Невеста гнома

Глава 10

Меня разбудила Эльза. Сказала, что ко мне кто-то пришел. Пришлось одеваться, умываться и гадать, кого принесла нелегкая, когда до побудки оставалось еще два часа. Фегле спокойно сидел за столом и завтракал. Даже мне взял кашу с фруктами.

— Спасибо, но я и сама могу завтрак взять. Я работаю…

— Знаю. Поэтому и взял. У нас не так много времени. Поэтому ешь и пойдем.

— Куда?

— Смотреть, как фонари зажигаются, — ответил он.

— Я вроде уже видела.

— Ты видела это отсюда. А я тебе покажу место, где ты еще не была. Поэтому давай не будем спорить.

— Хорошо. Не будем. А разве можно…

— Со мной гулять можно, — сказал он. Мы быстро позавтракали. После чего он мне протянул сверток плотной связанной безрукавкой с капюшоном оббитым мягкой и пушистой тканью.

— Не могу взять.

— Чтоб дальше гулять, тебе надо нормально одеться. Ты и сама потом заработала бы на все эти вещи. Но можно не ждать этого. Я хочу тебе много мест интересных показать, но для этого нужны хорошие вещи. Теплые и удобные.

— Даже не знаю, что на это возразить. А про какие места ты говоришь?

— Город — это только малая часть, куда можно пойти, — ответил он.

Когда мы вышли из дома, то еще было светло. Фегле повел меня в сторону дороги, ведущей на верхние ярусы пещеры.

— Здесь, наверное, страшно жить, — сказала я, наблюдая, как хозяева своих домов в пещерах закрывают входы плотной тканью, когда уходят из них.

— Они прочные. И внутри можно сделать все уютно и удобно. Это зависит от хозяев, — ответил Фегле.

— Тут окон нет. Тяжело эмоционально жить в каменном мешке.

— Есть картины, которые создают эффект окна. Можно сделать зеленый уголок, который разбавит серость пещеры. Я так некоторые травы выращиваю. Больше никуда уезжать не собираюсь, поэтому можно и зеленью заняться. Для этого нужно следить за тепловыми кристаллами. Вовремя их менять. Со светом все проще. Его надолго хватает. А вот кристаллы разряжаются чаще.

— А почему так?

— Световые — они сами по себе такие. Нужно знать места, где их можно добыть. В мире думают, что их не так и много, но у нас очень большие залежи их. Просто мы их на рынок особо сильно не выкидываем. Тепловые кристаллы нужно заряжать. Для этого их наполняют специальным составом. Внутри делают два желоба и перегородку. Стоит перегородку убрать, состав начинает реакцию. Из-за этого и получается тепло. В среднем такого кристалла хватает на два-три месяца. Пока перегородку не уберешь, то он не греет.

— Я их видела. Но понять устройство не получалось.

— Ты пыталась разобраться в действие кристаллов?

— Тут нечему удивляться. Я все время сравниваю мой мир и ваш. Это интересно. Только теперь я понимаю, что слишком мало знала об устройстве своего мира. Я не умею создавать сложные механизмы. Не умею управлять большим количеством людей. У меня лишь шить получается.

— Говоришь так, как будто это плохо.

— Дома ценились другие умения. Отец хотел, чтоб я более решительной была. Не боялась принимать решения. У меня это не получалось. Я не могла его заменить. В моих родных краях, женщина могла принять дело отца. Теперь этим займется моя сестра.

— У нас тоже любят родители передавать опыт, но не всегда душа лежит к их профессии. Так получилось, что ни я, ни Филь по стопам родителей не пошли. Отец у меня шахтер. До сих пор работает там. И мама промывкой пород занимается. А мы с братом пошли в лекари. Но никто и слова не сказал.

— Другие обычаи, — сказала я.

— Другие, — согласился Фегле. — Но лучше делать свою работу хорошо, чем чужую кое-как.

— Темнеет, — перевела я тему разговора.

— Успеем.

— А как днем здесь удается все осветить? — спросила я.

— Свет с поверхности попадает по специальным туннелям и отражается от них. Сами туннели покрыты специальным напылением.

— Наверное, сложно было все это сделать.

— Мы все время стараемся совершенствовать дом. Делать его удобнее. Как сюда наши предки пришли, так работа не останавливается.

— А почему горы и пещеры? Или об этом история умалчивает?

— Нет. История помнит истоки. Война. Люди заняли наши территории. А мы не смогли их вернуть. Пришлось уходить в горы, куда люди не могли добраться. Потом людей стало меньше. Можно было бы вернуться в родные земли, но к тому времени уже горы стали нашим домом. Счастье от счастья не ищут. Нам сюда, — беря меня за руку и поворачивая на площадку почти на верхнем ярусе, сказал Фегле.

Площадка была небольшой. Наверное десять на десять метров и огорожена деревянным забором по пояс. Около стены стояли лавочки. Я подошла к краю. Голова закружилась. Я схватилась в руку Фегле.

— Никогда раньше не боялась высота. А сейчас боюсь, — прошептала я.

— Я тебе не дам упасть, — крепко сжимая руку, сказал он.

Город лежал как на ладони. Сумерки сгустились. И тут начали зажигаться фонари. Вначале внизу. Улицы медленно начинали освещаться. А потом фонари зажглись по стенам. Фегле отошел в сторону и снял чехол у двух светильников на нашей площадки. Сразу стало светлее.

