Нейтралы

Четвертый курс Вторая часть

По субботам и воскресеньям расписание многим позволяет поваляться в кровати подольше, однако в этот раз многие спустились в зал раньше обычного. Виной тому был Кубок, стоявший на той же табуретке, на которой лежала Шляпа при распределении. Хотя, возможно, табуретка другая, никто не присматривался.

На расстоянии в метра три от неё тускло сияла тонкая золотая линия.

Некоторые из наших сидели за столом с тетрадками, куда заносили имена пожелавших рискнуть и время. Падма показала мне свою – первым шёл Кассиус Уоррингтон со Слизерина. Я припомнил его сонный взгляд, полноватую фигуру и пришел к выводу, что ему не светит.

— Кто-нибудь из наших участвует?

— Долиш и Дэвис. С Долиш всё понятно – она в аврорат пойдёт, у них это семейное, ей нужно. А Дэвис, похоже, на ту полувейлу глаз положил и теперь выставляется.

— Без шансов.

— Точно.

Несколько студентов додумались сварить старящее зелье и выпить его, надеясь таким образом обмануть черту. Из наших данный способ использовала Сандра Фосетт, девушка с чрезвычайно активной жизненной позицией – возможно, её подвергнут остракизму за недостаточную продуманность эксперимента. Или не подвергнут. Красивым девушкам многое прощается.

На близнецах старящее сработало нестандартно, о чём я попросил Падме сделать пометку в журнальчике. Всех, его выпивших, черта выкидывала сразу, попутно обеспечивая бородой. Однако, когда Фред Уизли пересек черту, а Джордж остался снаружи, реакции не последовало. Только после того, как Джордж тоже попытался опустить своё имя в Кубок, заклинание поступило с ними так же, как и с предшественниками. Черта посчитала их одним человеком?

В полном составе, заявившись, как и вчера, в парадной форме, побросал бумажки с именами Дурмстранг. Школа с очень неоднозначной репутацией, вернее, не школа – институт. Огромная структура, включающая в себя учебное заведение, аналог наших Гильдий, полк стражников и много чего ещё. Каркаров отвечает за подготовку кадетского корпуса, именно своих питомцев он и привез на состязание. Среди них всего одна девушка. Дурмстранг почему-то считается восточно-славянской школой, хотя по факту туда поступают и немцы, и скандинавы.

Постепенно зал наполнялся завтракающими учениками. Кто поодиночке, кто с группой поддержки подходили и кидали бумажки с именами в Кубок, большинство просто садились за столы и принимались завтракать. С улицы цепочкой впорхнули шармбатонцы, шедшая последней мадам Максим тщательно проследила, чтобы у них не возникло проблем с подачей заявок и только потом разрешила им идти завтракать. Похоже, дисциплина у них на высоте. Впрочем, по сравнению с хогвартским развеселым раздолбайством, поощряемым Дамблдором, она везде на высоте.

Занятия отменили, поэтому до самого вечера мы занимались всякой фигней.

Лично я пытался выполнить упражнения по окклюменции, показанные Артуром. У него в клане этой дисциплине уделяют намного больше внимания, чем у Стивенсов, поэтому разбирается он в ней лучше. Мы с ним курса со второго друг друга учим различным мелочам, больше никому не демонстрируемым. Почему мелочи? Да кто ж нам серьёзные-то вещи покажет! По-настоящему ценными знаниями и методиками даже в кланах владеют единицы, только самая верхушка. То, чему учат детей, отправляемых в Хогвартс, проходит по статье «разменный фонд».

Думаю, не совру, сказав, что к шести часам напряжение достигло своего апогея. В Большом зале собрались все обитатели замка, приперлась даже парочка забинтованных гриффов, загремевших в Больничное крыло. Филч стоял, нервно наглаживая кошку, от его мрачного взгляда у детей кусок в горло не лез. Вообще почти ни у кого аппетита не было. Приготовленные эльфами яства остались нетронутыми, взгляды школоты приковал готовый вот-вот разродиться выбором Кубок. Спокойствие демонстрировали немногие – директора, Крауч, кое-кто из персонала школы.

Наконец, Дамблдор поднялся со своего места и заговорил:

— Кубок Огня вот-вот примет решение. Думаю, ему требуется ещё минута, — голос великого мага без всякого Соноруса разносился по залу. – Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. Там они получат инструкции к первому туру состязаний.

По взмаху его волшебной палочки почти все свечи в зале погасли, зал погрузился в полутьму. Казалось, время замерло, некоторые торопыги поглядывали на часы, одновременно пытаясь вторым глазом следить за Кубком. Внезапно синее пламя над ним налилось красным, из него вырвался поток искр, и первый из кусочков пергамента выскочил прямо в руку Дамблдора.

Зал застыл.

— Чемпион Дурмстранга – Виктор Крам! – отчетливо объявил директор.

— А он не выглядит довольным, — наклонившись к Артуру, заметил я, перекрикивая шквал аплодисментов, свиста и восторженных криков. Голос Каркарова звучал особенно громко.

— Возможно, он надеялся, что, хотя бы теперь на него перестанут пялиться, — ехидно заметил друг. Насчет «беспристрастности» выбора Кубка наши мнения сходились.

Тем временем Кубок снова затрещал искрами.

— Чемпион Шармбатона – Флер Делакур!

По мозгам отчетливо долбануло шармом, взгляд у парней, особенно сидевших рядом с Делакур, поплыл. У меня способность соображать сохранилась лишь потому, что я был готов к чему-то такому и заранее сосредоточился. Впрочем, подозреваю, со стороны моя рожа выглядела не лучше, чем у того же Дэвиса.

Остальные шармбатонцы, за исключением двух подружек Флер, выглядели сильно расстроенными вплоть до того, что кое-кто открыто рыдал, не стесняясь. Похоже, они восприняли её выбор как личное и очень тяжелое поражение.

Тем временем напряжение возросло до того, что его, казалось, можно руками потрогать. Остался всего один чемпион – тот, которого больше всех ждали ученики Хогвартса. Каждый факультет желал видеть своего представителя, каждый, опустивший своё имя в огонь, надеялся оказаться лучшим.

За клочком пергамента, опустившимся в руки Дамблдора, следили в полной тишине.

— Чемпион Хогвартса – Седрик Диггори!

Вспышка эмоций. Шквал звуков. Взорвавшийся торжествующими криками стол барсуков. Взвывший от разочарования Дом Годрика. Хаффлпафцы повскакивали на ноги и наперебой принялись поздравлять своего старосту, идущего к профессорскому столу. Шум, аплодисменты и смех не смолкали ещё минут десять после того, как Седрик скрылся из вида. Кстати, пока парень шел, он несколько раз взглянул в мою сторону.

Всё это время Дамблдор стоял, добродушно улыбаясь, и ждал, когда же ученики успокоятся. Когда зал угомонился, директор начал заключительную речь, но успел сказать только несколько фраз. Прервав его на полуслове, Кубок выбросил ещё один пергамент.

С абсолютно непроницаемым лицом, в полной тишине Дамблдор долго смотрел на бумажку. Поднял голову. Обвел взглядом зал. Откашлялся.

— Гарри Поттер.

Многоголовое чудовище – толпа в едином порыве развернулась в сторону бедного парня. В полной тишине был слышен только шум отодвигаемых ножек – те, кто не видел Поттера, поднимались с места. Совершенно белый, гриффиндорец повернулся к друзьям и тихо что-то сказал, отрицающе мотая головой.

Макгонагалл подбежала к Дамблдору и принялась что-то шептать ему на ухо. Тот сначала нахмурился, затем кивнул.

— Гарри Поттер, — громко сказал он. – Подойдите, пожалуйста, сюда.

Медленно, путаясь в полах мантии и пошатываясь, Поттер встал со своего места и, словно слепой, пошел к директору. Молча. Его провожали потрясенными взглядами, точно так же, не издавая ни звука. Звенящая тишина сохранялась до тех пор, пока четвертый, нежданный чемпион не скрылся за дверьми.

Только тогда в зале послышались первые тихие звуки.

— Как вы только что видели, Кубок Огня выбрал четвертого чемпиона, — опытный оратор и политик, Дамблдор тонко чувствовал момент. Он понимал, что школьников следует успокоить. – Скажу откровенно – для нас это полная неожиданность! Во всех предыдущих турнирах участвовало всего три волшебника, по одному от каждой школы. Обещаю, мы обязательно разберемся со сложившейся ситуацией. Пока что же прошу никого не делать скоропалительных выводов и разойтись по своим гостиным. Пир окончен!

Авторитет у него огромный, однако шокированные ученики находились не в том состоянии, чтобы слушать кого бы то ни было. Тем более что все директоры и наиболее авторитетные деканы, Макгонагалл и Снейп, немедленно отправились в комнату чемпионов. Флитвику, Спраут и их помощникам с огромным трудом удалось развести представителей разных Домов по гостиным, фактически, между гриффами и барсуками едва не вспыхнула драка. Только вмешательство нашего декана, мгновенно приложившего зачинщиков площадным Силенцио, предотвратило побоище.

— Что думаешь? – напряженный, сжавшийся в комок Артур расслабился, глядя, как красно-золотые и черно-желтые расходятся в разные стороны.

— Не нравится мне всё это, — сказал я чистую правду.

На душе было мерзко.

Взбудораженные рейвенкловцы всю ночь «переваривали» итог выборов чемпионов. Кто-то заснул, кто-то всю ночь сидел в гостиной или своей комнате, споря с друзьями. Окончательного мнения к утру Дом сформировать не сумел.

Утром стало понятно, что вчерашнее напряжение никуда не делось. Хаффлпафф счел себя оскорбленным. Этот Дом давно страдал от сложившейся репутации тупиц, пытался её исправить, но попытки успеха не приносили – ломать стереотипы очень сложно. Сейчас у них появился шанс, чемпионом избрали их представителя, и в самый момент триумфа вдруг барсуки оказались не единственными. Фактически, появление ещё одного чемпиона они восприняли, как пощечину.

Гриффиндор, печально известный некоторой толстокожестью в эмоциональном плане, нюансов не понимал и радость выражал открыто, чем только растравливал раны.

Нас, Рейвенкло, как сложатся дальнейшие отношения между гриффами и барсуками, не интересовало. Мы в их дела не вмешивались, у нас и там, и там есть друзья. На Хаффлпаффе больше, однако научный склад ума не позволял нам однозначно встать на их сторону. Поттер клялся, что своё имя в кубок не бросал. Будь на его месте кто иной, ему поверили бы безоговорочно – не школьнику тягаться с заклинанием великого мага. Силой точно не продавить, обмануть… Крайне маловероятно, я бы сказал. Только это же Поттер, Мальчик-который-выжил, ходячая авадаустойчивая легенда. Мало ли, на что он способен? Дополнительного веса этой версии придавало поведение шестого Уизли, обвинившего друга в желании обрести лишнюю толику славы и почему-то в предательстве.

Снова поползли позабытые после второго курса слухи о том, что Неназываемый пытался убить будущего конкурента.

Склонные видеть сложные планы даже там, где их в принципе быть не может, вороны из клуба любителей заговоров во мнениях разделились. Меньшая часть, авторы объёмного доклада «Гарри Поттер» (на данный момент – пять толстых томов) трепетно собирала компромат о похождениях будущего Темного Владыки. Их превосходящие числом оппоненты составляли список сил, выигравших от введения в Турнир четвертого участника, особенно такого. Я полюбопытствовал и мне разрешили ознакомиться. Понятия не имел, что у нас столько тайных и просто закрытых обществ.

Зарубежные гости предсказуемо выражали недовольство.

— Нечестная игра! – кокетливо покачивая пальчиком, говорила Софи, одна из немногих шармбатонок, часто общавшихся с нашими учениками. Большинство после того вечера держались отстраненно. – Хогвартс удвоил свои шансы на победу.

— Полагаю, мадам Максим это понимает и постарается получить компенсацию для вашей представительницы, — ответила болтавшая с ней Спарроу.

— Хотелось бы верить, так будет справедливо!

Дурмштрангцы показывались в замке ещё реже. Паранойя Каркарова получила обоснование, к тому же, поговаривают, у него произошло несколько стычек с Грюмом, поэтому пацанов и девушку практически заперли на корабле. Мне было их искренне жаль.

Инцидентов с участием Поттера, насколько мне известно, не случалось. То есть обошлось без драк, проклятий, подлитых зелий и прочих изысков. Причин я вижу две, и первая – сказочная удачливость гриффиндорца. В магическом мире под удачливостью понимают сочетание интуиции, голого везения, умения быстро реагировать на изменение обстановки и много чего ещё, внешне выглядящего случайностью, но по факту таковой не являющимся. Всем этим Поттер обладал. Кроме того, он прекрасный боец; сходившиеся с ним в учебных поединках рейвенкловцы утверждали, что стиль у него так себе, зато потрясающая природная ловкость и огромная магическая сила.

Вторая причина заключается в преподавателях. Куда бы Поттер не пошёл, поблизости маячил кто-то из старшего персонала Хогвартса. Не впрямую и не вблизи, но при первых признаках конфликта вмешивались они быстро.

Разумеется, говоря о Поттере, нельзя не упомянуть о Малфое. Тот в кои веки включил мозги и организовал полноценную кампанию освистывания извечного врага, попутно продвигая Седрика. Идея со значками «поддержим Седрика» принадлежала ему. Надо сказать, предложение оценили, значки нацепили многие, даже те, кто на конфликт смотрел издалека – они просто увидели способ поддержать чемпиона Хогвартса. Безусловно легального чемпиона, да простится мне формулировка. Поттеру, понятное дело, легче от этого не стало.

Что касается Диггори. Он, разумеется, подобрал момент для разговора со мной.

— Ты знал, кого выберут!

— Звучит как обвинение, — против воли фыркнул я. Мама меня за такое по затылку шлепала.

— Разве не так? – уже не столь агрессивно спросил он.

— Не совсем. Отойдём, — кивнул я в сторону окна, находившегося в глубокой удобной нише. Диггори принял предложение, и спустя минуту мы уже сидели на широком подоконнике. – Насчет тебя я был уверен процентов на восемьдесят, в случае Крама на девяносто пять. Сложнее всего было просчитать французов, но после того, как узнал, что у кандидата в министры магии Франции Армана Делакура дочь учится на старших курсах Шармбатона, склонился к её кандидатуре. Хотя, говоря откровенно, угадал.

— Считается, что Кубок беспристрастен.

— Так оно и есть, — согласился я. – Артефакт старый, простой как лом и такой же надёжный. Ему нельзя сказать «выбери того-то», не послушает. Зато можно установить граничные значения, ввести критерии выбора, которые укажут нужную кандидатуру.

Турнир Трех Волшебников – событие политически значимое. Политики, за него отвечающие и его организовавшие, не имеют права доверить выбор участников случайности. Поэтому, скажем, Дурмстранг выставил Крама. Виктор популярен, за него будут болеть, он даже в случае поражения обеспечит школе благожелательное внимание прессы. Идеальный кандидат.

— А что насчет меня?

— С тобой сложнее. Наш чемпион, во-первых, должен быть тесно связан с Министерством, то есть кто-то из родителей, а лучше — оба должны являться чиновниками. Во-вторых, он, или его семья, не должны принадлежать к одной из влиятельных группировок. Гриффиндор и Слизерин в пролете почти целиком. В-третьих, личная сила, репутация среди сверстников, происхождение. Я отбрасывал кандидатуры до тех пор, пока не осталось всего две, твоя и Хелен Долиш с нашего факультета. Но Хелен не так сильна, и дядюшка у неё очень мутный тип – может отомстить за племянницу, случись что. Ты выглядел предпочтительнее.

— То есть обычный расчет, — медленно выговорил Седрик. – Я-то думал…

— Что? – мне стало интересно.

— Неважно, — тряхнул он головой. – Мне казалось, ты что-то узнал особенное. У тебя же какой-то близкий родственник в отделе международного сотрудничества работает.

