Нейтралы

Пятый курс Первая часть

Каникулы, каникулы… Никогда прежде я не вкалывал так, как на летних каникулах после четвертого курса.

То, что меня сразу после прибытия в клан призовут к руководству, было ожидаемо. Учебный год закончился оглушительным скандалом и все хотели знать, что же реально произошло в Хогвартсе. Глава и её помощники нуждались в информации, которую я мог предоставить. Хотя, должен отметить, ключевое событие – последний этап Турнира и смерть Седрика – они видели своими глазами, поэтому недолго меня тормошили. Расспросили, что там Дамблдор на прощальном пиру выдал, действительно ли директор заявил о возвращении Неназываемого и не слухи ли это и всё, отпустили домой.

Думаю, в ситуации они разбираются лучше меня. У них-то сведений больше.

Следующий день меня не трогали, дали выспаться и отдохнуть. А потом взяли в оборот. Клановые мастера понимали, что, получив доступ в картинную галерею Хогвартса с портретами покойных преподавателей, я открыл золотую жилу, и намеревались эксплуатировать нежданный источник знаний по полной. К слову, в школе галерея – не единственное место, где можно получить консультацию в той или иной форме. Есть призраки, есть те же портреты, в галерею не попавшие, иногда появляются комнаты наподобие Выручайки, только с меньшим функционалом, чьё расположение скрывается и служит предметом торга среди посвященных. Библиотека иногда самостоятельно подкидывает ученикам литературу, официально не существующую.

Наших, в силу клановой специализации, интересовали некоторые специфические области того, что сейчас называется трансфигурацией. Переход энергии в материю и обратно применительно к человеческому организму. Большинству из нас хочется жить долго, некоторые считают себя готовыми к становлению высшими, хотя более старшие родственники смотрят на них, как на несмышленышей. У нас в клане нет тех, кто достиг двухсотлетнего возраста, когда жизнь тупо начинает надоедать и мысль о смерти кажется чем-то заманчивым. Пока – нет. К тому моменту, как появятся, методика продления жизни должна быть отработана. Вот меня и натаскивали на то, чтобы задавал правильные вопросы и приносил в клювике ответы. От которых, честно говоря, вопросов становилось только больше.

Короче говоря, первая неделя ушла на передачу полученных знаний. То есть я и раньше письма домой отсылал со сведениями, но в них писал далеко не всё из соображений безопасности. Сову, всё-таки, перехватить можно. Попутно родственники примерными контурами обрисовали то, что конкретно мне предстоит изучить этим летом, чтобы с новыми силами приставать к портретам. Рифма, блин.

Когда неделя прошла, и из меня выдоили всё, что могли, отдых закончился. Нет, серьёзно – дед Джарвис так и заявил. Приперся в семь утра, устроил раннюю побудку и обрадовал известием, что нам предстоит много работы. Дескать, ему не нравится отставание от внутриклановой программы обучения, а что там в Хогвартском табеле написано, значения не имеет. Надо своих догонять.

Теперь смотрим. Утром, до завтрака, занятия с дедом. После завтрака надо идти к прадеду Питеру, тот в привычном стиле выдавал задания и опрашивал пройденный материал по окклюменции и чарам. Затем обед, небольшой отдых и час с мамой, тоже чары. Ближе к вечеру меня терзали три жестокие женщины, поочередно – бабушка Джулия с зельеварением, невестка Илона с рунами и госпожа Мелисса, не знаю, как правильно назвать нашу степень родства. Короче говоря, она помогала с медициной. Совсем вечером, когда с работы возвращался Кеннер, они с дедом на пару гоняли меня ещё часик-другой. Они не особо усердствовали и вечерние занятия скорее рассматривали в качестве своеобразных семейных посиделок, потому что женщины тоже приходили и о чем-то своём шушукались, но мне хватало.

В таких условиях времени и сил на общение со сверстниками банально не оставалось. Не то, чтобы очень хотелось, но сам факт!

По понятным причинам мой день рождения в этом году не отмечали. Седрик Диггори погиб за неделю до него, двадцать четвертого июня, настроения праздновать не было совершенно. Народ всё прекрасно понял и моё решение поддержал. На присланные подарки я ответил благодарностями, попутно слегка пожаловавшись на жестокосердие родственников. Из ответов стало ясно – достаётся всем. Даже Луна отписалась, что отец учит её чему-то своему, родовому, и что устаёт она страшно. Учитывая, что прежде девочка не жаловалась никогда, нагрузки должны быть очень серьёзными.

Кеннер рассказывал, в Министерстве творится всякая дичь.

— Турнир закончился скандалом, европейцы воспользовались поводом и выражают недовольство. В последние лет пять Британия набрала веса в международной политике и это многим не нравится, — пояснял дядюшка. – Неудачу свалили, само собой, на покойного Крауча. Теперь его людей убирают. На место уволенных приходит народ, может, и умный, только работы не знающий, отсюда постоянный поток мелких косяков, с которыми приходится разбираться. Мне-то хорошо, меня повысили, но в целом эти перестановки нам ещё долго будут аукаться.

— Повысили? Ты же сам в Министерстве недавно работаешь?

— Два с половиной года, скоро три, — похвастался Кеннер. – По нынешним меркам, ветеран. Я же говорю – людей Крауча убрали. Кого-то с концами, кого-то перевели на должности в других департаментах. Ну и сторонников Дамблдора тоже чистят.

— Его заявлению про Неназываемого не верят?

— Ты знаешь… Не хотят верить.

Накат на директора в прессе шел мощнейший. Сильнее всего, разумеется, старался «Ежедневный пророк», другие про-министерские издания пользовались меньшей популярностью и потому особого толка от них не было. В противовес им, принадлежащие Гильдиям журналы Дамблдора поддерживали, пусть и с оговорками – у Гильдий к нему тоже имелись претензии. Самая популярная газета магического мира, «Новости», публиковала статьи разного, иногда диаметрально противоположного содержания; всякие нишевые издания придерживались мнения, спущенного сверху, от владельца.

Надо сказать, тему не проигнорировал никто. Всё-таки авторитет у Дамблдора огромный, к тому же великий волшебник с точки зрения чистокровных – фигура сакральная. Это не президент, переизбираемый раз в четыре года, к великим относятся примерно как к монархам в Средневековье. То есть сколько бы Министерство ни утверждало, что причин для паники нет, многие считают возрождение Неназываемого свершившимся фактом и действуют, исходя из него. Потому, что в дело вступает вера.

— А сам что думаешь?

Кеннер пожал плечами.

— Ну, что-то Поттер точно видел. Но вот что?

Понимаю. Даже я, школьник, смогу создать иллюзию, которую с первого взгляда не раскусишь. Конечно, подготовка потребуется, и всё же. А если тем же займутся опытные взрослые маги, разбирающиеся в трансфигурации, химерологии, големостроении, менталистике, чарах и сотне иных наук? Вот то-то же. Поэтому к Поттеру, что бы там в газетах про него ни писали, у населения особых претензий не было. Лжецом его не считали. Говорили, что мальчишка искренне заблуждается.

— То есть в то, что он сошел с ума, ты не веришь?

— Тут, скорее, тебя надо спрашивать, ты же с ним учишься. Похож Поттер на психа?

— Нет. Парень, конечно, перед отъездом был не в себе, но рассуждал здраво.

— Ты с ним разговаривал?

— Не я, — пришлось уточнить. – Парвати Патил. Она рассказала Падме, а с Падме мы переписываемся.

— Твоя девушка? – заулыбался Кеннер.

Это, кажется, какой-то рефлекс. Каждый взрослый стремиться узнать у подростка, есть ли у него/неё девушка/парень, чтобы в ответ на смущенное отнекивание с удовольствием позубоскалить. Сам таким был, со мной фокус не пройдёт.

— Пока – нет. Я рассматриваю её в качестве кандидатки в мой гарем, но окончательно не определился.

Главное, рожу держать серьёзной.

— Какой гарем? – улыбка дядюшки потускнела.

— Обычный. По моим прикидкам, семья, в которой на одного мужчину приходится две-три женщины, является более устойчивой и имеет больше шансов воспитать многочисленное потомство. То есть мужчина работает, одна жена служит дополнительным добытчиком, вторая занимается детьми и ведет хозяйство. В случае, если кто-то погибнет, его роли с легкостью примут на себя оставшиеся.

— А…ага. А с девушками ты эту концепцию обсуждал?

— Она ещё не сформулирована окончательно. Хочу посоветоваться с мамой, с Илоной. Как думаешь, что они скажут?

— Скажут они много чего…. Так, стоп. Ты издеваешься?

— Конечно. Разве не очевидно?

Кеннер медленно вдохнул и выдохнул.

— Ладно, один-ноль. Но если она – не твоя девушка, то по какому поводу сов гоняешь?

— Да мы, в общем-то, всем курсом друг с другом списываемся. Особенно сейчас. Сам видишь, что происходит.

— Понятно. И что они думают?

— Ты неверно ставишь вопрос, — не удержавшись, я покачал пальцем из стороны в сторону. – Правильнее спросить, что думают их родственники, а в случае Артура, Фрая, Мораг и Мэнди – что думают в их кланах. И ещё есть Луна.

— Не надо про Лавгуд! – Кеннер дернулся, словно от внезапного озноба. – Давай про остальных.

— Да не знают они. Дамблдора уважают, к тому же, он реально ставит на кон свою репутацию. Сильный ход, его оценили. С другой стороны, никаких признаков, что Неназываемый жив, нет, аристократы ведут себя тихо, Министерство вовсю трубит о потекшей крыше старика. Никто ничего не понимает, поэтому все нервничают и думают о переезде в другие страны.

— Число заявок на международные порт-ключи осталось примерно прежним.

— Потому что надеются, что всё обойдётся.

В настроениях царил раздрай. Волшебникам очень хотелось верить, что директор ошибся, но опыт прошлой войны мешал самоуспокоению. Напряжение росло, общество бурлило.

Мне, впрочем, было не до отслеживания политических новостей, все мои силы уходили на зубрежку. Совершенно серьёзно говорю. По сравнению с прошлым летом этим преподаватели сделали упор на теорию, практикой со мной занимался только дед. Конечно, освоив одну тему, та же госпожа Мелисса устраивала своеобразный зачет либо на соклановцах, либо требуя показать изученное на трансфигурированном трупе, но в общем львиная доля нагрузки приходилась на мозги.

Все, названные выше, занимались со мной на постоянной основе. Остальные родственники приходили периодически и бессистемно. Сегодня один что-то рассказывает, завтра другой, причем темы на первый взгляд не связаны между собой. Затем приходит третий и мимоходом объясняет нечто, позволяющее объединить цикл лекций в общую картину. Причем, кажется, единой программы у них нет, прадед Питер по итогам общения со мной решает, с кем мне заниматься завтра-послезавтра. Я уже говорил, что в клане он пользуется огромным уважением?

