Никогда не доверяй женщине

1

Лейтенант Мэрфи смотрел на нас, сидя на столе и покачивая ногой. Большие пальцы рук он вставил в карманы жилета, а поношенную, бесформенную шляпу сдвинул на затылок.

В свои сорок лет Мэрфи имел очень представительный вид. Его плотная фигура слегка располнела, но не потеряла свойственной ей подвижности и спортивности. Чувствовалось, что стальные мышцы все еще обладают недюжинной силой. Он смотрел на нас недобрым взглядом, свойственным всем людям, работающим в полиции, особенно когда на их пути возникали всякие частные детективы вроде меня.

– Странно, что Джордж Колливуд позвал частного детектива из Нью-Йорка.

– Вы мне это уже говорили, лейтенант. А я объяснял, что мы с Джорджем были друзьями. Мы вместе воевали.

– Да, да, помню. И вы никогда не знали раньше девушку, убитую в саду?

– Повторяю, не знал. Я разговаривал с Лизой Гордон. Со мной, кстати, была и миссис Колливуд. Вдруг послышался крик, и я побежал туда…

Лейтенант примчался на место преступления ровно через десять минут после того, как мы сообщили обо всем в полицию. С ним приехали судебный врач и представители службы морга.

– Что вы можете сказать о той девушке? – спросил меня лейтенант.

– Но я знаю ровно столько же, сколько и вы. По-моему, ей вкололи смертельную дозу кураре.

– Но вам не кажется это странным? Женщина убита кураре. Мы что, живем в районе Амазонки среди индейцев – охотников за скальпами?

– Знаете, тем же способом пытались убить и меня, – ответил я. – Спасла меня плотная одежда и торопливость женщины, которая претворяла свой замысел.

– Женщины? – переспросил лейтенант, глядя на меня с недоверием.

– Это было что-то вроде гостеприимного приветствия: «Добро пожаловать в Лос-Анджелес».

– У вас в Нью-Йорке дела тоже обстоят не лучшим образом, – холодно заметил Мэрфи.

– Я приехал сюда не в качестве члена «Всемирной организации породненных городов», а по просьбе друга, попавшего в беду. А работой полиции Лос-Анджелеса и Нью-Йорка я интересуюсь только в той степени, которая мне необходима во время следствия. Я не собираюсь обсуждать сейчас эти проблемы. Пусть у политиков болит на сей счет голова.

– Да вы там, в Нью-Йорке, все проходимцы. Но оставим философию и поговорим лично о вас. – Тон Мэрфи был по-прежнему враждебным. – О женщине, пытавшейся убить вас.

– Мои слова может подтвердить медперсонал госпиталя, где я оказался после покушения. Моя кожа начала чернеть, как и у этой девушки. Все, вплоть до санитаров, искренне удивились, что я остался жив. Повторяю, игла должна была проткнуть пиджак, жилет и рубашку…

– Очень может быть, – согласился Мэрфи, – но лучше расскажите о женщине.

– О ней почти нечего рассказывать. Очень красивые ноги, остальное… Ах да, чуть не забыл. На ней был голубой костюм. Ну и потом, насколько я могу судить, она была достаточно высокой.

– Таких американок миллион.

– По-моему, я предупредил, что точного описания дать не могу…

– Но вы же уверены, что вас пыталась убить именно женщина?

– Почти на сто процентов. Я стоял и глазел по сторонам. Вдруг кто-то толкнул меня, причем тогда, когда я повернул голову в противоположную сторону. Разумеется, я сразу же растянулся. Чтобы посмотреть на своего обидчика, я попытался быстро перевернуться, но увидел ее только со спины.

Лейтенант Мэрфи слушал меня, все так же покачивая ногой. Грация смотрела на него, не отрывая глаз. Чувствовалось, что от волнения она не находит себе места.

Несмотря на слишком нахальный вид, Тедди Мэрфи не мог мне навредить, даже если бы очень захотел. А что касается враждебного отношения к частным детективам со стороны полиции, так это ни для кого не новость. Враждебность его проявлялась во всем: как он разглядывал меня, как задавал вопросы, как он помахивал своей увесистой ногой. Наконец, когда спрашивать уже было нечего, а отвечать – тем более, он заявил:

– Вы пока можете идти. Но прошу вас оставить письменное описание всего происшедшего, мистер Бакстер.

