Неведомые тени

Часть 2 Настоящее. Глава 6

— Никогда не думал, что полечу по космосу на велосипедном колесе, — хмыкнул Макс, прилаживая шлем.

С привычными космическими кораблями наша конструкция, действительно, имела мало общего. Даже в «Звездных войнах» не помню ничего похожего, хотя уж там-то художники отрывались вовсю. Ребята из группы Антона взяли за основу компоновку проектируемого межзвездника, но собрали ее из решетчатых конструкций. Поэтому шасси для летных испытаний прыжкового двигателя напоминало то ли свернутую в кольцо линию высоковольтных передач, то ли сделанную из конструктора модель колеса. Как-то в разговоре Дима сравнил его с первыми самолетами-этажерками, но мы тогда только посмеялись — что же это за самолет, без крыльев.

— Привыкай, скоро пилоты начнут драться за места на таких «колесах». Если нигде не напортачим, — я поискал взглядом, по чему бы постучать, но, конечно, ничего деревянного в шлюзовой камере окололунной станции не нашлось.

— Конечно, будут. Вы же на кабине сэкономили, там и одному тесно, — Макс застегнул шлем, и теперь его голос звучал из тыльной части перчатки, куда был встроен пьезодинамик.

Места в кабине, и правда, хватило только на то, чтобы впихнуть пилотское кресло и консоль управления. К тому же здесь не было воздуха. Стенки защищали пилота от микрометеоритов и радиации, но управлять полетом нужно было в скафандре. Зато ни разгерметизации салона, ни пожара можно не опасаться. У нас же шасси для испытаний двигателя, а не настоящий корабль.

По сравнению с проектируемым кораблем шасси было совсем небольшим, не дотягивая и до семидесяти метров в диаметре. В центре «колеса» топорщились излучатели прыжкового двигателя. Сам он, как и на большом корабле, размещался в шаровом модуле. Шесть решетчатых «спиц» соединяли центральную часть «колеса» с «ободом», деля его на равные секции. В одной из секций ютилась кабина пилота, остальные были заняты блоками с аккумуляторами и электроникой.

Загудел сервомотор. Я сделал шаг в сторону, чтобы дать закрыться внутренней створке шлюза. Дождался, когда загорится зеленый сигнал, и отправился в наблюдательный зал, где уже собрались ребята из нашей группы.

С моей так неожиданно закончившейся поездки в Новосибирск прошло восемь месяцев. Сказать, что они пролетели как один день, наверное, было бы неправдой. Много всего произошло.

Я разрывался между работой и вечерними занятиями в Летной Академии. Хорошо хоть на семинарах разрешали удаленку. Мотался на практику в Питер и Калугу. Сдал экзамен, получил корочки. Ух, как мы отмечали этот день в Королеве! Думаю, в местной пиццерии он вошел в легенды. Тогда же я впервые притащил в нашу лабораторию Виктора, познакомил с ребятами. Пусть привыкает к космической тусовке.

Двигатель из набора чертежей и компьютерных моделей превратился во внушительную железку. Тестировать его на Земле мы не рискнули, ограничились точечными проверками систем и компонентов. Зато в космосе оторвались по полной. Сначала, облепив двигатель маячками, проверили на одиночных прыжках, без всякого обвеса. Тут все прошло хорошо. Если не считать седых волос, появившихся, когда, после нажатия на пусковую кнопку, результат нашего двухлетнего труда бесследно растворился в пространстве и девять секунд не выходил на связь. Столько потребовалось автоматике, чтобы, с расстояния в пятьсот километров, найти направление на станцию и развернуть антенну.

Убедившись, что двигатель работает, мы поставили его на шасси, собранное ребятами из второй группы. Теперь это был почти настоящий космический корабль, хоть и выглядел он странновато. Управляя со станции, мы почти две недели гоняли его по коротким кольцевым маршрутам, не длиннее ста тысяч километров. Сначала пустым, потом — заставив контейнерами с растениями, насекомыми и рыбами.

Перед одним из таких полетов Антон предложил проверить, что будет, если часть конструкции попадет за пределы покрываемой излучателями сферы. Нарастив «спицы» нашего «колеса», мы отправили корабль в прыжок. Он исчез, но в этот раз не весь. От места, где только что висело шасси с двигателем, разлетались в разные стороны срезанные концы «спиц», поблескивая в солнечном свете и плавно вращаясь. При ближайшем изучении оказалось, что срезаны они неровно. Край бугрится выступами и провалами, как будто его расплавили до кипения, а потом быстро охладили. Похоже, на границе сферы останется частица на месте или отправится в прыжок, определялось исключительно случаем.