В диком темпе прошел июль. Свободного времени суммарно оставалась пара часов в сутки, остальное занимали тренировки и занятия. Клановая верхушка оценила полученный доступ к знаниям и собиралась выжать из него максимум возможного, на фоне потенциальной выгоды неудобства одного, не самого важного родовича, значения не имели. В Хогвартсе мы могли бесплатно получить то, за что в других местах пришлось бы унижаться и платить даже не деньгами, а кровью. Конечно, по-настоящему ценные сведения прямо сейчас я сообщить не мог, знаний не хватало. Однако если рассматривать перспективу…

Тем более что для меня в происходящем виделась прямая выгода. С остальными сверстниками так не занимались, их в лучшем случае близкие родственники натаскивали в куда более щадящем темпе. Отсюда и разница в возможностях, и отношение в клане другое.

Продолжалась вся эта бешеная гонка до первых чисел августа, когда я свалился в обморок. Очнулся дома, на диванчике, под звуки скандала.

— Я же говорила! – из гостиной доносился голос госпожи Мелиссы. – Снизьте нагрузку, она слишком велика!

— Парень, вроде, нормально держался, — пробурчал дед.

— Он подросток! Каким бы талантливым он ни был, его организм меняется, растет, испытывает серьёзный стресс! Даже без нашей помощи!

— Слушай, хватит зудеть! Понял я всё! Что сейчас делать-то будем?

— Сейчас? – целительница помолчала несколько секунд, затем уверенным тоном скомандовала. – Сейчас мы идем к дяде Питеру и объясняем, что Райли нужен перерыв. Иначе простым истощением не отделаемся.

— Откуда истощение? Он чаровал не особо много, я следил.

— Не магическое, обычное!

Голоса удалились, хлопнула входная дверь. Из кухни, где взрослые ругались между собой, в гостиную прошла мать. Глаза у неё были покрасневшие. Она присела рядом со мной, взяла за руку и вздохнула.

— Ох, Райли.

Я ждал продолжения, но она молчала. Пришлось говорить самому.

— Ничего страшного. У меня период такой.

— Не успокаивай! Мы загоняли тебя, — она недовольно поджала губы. – Ты, конечно, тоже виноват: хватаешь всё, что дают. Так тоже нельзя. Но мы-то должны понимать, что тебе надо отдыхать, а не зубрить без перерывов! Всё, хватит. С завтрашнего дня больше никакой магии! Ты отдыхаешь.

Мысленно примерив ситуацию, я возразил:

— Да я со скуки сдохну!

В самом деле, чем мне ещё заниматься в клане, как не учебой? Друзей среди сверстников у меня здесь нет, старшие заняты своими делами, лежать перед телевизором или сидеть за компом не получится в связи с отсутствием таковых. Разве что вместе с охотниками за ограду сходить, но у меня ж отдых.

— С друзьями встреться. Не маленький, придумай что-нибудь!

Очень удобная позиция: когда нужно – маленький, когда не нужно – не маленький. Насколько я понимаю, общая для всех мам. Но, вообще-то говоря, мысль интересная. Надо попробовать встретиться с Артуром или остальными с нашего курса, если получится.

В полном соответствии с обещанием мамы, меня на целую неделю оставили в покое. То есть вообще никак не трогали, даже дед утром не приходил. Меня внезапный отпуск настолько смутил, что на третий день безделья я взял и не вышел на зарядку. Ждал санкций – не услышал ни слова упрека. На следующий день зарядку все-таки сделал, потому что не совсем дурак и понимаю, что это мне нужно, а не другим.

Так вот, первые два дня прошли под знаком бога Гипноса. То есть я спал, вставал, что-то ел, занимался иными малозначимыми делами и снова отсыпался. Хотел было книжек почитать и внезапно обнаружил, что в свободном доступе осталась одна художественная литература. Остальное мама прикрыла заклятьем. Подозреваю, что мог бы его снять, но возиться было лень и я ушел досыпать.

Потом мне стало скучно, и я решил навестить Лондон. В самом деле, живу в магическом мире, а ни Косого толком не знаю, ни в Лютном ни разу не был. Непорядок. Правда, хватило ума догадаться, что в столь специфическое место идти одному и без проводника не стоит. Слава Лютного значительно преувеличена, никто там детишек на улице в открытую не хватает… по крайней мере, не часто. И всё же ограбить, избить могут.

Проводник у меня был. Естественно, с Гриффиндора.

— Томас, признайся: в свободное от учебы время ты барыжишь наркотой, сочиняешь рэпчик и носишь золотую цепь на шее?

— Слушай, не стебись, — ухмыльнулся мулат. – К тому же мы не в Штатах, у нас в Британии рэп не особо популярен.

— Меня просто удивляет, как ты, узнав о магическом мире меньше пяти лет назад, уже залез туда, куда не всякие нормальные волшебники добровольно суются. Нет ли в теории о передающихся с цветом кожи криминальных наклонностях рационального зерна? – подколол я. — А если серьёзно – как ты в Лютный попал?

— Да вообще без проблем. Ты же знаешь, я рисую неплохо, ну и подарил паре девчонок их портреты, — пожал плечами Дин. – Они посмотрели, им понравилось, спросили только, почему нормальные, то есть движущиеся не делаю. Я объяснил, что не умею, да и красок магических нет. Они пошушукались и дали наводку на книжку в библиотеке о магических портретах, потом подошла Келла и сказала, где можно краски купить. Купил, на рынке покрутился, с людьми познакомился. В следующем году на каникулах заплатил за место и поставил мольберт, стал на рынке рисовать. Не особо много выходит, но хоть какая-то прибавка.

— Думаешь художником стать?

— Не, бесперспективно. Чтобы полноценный портрет сделать, как у нас в школе, офигеть как много знать надо. В ученики меня не возьмут, а сам не успею научиться — мне деньги сразу после Хогвартса нужны. Пойду в обливиаторы, потом, когда подучусь, в конфликтологи.

— Как у тебя с окклюменцией?

— Вроде нормально. Народ на рынке или в общине кое-что показывает, ну не за спасибо, понятное дело.

В ямайской магической общине Дина Томаса приняли не с распростертыми объятиями, но всё же кое-какую помощь оказали. Сыграли свою роль цвет кожи и учеба в Хогвартсе, к тому же Келла замолвила за однокурсника словечко. В результате у парня появилась подработка и, что куда важнее, возможность обратиться за советом. Из минусов – напряженные отношения с кое-какими слоями общества волшебников. Впрочем, учитывая общую английскую нетерпимость к цветным, сложности у него возникли бы в любом случае.

Днем Лютный переулок показался далеко не таким страшным, как его описывали. И, кстати, переулок он только по названию, фактически речь идет о своеобразной резервации недовольных властями разумных, со своей инфраструктурой и самоуправлением. Авроры здесь появляются редко и группами. От основной улицы, узкой и извилистой, отходят боковые улочки, в которых знающий человек найдёт магазины с любым нужным ему товаром. Проходы выводят как в официальные, «приличные» районы магического мира, так и в маггловский Лондон, благодаря чему контрабанда идёт чуть ли не нескончаемым потоком. На каждом переходе сидит своя банда, взимающая дань с путешественников и обеспечивающая безопасность.

Лютный поделен на районы, каждый из которых контролируется той или иной группировкой. Есть цивилизованные места, где поддерживается жесткий порядок, в дальних концах находятся настоящие трущобы, там царит право сильного. Задворки поселения плавно перетекают в магический лес, на окраинах города живут фейри, оборотни, лесные и прочая нелюдь. Разумная нежить тоже попадается, но редко – таких соседей не привечают.

Крупнейшим и наиболее известным районом Лютного является рынок. Проход сюда безопасен, поэтому на рынке с утра до ночи каждый день недели толпятся покупатели. Очень много народа, я столько только на ярмарке видел, причем самого разного достатка и происхождения. В Лютный за покупками приезжают со всех островов, зачастую появляются маги, разыскиваемые Министерством.

— Настоящую темноту искать надо, кому попало её не покажут, — объяснял Томас местные реалии. – Связи иметь надо, репутацию. Спецов по черной магии очень и очень мало, они шифруются хорошо и за свои услуги берут большие деньги.

— То есть в основном торгуют запрещенкой?

— Ага. Министерство запретов наиздавало, а спрос-то на услуги никуда не делся. Вон, направо взгляни, — указал он на низкое здание, над единственной дверью которого приветливо покачивался желтенький фонарь. – Лечебница Дьюков. В Мунго, чтобы костную сыпь снять, придется заплатить три сотни галеонов, а Дьюки нужный ритуал всего за два десятка проведут. И так во всём.

— Что насчет цен? Одинаковые товары здесь и в Косом по-разному стоят?

— Того, чем здесь предпочитают торговать, в Косом нет. Но если, скажем, брать палочку у Киддела или у местных, то примерно в одну цену выйдет. Официальные мастера имеют скидки на покупку ингредиентов, или Министерство им доплачивает за регистрацию и всё такое. С другой стороны, на рынке можно купить палочку любого качества, от говна полного за пару сиклей до эксклюзива на заказ. У официалов – только выше среднего уровня и с обязательной подачей сведений о покупке.

Для начала мы прошлись по рынку. Дин перед местными примелькался, в его присутствии они говорили свободно и отвечали на вопросы. Правда, ничего особенного я не спрашивал. Какие-то вещи продавцы могли показать сходу, по поводу других предлагали зайти позднее или навестить тот или иной магазинчик. Совету мы последовали, магазины меня тоже интересовали. По сравнению с уличной торговлей то, что продавали в закрытых помещениях, котировалось выше в смысле качества, редкости, сложности работы, но попасть в лавки можно было далеко не всегда. Наоборот – многие двери открывались только для своих. А чтобы стать своим, требовался не один год общения.

— Меня, само собой, тоже не везде пускают, — поделился Томас случаем из личной практики. – Понадобился мне тут ключ для прорицания. Ну, спросил у соседей, где можно купить. И что думаешь? Принести – принесли, а кто мастер не говорят. Потому что рано.

Ключ для прорицания? Что-то вертелось в голове. Стимулирующее почесывание помогло, и я вспомнил.

— Могильный ключ?

Дин кивнул, смущенно отведя глаза в сторону. О, да! Начала некромантии для гриффиндорца – смертный грех!

— Вуду? У ямайцев учишься?

— Ну, так, не то чтобы учусь, — ещё сильнее смутился парень. – Просто какие-то вещи полезные показывают, я иногда повторяю.

— Дин, ты совершаешь ошибку, — сделал я серьёзное лицо. – Падение на Темную Сторону начинается с мелочей. Не успеешь оглянуться, как обзаведешься протезами, глухим шлемом и дышать будешь вот так: пщщ, пщщ!

— Да ну тебя!

