Невинная любовница

Глава двенадцатая, в которой разбивается мое сердце

В начале на меня нахлынула волна тепла. Мне было тепло и сухо, и я чувствовала себя прекрасно. Несколько секунд я просто лежала и наслаждалась своим состоянием. Потом открыла глаза и попыталась пошевелиться. Это было ошибкой. Каждая клеточка тела немедленно взвыла от боли, как будто кожу обтесали скалы и песок, кости ныли, как у старухи. Я вздохнула.

Рядом с моим ложем кто-то пошевелился. Это был Нейл. Он сидел совсем близко, а сейчас повернулся ко мне. В очаге за его спиной полыхал огонь, других источников света в комнате не было, так что я не могла ясно разглядеть его, но даже и так с ужасом осознала, что он выглядит очень усталым и постаревшим. Глаза ввалились, лицо посерело и покрылось морщинами. Должно быть, он сидел рядом со мной с тех пор, как принес меня сюда, а я понятия не имела, когда это произошло.

— Как вы себя чувствуете? — довольно резко спросил он, но мне показалось, что в его глазах мелькнуло иное, сочувственное выражение.

— Ужасно, — сказала я, и он улыбнулся мне и на миг показался мне не таким усталым. — И все-таки я рада, что жива, — добавила я. — По-моему, благодарить за это нужно вас.

— Вы уже поблагодарили меня. — Он отвернулся. Его голос был хриплым. — Не хотите ли воды?

— Да, если можно.

Горло у меня саднило оттого, что я наглоталась соленой морской воды. Я повернулась на бок. Теперь я понимала: все тело болит потому, что волны вертели меня и бросали на скалы, как тряпичную куклу. Наверное, я вся в синяках… Когда я окрепну и смогу взглянуть правде в глаза, я все увижу.

Я осторожно повернулась, когда Нейл поднес мне воды в старой мятой кружке. Простыни сползли вниз (вообще-то на ощупь они напоминали мешки из-под муки и выглядели совершенно как мешки). Голые руки сразу озябли, и я вдруг поняла, что на мне нет одежды. Я поспешила прикрыться мешком и успела заметить, как усмехнулся Нейл.

— Прошу меня простить. — Его голос звучал одновременно весело и подавленно. — У меня не было другого выхода. Только так я мог понять, сильно ли вы пострадали. Кроме того, почти вся ваша одежда изорвана в клочья.

О моих чувствах к Нейлу можно судить по моему состоянию. Несмотря на свое положение, я представила, как он раздевает и осматривает меня, и меня сразу же бросило в жар. Я сразу забыла о боли, потому что мною завладели совершенно иные чувства. К счастью, в комнате было темно и он не видел, как я покраснела. Иначе пришлось бы притворяться, что у меня жар.

Я осторожно взяла кружку, тщательно прикрываясь простыней, и глотнула воды. Я сразу поняла, что в кружке ключевая вода, и вкус у нее был замечательный.

— Так у меня не осталось никакой одежды? — поинтересовалась я, глядя на Нейла снизу вверх. — Что же мне делать?

Нейл рассмеялся:

— Что-то из вашей старой одежды еще можно носить, и сейчас она сушится. А из этих мешков мы сможем соорудить вам вполне сносную юбку.

Я перевернулась, чтобы получше рассмотреть наш приют. Судя по тому, что мешки служили здесь и одеялами, и одеждой, вряд ли убежище слишком уж роскошное. Свет проникал сюда через единственное окошко, которое было криво забито фанерой, так что я решила, что теперь уже ночь. Нейл развел огонь в очаге, и в этом свете я увидела, что мы находимся в небольшой убогой лачуге. Наверное, в непогоду в ней укрывались рыбаки. На узкой койке, на которой я лежала, вместо тюфяка был вереск. Лежать на нем, особенно в моем состоянии, было ужасно неудобно. Но нищие не выбирают. По крайней мере, у нас была крыша над головой и, более того, она не протекала.

— Я долго спала? — спросила я.