— Дядя Кеннер. По уши Непреложными обвешан, да и не того он полёта птица.

— Понятно.

Пока он молчал, я прикидывал, насколько успешно навешал ему лапшу на уши. По всему выходило, что успешно. Абсолютно всё, сказанное мной, легко проверить и звучит убедительно, то есть подозрения вызвать не должно.

Диггори прекратил зависать и поднял голову:

— Что думаешь про Поттера?

— Если ты про то, сам ли он подкинул бумажку в Кубок, так у нас на Рейвенкло составлен длинный список организаций и лиц, которым выгодно участие Поттера в Турнире. Когда я его видел в последний раз, в нём было тридцать два пункта. Я думаю, что Поттер бы не смог. Даже если бы он каким-то чудом сумел преодолеть заклятье Дамблдора, то откуда узнал о способах корректировки сознания Кубка?

— Конфундус…

— Кубок создавался с учетом подобных заклинаний. Стандартными методами его не прошибешь, а специализированные Поттеру узнать просто негде.

— Вообще-то все его предки были артефакторами.

— Угу. Только наследство он получит после полного совершеннолетия, в семнадцать. До того его кругозор ограничен школьной программой. Да и давай откровенно – Поттер, конечно, силён. Но совсем не умел. Сам знаешь, какие у него оценки.

— Это уж точно, — усмехнулся Седрик.

— Ладно, — соскочил я с подоконника. – Если больше вопросов нет, то пойду. Ты как, к первому этапу готов?

— Непонятно, к чему готовиться, — скривился барсук. – Крауч говорил о проверке смекалки. Понятия не имею, что он имел в виду.

— Ну, в прошлых Турнирах обязательно участвовала всякая живность, — сообщил я то, что он наверняка и так знал. – Хагридовы соплохвосты к ноябрю не вырастут, уже хорошо. А вообще – ищи подсказки. Директор и другие посвященные, конечно, под обетом молчания, но намёк наверняка постараются дать.

— Хорошая мысль, — с серьёзным видом кивнул он. – Спасибо.

Соплохвостов в моей жизни стало как-то много. Правда, их самих стало мало, пусть они и выросли, уже больше метра в длину. Их убыль я списывал на естественный процесс, жрут друг друга они с удовольствием, но всё оказалось несколько сложнее.

— Сто галлеонов за парочку, — озвучил цену Хагрид. – Эксклюзив, значит. Понимать надо!

— Какой эксклюзив, Хагрид? – пусть деньги не мои, промолчать я не смог. – Их у тебя уже куча народа купила. Давай за полтинник.

Простоватую манеру общения с учениками, став профессором, лесник не изменил. Выглядело бы смешно, начни он требовать обращаться к нему со всем положенным пиететом. Однако совсем фамильярничать не позволял.

— Они, эта, не размножаются. Министерское требование.

— Ещё бы… И ухаживать за ними сложно.

— Чего сложного-то? Мяса, воды дал, в загончик выпустил и сиди, любуйся милахами! Сотня!

— Они атакуют всё, что движется.

— Игривые, стало быть. Здоровенькие растут!

Сбить цену не удалось, и двух соплохвостов поместили в разные корзины для транспортировки. Я тотчас передал их деду Джарвису, ожидавшему за оградой Хогвартса – на территорию школы без особого разрешения он войти не мог.

— Нафига нам эти монстры?

— Посмотрим, как устроены, — ответил дед, принимая переноски. – Может, что полезное для себя выясним. Лишними точно не будут.

Одно из направлений Школы Плоти – нестабильные или временные химеры. Для меня в своё время было шоком узнать, что многие из птичек, кошечек и собачек, бегающих по поместью, при нужде способны обернуться настоящими монстрами. Ненадолго, пока запас энергии не иссякнет. Их создание считается запрещенной магией и чужакам, официально, их не продают.

В остальном жизнь текла своим чередом. Недели за две до первого этапа Турнира в «Пророке» вышла статья за авторством Скитер, после прочтения которой я долго ломал голову, пытаясь понять, что это было – первый залп кампании по дискредитации Поттера или попытка ему помочь? Истолковать, при желании, можно и так, и так. Четвертый чемпион представал маленьким мальчиком, растерянным и чувствительным, которому совершенно не место среди более взрослых участников. Про остальных троих, кстати, упоминалось мельком, то есть статья ориентировалась на внутреннего потребителя.

Школьная фабрика слухов исправно испускала продукцию, и вскоре мы узнали о романе Хагрида и мадам Максим, о прошлом Каркарова и о преследующих Крама фанатках. Иностранные гости после настороженности первых дней расслабились и бродили по школе, с любопытством изучая диковинки древнего волшебного замка. Хогвартцы, в свою очередь, изучали их. Иностранцев приехало немного, с ними хотелось познакомиться, пообщаться, сами они, в свою очередь, предпочитали общество сверстников, игнорируя малолеток, то есть всех младше пятого-шестого курсов.

В остальном – полная рутина. Уроки, домашка, кружки, самостоятельные занятия. Не корысти для, но токмо для расслабона душевного иногда брал подработку у подчиненных Филча. Обычно мы объединялись в группы по три-четыре-пять человек, чтобы поработать без лишнего напряга и вволю поболтать.

В тот раз нас собралось четверо – я, Финниган с Томасом и, как ни странно, Фрай.

— Чего это ты один?

— Уэйн у Снейпа на отработке. Бросил что-то не то в зелье, оно вскипело и половину класса залило. Теперь отмывает.

— Бывает, — Дин коротким Эванеско очистил кусок стены и повернулся ко мне. – А ты чего один? Где Артур?

— На занятии в кружке. Он тебе нужен?

— Разве что спасибо сказать, — хмыкнул мулат. – Летом был на финале чемпионата по квиддичу, Симус пригласил. Я, блин, когда узнал, сколько билеты стоят, просто обалдел.

— Нисколько, — подал голос с другой стороны коридора Финниган. – Дед подарил, бесплатно достались.

— Все равно, неудобно вышло. Да, так вот! Там перед матчем вейлы на поле выскочили, шармом по мозгам шарахнули. Если бы не окклюменция, я бы не устоял, точно говорю, хотя сидели на верхних рядах. Я хотел Артура поблагодарить и спросить, что ещё про менталистику почитать можно.

— До пятого курса – ничего, — не задумываясь ответил я. – Те упражнения, которые ты сейчас делаешь, продолжай делать, а на новые пока замахиваться нельзя. Ну либо под присмотром опытного мастера, но где ты его в Хогвартсе найдёшь.

— Говорят, Снейп в теме разбирается, только я факультетом не вышел.

— Ещё директор, Флитвик и Трелони, к ним тоже подходить бессмысленно. Заняты. На какой-то конкретный вопрос ответят, но курировать постоянно откажутся. А предложить им за личное ученичество тебе нечего.

— Ну да, денег у меня нет.

— Причем здесь деньги? Мастера – люди обеспеченные, им деньги не нужны. Учеников они берут ради связей, доступа к знаниям, ценным ресурсам или услугам. Обычному магглорожденному после Хогвартса получить ответы на вопросы, а лучше – найти того, кто на вопросы ответит, можно тремя путями: войти вассалом в старую семью, стать членом Гильдии или устроиться в Министерство.

— Да ну, вассалом…

— Ты просто не знаешь, что такое вассалитет, — совершенно справедливо заметил Фрай. – У магов обязательства обоюдные и очень серьёзные. Кого попало близко не подпустят, к возможным вассалам присматриваются долго. Короче, сложно это. Вот насчет Гильдий действительно стоит подумать. Они своих и защищают, и работу дают, и статус в обществе у гильдейских повыше, чем у простецовых детей, Хогвартс окончивших. Если в Гильдию поступил – значит, экзамен сдал, а он у них сложнее, чем СОВ или ЖАБА.

— А мне его сдать-то реально? Я слышал, они магглорожденных не берут.

— Смотря на кого напорешься, но в целом в комиссиях люди адекватные. У меня дед в Гильдии зельеваров состоит, по его рассказам, там и магглорожденные есть.

По понятным причинам, тему Турнира и двух чемпионов мы в разговорах не затрагивали. Она оставалась до сих пор слишком болезненной и могла послужить причиной ссоры. От полноценной драки Гриффиндор и Хаффлпафф удерживали не столько усилия учителей, сколько личные качества барсуков — медлительных, основательных и привыкших не делать скороспелых выводов. Дом Хельги умел докапываться до истины. Сейчас им хватало честности признать, что Поттер может говорить правду, тем более что на втором курсе его уже ошибочно обвиняли в совершаемых Локхартом преступлениях. Тот случай помнили и учитывали.

Насчет магглорожденных в Гильдиях Фрай сказал правду, да не всю. Мама говорила, экзаменуют простецовых детей несколько жестче, чем коренных жителей магического мира. Причем дело не только в расизме (хотя, безусловно, оный присутствует), для негласной установки есть и объективные причины. Когда я приду в Гильдию чар, там будут знать, что за мои знания ручаются мать, оба деда и прадед – с недостаточной подготовкой родственники меня просто не допустят до экзамена. Учитывая важность репутации в нашем не таком уж и большом мирке, можно быть уверенным, что подготовят меня по высшему уровню. А чего ждать от магглорожденного, непонятно, поэтому лучше поспрашивать его подольше и убедиться, что он соответствует стандартам.

Непотизм? Возможно. Но не только. Если вдруг судьба занесет меня в Гильдию ритуалистов, я окажусь в точно таком же положении. У меня нет наставника, за меня некому поручиться, мне сложнее доказать, что я достоин находиться рядом с мэтрами высокого искусства, впитывать их мастерство.

Четверг, двадцать четвертое ноября, могли бы и выходным сделать, а не укороченным. Всё равно никто не мог сосредоточиться на предмете – школьники ожидали начала первого этапа.

Турнир если и не планировался мероприятием статусным, то быстро им стал. Хогвартс – территория, закрытая для посещения посторонними, попасть туда без разрешения администрации нельзя. Количество мест на трибунах, выстроенных на квиддичном поле за три дня, потому что старые вмещали слишком мало народа, тоже ограничено. Подозреваю, строители могли бы использовать расширяющие чары, но по какой-то причине не захотели. В результате гости школы прибывали по приглашениям, и на всех желающих приглашений не хватало.

Появлялись они загодя, чтобы иметь возможность пообщаться друг с другом, познакомиться с нужными людьми, обсудить серьёзные вопросы. У леди Маргарет и прадеда Питера вдобавок имелось естественное желание взглянуть на место, считающееся сердцем магической Британии, где они прежде никогда не были. Экскурсию им, разумеется, проводил я.

— Подземелья и восьмой этаж сегодня закрыты. Осторожно, миледи, эта ступенька часто исчезает, — пришлось мне остановить леди Маргарет. – Так вот, вниз и на самый верх не попасть. Приводить посторонних в гостиные тоже не принято, исключение делается только для бывших учеников. Замок и прилегающая территория велики, чтобы их полноценно осмотреть, потребуется не один день.

— Боюсь, у нас в лучшем случае есть часа полтора, Райли.

— Тогда просто по этажам пробежимся и посмотрим диковинки, а потом пройдём к стадиону.

Прежде я не замечал, насколько много в Хогвартсе необычного. Двери, которые требовалось почесать или которым требовалось поклониться. Проходы, по средам ведущие не туда, куда по воскресеньям. Портреты-лгуны и излишне активные правдолюбцы. Всегда закрытые окна, из которых на тебя могли посмотреть. Зачарованные доспехи, раздающие щелбаны слишком быстро бегущим детям. Гобелены с надписями, изменявшимися в зависимости от настроения смотрящего. Отдельная комната помешанных зеркал, куда девочки избегали заходить, опасаясь услышать гадости насчет своей внешности.

По пути встретили семейство Патилов, целую делегацию во главе с седоусым патриархом. Раскланялись, пообщались, дальше пошли вместе. Индусы тоже прежде не бывали в Хогвартсе, им тоже было всё интересно.

Время пролетело незаметно. За ходьбой по лестницам гости школы несколько подустали и предложение пройти на трибуны восприняли с душевным подъёмом. Правда, до квиддичного поля требовалось ещё дойти, поэтому мы немного посидели в центральном дворике. Он большой, там часто студенты собираются. В дворике к довольно большой компании присоединились лэрд и леди МакДугал, приведенные туда же Мораг с целью немного отдохнуть. В общем, высокие стороны завязывали знакомства, как и собирались.

Народ начал потихоньку стекаться на трибуны к часу дня, однако свободные места ещё оставались. Помимо самих трибун, возле стадиона разместились переносные туалеты, ларьки с различной едой и сувенирные лавочки, пользующиеся особым спросом среди иностранцев. Последних, кстати, приехало много, почти все – европейцы. Одежда пошита из дорогой ткани, неброское качество украшений-артефактов видно издалека, манеры властные, уверенные. Элита.

Впрочем, людей попроще или школоты, пришедшей исключительно повеселиться, тоже хватало. И я говорю не о журналистах вроде мелькавшей повсюду ярчайшей мисс Скитер. Мелкие чиновники Министерства в унылых однообразных мантиях, облаченные в профессиональную амуницию драконологи, персонал школы создавали массовку, на фоне которой выделялась знать.

Я сбегал, притащил напитков и побольше еды. Фаст-фуд пришел к нам от магглов и, пусть не пользовался большой популярностью, свою нишу занял. Мы четверо немедленно впились зубами в толстенные бургеры, прикрыв глаза от наслаждения. Уроки окончились в полдень, пока нормальные ученики обедали, менее везучие вроде нас водили экскурсии и служили ходячей справкой главам кланов и родов, поэтому к началу этапа сильно проголодались.

Образовавшаяся с нашей подачи компания разместилась компактной группой, заняв несколько рядов. Младшие сидели на нижнем ряду. Я поискал глазами Артура, вблизи не нашел и мысленно махнул рукой – наверняка ему не до меня. Он где-то здесь, потом впечатлениями обменяемся. Хотя надо бы задуматься о способах связи – и просто для удобства, и с прицелом на будущее.

Трибуны постепенно заполнились магами и волшебницами. Удивительно, но никакого объявления или представления участников не было. Просто возле красной палатки чемпионов началось шевеление, драконологи забегали быстрее, затем раздался громкий свисток и с загона на поле наконец-то спала иллюзия. Сложная, двусторонней направленности, с элементами отвлекающих чар.

Драконица заметила трибуны, людей, выдохнула ярко-синее пламя из ноздрей и агрессивно заревела, прикрывая широкими крыльями драгоценные яйца. Одно из них, как немедленно сообщил усиленный Сонорусом голос комментатора, чемпиону следовало украсть. В зависимости от скорости и успешности действий судьи начисляли очки, набравший наибольшее количество объявлялся победителем этапа.

— Шведский тупорылый, — мгновенно определила Парвати. – Особо устойчив к магии.

— Что-то раньше не замечала в тебе особой любви к зверушкам, — явно удивилась Падма. – Откуда знаешь?

— Мальчишки фанатеют, — передернула плечиками гриффиндорка. – Поневоле выучишь.

Её поддержали понимающим хмыканьем.

Наконец, из прохода показался Седрик. Его встретили овациями и подбадривающими криками, не особо парня успокоившими – он, остановившись, с ужасом уставился на дракона. Ну, его можно понять. Почти все либо наложили заклинание усиление зрения, либо воспользовались омниноклями, так что выражение лица чемпиона разглядели хорошо.

Диггори попробовал приблизиться к гигантской рептилии, издалека бросил неизвестное мне заклинание, тут же был вынужден отойти назад от особо длинной струи. Следующая попытка и снова неудача. В третий раз Седрик использовал Акцио, пытаясь призвать яйцо, но оно оказалось зачаровано от прямых воздействий, о чем немедленно во всеуслышание сообщил Людо Бэгмен. Вот без чьих комментариев я бы обошелся. В конце концов барсук додумался трансфигурировать собаку, наложить на неё устойчивость к высоким температурам и отправить раздражать драконицу. Сам Диггори осторожно, бочком-бочком, дождавшись удобного момента приблизился к гнезду, быстрым рывком одолел оставшееся расстояние, схватил яйцо и успешно дал деру.

