Незабудка

Константин Симонов «Товарищ с Западного фронта» [2]

Конечно, речь пойдет и о книгах, но, пожалуй, еще больше о человеке, их написавшем.

Две самые крупные работы Евгения Воробьева, отделенные друг от друга почти двадцатью годами, на первый взгляд связаны с темой Великой Отечественной войны только косвенно. Главный герой последнего романа Воробьева «Земля, до востребования…» выдающийся военный разведчик Лев Маневич (Этьен), попавший в руки итальянской контрразведки еще в 1936 году, провел все годы Отечественной войны в фашистских тюрьмах и лагерях и умер в День Победы, освобожденный из концлагеря всего за несколько суток до смерти, уже тяжело больным.

Герой другого романа Воробьева, «Высота», вышедшего в начале шестидесятых годов, строитель-монтажник верхолаз Николай Пасечник показан писателем я ту пору, когда он не воевал, а строил, поднимал страну из развалин и пепла. Война в романе «Высота» для него, бывшего фронтового разведчика, хотя и недалекое, но все-таки уже — прошлое.

Однако можно с уверенностью сказать, что далеко не случайно для автора его любимым героем в «Высоте» оказался человек, многими нитями связанный с войной. Не случайно и то, что в книге «Земля, до востребования…» ее главный герой Маневич, к началу Великой Отечественной войны уже пятый год сидевший в итальянских тюрьмах, до конца продолжает бороться и выполнять свой солдатский долг там, где он оказался. И все, что происходит в ходе Великой Отечественной войны, все, что проникает к нему сквозь стены тюрьмы, занимает огромное место в его нравственной жизни.

Пасечник, строитель с закалкой фронтовика, и отторженный от родины и от армии Маневич — каждый из них до последнего часа жизни боец, у которого своя позиция на своем поле боя.

В любой писательской судьбе за выбором главных героев, за пристальностью интереса именно к этим, а не к каким-то другим людям стоит собственный жизненный опыт автора.

Таким опытом для Евгения Воробьева была Великая Отечественная война, которую он прошел от начала до конца на Западном фронте, впоследствии переименованном в Третий Белорусский, начав ее под Смоленском, у Соловьевой переправы, и закончив на Балтике, на косе Фриш-Нерунг, — в день, когда там прозвучали последние выстрелы войны.

Так, кстати, — «Последний выстрел» — и называется последний военный очерк капитана Воробьева — корреспондента фронтовой газеты «Красноармейская правда».

«— Стой! Прекратить огонь! Война кончилась!

Куда девать этот снаряд? По наставлению орудие следует разрядить выстрелом. Гаубицу довернули и выстрелили в море.

Последний выстрел!

Артиллеристы опустили ствол гаубицы, открыли горячий затвор, смыли нагар мыльным раствором, а затем накрыли гаубицу брезентовым чехлом.

Минутой раньше или позже, но последний выстрел произвели все…»

Этим очерком о последнем бое, в котором принимала участие гаубица № 1432, закончилась фронтовая жизнь военного корреспондента Евгения Воробьева. Впереди было возвращение к мирной жизни и писательская работа — первая книга, а вслед за ней и другие, сделавшие капитана Воробьева профессиональным писателем.

Трудно сказать с достаточной точностью о каждом из нас — когда кто становится писателем? У иных самоощущение, что он — писатель, опережает во времени общественное признание этого факта; у иных, наоборот, отстает. Написанное и опубликованное человеком уже давно сделало его писателем, а он сам все еще не решается называть себя так, все еще примеривается к этому обязывающему слову.

К концу войны Евгений Воробьев в свои тридцать четыре года еще не считал себя писателем. Хотя на самом деле уже был им, оставаясь при этом превосходным военным журналистом, точным, оперативным, мужественным в выполнении своего журналистского долга и хорошо знающим войну. Особенно — ее передний край, что немаловажно отметить. Потому что за такое знание часто дорого платят. И Воробьев не был исключением: он заплатил за это знание ранением и контузией.

