Невесты Тёмного Герцога

Глава 5

ЯЛЛА

Казалось, что разбудила меня головная боль. Такая тяжёлая и звонкая, что в ушах звенело, а единственным желанием было вновь забыться во сне. Застонав, я чуть повернула голову в сторону, лёжа при этом на спине ровно, как оловянный солдатик. Лёгкое шевеление на лбу. Мокрая тряпка прохладой обдала голову, спасая от мучительного похмелья. Боже, что вчера было? Тошнит так, словно я хлестала водку, как апельсиновый сок, да ещё и от закуски отказывалась, как самый отчаянный и безрассудный алкоголик.

— М-мгх-ф-ф, – простонала я, даже не пытаясь открыть глаз. Голова и без того кружилась. Ещё этот запах… господи, здесь кто-то умер, что ли?

— Да, леди Ялла, совершенно с вами согласен, безобразие полное! – хохотнул глубокий мужской голос. Приятный, бархатный, но такой невыносимо громкий! Я поморщилась и попыталась отвернуться от его источника. – Магия такого уровня бесплатно не даётся, это всем известно, но реакции, подобной вашей, я не видал ни разу с тех пор, как приступил к практике! Только однажды довелось мне видать, как пришибло магией корову, она такие кренделя выделывала, любо-дорого посмотреть! Скажите, леди, а без магии вы такая же пылкая или в постели вас нужно шарахнуть чем-нибудь посильнее?

— Сэр Стайлз! – раздался укоризненный женский голос прямо надо мной, и заботливые руки вновь сменили тряпку на лбу. Я с блаженством выдохнула.

Прошедший день постепенно начал прорисовываться. Поездка в телеге на сене, амнезия и последующее прибытие в средневековый замок, где меня почтительно зовут “леди”. Испугавшая меня змея, которую проткнул насквозь парень, но лица его его я упорно не могла вспомнить. Потом странный жених, в спальню которого меня непонятно зачем привели. А ещё такой неприятный тип, который шутил и смеялся над всеми окружающими…

— Я как пришёл за своим плащом, так чуть не потерял остатки своего достоинства! – продолжал мужской голос, шебурша чем-то у меня над ухом. – Клянусь, вы меня одним своим видом чуть не обесчестили! Но, скажу по секрету, ваш блистательный жених растерял своё достоинство раньше. Вы не помните?

Я застонала, желая от стыда провалиться на этом самом месте, прямо сквозь кровать – и куда-нибудь в бездну. Действительно, отдельные картинки начали всплывать перед моим внутренним взором.

Вот я держу герцога за лацканы – а он начинает пятиться, как пятнадцатилетний девственник от навязчивого внимания своей молодой и пылкой учительницы. Говорю ему такие слова, какие ни в жизнь не сказала бы вслух, а он краснеет, как я в тот день, когда случайно зашла в мужскую баню, да не простую, а в которой без простыней принято сидеть. Я герцога к стенке прижимаю – он выворачивется, как скользкий угорь. Я, прикусив губку, расстёгиваю пуговки корсета на груди – он глаза закрывает ладонью и отворачивается. Тут стук в дверь раздаётся, герцог кричит, чтобы вон шли, а дверь отворяется, в комнату лекарь заглядывает – и ка-ак присвитстнет!

Дальше – только смутные пятна, ощущения и краски.

— Что со мной случилось? – с трудом выдавила я.

— Ничего, о чём я мог бы сожалеть! – ответил лекарь в то время, как Мелисса вновь поменяла полотенце. А потом Юстас вдруг стал спокойным и серьёзным, словно корова слизнула улыбку с его лица. – Наш блестящий лекарь в лице лорда Кристиана сумел догадаться, что у вас пострадала память и попытался её вернуть не самыми божескими методами.

Он взял с прикроватного столика деревянный ящик, достал из него круглый коробок и, запустив внутрь два пальца, выудил небольшое количество густого крема, которым принялся натирать мне лицо, но не всё целиком, а какие-то определённые точки.

— Видите ли, леди Ялла, – говорил Юстас втирая мазь в центральную часть моих бровей, отчего головная боль стала заметно стихать. – Заклинания делятся на простые, сложные и составные. Простые заклинания отличаются тем, что никоим образом не касаются вашей собственной магической структуры, и потому не имеют никаких побочных эффектов. Их применение безопасно и неограниченно, но при этом сложных проблем с их помощью не решить. Сложные заклинания уже куда более интересные, они вторгаются в магическую структуру объекта, на который наложено заклятье, и при неправильном использовании могут её нарушить, создав при этом так называемое “проклятье”.