Заметившая его драконица кинулась следом. Толстенная цепь выдержала рывок и не позволила зверюге растерзать похитителя, поэтому потерявшая яйцо мамаша изо всех сил выдохнула в убегавшего парня огоньком. Не особо успешно, надо сказать – ему всего лишь опалило одежду и волосы.

Сидевшие с забавно сжатыми кулачками девочки облегченно выдохнули.

— Легко отделался, — заметил я. – Драконье пламя к коже липнет. Полметра назад, и была бы у нас запеченная картошка с золотым яйцом.

— Райли!

В следующую минуту я узнал, что настолько черствого, жестокого и равнодушного к чужим страданиям человека свет не видывал. Что я обладаю чувствительностью и эмоциональным диапазоном дубовой колоды. Что нельзя говорить такие ужасные вещи, тем более девушкам. Что слухи, ходящие обо мне по Хогвартсу, после этих слов похожи на правду. Последнее меня заинтересовало.

— Хотелось бы подробностей, — когда накал обвинений малость стих, вклинился я в поток возмущения. – Какие слухи?

— Эмм… — Парвати покосилась наверх, убедилась, что старшие заняты обсуждением прошедшей схватки и на нас не обращают внимания, наклонилась поближе и зашептала. – У нас поговаривают, что ты сильнейший боец Хогвартса. Даже сильнее Поттера и Диггори. Дома тебя учат чему-то совсем жуткому и подвергают страшным испытаниям. Ты владеешь черной магией и тайный ученик Снейпа…

— Не продолжай, пожалуйста, — ещё немного, и перегруженные мозги вскипели бы. – Я понял. У вашего факультета какая-то нездоровая зацикленность на Снейпе.

— А всё остальное – правда?! – восторженно округлила глаза Парвати.

— Нет, конечно. Сильнейшим бойцом Хогвартса является Винтерхорн с седьмого курса, его Флитвик лично обучает.

— Ты шутишь? Он же тихоня.

— Потому и тихоня, что профессор ему условие поставил – никаких драк. Вообще, я сходу назову десяток старшекурсников, которые меня раскатают. И, кстати, на Поттера и Диггори ориентироваться не надо, они не показатель.

— Так Седрик же чемпион, его кубок выбрал!

— Во-первых, чемпион он среди тех, кто бросал своё имя. Многие не захотели. Во-вторых, чемпион не значит сильнейший из бойцов, он может быть лучшим по совокупности качеств. Причем не обязательно магических.

— Забудем пока про Седрика, — вмешалась внимательно слушавшая Мораг. – Не о нём речь. Я правильно понимаю, это те трое, которых Райли в прошлом году отделал, воду мутят? Таулер и ещё двое, не помню фамилии.

— Стром и Меллинг. Не знаю, — приложила пальчик к губам Парвати. – Может быть.

— Выясни, пожалуйста, — шотландка перевела взгляд на меня. Ехидно улыбнулась. – Забыл о них, да? А они о тебе помнят.

— Мне казалось, конфликт исчерпан.

— Не с этими людьми.

Возможно, познавательный разговор продолжился бы, не раздайся очередной сигнал. Следующей вызвали Делакур. С драконом ей повезло – валлийский зеленый маленький и легче остальных поддаётся чарам, чем девушка и воспользовалась, быстро введя того в транс. Поначалу она тоже попыталась пройти мимо, наложив на себя заклинание невидимости, но после первой же огненной струи одумалась и применила некий аналог Сомниуса, вероятно, добавив для верности чем-то вейловским. Драконица заснула и Флер спокойно забрала яйцо. Небольшой казус, связанный с подпаленным платьем и оголивший ножки чемпионки, вызвал бурное одобрение мужской части зрителей.

Третьим вышел Крам. Взорвавшиеся приветственными криками трибуны он игнорировал, полностью сосредоточившись на противнике. Объективно, болгарину достался самый сложный из драконов – китайский огненный шар. Хвосторога больше и в других условиях опаснее, но сейчас, сидя на цепи, важнее расстояние, на которое выдыхается пламя и устойчивость к магии. По данным двум показателям китаец делал всех.

Первая же попытка в исполнении Крама стала удачной и последней. Очень хороший расчет времени – дождаться разрыва между двумя выдохами огня, подойти на подходящую дистанцию, ослепить драконицу Коньюктивитусом, отойти обратно на нужное расстояние. Дождаться, пока ослепленная и трущая лапами глаза драконица откатится в сторону, освобождая проход. Подбежать, забрать яйцо, вернуться на позицию. Всё.

— Хорошая работа.

— Зверушку жалко, — вздохнула Падма. – Что? Она половину своих детей передавила.

— Так-то да… — призадумались девочки.

Поттера ждали с нетерпением, можно сказать, предвкушением. Сенсация – четвертый чемпион, да ещё какой! Мальчик-который-выжил. Прежде он был известен только на островах и немногочисленным путешественникам, приезжавшим в Англию по делам, теперь же его слава вышла на международный уровень. Будущее покажет, хорошо это или плохо.

Худенький мелкий подросток вышел на поле. Думаю, у большинства видевших его в тот момент возник обоснованный вопрос – что этот шкет здесь делает? Его же пальцем перешибить можно! Выглядел Поттер плохо. Белый, жесты скованные, вид неухоженный. Такого не на драконицу выпускать, а за стол и откармливать, пока щеки не появятся.

Подняв палочку, он что-то громко крикнул. Сумевшие прочесть по губам «Акцио, Молния» недоуменно спрашивали соседей, что происходит и что мальчишка задумал. Чего он ждёт? Прилетевшая со стороны замка метла вызвала ещё больше вопросов.

Дальнейшего не ожидал никто.

Поттер оседлал метлу, поднялся в воздух, совершил кружок – и принялся дразнить драконицу. Бэгмен захлебывался от восторга, пока более вменяемые люди смотрели на воздушную пляску с ужасом и восхищением. Толпа ревела, неистовствовала, получив несравнимое с успехами предыдущих чемпионов зрелище. Адреналин кипел в венах, побуждая вскочить и вопить, кричать, подбадривать юркого самоубийцу, в мгновение ока ставшего всеобщим любимчиком.

Удар хвостом прошел впритирку, порвав мантию и слегка задев плечо. Над стадионом пронесся сладострастный, непристойный стон – толпа получила свою кровь.

К счастью, больше драконица не попала ни разу. Она плевалась огнем, крутила головой на длинной шее и наконец раскинула крылья, пытаясь взлететь. В жажде покончить с мелкой назойливой букашкой она забыла об опутавших её тело цепях. Поттер немедленно воспользовался подвернувшимся шансом. Резко спикировав, он на ходу одной рукой схватил яйцо и, находясь в мертвой зоне, рванул в сторону выхода со стадиона. К тому моменту, когда хвосторога развернулась к нему, гриффиндорец уже находился слишком далеко, выпущенная вслед струя огня его не догнала.

Трибуны вопили. Драконица бесновалась, окружившие её драконологи с огромным трудом сдерживали потерявшую яйцо мать. Поттер остановился возле фигурок Макгонагалл, Грюма и Хагрида, перекинулся с ними несколькими словами и пошел в сторону палатки лимонного цвета. С его уходом шум потихоньку начал спадать.

— Вот это да! – глаза Парвати пылали священным огнем Гриффиндора. – Вы видели, видели?! Поттер, Поттер!

— Он сумасшедший, — прижав руки к щекам, шептала Падма. – На метле, против дракона!

Прошло минут десять, прежде чем зрители успокоились. Хотя кое-где по-прежнему слышался нервный смех, в целом эйфория сошла, люди начали рассуждать здраво. Оглядывались, вспомнили о приличиях, взглянули на собственное поведение со стороны. Женщины поправляли шляпки или поплывшие косметические чары, мужчины утирали лица, смущенно оглядываясь по сторонам, отходя от внезапного выброса адреналина.

Зрелище противоборства подростка и гигантского зверя никого не оставило равнодушным.

Мне на плечо легла рука. Повернувшись и подняв голову, я увидел наклонившегося прадеда. Взгляд у него был совершенно спокойным.

— Что скажешь? Поттер всегда так себя ведёт?

— Обычно он вменяемее, — признал я очевидное. – Наверное, ничего умнее не придумал, вот и использовал свою самую сильную сторону. Ловец всё-таки.

— Или помогли, — улыбнулся прадед. – Если сам, то молодец. Хорошая заявка.

— На что?

— Великими магами становятся, преодолевая себя. Ты видел, как он был напуган вначале? Но собрался и победил. После сегодняшнего про Поттера никто не скажет, что он всего лишь марионетка Дамблдора.

Несмотря на сомнительную объективность судей, в конечном итоге чемпионы заняли места по справедливости. Первыми, с одинаковым количеством очков, шли Поттер и Крам, на два очка меньше получил Диггори, последней оказалась Делакур с тридцатью пятью баллами. Флер заслуживала получить побольше, однако в числе судий нашлось целых три расиста – Каркаров, Бэгмен и Крауч, очевидно занизившие оценки.

Судейство Каркарова, помимо претензий, у всех вызывало вопросы, первый из которых: он идиот? Судьи клянутся быть честными, неподкупными и выставлять оценки справедливо, не подыгрывая своим. Один-два балла ещё можно как-то оправдать, но директор Дурмштранга выставил четверку Поттеру и столько же Делакур. От настолько явного нарушения магического контракта откат ему энергетику перекорёжит.

Зрители быстро начали расходиться, обсуждая закончившийся этап. Мы, вся наша компания, тоже медленно двинулась в сторону выхода. Аппарировать с территории школы нельзя и директор не счел нужным отменять запрет, поэтому сначала следовало выйти за ограду замка. Для тех, кто добираться до дома самостоятельно не хотел или не мог, министерские служащие установили временные порталы, ведущие в Лондон.

По пути наконец-то заметил Артура, с кислой миной провожавшего двух стильно одетых мужчин. Лица похожи, явные родственники. После того, как те исчезли в пространственной воронке, друг подошел ко мне, точнее, к нам, и принялся жаловаться:

— Сидели вместе с Ламентами и Ашами. До чего унылые типы! Проценты, ставки, таможенные сборы, перестановки чиновников, дело Паркинсон против Министерства, права призраков… Задолбали. Потом Поттера начали ругать, якобы его обманом протащили на чемпионат. Ха! А Поттер взял и отжег! Мигом заткнулись.

— Не надо про «отжег», — попросила Мораг. – У меня, после сегодняшнего, с огнем плохие ассоциации связаны.

— Всё же хорошо закончилось.

— И меня это до сих пор удивляет. Зельем удачи чемпионов поить нельзя; может, на арену какие-то чары схожего действия наложили?

— Вполне возможно – директор ведь говорил, они долго работали над безопасностью Турнира. Давай спросим потом у Седрика, что он чувствовал во время этапа.

— Сомневаюсь, что он даст тебе внятный ответ.

С облегчением проводив родственников, наша пятерка дружно развернулась в сторону замка. Денек получился насыщенный. Как ученики Хогвартса, мы считались принимающей стороной и представителями хозяев, оказать должное гостеприимство считалось нашей обязанностью. Учитывая, что по замку пришлось водить и обеспечивать максимальный уровень комфорта лордам и леди, моральная нагрузка выходила приличной. Вымотались мы настолько, что на вечеринку, организованную барсуками, уже не пошли. Нас, правда, и не звали, но приняли бы с распростертыми объятиями.

До конца декабря стояла замечательная погода. В меру холодная, без сильных ветров, с ясными солнечными днями. Ученики пользовались моментом, устраивали снежные баталии, вовлекая в них иностранных гостей. Те по большей части отсиживались у себя на корабле (Дурмштранг) или передвижной башне (Шармбатон), причем ни те, ни те к себе никого на экскурсии не водили. Первые объясняли нелюдимость строгим нравом своего директора, вторые не объясняли никак, однако часто обращались в Больничное крыло за противопростудным зельем. Похоже, их роскошная карета оказалась плохо приспособлена к холодному климату. Столовались они вместе со всеми, в Большом зале. Результаты первого тура они не оспаривали: дурмштрангцы были довольны первым местом Крама, пусть и разделенным с достойным, как они признавали, соперником, а отношения внутри группы шармбатонцев больше напоминали скрытую гражданскую войну. Флер, по-моему, больше опасалась получить проклятье от «дорогих друзей», чем какой-то подставы от нас. Девушка стала раздражительной, терпеть словесные уколы по поводу последнего места ей с каждым днём становилось труднее.

В школьной жизни наступило затишье. Поттер снова стал всеобщим любимцем, его опять обожали. Диггори, судя по всему, наконец-то высказал свою позицию насчет четвертого чемпиона Дому, потому что значки с надписью: «Поттер – смердяк» исчезли, их поснимали даже некоторые слизеринцы. Малфой, разумеется, не снял. Впрочем, гриффиндорец на откачнувшееся ко всеобщему восхищению мнение школьников отреагировал слабо.

Артур поддержал мою идею озаботиться быстрым средством связи, и мы засели в библиотеке. Способов нашлась масса, только большая часть нам не подходила. Система защиты Хогвартса настроена малость параноидально, блокируя любые виды взаимодействий с внешним миром, кроме самых простых или откровенно безопасных. Грубо говоря, текст передать можно, звук – намного сложнее, изображение только с разрешения директора. В одном из дневников исследователя, изучавшего Протеевы чары, нашлось описание экспериментов, проводимых им со схожей защитой. Чары довольно легко передавали короткие строчки из книг и быстро изнашивались, если пытались продублировать картинки.

Парные пергаменты в школе имелись у многих. Но мы ж рейвенкловцы, мы-то хотели звук.

В результате мы зарылись в книги на три недели и вышли из интеллектуального угара только благодаря Флитвику. Декан, как уже не раз упоминалось, рулил Домом умело. Он прекрасно понимал, что примерно четверть нашего списочного состава – упертые интроверты, в общей гостиной появляющиеся раз в квартал, а ещё столько же старается откосить от любых общественных мероприятий в силу мизантропии. Поэтому в один прекрасный день Флитвик с помощью старост устроил общее собрание, заранее озаботившись, чтобы присутствовали все, где довел до сведения учеников требования к готовящемуся Рождественскому Балу. В нашем случае основным требованием было присутствие, причем в парадной мантии. Дом Ровены и так малочисленнен, если кое-кто (тут он обвел взглядом аудиторию) предпочтет провести время за личными делами, то общественность может решить, что мы Бал игнорируем. Ни к чему Хогвартсу подобные слухи, будто лишнего участника Турнира нам мало.

Предсказуемо, девочки встретили новость с куда большим воодушевлением, чем парни. Они мгновенно принялись перешептываться, хихикать и прицельно обстреливать мужскую часть общества глазками. Даже я, человек бывалый, испытал мимолетное желание скрыться в ставшей родной комнате. Момент слабости быстро прошел и на помощь пришел опыт.

— Мисс МакДугал, — я быстро, пока никто не сообразил, развернулся к Мораг и склонился в почтительном поклоне. – Не соблаговолите ли оказать мне честь, согласившись пойти со мной на Рождественский Бал?

Практически всё девочки, стоявшие рядом, издали тихое «ооо» и дружно зарозовели. Мораг, не ожидавшая настолько стремительного натиска, в первое мгновение слегка опешила, тоже покрылась румянцем, но сразу оправилась и, постаравшись принять величавый вид, согласно кивнула.

— Конечно, мистер Стивенс. Буду рада составить вам пару.

Некоторые из более старших пацанов поступили так же, другие разошлись с задумчивым видом. Мораг тоже ушла к себе, пообещав встретиться завтра и обговорить фасон мантий. Ей, судя по всему, требовалось успокоиться и прийти в себя.

