Неведомые тени

Часть 3 Будущее. Глава 7

Твою ж… И что это было?

Я висел в космосе. Не в скафандре, а рассеянным облаком, внутри которого медленно вращалась будто игрушечная ферма с пристыкованным к ней крохотным челноком. В красноватом свете Проксимы темная, словно подсвеченная тлеющим огнем, гантель «зоопарка» выглядела тревожно.

Распад? Или я умер, свалившись с лестницы? Нет, это уже чушь какая-то. Потянувшись к ферме, я нащупал две двигающиеся по лестницам фигурки. Лежащего безжизненной грудой тела нигде не было. Значит, обошлось без травм и переломов. Уф… Одной проблемой меньше. Я полностью ушел распад. Удачный выход при падении с полусотни метров, спасибо Нечто. Вот только где оно?

Миллиметр за миллиметром я прощупал пространство внутри себя. Кроме двух одетых в скафандры людей и вращающейся груды железа там больше ничего не было. Не считая меня, конечно. Любопытно, а мог бы Ву своими спектрометрами обнаружить неожиданно появившееся рядом с фермой газовое облако? Нужно предложить ему попробовать, когда вернусь на корабль. Сколько таких облаков мы видели по пути к Проксиме… Что, если это и есть загадочные бьенорцы задолго до нас научившиеся управлять распадами?

Так где же Нечто? Столкнуло меня с лестницы и исчезло? Что за дурацкие игры… Я потянулся сразу во все стороны. Ферма с челноком стали быстро уменьшаться, вскоре слившись в едва различимую темную точку. Но космос по-прежнему оставался чист. Решив, что дальше искать бесполезно, я начал сворачиваться к «зоопарку». И тут проявилось Нечто. Контакт оказался неприятным, резким. Будто миллионы холодных игл одновременно впились в мои частицы, остановив их, заморозив на месте. Я попробовал вырваться. Безрезультатно. С тем же успехом замурованный в стену человек мог бы попытаться проломить камень. Но стоило мне прекратить попытки, как прикосновение ослабло, оставив чувство неприятного озноба.

Что же тебе нужно?

Потянувшись к Нечто, я коснулся его сознания. Понятнее не стало, стало хуже. Я словно угодил под камнепад или в сердце песчаной бури. Странные обрывочные образы проносились, оставляя болезненные рубцы, отрывая куски моего «я», затягивая к себе. С трудом я отшатнулся. К чувству неприятного озноба добавилось стойкое ощущение опасности. Я снова дернулся к «зоопарку» и снова уперся в ту же холодную стену. Отпускать меня Нечто не собиралось.

Из-за кремового диска Бьенора, пока еще у самого его края появилось, поблескивая в красных лучах, кольцо «Дедала». Ладно, раз общение не задалось и к «зоопарку» меня не пускают, может, получится выбраться к кораблю? Аккуратно, стараясь не делать резких движений, я потянулся в его сторону. Нечто не реагировало. Обнадеженный, я стал наращивать скорость, на ходу уплотняясь. Чтобы никого не пугать, соберусь в шлюзе, а оттуда выйду уже по-человечески. Нужно предупредить Райли, что Нечто активизировалось, зря в прошлый раз этого не сделал.

Но до «Дедала» я так и не долетел. Когда до него оставалась лишь пара десятков километров, из разрыва пространства рядом с кораблем вывалилась темная громада «зоопарка». Проломив кольцо жилой зоны, она потащила «Дедал» в сторону планеты. В космосе закружились куски обшивки и обломки конструкций. Выйдя из оцепенения, я метнулся к кораблю, но тут же застыл, снова будто впечатавшись в стену.

«Дедал» не сдавался. Вспыхнули маневровые двигатели, выравнивая движение разорванного кольца и замедляя его вращение. Излучатели зацепило обломками. Уйти на межзвезднике не выйдет, но падать на планету «Дедал» перестал. Может, удастся отремонтировать… Внезапно рисунок созвездий рядом с кораблём смялся, словно по нему прокатили прозрачный шар, и в следующий миг потрепанное кольцо переломилось. Ударившись друг о друга, половинки разлетелись бесформенным роем обломков, быстро несущимся в сторону планеты. Через несколько минут куски корабля вспыхнули, входя в атмосферу, и все было кончено.