Я уже чуть не стонала от блаженства, потому что боль полностью отступила, оставив мне лишь лёгкость и полную тишину в голове. Дел никаких нет, на работу не надо, да и вообще ни о чём думать не надо. Красота!

— Не совсем поняла, что такое проклятье? – протянула я, чуть двигая головой в такт движений лекаря. Чёрт возьми, каким бы он ни был занозой, лечить этот Юстас и в самом деле умел!

— Так я же и говорю, – улыбнулся он, – разрушение магической структуры, которое вызывает неисправимые последствия.

— Какие например?

— Третья рука может вырасти! – расхохотался лекарь. – А если серьёзно, то зависит от самого заклинания. То, что наложил на вас наш доблестный герцог, вторгается в структуру, из которой создаются мысли. Надо сказать, что выполнил он его достаточно чисто, поэтому вы отделались лишь временным помутнением сознания и последующей головной болью. В самом худшем случае вам грозило бы полное безумие.

— Вы умеете утешить, – вздохнула я и поднялась, сев в кровати и сложив руки на одеяле. А потом усмехнулась собственным мыслям: если бы я не знала наверняка, что никто ничем меня не поил и не кормил перед событиями вечера, то решила бы, что этими байками про магию Юстас прикрывает простое отравление какими-нибудь веществами. Да и эта его чудодейственная мазь…

— О, я крепко подозреваю, что наш общий знакомый старец хотел не память вашу восстановить, а вызвать побочный эффект! В его возрасте, сами понимаете, женщины уже не так падки на его, кхм, достоинство.

— Сэр Стайлз! – Мелисса, которая перед этим старательно натирала тряпкой все поверхности в комнате, теперь замерла, уперев руки в боки. – Даже у стен есть уши, вы бы поостереглись говорить о герцоге Хорварде в таком тоне!

— Дорогая Мелисса, – нежно улыбнулся Юстас, – поверьте, я не сказал бы ни слова, если бы не был готов повторить его в лицо самому лорду Кристиану!

Служанка потрясла указательным пальцем с зажатой в той же руке тряпкой, но промолчала.

— Ну что, юная леди, приступим к настоящему лечению?

— К-какому лечению? Мне уже лучше.

— В самом деле? Тогда расскажите, пожалуйста, когда вы последний раз были на балу? Говорят, Лерроувуды посещают почти все званые вечер в округе.

Я сглотнула.

— Не помню…

— В таком случае, будьте любезны, распахните, ворот, – Юстас поднял с пола свой чемоданчик и, покопавшись в нём, извлёк на свет крупный, с пригоршню, чуть прозрачный красный камень неправильной формы. – Камень должен касаться кожи.

— Простите, что? – не поняла я.

— Вот именно, что? – грозно нависла над ним Мелисса. У женщины просто потрясающая способность присутствовать и даже заниматься делами так, что её словно и не было поблизости.

— Мне поручили заниматься состоянием леди Яллы, и для этого требуется приложить камень к обнажённой коже между рёбрами! – он потряс своим артефактом, прибавляя весу своим словам. – Без крайней необходимости…

— Что же, я могу приложить камень, но вам придётся скрыться за ширмой, – строго ответствовала Мелисса.

— А заклинание читать тоже вы будете? – фыркнул в ответ Юстас.

Служанка чуть не задохнулась от возмущения, но быстро взяла себя в руки.

— Я слежу за каждым вашим движением, сэр Стайлз. Лекарь вы, конечно, лучше всех, что бывали в этом доме, но и слухи о вашей распущенности до нас тоже дошли.

— Вот именно, что слухи! – наставительно поднял указательный палец лекарь, улыбаясь во все тридцать три зуба. – Не верьте ни единому слову, поклёп недругов, завистников и конкурентов!

— Давайте приступим, – я прервала их милый диалог. – Быстрее начнём – быстрее закончим. Страшно хочу есть.

— Мелисса, дорогая, – Юстас обернулся, так нежно улыбнувшись, что будь на месте этой зрелой и хваткой женщины юная нежная особа – влюбилась бы на месте. – Будьте кошечкой, принесите леди Ялле завтрак в постель. Ей нужен покой.

Та хмыкнула.

— Отсюда я выйду только вместе с вами, вы прекрасно знаете об этом. Приступайте уже к лечению.

