Ничья жизнь

Глава 5. Ох, что сейчас будет…

Мисато сохраняла истинно восточное выражение невозмутимости и спокойствия на лице вплоть до того момента, как мы все сели в бронированный «Кроун». А вот потом её прорвало.

Я украдкой потирал пальцы левой руки, на которых остались глубокие отметины от струн. Сильнее положенного сдавил – хорошо ещё, что не до крови. В другой руке я держал чёрную коробочку с орденом, который был мне намного дороже, чем ооновские Стальные кресты. На губах блуждала лёгкая улыбка – мне отчего-то было спокойно и хорошо…

Как только мы сели в машину, Кацураги тут же грозно повернулась ко мне. В голове невольно мелькнула картинка разворота многотонной башни главного калибра дредноута. Нет, не из-за неуклюжести, а из-за непередаваемой атмосферы угрозы.

Ох, что сейчас будет…

– А теперь, лейтенант Икари, – ледяным тоном произнесла майор. – Извольте объясниться, что вы только что выкинули в конце встречи?!

– Песню спел, – рассеяно ответил я.

– Ах, песню спели… Нет, вы не просто песню спели, лейтенант! – вспылила Мисато. – Своей выходкой вы нарушили весь регламент! Вы что, не понимаете, что мы – это лицо НЕРВ? И вести себя нам нужно соответственно, чтобы подчёркнуть наш статус и положение! А это… это…

Кацураги задохнулась от возмущения.

Я молчал.

– Ты чего молчишь? – возмутилась майор. – Отвечай, живо!

– Ты ничего не спрашивала, – равнодушно ответил я.

– Я смотрю, ты сейчас до фига спокойный, – процедила Мисато. – Думаешь твоя выходка – это нечто в порядке вещей?

Такой злой я её ещё не видел… Вот только мне сейчас было ни капельки не страшно, но и не по фигу…

Мне сейчас всё было страшно по фигу.

– Нет.

– И?

– Виноват, исправлюсь.

– Думаешь, что сможешь отделаться от меня этим казённым тоном и односложными ответами? – резко произнесла Кацураги. – Очень зря.

Я молчал. Говорить было по большому счёту не о чем – да, виноват, да, накосячил. Причём конкретно. Если после такой выходки за меня не возьмётся наш Второй отдел, то я буду очень удивлён…

– Продолжаешь играть в молчанку? – уже слегка успокоилась Мисато, хотя всё ещё была явно не в духе.

– Нет.

– Тогда может уже перестанешь прикидываться Рей? Рей, извини, я ничего плохого не имею в виду…

– Майор Кацураги, а разве Синдзи сделал что-то плохое? – вмешалась Аянами.

– Мисато, – поправила её мой командир.

– Мисато, разве Синдзи сделал что-то плохое? Всем же понравилось.

– Просто так делать было не нужно, – мягко разъяснила Кацураги, яростно сверкнув глазами в мою сторону. – И Синдзи следовало бы не выпендриваться, а придерживаться установленной программы. Проклятье, если это дойдёт до командующего или замкома… А ведь дойдёт же.

– Возможно здесь была та же ситуация, что и в бою с Самсиилом? – предположила Первая. – Возможно Синдзи решил, что это будет наилучшим решением?

Мисато нахмурилась – ход мыслей Аянами ей явно не понравился. Да и мне, честно говоря, тоже. Мысли о неповиновении следует пресекать сразу же, в корне зародыша…

– Нет, Рей, – вмешался я. – Здесь совсем иная ситуации, здесь я… Я действительно был неправ. Мне не следовало так поступать – это действительно было неправильно. Прошу меня простить, товарищ майор. Виноват, готов понести наказание.

Кацураги хмуро посмотрела на меня.

– Если ты думаешь, что сможешь так просто отделаться, то глубоко ошибаешься, – проворчала она. – Здесь одного «извини» будет явно недостаточно.

Я промолчал в ответ.

– Слушай, Синдзи, ты сейчас что-то сам на себя не похож, – даже как-то удивилась Кацураги. – Обычно трещишь как автомат или огрызаешься, а тут… С тобой всё в порядке? А то тебя как будто по голове стукнули…

– Да в порядке я. Просто что-то тоскливо…

– Хм, с чего бы это? – нахмурилась майор.

– Да песни у русских уж больно тоскливые – про солдат, про войну… Как-то раньше я к этому всему поспокойнее относился, а тут чего-то… Ну, это самое…

– Да уж заметила, как тебя проняло ещё на концерте, – прищурилась Кацураги. – Русский генерал вот тоже изрядно удивился, хотя и старался не подавать вида… А чего это так вдруг-то, а?

– Устал чего-то, Мисато, – опустил я голову. – Не физически, а… душевно, что ли. Уже считай месяц прошёл с тех пор, как я в Токио оказался… Поначалу наверное просто не понимал, во что я вляпался, на одном азарте и адреналине шёл вперёд, а вот сейчас что-то накрыло…

Чистая правда, командир! Хотя и не вся правда…

– Э-э-э! Так ты у нас просто перенапрягся! – догадалась майор. – Проклятье, надо было тебя в какое-нибудь нормальное место отдыха свозить, а не красть законный выходной…

– Да ладно… – махнул я рукой. – Сложилось как сложилось – ничего уже не изменить… Скажи, Мисато, я сильно подставил НЕРВ?

– Хм… – нахмурила брови командир. – В целом не так уж что бы очень… Это ты себя скорее подставил. Под «статус Нагато». Так у нас называют ситуацию, когда какого-то человека на пушечный выстрел не подпускают к официальным мероприятиям. В НЕРВе Асакура ничего такого натворить ещё не успела, а вот на прежнем месте работы…

– Вот, типа, я так плачу и рыдаю… – хмуро заметил я.

– Хорошего мало, – оборвала меня Кацураги.

– Хреново… Это уже никак не изменить?

– Ну… – хитро прищурилась Мисато. – Есть у меня одна идея… Осталось только в цене сойтись.

– Твои условия?

– Во-первых, дай слово что никогда больше такого не выкинешь, – без тени ехидства произнесла майор.

– Клянусь.

– Хм… Как-то неубедительно…

– Зря, – покачал я головой. – Я очень редко даю клятвы, но если даю, то держу своё слово до конца. Моё слово – больше моей жизни, можешь быть в этом уверена.

– Запомню на будущее – пригодится, – ухмыльнулась Кацураги.

– Поправь меня, если это не так, но думаю, сейчас последует пункт два, – флегматично заметил я.

– Именно. Я буду ходатайствовать перед командованием о продлении тебе режима усиленных тренировок как минимум на три дня.

– Принято. Что-то ещё?

– Вся домашняя работа на тебе.

– Срок?

– Месяц.

– Идёт.

– Гм… – задумалась майор. – И ты даже не будешь торговаться, как обычно?

– Так я сейчас не на рынке, а вроде бы как на суде… – пожимаю плечами.

– Проклятье… – чертыхнулась Мисато. – Нужно было требовать большего…

– Всё? – поинтересовался я.

– Хватит с тебя, – милостиво заявила командир.

– Мисато…

– У?

– А как ты собираешься выкрутиться-то? Я вот никаких выходов из сложившегося положения не вижу в упор…

– Так это ты, а меня свои методы! – победоносно заявила Кацураги. – И решения…

– Поделишься секретом? – заинтересовался я.

Мисато мгновенно состроила важный вид, но почти сразу же рассмеялась.

– Да какой тут секрет – просто поговорю с Асакурой, – фыркнула майор. – Замком-то при словах «программа визита» только махнул рукой и распорядился самим разбираться. Единственное условие – никаких эксцессов и чтобы русские остались довольны.

– Так ведь был эксцесс-то… – тоскливо заметил я.

– Но об этом знаешь только ты, как зачинщик и исполнитель происшествия, – подмигнула мне командир.

– А как же…

– Плюс Нагато – которая разрабатывала программу визита, я – которая эту программу редактировала и утверждала. И Рей, которая лишнего болтать не будет… Ведь так, Рей?

– Да.

– Ну и всё! Договоримся с Асакурой, что ответный реверанс в сторону русских был изначально запланирован – и порядок!

– Спасибо, Мисато, – искренне поблагодарил я Кацураги. – Честно, больше никогда так не буду делать… Больше не буду так выпендриваться и впадать в ребячество.

– Ладно уж… – отмахнулась майор и тут же о чём-то задумалась. – Н-да… Наверное, не стоит забывать о том, что ты всё-таки ещё ребёнок…

– Мисато, а Нагато не будет противиться… – осторожно начал я.

– Смеёшься что ли? – расхохоталась майор. – Да она от такой выходки будет просто в восторге – штука как раз в её стиле! Смотри, она ещё попробует запустить тебя в гастрольный тур по стране для формирования положительно образа НЕРВ среди простого населения… Главное, не поддавайся на уговоры – она ведь может хоть кого заговорить… Почти. А то бы я… Тьфу, всё не могу забыть того её идиотского плана!..

– Э-э-э… А что за план? – поинтересовался я.

К моему изумлению Мисато густо покраснела.

– А… Э… Да так, ничего особенного…

– От «ничего особенного» так не краснеют, – прищурился я. – Давай, говори, командир. Или может быть это что-то секретное?

– Нет, не секретное!

– Тогда в чём дело? Или… Есть, что скрывать?

– Да ерунда там была, право слово… – пробурчала Мисато.

– Ну, так и скажи, раз ерунда! – меня уже захватил какой-то азарт, хотя я обычно не особо докучлив в таких ситуациях, но тут мне просто стало интересно.

– Ладно, – сдалась Кацураги. – Короче, эта полоумная Асакура предложила нафотографировать кое-кого из женского состава НЕРВ для мужских журналов… Знаешь, что это?

– Догадываюсь, – ухмыльнулся я. – А ты-то тут причём?

Майор в бешенстве повернулась ко мне.

– Ах ты, паршивец!.. Издеваешься, да? Она же ко мне первой с этим дурацким предложением пришла!

Я искренне расхохотался, чувствуя, как наконец-то отступает столь сильная сегодня тоска и грусть.

– ХВАТИТ РЖАТЬ!

– Классно! – перемежая смех уже откровенными всхлипами, выдавил я. – Хр… Хр… Призовые… Ангельские призовые за такой журнал…

– Я тебя убью.

– Ты за это в неё не стреляла, нет?

– Нет, просто послала, – недовольно буркнула Кацураги. – А вот Рицко ей как раз этим пригрозила и правильно сделала…

– Две… Две премии за Ангелов… Хочу этот журнал… – не мог остановится я. Блин, кажется всё-таки немного впал в истерику, хорошо ещё, что в столь безобидную…

– Лучше молчи, Синдзи, лучше молчи…

Каюсь, как есть каюсь.

Я очень и очень заблуждался, когда считал квартиру Мисато эталоном забардаченности и беспорядка…

Мне просто в кабинете Нагато ранее бывать не доводилось.

Не особо просторный, но и отнюдь немаленький, он был заполнен всякой ерундой без всяких шуток – ВЕСЬ! Ряды застеклённых шкафов, полных каких-то папок и подшивок, такое же добро повсюду – на шкафах, около шкафов и в любом подходящем месте… Все свободные стены были основательно завешаны газетными вырезками, фотографиями, графиками, таблицами и картами. Один из углов был настоящим складом самой различной техники – фото- и видеокамеры, здоровенная бандура ксерокса-принтера-сканера, проекторы, ещё какая-то ерунда… На столе, заваленном журналами и коробками с дисками, обнаружился даже не один, а сразу три новеньких жидкокристаллических компьютерных монитора.

С большим трудом мне с Мисато удалось разместиться в этом бедламе, хорошо ещё, что Рей опять вызвали на спецкурсы. Кстати, чего они там всё исследуют? Ну, если отбросить заведомо бредовые варианты, то вариантов-то, собственно говоря, и немного – выявление отклонений у получеловека-полуангела, доведение до ума системы псевдопилота, изучение процесса перемещения души…

Так, вообще-то я не об этом.

– Песня! Ну, конечно же! – Нагато умудрялась на удивление ловко курсировать среди собственного бардака, на ходу размахивая авторучкой. Вторая по обыкновению была воткнута в волосы, кое-как скреплённые лимонно-жёлтой заколкой. – Ответный ход вежливости! Да!.. Плечом к плечу, все вместе, укрепление боевого братства… И показать, что Пилот Евы – это не только тупой солдафон, но и творческая личность! Закрепить… Нужно закрепить успех, да! Что бы такое… Что бы такое придумать? Может… Совместный концерт? Да!..