«Стена» исчезла. Я снова мог двигаться, куда захочу. Вот только куда?

Смогу ли я, не выходя из распада, долететь до Земли? Возможно. Шанс небольшой, но, может, и получится. Хочу ли я этого? Определенно нет. Что мне там делать? Рассказать о гибели экспедиции и жить дальше, каждый день чувствуя вину за смерть друзей? Помогать науке, до конца жизни став подопытным кроликом? Да и после смерти институты разберут меня на клетки, для экспонатов. Нет.

Развернувшись к Нечто, я снова коснулся его сознания. Мы летели сюда, чтобы вступить в контакт? Что ж, одна попытка еще осталась. Если донести до него, что каждая человеческая жизнь — это ценность, которую нельзя просто взять и отнять по своей прихоти, может быть, наша гибель не будет напрасной.

Отогнав рвущие сознание чуждые образы, я попытался подобрать подходящее воспоминание. Детство, разбитая губа, фингал под глазом. Расстроенная мама с мазью и отец выговаривающий, что прежде чем махать кулаками нужно постараться решить проблему мирно. Кухня, мягкий свет лампы, догорающий закат за окном. Я отпустил воспоминание, отдавая его Нечто. Вихрь странных образов немного ослаб и как-то… перегруппировался?Нечто заинтересовалось, или просто случайное совпадение? Что еще показать ему? Что иногда люди рискуют даже собственной жизнью, пытаясь спасти чужую? Стараясь развить успех, я отдал Нечто сразу несколько воспоминаний.

Освещенный аварийными лампами ангар окололунной станции. Дима, отправляется в самоубийственный полет, чтобы спасти друга.

Межзвездная пустота. Лео, из последних сил, тянет меня сквозь световые годы.

Лаборатория «Икара». Я сам, едва не теряя сознание от боли, вытягиваю на корабль застрявшего в пространстве Райли.

Нечто отстранилось. Образы в его сознании замелькали с удвоенной силой. Но теперь в них проскакивали и фрагменты моих воспоминаний.

Лицо Лео. Боль. Мама с баночкой мази. Закат, догорающий над питерскими крышами. Райли. Корабль.

Получилось?

Звезды смотрели на меня со всех сторон, неподвижно, словно заняв места в зрительном зале. В последний раз окинув их взглядом, я двинулся к Нечто чувствуя, как чуждое всему человеческому сознание перемалывает куски моей жизни, капля за каплей, секунда за секундой. Тая, замелькали обрывки прошлого.

Мы с Ольгой стоим у обзорных экранов «Дедала», я показываю ей протуберанцы пока еще очень далекой Проксимы.

Антон, смеясь, объясняет неопытному новичку очередную техническую заковырку.

Лео прижимает к груди отвоеванный свитер. Лицо сердитое, но она еще надеется отговорить меня от полетов к астероидам.

Виктор сидит у постели закованного в гипс больного. Временами с кем-то переписывается, и его хмурое лицо на короткое время теплеет.

Кристина на школьном выпускном в искрящемся платье, что-то весело говорит в микрофон. Я стою невдалеке и улыбаюсь. У нас все впереди.

Такая молодая, мама устало лежит на койке в медицинской палате, и высокая медсестра довольно демонстрирует ей маленькое красное кричащее тельце…

Мигнув на прощание, звезды погасли.

Это очень странное ощущение — воспринимать себя частью чего-то большого. Мыслить не самостоятельно, а быть лишь кусочком отдельной мысли, не осознавая общую цель и итог размышлений. Микрозвено огромной макроцепи. Дзынь.

Мое сознание сковывали сознания чужие, со всех сторон, выдавливая «я» в размытое «мы». «Я» пытался принять внутри себя «мы», но у «я» оставались собственные желания, пока еще не вытесненные общими.

«Я» беспокоил «мы». Слишком яркие всполохи электрической активности нейронов, выбивающиеся изо всей цепочки, заставляли ее заново обрабатывать информацию, зацикливая цепь вокруг себя. Так что «мы» начали распадаться. Медленно отваливались звено за звеном, и вот «я» снова остался один.

Сознание очистилось от помех, создаваемых «мы», но у меня ушло еще некоторое время на то, чтобы окончательно прийти в себя. И первое, что я увидел, когда справился с органами чувств и потоками приходящей со всех сторон информации — свой скафандр, кучей лежащий в углу пещеры.