Я выполнил все формальности, которые от меня требовались, оставил адрес семейства Колливуд, так как Грация настаивала на этом сама. Теперь я был убежден, что жить мне придется на Сан-Педро, № 2180, где совсем недавно был зверски убит мой друг. Тем самым я оказывался в том самом месте, где я собирался вести свое расследование, где находились все необходимые мне свидетели и куда могли в любой момент вернуться исчезнувшие участники недавнего преступления. Но еще многое оставалось для меня загадкой. Главное же, чего я желал, так это быть как можно ближе к Грации, чья безопасность меня сейчас очень волновала.

Освободившись от лейтенанта Мэрфи, мы вышли на улицу.

– Куда вы собираетесь идти, Ник?

– Понятия не имею. Но очень хочется поговорить с Лизой Гордон. Ее исчезновение слишком подозрительно. Вы в самом деле не знали, что она жена Гранта?

– Нет.

Мы оба замолчали, наблюдая за движением машин, проносящихся мимо нас по улице. В памяти постоянно всплывали оскорбительные слова Лизы, обращенные к миссис Колливуд, особенно запечатлелся тот момент, когда Грация чуть не набросилась на нее с кулаками. Здесь что-то не так… Я не мог себе объяснить, почему, но возникло странное ощущение, что в словах Лизы была ну если не правда, то хотя бы намек на нее. Грация, видимо, сразу же сообразила, какие проблемы меня мучают, и сказала тихим голосом:

– Надеюсь, вы не поверили этой… женщине?

– Плюньте… Мало ли кто вас может оскорбить… Я еще вернусь на Сансет-бульвар и попытаюсь отыскать эту жену Гранта. Мне в ней многое не понравилось.

– Ну а сейчас куда вы идете?

– Есть еще один человек, с которым мне необходимо поговорить. Надеюсь от него кое-что узнать.

Вернувшись на виллу Грации, я начал воплощать задуманные мною планы. Выпроводив уставшую миссис Колливуд в ее спальню, я вплотную занялся Марой. Вопросы посыпались как из рога изобилия, и в конце концов служанка не выдержала. Глядя на меня с ненавистью, она процедила сквозь зубы:

– Хорошо. Сэм не хотел, чтобы вы нашли его. На улице Всех Святых есть гараж. Он подрабатывает там, когда выкраивается свободная минутка.

– Все понятно. Но почему вы не сказали об этом, когда я вас спрашивал в первый раз?

– Сэм пригрозил, что если я проболтаюсь, то он меня поколотит.

– Муж бьет вас?

– Это наше семейное дело.

– Для чернокожей служанки вы не слишком болтливы.

– Время расизма давно прошло, мистер Бакстер.

– Но я не расист. – Я попытался взять ее за подбородок. – Я действительно не расист. Почему вы так говорите?

Но не успел я к ней прикоснуться, как она сделала неуловимое движение и бросила меня на пол. Потирая ушибленный затылок, я сел, пытаясь собраться с силами и подняться на ноги. Мара все еще стояла в боевой позе, готовая отразить любой удар или нападение. Но я питал к ней только миролюбивые чувства.

– На сей раз я тебя пожалела, ведь ты многого не знаешь. Я имею в виду миссис Колливуд. Но если еще раз притронешься ко мне хоть пальцем, я тебе все кости переломаю.

Улыбнувшись ей в ответ, я сдался:

– Урок понял. – А про себя подумал, что негритянка или собралась повиснуть у меня на шее, или же корчит из себя недотрогу – цену набивает.

Когда я наконец поднялся с пола, охая и постанывая, Мара захлопнула за собой дверь, оставив меня в одиночестве «залечивать раны».

2

До улицы Всех Святых я добрался за несколько минут. Издали увидев большой гараж, о котором говорила Мара, я въехал в него прямо на машине. Не успел я открыть дверцу, как навстречу мне вышел здоровенный детина высокого роста с квадратными плечами и сплющенным носом. Его рожу украшал шрам, протянувшийся от глаза до подбородка. Если бы я не вел следствие, то расхохотался бы, увидев такую злодейскую физиономию. Он походил на опереточного разбойника.

Детина уставился на меня голубыми глазами и учтиво произнес:

– Что вам угодно, мистер?

Пока я открывал дверцу автомобиля, пока вылезал из машины, я все время внимательно рассматривал его. Хотя на нем была рабочая роба, выглядел он просто элегантно, как будто упакован в шикарный костюм от «Кирилла». Такое умение носить вещи меня всегда потрясало. Но больше всего меня потрясло то, что на его комбинезоне не было ни одного пятнышка масла или еще чего-нибудь и из кармана не торчал традиционный гаечный ключ. Его облик напоминал театральную постановку, где бутафорским казался весь антураж.