Когда читаешь одну за другой книги Воробьева, его послевоенные сборники рассказов о войне, его военные повести, очерки, собранные в книгу «Товарищи с Западного фронта», и думаешь об особенностях писательской наблюдательности, проявившейся во всех его книгах, а в этой книге очерков особенно явно, тебя все время не покидает ощущение, что ее написал бывалый немолодой солдат. Или немолодой комбат, пришедший на войну из запаса. Все время кажется, что эта книга о тружениках войны написана тоже тружеником войны. И солдатские заботы — его заботы, и солдатские радости — его радости, и солдатские печали — его печали, и солдатские потери — его потери.

Большая часть книги «Товарищи с Западного фронта» — о солдатах. О солдатах, о сержантах, о командирах взводов, рот. Есть в них и старшие начальники, описанные с теплотой и любовью. Но в этих описаниях проявляется одна характерная для Воробьева черта. Если он говорит о командире дивизии, он говорит о нем не столько с позиций приехавшего к нему корреспондента фронтовой газеты, сколько с позиций его подчиненных. Мы всегда чувствуем в таких очерках, как выглядит этот начальник, если посмотреть на него глазами его подчиненных, чем он хорош не для корреспондента, а для своих солдат.

Воробьев знает о войне очень много. И наверняка гораздо больше многих из нас, казалось бы тоже прошедших всю войну от начала до конца. Это неизменно чувствуешь, читая его военные вещи. Он знает все подробности солдатского быта и все его трудности — разные в разные времена года; он знает все нехватки этого быта и все его скромные мимолетные радости. Он точно знает, как именно организуется переправа так называемыми подручными средствами, и как перебрасывается штурмовой мостик, и как наводится вслед за ним временный. И что такое пятачок на том берегу, и как туда тянут связь, и как эвакуируется с передовой раненый солдат, и что такое доставить на «передок» горячую пищу. Он знает, каких физических усилий стоит десантнику не только влезть на танк, но и спрыгнуть с танка. Знает это, как и множество других вещей, без знания которых достоверно написать все, что происходит на переднем крае войны, почти невозможно.

За этим знанием стоит личный опыт фронтового корреспондента, который при исполнении своего служебного долга считает необходимым оказываться рядом со своими героями всюду, где их заставляет быть война, а не пользуется облегченной возможностью расспрашивать этих героев о подробностях войны в более удобной для разговоров обстановке — на отдыхе, на переформировке или на госпитальной койке.

Но дело не только в собственном многократном пребывании писателя именно в той обстановке, в которой действуют его герои. Несомненно, так оно и есть, но ведь можно быть и не робкого десятка человеком и пребывать в опасных местах в разгар боя, а при этом все-таки не найти в себе достаточной воли, чтобы среди опасностей оставаться приглядчивым, дотошно внимательным ко всему тому, что окружает тебя, ко всем подробностям поведения людей на войне.

За военными произведениями Евгения Воробьева неизменно стоит это удивительное свойство — упорное внимание ко всем мелочам в поведении человека на переднем крае войны. К мелочам, которые вовсе не мелочи, потому что на поверку почти каждая из них связана с душевным состоянием человека, с мерой его нравственной высоты в трудные для него минуты жизни.

Хочется добавить, что такая упорная приглядчивость бывает разного рода. Случается и так, что приглядчивость бывает результатом озлобления против людей, осознанного, а иногда и не до конца осознанного стремления во что бы то ни стало заметить те их слабости, которые бы оправдывали твои собственные слабости. Порой в литературе встречаешься и с этим. И хотя это и малоприглядно, но по-человечески понятно.

За приглядностью Воробьева стоит глубокая, убежденная любовь к людям. Дурное, мелкое удивляет его. Он не проходит мимо этого дурного или мелкого, замечает и это. И пишет об этом. Но пишет об этом дурном и мелком так, словно оно каждый раз заново удивляет его. И наоборот, доброму в людях он не удивляется. Он только внимательнее приглядывается и, сторонясь общих слов, старается выразить это доброе через те живые и точные подробности солдатского поведения на войне, без которых не обходится почти ни одна страница его военной прозы.

О себе Воробьев, в сущности, так ничего и не написал. Как жил и работал четыре года на фронте военный корреспондент Евгений Воробьев, с его слов мы не узнаем. Но личность автора совершенно отчетливо присутствует в его книгах. Чувствуешь, что этот человек не прокатился по войне, а прошел и прополз ее. Без этого не напишешь всех тех подробностей солдатской жизни, которых не найдешь во фронтовых сводках, которые можно добыть только собственным горбом.