— Красиво. Когда в первый раз увидела, как они зажигаются, то мне напомнило все это звезды.

— Согласен. Похоже. — Он сел на лавочку и достал трубку. Начал набивать ее табаком. — Можем потом как-нибудь туда доехать. И на звезды посмотреть. Но лучше летом. Тогда меньше шансов на метель нарваться. Или в долину поехать. На следующий год.

— В какую долину?

— Ее три наших города окружают. Там есть небольшое поселение, где живут пастухи и куда приезжают на время из городов. Мы же не все время сидим в подземельях. Нужно периодически и на поверхность выходить. Это для здоровья полезно. Поэтому рекомендуется на месяц уезжать туда. Но я с невестой туда не поеду. Пока свадьбу не сыграем.

— Мы не договаривались о свадьбе.

— Тогда не поедем туда. Раньше ездили туда и во время сватовства. Но сейчас не ездят, — ответил он, прислонившись к стене и задымив трубкой.

— Одни ограничения, — садясь рядом, сказала я.

— Да нет особых ограничений. Есть много мест, куда можно поехать или пойти. Одна Пещера садов чего стоит. Там можно долго бродить. Или Водозабор. Соляные пещеры, Драгоценная, Сокровищница, Библиотека — пока все с той обойдем, так полгода уйдет, если не больше. Это я молчу про лавки с товаром, где можно много чего интересного отыскать.

— Никто не говорил про это.

— А от кого ты хотела услышать? Нига следит, чтоб у вас не было сильных ссор и вы привыкали к местной жизни. У нее и так дел много. Шена, с которой ты общаешься, у нее дел еще больше. Она старейшина клана. Главная над всеми лекарями. Тебе все это должен показывать и рассказывать тот, с кем гулять пойдешь. Вот я и рассказываю.

— На работе…

— На работе работают люди. Потом бегут домой или гулять идут. А ты одна пойти гулять не можешь, потому что дороги не знаешь. Я здесь вырос. Знаю каждый угол. Успел побывать и в других городах. Ты же заблудишься одна. Или ногу где-нибудь сломаешь и будешь лежать пока на тебя кто-нибудь не набредет. Если учесть, что ты все время попадаешь в какие-то неприятности, то значит ногу сломаешь в каком-нибудь туннеле, где мало кто ходит. Поэтому гулять мы будем с тобой вместе. Как только сапоги нормальные тебе сделают, так и пойдем. Или откажешься и будешь в городе сидеть? Тебе же любопытно.

— Любопытно, — согласилась я. — Но не хочу попасть в зависимость от тебя. Принимая подарки, я ведь поощряю ухаживания.

— Так и есть, — усмехнулся Фегле.

— Но…

— Лета, я тебя куда-то тороплю? Нет. Мы гуляем и общаемся. Я тебе показываю местные красоты.

— А потом замуж позовешь.

— Позову. Но никто не говорит, что ты должна согласиться. Всегда можешь отказаться. Никто тебя принуждать жить со мной не будет. Я уж точно. Но и попробовать нам никто не мешает. Как в твоем мире жених и невеста знакомились и общались?

— Тут не было единого рецепта. Кто-то знакомился, когда учился. Другие на работе или в гостях. Меня отец с женихом познакомил. Привел его к нам в дом на ужин. И там мы общались. Потом стали гулять. Как тут. Раз в два или три дня куда-то ходили.

— Разговаривали, узнавали друг друга лучше, — добавил Фегле.

— Как-то так. Точнее я разговаривала, а он молчал больше. Только все про чувства говорил. Что вот увидел и голову потерял, — хмыкнула я.

— Так говоришь, как будто это невозможно.

— Я верю, что такое возможно, но я слышала, как он другу говорил, что со мной встречается только потому, что хочет занять место моего отца. Или рядом с ним. Это все обман был.

— У меня что-то похожее было, — после некоторого молчания, сказал Фегле. — Понравилась одна женщина. Я за ней год ухаживал. Она долго никому не доверяла. Все врагов искала. Но как-то мне с ней удалось подружиться. Объяснить, что тут врагов нет. Потом поехали с ней в долину. После этого думал уже вместе жить будем. Свадьбу сыграем. А там она познакомилась с каменщиком из другого города. Расцвела прям на глазах. Пришлось ему ее отдать.

— Но ведь такое бывает.

— Редко. Обычно видно получится ли что-то или нет еще до прогулок. Ладно, пойдем спускаться. А то еще на работу как бы надо.

— Подожди. С чего ты решил, что у меня к тебе симпатия?

— Потом скажу.

— Почему потом?

— Ты меня избегать начнешь, потому что испугаешься.

— Мне любопытно.

— Это хорошо, что любопытно, — беря меня за руку, сказал он.

— Но…

— Сегодня вечером ужинать вместе будем. На обед не смогу прийти. Не успею дойти от работы. Но ужинаем вместе. Потом можем еще побродить.

— Мне надо Туне платье дошить. Некогда мне бродить.

— Тогда внизу посидим, пока ты шить будешь. К старикам заглянем.

— Они меня дразнить начинают. Такие разговоры заводить начинают, что я не знаю куда деваться. Чего ты смеешься?