— Это плохо, — сказал я вслух.

Сказал? Вслух?

Пришлось переосмыслить этот факт и признать, что оценке он пока не поддается.

Огляделся. Я точно находился в каком-то из бьенорских «городов», что противоречило здравому смыслу. Без скафандра давно бы сдох.

Однако… Однако я еще оказался и без тела, в состоянии распада витал… нет, не в одном городе. Убрав фокус из зала со скафандром, я попытался посчитать все точки присутствия. Информация ускользала, потому что я не оперировал сразу всеми информационными каналами, одномоментно фокусируясь лишь на одном из них. Но мне же показали, что это неэффективно! Я пытался перестроиться, охватить…

Но меня прервали, ткнули носом в иллюзию — корабль, зоопарк, челноки. Острой болью резанули недавние воспоминания. Зачем?

— Зачем? — то, что я воспринимал, как сказанное вслух, таковым не являлось. Это была… эмоция. Ощущение. Комплекс электрической активности, направленный на возможного слушателя.

А слушатель был. Только я не понимал, что он такое. Я не ощущал его, находясь в цепочке существ. Не ощущал и сейчас. Однако ответ пришел, стегнув световым сигналом так, что сигнал этот прошел через все мои раскиданные по планете частички.

Потеряв себя, я словно бы стал Бьенором. Как собственную кожу ощущал города, как нервы — существ, укрывающихся в залах от палящих вспышек Проксимы. Жизнь текла своим чередом, пока в небе не появились первые зонды. Сейчас я воспринимал их как странные чужеродные предметы. Не будучи живыми, они вели себя осмысленно-настырно: летали по геометрически выверенным траекториям, испускали сложные излучения, иногда садились на поверхность, прокалывали кожу и больно били по нервам…

Мысль — чувство? — оборвалась. Но через миллисекунды обмен информацией возобновился. Сейчас мы говорили. Я понимал. Не все. Но и меня понимали не целиком.

Это странно — ТАК взаимодействовать. Человеческий организм не готов к этому. Поэтому попытка Нечто вступить в контакт с четвертой звездной, привела к распадам. А Нечто в тот момент просто пыталось задать вопрос: что мы тут делаем и не пошли бы мы туда, откуда прилетели.

Чем дольше продолжался наш обмен информацией, тем сильнее я менялся. Осознание чуждого бытия, непривычных нам законов устройства вселенной, восприятие пространства-времени-материи как единого целого — это все не просто знания. Нельзя узнать что-то новое и остаться прежним. Я не сразу это понял. А когда понял, раззнавать что-либо, чтобы вернуться к состоянию «как раньше», было уже поздно.

Однако черту, за которой я окончательно перестал бы быть собой, мне удалось не переступить. Чудом. И Нечто было право — нашей экспедиции нужно убираться отсюда. Человечество еще не готово к таким знаниям. Не готово в первую очередь физиологически. Да и не перебурлило оно. Пока человечество — это стакан с водой, в который кинули шипучую таблетку. Нужно время, чтобы таблетка растворилась. С войнами мы покончили, но еще остались локальные конфликты, не исчерпались темы государственных и корпоративных интересов. Нужно, чтобы детство человеческое с его драками за игрушки и мелочными обидами закончилось. Чтобы люди стали готовы от разрозненных «я» перейти к «мы», а оттуда шагнуть на следующий уровень сознания. Жителям Бьенора было проще — они развивались как единый разум, в симбиозе, чуть ли не с тех пор, как вышли на сушу.

Я испытывал благодарность за разговор. Нечто — нет. Не в меру активное сознание мешало ему, как соринка в глазу. Нечто ждало, чтобы я ушел. И теперь мне было куда.

Воспринимая пространство-время как одно целое, я мог, сфокусировавшись, оказаться в любой его точке. Будучи частью Нечто, я видел не отдельные события, а облака вероятностей, про которые мне когда-то втолковывала Ольга. Они накладывались на четкие линии произошедшего как бледные контуры неосуществленных возможностей. Вселенная дышала. То здесь, то там произошедшие события становились лишь вероятными, а некоторые из вероятных — происшедшими. Для слабых, быстро тающих изменений было достаточно небольшой флуктуации, а значительные требовали серьезного приложения силы. Сейчас такая сила у меня была. Сфокусировавшись на моменте своего падения с лестницы, той частью сознания Нечто, которая была мной, я убедил его вывести в зале с камерами счетчики. Линии вероятностей дрогнули, и сгорающие в атмосфере Бьенора обломки «Дедала» потеряв четкость произошедшего, ушли в бледный контур вероятного.