Лекарь страдальчески закатил глаза, вздохнул и сам развязал тесьму на тонкой ночной рубашке, в которую меня скорее всего переодели прежде чем уложить в постель.

— Я сама, – тихо сказала я и взялась за тесьму, отчего наши пальцы случайно столкнулись.

Я бросила взгляд на лекаря. Лекарь – на меня. Отчего-то смутившись, я опустила руку, и Юстас осторожно расправил декольте так, чтобы приоткрыть лишь только ложбинку между концами рёбер.

— Ложитесь на спину, леди Ялла, – произнёс он успокаивающим, бархатистым голосом. – Расслабьтесь. Вам должно быть удобно, потому что шевелиться во время обряда нельзя. Помните, что я говорил про сложные заклинания?

Я кивнула, уже вновь лёжа на невысокой, но удобной подушке.

— Расслабьтесь, леди Ялла, я не причиню вам никакого вреда... – он тёплыми руками расправил отвороты платья, положил камень на кожу в районе сердца, накрыл его своей ладонью и тихо, нараспев, заговорил: – Верою нашей боги согрейтесь, о тихая заводь реки. Мы тёмные горцы, мы светлые жители равнин. Позвольте коснуться воды Икарранна и дайте по силам земли. Пусть свет ваш покажет нам путь до покоя, пусть свет ваш не гаснет вовек.

Я заслушалась. Несмотря на ломаный ритм этой, если можно так выразиться, песни, она звучала очень мелодично, и перед глазами начали возникать образы зелёных холмов с пасущимися на них овцами, работающими в полях людьми и фруктовыми садами. Представали передо мной и горы с темнокожими и черноглазыми горцами, кующими сталь, и широкая бурная река, тянущаяся в бесконечность.

Какое-то шевеление привлекло моё внимание. Опустив глаза, я обнаружила, что камень на груди начал светиться изнутри, а в следующее мгновение ощутила жар, исходящий от него. Это было очень странное ощущение: с одной стороны он чуть ли не полыхал огнём, с другой – меня совсем не обжигало. Даже наоборот, этот жар приносил особенное удовольствие, и хотелось держать камень на груди вечно.

— Леди Ялла, – тихим, с хрипотцою, голосом обратился ко мне Юстас. – Сосредоточьтесь на тепле. Впустите его в себя. И постарайтесь вспомнить, что происходило прошедшим днём. Неделю назад. Месяц. Припомните мать. Отца. Других родных. Любимую игрушку. Лучшего друга. Постарайтесь вспомнить всё.

Я послушалась. Закрыла глаза и словно растворилась в ощущении жара в груди. Вспомнить всё. Вспомнить…

И я вспомнила. Рейс Москва-Рим, турбулентность и тошноту. Какие-то неполадки и страх. Вспомнила, как сжимала руку младшей сестрёнки, как она со страхом, с криком и слезами хваталась за мою руку, просила обнять её, взять на ручки, и как я сама плакала, уже осознавая, что всё. Это конец. Где-то в другом конце самолёта сидели мама с папой, но мы не могли даже сказать друг другу самые важные слова, последний раз признаться друг другу в любви: все были прикованы к креслам ремнями, и шум не позволял даже докричаться друг до друга.

— Леди Ялла? – из кошмарных воспоминаний меня выдернул озабоченный голос и мягкое прикосновение к плечу. – Вы что-то вспомнили, леди Ялла?

Я покачала головой. По щекам на подушку стекали крупные слёзы, они текли и текли, и не было никакой возможности их остановить. Теперь казалось, что жар камня приносит невыносимую боль. И как было бы здорово, если бы дело было только в камне.

— Нет, – ответила я и услышала надрыв в собственном голосе. – Ничего. Совершенно ничего не помню!

И тут меня прорвало. Как ни старалась я держать себя в руках, выходило только обхватить чужие тонкие плечи какой-то другой Яллы, крепко сжать их и реветь с удвоенной силой. Маг сначала растерялся, потом снова залез в чемоданчик, вытащил оттуда крошечный холщовый мешочек с синей лентой и, приобняв меня, приложил его к затылку. Что он напевал себе под нос, я не слышала. А через несколько минут от затылка по телу поплыла прохлада, снимающая душевную боль, словно таблетка обезболивающего. Вскоре воцарилась тишина, прерываемая только короткими всхлипываниями.

