Нейтралы

Шестой курс Вторая часть

— Она всё-таки надела эту мантию с блестками, — вздохнула Мораг.

— По мне так нормально смотрится. Необычно, конечно, но ей идёт.

Новостью недели стало приглашение Луны Поттером на вечеринку у Слагхорна. Мальчик-который-выжил сам по себе популярен, а в этом году, после триумфального подтверждения его слов, для части учеников окончательно перешел в разряд кумиров. Девки по нему с ума сходили. По циркулирующим в женской среде слухам, парень не расставался с безоаром и со старательностью феноменальной зубрил методы противодействия приворотам. На редкость разумное поведение для гриффиндорца.

За неимением бала, центральным предрождественским событием общественность назначила вечеринку у старого-нового профессора зельеварения. Слагхорн раззвонил, что Поттер на ней появится обязательно, отчего девицы старше тринадцати лет мгновенно сделали стойку. Девушка, пришедшая на приём под ручку с Избранным, получит первенство в негласном рейтинге крутизны и сможет гордиться победой над такими же озабоченными собственным статусом. Говорят, Поттер натурально прятался по дальним кабинетам.

С его стороны пригласить Луну — очень правильный ход. В романтические чувства к ней девицы не поверят, а те, кому азарт логику отключит, трижды подумают, прежде чем связываться с Лавгуд. В том числе из-за девушек шестого курса Рейвенкло, незаметно втянувшихся в шефство над мелкой. Ну и из-за меня тоже. Поттер ещё мог бы Грейнджер позвать, но она, в силу непонятных мозговых флуктуаций, идёт с Маклаггеном.

— Говорят, Слагхорн пригласил вампира, — сообщила Мораг. – Надеюсь, он держит его на крепком поводке.

— Ученики под защитой замка, — напомнил я. – Хотя, конечно, звать нежить в дом…

— Опытный чернокнижник может себе позволить и не такое.

— В любом случае, Луне бояться нечего. Остальным девушкам, надеюсь, хватит ума озаботиться собственной безопасностью.

— Ты сегодня нехарактерно хорошего мнения о людях, — усмехнулась моя девушка. – Спорим, кто-то из простецовых детей обязательно придет без амулета?

— Да я, в принципе, не удивлюсь, если среди чистокровных найдётся уникум. Просто считаю в данном случае опасность минимальной. Слагхорн заинтересован в том, чтобы его первая после долгого перерыва вечеринка в Хоге прошла без эксцессов, поэтому наверняка подготовился.

— Гости там и в самом деле любопытные. Не жалеешь, что отказался?

— Не особо. Мне этим летом хватило новых знакомств. А ты? Ты могла бы пойти.

— Без тебя? Не хочу. К тому же, стоит мне там появится одной, и сразу слухи пойдут, что мы поссорились, — сморщила носик Мораг. – Лучше в гостиной посидим. На вампира я и в Аннане посмотреть могу – мы туда ягнят поставляем, надо бы съездить.

В магическом мире к вампирам относятся с пренебрежением, несмотря на то, что нежить, вроде бы, положено бояться. Искать корни отношения следует в происхождении кровососов. Девяносто процентов вампиров являются бывшими сквибами, отказавшимися уходить в маггловский мир и принявшими такой способ продления жизни. Именно продления – мало кто из них переваливает двухсотлетний рубеж. Разработанный ещё древнегреческими магами процесс становления «дитём ночи» останавливает старение плоти, запуская вместо него иные, столь же разрушительные, в результате которых тело однажды просто рассыпается прахом, внешне до конца оставаясь крепким и красивым. Убить вампира легко, средний маг даже со старым кровососом справится без проблем. Они могут обитать в реальности простецов, но в нашей им всё-таки легче, поэтому селиться предпочитают возле переходов. Тут и магия со всеми её удобствами, и вылазки за жидкой пищей делать удобно. Наиболее крупной из известных общин не-живых считается та, что расположена в Аннане; впрочем, поговаривают, что лондонская больше, просто скрывается успешнее.

Наиболее правильно энергетически для вампира питаться подростками, причем девственниками, так что гостьям Слагхорна есть, чего опасаться. Кроме Луны. Даже если упырёк сорвется с поводка, её он не тронет – кровь Лавгудов на нежить действует, словно сильнейшая кислота.

— Я готова, — наконец Луна вырвалась из объятий Падмы и Мэнди, наводивших на неё последний лоск, и подошла к нам. Отчитаться.

— Прекрасно выглядишь, — одобрил я. – Тебя проводить?

— Не надо! — покрутила она головой. – Мы с Гарри встречаемся в вестибюле.

— Если что – посылай патронуса. Всё, удачи.

— Ты прямо как мой старший брат, — прикрыв книжкой улыбку, прошептала Мораг, когда Луна отошла.

— Хорошо, что напомнила. Ты сообщила о нас своим родственникам?

— Им сообщили другие мои родственники, — мрачным тоном поведала Мораг. – Те, что в Хогвартсе учатся. Стукачи.

— Ага. И какова реакция?

— На каникулах узнаю, — дернула она плечиком. – А ты? Ты сообщил?

— Нет, но они тоже знают. Скорее всего, из тех же источников.

Мы оба с понимающими лицами одновременно вздохнули. Вот он, недостаток учебы в школе, полной родни – любые сведения о твоей личной жизни рано или поздно становятся достоянием всей семьи. Про меня, думаю, своим написал Вилл Фишер, от деда Роберта узнала новость мать, а уже она поведала остальным. Интересно, многое придумали?

— Давай на каникулах в Лондон съездим, — неожиданно для себя самого предложил я. – Если, конечно, там всё тихо будет.

Девушка повернула голову, положив мне на плечо подбородок, и грустно улыбнулась:

— Сомневаюсь, что разрешат. Но я попробую договориться.

Слышал я в своё время определение, что мужчина без денег – не мужчина, а самец. Это, конечно, анекдот, но внутренняя логика в нём есть. И просто самцом мне быть не хочется.

Практически все старшекурсники Хогвартса имеют свои источники дохода. На Слизерине и Хаффлпаффе нормой считается помогать родителям с семейным делом и получать за то зарплату, безбашенные гриффиндорцы мутят непонятные схемы в поисках легких денег, интеллектуальное Рейвенкло старается найти занятие по душе, чтобы наилучшим образом использовать свои сильные стороны. Получается не всегда. Как бы то ни было, на шестом курсе просить денег у родителей считается «западло». Никто, конечно, не осудит, если речь идёт о крупных суммах на дальнейшее обучение или покупку чего-то дорогостоящего, но на карманные расходы будь любезен зарабатывать сам. Или получишь репутацию неудачника.

Мне с деньгами ненароком помогла Выручайка. Тамошние книги мы втроём – я, Артур и Мораг – разделили на две категории, поддающиеся копированию и защищённые. С первыми поступали просто. Прямо в комнате чертили ритуальный круг, брали сразу три заготовки и через минуту каждый получал по личному экземпляру со всеми помарками и отметками. Точная, абсолютная копия. Копировальные чары не использовали, потому что они, во-первых, иногда сбоили и переносили текст с ошибками, во-вторых, созданные ими копии недолговечны. Особых сложностей в процессе не возникало, разве что несколько раздражала необходимость незначительно пересчитывать ритуал в зависимости от даты и времени суток.

Защищённые книги заставляли с собой повозиться. Нам не попалось полноценных псевдоразумных гримуаров, способных уничтожить личность неосторожного читателя, но и то, что мы нашли, заставляло относиться к себе с большим уважением и опаской. Маги прошлого исходили из принципа что «лучшая защита, это нападение» и зачаровывали свою собственность соответственно. Тома, поглощающие силу читателя и при долгом контакте превращающие его в сквиба; отрезающие пальцы острыми страницами; заставляющие впасть в транс; брызгающие в глаза ядами. Связываться с ними мы не осмелились, малодушно оставив на потом и занявшись менее агрессивными источниками информации. То есть теми, в которых наложенная защита просто не позволяла прочесть текст. Их было значительно меньше, чем первой категории, зато времени на чтение каждой уходило больше. Да, их приходилось именно читать.

Сложился простой алгоритм действий. Если мы видели, что книга нам по силам, работать с ней можно, то после снятия защиты я или Артур зачитывали текст Прытко Пишущему Перу (с тотально жесткими настройками, никакой отсебятины). Второй человек сидел рядом и с помощью диагностических чар отслеживал состояние чтеца, при необходимости заставляя прерваться. Предосторожность оказалась не лишней, потому что несколько ловушек мы пропустили. Таким образом, на один том уходил день или два.

Всю полученную таким образом добычу я отправлял домой. Учебники и прочую малоценку – совой, с просьбой маме складывать на чердаке для дальнейшего разбора, серьёзную литературу передавал через родичей по субботам. Всё-таки совы иногда посылки теряют. Однажды, будучи не в силах оценить полезность очередного приобретения, показал книжку прадеду Питеру с просьбой высказать своё мнение. Тот полистал страницы, похмыкал, обещал посмотреть. В следующую встречу порадовал мешочком с сотней галлеонов и сообщением, что книга теперь стоит на полке в клановой библиотеке. Неси ещё, Райли.

Кеннер в Министерстве получает двести пятьдесят галлеонов в месяц и считает, что хорошо зарабатывает.

Таким образом, домой на Рождественские каникулы я вернулся с пятьюстами галлеонами в чемодане, с подарками и преисполненный оптимизма. Вплоть до окончания школы финансовый вопрос решен, а там дальше видно будет.

Это Рождество мы праздновали вместе, в доме Кеннера и Илоны. До того, как дядюшка вернулся из Европы с молодой женой, праздновали немного иначе – полночь встречали у себя, а потом шли гулять, поздравляя соседей и родственников. Появление Илоны многое изменило, например, дед Джарвис стал намного терпимее и мягче по отношению к потомкам. Впрочем, женитьба тети Хелен, сопровождавшаяся бурным скандалом, тоже сильно на него повлияла.

Маленькому Марку скоро три года. Иногда кажется, что он научился раздваиваться и находиться одновременно в нескольких местах. Все свои действия мальчонка комментирует звонким голосом, спрашивает обо всём на свете и периодически спорит со взрослыми, утверждая, что уже большой. Наблюдать за ним очень забавно, но в больших дозах утомительно.

От плюшевого медвежонка, зачарованного на движения и умеющего носить небольшой вес на спине, Марк пришел в восторг.

— Не свалится? – дядюшка осторожно придержал под спину довольного наследника.

— Там слабые чары приклеивания установлены, так что в худшем случае просто сползет по боку.

— Хорошая игрушка, — оценил Кеннер. – Не хуже, чем у Зонко или в этом, новом… Который Уизли открыли.

— «Всевозможные волшебные вредилки». Ты к ним заходил?

— Да как-то всё время не найти. Сотрудники хвалили, говорят, выбор богатый. Причем некоторые вещи вполне потянут на защитные артефакты среднего класса. Их продажа должна лицензироваться, но сейчас, сам понимаешь, Уизли никто трогать не станет. Интересно, они сами их делают?

— Могли брата привлечь. Уильям Уизли в Гринготтсе ликвидатором проклятий работает.

— На гоблинов? Ну, Уизли не зазорно.

Потому что Уизли в старые времена с гоблинами братались и вместе в походы ходили. На Малфоев или французское побережье. А вот если работать в Гринготтс устроится кто-нибудь из Гринграссов или Фоули, его свои же заклюют.

— Как у вас в Министерстве вообще?

— Хреново, — вздохнул Кеннер. – Ничего не понятно, но работать надо. Указания противоречивые, все друг друга подозревают и, между нами, правильно делают. Сайкс, к примеру, если сам не пожиратель, то сочувствующий, только тронуть его нельзя, потому что через его семью мы завязаны на норвежцев. Там такие деньги крутятся, такие люди в доле, что проще Скримджера снять, чем Сайкса! У Тафта двоюродный брат в доле с Селвинами, через их фирму чуть ли не открыто вербуют на континенте наёмников для Неназываемого, но Аврорат старательно этот канал не замечает. Или вот ещё оцени: у Барнса один дед после прошлой войны в Азкабане сидел, второй в Ордене Феникса подвизался и, скорее всего, до сих пор там состоит. Внук работает в Министерстве и оба от парня чего-то хотят.

— И что он?

— Пока выкручивается. Честно признался, что подумывает об увольнении и отъезде из страны.

Описанная Кеннером ситуация нормальна для гражданской войны. Брат на брата, сын на отца, все знакомы со всеми и, зачастую, дружат с самого детства. Магические клятвы добавляют пикантности, но принципиально ничего не меняют.

В книжках и фильмах Роулинг причиной начала конфликта послужили магглорожденные. Якобы, часть волшебников была за то, чтобы интегрировать простецовых детей в общество и в целом проводить более открытую политику, часть, наоборот, призывала к сохранению традиций и закрытости. Своя правда в этом подходе есть. Отношение к выходцам из обычного мира служит своеобразным маркером, показывающим принадлежность волшебника к той или иной партии. Причем официально декларируемая позиция может на сто восемьдесят градусов отличаться от реальных действий.

И всё же сводить множество причин к одной некорректно. Да, общество расколото – кто-то жестко ратует за Статут, другие хотели бы его смягчить, третьи желали бы отменить вовсе. Тем не менее, трещины не особо глубокие, а радикалов не слишком много. И простецовых детей тоже не много, просто они в силу различных причин заметны, я бы сказал, демонстративно-заметны. Вопрос магглорожденных уже лет сорок как стал инструментом, с помощью которого различные круги проталкивают выгодную им политику. Таким образом, всё опять сводится к власти.