Завершил нашу серию экспериментов с животными белый ньюфаундленд Олаф. Одетый в специальный скафандр, он с трудом втиснулся в пилотское кресло, разложил лапы на консоли и, высунув язык стал меланхолично оглядывать обзорные экраны. Так и попал в новостные ролики. Хотя сам, кажется, даже не понял, что куда-то летал.

Теперь же настала очередь пилотируемых полетов. Давно пора, Макс с Димой совсем закисли. Но почему-то я нервничал. Хотя вчера убил весь день на проверку оборудования и убедился, что все с ним в порядке. Казалось бы, что может пойти не так?

С легким гудением переборка отъехала в сторону, пропуская меня в зал. Первым, кого я там увидел, был Тихонов. Надо же, и до Луны добрался, я надеялся, что он так и не рискнет, будет продолжать изображать умелое командование с Земли. Кивнув ему, я прошел мимо Антона, что-то уверенно рассказывавшего стоявшим рядом с ним ребятам. В разговор вслушиваться не стал, на ходу поздоровавшись, уселся за одним из угловых столов. Развернул к себе мониторы с телеметрией корабля, привычно пробежался взглядом по столбикам данных, вытянул под столом ноги. Но даже расслабленная поза не помогла стать спокойнее.

На экране Макс только забрался в кабину. Помахал рукой на камеру, устроился в кресле пилота, пристегнулся ремнями и запустил предполетную диагностику.

Сердце, казалось, билось уже где-то в горле. Я сделал пару глубоких вдохов, но это тоже не помогло. Да что ж такое-то?

Наконец, на центральном мониторе начался отсчет времени до старта. Затаив дыхание, я смотрел, как, дав импульс маневровыми двигателями, корабль медленно отходит от станции. Несколько минут на экранах почти ничего не менялось, лишь увеличивались отмечающие расстояние цифры. А потом корабль исчез.

В глазах потемнело. Мир начал раскалываться и вращаться, но сделав над собой усилие, я остановил так некстати пытавшийся начаться распад.

— Вышел из первого прыжка. Самочувствие в норме. Координаты в пределах расчетного отклонения, — спокойно доложил Макс.

Зал взорвался аплодисментами. Я невольно усмехнулся, глядя, как надулся от важности Тихонов. Хотя… его можно было понять. Формально он руководил всей работой пилотов, и именно под его умелым руководством они добились таких результатов.

Странно. Вроде все шло хорошо, но тревога не отпускала.

Снова ожил динамик.

— Перехожу к серии прыжков. Целевая точка в десяти тысячах километров. Примите координаты, — по голосу чувствовалось, что Макс тоже волнуется, но пытается этого не показывать.

— Координаты принял, — подтвердил я. — Запускай!

Почти одновременно с моими словами точка корабля на радаре резко скакнула в сторону. И тут загудела сирена станционной тревоги.

— Вышел из серии прыжков. Самочувствие в норме. Координаты… — начал было Макс, но среагировав на неожиданный звук, остановился. — Что у вас случилось?

Я лихорадочно шарил глазами по информационному экрану, однако прежде чем сфокусировался на нужной строчке, ответ пришел по громкой связи.

— Внимание! Три минуты назад околосолнечной станцией наблюдения зарегистрирована вспышка класса ×26, направленная в сторону Земли. Через две минуты ожидается кратковременный всплеск рентгеновского и электромагнитного излучения. Всем срочно свернуть работы в открытом космосе и укрыться в местах с высоким уровнем радиационной защиты.

— Ого полыхнуло, — присвистнул Макс. — Возвращаюсь?

— Да, — подтвердил я. — Времени мало, настрой сразу серию прыжков, чтобы подойти к станции. Рентген защита выдержит, но потом долетит поток релятивистских частиц, от них никогда не знаешь, чего ждать.

Надо же, не слышал, что на станциях наблюдения за Солнцем успели поднять каналы g-связи. Если бы не она, сначала был бы всплеск рентгена и помехи, и только потом сообщение о вспышке.

Пятнышко корабля на радаре скакнуло к Луне и замерло километрах в трехстах от станции. Макс на экране склонился над консолью.

