Невинная грешница

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Кетлин, примеряя свадебное платье в хозяйской спальне, одновременно следила за тем, как сорока прыгает в саду под дождем. Эта сорока напомнила ей о птичке, которой она лечила сломанное крыло.

Кет вертелась перед трюмо и думала, не обрекает ли себя на пожизненную каторгу, полюбив мужчину, не способного выражать свои чувства.

Или вообще не способного на глубокие чувства.

Невеста, подумала она, оглядев себя, и вздрогнула. Ее пугало будущее.

Платье было доставлено из Бостона. Она провела руками по простому, идеально скроенному из шелка лифу. Тонкую талию подчеркивал объем роскошной юбки, элегантными фалдами переходившей в длинный шлейф.

Стараясь убедить себя, что поступает правильно, она повернулась на непривычно высоких каблуках и искоса взглянула на смелый вырез лифа, обнажавший ее медовую кожу почти до самого букетика цветов на талии.

Еще три дня! — думала она, и от волнения у нее пересохло горло. Четвертого октября…

Вскрикнув от боли, она схватилась за живот. Не иначе как сегодня первое число! Значит…

— Нет! — простонала она. — Нет!

Лоркан разговаривал по телефону, когда услышал, как она мчится вниз по лестнице, будто ее преследуют гончие. Бросив трубку, он выбежал из кабинета и успел увидеть ее скрывающейся на кухне.

— Кетлин!

В два шага он преодолел расстояние до двери. Сердце колотилось от испуга. Сквозь грохот хлещущего в кухонное окно дождя он услышал, как она плачет в комнате прислуги. Он никогда еще не слыхал такого отчаянного, судорожного рыдания.

Он на мгновенье помедлил, потом осторожно приоткрыл дверь.

Кетлин сидела на полу в море шелковых юбок. Покачиваясь взад и вперед, она сотрясалась от рыданий, прижимая к груди охапку фотографий.

— Дорогая! Что с тобой? — с тревогой пробормотал Лоркан.

Он озабоченно опустился на колени, но топорщащиеся юбки не давали прижать ее к себе.

Продолжая плакать, она отвернулась. Лоркан ждал. Наконец его терпение было вознаграждено.

Она судорожно втянула в себя воздух, и ее тело перестало содрогаться от слез.

Не обращая внимания на ее сопротивление, Лоркан протянул руки и повернул ее лицо, чтобы утереть глаза.

— Ты должна сказать мне, что тебя так расстроило, — мягко произнес он.

— Н-не мог-гу! — прорыдала она.

— Надо. Раз мы женимся, у нас не может быть секретов друг от друга, — сказал он как можно более уравновешенным тоном.

Он обратил внимание на то, что волосы Кетлин подобраны и украшены ленточками. У нее был душераздирающе трогательный вид, хотя на лице проступило отсутствующее выражение. Волнение сдавило ему горло.

— Ты невероятно красива в своем свадебном уборе, Кетлин, — хрипло произнес он.

Одна рука отпустила фотографии и несмело потянулась к пышному шелку. У него немного отлегло от сердца. Мягкая мечтательность в ее глазах говорила о том, что ей понравилось это платье.

— Дурная примета — видеть меня в нем, — пробормотала она и задрожала так сильно, что он снял пиджак и накинул на нее.

— Дурацкое суеверие. Так, готова рассказать мне?

Она тупо кивнула головой и протянула ему фотографии.

— Конор? — недоумевая спросил он, просматривая их.

— Нет.

Он вгляделся более внимательно. Что-то не то. Ребенок, такой же темненький, как Кон, с глазами Кетлин, но… Почуяв неладное, он тут же стал рисовать себе ужасные картины. Другой мужчина в ее жизни? Кто-то, кого она так любила, что родила ребенка? Боже! Он этого не вынесет…

— Кто? — проскрежетал он.

Она сморщилась, ломая пальцы.

— Кайран. — Последовала долгая пауза, в течение которой тревога все сильнее сдавливала ему горло. — Мой первый сын.

Сковывавшее его напряжение отпустило. Ребенок, которого она потеряла, когда была замужем за Гарри. Его голос выражал сочувствие:

— Значит, ребенок Гарри…

— Нет.