Аристократы-лендлорды начиная с середины девятнадцатого века медленно и неуклонно теряют влияние. Министерство под руководством выходцев из менее старых и знатных родов, наоборот, становится сильнее, его ресурсы и вооруженные силы увеличиваются. Их противостояние до определенной поры не принимало открытой формы, отчасти из-за внешних угроз, отчасти потому, что Министерство успешно служило площадкой взаимодействий, удобной для всех. Вот когда оно из посредника превратилось в начальника, тогда и началось. А ведь есть и другие группировки, со своими интересами и возможностями, они тоже не против получить больше самостоятельности, выйти из навязанных им законодательных рамок.

— Слушай, — сказал я. — Давай хотя бы сегодня не будем думать о плохом. Честное слово – надоело. Праздник же! Лучше скажи, что это за мистер Фабер, о котором женщины не хотят говорить в моём присутствии.

— Поклонник твоей мамы, — понизил голос Кеннер. Он тоже не хотел портить себе настроение в праздничный день и с удовольствием сменил тему. – Они не знают, как ты отреагируешь, и не хотят рассказывать.

— Я тоже пока не знаю, как реагировать. Что за тип?

— Американец какой-то, — пожал плечами дядя. – Торговец. Сюда возит эндемики из Северной Америки и Канады, обратно всякое, в том числе артефакты. Они в Гильдии познакомились.

— Ты его видел?

— Не, лично не знаком. Но я навел справки, поспрашивал людей. Те, кто с ним работали, говорят – нормальный мужик.

Рука непроизвольно потянулась чесать затылок. Отчим мне, будем откровенны, нафиг не сдался. В то же время, умом я понимаю, что мама – женщина молодая, красивая, здоровая, после гибели отца прошло достаточно времени, чтобы она успокоилась и почувствовала готовность к новым отношениям.

Лично мне кажется, что наша семейная ячейка в постороннем мужчине не нуждается. Но у Айлы Стивенс может быть иное мнение. И, честно говоря, запретить ей с кем-то встречаться я не имею права.

— Насколько далеко у них зашло?

— Так, в Лондоне встречаются время от времени, — дернул плечом Кеннер. – Отец их там случайно увидел. Фабер ему не понравился. Но это, сам понимаешь, ничего не значит – ему после хелениного замужества любые американцы не нравятся.

— Зовут его как?

— Рик. Ричард.

Надо бы поспрашивать в школе того же Бута или Голдштейна, у них в МАКУСА куча родни, особенно у первого. Уверен, кто-нибудь просветит, что за человек этот Ричард Фабер. Тогда и буду думать. Если приличный человек, то, скорее всего, ничего, а если аферист какой… Ну, мы живем в опасное время. Всякое может случиться.

Других серьёзных новостей из жизни нашей семьи или всего клана Кеннер не сообщил. Если что и было, рассказать помешал приход деда и бабушки Джулии. Мы стараемся их не тревожить, потому что встревоженные мастер-боевик и мастер-зельевар – фактор непредсказуемый. Поэтому родственники просто посидели за столом, поговорили о разном, обсудили мои школьные дела, поиграли с Марком, винца выпили… Маги, кстати, пьют редко. Алкоголики встречаются, куда ж без них, но реже, чем среди простецов. С наркоманами та же ситуация. Мне кажется, поблагодарить за это следует тот факт, что пьяного проклясть намного проще, чем трезвого, о чем население прекрасно знает. И не стесняется своим знанием пользоваться на практике. Так что любители закинуть за воротник стараются напиваться дома, чтобы не провоцировать окружающих на всякого рода сомнительные шутки.

Мораг оказалась права – из клана её не выпустили.

Прекрасно понимаю родителей девушки. Косой походил на натужно веселящегося гуляку, делающего вид, будто у него всё прекрасно, несмотря на пустые карманы и протертые до дыр подметки ботинок. Мало обычных посетителей, стремящихся поскорее совершить покупки и вернуться домой, под защиту родных стен; много авроров, прогуливающихся не менее, чем парами. Террористических актов на главной улице Лондона пока не случалось, причем все понимали – меры безопасности здесь ни при чем. Неназываемый из своих соображений не желает демонстрировать бессилие Министерства таким образом.

Народ опасался, что маггловский праздник Рождества Христова заставит Темного Лорда передумать, и не хотел оказаться в центре внезапной бойни. Поэтому в Косом маги и волшебницы не задерживались.

Я подумывал было навестить Мораг в её клане, но потом решил, что получить по морде всегда успею. Незачем провоцировать горячих шотландских парней. Поэтому, благо выдалось немного свободного времени, решил проверить одну идею насчет заклятья «Фиделиус». Должны же у меня, как у попаданца, быть какие-то плюшки?

Рассуждал я следующим образом. В моей голове находится информация, полученная в прошлой жизни, в другом мире. Вполне возможно, что ритуалы и скрывающие заклятья просто-напросто не предусматривают появления человека со знаниями, полученными таким путём. А может, и предусматривают. Надо разбираться и проверять. Но если первый вариант верен, то у меня есть шанс проникнуть в лондонский дом Блэков и побеседовать с неким портретом, являющимся предположительно, так называемым Стражем Дома. То есть тот же крестраж, вид сбоку.

Пришел, постоял, посмотрел. В своё время Блэки заморочились с недвижимостью и своё столичное обиталище выстроили ровнехонько на переходе в простецов мир, по обе стороны прохода. Основная часть, разумеется, разместилась в магической, но небольшая калитка расположена у магглов. Где конкретно находится выход я не помнил – в голове удержалось название, площадь Гриммо, и вроде бы стертый из всех источников номер здания. Имея эти начальные данные, я приступил к работе.

На подробнейшей современной карте города никакой Гриммо не обнаружилось, зато нашлась «Grimmauld Place», чрезвычайно схожая по звучанию. Относительно недалеко от вокзала Кингз-Кросс, в прошлом район считался очень респектабельным. Так как ничего, более подходящего, я не нашел, принял за рабочую версию, что Гриммаул и является искомой Гриммо. В тот же день добрался до площади – сначала на метро, потом пешком.

И уже тут застрял.

Отсутствовал дом за номером двенадцать. Я понимал, что он должен быть, он совсем рядом, но все известные методы обнаружения давали сбой. Испробовал всё – и логику, и магию, благо, фон повышен даже по сравнению с общелондонским, который выше среднего по стране. Ничего не помогало. Убежище Блэков не зря считалось лучшим по скрытности и защищённости, правильно его фениксовцы для своей штаб-квартиры выбрали.

А ведь раз Сириус выжил, искать новое место они не станут. Незачем.

Короче говоря, особой пользы мой маленький эксперимент не принес. То есть я убедился, что роялей в кустах не найду, но это я и раньше понимал. Жаль, очень жаль, потому что попасть к Блэкам хотелось бы. Живёт у них там старичок по имени Кричер, и лежит в загашнике у старичка нужная мне вещица. Вернее, нам нужная, мне и Лавгуду.

Именно к лорду Ксено я и поехал после неудачной попытки, отчитываться и советоваться.

— Я не хочу вмешивать Полумну в наши дела, — вздохнул Лавгуд. – Однако иные пути получить хоркрукс ненадежны.

Кольцо у Дамблдора, судя по состоянию его руки. Также у директора хранится дневник или его останки – в зависимости от того, что именно произошло на втором курсе. Официальные версии меня не устраивают, а люди, знающие правду, предпочитают молчать. До чаши в Гринготтсе добраться сложно. Несмотря на пиетет гоблинов перед Ксенофилиусом, момент, когда они согласятся разыграть спектакль с похищением, ещё не наступил. Не допёк их Неназываемый. С диадемой мы обломались. Таким образом, остаются три варианта: Поттер, Нагини и медальон. Первые два отпадают – охрана хорошая; к тому же, их наверняка будут искать и обязательно найдут.

— Может, просто поговорить с Кричером? Он отдаст медальон в обмен на ваше обещание уничтожить «плохую вещь».

— Невозможно. Этот шаг свяжет нас узами, коим должно оставаться разорванными.

Лавгуды могли бы править магической Британией, не налагай происхождение на них целого списка ограничений. По-видимому, один из гейсов сейчас мешал тупо взять и приказать домовику отдать цацку.

— Тогда буду искать способ проникнуть на Гриммо, — вздохнул я. – В любой защите должна найтись дырочка. Да, вот ещё что! Хотел спросить насчет диадемы. Может, отдать её Флитвику? Раз уж для нас она недосягаема, пусть декан её уничтожит.

— Великим горем обернется сей шаг, — откликнулся Ксенофилиус. – Прекрасное творение великой мастерицы разума исчезнет, уйдя в небытие. И десятикратно страшнее, печальнее гибель частицы души, что разлучена с основой.

— Вряд ли Неназываемый захочет собрать себя воедино. Тем более что кольцо Дамблдор точно сломает.

— Слабое утешение. Чтож, пусть так, — он нахмурился, о чем-то задумавшись на минуту и слепо вглядываясь в никуда. Затем взгляд его снова сфокусировался на мне. – Флитвик согласится на Непреложный Обет.

— Да? Прекрасно!

Настроение немного повысилось. Чем меньше имя некоего Райли Стивенса связано с древними артефактами, запрещенной высшей магией и современной политикой, тем лучше.

Из всех видов клятв, известных магам, Непреложный считается наименее приятным. Другие обряды и ритуалы (Обет относится к классу ритуалов) позволяют варьировать наказание за нарушение в довольно широких пределах, в то время как Непреложный тотально однозначен. Только смерть. Наказание можно отодвинуть во времени, иногда на десятилетия, но полностью отменить не удавалось ни разу. У Обета много особенностей, например, свидетелем должен быть представитель той же расы, что и оба клянущихся волшебника, или полностью добровольное участие всех сторон. По понятным причинам Непреложный используется редко, люди благоразумно предпочитают оформлять отношения с помощью менее летальных средств.

Подытоживая. В целом каникулы прошли не особо успешно, но и бессмысленно потраченным время не назовешь. С лордом Ксено переговорил, с дальнейшими действиями определился, успехами перед родственниками похвастался, про маминого хахаля послушал. А ведь мог бы оставаться в неведении! В общем, правильно я на каникулы из Хогвартса свалил.

Тянуть с разговором я не стал. Ещё в поезде поговорил с Артуром, объяснил ему, что так, мол, и так, у меня есть информация для Флитвика, но передать её могу только под Обет, из-за чего прошу быть нашим свидетелем. Артур, разумеется, согласился. Этикет чистокровных волшебников, не обязательно клановых, в подобных случаях подразумевает положительный ответ. В магов с детства вбивают уважение к секретам и тайнам, назойливые попытки что-то вызнать считаются очень неприличным поведением и свойственны только магглорожденным. Маго-воспитанные, даже самые любопытные, четко понимают, когда можно интересоваться чужими делами, а когда нельзя. Термин «кража магии» означает не столько попытку отнять магическую силу – это всё-таки редкость и относится, скорее, к области жутких баек – сколько попытку выяснить родовые секреты. До сих пор рассматривается в качестве весомого повода к войне.

Так вот, Артур согласился и о подробностях меня не спросил. Он уважает чужие тайны и в ответ рассчитывает на то же отношения от меня. Я сразу ему сказал, что вопрос не является личным, поэтому узнать что-то ещё с его стороны было бы неуместно.

У нашего курса в пятницу по расписанию чары поставили последним уроком. Очень удобно, потому что с начала года на трети занятий Флитвик начитывал программу, остальное время отводя под консультации или просто объясняя то, что считал нужным. Мастер есть мастер, ему всегда есть, чему научить. Например, в понедельник он показывал Гоменум Ревелио, в среду давал теорию по различным методам обнаружения волшебников и магиков, в пятницу рассказал об альтернативах Гоменум, их достоинствах и недостатках. Иными словами, программа для него являлась стволом, на который профессор насаживал дополнительные ветви, иногда довольно широкие.

— Вы что-то хотели спросить, мистер Стивенс? – видя, что я не собираюсь уходить, спросил Флитвик.

— Скорее, сказать, — криво улыбнулся я. – Так получилось, что у меня имеется определенная информация. Важная для вас как декана нашего Дома и не только. Однако я не хотел бы, чтобы моё имя фигурировало в качестве источника данных сведений.

— В самом деле? Довольно громкое заявление.

— У меня имеются веские основания сделать его.

Флитвик побарабанил пальцами по столу. Поглядел на молчаливого Артура, сидевшего сзади за столом.

— Правильно ли я понимаю – вы желаете сообщить мне нечто, но не хотите, чтобы я на вас ссылался?

— Сообщить и показать.

— Угу. И, судя по присутствию мистера Шелби, простой клятвы вам недостаточно?

— К моему глубокому сожалению, профессор.

Полугоблин откинулся в кресле назад, вытянул губы трубочкой, а ручки сложил на животике. Кто другой с его габаритами в такой позе выглядел бы потешно. Глядя на Флитвика, улыбаться не хотелось.

— Мистер Стивенс, за время нашего знакомства я, смею надеяться, неплохо изучил вас. Должен признать – как бы вас не заносило, к глупым шуткам вы не склонны. Поэтому я пойду вам навстречу, но, если причина окажется недостаточно веской, буду сильно разочарован.

— Благодарю, профессор.

Артур встал из-за стола, подошел поближе, дождался, пока мы с Флитвиком возьмемся за руки, достал свою палочку и положил её поверх наших сплетенных рук.

— Обещаешь ли ты, рекомый Филиус, — проговорил я формулу начала, — скрывать источник сведений, которые я сообщу тебе сегодня не позднее двух часов с этого момента?

— Обещаю.

Из палочки вырвался язык пламени, окружил наши руки и завис, тускло пылая багрянцем. Флитвик вопросительно приподнял брови.

— Обещаешь ли ты, рекомый Филиус, ни словом, ни делом, ни знаками, ни умолчанием не пытаться указать на меня, Райли из Стивенсов, как на лицо, причастное к получению тобой указанной информации?

— Обещаю, — вздохнул Флитвик.

Второй язык пламени, выползя из палочки Артура, обвился вокруг первого. Я разжал руку, тонкая огненная цепочка мигнула напоследок и исчезла, будто впитавшись в кожу. Непроизвольно я потер запястье. Странное ощущение, словно под кожей вшита невидимая нить, не мешающая, но не дающая забыть о себе.