Почему именно Мораг? Она мне нравилась. Из всех девушек, с которыми я более-менее часто общаюсь, у неё самое взрослое мышление. Не демонстративно-рассудительное, как у той же Грейнджер, а с пониманием последствий совершаемых поступков. Поэтому общались мы с ней часто и хорошо друг с другом ладили.

Хотя ничего хорошего меня в ближайшем времени не ждет. Мальчики и девочки выросли, им хочется романтики, любви и отношений – этап, давно мной пройденный. Ещё и гормоны начинают играть, подталкивая на глупости.

— Ты даёшь! – вечером перед сном с уважением сказал Артур. – Мгновенно сориентировался. И отказа не побоялся.

— Я знал, что Мораг не откажет. Вот к Лайзе я бы не подошел – ей Голдштейн нравится, она будет ждать его приглашения.

— Да? Ну, возможно. Она часто с ним разговаривает, чаще, чем с кем-то ещё из парней.

— Ты-то сам кого пригласишь?

Лицо Артура приобрело малость затравленное выражение.

— Ещё не знаю.

— Не затягивай, — посоветовал я. – А то всех нормальных девчонок разберут. Ещё мантии надо к портному отнести и танцевать научиться, так что времени немного осталось.

— Ты не умеешь танцевать?!

— Неа. Мать показывала основы пару раз, тем и ограничилась. Считай, ничего не умею.

Подготовка к Рождественскому Балу вылилась в немалые хлопоты. Во-первых, пусть у нас с Мораг имелись парадные мантии, их следовало слегка перешить и поправить цвета специализированными чарами, чтобы вместе они смотрелись гармонично. Причем так как это был первый наш выход в свет, девушка имела право исключительно на белые или пастельные тона. Украшения тоже следовало согласовать между собой и отложить в сторону те, которые нам не подходили по возрасту. Ещё требовалось заказать перчатки – о них в письме ничего не говорилось, поэтому я их из дома не привез. Да и есть ли у нас бальные перчатки? Вроде, где-то валялась одна пара, в них отец на свадьбе гулял.

Во-вторых, когда Мораг узнала, что я не умею танцевать, она чуток задумалась, после чего заверила меня, что волноваться не стоит и «Всё. Пройдёт. Идеально.». Каждое слово звучало так, будто им гвозди забивают. В тот же день на доске объявлений появилась заметка об открытии кружка танцев. Посещали его вороны и барсуки, иногда приходили гриффы, у слизней было что-то своё.

Некоторые девушки (подозреваю, что и юноши тоже, но они успешно скрывались) переусердствовали в наведении красоты. Элоиза Миджен в попытке свести с лица прыщи лишилась носа, его с трудом восстановила мадам Помфри перед самым балом. Тамсин Эпплби намазалась неверно сваренным зельем, её кожа стала невидимой прямо посреди урока чар. Зрелище пульсирующих вен внесло изрядный переполох. Лианна Утгер наложила на знакомого парня Конфундус, потому что он слишком долго тянул с приглашением. Нет худа без добра – услышав о происшествии, Артур наконец-то набрался решимости и подошел к Броклхерст.

Все разговоры так или иначе сводились к предстоящему балу. Администрация решила поразить гостей или попробовать загладить слегка подпорченное участием Поттера начало, организовав запоминающееся торжество. Замок надраили заново, после чего украсили различной зимней атрибутикой, принятой как в Англии, так и на континенте. С перил свисали заколдованные сосульки; с потолка падали иллюзорные снежинки, таявшие, не долетая до пола; многочисленные фигурки и доспехи пели рождественские гимны. Поговаривали, Дамблдор пригласил на вторую часть бала сверхпопулярную группу «Ведуньи», только что вернувшуюся из мирового турне.

Из старшекурсников школу покинули считанные единицы. Оставшиеся поддались ажиотажу и занимались чем угодно, но только не учебой. Особенно после наступления каникул. Помимо подготовки к балу, народ искал и находил – иногда на свою голову, — самые разные развлечения, начиная от банальной игры в снежки и заканчивая дегустацией творчества близнецов Уизли. Фред и Джордж посещали кружок мадам Помфри, находились у неё на хорошем счету, поэтому после проверки могли продавать свои изделия ученикам. Обычная практика для магического мира. Здесь не существовало законодательства, регулирующего апробацию новых зелий, но считалось, что мнения мастера достаточно для использования нового рецепта. На практике всё было несколько сложнее и в том же Мунго проводились полноценные исследования, собиралась серьёзная база. Хогвартс – не Мунго, зато близнецы ничего сложного не придумывали, поэтому вердикт главной целительницы школы служил достаточным основанием для персонала не вмешиваться в маленький бизнес.

Бал открывался в восемь вечера, поэтому с самого утра девушки с бешеными глазами носились по башне Рейвенкло с флакончиками, гребнями, расческами, платьями и какими-то непонятными предметами в руках. Мальчишки старались не путаться у них под ногами и вообще обходили по дуге.

Первая половина дня прошла тихо, спокойно, без эксцессов. Разве что Анна Монингстар внезапно проявила активность, попытавшись запрячь старшекурсников на дополнительное украшение подходов к гостиной. Безуспешно. Назначенная в этом году старостой, она себя не проявила, авторитетом не пользовалась и в целом получила должность лишь потому, что никто больше не захотел. Для неё и для МакЛайрда этот учебный год в Хогвартсе последний, интересно, кого выберут вместо них?

Часов в семь мы с Артуром надели парадные мантии, кивнули друг другу и с лицами, полными решимости, вышли в гостиную. Кавалеры кучковались в ней, дожидаясь своих дам. Те время от времени выглядывали со своей половины, убеждались, что их ждут, и с криком «сейчас-сейчас» прятались обратно. Присутствовали не только вороны. В отличие от Слизерина, остальные Дома менее рьяно закрывали доступ на свою территорию, Хаффлпафф так вовсе гостям был всегда рад.

В половину восьмого девочки наконец-то вышли в гостиную.

— Прекрасно выглядишь, Мораг, — ничуть не покривил я душой.

— Спасибо, — улыбнулась она. – Ну что, идём?

В холле перед Большим залом было не протолкнуться, поэтом мы остановились, немного не доходя до дверей, и принялись оглядываться по сторонам.

— Падма, вижу Поттера, — указал я рукой направление. – Уизли наверняка где-то рядом.

— Где, где? А! Всё, я побежала!

— Удачи! — пожелала Мэнди ей вслед. – Осталось дождаться Грэма.

Уолтер Грэм, парень с Хаффлпаффа, пригласивший нашу Сью, появился спустя пару минут вместе с десятком других барсуков. Одетая в светло-желтое платье девочка мгновенно затерялась в толпе, утащенная «пошушукаться» своей подругой Роуз Смитсон. Свободного места стало ещё меньше, в глазах рябило от ярких цветов мантий и блеска украшений. Классическими мантиями или платьями дело не ограничивалось. Патилы пришли в национальных костюмах, как и некоторые другие иностранцы, Чанг надела европейское платье с отдельными элементами ципао. Кстати, очень умный ход с её стороны – не отказываясь от традиции, показать готовность влиться в английское магическое сообщество.

Раскраску на лицо никто не наносил (нет, я не о косметике говорю, которой кое у кого было даже слишком много), однако родовая символика присутствовала обильно. Незаметно на первый взгляд — требовалось понимать, что вот этот значок с руной Перт на воротнике мантии Артура есть не что иное, как сигил клана Шелби. Или у меня на рукавах вышит серебряной нитью стилизованный соловей в центре разомкнутого треугольника, тоже неофициальный символ Стивенсов.

Без пятнадцати минут восемь двери Большого зала раскрылись, и участники бала, возбужденно шушукаясь, принялись медленно втягиваться в проход. Стены зала мягко сияли белизной, с невидимого потолка свисали гирлянды из плюща и омелы, каменный пол преобразился в гладкий паркетный каток, намного лучше подходящий для танцев. Длинные факультетский столы убрали, вместо них по периметру стояли сотни одинаковых маленьких столиков, рассчитанных на четырех-шестерых человек. Единственный большой стол предназначался для преподавателей и чемпионов, он стоял в дальнем конце зала.

Наша четверка уселась за один из столиков, примерно посередине.

— Вы видели Грейнджер? – практически наугад выбрала несколько блюд Мэнди. – Она пришла с Крамом! Как она умудрилась его подцепить?

Меня слегка позабавила формулировка – не Крам с Грейнджер, а она с ним. Очень женская точка зрения.

— Ей сейчас лучше не отходить от Дамблдора, — усмехнулась Мораг. – Какие бы амулеты она ни носила, вряд ли они выдержат. Видели, какими глазами смотрят на неё фанатки Крама?

— Теперь понятно, почему они оба постоянно торчали в библиотеке, — меланхолично заметил Артур. – Как ни придёшь, за соседними столиками сидят. Удивила Грейнджер, признаю.

— Скитер завтра оттянется, — предсказал я. – «Подруга Мальчика-который-выжил изменила ему со всемирно известным ловцом».

— Не возражаете?

Рядом с нами стояли двое – Джеймс Фриз и смутно знакомая девушка со Слизерина. Видеть её, разумеется, видел, но общаться прежде не доводилось. Мы с Артуром перевели взгляд на дам, оставляя им право выбора.

— Конечно, Йола, присаживайтесь, — кивнула Мораг. – Райли, Артур, вы ведь не знакомы с моей подругой Йолой Мерфи? Йола, позволь представить тебе Райли Стивенса и Артура Шелби, наших с Мэнди хороших друзей.

— Очень приятно, господа. В свою очередь хочу представить вам Джеймса Фриза, любезно предложившего стать моим спутником на этом балу.

— Мы знакомы с Джеймсом, мисс Мерфи, — кивнул я, пожимая Джеймсу руку. – Очень приятно.

После того, как Йола уселась, мы с Артуром тоже опустились на свои стулья и разговор продолжился. Основной темой, естественно, стали чемпионы и их спутницы, благо они как раз вошли в зал. Грейнджер всех поразила, представ девушкой, а не танком. Надо полагать, она не понимает, насколько подпортила своим появлением триумф Парвати, умудрившейся прийти на бал под ручку с Поттером. За право стать спутницей четвертого чемпиона среди девочек развернулась настоящая борьба, вполне возможно, что исчезнувший нос Эджкомб – всего лишь ставшие видимыми её отблески.

— Ваш Дэвис как-то странно выглядит, — отметил Фриз.

— Он, скажем так, провинился и наказан, — ехидно ухмыльнулся Артур. – Отпустил несколько чрезвычайно спорных высказываний о вейлах, за что Делакур приложила его шармом. Мы не вмешиваемся, он получил за дело.

— Интересно, снимет или нет? – задумалась Мораг, нарезая мелкими кусочками свиную отбивную.

— Присутствие Делакур подновляет шарм, так что — вряд ли.

— Вам её общество не доставляет неудобств? – аккуратно поинтересовалась Мерфи.

— Не больше, чем вам — общество Крама, — ответила Мораг. – Для нас появление шармбатонцев мало что изменило. Мы редко с ними общаемся, они держатся особняком либо предпочитают общество старшекурсников.

— Ой, не говори! Да ещё этот их директор по пятам бродит и слушает, чтобы кто-то чего-то не сказал лишнего. Он, по-моему, слегка не в себе.

— Нервишки пошаливают. Его здесь помнят.

Легкий светский треп, во время которого иногда проскальзывают полезные вещи. Раньше я недолюбливал болтовню девочек, считал, что они просто сплетничают. Теперь охотно прислушиваюсь и участвую сам.

После того, как большинство утолили голод, вставший Дамблдор взмахом палочки отодвинул столики ещё дальше к стенам, образовав свободное пространство. Ещё одним взмахом он сотворил сцену вдоль правой стены, сразу с музыкальными инструментами. Ненавязчивая музыка, сопровождавшая всё время ужина и ничуть не мешавшая разговорам, стихла, и на сцене начали появляться участники «Ведуний».

Встретили их восторженными аплодисментами.

Волосатые парни в нарочито разорванных и потертых мантиях разобрали инструменты, в зале погасла половина фонарей, и пары чемпионов вышли на пол. На удивление, «Ведуньи» играли нечто, похожее на вальс, во всяком случае, мелодия для классического танца вполне подходила. Не современный рок. Крам с Грейнджер и Делакур с Дэвисом кружились мягко, плавно, умело, танцевать их явно учили, пары Диггори-Чанг и Поттер-Парвати тоже друг другу на ноги не наступали.

Постепенно площадка начала заполняться танцующими, к чемпионам присоединялись всё новые и новые пары. Я станцевал с Мораг, затем мы поменялись с Артуром партнершами (танцевать дважды подряд допустимо лишь с женихом или невестой), затем снова с Мораг. Рядом танцевали другие пары – Лонгботтом наступал на туфельки Джинни Уизли, ученики старались держаться подальше от массивных фигур Хагрида и Олимпии Максим, громко стучал деревяшкой кружившийся вместе с Авророй Синистрой Грюм.

На балу допустимо сидеть старикам, дамам и детям. Присевший кавалер больше танцевать не должен. Конечно, Хогвартские балы считаются «школьными» и требования этикета на них соблюдаются не полностью, а к совершенным ошибкам в обществе относятся со снисхождением. Однако и Рональд Уизли, и, тем более, Гарри Поттер не были рядовыми школьниками, на их действия обращено пристальное внимание окружающих, их поступки постоянно анализируются. Поэтому их поведение по отношению к сестрам Патил заметили сразу. Естественно, то, как парни вели себя с девушками, немедленно вызвало порицание со стороны прекрасной половины человечества.

— Уизли – козел, — припечатала Мораг во время последнего, третьего танца. — Зря Падма с ним пошла.

— Её сестра позвала. Всё-таки близкий друг Мальчика-который-выжил, да и род известный. С таким на балу показаться престижно.

— Всё равно – зря. Кто это к ней подошел?

— Арман Сорель, он из Шармбатона. Вроде, нормальный парень.

— Хмм…

Остаток вечера прошел в танцах, разговорах и веселье, подогреваемым добытым всякими незаконными путями алкоголем. Особо одаренные ученики пытались уединиться в укромных уголках, раздражая тоже желавших отдохнуть учителей. Снейп то ли получил указание Дамблдора, то ли находился в нехарактерно хорошем настроении, потому что ограничивался снятием баллов, не назначая отработок.

Само собой, не обошлось без вызовов на дуэли, особого ажиотажа не вызвавших, ибо дерутся в Хогвартсе часто. Куда больше обсуждали случившуюся пару драк. Дрались, разумеется, из-за девушек, с шумом, матами и потому быстро вмешались преподаватели. Не знаю, кто там кулаками махал, я в этот момент на балконе с барсуками пил пунш.

В гостиную мы вернулись в районе одиннадцати. Могли бы остаться, но усталость брала своё, особенно у девочек. Им сложнее – тяжелые платья, тяжелые прически с украшениями на голове, каблуки, сумочка, веер, другие аксессуары… Неудивительно, что наши дамы с огромным удовольствием скинули туфли на пол и залезли в кресла с ногами, наплевав на условности. Хотя сидели так недолго, не более получаса. Немного обсудили прошедший праздник, обменялись впечатлениями, похвалили организацию, слегка поругали наряды Паркинсон и Чанг, снова удивлялись Грейнджер, похихикали над реакцией Уизли, опять пожалели Падму… Попрощались и разошлись спать, тщетно пытаясь скрыть зевки.

Хороший вечер. Даже множество чужих лиц его не испортили.

В первый же день после бала Рита Скитер вбросила информационную бомбу, сообщив, что матерью Хагрида была великанша.

