Невеста по ошибке

Глава 29

Арес

Я сжимаю челюсти, прислушиваясь к всхлипываниям жены через дверь ванной. Она изо всех сил старается не шуметь, и это убивает меня. Я не сомневаюсь, что являюсь одним из источников ее боли, и не знаю, как сделать это лучше.

Душ выключается, и я делаю шаг в сторону, направляясь к нашей кровати. Я сажусь и беру телефон, не зная, как поступить. На мгновение я задумываюсь о том, чтобы написать сестре и попросить ее приехать, но потом решаю, что лучше не надо. Если ей нужна Сиерра, она бы просто сама пришла, не так ли?

Рейвен выходит в футболке с длинными рукавами вместо одной из сексуальных ночных рубашек, к которым я уже привык, но при этом она выглядит еще более неотразимой, чем обычно. Она замирает, увидев меня, сидящего в постели, и мгновенно отводит взгляд, несомненно, надеясь, что я не замечу, как покраснели ее прекрасные глаза.

Я заставляю себя отвести взгляд и притворяюсь, что увлечен своим телефоном. Я не знаю, как встретиться с ней взглядом. Я хочу быть рядом с ней, но не хочу давить или вмешиваться, если это не то, что ей нужно.

Рейвен молчит, ложась со мной в постель. Я ожидал, что она что-то скажет, хоть что-то, но она просто поворачивается ко мне спиной и сворачивается клубочком, ее дыхание все еще неровное.

Я наблюдаю за ней какое-то время, отмечая, как ее маленькие руки обхватывают одеяло, как она неглубоко дышит. Кажется, что она может разрыдаться в любой момент, снова и снова, но она изо всех сил старается этого не делать. Сегодня, как никогда, я хотел бы быть тем человеком, на которого она могла бы положиться. Я бы отдал весь мир за то, чтобы быть тем человеком, к которому она обращается, когда у нее болит сердце, когда она ищет утешения.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть приложение, которое управляет всем в доме. Я не уверен, стоит ли мне приглушить свет или выключить его совсем. Чего она хочет? Учитывая то, как она только что спряталась в душе, я подозреваю, что ей нужна темнота.

Свет выключается, и я в растерянности ложусь рядом с ней. Прошло всего несколько дней с момента нашей свадьбы, а я уже увидел в ней столько граней, о которых и не подозревал. Она всегда вела себя со мной так мило и беззаботно, но теперь я вижу в ней и силу, и слабость, о которых даже не подозревал. Это делает ее еще прекраснее. Она не похожа ни на одну другую женщину, которую я знаю. На ее маленьких плечах лежат десятки нош, и лишь немногие из них — ее собственные.

Я поворачиваюсь к ней и повторяю ее позу, сохраняя небольшое расстояние между нами.

— Рейв, — шепчу я. Она напрягается, но не отвечает. Вместо этого она крепче вцепилась в наши одеяла. Черт возьми. Меня убивает осознание того, что ей больно и что я не могу все исправить. То, что она только что сказала своей матери… блять. Я и понятия не имел, что заставил ее чувствовать себя такой ненужной. Возможно, я не смогу исправить ее отношения с матерью, но я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуверенно в нашем браке. Тот факт, что она так считает, означает, что я подвел ее как муж.

Я нерешительно тянусь к ней и кладу руку на ее руку. Она фыркает, и на мгновение я думаю, что она отстранится от меня, но затем она поворачивается ко мне лицом.

— Арес, — говорит она срывающимся голосом, когда слезы наполняют ее глаза. — Я… Можешь меня обнять?

Черт. Боль, прозвучавшая в ее голосе, выводит меня из себя. Мое сердце разрывается, когда я притягиваю ее к себе с большей силой, чем намеревался, одной рукой обхватывая ее, а другой обнимая. Я крепко обнимаю ее, ее тело прижимается к моему.

Рейвен прижимается носом к моей шее и вдыхает с трепетом, когда ее рука обвивается вокруг меня. Ее прикосновения осторожны, нерешительны, как будто она боится, что просит слишком многого. Она моя жена, но не решается попросить об объятиях. Насколько неуютно я заставил ее себя чувствовать?

— Тебе даже не нужно просить, — шепчу я, проводя рукой по ее волосам и крепко обнимая. Она прижимается ко мне так крепко, что я тоже начинаю прижимать ее к себе. Она прижимается ко мне так идеально, что это просто нереально. Ее дыхание неровное, как будто она все еще сдерживает слезы, и я позволяю своим пальцам провести по ее спине, медленно, успокаивающе.