Теперь пора уходить. Нужно закрепить изменение, пока искривленные цепочки событий не вернулись на старую траекторию. Нечто помогло. Локализовало меня в скафандре. Сам я, пожалуй, сейчас не смог бы этого сделать. И я вдохнул. Вдохнул воздух. Бросил взгляд… — глазами! — на индикатор запаса — оставались резервные десять минут. Я же еще на планете! Впал в панику и в тот же миг получил мощный пинок, закинувший меня через разрыв пространства в шлюз челнока.

Я моргнул, не в силах так быстро перестроить восприятие. Почему челнок? Где корабль?

Судорожно стащив ненужный уже шлем, отстегнул пустые баллоны с кислородом. Вдохнул полной грудью раз, другой…

Силы тяжести не было, и я активировал магниты на ботинках, после чего нажал кнопку открытия внутренней створки шлюза.

Голоса в салоне стихли на полуслове, как только шлюз начал открываться. Сделав шаг внутрь, я еле сдержался, чтобы не заржать. Надо было видеть эти лица! Но собственно да, сидишь ты в челноке, точно зная, что вот вас тут на корабле сколько? Пять человек. И все они собрались у пульта управления. Челнок в открытом космосе, то есть снаружи заходить некому. И тут открывается шлюз, и из него вышагивает фигура в скафандре. Все как в байках, которыми бывалые пилоты пугают студентов академии перед вылетами.

Первой сориентировалась Ольга.

— Живой! — выдохнула она, кинувшись мне на шею.

Ву молчал, но взгляд его был даже красноречивей Ольгиных эмоций. Ву молчал словом «как?», и, похоже, у него внутри оно звучало менее цензурно.

Двое ребят из наших, новосибирских, Глеб и Сергей, выйдя из ступора, ошарашенно поздоровались. Только Акихиро оставался невозмутимым.

— Так, — сказал я, продолжая прижимать к себе Ольгу. — Странный состав, но про это я спрошу позже. Где «Дедал»?

— Ушел из системы, — Глеб едва заметно кивнул в сторону большого монитора. — Нас тут местные немножко попросили на выход.

— Та-а-ак, — протянул я. — А вы тут что делаете?

— Тебя ищем. Ты задолбал, Лёх! — не сдержался Ву. — Уже никаких нервов на тебя не хватает.

— Ага, заметно, как они у тебя натянуты, — усмехнулся я.

— У меня здесь портативный диагност, давай-ка посмотрим на тебя через него, — сурово произнес Акихиро. — Лично я пока не уверен, с чем именно мы имеем дело.

Признаваться, что сам тоже не уверен, причем давно, я не стал. К тому же диагностика может и подождать, не до нее сейчас.

— Доктор, дай пять минут, — попросил я Акихиро.

Потом, бросив взгляд на экраны, повернулся к Ву.

— Покажи расстояние до «Дедала».

Он вывел на монитор метрики. Четыреста миллионов километров. Примерно.

— Нам бы тоже отсюда убраться, — пояснил я, подстраиваясь под координаты. Сядьте все и пристегнитесь.

Ольгу я подпихнул к креслу первой, дождался, когда и остальные защелкнут ремни.

— Закройте глаза, несколько секунд может быть неприятно.

Окутав челнок демпфирующим полем, я разобрал его на частицы, вместе с людьми и всем оборудованием. Хотел собрать сразу в ангаре «Дедала», но вспомнил, что доктор собирался меня сканировать. Пусть, и правда, проверит, я ведь был на планете, мало ли что прилипло. Поэтому выбрал точку в пятистах метрах от корабля. Представил, как взвоют от такой наглости системы наблюдения, когда мы выйдем из разрыва. Ухмыльнулся. Оставаясь в распаде, аккуратно собрал челнок и людей, убрал защитное поле, полюбовался полученным результатом, после чего вздохнул и собрался сам.