— Спасибо, Артур, — поблагодарил я.

— Обращайся. Тебя ждать?

— Нет, не надо. Неизвестно, насколько задержимся.

Артур быстро собрал вещи и, попрощавшись, вышел из класса. Флитвик, сидевший в своем кресле прямо перед мной, запечатал за его спиной дверь, после чего наложил ещё несколько заклинаний. Нас окружила слегка подрагивающая полупрозрачная сфера, полностью отсекшая звуки извне и размывавшая изображения. Декан к чему-то прислушался и удовлетворенно кивнул.

— Итак, мистер Стивенс, я вас внимательно слушаю.

— Начать следует с Выручай-комнаты. Я узнал, где она находится, от домовых эльфов, они показали вход и сообщили о некоторых нюансах использования.

— На восьмом этаже? – уточнил Флитвик.

— Да, сэр. Разве есть и другие?

— В принципе, попасть в Комнату можно из любого места в основном здании школы, но на восьмом этаже открыть проход проще всего. Неважно, продолжайте.

— Больше всего меня заинтересовал склад потерянных вещей. Вынести оттуда ничего нельзя, зато там попадается полезная литература и позднее я привлек Артура и Мораг для её копирования.

Флитвик тихо засмеялся и несколько раз похлопал ладонями.

— Благодарю, профессор. Так вот, кроме книг в Комнате довольно много других вещей. Большая часть, конечно, хлам, однако встречается и кое-что серьёзное, заставляющее с уважением вспоминать уроки техники безопасности. Проклятья самые разные, не все из них ослабли, поэтому приходится соблюдать осторожность. Проверять буквально всё. Вот во время одной из проверок я и обнаружил диадему.

Сделав короткую паузу, я достал палочку и создал иллюзию, повисшую в воздухе.

— Предмет, похожий на знаменитую диадему Рейвенкло. Возможно, точная копия, но проверочное заклинание показывает время создания около тысячи лет назад.

— Какое заклятье вы использовали? – отрывисто спросил Флитвик.

— Когно Протерия.

— Его можно обмануть. Некоторые мастера-артефакторы, не брезгующие изготовлением фальшивок, встраивают защиту в свои изделия.

— В самом деле? Не знал. Впрочем, рассказываю дальше. Я проверил диадему на проклятья, стандартные заклинания ничего не выявили, однако после использования специализированных последовал сильнейший ментальный удар. Мне повезло, что на мне был хороший защитный комплект. Отойдя подальше, я немного успокоился, укрепил щиты и повторил попытку. Результат в тот раз расшифровать не смог.

На каникулах я почитал литературу, посоветовался с магом, разбирающимся в данной области. После чего решил поговорить с вами. Сэр, я уверен, это – крестраж.

— Защита Хогвартса реагирует на черную магию.

— Любую защиту можно обмануть, профессор.

Флитвик задумчиво потер подбородок. Поверить в то, что крестраж, сложнейшее и редкое творение черной магии, валяется на школьной свалке, было сложно. Отмахнуться от рассказа мешало чувство ответственности и понимание, что я могу быть прав.

— Нам же ничто не мешает взглянуть?

— Конечно, профессор, — я встал из-за стола. – Прошу за мной.

Занятия проходили на седьмом этаже замка, так что далеко идти не пришлось. Стрелки на часах сошлись к трем, большинство школьников находились на занятиях или занимались своими делами, поэтому по пути нам никто не встретился. Перед входом в Выручайку Флитвик слегка отстал, жестом предложив мне задать нужные параметры входа, что я и проделал.

Внутри комнаты я первым делом нацепил мамин комплект. Надо думать, видок у меня в сережках был очень забавным, потому что Флитвик тихонько захихикал.

— Смейтесь-смейтесь, профессор! Посмотрим, что вы потом скажете.

— О, мистер Стивенс, я ни в коем случае не намерен издеваться над вами! Наоборот! Вы поступаете совершенно правильно. Лучше выглядеть смешным, чем мертвым.

Сам он ничего надевать не стал, но несколько раз погладил пальцы на левой руке характерным жестом. Кольца под скрытом активировал. Вдобавок полугоблин взмахнул палочкой, прикоснувшись ко лбу и прошептав какое-то заклятье, то есть мерами безопасности не пренебрег.

С помощью «акцио» выдернув ящик комода, я аккуратно поставил его на пол и уже оттуда извлек диадему, по-прежнему не прикасаясь к ней. Только заклинания. Положил артефакт на широкую столешницу, демонстрируя находку.

— Похожа, — признал Флитвик. – Позвольте-ка…

Он легкими движениями наложил несколько заклинаний, удовлетворенно кивнул и снова в быстром темпе замахал палочкой. В уши вплыл тихий неразборчивый шепот, кто-то стонал, пытался дозваться меня. Я немедленно отстранился и сосредоточился на внутреннем состоянии, избегая чуждого влияния. Декан, принявший на себя основное воздействие, поморщился, однако своего занятия не прекратил. Он использовал как минимум десяток заклятий, переходя от простых к сложным, мне неизвестным, причем с каждым полученным результатом становился всё мрачнее.

Последним своим действием Флитвик создал синюю матовую сферу, внутрь которой погрузил диадему. Шепот, давление сразу прекратились, навязчивый голос полностью исчез.

— Вынужден признать вашу правоту, мистер Стивенс, — постояв пару минут в молчании, глядя на висящую в воздухе сферу тяжелым взглядом, наконец проговорил декан. – Отвратительно! Хорошо, что эту дрянь нашли вы, а не какой-нибудь первокурсник. Я не стану начислять баллы, но мои рекомендации в Гильдии Чар и Артефакторов, считайте, у вас в кармане.

— Благодарю, профессор.

— Так! – Флитвик покачался на пятках, заложив руки за спину. Резко повернулся ко мне лицом. – Кое-что мне непонятно. Почему вы настаиваете на секретности? Вам что-то известно о создателе крестража?

— Просто мне кажется, он может быть жив. Взгляните, — я обвел рукой помещение. – Лежащие поблизости вещи созданы относительно недавно, не более ста лет назад. Кроме того, уверен, Выручайку периодически проверяют и ненужное выкидывают. Срок хранения должен быть установлен. Значит, с высокой степенью вероятности диадема сюда попала в нашем веке. Полагаю, когда бы ни изготовили основу, крестражем она стала позднее и оказалась в Комнате случайно. Мне совершенно не улыбается внезапно превратиться в объект охоты опытного темного мага, раздраженного потерей ценного имущества и вдруг обнаружившего, что кто-то его уже нашел.

Есть и ещё одно соображение. У меня и так репутация среди других студентов неоднозначная. Если вдруг вы сообщите о находке официально, неизвестно, что взбредет в голову нашим доблестным аврорам. Министерство сейчас ведет себя не во всём адекватно.

— Ваши рассуждения логичны, мистер Стивенс, — кивнул Флитвик. – Хотя сомневаюсь, что они верны. Вряд ли создатель крестража жив и пребывает в здравом уме.

— Почему вы так думаете, сэр?

— Деградация при расколе души неизбежна. Крестраж, он же хоркрукс, изначально создавался в качестве испытания для учеников египетских магов-жрецов, претендующих на переход на более высокую ступень. Им подкидывали методику и смотрели, как они распорядятся полученными сведениями. Разглядел ловушку, догадался, где подвох – молодец, достоин нового звания. Не сумел – сначала превратишься в раба, потом умрешь. Египтяне активно практиковали человеческие жертвоприношения.

Впрочем, я отклонился. Маг, изготовивший крестраж, неизбежно сходит с ума. Процесс можно замедлить или даже полностью остановить, но не обратить вспять. К тому же сильные потрясения, эмоции разрушают контроль, а отслеживать своё состояние непрерывно не способен ни один окклюмент. Реально продержаться тридцать, ладно, сорок лет, потом процесс пойдёт по нарастающей.

Мысленно прикинув хронологию, я с Фливиком согласился. Вроде бы первый крестраж Неназываемый создал ещё в школе, в начале сороковых. Он великий окклюмент, но и биография у него бурная, и душа нарезана больше, чем на два куска. Крышей он потек в конце первой войны, то есть тридцать пять – сорок лет как раз и выходит.

— Тем не менее, профессор – мне совершенно не нужна популярность такого рода. Неизвестно, чем она может обернуться, особенно на фоне политических событий.

— Вы демонстрируете редкую для своего возраста разумность, мистер Стивенс, — покивал Флитвик. – Что же, если больше вам показать и сообщить нечего…? Тогда предлагаю покинуть это место. У меня внезапно появилось много незапланированной работы.

— С вашего позволения, сэр – что вы намерены делать теперь?

— Для начала поставлю в известность коллег, потом посмотрим. Если диадема окажется подлинной, попробуем найти способ очистить её от лишнего. Всё-таки реликвия Основательницы Рейвенкло!

— Разве осколок реально удалить из предмета? Мне казалось, это невозможно.

— Невозможного в магии не существует, мистер Стивенс. Я тоже не читал об успешных попытках, но я никогда не увлекался темными искусствами, поэтому имеет смысл посоветоваться со специалистами. Они, как вы понимаете, о тонкостях своего ремесла не распространяются.

Меня будто током дернуло. Кажется, я сотворил большую глупость.

С кем пойдёт советоваться Флитвик, кто в школе лучший спец по черноте? Профессор Северус Тобиас Снейп! Который вполне официально батрачит на обе стороны текущего конфликта и регулярно отчитывается Неназываемому о школьных новостях. Как поступит Темный Лорд, услышав, что его крестраж попал в руки профессоров? Фантазия буксует, но ничего хорошего точно.

— Могу я обратиться с просьбой, декан?

Палево, конечно. Но лучше пусть подозревает, что я о чем-то умолчал, чем подставляется сам и подставляет всех.

— Слушаю вас, мистер Стивенс.

— Мне кажется, не стоит привлекать профессора Снейпа к исследованию. Понятия не имею о его истинной роли, подозреваю, он сам вряд ли скажет, на кого работает. Просто через него информация может утечь Неназываемому, а тому, уверен, совершенно незачем знать о внутренних делах нашего Дома.

Взгляд Флитвика кольнул остротой.

— Вот как? – мы в молчании подошли к дверям, и только там он продолжил. – Профессор Снейп на чрезвычайно высоком уровне разбирается в темных искусствах. С другой стороны, его уровень занятости и без того высок. Я подумаю, мистер Стивенс.

— Благодарю, профессор.

Будем надеяться на лучшее. В конце концов, имя создателя крестража точно неизвестно. В книгах Роулинг им посчитали Неназываемого, только это ещё бабушка надвое сказала. Канон вообще все события сводил к противостоянию Мальчика и Лорда. У нас же – реальный мир, темных магов соответствующей квалификации всяко больше одного, так что запихнуть кусок души в диадему мог кто угодно.

Вряд ли Томас Риддл является первым магом, посчитавшим легендарный артефакт достойным стать вместилищем его частицы. Самомнение у темных ого-го, по прадеду знаю. Правда, поиски диадемы не увенчались успехом, поэтому некто изготовил точную копию и спрятал её в школе. Позднее её нашли домовики и, повинуясь своей причудливой логике, закинули на склад. Диадема ведь не фонит; пока её не начинаешь всерьёз проверять, она кажется простым слабо зачарованным украшением. Возможная версия? Да, вполне.

В конце января сбылось обещание Грейнджер. Газеты запестрели сообщениями о пересмотре дела Сириуса Блэка, на специальном заседании Визенгамота сидельца торжественно оправдали, полностью реабилитировали и назначили компенсацию. Должен признать, Министерство выжало из процесса весь возможный пиар. Косяки свалили на покойного Крауча, населению напомнили о Блэках, о том, что теперь наследник древнего рода на правильной стороне. Лендлордов-аристократов поманили морковкой, показали готовность к диалогу и уровень допустимых преференций. Благодаря Сириусу возник повод для пересмотра и других дел, что в условиях политической нестабильности открывает просто безбрежные возможности.

В другое время газетная трескотня долго служила бы источником школьных пересудов. Сейчас, увы, хватало других поводов для волнений. Вылазки Пожирателей проходили успешно, количество некрологов не уменьшалось, дети беспокоились о своих близких. Гражданская война тем и ужасна, что затрагивает всех. Даже отшельники, сторонящиеся магического общества и живущие обычаями тысячелетней давности, не застрахованы от случайности. Оказаться между сводящими счеты группировками может каждый.

В начале февраля мы наконец-то приступили к изучению аппарации. Умение полезное, сложное, статусное. Применяют его потому, что существующие аналоги опаснее. «Туманные тропы» иногда заводят идущих по ним путников в странные места, где местная живность с удовольствием закусит свежим мясцом; порталы труднее изготовить, они менее мобильны; духов с подходящими способностями подчинять в Британии не умеют. С потусторонними сущностями вообще лучше не связываться, капризные они.

Недостатки у аппарации терпимы и хорошо известны. Во-первых, ограниченность расстояния. Переместиться из Лондона в Шотландию намного сложнее, чем из Лондона в предместья. Силенок не хватает. А уж аппарировать сквозь барьеры или через большое водное пространство – вовсе занятие для суицидников. Во-вторых, опасность расщепа. Должный уровень сосредоточения доступен не всем, отдельные творческие личности из-за плохого контроля тела и магии перекидывают себя частями, забывая кое-что в точке отправления. У изучающих окклюменцию проблем не возникает. В-третьих, для перемещения нужна палочка. На короткие дистанции можно прыгнуть и без неё, хотя рискуют немногие – слишком сильные нагрузки на тонкое тело, при неудаче легко остаться сквибом.

