Незваный. Книга 2. Наверху

Глава 6. Охрененный день. Не дай Бог еще один такой

-//-//-

Еще один отличный осенний день. Солнце еще пригревало достаточно, чтобы не кутаться в теплую одежду, почти не было дождей. Вдобавок листья на деревьях радовали своей зеленью, а не золотом. Можно было даже представить себе, что еще продолжается лето.

До занятий оставалось еще около часа, а стоянка у гимназии уже была полна автомобилей. То и дело прибывали новые, осторожно лавируя между ровными рядами уже припаркованных лимузинов, спорткаров, массивных внедорожников и микроавтобусов охраны.

Небольшие группки учеников, постоянно появлявшиеся возле стоянки, соединялись вместе, превращаясь в большой однотонный поток единообразных форменных пиджаков и блузок. Время от времени это сине-белое море разбавлялось яркой кислотного цвета прической очередного модного гимназиста или рюкзак особенно дикой расцветки, заставляющей отводить от него свой взгляд.

Ничего не изменилось и в фойе гимназии, где учащихся традиционно встречал ровный строй технического персонала во главе со старшим управляющим. Все было, как всегда: беспристрастные лица техников, уборщиков и специалистов системы безопасности, выверенные позы и безупречной чистоты форма.

Редко, кто из гимназистов обращал внимание на все это, давно уже ставшее частью привычного ритуала встречи. Весело галдящий поток проносился мимо, у лестниц и аудиторий распадаясь на множество ручейков. Лишь иногда какая-нибудь кроха из недавно попавших в гимназию учеников остановится и начнет удивленно глазеть на этой неподвижный людской строй, не понимая, что ей делать.

Но вдруг этот привычный порядок нарушился. Из потока гимназистов, проносящихся мимо, неожиданно вышел черноволосый парень и направился прямо в сторону техника с печальной миной на лице. Парень вдобавок ещё широко улыбался, словно встретил своего старого знакомого.

Это остальным сотрудникам технической службы показалось даже не странно, а скорее страшно. Ну, по какой такой хорошей причине мог аристократ подойти к ним? Искать эту причину замучаешься, а что-то плохое, напротив, выдумывать даже не нужно. Скорее всего, какой-нибудь троллинг или розыгрыш задумали. У богатеньких сынков это было в порядке вещей.

— Дядь Миш, — воскликнул парень, разводя руки в стороны. Подумать только, обнять, похоже, хотел. — Привет!

Старший техник аж отшатнулся назад. Едва не упал. Парень как раз его успел схватить за рукав и удержать.

— Ты что? Это же я, Максим? — рассмеялся гимназист. — Не узнал что ли? Племянник твой.

Тот вздрогнул всем телом. Голову вперед вытянул, словно цыпленок, глаза щурить начал. И лишь потом робко улыбнулся.

— Максимк…, — вскрикнул было он. Его взгляд быстро пробежался по форменному гимназическому пиджаку парня, на груди которого красовался герб учреждения. Мужчина замолчал, виновато улыбаясь. Мол, что это я так панибратски, ты ведь теперь птица совсем другого полета. — Ты… Вы…

-//-//-

И смех, и грех, как начался его первый учебный день в Николаевской Императорской Московской гимназии. Нарочно и не придумаешь, если честно.

Привезли его, честь по чести, на лимузине с родовыми скуратовскими номерами. Внутри был один, новообретенные сестрица и братец не пожелали с ним вместе ехать. Каждый по-своему свое «фи» выразил: он зыркнул глазами и на землю сплюнул, она же просто фыркнула, как кошка. Вот такая братская и сестринская любовь в кавычках.

Улыбнулся Александр уже при входе в гимназию, когда увидел, как удивлённо вытянулось при виде его лицо старшего управляющего Рудольфа Альбертовича. Ещё бы немного, и точно, у него кожа на щеках порвалась.

— Доброго дня, Рудольф Альбертович, — не удержался парень, чтобы не потролить руководителя. — Не правда ли, отличный день, чтобы получить немного знаний. Тем более в обществе баронов, князей...

У того ещё больше лицо вытянулось, хотя куда уж больше, чем сейчас. К тому же, не смог он сдержать и эмоции на своем обычно беспристрастном лице. Мол, лучше бы ты маленьким сдох, или я лучше сдох.