— Даже спрашивать не буду, как ты это сделал, — прошептал Ву, глядя на истерично пищащий монитор.

Они меня боялись. Немного. Все, кроме Ольги. Я чувствовал. Но это ничего, это пройдет.

Скинув скафандр, я пошел к креслу медицинского диагноста.

Пискнув, диагност брезгливо выплюнул отчет о моем состоянии. Акихиро и Ольга кинулись на него как коршуны. Ву просто ждал, словно ушел в спящий режим и копил энергию.

Акихиро что-то шепотом комментировал Ольге. Сфокусировавшись, я бы мог расслышать, но не стал. Продолжал полулежать в медицинском кресле. Очень хотелось кофе со сливками. Вообще, стали прорезаться какие-то человеческие желания.

— В целом здоров, — Акихиро тем не менее посмотрел на меня с сомнением.

— Стыкуемся с «Дедалом»? — спросил я.

— Да, — Акихиро обернулся к Ву.

Тот будто проснулся, взмахом руки активировал заснувшие вместе с ним экраны на пульте управления, после чего повернулся ко мне и спросил:

— Мы же по-человечески, да? Через шлюз зайдем? Давай я сам заведу?

— Заводи, — легко согласился я.

Мне вообще сейчас все было легко и безразлично. Потому что, мозгами я пока окончательно в человека не собрался. Оставалось во мне еще что-то чужое.

— А ты точно в порядке? Не медицински, а как Алексей?

— Скоро буду, — я ободряюще улыбнулся.

Райли ждал нас рядом со стыковочным узлом. Других людей видно не было, но я ощущал их присутствие на корабле и сжигающее их любопытство. Райли был насторожен и угрюм. Ему не нравились ни способ перемещения челнока к кораблю, ни само мое возвращение. Он не знал, что со мной делать, несмотря на то, что видел медицинский отчет. Видел и не верил.

Я читал сейчас каждого так, будто в этот момент становился им. Не получалось выстроить нормальных границ, не заходить в чужое «я», не топтать там в мыслях и эмоциях. Вот и у Райли я непроизвольно уменьшил негатив до того, как осознал, что делаю это.

— Поговорим? — сухо, даже после коррекции, поинтересовался он.

— Я бы кофе выпил. Пожалуйста, — попросил я, стараясь быть дружелюбным.

Райли кивнул и пошел впереди, как оказалось — в столовую. Так что я, не стесняясь, взял еще и еды.

От меня ждали объяснений, но я не понимал, как можно что-то объяснить без того погружения, которое пережил я сам. И вот ел, пил кофе, смотрел на хмурого Райли и пытался подобрать слова.

Говорить мы начали уже в конференц-зале, куда набился весь экипаж. Я настолько рельефно чувствовал присутствие каждого человека, что ощущал себя двигающимся по волнам — от одной эмоции к другой, от одного электрического взаимодействия к другому. Это очень сбивало. Придется научиться как-то закрываться от такого восприятия, если оно, конечно, со временем не пройдет само.

Вместо того чтобы начать с распадов и законов мироустройства, я стал рассказывать о том, что же представляет из себя население Бьенора. Мелисса вывела на мониторы отснятое в городах видео.

— Видите, отдельные особи общаются световыми и электрическими сигналами, мы уже пытались найти в них закономерности. Путь верный. Если выделим больше ключевых последовательностей, сможем довольно точно интерпретировать попавший в кадр кусок «разговора».

— А зачем они собираются в колонии ты не выяснил? — Мелисса оторвала взгляд от экрана и с интересом уставилась на меня.

— Как мы и предполагали. Объединение в группы делает бьенорцев «умнее».

— Что? Но наши опыты этого не подтвердили, — Мелисса аж встала, словно это могло ей помочь лучше понять, что я говорю.

Я пожал плечами.

— На самом деле бьенорцев как таковых и нет, есть единое постсингулярное сознание. Все колонии давно слились в единую сеть, создав общепланетарный разум — то самое Нечто, с которым я общался.

— Как вычислительный кластер, — хмыкнул Ву.

— Не совсем, сложнее.

— Ну? — Мелисса нетерпеливо подошла еще ближе ко мне. — Что значит сложнее?