— Это всего лишь разговоры. Ты все принимаешь слишком сильно всерьез.

— Наверное, ты прав. Но все равно, как-то не по себе от таких разговоров становится.

— Хорошо. Буду тебе весь вечер ладонями уши закрывать, чтоб тебе было спокойнее.

— Не надо! — Я рассмеялась, представив эту картину.

— Улыбайся чаще. Не надо грустить, — на прощание сказал Фегеле. После этого мы разошлись. Я убежала на работу, а он в больницу.

Пока я работала, то мысли возвращались к прогулке. Получается, что здесь не всегда сидишь в городе. И пещера — это как манеж для вновь прибывших, а остальные живут куда более интересной жизнью? Такие слова обнадеживали. И сразу просыпалось любопытство, что можно не только заполнить пустоту работой, но и чем-то другим, интересным и не рутинным. Вроде мне нравилась рутина. Но когда не было выбора, она давила.

Вечером я поймала Туну и организовала примерку. Оставалось еще не так много работы до конца пошива платья. Потом останется только добавить элементов для украшения.

— А почему ты ей шьешь, а мне нет? — спросила Инка. Вредная женщина, которая только и думала, как уйти от работы и кого-то подставить.

— Ты не просила, — ответила я.

— А вот теперь прошу.

— Так у меня времени нет. После этого платья, я еще рубашку должна дошить.

— Я хочу еще красочнее платье, чем у Туны. Вот из такого материала, — Инка пальцами ткнула в рубашку, которую я шила для Фегле.

— Ничего я шить не буду, — сказала я, убирая ткань на полку в шкафу, где хранила личные вещи и спустилась в столовую. Фегле уже был там. Даже еду взял. Спорить с ним я не стала. Он решил помолчать. У меня не было настроения разговаривать.

— Это тебе, — Фегле протянул булавку с камешком. — Теперь можешь закалывать платок. А платок завтра подарю.

— Это лишнее.

— Он хорошо будет смотреться у тебя на плечах. Да ладно тебе краснеть. Нужные же вещи. Не пустые.

— Считаешь, что платок — это нужная вещь?

— Считаю, что тебе пора смириться с нашими обычаями. Или мы будем этот разговор повторять каждый день. Или по два раза на дню.

— Почему нельзя все проще сделать?

— Потому что не нам с тобой менять обычаи. Они есть. Их надо соблюдать. У тебя же были обычаи в твоем родном краю?

— Таких сильных и серьезных не было. Я пойду за шитьем схожу, — сказала я.

Шитье. Ткань лежала на кровати. Платье Туны лежало изрезанным на ленточки у меня на кровати. Рубашка Фегле пропала. Никого в комнате при этом не было. Меня затрясло от обиды и страха. Ткань для платья принес Терн. А для рубашки мне выдали, когда я объяснила с какой целью ее беру. Теперь же не получится взять. Работу жаль не было. А вот ткань и доверие… И что теперь делать? Я пошла искать Нигу. Она разбиралась в кладовке.

— Что случилось? — спросила она, увидев меня.

— Платье порезали. Рубашку украли. Дорогую ткань, — прошептала я. В глазах же стояли слезы. — Что теперь делать?

— Разбираться, — ответила Нига. — Есть подозрения?

— Есть, но я никого сдавать не буду.

— Ладно. Твое право. Хоть в чем конфликт был?

— Платье шить не стала. Но у меня не было времени. Два заказа. Еще и прогулки с Фегле.

— Уже гулять ходите? — улыбнулась она.

— Это что-то значит?

— Это значит, что ты уже не прячешься по углам. И это радует, — сказала Нига. Мы с ней зашли в комнату. Она посмотрела на изрезанное платье. — Серьезно.

— Мне теперь ткань не доверят?

— Тебя только это беспокоит?

— Да.

— Доверят, — ответила Нига. — Иди в столовую и никуда не уходи оттуда. Я пока девчонок позову.

Мне не понравился ее тон. Слишком серьезный был для нее. Фегле вопросительно посмотрел на меня, но разговаривать я не могла. Все невесты, включая и новеньких, были собраны в столовой. Нига попросила гостей покинуть столовую. Фегле пошел в зал, где сидели вдовцы и вдовы.

— Начнем сначала, — сказала Нига. — Каждая из вас дала согласие приехать сюда. Никто никого насильно сюда не привозил. А теперь скажите, вам плохо живется? Уверена, что многие из вас никогда прежде таких комфортных условий не знали. Никто никого не заставляет и не обижает. От вас требуется соблюдать наши правила. Одно из них — не причинять намеренного вреда другому. Другое — не воровать. С первым все понятно. А второе, вам не кажется глупым воровать там, где можно взять так. Не все. Но у нас много умных и умелых женщин, которые и из доступных материалов делают такие вещи, что краше дорогих. Нет же. Некоторым нужно все сразу. Вы понимаете, что подставляете своих подруг, воруя у них и портя изделия, которые они взяли домой, чтоб доделать. Это дом. Сюда приходят, когда плохо, непонятно и страшно. Здесь вы всегда найдете поддержку в любой сложной ситуации. А вы хотите из дома сделать место откуда хочется сбежать? Зачем? Зачем нам надо воевать? Мы все с вами находимся почти в равных условиях.