Она трясла головой, будто не могла больше вымолвить ни слова, ленточки у нее в волосах распустились, придавая ей вид растрепанной девчушки. Она обхватила себя руками, как будто ее мучила невыносимая боль.

У него потемнело в глазах. Она должна была сказать ему!

— Я требую ответа, — мрачно проговорил он. — Считаю, что имею право знать.

Кет выпрямилась и утерла кулаком слезы.

— Я встретила одного человека.

— Когда?

— Когда переехала в Лондон, — глухим голосом сказала она. — Я оказалась одна, у меня почти не было денег.

Лоркан пришел в ужас, представив себе, как она голодала, бедняжка…

— И… что тогда? — спросил он с беспокойством.

— Я не занялась проституцией, если ты об этом!

Лоркан покраснел.

— Мне удалось найти место судомойки в отеле. Это было ужасно.

Игнорируя ее печальный тон, он продолжал свой допрос.

— И ты кого-то повстречала?

— Официанта. Он… был очень добр со мной. Он… Я думала, он очень добрый и заботливый… а оказалось не так.

— Ты влюбилась, — констатировал Лоркан, с болью произнося каждое слово.

— Я так считала. Мне очень хотелось, чтобы меня любил хоть кто-нибудь, — призналась она тоненьким голоском.

Лоркан заскрежетал зубами. Типичный случай. Ей понадобилась любовь, и она обманулась, решив, будто нашла ее. Возможно, она всегда гонялась за какой-то иллюзией. И может быть, с растущим ужасом подумал он, любовь к нему, о которой она заявила, тоже ненастоящая.

Лоркан ничего не говорил, просто пристально смотрел на нее. Через мгновенье она снова пришла в себя.

— Вскоре я узнала, — сдавленным голосом сказала она, — что беременна.

— И он, наверно, тебя бросил, — фыркнул Лоркан.

— Нет. Он был в восторге, сказал, что мы должны как можно скорее пожениться.

Лоркан чувствовал, как у него холодеет сердце.

— И как? Поженились?

— Ну да. Вспомни, я же думала, что он меня любит, — жалобно сказала она.

Лоркан резко вздохнул. Итак, она уже дважды побывала замужем! Двое мужчин занимались любовью с ней, брали в свою постель, ласкали ее прекрасное тело и называли его своим. Обладали им, сколько хотели!

Миллион злых вопросов готовы были сорваться с его губ. Каково было с этим мужчиной? Он кричал, дрожал, были у тебя с ним повторные оргазмы, ты прятала голову у него на плече, вздыхала, шептала, как его любишь?..

Своим откровением она растоптала ему душу. Двоим мужчинам родила по ребенку, принеся им высший дар, на какой только способна женщина.

Не стоило удивляться. Он всегда знал, что она любвеобильна. Слишком влюбчива. Чего стоят ее теперешние нежные излияния, когда любовь она испытывает и к зайцам, и к раненым птицам, и к каждому несостоятельному официанту?

Кетлин не знала, что такое любовь. Ее слова ничего не стоили.

— Что было дальше? — холодно спросил Лоркан. — С чего ему было жениться, если он не испытывал к тебе привязанности?

Она зажмурилась, будто он ее ударил.

— С того, что он был ливийцем. Возникли неприятности в связи с его документами…

— Он женился на тебе, чтобы получить вид на жительство? — резко спросил Лоркан.

— Почти наверняка.

Кетлин опустила голову. Волосы выскользнули из-под ленточек и, рассыпавшись, почти скрыли ее несчастное лицо.

— Итак? — нетерпеливо поторопил он.

У нее снова покатились из глаз слезы. Лоркан смотрел, запрещая себе жалеть ее, из собственного опыта зная, чем это должно было кончиться: ребенка похитили, мужа она больше не видела.

Он устало повернулся, собираясь уходить.

— Дослушай меня! — всхлипнула она.

— Ни к чему это. И так ясно. Когда ему отказали в разрешении на жительство, он похитил твоего ребенка и увез к себе домой.

— Неужели это не трогает твоего сердца? — пролепетала она, пораженная его бесчувственным тоном. — Моему ребенку было всего девять месяцев от роду! Я была вне себя от горя! — с жалким видом вскрикнула она.