– Мне хотелось бы поговорить с Сэмом.

– А кто это Сэм?

– Сэм Берроу, шофер миссис Колливуд. Он у вас подрабатывает.

Он посмотрел на меня с таким выражением, не произнося при этом ни слова, от которого человек со слабыми нервами просто развернулся бы и убежал без оглядки. Такой взгляд бывает у молодчиков, сидевших по нескольку раз в заключении, причем не за мелкое хулиганство и не за приставание к прохожим в дневное время. Нет. Красавцев, подобных ему, брали с автоматом в руках… Другого языка они не понимают.

– Сэм, – неожиданно громко позвал он. – Тут к тебе пришел какой-то тип.

– Послушай, обезьяна, я не тип, а такой же американец, как и ты.

– Да? Ну, значит, я и не заметил. А что ты хочешь от Сэма?

– Об этом я скажу ему лично, если ты ничего не имеешь против.

– А мне плевать и на тебя, и на то, что ты скажешь. Я здесь хозяин, и мне просто не нравится рожа полицейского у себя в доме. Ясно?

Неожиданно из-за большого «Крайслера» метнулась какая-то тень, а затем послышался топот бегущих ног. Не раздумывая ни секунды, я бросился за убегающим человеком и вскоре настиг негра в замасленной робе. Схватив его за руку, я вежливо спросил:

– Сэм Берроу? Мне бы хотелось поболтать с вами пару минут. Не понимаю, почему вы удираете?

Негр был крепким парнем с симпатичным лицом. Его внешность не могла ввести в заблуждение – он был работяга, из тех, кто звезд с неба не хватает и уж тем более чужими руками вряд ли будет жар загребать.

– Для начала отпустите мою руку, а то вам придется пожалеть.

Я моментально вспомнил его жену и послушно разжал пальцы.

– Хорошо, Сэм. Ответь мне на пару вопросов.

– А кто вы такой?

– Я Ник Бакстер, частный детектив. Но прежде всего друг Джорджа Колливуда. Правда, теперь уже бывший друг. Его уже нет в живых. Это очень печально, но я думаю, что с твоей помощью все же удастся найти того мерзавца, который поднял руку на моего друга. Я принял твердое решение отомстить…

Но негр не хотел знать о цели моего визита. Он толкнул меня изо всех сил и помчался к лестнице, расположенной в глубине гаража.

На сей раз я был готов к подобным сюрпризам, и мне удалось удержаться на ногах, хотя я и потерял равновесие. Эта маленькая заминка с моей стороны заняла долю секунды, и я понесся за ним. Он перескакивал через три ступеньки, а я через четыре. Расстояние между нами быстро сокращалось. Я уже собирался наброситься на него, как вдруг на третьей или четвертой лестничной площадке раскрылась дверь лифта. Из него вышел человек со шрамом, так любезно встретивший меня, а за ним еще трое. Двое держали в руках большие гаечные ключи, а последний вертел велосипедную цепь. У красавца со шрамом в руке небрежно болтался ломик.

– Это что, официальная встреча, ребята? – спросил я и перевел дух, стараясь выиграть время.

Четверка приближалась в молчании, не предвещающем ничего хорошего. Я замер, ожидая дальнейшего развития событий. Наконец красавец со шрамом подошел достаточно близко, и я, сделав обманное движение правой рукой, как бы нанося удар, левой ногой изо всех сил двинул ему между ног.

Удар был настолько силен, что буквально поднял его. Падая назад, он притормозил продвижение своих дружков.

Я не стал дожидаться, пока он очухается, и снова бросился вперед, но на сей раз на типа с гаечным ключом. Я ударил его по ребрам и по горлу. Он с приглушенным стоном повалился на пол и принялся по нему кататься, оставляя кровавый след. Двое оставшихся решили, что они самые хитрые, и бросились на меня одновременно.

Я ждал этого момента и провел свой любимый контратакующий удар. В карате он называется «хвост ласточки» – это одновременный удар по двум противникам в грудную клетку, от которого редко кто остается в живых. Не успел я перевести дух, как на ноги поднялся тип, получивший удар по горлу, и опять схватился за гаечный ключ. Теперь я нанес ему удар в область солнечного сплетения. Упав на колени, парень начал блевать и со стоном повалился на пол.

Я оглядел поле битвы. Передо мной был только парень со шрамом, который с ненавистью смотрел на меня.