— Вот именно, что в почти равных. Почему одним все, а другим ничего?

Я оглянулась посмотреть, кто это сказал, но не успела заметить. Нига не удивилась такому вопросу.

— Нам нужно, чтоб вы продолжали двигаться вперед. Начиная с первой ступени смогли подняться по лестнице вверх. У каждого свой верх. Мы же с вами разные люди. Кто-то дойдет до мастера в своем деле, а кто-то найдет счастье в доме. Но вы должны захотеть пойти по этой лестнице. Грубо говоря, если мы вас посадим на все готовое, то никто работать не захочет и замуж не пойдет. Поэтому и есть ограничения. Они полностью сойдут на нет лет так через тридцать, когда докажете, что на вас можно положиться. Пока же или работаете и получаете плюшки, или живите за счет подарков, а там как с мужем договоритесь. Решит он, что вы будете жить дальше за его счет и бегать за ним по горам, то добро. Или он вас на работу выгонит. Это ваши уже договоренности.

— Это что, он меня может и на работу выгнать? — спросила Пила.

— Нет, он только и будет есть твои сгоревшие пироги, — хмыкнула Синта. Раздались смешки.

— Но если он богатый…

— Они все богатые. Достигли того уровня, когда могут брать любые вещи, которые сочтут нужным, — сказала Нига. — Я тебе говорила и повторю для других, что смотреть по кошельку и достижениям тут глупо. Те мужчины, которые уже смогли оплатить налог на женитьбу, они в состоянии себя обеспечить, семью и у них есть дом. Но мы с вами ушли от темы нашего разговора. Наказания за воровство тут нет. Для мужчин это и вовсе дико. Никто чужое не берет. Если кто и ворует, то женщины, которые не понимают простейших вещей. Например, что завидовать глупо. И никто вам не обязан, кроме минимального набора. Крыша над головой, тарелка каши и одежда. Хотите что-то большее, так крутитесь. Никто не запрещает. Так как случилось такая неприятность, то и отвечать за это мы будем все вместе. У тех, кто работает, все рабочие часы за неделю обнуляться. Кто не работает будет неделю отрабатывать на мытье улиц, стирки и других подсобных работах. Надеюсь больше мы такое повторять не будем.

— Почему из-за чьего-то проступка должны страдать все? — спросила Инка. — Вот кто виноват, тот пусть и отрабатывает.

— Это не проступок, а преступление. У меня за это в родных краях руку отрубали. Тут же считают, что мы должны отвечать друг за друга. И еще верят в перевоспитание. Поэтому перевоспитываемся все вместе.

— А если человек не захочет перевоспитаться? — спросила я. — Мы так и будем возмещать убытки за него?

— Нет. На третий случай его сдадут и будет разговор отдельный.

— Какой? — продолжала допытываться я.

— На перевоспитание отдадим в частном порядке. Есть у нас фанатики своего дела, которые отказываются дома сидеть, а жениться им уже пора. Вот сложных девиц мы к ним и отправляем. В дальний горный поселок. Говорят, хорошо перевоспитываются на дальних шахтах замужем за добытчиком руды, который без кирки жизни не знает. Давайте доводить до этого не будем, — ответила Нига. — А найти виновную хоть сейчас. Но не буду. Даю еще один шанс. Теперь можем вернуться к работе.

Я поймала Туну. Надо было подумать, что делать с платьем. Она расстроилась, когда увидела во что оно превратилось, но у меня уже был план, как его не только поправить, но и сделать еще наряднее. В итоге договорились с ней на более сложную вещь, но такую, что она станет похожей на принцессу. Вниз платья сделать простую юбку и украсить ее остатками дорогой ткани. Плюс я еще достала свои запасы лоскутков. С узелками материала я спустилась в гостиную. Там и нашла Фегле, который что-то плел. Похоже было на сеть. Я подсела к нему.

— Освободилась?

— Или только нашла работу, — ответила я, занимая целый столик. Нужно было много чего переделать. — А ты что делаешь?

— Сетку для вьюна. Хочу его посадить в комнате. Одна стена станет зеленой.

— Красиво будет.

— Я тоже так думаю. Мне нравится зелень.

— Поэтому ты и пошел в лекари?

— Помогать другим — это приятно. Однажды на шахте обвал случился. Рук не хватало. Так я стал лекарю помогать. Мне понравилось, что кто-то благодаря мне кто-то в живых остался. Да и хотелось мир посмотреть. В караванах всегда лекари нужны. А ты почему шьешь?

— Это единственное, что у меня получается, — ответила я. — Готовлю я средне. Руководить не могу. С людьми общаться тяжело. А вот с тканью мне нравится. Она меня слушается.

— Чего у вас случилось?

— Дурить кто-то. Поэтому мне понадобится еще время, чтоб тебе рубашку сшить. Как только платье исправлю, так ей займусь. Хорошо?

— Я никуда не тороплюсь. Да и тебе спешить некуда.

— Это хорошо, когда спешить некуда, — улыбнулась я. — Так сегодня испугалась, что придется за ткань отвечать.

— Нужно проще к жизни относиться. Это же не твоя вина.

— Не моя. Но все же. Я не углядела. Надо было согласиться сшить ей платье. Тогда бы и ничего этого не произошло.