— Вам нужно отдыхать, леди Ялла. Мелисса сейчас принесёт вам завтрак. Я приду через пару часов. Если почувствуете себя хуже, сразу же зовите меня.

Он встал, сложил в чемоданчик свои вещи и отошёл к двери, которую открыл и замер, ожидая, пока Мелисса выйдет, и внимательно глядя на меня пронзительным взглядом из-под густых бровей. А потом и сам скрылся в коридоре.

Я села на кровати и подтянула к себе ноги. Слёзы больше не изливались, но боль и тоска по погибшей семье разрывали на части изнутри. Если я здесь, что же произошло с настоящей Яллой? То есть, с той Яллой, которая должна была быть здесь, вместо меня?

ЭВА

Я проснулась с ломящей виски головной болью. Ночь, проведённая в попытках отрешиться от мыслей о неизбежности предстоящей свадьбы и о маме, которая, возможно, скрывает от меня что-то важное, не подарила мне долгожданного отдыха. Пробуждение выдалось на редкость тяжёлым, но я заставила себя подняться после привычного прихода Мелиссы.

— Леди Эва, вставайте. Ваш завтрак я поставлю на столик, – громко проговорила она весёлым голосом, который никак не гармонировал с моим настроением.

Крутым бедром она придерживала дверь открытой, чтобы вкатить маленькую тележку на колёсиках, источающую аромат чего-то свежеиспечённого.

— Спасибо, Мелисса. Я сначала загляну к отцу, давно не помогала ему с делами.

Мне хотелось отвлечься от окружавшей меня в последние дни суеты, что возникла после приезда герцога и побега Яллы. Наверное, в подобном хаосе проходят почти все свадьбы, тем более столь необычные, как наша. Сегодня мне предстоит встретиться с подругами, которые каждые две недели съезжаются послушать проповедь семинариста на утренней службе, и постараться удовлетворить их искрящее любопытство ровно в той мере, в которой мне это нужно. Как же хочется забиться в кабинет отца и не покидать его до окончания самой свадебной церемонии, только Пресветлый знает!

— Вам бы отдохнуть ещё немного, а не делами графства заниматься, – неодобрительно посетовала Мелисса. – Вы сегодня, леди Эва, бледная какая-то, а всё туда же – по полям бегать да к рабочим приставать! И без вас батюшка справится, а вам бы о свадьбе лучше думать, платье на примерку скоро принесут – сразу после службы. Графиня Амалия просила передать.

Я лишь фыркнула. Мне было безразлично, сядет ли на мне платье, или же будет болтаться, как мешок. Если бы не важность того, что скажут гости, приглашенные со всех уголков королевства. Это было бы даже хорошо, лишь бы жених не обращал на меня своего пристального взгляда, от которого пробирало до костей. Мои родители разослали приглашения лишь соседям, с которыми так или иначе приходилось вести дела. Герцог же, как приближенное к короне лицо, мог обзавестись в этом случае поддержкой самого государя и пригласить монаршую семью, а также множеством незнакомых высокопоставленных особ. Перед ними лицом в грязь лучше не падать – иначе выпачкают всю, не пожалев собственных рук, и пройдут мимо. С такими людьми лучше дружить.

— Спасибо, Мелисса, – я улыбнулась женщине как можно теплее за её почти материнскую заботу. – Я постараюсь управиться поскорее и оставаться свежей к примерке платья.

Оставив завтрак нетронутым и лишь уделив короткое внимание своим волосам и домашнему платью, отправилась к отцу пораньше, чтобы иметь возможность обсудить как можно подробнее отчёт его управляющего. Уже давно папа жаловался на слабое зрение, а потому я терпеливо сидела рядом с ним каждое утро и разбирала закорючки, оставленные его помощником.

Уже шагая по по-раннему пустым коридорам, я с удивлением ощутила совсем не утреннюю свежесть, а зимний мороз, сковавший кончики моих пальцев. Я неуютно поёжилась. В середине лета подобная погода вызывала удивление с примесью грусти. Неужели циклон с Белого острова дошел до наших земель? Странно, ведь обычно о подобном нас всегда предупреждал маг-погодник, разнося весть по близлежащим графствам. Обычно предприимчивые владетели земель успевали что-то предпринять для спасения урожая или посевов.

Не желая тратить время на возвращение за тёплой одеждой, я толкнула дверь в комнату отца. Для меня она всегда была открыта, вот и сейчас я увидела папу, завернутого в домашний халат, который слегка топорщился на его раздавшемся с годами животе.