Я снова задал интересующий меня вопрос:

– Где Сэм? – В ответ ни слова. Только горящие злобой глаза. – Последний раз спрашиваю, где Сэм?

Ответа не последовало. Я молча взял валявшуюся цепь, обмотал ее вокруг его руки, наступил ногой на один конец, взяв в руку другой. Малый со шрамом все еще, видимо, думал, что с ним решили пошутить, и продолжал молчать. Но я такими вещами не шучу. Встав поудобнее, я напряг свои мышцы и сильно дернул. На лестничной площадке раздался отвратительный хруст, а в следующее мгновение я услышал душераздирающий крик… Рука детины со шрамом повисла в неестественном положении. Чтобы окончательно отключить его, я сильно ударил его по физиономии. Голова дернулась, лицо покрылось испариной, став бледным как полотно. Чувствовалось, что он вот-вот потеряет сознание.

Я снял с его обезображенной руки цепь и начал наматывать на другую.

– Итак, я повторяю свой вопрос: где Сэм?

Он продолжал молчать. Я опять стал натягивать цепь. Наконец он не выдержал и со стоном произнес:

– Довольно.

Я слегка ослабил натяжение цепи и посмотрел на него. В его глазах появился панический животный страх. Да, таких людей, как он, трудно запугать. Они понимают только силу, и то не всегда. Кроме того, я был уверен, что, если бы он взял верх в этой схватке, меня бы уже не было в живых…

– Я тебе скажу номер телефона и пароль, когда вернется мой человек. Он отведет тебя к Сэму.

– Смотри, без глупостей, – предупредил я, – а то никогда больше не сможешь красоваться своим шрамом. Ясно?

– Да, ты, я вижу, человек серьезный.

Когда я уходил, чтобы позвонить, то предупредил его:

– Можешь пожаловаться в полицию, но там тебе с радостью сломают вторую руку. Таких, как ты, там очень любят и с удовольствием приласкают.

Он пробормотал что-то невнятное в ответ. Уходя, я заехал ему кулаком в челюсть в целях безопасности. Он глухо стукнулся затылком о бетонный пол и потерял сознание.

Мне казалось, что прошло уже много времени с тех пор, как я въехал в гараж. Однако когда я посмотрел на часы, то увидел, что все это побоище заняло менее часа. Усталость навалилась сразу, и мне захотелось где-нибудь прилечь, растянуться и дать расслабиться ноющему от напряжения телу. Но сейчас это было невозможно. Не успел я выкурить сигарету, как появился тип, вызванный мною по телефону. Пароль сработал. Он с удивлением и любопытством посмотрел на меня и спросил:

– Ты новичок? Что-то я тебя раньше не видел.

– Твое счастье, – ответил я и добавил: – У меня совсем нет времени. Пошли. Ты знаешь, что мне нужно.

Он показал мне дорогу. Вскоре мы стояли перед многоэтажным домом. Проходя через дворик, мы очутились в полутемном помещении, где находился лифт. Войдя в него, мой провожатый нажал на кнопку десятого этажа. Когда лифт остановился, мы вышли на большую террасу, расположенную на крыше дома, с которой открывался удивительный вид на город.

– Где Сэм?

– Там. – Он показал пальцем на крышу соседнего дома.

– Что ты говоришь? – спросил я недоверчиво. – Сэм действительно там?

– Да говорю же – там… а ты не веришь… Он сам выбрал… эту мышеловку…

– А как же нам туда попасть? Вы что, все умеете летать?

Мой провожатый подвел меня к краю террасы, где под выступом находилось нечто вроде переключателя, и нажал на него. Моментально выдвинулась металлическая балка, образуя что-то наподобие мостика, соединяющего нашу крышу с крышей рядом стоящего дома. Мостик был около трех метров, но, когда я посмотрел вниз и увидел бегущие в разных направлениях крошечные автобусы и машины, у меня закружилась голова. Отступать уже было поздно, и, повернувшись к своему провожатому, я произнес:

– Только после тебя. – И сопроводил эту фразу низким поклоном.

– Я не… – начал он со страхом.

Смертельная бледность покрыла его лицо.

– Мне не хотелось бы, – заметил я, – чтобы вы нажали на рычаг, когда я буду переходить этот проклятый мост. Я еще не научился летать, и у меня пока не отросли крылья.