Начальник пиар-отдела остановилась, молитвенно сложила руки на груди и блаженно прикрыла глаза.

– Это будет просто великолепно! – в восторге прошептала Асакура.

– Кхм-кхм… – вежливо кашлянула в кулак Мисато и почти ласково проворковала. – Нагато, дорогая моя, ты поняла что от тебя требуется?

Смотрела она при этом на пиарщицу с самой настоящей жалостью.

– Конечно, майор Кацураги! О чём речь! – возбуждённо воскликнула Асакура. – Хотя и считаю, что присваивать себе такой великолепный ход было бы с моей стороны по меньшей мере…

– Нагато!.. – почти взмолилась Кацураги, в попытке остановить этот неудержимый поток словоизлияний.

– Да, да, я всё запомнила, – отмахнулась Асакура с мечтательным взглядом, устремлённым куда-то вдаль. – И… Майор Кацураги, могу ли уже дальше развивать это направление уже самостоятельно?

В глазах майора проскользнула просто-таки вселенская тоска.

– Конечно, Нагато, конечно, – с улыбкой произнесла Мисато. – С настоящего момента именно ты – автор этой идеи, и все права на неё твои и только. Запомни это.

– Ну, разумеется, майор Кацураги!.. – даже оскорбилась Асакура. – Можете не повторять – я всё прекрасно запомнила и поняла… Так, записать, срочно, записать…

Главная нервовская пиарщица устремилась к своему столу и стала что-то лихорадочно записывать на первом же попавшемся листочке бумаги.

– Ну, в таком случае – удачи тебе, Нагато и до свиданья, – лучезарно улыбнулась Мисато. – А нам нужно идти…

– …Уф… – устало утёрла лоб майор, когда мы вышли из кабинета Асакуры. – Как же она всё-таки утомляет… Такое ощущение, что с тобой не говорят, а из брандспойта поливают… Неужели я такая же бываю? А, Синдзи?

– Нет, что ты! – с жаром воскликнул я. – Век бы тебя слушал и не останавливался!..

– Льстец, – слегка улыбнулась Кацураги. – Ладно, посиди пока у меня в кабинете – я утрясу ещё кое-что с начальством и домой поедем…

– Ох, из-за меня всё, да? – искренне огорчился. – Мисато, ты уж меня извини, а?..

– Да ладно, – с улыбкой взъерошила она мне волосы. – Как командир я тебя уже отчитала, а как опекун – просто обязана защитить и прикрыть от всех возможных напастей. Чем в настоящий момент я и занимаюсь. Вот никогда бы не подумала, что у меня появится сразу же такой взрослый ребёнок…

– Зато никаких проблем с пелёнками и воспитанием, – с улыбкой заметил я.

– Вот насчёт последнего можно поспорить, – ехидно прищурилась Кацураги. – Повоспитывать тебя немножечко не помешало бы…

– Так в чём проблема? Дерзай, командир!

– Так дерзаю, но уж больно случай тяжёлый, – рассмеялась майор, но тут же неожиданно вздохнула.

– Ну, вот опять… – задумчиво произнесла Мисато. – Вот скажи мне, для подростка нормально реагировать вот так?

– Вот так, это как? – полюбопытствовал я.

– Насколько знаю, в твоём возрасте обычная реакции на замечания взрослых – это обидеться или уйти в глухое отрицание. А у нас тут что? Мало того, что ты с лёгкостью признаёшь все свои ошибки, так ещё и умудряешься на этой почве меня подкалывать. Причём если бы я тебя не знала, то могла бы принять это за флирт…

– Фли… Чего?

– Можешь не прикидываться, что не знаешь – всё равно не поверю, – улыбнулась Кацураги. – Вот скажи мне, Синдзи, тебе сколько лет? Четырнадцать завтра будет? А ведёшь себя явно не по годам – можно подумать, что имеешь дело с вполне взрослым парнем…

Горячо, Мисато! Ой, горячо!..

– Акселерация, – невозмутимо пожал я плечами. Хотя чувствовал себя откровенно неуютно – как будто в кабинете «папаши» Мюллера…

– Акселерация, – проворчала майор. – У тебя акселерация, а у нас всех из-за этого проблемы. Мы ведь тебя начинаем как взрослого воспринимать и из-за этого постоянно попадаем в неприятные ситуации…

– Ну, тут уж извини, Мисато, но я по-другому просто не могу. Я – это я, не больше, но и не меньше. Да, я понимаю, что многие трудности возникают из-за того, что «человека воспринимают в первую очередь по его поступкам», но тут уже ничего не поделать…

– Ладно, не задумывайся об этой ерунде, – с улыбкой заявила командир. – Мы тоже хороши – думаем, что ты взрослый, вот и грузим тебя по-взрослому, а ты иногда просто не выдерживаешь, что неудивительно… Так. Ну, всё, завязываем с разговорами и расходимся по позициям. Кто-то идёт к начальству, а кто-то остаётся в резерве… Задача ясна, лейтенант?

– Так точно, товарищ майор! – бодро гаркнул я.

– Чёрт, а я ведь уже начинаю привыкать к этому обращению… – хмыкнула командир. – Уже и самой иногда хочется на совещаниях ляпнуть… Смотри, доиграешься, Синдзи, и это ещё станет официально принятым обращением в НЕРВе!

– А что? – широко ухмыльнулся я. – Мне нравится.

Уф… Трудный день, нервный день… Наконец-то я дома.

– Синдзи, а вот у меня такой вопрос возник в связи с кое-какими сегодняшними событиями… – обратилась ко мне майор, когда мы, только-только переодевшись из формы в домашнее, снова столкнулись на кухне. Я собирался готовить ужин, Мисато же увязалась следом за мной.

– Опять про русских, да? – печально спросил я. – Так вроде бы…

– Нет, я не о том, – отмахнулась Кацураги. – Помнишь, что ты говорил Рей, когда мы с утра ехали в НЕРВ? Про то, почему ты, гм, нарушил мой приказ в бою с Самсиилом и всё такое прочее…

– Ну да, а что такое? – недоумённо ответил я.

– Синдзи, а ты часто беседуешь с Рей… в таком духе? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Ну, вообще-то да… – моё недоумение всё продолжало и продолжало расти. – А что-то не так?

– Просто ты с ней говорил как какой-нибудь психолог, – несколько нервно рассмеялась майор и спустя некоторое время добавила. – Так чётко, грамотно, обстоятельно… Как будто мозги промывал.

– Ты действительно считаешь, что я промываю Рей мозги? – слегка прищурился я. Отчего-то очень захотелось вспылить и повысить тон…

– Нет, что ты! Конечно же, нет! – возмутилась Мисато. – Просто… Не люблю я всех этих психологов-психиатров… Очень не люблю.

– А что так? – задал я вполне резонный вопрос, хотя и прекрасно знал ответ.

После того, как Кацураги осталась единственной выжившей из всей экспедиции отца, она два года вообще не разговаривала, так что с психологами-психиатрами должна была наобщаться по самое не балуйся. Вплоть, так сказать, до полного отвращения.

– Ты многого обо мне не знаешь, Синдзи, – искоса посмотрела на меня майор. – Когда-то мне пришлось провести немало времени в… специализированных клиниках.

Если бы я не знал всего, то обязательно бы как-то подколол своего командира, но нет. Над таким шутить нельзя – грех, Мисато ведь до сих не забыла весь пережитый ужас…

– Ты ведь уже знаешь правду о Втором Ударе? – издалека начала Кацураги.

– Да, – кивнул я. – Это было вовсе не падение метеорита, а атака Второго Ангела – Адама.

– Верно. Но ты наверняка не знаешь, что на тот момент в Антарктиде находилась научная экспедиция под руководством моего отца, профессора Такеши Кацураги, – девушка ненадолго замолчала, а затем продолжила. – И я там тоже была – мне тогда было столько же лет, сколько тебе сейчас. Это был первый раз, когда отец взял меня куда-то с собой… Он вообще редко со мной виделся, мама умерла сразу после моего рождения, а всё детство я провела в одном из специализированных интернатов…

– Мисато, – мягко прервал я командира. – Если ты не хочешь об этом говорить, то не надо. Я же вижу, что тебе тяжело… Не нужно, я всё понял…

– Нет, Синдзи, – замотала головой Кацураги. – У нас же не должно быть друг от друга секретов, ведь так? Мы же с тобой друзья… Вот я и хочу, чтобы ты знал всё обо мне – знаю, ты меня поймёшь…

– Если тебе будет легче, то, конечно же, лучше говори.

– Будет, непременно будет, – невесело усмехнулась майор. – Ну, так вот… Именно экспедиция моего отца обнаружила во льдах Антарктиды Адама. Я помню научную станцию на побережье материка, она была очень большая. Там были какие-то бункеры, подземные сооружения, но меня туда никогда не пускали. Не знаю точно, чем они занимались и что исследовали – информация об этом до сих пор засекречена… Помню, отец занимался разработками в области физики, но чем конкретно – мне тогда было не понять… И вот, похоже, в один очень непрекрасный день все эти учёные зашли слишком далеко.

Мисато смотрела прямо перед собой и рассказывала, рассказывала… Постепенно из её голоса уходили боль и напряжённость, оставалось только горечь и усталость.

– Я уже не помню всех подробностей – врачи говорили, что мозг просто отказался запоминать самые страшные вещи. Да и сознание я несколько раз теряла… Помню только сильные взрывы, огонь, бегущих людей и ярко-золотое сияние, разлитое в воздухе… Откуда-то взялась боль во всём теле, кто-то что-то кричал, ругался… Отец с немногими уцелевшими первой атаки попытался на снегоходах прорваться к пирсам, чтобы эвакуироваться на кораблях, но ничего не получилось.

Девушка плотно сжала губы, пытаясь их дрожь.

– На одном из кораблей был экспериментальный образец какой-то спасательной капсулы, очень похожей на контактную… Отец единственный из всех смог до неё добраться, но сам уже был слишком тяжело ранен, а системы жизнеобеспечения капсулы не смогли бы спасти двоих. Он уложил меня в неё, а сам остался там. Помню, как отец наклонился надо мной и что-то прошептал… Проклятье, ну почему же я не помню, что?! А потом… Что было потом я уже не знаю. Последнее, что я запомнила перед тем, как капсула загерметизировалась, это была картина взрывающейся горной гряды, что была недалеко от нашей базы…

Кацураги сунула руку под блузку и вытянула наружу свой чёрный металлический крестик, висящий на тонком кожаном ремешке.

– Это был крестик моего отца, он отдал его мне перед смертью, – показала мне его майор. – Теперь я с ним никогда не расстаюсь – это единственное, что осталось мне на память о нём…

С холодом в груди я слушал её исповедь.

Одно дело думать об окружающем, как о выдуманной реальности, и совсем другое – слушать настоящего живого человека. Это тяжело, очень. И это не выдумка, а самая что ни на есть реальная реальность…

Беззаботная и весёлая Мисато успела испытать и повидать в жизни много такого, от чего даже у самых сильных людей могла бы поехать крыша. Но она смогла преодолеть всё это, не сломавшись и не ожесточившись…

– Позже это назовут Вторым Ударом, когда в прессе все наперебой будут сравнивать случившийся катаклизм с гибелью динозавров – Первым Ударом, – продолжала Кацураги. – Но мы-то не динозавры – мы от таких мелочей не вымираем… Меня подобрал спустя неделю после катаклизма какой-то американский военный корабль, идущий в США. Потом доставили в Штаты, затем переправили в Японию, в специальную клинику – это постарались люди, на которых работал мой отец. Они хотели получить от меня хоть какие-нибудь сведения о случившемся, но тщетно – целых два года я вообще не разговаривала. Сказали – тяжёлая психологическая травма. Вот тогда-то я и наобщалась со всеми эти специалистами по чужой психике, да так, что меня от них до сих пор тошнит…

Блин, да она же мои слова почти точь-в-точь повторила!..

– Хотя, нужно признать, кое в чём они мне тогда всё-таки помогли – без их помощи я бы приходила в себя гораздо дольше, – произнесла Мисато.

– Это всё просто ужасно… – невольно поёжился я.