К великанам маги относятся намного хуже, чем к оборотням. Пусть обе расы являются людоедами, у оборотней есть оправдание в виде второй личности и проклятья, то есть даже те, кто их презирает, их понимают. Великаны же людей (и нелюдей) жрут осознанно. Кроме того, в отличие от фейри, с которыми маги худо-бедно научились уживаться, великаны изначально созданы фоморами — существами с куда более чуждым мышлением, чем у сидхе. А как известно, творение всегда похоже на своего создателя.

Слухи о происхождении Хагрида ходили давно, но между сплетнями школоты и статьей в центральной британской газете есть очень существенная разница. Творчество Скитер обсуждали с удовольствием, возмущались, смаковали особенно пикантные высказывания. Неудивительно, что лесник запил. На его место временно позвали профессора Граббли-Дерг, прекрасную специалистку, чуточку излишне прямолинейную по характеру. Уроки под её руководством проходили менее интересно, хотя и безопаснее.

Дом Рейвенкло на замену отреагировал вяло. В целом, мы относились к Хагриду неплохо, он для нас был хорошим знакомым. Не другом, не союзником. Распространять о нём сплетни вороны не собирались, помогать и поддерживать – тоже, большинство учеников ограничилось успокаивающими письмами встревоженным родственникам. Я тоже написал матери, чтобы она не волновалась, после чего со спокойной совестью пошел на урок к Граббли-Дерг. Хагрид уже большой мальчик, должен уметь держать удар.

Вплоть до второго этапа я занимался своими делами, ни во что не вмешиваясь. Беседовал с портретами, учился, раздражал французов. После того, как Сорель начал оказывать знаки внимания нашей Падме, а пары части гостей на балу составили ученики или ученицы Хогвартса, общаться стали чаще. Шармбатонцы оказались нормальными людьми с чуточку завышенным самомнением, которых наши старшаки давно раскрутили на участие в работе неформального дуэльного клуба. Официально кружок самоподготовки по ЗОТИ закрыли в прошлом году, по факту же Флитвик выделил всем желающим с нашего факультета помещение с условием, что травм или иных инцидентов не будет. У него вообще довольно своеобразное представление о границах разрешенного.

Лично я в дуэльном клубе появлялся редко, потому что нагрузки мне хватало в кружке продвинутых чар. В магическом мире современные дуэли – аристократичный спорт для любителей, красивый и со множеством правил. Поединки, с чьей помощью решаются вопросы чести, выглядят совершенно иначе. Во всяком случае, оба деда так утверждают.

Прежде мне с шармбатонцами дуэлировать не доводилось, так как они не считали четверокурсника равным себе. Ну а в середине января выпала возможность, и я побил двоих. Первого с легкостью, наказал его за пренебрежение, второго с трудом. Конечно же, они потребовали реванша, во время которого частично отыгрались. Объективно они сильнее, просто опыта меньше плюс я вовсю читерил, используя родовые техники ускорения.

Несмотря на окклюменцию, память прошлой жизни исчезала, истаивала под грузом новых впечатлений. Мне уже не удавалось вспоминать сюжеты фильмов про Гарри Поттера с прежней легкостью. Кажется, в этот период, январь и февраль, происходило нечто, связанное с Грюмом и подсказкой ко второму этапу. Ну, «тайна золотого яйца» меня не волновала совершенно, в отличие от нынешнего препода ЗОТИ.

Он вел себя идеально. Парочка хаффлпаффцев, чьи родители служили в аврорате, клялись, что Грюм всегда был таким – жестким, параноидальным, опасным. Хотя куда больше в том, что подмены не состоялось, меня убеждала реакция Дамблдора, вернее, отсутствие таковой.

Отложим в сторону вопрос обмана следящих заклинаний Хогвартса. В конце концов, чужаков на территории много, ошибки возможны; к тому же, в библиотеках старых родов за века наверняка появился не один способ обойти системы безопасности древнего замка. Важнее иное. Каким бы прекрасным актером ни был Барти Крауч-младший, он не смог бы целый год изображать другого человека. Даже если знал этого человека, как облупленного. Невозможно прикидываться кем-то долгий срок и не проколоться. Особенно если приходится постоянно контактировать с людьми, вместе с которыми твой образ прошел прошлую войну.

Иными словами, есть три варианта настоящего. Первый: Дамблдор – дурак и ничего не видит. Это Дамблдор-то дурак? Отметаем. Второй: Дамблдор подмену заметил, но считает, что ситуацию контролирует. Извините, мне это кажется маловероятным. Первое побуждение при виде незнакомца в шкуре старого друга – узнать, где оригинал. Что с ним. Веритасерум и легилименция помогут получить ответы, но оставят следы, замаскировать которые не получится. К тому же, Барти наверняка под Непреложным, то есть после допроса превратится в пускающую слюни тушку или вовсе в труп.

Таким образом, остается одна версия. Подмены не произошло, или пока что не произошло, и Грюм – это настоящий Шизоглаз.

Я по-прежнему ограничивался наблюдением за ним и не вмешивался. Даже будь у меня желание, всё равно нет понимания, что делать – уже ясно, что события развиваются не по сценарию госпожи Роулинг. Поэтому я смотрел, слушал и единственный раз пообщался с Диггори, снова выставив себя умником.

— Привет! Разобрался с подсказкой?

— Привет, — протянул руку Седрик. – Разобрался. Ни за что не угадаешь, что надо было сделать с призом.

— Ну, могу предположить, что-то связанное с водой. Побрызгать, в таз опустить или что-то в таком роде.

— Откуда знаешь? – перестал улыбаться чемпион.

— Первое испытание было связано с огнем. Вторым, традиционно, идет его антагонист.

— Мерлин, так просто! Да, всё верно. Если опустить яйцо в воду, оно начинает играть стишок, — он продекламировал подсказку. – Что думаешь насчет неё?

— Ну, крупный водоём у нас под боком есть, в нём обитают русалки. Скорее всего, у вас заберут нечто важное и дадут час на то, чтобы вернуть.

— Я тоже так решил.

— Вопрос в том, что именно у вас заберут. Может, вещь, может, человека. Я бы поставил на человека – с ним намного зрелищнее получается.

— Какого человека? – напрягся Седрик.

— Родного, близкого. У вас с Чанг всё серьёзно, я слышал? Вот тебе первый кандидат.

— Нет, не может быть! Судьи не станут подвергать опасности посторонних!

— Да? Как скажешь, – я с ироничной усмешкой взглянул ему прямо в глаза. – Не может, так не может.

Второй этап состоялся утром двадцать четвертого февраля.

Для нас, школьников, он прошел примерно схожим образом, только немного комфортнее – мы успели позавтракать. В смысле гостей ничего не изменилось, то есть мы провели ещё одну небольшую экскурсию и в назначенное время сидели на трибунах. Компания подобралась несколько другая – Стивенсы, МакДугалы, Шелби и Броклхерсты. Патилы нашлись неподалеку, близняшки помахали нам руками; в первых рядах мелькали светлые шевелюры Лавгудов; на ходу поздоровавшись, промчался к своим Вилл Фишер.

Я думал, что количество набранных в первом этапе очков отразится на очередности захода чемпионов в воду, но ничуть не бывало. Оглашавший правила Бэгмен ничего на этот счет не сказал. Три участника пришли вовремя, Поттер подбежал к накрытому золотой тканью судейскому столу в последний момент, когда по трибунам уже пошли шепотки, что он решил отказаться.

Бэгмен расставил чемпионов по берегу на расстоянии десяти футов друг от друга, снова немного позаливался соловьём, восхищаясь звуком собственного голоса, и наконец скомандовал старт. Диггори, Крам и Делакур, все в купальных костюмах или плавках, нырнули в воду. Поттер единственный выглядел не готовым к состязанию. Он снял ботинки и носки, оставив остальную одежду, забрел в воду по колено и, вытащив что-то из кармана, принялся интенсивно жевать.

С трибун послышался свист, презрительные выкрики, насмешки. Особенно усердствовали слизеринцы и представители семей, во время войны с Неназываемым выступавшие на его стороне. Те, кто пострадал тогда, начали оглядываться, кое-кто потянулся за палочками. Атмосфера внезапно изменилась и помрачнела, по рядам словно пробежала невидимая тень, заставляющая поёжиться в предчувствии беды.

В этот момент даже полный тупица понял бы: конфликт, начавшийся двадцать лет назад, ничуть не закончился.

Поттер нырнул, перед трибунами мгновенно развернулись огромные иллюзорные экраны, на которых отражались все четыре участника. Крам с головой акулы и частично трансформированным телом быстро плыл первым, от него постепенно отставали Седрик и Флер, смотреть на которую было одно удовольствие. В присутствии наших девочек у меня хватило ума промолчать. Последним плыл Поттер, причем довольно шустро. Он, в отличие от барсука и француженки, не воспользовался заклинанием головного пузыря, а каким-то образом отрастил жабры и перепонки между пальцев, теперь вода ему не мешала.

Бэгмен комментировал всё – и трансформу Крама, и напавших на Делакур гриндилоу, и непонятно с какой стати свернувшего в сторону Диггори. Мальчик-который-выжил, разумеется, тоже удостоился от него пары хвалебных слов.

— Не пойму, что он такое принял? – донесся сверху голос лэрда МакДугала. – Зелье?

— Скорее, жабросли, лэрд, — ответила леди Маргарет. – Малоизвестный у нас ингредиент. Растет в Средиземноморье, пользуется спросом в южных странах, особенно в Тихоокеанском регионе.

— Надо полагать, ими вы тоже торгуете?

— Поставляем в Китай и МАКУСА. Там есть свои аналоги, но они не настолько хороши.

На экранах тем временем разворачивалась настоящая драма. Гриндилоу почуяли кровь вейл в Делакур и приняли её за фейри-конкурента, забредшего на их территорию. Если остальных чемпионов они только пытались отогнать от мест своего обитания, да и в принципе давно жили рядом с людьми, отчего не воспринимали их в качестве врагов, то на Флер набросилась всей стаей. Девушка отбивалась изо всех сил, демонстрируя богатый арсенал боевика, но численное преимущество постепенно брало верх над мастерством.

По неясным причинам Поттер первым прибыл в деревню русалок – и Седрик, и болгарин Крам умудрились заблудиться в зарослях водорослей. Что происходило в деревне, экраны не показывали. Бэгмен во всеуслышание сожалел о неуступчивости русалок, отказавшихся опустить магические завесы над своей обителью, чтобы позволить почтенным зрителям разглядеть кульминационный момент этапа. Впрочем, уже совсем скоро маги увидели Диггори, тащившего Чанг, от него ненадолго отстал тянувший Грейнджер Крам. Исцарапанную Делакур гриндилоу выгнали из воды, девушка бегала по берегу, закутанная в плед, и в волнении кусала ногти.

Наконец, на поверхности показался Поттер. Он, почему-то вместе с Уизли, буксировал за одежду неизвестную светловолосую девчонку.

— Чего их двое-то? – тихо спросил Артур и сразу же ответил. – Небось, делакуровскую пропажу прихватил.

— Интересно, насколько у них с Уизли близкие отношения, — вслух задумалась Мораг.

Однополая любовь в среде магов не поощрялась. Осуждения, во всяком случае вслух и массово, не было, просто к продлению рода здесь относились очень серьёзно, поэтому заведомо бесплодные отношения считались ущербными. К тем, кто ими излишне увлекался, относились так же. После сегодняшнего заплыва многие отцы и матери входящих в пору зрелости девочек задумаются о реальности перспектив заполучить Мальчика-который-выжил в семью.

— Если подумать, он постоянно либо с Грейнджер, либо с Уизли. Шестым, имею в виду. Грейнджер досталась Краму, — пожала плечиками Сью Ли. – Больше просто некого к русалкам отправлять.

— С Поттером вечно какая-то ерунда происходит, — подытожила Мораг.

Её поддержали согласным хмыканием.

Флер бросилась было к девочке, но мадам Максим цепко схватила её за пояс и не пускала, пока девушка билась в истерике. Перси Уизли, замещавший отсутствующего Крауча, аки Христос пошел по воде навстречу троице. Судя по усталым движениям, Поттер находился на последнем издыхании, сил у него вовсе не осталось.

Всех троих вытащили на берег и отдали в ласковые объятия мадам Помфри. Флер не отходила от сестры. Дамблдор тем временем подошел к самому краю берега и принялся о чем-то беседовать с представительно выглядящей русалкой, вероятно, царицей или старейшиной. Остальные судьи стояли поодаль. Народ на трибунах сообразил, что самое интересное закончилось и осталось всего лишь выслушать оценки, зрители переговаривались и гадали, кому сколько баллов дадут. Больше всех, по общему мнению, заслужил Диггори, насчет остальных мнения разделились.

Спустя несколько минут снова заговорил Бэгмен. Хоть он мне и не нравится, следует признать – как ведущий на мероприятиях он хорош, публику его комментарии заводят. Вероятно, за то в Министерстве и держат. Судьи выставили Делакур двадцать пять очков за продемонстрированные заклинания и хорошую попытку; сорок семь дали Диггори, потому что он пришел первым, пусть и с небольшим опозданием; присудили сорок баллов Краму за второе место. Поттер, как всегда, выделился. Он первым нашел пленников и ждал, желая спасти всех.

— Почти все судьи посчитали, что такое поведение говорит о высоких моральных качествах и заслуживает высшей оценки. Однако… оценка мистера Поттера – сорок пять очков!

— Он что, думал, будто оставшихся не вернут? – вслух спросила Мораг. – Ой, дурак!

— Учитывая общую организацию турнира, я бы не была столь категорична, — немедленно возразила Мэнди. – У них четвертый участник появился! Мерлин знает, как они договор с русалками составили.

— Слушай, но не полные же они идиоты!

— Нет, конечно! Просто в данном случае Поттера в чем-то понять можно.

Артура заинтересовало другое:

— Многовато получается. Положим, Дамблдор поставил десятку, он любит благородство. Столько же накинула Максим – как-никак, Поттер позволил её ученице продолжить Турнир. Бэгмен и Уизли тоже наверняка на баллы не поскупились… Скажем, по девятке каждый. Выходит, Каркаров поставил семерку?

— Бэгмен крутится вокруг Поттера, — сообщил я общеизвестную информацию. — Он и на червонец мог расщедриться.

— Или Персик обиделся, что его брата сразу не вытащили.

По итогам двух туров на первых двух местах обосновались два чемпиона Хогвартса, следом с небольшим отрывом шел Крам и последней, в самом хвосте, плелась полувейла. Признаем честно – с гриндилоу ей не повезло. Но и жалеть её тоже не надо, потому что в первом туре она лишь по собственной глупости не использовала козырь в виде природных способностей на все сто процентов.

Второй этап Турнира Трех Волшебников закончился.

Опубликованная в «Ведьмином досуге» статья Скитер мгновенно превратила Грейнджер в роковую красотку и разбивательницу мужских сердец. Хотя сама автор внешность девушки оценила невысоко и списывала её успех у двух знаменитостей на приворотное зелье, хогвартская общественность решила иначе. Ядовитые реплики Паркинсон и её подружек объяснялись женской ревностью к чужой красоте.

Носорожка внезапно стала популярной, и это ей понравилось!

Нравилось чувствовать на себе оценивающие взгляды парней, видеть зависть и раздражение, написанные на лицах сокурсниц. В её жизни ничего подобного прежде не было, и теперь Грейнджер наслаждалась незнакомыми прежде эмоциями. Впрочем, она быстро поняла, что у всего есть обратная сторона. Неадекватные поклонницы Крама и Поттера стали забрасывать её письмами и посылками. Сквозь щиты Хогвартса не могли прорваться проклятые либо отравленные вещи, поэтому девчонке присылали различные пакостные ингредиенты вроде гноя бубонтюбера – он едкий, разъедает кожу до пузырей, и дешевый. Столь же часто приходили вопиллеры, взрывавшиеся над столом Гриффиндора, так что даже те, кто статью не читал, оказался в курсе её содержания.

Многие девочки Грейнджер завидовали.