Лоркан плотно сжал челюсти, стараясь подавить сочувствие, зарождавшееся в его душе. Непрошеные воспоминания о женщинах, его первых подзащитных на процессах о международных похищениях, роились у него в голове. Их жизни были сломаны утратой ребенка или детей, и ему приходилось держать себя в руках, чтобы не расчувствоваться, сохранить ясность мышления и профессионализм.

— Я имел дело с многими такими случаями, — сказал он, пожимая плечами.

Кетлин ахнула.

— Но речь идет о моем ребенке!

Лоркан беспощадно сверлил ее глазами.

— Ты получила развод? — спросил он сдавленным голосом.

У нее по лицу текли слезы, глаза ярко блестели.

— Не пришлось, — дрогнувшим голосом сказала она. — Я получила извещение французского консульства в Ливии, что муж и ребенок погибли в дорожной катастрофе. Контактного адреса не дали, но приложили фотографии. Одна из них у меня вот здесь, — хрипло произнесла она, с любовью прикасаясь рукой к серебряному медальону. — Сегодня был бы день рождения Кайрана. И впервые я забыла об этом! — простонала она и снова разрыдалась.

С этим было тяжелее справиться, чем он ожидал. Она прошла сквозь ад. Но это не меняет дела: им надо разойтись, и чем скорее, тем лучше.

Кетлин отняла у него мечту. Вот так. Он представлял себе, как станет здесь главой семьи. Но… Ничего, встретит еще кого-нибудь, женится, заведет детей…

Лоркан закусил губу. Его поразило то, как эта мысль тут же ужаснула его. Он угрюмо смотрел на Кетлин и думал, что вот-вот потеряет совершенную партнершу по постели.

Однако внутренний голос настырно твердил, что тут замешано нечто большее. И Лоркан насупился.

Кетлин увидела, как в его глазах появляется что-то злое, и с возгласом отчаяния вскочила на ноги, подбирая дрожащими руками пышные юбки. Он не успел двинуться с места, как она проскочила мимо него и сломя голову понеслась в хозяйскую спальню — снимать подвенечное платье.

— Кет! — рявкнул он, поняв ее намерение.

— Замолчи! — прокричала она, несясь вверх по лестнице. — Ненавижу тебя! Бесчувственный! Ты не знаешь, что это такое! — бросила она через плечо. — Я была одна, больная!..

Он догонял ее. В истерике она забежала в комнату и попыталась захлопнуть перед ним дверь, но он толкнул ее плечом и ворвался следом.

— Не говори со мной! — кричала она, с остервенением дергая мелкие пуговки на спинке платья. Она не хотела ни его презрения, ни его злобы. — Знаю, я была дурой. Не надо объяснять мне это на пальцах!

Она подняла к нему разъяренное лицо — и притихла. Он выглядел таким обиженным, перепуганным… Она задела его достоинство, обманула доверие. Какая дура! Теперь он никогда ее не полюбит. Все кончено.

— Что бы я там ни творила, я всегда расплачивалась за все в тысячекратном размере! — снова разгорячившись, вскричала она. — Тебе, наверно, кажется, что я безнравственная. Что ж, может быть, и так. Ничего не могу с собой поделать, влюбляюсь не в тех! Я доверчива, вот в чем беда! Ах, чертово платье! — всхлипнула она в полном отчаянии.

— Повернись, — приказал он. — Я помогу.

— Нет! Я не хочу…

— Поворачивайся!

Остолбенев от его грубого тона, она послушалась. У нее едва хватило терпения дождаться, когда же он, сердито бормоча, справится с обтянутыми шелком пуговками. Наконец она почувствовала прохладное дуновение в спину. Кетлин перешагнула через платье, оставив его на полу как ничего не значащий предмет.

Не обращая внимание на то, что на ней остались только кружевные трусы и лифчик, она стащила прекрасный перстень, украшенный изумрудами и бриллиантами, который сама выбрала к помолвке. Теперь у нее на пальце не оставалось ничего. Обручальное кольцо, которое она носила в бытность свою «женой» Гарри, уже лежало в принадлежавшей ему шкатулке, содержимое которой она берегла для Конора, когда тот подрастет.