— Доброе утро, папочка, – я подошла и нежно поцеловала его в нахмуренный лоб.

Он отреагировал с запозданием, выдавав, насколько глубоки были его раздумья.

— Не слишком-то оно и доброе, милая. Я рад, что ты пришла.

Он одарил меня своей теплой улыбкой, от которой почти забылись завывания ветра по коридорам особняка.

— Что-то случилось? – я посмотрела на него с тревогой.

Взгляд упал на крепкий напиток, и я невольно потянулась за терпкой жидкостью, которую папа так любил пить по утрам.

Он молча потер лоб, словно раздумывая, а затем удивил меня своим предположением:

— Я полагаю, что объявился сильный маг-погодник. Скорее всего, он работает не один, или мы имеем дело с настоящим уникумом.

Я поперхнулась кофе, услышав поразившую меня мысль.

— Ты считаешь, это дело чьих-то нечистых рук?

Отец кивнул.

— Именно. Если бы это было природным явлением, нас и ещё несколько гектар земель вокруг уже оповестили бы о надвигающемся циклоне. Здесь же налицо вымогательство средств для остановки этого безобразия, лишь бы только спасти остатки зерна.

Скверно. Очень. Я никогда не считала, что имеет смысл идти на поводу у шантажистов и выполнять их требования. Получив желаемое, они не отступятся и, словно вампиры, присосутся к золотоносной жиле.

С другой стороны, нельзя дать нашим людям голодать.

— Если мы пойдем на уступки сейчас, сэкономим время до зимы и найдем способ найти вредителя. Но как мы сможем это сделать?

Отец усмехнулся как-то непривычно недобро и, прищурившись, ответил:

— Это будет непросто, но легче, чем ты думаешь. Ни одна способность не может распространяться на мили вперёд, а потому я почти уверен, что он находится в особняке, среди нас. Вокруг него все спокойно, как удалось разузнать Нейту. Это может означать только то, что наш дом по сути своей является центром аномалии локального масштаба. Беда только в том, что со вечера здесь собралось слишком много гостей, жаждущих послушать послушника Джосса. Но, Пресветлый в помощь, у меня есть способ. Его вычислишь ты.

От удивления я едва удержалась, чтобы вульгарным жестом не прикрыть рот ладонью.

— Его должна вычислить я? Но как у меня это получится сделать? Я ведь не обладаю ни магией, ни необходимыми знаниями!

Отец по-доброму усмехнулся, ласково потрепал по макушке. Мне же не терпелось услышать его ответ. Если в моих силах помочь ему, то я готова. Вот только он никогда не выглядел таким загадочным и одновременно взволнованным.

— У меня есть артефакт, который чует магию.

Артефакт? Не может быть! С замиранием сердца я ждала его слов, когда папа медленно поднимался из кресла и подходил к дубовому шкафу с книгами, после чего нажал на зеленую, с потрепанным корешком, которая стояла выше моего роста на две головы. Я следила за каждым его движением, не веря, что сейчас я увижу настоящее чудо. Венец изобретения магов, концентратор их силы, в то же время несущий в себе структуру заклинания. Они очень редки, поскольку минералы, способные держать структуру хоть сколько-нибудь долго, стоят крайне дорого, а попадаются невероятно редко. Разве что король и его приближённые могут позволить себе иметь такие.

— Он настоящий? – почему-то спросила я, с благоговением глядя на извлеченную из тайника маленькую бабочку на тонкой булавке, инкрустированную разноцветными камнями. – Может, ты сам? Боюсь испортить...

Отец с сомнением перевёл взгляд с меня на брошь, затем снова на меня – и расхохотался. Я удивленно смотрела на родителя, ожидая объяснений.

— Просто представил, как я выхожу в зал, украшенный женскими булавками. А ещё то, какими глазами на меня будут смотреть гости, коих скопилось...

Не удержавшись, я прыснула.

— Гости не выкажут такой реакции, как мама! Только представь... Однако, я всё же сомневаюсь. Она выглядит такой хрупкой.

Папа принял серьезный вид.

— Ты права, милая. Выглядит. Но этот артефакт попал ещё к моему прадеду и до сих пор держал заряд. Осталось его, правда, совсем ничего, и я не уверен даже, что его хватит на нашу затею. Но если он истратится, то будет уже не твоя вина. В крайнем случае, его можно отдать на подзарядку. Полагаю, мы сыщем на это средства. Но ты не переживай. Я полностью тебе доверяю, Эва. Кто еще, как не моя умненькая девочка, сможет сделать всё, как нужно?