— Лета, даже если ты кому-то отказала, винить себя не надо. Это уже проблемы того человека, который не понял отказа.

— А если ты мне предложение сделаешь, вот после всего этого времени, а я тебе откажу — это получается, что твои проблемы? — тихо спросила я. В ответ была лишь улыбка.

— Мои. Но ты не откажешь.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что я это знаю. Ты не знаешь, а я знаю.

— Какой-то закон или обычай, который я по незнанию сделаю и подпишу тем самым свое согласие?

— Нет, все будет добровольно, — спокойно сказал он.

— Ты посмотри, как шепчутся. Прям себя в молодости вспомнила, — услышала я голос Лили. Пока болтала с Фегле и не заметила, как в комнате тишина возникла.

— А сейчас тебе кричать приходиться, а то ты не слышишь ничего, — засмеялся Парк.

— Так ты не кричи. Вот сел бы рядом, мы и пошептались бы с тобой, — ответила ему Лили.

— Как сделаю подарок, так обязательно, — ответил Парк. Начались шутки в их сторону. И чего они так любили смеяться друг на другом? Хотя, злости в этих шутках не было.

Постепенно я успокоилась. Кто-то начал вспоминать, как в молодости ходил в поход к морю. Было интересно слушать про далекие земли и странных чудищ, про корабли и чужие порядки. Фегле только посмеивался, но головы не поднимал от своей сетки. Я же потерялась в сказке. И уже неприятность с Инкой меня так не волновала. Рассказы про огромных птиц, на которых мог спокойно летать человек, были намного интереснее.

— Ты не особо верь этим сказкам, — на прощание сказал Фегле, когда я пошла его провожать к дверям.

— Много вымысла?

— Больше половины. Но рассказывает он интересно, — сказал Фегле. Сжал мою руку. — До завтра. Приду рано. Опять с тобой погулять пойдем.

Я зашла в комнату. Думала, что уже девчонки спать легли, но никто не спал. Они сидели на двух кроватях и возмущались произошедшим. Больше всех возмущалась Инка. Я промолчала. Убрала шитье на полку в шкаф. Туда же отправилась моя сумка.

— Лета, чего молчишь? Из-за тебя же все произошло, — сказала Инка. С вызовом. Дерзко.

— Хочешь сказать, что я у себя ткань взяла? — спросила я.

— Зачем жаловаться ходила?

— А ты хочешь, чтоб я отвечала за тебя?

— Так при чем тут я? Ничего у тебя не брала, — сказала Инка. — Скорее всего сама испортила. А наврала, что украли. Нам же отвечать.

— Ткань взяла ты, а не я. Не надо меня обвинять, — тихо сказала я. — Отвечать за тебя я не буду.

— Правильно, отвечать нам придется! Всем! — хмыкнула Инка.

— Мы тут причем? — спросила Синта. — Это ваши разборки. Зачем втягивать остальных?

— Не я правила устанавливаю. Это не мое решение. Я только подошла спросить, что мне делать.

— Значит так сказала, что поняли тебя неправильно.

— Сказала бы, что напортачила, — нагло улыбаясь, сказала Инга.

Я не выдержала. Ушла из комнаты. Они еще чего-то меня спрашивали, а я не слышала. Выскочила на улицу. Да при чем тут я? Просто живу, просто работаю. Зачем так поступать? Хотелось побыть одной. Сбежать ото всех. Переходы, лестницы. Я добралась до смотровой площадки. Даже не заблудилась. Спугнула двух мальчишек, которые оттуда сбежали. Больше никого на площадке не было. Я села на лавочку и обняла себя за плечи. Было холодно. Безрукавка осталась на кровати. И платок тоже. Я и не заметила. А фонари начали гаснуть. Пришлось подняться и накрыть два фонаря на площадке чехлами. Холодно и неприятно. А ведь лето.

У меня дома лето было намного теплее. Ярче. Хотя я его и проводила в городе. Но все равно, летом мы носили кофты с коротким рукавом и короткие юбки или легкие брюки. Тут же без теплой одежды не выйдешь.

И как теперь жить среди них? Они же меня съедят. Пусть немного успокоятся, потом вернусь. Усталость. День был длинный и тяжелый эмоционально. Наполненный впечатлениями. И не всегда хорошими. Хотя, сказки мне понравились. Сказки. Не насмешки. Приятный был вечер. Я думала, что лягу спать и буду во сне вновь переживать услышанные истории, а оказалось, что вместо этого остается сидеть на лавочке и смотреть на город, который освещался таинственным светом. Так казалось с этого места.

Я услышала, что кто-то поднимался. Мужчина вел женщину за руку. Она шла закрытыми глазами. Видно это место довольно популярное. Я быстро спустилась по соседней лестнице. Не хотелось, чтоб они меня видели. Куда бы еще податься? По пещере разнесся звук рога. Опасность. Ворота и выходы из пещеры были закрыты. Опять роувы напали? Я огляделась по сторонам. Вроде ничего такого не видно. Я стояла на втором ярусе пещеры около забора и смотрела вниз.

— Вот я тебя и нашел, — чьи-то руки легли на плечи. Я дернулась в сторону. — Тихо. Это я. Чего боишься? Или решила убежать?

— Как ты здесь оказался? — спросила я, повернувшись к Фегле.

— Да вот, тебя ищу. Наверх ходила?