— Возьми! — Резко шагнув вперед, она взяла руку Лоркана, разогнула ладонь и вложила в нее перстень. — Я не могу выйти за тебя замуж.

Лоркан судорожно сжал перстень в кулаке, больно вдавив камни себе в ладонь, но ничего не ответил. Просто смотрел на нее пустыми глазами.

С болью во всем теле Лоркан думал о том, как сильно он ее ненавидит. Резким движением он сунул перстень в карман, повернулся на каблуках и направился к выходу.

— Ты куда? — с тревогой вскрикнула она.

— На улицу!

— Там ужасная погода! Промокнешь до нитки…

— Ну и что? — безучастно сказал он и, обдав ее ледяным взглядом, твердой поступью вышел из комнаты.

Лоркан пошел по тому же маршруту, что и в тот роковой день, когда застал Кетлин на кровати с Гарри, а его родители решили развестись. Выбор казался подходящим.

Он намеревался серьезно все обдумать. Увы, голова оказалась забитой никчемными чувствами, и ему не удавалось сосредоточиться более чем на пару секунд, потом мысли возвращались к Кетлин, к жизни без нее…

Для него было откровением, что секс оказался таким важным предметом. Проведенные вдвоем ночи потрясли ему душу и тело. Он представлял ее сейчас улыбающейся за кухонным столом, наливающей ему чай…

Лоркан нахмурился. Почти сразу его беспокойные мысли обратились к тому, как Кет общалась с кем-то из рабочих, работавших на лесах. Она была полностью поглощена его объяснением того, как он технически выполняет реставрацию лепнины на карнизе. Кетлин тогда была одета в джинсы и в теплый мягкий свитер, волосы спадали сверкающим каскадом по спине. Сонный Кон сидел верхом на ее бедре, а она его ритмично покачивала.

Он остановился, не замечая дождя, стучавшего по его обнаженной голове. По-видимому, он находит сексапильными такого типа женщин, решил он. Поэтому и вспоминает о ней в повседневной обстановке, например с Коном за будничными занятиями.

Ее с Коном… Он представил их покидающими Балликистин, с погруженными в багажник такси чемоданами, и схватился за невысокий каменный заборчик, чтобы не упасть. Тошнота подступила к горлу.

Темнело. Лоркан ненадолго присел на камень, у которого когда-то нашел отца, и задумался над тем, как они оба попали впросак с этими женщинами из рода О'Хара.

Притихший, промокший до нитки, дрожа от холода, он дотащился до дома и тихо открыл дверь.

Было за полночь, но в холле горел свет. На нижней ступеньке лестницы ютилась спящая фигурка. Кетлин ждала его. Он знал: она все это время места себе не находила.

На мгновение вспышка нежности охватила его сердце, но он сердито отмахнулся от этого чувства.

Кетлин была в ночной рубашке и куталась в одеяло. Свободная рука поддерживала термос. Рядом, на тарелке, лежали сандвич и кусок пирога с яблоками и черникой. Он сжал губы, почувствовав, как привязанность к ней еще сильнее наполняет его.

С обреченным вздохом он пересек холл, сел рядом и тихонько тронул ее за плечо. Кетлин сонно забормотала и открыла глаза.

— Ты промок, — томно произнесла она и потянулась пальцами, чтобы пощупать его волосы.

— Не трогай меня! — процедил он сквозь зубы.

Она тут же окончательно проснулась. У нее задрожали от обиды губы.

— Извини. Я устал. — И нервы в клочьях, подумал он.

— Я приготовила тебе овощной суп, — сообщила Кетлин.

Он смотрел на Кетлин и хмурился, представляя себе, как она стоит на кухне и заботливо варит ему этот проклятый суп. Он не просил у нее нелепого самопожертвования.

— Нельзя было ограничиться консервами?

— У меня нет консервов. А я подумала, что ты замерз и проголодался, — объяснила она. Выражение на ее лице напоминало ему раненого олененка.

— Так и есть. Поэтому пойду приму горячий душ, — буркнул он.

Лоркан мрачно потопал наверх и еще больше разозлился, когда она пошла за ним.