– Я тебе испугала? – виновато спросила Кацураги. – Извини, просто я не хотела, чтобы между нами были какие-то недомолвки…

Эх, Мисато… Ты действительно честна со мной, а вот я не могу отплатить тебе той же монетой… Мне приходится врать, чтобы помочь вам всем…

– Да ничего, и вовсе я не испугался… Почти. Просто не каждый день такое услышишь…

– Это ты верно заметил, – кивнула майор. – Мне про это вообще-то особо болтать нельзя – тайна очень высокого уровня… Но тебе можно.

– Спасибо за оказанное мне доверие, – очень серьёзно произнёс я.

– Не стоит, Синдзи, не стоит… – грустно заметила девушка. – Во многих знаниях – многие печали, и не более…

Боже, как же ты права, Мисато!..

Проснулся, заложил руки под голову и уставился в уже ставший таким знакомым потолок в своей комнате. Высвободил руку, кинул взгляд на циферблат часов – 12 июня.

Хм… А ведь…

С днём рождёния тебя, Синдзи! Не каждый день исполняется четырнадцать лет, однако! Ну, заодно и меня тоже – не каждый день встречаешь своё второе четырнадцатилетие. И вдобавок нас обоих с Днём России – для японца, живущего в Японии это просто офигеть, какой важный праздник…

А всё-таки хорошо, что вчерашний день мне был зачитан в счёт официальной службы, а выходной перенесли на сегодня…

С криком «Вставай, проклятьем заклеймённый!..» я вскочил с постели, весело пнул одеяло и зашагал на кухню, фальшиво насвистывая «Интернационал».

Мисато на кухне естественно не оказалось – наверняка ещё дрыхла. Нет, вот почему я спокойно обхожусь семью часами сна и при этом прекрасно высыпаюсь, а ей этого мало? И ведь нельзя сказать, что моя жизнь настолько уж легка…

Зато на кухне вместо хозяйки обнаружился Пен-Пен – второй, точнее, третий обитатель этой квартиры.

– Пен-Пеныч, здорово! – жизнерадостно поприветствовал я пингвина.

– Уарк! – степенно кивнул кацурагинский питомец, неторопливо поглощая свою излюбленную консервированную рыбу из миски.

– Ну что, как спячка? Продвигается?

– Уарк… – неопределённо покачал головой Пен-Пен.

– И то дело, – заявил я, готовя себе утренний кофе.

Умнейшая зверюга этот пингвин, прямо-таки нечеловечески. Определённо что-то намудрили наши конторские с этим подопытным. В душ ходит регулярно, да ещё и с полотенцем через плечо, телевизор смотреть обожает (я выяснял – у него в конуре-холодильнике собственный стоит!!!), а главное – никакого от него шума и беспокойства. Что он есть, что его нет – всё едино, от обычного кота и то хаоса на порядок больше. А сейчас Пен-Пен особенно незаметен – лето приближается, и пингвин постоянно норовит впасть в некое подобие спячки. Вот такой у него занятный биологический сбой возник, после всех измывательств и изъятия из привычной среды обитания…

– А-а-а-о-о-у-у-у!..

Нет, это не медведь вышел из тайги, а всего лишь Мисато проснулась и припёрлась на кухню. Вид у заспанного майора презабавный – осоловелый мутный взгляд, всклокоченные волосы, мятая пижама… Такое ощущение, что для Кацураги каждое пробуждение – это нелёгкий труд…

– Утро доброе, командир!

– Угу… Ага… Спасибо…

Что-то бормоча себе под нос и сонно потирая глаза, Мисато протопала к холодильнику и загрохотала банками. С выражением откровенного блаженства достала одну из них, открыла и с наслаждением присосалась к любимому пиву.

Я нахмурился.

– Командир, а ты знаешь, что регулярное потребление даже небольших доз пива очень негативно влияет на организм, особенно женский?

Кацураги пробулькала что-то маловразумительное.

– Морщины появляются, кожа становится тусклой, а волосы сухими и ломкими…

– Синдзи, не нуди…

– Я серьёзно, Мисато.

Ну что? Да, я трезвенник! Хотя и пьющий временами… А иными временами даже сильно пьющий… Но это не мешает мне читать антиалкогольные нотации!

– Ерунда, Синдзи, – отмахнулась девушка, усаживаясь за стол. – Это смотря какое пиво пить…

– Да какое ни пей – всё одно получается. Нет, если пить крепкое, то процесс, конечно же, пойдёт быстрее, я не спорю…

– Да что ты вообще понимаешь в пиве! – возмутилась Мисато. – Я же в основном безалкогольное пью! У меня почти весь холодильник именно им и забит.

– Да какая разница! – возмутился уже я. – Пиво оно и есть пиво, просто безалкогольное ещё и хреновее на вкус…

– Ты-то откуда знаешь, а? – подозрительно нахмурилась Кацураги.

– Отзывы читал, – стандартно отмазался я.

– Читал, он, видите ли… – проворчала девушка. – Да ты вообще знаешь, какое у нас сейчас производство налажено? Лицензии, патенты – все дела! Даже министерство здравоохранения разрешило безалкогольное пиво к употреблению без всяких оговорок!

Я обалдело икнул.

Люди, это чего такое творится-то тут? Самураи совсем что ли с ума посходили?

– Наглое враньё! – авторитетно заявил я. – Быть такого не может!

– Вот же знаток выискался… – проворчала себе под нос майор. – Ведь наверняка что-то мельком где-то слышал, а ещё спорит… Пивом-то никого застрелить или взорвать нельзя – чего тебе им интересоваться… Вот отзывы ты, значит, читал. А что на банках пишут – видел?

– Ну, не видел. И что?

– А ты почитай, – ехидно предложила Кацураги, протягивая мне банку. – Тем более, что там должно быть написано про патент твоих любимых русских, у которых эту марку и купили…

А вот здесь я уже совершенно серьёзно задумался о психической вменяемости моего командира. Чтобы наши, да сделали пиво, способное серьёзно потеснить своих японских конкурентов? Ага, щазз… А «Асахи» и «Саппоро»,[15] значит, идут лесом, да? Ну-ну…

– Сейчас мы почитаем, что тут написано… – скептически проворчал я, хватая банку. – Наверняка ведь просто что-то не так прочитала или поняла…

– Ну-ну, дерзай, лейтенант…

Сейчас… Сейчас всё будет… Так, марка, производитель, место производства… Нет, не то, всё не то… Так. «Рекомендовано министерством здравоохранения Японии к употреблению, как не содержащее вредных веществ…» С ума сошли?! Им что так нужны деньги, что они решили нажиться на акцизах?! Бред – не может быть такого, потому что такого не может быть никогда… Так, дальше, дальше… Хм. И правда – изготовлено по лицензии ЗАО «Красный рассвет», Россия, Приморский край… Безумные японцы! Своего им пива не хватало, за наш самогон взялись!.. Градусы, где градусы? Сколько тут – больше или всё же меньше пятнадцати?..

Так.

Не понял.

Я озадаченно отвёл взгляд, потом опять посмотрел на строчки, ввергшие меня в шоковое состояние. Мисато захихикала.

«Зарегистрированное название для распространения в Японской империи – безалкогольное пиво. Оригинальное название – …»

Для верности перечитал последнее слово даже не два, а целых четыре раза. Понюхал напиток, глотнул. Кацураги уже даже не хихикала, а откровенно хохотала над моим обалделым видом.

Квас?!

Моя челюсть начала тихонько отпадать.

Не верю!

Ещё раз понюхал, задумался. Сделал ещё один глоток. Задумался ещё больше.

А ведь квас же…

Но ядрёный, зараза, до неимоверности! Спецрецепт, что ли? А действительно, если не знать о содержимом, то вполне можно и ошибиться… Помню, пивал я один раз такой – с местной фабрики… «Среднегазированный безалкогольный напиток» написано было… Угу, щазз. Эта дрянь ТАК пенилась, что любая газировка просто нервно курила в углу! Ну, а после выпитого литра меня еще и вштырило самым натуральным образом. Пускай немного, но было… После этого случая я квас очень долго не пил и категорически разлюбил…

Японский городовой… Если я ещё узнаю, что тут вместо всяких забегаловок – пельменные и чебуречные, буду просто в шоке…

Вот тебе, Виктор, очередной урок на будущее – слепо доверять полученным из аниме данным нельзя категорически! Не в первый раз же сталкиваешься, а всё равно шок уж очень велик оказывается… Вот помнил, что в банках должно быть пиво, так ведь действительно даже ни разу и не удосужился прочитать рецептуру, хотя бы из чистого интереса, или даже просто посмотреть, чем забит холодильник. Командир-то у нас форсить любит, так что в первых рядах действительно, скорее всего, обычное пиво (банку которого я как-то хряпнул), а вот дальше ни денег, ни бессовестности не хватило всё забить.

Вот такой он – настоящий, а не выдуманный мир… Причём, как и положено в реальности, бреда тут всё-таки хватает – взять того же разумного пингвина, смотрящего телевизор у себя в холодильнике.

М-да… За такие россказни меня бы точно в моём мире в дурку упекли без разговоров… А начни я задвигать, как на большом человекоподобном роботе сражаюсь со злобными инопланетянами, то порции галоперидола вместо завтрака, обеда и ужина мне были бы гарантированы…

Но тем не менее, очень нереальный рекомый пингвин со всеми своими выкрутасами – есть, а вот практически хронической алкоголички Мисато – нет!

И это не может не радовать…

– Ну что? – ехидно поинтересовалась Кацураги. – Убедился?

– Да, – вынужден был признать я. От кваса действительно никакого вреда – одна только польза…

– В чём?

– Земля круглая.

– То-то же! Надо было дальше первых рядов заглядывать – что я, сумасшедшая или миллионерша забивать обычным пивом весь холодильник? Первый ряд в глаза бросается и ладно, всё равно банки почти одинаковые… – рассмеялась Мисато, но тут же озабоченно добавила. – А вот, кстати, небезалкогольного пива ещё надо бы к сегодняшнему вечеру закупить, а то ведь не хватит на всех…

– В смысле? – нахмурился я. – Мы же с пацанами пить не собираемся…

– Ещё чего не хватало! Но вы может и не собираетесь, а вот я с народом – да!

– Это какой ещё такой народ? – подозрительно осведомился я.

– Ну, отмечать так отмечать!.. – решительно заявила девушка. – Не только твой день рождения отпразднуем, но и заодно наши звания новые… как ты там говорил?.. Во, обмоем!..

– И что, много будет этого народа?

– Да нет, куда там!.. Макото из нашего отдела, Аоба из научного, Рицко… Ну ещё, наверное, и Майя будет – она за ней везде таскается… Всё.

– Ну, тогда ладно…

– Ё-моё… – блаженно протянул я, нежась в горячей воде. – Круто… Надо бы почаще «на воды» выезжать – офигительная вещь…

Опёрся поудобнее на высокий каменный бортик, прикрыл глаза – благодать! Тепло, хорошо и мухи не кусают… Лёгкий ветерок, где-то стрекочут вездесущие цикады, чирикают птахи, над головой только голубое небо Японии, а вместо стен – леса… Нет, вру, одна стена – деревянная, метра два в высоту, есть – слева от меня. За ней, судя по довольному и очень знакомому фырканью, плещется мой командир…

…Как оказалось, у Мисато имелись вполне чёткие планы на счёт нынешнего дня – что, где и с кем делать. Со мной, то бишь. Ничего особо не объясняя, она запихнула меня в «супру» и куда-то повезла. Я, было, начал брыкаться и что-то вякать, но Кацураги, многозначительно закатив глаза, сослалась на указания «сверху», так что мне оставалось только махнуть на всё рукой и подчиниться командиру. Тем более что искусством отключения любопытства я владел в совершенстве (хочется верить), ибо сие чувство сгубило не одну кошку, а также стала причиной многочисленных случаев получения тяжких телесных повреждений (оторванные носы)… Так что поехали мы, как говорится, куда глаза глядят…

А глаза у майора Кацураги глядели в сторону довольно популярного мини-курорта, расположенного по ту сторону кольца гор. Живописная природа, но главное – термальные источники, питаемые вулканическим теплом…

Доехали до пункта назначения – скопления небольших двухэтажных коттеджей, построенных в восточном стиле. Красивые такие домики, мне очень понравились – люблю лёгкие и изящные конструкции… Хотя ещё больше мне по душе резкие и чёткие рубленные линии, что-нибудь тяжеловесное и основательное – если говорить ассоциативно, то, скажем, не «Ламборджини», но армейский «Хамви».