— Ты в порядке, Кексик?

Она качает головой и сжимает в руке заднюю часть моей футболки.

— Я так не думаю. — В ее голосе звучит такая чертова боль, что я на мгновение ослеп от ярости. Слушать этот разговор с ее матерью и не вмешиваться было одной из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Меня так и тянет уничтожить все, что причиняет ей боль, но я не могу этого сделать, когда речь идет о ее матери.

— Поговори со мной, детка. Расскажи мне, что происходит в твоем прекрасном разуме.

Она втягивает носом мое горло и смещается в моих объятиях, сильнее прижимаясь ко мне грудью. Все мое внимание уходит на то, чтобы отвлечься от того, как она прижимается ко мне.

— Это слишком, Арес. Я чувствую… чувствую себя такой нежеланной. Такой нелюбимой. Я просто… я чувствую себя неудачницей, как будто, что бы я ни делала, я никогда не стану такой, какой меня хотят видеть. Даже работа сегодня была кошмаром, и я просто… как я могла так провалиться? Одно дело — провалить все остальное в жизни, но моя карьера — это мое спасение. Просто… сегодня мне очень нужна была одна-единственная победа. Всего одна.

Она тяжело вдыхает, как будто снова сдерживает слезы. Я не знаю, с каким фотографом она работала сегодня, но она никогда больше с ним не будет работать. Более того, он никогда больше не будет работать вообще. Не в этой индустрии. Надеюсь, он будет любить фотографировать дикую природу, потому что это единственное направление, которое я оставляю для него открытым.

— А еще есть моя мама и ты. Вы оба хотите, чтобы я была той, кем я не являюсь, кем я не являюсь, и это причиняет боль. Не пойми меня неправильно, я вовсе не обвиняю тебя. Я все понимаю. Правда, понимаю, но…

— Нет, — прервал я ее, — ты не понимаешь, Рейвен. — Я крепко хватаю ее и переворачиваю нас так, что она оказывается на спине, а мое тело — поверх ее. Ее глаза расширяются, когда я приподнимаюсь на предплечьях, чтобы посмотреть на нее. На мгновение я вижу, как в ее глазах мелькает что-то, что я узнаю. Одиночество. Тоска. Эти чувства мне слишком хорошо знакомы, и я никогда не хочу, чтобы она чувствовала их рядом со мной.

— Мне не нужно, чтобы ты была кем-то или чем-то другим. Никогда. Ты моя жена, Рейвен. Ты. И никто другой. Тебе не нужно сравнивать себя с кем-то еще, и тебе не нужно равняться на кого-то еще — потому что, осознаешь ты это или нет, ты уже превзошла все стандарты, которые кто-либо когда-либо устанавливал для тебя. То, что они не хотят или не могут признать это, не означает, что ты не замечательная. Ты идеальна такой, какая ты есть. И нет, я говорю это не для того, чтобы успокоить тебя. Я говорю тебе это, потому что это правда. В тебе настолько сильно чувство верности, что ты вышла за меня замуж и пожертвовала будущим, которое ты себе наметила. Ты чертовски красива, и ты умна, очень умна. Много ли ты знаешь женщин, у которых есть карьера модели и процветающий бизнес? Нахуй всех, кто не видит твоей ценности, Рейв. Нахуй всех.

— Включая тебя?

Я удивленно моргаю и ухмыляюсь, мой член непроизвольно возбуждается от ее слов.

— Да, — шепчу я, на моем лице появляется злая улыбка. — Хочешь на мой?

Она прикусывает губу, ее печаль уступает место чему-то, что очень похоже на похоть. Блять. Я прижимаюсь лбом к ее лбу, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло, но мои губы так близко к ее губам не помогают. Эта химия между нами… она всегда была, но сейчас она неизбежна.

— Если серьезно, Рейв… Мне жаль, что я был одной из причин твоего сегодняшнего расстройства. Мне так чертовски жаль, ты даже не представляешь. — Я делаю паузу и глубоко вдыхаю ее фирменный аромат кексиков, от которого мое сердце заходится в бешеном ритме. — Я хочу, чтобы ты была здесь, Рейвен. Нет никого, кого бы я предпочел иметь в своей постели, чем тебя. Никого. Ты можешь не верить в это, но это правда. С того момента, как я женился на тебе, ты держишь мою верность, вплоть до каждой моей мысли. У меня нет никого на уме, кроме тебя. Когда я смотрю на тебя, я вижу только свою жену. Больше ничего. Никого больше. Ни для кого нет места, кроме тебя, — ни в моем разуме, ни в моем сердце. Возможно, все это звучит как красивая ложь и слабая попытка утешить тебя, и я это понимаю, но, детка, со временем ты поймешь, что это правда.