Парень стоял, явно не собираясь последовать моему указанию. Я быстро выхватил из кармана «кольт» и проговорил:

– Слушай внимательно. Твой шеф назвал меня серьезным человеком, и мне очень не хочется объяснять тебе, почему он так считает. Думаю, у тебя хватит здравого смысла поверить ему на слово. Предлагаю на выбор: можешь не ходить, тогда я убью тебя. Живым у себя за спиной я тебя не оставлю. Или иди первым. Тогда я стрелять не буду. Выбирай.

Он секунду раздумывал, а затем направился к шаткому мосту. К счастью, он не страдал головокружением, а я старался не смотреть вниз. Мы благополучно перебрались на противоположную сторону и спрыгнули на крышу. Молодой человек, криво улыбаясь, указал пальцем:

– Сэм там.

– А теперь, дружок, повернись… – приказал я.

Он испуганно посмотрел на меня.

– Я сказал тебе повернуться. Второй раз повторять не буду, – произнес я тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Не успел он пошевелиться, как рукоятка моего пистолета опустилась на его голову. Он тяжело рухнул на бетон. Теперь мои тылы были в безопасности. Я направился к постройке, одиноко стоявшей на краю крыши, рассматривая кокетливые занавески, закрывавшие маленькие окна. Мои мысли лихорадочно метались в голове, я пытался представить, чем же меня встретит Сэм: пистолетными или ружейными выстрелами или мы наконец сможем кое-что обсудить. Подойдя к двери, я увидел его спокойно сидящим на диване.

– Так вот где ты скрываешься, – воскликнул я, переступая порог.

И тут на меня обрушился удар такой силы, что мириады звезд ярко вспыхнули перед глазами. Я попался на дешевый трюк, как самый последний фраер. В то время как Сэм спокойно сидел на диване, его сообщник, спрятавшись за дверью, ударил меня чем-то тяжелым по голове.

Время остановилось. Я погрузился в непроглядную темноту и тишину. Казалось, что вечность приняла меня в свои объятия и вряд ли отпустит погулять на свободе. Мысли прекратили свою лихорадочную деятельность, и наступил покой, о котором я еще пока не мечтал.

Я медленно приходил в себя. Жуткий холод, казалось, пронизывал меня до костей. К своему удивлению, я не был связан и лежал на мелкой щебенке в кромешной тьме. «Кольт» исчез, но спички и сигареты остались. Я чиркнул спичкой и в тусклом свете попытался осмотреться. Передо мной была старая заброшенная шахта с низкими сводами и узким проходом. На старых проржавевших рельсах стояли искореженные вагонетки.

3

Я осторожно встал и с большим трудом добрался до полусгнивших бревен, где нашел приличный кусок дерева и поджег его. Факел получился неважный, но он освещал мне путь, и я пошел по рельсам, шарахаясь от пролетавших мимо меня летучих мышей и прочей нечисти, которые со зловещим писком метались из стороны в сторону. Время от времени в колеблющемся свете можно было разглядеть здоровенных крыс, удивленных моим визитом. Вначале я не очень страдал от холода и сырости в этой забытой Богом и людьми подземной дыре. Но постепенно меня охватил такой колотун, что зуб на зуб не попадал. Если мне не удастся выбраться отсюда в ближайшее время, пневмония будет обеспечена на все сто. А вдруг придется пробыть здесь долго?

Я старался прогнать дурные мысли, но они неотвязно преследовали меня – эта шахта могла ведь стать моей могилой… Таким образом, предаваясь невеселым размышлениям, я тем временем продвигался вперед, стараясь не наступать на сильно обнаглевших крыс, которые даже привставали на задние лапы, чтобы получше рассмотреть меня, отвратительнейшим образом пошевеливая при этом носами.

Вдруг я услышал крик. Такого крика мне не доводилось слышать еще ни разу в жизни. И не дай Бог услышать когда-нибудь… Скажу без ложной скромности, я не трус. Это вовсе не значит, что я вообще ничего не боюсь. В самых критических ситуациях, а их пришлось пережить немало, я всегда руководствуюсь разумом, не поддаюсь животному страху. Но то, что я пережил, услышав тот крик, не поддается никакому описанию. Скажу лишь, что мои волосы встали дыбом, и, потеряв всякий контроль над собой, я бросился в сторону, выронил свой факел и больно ударился о каменный выступ…

Через некоторое время я пришел в себя. Сердце мое бешено колотилось, на лице выступил пот… Я понял, что такое настоящий страх…

Найдя в темноте свой факел, я зажег его и, подняв повыше над головой, заглянул за каменный выступ. В мерцающем свете я увидел обнаженную Грацию, прижавшуюся к стене, и подползавшего к ней огромного крокодила, напомнившего мне доисторических животных, вдруг оживших в наши дни. Я остолбенел. Крокодил был страшен и безобразен…

Грация смотрела широко раскрытыми глазами на приближавшуюся тварь. Аллигатор был гигантских размеров, как минимум четырех метров в длину. Еще не совсем опомнившись от страха, я размахнулся и бросил ему в голову большой камень, неизвестно откуда оказавшийся у меня в руках. Послышался резкий звук, и чудовище стало оседать…

Я бросился к Грации, схватил ее за руку и буквально оторвал от стены. В ее глазах застыло безумие.

– Бежим, – заорал я, – скорее…

Но Грация не двигалась с места. Она молча смотрела на поверженного крокодила. Не задумываясь, я залепил ей пощечину, от которой она пришла в себя. Ее взгляд стал осмысленным, она, похоже, оценила все происходящее и, закрыв глаза, стала медленно сползать на пол. Собрав остатки сил, я взял ее на руки и побежал в темноте.

4

Задыхаясь от бега, я вынужден был остановиться и осторожно положил Грацию на землю. Она все еще была в глубоком обмороке. Оглядевшись повнимательней вокруг, я наконец понял, что мы находимся в русле подземной реки с илистым и скользким дном. К счастью, кое-где пробивался дневной свет и отпала необходимость в самодельном освещении. Факел я в панике давно потерял. Сказывалась усталость. Все тело болело, хотелось прилечь и отдохнуть, хотя бы на несколько минут. Постепенно дыхание восстанавливалось, но ноги продолжали дрожать от напряжения.

Вдруг мой слух уловил сначала неясный, а затем отчетливый звук шагов. Я ясно слышал, как несколько человек приближались, не скрывая своего присутствия.

«Что делать?» – подумал я.

Оружие у меня пропало, поэтому оказать серьезного сопротивления я не мог. Между тем голоса быстро приближались. Я немного подумал, затем подхватил Грацию и бросился в воду, постепенно погружаясь все глубже и глубже, пока вода не подхватила меня. Одной рукой приходилось грести, а другой поддерживать Грацию. Очень скоро я убедился, насколько легкомысленно поступил. Течение, казавшееся таким безобидным, на самом деле было очень мощным. Мне стоило большого труда удерживать Грацию возле себя и одновременно не утонуть. Вскоре стал слышен грозный и мощный шум, который становился все сильнее и оглушительнее. Только тогда до меня дошло, что живыми нам из этой ситуации не выбраться. Впереди был водопад.

Из последних сил я попробовал добраться до противоположного берега, но тяжелое тело Грации сильно мешало моим движениям. Но я старался спасти ее и потому продолжал барахтаться в воде, пытаясь держаться на плаву. Стремительный поток нес нас вперед с головокружительной быстротой. Теперь поверхность воды была практически гладкой, но течение стало сумасшедшим. Я покрепче прижал к себе Грацию и отдался на милость Провидения, как писали в старых романах. То, что поток увлечет нас вниз и мы шарахнемся неизвестно с какой высоты, было ясно как Божий день. И мне оставалось лишь молиться о спасении наших душ и чтобы внизу не оказалось острых камней. Стоило мне об этом подумать, и тут же возникла надежда на спасение. Передо мной замаячил большой каменный монолит, очевидно, из местных пород, который делил поток пополам. Сразу же за камнем начиналось страшное и неудержимое падение воды. Я собрал остаток сил, чтобы добраться до спасительного утеса. В последний момент, когда я протянул руку, чтобы уцепиться за него, поток воды оторвал от меня Грацию. Она моментально исчезла из виду, обрушившись вниз вместе с водопадом. Меня с силой прижало к камню, и я почувствовал жуткую боль в колене.

– Грация! – закричал я, но мой голос потонул в адском шуме водопада.

Я вцепился в утес обеими руками, затем с надеждой посмотрел на берег и вдруг увидел Сэма Берроу в обществе еще двух человек, один из которых размахивал длинной веревкой, время от времени раскрывая рот – видимо, что-то кричал мне, хотя я ничего не слышал из-за кошмарного грохота. Но нужно быть полным идиотом, чтобы не догадаться, что они собирались вытащить меня, раз предлагали уцепиться за веревку.

Три или четыре попытки оказались безуспешными. Веревка не долетала до меня, а я боялся хоть на секунду оторваться от камня в полной уверенности, что меня тут же снесет вниз. Это было равносильно смерти. Мне казалось, что я лежу на этой скале целую вечность…

Наконец кто-то из них оказался попроворнее: он обнаружил у берега небольшое полено и привязал его к концу веревки. Затем, пройдя чуть выше по течению, бросил веревку с поленом в воду. Я внимательно следил за его приближением. Когда полено почти поравнялось со мной, я быстро бросился к нему. Как мне удалось вцепиться в него, до сих пор остается загадкой. Я крепко прижал полено к груди. Теперь я уже был уверен, что избежал неминуемой смерти.

Меня завертело и закружило. Я понял, что приближаюсь к обрыву. Мои мысли начали лихорадочно биться в голове: если эти трое не сдвинутся с места, то я буду проглочен бушующей массой воды и никто меня не достанет оттуда. Живого по крайней мере. Но через мгновение я почувствовал толчок и остановился, а потом постепенно начал отдаляться от водопада. Чтобы помочь своим спасителям, я начал лихорадочно работать руками и ногами.

5

Меня вытащили на берег, и я, обессиленный, повалился своим благодетелям в ноги. Меня начало рвать. Когда внутренности очистились от желчи и холодной воды, которой я нахлебался вволю, я наконец смог перевернуться на спину и, прикрыв глаза, забыться на секунду. Но не тут-то было…

Приличный пинок в ребра заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Только тут я разглядел замечательную компанию: Сэм Берроу сжимал в руке пистолет 45-го калибра, а двое других с любопытством рассматривали меня. Один из них – высокий и лысый, с детским выражением лица, был в легком фланелевом костюме. Другой – потоньше и чуть пониже, стоял рядом, одетый в серую фетровую шляпу с широкими полями и серый плащ, перехваченный поясом.

– Ну, что ты теперь собираешься с ним делать? – спросил лысый, не спуская с меня глаз.

– Он хотел задать мне несколько вопросов, – воскликнул Сэм. – Мы сейчас с ним поменяемся местами… Ну-ка, вставай, дружок.

Острым носком ботинка он сильно ударил меня в живот и, видимо, для полноты ощущений добавил еще и кулаком, причем гораздо больнее.

– Шевелись, падаль. Мне тоже хочется поболтать с тобой.

– А что я могу сказать тебе? – спросил я хриплым голосом.

Толстые губы негра скривились в зловещей усмешке.

– Уверяю тебя, что ты сейчас запоешь канареечкой. У меня все говорят. Даже мертвые.

Друзья Сэма захохотали.

– Вопрос первый: почему ты искал меня на улице Всех Святых?

– Ты что, не знаешь, что убили твоего хозяина – Джорджа Колливуда?

– Конечно, знаю, – прозвучал веселый ответ негра. – Вечный ему покой. – И он быстро перекрестился.

– Кто-то хотел точно так же убить Грацию… то есть, я хотел сказать, миссис Колливуд, но она… осталась в потоке… в водопаде, и мне не удалось спасти ее.

– А почему ты с ней полез в воду? – с подозрением спросил лысый.

– Это вы должны сказать, почему вы оставили ее в шахте на съедение крокодилу?

Сэм развернулся и двинул мне в челюсть. Если бы его не придержал лысый, то я остался бы практически без зубов.

– Подожди, Сэм. Отправить его на тот свет ты всегда успеешь. Будь джентльменом…

– Вот именно! – завопил я. – Джентльмены, у которых вместо галстуков на шее должны быть веревки! Грация совсем недавно утонула. Вот здесь. Недалеко от шахты, куда вы ее затащили. Я в этом уверен. И один из вас убил Джорджа. За что? Я еще не знаю, но непременно выясню. Потом вы убили Грацию. Когда я пришел на улицу Всех Святых и нашел тебя, – я ткнул пальцем в негра, – один из твоих друзей ударил меня сзади, и вы зачем-то тоже приволокли меня сюда…

– Ну, ты даешь! – воскликнул лысый.

Все трое уставились на меня.

– А ведь ты Красавчик Китаеза, не правда ли? – вдруг спросил я лысого.

Тот посмотрел на меня и процедил сквозь зубы:

– Вонючий легавый, вспомнил.

– Конечно, тогда у тебя не было лысины и живота, но преступная рожа твоя осталась прежней…

– Молчи, дерьмо, твоя-то морда еще больше стала похожа на полицейского, у которого не все дома, – парировал он.