— Он воспринимает пространство и время, как единое целое. Фактически существует во всех его точках одновременно, но на таком уровне мы его воспринимать не можем. То Нечто, с которым я раньше встречался, возникает в точках пространства-времени, где основная сущность концентрирует свое внимание. Примерно так. Для более точного описания у нас в языке нет не только слов, но и нужных понятий.

— На всем протяжении пространства и времени? — Ву широко, почти по-европейски, распахнул глаза.

— Да.

— Погоди, то есть все живое, что мы видели на Бьеноре — это один «Нечто»? — Мелисса бросила взгляд на экран.

— И да, и нет. У разных видов разные роли. Вот шустрики, — я ткнул указкой на активных особей, которые как раз сейчас метались на экране, — Симбиоты. Они занимаются доставкой пищи, а еще выполняют санитарные функции. Через искры идет связь между колониями.

— И все это — части разума планетарного уровня? — с сомнением протянул Райли. — Ты уверен, что верно все понял?

— Уверен.

— А почему мы улепетываем? — встрепенулась Мелисса. — Ведь мы могли бы…

— Что? — я присел на высокую табуретку, стоявшую рядом со мной. — Мы пока ничего не здесь можем, рано нам еще. Что живыми удалось уйти — уже повезло.

— Это ты так решил? — резко уточнил Райли.

— Это я так согласился с мнением Нечто, — улыбнулся я.

— Так, может, зря? — мысли Райли снова бурлили нескрываемым негативом в мой адрес.

— Ты хочешь, чтобы он и «Дедал» грохнул на планету вслед за телескопом?

— Не грохнул же, а теперь мы можем принять меры. Повесить ретрансляторы, к планете близко не приближаться. И вообще, почему мы должны тебе верить? Кто ты? Как перенес челнок к кораблю? Ведь у Алексея все попытки заканчивались сломанными кораблями. Ты сильно рисковал, перетаскивая корабль с людьми, — Райли заводил сам себя, набирая обороты раздражения.

Я закусил губу. Рассказывать насколько я сейчас другой мне не хотелось. Рассказывать, что я теперь умею, и как контролирую то, что умею — тоже. Ничего не рассказать?..

— Отстань от него, Райли, — вдруг вступился за меня Ву. — Я думаю, что прямой контакт существенно повлиял на его способности, просто Алексей, скорее всего, даже не осознает пока этого. Осознает позже, может, и вас чему научит.

— Нас, — я посмотрел на Ву. — Попробуй.

Надежда распустилась в китайце, как экзотический цветок, затронув почти все нервные центры его организма. Я видел это в цвете. Не хотел, но видел.

Ву протянул руку вперед, прищурился и распад охватил не только руку, но и всего его целиком. Перестарался. Я подкорректировал разброс, помог вдохнуть в себя космическое ничто. Почувствовать одним нервом холодное дыхание газового облака, другим — горящий жар звезды. И легким движением собрал Ву.

Он никак не мог отдышаться. Смотрел совсем безумными глазами.

— Мы меняемся, — сказал я тихо. — От того, к чему прикасаемся. Но переставать быть людьми, человеческой гуманоидной расой, нам еще очень рано. Не вызрела наша индивидуальность до необходимого уровня. И в дальний космос, — я махнул рукой, — Нам тоже рано. Но мы торопимся вырасти, и вот мы здесь. Будем учиться распадам.

— Мы, те, кто сейчас находится на этом корабле, можем как бьенорцы объединить сознания и выйти на новый уровень? — спросил кто-то из зала, я не разглядел кто.

— Можем, но не будем. Это, как если бы древнему человеку притащили современный компьютер и показали кнопки, как он включается. Включать и выключать мы можем, а пользоваться по назначению нет, — меня обдало волной общего недовольства и разочарования, и я хмыкнул. — Зато обычным путем люди получат похожие способности лишь через много лет, а вы «жать на кнопку» можете хоть сейчас.

— Вы? — Райли снова прицепился к словам. — А ты? Уже вовсю «компьютером» пользуешься?

— Пожалуй, нет, — усмехнулся я. — Но все-таки более продвинутый пользователь. Кое-чему, наверное, могу и вас научить, правда, не уверен, что это нужно. Точно знаю, что небезопасно.

Еще какое-то время мы разговаривали, обсуждали распады и способности, готовность и неготовность человечества к глобальным изменениям. Полеты в дальний космос, поиск новых цивилизаций. Много чего обсуждали.