— Да.

— Какая ты вся холодная. А руки так и вовсе лед.

— Я устала. Устала во все это играть. Проще на постоялом дворе было. Дома проще было. Никто ни в чем не обвинял. Смотрели как на идиотку. Но никто не обвинял. Я не знаю, как мне с ними бороться. И здесь не получается одной остаться. Все время кто-то есть. Не могу. Уйти хочу. Пусть в некуда, но уйти.

— Хорошо. А мне компанию тебе составить можно? Что так смотришь удивленно? Ты хочешь уйти. Так пойдем. Замерзнуть не боишься?

— Нет.

— Хорошо. Куда пойдем?

— К выходу из пещеры.

— Пойдем к выходу. А потом? А если там ураган? Мы же не знаем как там, на поверхности? Или будем упрямо идти вперед лишь бы подальше от этого плохого места?

— Ты смеешься?

— Нет. Думаю, что дальше делать будем. Можно поддаться порыву и сбежать от проблем. Но не найдем ли мы новых, убегая от старых?

— Я нашла. Здесь оказалась. И с разбойниками повстречалась.

— Значит убегала уже?

— Убегала.

— А давай не будем совершать ту же ошибку? Пойдем сейчас пить горячий отвар. Вкусный и сладкий. У меня еще есть фрукты в меду. Это все намного вкуснее, чем прорываться сквозь непогоду.

— Я не могу туда вернуться. Они меня обвинят, что…

— Никто тебя ни в чем не обвинит.

— Ты не понимаешь. Человек, который украл мою ткань, предлагает мне вину взять на себя. И многие с ней согласны.

— Этого мне точно не понять, — покачал головой Фегле. — Но разберемся.

— Не пойду. Мне все это надоело.

— Я все-таки предпочел фрукты в меду, а не побеги, — он вздохнул. Окликнул мимо пробежавшего мальчишку. — Сбегай в Дом. Найди Эльзу или Нигу и передай, что потеряшка со мной. Понял?

— Понял. Передать, что потеряшка нашлась, — мальчишка стал спускаться с яруса.

— Надевай куртку, — велел он, отдавая свою.

— Ты замерзнешь. Не надо.

— Не замерзну. А вот ты уже ледяная. Пойдем, — накидывая куртку мне на плечи, сказал он.

— И куда мы?

— Подальше отсюда. Тебе же здесь не нравится. Зачем себя мучить? — спокойно сказал Фегле.

Мы пошли по ярусу. Поднялись еще выше. Два раза протрубил рог, заставив вздрогнуть. Отбой опасности.

— Как думаешь, что случилось?

— Тебя потеряли. Вот ходы и закрыли. Проще в городе найти, чем по ходам лазить.

— Значит отсюда нельзя сбежать?

— Не получится. Кто-нибудь, да найдет. Или упрешься в закрытую дверь.

Фегле что-то сказал сторожу у ворот. Тот хмуро посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мы вышли в коридор. А дальше была целая паутина из ходов. Мы сворачивали в один, потом в другой.

— Ты не боишься заблудиться? — осторожно спросила я.

— Не боюсь. Я переходы знаю, — ответил Фегле. — Пришли.

Еще одна дверь. Часовой на входе. А мне уже хотелось спать. Ноги замерзли. Руки были ледяными.

— Нагулялась?

— По переходам? Нагулялась. А теперь куда?

— Греться, — ответил Фегле, отводя ткань от входа в пещеру. Небольшой квадратный заканчивался кухней. Печка с дымоходом. Ведро угля рядом. Стол, полки и сундук под продукты. На кухне горел свет. В углу кухни от пола до потолка занимали ящики и горшки с зеленью. Повсюду были тепловые кристаллы.

Пока я разглядывала помещение, Фегле разжег печь. Поставил чайник. На стенах были каменные картины. Какие-то походы, больные, лекари.

— Интересно? — спросил он.

— Где мы?

— У меня в гостях, — ответил он.

— Это ты так далеко живешь? — зевая, спросила я.

— Нагулялась, — добродушно сказал он.

— Ты иногда специально меняешь тему разговора?

— Да, — он протянул мне железную чашку с отваром. — Грейся. Я сейчас подойду. Только никуда не уходи. А то заблудишься еще.

— По таким переходам точно заблужусь, — согласилась я. — Я никуда не уйду. Куртку возьми. Там холодно.

— Заботливая какая, — усмехнулся он и ушел. Меня же начал валить сон. Я легла на лавочку у стола и закрыла глаза. Какой-то беспокойный сон. Слезы. Родной дом. Родители. Какие-то надежды, а потом холод и снег.

— Чего ты плачешь? — услышала я знакомый голос.

— Холодно и страшно.

— Пойдем греться. Так ведь теплее?

— Теплее.

— Спи, — услышала я и уснула.

Кто я и где я? Ладно. Кто я понятно. А вот кто рядом со мной? Вроде давно приехала в дом. Обоз. Нет, во время обоза было холодно. Тут тепло.

— Я понял, что ты проснулась. Еще немного полежу и встаем. Глаза открываться не хотят, — сказал Фегле. — Не люблю просыпаться. А тебе еще ночью какие-то кошмары снились.

— Я на лавочке уснула.

— Когда я вернулся, то предложил тебе на кровать перебраться. Ты оказалась не против.