В отличнейшем настроении Александр развернулся, чтобы идти дальше, как взглядом наткнулся на своего дядю. Тот с совершенно стеклянным взглядом стоял в паре шагов отсюда и, казалось, ничего вокруг не замечал.

— Дядя Миша! — естественно, парень улыбнулся и раскинул руку в стороны. Он же его почти неделю не видел. Обрадовался. — Дядя Миша! — думал перекинуться парой слов, пока занятия не начались. — Привет!

А дядя, увидев его, вдруг назад подался и едва не упал. Хорошо парень быстро среагировал и его поймал.

— Дядя Миша! Это же я, Максим! Не узнал? — рассмеялся такой реакции парень. Ведь, родной дядя смотрел на него, как на совершенно незнакомого человека. Как тут не рассмеяться. — Это я!

Дядя тоже вроде улыбнулся. Стал, наконец, на человека похож. По имени его, Максимкой, назвал. Только тут же почему-то заикаться стал, побледнел весь, выкать начал. Того и гляди кланяться начнет. Бред какой-то. Неужели решил, что новый статус парня совершенно все меняет в их отношениях.

— Ты что из-за этой тряпки что ли?! — удивился он, тыкая пальцем в герб гимназии на своем пиджаке. — Я же вот! Дядя Ми…

Бес толку. Особое отношение к аристократам, и даже где-то страх, настолько было сильно в мужчине, что он никак не мог побороть себя. Мялся, кивал головой. Мол, конечно, конечно, дорогой племянник, узнаю вас и очень рад нашей встрече. Для меня это большая честь. Все это открыто и очень просто читалось в его мимике. Словом, сейчас и, главное, здесь бесполезно было разговаривать с ним.

— Я тогда пойду, — проговорил он рукой, а дядя, черт побери, поклонился в ответ. — Как же все запущено…, — рядом стоявшие техники, двое седоволосых мужчин с небольшими животиками, вдруг взяли и тоже поклонились. — Вот же, мать вашу.

Махнув рукой на них, Александр развернулся и влился в уже поредевшую толпу гимназистов. До первого занятия оставалось всего ничего, а ему еще нужно было найти свою аудиторию.

Быстро пересек коридор, на одном дыхании взлетел по лестнице на второй этаж и остановился в раздумьях. Непонятно было, куда ему двигаться дальше.

Повертев головой, он вспомнил, что его зачислили на третий курс в группу с литерой «А».

— А вот и нужная мне литера, — заметил табличку на одной из аудиторий. В этой гимназии ему, как уборщику, доступа не было, поэтому ориентировался он здесь не очень хорошо. — Значит, мне сюда.

Резко развернулся и двинулся туда. За пару шагов до двери в него врезался какой-то мальчишка, неожиданно выскочивший из-за поворота. От удара пацана упал на задницу и заревел навзрыд.

— А-а-а-а, — вдобавок ещё за живот схватился, словно его только что туда пнули. — А-а, больно-то...

Остановившийся Александр с нескрываемым удивлением уставился на ревущего ученика, совсем не ожидая такой реакции на в общем-то слабенький удар. Пацан легко бы устоял на ногах. А тут отлетел, словно его с силой пнули, живот трет и ревёт белугой. Бред какой-то.

Парень нагнулся и, схватив упавшего за рукав, начал его поднимать. То. Почему-то вырываться начал, не переставая при этом громко стонать.

— Живот... А-а-а, — заливался пацан, катаясь по полу.

Играет, наконец, догадался Александр. Весь этот спектакль был игрой для зрителя или зрителей, значит, сейчас должен был последовать второй акт. .

— А вот и главный солист, по всей видимости, — пробормотал парень, замечая выходящего из аудитории довольно крупного гимназиста с недвусмысленно перекошенным лицом. — Интересно...

Разыграно прямо по учебнику. Классический сложносоставной конфликт, в котором конфликт первого порядка становится поводов для конфликта второго порядка. При этом оба конфликта явно связано единым умыслом... И кто же у нас такой комбинатор? На этого бугая ни как не похоже.

— А, вот и режиссер. Сестричка-а-а, -Александр широко улыбнулся и помахал рукой Ольге Скуратовой, которая выглядывала из-за спины бугая. — Что же ты своего братца не подождала, умчалась, как ветер?

Та тут же зарделась, словно маковый цвет. От злости, похоже.

— Слышь, ты че борзый такой? Первака обидел. Зубы что ли жмут? — сразу же «наехал» на Александра коротко стриженный гимназист в пиджаке, что едва не трещал в широких плесах. –Что зенками лупишь?

Александр просто развел руками в ответ. Объяснять что-то в такой момент совершенно бессмысленно и даже контрпродуктивно. Здесь жёстче действовать нужно, если чувствуешь за собой силу.

— Придется поучить тебя немного..., говнотер, — гимназист многозначительно хрустнул суставами кулака и попер на него. — Если словами не доходит...

Сделав шаг назад, Александр сгруппироваться. Ситуация складывалось непростой. Конечно, кулаками помахать для него не проблема. Противник, хоть и внушал опасения своими внушительными габаритами, на самом деле был ему на один зуб. Он неповоротлив, мышцы забиты. Рядом с таким танцевать можно, не опасаясь, что кулаками зацепит. Только нельзя было Александру сейчас мордобой устраивать. Не место и не время. Поэтому будем все «спускать на тормозах».

— Врежь ему, Никитос! — кто-то шикнул со стороны, явно подначивая здоровяка. Но того и подзуживать не нужно, он и так «заряжен» бы.

Бугай, сделав зверское лицо, замолотил кулаками. Хорошие такие кувалды, каждая с голову ребенка, полетели в сторону Александра. Удары прямые, хорошо поставленные. Попади хоть один в цель, парня бы с ног снесло, как кленовую кеглю.

Долго не раздумывая, Александр моментально ушел в сторону и тут же сделал то, чего противник, да и все собравшиеся вокруг, никак не ожидал. Парень быстро шагнул вперед и буквально «прилип» к бугаю. Казалось, они начали вальсировать вместе.

— Что тут происходит? — откуда-то издалека донесся строгий голос с внушительными начальствующими нотками. Явно кто-то из начальства. — Занятие уже началось.

Александр, словно в ртуть превратился. Резкими тычками напряженных пальцев жестко бил по болевым точкам бугая. Бил без взмаха, в пол силы, чтобы, не дай Бог, не повредить что-то.

— Я спрашиваю, что здесь происходит?! — в плотный круг гимназистов, столпившихся вокруг, влетела высокая дама с горящими глазами. Галина Ивановна Пирогова, помощник старшего управлявшего, отвечала за дисциплину и, естественно, от ее строго ока не могло уйти такое жуткое нарушение порядка.

— Что?! — ее опытный начальствующий взгляд тут же выцепил двух сцепившихся парней с красными, как у помидор, лицами. Драка, что тут думать! Естественно, драка! Чрезвычайное происшествие, как и предупреждал старший управляющий! — Ну? Драться удумали? — дама нахмурилась, волком рассматривая обоих парней. — Исключения захотели?

Бугай, даже при своем горячем желании, ни слова не мог ответить из-за сведенных судорогой мышц. От ударов по особым точкам по его телу до сих пор гуляла чрезвычайно болезненная шоковая волна, оказавшаяся лучше всякой смирительной рубашки.

— Что вы такое говорите, Галина Ивановна? Какая драка? — широко улыбавшийся Александр дружески хлопал здоровяка по плечу. Прямо лучшие друзья. Хотя, что там друзья, близкие родственники, почти братья. — Как вам, вообще, такое в голову могло прийти? Я просто показывал своему лучшему другу кое-какие приемы из старинной русской борьбы. Так ведь, дружище? — в этот момент он молил лишь о том, чтобы его не спросили, а как зовут его «лучшего друга». Парень ведь ни слухом, ни духом об этом.

Дама тут же повернулась в сторону бугая. Ее недоверчивый взгляд буквально буравил гимназиста. Чувствовалось, что ни на грамм не верила она в это объяснение.

— Это соответствует истине, господин Оболенский? — Никита, которого боль только-только начала отпускать, болезненно выдохнул. После попытался изобразить улыбку, с трудом растягивая непослушные губы. Когда же не получилось, просто кивнул. Мол, все именно так и было, госпожа Пирогова. — Значит, не было никакой драки? — усмехнулась она, прекрасно все понимая. Только версия гимназистов ее более чем устраивала: драки не было, а, значит, не было и чрезвычайного происшествия в гимназии. — Тогда почему вы еще не на занятии?

Александр состроил виноватую минут на лице, потупил взгляд, ногой даже немного шаркнул. А в ответ ему погрозили пальчиком, что тоже не переигрывал.

— Что, Никита, боевая ничья? — парень подхватил бугая под руку и помог ему доковылять до двери в аудиторию. — Или…, — он протянул ему свою руку.

-//-//-

В одной из аудиторий «перваков», гимназистов первого курса обучения, «кучковались» ученики. Занятия давно уж закончились, а никто почему-то не расходился. Почти два десятка мальчишек и девчонок дружно что-то обсуждали, говори почти одновременно, то и дело перебивали друг друга.

— Была драка! Я вам говорю, что была! Я как раз проходил по второму этажу, когда их увидел, — с жаром доказывал высокий и худой, как каланча, белобрысый гимназист. Он даже руками тряс перед собой, правда, убедительности это его словам, почему-то не прибавляло. — Никита Оболенский сразу на новенького медведем попер! Руки вот так раскинул и начал кулаками пулять!

— Да, что вы его слушаете? — в круг влез полноватый гимназист, недоверчиво поглядывая на первого. — «Заливает», он все. Никакой там драки не было. Новенький Оболенскому какие-то приемы просто показывал…

— Были! Вот этими глазами видел…

— Там Галька (Галина Ивановна, помощник старшего управляющего) была. И если бы драка была, он бы такой вой подняла. После бы к Рудольфичу всех потащила. А это исключение…

Собравшиеся дружно закивали головами. За драку живо могли исключить из гимназии, так как это приравнивалось к злостному нарушению правил внутреннего распорядка в гимназии. На первого гимназиста кое-кто уже смотрел с насмешкой. Мол, приврал для красного словца.

— А как же тогда медпункт?! — длинный, наконец, выложил свой главный козырь. Все вновь уставились на него. Про медпункт еще никто не слышал. — Обленский после первого занятия в медпункт ходил. Рассказывали у него синяки по всему телу — на руках и пузе.

Пока все переваривали услышанное, полный гимназист недоверчиво спросил:

— Подожди! У Оболенского синяки? Ему что ли, получается, досталось? Точно врешь! Там рама такая, что любого задавит! Если с ним драться, то точно нужно гроб заказывать. Чего вы его слушаете?

— Да он рук поднять не мог. Они у него как тряпки висели, — продолжал доказывать длинный. — Хорошо, хорошо, а это?

Он сдернул с руки коммуникатор и начал всем его тыкать. Видимо, что-то на экране показывал.

— Вот фотки! Вот!

Тут же те, кто стояли ближе всего, навалились на него, пытаясь все рассмотреть на экране коммуникатора. А сзади на них налегали тех, кому не хватило места в «первых рядах». Таком гвалт поднялся, мама не горюй.

— Ну? — с победным видом спросил длинный, кивая на коммуникатор. — Кто теперь «заливает»?

На фотографиях, как видно снятых через приоткрытую дверь медпункта, было хорошо видно обнаженный торс крупного, как шкаф, парня. На его коже в разных местах, словно диковинный цветы расцветали мощные синяки.

— Это что за новенький такой, что Оболенского так уделал? — потрясённо проговорил, ни к кому не обращаясь, какой-то мальчишка. — С ума сойти...

-//-//-

Медицинский исследовательский центр психофизиологической диагностики Службы имперской безопасности Лабораторная зона «А» уровня. Доступ строго ограничен.

Профессор Львов устало опустился в свое кресло и бездумно уставился на заставленный пробирками стол. Ничего так и не получилось. Сотни проведенных экспериментов, десятки потраченных часов напряжённой работы ничего так и не дали. Полный ноль, зеро. Он так и не смог подтвердить ни одну из своих гипотез. Кровь цесаревича ни как не хотела делиться секретом его выздоровления.

— Чем же ещё попробовать на нее воздействовать? — размышлял профессор. — Собственно, маркеров-то и не осталось.

За все это время кровь цесаревича так и оставалась объектом в себе, непознаваемым ящиком. Чего он только не пробовал? В первую же неделю проверил все сотню стандартных маркеров, во вторую перешел к специальным. Совсем отчаявшись, вчера начал пробовать совсем уж дикие — радиоактивное обучение, споры смертельно опасных болезней. Результат, по-прежнему, был отрицательным. Кровь казалась совершенно обычной.

— Такого просто не может быть! — в сердцах воскликнул ученый, его размышления в очередной раз зашли в тупик. — Так быстро это вещество не могло распасться. Все равно что-то должно было остаться и среагировать на один из маркеров. А если дело не в маркерах, а в среде?

Профессор тут же «собрался». Посетившая его догадка могла оказаться верной и требовала скорейшей проверки. Грива волос взметнулась, а он уже был на ногах, и крутился около холодильника, где хранились пробы крови цесаревича.

Около часа он крутился возле анализатора, пытаясь понять, что он мог пропустить. Выходило, что все в той или иной степени он успел проверить.

-...За исключением... Хм, что это я? Вообще, реакцию на это нужно было проверить в первую очередь, — с досадой бурчал профессор на свою рассеянность.

Действительно, глупо получалось. Любой студент медицинского факультета, даже самый безмозглый, начал бы выявлять новое вещество с проверки на этом, а уж потом использовал бы различные маркеры.

— Стыдно даже, право слово. Устал, наверное..., — взяв одну из пробирок, он подошел к небольшой клетке с одним из своих подопытных любимцев — белой лабораторной мыши по прозвищу Снежок. — Здравствуй, дружище. Как сегодня твое ничего? Держи, держи, погрызи немного, — через прутья просунул небольшой кусочек сыра. — Молодец. Сейчас еще получишь.

Мышь, у которой не было одной из задних лапок, шустро доковыляла до решетки и с силой вцепилась в сырную головку, которую тут же начала жадно грызть.

— Сейчас, подожди немного, — бормотал профессор Львов, капая из пробирки на следующий кусочек несколько капель крови. — Вот и посмотрим, какая будет реакция на живую среду.

Именно этот фактор он еще не проверял ни экспериментально, ни на электронном анализаторе. Кровь цесаревича с неизвестным ингредиентом, который ему так и не удалось пока выделить, могла вести себя совершенно по другому при контакте с живым организмом. Профессор же до этого использовал лишь стандартные маркеры, то есть неживую материю.

Кусочек сыра упал в клетку и тут же стал жертвой мыши, которая на него набросилась с такой яростью, что у профессора очки едва не упали с носа.

— Снежок, что за манеры?! Ты же не просто мышь, а бери выше — лабораторная мышь, — удивленно пробормотал он, подсаживаясь к клетке ближе. — А это, я скажу тебе, накладывает обязательства... Ого-го.

Белый грызун явно возомнил себя крошечным бегемотиком. Так разинул пасть, словно готовился проглотить кусок сыра целиком. Фыркал, рычал, и кусак кусочек из всех своих мышиных сил. Того и гляди подавится.

Наконец, заглотил кусок почти целиком, словно удав. Лег на лежанку кверху брюхом и засопел. Профессор продолжал заинтересованно наблюдать за грызуном. Поведение того становилось все более и более странным.

— Хм... Объелся, похоже. Подожди-ка..., — чтобы получше разглядеть кое-что, что его заинтересовало, ученый взял лежавшее рядышком специальное увеличительное стекло. Подошел еще ближе и наклонился к самой клетке. — Ну-с, что у нас тут такое, мой маленький дружок? Интересно, очень интересно... Ой! Святые угодники!

Руки задрожали. Массивное увеличительное стекло вырвалось из них и упало на стол, разнося в дребезги несколько мензурок.

— Камера... Где камера? Нужно обязательно все это зафиксировать. Где же эта чертова камера, — бормотал он про себя, не отводя взгляда от грызуна и одновременно шаря руками по столу. — Боже мой...

На его глазах у валявшегося кверху брюхом грызуна вдруг начала расти лапка, которой уже давно не было и в помине. Шокирована была, кажется, и сама мышь, что стала яростно принюхиваться к увеличивающейся культяпке. Вроде бы и куснула ее осторожно.

— Что это такое? Явно регенерация, — в профессоре вновь проснулся ученый и недавней растерянности не осталось и следа. Так и не найдя фиксирующей камеры, он сорвал с руки коммуникатор и им же начал снимать весь процесс регенерации.

— Боже мой! Значит, этот агент активен только в живой среде. Несомненно, это именно его воздействие запустило процесс восстановлений у мыши... Это же какие просторы для медицины открывает сей факт.