Спустя примерно неделю после заплыва ко мне подошел Диггори и признал, что я снова угадал насчет жертвы, в смысле, «украденной ценности». Он, кажется, начинал воспринимать меня в качестве настоящего пророка. Мы немного поболтали, разговор плавно свернул на Поттера. Диггори к этому времени окончательно перестал верить, будто Мальчик-который-выжил участвует в Турнире добровольно.

— Как думаешь, кто его подставил?

— Слишком много кандидатов, — покачал я головой. – Персонал Хогвартса, ученики из древних родов, чиновники Министерства, имевшие доступ к Кубку. Проще всего добавить лишнего участника судьям. Причем у каждого из судий найдётся мотив пропихнуть Поттера в чемпионы.

— То есть как – у каждого?

— Смотри сам. Директоры чужих школ недовольны тем, что Турнир проходит не у них. Поэтому им выгодно скомпрометировать нашу школу, чтобы в случае необходимости объявить о плохой организации или даже оспорить результат. Четверокурсник, по идее, не должен стать серьёзным конкурентом остальным чемпионам, зато послужит прекрасным предлогом обвинить Хогвартс в нечестной игре. Почему Поттер? Он известен и считается любимчиком Дамблдора, на которого очень удобно свалить все грехи. У Каркарова даже есть дополнительная мотивация, он – бывший Пожиратель Смерти, сильно пострадавший после гибели своего хозяина. Вполне возможно, что Поттера он ненавидит.

Далее, наш директор. Старый политик, готовящий себе смену. Вполне мог решить, что участие в Турнире поможет Мальчику-который-выжил набрать популярности и пригодится в будущем, когда тот пойдёт в Министерство. Признайся, ты ведь и сам руководствовался теми же соображениями.

— Ну, — немного смутился Диггори, — да, так оно и есть. Хороший старт для карьеры.

— Вот и Дамблдор мог так подумать. Правда, подобный прямолинейный подход для него не характерен, поэтому версию с его участием я считаю маловероятной. Тем не менее, шансы не нулевые, отбрасывать нельзя.

С Бэгменом всё просто. Он проигрался гоблинам, зеленые требуют с него денег, отдавать ему нечем. Что, если он сделал анонимную ставку до начала Турнира? Представляешь, какой у неё коэффициент и сколько Бэгмен получит, если она сыграет?

— Я в букмекерском деле не разбираюсь, — покачал головой Седрик. – Странно, да? Капитан команды, а ставок не делаю.

— Ну, не всем же быть азартными… Я ради интереса прикинул возможный коэффициент и вышло у меня не менее «один к ста». То есть вложи десять галлеонов и получишь тысячу. А если вложить сто? Бэгмен сразу все долги заплатит.

И, на сладкое, Крауч. Один из влиятельнейших чиновников Министерства; лидер аристократов, отказавшихся признать последнего Темного Лорда; человек, потерявший в борьбе с Пожирателями всю семью. Очень амбициозная личность, за последние года три-четыре полностью восстановившая утраченные было позиции и сейчас претендующая на пост Министра. Вполне возможно, на следующих выборах он победит. Организованный его отделом Турнир должен был стать очередной ступенькой к желанной должности, но что мы видим? Крауч просто исчез. Нет его, якобы болеет.

Знающие его люди в болезнь не верят. «Стальной Барти» из тех, кто приходит на работу даже в полумертвом состоянии. Следовательно, он чем-то занят. Чем? Без понятия. Однако, учитывая те факты, что «болеть» он начал ещё до начала учебного года, а в Хогвартсе появился его старый кореш Грюм, можно предположить, что они закрутили очередную интригу против зеленой партии. И связана она как-то со школой. Возможно, Поттер стал частью этой интриги?

— Как-то это, — Диггори неопределенно покрутил головой, — притянуто.

— Разумеется, — согласился я. – Всё, только что мной сказанное, не более чем иллюстрация – у судий есть причины подставить Поттера. Точно так же, как они есть у множества других магов. Поэтому, уверен, мы никогда не узнаем, кто кинул ту бумажку в Кубок.

После разговора я пошел в нашу мастерскую на пятом этаже, трансфигурировал мешок с песком на цепи и долго бил его, бил, бил. Совесть не вовремя напомнила о себе, пройдясь по сердцу когтистой лапой. Разумом я понимал, что, отказываясь вмешиваться в канонное развитие событий, поступаю правильно. Чувства говорили, что только полный ублюдок пошлет на верную смерть стоящего передо мной молодого, начинающего жить парня.

Не исключено, что я совершаю ошибку, пытаясь спасти Седрика. На его гибель многое завязано, как в плане возникновения вражды между Министерством и орденом Феникса, так и в смысле развития личности Поттера. До четвертого курса парень видел, что, утрированно, добро побеждает зло. Смерть Диггори показала ему – не всегда.

Можно сказать, я стою на распутье. Невмешательство оставляет старый вариант развития событий, чья концовка меня полностью устраивает. Да и не одного меня. Министерская политика с каждым годом вызывает всё больше недовольства, если так продолжится, мы получим гражданскую войну пострашнее столкновений с отрядами Неназываемого. Причем, скорее всего, на этот раз фейри вмешаются – чиновники напринимали законов, серьёзно ограничивающих права нелюди. Стоит мне изменить сценарий, спасти одного невинного…

Если я хочу, чтобы концовка была удачной, развитие событий постоянно придётся корректировать. Вот совершенно нет уверенности, что у меня получится.

Кажется, так чувствуют себя шахматисты, жертвуя пешку в обмен на качество? Только их пешка не живет, не мечтает, не строит каких-то планов на будущее, не целуется с девушкой в укромных уголках. Хреновое ощущение, если честно.

Вроде пальцем в небо ткнул, а потом дошло – мысль-то верная. Если Крауч не дома лежит больной, то где он и что делает?

В фильмах на него сын наложил Империо и тот целый год сопротивлялся, пытался сбросить заклинание. Сомнительно как-то. Как и все ментальные заклинания, Империо чувствительно к личной силе жертвы, силе воли и развитости интеллекта. Иными словами, на слабом тупице продержится долго, с кого-то уровня Крауча слетит очень быстро. Если не подновлять. На пике могущества Неназываемый мог бы постоянно держать Крауча под контролем, но сейчас? Нереально. Разве что с посторонней помощью.

Петтигрю ему не помощник, потому как анимаги с ментальными науками не дружат. На них и легилименция действует с трудом, сами они тоже редко в окклюменции разбираются. Сужу на основании личного опыта и собственного клана, в котором хороших менталистов раз-два и обчелся. Значит, должен быть кто-то ещё.

Зайдём к вопросу с другой стороны. Вот у нас есть влиятельный чиновник с репутацией трудоголика, внезапно запирающийся дома и заявляющий о своей болезни. Какой будет первая реакция дорогих коллег? Правильно: выяснить, что с ним и надолго ли. Врача в данном случае расспрашивать бессмысленно, потому что наверняка под клятвой, зато можно под благовидным предлогом прийти навестить больного. Документы на подпись принести, обсудить важный вопрос, который нельзя доверить бумаге или ещё что-нибудь придумать. Готов спорить, что при личном контакте Империо обнаружат сразу.

Может, он в самом деле болен? Хотя в день выбора чемпионов Крауч выглядел нормально. Вид у него был усталый, но не более, я специально приглядывался.

Так, стоп. Ещё немного, и впору подавать заявку на вступление в клуб конспирологов, видящих в любом событии часть чьей-то многоходовки. Ничего не решив и окончательно запутавшись, я сделал «звонок другу» — отослал письмо Кеннеру. Он же работает в департаменте международных отношений, наверняка в курсе ходящих среди сотрудников сплетен. Пусть поделится сведениями с любимым племянником.

— Ты не представляешь, что творится, когда у ребенка режутся зубки, — делился пережитым Кеннер. – Сейчас уже легче, а вот когда только начиналось, ор стоял на весь дом. Причем заглушающие ставить нельзя – нужно слышать, что он проснулся!

— На работе отдыхал?

— Что-то вроде того! – засмеялся дядя.

Мы сидели в маленьком пабе на задворках Хогсмида. Малоизвестное местечко с домашней кухней, только для своих. В прошлом году я случайно забрел сюда и с тех пор изредка приходил, когда хотел посидеть в тишине.

— Вообще-то у нас сейчас затишье, — закончив веселиться, признался Кеннер. – С Турниром разобрались, начальство болеет, значимых событий в обозримом будущем не намечается. Лепота!

— Вот, кстати, по поводу начальства. Оно действительно болеет?

— У нас говорят так. А что?

— Крауч не из тех людей, которые любят поваляться в постельке. Странно, что не вылечился.

— Может, проклятье какое словил, — пожал плечами дядюшка. – Бывает.

— Или занят чем-то другим.

Кеннер задумчиво на меня посмотрел. Он хорошо меня знает, поэтому сразу понял, к чему я веду.

— Есть основания так считать?

— В Хогвартсе происходит что-то странное. Ты в курсе, что у бывших Пожирателей темнеет метка?

— Откуда знаешь?

— Ученики подслушали разговор Каркарова со Снейпом. Болгарин прибежал прямо на урок и не особо сдерживал голос, пока Снейп не поставил заглушку. Я не хочу об этом писать в письме, поэтому подойди, пожалуйста, к леди.

— У тебя же парный пергамент есть?

— Испортился.

Помолчали. Хорошую здесь рыбу готовят, надо бы рецепт попросить. Местные часто торгуют с русалками из Черного озера, меняют мясо и молоко на рыбу или ингредиенты.

— Пожирателей Крауч люто ненавидит, — наконец, заговорил Кеннер. – У нас во всём департаменте нет никого, кто носил бы метку или просто сочувствовал той стороне. В других департаментах бывших полным-полно. Если он получил какую-то информацию, вполне мог отложить всё остальное.

— Прибавь сюда Грюма. Что он делает в Хогвартсе? Боевик его калибра не должен учить детишек, он матерых псов натаскивает. Готов спорить, после выхода в отставку Грюма завалили предложениями поработать инструктором или вовсе взять личного ученика. Тем не менее, он здесь.

— Ну, мало ли… Может, на время Турнира Дамблдор решил усилить безопасность?

— Всё равно странно. Ты мне вот что скажи – за последние месяца два с Краучем лично кто-нибудь встречался?

— Конечно. Та же Боунс к нему приезжала, начальники секторов ездили отчитываться. Через зеркала с ним постоянно общаются. Ты что, Райли?! Без инструкций он нас не оставляет!

Действительно, не тот типаж.

Короче говоря, я загрузил Кеннера и, его посредством, леди. Она человек опытный, в десять раз меня старше, пусть у неё голова болит. Не одному же мне мучиться.

Думать о ситуации с Краучем и Диггори я уже не мог, но и не думать не получалось. Мысли бегали по кругу, повторяя многажды рассмотренные аргументы. Напряжение копилось и обязательно должно было найти выход. Ничем, кроме истерики, я не могу объяснить согласие принять участие в затеянном Артуром эксперименте.

— У тебя нет ощущения, что мы занимаемся какой-то хернёй?

— Я уверен, что мы занимаемся хернёй, — твердо ответил друг. – Но проверить её надо.

Мы находились за пределами школьной ограды, в точке пересечения тропинки, ведущей в Хогсмид, с ещё одной, от берега озера к Запретному лесу. Местные жители постоянно ими пользовались на протяжении веков, то есть перекресток старый. Самое то для наших целей.

Моя роль заключалась в подай-принеси, основную роль играл Артур. Его кружок, в который он всё-таки поступил, поручил ему проверить некий слух, ходящий среди первокурсников, чем мы сейчас и занимались. Поэтому бедный парень последние девять дней постился, избегая копченой, острой и сладкой еды, заодно отказавшись от выпечки, мяса, рыбы и любых молочных продуктов. Суровая у ритуалистов жизнь. Причем, когда старше станет, к списку запретного добавятся алкоголь, курево и женская ласка.

В общем, перекресток мы очистили, пантакль начертили (вернее, Артур начертил, я в сторонке стоял), зеркало и малый алтарец установили на положенное место. После чего Шелби загнал меня в пентаграмму с наказом сидеть и ни в коем случае, ни-ни, что бы ни увидел, за пределы фигуры не вылезать. Сам же принялся творить.

Судя по иллюминациям, эффект от его действий был, только непонятно, какой. До меня никаких отголосков силы не долетало, пантакль надежно блокировал внешнюю магию. Я примерно представлял, что Артур делает, поэтому спокойно дождался последнего этапа, просидев полчаса на земле на специально прихваченной из гостиной Равенкло подушечке. Март месяц, холодновато. А вот когда друг закончил камлать и, принеся жертву, тихонько произнес назначенное имя, встал и с искренним любопытством принялся заглядывать в зеркало. С того места, где я находился, смотреть было неудобно, но я старался.

Прошло пять минут. Десять. Артур стоял перед зеркалом, переминаясь с ноги на ногу; я стоял молча, памятуя страшные байки о судьбе нарушивших технику безопасности колдунов; кое-кто третий тоже стоял, глядя на нас. В конце концов, ему надоело.

— Шелби. Стивенс. Потрудитесь объяснить, почему вы находитесь не в своей комнате, а за пределами территории Хогвартса. В полночь.

Очень-очень медленно Артур с круглыми глазами повернулся в сторону высокой мрачной фигуры, облаченной в темную мантию с капюшоном.

— Северус Тобиас Снейп!

— Чрезвычайно польщён, что вы помните моё имя, Шелби. Итак, я жду.

Вместо того, чтобы ответить, Артур принялся петь и махать… затруднюсь сказать, что это такое. Похоже на церковное кадило, только не на цепочке, а с короткой ручкой, но тоже дымится. Снейпу это быстро надоело. Он быстрым шагом подошел к ученику, нависнув над ним неумолимым роком, выхватил кадило из руки и, наклонившись, прошипел прямо в лицо:

— Не злите меня, Шелби! Что. Вы. Делаете?

— Проводим эксперимент, — проблеял, иначе не скажешь, Артур.

— Действительно, чего я ожидал от рейвенкловцев! — саркастично заметил Снейп. – Какой?

— Призыв духа.

— Потрясающе! А вы знаете, что ритуалы призыва вблизи от населенных пунктов запрещены и караются не менее чем годом на верхних уровнях Азкабана?

— Именно поэтому мы его сейчас и проводим, сэр, — решил я вмешаться, видя, что друг всё глубже впадает в ступор. – Школа рядом, профессора, если что, вмешаются. К тому же, пока мы в статусе учеников, общее законодательство на нас распространяется с ограничениями. От Азкабана декан нас отмажет.

— Минус десять баллов с Рейвенкло за использование слэнговых выражений, Стивенс — отреагировал Снейп. – И минус пятьдесят баллов с каждого за нахождение вне замка. Большего, к сожалению, назначить не могу, но профессор Флитвик ещё скажет своё слово.

Мне безумно хотелось спросить его, не положена ли нам теперь прогулка в Запретный Лес, на поиски раненого единорога. Хвала вышним силам, удержал язык за зубами. Зельевар и так злой, не надо его доводить, а то ещё возьмет и прикопает в состоянии аффекта.

— Соберите здесь всё и пойдемте, — приказал Снейп. – Порадуем вашего декана, если он ещё не спит.

— Конечно, сэр, — покладисто согласился я. – Только не могли бы вы подойти поближе и переступить вот эту линию.

Снейп, что характерно, на просьбу фыркнул, но выполнил без возражений.

Убедившись, что профессор реален и не является хитрой иллюзией, навеянной призванным духом, я помог Артуру собрать оборудование и затер следы. Не встретив никого по пути и в полном молчании, мы добрались до ворот, вошли в замок и поднялись на восьмой этаж, в кабинет нашего декана.

Флитвик, как ни странно, ещё не спал. Возможно, в тех передающихся из уст в уста байках о необходимости ночного дежурства на восьмом этаже есть доля правды?