Обязательно бронированный. С крупнокалиберным пулемётом на турели… Спаренным с автоматическим гранатомётом. И пару транспортно-пусковых контейнеров под противотанковые ракеты на крышу. А на месте багажника – восьмизарядную пусковую установку под зенитные ракеты, и хрен какое ГИБДД меня остановит…

Однако фантазия у вас, сударь… Рожа не треснет? Может вам сразу тяжёлый танк подарить, перевязанный розовой ленточкой?

А что, можно для коллекции… Только ленточку голубую нужно, какой меня в роддоме перевязывали.

Так, ладно, ладно…

Приехали, разместились. Размещал нас лично управляющий этого небольшого… пансионата, что ли? Не знаю, не вникал особо.

Мужик вокруг меня с Мисато так и вертелся, хотя ему было явно не по себе от визита офицеров НЕРВа, что безраздельно властвовал над всем городом. А с другой стороны, наш визит наверняка станет лучшей рекламой для его заведения. «Офицеры НЕРВ рекомендуют…» и всё такое…

Вообще, насколько я узнал, бултыхание в тёплых минеральных источниках для японцев всё равно что баня для русских или сауна для финнов. Национальное, так сказать, занятие. А учитывая, что всё дело происходит в Японии без традиционных заморочек не обошлось.

Ну, во-первых, фигня с одеждой – своё снять, аккуратно расфасовать по шкафчикам, спецбельё (типа кимоно) напялить, пройти туда, пройти сюда… Ладно, это ещё ерунда.

Далее на очереди совершенно неожиданно для меня оказалось мытьё. В ванне. ПЕРЕД посещением источников. Потому как нечистым телом в источники соваться нельзя категорически. Сначала помойся сам, потом сполоснись, чтобы мыльным не быть – во замуты, блин…

Ну, ничего, это всё не так уж и тяжко. Немного возни, и вот уже наш филиал оперативного отдела Конторы в этом чудесном месте предаётся неге и блаженству. Жалко только, что Рей с нами не смогла поехать – у неё школу и индивидуальные процедуры в НЕРВе никто не отменял, а исключений делать у нас, похоже, было не принято…

«Порядок прежде всего!» Юбер аллес, так сказать…

Ладно, будет ещё на нашей улице праздник – обязательно выберемся сюда все вместе. Рей, ты просто обязана тут побывать!..

Неожиданно в разделяющей нас с командиром стене открылось окошко, которое, кстати, открывалось только со стороны Кацураги.

– Синдзи!

– А? – лениво ответил я, но заметив пару хитрых глаз в окошке, решил на всякий случай заглубиться в воду посильнее.

– Кинь жидкого мыла, а то у меня кончилось.

– Один момент…

Уф, как же не хочется шевелиться-то… Ладно уж, так и быть… Так, наведение… за-хват… прицеливание… пуск!..

– На, лови!..

– Спасибо!

Можно ещё поотмокать… И языком даже немного почесать… Так, Мисато, а морду лица-то из окошка можно и убрать…

– Синдзи.

– М-м-м?

– Хорошо отдыхается?

– Не жалуюсь…

– Может мне к тебе перебраться? – ехидно поинтересовалась девушка.

Я обдумал эту идею, а также возможные последствия. Хорошо обдумал, долго – секунды полторы.

– Нет.

– Да брось, Синдзи…

– Нет.

– Ну, тогда сам ко мне перебирайся!

– Нет!

– Стесняешься, что ли? – захихикала Мисато.

– Да!

– Как же тебя легко смутить-то, Синдзи, – ехидно произнесла Кацураги. – А кто-то, помнится, просил, чтобы я сыграла роль его девушки…

– А вот необязательно настолько вживаться в роль!..

Майор рассмеялась, но окошко прикрыла.

Блин, благодушно-ленивое настроение куда-то исчезло… Пообщаться, что ли? Как там гопники любят выражаться – «движение, общение!..» Ну, двигаться мне сейчас откровенно в лом, так что…

– Мисато!

– Чего?

– Слушай, а что это ты так резко меня решила сюда притащить-то? Нет, мне тут, конечно, очень понравилось, просто офигенное место… Но я думал у тебя сегодня служба…

– Так, а я и на службе, – хихикнули за стенкой. – Я уже давно к этому месту присматривалась, но всё никак выбраться не получалось – работа, будь она неладна. А тут ты вчера такой трюк выкинул, вот я к нашим «психам» и забежала, сказала, что тебе нужен качественный отдых после всего пережитого…

– Э-э-э… «Психам»?

– Ну да! Отдел психологического контроля. Хорошие ребята, тихие такие – следят за климатом в НЕРВе, очень любят проводить всякие забавные тесты… Не врачи или психиатры, таблетки или какие-нибудь другие методы лечения не жалуют, зато исправно выбивают для нас выходные, за что им огромное спасибо!.. Ну, вот и говорю я им, значит, «перетрудилось наше доблестное Третье Дитя – нужен хороший отдых». А они мне – «так у него же и так сейчас небольшой отпуск, вот пускай и отдыхает, как хочет». А я им – «нет, это всё не то, нужно бы стандартную процедуру разработать, вот есть у меня одна идея на примете. Но мне для этого кое-куда нужно для начала самой съездить, убедиться, что сотрудникам моего отдела там тоже понравится». Нет, ну «психи», конечно, не дураки – сразу поняли, что я тоже хочу отдохнуть, но отгул на сегодня мне всё-таки выписали. Эх, люблю я их!..

– Да… – флегматично протянул я. – И правда, хорошие ребята…

– Что, совсем уже сомлел в тёплой водичке? – ехидно поинтересовались из-за стенки.

– Угу…

Последние слова Мисато отчего-то засели в мозгу, и серые клеточки заработали на половинной мощности.

Вот откуда эти источники здесь взялись? Ну, наверное, просто места вокруг «Тройки» ещё геологически молодые. Хм… А значит, и сейсмоактивные? Землетрясения и все дела? Та-а-ак… И кому это, интересно мне знать, пришла тогда в голову «гениальная» идея построить в таком «замечательном» месте передовой форпост человечества против вторжения из космоса? И как вообще тут всё не развалилось ещё к едреней фене?..

– Мисато.

– А?

– Я вот тут подумал… Раз тут горячие источники есть, то значит вся местность вокруг Токио ещё очень нестабильна с геологической точки зрения…

– Синдзи! – взмолилась Кацураги. – Пожалуйста, только не нужно таким занудным тоном! А то я сразу же те два года в гражданском колледже вспоминаю…

– А? Ну, ладно… Так вот, я чего хотел спросить-то – у нас тут часто землетрясения бывают?

– Да не так чтобы очень… Ну, раз в пару месяцев тряхнёт балла на четыре и всё – никто даже и внимания уже не обращает. Вот после Второго Удара трясло так трясло – и десять баллов было, и даже двенадцать, когда старого Токио не стало…

И то верно. Подумаешь, четыре балла! Да я и под семью баллами бывал и ничего – жив и не боюсь…

– А Геофронту ничего с этого не бывает? – поинтересовался я.

– А что ему будет-то? – удивилась майор. – Он же неимоверно прочный…

– Ага, прочный, – хмыкнул я. – А вот атомной бомбой его пробило…

И тут в голове что-то щёлкнуло. Нехорошо так щёлкнуло.

– Ну, знаешь, атомная бомба есть атомная бомба, так что…

– Подожди-ка, Мисато, – перебил командира. – Я вот только сейчас что-то подумал… А ведь у корейцев бомбы-то были очень несовершенные, «грязные» – они же тут всё в округе должны были радиацией загадить! Как мы тут только живём-то? Наверняка от рака много человек умирает…

– Можешь не беспокоиться, Синдзи. Тут ведь какое дело… Это не афишируется, но в радиусе примерна ста километров от Геофронта местность каким-то образом самоочищается от всякой дряни, типа радиации, химических отходов или чего-то в этом роде… Сейчас радиоактивный фон вокруг Токио – самый низкий по стране, но это заслуга отнюдь не команд «ликвидаторов»…

Вот так, да? Опять Геофронт? Ну-ну… И почему я ни капельки не удивлён?

Ведь согласно сериалу (которому, впрочем, не стоит верить так уж безоглядно) Геофронт – это так называемое Яйцо Жизни, Комната Гафа, в которой хранятся все души и прочая мистическая мутотень. Ну, если я всё правильно понял, в чём до конца не уверен.

Но под этим всем явно что-то кроется, интересно только, что?..

– Привет! – жизнерадостно поприветствовал я Кенске и Судзухару.

– Здравствуй, Синдзи, поздравляю тебя с днём рождения, – вежливо-официально заявил Айда, протягивая мне подарок в небольшой, но как водится богато украшенной коробочке.

– Да, Син, здорово! Поздравляю! – присоединился к нему Тодзи.

Хорошо, что меня Младший вовремя остановил в прошлые разы, когда я тут же было потянулся распаковывать подарки. Нельзя! По местным традициям – неуважение и безкультурщина…

– Ага, спасибо, ребята, проходите… О, а чего вы такие официальные – брюки, да рубашки?

– Так и ты в форме, – парировал, разуваясь Айда. – Хотя дома её и не носишь вроде бы обычно…

– А-а-а… – махнул я рукой. – Это так, по случаю… А вообще никого больше в форме из нервовцев, кроме меня и Мисато, нет…

Лица парней моментально вытянулись.

– А тут, кроме Мисато, есть ещё и другие офицеры НЕРВ? – благоговейно прошептал Кенске. – С ума сойти…

– А мы это, того, лишними не будем? – осторожно поинтересовался Тодзи. – Всё-таки мы – это мы, а вы – это вы…

– Ерунда какая! Вы же мои гости, так что… Да не стойте вы, проходите уже!

– Синдзи, а что это у тебя за третья орденская планка? Первые две – это ооновские кресты, это я знаю…

– Да это меня русские наградили их орденом Мужества, тоже, кстати, на крест похо…

– С УМА СОЙТИ!!!

– Айда, ты опять за своё?

…За принесённым с кухни столом, накрытым белой скатертью, в настоящий момент собрался весь цвет НЕРВ. Мисато, её зам Макото, техники Аоба и Майя, и, конечно же, подруга майора – Акаги. Кроме меня с Кацураги все были одеты вполне неформально, потому как новые звания праздновали здесь только мы.

– Ребята, присаживайтесь, не стесняйтесь…

Разместил я Тодзи с Айдой между собой и местом, где должна была сидеть Рей, которой всё ещё не было. Увы, но она, наверное, слишком пунктуально восприняла указание явиться к шести часам, ведь сейчас часы показывали ещё только 17:55…

Парни откровенно робели, глядя на всех собравшихся в квартире Мисато, хотя никто из нервовцев на Тодзи и Айду особого внимания не обратил – только дежурно поприветствовали и вернулись к своим делам. Майя и Рицко всё ещё разбирали какой-то технический вопрос с работы, Макото и Кацураги вдохновенно обсуждали достоинства нового сорта пива, а Шигеру копался в моём компьютере, выбирая музыку на вечер. Причём Хьюга и Ибуки на него посматривали с откровенной грустью – видимо, слишком хорошо знали музыкальные пристрастия своего сослуживца и приятеля.

– Блин, расскажу бате и деду, что сидел за одним столом с доктором Акаги – не поверят… – пробормотал Тодзи, косясь на Рицко.

– А если сфотографируем? – подмигнул Айда, незаметно доставая из-за пазухи небольшую цифровую камеру.

– Опять скажут, что в «фотошопе» сделал, как с Аянами… – грустно заметил Судзухара.

– А что Рей? – насторожился я.

– Ну, помнишь перед поездкой к русским, я тебя с Аянами фотографировал? – поведал мне Кенске. – Я ж потом это хотел их перед её появлением сбыть, так мне никто не поверил – сказали, вру я всё… Я! Вру! Да как они могли так подумать-то?!

– Ну и зря! – весело заржал Судзухара. – Син, видел бы ты их рожи, когда Аянами пришла в класс в своей форме…

– В класс? – спокойно переспросил я. – Рей. В форме. Занятно, а чего это она так…

– А то ты не знаешь, Син, – пожал Тодзи плечами. – Глядя на тебя научилась, наверное – ты же тоже всегда в форме ходишь… Нет, ну лица девчонок, да и пацанов в тот момент нужно было видеть! Жалко, что ты…

– Так это можно легко исправить, – вкрадчивым тоном заметил Айда. – Я тебе много чего записал…

– Куда записал? – не понял я.

– Увидишь, – улыбнулся Кенске.