— Не помню.

— А я помню, — он закинул руку на вверх. Дернула за веревку. Чехол, что закрывал светильник, слетел. В комнате стало светло. Широкая кровать. Несколько навесных шкафов. Один длинный внизу. Опять вырезанные картины, только в этот раз из дерева. — Лежать так приятно, но может пора подниматься?

— Извини. — Я быстро села на кровати. Одернула юбку. Спокойны взгляд, усмешка.

— Мне всегда было интересно: как ты не падаешь со своей лавочки, когда в кровати крутишься водоворотом?

— Не знаю. Гиль этому тоже удивлялся.

— У тебя с ним не получилось подружиться?

— У меня не с кем подружиться не получилось. Разве нормально с Терном общаюсь и Туной. С остальными как-то не очень.

— Да не бойся ты так. Нет у тебя проблем. Это не проблемы, — он сжал мою руку. — В любом случае, я рядом. Хорошо?

— Хорошо. А то, что я у тебя сегодня ночевала… Так ведь нельзя.

— Можно, в редких случаях. Я спрашивал. Проблем не будет, — сказал Фегле. Он взял пояс с сумками, что висел рядом. Достал гребень. — Ты первая умываться. И у нас не так много времени.

Когда я вернулась, то он уже заканчивал заплетать бороду в косички. Переплетать их друг с другом. Протянул гребень мне, чтоб я смогла расчесать волосы, которые растрепались. Когда Фегле вернулся в комнату, то достал из сундука плотную шерстяную кофту. Надел ее. Убрал в сумку какой-то сверток.

— Что ты так смотришь настороженно? Прям зверек дикий.

— Не знаю, — заплетая косу, сказала я. Он подошел ко мне. Мы с ним были почти одного роста. Он лишь немного был ниже меня. Коснулся ладонями моего лица.

— Просто поверь, что все будет хорошо. Не надо бояться. Нет причин для страха. Бояться роува надо. А людей не стоит. Они только кажутся страшными. Ты их не понимаешь. А когда не понимаешь, то это кажется страшным.

— Заговариваешь? — спросила я, чувствуя, как кровь к щекам прилила.

— Заговаривают иначе, — сказал он. — Достаточно просто пошептать. Но это все временно. А я хочу, чтоб ты бояться перестала насовсем.

— Надо идти.

— Надо, — согласился Фегле, а сам не думал отпускать. Только улыбнулся. Провел пальцами по коротким прядкам, которые мне не удавалось убрать в косу. Почему-то перехватило дыхание. Стоило ему убрать ладони от моих щек, так такая волна смущения меня накрыла, что я не знала куда деваться.

До дома мы шли молча. Даже если бы он меня чего-нибудь спросил, то я не смогла бы ответить. Не нашла бы слов. Разве так можно делать? И ведь ничего такого не было в его жесте. Но стоило мне вспомнить, как перед глазами опять появлялись его внимательные глаза. И опять щекам становилось жарко, хотя погода была прохладной. Какие тут мысли о девчонках и тканях?

— Ты ведь специально так сделал? — спросила я.

— Да. Ты мне нравишься.

— Я про то, чтоб не думать о ссоре? А чтоб о тебе думала?

— Это мне точно больше нравится слышать, — усмехнулся Фегле. — Так и должно быть.

В столовой уже сидела Шена. Под ее взглядом я готова была провалиться сквозь землю. Фегле же был совершенно спокоен. Только сжал мою руку.

— Я пойду еду принесу, — сказал Фегле, подталкивая меня в сторону Шены. Пришлось садиться. Потом я вспомнила о куртке Фегле. Начала ее снимать. Запуталась в пуговицах. Как раз вернулся Фегле. Положил свои ладони на мои руки. — Успокойся. Что ты так боишься? Никто тебя здесь не съест.

— Это она со вчерашнего дня такая или после сегодняшней ночи? — спросила Шена.

— Шена, давай без шуток. Вчера еле Лету успокоил, — попросил Фегле.

— Я переговорила с Данком и Жутом. Они дадут ребятам указание, чтоб те своим невестам объяснили правила поведения. Эльза переговорит с остальными. Вроде тихо было. Самую буйную к шахтерам отправили.

— Я думала, что она замуж вышла, — сказала я и невольно потерла шрам на лбу.

— Как вышла, так и развелась. Она своему мужу череп раскроила. Он сам от нее отказался. Поэтому теперь она будет в шахтерском городке жить, — ответила Шена.

— Я разговаривал с ней. Девочка с головой дружит. Понимает, что творит, — сказал Фегле. — Но таким поведением добивается уважения. И переубедить ее в обратном никому не удалось.

— Там переубеждать умеют. И объяснять, что такое хорошо, а что такое плохо, — сказала Шена. — Вечером посмотрим. Если не успокоятся особо деятельные, отправим их туда.

— А что там такого страшного? — спросила я.

— Жизнь там нормальная. Работа, даже какие-то развлечения есть, — сказал Фегле.

— Там никто с твоим мнением считаться не будет, — ответила Шена. — Никаких поблажек нет. Никто кормить бесплатно не будет. Как и одевать. Укажут с кем жить, с тем и будешь.