— Кажется, это ваше, Филиус, — слегка театральным жестом указал на нас зельевар. – Я возвращался из Хогсмида и встретил этих молодых людей на перекрестке двух троп. Мистер Стивенс находился в малой Звезде Закуто, мистер Шелби камлал перед вон тем алтарцем. Кого они пытались призвать, я не понял.

— Потрудитесь объясниться, господа ученики, — без улыбки потребовал Флитвик. – Мистер Шелби?

Артур к тому времени успокоился, вернул обычную самоуверенность и поглядывал на Снейпа с задумчивым расчетливым интересом.

— Видите ли в чём дело, господин декан, — начал он. – Как такового призыва не было, скорее, мы проводили небольшое теоретическое исследование. Признаю – несколько глупое, но результаты свидетельствуют, что рациональное зерно в нём есть.

— Вот как? Продолжайте.

— Да, сэр. Дело в том, что один из магглорожденных первокурсников смотрел фильм про некоего демона, который приходил к людям, трижды произнесшим его имя на перекрестке. По сюжету данного фильма демон прикидывался преподавателем в частной школе. Дети сошлись во мнении, что у нас в школе тоже имеется учитель, подходящий на данную роль, — со стороны Снейпа послышалось раздраженное фырканье. – Я, разумеется, детские фантазии игнорировал, однако поневоле задался вопросом: что будет, если провести ритуал призыва, в качестве ключа использовав полное гражданское имя живого человека. Меня так захватила эта тема, что ни о чем другом я думать не мог. Теоретические расчеты показывали слабое воздействие и установление временной связи, для фиксации которой предполагалось использовать зачарованное зеркало. Прошу вас не наказывать Райли – идея испытать идею на практике принадлежит мне.

— Мы сами решим, кого наказывать и как. Что было дальше?

— Собственно говоря, остальное вы знаете. Я провел ритуал по схеме Эфиалия-Лурье, трижды произнес имя профессора Снейпа и стал ждать. Совершенно не понимаю, почему профессор явился лично. Подобный эффект допустим для духов или иных энергетических сущностей, но никак не для существа из плоти и крови.

Флитвик очень внимательно посмотрел на коллегу.

— Как мало мы, оказывается, знаем про вас, Северус, — с совершенно серьёзным лицом сообщил он.

— Прекратите, Филиус! Любому понятно, это обычное совпадение! – раздраженно рявкнул Снейп. – С какой стати вы выбрали меня для своего сомнительного ритуальчика?!

— Вы сильный маг, менталист не ниже девятки, энергетика темного типа, небольшое расстояние, живете поблизости, — перечислил Артур. – Я готов предоставить расчеты в обоснование позиции.

— Вот уж без чего точно обойдусь!

Флитвик хихикнул, затем обернулся к нам:

— Итак. Я снимаю по пятьдесят баллов с каждого и назначаю отработки, в чем они будут заключаться, сообщу позднее. Время уже позднее, поэтому возвращайтесь в башню и нигде не задерживайтесь по пути. Ступайте.

— Спокойной ночи, декан, — вздохнул Артур, коротко поклонившись. — Профессор.

Покинув кабинет декана, мы переглянулись, горько вздохнули и отправились спать. Пострадать, конечно, ещё придется, Флитвик если обещал, то накажет. Другое дело, что иные вороны косячили на порядок сильнее и – ничего, никто их из Хогвартса не исключал.

Остаток марта, апрель и май прошел под знаком отработок. Флитвик не стал заморачиваться и просто сдал нас Филчу, так что три дня в неделю после уроков мы помогали персоналу школы со всякой грязной работой. Учитывая необходимость посещать кружки и выполнять домашнее задание, можно сказать, свободного времени у нас не оставалось.

Пропажа двухсот баллов не могла остаться незамеченной. Дом Ровены трезво оценивал свои шансы получить переходящий кубок, поэтому о баллах не волновался, однако две сотни сразу поневоле привлекли внимание. Виновников вычислили быстро. Пришлось поведать подробности. Наши умники впечатлились, призадумались и начали провожать Снейпа долгими взглядами. От воронов информация поползла к другим Домам.

К обеду вся школа знала, что ночью четверокурсники Шелби и Стивенс пытались призвать Сатану, а явился Снейп. На короткое время наша слава превзошла поттеровскую, Диггори и Крама. На нас глазели, нас пытались расспрашивать, нам сочувствовали. Знакомые барсуки опасливо справлялись о здоровье, Фриз издевался и хохотал. Понятное дело – уроки зельеварения для нас двоих стали проходить куда «веселее».

Нет худа без добра. Из-за работы нас часто заносило на школьную кухню, где мы познакомились с работниками-домовиками. Домовых эльфов в Хогвартсе много, я лично насчитал не менее двадцати – точно сказать не готов, они постоянно мельтешили перед глазами. Никакой Винки среди них не нашлось. О домовичке Краучей аборигены слышали и даже нашли пару родственников, но в замке она не появлялась. Зато Добби видел собственными глазами. Он отличается от других домовиков, не внешне, а привкусом магии, к тому же, строит фразы чуточку иначе, поэтому остальные его сторонятся. Лично мне кажется, что с него слетело проклятье сидхе – либо оно постепенно иссякает, либо сама раса медленно мутирует, перебарывая колдовство. Или единичный случай, статистическая погрешность? Волшебники, конечно, предпочли бы последний вариант.

Мне, что удивительно, досталось от Мораг.

— Хочешь стать вторым О’Лири? – выговаривала она. – Нормальный парень, но всего пару раз ошибся и теперь его считают чуть ли не вторым Неназываемым. Зачем с таким упорством пугать людей?

— Ну, репутация темного мага лучше репутации размазни, — пофилософствовал я. – Случайно вышло, Мораг. От нас ничего не зависело.

— Зачем вы вообще поперлись ночью в лес?

— Артуру в его кружке задание выдали. Кто ж знал, что Снейп любит ночные прогулки?

— Все знали, Райли. Восемьдесят пятый чемпионат по зельям на носу, профессор к нему готовится. Хотя Браун утверждает, что на самом деле у него роман с Розмертой.

— Сомнительно как-то.

— Да, она в два раза его старше.

Темная магия оставляет след, легко определяемый соответствующими методами, поэтому никто в Хогвартсе черноту не практикует. Если вдруг меня начнут проверять, я легко докажу, что чист, как слеза младенца. Иное дело – министерская запрещенка, которую практикуют в клане. Но её и определить, и доказать труднее.

Хотя Мораг, безусловно, права. Репутацию следовало обелить, в нашем обществе от неё многое зависит. Мне пришлось наступить на горло отшельническим порывам и начать чаще общаться с сокурсниками из других Домов, демонстрируя собственную белость и пушистость. Вроде бы, помогло – как на готовую рвануть бомбу, на меня не смотрели.

Впервые за всё время пребывания в Хогвартсе пообщался с Поттером, Грейнджер и Уизли. До того мы, разумеется, друг друга видели, просто не были друг другу представлены. В некоторых отношениях общество волшебников чрезвычайно чопорно. Нас познакомил Дин Томас, с которым мы разговорились после одной из совместных пар – он хотел узнать, что произошло той ночью. Беседу краем уха услышала Грейнджер, тоже заинтересовалась, подошла, за ней подтянулись парни. «Золотое Трио» хоть и варится в собственном соку, да простится мне такое сравнение, от остальных учеников не изолировано и круг общения у них широкий, пусть и поверхностный.

Поттер оказался очень харизматичным мальчишкой. Тот актер из фильмов, Рэдклифф, кажется, не обладал и третью обаяния своего прототипа. Местный Мальчик-который выжил не дурак, довольно расчетлив, зависит от чужого мнения, как и все подростки. Его подруга, Грейнджер, напомнила мне знакомых радикальных феминисток, только поумнее и слегка обтесавшихся в обществе. Детишки ведь не сдерживаются, если им что не нравится, сразу доведут свою точку зрения. Грейнджер проклинали достаточно часто, чтобы она научилась сдерживаться, но недостаточно, чтобы она научилась совсем молчать. Вероятно, это следующий этап.

Хорошее впечатление произвел Уизли. По прошлой жизни я его представлял куда худшей личностью, а он оказался неплохим парнем. Да, ленивый, да, полно комплексов. Тем не менее, школьную программу знает (я на скорую руку его протестировал, что осталось незамеченным остальными), то есть работать над собой может, и друзьями дорожит.

Что ещё происходило? Да ничего, кроме учебы и отработок. Крауч по-прежнему не показывался в школе, вместо него делами занимались помощники, в первую очередь – Перси Уизли. Пару раз к нам с Артуром в гости во время отработок приходила Луна, развлекала трудящихся чтением «Придиры». Из журнала мы узнали, что Селестина Уорлок это Люциус Малфой под обороткой; что микроскопические формы жизни, существующие везде, служат посредниками между разумными существами и некой всеобъемлющей осязаемой энергией; что по одной из теорий мозгошмыги представляют собой части двух космических китов, один из которых мертв. Мозгошмыги присасываются к человеческим мозгам и наделяют людей особыми способностями, взамен подталкивая к конфликтам.

Персонал Хогвартса сбежал ещё на Малфое.

А потом это замечательное время, наполненное грязными полами, прорванной канализацией, расстановкой ловушек на вездесущих крыс, переноской тяжестей и прочими увлекательнейшими занятиями закончилось. Началось другое, связанное с подготовкой к экзаменам. Это чемпионов переводят на следующий год автоматом, для простых школьников исключений из-за Турнира не делается.

Для меня июнь, период до третьего этапа, заполнился двумя вспышками. Зубрежка служила попыткой отвлечься, я проглатывал книги и конспекты, пытаясь избавиться от нарастающего нервного напряжения. Серый фон, два события. Смерть Крауча и приступ у Поттера. Гибель главы департамента международных отношений пытались замолчать, информация о ней выплыла спустя две недели в виде коротенькой заметки на третьей полосе «Пророка». Где, при каких обстоятельствах, отчего – никаких указаний.

Зато приступу у Поттера была посвящена целая статья, вышедшая в день последнего этапа. Пацан действительно внезапно почувствовал на уроке прорицания сильную боль и даже отпросился в Больничное крыло, мне Томас рассказывал. Дело, в общем-то, обычное, Трелони иногда перебарщивает с ароматическими веществами у себя в кабинете, отчего у чувствительных школьников голова болит или глаза слезятся. Бывает. Куда интереснее реакция на рядовой в общем-то случай. «Пророк», крупнейшая газета магического мира, вышла со статьей, обвиняющей Поттера в сумасшествии и жажде славы. Насколько благожелательно прежде писали о Мальчике-который выжил, настолько же активно Скитер теперь поливала его грязью.

Похоже, Министерство ополчилось на Дамблдора. Иной причины для внезапной агрессии я не вижу. «Пророк» — газета правительственная, личным эмоциям там места нет. Статья наверняка согласовывалась на самом верху.

Так я Диггори и сказал.

— Турнир становится всё интереснее — два трупа уже есть.

— Про Крауча я понял, — кивнул Диггори. О том, что чиновник умер на территории Хогвартса, и сопутствующих его смерти обстоятельствах рассказал Поттер, поэтому барсук был настроен серьёзно. – Второй кто?

— Берта Джоркинс, помощница Бэгмена. Уверен, её уже не найдут.

— Она, вроде, в прошлом году пропала?

— Ага. И Бэгмен почему-то не торопился её искать, — дополнил я. – В общем, готов спорить – завтра для тебя, и других чемпионов, самое сложное будет заключаться не в испытании. Жди сюрпризов.

— Каких?

— Ну, логически рассуждая, события так или иначе крутятся вокруг Поттера, так что держись от него подальше. Откровенно говоря, — держать беззаботную маску становилось всё тяжелее, и я встал с подоконника, сидя на котором мы болтали, – я бы посоветовал тебе слить этап, но ты ж не послушаешься.

— Нет, конечно!

— Тогда дам два других совета. Если вдруг подойдёте к Кубку одновременно – не вздумайте делить победу. Это раз. Два – при первых признаках странного сваливай. Аппарировать ты умеешь. Поэтому увидишь рядом незнакомых людей или вдруг окажешься в незнакомой местности – сразу беги. Не раздумывай, не пытайся понять, что происходит. Всё, бывай.

Мы в тот день сдавали трансфигурацию. Совершенно не помню, что писал и как отвечал.

— Райли, твоя задача – учиться, а не в политику лезть! – тихо засмеялась леди Маргарет. – У тебя ведь сегодня последний экзамен? Как, по ощущениям, сдал?

Я, леди и прадед Питер заняли небольшую аудиторию на четвертом этаже. Соревнования должны были начаться через час, у нас имелось немного времени, чтобы побродить по замку. Мне показалось уместным высказать старшим клана свои соображения.

— Нормально сдал, миледи, — пожал я плечами. – История мне нравится. А насчет политики – не деться от неё никуда. Снимет Дамблдора Министерство и сразу программа изменится, уйдёт часть преподов, Слизерин голову поднимет. Далеко не у всех детишек аристократов есть тормоза, мне страшно представить, что начнется в школе, почувствуй тот же Малфой свою безнаказанность. Сейчас ему директор не позволяет разгуляться.

— Не преувеличивай, Райли! – продолжала улыбаться леди.

— Я вижу тенденцию. С момента моего поступления проклинать учеников, особенно магглорожденных, стали чаще.

— Возможно, ты просто не замечал? – предположил прадед. – В любом случае – перестань суетится. Ты не в состоянии ни на что повлиять, поэтому твои эмоции бессмысленны и даже вредны. К тому же, Дамблдора так просто не снимешь.

— И хватит об этом, — приказала глава клана. – Райли, мне нужно пообщаться с Макэвоями. Можешь их найти?

— Скорее всего, Хейди потащила их на поле. Барсуки наверняка собрались там.

С Хейди Макэвой мы не дружили, но несколько раз пересекались, когда я пояснял Фраю сложные темы по трансфигурации. В принципе, знаешь одного хаффлпаффца – хотя бы шапочно знаешь всех.

Предположение оказалось верным, Макэвоев мы нашли уже на трибунах. Леди немедленно завязала разговор с их лордом, обсуждая каких-то чудо-овец и возросшие цены на их шерсть, ну а я, спросив, не требуется ли моё присутствие, свалил искать наших. Турнир превратился в хорошую площадку для неформального взаимодействия британской и не только британской элиты, удобную в том плане, что прийти сюда мог каждый. На балы знатных семейств приглашали не всех, у министерских приёмов свой формат, тоже не особо открытый, поэтому главы кланов мгновенно оценили возможность пообщаться с нужными людьми. Тем более что есть удобное связующее звено в виде учеников, способных представить старших друг другу.

Далеко не ушел. Барсуки склонны кучковаться не только с собой, но и знакомых с других факультетов к себе затаскивать. Буквально на соседней трибуне обнаружилась хорошо знакомая компания сокурсников, в которой помимо Фрая сидели Шелби, Фриз и ещё пара пацанов. Что интересно, всего одна девушка – та самая Йола Мерфи, спутница Джеймса на балу.

— Где остальных девушек потеряли?

— С роднёй сидят, вестимо, — откликнулся Артур. – Или ужинают. Я на кухню зашел, пирожков с собой у эльфов выпросил. Присоединяйся.

У общины домовиков Артур на хорошем счету – он им керамических ножей наделал. Прежде эльфы пользовались для нарезки либо металлическими, что фейри не особо нравилось, либо магией, тратя и без того не слишком большой запас энергии. Артур однажды подслушал жалобы двух молодых поварят, вник в проблему и нашел решение. Теперь его обожают.

— Давай! – я присел на свободное место и немедленно получил в руки пару пирожков и стаканчик чая. Термос, внешне маленький, находился в руках Фрая.

— За кого болеть собираешься? – строго спросил он.

Безумно хотелось сказать: «За то, чтоб все живы остались».

— Мне всё равно. Даже если Делакур умудрится первой стать, только порадуюсь.

— Какой ты непатриотичный!

— Зато не расстроюсь, если наши проиграют.