– Ладно, – равнодушно пожал я плечами, привычно гася ожидаемое любопытство. – А что, действительно мощное зрелище было?

– Не то слово, Син, – вновь широко улыбнулся Судзухара. – Зашла со своим всегдашним непрошибаемым выражением лица, села… Но до этого ещё с нами поздоровалась – так народ вообще чуть не упал! Скажи, Айда!..

– Ага, – с готовностью подтвердил Кенске. – У меня память в камере закончилась, пока снимал все эти обалдевшие физиономии… Аянами в форме – это действительно нечто!

– Точно! – радостно заявил Тодзи. – Помнишь лицо Ютами?

– Да я теперь до конца жизни буду помнить лицо этой задаваки, – ухмыльнулся Айда. – А помнишь, как у всех рожи вытянулись, когда Аянами китель сняла?

Судзухара в ответ только расхохотался.

– А что такое было-то? – осторожно спросил я.

– Так у неё же на поясе тоже пушка висела, – пояснил Тодзи. – Мы-то ко всему этому уже готовы были, так что только по тихой ржали над всеми…

– А вот надо мне верить, да! – с некоторой долей злорадства заявил Кенске. – А то, понимаешь ли…

Трель дверного звонка. Кинул взгляд на часы. Ага…

– Так,– встал я с дивана. – Это, наверное, Рей. Пойду встречу.

И что вы думаете? Ведь пошёл же!

Открываю дверь… И чудом успеваю поймать падающую вниз свою нижнюю челюсть.

– С днём рождения, Синдзи, – Аянами протянула мне коробку с подарком.

– А… э… С-спасибо, Рей… – выдавил я, во все глаза пялясь на Первую.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила Аянами. – Мисато снабдила меня несколькими комплектами одежды, я выбрала этот. Нужно было надеть что-то иное?

– Да нет, п-прекрасно выглядишь, Рей, – обалдело пробормотал я.

Всё вышесказанное мной есть правда и только правда! Так сногсшибательно Первая ещё действительно ни разу на моей памяти не выглядела!

Вместо уже набившей оскомину школьной формы или даже формы нервовской, на Аянами оказалось надето самое настоящее платье! По-летнему лёгкое, небесно-голубого цвета, оставляющее плечи открытыми – в сочетании с природной бледностью Рей оно смотрелось просто великолепно! А ведь нужно знать Первую, чтобы понять всю эпохальность этого события. Раньше Первая по собственной воле вряд ли бы такое надела – очень уж это не в её стиле. Рей же вообще-то на всё глубоко по фигу, в том числе и на собственный внешний вид… Хотя…

– Ну вот, теперь все в сборе! Можно и начинать! – радостно провозгласил я, входя в зал вместе с Аянами.

Головы всех присутствующих непроизвольно повернулись в мою сторону… И тут же оказались намертво заклинены при виде Рей в платье. Одна только заговорщица-Мисато радостно и довольно улыбалась, глядя на дело рук своих. Вот же чертовка, такую операцию в тайне от меня провернула!..

– Чего вы все? – жизнерадостно улыбнулся я. – Красивых девушек, что ли, никогда не видели? Так у нас их здесь хватает… Рей, присаживайся, не стесняйся. Командир?..

– Разливайте, лейтенант, – ухмыльнулась Кацураги, поднимаясь с места.

Раз – бутылка шампанского извлечена из ведёрка со льдом, что стояло в центре стола. Два – бутылка открыта. Три – шампанское разливается по заранее подготовленным бокалам. Рей, Тодзи и Айде я налил совсем по чуть-чуть, а то им вредно будет с непривычки. Зато душесогревающе – когда ещё можно будет совершенно легально алкоголя дерябнуть в присутствии и с полного попустительства взрослых.

Себе, естественно, налил по полной, чтобы можно было треугольнички собственные нормально «обмыть».

– Итак, – откашлявшись, торжественно произнесла Мисато, поднимаясь с места. Её примеру тут же последовали и остальные гости. – Сегодня мы отмечаем во-первых, конечно же, день рождения нашего доблестного Третьего Дитя. Но также нас собрал здесь ещё и другой повод – наши новые с лейтенантом Икари звания…

Мы с Кацураги достали из внутренних карманов кителей наградные коробочки, извлекли из них новые знаки различия и торжественно бросили в бокалы.

Процедура была отрепетирована заранее до максимальной синхронизации.

– Которые мы решили отметить по одной русской традиции, – продолжил я. – Так что давайте первый бокал поднимем всё-таки не за меня, а за…

По закону самой подлой подлости я оказался прерван резко завопившим телефоном, что лежал на тумбочке около дивана.

А судя по тому, что телефон играл убойную, но красивую песню «Inis Mona», это был мой телефон.

Очень странно – мне вообще-то звонить некому вроде бы как…

– Scheisse, – выругался я. – Извините, давайте я с этим звонком быстро разберусь и продолжим, хорошо?..

А заодно и вырублю его к едреней фене…

Схватил телефон, и уже было собирался нажать на кнопку сброса вызова, но в последний момент меня что-то остановило.

На фоне чёрно-синей заставки высветилось «Номер скрыт».

«Жить нужно так, чтобы не бояться отвечать на звонки с незнакомых номеров!»

Была не была, кому-то же я понадобился!..

– Да!!!

– Синдзи?

Во рту мгновенно пересохло, а спина непроизвольно начала разгибаться как можно прямее.

Этот голос я ожидал услышать в трубке меньше всего… Да я его вообще не ожидал услышать!!!

– Отец?

Начавшийся было шум за столом тут же стих, словно по мановению волшебной палочки.

Гендо. Мой нынешний отец, а также моральный ублюдок. Но ведь всё-таки отец?..

– Ты хорошо справился с Ангелами.

Чего?!

– …Молодец, Синдзи.

Слова падают, как стук сердца в ушах – так же тяжело и громко бьют по мозгам.

– Знай это.

– Да, отец! – вытягиваюсь по стойке «смирно», и чуть ли не каблуками, то есть пятками, щёлкаю.

– С днём рождения, сын…

– Спасибо, отец…

Сигнал отбоя, а рука до скрипа сжимает кусок пластмассы. В груди пусто, в мозгу бьётся одна-единственная мысль:

«Всё-таки поздравил… Впервые за столько лет… Так я ему всё-таки не безразличен?..»

Моя мысль или не моя? Кто знает…

Молча вернулся к столу, взял бокал с шампанским, в котором покоились серебристые треугольники. В полной тишине поднял его.

– За нашу окончательную победу, – отчеканил я, глядя куда-то в пространство. – Prozit!

– За победу… – поддержал меня нестройный хор голосов.

Звон бокалов.

– …Зная ваши отношения, никогда бы не подумала, что он тебе всё же позвонит, – задумчиво произнесла Кацураги, когда мы вышли подышать свежим воздухом на балкон. С нами ещё Рицко была, которая вылезала покурить, но она уже ускакала обратно. Эх, жалко нельзя у неё сигарету стрельнуть – сейчас не помешала бы…

– Я тоже этого совсем не ожидал, Мисато… – задумчиво проговорил я, опираясь на широкие перила и глядя в ночное небо Токио-3. – Это всё только усложняет…

– Отчего же? – удивилась майор. – Разве тебя не радует, что ты небезразличен отцу?

– Как-то не очень, Мисато… Он фактически выкинул меня из своей жизни, а я ответил ему тем же. Сейчас мы с ним слишком чужие, но этот звонок… Scheisse! Чего же он хотел добиться этим звонком?

– Гм… Поздравить тебя и ободрить?

– Разве ты плохо знаешь моего отца? – с лёгкой горечью усмехнулся я. – Он никогда и ничего не делает просто так…

– Да, ты в этом прав, безусловно прав, но… Но, а всё-таки? – не сдавала позиций Кацураги. – Что если он действительно просто пытается стать нормальным отцом? Почему ты так начисто отметаешь этот вариант?

– Мисато, он уже никогда не станет нормальным отцом, как бы ни старался. И я не хочу надеяться или ждать подобного – не хочу разочаровываться… Лучше бы нам так и оставаться генералом и лейтенантом…

– Зря, Синдзи, – задумчиво уронила Мисато. – Может быть, всё же стоит верить?

Не знаю, командир, не знаю…

– Да что же это такое-то… Теперь их уже двое! – схватился за голову Хьюга, глядя на то, как я с Аобой вдохновенно орал (ни фига не пел) «Smells Like Teen Spirit» любимой шигериной группы «Нирвана». Правда, я у этой группы больше песен и не знал…

Но втихушку оприходованные пара банок настоящего пива давали о себе знать неуёмной тягой к пению хоть чего-нибудь.

– И не говори, – грустно произнесла Майя, ковыряясь в салате. – Раньше-то Аоба один свои песни под нос мурлыкал, а теперь вот напарника себе нашёл…

– Макото, у тебя уже просто в глазах двоится, – ехидно заметила Мисато, с благодушным видом прихлёбывая пиво из банки. – Да и вообще вы просто с Синдзи ещё не жили, он вообще такие дикие запилы слушает, что просто мрак…

– Что, неужели хуже вот этого? – скептически поинтересовался Хьюга. – Разве такое может быть?

Кацураги подавилась пивом и искренне расхохоталась.

– Чего?! Синдзи у нас любит то, что больше похоже на шум стройки или рёв танкового дизеля, чем на музыку. И чтоб непременно орали или рычали, а не пели. Хотя кое-что нормальное у него всё же попадается иногда…

– Проклятье… А мы с тобой, Майя, ещё жалуемся, что Аоба постоянно на командном центре свою музыку врубает!

– Ох, как вам, наверное, тяжко, Мисато…

– Да я уже как-то привыкла… Синдзи, а поставь ту музыку, что мне тогда понравилась!

– Композиция «Fields of Desolation»?[16]

– Синдзи, я, что ли, знаю, как она там называется? Ну, та, где сначала на гитаре красиво играют, а в конце какой-то мужик, как полоумный орёт…

– Мисато, это девушка вообще-то была…

– Твою мать… Ой, простите!..

– Как насчёт небольшой поездки по ночному Токио? Провертимся, тьфу, проветримся, развеемся…

– Не возражаю, командир. А кто поведёт-то? Все же пьяные – в таком виде за руль нельзя садиться, опасно…

– Как это все пьяные? А как же Майя?

– А я полбокала шампанского выпила…

– Так это же считай, что и не пила вовсе! Значит, не пила! Значит, ты за рулём!

– Но, Мисато…

– Никаких «но»! Так, всё. Собираемся, и в темпе, в темпе!..

…Постепенно все начали расходиться, точнее, расползаться, ввиду чрезвычайного состояния организмов. Не считая Рей, Айды и Тодзи, которых спровадили по домам ещё вечером, первыми нашу скромную юдоль покинули Аоба с Макото. Причём последний буквально висел на Шигеру, который оказался на удивление устойчив к алкоголю. Пояснив, что они с ним соседи, Аоба клятвенно пообещал донести друга до места постоянного проживания, никуда не заворачивая по пути, после чего они укатили на вызванном такси.

Следующими наши празднество покинули Майя и Рицко. Выдержанная и льдисто-спокойная Акаги потрясла меня до глубины души, нажравшись до состояния полной невменяемости и неадекватности, хотя и выпила не так уж и много. Периодически она принималась что-то бормотать на латыни, ругаться с неким Фредом, отвергающим возможность существования компьютеров на биологической основе, и тихо напевать себе под нос нечто бодренькое и весёлое. Причём делала всё это Рицко, не открывая глаз и крепко обняв несчастную и кристально трезвую Майю, взятую с собой, судя по всему, не в последнюю очередь, как водитель акагиной «Тойоты-Камри». Ещё одной немаловажной задачей Ибуки было выполнение функции столба, потому как хоть докторша на ногах держалась уверенно, но всё норовила к чему-нибудь привалиться.

Вот вам и издержки подчинённого положения, вот вам и неуставные отношения с дедовщиной (точнее бабовщиной)…

Но Майя переносила все эти испытания стойко – уважение к наставнику в ней преобладало над всем остальным.

И остались, значит, в квартире только я и Мисато, потому как больше нам деваться было и некуда. Сижу на диване, бездумно пялюсь в телевизор, свет погашен. В голове шум – сказывается выпитое тайком пиво, пока «взрослые» щёлкали клювами. Хотя потом всем уже было откровенно по фигу – это ж надо было такое учудить… Но, блин, погуляли на славу…

– Ух, хорошо посидели! – радостно воскликнула Кацураги, приземляясь рядом со мной на диван с банкой пива в руке. – Душевно, можно сказать…

– Ик! Ага, верно, – сонно подтвердил я. Всё-таки изрядное для столь юного тела количество пива и бурный вечер давали о себе зна-а-ать…

Богатырский зевок едва не стал причиной вывиха челюсти.

– О-о-о, лейтенант… Ты это чего задумал, спать, что ли? – подозрительно осведомилась Мисато.

– Угу.

– Вот ещё! Самое интересное же только начинается! – хитро подмигнула мне девушка. – Уф… Что-то жарко у нас…

Мисато расстегнула пару пуговиц на своей форменной белой блузке – китель-то она уже давным-давно скинула.

Жарко? Ну, может быть… Хотя, наверное, это от выпитого…

Посмотрел на Мисато, задумался. Начал флегматично считать расстёгнутые пуговицы начиная от воротника – одна, две… Три. Четыре? Хм…

Взгляд остановился где-то в районе груди.

– И на что это мы тут смотрим? – ехидно поинтересовалась Кацураги, закидывая ногу на ногу.

– На пуговицы, – честно ответил я.

– И как?

– Их много. Они белые. Четыре из них расстегнуты.

– А вот и не угадал – пять! – рассмеялась Мисато, приводя реальность в соответствие со своими словами.

– Ну-у-у… – я сфокусировал зрение. – Значит, ошибся. Бывает…

– Бывает… Хороший ты парень, Синдзи, – ласково погладила она меня по голове. – Жаль только мал ещё очень…

– Я – мужчина в самом в расцвете сил и лет! – торжественно произношу, отчаянно борясь с заплетающимся языком. – Причём, ещё и в меру упитанный…

– Ну-ну… А скажи мне, Синдзи, вот что… Я тебе нравлюсь?

– Опять, да? – улыбнулся я. – Мы же уже как-то говорили на эту тему…

– Женщинам такие вещи хочется слышать почаще, – важно заявила Кацураги.

– Ну, в таком случае – да!

– Правда? – захлопала длинными ресницами девушка.

– Правда, – с улыбкой подтвердил я.

– Это хорошо, – тоже улыбнулась она и тут же перескочила на совершенно другую тему. – Кстати!.. А почему ты с тех пор, как приехал в Токио, так и не завёл себе подружку? У тебя ведь очень и очень богатый выбор сейчас – можно выбрать даже не одну, а несколько…

Угу, по дням недели.

«Если б я был султан, я б имел семь жён…»

И войсками США был бы окружён.

– А на хрена? – философски поинтересовался я. – Некогда мне… Тренировки там, война и всё такое…

– Ну, Синдзи, это же несерьёзно! Нужно же уметь расслабляться, тем более, что в твоём возрасте это крайне необходимо…

– А я и не напрягаюсь, – безмятежно отвечаю майору.

– Вот только врать-то не надо, – хихикнула в кулачок девушка. – Не напрягается он… А срывался ты у тех же русских, значит, на ровном месте, да? Ох, Синдзи… Завёл бы себе подружку – прогулки под ручку, поцелуи, а может быть и что-то большее…

– Обойдусь, – густо покраснел я. Очень хотелось думать, что от выпитого пива…

– Эй! Только не говори, что такой красавец и герой боится девчонок!

– Ну… Э-э-э… Ладно, боюсь, – абсолютно честно признался я. – Потому как не понимаю, наверное… Вот и робею.

– Да ну, скажешь тоже – не понимаю… Меня же понимаешь?

– Ну… Да…

– Во-о-от!.. – непонятно чему обрадовалась Кацураги. – А у тебя, кстати, до приезда в Токио был кто-нибудь?

– Нет.

– Слушай! А ты хоть целовался-то?

– Н-нет… – надо же, и ведь сам уже почти что верю…

– А хочешь? – хитро улыбнулась Мисато.

– Э-э-э… А-а-а…

– А хочешь я тебя поцелую?

Хаотично блуждавшие под черепной коробкой мысли в миг замерли. Я внимательно посмотрел на подсевшую поближе Кацураги, на её разрумянившееся от алкоголя лицо и расстегнутую до середины груди блузку…

И начал стремительно трезветь, покрывась ледяным потом.

– М-мисато, что ты де…

Фразу я договорить не успел, потому как рот мне тут же заткнули поцелуем, а шею обвила пара рук. На секунду я крепко зажмурился и замер, но уже в следующее мгновение на автомате ответил на поцелуй и тоже обнял в ответ…

МИСАТО?!!

Резко отстранился от Кацураги и совершенно круглыми от шока глазами уставился на неё.

– М-мисато!!! Ты чего?!

– Ничего особенно, – хихикнула майор. – А ты ведь мне наврал… Не целовался он никогда… Ну что, понравилось?

«Бежать! Бежать! Бежать!»

Все русские и немецкие маты встали у меня поперёк горла. Я невнятно замычал, ураганно багровея до состояния свёклы. Сердце моментально набатом застучало в груди, тяжело отдаваясь в ушах, а руки и ноги самым натуральным образом задрожали. На лицо была почти полная потеря контроля над телом, с перехватом управления Младшим.

Который сейчас был просто в настоящей панике! Мало того, что его сейчас самым наглым и беспардонным образом совращали (между прочим, первый раз в жизни), так ведь ещё кто это делал! Мисато!!!

А я? А что я? Я вообще-то тоже в панике!

Но я ж, блин, не железный!!!

– Понравилось, – хихикнув, резюмировала девушка, глядя на моё ошалевшее и перекошенное лицо. – Хочешь ещё? Вижу по глазам, что хочешь…

Младший, иди на фиг! Пусти за руль – сейчас попробуем отбиться…

– Отставить, майор Кацураги! – неуверенно вякнул я, пытаясь отползти в сторону. – Как мой командир…

– Как твой командир приказываю меня поцеловать!

Мои попытки сопротивления (нужно сказать, довольно вялые) были подавлены в течение пары секунд. В процессе поцелуя я оказался опрокинут на диван, а Мисато оказалась сидящей верхом. Наклонилась, и меня тут же накрыл водопад иссиня-чёрных волос, приятно пахнущих хвойным ароматом. Любимый шампунь Мисато…

Наши лица оказались совсем близко друг от друга – нос к носу, глаза в глаза. Чёрт…

– Мисато, ты понимаешь, что это неправильно? – прохрипел я, хотя моё тело усиленно утверждало, что «всё правильно, хозяин!»

– Ну, это уже мне решать! – лукаво улыбнулась девушка. – И вообще я же ведь вроде бы где-то числюсь твоей девушкой, так что…

Ещё один поцелуй. Чёрт, а я ведь не железный…

– Как насчёт перейти к чему-нибудь более серьёзному? – жарко прошептали мне на ухо.

А-а-а!.. Была, не была!!! Будь, что будет!!!

– Не возражаю, – прохрипел я.

Ой, что сейчас будет…

– …М-м-м, аккуратнее!..

– Синдзи, не ной.

– …А может, в спальню всё-таки переберёмся? Твою или мою…

– Тебе здесь, что ли плохо? Давай-ка лучше…

– …Проклятье, где ты это узнал?

– Книжки разные бывают…

– Всё, хватит уже… Иди сюда, милый…

– …А-А-А-А-А-А!!!

С диким воплем, переходящим в двадцатиэтажный поток мата, я подскочил с постели и ломанулся вперёд.

Но даже широко раскрытые от ужаса глаза меня не спасли – далеко уйти не получилось. И дело тут было даже не в том, что я нёсся на четвереньках и ни хрена не видел после столь кошмарного пробуждения…

Не-е-ет… Победоносную военную машину Японии остановило совсем не это…

Бабах!!!

На полной скорости врубился головой в собственный письменный стол, едва не опрокинув его на бок. В голове словно взорвалась светошумовая граната, и я моментально взвыл от дичайшей боли, пронзившей череп. Скорость разгона плюс жёсткость стола, помноженные на похмельный синдром, дали просто убойный результат…

Невнятно мыча, сел на полу, обхватил руками голову и застонал.

– Жуть… Жуть… Жуть… – в полном отчаянье прошептал я, борясь с тяжёлым дыханием. – Мама, роди меня обратно…

А дальше – сплошная нецензурщина. Из-за чудовищного стресса начали вспоминаться не только русские, немецкие и японские маты, но даже итальянские и тайские.

Причиной моей паники была не только боль, и даже отнюдь не боль, нет! Просто у меня перед глазами всё ещё стояли соблазнительные картины, нарисованные моим буйным воображением, поддержанные восстанием алкоголя и подростковых гормонов…

Так, стоп, спокойно, Виктор, спокойно… Общее тестирование всех систем, полный визуальный осмотр… Хм. Судя по, гм, состоянию организма, ничего не было…

Бросил торопливый взгляд на свою постель – никого! Слава Всевышнему, никого! Только мой китель вместо одеяла валяется, и всё! Никаких симпатичных майоров женского пола не обнаружено! Ур-р-ра!..

А вдруг…

А вдруг ОНА уже просто ушла?

Ой-ой-ой!..

Так, стоп. Спокойствие, только спокойствие. Разложим всё по полочкам… Хотя мозг сейчас к этому и не слишком способен.

Итак, во-первых, я нахожусь у себя в комнате, а не в зале, и спал я, судя по всему, на своём безобразном спальном месте, а не на диване. Во-вторых… Один момент, нужно себя оглядеть… Форменные брюки, мятая белая рубашка застёгнута почти на все пуговицы, кителя нет. Именно в таком виде я и спал. Не голый. А значит…

Так ничего не было?

Мне всё приснилось?

Сон? Ох, хорошо бы, хорошо…

Или всё же…

– ВСЕМ ЛЕЖАТЬ!!! УБЬЮ!!!

Дверь в комнату, которая вообще-то сдвигалась вбок, влетела внутрь, снесённая могучим ударом ноги. А следом ворвалась Мисато, грозно водя стволом своего УСП из стороны в сторону.

Сипло мяукнув, я забился под стол, отчего-то пребывая в полной уверенности, что у моего командира поехала крыша и сейчас прольётся чья-то кровь… Чья, чья… Да моя, чья же ещё! Кого ещё тут убивать-то?..

«Глок», где же мой «глок»? Или хотя бы «хамелеон»? Без боя не дамся!!!

– Грёбаные твари, где вы прячете заложни… Тьфу, что вы сделали с Синдзи?! – голос Кацураги продолжал греметь в комнате.

Лёжа под столом, я осторожно посмотрел на две босые ноги.

Мозг, туго соображающий с утра (да ещё и после удара), сделал неуверенное предположение, что убивать меня прямо сейчас не будут.

Следует ли мне отозваться? Ну-ка, дайте мне ответ, слуги мои верные, слуги мои скверные!..

Спинной мозг: Ответ положительный.

Правое полушарие: Ответ условно-положительный.

Левое полушарие:…

Хр. Тр. Фыр. Устройство не обнаружено или не отвечает.

Ладно, уговорили, ироды…

– Мисато, я здесь… – слабым голосом отозвался на отчаянный клич командира.

– Кто это – я? – неуверенно рявкнула Кацураги. – Выходи или буду стрелять!

– Я – это я. Синдзи. Лейтенант Икари. Третье Дитя…

– Что с тобой сделали эти грёбаные твари? – по инерции спросила Мисато, постепенно успокаиваясь.

Я серьёзно задумался.

– А это кто?

Судя по молчанию, Кацураги тоже задумалась.

– Китайские террористы… – очень неуверенно предположила майор. – Или колумбийские повстанцы… Синдзи, ты где?

– Я в тундре, – невпопад ответил и понял, что не могу остановить поток изливающегося из меня бреда. – Мыши одолевают меня. СТРАШНО.

– Вот, помню был у нас один капрал-вьетнамец на курсе, так он даже змей и мышей готовил так, что просто пальчики об… Так. Стоп. Синдзи, ты чего, под столом сидишь, что ли?!

– Угу.

– Совсем уже с ума сошёл?! Немедленно вылезай!

– Тут хорошо…

– Вылезай, пока я сама оттуда тебя не достала за ухо, паршивец!

– Да сейчас, сейчас уже…

Начал вылезать, мельком бросил взгляд на Мисато…

Замер. Моргнул. Помотал головой. Не помогает!!! Только голова ещё больше разболелась!

Начал шустро заползать обратно.

– А-а-а… Так ты до сих пор пьяный! – радостно предположила Кацураги, в кошмарной манере тыкая в меня пистолетом. – Ну, тогда я тебя сейчас сама…

«Иди, сюда, милый…»

– А-а-а!!! – заорал я, забиваясь глубже под стол, зажмуриваясь и закрывая голову руками. – Уйди от меня!!!

– Ничего, ничего… – забормотала себе под нос майор, лезя вслед за мной с твёрдым намереньем извлечь буйного лейтенанта из убежища. – Сталкивались неоднократно… Блин, а ведь так хорошо спала… Ну, ничего, сейчас мы тебя в ванную отведём… Прополощем голову под краном с холодной водичкой…

«Примем вместе ванну…»

Мама!..

– Мисато, прикройся! – взмолился я. – Ты меня сильно смущаешь!!!

– …А потом мы пива безалкогольного выпьем… Что? Чего? А… Ой! Извини, я сейчас.

Фух, ушла…

Вот что ещё может меня потрясти после ТАКОГО сна? Разумеется, что-то, напоминающее о нём в реальности. А в реальности ко мне в комнату с пистолетом наперевес ворвалась растрёпанная и заспанная Мисато, одетая по самому минимуму – белый лифчик и тонкие трусики. Всё, млять!!! У меня и так сейчас мозги и, гм, организм не в порядке, так ещё и дополнительно психику сносят всякие, всякие…

Сон. Это был всего лишь сон…

– Да что же это такое-то, люди добрые? – прохныкал я, вылезая на свет божий.

А точно ли это был кошмар?

Да!

Точно?

Да!!! Я и Мисато – это не-воз-мож-но в принципе!

А если пофантазировать?

Не хочу и не буду!

Но ведь круто было бы, да?

Нет!!!

Врёшь.

Э-э-э… Нет!

Ведь врё-о-ошь…

Да не вру я! Не хочу я такого представлять – у нас сейчас с ней такая огромная разница и в возрасте, и во всём другом… А мне ведь ещё с ней потом работать. Так что ничего личного – только работа. И вообще, кто она, а кто я!!!

Млять, ты мужик или где?

Это ТЫ мне говоришь?!

Нет, млять, Далай-лама… Чё ты пропираешься? У тебя под боком такая тёлка живёт, а ты лохуешься…

Никогда! Ни-за-что! Твою мать… Вот же научил на свою голову…

Так, стоп.

«Не верю», – если говорить словами незабвенного Станиславского.

Может, это всё-таки я сам с собой говорю, а не Младший со мной? Ведь не верю, что он так может! Не верю и всё тут!

Внутри черепа прокатился искренний многоголосый смех. Я в отчаянье схватился за голову.

«На хрен! На хрен! На хрен!» – повторял я раз за разом про себя народную русскую мантру.

Плоть слаба, но дух силён…

Витя, перегар и дух – это совсем разные вещи…

– А-А-А!!! Три тысячи чертей!!!

– Синдзи, – сурово произнесла вновь появившаяся Мисато, уже успевшая накинуть длинный махровый халат розового цвета. – Вот у меня и так голова болит с утра, а ты ещё орёшь постоянно… Ты чего, заболел, что ли? Может тебя в лазарет или к Рицко отвести? Хотя нет, к Рицко сегодня, пожалуй, по таким вопросам заходить не стоит…

– Да, это самое… – начал невнятно мямлить. – Тут мне сон приснился… Страшный. Очень. Я подскочил и головой об стол ударился… Больно.

Кацураги от души расхохоталась.

– Бедненький, – выдавила она сквозь смех. – Давай я тебя в больное место поцелую? И всё пройдёт!

«Хочешь, я тебя поцелую?»

Я побледнел.

– Н-нет… С-спасибо… Я к-к-как-нибудь это пе-перетерплю…

– Что-то у тебя вид больно нездоровый, – озабоченно произнесла Кацураги, разглядывая мою мятую физиономию. – С тобой точно всё нормально?

Мля, а вдруг всё-таки не сон?!

– Что ты так на меня странно смотришь, Синдзи? Я вроде бы уже нормально оделась, смущать тебя больше не должна, застенчивый ты наш…

– А вот скажи, Мисато… – осторожно начинаю расспросы. – Вчера ничего такого не было?

– Такого – это какого? – не поняла Кацураги.

– Ну, неправильного… Нехорошего… – начал мямлить я. – Того, чего не стоило бы делать. О чём бы потом я пожалел, и возможно не я один…

– Не блевал, – по-армейски прямолинейно заявила майор. – И не буянил. А вот настоящее пиво пил, и много пил, паршивец! Хотя и обещал, что из алкоголя больше бокала шампанского – ни-ни.

– Да нет, ты не поняла!..

– Да как же тебя поймёшь, если ты загадками говоришь? – озадаченно произнесла Мисато.

– Ну, это… – я замялся. – Может, я к кому-нибудь приставал сильно или ещё что-нибудь такое…

– А, ты про это! – рассмеялась Кацураги. – Ну да, даже от тебя я не ожидала такого потока несвязных комплиментов во все стороны – ловелас ты наш малолетний… Что, школьниц уже мало – на взрослых тёток потянуло?

– НЕТ!!! – в ужасе завопил я. От вновь нахлынувших воспоминаний о сне у меня аж руки затряслись – я и Мисато, Мисато и я… А потом снова я, а потом снова Мисато…

А-А-А!!! Будь ты проклята, гормональная перестройка организма!!! Хочу опять на тренировки! Чтобы задолбаться вплоть до отключения любых посторонних мыслей, кроме мыслей об отдыхе! Придти и просто падать!

Кацураги просто-таки заливалась смехом, искренне потешаясь над моим потерянным видом.

– Синдзи, как тебя легко дразнить! Обожаю!.. – сквозь смех выдавила девушка. – Хоть ничего пошлого ты не городил, и то ладно. Хотя, куда тебе… Но вот то, что ты поливал этой розовой водой не только меня, но ещё и Майю с Рицко, я тебе, паршивец ты эдакий, не прощу!

Сон! Твою мать, всё-таки сон! Ур-р-ра-а-а!!!

– Ибуки ты этими выходками удивил преизрядно, – продолжала веселиться майор. – Так что если она на тебя сегодня на службе посмотрит как-то странно, то…

И тут мы оба замерли.

– Служба! – одновременно завопили мы.

Дружно посмотрели на лежащие около моего матраса электронные часы-будильник…

Большие красные цифры, как на таймерах из голливудских фильмов.

12:03… 12:04…

– Проклятье, – упавшим голосом произнесла Кацураги. – Мы опоздали уже на три часа…

– Возмутительно.

Фуюцки прошёлся взад-вперёд по своему кабинету, заложив руки за спину и глядя куда-то в пространство перед собой.

Я пытался как можно меньше раскачиваться и не убирал руку с левого глаза. Н-да… Ни засовывание головы под холодный душ, ни квас, ни таблетки от головной боли так до конца меня и не спасли. Мисато стояла навытяжку рядом со мной с более-менее приемлемым видом – всё-таки сказывалась разница в физиологии… Но её китель явственно пах пролитым вчера по неуклюжести пивом.

– До сих не могу поверить в этот вопиющий факт! – продолжал разоряться замком. – Безобразие! Вопиющее падение дисциплины! Оперативный отдел, на который возлагается ответственность за защиту всего Токио-3, в очередной раз доказал, что является всего лишь сборищем дебоширов и алкоголиков! Вы позорите высокое звание офицеров армии ООН и НЕРВ! Это я в первую очередь к вам обращаюсь, майор Кацураги, как к начальнику всего этого бедлама!

– Сэр! Я виновата, сэр! – браво гаркнула Мисато. – Больше такого не повторится, сэр!

– Ещё бы вы спорили о своей вине, – нахмурился Козо. – А вот в том, что такое больше не повторится, я глубоко сомневаюсь… Поэтому считаю, что по отношению к вам стоит применить самые строгие меры взыскания, предусмотренные Уставом. Ладно, вся эта молодёжь, типа неразлучной троицы техников и Икари-младшего, но вы-то, вы, майор Кацураги!.. Вы же взрослая женщина, начальник целого отдела! И позволили себе такое!

– Сэр, – сипло произнёс я. – Госпожа майор ни в чём не виновата – это полностью и целиком только моя ви…

– А вас, лейтенант, я бы попросил не встревать в разговор старших по званию, – сверкнул глазами Фуюцки. – И о вашей вине мы ещё поговорим, потому как некоторые сведения дают повод полагать, что зачинщиком некоторых… проступков являетесь именно вы. Факт употребления вами алкоголя – это вообще отдельная статья разговора. И об этом мы ещё поговорим с вашим опекуном.

Я виновато замолчал, потому как крыть было нечем.

Замком взял со своего стола кипу машинописных листков и грозно потряс ими в воздухе.

– Позор! – рыкнул Козо. – Я был бы готов не поверить в жалобы этих гражданских, но отчёты сотрудников Второго отдела говорят сами за себя! Распитие алкогольных напитков несовершеннолетними при полном попустительстве старших, ночные гонки по Токио, причинение ущерба муниципальной собственности… И я уже не говорю о трёхчасовом опоздании на службу! Я вообще диву даюсь, как вы умудрились не разбиться этой ночью! А, майор Кацураги?

– Всё было под контролем, сэр, – заверила Мисато. – За рулём моего автомобиля находилась старший лейтенант Ибуки…

– …самая трезвая из всей компании, – закончил Фуюцки. – Это и так понятно. Иначе вас бы всех скрутили парни из Второго отдела и отправили бы проветриваться. Знакомо, майор Кацураги?

– Так точно, сэр, – вздохнула девушка. Похоже, ей это было действительно знакомо. Однако порядочки тут у них… то есть у нас.

– Если об этом пронюхает кто-то из журналистов, или, что ещё хуже – из контрольного комитета, нас ждут очень большие неприятности, – буркнул Фуюцки, продолжая расхаживать взад-вперёд по кабинету. – Нет, ну подумать только!.. Это же надо было додуматься устроить соревнования по стрельбе прямо в центре города! Хорошо ещё, что хватило ума выбрать для этой забавы нежилой после атаки Ангела квартал… Скажите спасибо Второму отделу, что расчищал вам путь и зачищал следы, по мере возможного.

– Сэр, надеюсь мы никого не… – осторожного спросила Кацураги.

– Если бы кого-то да, то вы бы сейчас стояли не передо мной, а перед господами из трибунала. И не нашего, а ооновского, – холодно заметил замком.

– Сэр… Сильные разрушения мы причинили? – обречённо спросил я, лихорадочно гадая, не раздобыли ли мы вчера что-то помощнее, чем табельные пистолеты.

– Девятнадцать разбитых фонарей уличного освещения, – буркнул Фуюцки. – По итогам стрелковых соревнований, с незначительным перевесом победа присуждается майору Кацураги.

Я натуральным образом выпучил глаза, только чудом остановив готовящийся сорваться с языка вопрос «Какая ещё победа?!»

– Синдзи, – тихо шепнула Мисато, не глядя на меня. – Мы вчера на спор стреляли. За тобой должок…

– Какой ещё должок? – так же тихо шепнул я.

– Новое…

– Я вам не мешаю?! – рявкнул заместитель командующего Фуюцки.

– Сэр! Никак нет, сэр!!! – синхронно гаркнули мы с командиром.

– А что-то незаметно, – буркнул Козо.

– Сэр! – проникновенно начал я. – Мы обязательно возместим весь нанесённый…

– А вашим мнением по этому поводу никто и не интересовался, – заметил замком. – Необходимые суммы уже удержаны с ваших счетов. Как и штрафы в размере недельного оклада. Кстати, майор Кацураги, ваш денежный баланс вновь очень близок к отрицательному…

Девушка страдальчески зажмурилась.

Замком сел за стол и замолчал, пристально глядя на нас. Повисла тишина.

– Сэр, разрешите вопрос? – осмелился спросить я.

– Разрешаю, – милостиво позволил Козо.

– А… Как ещё нас накажут? – выпалил я.

– Понимаете, что так просто не отделаетесь? – сухо заметил Фуюцки. – Это хорошо, это даёт надежду на исправление… Вам, лейтенант, усиленный режим тренировок будет продлён ещё на неделю. Помимо этого, с завтрашнего дня вы будете обязаны посещать подготовительные курсы для младших офицеров и сдавать зачёты наравне со всеми. Если у вас хватает умения в таком возрасте пить и буянить, значит, и учиться сможете. Благо, в школе о вас отзываются исключительно с положительной стороны. Не понимаю, правда, почему… Но если по итогам курса вы не сможете пройти аттестацию, то пеняйте на себя, лейтенант.

– Есть, сэр! – рявкнул я, пересиливая першение в горле.

– И уберите уже руку от глаза и встаньте как положено, лейтенант! – рявкнул замком.

Мисато тихо хихикнула. Я тяжело вздохнул и убрал руку.

Вновь повисла тишина.

– Какая прелесть, – слегка изогнул губы в ухмылке Фуюцки, внимательно рассматривая внушительный фингал под моим левым глазом. – И кто это вас так? Командир в воспитательных целях или кто-то другой?

– Не могу знать, сэр! – почти с отчаяньем воскликнул я, потому как тоже ровным счётом ничего не помнил. И из-за этого было вдвойне обиднее, блин. С утра-то я бился об стол не глазом, а лбом… Шишка, кстати, на лбу тоже была, но её под чёлкой почти и не видно.

– Сэр, – вмешалась Кацураги, отчаянно давя смех. – Лейтенанта Икари никто не бил. Просто вчера он… не вписался в дверной проём при возвращении с ночной прогулки.

– Вы мне ещё скажите, что это он сам упал, – уже более широко ухмыльнулся замком. – Смотрите у меня, майор, я неуставных отношений не потерплю.

– Сэр! – до глубины души оскорбилась Мисато. – Да как вы могли подумать, что я…

– Кстати, майор, – прервал моего командира замком. – Вам уже тоже назначено соответствующее наказание.

Кацураги осеклась.

– Сэр, могу ли поинтересоваться, какого рода…

– Можете, майор, можете, – покивал Фуюцки. – Ничего особо изощрённого – просто к нам поступила ещё одна порция жалоб из различных инстанций…

Мисато страдальчески вздохнула.

– Нечего тут вздыхать, как будто я вас приговариваю к расстрелу! – нахмурил густые седые брови Козо. – И не вздумайте опять большую часть бумаг перевалить на Хьюгу, как в прошлый раз. Я лично прослежу за этим… Всё, свободны. Оба! Выметайтесь, да поживее. Приведёте себя в порядок и возвращайтесь на службу.

– Есть, сэр! – опять в два голоса рявкнули мы с командиром.

– И хватит уже орать, – поморщился Фуюцки. – Мой кабинет – это вам не плац.

Немногочисленные нервовцы, коих мы встретили по дороге к парковке, неизменно улыбались, глядя на меня. Знаю я, что их так веселило – мятая, невыспавшаяся рожа, с красными глазами, взъерошенными волосами и фингалом под левым окуляром.

– Пользуешься успехом, – ехидно заметила Мисато, когда над моим плачевным видом улыбнулись уже в -дцатый раз.

– Наконец-то я тебя в этом переплюнул, – парировал я.

– Ничего, скоро ты придешь в норму и опять потеряешься на моём фоне, – вернула подачу Кацураги. – Хорошо вчера посидели, душевно… Вот только как ты, паршивец, умудрился выжрать столько МОЕГО пива?!

Этим вопросом майор мучила меня с того самого момента, как мы проснулись. Я всё это время вяло отбрыкивался.

– Да не так уж и много…

– Полтора литра!!! Да как в тебя столько влезло?!

«Желудок у котёнка – меньше напёрстка… Но жрёт эта скотина, как бегемот».

Вообще-то полтора литра – доза смешная, но для генетически менее устойчивых лиц японской национальности, не достигших совершеннолетия – вполне себе серьёзная, даже учитывая растягивание процесса во времени… Хм, и в пространстве.

– А я постепенно, чтобы организм успевал дрянь выводить.

Святая правда, командир! Иначе бы я в общаге на первом же курсе спился – выбор стоял или пить честно, но до потери сознания, или хитро и медленно. Чтобы и другие не обижались в духе «Почему пропускаешь? Не уважаешь?!», и самому не нажраться вусмерть.

– Ладно, это тебе почти удалось. Но как ты умудрился столько выпить прямо у меня под носом?!

– Мисато, меньше нужно было с Макото танцевать, и с Акаги по поводу Дарвина спорить, – флегматично ответил я.

– Рицко – мерзавка!..

Отлично – стрелки переброшены с меня на Акаги…

– Мало того, что их отдел не попал под раздачу, так ещё и она сама умудрилась отвертеться от разноса, запершись в своей лаборатории! – разорялась девушка, начав от избытка чувств размахивать руками. – У-у-у, ненавижу! Как что случается, так постоянно под раздачу оперативный отдел попадает, а научный всегда в порядке!

«Если Мессера или Фокера завалить – это вторая. А если что-то достать – это первая…»

– Хотя… – ухмыльнулась Кацураги. – Я бы сейчас с радостью посмотрела на зелёную физиономию Рицко – она же с колледжа пить не умеет. Наверняка ей сейчас так плохо!

Майор слишком резко мотнула головой и тут же пожалела об этом, сморщившись от головной боли. Моя же голова не проходила с самого пробуждения, поэтому я так не рисковал, и шёл очень ровно и очень аккуратно, «чтобы не расплескать».

– Вот, типа, нам сейчас хорошо, – сварливо заметил я. – Поспать не дали, на службу опоздали, разнос получили…

– А нам ведь ещё рапорты писать, – упавшим голосом произнесла Мисато. – Большие. Подробные. С объяснениями, почему мы вчера на спор стреляли по уличным фонарям и удирали от дорожной полиции…

В голове всплыла мутная картина.

«Командир, за нами хвост!» «Проклятье, это полиция! А у меня ещё два непогашенных штрафа… Майя, жми на газ!» «Но, Мисато-сан…» «Жми, кому говорят! Во-о-от…» «Рицко, видишь их?» «Вроде отстали…»

Угу, отстали, как же. Это наши доблестные безопасники полицейских назад завернули, чтобы не мешали товарищам офицерам развлекаться. А заодно и дорогу нам подчищали, чтобы мы не дай Бог в аварию не попали. Конечно, у нас за рулём была ничего не выпившая Майя, но всё-таки…

– Хорошо, что нас парни из Второго отдела прикрыли, – как будто бы прочитала мои мысли майор. – А то мало ли… Твою мать, что это?!

Мисато нехорошо прищурилась и побагровела, глядя на капот своей «Супры», на котором красовалась лёгкая вмятина.

– Кто… Кто посмел?! – задохнулась девушка. – Уничтожу!!!

В памяти опять промелькнуло что-то смутное.

«Давай налево!» «Мисато-сан, там же!..» «Командир, препятствие на одиннадцать часов!» «По фигу! На таран, Майя!»

– Командир, так это же ты сама вчера приказала мусорные баки таранить…

– Врёшь, не было такого! – Кацураги подошла поближе и начала с запредельной тоской рассматривать вмятину. – У-у-у! Бедняжка… Как же тебя угораздило… Ну, ничего, мы тебя починим… А ты, Синдзи, молчи! Ты же ничего не помнишь! И не понимаешь…

От вида причитающей над машиной Мисато у меня даже голова прошла, а губы сами собой растянулись в улыбке. Чёрт возьми, Кацураги всегда умеет поднять настроение…

– Амнезия – это не навсегда, командир. Особенно посталкогольная.

– Ты-то откуда знаешь? – скептически проворчала девушка, ощупывая вмятину. – Можно подумать, ты когда-то до вчерашнего дня ТАК и СТОЛЬКО пил… Не смеши меня.

– Дык, это самое, а я в книжке одной…

– Всё, можешь не продолжать – поняла, – улыбнулась Кацураги. – Так, хватит уже болтать, поехали.

– Мисато, вопрос есть.

– Говори.

Перед глазами снова встали, казалось бы, уже надёжно позабытые картины моего ночного кошмара… Решительно помотал головой, отгоняя навязчивые виденья.

– Я где уснул-то? А то помню только, что вроде бы Акаги и Майю проводили, потом на диван плюхнулся, а дальше…

– Так ты на диване и уснул, – пояснила майор. – Я тебя потом дотащила до твоей комнаты. Хотела ещё раздеть и уложить по-нормальному, но ты всё брыкался и ругался на русском и немецком. Так что я тебя так бросила, ты уж не обессудь, и сама спать пошла.

Ура-а-а!..

– Да не, нормально всё…

Садимся, выезжаем с парковки и выдвигаемся к эскалатору.

– Кстати, забыла, – мило улыбнулась девушка и слегка врезала мне по уху.

Я зашипел, схватился за ушибленное место, потёр и виновато понурился.

– За что – не спрашиваешь, это хорошо. Или всё-таки пояснить? – любезно осведомилась майор.

– Не надо.

– Тогда сам поясни. Уже мне.

– За то, что пил, хотя и не положено было, – тяжело вздохнул я.

– А ещё?

– И за то, что попался.

– Пра-а-авильно, – ехидно протянула Кацураги. – И чтоб больше такого не повторялось – смотри у меня!.. Как старший по званию я тебя бить права не имею, но зато как твой опекун…

– Бить детей непедагогично, Мисато! – отчаянно пискнул я.

– Поговори у меня тут ещё, паршивец! – прикрикнула девушка. – Педагог малолетний… Так, а это ещё что такое?

Майор вытащила из магнитолы, которой при мне ещё ни разу не пользовалась, новенький сидишный диск. Покрутила его на пальце, но не нашла никаких опознавательных знаков или надписей.

– Эмм… Кажется, кто-то вчера просил записать что-нибудь нам в дорогу… Правда, я уже что-то не помню, что конкретно там записывал…

– Кто бы сомневался, – хмыкнула Мисато. – Ну-ка, посмотрим, что это тут у нас…

Из динамиков тут же полился мелодичный пауэр-металл русской группы «Catharsis», песня «Hold Fast».

– О, проклятье, – закатила глаза Кацураги. – Опять эта твоя ерунда…

– И ничего не ерунда! – возразил я. – Послушай сначала, вчера-то все под это без особых напрягов оттягивались…

Мисато вздохнула, но выключать всё же не стала.

– А вообще-то неплохо, – резюмировала она, спустя пару минут, когда песня доиграла до конца. – Бодренько и не мерзко, да и музыка хорошая – сойдёт.

Ещё бы – и голос у вокалиста неплохой, и музыка не такая уж и тяжёлая. Короче, действительно неплохая, а особенно мне доставляет радость партии на флейточке…

– Ну, вот! Я же говорил!

– Ой, да что ты там говорил-то…

Я блаженно откинулся на сиденье, прикрыл глаза и начал просто наслаждаться поездкой. Сегодня главный эскалатор закрыли на плановый осмотр, так что пришлось немного проехаться до другого. Потом пришёл черёд неторопливого подъёма, в ходе которого Мисато как всегда достала из бардачка косметичку и начала наводить марафет. А я в это время просто лежал и слушал записанную вчера на болванку музыку…

Нужно сказать, что записал я всё в довольно-таки странном порядке – половина одного альбома, потом половина второго, потом сингл… Хм. А вот это уже какая-то незнакомая песня… Не помню такой, хотя все тексты «Катарсиса» знаю наизусть… А! Это же вроде бы с их последнего мини-альбома «Иной» – песня «Глаза чужого мира», правда, я её только концертную слышал в плохом качестве… Ну-ка, ну-ка…

Тяжёлая и тягучая мелодия с какими-то арабскими мотивами – таких песен у этой группы почти и нет. Блин, а неплохо – мне нравится! Видать, в тот раз просто не распробо…

И тут ударил неожиданно яростный припев:

Я замер.

Млять! На чужой мир, через чужие глаза… Да это же про меня!!!

Песня продолжала играть, голос что-то пел, но слова текли уже словно сквозь меня.

Перед глазами словно наяву проносились картины последних недель жизни в этом мире.

Школа.

Тренировки.

Сражения.

Лица…

Лица тех, кто стал моими новыми друзьями и самой настоящей семьёй здесь. Те, за которых я теперь сражаюсь. Сражаюсь в чужом мире, глядя на всё через чужие глаза…

Но отступать или возвращаться мне некуда.

Мосты сожжены. Рубикон пересечён. Жребий брошен.

Мне теперь выпало жить в этом страшном и прекрасном мире, взвалив на плечи неподъёмный груз ответственности за других. Выдержу? Не знаю. Сломаюсь? Не знаю.

Не знаю, и не хочу знать. Я буду просто жить здесь и сейчас. Без клятв, без обещаний, без проклятий.

Просто жить…

Проживи достойно эту чужую жизнь, Виктор Северов!..