— А сейчас будет история про крыс, — сказал Фегле. — Что тех, кто выступает много, на съедение крысам отправляют. А байка пошла, после того, как у меня отец с матерью поругались. Он ее в шахте одной оставил. Камнем вход прикрыл, оставив только щелку для воздуха. Она там сутки просидела с крысами воюя. Он потом долго оправдывался и до сих пор оправдывается, что забыл о ней и не думал, что там крысы водятся. Но, насколько я знаю, родители больше никогда не ссорились.

— Уж извини, но я не знаю, чем надо думать, чтоб с ним спорить, — сказала Шена. — Я когда его увидела, все слова забыла.

— Да у него взгляд такой, серьезный. Сам то он нормальный, — ответил Фегле. — Всегда договориться можно.

— С человеком, который признает только две профессии: шахтеров и лекарей? Я его спросила, а как же те, кто подвозит продовольствие. Так он ответил, что и без еды проживет. У них здесь своей много.

— Шена, это шутки такие. Специфические, — рассмеялся Фегле.

— Вот пусть смеются над ними те, кому жизнь в городе не мила. Должны понимать, что здесь все равны. И нужно помогать друг другу, а не воевать, — сказала Шена.

— А почему нам раньше об этом месте не сказали? — спросила я.

— Потому что такие вещи хорошо говорить наедине человеку, которому нужно о них знать. Зачем пугать остальных? Например, тебя. Ты собственной тени боишься. Чтоб страх усилить? — ответил Фегле.

— Я и сейчас рассказала тебе это, только потому что у Фегле родители оттуда. Но голову особо этим не забивай. У них не передаются характеры из поколения в поколение. Никогда не знаешь каким ребенок родиться. Там совершенная рулетка. И часто рождаются сыновья непохожие на отцов и матерей.

— А разве такое бывает? — спросила я.

— Вопросом отвечу, а ты слышала, чтоб были такие сильные мужские гены? Только мальчики и все их типажа. Я ни одного не видела высокого и худого мужчины. Все крепкие и невысокие.

— Это тебя интересует? — спросил Фегле. — Ты же не лекарь и крови боишься.

— Я немного в этом разбираюсь, — ответила я.

— Вечером погуляйте где-нибудь. Пока все разговоры проговорят, — посоветовала Шена.

— Погуляем. К озеру сходим. Это интереснее, чем сбегать, — ответил Фегле. — Лета, в обед меня дождись. А это тебе, как и обещал. — Он протянул платок. Яркие желтые цветы на красном фоне напоминали о лете.

— Спасибо.

— Мне пора. В обед увидимся. И не бойся, — он сжал на прощание мою руку и взял куртку и ушел.

— А теперь рассказывай, — прямо смотря на меня, сказала Шена.

— И чего я должна рассказать?

— Где была, чего видела. И он тебе ведь нравится.

— Шена, мы только начали гулять. И я не уверена, что все…

— А что же тогда для тебя серьезно? — спросила она.

— Не знаю, — как-то сразу растерялась я.

— Но ты от него сбежать не хочешь?

— Нет. Рядом с ним тепло и комфортно. Почему-то я ему доверяю. Все вокруг постоянно менялось. Было страшно. Я уцепилась за Фегле, как за якорь. Начала привыкать к нему. Думала, что мы с ним подружимся. А он почему-то отстранился. Сейчас, когда вновь появился, то опять появилось ощущение знакомого якоря. Я к нему и потянулась, как к чему-то знакомому. Но не думаю, что это что-то серьезное.

— Если тянет к нему, то тянись. Воротит, так уйди лучше сейчас. Сможешь ему сказать, что больше не хочешь с ним общаться? Тебе без него нормально будет? Тоска не замучает? Фегле не тот человек, которым можно играться. Он воспринимает все серьезно. Поэтому или ты принимаешь его ухаживания официально, как жениха, или расходитесь.

— Я и не хотела, но он настоял.

— Сейчас с тобой хотят познакомиться еще десяток мужчин. Но не подходят, потому что ты уже как бы занята. Случай в бане, сегодняшняя совместная ночевка. Ты понимаешь, как это все выглядит в глазах других? А завтра, что будет? Если при случае согласишься, что у вас все серьезно, никто и слова не скажет. Но начнешь мямлить, что это такой вид дружбы — в глазах других упадешь. И его уронишь.

— Получается, что если я соглашусь, то потом не смогу отказаться от замужества?

— Сможешь. Если ему голову разобьешь, — хмыкнула Шена. — Выбор идет до прогулок. Вы уже гуляете, а ты еще никак понять не можешь нравится ли он тебе или нет.

— Все слишком быстро.

— Это не я тороплю события. Сидели бы здесь и дальше. Чего гулять пошли? — спросила Шена.

— Фегле предложил.

— Ты согласилась.

— Но я не знала, что это так серьезно.

— Теперь знаешь. Вот и подумай, согласна ты отказаться от вашего общения или нет.

Согласна или нет. Я не могла так быстро ответить на этот вопрос. Слишком все было быстро. Волнение и тепло. Да, рядом с ним я чувствовала это волнение и тепло, которое иголками кололо тело. Еще было смущение. Доверие. Или от всего этого отказаться и общаться с теми, кто мне совсем безразличен? Я не была готова к этому. И не была готова признать, что он мне настолько нравится. Задачка была слишком сложной.