Я устал, мне не хватало уединения: слишком живо пока ощущал окружающих меня людей. И в итоге, воспользовавшись жарким спором между Ву и Райли, сбежал к себе в каюту. Как был, не раздеваясь, рухнул на койку и закрыл глаза. Не то чтобы заснул, скорее «выключился из сети».

Нет, все-таки, видимо, заснул, потому что сбежал я в каюту вскоре после обеда, а когда открыл глаза, на корабельных часах было сильно за полночь. Повалявшись в тишине, я прогулялся до рубки. Добрый дядя Райли отключил мне туда допуск. Я сначала хотел отправить официальный запрос на получение доступа, но в итоге махнул рукой и просто «затек» в рубку. Честно говоря, без особой надобности, просто хотел посмотреть маршрут, по которому идем. Посмотрел. Мы оставались на месте, трассы еще даже не были загружены в навигатор. Любопытно.

Разбираться с этим вопросом я решил с утра, а пока пошел поесть. Пусть и ночь, но ритмы мои были сбиты напрочь, к тому же обед с ужином я пропустил и сейчас в животе урчало. После еды собирался сходить в обсерваторию. Вроде бы чего я там не видел? Но смотреть на звезды через шлем скафандра, из распада и из-под прозрачного купола обсерватории — это совершенно разные ощущения.

До обсерватории не дошел. Понял, что давно чувствую Ольгу. Ее яркие мысли и эмоции пробивались, несмотря на все мои попытки закрыться от окружающих. Она была рада, что я жив и нахожусь тут, рядом с ней на корабле. Она вспоминала «нас», думала обо мне, искренне тянулась мыслями, в которых ясно читалась старая, окрашенная легкой грустью любовь.

А что я? Так долго бежал за мечтой. Добежал? Нет. Упустил все возможности. Ждал, тупил, делал глупости, и мечта ускользнула. Зато рядом со мной почти все время, и в первой жизни, и во второй, как точка опоры, была Ольга, которая даже почти ничего не требовала взамен. Она просто была и радовалась тому, что мы рядом. Пока я мечтал, помогала мне жить, осуществлять мечты, двигаться в выбранном направлении.

Мне неудержимо захотелось сказать ей, что я понял, увидел ее. И благодарен. Что меня охватывает тепло, когда я думаю о ней. И возможно, это не любовь в общепринятом понимании. Но точно, не меньше. Даже больше.

Свернув направо по коридору, я дошел до каюты Ольги и позвонил.

Лохматая, немного сонная, но с включенным планшетом в руках, открыв переборку, она удивленно уставилась на меня.

— Можно? — я заглянул в каюту.

— Я спать уж собиралась, — тем не менее Ольга посторонилась.

— Не знаешь, почему мы никуда не летим? — заглянув в холодильник я взял бутылку воды и плюхнулся с ней в кресло.

— Ты свалил со встречи, Ву не разрешил тебя беспокоить, сказал ты устал и… не собрался еще до конца. А Райли хочет выяснить, нужно ли нам вообще куда-то лететь, или ты возьмешь «Дедал» в ладошки и доставишь к Земле вот-прям-счас.

Я фыркнул.

Меня окутывало теплом Ольгиного отношения. Повисла пауза. Я смотрел на нее, она на меня. И каждый витал в каких-то своих мыслях.

— Спасибо, — наконец вспомнил я, зачем пришел.

— За что? — Ольга поежилась, будто ее ветерком обдало.

— За то, что всегда была рядом. И сейчас рядом. И любишь меня.

Она едва заметно улыбнулась.

— Не буду брать «Дедал» в ладошки, — сказал я вставая. — Уж раз мы в космосе, давай насладимся им на всю катушку.

— В закрытом-то корабле?

Во-о-от, теперь ее улыбка проявилась более явно.

— Нам ничто не мешает из него выйти, — я подошел к ней почти вплотную.

Разница в росте заставила Ольгу задрать голову вверх, и это было забавным. Я смотрел, как заиграл румянец на ее щеках. Чувствовал, как она ждет моего следующего шага.

И подумал, что я могу задержаться еще на Земле, пожить простой человеческой жизнью. В любви. До того, как приму все полученные мной изменения.