Я вздохнула и поднялась из кресла. Подошла к отцу, молча обняв его располневшее тело. Страшно не оправдать ожидания того, кто на меня так рассчитывает и доверяет столь дорогую и ценную вещь. Надеюсь, что смогу вычислить, кто портит погоду, а вместе с ней и посевы, неся голод нашим людям.

— Я справлюсь, папа. Обещаю. Должна ли я проверить каждого в особняке?

Он кивнул.

— По возможности обращай максимальное внимание на прибывших. В свете вашей приближающейся свадьбы некоторые решили остаться у нас до самой церемонии, а потому есть вероятность, что виновник пробудет какое-то время у нас. Не всякий маг может держать заклинание долго, и оно потребует обновления.

Я кивнула, соглашаясь с разумностью доводов.

— Прислуга?

— Не стоит. Они все прошли проверку при приёме на службу. А вот на доктора советую обратить особое внимание. Маг жизни нередко поступает в обучение на целителя, однако очень редко в нем просыпается талант слышать природу.

— Потому погодников так мало?

Папа согласился.

— Любой градоправитель и крупный феодал не отказался бы от собственного управителя погодой, – он улыбнулся. – Сэр Юстас же прибыл к нам совсем недавно, нрав имеет своевольный, как раз под стать столь редкой птице как погодник. Лекарь он, конечно, отменный, но можно ли ему доверять... Советую начать именно с него, но так, чтобы он этого не заподозрил.

Отец лично приколол булавку к моему домашнему платью. На нём она смотрелась вычурно, явно не подходила к столь простому одеянию и выделялась ярким пятном. Мы вышли из его кабинета, переглядываясь и тихо хихикая, как заговорщики.

Когда дверь за нами захлопнулась, с папы спала расслабленность, его лицо приобрело отстраненно-вежливый вид.

— Доброе утро, доктор, – поприветствовал он незаметно подошедшего мужчину. – Вы сегодня решили подняться пораньше?

Я круто обернулась, разглядывая высокого мужчину со впалыми щеками и темными глазами, сверкающими из глубины вдавленных в череп глазниц. Вид у нового обитателя особняка был приятный, но очень уж осунувшийся, и мысли сразу помчались в направлении его возможной причастности к изменениям погоды.

— Доброе утро, – пискнула я, только теперь осознавая всю полноту ответственности за поиск улик.

Моя рука невольно поднялась на уровень груди и потянулась к броши, но я тут же одёрнула её, чтобы не вызвать подозрений сэра Стайлза. Его внимательный взгляд проследил траекторию движения, а рот растянулся в широкой улыбке.

— Великолепная вещица, леди Эва. Коллекционная?

Оторопев, я кивнула, и отец заговорил, позволив мне прийти в себя.

— Подарок Его Величества Фридриха IV моему прадеду. Редкая и ценная вещь моей семьи.

Как же неловко получилось. И активировать артефакт мне не удалось, поскольку маг пристально следил за каждым движением. Мне стало зябко, захотелось сбежать и повторить попытку снова, из укрытия. Однако возникло ощущение, что доктор непременно это поймет и по-своему оценит. Запомнит. И хорошо, если не успеет отомстить до того, как его схватят.

Мысли роились в моей голове ещё до того, как я выяснила правду. Нужно успокоиться и вспомнить, чему учила меня матушка. Этикет?

— Будем рады видеть вас на проповеди послушника Джосса, сэр Стайлз. Она состоится сразу после завтрака в большой столовой. Прибудут гости, и… кстати, сейчас ведь время завтрака! Все уже, должно быть, собрались. Вы не голодны?

Мужчина лишь покачал головой, с насмешкой глядя на меня.

— К сожалению, не смогу появиться на этом прелюбопытнейшем во всех смыслах мероприятии, юная леди. Голова болит. Прошу меня извинить.

Он поклонился чуть ниже, чем того требовали правила этикета, и направился в противоположную от нас сторону размашистым шагом, а мы с папой переглянулись.

— Что? С каких это пор у мага жизни болит голова?

Я проводила Юстаса задумчивым взглядом. Шёл он явно не в свою комнату.

— Идём, Эва, нам ещё многое нужно успеть до проповеди.

Как ни хотелось мне узнать, куда направился лекарь, придумав столь нелепую отговорку, я поспешила следом за отцом.