— Чего тебе? — устало спросил он.

— Хочу, чтобы ты съел этот суп, — мрачно ответила она. — Но иди под душ, пока не схватил пневмонию. Если собираешься взять в привычку вылетать чуть что из дома, выбирай хорошую погоду и не заставляй людей зря беспокоиться.

Кетлин со стуком поставила термос на стол и положила рядом сандвич. Затем закуталась в одеяло и уселась на большом диване у кровати.

Лоркан появился из ванной с каменным лицом, закутанный в собственный белый халат. Она ожидала от него очередной грубости и немного успокоилась, когда он сел в плетеное кресло и стал молча есть суп.

— Надо сообщить людям, что свадьба отменяется, — наконец сказал он, повернувшись к ней.

Этого следовало ожидать, но Кетлин не была готова услышать такие слова. Глубоко огорченная, она кивнула головой.

— Я отменю заказ и предупрежу банкетный сервис утром, — мрачно сказала она.

Дел предстояло много, страшно подумать.

— Ты должна была сказать мне о своем первом браке и о ребенке, — холодно процедил он.

— Знаю. Но… это так больно. Я старалась не вспоминать об этом, потому что надо жить дальше, заботиться о Коне, а не думать о прошлом, — расстроенно сказала она. — Я так и не оправилась после того, как потеряла Кайрана, и никогда не оправлюсь.

Он прищурил глаза.

— Гарри разыскал тебя в Лондоне в то время, когда ты оплакивала своего ребенка, так? — угадал он.

Она с тревогой встретила его пристальный взгляд. Благодаря своему юридическому складу ума он докопался до связующего обстоятельства, и ему ничего не стоит выудить у нее признание насчет Гарри.

— Да. Он был человеком из моих счастливых времен, и меня сильно взволновала встреча с ним. Он заметил, что я недоедала и была глубоко подавлена. Я утратила силу воли. Он рассказывал об Ирландии, о зеленых холмах, о чистом воздухе и белоснежных пляжах, и я стала скучать по дому. Он пообещал, что будет обо мне заботиться. Я приняла его предложение, потому что мне хотелось вернуться в Балликистин, к людям, которых я знала.

Лоркан поджал губы.

— Он воспользовался тем, что ты пала духом.

— Может быть. Я так горевала по Кайрану! Даже теперь… — Она машинально сложила руки так, будто держала своего ребенка.

Ее тело обмякло, глаза наполнились слезами. Нужно поскорее уехать.

— Гарри хотел иметь наследника. Как человек я его не интересовала. Я была средством для достижения цели. Я… хочу рассказать тебе, что мы с ним решили, но не могу, потому что дала честное слово, — добавила она, жалея, что не может нарушить данного обещания.

— Давай я угадаю. Сперва он предложил брак…

Она вскинула глаза.

— О нет, не это!

Лоркан резко вздохнул от неожиданности.

— Не брак? — с удивлением спросил он.

— Все думали, что мы тайно поженились в Лондоне, потому что он это всем рассказывал. Но это неправда.

Лоркан едва не задохнулся.

— Вы с ним никогда не состояли в браке! — Он нахмурил лоб, очевидно делая выводы из услышанного. — Ты не имеешь права на имение Балликистин!

— Никакого! — призналась она. — Прости, что обманывала тебя, но я делала это ради Кона.

— Ты хочешь сказать, что согласилась стать сожительницей Гарри, — пораженно произнес он, — и притворялась, будто ты замужем? Как ты могла?

— Гарри и пальцем меня не тронул! — возмутилась она. — Никто, кроме первого мужа и тебя, не прикасался ко мне.

Лоркана трясло от злости.

— Врешь. Младенцы не растут на деревьях. Может быть, он по пьянке тебя изнасиловал?

— Он вообще ко мне не прикасался. Никто меня не насиловал.

— То есть как? Ничего не понимаю, — растерялся Лоркан.

Он вскочил на ноги и стал беспокойно расхаживать по комнате, ломая голову над ее тайной. Вдруг он замер, и она поняла, что он догадался.

— Искусственное зачатие! — выпалил он.