Достоинств у аппарации намного больше, изучать её стоит. Тем более в тепличных условиях Хогвартса, под надзором замковых чар, в присутствии опытных колдомедиков и под руководством столь же опытного инструктора. Уилки Твайкросс учил ещё родителей моих сокурсников. Волшебник он не особо сильный, просто талант у человека к работе с пространством. Короче говоря, двенадцать галлеонов за курс – совершенно мизерная плата за столь шикарные условия.

На занятия ходили практически все шестикурсники. В Хогвартсе после сдачи СОВ почти нет тех, кто не потянет аппарацию по силе – всёж-таки элитная школа. Есть те, кто не потянет по уму, но даже их Твайкросс основам научит. Используемые им на уроках артефакты сильно помогают на начальных этапах, с ними даже полный тупица додумается, что и как делать. Они же уберегут от серьёзных ошибок, впрочем, не спасая от мелких.

Всё это время, до первого марта, мы занимались потрошением Выручайки. Остальные проекты не забросили, но, например, Артур значительно сократил свои эксперименты в дальнем конце коридора восьмого этажа. Ещё он приостановил работу над статьёй «Нездоровая сосредоточенность представителей Дома Гриффиндор на личности профессора С.Т.Снейпа», материал для которой, оказывается, собирал с пятого курса. У меня права на отдых не было, поэтому занятия с мастером Стромом не прерывались. Пришлось частично пожертвовать занятиями в дуэльном клубе старшекурсников. Он, правда, становится всё больше и больше похожим на боевой…

Наши родственники горячо одобрили инициативу по переписке книг. Их, разумеется, смущала исходящая от литературы угроза, поэтому нам прочитали ряд лекций с практической составляющей, посвященных способам снятия защиты. Интересны два момента. Первый заключается в том факте, что запретить работу с опасными артефактами (а мы постепенно подбирались к отложенным в сторонку книжкам, трогать которые раньше не решались) они даже не подумали. Мы считались взрослыми, я – полноценным, Артур и Мораг готовились к инициации в ближайшем будущем. Относились к нам соответственно. Во-вторых, учили нас всех троих, вместе, однако толстые рукописи с описанием заклинаний и методик усмирения подарили только мне. С точки зрения чистокровных, я сделал друзьям шикарный подгон, посвятив их в тайну и привлекая к работе, так что и Шелби, и МакДугалы не хотели ходить в должниках. Причем не столько передо мной лично, сколько перед кланом Стивенсов.

Каких-то ярких событий в жизни не происходило. Я учился, гулял с Мораг, по мере возможности капал на мозги Буту, требуя ускорить сбор сведений о Фабере. Терри ругался и кричал, что весточку своим заслал, результат сообщат, как только, так сразу. Флитвик ко мне не подходил и про крестраж дополнительных вопросов не задавал.

Раз не получилось с диадемой, я нацелился на другую побрякушку. Следующим по доступности являлся хранившийся в доме Блэков медальон. У меня имелись насчет него кое-какие идеи, для их реализации следовало для начала пообщаться с Дином Томасом, поэтому я после обеда первого марта заглянул в гостиную Гриффиндора.

Даже по меркам красно-золотых, ор там стоял знатный.

— Как-то у вас слишком весело, — подойдя к сидевшим на диванчике Томасу и Финнигану, сообщил я. – Что-то случилось или просто энергию некуда девать?

— Вейн отравила Уизли, Рональда, — ответил мулат. – Он сейчас в больничном крыле. Эй! Ты как сюда попал?

— Подслушал пароль, — пожал я плечами. – Делов-то. Так что там с номером шестым? Вейн тоже считает его возлюбленным Поттера?

— Что значит «тоже»?! – вылупились на меня парни.

— Ну, у нас после четвертого курса ходила такая версия. Помните второе испытание на Турнире? Крам спасал Грейнджер, которая ему нравилась, Диггори вытаскивал красотку Чанг, Делакур – младшую сестру. А кого Поттер тащил? То-то же. Так что версию нестандартной любви народ обсуждал всерьёз.

— Да не, не может быть! – переглянувшись между собой, снова выдали они хором.

— Мы тоже так со временем решили. Очевидно, что Рон неровно дышит к Грейнджер, а Поттер засматривается на девушек. Значит, Вейн считает иначе?

— Она Поттера приворожить хотела, — замотал головой Томас. – Только чего-то напутала с доставкой, её конфеты с зельем съел Рон и теперь он лежит на койке. У Вейн истерика, она из комнаты не выходит. Говорят, Джинни ей что-то с лицом сделала.

— Джиневру можно понять. Если бы моего близкого траванули, я бы тоже виновнику что-то с лицом сделал. Рональда скоро выпустят?

— Неизвестно. Говорят, Поттер его сначала к Слагхорну потащил, там Рону стало совсем худо и его отнесли к Помфри.

— Даже так?

Слагхорн, как и любой мастер-зельевар, в медицине разбираться обязан. Не знаю, на каком уровне, но не на начальном точно. Если он не смог разобраться с проблемой и парня потащили в больницу, значит, проблема серьёзная.

— На обратном пути зайду, поинтересуюсь у дежурного, насколько всё плохо.

— Точно, ты же в целительский кружок ходишь, — припомнил Дин.

Из них двоих он говорил чаще, Финниган предпочитал молчать и слушать.

— Я и вам обоим рекомендую туда походить. Медицина – дело такое, в жизни рано или поздно пригодится. Ладно, я чего сюда пришел-то, — моя палочка описала полукруг, накладывая изящное сочетание отводящих внимание и заглушающих чар. – Ты с дядюшкой Сэмом или кем-то из славной когорты его коллег связь поддерживаешь?

— Ну типа того, — осторожно ответил мулат. О знакомствах в Лютном он старался не распространяться и правильно делал.

— Можешь у них поинтересоваться – вещи Блэков продолжают появляться на рынке? Сириуса ведь оправдали, доступ к деньгам у него появился. По идее, распродавать имущество больше нет необходимости. А мне кое-что хотелось бы прикупить, и я точно знаю, что у Блэков нужные мне артефакты были.

— Не вопрос, спрошу! – кивнул мулат. – Только, сам понимаешь, не письмом. Забегу туда на следующих выходных.

— Конечно, мне не к спеху.

Поболтав ещё немного, я распрощался с пацанами. Долго находиться в обществе красно-золотых невозможно, исключения вроде Корнера только подтверждают правило. У нормальных людей от излучаемого гриффами энтузиазма голова болит.

История про отравление меня заинтересовала, я её смутно помнил по фильму, да и сейчас она казалась какой-то странной. Незавершенной. Уизли, конечно, паренек простодушный, но жизнь в одном доме с близнецами приучила его проверять еду, напитки, одежду, учебники, дверные проёмы и вообще всё, на что можно наложить заклинания. Или раз они выпустились, то можно расслабиться? Короче говоря, вместо того, чтобы гадать, я решил обратиться к первоисточнику.

Больничное крыло расположено на втором этаже и представляет собой отгороженный от общего коридора тупичок с десятком комнат. Помимо общего большого лазарета, куда в девяноста процентов случаев помещают пострадавших, также есть процедурный кабинет, учебный класс, ванная, помещение для инфекционных больных, особый кабинет для пострадавших от тяжелых проклятий. Последний на моей памяти открывался всего один раз – в прошлом году, когда после событий в Министерстве лечили Уизли и Лонгботтома.

Поттер, Грейнджер и Джиневра Уизли пристроились на скамеечке перед дверью в лазарет. Лица у всех троих были мрачные.

— Всем привет! Не пускают?

— Нет. Выгнали, — ответил Поттер.

— Вы, небось, дежурных своими вопросами достали, — кивнул я. – Ладно, схожу, посмотрю, что там.

Внутри помещения находились всего два человека – лежащий на кровати Рон и симпатичная барсучиха Максин О’Флаэрти, моя знакомая по целительскому кружку. Хорошая девушка, единственным недостатком которой является увлечение квиддичем. Максин читала учебник, поэтому я не стал её отвлекать, только спросил разрешения проверить состояние Рональда. Дежурная фыркнула и сунула мне больничную карточку с написанным почерком мадам Помфри диагнозом.

— У вашего друга… и брата, отравление, совмещенное с сильной аллергией, — вернувшись в коридор пять минут спустя, сообщил я сидельцам. – Опасности для жизни нет.

— Нам мадам Помфри так и сказала, — кивнула Джинни. – Только не говорит, когда он очнётся.

— Не раньше завтрашнего утра, так что вы зря здесь сидите. Его специально держат в сонном состоянии. Организму проще бороться с отравой, не тратя ресурсы на бодрствование. Как он так умудрился, можете рассказать? У вас на Гриффиндоре утверждают, его Вейн отравила?

— Эта дура хотела меня приворожить, — с усталой злостью ответил Поттер. – Прислала конфеты с зельем, Рон подумал, что это ему подарок и съел несколько. У него сегодня день рождения, знаешь? Я увидел, что с ним что-то не то, и отвел к Слагхорну. Тот напоил Рона противоядием, мы немного посидели, подождали, пока оно подействует. Профессор сказал, что ничего страшного не произошло, все через это проходят, и предложил в честь события по глоточку медовухи – ему как раз подарили бутылочку. Он, кажется, её берег для Дамблдора, но передумал. Рон выпил несколько глотков и упал на пол. Я быстро нашел у Слагхорна безоар, засунул ему в рот и приволок сюда. Вот и всё.

— Ага. – Я непроизвольно почесал правую бровь. Паразитический жест, надо бы от него избавляться. – Джиневра, мне казалось, благодаря Фреду и Джорджу у вашей семьи рефлекс выработался на проверку всего съестного.

— Так и есть, — развела руками девушка, недовольно поджав губки. – То ли Рон сглупил, то ли ещё что. Мадам Помфри сказала, это могло быть нечто нестандартное. Вейн призналась, что зелье старое, его ещё её прабабушка варила.

— Ну да, забродить могло… У вас эти конфеты остались или Слагхорн забрал?

— Да, наверное, до сих пор на кровати лежат. А что?

— Подари пару штук, пожалуйста. У меня друг зельеварением увлекается, посмотрим состав.

— Хоть всю коробку забирай, — фыркнул Поттер.

— Спасибо. Слушай, так Слагхорн уже готовое противоядие использовал, а не варил специально под образец приворотного?

— Он открыл саквояж, достал оттуда несколько ингредиентов, смешал их в стакане и дал Рону выпить. Подействовало же!

— Чего ж ты хочешь, он мастер, — пожал я плечами. — Пусти Слагхорна на обычную кухню и он из того, что там найдёт, всю школьную программу сварит. Хорошо, насчет нейтрализатора понял. Медовухой он предложил угоститься, чтобы Рона успокоить? Сам бутылку достал и сам разлил?

— Да, ещё сказал, что ученикам не стоило бы, но пара глоточков не повредит. Оказалось, повредило – и ещё как!

— Он сюда заходил? Слагхорн?

— Нет, не видели. Вроде бы испугался сильно и у себя лежит!

Может, и лежит. Ученик Хогвартса едва не умер, приняв напиток из рук профессора Хогвартса, приносившего клятву учить, защищать и не вредить.

Странная история получается. Ни за что не поверю, что мастер-зельевар, развивший чувствительность к магическим составляющим зелий, влет определяющий опасные для человека вещества, чьи пальцы унизаны артефактными перстнями, настроенными на всякую гадость, пропустил бы отраву в обычной бутылке медовухи. Он бы чисто технически не сумел, ему бы профессиональные навыки не позволили. Получается, наливая Уизли и Поттеру напиток, он твердо был уверен в его безвредности. Или, как минимум, считал вред допустимым и не угрожающим жизни.

Скорее всего, дело было так. Сначала Рональд получил затейливый приворот посредством зелья с необычным компонентом. Затем Слагхорн использовал какую-то вариацию очистителя, свою задачу выполнившего, но, по-видимому, не до конца. Незначительные следы в организме остались. Дальше идут сразу несколько равновероятных вариантов, подтвердить ни один из которых я не могу. Возможно, медовуха сама по себе чиста, просто остатки приворота в крови среагировали с алкоголем или иной составляющей. Или сочетание факторов усилило существующую у Рональда аллергию до летальной величины. В любом случае – если бы медовуху выпил кто-то другой, его жизни ничего бы не угрожало. Для него сладенькая бражка оставалась бы всего лишь слабенькой бражкой и не более.

Второй вариант. Слагхорн почуял содержащуюся в медовухе отраву, идентифицировал её и решил преподнести парням урок. Заодно посмотреть, насколько Поттер хорош в критической ситуации. Он был уверен, что ситуация под контролем и ученики в безопасности. Только он недостаточно хорошо просчитал последствия смешения зелий и не учел индивидуальные особенности организма Уизли-шестого. Если предположение верно, то сейчас Слагхорн страдает от отката, обрушившегося на него за нарушение клятвы.

Вариант третий. Слагхорн действительно не почуял в медовухе яда. Ну… Я, конечно, напишу бабушке Джулии, спрошу у неё… С трудом представляю себе нечто, способное обмануть чутьё мастера-зельевара. Даже не читал о таком. С другой стороны, прогресс не стоит на месте, достижения маггловских химиков внимательно изучаются и адаптируются к нашим условиям, так что всё может быть.

На матч между Гриффиндором и Хаффлпаффом мы с Артуром не пошли, о чем горько сожалели. Комментировала Луна. Каким образом она оказалась в кресле диктора, окружающие затруднялись ответить, однако были тверды в намерении не пустить её туда больше никогда. Макгонагалл с меня даже сняла десять баллов, когда я подошел к ней и попросил повторить. Странно. Девочки говорили, многим стиль Луны понравился.

Поттер после матча оказался в Больничном крыле, причем отправил его туда вышедший на замену вратаря Маклагген, подтвердивший свою репутацию болвана. Почему он сам не прилег на койку рядом с Поттером, мне непонятно – от разъяренных красно-золотых влиятельный дядя не спасет.