Я придвигаюсь к ней, провожу губами по ее лбу, прижимаясь к ее коже целомудренным поцелуем.

— Я никогда не хотел заставить тебя чувствовать себя нежеланной, потому что это не так. Ты хоть представляешь, как много для меня значит то, что ты решила выйти за меня замуж? Ты могла бы все бросить и оставить меня разбираться с последствиями, но ты этого не сделала. Ты была рядом, когда я больше всего в тебе нуждался, Рейв, и я очень плохо отблагодарил тебя за это. Я исправлюсь, хорошо? Просто… мне тоже было тяжело, и я сглупил, решив, что знаю, что тебе нужно. Я понял, что знал лишь малую часть тебя, и мне понадобится время, чтобы узнать остальное. Ты дашь мне это, Рейв? Ты дашь мне немного милости? Простишь ли ты меня за то, что я все испортил?

Она зарывается руками в мои волосы, и я тяжело сглатываю. То, как она смотрит на меня… да, она заставляет мое сердце биться так, как никогда раньше. В ее взгляде столько доверия и надежды, и это наполняет меня глубокой потребностью подарить ей весь этот гребаный мир. Я никогда не хотел подвести ее, и с этого момента не подведу. Я никогда не чувствовал чего-то такого… сильного. Я хочу ее отчаянно, но все мое гребаное сердце тоже в ней. Моя потребность в ней выходит за рамки физического, и это то, чего я никогда не испытывал раньше.

— Я окажу тебе милость, — пробормотала она. — При одном условии. Выполни мою просьбу, Арес. Никаких предположений, никаких лишних размышлений. Пожалуйста, Арес. Пожалуйста, общайся со мной. Ты знаешь, как трудно мне было признаться в своих чувствах? Просто… всю неделю мне казалось, что я теряю тебя, и я… я просто не хочу, чтобы меня заставляли гадать. Пожалуйста, не делай этого со мной.

Я наклоняю голову и прижимаюсь мягким поцелуем к ее щеке, чуть касаясь края губ.

— Прости меня, — говорю я ей, опираясь на предплечья, чтобы смотреть ей в глаза. — Я обещаю общаться с тобой впредь, как бы трудно это ни было. Просто… я так привык ко всем этим гребаным играм разума, что это… это для меня в новинку, Рейв.

Она тянется ко мне и проводит рукой по лицу.

— Ты даешь мне честность, а я даю тебе милость. Как насчет этого?

Я киваю, мое сердце бешено колотится. Не думаю, что у меня когда-либо был момент, который казался бы таким реальным. Ни с кем. Но опять же, вот уже много лет единственная, кто может заставить меня потерять бесконечное терпение, — это женщина, лежащая подо мной, моя жена.

— Да, — шепчу я. — Я обещаю.

Она улыбается мне так сладко, что у меня сжимается сердце.

— Тогда дай мне минуту откровенности, Арес. Скажи мне одну вещь, о которой никто больше не знает? Подари мне часть себя, которой больше ни у кого нет.

Край моих губ превращается в небольшую улыбку.

— У тебя уже есть моя фамилия, Рейвен. Это единственное, что я никогда не отдам никому другому.

— Никогда?

Я качаю головой и крепко прижимаю ее к себе, перекатываясь на спину. Она смещается в моих объятиях, пока не ложится головой мне на грудь и не закидывает ногу мне на бедро, дразняще касаясь внутренней стороной бедра моего члена. Понимает ли она, как сильно она меня заводит?

— Никогда, — обещаю я ей. Как только я женился на ней, я понял, что между Ханной и мной все кончено. Мне не стоило и думать о том, чтобы развестись с Рейвен через три года — только если она сама не попросит меня об этом. Не я, и она заслуживает лучшего.

Она смотрит на меня и улыбается, и это, черт возьми, что-то со мной делает. Я не могу объяснить, но уверен, что всегда буду помнить, как она смотрит на меня сейчас.

— Чувствуешь себя лучше, Кексик?

Она кивает, и я крепко обнимаю ее, поглаживая рукой по спине, пока ее дыхание не выравнивается. Я смотрю в потолок, пока она засыпает в моих объятиях, и мои мысли кружатся в голове. Не могу поверить, что я держался от нее подальше, хотя все это время у меня могло бы быть. Одна ночь с ней, и, кажется, я уже зависим.