Незваный. Книга 2. Наверху

Я, получается, в шоколаде? Или нет?

-//-//-

Это казалось диким, совершенно невероятным. Еще несколько дней назад такое и в голову не могло прийти. Действительно, звучало, как бред. Разве мог правитель огромного государства драться на дуэли, как простой дворянин? Ведь, он подвергает риску не только свою жизнь, но и судьбу всей династии.

Однако, Дворянский кодекс регулировал и этот, прежде казавшийся фантастическим, случай. В главе XII «О правовом статусе особы Его Императорского величества и членов императорской фамилии» параграфе № 3черным по белому было написано, что «особа Его Императорского величества обладает всеми правами и обязанностями, присущими лицу дворянского сословия, без всякого исключения». Следовательно, император мог на полном основании принять участие в дуэли, которая являлась неотъемлемой частью дворянской жизни.

-... Я должен задать этот вопрос, — на широком поле для гольфа стояли рядом три фигуры, затянутые в длинные плащи с капюшонами. Седовласый мужчина с горделиво вскинутой головой, представители одного старого дворянского рода, выступал сейчас в роли посредника. — Не желаете, значит. Жаль, — с искреннем сожалением добавил он, получив от обоих участников дуэли отказы. — Тогда, в соответствие с Кодексом, оглашу основные правила, по которым пройдет поединок.

Посредник сделал несколько шагов назад, чтобы видеть обоих участников:

— Дуэль — магическая. Ведется до смерти или полного обездвиживания одной из сторон. Дуэлянты расходятся в противоположные стороны, а затем начинают дуэль строго по моему сигналу. Все понятно?

Оба соперника, буравя друг друга ненавистными взглядами, одновременно кивнули. Им было все ясно: в озвученных правилах для них не было чего нового. Все стандартно и не менялось уже несколько столетий.

— Зачем тебе это все Ерема? — вдруг громко спросил император, снимая капюшон. — Ты же видишь, к чему мы уже пришли. Тебе мало этого? Мы оба потеряли сыновей, — голос у мужчины дрогнул. Видно было, что он с трудом сдерживается. Боль от потери была неимоверно сильна особенно в момент, когда виновник в смерти сына стоял на расстоянии вытянутой руки. Очень было тяжело сдерживаться. — Тебе этого мало? Что дальше? Мы убьём друг друга? Оставшихся близких? Почему, Еремей…

Боярин тоже обнажил голову. Видно было, что последние дни дались ему очень непросто: его лицо осунулось, потемнело, появились мешки под глазами. Неживым, тусклым стал взгляд. Тяжело видеть, как на твоих глазах рушится все то, что ты создавал десятилетиями.

— Ты еще спрашиваешь, — после недолгого молчания отозвался Скуратов. Голос был хриплым, тяжелый, и буквально сочился ненавистью и злобой. — Ты же мне не оставил выбора. Ты, ты все это начал...

Император во время этой отповеди недоуменно вскинул голову, явно не понимая, о чем шла речь. Их длящаяся годами вражда, думал он, никак не могла привести к такому концу.

Они оба были во власти обмана, иллюзии, умело созданной князем Юсуповым. Именно он все это время грамотно нажимал на болевые точки обоих соперников, заставляя то одного, то другого делать нужный ход. К сожалению, ни император, ни боярин этого не знали.

— Забыл? Короткая же у тебя память... твое величество, — сказал так, словно с презрением выплевывал каждое слово. — Очень удобно. Сделал подлость и забыл. Очень удобно, — чувствовалось, что Скуратову совсем не хотелось разговаривать. Боярин хотел как можно скорее начать дуэль.

Но император не отставал. Чувствуя неправильность сложившейся ситуации, снова и снова пытался во всем разобраться. Ведь, другого такого момента больше просто не будет. После только смерть одного из них...

— Еремей, я не понимаю тебя, — император поднял руку в примиряющем жесте, словно хотел что-то остановить. — Ты же напал на меня. Я только защищался. Что произошло?

Ничего не отвечая, Скуратов развернулся и медленно пошел прочь, на исходную позицию. Поднявшись на небольшой холм, что возвышался метрах в пятидесяти, он закричал:

— Не делай из меня идиота! Все это твоих рук дела! Сначала ты решил свалить меня на бирже, задумав хитрую комбинацию. Признаю, отличная многоходовка. Я почти попался. Когда у тебя ничего не получилось, ты нанес удар по-другому, — начиная сходится, Скуратов уже был во всеоружии. Вокруг его фигуры плыл воздух, заставляя расплываться очертания мужчины. Кисти были охвачены полыхающим пламенем. — Похитил Максима. Естественно ты знал, что это из-за него твои планы пошли прахом. Но тебе и этого оказалось мало. Тебе понадобилась еще и моя дочь, скотина!

У императора, шедшего ему на встречу, вытянулось от удивления лицо. Такое вряд ли можно было сыграть так естественно. Но, кому теперь было до этого какое дело? Разве можно было что-то сделать, чтобы остановить это безумие?

Правитель даже споткнулся, настолько удивился. О чем таком говорит Скуратов? У него, вообще, крыша поехала? Он сказал, что Максима Соколова и его дочь похитили? И возлагает ответственность на него? Это маразм! Бред! Сумасшествие! Что, в конце концов, происходит?

— Еремей! Подожди! Остановись! — громко закричал император. До него стало доходить, что случилась какая-то чудовищная мистификация, приведшая к гибели их сыновей. Такое могло произойти только в результате чей-то злой воли. Господи, их же просто столкнули, лбами, как детей, догадался император. — Стой, черт тебя дери!

Мужчина вскинул руки и замахал ими, пытаясь привлечь внимание своего врага. И привлек, только совсем не так, как хотелось.

— Стой же! — снова закричал император, рубя руками воздух. — Давай погово...

Слишком уж его жесты напоминали начало магической атаки. Примерно такие пасы и делал боевой маг, начиная высвобождение энергии. Естественно, Скуратов среагировал. Физически не мог не среагировать, ибо уже готов был действовать.

— ...Б...ь, — ругнулся, как сайгак, отпрыгивая в сторону. — Совсем крыша поехала!

Туда, где он только что стоял, ударил луч раскаленной до космических температур плазмы. Знаменитая способность скуратовских магов, за секрет которой многие из ныне живущих отдали бы собственный глаз, а то и два. Только они могли настолько сильно концентрировать энергию, превращая ее в своеобразный шнур. Причем, чем более опытен и силен маг, тем более узким получался луч. Плазма в таком случае могла достигать температуры, которая соответствует температуре короны солнца и запросто плавит камень и металл. Попадать под удар такого луча себе дороже, даже если ты сильный одаренный.

— Ах ты, сука, — прошипел император, по инерции от сильного прыжка валясь на землю. — Не хочешь, меня слышать… Значит, заставлю…

Одним прыжком вскочил на ноги и сплюнул на землю красноватый сгусток слюну. Губу чуть прикусил, когда падал.

— Скуратов! — крикнул мужчина, чувствуя, как внутри него поднимается привычная злость, всегда предшествующая особенно сильному магическому выбросу. — Держи!

Извернувшись всем корпусом, император резко выкинул вперед руки. Мгновение, и спрессованная волна огня рванула вперед, выжигая все на своем пути. Казавшись натуральной стеной, огонь трещал, скрипел и свистел, выжигая весь воздух. Огонь пер, словно неведомый монстр, не оставляя человеку ни единого шанса. Внутри волны бушевала первородная сила, прямо под стать Скуратовской — сильный жар и высокое давление, превращавшиеся в ужасное сочетание. Огонь становился едва ли не жидким, приобретая тяжесть металла.

— А-а-а! — донесся в ответ нечеловеческий вопль ярости.

Из багрового огня, который рваными клочьями расходился по сторонам, выступила фигура боярина. Издавая безумные крики, тот срывал с себя куски обгоревшей одежды и отбрасывал их далеко в стороны.

Даже на этом расстоянии было видно, что удар императора достиг своей цели. Скуратов выглядел ужасно. Лицо напоминало печеное яблоко: черная обгорелая кожа, сочащаяся из трещин кровь, вращавшиеся белки глаз.

— Со мной сдохнешь! Слышишь? Вместе уйдем! — кричал он, то и дело переходя на тяжелый кашляющий хрип. — Сдохнешь…

Скуратов вскидывал над головой руки и тут же с силой опускал их, словно ударял кнутом. Слепящие глаза лучи изгибались самым невероятным образом, нарушая все мыслимые и немыслимые физические законы. Плазменные шнуры наполняли воздух громким гудением, полосовали землю, оставляя после себя глубокие оплавленные следы.

— Сдохни! Сдохни! — не преставая орал боярин, тяжело припадая на одну ногу, но все равно идя вперед. — Сдохни!

Он отдавал всего себя, тратил весь свой магический запас, ничуть не заботясь об истощении. Чувствовал, что это уже не играет никакой роли. Сейчас ему было нужно лишь одно — убить своего врага. Остальное просто не имело никакого смысла.

Это была особая схватка, дуэль двух похожих и в тоже время совсем не похожих противников. Схватка испанской шпаги, гибкой, неимоверно острой, и боевого молота, тяжелого, массивного и исключительно опасного. Боярин рубил наотмашь, хлестал вокруг себя, колол. Его плазменный луч стремительно взлетал в небо и тут же рвался вниз. Воздух кипел, земля вскипала, покрываясь глубокими щелями-провалами. Император, напротив, был медлителен, нетороплив, ждал, пока восстановятся силы. Зато, когда бил, земля дрожала, валила с ног, заставляя покрываться липким потом. Песок превращался в сверкающую стеклянную поверхность, земля просто испарялась.

Кто предскажет исход дуэли? Кто сможет заранее определить сильнейшего? Шпага или боевой молот? Боярин или император? Никто не скажет, но победитель обязательно будет, как и побежденный.

— Сдохни, сдохни, — шипел Скуратов, приближаясь все ближе и ближе. — Сгинь, мерзкое отродье!

Почти черный от жара и гари. В ожогах. Еле держался на ногах. Он полосовал искрящимся лучомпространство перед собой, снова и снова пытаясь достать своего заклятого врага.

— Ты все равно сдохнешь, — это был уже не шепот, а хрип. Страшный, нечеловеческий, но хрип. — Сдохнешь...

Извернулся всем телом, словно и не человек, вовсе, словно и костей в нем нет. И ударил, вложив сюда всю свою силу, всю свою ненависть к врагу.

Из его рук вырвался неимоверно яркий, слепящий глаза, луч, ударивший вверх. На мгновение вокруг стало светло, как днём.

— СДОХН...

Попал. Почти попал. Император, ведь давно уже не юноша, не достаточно быстро отпрыгнул в сторону.

— Хр-р-р, — сдавленно зарычал он, баюкая культю правой руки. — Достал всё-таки... Сумасшедший ублюдок... Руку, тварь...

Чуть в стороне, в каких-то пару шагах, на исходящей паром земле лежала его отрезанная кисть. Пальцы все ещё были раскрыты, словно он собирался кому-то помахать. Кроваво-красный рубин на родовом перстне был забрызган кровью, как будто мало было крови. Сюрреализм.

— Ублюдок, — кусал губу император, стараясь сбить боль и восстановить концентрацию. И сделать это нужно было как можно скорее, иначе Костлявую ему не переиграть. — Сука, — нужные слова сами вырывались у него из рта. — Достал всё-таки, сука... Ничего, ничего, посмотрим ещё...

Сделал несколько быстрых и глубоких вдохов. Затем ещё и ещё, пока в голове не зашумело. Теперь стало нормально, лучше. Значит, пора бить в ответ.

— Нужен лишь один удар... Лишь один удар... Хороший удар, чтобы по земле размазать, — приготовился к рывку. — Все...

Больше медлить было нельзя. Иначе с его головой будет тоже, что и с рукой. Его взгляд упал на багровую культю с угольно черными краями. Пора.

Император глубоко вздохнул и одним рывком вскочил на ноги. Сила уже бурлила в нем, переливалась, грозя самостоятельно вырваться наружу и сжечь все вокруг.

— А, вот ты где, -радостно оскалился Скуратов, тут же его увидевший. — Гадине лапу отрубил, теперь осталось голову, — торжествовал боярин, предчувствие свой триумф. — На!

Плазменная плеть со свистом взлетела над его головой, готовая со страшной силой обрушиться на жертву.

— На...

Поздно: много слов, мало дела. Император первым успел выпустить бурлящую в нем силу. Жаркая волна вырвалась наружу и залила все на сотни метров вокруг, превращая землю в расплавленное болото. В вязкой багровой жиже тут же тонули камни, чахлые деревца, люди.

Скуратов лишь руки успел вскинуть, словно в защите. Поднял прямо перед собой и ушел под землю. Страшная смерть...

-//-//-

Официальное сообщение Правительствуюшей комиссии при Совете Боярской Думы.

«Сего дня завершена благородная вендетта между императором ... и урожденным боярином Еремеем Ефграфовичем Скуратовым. Все общественно-политические последствия конфликта объявляются прекращенными и в случае возобновления преследуются в соответствие с Особым положением Дворянского кодекса».

-//-//-

Официальное сообщение Совета Боярской Думы.

«Высочайшее Боярское Собрание государства Всероссийского выражает свои глубочайшие соболезнования в связи с трагической кончиной урожденного боярина Еремея Ефграфовича Скуратова. Нас покинул выдающийся государственный и общественный деятель, оказавший огромное влияние на развитие империи. Неоценимы его заслуги в деле развития общественного призрения, меценатского и добровольческого движения. Боярин Скуратов входил в попечительские советы тринадцати имперских университетов из Золотой сотни вузов, семи ведущих научно-исследовательских институтов. Истинный представитель благородного сословия, он нетерпимо относился к любым ущемлениям дворянской чести и был готов защищать ее всеми своими силами...».

-//-//-

У здоровенного уличного экрана застыли люди. Немного, человек десять-пятнадцать, жадными взглядами ловили каждое движение победителя в дуэли.

— ...Божечки мои, убили... Убили, — тихо-тихо голосила щербатая женщина с двумя авоськами. Жалостливо вздыхала, то и дело вытирая крупные слезы. — Что же они так? Почему? Чай говорить надо было... Божечки мои...

— Молчи, дура! Молчи! что такое языком мелешь! — шикнул на нее рядом стоящий мужичок в потертом комбинезоне с тревогой во взгляде. Как бы кто этих слов супруги не услышал. Тогда, вообще, каюк. Проблем не оберёшься. Ведь хаять дворянскую дуэль — это, вообще-то, последнее дело, за которое без всяких проблем схлопотать срок можно. — Не твоего ума дело. Пусть благородные во всём разбираются, а ты молчи!

Среди людей стояли и Александр с Мариной, с не меньшим интересом следившие за императором. Девушка всё никак в себя прийти не могла от увиденного. Ведь, прямо на ее глазах отца убили. Как тут спокойствие сохранить? Конечно, никак.

— ...Батюшка... Батюшка, — дрожал голос девушки. Набухли глаза от слез, того и гляди разрыдается. Чтобы она там не говорила, а отца своего она любила. — Батюшка...

Парень с жалостью посмотрел на нее. Прямо крошечным котёнком выглядела, так и хотелось ее поискать пожалеть. Не сдержался и потянулся к ней, чтобы обнять.

Только та остановила его, отведя руки Александра. А дальше случилось, и вовсе, странное.

Марина с остекленевшим, невидящим взглядом повернулась к нему. Лицо каменное, ни единой эмоции. Дух аж захватывает.

— ...Господин, — вдруг отчётливо произнесла она и медленно опустилась на левое колено.

Парень от такого даже шаг назад сделал. Не понял, что произошло. С какого черта, ему такие почести. Что у него за несколько минут на голове корона появилась?

— ...Первой приветствую тебя, глава рода, — конечно, Александр сразу же узнал эту ритуальную фразу, которая звучала в момент принятия полномочий новым главой рода. И произносил ее, как правило, тот, кто становился правой рукой главы.

— Ты чего, сестрёнка? Головка бобо? — опешил он, разводя руками. — Какой ещё глава рода?

Никак он не мог стать главой рода! Ведь, он названный сын боярина Скуратова, а не его родная кровь. Пока в череде наследников дело дойдет до него, тысячу лет пройдет, не меньше. Кто, вообще, в здравом уме согласится с тем, что он возглавит один из древнейших родов империи? Бред, естественно! Никто не пойдет на это.

Не осталось незамеченным такое обращение и со стороны остальных. Десятки любопытных глаз уставились на Александра, буквально поедая его.

— Марин, что это такое? Шутка такая глупая? — скривился парень, буравя ее глазами. — И встань, в конце концов! Хватит из себя строить не пойми кого! Выкладывай.

Девушка медленно поднялась. Шагнула вперёд и с серьезным лицом сделала глубокий поклон. Александр уже хотел было снова разозлиться, как она заговорила.

— Это особый наследственный порядок, который вступает в действие в исключительных условиях. В обычном порядке главой рода скорее всего бы стал следующий по старшинству Скуратов, мой дяди или даже двоюродный брат. Однако твое усыновление спутали все карты тем, кто хотел подсидеть отца, — при этих словах Марина невесело улыбнулась. Видно, немало было желающих порулить родом Скуратовых. — Теперь же кровь почти не играет ни какой роли. Ты был усыновлен по всем правилам, что автоматически выдвигает тебя на первое место в очереди, — она осторожно коснулась его груди указательным пальцем, словно иллюстрируя свои слова. — Словом, приветствую тебя, боярин, глава рода Скуратовых.

Глядя на девушку, начали кланяться и остальные люди. Имя Скуратовых гремело в империи: покойного боярина и любили, и уважали, и боялись. А с недавней дуэлью его популярность, вообще, до небес взлетела. Простой люд любил тех, кто выглядел безвинно пострадавшим. Боярин же идеально подходил на эту роль.

-Б...ь, я боярин Скуратов, — пробормотал Александр, не веря своим же собственным словам. — И что теперь будет?

Отрицательно мотая головой, парень выбрался из толпы. Ему срочно нужно было побыть одному, чтобы собраться с мыслями. Слишком уж с ошеломляющей скоростью менялась ситуация вокруг него. Казалось бы, ещё несколько месяцев он был обыкновенным парнишкой-уборщиком. Потом превратился в боярыча, став частью одного из знатнейших родов империи. А сегодня он уже глава этого самого рода! От такого стремительного роста у кого хочешь голова кругом пойдет. Может завтра он, вообще, императором станет! Правда, от этой мысли ему почему-то не по себе стало.

— Попробуй теперь все это просчитай, — пробурчал Александр сам себе. С каждым новым днём его положение становилось все более неустойчивым, и все менее предсказуемым. Как интел он просто физически не мог переносить такого. Все его естество требовало математической упорядоченности, геометрической стройности. Ситуация же складывалась совершенно иначе. — Черт, пальцев не хватит, чтобы все угрозы учесть... Одна другой жёстче и непонятный.

Даже навскидку из всех проблем и угроз для него получалась неподъёмная ноша. Во-первых, магия, по-прежнему, оставалась для него «феноменом в себе», в понимании которого он так и не продвинулся ни «на йоту». Для исследователя это было настоящей пощечиной, поражением, равным которому он не знал ранее. И что с этим всем делать, ясности у него не прибавилось. Куда бы он не сунулся, везде его ждал тупик. Во-вторых, дамокловым мечом над ним висел вопрос с сывороткой. Не нужно было быть пророком, чтобы предсказать новые и новые заходы со стороны императора. Его никто в покое не оставит, пока он не раскроет тайну чудодейственной сыворотки. Правда, раскрытие секрета вряд ли бы убавит число его проблем. Слишком уж опасно это все. По-хорошему, его физически стереть легче, чем нянчиться с ним и его хотелками. Третьей проблемой стало свалившееся на голову боярство. Понятно же, что с этим фактом не смиряться остальные уцелевшие члены рода. Никто не захочет, чтобы во главу старинного рода встал безродный пацан. А, значит, нужно было ждать всякого рода хитрых подлянок, на которые так горазды обиженные родственники. Было ещё в четвёртых, в пятых, в шестых и т.д.

-А ведь хотел быть как можно незаметнее, — горько усмехнулся Александр. Закон подлости какой-то. Словно специально все происходит по самому наихудшему сценарию. — Чего мне сейчас, целыми днями от всех подряд отбиваться? От императора и его засланцев за сывороткой, от новых родственников? А ведь есть ещё сестрица, от которой, вообще, можно ждать чего угодно. Что ей сегодня или завтра в голову взбредёт? А вот и она...

Та как раз догоняла его с решительной миной на лице.

— Не бойся. Ты обязательно со всем этим справимся, — Александр с подозрением уставился на нее. Марина словно читала его мысли. И это чувство пугало, если честно. — Я в нашем гадюшнике, как рыба в воде. Все и всех знаю. Я тебе помогу усидеть на верху. С моей помощью, ты сделаешь так, что никто даже не рыпнется в твою сторону. А кто попробует, пожалеет об этом. Согласен?

Он кивнул. Сейчас грех было не воспользоваться ее помощью. Сестрица, судя по всему, дюжину собак съела на почве интриг. Лишь бы она потом и его не схарчила. Поводок бы на нее набросить на всякий случай.

— А что в замен просишь? — улыбнулся Александр, показывая, что ни в жизнь не поверит в бескорыстную «родственную» помощь. — Тебе ведь тоже от всего этого что-то нужно.

Долго ответа от нее ждать не пришлось. Все у нее уже было продумано, рассчитано и, похоже, выстрадано. Очень опасная особа, по всему видно. Такой палец дашь, всю руку откусит.

— Что мне нужно, любимый братик? — облизнула она пухлые губки, закатывая при этом глаза. Красивая, чертовка, чем и пользуется. — Власти хочу! Настоящей! Меня ведь никто ни во что не ставил! Никогда по-настоящему не замечали. Весь почет и уважение старшему брату! Все разговоры только про него! Он ведь у нас старший наследник, надежда рода, опора всех и всего! А я всего лишь красивая кобыла, которую в нужный момент замуж сплавят во имя интересов рода. За какого-нибудь старого козла, от которого гнилью воняет! Не хочу! Понимаешь, не хочу этого дерьма! Хватит! Похлебала уже! — в настоящую фурию превратилась: глаза горят, из них молнии сверкают, губы кривятся, слова ненавистью сочатся. — Вот, как нахлебалась! — Марина резко рубанула себя по шее. — Хочу, чтобы все эти уроды передо мною на цыпочках ходили, в глаза заглядывали! Ужас, как хочу! Ясно теперь? — с вызовом спросила она парня.

Ясно. Чего тут не понять? Комплексы у девицы просто конские выросли. Александр покачал головой. Как она до сих пор всех тут не сожгла к чертовой матери?! Судя по эмоциям, она уже готова была. Правду говорят, в тихом омуте черти водятся. Здесь же их был целый выводок, сетью ловить можно.

— Тогда добро пожаловать, — Александр распахнул объятья и Марина тут же туда нырнула. — Нагнем их всех!

Девичье тело ещё сильнее прижалось к нему всеми своими выпуклостями, полностью сбивая со всех мыслей. Вдобавок, ее нежные ладошки живо забрались к нему под одежду и зажили там своей очень интересной жизнью, отчего у него все волосы дыбом встали. — Мари..., — захрипел Александр. Деваха настоящий огонь, об который можно было легко обжечься. — Не балу...