Больше ничего интересного в жизни до середины марта не происходило. Жизнь текла насыщенно, но несколько однообразно. Даже работа с книгами в Выручайке вошла в определенный ритм, мы включили копирование в график и трижды в неделю уделяли этому занятию по часу. Больше не получалось, да и желания не имелось.

Не ходить на занятия по окклюменции, куда нас пригласила Трелони, мы не могли. Для рейвенкловца ментальные науки столь же обязательны, как и чары, их изучают все. Нужно быть совсем безнадежным, чтобы не получить приглашения – и я не слышал о случаях отказа от него. Так что на занятиях сидели целиком шестой и седьмой курсы, дружно переписывали главы из старых учебников и с превосходством поглядывали на представителей остальных Домов. Из Слизерина присутствовало примерно две трети, причем, удивительно, не было Малфоя и его верных драбантов. Положим, Малфой имеет право думать, будто его здесь ничему новому не научат – всё-таки белобрысые интриганы по праву считаются одними из сильнейших менталистов Британии – но Крэббу и Гойлу явно стоило бы походить. Значительно хуже были представлены барсуки и гриффы, всего по четыре человека из каждого Дома. Учитывая их численность – совсем немного.

Одним из гриффов оказался Дин Томас. Он совершенно не удивился, встретив меня в классе, зато сообщил, что новые предметы с гербом Блэков периодически продолжают всплывать на барахолках. Приторговывает ими некий Мундунгус Флетчер, причем, кажется, с полного одобрения хозяина. Надо будет найти его и пообщаться.

Говоря о Трелони, нельзя не упомянуть кентавра Флоренца. Сам он утверждал, что его изгнали из стада за помощь людям, но, сдаётся мне, стоит уточнить. Не за помощь людям, а за помощь Дамблдору. Кентавры упорно держат нейтралитет, отказываясь встревать в разборки магов, потому и изгнали того, кто посмел выразить симпатию одной из сторон. Несмотря на восстановление Трелони в должности, Флоренц продолжает числиться преподавателем прорицания у младших курсов, вызывая у женщины определенное недовольство. Наша штатная пророчица утверждает, что людям методы кентавров не подходят абсолютно; её копытный коллега выражает сомнения в профессиональной пригодности номинального начальства и продолжает учить тому, чему сам считает нужным. То есть традиции своего племени, раздражая сородичей ещё больше.

Так вот, наступило семнадцатое марта, у нас неожиданно появилось свободное время. Пивз разнес класс чар, урок был сорван. До следующего занятия оставался час, и мы решили потратить его с толком, навестив Выручайку. На восьмом этаже, как всегда, было пустынно, только одна мелкая девчонка стояла перед гобеленом с танцующими троллями.

— Только сейчас задумался – в каком веке появился балет? – остановился рядом с ней Артур, задумчиво рассматривая троллей в белых юбочках. Балетных пачках, так они называются – юбочки, не тролли. – Знаю, что в Италии, но не помню, когда.

— Поздний Ренессанс, полагаю. Для раннего или высокого он слишком вольнодумен.

— А на север он пришел ещё позднее. Получается, гобелен выткан не ранее, чем в восемнадцатом веке, то есть уже после принятия Статута.

— Вовсе не обязательно. Вздрюченный, похоже, был очень своеобразным типом. Предположим, он посетил Италию, благо путешествовать волшебнику в те времена было проще, чем простецу, и по возвращению решил осчастливить соотечественников диковинным зрелищем. Понимания не встретил и переключился на троллей.

— Версия ничуть не хуже прочих, — согласился Артур. – А вы, юная мисс, как считаете?

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, как и положено девочке из приличной семьи, юная мисс попыталась приложить меня Ступефаем. Хорошо, что меня – Артур вряд ли успел бы увернуться. Я бы тоже мог оплошать, не сыграй на руку два фактора. Во-первых, мы стояли достаточно близко, мелкая не смогла спрятать напряженность, предшествующую созданию любого заклинания. Дальше в дело вступили наработанные в сотнях поединков рефлексы. Во-вторых, двигалась она неуверенно, словно не привыкла к нынешнему телу. Одержимая?

Чуть довернуть тело, пропуская заклинание мимо себя. Шаг вперед. Рука придерживает чужую палочку, не позволяя указать кончиком на уязвимый корпус. Ещё шаг. Вторая рука с силой бьёт девчонку по лбу. Шишка, конечно, вскочит, зато простой незатейливый удар игнорируется подавляющим большинством артефактов.

— Ступефай! Инкарцеро!

Артур на всякий случай связал девчонку, аккуратно опущенную на пол. Она, что любопытно, не вырубилась, хотя приложили мы её основательно, а продолжала шевелиться.

— И что это было?

— Без понятия, — Артур присел рядом с мелкой, поводил над ней рукой. – Обрати внимание – на одежде нет знаков принадлежности к Дому. И вообще это Гойл.

— Гойл? – переспросил я, подозревая, что ослышался. — Грегори Гойл, наш сокурсник?

— Под Обороткой или чем-то похожим, — уточнил Артур. – Аура, во всяком случае, его.

— Потрясающе.

Я потер лицо, испытывая сильное желание провериться на внушение. Нет, это не глюк – это Хогвартс! Старейшая школа Британии, видавшая многое.

Умные мысли появились спустя минуту созерцания связанной лоли.

— В принципе, предположения у меня ровно два. Первое. Слухи о перверсиях в старых аристократических семьях – никакие не слухи, а суровая реальность. Второе. Где-то рядом Малфой, Гойл стоит на стреме. Непонятно, правда, почему в таком виде.

— В принципе, первое не противоречит второму, — заметил Артур. Он, похоже, тоже малость прибалдел. – Кстати, Выручайка напротив.

— Думаешь, Малфой там?

— Ну, логично же.

С одной стороны, вмешиваться в дела старосты Слизерина и наследника одного из влиятельнейших лендлордов, пусть и пребывающего временно в тюряге, не хочется. С другой – какой-то Малфой шарится в нашей Выручайке!

— Зайдем, пообщаемся, — предложил я, вставая и принимаясь накладывать на тушку Гойла комплекс сдерживающих заклинаний. Дедушка научил.

— Почему бы и нет? А то странно как-то получается.

Года три-четыре назад Артур призадумался бы, стоит ли идти на конфликт. Тогда был Люциус, открывавший дверь к Фаджу ногой, тогда Драко не подпортил себе репутацию сотрудничеством с Амбридж, за него горой стояли Снейп и факультет. Тогда Неназываемый считался мертвым навсегда. Сейчас… Сейчас совершенно иные обстоятельства.

Обычно в Выручайку, если она занята кем-то ещё, попасть невозможно. Комната всего одна, вернее, воплощенный вариант всего один, и чтобы в него попасть, его следует четко представить. Тогда проход в виде двери появится на стене и можно будет пройти внутрь. Мы, разумеется, не знали, чем Драко занимается в Выручайке – у нас даже твердой уверенности в его наличии не было! – поэтому внешний вид текущего воплощения нам был неизвестен. Весомых причин легилиментить Гойла не нашлось. Зато у нас имелась точка сосредоточения, якорь в виде наличия самого Малфоя.

Я несколько раз прошелся перед пустой стеной, концентрируясь на желании попасть туда же, где сейчас находится Драко Малфой. После третьей ходки появилась дверь.

— Давай я первым, ты следом милашку неси.

— Секунду! – Артур наложил на спящего Гойла Левиосу. – Готово.

Внутри оказался хорошо знакомый склад потерянных вещей, правда, без сортировки книг. Они оказались свалены в одну большую груду в углу справа. Малфоя мы увидели сразу, он шел навстречу с крайне недовольным видом человека, желающего высказаться о чужой тупости. Стоило ему понять, что в комнату вошел не тот, кого он ждал, как в руках его появилась палочка. Быстро. Только использовать её я не позволил.

Первый Ступефай был невербальным, легким взмахом от бедра. Красный сгусток врезался в Малфоя и предсказуемо разбился о вспыхнувший щит – защитой блондин не пренебрегал. И всё же свою задачу заклинание выполнило, потому что заставило противника отшатнуться и сбило ему создание своих чар. Начать заново я не позволил. Четко, идеально выполнив жест, до предела напитав структуру, я повторил:

— Ступефай.

На сей раз оглушающее пробило уже ослабленный щит и врезалось в Малфоя, сбивая того с ног.

— Быстро, — меланхолично заметил Артур, выискивая, куда бы опустить свою ношу. Не такая уж простая задача в этом хранилище хлама.

— Неожиданность плюс слабая подготовка. За Малфоя должны драться вассалы, он не боевик, — я несколькими взмахами палочки расчистил место, куда рядышком с Гойлом перенес его бессознательного сюзерена. – Так. И что теперь?

— В смысле?

— Ну я думал мы зайдём, поговорим как приличные маги, обменяемся оскорблениями на грани фола, попытаемся выяснить, что Малфою нужно, он попробует раскрутить на сведения нас. А он сразу за палочку схватился, — мне пришлось пояснять причины заминки. – Гриффиндорство какое-то.

— Действительно. Малфой всегда был импульсивным, но к шестому курсу этот недостаток должен пройти, — высказался Артур. – На Слизерине-то. Хотя, может, из-за отца и всего остального нервишки шалят, потому парень и дергается. Знаешь, что? Приводи его в себя, только палочку забери.

— У него наверняка вторая есть.

— Не факт. Он же – не мы. Пообщаться в любом случае надо.

В сознание привели обоих, хотя Гойла на всякий случай оставили спелёнатым. Он, может, и тупой, но двигается правильно, в собственном теле остановить его будет сложно. А когда оборотка перестанет действовать, просчитать невозможно.

Малфой, едва очнулся, немедленно попытался наехать:

— Да вы знаете, что я с вами сделаю за нападение на старосту!

Артур бросил на него Силенцио и повернулся ко мне.

— В принципе, мы можем на них Обливейт наложить. Надо же мне на ком-то тренироваться.

— Если не заткнётся – так и сделаем.

Сняли Силенцио. До Малфоя то ли дошло, что не в его положении вякать, то ли инстинкт самосохранения включился, но он помалкивал.

— Первый вопрос к тебе, Гойл. Нахрена притворяться девочкой, да ещё и мелкой? Я бы ещё понял, если бы у неё буфера были третьего размера и всё остальное отросло. Ты что, педофил?

— Драко сказал, на первый-второй курс меньше внимания обращают, — пропищала девчушка совершенно неподходящим ей тоном. – Мальчишки дерутся часто и друг друга знают. Если останусь парнем, то буду привлекать внимание, а этого не надо.

— Определенная логика есть, — признал я. – Только всё равно странно. Волосы чьи?

— Одной из наших.

— Платили? Угрожали?

Девчушка насупилась и забегала глазками. Значит, угрожали.

— Гойл, дело не моё, но я буду вынужден пообщаться по этому поводу с вашими девушками. Очень уж странно вы себя ведете. Крэбб тоже участвует? Вижу, что да. Беспокойство девчонке компенсируете. Если не компенсируете – сообщу преподам. Понятно?

— Вот именно, что не твое дело, Стивенс! – не выдержал Малфой. – Отпусти нас немедленно!

— Хорошо, что напомнил о себе, Малфой. Что ты тут делал?

Белобрысый отвернулся, насколько мог, всем видом выражая отказ отвечать на вопрос. Мы с Артуром переглянулись. Вообще-то говоря, своим нахождением в Выручайке Малфой ничего не нарушал, угрожать ему учителями бессмысленно. То, что он занят чем-то тайным, тоже ничего не значит – отбрехается. Мы, конечно, могли бы узнать правду… Снять артефакты, силой напоить веритасерумом или применить легилименцию вместе с аналогом Круцио. Болевой шок в комбинации с менталистикой даже магически клятвы ломает, что уж говорить о простом нежелании отвечать. Только оно нам надо, идти на крайние меры? Совершенно точно не надо.

— По большому счету, Малфой, нам плевать, чем ты тут занят, — окончив безмолвное совещание, сообщил я. Рядом Артур подтверждающе кивнул. – Проблема в том, что своим присутствием здесь ты мешаешь нашим планам. И подстраиваться под твои хотелки мы абсолютно не собираемся.

— Я первый сюда пришел!

— Вот, кстати, да, — прищелкнул пальцами Артур. – Вы здесь давно отираетесь? Мы-то свою деятельность ещё до Рождества начали. Странно, что не встретились.

— Я тоже!

— Врать не надо. Просто если давно, то можем установить график и друг другу не мешать. А если недавно и от графика откажешься, то мы на тебя гриффиндорцев натравим.

Судя по мимике, угроза подействовала. Чем бы Малфой тут ни занимался, он не хотел, чтобы о том стало известно Поттеру и прочим.

— Месяца два.

— Ага, — прикинул я. – Срок приличный. Артур, мы ведь обычно по вторникам, средам и пятницам здесь?

— Так и есть. Вторник – утро, в окно между чарами и рунами, то есть с одиннадцати до двенадцати. Среда и пятница – вторая половина дня, с четырех до пяти, — прикинул друг. – Ну и ещё кое-что по понедельникам.

Он имел в виду свой проект по проникновению в дальний конец коридора, за установленные администрацией ограждения.

— Здесь мы не появляемся, по другой лестнице проходим. Получается, всего три дня?

— Выходит, три.

— Слышал, Малфой, — развернулся я к пленнику. – В эти три дня чтобы вас тут не было. Иначе последуют санкции.

— Ты смеешь мне угрожать?!

— Я веду дипломатические переговоры с позиции силы. Практика показывает, что другие способы с тобой не работают. Ну так что, принимаешь условия?

— Принимаю! – выплюнул Малфой.

— Правильное решение.

Мы освободили блондинчика, переглянулись и вышли из Комнаты. Палочку ищет и вассала освобождает пускай сам. Настроение разбираться с книгами пропало, зато появилось желание – и острая необходимость – обсудить происшедшее. Всё же не каждый день вступаешь в прямой конфликт с представителем одной из влиятельнейших семей магической Британии. И тот факт, что Люциус в тюрьме, а Драко пока ничего собой не представляет, ничего не значит. Связи, финансы, вассалы, должники уменьшились в числе, но не исчезли, на два не самых крупных клана их хватит с лихвой. В то же время, сможет ли Драко с толком использовать имеющиеся ресурсы?

— Хватит ли ему дури? – уточнил Артур.

— Дури хватит. Мать не позволит. Но это крайний вариант, я считаю, ситуация развития не получит. Малфой сейчас поистерит, с недельку походит, буравя нас подозрительным взглядом, потом успокоится и забудет. Уверен, у него других проблем полно.

— Такие ничего не забывают.

— Я понял, о чём ты. Да, всё верно. Только вопрос – насколько влиятельны будут Малфои через год и останутся ли они вообще? Независимо от исхода нынешней заварухи.

Артур подумал и пожал плечами. Обстановка меняется быстро, в пламени гражданской войны легко исчезнуть или растерять прежний статус. К тому же, друг за время обучения насмотрелся на потомков высшей аристократии и утратил перед ними пиетет. Раньше он считал их чуть ли не всемогущими, теперь отношение другое. Более взвешенное. Так что мстительности Малфоя он не опасался, трезво оценивая его возможности и чувствуя уверенность в собственных силах.

В апреле Хагрид похоронил Арагога. Поттер, наивный мальчик, разгласил эту информацию друзьям, Парвати подслушала её и передала Падме, Падме разболтала остальным девчонкам. Махать лопатами, выкапывая тушу акромантула из земли, пришлось нам с Артуром. Шестой курс Рейвенкло был един в нежелании оставлять источник ингредиентов бессмысленно гнить в земле.

К счастью, Хагрид нас не заметил.

Вернувшаяся из Мунго Кэти Белл снова отправила Дина Томаса на скамейку запасных. Бедный парень вдобавок получил отставку от Джинни Уизли, отчего очень страдал. Мы ему посочувствовали, девушки обсудили разрыв между собой и пришли к выводу, что ничего плохого не произошло – они друг другу не подходят. От себя добавлю, что шансы Дина изначально было мизерные. Джиневра девочка хорошая, но выросла в иной среде и мышление у неё другое, более чистокровное, скажем так.

Зато Дин дал мне наводку на человека, продолжавшего торговать вещичками Блэков. Не напрямую, разумеется. Нельзя прийти на рынок в Лютном и сказать «проведите меня к скупщикам краденого», так дела не делаются. Сначала мулат поговорил со своими знакомыми продавцами, сообщил о заинтересованном человеке, то есть мне. Те, в свою очередь, передали сведения по цепочке, слух дошел до того самого Мундунгуса Флетчера, который навел справки и решил, что встретиться можно. Не похож Райли Стивенс на аврорского стукачка. У меня в Лютном уже есть своя репутация, слабенькая, но подходящая для общения с самым широким кругом тамошних обитателей, в том числе и действующими за рамками закона.

— Мистер Стивенс, — заулыбался и принялся кланяться, словно болванчик, грязный кривоногий коротышка с грустными глазками. – Очень, очень рад знакомству!

— Взаимно, мистер Флетчер, — ответно оскалился я. – Слышал много о вас хорошего. Поговаривают, вы способны достать буквально всё, что угодно!

— Ну так уж и всё, — засмущался жулик. – Но стараемся, да. А, если не секрет, кто меня хвалил?

Обязательная часть при знакомстве с теневыми дельцами Лютного заключается в указании, кто дал наводку. Без ссылки на авторитетов, пусть и формальной, разговора не сложится.

— Косой Олли и Кларк-Шептун, но, вообще-то говоря, впервые фамилию Флетчер я услышал от своего прадеда, Александра Стивенса. Он в своё время был знаком с вашим дедом Террансом и остался очень доволен его услугами.

— Помню-помню, дедуля рассказывал о нём, — без тени сомнения соврал Мундунгус. Прадед с Террансом разругался незадолго до того, как последнего посадили в Азкабан, где тот и помер. – А прадедушка ваш в добром здравии? Мне вовсе казалось, он скончался.

Я открыл было рот, чтобы сказать очередную благоглупость, и сразу закрыл. С женой прадед расстался и, кажется, женским полом с тех пор не интересуется. Ни разу не видел, чтобы он что-то ел, обедает исключительно дома. Пьёт мало, в основном воду. Не курит, сквернословит, веселящие зелья не употребляет, почти всё время тратит на изучение магии, точнее говоря, темных искусств. Лет ему относительно немного, слегка за восемьдесят, то есть в могилу не собирается и для трансформации в лича рановато.

— Выглядит живым, — наконец, определился с ответом я.

— О, понимаю вас!

Мы чуть помолчали, размышляя о сложностях жизни в магическом мире.

— Итак, мистер Стивенс, — встряхнулся жулик. – Чем моя скромная персона может вам помочь?

— Мне сообщили, что с вашей помощью Сириус Блэк избавляется от ненужных ему вещей. Проводит, так сказать, инвентаризацию семейного имущества. В первую очередь, разумеется, меня интересует литература, но и на остальное взгляну с удовольствием.

И без удовольствия тоже взгляну. Миледи, оба прадеда и остальные родственники нагрузили меня длинным списком того, что нужно попытаться выцарапать у Флетчера, невзирая на возможные сложности с законом.

— Конечно-конечно, — заискивающе улыбнулся мошенник, трогательно заглядывая мне в глаза. – Вы увидите всё, что есть. Только должен предупредить – значительная часть книг представлена копиями, оригиналы, увы, уже проданы.

— Ничего страшного, мистер Флетчер. Главное, чтобы содержание совпадало.

Свой склад прохиндей разместил в настоящей, простите за сравнение, конуре. Небольшой домик на задворках Лютного, в силу возраста погрузившийся в землю, состоящий из чердака и подвала. Никаких чар расширения, только длинный стол при входе, вокруг которого мы и рядились. Флетчер приносил заказанное мной (или то, что хотел втюхать неопытному юнцу), я осматривал, проверял состояние и наличие вредоносных чар, назначал цену. В ответ жулик начинал яростно торговаться.

Фантазия Блэков поражала. Шкатулка, стрелявшая ядовитыми иглами. Проклятое ожерелье, душившее владелицу. Насылавшие слабость и кошмары зеркала. Подсвечники, превращавшие в отраву любую воткнутую в них свечу. Шарфы-душители, снимавшие кожу с рук перчатки, откусывавшие пальцы статуэтки… Спасал опыт работы в Выручайке, без него я бы в первый же час осмотра получил парочку серьёзных травм.

Товар, мягко говоря, специфический, известных цен на него не существует. Сколько выспорил, столько и платишь. Иногда Флетчер заливался горючими слезами, отказываясь уступить от первоначальной суммы, иногда упирался рогом я. Хорошо ещё, что жулик быстро понял, что квалификация у меня приличная, а доверчивости – ноль, поэтому быстро прекратил попытки выдать откровенную туфту за реликвию. Более того, в его взгляде даже какое-то уважение появилось.

Выглядел со стороны процесс примерно так:

— …десять галлеонов исключительно из личной симпатии к вам, мистер Флетчер. Таких вееров на рынке пруд-пруди и стоят они намного дешевле.

— Как вы можете сравнивать эксклюзивное изделие и дешевый ширпотреб! Пятнадцать!

— Эксклюзивное оно из-за герба Блэков, остальной функционал в нём стандартный. Одиннадцать.

— Стандартный? Вряд ли вы найдёте второй веер со встроенным «Секо»! Четырнадцать!

— Двенадцать, скажите спасибо художественному вкусу мастера.

— Именно! Такую красоту ещё найти надо! Тринадцать галлеонов и это моя последняя цена!

Веер с уникальными характеристиками переместился в кучку уже купленного. В клане нет артефакторов, но мама тесно сотрудничает с Гильдией и любит разбирать незнакомые рунные цепочки. Может, распотрошит веер на составляющие, может, оставит себе – женщинам нравятся миленькие вещицы.

— Это что? Хм, — я быстро наложил пару заклинаний, просмотрел результат. Сердце ёкнуло. – Неплохая подделка.

— Подделка? Это оригинал!

— Мистер Флетчер, если бы Блэки владели настоящим медальоном Слизерина, они раструбили бы об этом факте на всю Британию! Не спорю, копия хороша, создатель постарался. Из уважения к его трудам готов предложить тридцать галлеонов.

— Минимум сотня! Взгляните на возраст!

— А что возраст? Искусственно состарили в зелье Кхющма, ничего нового.

— Медальон может открыть только говорящий на парселтанге!

— Хорошо, согласен, — заклинание редкое. Добавлю пять галлеонов.

— Всего пять?!

Медальон, некогда принадлежавший самому одиозному Основателю Хогвартса, ныне превратившийся в крестраж его дальнего потомка, был куплен за пятьдесят два галлеона. Ирония судьбы, да и только.

Заполучив заветную цацку, я немного «поплыл» и потерял интерес к дальнейшему торгу. К тому же, общались мы к тому моменту уже долго, четыре часа, оба успели устать и периодически поглядывали на дверь. Поэтому вскоре я предложил закруглиться и встретиться в другой раз, чтобы закончить, так сказать, со свежими силами. Флетчер с радостью согласился.

Общая сумма покупок составила одну тысячу пятьсот двадцать два галлеона и шесть сиклей. Мы оба, не сговариваясь, решили, что упоминание кнатов применительно к собственности Блэков звучит пошло. В самую дорогую цену встала «Servorum Horae Quartae» стоимостью пять сотен, следом за ней шел комплект из пары ножей явно ритуального назначения, триста пятьдесят золотых. Остальные позиции ушли дешевле. Так как чеки в Лютном не в ходу, оплату я выдал наличкой, порадовавшись, что прихватил денег с запасом. Зачарованный кошелек без проблем изверг из небольшого горла струю драгоценного металла, Флетчер принял золото, показав неплохое владение счетными заклятьями, и мы наконец-то распрощались, договорившись встретиться ровно через неделю.

Осталось доставить покупки домой. Хорошо, что тащить недалеко и о переноске я подумал заранее. Вещи одна за другой переместились заклинанием в мешок из драконьей кожи, без каких-либо чар расширения или стазиса, затем мешок с хеканьем взлетел мне на спину и я, сделав пару шагов от порога, активировал порт-ключ. Поблизости от склада Флетчера посторонних людей, вроде бы, не было, да и вряд ли он захотел бы меня кинуть. Флетчер – вор, мошенник, торговец краденым, но с мокрухой и грабежами дел не имеет. Тем не менее, не стоит искушать его лишний раз, да и в принципе в Лютном надо вести себя осторожнее. Например, не бродя по переулкам с туго набитым мешком за спиной.

Порт-ключ изготовила сама леди. Никто другой бы не смог – у нас над кланом постоянно развернуто блокирующее пространственные перемещения заклинание. В обычное время оно препятствует тем же фейри или всяким лихим людям, которых больше, чем хотелось бы, проникать на наши земли. Поэтому, скажем, для аппарации надо или попросить леди включить тебя в список исключений, или сначала выйти за ограду, туда, где запрет не действует. С прошлого года защиту усилили. Разумеется, пробить или обмануть её по-прежнему можно, только сложнее в несколько раз.

Появился я в пристройке с камином и сразу ощутил чужое внимание. Пришлось подождать. С моей стороны было бы невежливо уйти, не удовлетворив любопытство леди, раз уж она здесь.

Госпожа нашего клана появилась через десять минут, в хорошем настроении.

— Судя по мешку, Райли, освоение профессии скупщика краденого идёт успешно?

— Флетчер утверждал, что Сириус Блэк поручил ему избавиться от ненужного за комиссию, миледи. Так что я всего лишь покупаю антиквариат.

— Ну-ну, — иронично усмехнулась леди Маргарет. – Мы, разумеется, ему верим. Дорого встало?

— Полторы тысячи галлеонов. Завтра воскресенье, я приду, разберу всё и отчитаюсь.

— Если хочешь, можешь переночевать дома, — предложила леди. – Я напишу вашему декану, что срочно вызвала тебя в клан. Спокойно выспишься, а часам к десяти я позову твоих прадедов и посмотрим на покупки.

— Было бы неплохо, — признал я, соображая, что делать.

Демонстрировать медальон родне не хотелось. Они, во-первых, достаточно опытны, чтобы его опознать и почуять внутри крестраж, во-вторых, я затрудняюсь предсказать их действия. Лавгуд хочет защитить дочь. Как поступит наша верхушка – даже гадать не берусь.

Придумать ничего не успел, леди решила за меня.

— Пойдём, — приказала она, направляясь в основной дом. – Положишь мешок в хранилище, там его никто не тронет.

Ладно. Приду пораньше и достану крестраж, пока никого нет. Главное, найти подходящее вместилище среди семейных запасов. И не забыть бы отписаться Артуру, что всё хорошо, я цел и не надо меня искать.

То воскресенье получилось необычным.

После завтрака поговорили с наконец-то «расколовшейся» мамой. У них с Фабером зашло достаточно далеко, чтобы она начала подумывать о знакомстве его с родственниками, в первую очередь со мной. Причины отказать я не нашел. И друзья Кеннера, и мои источники сходились на том, что американец – человек приличный, доверять ему можно. Ну, может, он дедам не понравится… Джарвису не понравится точно, так что надежда остаётся. Вместе с тем у Айлы Стивенс, урожденной Фишер, хватит пороха пойти против мнения родни, свидетельством чему моё рождение.

Перспектива заполучить в отчимы незнакомого мужика не радовала.

Немного позднее подошел к главному дому, вытащил из хранилища лежавший там с вечера мешок с покупками, принялся раскладывать их по кучкам. Хранилище, вообще-то, от посторонних заперто, но вчера леди внесла меня в список дозволенных лиц. Надо полагать, на перспективу и потому, что за последний год я притащил в клан достаточно ценного. Не особо крутого, но полезного. Так что я спокойно достал медальон, спрятал его в экранированной шкатулочке, шкатулочку засунул в карман и ходил с ней следующие пару часов, не испытывая беспокойства.

Немного позднее появились миледи и оба прадеда. Прадед Александр по обыкновению ворчал, что его отвлекают от несомненно важных дел, пока не увидел комплект ножей. Он вцепился в них так, что я думал – сейчас оближет. Нет, ничего, сдержался. Чуть меньший его интерес вызвало бронзовое блюдо со значками неизвестного алфавита, нагревавшее налитую в неё жидкость до состояния кипятка. Узнав, что я заплатил за тарелку три галлеона, старикан хохотал, словно сумасшедший. Жутковатое зрелище. Объяснить предназначение артефакта он отказался, дескать, рано, однако подобрел и даже пробурчал нечто в духе «и от тебя польза может быть».

Потраченные деньги мне возместили и ещё столько же накинули сверху. Подозреваю, вещички стоят больше, но мне жаловаться грех.

Попутно, пока занимались изучением и описью, старшие выслушали доклад о последних событиях в школе. Особых происшествий не было, поэтому я просто рассказал о стычке с Малфоем и свои мысли о возможных последствиях. Меня пожурили, но без огонька, чисто символически. Похоже, они тоже сомневаются, что Драко в ближайшее время способен доставить какие-либо неприятности. А в будущем… До будущего ещё дожить надо. Прадед Питер больше спрашивал, чем, по моему мнению, Малфой занимается в Выручайке. Я честно ответил, что одно дело – вырубить двух слизеринцев, и совсем другое – влезать в интригу знатного аристократа. Второй вариант легко принесет проблем, так что если особой надобности нет, то лучше не вмешиваться. С моими рассуждениями согласились.

Короче говоря, клан я покинул на полтора штукаря богаче и получив благословление верхушки на дальнейшие действия. Прекрасное дополнение к основной задаче. Затевал-то я всё ради знакомства с Флетчером, которому планировал заказать выкрасть крестраж с Гриммо. И тот факт, что медальон получилось купить с первой попытки, я рассматриваю как редкую удачу и свидетельство правильности выбранного курса.

Лорд Ксено, похоже, считал так же.

— Волшебники не хотят принять новые порядки и не могут жить по старым. Вдобавок, они не выбрали общее будущее, каждый видит его по-своему. Столкновение было неизбежно. Судьба поможет тем, кто готов к нему и не боится испытаний, — он вздохнул, откладывая медальон в сторону. – Те, кто противится ей, будут растоптаны. Одно хорошо – Полумне не придётся покидать школу.

— Может, лучше наоборот?

— Не лучше, — печально улыбнулся мужчина. – Мне придётся вмешаться в происходящее. Не стоит ей появляться дома.

То есть он не исключает вариант нападения на поместье.

До конца июня жизнь текла в спокойном плавном темпе. Я ещё дважды навестил Флетчера и приобрел у него кое-что полезное, после чего плавно свернул общение. Больше мне на данный момент от него ничего не нужно, но и терять связь нерационально.

Мы учились, дружили, ходили в Хогсмид и пытались как-то разнообразить досуг. В финальном матче по квиддичу Гриффиндор закономерно разгромил нашу команду, заняв тем самым первое место. На Рейвенкло поражение встретили в целом равнодушно, даже Корнер выражал расстройство в половину обычной громкости. Учитывая качество нынешней команды, результат был предсказуем. Небольшую интригу внесло отстранение Поттера от матча, но вышедшая на замену Джинни Уизли справилась ничуть не хуже.

Отработки со Снейпом Поттер получил, отправив в Больничное крыло Малфоя. Поговаривали, он приложил блондина чем-то опасным, чуть ли не темномагическим. У нас шептались, после освобождения и реабилитации с крестником занимается Сириус Блэк, чья семейка славна боевиками. Насколько я помнил, авторство заклинания принадлежало Снейпу и к Поттеру попало через учебник Принца-полукровки, но даже если память меня подводит – какая, в сущности, разница? Важен результат.

Шестой курс Рейвенкло и ряд сверстников с других факультетов охватила новая мода. Вдобавок к аппарации народ изучал другие пространственные чары. В первую очередь, конечно, «Тропы тумана» и «Зеленую паутину», но и чары расширения помещений тоже пользовались большим успехом. Студенты, по большей части девочки, собирались у нас в гостиной и отрабатывали заклятья, попутно обмениваясь сплетнями. Или правильнее сказать «обменивались сплетнями, чуть-чуть занимаясь магией»? Как бы то ни было, по сравнению с прошлыми годами мы часто видели девушек с других факультетов, особенно со Слизерина.

Неформальный лидер змеиной оппозиции, Дафна Гринграсс, тоже у нас появлялась. Нормальная девушка, правда, несколько зажатая, что вполне объяснимо в её ситуации. Я ей рассказал о Малфое, Гойле и оборотке. Парню, особенно в подростковом возрасте, совершенно точно не стоит превращаться в женщину. У нас психика сама по себе не самая стабильная, потому что гормон в башку бьёт со страшной силой, не стоит её дополнительно раскачивать. Чем для Гойла и Крэбба обернётся в будущем приказ Малфоя, нам неизвестно, но присматривать за ними надо уже сейчас. Гринграсс выслушала мои соображения, поблагодарила и пообещала странности в поведении парочки не игнорировать. То есть она не сказала, что вмешается, случись что, однако с учетом положения дел в её Доме большего требовать бессмысленно.

Поэтому ту первокурсницу, Мари Вейзи, я разыскал сам и уточнил, получила ли она компенсацию за свои волосы. Оказалась, получила. Зачем мне это нужно? Затем, что за свои слова отвечать надо. Сказал, что проверю, значит, проверю. Ну и, опять же, мелкая теперь знает, к кому бежать в критической ситуации. Подозреваю, в следующем году это знание пригодится нам обоим.

Что ещё… Луна вела себя прилично. Она готовилась к СОВ, времени бродить по замку не оставалось. Дополнительным стимулом ей служило моё обещание в случае получения хотя бы одной отрицательной оценки весь следующий год играть ей на скрипке. Скрипку я в руках не держал, слух у девочки абсолютный, так что угроза серьёзная. Опять же, репутацию жестокого Райли Стивенса надо поддерживать.

Вот, собственно, и всё.

А потом погиб Дамблдор.

Чем старше курс, тем позднее он покидает замок. Приезжают в Хогвартс все вместе, первого сентября, а вот отъезд проходит по отдельности. Первыми, в начале июня, уезжают три младшие курса, затем вместе со сдавшими СОВ пятикурсниками возвращаются по домам четвертые курсы (не знаю, почему так) и последними в школе остаёмся мы. Старшие. Выпускники сдают ЖАБА, шестикурсники проводят заключительные консультации с профессорами, показывают им личные проекты – словом, подтягивают «хвосты».

Исключения из общего правила встречаются постоянно. Кто-то лежал в Больничном крыле и не успел выздороветь, у кого-то родители за рубежом в командировке, попросили отложить возвращение любимого чада домой, третьего не устраивают полученные оценки за годовые контрольные работы, он рассчитывает пересдать. Причин масса. Таким образом, на последнем поезде, идущем из Хогсмида в Лондон, едет до трети от общего числа всех учеников школы.

В этом году отъезд старшекурсников назначили на первое июля, то есть на следующий день после моего дня рождения. Виновны в задержке министерские меры безопасности и высокая занятость профессоров. Мы предполагали отметить праздник в кабинете рядом с барсучьей норой, хаффы сами бы всё организовали, им только повод дай, но нападение Пожирателей на школу и смерть директора перечеркнули все планы.

Ждал ли я нападения? Да, конечно. Однако не видел ни малейшей причины вмешиваться. Происходящие в Хогвартсе события четко укладываются в план Дамблдора. Он умирает от проклятия и намерен извлечь из факта смерти максимум выигрыша для своей стороны, для чего разыгрывает прекрасный спектакль. У него всё под контролем – насколько это возможно. Зачем мне вносить помехи в разыгрываемую комбинацию, тем самым подвергая окружающих опасности?

В том, что суетиться не надо, меня окончательно убедил Флитвик. Он зашел в гостиную часов в десять вечера, проверил, все ли на месте, и никто не бродит по коридорам, немного посидел со старшекурсниками. После его ухода народ обуяла внезапная сонливость и вороны принялись расползаться по спальням. Мне тоже захотелось спать, но я хлебнул Бодрящего зелья, постоял под холодным душем и вернулся в гостиную. Проверил, могу ли выйти. Ведущая на территорию факультета дверь была заперта, впервые на моей памяти. Не удивлюсь, если во всех остальных Домах деканы точно так же заблокировали возможность выйти и попасть под шальное проклятье, оберегая учеников.

— Я немного беспокоюсь за Джинни. Она очень активная и хочет помочь Гарри.

Секунду назад я мог бы поклясться, что комната пуста. И вот – Полумна, сидит в кресле у огня, нахохлилась, словно расстроенный воробушек. Очень хорошо, что она тут. Не придется искать, связывать и тащить в безопасность Башни.

— Почему я тебя не заметил?

— Я просто сидела. Человека сложно заметить, если он просто сидит.

Точнее, если он настолько вписался в обстановку, слился с ней, что сознание не воспринимает его в качестве отдельного элемента, считая фоном. Это не магия, это какой-то безумный сплав психологии и дзена. Великое счастье, что владеют им единицы.

— Думаешь, мне стоит присмотреть за гриффами?

— Кошка не даст в обиду котят, — вздохнула Луна. – Только очень уж они шустрые.

Пожав плечами, я опустился на диванчик рядом с ней.

— Ладно. Скажешь, когда понадоблюсь.

В идеале шевелиться мне не придется до самого утра, но на всякий случай я прихватил комплект артефактов, набор зелий и надел мантию специфического кроя. Так что к драке подготовился.

Взять метлу и вылететь в окно, чтобы посмотреть, что происходит в замке, не было возможности. Вернее, почти наверняка меня бы заметили, поймали, дали по шее и вернули в башню. Силы Ордена Феникса сегодня ночью, уверен, не ограничиваются школьным персоналом, наверняка руководство призвало боевиков, желая воспользоваться ситуацией и потрепать противника. Вот они-то меня и поймают. Доказательств присутствия посторонних в Хогвартсе у меня нет, потому что я дурак – не позаботился заранее о наблюдательных артефактах в коридорах. Долго они не проработают, в Хоге следящие системы быстро находят и уничтожают, но хотя бы сегодняшней ночью не пришлось сидеть, нервно обкусывая ногти. Тем не менее, чутьё настаивает не вылезать из гостиной, а я ему верю.

Луна рядышком тихонько заскулила. Повинуясь слабенькому импульсу из подсознания — не пророческого дара, а переразвитому инстинкту, присущему любому магу – я подошел к окну и взглянул вверх, вывалившись наружу едва ли не целиком. Стена мешала, но краешек зависшей над замком гигантской Метки разглядеть вышло. Ну вот и началось…

Вернувшись на диван, я обнял мелкую за худенькие плечи и постарался настроиться на долгое ожидание. По уму, следовало бы пойти спать, всё равно делать что-либо ещё нельзя, только какой уж тут сон. Поэтому мы просто сидели, время от времени перекидываясь короткими фразами, и ждали. Попутно стрескали все имевшиеся у меня в заначке запасы еды, даже спрятанную на черный день банку тушенки приговорили. Удобно, когда карманы в мантии с расширением, туда можно много чего положить и забыть.

Стрелка на часах, должно быть, перевалила за полночь, когда по замку прокатилась волна магии. Мы по-прежнему ничего не слышали – подозреваю, на окна профессора наложили глушащие заклинания, чтобы не будить учеников – хотя периодически видели тусклые вспышки за стеклами и мечущиеся по воздуху фигуры в красных и черных мантиях. Жутко хотелось выйти и посмотреть поближе, но остатки рассудительности не позволяли совершить эту глупость. Бойцы не сдерживаются, в горячке швыряют чары во всех, кто не свой. С обеих сторон прилетит.

— Хранитель замка погиб, — подтвердила Луна. – Его убийцы уходят.

— Нам можно выходить?

— Минут через десять, — с нехарактерной для неё точностью ответила маленькая Видящая. Она тяжело вздохнула и пожаловалась. – Столько узлов, смотреть больно. Сплошная мешанина.

-Ну так не смотри, — предложил я. – Пойдём и увидим собственными глазами.

— Это ещё страшней.

Из дверей выглянул Голдштейн, следом в гостиную потянулись другие рейвы. К седьмому курсу почти все студенты развивают чувствительность в нужной степени и потому невольно проснулись, встревоженные резким изменением магического фона. Смерть великого мага, вдобавок связанного со школьным источником, для нас сравни землетрясению. И не захочешь, а ощутишь.

— Стивенс, — подошел староста. – Ты знаешь, что произошло?

— Пожиратели напали на Хогвартс. Дамблдор мертв, — лаконично ответил я.

Голдштейн, конечно же, не поверил.

— Шутишь? А если серьёзно? – не увидев улыбки на моём лице, он в отрицании помотал головой. – Не, не может быть.

— Выгляни в окно, — посоветовал я. – Метка, кажется, не до конца рассеялась.

Староста быстро подошел к окну и, как я ранее, почти целиком вывалился наружу. Замер на долгую минуту с задранной вверх головой. Обратно он вернулся с белым лицом и совершенно дикими глазами.

— Твою мать!

— Попробуй выйти, — ещё один совет. – Когда я пытался, дверь была заперта.

Парень рванул к выходу. Дверь во владения Дома Рейвенкло открывается сама в ответ на вопрос, изнутри её достаточно просто толкнуть посильнее. У Голдштейна ничего не получилось. Сначала он давил рукой, попробовал толкнуть всем телом, затем взялся за палочку. Ни «Финита», ни «Алохомора» предсказуемо не сработали. Прямой приказ декана обращен к базовым функциям замка, обычными заклинаниями его не отменить.