– Почему же ты убил Джорджа Колливуда? – совершенно неожиданно задал вопрос Сэм.

– С ума сошел, что ли? – ответил я. – Джордж был моим другом, а что касается Грации, с какой стати мне ее убивать? И вы это прекрасно знаете. Кроме того, вы отвечали за жизнь Джорджа, он доверял вам. Так что не валите с больной головы на здоровую… А ты, – обратился я к типу в серой шляпе, – Вилли Шутник… подонок… Твое хобби – контрабанда наркотиков…

Он мне ничего не ответил, продолжая держать руки в карманах, делая вид, что все происходящее его не касается.

– Зачем вы вытащили меня из воды? – спросил я Сэма, глядя ему в глаза.

– Ты под старость совсем стал кретином, – ответил за него Красавчик Китаеза. – Во всяком случае, не для того, чтобы тебя прикончить. Может, ты хоть теперь допрешь, что мы не убивали ни Джорджа, ни его жену…

– Тогда почему Грация вас терпеть не могла? – не удержался я.

– Зато к Сэму она не скрывала интереса ни днем, ни ночью, особенно в постели… – Фраза осталась незаконченной, так как Сэм наотмашь врезал Вилли Шутнику такую затрещину, что тот, несколько раз крутанувшись волчком, наверное, упал бы в воду, но Красавчик Китаеза подхватил его, говоря со смехом:

– Ну вот, пока ты рта не раскрывал, все было прекрасно. Молчал бы лучше…

Вилли Шутник сплюнул кровь, потрогал щеку и, заложив руки в карманы, стал ждать развития событий. Сэм как ни в чем не бывало продолжал:

– Дело твое, Бакстер, хочешь верь, хочешь нет… Грация не была святошей. В общем, мне она симпатизировала, не скрою. Не отказывала и Гервину Гранту. Хотя этот патлатый тип нравился многим женщинам, имея интеллектуальный уровень немного выше, чем у шимпанзе.

– Если вы решили говорить о ней гадости, не стоит тратить время понапрасну. До сих пор не пойму, почему вы не хотите рассказать все как было?

– Неизвестно еще, что тебе застилает глаза, – ехидно заметил лысый, – то ли дружба с покойным Джорджем, то ли еще что-то. Ты глупеешь с каждой минутой, изо всех сил стараясь не видеть очевидного. Как на детективе, ставлю на тебе крест.

Мы несколько минут молчали, каждый размышляя о своем, а затем я спросил Красавчика Китаезу:

– Ведь ты в молодости был известным боксером, жена, если не ошибаюсь, у тебя была китаянкой. Корчил из себя большого человека, швырял деньги направо и налево. Деньги-то были сомнительного происхождения, да и вообще ты вел странный образ жизни. Я никогда не сомневался, что ты плохо кончишь. Вот, пожалуйста, влез в историю с убийством.

– Ты даже не легавый, щенок, – презрительно бросил он. – Я никогда не убивал, и мои друзья тоже. Когда-нибудь до тебя дойдет, что у нас не было агрессивных планов. Можешь идти на все четыре стороны. Ты круглый дурак, раз не видишь ничего вокруг себя… Иди, сам себе скоро сломаешь шею…

Я попытался встать, но не смог. Тогда Сэм одной рукой схватил меня за шиворот и легко поставил на ноги. Не сказав никому ни слова, я уже собирался уходить, когда Сэм, взяв меня за руку, сказал:

– Пойдем вместе… Ведь ты хочешь найти тело Грации, не так ли? Ее нужно достойно похоронить…

Я посмотрел на него с презрением.

– В самом деле? К чему такие нежности…

Он ничего не ответил, а только равнодушно посмотрел мне в глаза и, повернувшись к своим друзьям, сказал:

– Увидимся через пару дней на старом месте. Если же, вопреки ожиданиям, тело найдется, я дам вам знать. – Потом, повернувшись ко мне, бросил: – Двинулись…

Следуя за ним, я размышлял о том, что могли означать его слова: «Если же, вопреки ожиданиям, тело найдется…» Что знали они и чего не знал я?

Тело Грации мы искали долго и тщательно. Когда же стало ясно, что мы ничего не найдем, Сэм, не сказав ни слова, скрылся. Оставшись один, я присел и задумался, что делать дальше. Нужно начинать все с нуля. Но ведь у меня не было никаких зацепок, я так до сих пор ничего и не понял, несмотря на какие-то намеки. Да и мое физическое состояние оставляло желать лучшего.