— Два дня и две ночи, — сказал Нейл, снова садясь на стоящий рядом с койкой табурет. — Вначале я беспокоился, что вы простудитесь, но лихорадка вас не одолела. Вы должно быть, крепкая девушка, Катриона Бэлфур.

Наши взгляды встретились, я не могла отвести от него глаз.

— Вы были очень храбры, — его голос смягчился, — как во время кораблекрушения, так и до него. Я никогда не забуду…

Тут у него сел голос, и некоторое время мы молча глядели друг на друга. Чувства скручивались во мне как пружина до тех пор, пока я не почувствовала, что задыхаюсь. Никто из нас не решался заговорить.

В очаге горел торф — наверное, разжечь огонь удалось с большим трудом. Нейл отвел от меня взгляд. Меня потрясли собственные чувства и то, что я прочла у Нейла в глазах.

— Вы выглядите так, словно не спали все то время, что мы находимся здесь. — Я чувствовала некоторую скованность.

Нейл передернул плечами.

— Откровенно говоря, спать на полу не очень удобно, — признался он. — Я выходил пару раз, чтобы набрать воды и осмотреться.

Он не сказал, что не решался далеко отходить из-за страха, что у меня снова начнется лихорадка и я больше не проснусь, но я все поняла.

— Бриг! — внезапно вспомнив, воскликнула я. — Вы ничего не?.. — Но я замолчала, потому что Нейл покачал головой.

— Я не знаю удалось ли им спустить шлюпку на воду и добраться до безопасного места, — сказал он. — Корабль затонул, и, хотя вода вынесла на берег много всякого добра, никого из людей я не видел.

Мне было ясно, что он имел в виду. Он не видел ни живых людей, ни тел, и я не знала, радоваться мне или огорчаться.

— Если они все же спаслись, — я намеренно растягивала слова, — как вы думаете, они пошлют кого-нибудь назад, чтобы разыскать нас?

— Нет, — отрезал Нейл. — Вряд ли. — Он посмотрел на меня, его лицо выглядело очень серьезным в свете пламени. — Если станет известно о похищении, Хозисона арестуют и будут судить. Он не станет рисковать только ради того, чтобы узнать, живы ли мы.

Я промолчала, понимая, что, скорее всего, он прав. Если даже кто-то из команды уцелел, они вряд ли пожелают сознаться в том, что на борту затонувшего брига были мы. Нас бросили!

Мы оба какое-то время сидели молча. Меня утомило даже питье воды и разговор, а Нейл наверняка обдумывал разные сложные вопросы, о которых я даже не вспоминала. Мы ведь остались на острове совершенно одни. Никакой еды у нас не было, а для питья — только родниковая вода. Мы укрылись от непогоды в жалкой лачуге и не могли выбраться с острова.

Некоторое время спустя я сказала Нейлу, что мне необходимо выйти наружу и осмотреться. Я обернулась мешками, а Нейл обвязал их бечевкой, так как мои пальцы пока еще мне не повиновались. Меня не особенно заботил внешний вид, и к чести Нейла могу сказать, что он успешно удержался от смеха. Он настоял на том, чтобы пойти со мной вместе на случай, если я вдруг потеряю сознание, и, когда я, пошатываясь и цепляясь за его руку, возвращалась назад, я с сожалением осознала, что у меня от него теперь не осталось никаких тайн — и я не составляю для него никакой загадки.

Несмотря на свою простоту, наш приют оказался довольно уютным. Нейл помог мне снова лечь и затушил огонь, но, когда он собирался снова сесть на табурет у моей койки, я жестом остановила его.

— Не глупите, — сказала я. — Места на койке хватит нам обоим. Вам тоже нужно отдохнуть, иначе уже мне придется ухаживать за вами, потому что вы выглядите так, будто сейчас свалитесь от усталости.

От страха я тараторила без умолку. Я никогда еще не приглашала мужчину к себе в постель.

Он долго молчал, я думала, что он откажется, но наконец он глубоко вздохнул и произнес:

— Да, наверное…

— Вот и отлично, — отрывисто, чтобы скрыть смущение, ответила я. — Если я останусь в мешках, а вы — в своей одежде, мы не нарушим приличий. Кроме того, я слишком нездорова, чтобы представлять для вас интерес.

Глаза у Нейла сверкнули.

— Хорошо! — пылко ответил он. — Но завтра я натаскаю с берега досок, выброшенных волнами, и сколочу еще одну кровать.

— Разумеется.

С одной стороны, я подивилась его горячности, но, с другой стороны, она не слишком сильно изумляла меня. Что-то изменилось между нами с того момента, как я помогла ему бежать. Хотя намерения у меня были самые благородные, когда Нейл улегся рядом со мной, наше положение показалось мне неприличным до крайности. И хотя он старался держаться подальше от меня и я изо всех сил пыталась к нему не прикасаться, я с изумлением чувствовала его близость и близость незнакомых очертаний мужского тела. Я чувствовала движение его груди, когда при дыхании она касалась моей спины. Его дыхание взъерошивало мои волосы, отчего по шее пробегали мурашки. Меня охватили жар и беспокойство. Очевидно, я была не так тяжело больна, как мне казалось.

Мы довольно долго пролежали рядом. Потом Нейл вздохнул и сказал:

— Так ни один из нас не сможет уснуть.

Я с трудом повернулась:

— Что вы предлагаете?

Он не ответил, но перехватил рукой меня за талию и очень нежно прижал к себе, так что моя спина теперь касалась его груди, а его ноги прижимались к моим бедрам и ягодицам. Было тепло, удобно, но страшно непривычно. На минуту я представила, что нас больше не разделяют мои три мешка и одежда Нейла и мы лежим вместе обнаженные, и у меня закружилась голова. Я отругала себя. Наверное, все-таки я не настоящая леди, раз предаюсь таким распутным, мыслям, особенно теперь, когда я так тяжело больна.

— Боюсь Катриона, — прошептал Нейл мне на ухо, — вы невольно узнаете о мужчинах нечто такое, что может вас потрясти. Но уверяю вас, хотя мое тело может… хм… желать вас, я не обману вашего доверия. Клянусь.

Я уже была потрясена, но в то же время и заинтригована. Огонь в очаге догорал, с берега доносился плеск волн, мы лежали рядом с Нейлом, он нежно обнимал меня за талию. Я отчетливо представляла, как будет приятно и вместе с тем совершенно естественно отдаться ему. Затем я вспомнила о своем израненном, ноющем теле и о том, как мало удовольствия получили бы мы оба, и чуть не засмеялась.

— Спасибо, — кротко молвила я. — Я знала, что вы не такой повеса, каким притворяетесь.

Нейл судорожно вздохнул:

— Катриона, я такой, какой я есть, и именно поэтому вы находитесь в величайшей опасности, и только моя честь стоит между вами и вашей гибелью.

— Что ж, — сказала я, — если ваша честь вас обманет, вспомните о моем бедном, побитом теле, я очень сомневаюсь, что даже величайший ловелас в Шотландии найдет такую израненную женщину хоть сколько-нибудь интересной.

Нейл рассмеялся, и я почувствовала, что он немного расслабился.

— Вы правы, я и в самом деле не настолько развращен.

Глаза слипались. Мне было так тепло и уютно рядом с ним, что я тоже расслабилась. Я почувствовала, как он нежно касается губами моих волос — то была простая ласка, а не желание соблазнить. Потом я уснула.

Когда я проснулась следующим утром, домик был полон солнечного света, а Нейл ушел. Мне не хватало его тепла. У меня сохранилось смутное воспоминание о пробуждении посреди ночи, когда его руки обнимали меня, а ноги переплелись с моими. Я вспомнила, что от тяжести его тела мне было больно, но, по правде говоря, я не очень-то возражала. Вообще-то мне хотелось быть ближе к нему. Нейл мог соблазнить меня, не услышав ни слова возражения с моей стороны.

Отдохнув и выспавшись, я почувствовала волчий голод. Я немного полежала, оглядывая обстановку нашего убежища: всего одна комната, в очаге разведен огонь. Моя койка и шаткий табурет занимали большую часть комнаты; у окна помещался еще маленький столик.

Я медленно поднялась с постели, потому что все тело у меня затекло и болело, и подошла умыться к оловянному тазу, оставленному, вероятно, рыбаками. В оловянной кружке была свежая вода, наверное, Нейл наполнил ее, прежде чем уйти. Еще здесь была оловянная тарелка, в которую я посмотрелась, как в зеркало, хотя лучше бы я этого не делала. Хотя тарелка потускнела, увидела я достаточно и поняла, что выгляжу весьма устрашающе. На щеке у меня красовалась царапина, еще одна — на виске, все лицо в синяках, успевших побагроветь. Ну а прическа моя вообще не поддавалась описанию. Я подозревала, что мне придется попросить Нейла обрезать мне волосы — многочисленные колтуны было уже не расчесать. Остальное выглядело немногим лучше. Все тело в кровоподтеках, царапинах и ссадинах. Одежду свою я нашла в углу комнаты. Она висела на самодельной сушилке. Платье задубело и помялось, корсет еще можно было надеть, а вот юбки изорвались в клочья. При помощи зубов я заново обвязала веревку вокруг талии, так как пальцы еще плохо меня слушались. Все же мне удалось закрепить на себе мешки достаточно надежно. Покончив с одеванием, я решила, что в силах наконец выйти из дому, чтобы исследовать все, что меня окружало.

Солнце освещало наш скромный домик, побеленный известкой. Когда-то это жилище могло быть довольно милым, так как было расположено в маленькой бухте вдали от воды, где сквозь песчаные дюны пробиваются последние летние цветы и гнутся от легкого морского бриза. От западного ветра домик защищал небольшой холм. За домом я услышала журчание ручья, из которого, наверное, Нейл и брал питьевую воду. Выйдя за порог, я жмурилась на ярком солнце. Вскоре я нашла родник и ручей, который впадал в кристально чистое озерцо. За озерцом начинался подъем, который вел примерно на четверть мили к югу. Сразу было видно, что на острове больше нет строений. Да и сам по себе остров был так мал, что едва ли заслуживал это название, он походил скорее на островок.

Я потеряла свои туфли еще во время кораблекрушения, так что босиком осторожно побрела на вершину холма. Отсюда открывался вид на весь наш остров. Он был каменистым, а выше, где скалы поднимались к небесам, порос вереском. Над скалами в небе парили чайки. На востоке вода простиралась, на мой взгляд, миль на пятьдесят до материка, до полуострова Арднамурхан. Мы находились в Гебридском море. Вспомнив географические карты на стене отцовской классной комнаты, я поняла, что к северу отсюда лежат острова Барра, Юист, Бенбекула, Гаррис и Льюис, в то время как восточнее находятся острова Скай и Мулл в окружении небольших островков.

Я немедленно начала придумывать, как выбраться отсюда, потому что, хотя наше временное убежище и выглядело как рай земной в этот тихий и солнечный день, здесь все же не хватало еды и многих удобств. И хотя я не отношусь к тем женщинам, которые часами просиживают за туалетными столиками среди скляночек и горшочков, мне нужна была приличная еда и приличная одежда вместо мешков. Я считала, что мы вполне можем скоро уплыть отсюда. Надо только разжечь сигнальный огонь на холме и с его помощью привлечь внимание какого-либо проплывающего мимо судна. А может, и владелец хижины, живущий на острове Барра, приплывет посмотреть, в чем дело, если увидит дым. Правда, с костром придется потрудиться — я не видела на острове ни одного дерева, Нейл вчера растопил камин торфом. Нахмурившись при мысли о еще одной помехе, я начала медленно и осторожно спускаться на белый песчаный пляж, где заметила Нейла. Он что-то искал в скалах.

Красивый пляж был забросан обломками корабля. Большая их часть скопилась в лагуне недалеко от рифов, на которых «Баклан» потерпел бедствие. Маленькие ленивые волны выбрасывали обломки на берег. Увидев покореженные доски, я очень обрадовалась. Мы сможем высушить их и с их помощью развести костер! Кроме того, на берег выбросило канаты, снасти и пару бочек.

— Катриона, вы только посмотрите! — закричал Нейл, когда я подошла чуть ближе. Он тащил в одной руке что-то напоминающее мешок, а в другой — бутыль. — У нас есть ром и солонина, а в ящике найдется и говядина!

Едва я услышала обо всех этих яствах, в животе у меня забурчало. Заразившись радостью от Нейла, я побежала по берегу, на ходу собирая все лежащие там сокровища: костяную расческу, ложку, сухари, хлеб и овсянку. Наконец мы собрали целую кучу всякого добра, упали на песок, вскрыли ящик с говядиной и наелись досыта, запив мясо ромом. Затем мы растянулись на солнце.

— Хорошо, что нам не придется охотиться на чаек, — заметила я. — Говорят, мясо у них жесткое и отдает рыбой.

— Хотелось бы мне посмотреть, как вы будете их ловить, — лениво сказал Нейл.

— Будь у меня удочка, я бы и рыбы наловила, — слегка обиделась я.

— Соорудим вам удочку, — пообещал Нейл. — Не уверен, что питание исключительно солониной пойдет нам на пользу.

— Среди вереска можно найти ягоды. И у нас есть овсяная крупа для каши и хлеб.

— Хлеб, скорее всего, размок.

— У нас есть сухари, — возразила я, — а в лагуне можно насобирать моллюсков.

— Они ядовитые, — предостерег Нейл. — Я чуть не умер, когда в детстве съел сырого моллюска.

— Наверное, вы приносите несчастье, — съязвила я. — Ничего удивительного, что корабль затонул!

Я попыталась расчесать волосы с помощью костяного гребня, но всякий раз морщилась от боли, когда гребень застревал в колтунах. Стоило лишь расчесать один, как тут же попадался другой, и я снова морщилась. Кроме того, мне трудно было причесать затылок, так как затекшие руки отказывались повиноваться.

Понаблюдав какое-то время за моими ухищрениями, Нейл подвинулся ближе ко мне.

— Вот что, — сказал он, — дайте-ка я вас причешу.

Я неохотно протянула ему гребень. Нет ничего больнее, когда тебя то и дело дергают за волосы, неумело пытаясь причесать. Но Нейл был невероятно осторожен, терпеливо выпутывая каждый завиток и локон, избавляя меня от колтунов. Солнце жгло мне спину, ром горячил кровь и я таяла в его руках.

— Вы делали это раньше, — с укором сказала я, бросив на него взгляд через плечо. Его сосредоточенный вид заставил меня улыбнуться. — Вы — ловкий дамский угодник.

Он поднял глаза, не переставая причесывать меня. Наши взгляды встретились. Медленно, очень медленно он прижал меня к себе, так близко, что мой губы коснулись его. Этот поцелуй сильно отличался от предыдущих. Нейл целовал меня легко и нежно, чтобы не причинить мне боль. В то же время поцелуй был глубоким, проникновенным. Меня накрыло волной чувств. Нейл целовал меня не как расчетливый развратник. Он не стремился взять награду за помощь. Его страстный, нежный поцелуй стал воплощением моих самых потаенных желании.

Я теснее прижалась к Нейлу, уступая его нежной настойчивости. Мы упали на дюну. Он не отрывался от моих губ, наши языки сплелись в разнузданном танце. Он положил руку мне на грудь, и внутри у меня все сладко заныло от желания, которое я еще не до конца понимала, хотя и стремилась к неведомому всей душой.

Вдруг Нейл резко отстранился.

— Катриона, — заявил он очень серьезно, — Если мы уступим своему желанию, никакая сила на свете не вернет вам девственность.

Он с трудом поднялся на ноги и повернулся ко мне спиной. Потом он зашагал прочь, не говоря ни слова. С трудом сев, я смотрела ему вслед. Возбуждение прошло, заныли старые раны. Я дрожала от холода, и мне было очень не по себе. Я прекрасно понимала, что имеет в виду Нейл, как понимала и то, что виновата сама. Я пошла ему навстречу. Раз Нейл проявляет благородство и держится от меня подальше, чтобы избежать соблазна, я не имею права искушать его. На сердце у меня было тяжело. Я была молода, я была влюблена в него, и мое тело изнывало от тоски по нему. Но я не имела права забываться. Настанет день, когда мы вернемся к обычной жизни в обществе, где молодые незамужние девушки не должны подвергать себя подобной опасности. Потому-то в прошлый раз, когда Нейл предложил мне стать его любовницей, я отвергла его. Быть его любовницей и одновременно блюсти свою честь я, разумеется, не могла, И хотя сейчас меня охватывало пламя страсти, я понимала, насколько уязвимо мое положение. Я одинока, у меня нет ни денег, ни связей. Сейчас я находилась в двух шагах от падения. Возможно, я порывиста, однако не лишена и практической жилки. Я любила Нейла и хотела заняться с ним любовью, но я также думала и о том, что будет, когда я ему надоем, — а я ему непременно когда-нибудь надоем. Я знала, что Нейл легко увлекается. Что же мне останется делать, когда я перестану его привлекать? Я не хотела становиться профессионалкой, которая переходит из рук в руки, от одного мужчины к другому. Нейл — единственный кого я люблю, и если я не могу получить его навсегда, все лучше, чем однажды потерять его.

Я медленно брела по направлению к хижине, неся обнаруженные на берегу отрезы шотландки и муслина. Весь тот день до тех пор, пока ноги не отказались служить мне, я собирала на пляже вещи, которые могли нам пригодиться, и относила к дому. Я предоставила Нейла ему самому. Он набрал на берегу груду обломков, но я понимала, что дерево предназначено вовсе не для костра. Он сооружал себе подобие кровати, чтобы не делить постель со мной и не спать на холодном полу.

Желая помочь, я сняла со скалы обломок мачты и прикрепила его поперек угла, отгородив ту часть комнаты, где стояла моя кровать. Затем я накинула на образовавшуюся перекладину кусок муслина, и получилось подобие ширмы. Довольная собой, я разожгла огонь и согрела воду в мятом котелке, который тоже нашла на пляже.

Нейл втащил в хижину довольно искусно сработанную деревянную кровать. Он посмотрел на мою самодельную спальню и на маленькое пространство у окна, которое я оставила ему, и его губы искривились в грустной улыбке.

— У меня лучшее место, — сказала я. — Боюсь, вы остаетесь на сквозняке.

Он рассмеялся и как будто немного оттаял.

— А еще я очень рада, — продолжала я, кивая на его самодельную кровать, — что вы не беспомощный белоручка-аристократ, который не может себя обслужить.

— Все это — военная выучка, — сухо ответил Нейл. — Вижу, вы тоже не бездельничали.

— Вот каша на ужин и горячая вода для умывания. — Мне показалось, моя речь напоминала воркование примерной женушки, я вспыхнула и поспешно продолжала: — Нейл, я понимаю…

— Понимаете? — Он передернул плечами. — Не уверен, что даже я себя понимаю.

Я ждала. Он стоял у окна, напряженно глядя на меня. Его взгляд выражал смущение, злость и желание. При виде его глаз сердце у меня в груди совершило медленное сальто.

— Когда я познакомился с вами и предложил вам быть моей, любовницей, — начал Нейл, — я действовал наугад. Я привык так обходиться с женщинами. — Казалось, он сам себе противен. — Некоторые соглашаются, некоторые нет. Для меня это была игра и ничего больше. Я думал, что этим занимаются все молодые люди…

— Понимаю, — вставила я. — Я ведь видела мисс Макинтош!

Нейл невесело рассмеялся:

— Да, с ней мне повезло больше. Она согласилась. Вы — нет. Вы и Селест Макинтош… — Он покачал головой. — Такие разные. О чем я только думал?:

— Это не важно. — Я не до конца понимала, что он пытается сказать. Меня задела его резкость.