Постепенно темнело, на небе появились первые звезды. Лабиринт укрывал искусственный туман, серая стена не пропускала ни звуков, ни запахов, мешая разглядеть скрывавшихся внутри существ. Школьники успели выяснить, что подбором зверушек занимался Хагрид, и теперь прикидывали шансы чемпионов остаться в живых и с полным числом конечностей. Шансы выходили не очень.

Болтали не только о Турнире. Тихая девушка Йола коротко рассказала о своей семье, обмолвившись, что последние двести лет Мерфи отшельничают. Когда-то из-за конфликта с Блэками от большого рода осталась всего одна пара, забившаяся в глушь, только недавно они достаточно восстановились, чтобы вернуться в большой мир. Да и Блэков больше нет. У Фрая дядя вернулся из полыхающего средневековой войной Алжира, волшебник клялся никогда больше не покидать Англию. Джеймс после экзамена уедет к родственникам в Америку, поэтому в руках он крутил омнинокль, собираясь записывать наиболее интересные моменты предстоящего этапа. Чтобы было, чем похвастаться.

Со стороны замка показалась небольшая процессия из чемпионов и преподавателей, во главе неё шел, бодро помахивая тростью, Людо Бэгмен. Словно почуяв их приближение, окутывавший лабиринт туман начал истаивать. Раздались аплодисменты, зрители сотнями голосов приветствовали участников Турнира. Не скрываясь, я наложил на себя заклинание дальновидения: да, Грюм тоже там, рядом с Макгонагалл и Флитвиком, с точно такой же алой звездой на шляпе. Никаких экранов с изображениями, как во время второго этапа, на сей раз не было – взрослые маги владели достаточным количеством заклинаний, чтобы увидеть происходящее в лабиринте. Расстояния тут плевые, не более полукилометра.

Процессия остановилась перед входом в лабиринт, маги перекинулись несколькими фразами, затем над стадионом разнесся голос Людо Бэгмена:

— Леди и джентльмены, третье и последнее состязание Турнира Трех волшебников начинается! Разрешите мне напомнить…

— Теперь хотя бы понятно, зачем баллы нужны, — заметил Артур, выслушав инструкции. – Значит, наши первые. Для них логично было бы идти вместе. Между собой можно потом разобраться.

— На месте Крама и Делакур я бы шел за лидерами под невидимостью и вырубил их перед самым Кубком.

— Тебе шляпа наш факультет не предлагала? – спросил Фриз.

— Нет, даже не спросила ничего.

— Странно.

На первом же перекрестке Поттер выбрал левый путь, Диггори пошел направо. Почти в тот же момент по свистку Бэгмена в лабиринт вбежал Крам. Не особо мудро с его стороны, всё-таки нет гарантий, что идущие первыми англичане собрали все ловушки. Или не наставили своих.

Делакур, как ни странно, повезло. Пока трое её соперников, позабывших о «правиле левой руки», метались между живыми изгородями, сталкиваясь с магической живностью и вынося её с разной степенью успешности, француженка ждала старта. В результате она избежала встречи с соплохвостами, вынесенными Седриком, беспрепятственно прошла сквозь дезактивированное Отражение Сторон и напоролась на Крама.

Болгарин давно вёл себя странно. То бежал куда-то сломя голову, то застывал неподвижно, поднимая и опуская палочку. При виде девушки Крам мгновенно, не размышляя, бросил в неё заклинание, эффект которого до ужаса напоминал Круцио – дикий крик Делакур долетел даже до трибун. Зрители возмущенно загудели. Ловец постоял ещё немного над потерявшей сознание полувейлой, затем, пошатываясь, побрел дальше.

— Он на поводке, — нервно покусывая палец, сообщил Артур. – Империо или Сервус Торквем. Почему судьи не вмешиваются?

— Он на своих ногах и не потерял сознания. Видишь, Делакур уже эвакуировали.

Тем временем Диггори и Поттер, услышавшие крик полувейлы, забегали по лабиринту, пытаясь её найти. Поттер влетел в какую-то ловушку, затем чуть не врезался в соплохвоста, с трудом парализовав творение безумного гения Хагрида, Седрику повезло больше – или меньше, тут как сказать. Он столкнулся с Крамом.

Болгарин, кажется, пытался перебороть воздействие менталиста, потому что, хотя он подходил со спины и первым заметил Диггори, тот с легкостью избежал брошенного в него заклинания. Впрочем, вместо того, чтобы немедленно атаковать в ответ, барсук (ну не боец он, не те у него рефлексы!) что-то закричал. Увернуться от второго Круцио он уже не смог.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, не вмешайся Поттер. От брошенного им Ступефая Крама аж подбросило, болгарин ничком рухнул в траву и больше не шевелился.

Стадион облегченно выдохнул.

Ничего ещё не закончилось, ничего!

Кое-как поднявшийся с травы Диггори выпустил сноп красных искр, вызывая наблюдателей. Неизвестно, почему те задержались – то ли не имели права показываться на глаза действующим участникам Турнира, то ли ещё что. Оставшиеся хогвартцы успели отойти, прежде чем возникшая рядом с Крамом Макгонагалл наложила на того какое-то заклинание, а затем исчезла, забрав оглушенного болгарина с собой.

Аппарация? Теоретически рассуждая, Дамблдор должен иметь право выдавать доступ. Или, возможно, должность декана позволяет обходить щиты замка.

Иностранцы, во множестве находившиеся на трибунах, громко ругались, обвиняя англичан в нечестной игре. В ответ слышались не меньшие оскорбления и требования не считать нас дураками – никто бы не стал настолько явно подыгрывать своим. За судейским столом экспрессивно размахивала руками Олимпия Максим, наклонившись вперед, шипел на Дамблдора Каркаров, в ответ наш директор, судя по жестам, уговаривал коллег успокоиться и дождаться окончания соревнования. Сидевший рядом с ним Фадж мрачно зыркал по сторонам, слабо напоминая сейчас добродушного пухлячка, скорее, он походил на туго сжатую пружину.

Поттер и Диггори снова разделились. Рядом застонал от тупости происходящего Артур. Дураку понятно, что ситуация развивается по незапланированному сценарию, тут не о Кубке думать надо, а как самим уцелеть.

— Они не знают про Империо на Краме, — напомнил я.

— Да как можно не знать, все признаки налицо!

— Это для нас всё очевидно, у них нет нашей подготовки.

Поттер, тем временем, встретился со сфинксом и довольно быстро отгадал загадку; Диггори удачно преодолел несколько ловушек, он двигался быстрее и придет к Кубку первым. Вернее, пришел бы, не атакуй его гигантский паук.

Запнувшись на ровном месте, Седрик упал. Поттер выпустил в паука несколько заклинаний, но того спасла естественная защита и колдовство бессильно соскользнуло с покрытого волосками хитина. Впрочем, своего гриффиндорец добился – про Диггори паук забыл. Чудовище быстро развернулось, с необычайной для такой туши скоростью бросилось к Поттеру, схватило его жвалами и подняло над собой.

Было неясно, что конкретно применил четвертый чемпион, но паук встряхнулся всем телом и выпустил Поттера, тот свалился на траву и проворно откатился в сторонку. Тем временем Диггори наконец-то подобрал палочку. Оба участника ударили одновременно, их сдвоенная атака преодолела природную защиту чудовища, чтобы наконец-то заставить его неподвижно свалиться на землю лабиринта.

Звуки отдалились, крики толпы ушли на периферию. Остались только два парня, два участника Турнира. Они перекинулись словами, Седрик обернулся, посмотрел назад, на стоящий за его спиной в двух шагах Кубок, снова что-то сказал Поттеру… Шагнул вперед, помогая встать с травы сопернику.

Я опустил голову. Чтобы не видеть.

Накатившую апатию сбил острый локоть Артура, взрезавшийся мне в бок.

— Куда они делись? Их должно было перед судейской трибуной вынести.

— И Дамблдора нет, — дополнил привставший со своего места Фрай. – А, вон он, возле постамента колдует.

— Хочет по следу пройти. Кажется, получилось.

Отсутствовал директор минут пять, не более. Сперва на пятачке земли перед трибунами появились два тела, одно из которых сжимало Кубок, затем, потрепанный, рядом с ними в огненной вспышке возник Дамблдор. Со всех сторон к ним бежали люди – сотрудники школы, авроры, просто находившиеся поблизости гости, желавшие понять, что происходит.

Тревожным криком пронеслось: «Седрик Диггори мертв!»

За три дня, прошедшие до прощального пира, много чего произошло.

На территории Хогвартса видели дементора. Так как было точно известно, что в лабиринт тварей не пускали, объяснение его визиту одно – Министерство казнило Барти Крауча-младшего. Не хотели повторения прошлого года, а заодно избавились от нежелательного свидетеля.

Поттера выписали из Больничного крыла. Я не знаю, что конкретно с ним произошло, но выглядел он – краше в гроб крадут. Глядя на него, начинаешь верить, что он на самом деле подрался с Неназываемым, или самое меньшее получил от него сильный Круциатус. Парень ходил никакой, иногда цепляясь за стенки и друзей, чтобы не упасть.

Каркаров сбежал.

Я, кажется, начал понимать, что происходило весь этот год. Всему виной честолюбие старшего Крауча и его ненависть к людям, лишивших его семьи. За последнее время общество подзабыло ужасы войны, аристократы принялись укреплять ослабевшие позиции, в то же время, сам «Стальной Барти» набрал сторонников и был готов к новой схватке за кресло министра. Вероятно, он получил какую-то информацию о своих врагах, или ему её подкинули, уже не важно. Значение имеет только то, что за помощью он обратился к Грюму и Дамблдору. Они разработали какую-то операцию, центральное место в которой отводилось Турниру и, вполне возможно, участвующему в нём Поттеру.

Как всегда, Крауч недооценил собственного сына. Младший Крауч узнал о действиях отца и нашел способ связаться с друзьями, сообщив им всё, что знал сам. Не знаю, кто это были – вряд ли Малфой; скорее, кто-то, сильно пострадавший после войны, но сумевший избежать Азкабана. Как бы то ни было, во главе их стоит человек умный, хитрый, прекрасный тактик. Мгновенно разобравшийся в ситуации и разглядевший шанс воскресить своего господина. Незадолго перед третьим этапом Бартемиуса-старшего убили, тогда же подменили Грюма на Барти-младшего. Всё провернули очень быстро, никто ничего не заподозрил.

Куда исчезал Дамблдор, где он нашел тело Диггори и раненого Поттера, осталось неизвестным. Поговаривали, директор с кем-то дрался.

Турнир окончился грандиозным скандалом. Иностранные участники выбиты из соревнования явно нечестными и, в случае Крама, незаконными методами, из двух чемпионов от хозяев один мертв, второй ранен. Министерство заявило, что имел место несчастный случай по вине неверно созданного порт-ключа. Учитывая сопровождавшую Турнир череду странностей, заявлению никто не поверил. Отношения с другими странами ухудшились, от сильного охлаждения их спасает только то, что англичане пострадали сильнее всех.

В правительственных газетах вовсю полощут Дамблдора, мимоходом достаётся Поттеру. Про гибель одного из участников Турнира не напечатали ни строчки. Похоже, Министерство решило окончательно избавиться от директора. Он мешает коллективному чиновничьему разуму – Победитель Гриндевальда, председатель Визенгамота, великий маг, просто знаковая фигура с высочайшим авторитетом в обществе. Возможная точка кристаллизации оппозиции. Раньше у Дамблдора имелся среди глав департаментов влиятельнейший союзник, но теперь Крауча нет, директор остался один.

Вот в такой обстановке начался Прощальный пир.

Большой зал, вопреки традиции, не был украшен цветами победившего Дома. Домовики задрапировали стены в черный цвет в знак памяти о Диггори. Траурное убранство зала заставляло непроизвольно понижать голос, ученики реже улыбались и почти не смеялись перед возвращением домой. Многие сидели бледные.

Когда со своего места встал Дамблдор, воцарилась полная тишина.

— Закончился ещё один учебный год, — он не напрягал голос, но слышали его все. – Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, — он указал на стол Хаффлпаффа, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори.

Чувствуя себя лицемером, вместе со всеми я поднялся со скамьи. Стоявшая напротив Луна грустно улыбнулась и отсалютовала бокалом, справа тревожно поглядывал Артур – он видел, что со мной творится что-то не то. Рано или поздно он обязательно спросит, что происходит.

Ненадолго я погрузился в свои мысли пропустил часть речи директора.

— …Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Седрика Диггори убил лорд Воландеморт.

Этого имени до сих пор боялись. На Дамблдора смотрели с ужасом, с недоверием, у единиц взгляд выражал насмешку – но никто не проронил ни звука. Лишь после того, как директор снова заговорил, по залу поползла волна шепотков. В обществе магов не принято лгать, тем более не опустится до прямой лжи личность подобного масштаба. Министерству придется очень постараться, чтобы опровергнуть слова Дамблдора.

— Есть ещё один человек, которого необходимо упомянуть в связи со смертью Седрика. Я говорю, конечно, о Гарри Поттере.

Как ни странно, я не слышал, чтобы Поттера в чём-то обвиняли. Сыграли свою роль и его состояние после возвращения, и позиция родителей Диггори, долго разговаривавших с парнем в лазарете. Помалкивали даже слизеринцы, даже Малфой. Барсуки, конечно же, хотели знать, как именно погиб один из них, но подходить к Поттеру… опасались? Нет, не то слово. Он стал для них человеком, чьё присутствие может изменить чужую судьбу, поэтому от него лучше держаться подальше.

Я обратил внимание, что за Поттера пили не все. За зеленым столом многие отказались, да и в других Домах нашлись не пожелавшие.

Перед самым отъездом мы с Артуром всё-таки поговорили.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? – не слишком аккуратно сформулировал он.

— Может, когда-нибудь, — я побросал последние вещи в чемодан и застегнул замки. – Сейчас не готов. Тошно.

Присев на кровать, я подумал и мысленно махнул рукой. Почему бы не рассказать кое-что? Хочется поделиться. Одному держать в себе грязь тяжело.

— Ладно, слушай. Крауч узнал нечто о бывших Пожирателях и пытался собрать доказательства. Понятия не имею, что именно. Честно говоря, всё, что я сейчас скажу, основано на предположениях, так что можешь не верить.

— Ты сначала расскажи, потом обсудим.

— Договорились. Так вот: почему Крауч отсутствовал на работе? Он вел собственное расследование. Слухи о болезни он распространил, чтобы ему не мешали. Только он допустил ошибку, его убили, заодно подменили Грюма своим человеком и воспользовались последним этапом Турнира, чтобы достичь сразу нескольких целей. Натравить Министерство на директора, похитить Поттера, возможно, с помощью последнего возродить Неназываемого.

То, что Поттер – ключевая фигура всего, происходящего в Хогвартсе, стало понятно, едва Кубок выбросил бумажку с его именем. Дальнейшие события меня в этом только убеждали. Я ведь сказал Диггори держаться от него подальше. Мне следовало учесть, что на Седрика тоже могут наложить Империо. Не знаю, зачем, но Поттера упрямо тащили на первое место, обе стороны конфликта хотели видеть его победителем. По-видимому, это принципиальный момент.

— Ты же не мог знать, чем всё закончится, — попытался утешить меня друг.

В том-то и дело, что мог. И знал.

— Я мог бы спасти хорошего человека, будь настойчивее.

Чем дольше я думаю, размышляю, тем сильнее мне кажется, что Диггори был обречен. Или, возможно, мне просто постепенно удаётся себя убедить? Ведь неизвестно, стал бы тот же Дамблдор предпринимать что-либо, получи он всю информацию о дальнейших событиях. Не исключено, что ему выгодно возрождение Неназываемого – слышал я в прошлой жизни краем уха такую теорию.

Я не вмешался. Теперь война неизбежна. Она уже началась.

Первым, как всегда, пострадал невинный.

Мне с этим жить.