— Поторопился — виновато повернулся он к камере. — Вышел слишком близко к Луне и далеко от станции. К тому же вектор скорости неудачный, теряю высоту. Маневровыми не выправить, мощности не хватит. Придется сделать еще пару прыжков. Начинаю расчет.

Макс снова склонился над консолью. Я тоже запустил расчет. В крайнем случае выведу корабль на автопилоте, а с пилотской гордостью Макса разберемся в более спокойной обстановке.

И тут нас накрыло. Мигнув, свет погас, зажглись лампы аварийного освещения. Часть экранов отключилась, на остальных творилась какая-то сумятица. Изображения на них застывали, шли полосами, разбивались на пиксели, оживали на короткий миг и снова превращались в неразборчивое месиво. Из динамиков шел непрерывный треск, пока кто-то не догадался их выключить.

Через несколько минут все успокоилось. Включился основной свет, ожило большинство экранов. Но тот, через который мы общались с Максом, так и оставался черным прямоугольником. Телеметрии тоже не было, как и голосовой связи. Я до боли в пальцах жал клавишу вызова, но безрезультатно.

На радаре корабль все также висел над Луной, все быстрее теряя высоту. Пока я пытался наладить связь, не заметил, как вокруг меня собрались остальные ребята. Подошел даже Тихонов.

— Похоже, вспышкой электронику вырубило, — прервал нависшее молчание Дима. — Я уже отправил запрос на буксир, сейчас подтвердят и полечу вытаскивать.

— Ты видел его расчетную траекторию? — я ткнул в монитор, на котором точка корабля по сходящейся спирали стремилась к столкновению с Луной. — Через полчаса корабль будет в шести километрах над поверхностью. Придется цеплять с ювелирной точностью, при малейшей ошибке оба угробитесь.

— Так нет вариантов. Мы же его там не бросим, — нахохлился Дима. Потом резко развернулся и пошагал к выходу.

Бросив быстрый взгляд на Тихонова, я встал и выскользнул в коридор. Догнал там Диму и, отойдя достаточно, чтобы полковник нас не услышал, предложил:

— Полетели вдвоем. Вытащим Макса на ранце, потом попробую поменять блок управления двигателем на резервный. Если получится, уведу корабль в безопасную точку. А если нет, отлечу от него подальше, и вы меня подберете.

Дима окинул меня недоверчивым взглядом. Что я неплохо умею обращаться с ранцем, он оценил еще во время сборки «колеса», так что мое предложение совсем уж безумным не выглядело. Да и лететь вдвоем, как ни крути, было надежнее. Но Тихонов привлечения «бывшего гражданского» точно не одобрит. И это еще мягко сказано. Дима посмотрел в сторону наблюдательного зала, где сейчас находился полковник, словно оценивая, что ему будет за такую самодеятельность.

— Ладно, — махнул он рукой. — Хотя, если угробим двигатель, Тихонов всех в рядовые разжалует. Но это случится независимо от того, полетишь ты со мной или нет. Буксир подтвердили. Где там твой блок?

Мы разделились. Я понесся на склад за резервным блоком, а Дима в ангар — готовить буксир к вылету. Хорошо, что и склад, и ангар находились на оси станции, в зоне невесомости. Даже при половине g набитый электроникой ящик высотой в рост человека на грузовую платформу я бы не затащил. А так уже через двадцать минут был с ним в ангаре.

Вместе с Димой мы затолкали блок в грузовой отсек буксира и зафиксировали там ремнями. Натянули скафандры, проверили запас топлива в ранцах. На всякий случай захватили пару запасных — лучше перестраховаться.

В кабине я занял место второго пилота. Управлять двигателями не мог, но все навигационные данные были у меня перед глазами. Как же я все-таки соскучился по настоящим полетам, когда остаешься один на один с кораблем и звездами…

Створки ангара открылись, буксир освободился от захватов и неспешно выплыл в черноту космоса. Я вывел на навигационный экран направление на корабль Макса. Дима дал резкий толчок маневровыми, а как только станция ушла в безопасную зону, добавил тяги маршевым двигателем.

— Не проскочим? До него всего триста километров.

— Это шесть минут полета на полной тяге, — хмыкнул Дима. — Если не зевать, куча времени для любых маневров.

Чтобы не сидеть без дела, я навел камеру на зону, где сейчас должен был находиться корабль и, дав максимальное увеличение, попытался разглядеть его на экране.