— Угадал, — вздохнула она, радуясь, что правда наконец всплыла. — Кон родился в результате искусственного зачатия. Мы так договорились. Я очень хотела ребенка. Когда Гарри рассказывал, каково это — держать на руках собственного ребенка… — Она подавила рыдание. — Я не смогла устоять. Мысль о том, что я буду здесь, что ребенок заполнит пустоту в моем сердце, оказалась слишком соблазнительной в минуту слабости.

— Подлец! — пробормотал Лоркан.

— Он дал мне Кона. Мне было тяжело с Гарри, но я поставила на ноги собственное предприятие и возобновила дружеские связи. — Усталой рукой она убрала с лица распущенные волосы, чувствуя, что конец близок. — Как видишь, Кон — сын Гарри, но, строго говоря, он незаконнорожденный и не имеет прав на имение. Пойду укладываться. Больше не буду тебе досаждать своим присутствием.

— Что? — У Лоркана внутри все сжалось. — Тебе нельзя уезжать! — непроизвольно грубым тоном выпалил он, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

— Это единственный выход. Конечно, я должна уехать! — рыдая, возразила она.

— Ты… ты будешь нищей! — Он цеплялся за любую соломинку, только бы не дать ей уйти. — Давай успокоимся и поговорим разумно, постараемся…

— Мы уже пытались. Я столько думала, что у меня скоро голова треснет. Знаю только одно: я больше не позволю собой помыкать! — неожиданно вспыхнула она. Распахнув дверь гардеробной, Кетлин разом вытащила всю свою одежду, прямо с плечиками, и швырнула на кровать. — Ни один мужчина никогда не превратит меня в служанку. Буду стоять на собственных ногах, не надеясь ни на кого и ни на что! — взвизгнула она в истерике.

— Тебе нельзя уезжать сейчас! — в панике возразил Лоркан. — Не ночью же! Ты не потащишь Кона на улицу в такую погоду!

— Нет, конечно! — прошипела она. — Я соберу все вещи и уеду вскоре после рассвета…

— А мне, значит, отменять приготовления к свадьбе, рассылать извещения…

Еще одна соломинка, еще проволочка. Все что угодно, думал он, только бы удержать ее в поле зрения еще на несколько мгновений.

Его притуплённый мозг начинал сознавать реальность ее решения. Лоркан наблюдал за маленькой, но решительной фигуркой, как попало швырявшей в чемодан свои вещи. Они уезжают оба, и она и Кон. Без них Балликистин опустеет навсегда. Он вдруг впал в отчаяние.

— Если кто-то должен уехать, — тихо произнес он, — это я.

Остолбенев, Кетлин уронила мишку и уставилась на него.

— Ты? — в изумлении произнесла она.

Лоркан представил себе, как она бродит по чужому городу, без друзей, несчастная, тоскующая по дому, и понял, что не состоянии допустить этого.

— Это скорее твой дом, чем мой. Здесь у тебя друзья. Ты создала процветающее предприятие, — он старался говорить ровно, — и многие люди зависят от предоставленных тобой рабочих мест. Я могу открыть свой офис где угодно. Моя работа заставляет меня колесить по всему миру. Оставь Балликистин себе. Поскольку я… — он сглотнул, впадая в предательски нахлынувшую сентиментальность, — поскольку я… глубоко привязан к особняку, — выдавил он, — буду более чем рад обеспечить его содержание. Я распоряжусь о ежегодных перечислениях…

— Это неправильно, — неожиданно произнесла Кетлин с настороженным видом. — Зачем бросать то, что принадлежит тебе по праву?

Он пожал плечами и отвернулся.

— Я же объяснил. Я порядочный человек.

— Это кажется так… щедро, — задумчиво сказала она. — Особенно со стороны человека, который видеть меня не может.

— Не делай из мухи слона, — с трудом выдавил он. — Я выпишу первый чек и…

Кетлин приблизилась к нему и уставилась на него проницательным взглядом. Лоркан почувствовал, как кувыркается его сердце, и протянул вперед руки, чтобы оттолкнуть ее; но Кетлин схватилась за них и не сдвинулась с места.

— Лоркан, я была с тобой откровенна. Пора и тебе открыться передо мной, — прошептала она.