Погладив Луну по голове, я прошел в нашу спальню. Артур заканчивал одеваться, с недоумением поглядывая на мою нетронутую кровать.

— Я не ложился, — пришлось озвучить очевидно. – Сидел с Луной в гостиной. Пытался её успокоить.

— Что произошло? Меня будто молнией прошило, сна ни в одном глазу.

— Дамблдора убили. Пожиратели пробрались в Хогвартс этой ночью, они дрались с преподавателями и, кажется, Орденом Феникса. Во всяком случае, мантии были красные.

Артур, что характерно, поверил сразу.

— Да ладно!

— Угу. Метлы доставай. Дверь заблокирована, староста её открыть не смог. Придется в окно сигать.

— Чего ты меня не разбудил?!

— Толку-то? Закончилось быстро, не видно ничего. Так, летали какие-то маги, пулялись друг в друга заклинаниями. Я тебе эту пару минут покажу потом, ничего интересного.

Когда мы пришли в гостиную, в ней собрались все студенты, оставшиеся в Башне. Кто-то безуспешно пытался открыть дверь, подавляющее большинство тормошило Голдштейна и Луну, как наиболее осведомленных. Луна в свойственном ей стиле отвечала на вопросы, вынося мозг окружающих. Справа от неё сидела Мораг и морщила лоб, пытаясь расшифровать наполовину видения, наполовину предсказания. Я подошел, поцеловал девушку в щеку и посоветовал:

— Не суетитесь. Мы сейчас найдём кого-нибудь из преподов, желательно Флитвика, и попросим распечатать дверь. Связной пергамент держи под рукой.

— Стоит ли выходить?

— Там уже закончилось всё.

Мораг кивнула. Ни попыток остановить, ни истерики, ничего. Право мужчины первым подставить рожу под чужой кулак в магической Британии не оспаривается.

Пока нас никто не заметил и, как следствие, не остановил, мы быстро подошли к окну. Вообще-то говоря, у меня с собой есть «Голубиное перо», простой левитационный артефакт, замедляющий падение и до некоторой степени позволяющий маневрировать в воздухе. Просто метлы намного удобнее, пусть и заметнее.

— Куда летим-то?

— В Больничное крыло, — предложил я. – Там точно есть кто-нибудь информированный. Ну и Помфри поможем заодно.

В лазарет мы не попали, нас тормознули на подлете. Стоило нам оказаться внутри коридора (попав туда через окно, разумеется), как мы напоролись на раздраженную мадам Хуч, агрессивно помахивавшую палочкой.

— Стивенс, Шелби! Передвигаться на метлах внутри здания запрещено! И что-то я вас на своих уроках не видела!

Да я вообще удивлен, что вы наши фамилии помните.

— В школе и боевыми заклинаниями пользоваться запрещено, а толку-то, — логично возразил я. – Мы ищем профессора Флитвика, вы его не видели?

— Он в лазарете, — женщина заколебалась. – Но туда сейчас нельзя.

— Раненые орденцы? – недостаточно тихо пробормотал Артур.

— Скорее всего. Профессор, не могли бы вы сообщить мадам Помфри о нашем присутствии? Мы занимаемся в целительском кружке и могли бы помочь.

— Сильно сомневаюсь. Хмм… Ждите здесь, — наконец, определилась она. – Профессор Флитвик ранен не сильно, возможно, он сможет выйти. Не вздумайте шляться по замку!

— Конечно, профессор.

Появившийся минуту спустя декан красовался перебинтованной головой, на его лице застыло мрачное выражение. Подойдя к нам, он оглядел прислоненные к стенке метлы, кивнул своим мыслям и спросил:

— Мистер Стивенс, мистер Шелби. Что вам уже известно?

— Мы видели Метку над замком и Пожирателей, сэр. Директор действительно мертв?

— Да, это так, мистер Стивенс. Его убил профессор Снейп, оказавшийся шпионом Неназываемого.

— Офигеть! – тихо пробормотал Артур.

— А как Пожиратели оказались в Хогвартсе, сэр? Их провел Снейп?

Перед ответом Флитвик немного поколебался. Причем упоминание фамилии без приставки «профессор» или «мастер» — грубое нарушение этикета, но декан меня не поправил.

— Нет, их провел Драко Малфой. Мы сейчас пытаемся понять, как. Известно лишь, что вышли они в Выручай-комнате.

— Вот что он там делал!

— Мистер Шелби? Вы что-то знаете?

— Мы однажды столкнулись с Малфоем и Гойлом возле Выручайки, сэр. Но мы не стали уточнять, чем Малфой занят внутри.

— Жаль. Впрочем, не расстраивайтесь – так или иначе, Пожиратели всё равно нашли бы способ проникнуть в школу, раз уж им помогал один из преподавателей, — утешил нас декан.

Не сомневаюсь. Директор обязательно подкинул бы им способ оказаться в нужном месте в нужное время.

— Профессор, не могли бы вы открыть двери в Башне? — попросил я. – Всё равно ведь Пожиратели ушли, а народ волнуется.

Флитвик оглянулся назад и пожал плечами.

— Пожалуй, уже можно. Идемте, господа.

По пути мы частично сумели раскрутить его на подробности ночного боя. Оказалось, нашего декана в первые же минуты коварно вырубил Снейп, поэтому основное действие он пропустил и сам расспрашивал участников. С обеих сторон их было не особо много – примерно по двадцать человек с каждой, причем гриффиндорцы из младшего состава находились в Больничном крыле, помогали с ранеными. Исключением стал Поттер, как и в фильмах, наблюдавший убийство Дамблдора из первых рядов. Со стороны Ордена других потерь нет, точнее говоря, нет трупов, у Пожирателей точно погиб один и парочка свалилась с высоты, сбитая заклятьями, неизвестно, выживут ли они.

Хитрость полугоблина стала понятна, когда мы подошли к владениям Дома. Он не просто так откровенничал. Флитвик открыл дверь, сделал коротенькое объявление, вызвал домовиков, приказав накрыть завтрак, после чего технично смотался в неизвестном направлении. Отдуваться за него пришлось нам. Дабы не быть погребенным под шквалом вопросов, мне пришлось залезать на возвышение, аки Ленину на броневик, накладывать на себя Сонорус и озвучивать полученную информацию.

Естественно, того, что мы знали, рейвам было недостаточно. Корнер и Падма немедленно убежали к друзьям с Гриффиндора, надеясь поговорить с непосредственными свидетелями событий, остальные принялись громко рассуждать, выдвигая самые дикие версии. Посмотрев на натуральное сборище галдящих ворон, я волевым решением отправил Луну спать – она и так носом клевала. Мы с Мораг, Артуром, Мэнди и Сью Ли разместились на диванчиках за отдельным столиком, отгородились чарами и принялись обсуждать, чего ждать от жизни. Что характерно, Лайза Турпин, прежде не отрывавшаяся от компании, помогала Голдштейшу наводить порядок вместо убежавшей Патил. Похоже, наша «синий чулок» не отказалась от мысли очаровать старосту мальчиков.

— Не могу поверить, — призналась Мораг. – Дамблдор был константой. Представить мир без него не получается.

— Непонятно, что дальше будет, — согласилась Мэнди. – Министерство не выстоит. Неназываемый на посту Министра?

— Скорее, поставит свою марионетку. В связи с чем вопрос – стоит ли простецовым детям в следующем году приезжать в Хогвартс. У нас ведь позволено брать временный отпуск по уважительным причинам?

После моих слов взгляды скрестились на тихонько сидевшей Сью.

— Хогвартс всегда был автономен, — заметила Мораг.

— Фадж назначил Амбридж. Как бы Неназываемый не назначил Лестрейндж. Мне кажется, проще пропустить год, чем рисковать знакомством с азкабанскими сидельцами. В общем, обдумайте этот момент, — я закончил писать в парном пергаменте сообщение для прадеда Питера и отложил свиток в сторонку. – Пока не заняты, давайте обсудим другой вопрос. Считаете, Дамблдор окончательно мертв?

— Ты думаешь иначе? – оживился Артур. – Его тела мы не видели. Хотя даже если оно настоящее, способов задержаться после смерти у великого мага много.

— Вот и я о том. Время подготовиться у него было. Сами видели – он с начала учебного года ходил с почерневшей рукой, не особо её скрывая. Точнее, совсем не скрывая. Надо бы осмотреть место, где произошло убийство, и попробовать считать остаточные эманации. И выяснить, что именно использовал Снейп. Нам нужен Поттер.

— Так нас к нему и подпустят.

— Ну, можно действовать через Падму. Или я попробую поговорить с Джинни Уизли, она неплохо ко мне относится.

Дамблдора похоронили через три дня. Причем местом его последнего упокоения избрали Хогвартс, что вообще-то не принято – директоров обычно хоронят в родовых усыпальницах или там, где они указывают в завещании. Однако Министерство попробовало использовать смерть знаковой фигуры для объединения против общего врага и, надо признать, достигло определенного успеха.

Родители забрали многих детей до похорон, но десятикратно больше людей сочли своим долгом присутствовать на церемонии. Не только людей – свои делегации прислали кентавры и озерный народ. Вроде бы я даже великана видел. Директор неплохо ладил с нелюдью, они уважали его. Появились журналисты, мало-мальски влиятельные фигуры, представители Мунго, гоблинов, Гильдий. Даже Амбридж пришла, хотя едва ли нахождение в Хогвартсе доставляет ей удовольствие. Всё ещё надеется на карьеру? Мероприятие-то из разряда обязательных к посещению.

Лично меня смерть Дамблдора поразила намного меньше, чем окружающих. Я её ждал с того момента, как увидел почерневшую руку на пиру в Большом зале. Можно ли было спасти старика? Да, но тогда пришлось бы полностью раскрыться, сообщив о памяти из прошлой жизни. Кроме того, далеко не всё из того, что делать можно, делать нужно. Альбус Дамблдор, при всём к нему уважении, оставался в ряде моментов идеалистом, общество было не готово к его идеям. Однажды он уже пытался и получил раскол, Первая Война с Неназываемым случилась во многом по его вине. Нужно нам продолжение? Сомневаюсь. Останься Дамблдор жив, и гражданская война затянулась бы на долгие годы, если не на десятилетия. Сейчас… События, с некоторыми вариациями, продолжают следовать в русле канона. Пожиратели захватят власть, начнут наводить свои порядки, и маги мгновенно вспомнят, за что так не любят аристократов. На консолидацию сил уйдёт время, но в конце концов режим Риддла обречен.

Стоя в толпе, наблюдая за плачущими людьми, слушая прочувствованную речь министерского чиновника, я постоянно поглядывал на Флитвика. Мне никак не удавалось понять, насколько он посвящён в план Дамблдора. Искренне ли считает Снейпа предателем? С нападением на Хогвартс и сражении при нём много странностей, причем чем дальше, тем больше. Начать, наверное, следует с задействованных сил. Боевая элита не участвовала. В ночной схватке не засветились Лестрейнджи, Долохов, Гойл, старший Нотт, Сириус Блэк, Гестия Джонс и другие известные командиры боевых отрядов, зато хватало всякой шелупони вроде Гиббона, умудрившегося попасть под заклинание кого-то из своих подельников, и Фенрира Сивого. Со стороны Ордена – тоже не бог весть какие бойцы за возможным исключением Люпина. Среди педагогов сильными боевиками являются Снейп и Флитвик, причем подозреваю, что нападавших Флитвик мог бы вынести в одиночку. По официальной версии, Снейп вырубил декана со спины. А если не вырубил? Если тот просто ждал в резерве на случай появления кого-то из командного состава Пожирателей? Беллатрикс, не исключено, присматривает за племянником, родная кровиночка всё ж. Могла припереться.

Кроме того – вот не верю я в полное одиночество Снейпа. Он обязан как-то координировать свои действия с действиями Ордена, следовательно, должны быть посвященные в план. Кроме того, кто-то должен присматривать за школой, защищая её от новой власти, и тут Флитвик подходит идеально. Назначат Снейпа директором, не назначат – Флитвик при любом раскладе в первое время место сохранит. Он уважаем, он подчеркнуто нейтрален, за ним стоят влиятельные силы, причем не только внутри Британии. Зачем портить с ними отношения, увольняя их ставленника?

В общем, вполне возможно, что наш декан знает куда больше, чем показывает.

Насчет остальных деканов не уверен. Почти наверняка Макгонагалл не в курсе. Она прекрасный исполнитель, но совершенно не умеет хитрить и по её лицу можно читать, как по открытой книге. Помона Спраут тоже заходила вечером в гостиную своего факультета, однако Фрай сказал, она часто так делает. Может, да, может, нет. Слагхорн, вполне возможно, в курсе. Он ритуалист и специалист по закрытым областям магии, если Дамблдор рассчитывал в том или ином виде продолжить жить, именно к Слагхорну должен был обратиться директор. Или наоборот, в зависимости от личных отношений.

Церемония продолжалась. Помимо учеников, персонала и чиновников, пришло много других людей, самых разных. Почти весь Хогсмид собрался. В толпе постоянно мелькали алые мантии авроров, поговаривали об опасности терактов. Слизеринцы стояли отдельно и было их не особо много. Джим Фриз и Йола Мерфи уже сказали, что получили письма от родных – в следующем году в Хогвартс они не приедут.

После того, как отвечавший за похороны министерский служащий наконец-то заткнулся, утиравшая слезы Макгонагалл взмахнула палочкой. Ослепительное пламя охватило тело мертвого директора и стол, на котором оно лежало, чтобы разрастись, превратиться в стены и потолок, обрести плотность и стать камнем. Спустя минуту перед толпой стояла ослепительно-белая гробница. Высшая магия, трансфигурация стихии.

Вот, собственно, и всё.

Шестой курс закончился.

Самое сложное впереди.