Не помню, упоминал или нет, но выпускники Рейвенкло держат неофициальную пальму первенства среди пойманных на запрещенке магов в процентном соотношении. В смысле количества чаще всего ловят барсуков – они постоянно попадаются на всяких мелочах, платят штрафы в тридцать-сто галлеонов и отпускаются с миром, продолжать свою деятельность. Рекорд по качеству принадлежит Слизерину. Их ловят и сажают редко, зато если уж дело дошло до суда, то можно быть уверенным, что авроры накопали конкретную бомбу.

У нас любого можно хватать и опрашивать на предмет нарушения введенных Министерством законов. Но мы не черные, мы обычные энтузиасты науки, занимающиеся любимым делом и склонные игнорировать бюрократию.

Из тех лавок, куда нам удалось попасть, больше всего мне понравилась книжная. Пока Дин о чём-то трепался с продавцом, я порылся в развалах и нашел кое-что полезное. Вывод: по сравнению с клановой библиотекой интересного здесь мало, нужно буквально выискивать драгоценные жемчужины, а вот для какого-нибудь магглорожденного ассортимент лавки представляет серьёзную ценность. Правда, из простецовых детей сюда далеко не каждый придет – об этом месте ещё узнать надо, да и пустят ли хозяева?

Ещё в бордель зашли. Точнее, не зашли, а рядом постояли. Ещё точнее, проходили мимо, когда Томас заметил женщину, намывавшую крыльцо с помощью специального артефакта. Такие своеобразные сборники бытовых чар изготавливают для сквибов, их в любой лавке можно купить за пару галеонов.

— Привет, Мари! – немедленно подкатил к даме мулат. Женщина, кстати, выглядела весьма симпатично. – А чего это ты сама моешь?

— Привет, красавчик! – немедленно отвлеклась та от своего занятия. – Домовик у нас помер. В общем-то, давно к тому шло, он старенький был, но до последнего трудился. Скрипел постоянно это своё «Динни хороший домовик». Мадам ему голову отрезала, как он просил, и к стенке прибила. Зайдёте, посмотрите? – она мило улыбнулась, стрельнув глазками.

— Эээ, не сейчас, — пошел в отказ Дин. – Может, в другой раз. Так, значит, вы теперь сами уборкой занимаетесь?

— Будем сами, пока нового не купим. Это ж не так просто, дорогой. Наше заведение предлагает особые услуги, поэтому нам требуется особый работник, — она с намеком посмотрела мне в глаза. – И мы всегда рады новым гостям.

— Я обязательно учту, — пообещал я. В самом деле, почему бы и нет? Пятнадцать лет уже, организм просит женской ласки.

Немного спустя расспросил Томаса, как в местном обществе обстоят дела с продажной любовью и её последствиями. Оказалось, хорошо обстоят. Болячки лечат практически любые, за исключением связанных с проклятьями и последствиями изнасилований. Ведьма, особенно молоденькая, на эмоциях может так проклясть, что мало не покажется. Если же говорить о борделях, то работают в них в основном сквибки, которым просто некуда больше идти.

— Силы нет, образования нет, о жизни среди простецов ничего не знают, — объяснял Дин. – Куда им ещё податься? Слабеньких ведьм в ту же категорию кладем. Сильные тоже иногда встречаются, но с ними лучше не связываться – выпьют.

— То есть как?

— Я не знаю, это какая-то особая женская магия. Некоторые колдуньи могут у мужчин через это дело силы забирать. Вроде как на время, но встречаются такие, что навсегда. Зато мужчины удовольствия получат чуть ли не в десять раз сильнее, поэтому многие специально таких знающих ищут.

— Рисковые парни.

— Угу. Ещё в борделях фейри работают или полукровки с ними – у них обычаи другие, они вообще не понимают, почему у людей профессия считается неприличной.

— Говорят, некоторых простецовых детей обманом заставляют дать непреложный, а потом в бордели продают, — припомнил я ходившие слухи.

— Ну, да, слышал о таком, — пожал плечами мулат. – Может, и правда. Поэтому люди стараются к какой-то общине принадлежать, что она их в случае чего защитить сможет.

Кажется, парень понимает жизнь в магическом мире. У нас, по сравнению с простецами, опасностей больше и они откровеннее, народ поневоле сбивается в стаи.

Неделя отдыха закончилась, занятия возобновились. Темп их ощутимо снизился – я уже не уставал так, как прежде. Даже появилось странное ощущение, словно нагрузки не хватает. В ответ на осторожные разговоры об увеличении учебных часов получил напоминание о недавнем обмороке и совет, раз уж заняться нечем, присоединиться к охотникам. А то ведь позорище – клановый, не умеющий ходить по лесу!

За неимением альтернативы, пришлось согласиться. Тем более что с точки зрения репутации полезно. В социальном плане я представляю собой одиночку, причем клановому общественному мнению непонятно, куда меня приткнуть. По возрасту подхожу подросткам, но уже прошел инициацию и признан полноценным взрослым. Считать меня мужчиной вроде бы надо, но учусь в школе, не женат и постоянного дохода не имею, то есть не добытчик. В то же время, причина, по которой не добытчик, уважительная – учусь не абы где, а в Хогвартсе, причем оценки стабильно высокие, связи с сокурсниками установил (одна Лавгуд чего стоит!), постоянно кручусь рядом с мастерами и даже, вроде бы, чем-то им помогаю. А людское общество сложностей не любит, ему подавай ситуации простые и понятные. Поэтому имеет смысл походить с охотниками и убедить их, что Райли Стивенс – парень нормальный, без лишних понтов, дело с ним иметь можно.

В отличие от мужчин-тугодумов, женская часть социума определилась давно. Девушки моего возраста и их мамы считали меня выгодной партией со всеми вытекающими отсюда последствиями. Источников головной боли (девушек моего возраста, имею я в виду) в клане, к счастью, всего две, причем одна симпатизирует придурку Майклу, от её внимания я большую часть времени избавлен. Тем не менее, идея прятаться в лесу имеет свою дополнительную прелесть.

Охотников в клане немного. Ядро группы – дядя Оливер и ещё два моих родственника, остальные присоединяются по мере необходимости или желания. Растения собрать, опасную тварь прибить, найти фейри для торговли и всё в том же духе. Много денег эта работа не приносит, однако она необходима, поэтому все охотники получают дополнительное жалование от клана. Небольшое, но на жизнь хватает.

Весь август я каждую неделю на один-два дня покидал территорию поместья и уходил в лес. Ночевки не поощрялись, хотя и случались при необходимости. Надо сказать, в дикий лес по одиночке ходят лишь те, кому жизнь не мила, остальные в обязательном порядке обзаводятся напарником. И это – в относительно обжитых местах. В дальних экспедициях, когда такие случаются, участвуют сотни человек с хорошим снаряжением. Амуницией их снабжают Министерство или богатые лорды. У нас в Британии неисследованных мест мало и все они связаны с пространственными аномалиями, то есть на участке, который за сутки можно обойти спокойным шагом, помещается территория размером с Шотландию. Запретный Лес у Хогвартса, к слову, из их числа.

В конце месяца меня снова вызвали к леди Маргарет. Говорили о Поттере.

— Мальчик произвел сильное впечатление на прошедшем турнире, — рассуждала леди, просматривая статью в очередном «Ежедневном Пророке». – Иначе бы его так грязью не обливали.

— Он и раньше привлекал внимание, миледи. Участие в турнире наложилось на подготовленную почву, ожидания общества подтвердились.

— Верно. Как думаешь, почему его обвиняют в сумасшествии?

— Сумасшествие удобно, — предположил я. – Оно объясняет все странности.

— Ещё сумасшедших магов боятся, — серьёзно добавила глава. – Даже слабосилок может много чего натворить, а уж кто-то с силой Поттера… Поэтому возникает вопрос – сколько правды в словах Министерства? Как считаешь?

— Думаю, миледи, если бы Поттер хотя бы слегка был безумен, его бы давно поместили в Мунго. Министерские знают, что целители признают парня вменяемым, поэтому ограничиваются пропагандой.

— Ты можешь с ним поговорить? Возможно, он расскажет о третьем этапе какие-то подробности, не попавшие в прессу.

— Возможно, я мог бы попросить у него воспоминания, — предложил я авантюру. – У нас думосброс есть?

— Да ты с ума сошел! – засмеялась леди. – Он тебя проклянет и правильно сделает!

Маги практически никогда не отдают воспоминания в чужие руки. Максимум – позволят просмотреть в своем присутствии, выказывая тем самым высокий уровень доверия. Воспоминания если отдают на сторону, то сразу делают копию для себя, а оригинал уже не используют. Не вкладывают обратно. Причина проста – опытный легилимент может поправить память, внести нужные ему изменения. Или, если стоит иная задача, незаметно добавить заклинание, постепенно разрушающее сознание донора после возвращения воспоминаний. Банальная осторожность советует следить за собственными мыслями в том числе таким вот образом. Леди Маргарет права, просьба посмотреть воспоминания от полузнакомого волшебника – чудовищное нарушение этикета. За него сразу в рожу бьют, а потом проклинают. Тем не менее, мне есть, что возразить.

— Поттер чудовищно невежественен в некоторых отношениях, — объяснил я идею. – Он просто не поймёт, насколько нагло моё предложение. Мне кажется, имеет смысл попробовать.

— Ну попробуй, — легко согласилась леди. – В конце концов, тебе страдать. Думосброса у нас нет, но в случае согласия что-нибудь придумаем, так что дерзай. Думаю, после суда настроение у мальчика не слишком радостное, пусть сбросит пар хоть таким образом.

— Дамблдор, фактически, выиграл суд, — высказал я мнение, появившееся после прочтения прессы и писем однокурсников.

— О, директор молодец! Старик всем показал, что его рано списывать.

Суд над Поттером стал поражением Министерства благодаря самому Министерству. Огромное количество нарушений при его проведении – частности, на них с удовольствием оттоптались газеты, но народ особого внимания не обратил. Простые люди вообще не поняли, зачем процесс затевали. Школьник колданул на каникулах и ради этого собирать заседание Визенгамота полным составом? Да вам делать, что ли, нечего? К тому же, на процессе внезапно выплыли дементоры, к чему Фадж внезапно оказался не готов и не удержал лицо. Вообще, похоже, процесс готовился в спешке, и министр не знал ни о примененном Поттером заклинании, ни о стражах Азкабана, иначе не допустил бы огласки. Патронус не просто высшее, это ультимативно-светлое заклинание, в чем-то легендарное. Создав его после четвертого курса, Поттер невольно подтвердил свою репутацию положительного героя, тем самым превратив Министерство в темных гонителей.

С логикой у волшебников не особо хорошо, зато они назубок помнят древние легенды. Подсознательно они считают, что живут в сказке – у них есть для того основания. Если Поттер продолжит у них ассоциироваться со светлой, положительной, правильной стороной, то один факт его наличия обеспечит Дамблдору серьёзную поддержку.

Насчет дементоров. Старшие обсудили между собой и пришли к выводу, что в мире простецов они пребывать могут, если заранее хорошо подкормились и недолго. А уж если у них добровольный помощник найдётся… Так что, по мнению авторитетных волшебников, Поттер вполне может говорить правду.

Возвращаясь к суду в заключение хочу сказать, что прошел он для Министерства неудачно, став медийным поражением. Нельзя произвольно менять правила игры, нарушать закон в угоду моменту. Контроль над прессой не помогал, общественное мнение действия чиновников не одобряло. Словом, всё прошло настолько удачно для директора, что поневоле задумаешься – не с его ли подачи организовано?

Это лето у меня получилось сумбурным. Вроде бы событий нет, вместе с тем свободного времени мало, постоянно занят какими-то делами. То учусь, то снова в лесу учусь, то тренируюсь. Раз в неделю выбивался из общего ряда выходной, когда я мог куда-то сходить и встретиться с друзьями. К слову сказать, камин у нас в поместье всего один, причем расположен в пристройке к дому главы рода. Проход в покои хозяйки есть, но он достаточно длинный, а при необходимости всю пристройку легко снести без особого труда.

Каминная сеть пришла на смену отдельным порталам, прежде довольно распространенным. Если бы они были менее сложны в создании и стоили дешевле, возможно, до сих пор бы конкурировали на рынке. Однако легкость изготовления и установки, а также демпинг со стороны Министерства привел к тому, что сейчас портальные переходы являются диковинкой, доступной только богатым людям. Или же тем, кто заботится о собственной безопасности – поговаривают, что камин, даже отключенный, при острой необходимости позволяет проникнуть в закрытый дом. Сожжение некоторых хорошо укрепленных поместий во время прошлой войны втихаря объясняли наличием у Темного Лорда сторонников среди министерских, умеющих активировать заблокированную связь.

Так что, когда в Англии снова начнётся веселуха, наш камин по кускам разберут. Придется Коннору аппарировать в ближайшую крупную деревню и уже оттуда добираться на работу. Если, конечно, не уволится. Между прочим, всего у трети волшебников хватает силенок для аппарации, а регулярно используют её процентов десять из-за опасности расщепа. Поэтому способность к мгновенному перемещению – показатель принадлежности к своеобразной элите общества.

В утешение себе могу сказать, что страдал не один я. Судя по темным кругам под глазами, весь пятый курс Рейвенкло на каникулах не вылезал из-за парты. Отдохнули, называется. Мы даже на перроне не столько друг с другом здоровались, сколько торопились попрощаться с родными и найти свободное купе, где нас никто не будет беспокоить.

— Школа, наконец-то школа! – улыбался, словно блаженный, Артур.

— Что, тоже замучили?

— Так ведь пятый курс! СОВ на носу, половина народа на шестой курс не пойдёт. И дома дрючат, потому что половины нужного для семейного дела в Хоге не преподают. Ну и политика влияет – сам знаешь, что в стране творится.

В ответ на сентенцию я только кивнул. Мои родичи руководствовались теми же соображениями.

— Пойдём к девушкам или здесь кого подождём?

— Куда угодно, только не к барсукам! Ты видел, сколько народа меня провожало? – он демонстративно воздел руки к небу. – Шесть человек! И каждый хотел обнять, поцеловать, дать напутствие. Нет уж, дозу дружелюбия я на сегодня получил.

— Да, чего-то многовато с тобой людей пришло. В прошлые разы были только родители.

— Это дяди, братья отца с женами, у них какие-то дела в Лондоне. Заодно решили поностальгировать и меня проводить. У нас вся семья в Хогвартсе училась, да и сейчас, сам знаешь, кое-кто учится.

На данный момент клан Шелби в школе, помимо Артура, представлен слизеринкой-семикурсницей и девчонкой из нашего Дома, перешедшей на второй курс. Весь прошлый год Артур стонал, но за ней присматривал, даже с нашими девчонками о чём-то договаривался.

Дверь в купе внезапно отворилась и в открывшемся проёме показался Фриз. Он довольно улыбался:

— Всё-таки не послышалось! А я иду и гадаю – ваши голоса, не ваши!

— Привет, — мы обменялись рукопожатиями. – Чего не со своими?

— Йола захотела поболтать с Мораг, я не решился остаться единственным мужчиной в женском обществе и пошел искать вас.

— Да? – мне не потребовалось много времени, чтобы сложить два плюс два. – Малфой совсем невыносим?

— Как ты догадался? — улыбка Джеймса скисла, словно он уксуса хлебнул.

— Видел его на платформе, самомнение так и прёт. Похоже, на каникулах его дома накрутили и он считает себя заместителем бога.

— Малфой теперь наш староста.

— Видишь, практически угадал, — улыбнулся я. Обернулся к Артуру, — А у нас кто, не знаешь?

— Ну, раз не ты и не я, то методом исключения: либо Голдштейн, либо Бут. Ставлю на Голдштейна.

Старост, если есть возможность, выбирают из пятикурсников. Они уже достаточно авторитетны, чтобы их слушались, и вместе с тем ещё не вошли в «высшую касту», у которой свои интересы и цели в Хоге. Шести— и семикурсники, как я уже говорил, держатся обособленно. Таким образом, старостой мальчиков в этом году стал один из нас.

Перед Флитвиком стоял выбор, на кого делать ставку – на клановых в лице меня и Артура или, простите за выражение, на глобалистов. То есть на Голдштейна и Бута, чьи родственники разбросаны по странам и континентам. Корнера не учитываем, потому что он, во-первых, недостаточно авторитетен, во-вторых, случись конфликт, аппелировать к семье не сможет. А конфликты иногда случаются и старосты их разруливают. Раз ни у меня, ни у Артура значка нет, следовательно, Флитвик выбрал соседей.

— Почему думаешь на Энтони?

— Влиятельной родни больше, причем европейской. Для Министерства сейчас отношения с соседями важны, чиновникам после Турнира не нужен ещё один международный скандал. К тому же, Голдштейны дружны с Макмилланами, то есть можно надеяться на хорошие отношения с барсуками.

— Ну, с хаффами у нас в любом случае всё ровно, кого ни назначь, — заметил я. – Но в целом звучит логично, согласен. А у девочек кто?

— У нас либо Мораг, либо Мэнди, у змей – Паркинсон или Гринграсс.

— Паркинсон, — сказал Фриз. – Гринграсс, по слухам, отказалась. Только я этого не говорил.

— Само собой, — протянул Артур, с подозрением глядя на слизеринца. – Только что-то ты сегодня больно разговорчивый. Обычно из тебя, да вообще из всех ваших, слова насчет внутренних дел Дома не вытянуть. И вдруг – хоп, и спокойно выдаешь подробности.

Джеймс прекратил улыбаться, вздохнул и, вытащив палочку, запечатал дверь. Причем наложил по очереди несколько заклинаний.

— Надоело всё, — уселся он на полку. – Сидит куча напыщенных подростков и с умным видом рассуждает, как хорошо в Британии заживется без грязнокровок, под властью истинно благородных семей. Не понимают, что возврата к старым временам уже не будет. И это хорошо, потому что заодно не будет кровной мести, захвата источников, рабства, жертвоприношений собственных бастардов и всего остального. Нет, голову включить не хотят.

— Все?

— Не все. Но те, кто думает так же, как я, молчат. Иначе проблемы возникнут не только у них, но и у наших семей.

— Нотт, Гринграсс?

— Гринграсс нейтральны, они не вмешиваются. Нотт… — Фриз поджал губы и покачал головой. – Честно сказать, не понимаю, что он делает на нашем факультете. Ему прямая дорога к вам. К тому же, его отец поддерживал Неназываемого, это тоже влияет на его позицию.

Фриз замолчал. Слизерин, как и остальные Дома Хогвартса, всегда являлся вещью в себе, не вынося внутренние дела на яркий свет и решая разногласия внутри себя. Совет Джиму не нужен, он и сам понимает, что в его ситуации единственный выход – тихо сидеть и не отсвечивать.

— Давайте пожрем, — наконец, предложил я. – Уже полчаса едем, завтрак успел перевариться.

— Гад ты, Райли! Такой чувствительный момент обломал.

Впрочем, парни зашевелились с явным облегчением на лицах. Неожиданная откровенность всегда закрытого змея смутила обоих.

После перекуса говорить на серьёзные темы не хотелось, и мы принялись делиться новостями. Беда в том, что новости на поверку оказывались с подвохом. Родные Джима организовали производство настольных игр в Канаде, хотя изначально планировали развивать бизнес в Англии. Старую мастерскую переносить не стали, создали вторую и собираются вкладываться в неё. У Артура в Испанию уехал дед, мастер-зельевар. Шелби владеют там зельеварней и крошечным магазинчиком, которые думали продавать – конкуренция на рынке бешеная, прибыли нет, едва в ноль сводят. Передумали. Послали специалиста, способного укрепить репутацию и разнообразить ассортимент. У Стивенсов производство географически диверсифицировано – дальше некуда, зато мы наняли мастера-ритуалиста для укрепления защиты поместья. В октябре работать начнет.

Помнящие прошлую войну кланы и недавние иностранцы, отслеживающие ситуацию в стране по сторонним источникам, чувствовали растущее напряжение и готовились. Без спешки, не зная, к чему конкретно. В отличие от семей, связанных с Министерством и предпочитавших верить ему. Откуда знаю? Выяснил из разговоров о прошедшем лете. Мы всё-таки выбрались из купе и сходили, навестили знакомых.

В первую очередь, разумеется, зашли в купе к нашим дамам, где с некоторым удивлением узнали, что старостой девочек назначена Падма Патил. Ничего против неё не имею и понимаю, чем руководствовался Флитвик, но всё же кандидатура странная.

— Я думал, старостой станешь ты или Мэнди, — тихонько шепнул на ушко Мораг, когда остальные отвлеклись.

— Декану не нужен конфликт на факультете, — так же тихо ответила она. — Мы бы разругались вдрызг. Так что Падма подходит лучше всех.

— Ты не разочарована?

— Не особо, — пожала плечиками девушка. – Год обещает быть сложным, а мне дед строго приказал не высовываться.

— Похоже, всем это приказали.

— Из наших – возможно, — согласилась Мораг. – Слизеринцы, напротив, будут стараться привлечь внимание. Гриффиндору что приказывай, что не приказывай – всё едино.

— Ты забыла про барсуков.

— Я не забыла. Просто не знаю, чего от них ждать.

Хаффлпаффцы предпочитают медлить, пока компромисс не достигнут. Это их слабость, но в том же и сила, потому что, когда общее мнение сформировано и решение принято, любая преграда просто сносится объединенной волей толпы. Сейчас они не будут делать ничего. На факультете много детей из семей Министерства и не меньше детей из кланов, есть представители аристократии и их вассалы, хватает магглорожденных. Что интересно, туда крайне редко попадают иностранцы, точнее, не-белые, хотя смесков с итальянцами или испанцами встретить можно. Практически все барсуки относятся с уважением лично к Дамблдору, вместе с тем сомневаясь в его идеях насчет большей интеграции с миром простецов. Вряд ли им нравится развернувшаяся на страницах газет истерия, но вмешиваться они не станут.

К хаффлпаффцам я тоже зашел. В самом конце пути, за полчаса до остановки, когда миновала опасность застрять на чаепитии в скромной компании из двадцати человек. Пообщался с Фраем, перекинулся парой слов с другими знакомыми. Прошлый год здорово повысил мне репутацию среди черно-желтых. Не знаю, что конкретно наговорил обо мне покойный Диггори, только моё мнение по тем или иным вопросам они теперь слушают более чем внимательно.

Полумну я встретил уже в Большом зале, до того она успешно где-то проворачивала свои малопонятные делишки. На фестралов любовался из всей нашей компании в одиночестве, хотя некоторые другие рейвы и хаффы нет-нет, да поглядывали в сторону похожих на обтянутые кожей скелеты животных. Никто не знает, откуда эти волшебные лошади взялись. Большинство исследователей склоняется к искусственному происхождению, приписывая их создание химерологам Ирландии с поддержкой Зимнего Двора. По понятным причинам, уточнить, правда ли это, невозможно.

Пространственные чары позволяли усесться за столами всем ученикам Хогвартса одновременно. Шум, гам, приветственные возгласы тех, кто по каким-то причинам не нашел друг друга в поезде. Наши поздравляли (кое-кто – с кислыми лицами) Голдштейна и Падму, обменивались новостями, искали друзей с других факультетов. Многие с интересом рассматривали учительский стол, отмечая перестановки в преподавательском составе. Отсутствовал Хагрид, вместо него на перроне первокурсников встречала Вильгельмина Граббли-Дерг, знакомый нам специалист. Ученики, изучавшие Уход за магическими существами, выражали легкую озабоченность – лесник им, во-первых, нравился своей непередаваемой манерой преподавания, во-вторых, был жестким практиком и учил тому, что в жизни реально пригодится. Их оппоненты жаловались на легкое косноязычие и любовь заложить за воротник, изредка приводившие к срывам занятий.

Рядом с директором сидела женщина в розовой кофте поверх мантии и розовом же головном уборе, похожем на ленту. Девушки дружно скривились, глядя на неё, из чего я сделал вывод, что вкуса в одежде у тетки нет. Насколько я помнил, преподавать ЗОТИ у нас должна некая Амбридж, в книгах выставленная редкостной мразью, что, впрочем, по факту ничего не значило – характер реальных личностей сильно отличался от описанного мадам Роулинг.

— Всем привет! – подошедшая Луна не забыла поздороваться, чем грешила раньше, и в целом производила впечатление психически здорового человека. На тех, кто с ней знаком не дольше десяти минут. Мораг пристально осмотрела её грязные волосы и со значением взглянула на меня. Понятно. Буду должен.

Прикинув, какую плату с меня возьмут, я предпочел выкинуть неприятные мысли из головы и повернулся к Мариэтте Эджком, считавшейся у нас негласным специалистом по внутренней кухне Министерства. У нас с ней неплохие отношения, хотя она и дружит с Чанг, которая периодически посматривает на меня с неясными подозрениями. А, ещё Эджком верит сплетням о жутком темном колдуне Райли Стивенсе, что тоже доверительности не способствует.

— Эджком, я не ошибаюсь, — это ведь Амбридж? Она, кажется, какой-то высокий пост занимает?

— Старший заместитель министра. Мама сказала не связываться с ней – Амбридж на редкость злопамятная.

— А здесь она что делает?

— Не знаю, — пожала плечиками Мариэтта. – Сейчас Дамблдор скажет.

Но прежде, чем вошли первачки и Макгонагалл начала распределение, высказалась Лавгуд. Она уже давно сидела рядышком, разглядывала меня и улыбалась с каждой минутой всё более и более ехидно.

— Я знаю, — внезапно заявила она, — что ты сделал этим летом.

То ли совпало так, то ли она удачно подгадала момент, однако её слова прозвучали в кратчайший миг тишины, когда все за столом замолчали. Пауза затянулась, на мне скрестились десятки заинтересованных взглядов, в основном женских.

Что я делал летом? Что-что, в Лютный сходил. Посетил там одно интересное заведение с добрыми, понимающими работницами. Очень хотелось… оценить его изнутри. И нет, ничуть не стыдно, потому что уже давно не подросток! Лавгуд заметила изменения в энергетике и захотела поразвлечься. За мой счет.

Как сделать, чтобы она замолчала? В смысле, огласки я не боюсь, просто не хочу превращать личную жизнь в предмет обсуждения половозрелых подростков. Шантажировать девчонку нечем. Угрожать ей? Ну-ну. Подкупить? Более реальный вариант. Тем более что у меня есть домашняя заготовка.

— Предлагаю взятку в обмен на молчание, — с каменным лицом разродился я.

— Взятку? – призадумалась Луна. – Мне ещё никогда не давали взяток! Согласна!

Отвернувшись от стола, я запустил руку во внутренний карман мантии. Тот, который с пространственным расширением. Нужное вытащил со второй попытки – объемные вещи через узкое горло, даже с наложенными чарами, проходят с трудом.

На каникулах мне пришла в голову идея, что подарить Луне на день рождения. Он у неё в феврале. Раньше сладости дарил или забавные безделушки, но сейчас чё-то нашло. Иногда бывает: сидишь, ни о чём особенном не думаешь, мысли плавно скачут с темы на тему и вдруг осеняет. Вот и со мной было так же. Просто подумалось, что Луне нужна принцесса Луна и что анимированная фигурка будет неплохим подарком. Сказано – сделано. Уровень знаний позволял наложить нужные заклинания, работа не над заданиями старших разгружала мозг и служила неплохим релаксантом, времени уходило немного, максимум полчаса в сутки. Единственная закавыка заключалась в отсутствии материалов, но с ними Илона помогла, заказавшая их в магазинах.

Результат, ростом ровно с сидящую на скамейке девочку, стоял на полу Большого зала и гордо вскидывал украшенную рогом голову, поводя черными крылами. Длинная грива развевалась на отсутствующем ветру, неестественно-большие глаза блестели ярким живым светом, кьютимарка в виде полумесяца красовалась на бедре. А хорошо получилось, честное слово!

— Мы удостоили вас своим визитом! Радуйтесь! – провозгласила она голосом Илоны.

Тетушка с удовольствием принимала участие в проекте и дала несколько неплохих советов.

— Ооо! – Полумна издала нечто среднее между стоном и восторженным писком. – Какая она… Замечательная! Можно погладить?

Пони услужливо подставила шею для обнимашек. Двигается она не особо хорошо, но ходить и давать хозяйке себя гладить умеет. С остальным не успел, думал закончить в Хогвартсе. Не судьба.

— Какая красивая! Я буду звать тебя Принцессой Луной, — последняя фраза Полумны чуть не заставила меня вздрогнуть. Спасла появившаяся за четыре года знакомства привычка к странностям. – Обещаю, тебе понравится наша школа, она прекрасна и загадочна ночью. Ты же любишь ночь, верно…

Девочка гладила игрушку, и под её светящимися руками та оживала. Наливалась красками, угловатая дерганая пластика менялась на грацию живого существа, шерсть слегка изменила фактуру, становясь похожей на настоящую. Изменение произошло стремительно и незаметно, глаз не мог выделить общие детали, фиксируя сразу новый образ. Живой.

Народ опасливо отодвигался в стороны. Я сидел рядом с Луной и ответственно заявляю — ток магии от неё ничуть не изменился. Чем бы происшедшее ни было, это точно не детский выброс. Похоже, нам только что походя продемонстрировали, почему фейри благоговеют перед Лавгудами.

Девушки глазели на ворковавшую с пони Полумну и явно готовились закидать меня вопросами, Артур трясся рядом, уткнувшись лицом в сгиб руки. Рот зажимал, пытаясь не расхохотаться. Остальные вороны, сидевшие дальше, тянули шеи, пытаясь рассмотреть, что интересного происходит. Судя по их лицам, желание наложить пару-тройку исследовательских заклинаний сдерживалось инстинктом самосохранения – у нас в Доме уже была пара случаев, связанных с поделками Лавгуд. С тех пор умные вороны сами не рисковали и подписывали на дело безбашенных гриффиндорцев.

От угрозы быть разорванным на мелкие кусочки любопытными соседками меня спасло появление Макгонагалл. На сей раз профессор почему-то лично принесла табурет с Распределяющей Шляпой, а не просто привела новичков в зал. Интересно, чем занят Филч? Разговоры мгновенно смолкли, школа, затаив дыхание, ожидала начала церемонии.

На этот раз Шляпа отожгла! Она не просто перечислила качества, необходимые ученику каждого Дома – собравшимся чуть ли не открытым текстом сказали, что наступают тяжелые времена и школе необходимо единство, попутно уделив особое внимание Слизерину. Змей обвинили в чванстве, на них фактически возложили ответственность за раскол. Интересно, директор участвует в сочинении приветственной песни или это инициатива полуразумного артефакта?

Умных людей на всех факультетах хватало, посыл они уловили. По залу побежала волна шепотков. Многие поглядывали на стол львов, где в окружении друзей сидел Поттер.

— Чего-то он бледновато выглядит, — заметил Артур, кивая в сторону неубиваемого мальчика. – И выражение лица какое-то нервное.

— Будешь тут нервным, — ответил я. — Сначала дементоры, потом суд. Особо воспитанные соседи наверняка пальцами тыкают и за спиной шепчутся. Если так пойдёт, Поттера доведут, и он начнёт на людей кидаться.

— Тут-то его в психушку и посадят.

Шеренга новичков потихоньку редела, факультеты аплодисментами встречали пополнение. Уже сейчас было видно, насколько по-разному относятся к распределению пятикурсники. Те, кто точно знал, что этот год для них в школе последний, внимательно отслеживали церемонию и приветствовали каждого первокурсника, присоединившегося к их Дому. Остальные, желавшие сдавать не только СОВ, но и ЖАБА на седьмом курсе, предпочитали беседовать между собой, ограничиваясь формальными аплодисментами.

На Рейвенкло в этом году никто не уходит после пятого курса. Все мои однокурсники собирались продолжить учебу, что, в общем-то, нехарактерно для нашего Дома. Вороны часто идут к мастерам в личное обучение. Также школу покидают бедные чистокровные и полукровки, у которых банально нет денег, потому что оставшиеся два года стоят дороже. За простецовых детей платит Министерство. Попытки снизить ценз и вытуривать магглорожденных после пяти лет предпринимаются регулярно и всегда оканчиваются ничем – придется пересматривать слишком много соглашений, разрывать старые клятвы, проводить сложные ритуалы… Сумма, уходящая ежегодно из бюджета, невелика. Проще плюнуть и оставить всё, как есть.

Противоположная ситуация у другой категории, в которой мог бы оказаться и я, если бы не картинная галерея. Существуют родовые стили колдовства, требующие специальных практик или особенного обучения, предоставить которое школа не способна. У меня уже сейчас виден ощутимый провал в беспалочковом колдовстве по сравнению со сверстниками из Стивенсов, закрыть который, несмотря на все старания, не получается. Причем неизвестно, получится ли нагнать программу в будущем. Организм растет, энергетика развивается, формируясь под влиянием школьной программы, приспосабливаясь к её требованиям. После того, как подростковый период закончится, гибкость у неё будет уже не та.

В эту же группу входят наследники бизнесов. Нормальная ситуация для Хаффлпаффа – после пятого курса продолжить учебу у мастера-отца или другого близкого родственника, делающего упор на особенности семейного дела. На определенном этапе и программы расходятся, иногда в чём-то начиная друг другу противоречить, и информации становится слишком много. В качестве примера приведу Уэйна Хопкинса. Их клан выращивает древесину, высоко ценимую артефакторами, причем зачастую под заказ. Там много тонкостей и мелочей, требуются узкоспециализированные знания, передаваемые от отца к сыну, поэтому учить преемников начинают с самого раннего детства. То есть деньги на учебу в Хогвартсе есть, мотивации нет.

Наш стол пополнился семью учениками, тремя девочками и четырьмя мальчишками. Мальчиков, как я узнал позднее, поселили вместе. Что бы там про нас не говорили, одиночных спален у нас нет – рейвенкловцы сами по себе несколько социопатичны и усиливать эту нашу черту администрация не намерена. Флитвик мог бы расселить новичков парами, но, по-видимому, не захотел распечатывать лишнюю комнату, или ещё какими соображениями руководствовался.

Распределение закончилось, когда последняя ученица направилась к столу Хаффлпаффа, и Макгонагалл удалилась вместе с табуретом и Шляпой. Из своего кресла с широченной улыбкой на лице поднялся Дамблдор.

— Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, — добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!

Столы мгновенно покрылись блюдами с едой, народ с радостным гомоном немедленно принялся накладывать себе пищу на тарелки. Я поухаживал за Полумной, для чего пришлось оторвать её от новой игрушки, себе взял побольше мяса и всего понемногу. Возможность разнообразно поесть у нас выпадет не скоро. В обычные, не праздничные дни, на столах стоит пара супов, тарелки с двумя-тремя видами мяса, причем обязательно присутствуют сосиски и котлеты, три вида гарниров и столько же салатов. Иными словами, разнообразие есть, но не слишком большое, потому что блюда регулярно повторяются. Рыба готовится редко, морепродукты видел всего один раз в прошлом году. Часто появляется курица, причем по внешнему виду она ничем не отличается от той, что продают в мире простецов. Похоже, Хогвартс не брезгует закупаться у магглов продовольствием.

Спину обдало холодком. Повернувшись, я заметил растворяющуюся в воздухе Серую Даму.

— Странно. С чего бы она здесь показалась?

— Кто ж её знает? – философски пожал плечами Артур. – Даже думать не хочу, чем она руководствуется. Лучше положу себе вон тот большой бифштекс.

На его тарелке возвышалась настоящая гора из еды.

— Не лопнешь?

— Последний раз я нормально ел на Ламмас, — пожаловался друг. – Если мне сегодня суждено обожраться, то так тому и быть.

Я сочувствующе похлопал его по руке. Тяжела жизнь ритуалистов – то нельзя, это нельзя, несоблюдение запретов выливается в череду неприятностей.

— Напоминаю – теперь ты не дома. И по выходным мы можем посещать Хогсмид со всеми его кафешками.

— Ты не представляешь, насколько меня это радует!

Меня, если честно, не особо. Хогсмид мне придется посещать еженедельно в обязательном порядке, встречаться там с родственниками и давать отчет по результатам общения с картинами в галерее. Получать новые задания, чтобы на буднях снова убеждать портреты поделиться нужной информацией.

Сидящие напротив девочки тихонько шушукались между собой, многообещающе поглядывая на меня. Похоже, сценку со «взяткой» они не забыли и полны решимости выяснить, чем же Лавгуд меня шантажировала. Не сейчас, потом. От их внимания хотелось спрятаться в спальне, поэтому я с некоторым облегчением встретил окончание приветственного пира. Слово снова взял Дамблдор. Дежурно напомнив ученикам, что им стоит вести себя прилично и не баловаться с заклинаниями, директор перешел к важным вещам. Сообщил об изменениях в составе преподавателей, указав на уже знакомую большинству Граббли-Дерг и мало кому известную Амбридж. И вот, только собравшись поговорить на важнейшую в школе тему – квиддич, он оказался прерван вежливым покашливанием. Амбридж встала с места.

Для справки: никто и никогда прежде не прерывал Дамблдора в Хогвартсе. Никто.

Не скажу, что подобное нарушение субординации понравилось ученикам. Со стороны выглядело так, будто какая-то тетка взяла и влезла в речь уважаемого, несмотря ни на что, директора. Чужачка. Как бы кто к Дамблдору не относился, он был своим, со всеми его закидонами и странностями.

Заминка была недолгой, директор уселся и уставился на Амбридж с гипертрофированным вниманием. Выглядело это немного по-детски, но, учитывая аудиторию… Чиновницу подобным пронять было сложно.

— Благодарю вас, директор, за добрые слова приветствия, — прощебетала она.

Вероятно, голосок она специально тренировала, чтобы он звучал миленько, по-девичьи.

— Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! Увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!

«Доложу». За всё время учебы я слышал это слово считанное количество раз и всегда его употребляли в негативном контексте. Фактически, в глазах школьников «доложу» и «настучу» являлись синонимами. Кроме того, основная и наиболее влиятельная часть сидевших за столом уже не могла и не хотела считать себя детьми, это подростки в пубертатном периоде. Обращаясь к нам, как к малышам несмышленым, Амбридж мгновенно настроила аудиторию против себя.

Женщина, должно быть, уловила изменившееся настроение толпы, потому что перешла на официально-чиновничий язык. Не самое лучшее решение, но, похоже, другого она не нашла. Просто не знала. Амбридж привыкла выступать перед взрослыми, способными концентрировать внимание на скучных вещах и ловить спрятанные среди канцеляризмов намёки. Сейчас её старания не оценили. Народ перешептывался, посмеивался, занимался своими делами. Исключение составлял разве что стол Слизерина, да и там девушки сидели, обсуждая какой-то журнал.

В общем, видя, что бенефис провалился, Амбридж быстро закруглилась. Сменивший её Дамблдор ничем не демонстрировал своего довольства от провала министерской ищейки, мгновенно вернувшись к теме квиддича. Беспроигрышный ход.

— Я не понял, чего хотела эта зануда, — с кислым видом признался Артур. – Показать власть?

— Скорее всего. На вечеринку идём?

— Конечно. Вдруг мы чего-то не знаем о том, как наши сокурсники провели лето!

— Вот не надо издеваться, — я хмуро взглянул на подставщицу, повисшую на шее новой игрушки. Луна сделала вид, будто не видит моего недовольства. – В комнате поговорим.

— Договорились.

Старосты принялись созывать малышню, остальные вороны, начиная со второкурсников, небольшими группами или поодиночке поплелись в башню. Младшие, надо полагать, обязательно попытаются прошмыгнуть на факультетское празднование, чего прекрасно помнящие себя в их возрасте старшаки не позволят. На самом деле, на вечеринке ничего особенного не происходит. Народ выпьет немного спиртного, слегка расслабится, у многих развяжутся языки. Последнее иногда приводит к мордобою, но крайне редко – у нас не принято выяснять отношения подобным образом, даже по пьянке.

Провожаемый любопытными взглядами девушек, я поднялся со скамьи и пошел вместе со всеми. Мне предстоит сложный вечер. Ладно, главное – не дать себя напоить. От расспросов как-нибудь отшучусь.

Преподавательский состав почти никогда не выносит внутренние разногласия на всеобщее обозрение. Ученики, конечно, не слепые, отдельные элементы видят, но картину целиком им не показывают. Поэтому о масштабах деятельности госпожи Амбридж мы могли судить только по возросшему напряжению и увеличившимся объёмам домашних заданий.

Так что я, честно, не понимал, чем мы с Артуром заняты. У нас домашки полно несделанной, плюс личные проекты повисли. Я занимаюсь в Галерее и клановыми методиками, мы оба продолжаем совершенствовать скрывающие чары на нашей мастерской, сам Артур… А. Точно.

— Какой-то аналог магглоотталкивающих чар. Сильная ментальная составляющая: я забыл, зачем мы сюда пришли, и очень захотел уйти.

— Окклюменцию учи, — прокомментировал друг, помечая новую информацию в блокнотике. – Она у тебя на недостаточном уровне. Чары, скорее всего, директор ставил. У Флитвика методы более прямолинейные, все его сигналки ориентированы на прямое воздействие.

С благословения родных Артур собрался прорваться на восьмой этаж. Ходить туда запрещалось, причем не так, как на первом курсе к щеночку цербера, а всерьёз. Администрация что могла, то замуровала, в остальных местах наставила отвлекающих чар и сигналок. К её глубочайшему сожалению, заклинания быстро истощались и пропадали, поэтому их приходилось регулярно подновлять, в противном случае существовал риск вляпаться в неприятности. О каких конкретно проблемах идет речь, сплетни не говорили – точнее, говорили столько, что верить им не стоило.

По сведениям Шелби, на восьмом этаже ещё Ровеной проводились эксперименты с пространством и временем. Чего бы ни пыталась добиться Основательница, результат явно не соответствовал её ожиданиям, потому что ни она сама, ни её преемники закрыть образовавшиеся провалы на иные планы не сумели. В лучшем случае сумели частично запечатать. По мнению школьного фольклора, с той стороны до сих пор приходят незваные и пугающие гости, а ненароком забредшие слишком далеко по коридору ученики пропадают без возврата.

Короче говоря, мы искали дырки в сигнальной сети, сплетенной Дамблдором и Флитвиком, чтобы через них осторожно пройти на закрытую территорию. Благо преподам сейчас было не до нас и не до проверки чар, их внимание успешно перетягивала Амбридж.

— Может, тут тайник какой устроить? – задумчиво пробормотал я. – Для хранения инструментов, чтобы постоянно в мастерскую не бегать.

— Угу. А потом придешь – и инструментов нет, — согласился Артур. – Пропали вместе с тайником. Обрати внимание: на последней сотне шагов по коридору ни портретов, ни иных стационарных средств наблюдений нет. Значит, что? Они портятся, ставить их бессмысленно.

— Нечто отсасывает магию, как в Азкабане?

— Скорее всего. Либо с известной декану периодичностью, либо в случайном порядке. Мне кажется правдоподобным первый вариант.

— Почему?

— Не помню, чтобы Флитвик покидал замок в полнолуние. В остальные ночи он куда-то уходил, случалось, но в полнолуние всегда у себя. Что-то его держит.

— Версия, — кивнул я. – Хотя, возможно, он беспокоится из-за Турпин и кое-кого ещё.

— Поэтому я окончательно не отбрасываю вторую теорию. Так. Давай дальше.

Повинуясь указанию, я сделал следующий шаг. Один-единственный. Стоявший за мной Артур активно замахал палочкой, считывая изменения фона.

По итогам первого месяца обучения надо сказать, что в школе было весело. Слизерин демонстрировал Амбридж свою лояльность, Гриффиндор горой стоял за директора, оставшиеся два Дома раскололись. У нас хватало людей, веривших или делавших вид, что верят министерской пропаганде и огибавших стороной Поттера при встрече в коридорах. Который, к слову, вдрызг разругался с чиновницей на первом же занятии.

Сама Амбридж совершенно не умела общаться с детьми. В Министерстве она, вроде бы, пользовалась репутацией особы мстительной и прожженной стервы, но здесь все её привычные методы давления просто не работали. Находившиеся в зоне её особого внимания грифы охотно шли на конфликт, в ответ Амбридж закручивала гайки, грифы тоже наращивали накал… Посмотрим, чем всё кончится и у кого первого сдадут нервы.

Рейвенкло пока что не делал окончательных выводов. Тем не менее, отсутствие практики по заклинаниям на ЗОТИ вызвало негативную реакцию, изучение только теории по данному предмету казалось нам бессмысленным. Мы не роптали, мы с самого начала не воспринимали Амбридж учительницей, видя в ней политического назначенца, но минус поставили. Хаффлпафф тоже тихо ворчал, недовольный, тем пока дело и ограничивалось. Барсуки долго раскачиваются, зато потом их не остановить.

Итак, мы воспользовались удачным стечением обстоятельств. Не совсем понятно, для чего, но безумно интересно!

— Артур, а зачем это нужно? Практическая выгода есть?

— Конечно, — удивился он, не переставая махать палочкой. – Новые знания, следовательно, новые возможности. Или, может, встретим кого-нибудь и договоримся о взаимопомощи. Про Найнтелов слышал? Поговаривают, их основатель провалился в другое измерение и там заключил договор с неким существом, с тех пор покровительствующим его потомкам.

— Я ни с кем из них не знаком. Поговаривают, они все со странностями.

— Кто из нас без странностей, покажите мне его! У Найнтелов гипертрофированный слух и обоняние, а со зрением беда – слепнут часто. Поэтому в крупных поселениях стараются не появляться.

— Ну хорошо. Одному человеку повезло, он получил силу и возможность основать клан. Что насчет остальных девяносто девяти из ста? Тех, чьих имен история не сохранила.

— Слушай, не настолько всё мрачно! – возмутился Артур. – Какие девяносто девять, ты фантазию-то придержи! Гибнут идиоты, игнорирующие технику безопасности, гриффиндорцы всякие и их собратья по умственной неполноценности. Мы всё правильно делаем. Зря я, что ли, из дома кучу амулетов притащил?

— То есть сбежим, если что?

— Конечно сбежим! Если понадобится. Учителя не даром свой хлеб едят, всё, что могли, запечатали. Вряд ли кто серьёзный пролезет. Я больше рассчитываю материалов набрать. Предметы или ингредиенты из мест, как это, обладают необычными свойствами. Если сами не используем, то продадим за хорошую цену.

— О, понимаю, – покивал я. – Тебе нужны деньги… Ты всё-таки решился сходить в одно заведение в Лютном!

— Да ну тебя!

Троллить его было забавно, правда, я не злоупотреблял. Некоторые ритуалы (их не особо много, причем большинство предназначено для женщин) требовали от исполнителя невинности, в том числе и физической. Мне-то пофиг, а вот Артур, как и любой оккультист его возраста, от ограничения страдал.

С ним, конечно, пришлось поделиться своим маленьким приключением. Попробуйте утаить что-то от человека, живущего в одной с тобой комнате и ощутившего вкус чужой тайны! Проще признаться, чем выдумывать убедительную ложь. Артур, услышав правду, сначала хлопал глазами и долго молчал. Потом его прорвало. Если суммировать дикую смесь удивления, зависти, восхищения и простого человеческого любопытства, то всё сводилось к двум вопросам: «как ты решился» и «ну и как»?

Что тут ответишь? Я, блин, взрослый мужчина, пусть и в подростковом теле, вдобавок выросший в иной культуре. Отношение к сексу другое. Так что слово «решился» тут не уместно, максимум – легкое стеснение. Насчет «как» честно признался, что в описаниях не силен и пообещал сводить, когда можно будет. Артур приуныл, из чего я сделал вывод, что совместный поход состоится не скоро.

Находясь в клановом поместье, невозможно отслеживать настроения общества. Газеты и журналы не дают полной картины, они служат выразителями мнений крупных властных групп и не показывают мнения низов. Пара часов, проведенных в толчее на улицах, дают больше для понимания настроений большинства магов, чем любая аналитика. Хогвартс в данном отношении ничем не отличался от базара.

Людям не нравились последние инициативы Министерства. Значительно расширился список запретных практик, теперь в него попали дисциплины, прежде считавшиеся легальными и потому широко использовавшиеся. Для исполнения принятых законов увеличился штат Аврората, к тому же его сотрудники получили дополнительные права. С той же целью проводилась перепись и проверка источников, причем не сильнейших, а вообще всех, чего прежде не делалось никогда. Кроме того, авроров надо финансировать. Раньше было просто – по итогам вызова Министерство выставляло счет, который оплачивал вызывавший. То есть, к примеру, если какой-то клан или деревня подвергались нашествию агрессивных зверушек и отправляли клич о помощи, они же после драки платили по довольно гуманному тарифу. Теперь, по новому закону, поселения должны были заранее оплачивать нечто вроде абонентской платы вне зависимости от того, требовались услуги авроров или нет.

Урезались права и свободы Гильдий. Теперь для получения лицензий было недостаточно подтверждения гильдейских мастеров, принимались подписи только тех мастеров, кто зарегистрировался в министерском реестре. Гильдии обязали подавать списки товаров, отправляемых в мир простецов, Гильдиям усложнили процедуры прохождения таможни. Словом, давили по всем фронтам.

Не обходилось без злоупотреблений. Лайза Турпин жаловалась, у её родителей вымогают взятку, угрожая признать их родовое дело подпадающим под определение запрещенного. К Дину Томасу во время халтурки в Хогсмиде прицепились с требованием показать разрешение на оказание услуг художника (оказывается, есть и такое), но отпустили, увидев красный галстук. В индийскую общину пришла проверочная комиссия и под надуманным предлогом выписала родственникам Падме крупный штраф. Подобные случаи наверняка происходили и раньше, просто сейчас их стало многовато и выглядели они откровенно нагло.

Впрочем, нельзя сказать, что школьники только и делали, что политику обсуждали. Куда больше нас интересовали события внутри школы. В этом году особое внимание привлекали выходки близнецов Уизли и объявившая крестовый поход в защиту домовиков Грейнджер. Точнее, не объявившая – продолжившая. Её организация с неблагозвучным названием распалась в прошлом году, но гриффиндорка не смирилась и раскидывала по углам собственноручно связанную одежду, надеясь на невнимательность домовиков. Про то, что разрыв контракта осуществляется с четко выраженным намерением разрывающей стороны и является ритуалом, она по-прежнему не знала. Благодаря её действиям моя репутация вновь немного повысилась – на факультете признали прозвище «Носорожка» идеально подходящим нынешней старосте красно-золотых.

Что касается близнецов… К их инициативе проверять свою продукцию на младшекурсниках в Рейвенкло отнеслось прохладно. Мы понимали, что Уизли состоят в школьном кружке целителей и мадам Помфри не позволила бы травить детей откровенно опасными вещами. И всё же: никто не мог гарантировать, что в долгосрочной перспективе те же Блевательные Батончики не обеспечат организму серьёзные негативные последствия. Поэтому старосты настрого запретили младшим покупать что-либо у близнецов и следили, чтобы запрет не нарушался.

Преподаватели дружно терзали пятые курсы подготовкой к СОВ. Всех, кроме нашего Дома – тут, скорее, обратная ситуация.

Мы с Артуром продолжали заниматься своими проектами, слабо реагируя на школьную движуху. Я фактически перешел на шестидневку, с раннего субботнего утра отправляясь в Хогсмид на встречу с кем-то из родни и до обеда разбирая вопросы клана. Вернувшись в школу в тот же день, шел в портретную галерею, где приставал к портретам, пока понимание не выветрилось. Мне фактически приходилось прыгать выше головы, поэтому накладки были неизбежны. На фоне обсуждаемых с той же госпожой Мелиссой тем школьный курс представлялся простеньким, задачки на уроках я щелкал, как орешки.

Немного иначе обстояли дела с восьмым этажом. В первую очередь потому, что наша группа увеличилась в два раза.

В один прекрасный день, поднявшись по лестнице и под невидимостью пробравшись мимо портретов, мы собирались приступить к изучению очередного куска сплетенной преподавателями сети. Созданные взрослыми волшебниками чары отнимали уйму времени (у нас, не у них), зато давали колоссальный опыт. И вот, остановившись перед перекрывавшим путь заклятьем, я нутром ощутил – что-то не так. Артур, глядя на меня, тоже подобрался и начал пристально осматривать округу.

Некстати вспомнилась поттеровская мантия. Он что, тоже тут бродит, Выручайку ищет?

— Кого-то почуял?

— Не знаю. Вроде бы.

— Прикрой меня, — зашевелился Артур. – Есть у меня одна штука, самое время попробовать.

— Не надо ничего пробовать, — послышался сбоку разочарованный и слегка сварливый голос. – Йола, снимай заклятье.

Возле стены стояли две знакомые девушки, Йола Мерфи со Слизерина и наша Мораг. Везучие дурочки. Не узнай я голос последней – запустил бы родовой пакостью, заклятье уже висело на кончиках пальцев.

— Вы что здесь делаете? – мрачно вопросил Артур. Он-то думал, в дальнем коридоре никто, кроме нас, не появляется.

— То же самое можем спросить у вас! — вскинула подбородок Мораг. – И не вздумайте говорить, будто случайно сюда забрели!

Оба находились немного на взводе, и я предпочел вмешаться.

— Нет, конечно. Нас привела сюда жажда наживы, в первую очередь интеллектуальная. Ну и простое любопытство. Но мы-то — парни, да ещё и с гриффиндорцами дружим, нам судьба велит лезть во всякие подозрительные места. А вы? Девушки, вы же должны подавать нам пример рассудительности, отговаривая от авантюр!

— Прекрати так ехидно улыбаться!

— Извини, не получается. Совсем не ожидал застать тут всефакультетскую поборницу правил. Мораг, ты должна была бороться со злом, а не присоединиться к нему!

— Это я виновата, — вмешалась с удовольствием слушавшая нашу перепалку Мерфи. – У меня здесь кое-какие дела. Мораг мне помогает.

— Не буду спрашивать, какие именно дела, — покладисто согласился я. – Спрошу лишь, не помешают ли они нашим.

— Не думаю, — она немного поколебалась и всё-таки решила выдать побольше информации. – Там, дальше, в одной из комнат один из моих предков кое-что спрятал. Я должна это забрать.

— Вы же вроде двести лет в Хогвартсе не появлялись?

— Потому и не могли раньше вскрыть тайник.

Было бы неприлично продолжать расспросы. Что конкретно предок Мерфи спрятал в Хоге и почему она уверена в целостности ухоронки, нас касаться не должно. У всех свои тайны.

— Мне тут пришла в голову мысль, — успокоившийся Артур сначала расчетливо смерил взглядом сигналку, потом повернулся обратно к девушкам. – Почему бы разумным людям, испытывающим друг к другу определенную симпатию, не объединиться в решении общей проблемы. Вы ведь тоже застряли, я прав?

— Прав, — кивнула Йола. – Директор что-то совсем сложное намутил. Уже неделю пробиться не можем.

— Странно, что мы не встретились раньше. Так что, поможем друг другу? Нам, в принципе, всё равно, куда дальше идти. Просто хочется посмотреть, что там.

— Сама решай, — дернула плечиками Мораг. Она уже не сердилась, но гордость не позволяла сразу согласиться. – Я не против.

— В таком случае – с удовольствием принимаю ваше предложение, Шелби, Стивенс!

Вчетвером работа пошла быстрее. Девушки они умные, из старых семей, чувствующие магию и понимающие её законы, мы, смею надеяться, тоже не дураки. Конечно, если бы не особые условия этажа, ослаблявшие или разрушавшие заклятья, мы бы на творение великого мага даже не замахивались. Ибо на нашем уровне справиться с Дамблдором нереально.

Забавно получается. В определенном смысле благодаря Мерфи и Мораг состоялось моё знакомство с Винки, той самой домовухой Краучей, которую я безуспешно высматривал в прошлом году. Она появилась в замке этим летом, беспрерывно квасила, рыдала и напрочь отказывалась отвечать, как дошла до жизни такой.

У девочек, сравнивая с парнями, отличается понятие минимального уровня комфорта. Оно шире и глубже. Нам с Артуром в качестве перекуса между двумя попытками разобраться с сигналкой хватало куска хлеба с сосиской и воды от Акваменти. Мораг и Йола крутили при взгляде на предложенное пиршество носиками и переглядывались с кислым видом. Пришлось всякий раз, собираясь на восьмой этаж, перед походом заходить на кухню, просить поваров собрать корзинку для пикника.

Вообще-то говоря, подкармливать учеников домовикам запрещено. Но если студент выпустит в пространство немного свободной магии или целенаправленно передаст её ближайшему поваренку, то минут через пять персонал «забудет» рядом с ним пакет со снедью. Что бы там про домовиков не говорили, они – разумная раса, потому что неразумные коррупции не разумеют.

Так вот, Винки. Она сидела и наливалась сливочным пивом, когда я зашел за очередным перекусом. Видеть её в пьяном состоянии было неприятно, и я спросил Тилли, это местный главный у поваров, что с ней такое и можно ли вылечить. Тот пожаловался, что без контракта с волшебниками домовики часто сходят с ума или становятся алкоголиками, а контракт Винки заключить не с кем. Пока она в Хогвартсе, школа подпитывает её, но долго так продолжаться не может. Не желает ли уважаемый маг Райли Стивенс взять Винки себе? Или, возможно, кто-то знакомый согласится?

Мне домовика не потянуть, ядро не настолько сильное. Личного источника нет, клановым распоряжается леди Маргарет. Из знакомых вроде тоже никого… Единственным вариантом, пришедшим на ум, был бордель в Лютном. Тилли заверил, что его народец против работы в указанном заведении ничего не имеет, и просил выяснить, свободно ли ещё место. Увы. Посланная мадам сова вернулась с ответом, что домовика они уже взяли, в чем предлагала лично убедиться при следующем визите.

Одним прекрасным воскресным утром, сразу после завтрака, ко мне с таинственным видом подошел Дин Томас. Ладно, насчет таинственного я загнул. Парень просто спросил, где мы можем поговорить без лишних ушей. Пришлось вести его на третий этаж, в свободную аудиторию. Там он сумел растравить во мне любопытство, запечатав дверь незнакомым заклинанием. Молодец мулат, растет над собой.

— Похоже, у тебя серьёзные намерения, — пошутил я, кивая на дверь.

— Вроде того, — согласился Томас, ставя на стол сумку. – Можешь сказать, сколько это стоит?

На столе лежала книга. Солидного вида, в обложке из кожи, не исключено, человеческой. Ни автора, ни названия.

Прежде, чем приступить осмотру, я заморозил картины на стенах и установил защиту от прослушки. Портреты и призраки мигом сообщат профессорам о подозрительной деятельности студентов, чего совершенно не хотелось бы.

— Откуда она у тебя?

— Авроры в Лютном облаву устроили, — сообщил Дин, немало меня удивив. Надо же! Редкое событие. – Ловили какого-то типчика. Он мимо меня пробежал и во время драпа товар скидывал. Кто рядом был, подбирали. Я смотрю, книжка прямо под ногами лежит. Ну, подтянул её к себе, в сумку сунул, а потом подумал – может, зря? Вдруг она проклятая?

— Вряд ли, — успокоил я его. – Хогвартс чувствует связанные с темной магией предметы и сразу сообщает директору. Так что ничего серьёзного на книжке нет, а с мелочью в Больничном крыле справятся. Ты её не открывал?

— Я её даже не трогал после того, как в сумку засунул.

Доставал он книгу в перчатках из драконьей кожи, заслужив тем самым моё одобрение. Очень правильный подход к технике безопасности.

— Тогда подожди пару минут, мне кое-что проверить надо.

Черной магии в гримуаре не чувствовалось. Несколько проверочных заклинаний показали относительно высокий фон и наложенную защиту — стандартную, без изысков. На простое прикосновение палочкой книга не отреагировала, страницы оставались слипшимися, отказываясь открываться. Вливание чистой силы не помогло. Пришлось вспоминать особые библиотечные чары, показанные мамой на каникулах. Вот уж не думал, что она владеет столь специфическими навыками и тем более станет меня им учить.

Получив заклятье, на время усыпившее защиту, гримуар еле заметно изменился. Чуть толще выглядеть начал, что ли? Я вернулся к столу (мы перед тем, как экспериментировать, отошли и на всякий случай щит между нами и книгой поставили), откинул обложку и удивленно присвистнул.

— Надо же!

— Что там? – немедленно сунул нос Дин.

— Экслибрис Блэков. Книжка из их библиотеки.

— Это хорошо?

— Как сказать. Плюсом идёт то, что на туфту экслибрис не ставят, то есть перед нами не графомания типа локхартовской. А минусом – хозяин экслибриса в любой момент может книгу обратно призвать.

— Вот черт!

— Подожди расстраиваться. Смотрим дальше.

Текст был написан на испанском, в котором я понимал только отдельные слова. Вроде бы, речь шла о химерологии. Во всяком случае, рисунки на то намекали, вдобавок небольшие вставки на латыни подтверждали предположение.

Книжку надо брать. С ней, конечно, предстоит много возни – сначала скопировать, потом защиту снимать и переводить – зато написанное легко сравнить с клановыми источниками, которым она может стать прекрасным дополнением. Может, конечно, и не стать, но я готов рискнуть.

— Страницы чем-то пропитаны. Советую навестить мадам Помфри.

— Думаешь, отрава?

— Не обязательно. Скорее всего, зелье от жучков. Но ты все равно навести. Так! – я закрыл обложку палочкой. – Сколько книга стоит, я не знаю, поэтому давай рассуждать. Блэковский экслибрис, стоит защита. Вместе с тем — защита не на крови, а стандартная, без изысков. Наверняка ворованная. С учетом всех факторов гримуар можно отнести к средней ценовой категории, то есть от тридцати до ста галлеонов. Я готов на месте предложить тебе шестьдесят пять либо можем сходить в лавку к оценщику. Честно скажу – книжка меня заинтересовала.

Дин с силой почесал затылок, стимулируя мыслительный процесс.

— Давай на месте, — махнул он рукой. – Не хочу светиться с ней.

— Тоже правильно. Чек примешь?

— Фига себе ты крутой! Приму.

Оплата чеками в магическом мире очень распространена, только школьники используют их редко. Гоблины выдают чековую книжку тем клиентам, у кого есть личный сейф с не менее чем пятьюстами галлеонами на счету. Выходит, по меркам Хогвартса я – богач.

Обманывать Дина я не собирался, но и правды всей не сказал. Думаю, книжка стоит больше уплаченной цены, ближе к сотне. На стоимость влияет происхождение – литература из библиотек старых семей идёт с наценкой, экслибрис выступает своеобразным гарантом качества. До конца его вытравить невозможно, да мы и пытаться не станем. В любом случае, Томас неплохо заработал, потому что один галлеон в переводе на фунты стоит около двадцати. Если брать нормальный курс. Существует льготный, по нему в Гринготтсе обменивают валюту родителям магглорожденных Хогвартса и кое-каким другим категориям магов, но по нему существует ограничение. Сто галлеонов в год, если мне не изменяет память.

Сделка направила мысли в сторону Блэка, Поттера и иже с ними. Насколько я помню сюжет, сейчас Сириус должен проживать в доме на Гриммо и что-то там было, связанное с генеральной уборкой. Древние трактаты чуть ли не на помойку выбрасывали. Верится слабо, куда вероятнее, что наследнику Блэк перекрыли доступ к деньгам и он вынужден за бесценок распродавать имущество. Раз такб то, во-первых, следует ожидать появления на рынке ещё книг и артефактов с узнаваемой символикой, а во-вторых, не попробовать ли присосаться к потоку?

Вопрос в том, как это сделать. Не подходить же к Поттеру с предложением типа «сообщи крестному, что Стивенсы купят всё, что он выставит на продажу». Не настолько дурак Мальчик-который выжил, чтобы соглашаться. Мигом спросит, откуда я знаю про крестного, почему уверен в его невиновности, почему считаю, что они общаются. Ещё и Дамблдору настучит. К тому же, парень в последнее время ходит дерганый, на нервах, с видом способного зарядить в глаз человека. Не нравятся ему шепотки за спиной.

Поттера постоянно провоцирует Амбридж, однако в силу непонимания подростковой психологии результат никак не соответствует её ожиданиям. Половину провокаций пацан просто не замечает, на вторую половину реагирует не так, как планируется. Тем не менее, из-за их вражды к нему постоянно приковано внимание окружающих. Подойти и поговорить невозможно. Я помню о своём разговоре с леди Маргарет насчет получения воспоминаний, но никак не получается подобрать время, когда Поттер останется один. И, откровенно говоря, желания особого нет. Вся идущая в Хогвартсе возня бессмысленна, основное противостояние Дамблдора, чиновников и аристократов сейчас разворачивается на министерских полях.