Зачем ему открывать перед ней сердце? Чего ради говорить о своих чувствах? Он любил ее так сильно, что его самого это пугало. Может быть, в нем давно уже жило это чувство, а он просто запутался, потому что был слишком глупым, слишком тупым, чтобы распознать его проявления. Но теперь он не может сказать ей. Поздно.

— Мне нечего сказать.

— Итак, ты уезжаешь отсюда, от меня, — отчеканила она, вызывая приступ отчаяния в его огорченном сердце. — Мы больше не займемся любовью, не возьмемся за руки, не пройдемся по Голодной дороге, не споем вместе, не проснемся в обнимку…

— Прекрати!

— Ты найдешь другую женщину, которая родит тебе детей, — безжалостно продолжала Кетлин. — Тебе ведь все равно, что мы не состаримся вместе, наблюдая, как расцветают и опадают цветы, и не увидим рождения наших детей…

— Мне это не безразлично! — вырвалось у него. Безжизненное, мертвое будущее, без любимой женщины? — Я люблю тебя, Кетлин! Люблю каждый волосок на твоей голове, каждую пору на коже, изгиб твоей талии, то, как ты квохчешь над этими своими козами и курами, твою теплую улыбку, твое нежное, любящее сердце… Всю тебя!

Он поймал ее за руки, решив снова завоевать… черт с ней, с боязнью оказаться отверженным. Слишком много поставлено на кон, чтобы выйти из игры.

— Я до боли люблю тебя! — выпалил он. — Моей любви хватит на двоих. Я никогда и не думал пользоваться тобой. Когда я говорил, что хочу детей, я имел в виду твоих детей. Ах, черт, я имел в виду…

— Знаю, что ты имел в виду, Лоркан, — мягко произнесла Кетлин с блестящими от слез глазами. — Я догадывалась…

— Нет, не то, ты не можешь! — Его прорвало. — Я так злился на твоих обидчиков, потому что твоя боль — это моя боль…

— Ты зол на… них? Не на меня? — ошарашенно выдохнула Кетлин.

— Если б они были живы, я бы отловил их и заставил валяться у твоих ног, — угрюмо произнес Лоркан. — Я хочу оберегать тебя, заботиться о тебе и Коне…

— Можно, — тихо спросила она, обвивая руками его шею, — внести предложение?

— Какое? — опасливо спросил Лоркан. Он не смел надеяться.

— Эх вы, юристы! — воскликнула Кетлин, посмеиваясь. — Что вы понимаете? Подсказать? Тебе надо поцеловать меня, — игриво произнесла она. — А потом раздеть, медленно раздеться самому, потом мы займемся любовью, после этого ты снова сделаешь мне предложение, а я приму его.

— Что… ты сказала? — пробормотал Лоркан.

— Нет ничего проще. Слушай внимательно, — промурлыкала она. — Ты хотел, чтобы я осталась в доме, который ты всегда любил, и был готов уйти из него. Это значит, — она говорила медленно, словно боялась что-то пропустить, — что для тебя имеют большое значение мое благополучие и мои чувства. А я была готова потерять и дом, и свое дело, и друзей, потому что мне было бы невыносимо быть рядом с тобой, но оставаться нелюбимой.

Все его мускулы расслаблялись по мере того, как ее слова проникали в его мозг.

— Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, — с надрывом произнес он в ее мягкие волосы. — Я сделаю все, чтобы съездить с тобой в Ливию, чтобы ты смогла увидеть могилку Кайрана, чтобы он упокоился в твоих мыслях и ты смирилась с его утратой.

— Мне очень хочется этого, — пылко призналась она. Блеск в ее глазах говорил о том, что ее тронула эта идея.

— Я люблю тебя, Кетлин! — торжественно произнес Лоркан.

— И я тебя. Всем сердцем и душой, — прошептала она и потянулась, чтобы поцеловать его в губы.

Он прижимал ее к себе, а в его глазах стояли слезы счастья.

— Вся эта сентиментальная мура…

Кетлин рассмеялась и повела тонкой бровью.

— Да?

— Ужасно приятная штука, правда?

— И даже больше того, — заверила она и взялась это доказывать.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам