Невыдуманные истории

аббревиатурой «ВУЗ».

— Кем ты будешь, когда вырастешь? — поинтересовались родители у трехлетней дочери.

— Отгадайте! — заинтриговал ребенок. — На «фэ» начинается, на «и» кончается!

Мои родители ломали голову несколько дней, сдавались и размахивали белым флагом. Я

была неумолима и требовала, чтобы они пришли к ответу самостоятельно. Вариант «ФеллинИ»

меня не устраивал по причине непонимания такого набора звуков. Юмористическое

«ФигушкИ» я не рассматривала, видимо, по той же причине. А «ФиникИ собирать» — мне

казался абсолютно нелогичным и даже издевательским.

Лет через пятнадцать родители повторили вопрос, несколько видоизменив форму.

— Ты уже выросла. Пора выбирать профессию, кем ты хочешь быть?

Теперь вариантов не было у меня. Возможно, первое утверждение было неверным, а может, сказался тот, неудачный, опыт. Психотравма детства, так сказать.

Я попала в первый экспериментальный год, когда абитуре разрешили поступать в

несколько вузов одновременно. С подружкой Виткой мы выбрали два — ИНЖЭК и ХИРЭ.

Страшно вспомнить.

ИНЖЭК — не обсуждался. Просто туда мы девять месяцев отходили на подкурсы. Не

ходить на подкурсы в девяностом было неприлично. А почему мы ходили на подкурсы именно

в инженерно-экономический, я, честно говоря, уже не помню. Могу предположить, что там они

(подкурсы) были дешевле, а может, туда ходил Виткин парень?..

А ХИРЭ — потому что… Мы были на каблуках. :)

В тот самый день — день подачи документов (он же — день «самого главного в жизни

выбора») мы встали рано и оделись модно. На улице пахло сиренью и взрослой жизнью. По-

моему, был июнь.

В очереди на ксерокс (надо было «отксерить» документы, почему-то в шести экземплярах) у

нас с Виткой возникли разногласия по поводу главности выбора. Она считала, что выбор

будущего мужа главнее, чем выбор профессии, поэтому женские вузы и факультеты не

рассматривались. Витка была на 14 дней старше, и к ее авторитетному мнению пришлось

прислушаться.

В ИНЖЭК мы приехали рано. Дверь с устрашающей табличкой «Приемная комиссия» была

еще закрыта, но под ней уже образовалась толпа таких же «модных» и «взрослых». Каша из

желающих осуществить «самый главный выбор», с томиками ксерокопий под мышками, бурно

обсуждала особенности факультетов. Их было штук пятнадцать — выбор усложнялся.

Решили поступить мудро и заодно деликатно. Пропустили всех страждущих вперед и еще

несколько минут подождали в сторонке. Приемная комиссия оказалась огромным кабинетом

со множеством столов, каждый из которых представлял отдельный факультет. Мы выбрали

самый свободный столик, на котором стояла странная, никем не оцененная табличка «АСУ».

Имя Алсу тогда еще было неизвестным, поэтому ассоциаций аббревиатура не вызывала.

Никаких. Подруга протянула документы:

— Здравствуйте, мы очень хотим у вас учиться!

Эту фразу в совокупности с улыбкой Витка два дня репетировала перед зеркалом, что

придавало ей особой, неповторимой фальшивости.

— Да?! — удивлялась женщина в толстых очках. — А знаете ли вы, какую профессию

получают на нашем факультете?

Пауза. «Родители, я выбрала! На «А» начинается, на «У» заканчивается», — подумала я. И

сказала:

— Конечно, знаем! Самую современную, актуальную и нужную профессию!

Тетка расплылась в улыбке и приняла документы. Выбор сделан! На листочках, прибитых

кнопками к дерматиновым дверям, мы изучали расшифровку собственного будущего.

«Автоматизированные Системы Управления» — самое чарующее словосочетание в моей

жизни. До сих пор.

Процедура «главного в жизни выбора» заняла несколько часов, непривыкшие к шпилькам

ноги начали болеть и пухнуть. С оставшейся пачкой ксерокопий мы пошли выбирать запасной

«самый главный». Принцип отбора сузился до географического. В пределах пешеходной

досягаемости был только ХИРЭ.

Очень порадовало гендерное неравенство. Однополых представительниц в коридорах

института радиоэлектороники было раз в семь меньше, чем в предыдущем. Факультет

выбрали, не мудрствуя, по тому же принципу «свободного столика». К стыду своему, воспроизвести его (факультета) длинное название я сегодня уже не смогу, не вспомню. Помню

только, что документы у нас принимал пожилой мужчина. Всячески нахваливал наш

правильный выбор и крайне уважительно улыбался.

Первый экзамен был в ИНЖЭКе. Математика. Школьную алгебру я знала неплохо, более

того, предмет любила и поэтому не готовилась в принципе. На всякий случай мы забили места

рядом с круглыми отличницами, которые на подкурсах вели конспект при помощи трех (!) ручек — синей, красной и зеленой. Мне досталось уравнение всего с одним неизвестным; пара

несложных интегралов и задачка типа — из пункта «А» в пункт «У». Я успела решить свой

вариант, Виткин и проверить еще пару соседских. Мы получили по «четверке», «отлично»

почему-то не ставили никому, и довольные пошли хвастаться родителям.

Подготовка к следующему экзамену — диктанту по украинскому языку — заняла ровно

одно предложение.

— Запомни! — учила меня Витка. — Как слышишь, так и пишешь! И ВСЕ.

Я доверяла подруге, тем более что она имела в табеле «5» з рідної мови, а я в этой графе

имела запись «не вивчала». Пунктуацию Витка обещала наводить пожирнее, чтобы мне сзади

было лучше видно, а вся украинская грамматика укладывалась в единственное

вышеупомянутое правило.

Писали мы «фрагмент одного из великих произведений великого Кобзаря». В общем, что-то

из Шевченко. Я неукоснительно следовала «единственному правилу». Но то ли правило поняла

слишком буквально, то ли со слухом у меня были проблемы, то ли со зрением…

В общем, после оглашения результатов, то есть позорного их вывешивания на стенах

вузовского коридора, наше оскорбленное достоинство потребовало сатисфакции! В смысле

апелляции.

Какой ручкой, синей или красной, был написан мой диктант, было непонятно. Оригинал

произведения я потом отыскала. Вот только одно предложение:

«Тільки де-не-де стоять край нього корчми з величезними стодолами та глибокими

криницями, що викопано їх, властиво, для московських фурщиків, бо наші чумаки ніколи не

спиняються в корчмах; а вздовж шляху часто трапляються земляні, порослі пирієм, різні на

вигляд шанці — то більші, то менші».

В моем варианте предлог «де-не-де» был написан в строгом соответствии «единственному

правилу» — «ДЭ НЭ ДЭ». А смысловую нагрузку словосочетания «з величезними стодолами» я

изменила самым кощунственным образом. В результате у меня получились ВЕЛИЧЕЗНІ СТО

ДОЛЛИ, что экзаменаторы сочли за непристойный намек на иностранную валюту. Шутка.

Мы получили двойки! Обе. Мечта освоить таинство Управления Автоматизированными

Системами растворилась в горьких слезах поражения. Плакали. Правда! Навзрыд. От обиды.

От несправедливости судьбы и неудачного расположения звезд. Спасибо, звезды! Как я вам

сейчас благодарна.

Они же, звезды, расположились неудачно и по отношению к ХИРЭ. По украинскому языку

там был не диктант, а СОЧИНЕНИЕ. Я решила даже не ходить. Не позориться.

Третьим «самым главным выбором» стал выбор по принципу «зона без языка». В

педагогическом

мне

попался

факультет

с

понятным

названием,

к

тому

же

экспериментальный — там все сдавали только один экзамен — биологию. За две недели я

перечитала весь школьный курс. Это четыре тоненькие книжки — ботаника, зоология, общая

биология и анатомия. Жутко интересно, кстати. Я легко поступила и провела прекрасные пять

лет жизни.

Только на третьем курсе мы стали взрослее и начали понимать, что выбор высшего учебного

заведения и будущая профессия — это необязательно одно и то же. И если поступил в

педагогический — это еще не значит, что нужно состариться и умереть училкой

кацапетовского УВК.

Витка в результате не поступила никуда. Сейчас она — Виктория Владимировна — очень

ценный работник очень крупной корпорации.

Я до сих пор пишу с ошибками, за что редактор (кстати, биофизик по специальности) меня

тихо ненавидит. :) А моя шестилетняя дочь хочет стать губернатором.

P. S. На «фы» начинается, на «и» кончается…

— Ну что же вы, родители, такие недогадостливые?! Ф циркИ я хочу работать!!!

P. Р. S. Детская мечта, можно сказать, осуществилась. Бу-га-га.

Еженедельник «MediaPost» № 17 от 17 мая 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

У МЕНЯ БУДЕТ МАМА

Утром я выбирала ролики. Подарок на день рождения дочери. Те, которые за 250, мне казались не очень

качественными  —  пластмасса ненадежная, а те, которые за 300,   —  неудачного цвета... Выбрать я так и не

успела, потому что надо было ехать «работу работать». В детский дом. Точнее, в семью. Еще точнее, в детский

дом семейного типа. Срочный материал, извините за цинизм, к празднику, ко Дню матери.

По дороге я раскладывала на молекулы понятие «альтруизм». Мы ехали в семью, где шесть

(или девять) детей. Чужих. Зачем? Просто так? Так не бывает!

Нет, я верю, что в отдельно взятом случае Ахметов может быть альтруистом. Или Мадонна, как вариант. В общем, верю в альтруизм как в явление, которое можно (или нельзя) себе

позволить.

Проезжая мимо замков и дворцовых сводов (не преувеличиваю, сами проедьтесь) в

Харьковском районе с картой на коленях, мы всматривались в номера домов. Правда, нужный

нам оказался просто домом, я бы даже сказала, домиком.

Пыльная дорога, цветущая сирень, куры, мотоцикл с коляской, детвора на завалинке.

— Это восемнадцатый дом?

— Мама Лиля! К нам гости! Баба Лиля, гости!

Странно. Девчонки вроде ровесницы. Так мама или бабушка?! Из калитки вышла красивая

женщина. Красивая женщина с усталыми глазами.

— У нас тут строительство, — засуетилась она. — Вы не пугайтесь, проходите.

Мы аккуратно пробрались во дворик, за домом я достала ручку. Мячи, велосипеды, лопатки, свирепый пес по кличке Джек и куча детей. Наверное, придется рисовать схему. Кто чей, где и

сколько вообще детей?

— Лилия Алексеевна, извините за дурацкий вопрос, но кто здесь ваш, а кто — чужой?

Смеется.

— Все мои. Все до единого!

Через пять минут общения с мамой Лилей моя молекулярная теория об альтруизме начала

рассыпаться. В промежутках между: «Дашка, не лезь! Владька, переобуйся! Сережа, аккуратней!» она отвечала на мои вопросы. Без всякого пафоса.

Да, детский дом семейного типа — это особая категория с особым статусом. Ты не

усыновляешь ребенка и не берешь его под опеку. Тебя государство как бы нанимает на

работу. Зарплата — пособие на каждого воспитанника от 800 до 1000 гривен в месяц —

зависит от возраста ребенка. В трудовой книжке — соответствующая запись. Стаж идет. С

правами-обязанностями тоже все просто. Ребенка в любой момент кто-то может усыновить, мнение «воспитателя» не учитывается. Но и ребенок ни на что не претендует, ни на

имущество, ни на наследство.

— Ужас! — возмущаюсь я. — Они вас мамой называют, у вас семья, а тут кто-то придет и

усыновит? Вдруг мать родная заявится, «верните»!

— Что ты! Усыновляют в основном малышей, да чтобы наследственность хорошая, а у меня

вся детвора от алкашей. Я бы усыновила их, но в таком случае помощь государственная не

положена. Не потяну, конечно.

На дорожке сидит девчушка лет семи, что-то чертит мелком на асфальте. Глаза

нереальные — голубые-голубые, встретила бы взрослого с такими глазами, не сомневалась

бы — линзы.

— Привет, что рисуешь?

— Звезды.

На асфальте, правда, звезды. Много. Пятиконечные, разноцветные. Нарисованные так, как

учили, помните — не отрывая руки. Даша рисует пока только звезды. Это легко. Форма не так

важна, главное — цвет. Ей нравится все, что оставляет цветной след — краски, карандаши, мелки, фломастеры. Любимый урок, конечно, «малювання». С остальными предметами хуже.

Сложнее.

Первую в жизни сказку девочке прочла мама Лиля год назад. Буквы, цифры, книги, тетради

для Даши — категория, близкая к космосу. Отправляясь в первый класс, она не знала, что

такое алфавит.

Год назад Рудаковой позвонили из приюта.

— Тут две девчонки, возьмете?

— Возьму.

«Матом ругались, как сапожники, — рассказывает мама Лиля. — Ели, не переставая, а

главное, воровали. Ночью встанет малая, из холодильника схватит кусок колбасы и под

подушку! Говорю: Маринка, это ж твое, утром проснешься и позавтракаешь, а она только

глазенками луп-луп».

Маринка — младшая. Тогда ей было четыре — почти не говорила. Знала только матерные

слова и словосочетание «кушать дай». Причем произносила его каждые десять минут. Дашка, сводная сестра, вспоминает: «Ночью мы не спали, караулила, пока мамка уснет, потом

Маринку бужу и бегим на кухню есть то, что на столе осталося». А днем девчонки воровали у

соседей кошачий корм: «Маленькое такое коричневое печенье, там кошечка нарисована...»

— Лилия, зачем вам это все?

— Не знаю. Как хочешь, так и понимай. Нужно было. Тут вот, в поселке, многие считают, что

у меня бизнес такой. На детях зарабатываю. Пусть говорят, Бог им судья.

Мама Лиля по профессии режиссер-постановщик, окончила московский университет.

Правда, практиковала мало. Влюбилась, выскочила замуж, родила детей. Сына и дочь. С

гордостью показывает фото мужа. На обложке тоненького сборника стихов.

— Он таким был классным, и... он так любил жизнь…

Случай. Судьба. В тот вечер Лили не было дома. Утечка газа. Ни мужа, ни сына не спасли. А

дочери Ирине поставили страшный диагноз. Врачи обещали полный паралич на всю жизнь.

Спасла. Выходила, вылечила, вытащила. Это ее, Ирины, девчонки кричали «баба Лиля». Две

близняшки, пятилетние Ксеня и Настя...

О! Мальчишки пришли. Точнее, примчались на велосипедах.

— Ма, можно на другую площадку?

— Аккуратней там, за малыми смотри.

Сереге почти тринадцать. Рослый, симпатичный мальчишка. «Мамой» называет только маму

Лилю. О родной матери говорит исключительно в третьем лице — «она» — или небрежно

— «мать». Взрослый такой. Малышня его слушается. Смешно. Заходит во двор — за ним

вереница пацанов: «Сергей, помоги достать! Серег, почини пистолет!»

Мне буквально пару дней назад подруга жаловалась на тринадцатилетнего сына. Подарили

ему на день рождения мобильный телефон, так он истерику закатил, что без блютуса. Типа в

школе засмеют. Она никак не могла решить, что правильнее: поменять на «с блютусом», чтобы

не засмеяли, или отобрать и этот, в порядке воспитательного момента. Я честно призналась, что склонна к варианту «два». Но подруга обвинила меня в непедагогичности и решила

отпрыска наказать альтернативно, зажав денег на супермодный чехол для того же

мобильника.

Я смотрю на Сергея и думаю об элементарных ценностях.

Мама Лиля взяла их троих. Как же братьев разлучать?! Сергей, Андрей и Владик. Владику

скоро пять, шкодный такой.

— Мать принесла его из роддома, положила на кровать, сказала: «Воспитывайте!». И ушла,

— Сергей рассказывает это, будто чужую историю, спокойно, без эмоций, как

информационное сообщение. Ему тогда было девять, Андрюше шесть.

— Чем же вы кормили грудного ребенка??? — я, если честно, в шоке.

Мальчишка удивляется, как взрослая женщина может не знать, чем кормить

новорожденного:

— Молоком сначала. Потом кашу ему варил. Манную.

Владик сейчас учится есть ложкой. Год назад не умел и этого.

Меня поразило, какие они послушные. Сказали сними шапку — снял шапку. Надень тапки

— надела тапки. Плакать хочется. Я свою расчесаться с утра до хрипоты уговариваю, а тапки

— это вообще бич.

— Не ходи босиком!

— Ты тоже босиком!

— Я взрослая!

— Я тоже уже взрослая!

—Ты можешь заболеть, пол холодный!

— Не холодный совсем!

— Сейчас по шее получишь!

— Детей нельзя бить! — ну и так далее. Такие «качели» у нас могут по полдня

продолжаться. А тут... Взрослый в их глазах, как Бог. Не знаю, это страх или благодарность?! А

может, и то и другое…

Маринка тихая-тихая. Лежит, как котенок, калачиком. Голова у мамы на коленях, кажется, сейчас замурлычет.

— Ой, слава богу, спит уже спокойнее, а то было каждый вечер: «Возьми меня к себе, боюсь, дядька Вовка придет, ножом зарежет».

Я возмущаюсь. Как же так, если детям угрожали, надо же заявлять в милицию, бить в

колокола!

— Нет, — говорит мама Лиля. — Не надо. Пусть они забудут. Я хочу, чтобы поскорей

забыли весь этот ужас.

Потом в семье появился еще один — десятилетний Андрей. Мальчик сильно отстает в

развитии. Зато, хвалит мама Лиля, он такой добрый, лучший помощник.

— А как вы их выбираете? — мои вопросы выглядят глупо и цинично, понимаю.

— Да никак не выбираю. Ведь когда детей рожаешь, не выбираешь, мальчик или девочка, здоровенький или не дай бог что...

«Бабушка! Дедушка!» Вся ватага сорвалась с места с криками. Пришли Лилины родители.

Малышня облепила бабушку, как саранча. Каждый норовит сунуть деду лизнуть чупа-чупс:

«Попробуй мой! А мой попробуй!»

Мы засобирались.

— Хорошо, что родители пришли, хоть чуть-чуть отдохнете, — говорю я маме Лиле. — Все-

таки восемь детей!

— Девять, — поправляет меня женщина. — Пашка прячется, стесняется. А я не устала

совсем. Сейчас обед приготовлю. Эй, команда! Что хотите на обед?

Мы уже садились в машину, как из ворот вышел дед:

— Подождите!

Он вручил нам по ветке сирени и пожелал удачно доехать. Так трогательно. Тут ехать

минут пятнадцать, а как будто в другой мир.

Ехали молча. Пахло сиренью. Мне захотелось обнять маму. Захотелось провести целый день

с дочкой. Не обязательно кататься на роликах. :) Просто побыть вдвоем.

Еженедельник «MediaPost» № 20 от 7 июня 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

СИНХРОН СТЕНДАПОВИЧ ТАЙМКОДОВ

Почему-то многие не любят журналистов…Почему, а?

—  Ты кто?

—  Журналист?

—  А-а-а, понятно.

Что понятно??

Мне не посчастливилось быть стажером. Не знаю, почему, наверное, по возрасту не

подходила на эту должность. Может, у меня лицо обманчиво умное, а может, журналистов

в редакции в тот день не хватало. Когда я впервые переступила порог ньюз-рума (комнаты

новостей) с испуганным «здрасьте», редактор — милая девушка — первым делом любезно

показала мне, где туалет. Следующей фразой была команда ехать на съемку. Очень

правильная, надо признать, последовательность.

Конечно, я боялась. Что значит «ехать на съемку»?

— Езжай в неотложку, — парировала Маша Малевская. — Там девочка — 50% ожога, ей

нужна кровь. Оператор такой-то, машина внизу, вот кассета!

Вообще-то я планировала пару месяцев созерцать. Прикинуться ветошью и наблюдать со

стороны за акулами пера. Не свезло.

Пока ехали, я выспросила у оператора, что означает термин «съемка». Успокоилась.

Смело ступила на порог палаты с микрофоном в руке. Я БУДУ БРАТЬ ИНТЕРВЬЮ! Профессия

представлялась мне как школа первоклашке, самое главное в ней — это новенький ранец за

спиной.

Я не знала, что такое человек без кожи. Не знала, что такое ребенок с половиной

обожженного тела. Его не укрывают и не бинтуют. В палате — специальная температура, мне показалось, градусов шестьдесят, — чтобы человек не замерз. Без кожи. Диана, так

звали малышку, улыбнулась и звонким голоском спросила:

— Тетя, вы к нам?

Наверное, под действием наркотика (или каких-то обезболивающих, не буду врать, не

помню) она вела себя, как обычная шестилетняя девчонка, улыбалась и щебетала. Точнее, ее голова выглядела обычно. Остальное тело было… Это было страшно. Я не могла

произнести ни слова. Шок. Через минуту я вылетела из палаты, рыдая. Как-то не так мне

представлялась журналистика.

Умылась. Взяла интервью. У мамы и у доктора — оператор подсказал.

И, конечно, сдала кровь. Ехала назад под впечатлением, думала, сейчас «убью» своим

рассказом всю редакцию… Мой бледный вид и зажатая в районе вены вата не вызвали никой

реакции. Кроме чьей-то фразы: «Что, кровь сдавала? А, новенькая!»

— Иди, расписывай синхрон! — тем же тоном, что и утром, скомандовала редактор. Потом

строго посмотрела на часы и добавила: «Дедлайн!» (синхрон — фрагмент интервью, дедлайн

— минимальное время до выпуска новостей — ред.)

Да, журналисты циничны. Цинизм — профессиональное качество. Вырабатывается, как

адреналин.

Через полгода я попаду на съемку в специализированный детский дом, где директор

встретит меня с баночкой нашатыря и словами: я же просил, чтоб корреспондент был

мужчина… А я уже смело войду в отделение, на дверях которого написано «ползучие». Да, да, дети, которые перемещаются альтернативным способом. И буду брать интервью у

санитарки тети Лены, которая расскажет, что Ванечку она похоронила вон там, за тем

тополем, потому что до кладбища не донесла, тяжелый он. А еще через год девяностолетний

дедушка будет держать меня за руку и рыдать, потому что он помнит каждую минуту тех

дней, когда от голода умирала его семья. А я не буду плакать. Я все выплакала в палате у

обожженной девочки.

Диана стала моей прививкой. Вакциной от чрезмерного проявления эмоций на работе.

Точнее, «по работе». Больницы, детдома, колонии, аварии, пожары, наводнения, лгущие

чиновники, одержимые художники, мутные оперативники, ноющие бабушки, нервные

политики, звездные музыканты, злые священники, заумные ученые и просто хорошие люди.

Каждый день.

Через несколько часов после Дианы горело здание детского сада, а наутро была сессия

горсовета, а после обеда в харьковском зоопарке родился медвежонок… События, люди, горе

и курьезы чередуются с такой скоростью, что если реагировать по-человечески, можно сойти с

ума.

Утром — сюжет об уникальной методике в детском саду, где дети на занятиях слушают

Моцарта. Днем — на Клочковской прорвало трубу и всех затопило (а жители непременно

тянут тебя за рукав показать, что еще и мусор месяц не вывозили, причем тянут в разные

стороны, потому что в соседнем доме свинтили кодовый замок вместе с дверью).

Вечером — горит «Мивина». И снова утро — горсовет, там выделяют пару гектаров

земли то ли влиятельным особам, то ли их детям, и пока на обратном пути лопатишь 248

страниц документа, пытаясь разобраться в причинно-родственных связях, умножить на

гектары, разделить на вырубленные деревья, на дороге встречается ДТП, а завтра

обязательно привезут Почаевскую икону в Свято-Озерянский храм. Чудодейственную. А

дома у дочки непременно ветрянка, а в детском саду, естественно, отключили отопление

за неуплату. И поломанные ногти уже не в счет, потому что кассета посыпалась, камеру

заглючило, ручка не пишет, микрофон упал в лужу, машину замело снегом, каблук

отвалился, Интернет не работает… А ДЕДЛАЙН никто не отменял!

Звонки в редакцию.

— Здравствуйте, это новости? Новости? Ага. Значит так: в тысяча девятьсот семьдесят

восьмом году я вышла замуж за Иван Васильича Петрова, а в тысяча девятьсот восемьдесят

девятом у нас пропала кошка. По документам сын не имеет права на жилплощадь, потому что у

невестки дочь от первого брака, а у племянника сестры мужа по материнской линии аллергия

на котов… Вы записываете?

Звонки из редакции.

— Здравствуйте, это новости. Новости! Можно услышать руководителя? А когда будет?

Через сколько? Нам бы комментарий по состоянию посевов... Да, в связи с засухой. Кому

перезвонить? Спасибо.

— Здравствуйте, это новости. Нам посоветовали к вам обратиться.. Посевы… Через сколько

перезвонить? Через неделю-две? Нет, мы — новости, нам сегодня надо.

— Здравствуйте, это новости… Официальный запрос на имя кого?

Нет, все не так плохо. Иногда в зоопарке рождаются медвежата. Просто так. Никаких тебе

смет, документов, землеотводов и рейдерских захватов. Сюжет выдается корреспонденту

бонусом, прилагается к теме «Жилкомсервис».

Однажды, в день очередного президентского визита с неизменными сопутствующими ему

митингами «за» и «против», с бесконечными звонками в редакцию недовольных, редактор от

усталости увлеклась чтением неуместно стороннего ресурса. Томно, почти с благоговением, она

цитировала топ-новость популярной английской газеты: «...в лондонском зоопарке уже неделю

туман, и у розовых фламинго началась депрессия…». Тишина в ньюз-руме. Не то чтобы мы

сильно пожалели птичек, просто так захотелось работать в популярной английской газете или

хотя бы в лондонском зоопарке…

— Я буду давать интервью только в этом кресле!

— Вы сольетесь с белой стеной...

— Нет, только тут.

— Контровой свет...

— Нет.

— Неудачный задник…

— Нет, я сказал!

Бли-и-и-ин. Я не злая, у меня дедлайн. У меня короткие, до боли конкретные вопросы.

Не надо давать развернутое интервью, дайте двадцатисекундный синхрон. И не надо

говорить, что ваши слова вырвали из контекста. Не надо контекста! И, пожалуйста, ответьте

прямо:

— Подорожает жилье?

— В свете сложившейся ситуации на рынке первичного жилья обнаруживается некоторая

степень неадекватности ценообразования…

— Что произошло?

— В результате поступившего сигнала была выехата (!) оперативно-спасательная группа в

составе трех человек, ведется следствие…

— Какой уставной фонд фирмы?

— Политические инсинуации вводят вас в некое заблуждение…

— Как это случилось?

— Модель самолета была украдена путем снятия ее с постамента…

— Как самочувствие пациента?

— Колото-резаные раны четвертой степени тяжести…

— Жарко?

— Порывы ветра до 14 метров в секунду…

— Скользко?

— Соляно-песчаная смесь использована согласно уставу, в полном объеме…

В старших классах у нас ввели новый предмет — «УПК». Распределили по профессиям в

порядке алфавита. Нам с подружкой досталась торговля промтоварами. Я завела новенькую

тетрадь в клеточку и пришла на первое занятие. Нина Ивановна, сотрудник райторга, продиктовала нам тему урока: «Горжусь своей профессией». Написать велела красной ручкой, а в конце непременно поставить восклицательный знак. Нина Ивановна оказалась редкой

занудой, и больше на уроки теории торговли промтоварами мы не ходили. Новенькая тетрадь

с единственной красной строчкой так и осталась валяться в столе. Сначала я хотела вырвать

испорченный лист и приспособить ее, например, под математику, но потом Советский Союз

закончился, и тетради в клеточку перестали быть проблемой. Да она и сейчас, наверняка, еще

валяется в родительском доме. И я почему-то о ней вспоминаю.

Короче, с праздником, коллеги! А также читатели, зрители, слушатели, все! С праздником, синхронируемые вы наши!

P. S. И все-таки не пойму, почему многие не любят журналистов…

Еженедельник «MediaPost» № 23 от 28 июня 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

«АLL INCLUSIVE» — РУССКОЕ СЧАСТЬЕ

Я знаю три слова. Не, не матерных, турецких. «Чок», «бузлу» и «тешекюр». Перевод потрясающий. В той же

последовательности  —  «много», «со льдом» и «спасибо». Миф о языковых барьерах разрушен. Этих трех слов

любому русскоговорящему человеку хватает, чтобы абсолютно уверенно чувствовать себя в далекой солнечной

стране… Хотя нет, помнится, москвичи обходились одним. Первым. :) Этот лингвистический багаж вместе с тремя средиземноморскими камушками и

неустойчивым загаром я привезла с собой из Анталии всего несколько дней назад… Блин, как

у ВАС холодно!

Две недели назад я почувствовала почти физическую тягу к соленой воде. Уговоры коллег

насыпать соль в ванну не работали. Хотелось много. «Много соленой воды», судя по плоскому

варианту планеты Земля, висящему на моей стене, отмечалось синим цветом и встречалось

удивительно часто. Но далеко. По пути с работы я зашла в подвальчик с деревянной вывеской

«Турагентство».

— Сколько-сколько денег вы планируете потратить на отдых? — спросила милая девушка.

— Сколько?! В день? За ВЕСЬ отпуск? С ребенком? А-а-а-а...

Сотрудницы агентства посмотрели на меня с глубоким сочувствием. Но я не обиделась.

Вариант был. Суперпупергорящая путевка. «Горит» — не то слово, аж дым столбом.

Платишь ту самую вышеупомянутую сумму и через четыре-пять часов едешь. Или летишь.

Причем куда бог пошлет. Главное, туда, где много, очень много соленой воды.

Из четырех часов, отведенных на сборы, полтора ушли на оформление документов, пол —

на убеждение подруги в полезности соленой воды (в больших количествах) и десять минут

занял поиск купальника. Остальное — волнение. Приятное, почти сладкое, с замиранием

сердца и дрожью в коленях. Состав: две мамы, двое детей. Самолет.

Не. Сначала аэропорт. Харьковский, международный. Желающих путешествовать в салоне

было значительно больше, чем тех, кто собирался лететь в кабине. Видимо, из-за этого

математического несоответствия в международном аэропорту было удивительно тесно. Даже

теснее, чем удивительно. Вообще не смешно. Пилотов за ворота вышло трое. Черных

чемоданчика три. Мы считали. А рейсов объявили пять. Сразу. Последние слова на чистом

русском языке звучали потрясающе:

— ЗАПУСКАЙ!!! — заорал мужик со взлетного поля. Его коллега, навалившись всем телом

на забор, распахнул ворота. Я бы даже сказала, врата.

Этой чисто русской команде «запускай» мы научили потом даже турков. Им нравилось.

Некоторые люди летают на самолетах по несколько раз в неделю и даже не замечают

спусков и подъемов. Не с моим еврейским счастьем. Мы, естественно, попали в грозу. По

сравнению с этим путешествие с Героев Труда до Пушкинской в автобусе номер

девятнадцать — легкая неутомительная прогулка после завтрака. Нас трясло так, что

автоматически выпадали кислородные маски, а молния, казалось, проходила через салон.

Когда милая, слишком милая девушка в разгар этой агонии вышла, сверкая улыбкой, в центр

салона, я ни на секунду не сомневалась, что она произнесет эпохальную фразу: «Экипаж

прощается с вами и желает вам приятного полета». Она предложила завтрак. Звучало как

издевка. Но есть все-таки стали. Наверное, нервы.

Через два часа, как Алиса в Зазеркалье, мы очутились в другом международном аэропорту, Анталийском. Компас нам не выдали, а надо было. Глухие после полета, еле различая по губам

отдельные слова соотечественников, в основном о благодарности Господу Богу, мы пошли

искать багаж. Сумки кружились и кружились на закольцованной резиновой ленте, а наши все

стояли и смотрели на это поистине чарующее изобретение человечества. Надо будет в

Харькове такое сделать, забавная штука, я вам скажу.

— Лена, лови, це ж наша!!!

— Та не! Наша без плям, Толик, а ця якась вообще корычнева!

— Лена, кажу тоби — наша, вон ручка изолентой перемотана! А коричнева, тому шо у

ковота шота розлилося!

Моя сумка была такой же черной, как и до отлета, но коньяком «Десна» от нее

действительно несло хорошецки, таки Толик был прав.

Анталия из автобуса похожа на Крым. По крайней мере тот район, по которому мы ехали.

Деревья, дома, магазинчики, местами степь, местами мусорки, реже хвоя. Фауны нет в

принципе. Может, она спряталась от русских туристов?! За десять дней мы видели двух котов

породы «сфинкс», ну или просто худых, одну ящерицу и пять черепах.

Черепаший остров — это такая легенда. Острова уже давно никакого нет, а черепахи есть.

Огромные. Красивые. Время от времени они выплывают подышать на поверхность и

высовывают головы. Чистые динозавры. Все восхищались и хлопали, особенно немцы, а потом

капитан предложил самым смелым «туркиш аттракцион». Приз — бутылка вина (кстати, отвратительного, как потом выяснилось). Предлагалось сигануть в море с яхты прямо в пасти

к этим окаменелым водоплавающим. Немцы сразу замахали руками «нихт-нихт». Тю?! А шо тут

такого! :) Подумаешь, черепахи! У меня на пятом этаже два бультерьера живут, я с ними

каждое утро в лифте езжу. Мы разогнались и под бурные немецко-турецкие овации прыгнули.

Черепахи приблизиться побоялись. (Видимо, стойкий запах бультерьеров. Или лифта.) Но черепахи были день на третий. В первый девушка со странным именем

«Явашгидпослушайтеминутку» тоном спящей красавицы приветствовала нас на турецкой

земле. «Добро пожаловать». Та не то слово! Здрасьте! Она еще говорила «бубубу 20 евро, бубубу 30 евро», но это точно была не познавательная лекция об исторических и культурных

достопримечательностях Турции, поэтому к гиду мы потеряли всякий интерес. Тем более, к

вечеру мы уже сносно говорили по-турецки: «чок — бузлу — тешекюр».

На территорию отеля мы вошли рано утром. Стали посреди шести бассейнов (конечно, пересчитали сразу же) и это… в зобу дыханье сперло. «Супер» — это предыдущая стадия.

Мой урбанизированный ребенок дал точное определение красоте, так как мне эпитетов

реально не хватало: «Мама, мы с той стороны телевизора!». (Наверное, имелась в виду какая-

то тропическая реклама или сериал.)

«С той стороны телевизора» оказалось даже лучше, чем там, где «много соленой воды». На

море мы были два раза, первый день — посмотреть, последний — бросить монетку на

прощание.

Потому что там были огромные витиеватые бассейны. Шесть штук. Горки водные. Две.

Пальмы. Много. Турецкие сладости круглосуточно. 118 видов. И, конечно, бар. С десяти утра. 

И это ВСЕ ВКЛЮЧЕНО, то есть платить НЕ НАДО. На самом деле термин «аll inclusive» на

русский язык переводится как «еще-е-е!». Знаете, когда маленькие дети (клянусь, мы

наблюдали такую картину), извините, блюют от переедания прямо за столом. Потому что мама

старается впихнуть в дитятко хотя бы четверть разнообразного содержимого башни-тарелки.

Ведь халява же! Когда на обед — четыре вида мяса, три — рыбы, а также сосиски-колбаса, а

гарниров — восемь. Как быть?! Это ж тяжелейший выбор на самом деле. Поэтому непременно

в тарелку надо навалить и пюре, и картошку-фри, штук десять пельмешек и буквально пару

ложек спагетти. О салатах молчу. Столько жрачки, я считаю, нельзя русскому человеку даже

показывать, а тем более бесплатной. Я воспитываю дочь по принципу «проголодается —

поест» и на предмет кулинарных пристрастий ребенка вообще не парюсь. Если честно, девчонок мы вообще не видели. У них была своя тусовка, детская комната, аниматоры, бассейны и горки. Иногда они приходили и просили доллар. Потому что все, что продавалось

вокруг за деньги, стоило ровно доллар: будь то мороженое, сладкая вата, леденец или

кукуруза. Я не думаю, что детям очень хотелось это попробовать, но сам процесс траты

доллара был привлекательным.

Я поняла, что такое НИЧЕГО не делать. То есть вообще ничего. Гипертрофированная лень

— это, видимо, часть климата. Мы даже не читали. То есть берешь в руки бокал с бузлу :) и

полулежишь на шезлонге возле бассейна. И смотришь на воду. Потом на пальмы. Снова на

воду. Опять на пальмы. Часами. Вообще не надоедает. На крайняк можно привстать и

посмотреть на горы. Тоже ничего. Правда, в «халяву» входят такие активные виды спорта, как

сауна, тренажерный зал и оба тенниса (большой и настольный). Но идут они крайне вяло, так

как это очень большие энергозатраты.

Убирают, меняют, кормят, поят, за детьми смотрят — это ода безделью. «аll inclusive» —

определенно лучшее изобретение человечества после колеса, лифта и памперса.

Я вывела формулу последней стадии лени. Это когда вы в ресторане замечаете, что на вас

майка шиворот-навыворот, и не переодеваете. ЛЕНЬ. Очередь только в бар и то за счет тех, кто оттуда не выходит в принципе. А смекалистые соотечественники это замечают и гоняют

«пьяниц» постоянно в конец очереди. Те так и циркулируют, как конвейер с чемоданами. К

вечеру турки их разносят по номерам.

Через пять дней мы поняли, что умрем от пролежней, и отправились на экскурсии. То самое

«бубубу 20 евро» было про них. Кроме черепашьего острова, мы были в аквапарке, в

старинном городе Сиде и на рафтинге. Рафтинг — это потрясающе. Мы плыли (правильно

говорить «сплавлялись») по горной реке. С порогами. Адреналин сумасшедший. Наших, кстати, сажают в отдельную лодку и дают русскоговорящего капитана. Не помогает. Право

борт — лево борт — суши весла — это сложноподчиненные команды. Нет, мы понимаем

только «запускай!». Вот немцы — они за борт никогда не падают! Почему, а?

Турки не злые, говорят «как деля?», «Раша?» и «каряшо?». Причем можно не отвечать, потому что все равно не поймут. Хотя один немолодой турок все-таки порадовал, причем не

столько знанием языка, сколько историко-географическими способностями. На ответ «Не

Раша, Юкрейн, Харьков» он заулыбался и сказал: «А-а-а, Карькав — ШМОТКА, ДА?! БАРАБАШО-

О-ОВА?!». Было непонятно — радоваться за свой знаменитый город или плакать, потому что

турок «і гадки не має», что академик Барабашов — всемирно известный астроном.

— Мамы, оставьте нас ту-у-у-ут! — ныли дети, вцепившись в пальмы. Они плакали, прощаясь с аниматорами, и пытались целовать воду в бассейне. Уезжать правда не хотелось.

Еще больше не хотелось улетать — снова на самолете, но вариантов не было.

До автобуса нас провожали все, включая тех, кто раньше не выходил из бара. Выносили нам

«последнюю халявную» дозу бузлу, громко чокаясь с криками «на посошок». Последний тост

произнес Толик из Полтавы.

— За русское счастье, — сказал он, — высоко поднимаю бокал с турецкой водкой. — За

«ол инклюзив». Ура!

Мы так и не смогли разобраться в смешанных чувствах и всю дорогу обратно пытались

выяснить, это был веселый тост или грустный? Зато долетели быстро, почти незаметно.

— Запускай! — заорал знакомый голос в родном аэропорту. Ворота с грохотом открылись, и

мы вернулись. Блин, а у ВАС холодно...

Еженедельник «MediaPost» № 25 от 12 июля 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

ЧЕРНЫЕ ЛЕБЕДИ — ИДЕАЛЬНАЯ СИСТЕМЫ ОХРАНЫ

Вы когда-нибудь были на птичьем дворе? Нет? А я когда в мультфильмах видела, так себе все и представляла.

Фазаны, павлины, необычные куры, говорящие попугаи и редкие черные лебеди. Все это поет, кричит, гудит и машет

крыльями в обычном частном доме на Салтовке. Всего  —  около ста экзотических птиц.

В дом Валентины Цыганенко мы приехали шумной съемочной группой из четырех человек.

Калитка была открыта. Как только я коснулась ручки, послышался очень странный звук. Похожий

на гудок парохода. Это они. Лебеди. «Идеальные охранники, — смеется Валентина Цыганенко, хозяйка, — собака на чужих реагирует не так быстро». Красавцы! Я думала, что черные лебеди

— это такие же, как белые, только черные. Ни фига. Они совсем другие. Хвост пышный, немного

вьется, шеи длинные, но не мощные, скорее изящные.

К вольеру мы подошли с хозяйкой, тогда Гоша и Маша успокоились. Теперь их голоса

звучали традиционно, по-птичьи. Валентина повела нас на экскурсию по двору. По птичьему

двору. «Пуховые куры» — действительно пуховые, то есть перьев нет совсем, только пух.

Огромный «петух-брама» — ростом с холодильник «Донбасс», я вообще не знала, что кто-то

из породы куриных может иметь такой неприличный размер. Он сидел на ветви в вольере и

делал вид, что орел. Надо признать, не без оснований. Павлин Яша нагло разбросал хвост, точнее перья, по вольеру. Они с брамой соседи. Делят жилплощадь неспроста. Хозяйка

объяснила: если павлин живет один, он ведет себя как аристократ — капризничает и

перебирает харчами. А в большой семье — нормально. Ест все и клювом не вертит. Очень

любит малину и косится на соседний вольер, точнее, на Машу. Но Маша ноль внимания, у нее

отличный Гоша. :) Она от мужа ни на шаг, плавают только парой.

— Ужасно не любят грязную воду, — рассказывает хозяйка, — неделю не поменяешь, они

так ругаются! Особенно Гоша, сам в воду не идет и подругу не пускает.

Они — редкий вид — австралийские черные лебеди. Венец коллекции Валентины

Цыганенко. Она уже много лет увлекается птицами. Страсть перешла по наследству от отца-

голубятника.

— Почему птицы? — спрашиваем.

Говорит, птицы — секрет молодости и долголетия. Маме Валентины уже девяносто, она

себя прекрасно чувствует и с удовольствием возится с птенцами. А все начиналось с милого

подарка на день рождения:

— Друзья притащили двух фазанят, потом мне захотелось павлинов, потом лебедей, и

пошло-поехало...

Чтобы купить парочку черных лебедей, Валентина Цыганенко продала машину. Правда, старенькие «жигули», но все-таки... Говорит, не жалеет, — теперь в доме никогда ни у кого не

бывает плохого настроения и ничего не болит. Такая птицетерапия. Когда мы познакомились с

Катей, попугаем-жако, я убедилась, плохого настроения здесь действительно не бывает. Катя

— не говорящий, она говорливый попугай. Рот не закрывается. Говорит голосами всех ста

домочадцев. Пародирует фазанов, павлинов, кур и петухов — отличить невозможно. А еще

«звенит», как телефон, так что хозяйке приходится по двадцать раз на день бегать на ложный

вызов.

Подошли к клетке, Катя насторожилась.

— Ну, поговори, Катюша, — уговаривала хозяйка.

Нет, насупилась и смотрит исподлобья. Валентина Ивановна достала из кармана орешек

кешью:

— За кешью она и спеть может, и даже сплясать.

Катя взяла орешек в руку, ой, в лапу, низко наклонила голову, открыла клюв, чтобы куснуть

заветное лакомство, и, почувствовав на себе пристальные чужие взгляды, которые уставились

на нее в ожидании сенсации, резко повернулась к нам и сказала, чтоб отвязались: «ТРА-ТА-

ТА».

Мы расхохотались. Катя запросто могла бы сказать: «Люди, не могли бы вы перестать на

меня пялиться и дать пожрать спокойно»,— но это было бы тривиально. Голос — абсолютно

человеческий, аж страшно. После угощения черешенкой Катя чуть подобрела и сообщила (с

великолепной дикцией): «ОЧЕНЬ ВКУСНЕНЬКО».

— Это еще что, — расхваливала любимицу хозяйка, — вы бы слышали, как она по

телефону разговаривает!

Верю. Эта точно треплется часамаи, про погоду там, политику, разное.

Уже на выходе мы заметили небольшой вольер — ясли. Там пищал однодневный

фазаненок.

— Куда вы деваете малышей?

— Раздаю. То в зоопарк, то в монастырь, то просто по знакомым. Экзотические птицы

потомством сильно не балуют. Так что проблем нет.

Проблем, конечно, нет, но так, на минуту: чтоб накормить всех питомцев, нужно встать в

пять утра и к десяти, дай бог, они все будут сыты. Правда, там и до обеда недалеко.

А Валентине нравится. Потому что — страсть!

Еженедельник «MediaPost» № 28 от 9 августа 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

ШАМПАНСКОЕ В БОКАЛАХ НЕ ПОДАЕМ! Особенности национального обслуживания

По законам жанра в газетных текстах основную мысль положено выносить в первый абзац. Так, чтобы

читателю было понятно, о чем пойдет речь дальше. Я долго пыталась сформулировать эту самую МЫСЛЬ в

нескольких предложениях, но ничего подходящего на ум так и не пришло. Кроме одной-единственной фразы: «Я

ФИГЕЮ, ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ!»

Студенческую подругу я встретила случайно. В центре города. Неглубоким вечером.

— Ленка! Потрясающе! Что ты здесь делаешь, ты же в Канаде?!

— Да на недельку заехала к маме. Вчера прилетела, еще не звонила никому, пойдем по

шампусику за встречу!

Выбирать место для «шампусика» не было времени. Заскочили в ближайшую кафешку «Т».

По пятизвездочной системе — твердые три с плюсом.

На небольшой летней площадке было три вида столиков и четыре — зонтиков. С зонтиками

просто — покосившиеся, зеленые, выцветшие и закрытые. Со столиками сложнее —

деревянные, но грязные; пластмассовые, но относительно чистые, и еще один стол, накрытый

скатертью, с табличкой «стол заказан». Мы уселись за пластмассовый.

Пока Ленка захлебывалась впечатлениями о северных оленях, которых она «блин-зараза, так и не увидела, а ужас как хотелось», я нервно косилась в сторону места дислокации

официанток. Они не шевелились.

Надо сказать, я в некотором смысле осуждаю эмиграцию. Мало-мальски осознанно и

аргументированно. Но скорее — это фишка. Среди множества знакомых, «безвременно

покинувших пределы нашей замечательной родины», у меня реноме закоренелого «совка».

Люблю, каюсь, провоцировать «гостей», бросаться словами типа «предательство» и заводить

бессмысленный спор о преимуществах общей исторической родины. Официантки плохо

иллюстрировали предстоящую беседу. Я пошла в атаку.

— Девушка!

— Вы — не мой столик! — на ходу бросила пробегавшая мимо «девушка».

Фраза очень порадовала. «Немой» столик? Нетушки, очень даже говорящий!

Ну как в такой ситуации доказывать преимущества? А? Я встала. Под уважительным

предлогом «попудрить носик» поплелась в сторону бара.

— Скажите, кто обслуживает во-о-он тот столик?

— Синицина, — равнодушно, но честно ответил молодой человек с табличкой

«администратор».

Табличка была изготовлена из «чистого золота» и так сияла на солнце, что мне пришлось

зажмуриться.

— Она на больничном? — поинтересовалась я.

— Нет, — все так же «равнодушно, но честно» ответил администратор.

Я помолчала в надежде, что человек с золотой табличкой заинтересуется тем, что я

интересуюсь Синициной. Ну, «обернется посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я». Он не обернулся. Просто жевал жвачку мне в лицо. Я решила не

сдаваться. И задать жесткий журналистский вопрос. В лоб!

— А где она?

— Работает! Присаживайтесь, сейчас подойдет.

Ответ исчерпывающий. На уточнения я не решилась. Хотя спросить «ГДЕ она работает?»

очень хотелось.

В течение последующих десяти минут я, автоматически кивая, слушала Ленкину болтовню

про Страну кленового листа. Слава Богу, она пока ничего не замечала. Я тупо пялилась на

одинокую баночку с зубочистками. Становилось стыдно за отечество. На пластиковой, в тон

столику, баночке зеленым по белому значилось: «Зубочистки одноразовые» (!). Скажите

пожалуйста, а что, есть варианты?!

Круче одноразовых зубочисток были только разрезанные пополам салфетки.

Нет, не так. Бережно разрезанные пополам салфетки, торчащие из пластмассовой в синий

горошек подставочки. Это важно — не нервно растерзанные с неровными краями, это да, это, конечно, кощунство, не спорю, а разрезанные ножницами (!). Я поняла, где работают

официантки! Точнее, чем они занимаются в «свободное» время. Они режут салфетки!

— Я вас слушаю!

Ленка нервно дернулась. За спиной стояла девушка лет четырнадцати с табличкой

«Юлианна» на груди.

— Синицина? — спросила я.

— Да, а что?

Тон фразы «да-а-что» добавил подростку лет пять, и я успокоилась. Назревающая тема

материала «работодатели тайно используют труд несовершеннолетних» улетучилась. Имя

официантки показалось мне интересным, и я уточнила отчество. Степановна.

— Скажите, Юлианна Степановна, а если мы заранее стол не заказывали, значит ли это, что мы

не можем рассчитывать на скатерть?

Сложноподчиненные предложения не входили в курс подготовки персонала. Госпожа

Синицина с горой пепельниц в правой руке почесала лоб левой и застыла, как мыслитель

Родена.

«Ctrl-Alt-Delete, снять задачу». С компьютерного на русский переводится как: ничего-ничего, я пошутила, не обращайте внимания, вопрос снимается, расслабьтесь.

— Да ну ее, эту скатерть! — оживилась Ленка. — Принесите нам бутылочку шампанского и

лед! Пожалуйста!

Юлианна Степановна молча удалилась. Еще через десять минут об стол шваркнулась

бутылка теплого шампанского и два пыльных бокала.

— А лед? — Ленка, кажется, учуяла запах родины...

— Льда НЕТ! — парировала госпожа Синицина и, считая дискуссию оконченной, удалилась.

— Как может не быть льда??? — искренне удивилась подруга, обращаясь ко мне. В ее

голосе послышались истеричные нотки. Запах родины усиливался.

Я предложила версию: «Наверное, не работает холодильник», но Ленка стала возмущаться

еще больше. Она справедливо заметила, что «если долбаный холодильник сломался, надо, блин-зараза, честно об этом сказать, к тому же извиниться и пообещать принести лед, как

только долбаный холодильник починят». Ленкин лексикон — это чуть ли не единственная

живая память о Родине. О Харькове. О Салтовке. Следующие полчаса превратились в Ленкин

монолог об особенностях канадского национального обслуживания. Время от времени она

присербывала теплый шампусик и кривилась. Мои слова о «преимуществе» и «предательстве»

в этом контексте были явно не уместны. Я предпочла кивать. Молча.

Где-то на фразе «да ну его к черту, все равно я Родину люблю, а иностранцы дебилы», шампанское — о ужас! — закончилось. Предвкушая второе явление Юлианны Степановны, я

засобиралась «по работе, очень надо». Ага. Щас! Убедительное «ты шо, с ума сошла, блин-

зараза, раз в пятилетку видимся, всем надо, ща еще по бокальчику, и все» меня остановило.

Синицина пришла после восемнадцатого взмаха руки. Но пришла ведь.

— Нам еще по бокальчику! — весело чирикнула Ленка. Она порозовела и подобрела от

предыдущей порции напитка. Меня не брало.

Взмахнув головой с грацией ящерицы, Юлианна Степановна Синицина тоном принцессы

Уэльской произнесла фразу, которая не переводится ни на один язык мира:

— Шампанское в бокалах не подаем!

...Я посмотрела на Ленку и зажмурилась. ЩАС НАЧНЕТСЯ!

И началось. Единственное печатное словосочетание было: «Как это?! Не подаем?!» Через

десять минут рядом с заплаканной Синициной оправдывался человек с золотой табличкой

«администратор». Нет, он честно пытался объяснить, что «у нас, понимаете, шампанское

только в бутылках, исключительно в целях безопасности клиента». На что Ленка проорала ему

целую лекцию на тему «Сервировка стола винами. По-канадски». Бог знает, сколько бы еще это

продолжалось, но я поманила Синицину и на ушко прошептала волшебное слово «повторить».

Через минуту бутылка шампанского стояла на пластмассе. Ленка глубоко вдыхала, я разлила

вино по бокалам и на бутылке с остатками синей шариковой ручкой нацарапала «Юлианне

Степановне. Вместо чая». Подруга улыбнулась: «И все-таки я не понимаю...» Не надо, Ленка. Не

хочу выяснять. Правда.

По дороге домой я успокаивала себя: «Это случайность, просто попали не в то место, может, не в то время и не на тех людей?» Но в голову в качестве контраргумента лезли другие

примеры.

Недалеко от работы (опять же центр города, сердце, так сказать) есть местечко под

названием «Ч». Пицца и прочие шедевры кулинарной современности. Мы частенько бегаем

туда пообедать и — что греха таить — поужинать. Обслуживающий персонал «Ч» знает нас

не только в лицо, но и поименно. Всю редакцию. Я намекаю на гордое звание «постоянные

клиенты». Однажды жребий посыльного лег на мои хрупкие плечи. Тщательно переписав

пожелания коллег, я зашла в заведение: «Одну с мясом, одну с колбасой, половинку с

ветчиной… и одну вегетарианскую для главного редактора».

— Вегетарианской пиццы нет, — отрезала девушка.

Я искренне улыбнулась:

— Что может быть проще, сделайте просто без мяса!

— Как это «просто без мяса»? — возмутилась знакомая физиономия.

— Очень просто, — не снимая улыбки, предложила я, — положите в пиццу все, что вы

обычно кладете, а мясо не надо!

Программа зависла. Минуты четыре продолжалась перезагрузка.

— У меня в прейскуранте нет такого наименования!

После десятиминутного обсуждения существующих вариантов был выбран единственно

возможный. Пицца продавалась, как обычная мясная (по той же цене), но по преступному

сговору мяса в нее все-таки не положили. Вот.

Еще один шедевральный случай произошел в заведении «В», все в том же центре города.

(Замечу, речь не идет о ресторанах, назовем эти заведения обычными «кафешками» среднего

класса). Мои коллеги возжелали полакомиться «вырезкой свиной 320 граммов». Но так как

порции показались им слишком большими, одна из коллег наивно предложила официантке

разложить порцию на ДВЕ тарелки! Это был — культурологический шок.

Официантка обалдела и пошла справляться о законности данной процедуры у начальства.

Через полчаса вернулась с отрицательным результатом. Выяснилось, что «это невозможно, потому что это невозможно!». Коллега не сдалась и выдвинула альтернативный, компромиссный вариант: «Тогда принесите нам ОДНУ порцию и одну ПУСТУЮ тарелку!».

Бедная «девушка, как там вас» обреченно, как на Голгофу, снова побрела в сторону

хозяйской двери. Не поверите! Ответ не изменился.

Я шла и думала над вечным вопросом... ЗАЧЕМ они разрезают пополам салфетки?..

Вспомнилась картина, которую год назад увидела в туалете столовой номер двенадцать

села Кацапетовка Мухостанского района — разрезанный пополам РУЛОН ТУАЛЕТНОЙ БУМАГИ!

Это правда, клянусь. Предложите мне функциональное назначение полоски туалетной бумаги

шириной в три сантиметра!? Я тогда не постеснялась, задала вопрос местной

«администрации». И знаете, что они ответили?! «Никто не жаловался!».

Вот так. Все правильно. Мы же ходим в эти заведения. Смеемся и плачем над

особенностями национального обслуживания. Но идем снова. Чаще всего.

Почти возле дома мне попался билборд с надписью: «Харьков готовится к Евро-2012!»

«Блин-зараза» — единственная фраза, которая пришла в голову. Возвращайся, Ленка!

Счастливого пути...

Еженедельник «MediaPost» № 36 от 15 октября 2007 г., колонка  «Невыдуманная история»

ПРОСТИ МЕНЯ, МАЛЫШ. ОТКРОВЕНИЯ «КУКУШКИ»

С разницей в два дня в Харькове нашли двух подкидышей. Двухмесячного малыша оставили в подъезде панельного

дома на Салтовке. Однодневного ребенка бросили между гаражами на улице Черномазовской.

Я, как правило, не пишу в эту колонку о новостийных сюжетах, только если сильно

зацепило. В силу профессионального цинизма цепляет редко. Но тут…

«Салтовский» подкидыш лежал на пороге подъезда, прямо на бетонном полу первого

этажа. Завернутый в одеяло, он тихо хныкал. Рядом пакетик — бутылочка, памперс, иконка.

За пазухой записка:

«Прости меня, мой любимый сыночек, за то, что пустила тебя на этот свет, прости меня, умоляю. Я больше не

могу вырастить тебя...»

Соседи нашли, позвонили в милицию, в «скорую». Малыш здоров, утверждают врачи, небольшое переохлаждение и недобор в весе грамм триста.

Смешной, волосатый. Спит. Во сне улыбается.

— Первые сутки кричал сильно, — рассказывает старшая сестра педиатрического

отделения, — день и ночь носили его по отделению.

Как медик она предполагает — у грудничка сильный стресс, как женщина добавляет — он

все чувствует, маленький...

— Вы знаете, ведь она все очень хорошо спланировала, — уверена женщина-вахтер того

подъезда, где нашли малыша. — Ведь наш подъезд почему выбрала?! У нас тут черный выход

есть, сбежать незаметно можно, и я на посту сижу, то есть сверточек сразу замечу. Малышик

был ухоженный такой, чистенький, одеяльце теплое, чтоб не замерз. Какое же тут отчаяние?!

Все продумано, — возмущается пожилая женщина и добавляет: — Как он там, мальчик наш?!

Всем подъездом за него переживаем...

«Я буду Господа Бога просить, чтобы послал тебе хороших родителей, не таких, как я. Прости меня, маленький

мой. Я люблю тебя. Пускай Бог поможет вырасти тебе здоровым и счастливым, и чтобы у тебя в жизни было все, что ты пожелаешь»...

Пока у подкидыша есть только бутылочка и несколько костюмчиков, подаренных

студентами-аспирантами. В палате он самый младший. Годовалая Соня — старшая. Хнычет

— сегодня внимание не ей.

— Эта палата никогда не пустует, — говорит завотделением больницы.

Сегодня тут пятеро малышей. Кроме подкидыша, просто брошенные и ненужные. Самый

распространенный сценарий, рассказывают медики, — уезжающие на заработки мамы просят

присмотреть за детьми соседей. Чужая игрушка быстро надоедает...

— Малыш тут надолго, — вздыхает нянечка. — Таким вообще документы оформить очень

трудно.

Дети живут в клиниках годами. Персонал надеется, что на этот раз мама просто была в

отчаянии, пройдет пару дней, она одумается и вернется...

«Говорят, если похож на маму , то будешь счастливым. А ты похож на меня, мой зайчик. И вы простите меня

все. Помогите моему сыночку. Прошу вас, отдайте его в хорошие руки. Прости меня, сыночек, прости».

— Лучше бы она год рождения ребенка написала, — психует капитан милиции. Его записка

не растрогала. Оперативники обязаны разыскивать таких матерей, причем не для того, чтобы

наказать, а для того, чтобы упросить оформить отказ от ребенка. Иначе брошенного малыша

никто не сможет усыновить. Таков закон.

Персонал больницы собирается назвать мальчика Колей, в честь Николая-Чудотворца, объясняет медсестра. Маленькая иконка с ликом этого святого была в пакетике рядом с

ребенком. Она и сейчас лежит в кроватке рядом с малышом.

Другому, однодневному ребенку уже дали имя в неонатальном центре. Табличка над

кювезом (пластиковая люлька для новорожденных) — Баринов Виктор Александрович. Герой

любимого сериала, признаются сотрудницы центра. Новорожденного нашел прохожий, сверток с младенцем лежал под дворовым гаражом. Пуповину, рассказывают врачи, перерезали в домашних условиях. Мальчик здоров.

Как ни парадоксально, судьба детей все еще в руках матерей. Если они вернутся и хотя бы

оформят официальный отказ (записка не считается), малышей усыновят очень быстро.

Здоровые младенцы, извините за цинизм, пользуются спросом. Если нет, дети сначала будут

жить в больницах, потом — детдомах и интернатах…

«MediaPost», on-line, 2008 г.

НЕ ТУ СТРАНУ НАЗВАЛИ ГОНДУРАСОМ! (Путешествие из Украины в Беларусь) Лет пятнадцать назад я моталась к тетке в Белоруссию (тогда еще не Беларусь) по несколько раз за лето…

Маленький городок Орша  —  микрорайончик буквально в лесу, птички щебечут, от свежего воздуха голова

кружится. Окно откроешь  —  запах хвои! Под подъездом кусты дикой малины. Три шага от дома  —  маслята, черника, белки, ежи и даже лоси… Тетя Варя умерла, так и не узнав про государственную границу между нами.

Слава Богу.

Неделю назад мою восьмилетнюю дочь выписали из больницы. «Если есть возможность, —

строго рекомендовала доктор, — повезите ребенка на природу, желательно лес, лучше

хвойный». Девочка перенесла менингит, не в тяжелой форме, но все-таки. Купаться в

водоемах — нежелательно, качели-карусели — запрещены, солнечные лучи — как можно

меньше. Мы с мамой разом вспомнили любимую Оршу. Идеальный вариант! Созвонились с

родственниками (со времен Беловежской Пущи мы только созванивались, съездить не могли

себе позволить ни мы, ни они).

— УРА! УРА! — заверещал детский голос на том конце трубки. — Я познакомлюсь со своей

троюродной сестричкой!

— А ведь действительно здорово, — радовалась моя мама, протирая пыль с чемодана, —

вот не было б несчастья, так бы и не решились съездить к родным.

Несколько дней мы посвятили выбору гостинцев.

— Ой, а колбаса у них есть? А может быть, с постельным бельем напряженка? Сыр?

Конфеты?

Моя мама человек того поколения, и категории «дефицит», «а вдруг» и «на всякий случай»

у нее, как программные файлы, не стираются.

Благодаря поездке в Анталию я знала про необходимость нотариально заверенного

разрешения от родителей на выезд ребенка за границу. (Путем несложных ассоциативных

параллелей мы понимали, что в Беларусь такие бумаги тоже понадобятся. Может быть, что-то

еще?). Я зашла в первую же попавшуюся нотариальную контору.

— Здравствуйте, моя мама с моей дочерью собираются в Беларусь к родным, что для этого

нужно?

— Сто гривен, — не отрываясь от монитора, ответила ярко накрашенная девушка.

Процедура заняла минут пятнадцать, кроме стогривенной купюры, нотариус попросила мой

паспорт и, ЕСЛИ ЕСТЬ, свидетельство о рождении ребенка. В результате я получила гербовую

бумагу, в которой черным по синему значилось: «Я, мати, даю згоду на тимчасову поїздку за

кордон до Білорусії моєї малолітньої доньки у супроводі бабусі».

Документ резюмировал текст от лица нотариуса: «Сповіщаю, що підстав, які відповідно до

статті 6 Закону України «Про порядок виїзду з України і в'їзду в Україну громадян України»

обмежують право Олександри на виїзд за кордон, немає».

Перечитала. Меня, как человека, работающего с текстами, улыбнуло повторяющееся четыре

раза в одном предложении слово «Украина». Но это так, между прочим. На самом деле сама

суть мне понравилась. «ОСНОВАНИЙ, КОТОРЫЕ ОГРАНИЧИВАЮТ ПРАВО ВЫЕЗДА ЗА ГРАНИЦУ, у

моей дочери НЕТ». Твердо, уверенно, точка, печать!

Такую же бумагу оформил Сашенькин отец.

Магнитики с символикой Харькова, футболочки с гербом родного города и еще восемь

килограммов подарков собраны. Я поехала в предварительные кассы за билетами.

— Поезда Орша-Донецк уже год как нет, — сообщила кассир (именно этим поездом мы

ездили всю жизнь к родным). — Есть только проходящие, билеты брать за три часа!

Первую неприятность мама стоически пережила. На следующий день я отправилась на

вокзал за положенных три часа до поезда Адлер — Минск. Мама уселась на чемоданы.

— Только плацкарт, верхние полки, в разных вагонах! — без всяких эмоциональных оттенков

отчеканил голос в громкоговорителе.

— Как же так?! — растерялась я — У меня бабушка с ребенком едут… Посоветуйте еще

вариант.

— Тут не справочная! Следующий!

Я дважды бегала в справочную и трижды созванивалась с мамой, наконец, мы выбрали

более-менее удобный вариант. Поезд через сутки. Правда, тоже плацкарт и полки верхние, но

хоть в одном вагоне — и на том спасибо.

Для того, чтобы оформить скидку на детский билет, кассир попросила СВИДЕТЕЛЬСТВО О

РОЖДЕНИИ ребенка. Я протянула документ и 238 гривен. ВСЕ.

День отъезда. Два часа пополудни. Симферополь-Мурманск, 8-й вагон. Провожаем всей

семьей: счастливого пути-хорошо-отдохнуть-слушайся бабушку, слезы, платочки — в общем, весь классический набор.

— Кто едет? — поинтересовался проводник.

— Бабушка с внучкой, — отвечаю.

Дальше дословно.

Проводник: Разрешения от родителей есть?

Я: Да, два, заверенные у нотариуса.

Проводник: СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ ребенка?

Я: Да, оригинал.

В поезде дышать нечем, окна забиты, розетки не работают… Бог с ним, не привыкать.

Тронулись.

Два часа ночи. Звонок на мобильный.

Мама: АНЯ, НАС ВЫСАЖИВАЮТ С ПОЕЗДА!

— КАК? КТО? ЗА ЧТО???

— Мы на границе, в каких-то Хоробычах... тут проверка... их пять человек...говорят: у

ребенка нет какого-то проездного документа, что это, я не знаю..

— Мама, не выходи! Дай трубку пограничнику! Фамилия, звание?!

Голос на заднем плане: «Не надо мне трубку совать, покиньте вагон». Слышу плач дочери:

«Бабушка, что происходит?» Мама срывается на истерику: «Аня, наши вещи уже выбросили на

перрон…»

— Мама! Мама! Алло!

Ту-ту-ту — «абонент не може прийняти ваш дзвінок».

В течение следующих трех минут я судорожно пытаюсь дозвониться до мамы, до знакомого

пограничника, снова набираю маму, папу, пограничника… Связь постоянно прерывается, у

меня дрожат руки, я не попадаю в кнопки, не могу ни до кого дозвониться. Что происходит?!

Шок. Моя шестидесятисемилетняя мама и восьмилетняя дочка посреди ночи в «каких-то

Хоробычах». Вышвырнутые из поезда, как преступники. По перрону разбросаны сумки с

бережно упакованными гостинцами. Сашка, всхлипывая, собирает выпавшие из рюкзачка

фломастеры…

Им повезло. Они взяли билеты назад до Харькова уже через 40 минут. Вместе с ними из того

же поезда высадили еще восемь семей с детьми. Одна женщина ехала в Мурманск (!) с тремя

(!) внуками, один из которых семимесячный (!) малыш. Весь свой валидол мама скормила ей.

У женщины среди кипы правильных документов оказался один неправильный, то есть

вместо оригинала свидетельства о рождении одного из детей была копия, заверенная

нотариусом.

Слезы, истерики, ругань, проклятия, крики детей — такая себе ночь на станции Хоробычи.

Пока наши ехали обратно, я объявила войну. Кому? Не знаю. Все, что я испытывала — это

злость и обида. На чиновников, на систему, на законы. Единственная фраза, которая крутилась

в голове — «Гондурас, блин».

Почему никто не сказал, даже не намекнул на этот чертов проездной документ? Ведь я

была как минимум в трех «инстанциях». Нотариус, кассир и проводник, в конце концов?! «Они

НЕ ОБЯЗАНЫ вам сообщать», — объявил мне по телефону начальник погранотряда. Да, я

понимаю, они не должны, но ведь могли же! Ведь каждый из них знал об этом документе.

«Законом Украины не предусмотрено дополнительное информирование…» — монотонно

читал мне нотацию все тот же начальник. Да, я, извините, лох, я не позвонила в четыре

инстанции, прежде чем отправить родных в «соседнее государство». Это уже совет юриста: он

рекомендовал ДО покупки билетов побывать в паспортном столе, в ОВИРе, на личном приеме у

пограничников и желательно было еще поговорить с кем-то в консульстве Беларуси.

Войны не получилось. «Донкихотство», — сказал мой отец и оказался абсолютно прав.

Ветряные мельницы в виде отечественного законодательства оказались мне не по зубам. С

чиновниками, юристами, пограничниками и еще пятью инстанциями я общалась уже на

следующий день. Вердикт прост до безобразия: незнание Закона не освобождает от

ответственности.

Остаток ночи я металась по Интернету.

На сайте пограничной службы Украины сотрудники государственной (ни фига себе!) границы

с гордостью сообщают (я бы даже сказала: хвастаются), что с начала года при попытке

незаконного (аж страшно) пересечения границы были сняты с поездов около 800 (!) семей с

несовершеннолетними детьми. Супер! МО-ЛОД-ЦЫ!

Почему-то мне кажется, что при такой статистике они должны кричать, причем кричать по

радио каждые полчаса про «необходимый перечень документов», который у них на сайте

можно найти только с собаками, а прочесть с увеличительным стеклом и переводчиком. Или

им нравятся такие ночи (слезы-истерики-ругань-проклятия-крики детей)? Или это «законное

снятие нарушителей» все-таки кому-то выгодно? А?

Может быть, железной дороге? Ведь моей маме вернули за детский билет аж 90 копеек (!).

А обратно из Хоробычей в Харьков за тот же билет взяли 83 гривны. Не, ниче такого, просто

разница почти в сто раз, а так ничего.

Я понимаю, я все понимаю. Даже не обсуждаю сам Закон. Возможно, из 800 несчастных

попался действительно один злодей, и доблестные пограничники поймали похитителя детей!

Ура!

Я ёрничаю не потому, что пограничники — хамы, об этом вообще не сейчас.

Я о другом. Ну скажите мне, почему, например, одним маленьким внутренним

распоряжением не обязать кассиров продавать детский билет до Беларуси не по

свидетельству о рождении, а по тому же, будь он неладен, проездному документу. Ну почему

нет?

Или повесить чертов перечень документов у каждой кассы, а? Ведь это же дешевле и

проще, чем сотни испорченных отпусков, море слез и невосстанавливающихся нервов.

В ОВИРе я выяснила, что свидетельство о рождении, оказывается, не является документом, удостоверяющим личность, потому что там нет фотографии… А проездной документ — это то

же свидетельство, только с фото. Оформляют его около месяца, стоит в районе пятидесяти

гривен. Да, так просто. А вы очереди в ОВИРЕ видели? Слушайте, а может быть, стоит каждый

год просто вклеивать фотку в свидетельство? Ну, как вариант.

Я не знаю, что делать, но делать что-то надо. Последнее, что сказал мне юрист — «дело не

имеет судебной перспективы». Да, я уже поняла: никто не виноват в том, что мой ребенок

после менингита катался 24 часа в душных поездах. Никто не вернет потраченных денег.

Никто внятно не сможет объяснить белорусской заплаканной девочке причину, по которой ее

сестричка не приедет. Все потому, что НЕ ТУ СТРАНУ НАЗВАЛИ ГОНДУРАСОМ.

«MediaPost», on-line, 2008 г.

ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЁМ?

—  А вы Пушкина ПОЛНОСТЬЮ знаете??

—  ЗНАЮ! А Л Е К С А Н Д Р. С Е Р Г Е Е В И Ч. П У Ш К И Н.

В воскресенье меня разбудил звонок.

— Послушай!!! — завизжала трубка.

Опуская правила приличия, без всяких волшебных слов типа «привет» или «извини, что

разбудил» мой товарищ взахлеб читал до боли знакомые строки. Что-то в них было не так.

—  Край лукомор'я дуб зелений.

І золотий ланцюг на нім:

Щодня, щоночі кіт учений

На ланцюгу кружляє тім…

— В смысле? — спросила я.

— В прямом! — ответил товарищ.

Пользуясь воскресеньем, мой друг решил проверить уроки сына-пятиклассника. На глаза

попался учебник «Зарубежная литература». Открыл. Прочел. Не понял. Позвонил. Разбудил

жену, удостоверился, что не сошел с ума, и перезвонил снова. Потом перезвонил еще как

минимум трижды, и с каждой новой главой читал на тон выше. На пункте «рекомендовано для

внеклассного чтения» перешел на фальцет. Через час я знала наизусть программу зарубежной

литературы за 5-й класс. Контрольный в голову выглядел так (дословно):

— Нет, ты чуєш!? Травка зе-ле-ні-є! Сонечко бли-щить! Ластівка з весною в хату к нам

летить!

— Угу, а можна, я напишу тільки зе-ле-ні-є?

Не смешно, решил товарищ и повесил трубку. Впереди его, видно, ждала математика.

Неподготовленный советский родитель был в шоке. Шкала несгибаемых ценностей

рассыпалась, как пазлик.

«Зачем переводить Пушкина детям, понимающим русский? — возмущался он. — Нет, я

понимаю, зачем переводить классику, и ничего не имею против Пушкина по-японски, но

нашим-то зачем?»

Вопрос спорный. Спорить не хотелось. На самом деле я прекрасно отношусь к украинскому

языку. Не к разговорам о том, как нам, украинцам, стыдно его не любить, а к настоящей, колоритной мове. Обожаю. В институте мы часами слушали Остапа из Полтавы, о чем бы он ни

рассказывал — это был шедевр. Потрясающий язык, пересказать невозможно, я даже

половины аналогов не находила в русском. Некоторые фильмы и мультфильмы с хорошим

украинским дубляжом мне нравятся значительно больше, чем в русском варианте, а «Енеїду»

Котляревского я перечитывала раз восемь. Короче, к мове я со всей любовью, а к переводам —

так себе.

Я пошла к соседке и спросила, в каком классе учится ее дочь. У нее было 3 дочери-

школьницы, и, по теории вероятности, одна должна была быть в пятом. Мне повезло.

Олександр ПУШКІН (1799 — 1837). Вступ до поеми «Руслан і Людмила». Для вивчення

напам'ять.

Край лукомор'я дуб зелений.

І золотий ланцюг на нім:

Щодня, щоночі кіт учений

На ланцюгу кружляє тім.

Может, я не очень хорошо розумию державну мову, но у меня, честно говоря, ассоциация

четкая — кот, к дубу прикованный цепью, и кружит, бедняга, вокруг дуба по строго

определенному диаметру.

Іде праворуч  —  спів заводить,

Ліворуч  —  казку повіда.

Дива там: лісовик там бродить,

В гіллі русалка спить бліда.

Тут совсем неясно. Мало того, что украинская русалка почему-то спит, она еще и бледная.

Хотя, может, она и прилегла потому, что заболела?! Оригинальная пушкинская, если мне не

изменяет память, бодрствовала. По крайней мере, на ветвях сидела и не выказывала никаких

признаков недомогания.

На невідомих там доріжках

Сліди нечуваних страхіть;

Там хатка на курячих ніжках

Без вікон, без дверей стоїть.

В детстве словосочетание «следы невиданных зверей» вызывало ощущение сказочности, чувство необыкновенного и диковинного. Не буду терзать этимологию словосочетания

«Нечуваных страхить», но, читая ребенку на ночь, я бы эту строчку «случайно» пропустила.

В примарах там ліси й долини;

Там на світанні хвиля лине

На берег дикий пісковий,

І тридцять витязів чудових

Із хвиль виходять смарагдових,

Та ще й дозорець їх морський.

Не знаю, кто такой «дозорець», но как-то неудобно перед дядькой получилось. Он, по

Пушкину, вроде как главный у витязей прекрасных, а в сочетании с украинскими

междометиями «та ще й» звучит пренебрежительно, типа — еще и этот, как его… дозорець.

Там королевич мимоходом

Полонить грізного царя;

Там серед хмар перед народом

Через ліси, через моря

Чаклун несе богатиря;

В темниці там царівна тужить,

А бурий вовк їй вірно служить;

З Ягою ступа там бреде,

Вперед сама собою йде.

Я, конечно, не претендую, но коль семь строк автор выдержал так близко к тексту, нашлись, слава богу, почти абсолютные аналоги, можно было и последние две не

перекручивать, ведь словосочетание «идет-бредет сама собой» практически нарицательное.

Ну, что бы изменилось, если бы строки звучали так: «Там ступа з бабою Ягою вперед бреде

сама собою». Или это типа креативный авторский вариант?

Хотя, возможно, автор в этом месте хотел использовать другой размер стиха, чтобы

подвести к следующей рифме:

З Ягою ступа там бреде,

Вперед сама собою йде;

Там цар Кощей над златом чахне;

Там руський дух... Там Руссю пахне!

(А по задумке было — тхнэ!?)

І я там був, і мед я пив;

Край моря бачив дуб зелений,

Під нім сидів, і кіт учений

Своїх казок мене учив.

Одну згадав я; добрі люди,

Нехай для вас ця казка буде.

По сути, этот отрывок — всего лишь предисловие, сама история впереди. Но самое обидное, что дальше сказку перевести никто не потрудился. То есть если гипотетически предположить, что пятиклассник заинтересуется началом (с учетом опускания строчки про «нечуваных

страхить», конечно), то продолжение все равно читать будет оригинальное, тогда надо отдать

должное моему товарищу, он прав. «А ЗАЧЕМ?»

Я пошла к соседке.

— Старшая в каком классе учится?

— В девятом.

— Зарубежная литература есть?

— Есть.

— Давай!

«Я ВАС ЛЮБИЛ…»

Два варианта (!). Сорри, но в ритм напрашивается: «Я Вас кохав, любив і все такоє…».

Перекладач М.Чернявський:

Я вас кохав; в душі моїй ще, може,

Кохання пал і досі не погас,

Та хай воно вас більше не тривоже,   —

Не хочу я нічим журити вас.

Я вас кохав мовчазно й безнадійно,

Боявся вас і потай ревнував;

Я вас кохав так ніжно і так мрійно,

Як дай вам Бог, щоб інший вас кохав!

Я не злая, меня просто товарищ завел. В воскресенье. Но тут что-то с родами не так, и это

искажает если не смысл, то тон, однозначно. «Кохання пал» — огонь любви в смысле, вроде

мужской род, и поэтому строчка «Та хай ВОНО вас більше не тривоже» смотрится как-то

сильно по-хамски.

Перекладач І. Муратов:

Я вас любив, а може, і люблю я,

Огонь у серці не погас моїм;

Та ця любов нехай вас не хвилює,

Не хочу я печалить вас нічим.

Я вас любив безмовно, безнадійно,

То ревнував, то ніжно вірив знов,

Я вас любив сердечно так і мрійно,   —

Дай боже вам ще раз таку любов!

Мне даже понравилось. Красиво. Правда. Но это если бы «до» Пушкина, а «после»… А

«после» лично я к объективности не готова. Убейте меня, но в последней строчке я слышу

издевку над женщиной. Я ощущаю колоссальную смысловую разницу в финальных фразах

«Как дай Вам Бог любимой быть другим!» и «Дай боже Вам ще раз таку любов!».

Может, я придираюсь?! Но ведь это тот самый возраст. 9-й класс, 15-16 лет. Тот самый, когда «поэты, книги, строки нам жизни подают уроки», откуда это, не помню.

А может… Может, я ошибаюсь. Ведь Александр Сергеевич сам памятник себе воздвиг.

Нерукотворный. И юзать памятник поэт не запрещал.

А это так, на память…

У лукоморья дуб зеленый;

Златая цепь на дубе том:

И днем и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом;

Идет направо  —  песнь заводит,

Налево  —  сказку говорит.

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит;

Там на неведомых дорожках

Следы невиданных зверей;

Избушка там на курьих ножках

Стоит без окон, без дверей;

Там лес и дол видений полны;

Там о заре прихлынут волны

На брег песчаный и пустой,

И тридцать витязей прекрасных

Чредой из вод выходят ясных,

И с ними дядька их морской;

Там королевич мимоходом

Пленяет грозного царя;

Там в облаках перед народом

Через леса, через моря

Колдун несет богатыря;

В темнице там царевна тужит,

А бурый волк ей верно служит;

Там ступа с Бабою Ягой

Идет, бредет сама собой;

Там царь Кащей над златом чахнет;

Там русской дух... там Русью пахнет!

И там я был, и мед я пил;

У моря видел дуб зеленый;

Под ним сидел, и кот ученый

Свои мне сказки говорил.

Одну я помню: сказку эту

Поведаю теперь я свету...

«MediaPost», on-line, 2008 г.

БЕЗ ЛОХА ЖИЗНЬ ПЛОХА

Граждане! При потере документов будьте бдительны!

Моя знакомая потеряла паспорт. Банальнейшая ситуация. Человек собирается отдохнуть

недельку в теплых краях, приходит в турагентство, залазит в сумочку, чтобы достать

документы, и тут — бац, паспорта нет! Нет его! Сумку вытряхнула — тщетно, домой

пришла — шкафчики перерыла — нету. Родственников обзвонила, в игрушках детских

глянула, мало ли... НЕТ. Караул, ужас, что делать-что делать и все такое. Отпуск накрылся, деньги пропали, впереди — мытарства по инстанциям.

В общем, так или иначе, ситуация узнаваемая. А вот дальше...Дальше — внимание!

Дает человек объявление в газету. Мол, потерялся паспорт, если кто найдет, люди добрые, верните, плиз, будь ласка, готова вознаградить (лишь бы не мытарствовать), ну пожалуйста, ну очень надо. Правильно. А вдруг?! «Вдруг я его обронила просто, а человек поднял, ну зачем

ему чужой паспорт?» — искренне надеялась женщина. Действительно, зачем? Вот! Теперь

особое «внимание»!

После того, как объявление в газете опубликовано, вам на мобильный звонит приятный

мужской голос («ой, как хорошо, не зря я надеялась, ура-ура!») и сообщает: «Здравствуйте, я

нашел ваш паспорт, давайте встретимся, отдам». Господи, ну чего ж проще-то, а?!

— А как я вас узнаю? — интересуется знакомая.

И получает несколько ироничный ответ, даже с поддевкой:

— Ну что же вы... Я сам вас узнаю, у меня же ваше фото в паспорте!

Вы, конечно, смущаетесь, обзываете себя дурой («надо же, не догадалась совсем!»), на

крыльях летите на встречу со спасителем! Ах да, еще одна деталь. Он говорит:

— Когда на место (в данном случае на «стекляшку») приедете, по этому же номеру (с

которого он набирает) перезвоните, я подскочу.

Летите, значит, вы с мыслями о доброте человеческой, о везении, об отпуске, который еще, может, и состоится, перезваниваете по дороге в турагентство, сообщаете радостно, чтоб не

вычеркивали вас, потому как через пятнадцать минут паспорт ваш, так сказать, найдется! А

потом нервно топчетесь на «стекляшке» и, набирая заветный номер:

— Алло, я на месте!..

— Знаете, я подумал, — отвечает голос, — я не знаю вас совсем, вдруг вы из милиции...

Давайте лично не будем встречаться... Вот оглянитесь, видите человека в ярко-желтом

переднике «пополнение счета»?

— Вижу!

— Вот вы (в виде вознаграждения, значит) пополните счет на мой номер, гривен так это на

двести, а парень вам паспорт тут же и отдаст!

Господи, ну чего ж проще-то, а?!

Вот люди умные, сомневающиеся, сразу бы что-то недоброе заподозрили. Только вот когда

в отпуск очень хочется и инстанции сильно не любишь, то сектор сомнения отключается...

Знакомая, деньги доставая, как-то случайно (от волнения, видно) спросила у «пополнителя

счета», а чой-то, мол, парень с паспортом испугался-то так (ха-ха-ха)?!

— Какой парень? С каким паспортом? — удивляется «желтый передник».

ПАУЗА. ПРОЗРЕНИЕ.

.... А мне бы тоже мысль в голову не пришла спросить у нашедшего номер паспорта, серию!

Вот просто не подумала бы. Потому что верю, доверяю. Люди же все...

Был однажды год девяносто какой-то. Я студенткой подрабатывала в киоске (шоколад, ситро, спички). Сижу, значит, в киоске, останавливается такси (что само по себе в то время

являлось признаком если не привилегированности, то однозначно крутости). Выходит

мужчина в дубленке, подходит.

— Ребят, я тут не местный, подскажите, как на рынок проехать, на радиорынок (ничего, что

он на такси, тю, кто об этом подумал-то). Товарищ (со мной в киоске сменщик-однокурсник) с

чувством глубокого благоговения бросается объяснять дорогому-крутому-гостю-нашего-

города, как удобнее добраться до точки «Т». А тот, поддерживая вполне естественную для

ситуации беседу, продолжает: «Я вот из Уфы (Семипалатинска, Крыжополя, нужное

подчеркнуть), представляете, завод-то наш развалился, а я — главный инженер (менеджер, начальник транспортного цеха, ваш вариант), продукцию-то реализовать надо, вздыхает. Вот

(протягивает на ладони какую-то, извините, хрень, сильно напоминающую волчок-типа-юла в

миниатюре). Я слышал, в Украине вообще этот синхрофазотрон не производят (деталь

используют, конечно же, в авиационной промышленности, ну иногда в кассетных

магнитофонах), вот решил попробовать у вас на рынке разузнать, пользуется ли спросом? И

да, ребят, не в службу, а в дружбу (тю, не вопрос, ведь за последние десять минут он стал

лучшем другом подрабатывающей вечерами молодежи) — повесьте у себя на витрине, может, кто поинтересуется…

Гость уезжает в направлении радиорынка.

Через час-полтора подъезжает к киоску джип. Точнее, ДЖИП (напоминаю, начало

девяностых, Харьков) — такси и дубленки меркнут.

Выходит парень, плавно приближается к окошку нашего киоска и начинает заказывать: «Во-

о-он ту коробочку конфет (самых дорогих), вот эту баночку кофе (соответственно), пару (!) килограммов бананов, 18 плиток шоколада с орехами, ну и так далее. А еще ключевое слово

«и все это во-о-он в тот красивый пакетик». Вау. Ничего себе, думаем и, развесив

восторженные слюни, упаковываем всю эту непомерно дорогую ерунду в праздничный пакет.

— О! — вдруг восклицает крутой парень (мы, от благодарности за недельную кассу, внимаем с вожделением). — А откуда у вас синхрофазотрон на витрине?? Сколько их у вас??

Беру все!

Надо сказать, наш «уфинский друг», уезжая, оговорился, мол, деталек этих у него вагон и

маленькая тележка, и «сбросит» он их по 10 копеек, потому что не местный, а реальная цена

им, естественно рубль.

Водитель ДЖИПА небрежно бросает на прилавок 50 баксов (!) со словами «вечером заеду, заберу всю партию, чем больше, тем лучше, и уезжает…»

Мой товарищ-сменщик хватает калькулятор!

— Так, этот из Уфы приедет, покупаем у него все. ВСЕ по 10 копеек. И продаем ДЖИПУ по

двадцать. Нет, по пятьдесят копеек!

Капли пота выступают у него на лбу. Или это алчность сочится? Я, полный профан в

финансовых вопросах, молча верую в аналитические способности сокурсника и с улыбкой

идиота, получившего мороженое, мечтаю о море...

Еще через полчаса к нам совершенно случайно (еврейское счастье сработало) заглянул

хозяин киоска.

— Что у вас тут? (Он был хороший, незлобный барыга.)

Я патологически не умею хранить секреты, меня ни в коем случае нельзя брать во всякого

рода заговорческие-комбинации-махинации. На одном дыхании я выпалила незлобному барыге

всю историю. Напарник смотрел с укором, да что там, он смотрел на меня, как на предателя, нет — как на непроходимую дуру-предателя. Хозяин расхохотался. Раскатисто, нарочито

громко. В хохоте его гомерическом читалось однозначно — нас… как это помягче...

«надурили».

Оказалось, кидалово это старо как мир и в народе называется «телевизор». Дальше по

сценарию должен был подъехать «гость из Уфы», мы, два меркантильных идиота, к тому

времени должны были занять кучу денег и купить квадриллион штук этой хрени

(синхрофазотронов) по десять копеек, а потом с маразматическими улыбками сидеть и ждать

ДЖИП… Который, как вы уже догадались, никогда не приедет.

Но наш незлобный барыга-хозяин когда-то так купил фуру комнатных тапочек. Розовых.

Поэтому и ржал гомерически.

Потом было весело, когда, согласно сценарию, подъехал «житель Уфы» и сильно удивился

тому факту, что НИКТО не интересовался его синхрофазотронами. «Что, совсем никто???».

Закончилось все разборками кучи крутых парней, но главное, для нас с напарником случился

хеппи-энд.

В общем, ушла моя знакомая, по дороге снова перезванивая в турагентство... А потом ей

еще таких приятных мужских голосов штук пять звонило. Даже смс приходили. Схема

одинаковая: «нашел ваш паспорт, давайте встретимся»...

Господи, ну чего ж проще-то, а?! Посмотрел объявления в газете, раздел «пропал-потерял-

помогите, люди добрые», и звонишь голосом «доброго людя» — нашел, пляши польку-

бабочку! А она, то есть я, то есть вы, то есть МЫ — пляшем, верим, летим, а как же?!

P. S. В походах по инстанциям (паспорт новый оформляя) забрела моя знакомая к

правоохранителям, в районное, что ни на есть, отделение милиции. И обиженная, но

бдительная, выложила им все (бережно сохраненные) номера мобильных телефонов, с

которых «люди добрые, паспорт нашедшие» звонили. И эсэмэсочки тоже. А милиционер и не

удивился вовсе, говорит: «Не нужны мне, дамочка, номерочки-то ваши, заберите ради бога! И

впредь, дорогуша, бдительнее будьте, потому как без лоха жизнь плоха»! Во как!

MediaPort blogs, 2009 г.

КЛАССНАЯ РАБОТА

«А классная у вас работа», — сказал один человек на форуме. Я улыбнулась. Таки «да». У каждого из нас

(журналистов) есть миллион историй, связанных с работой. Смешных, страшных, дурацких, всяких. Мне сильно

свезло с животными.

Все началось с удава. Точнее, с королевского питона Кеши. Он, так сказать, окрестил все

предстоящие зоотемы. Обычный сюжет. Ничего такого. Я рассказываю об уникальной операции, которую в Харькове провел ветеринар-энтузиаст, бла-бла-бла. Все происходит в частном

серпентарии. Для красоты стенд-апа (это когда журналист говорит в кадре) наматываю на руку

подружку Кеши. Она раз в пять меньше и на его фоне смотрится игрушечной змейкой.

Непосредственно Кеша в это время ползает где-то по комнате.

«Уникальную операцию на позвоночнике перенес королевский питон…» Где-то на третьем

слове ощущаю Кешу на коленях. Он не ползет, он перемещается… Он весит тонну, он зловеще

шуршит, он подбирается к шее, он… Я без запинки договорила текст исключительно от страха.

На последних словах к ощущению зловещего шуршания на коленях добавилось еще одно. Менее

ужасающее и какое-то до боли реалистичное. Ощущение мокрых штанов. О боже! Мне, конечно, было страшно, даже сильно страшно, но я не могла! Это не я. :) Знаете, питоны, извиняюсь, «ходят в туалет» раз в полгода. Вот оно — еврейское счастье!

Сначала я отстирывала брюки, потом мы долго хохотали с оператором и хозяйкой Кеши.

Потом этот случай стал почти легендой. Но следующие сюжеты о животных затерли остроту

боевого крещения.

Впервые в зоопарке дикие кошки сервалы

Операторы — самые жестокие в мире люди. Игорь сказал:

— А давай запишем стенд-ап с открытой дверью клетки. С ОТКРЫТОЙ дверью! Вы когда-

нибудь поворачивались спиной к диким кошкам? За сеткой они кажутся такими милыми…

Сетка между человеком и диким животным съедает 95% ощущений. Поверьте!

— Игорь, они смотрят на меня?

— Нет, они даже не обращают внимания. Играются. Говори текст.

— В Харьковском зоопарке… Игорь, а они далеко?

— Да, далеко, в углу клетки, говори текст. Главное — не оборачивайся.

— В Харьковском зооПАКРЕ, зооПРАКЕ, зоо…

С какого дубля я записала этот стенд-ап, не помню. Когда на деревянных ногах вставала с

корточек (именно так, по мнению оператора, надо было снимать), я обернулась. Лучше бы не

оборачивалась! Они были рядом, они шипели, они смотрели на мою шею! От неожиданной

близости я вскрикнула. Молниеносная реакция — укус за ногу. А-А-А-А! Мне не больно, мне

страшно.

Спустя несколько месяцев я заходила в клетку ко львам, чему посвятила целую статью.

Дикие кошки сервалы — детский лепет на лужайке.

В Харьковский цирк привезли слонов

Казалось бы, что тут такого, господи? Слоники. Ну, большие, но такие милые, безобидные.

Вы не представляете, какой это ужас — стоять в трех метрах перед «слегка нервничающими

после переезда слонами, но не волнуйтесь, все под контролем». Контроль — это три молодых

человека с какими-то неубедительными прутиками. Когда фургон открыли и слоны вышли (с

дикими криками), у нас с оператором одновременно остановилось сердце.

Пять слоняр по пять тонн, прутики, мальчики, капец.

В Харьков привезли московских слонов. Точнее, слоних, самцы этих животных не поддаются

дрессировке, объяснили нам. Впервые на арене цирка одновременно пять…

Мы выставили камеру перед фурами. От фургонов (во внутреннем дворе цирка) до входа в

слоновник 100 метров. Первые две слонихи почти мирно пошли в указанном направлении, а

третья… Что-то пошло не так. Она типа передумала (ну, может, запах не понравился) и

развернулась!

Заорали дрессировщики. Что они кричали, я разобрать не могла, но абсолютно четко

слышались интонации. Интонации надвигающейся беды…

Животные перекрикивали дрессировщиков. Водитель орал матом. Слониха ломанулась

обратно к фургону. На ее пути стояли трое. Оператор, штатив и я. Оператор со штативом

отреагировали молниеносно. А я... На меня напал ступор. Вспоминала Кешу. Все закончилось

хорошо, девочки промчали мимо, меня только ветром обдало.

После каждого зоосюжета я зарекаюсь, что он последний.

Был еще уникальный черный лебедь, подло ущипнувший меня за задницу. Были кабаны в

Краснокутском питомнике. Кабан, жена его и дети их маленькие полосатенькие, которых мы, собственно, и собирались «заснимать до смерти». Когда папа с мамой побежали, клянусь, задрожала земля. Мы с оператором, камерой и штативом залезли, нет, запрыгнули с одного

прыжка на забор, и уговорить меня слезть обратно приезжал сам начальник областного

управления лесного хозяйства.

Да, сколько всего еще было. Прав человек с форума, классная у нас работа.

MediaPort blogs, февраль, 2009 г.

ПЫТКА ЗАБОТОЙ

«Похороните меня за плинтусом!» Название бессмертного произведения Санаева стало моим личным слоганом.

Слоганом акции «Проведай родителей». Вчера была. Продержалась 2,5 часа…

Обычно мне с порога хочется взять маму за плечи, приподнять и громко так, на ухо

проорать: «Я НЕ ГОЛОДНАЯ! МНЕ НЕ ХОЛОДНО! Я НЕ БЛЕДНАЯ! НЕ ЗАБОЛЕЛА! НЕ ПОХУДЕЛА!

У МЕНЯ НЕТ НЕПРИЯТНОСТЕЙ!»

Как вариант можно заранее изготовить соответствующую табличку. Но он не работает.

— Ой, ну что же ты никогда не предупреждаешь?! Я бы твое любимое приготовила.

— Ма, нормально, я папино любимое съем.

— Не хватай из холодильника! Сейчас горяченького…

— Все, наелась, спасиб, чмок.

— Да ты ЧТО? Разве это еда?!

И понеслась! Речитатив. Знаки препинания можно не учитывать, проговаривается на одном

дыхании.

«…Анечка, горячее нужно кушать ежедневно, ну что же ты на сухомятке живешь и ребенка

на сухомятке держишь, ну как же можно, а?! И душа опять нараспашку! У тебя что, шарфика

нет?! (Идет за шарфиком. Очередным. У меня, если шо, дома складик уже.) Доченька, тапочки обуй, пол холодный, простудишься (фраза от времени года никак не

зависит). Ой, дырочка на носке, снимай, зашью! Ты что, без колготок под джинсами? С ума

сошла, зима же! (Не важно, что на улице плюсовая температура, ЗИМА же!). Эта погода самая

обманчивая! Только кажется, что тепло, а на самом деле ветер! (Я по умолчанию ветра не

чувствую. Ни ветра, ни снега, ни дождя. Я вообще по погоде не понимаю и одеться

соответственно ей не способна). Ой, ну какая же ты худая, кошмар! (Тоже никак не зависит от

набранных килограммов. Ничего, что джинсы не сходятся!?)

Я тебе сейчас сырнички быстренько сделаю («Я не хочу, мамуль» не действует.) Ну хочешь, картошечки поджарю? Может быть, рагу? Салатик? Оладушки? Яичницу? Чайку хоть попей!

(Чаек в нашем доме называется «ну что ж ты без печенья?!») Ну хочешь бутербродов твоих

чертовых сделаю? Только горячих… «

Названия разнообразных блюд повторяются со строгой периодичностью — «каждые 5

минут». И никак, опять же, не зависят от ответов.

«Я не голодна, мамусь», «Мам, я же уже покушала», «Мамочка, не хочу, спасибо» и т. д.

Через час мой голос приобретает металлический оттенок.

Мама обижается. Ее легко обидеть. А я не могу, я с ума схожу от этой маниакальной

заботливости. Через два часа мне хочется назад, в холодную съемную квартиру, с вечно

пустым холодильником и незастеленными кроватями.

Без консервации из родительского дома выйти нельзя. Табу. Вход в шарфике — выход с

малиной «пятиминуткой»! Сколько тысяч раз было сказано: «Ма, мы варенье не едим!» И что?

Я хоть раз вышла без банки варенья? Не взять с собой пирог («ты что, с ума сошла, я

специально готовила») нельзя, автоматически наступает вендетта.

Я иногда думаю: вот прийти, что ли, раз здоровой. (Не дай бог при маме кашлянуть! Боже

упаси чихнуть и (аж страшно) пожаловаться на «болит»! Мгновенно будет сунут градусник, налеплены горчичники, а внутрь влита какая-то жижа из редьки.) Прийти вот такой: с

розовыми щеками, в шарфике, с колготками под джинсами (нет, под аккуратненькими

брючками, не как у сявки), в длинной куртке (чтоб нигде не продувало, а лучше в скафандре).

Прийти и с порога заказать восемь блюд (а лучше позвонить, предупредить о приезде часа за

четыре). Все это съесть, заказать добавку и обязательно чай с печеньем (ничего, что я НЕ ЕМ

печенье, тю). А! Еще подстричься (прическа ж, как у охламона), уходя, заказать пять банок

варенья разного, огурцов, помидоров, полмешка картошки («ну что же вы на базаре мерзлую

покупаете). Да, и привезти Сашкин дневник с двенадцатками («что ж вы ее в такую далекую

школу возите, изверги, у меня ж тут под боком»). В общем, прийти такой и… Сбой программы.

Системная ошибка. ЕRROR.

Мне хочется иногда не выдержать и сказать: «Мамочка, мамулечка, я взрослая, я все могу, все умею, не волнуйся, а». Но я это говорила. Неоднократно.

Слово «командировка» — синоним слова «апокалипсис». «КАК?! Я буду одна ехать в

поезде?!» Купе брать нельзя, а вдруг «алкаши»? У мамы вообще есть ровно два

отрицательных сектора, делятся только по гендерному принципу — «алкаши» и «хамки».

Туда входит все плохое, что существует в принципе. Хотя и эти ругательства она произносит с

нежностью. Все мои мужья — «хорошие мальчики», все подруги — «прекрасные девочки», все соседи — «душевные люди».

— Вы что, по кабакам будете шляться, деньги тратить на всякую дрянь!? Приглашай всех к

нам, я приготовлю, потом уберу и заходить к вам не буду, буду телевизор тихо смотреть в

спальне…

— Мам, это 30 человек!

— Ничего!

Мама святая. Отрицательные эмоции типа «злость», «зависть» у нее отключены. Просто

«файлы не найдены», и все. Но как выдержать эту пытку заботой? Она искренняя, она от

доброты, от любви, но ее так много.

Бедная Сашка. Ведь когда приезжает она, мама перестает быть мамой. Она становится

БАБУШКОЙ! А это капец.

P. S. Справедливости ради надо сказать, что на главную героиню Павла Санаева

«Похороните меня за плинтусом» мама не совсем похожа, та была крикливой сумасбродкой.

Но произведение отличное, кто не читал — очень рекомендую.

MediaPort blogs, июль, 2009 г.

РАЗВЕ ЭТО ВАЖНО?!

Или голубая пирамидка

Так не бывает, потому что так не бывает! Эта противоречивая мысль застряла в дверном проеме купе №5

восемнадцатого вагона фирменного поезда Киев-Харьков. Застряла вместе со мной, чемоданом и бутылкой теплой

минералки.

—  Ну, что же вы, девушка? Заходите! — сказал человек…

Минералка похолодела. Но я зашла.

Вообще, купе-спутники — это у нас родовое проклятие. Моя мама однажды ездила в

Новосибирск (трое суток пути) в одном купе с пятимесячными близнецами… Но я ее

переплюнула. Тремя пограничниками в День пограничника.

Нет-нет, ничего такого. На этот в раз купе находился всего один человек. Даже... Даже не

совсем верно говорить «один» человек. Скорее, человека было пол. Извините за цинизм, но

сильно захотелось спросить Боженьку, что он курит?! Я подобрать толерантное описание

могу, но не буду. Скажу, как есть — это был ОДНОНОГИЙ КАРЛИК.

Не спешите швыряться камнями. Если бы не события следующих четырех-пяти часов, то

начало было бы не таким циничным. Хотя не было бы начала. И поста тоже. Ну, человек, ну, инвалид. Даже слишком инвалид. Бывает. Жалко, да. Как всем. Но…

Но человек этот говорил по телефону. Практически беспрерывно. К тому же громко.

Оторвался он от увлекательного мобильного диалога только раз. Чтобы с неестественно кривой

улыбкой спросить: «Может, мне выйти, чтобы вы переоделись»? Меня стошнило.

Переоделась я, не выходя из купе и даже не отворачиваясь. Да, это была бравада. Можно

было сказать в лицо, что в купе НЕТ мужчин и поэтому некого стесняться, но говорить с ним не

хотелось. Совсем. Я злилась. Злилась потому, что к моменту ехидно-игривого вопросца уже

понимала, с кем он постоянно говорит и что происходит. Слышимость хорошая просто. Очень.

Конечно, выходила я в тамбур и курила часто, но, знаете ли, хотелось прилечь после трудного

командировочного дня.

Девочку звали Наташа. Точнее, Натусечка, Натусеночек и даже Насюсючничек. Школьница.

Выпускница. Семнадцать лет. Девочка, которая никогда не видела свою ПЕРВУЮ (и, конечно

же, единственную и настоящую) ЛЮБОВЬ в глаза. Интернет-роман. Обычное дело нашей с

вами современности. Сначала сайт знакомств (с левыми фотками), потом почта, аська, телефон. Ну и наконец долгожданный реал. Схема вполне традиционная, с теми или иными

поправками проверенная мной лично и десятком близких знакомых. Да, но если бы ей не

СЕМНАДЦАТЬ, а он не ОДНОНОГИЙ КАРЛИК (лет тридцати пяти).

— Малыш, почитай мне что-нибудь! Да, давай Пушкина.

— Конечно, милая: «У лукоморья дуб зеленый…»

— Завтра выпускной экзамен. Нет, не волнуюсь. У меня же есть ты.

— Ты моя хорошая. Я так люблю тебя…

— Когда мы увидимся?

— Мы обязательно увидимся. И мы будем счастливы…

— Я так жду нашей встречи! Ты, наверное, такой красивый!

— Разве это важно?

— Нет, нет, не важно…

Захотелось найти эту девчонку и заорать: Это ВАЖНО, Натусечка! Это очень важно. Потому

что тебе семнадцать. Потому что ты, зайка, сейчас готовишься к самому главному экзамену в

жизни. Это экзамен на доверие. И ты его провалишь, Натусеночек. Потому что, как только эта

долгожданная встреча произойдет (если произойдет), то вдруг окажется, что ты больше не

умеешь верить. Верить человеку, верить мужчине, верить людям и верить в любовь. И этот

чертов урок, которого нет в школьном расписании, будет преследовать тебя всю жизнь.

Потому что он — одноногий карлик. И важно то, что он тебе этого НЕ СКАЗАЛ. Забыл.

Подумаешь, мелочь, ну, не Аполлон, ну, чуток с недостатками физического развития, господи, проблема!

Драматизирую? Отнюдь. Более того, в свои «немного за тридцать» я, давно пережившая

юношеский максимализм, уже философски отношусь и к категории «внешность» и к категории

«правда». Первое, таки да, не самое важное в жизни. Второе — имеет пару-тройку сторон. Но

я прожила вдвое больше, чем эта девочка, и к встрече с одноногим карликом подготовлена

десятками мелких обманчиков и легких недоговоренностей.

А она? Готова ли она понять, что ее «единственный» — урод, причем прежде всего

моральный. Потому что он так самореализуется. Даже если влюблен и любит искренне, все

равно это подло. У меня взрослеет дочь, может быть, поэтому я почти физически ощущаю боль

и трагедию этой девочки. И злюсь. Очень злюсь.

Курю. Сомневаюсь. А вдруг НЕ ПРАВА?

У Рэя Брэдбери есть потрясающий рассказик «И все-таки наш», где у семейной пары

рождается… голубая пирамидка. Здоровый ребеночек, только пирамидка. Родителям

объясняют: все хорошо, просто малыш родился в другом измерении, поэтому мы его видим не

человеком. В конце родители принимают решение отправиться в измерение сына. Для всего

человечества эти двое становятся кубом и ромбом, но они счастливы.

Лежа на верхней полке купе №5, я думала об этом. Может быть, девочка Наташа примет

своего любимого в облике пирамидки, гнома, гоблина…Разве это важно?

И будут они счастливы и умрут в один день (предварительно пережив инфаркт Наташиной

мамы и суицид папы). Снова злюсь. Нет, так нельзя, неправильно, не может быть…

Я уснула. Когда проснулась, его уже не было. Вышел где-то под Харьковом. Но разве это

важно…

MediaPort blogs, июль, 2009 г.

ПЕДАГОГИКА... МАТЬ ЕЕ

Вчера по дороге на работу встретила одноклассницу. С некоторых пор (я заметила) процентное соотношение

традиционных бабских тем: мужики, шмотки, адронные коллайдеры и дети  —  стало сильно перевешивать в

сторону последней. Скажем так  —  10 на 90.

— Караул! Беда! Не знаю, что делать, малой страшно жадничает!

— Да ну, брось ты, Катька! Это нам еще в институте объясняли (педагогическом).

В таком возрасте (три годика) у детей формируются механизмы будущего взрослого

поведения… Я не зануда, просто помню книжные определения. Это формирование

элементарного чувства собственности. Вот взрослый же не раздает направо и налево

стиральные машинки, телевизоры и холодильники? Так же и ребенок относится к игрушкам

— «это собственность, и я ее защищаю»! Правда, выглядит такая защита несколько

гипертрофированно, но это пройдет. Главное — беседовать с ребенком, объяснять, приводить

примеры… Это из учебников по педагогике, а на самом деле…

На самом деле, когда моей дочери было три (даже меньше, годика два с половиной), этот, с

позволения сказать, «механизм» приводил меня, дипломированного психолога, в бешенство.

Она выходила во двор и первым делом объявляла: МОЁ! Игрушки — мое, песок — мое, горка

— мое, да что там горка, деревья — мое! Прикоснуться к ее лопатке означало мгновенно

получить этой же лопаткой в глаз. Беседовала, объясняла, приводила примеры. НЕ работает.

Когда мы приходили на площадку, некоторые особо бдительные мамаши в срочном порядке

собирали своих чад и бежали «по неотложным делам». Было обидно. Однажды, после

очередного «скандала» из-за пачки печенья, я поступила крайне непедагогично. Мы заходили

в подъезд, и на лавочке, как обычно, сидели старушки.

— А знаешь, доченька, это не настоящие бабушки. Это девочки, которые жадничали. Ведь

именно от жадности появляются морщины…

В тот вечер я разрешила дочке поплескаться в ванне больше обычного, скажем, вдвое

больше.

Знаете, что бывает от воды, когда долго в ней пробудешь? Вот-вот!

— О боже! — театрально изумлялась я, глядя на сморщенные пальчики. — Посмотри на

свои ручки! Все! Началось! Ты превращаешься в старуху!

На следующий день все законы педагогики были разрушены и уничтожены. Макаренко с

Сухомлинским в гробу перевернулись. Мой ребенок не просто делился (!). Она делала это так

навязчиво, что даже дети растерялись. «Возьми мою лопатку и копай! Заберешь ее домой, дарю»! Дочь кормила детей печеньем и конфетами (даже тех, кто категорически есть не

хотел), она раздарила все игрушки и прибегала каждые пять минут с просьбой купить еще

чего-нибудь, потому что не всем досталось.

Сработало. Я, если честно, волновалась, вдруг сделала ошибку?! В памяти всплывало

устойчивое словосочетание из того же институтского курса — «психотравма детства». Но

через несколько дней дочка забыла эту «страшную» историю и стала вести себя нормально.

Деревья и песок стали общими, а игрушками, оказалось, можно меняться без риска потери и

даже выгодно. После того случая проблема жадности в нашей семье не стояла никогда. Я

поступила по наитию. Не педагогично, не правильно, а так, как чувствовала.

После рождения дочери я вообще переоценила весь теоретический курс педагогики и

психологии. Ребенок — это, оказывается, такая пропасть индивидуальности, что всякие

законы, шаблоны и правила выглядят просто смешными.

В соседнем подъезде жила семья, мальчик — ровесник моей дочери. Он не говорил ни

слова до трех лет. Бедная мамочка обошла всех мыслимых и немыслимых специалистов, включая деревенских бабушек со снятием сглаза-порчи. Даже неудобно было с ней

сталкиваться, всегда с какой-то грустью-завистью смотрела она на моего ребенка. «Конечно, вам хорошо, вам вон два, а вы уже говорите сложноподчиненными предложениями, легко

растить вундеркинда…» Это была правда. По крайней мере, отчасти. Дочь, действительно, в

два года легко и четко выдавала фразу: «Я эту булку есть не буду, она невкусная».

Ну и что?! Сейчас мальчик, которому пророчили и немоту, и глухоту, и отставание в

развитии, и даже аутентизм — круглый отличник, очень общительный парень. Мой

«вундеркинд» таскает двойки с той же частотой, с которой этот отличник разговаривает. И

что самое потрясающее, мальчику не помог волшебный доктор, нет. Он просто заговорил, когда посчитал нужным.

Я о чем, о педагогике... Не зря же начала с собственного антикнижного метода воспитания

(пусть и ситуативного).

У меня нет цели разрушить общепринятые правила, честно. Но одноклассница зачем-то же

встретилась?! Так что есть повод систематизировать некоторые давно накопившиеся мысли.

В памяти всплыли мамочки из традиционной колясочной тусовки. Есть в каждом дворе. Вот

где образчик педагогики.

Вспомнилась девушка Лена, которая меня за историю со «старушками» всячески осуждала и

порицала. Собственную дочь (на год старше моей девочки) Лена воспитывала исключительно

со ссылкой на педагогические талмуды. Любо-дорого посмотреть — мамашки на скамеечках, извиняюсь, трындят (изредка бросая в сторону детей фразы типа «Сережа, не сыпь песок

Наташе на голову»), а Лена в песочнице, непосредственно рядом с дитятей:

— Вот так нужно копать, загребать и откладывать в сторонку, а теперь насыпаем, стучим, аккуратненько снимаем…

Признаюсь, я Лене завидовала, это ж надо так раствориться в ребенке, что даже

элементарное копошение в песке превратить в воспитательный процесс. Наверное, такой и