— Погоди еще, у нас все-таки буксир, а не спутник-шпион. Минуты через четыре увидим, — заметил Дима мои старания.

И действительно, через пару минут после начала торможения на экране появилась хорошо различимая черная точка, постепенно разросшаяся в кольцо корабля.

Дима мастерски сравнял скорости, зависнув в десяти метрах над кораблем Макса. До поверхности Луны оставалось меньше четырех километров. Защелкнув шлем, я выбрался из кресла. По изображению на экране, прикинул откуда лучше заходить к Максу в кабину, нацепил ранец и поплыл в грузовой отсек. Там освободил резервный блок от ремней, подтвердил по рации, что готов к выходу, дождался, пока откроются створки и, толкнув блок перед собой, шагнул в проем.

Если закрыть глаза, полет на ранце над Луной ничем не отличается от полета в космосе. Атмосферы нет, воздух в ушах не свистит. Как и на орбите, ты летишь в свободном падении, то есть паришь в невесомости. Но если глаза открыть, ты видишь несущуюся под тобой поверхность. И если твоя скорость отличается от орбитальной, то рано или поздно ты в эту поверхность врежешься, добавив очередной кратер к сотне тысяч уже существующих.

Стараясь не смотреть вниз, я подплыл к кабине корабля Макса, пристегнул управляющий блок к решетке кольца и нажал кнопку аварийного открытия двери. Ничего не изменилось. Пришлось отодвигать створку руками. Макс полулежал в пилотском кресле, но, почувствовав вибрацию, обернулся. Уф, жив!

— Я уж думал, вас тоже сильно накрыло, и никто не прилетит, — внезапно раздался его голос в шлемофоне скафандра. — А чего по рации не вызвали, когда подлетали?

— Со станции вызывали, ты не отвечал. Решили, что вся электроника накрылась, — растерянно произнес я.

— Выходит, не вся, передатчик в скафандре работает. Но он слабый, только для ближней связи.

— Ладно, хватит болтать. Надевай ранец и дуй к Диме, раз все у тебя в порядке, — поторопил я Макса. — Он прямо над кораблем завис. На всякий случай отойдите метров на двести в сторону и ждите.

— А ты? — опешил Макс. — И чего ждать-то?

— Попробую корабль починить. Если получится, уведу его в более безопасное место, там и подберете. А если нет — присоединюсь к вам.

— Ну ты даешь. И чем чинить будешь? — Макс с интересом заглянул мне за спину. — У тебя же нет ничего.

— Мы новый управляющий блок привезли. Снаружи пристегнут. Попробую заменить, для запуска двигателя этого должно быть достаточно. А без рации обойдусь, отследите корабль радаром, — объяснил я.

— Давай помогу. Вдвоем быстрее справимся. Дим, слышишь нас?

— Слышу, герои. Давайте быстрее. У меня еще план Б был, но с такой высотой цеплять корабль тягачом, действительно, опасно.

Мы с Максом по очереди выбрались из кабины. Вместе отсоединили старый блок и толкнули его в сторону поверхности. Так или иначе, свой кратер Луна сегодня получит. Поставить новый оказалось сложнее. В предназначенный для него паз мы затолкали блок быстро. Но тут выяснилось, что кабели нужно подключать до установки блока, иначе просто не доберешься до некоторых разъемов. Пришлось его доставать, подключать «лишние» кабели и снова ставить на место. И все это на фоне стремительно несущейся под ногами уже близкой лунной поверхности.

Наконец, блок был установлен и судя по консоли управления, двигатель стал подавать признаки жизни. Макса я все-таки отправил на буксир, убедив, что вторым пилотом там он будет полезнее, чем зрителем здесь. Обзорные экраны не работали, так что пришлось приоткрыть дверь, чтобы видеть, что происходит снаружи. Проверил, что с заданными параметрами прыжка я окажусь в стороне от Луны, а не в ее центре. Вытер бы пот со лба, но мешал шлем скафандра. Еще раз пролистнул настройки и вдавил кнопку пуска.

Исключительно усилием воли не дал себе зажмуриться, а наблюдал, как Луна резко скакнула вниз, снова став привычным космическим пейзажем. Получилось! У меня получилось! Шлемофон молчал, ловя лишь редкие помехи. В приоткрытую дверь заглядывали звезды. Я повернул кресло так, чтобы они оказались прямо надо мной и, полуприкрыв глаза, стал дожидаться буксира.