Я подумала о Селест Макинтош, о ее гладких рыжих локонах, о ее стройной, складной фигуре. — Если честно, — продолжала я со свойственной мне прямотой, — я-то догадываюсь, о чем вы думали.

— Да, потому что я — мужчина, и хотел заполучить ее, нимало не заботясь о том, что она — алчная, испорченная и расчетливая особа. По правде говоря, она вообще меня мало заботила. — Он посмотрел на меня. — С вами все было по-другому с самого начала, — продолжал он. — Помните, я еще в Глен-Клэр признался вам в этом? Я никогда не знал, чего от вас ожидать, это-то меня и очаровало.

Он пристально смотрел на меня своими темными глазами, и я едва могла дышать.

— Если бы вы согласились на мое предложение… — сказал он.

— Я не была бы собой, — сказала я, изображая беззаботность. — Каша сейчас сгорит.

Нейл поймал меня за руку, когда я попыталась пройти мимо него к огню.

— Я люблю подгоревшую кашу, — прошептал он. Он взял меня за подбородок и впился в меня глазами, словно бы ища в моем лице ответ на какой-то вопрос. — Тогда я не знал вас по-настоящему. А теперь знаю — и восхищаюсь вами еще больше. — Его лицо потемнело. — Я так восхищаюсь вами, что я никогда не осмелился бы воспользоваться вами, а затем бросить, как я когда-то намеревался, откупившись от вас, как от дешевой проститутки. Теперь я сам себе противен. — Он снова бросил на меня пытливый взгляд. — Вы очень много значите для меня, Катриона, и вы знаете, что вы желанны для меня, но…

Это «но» остановило меня — я-то уже готова была признаться ему в любви. Иногда я не умею скрывать свои чувства, но у меня есть и гордость, а последнее его короткое слово сразу все изменило.

Вы очень много значите для меня, Катриона, но я не люблю вас.

Вот для какого признания Нейл пытался найти слова! За его осторожностью и колебаниями крылось нечто большее. Нейл не хотел себя связывать, и моя любовь не была ему нужна. Не боясь показаться нелепой, я могла бы предположить, что он страшится любви. Я увидела, какая борьба отражается на его лице, и чувствовав себя очень старой и мудрой, даром что была моложе его на восемь лет.

— Я не могу предложить вам того, что вы заслуживаете, — сказал Нейл. Его рука соскользнула с моей щеки. Казалось, каждое слово дается ему с большим трудом. — Вы заслуживаете человека, который беззаветно любил бы вас такой, какая вы есть, а я так любить не способен — и даже не хочу. Так что я не возьму у вас то, чего я так эгоистично желаю, и что в конечном итоге может безвозвратно разрушить вашу жизнь.

— Нейл! — Его имя само исторглось из моей груди, но он уже удалялся прочь, как будто ошеломленный собственными словами.

Вернувшись к очагу, я стала энергично помешивать в котелке с кашей. Горло саднило от невыплаканных слез. Он не любит меня, но я не позволю ему увидеть, как сильно меня это ранит! Придется как-то защитить себя и найти способ общаться с Нейлом по-другому — хотя бы на то время, что мы вместе проведем здесь. У меня и в мыслях не было попытаться изменить его мнение. Я знала, что соблазнить, его не составит особого труда, но тогда я поступлю нечестно. Впервые в жизни он в отношениях с женщиной поступил самоотверженно и отказался от меня, не дожидаясь пока будет поздно. Кроме того я понимала, даже если нас с ним свяжет плотская страсть, мне всегда будет не хватать его любви и в конце концов я буду всегда чувствовать себя неудовлетворенной. Что-то навсегда останется упущенным. На свете нет ничего более грустного и несправедливого, чем безответная любовь.

Любовь. Все поэтические и прозаические произведения, которые я читала, предупреждали меня о том, что она может ранить. Теперь я убедилась в том, что это правда.