Нимб

Глава 14 Я БРОСАЮ ВЫЗОВ

Целую неделю предстоящий костер на пляже маячил в моем сознании. Я была в ужасе и испытывала возбуждение. Я приняла решение, и с моих плеч свалился тяжкий груз. Теперь, покончив с душевными дебатами, я испытывала удивительную уверенность в себе. Я часто проигрывала в уме речь, которую собиралась сказать Ксавье, и вносила в нее поправки.

Ксавье теперь вел себя так, словно мы пара. Мы оказались в нашем собственном мире, куда не было доступа посторонним. Значит, у нас есть будущее. Это не просто юношеская влюбленность, которая пройдет с возрастом. У нас имеются обязательства друг перед другом. Я помнила предостережения Айви и Габриеля, но мне было уже все равно. Даже если Небеса разверзнутся, обрушив на меня огонь и серу, это не сотрет улыбку с моего лица. Думая о Ксавье, я становилась счастливой. Чудесное ощущение вспыхивало в груди, крошечными струйками растекалось по телу, вызывая в нем дрожь и покалывание.

Жизнь с Ксавье так много обещала!

Я пыталась скрывать свою бурную радость от Айви и Габриеля — а они с трудом оправились после моей прошлой эскапады с Ксавье, второй им не выдержать. Я превратилась в двойного агента и беспокоилась лишь о том, как бы не выдать себя. Брат и сестра пребывали в неведении. Наверное, я заметно преуспела в утаивании своих чувств, поскольку никаких комментариев не последовало. Только сейчас я поняла смысл выражения «затишье перед бурей». Все шло без сучка без задоринки, но видимость обманчива, верно? Под внешним спокойствием семьи таились гнев и обида. Когда Айви и Габриель обнаружат мое предательство, мир в нашей «счастливой» семье исчезнет.

— Один из младших учеников спросил сегодня, существует ли Лимб,[11] — сказал Габриель однажды за обедом.

Какая ирония! Наш разговор свернул в сторону наказания за грехи.

Айви положила вилку.

— И что ты ответил?

— Заявил, что этого никто не знает.

— Почему? — удивилась я.

— Добрые дела нужно совершать по своей воле, — объяснил брат. — Если человек осведомлен о Страшном суде, то и вести себя он будет соответственно.

Логично.

— На что похож Лимб? — не унималась я.

— Он принимает разные формы, — произнесла Айви. — Зал ожидания, железнодорожная станция.

— Некоторые души говорят, что он хуже Ада, — добавил Габриель.

— Чушь! — фыркнула я.

— Они правы, — сказала Айви. — Представь, Бетани: год за годом ждать поезда, который никогда не приходит, или надеяться, что тебя окликнут по имени. Люди просто зависают в бесконечности. Умоляют пустить их на Небеса, пытаются прорваться в Ад, но из Лимба выхода нет. Души бесцельно бродят по этому месту. На Земле проходят столетия, а они по-прежнему маются и страдают.

— Да, дерьмово, — вырвалось у меня.

Габриель и Айви удивленно посмотрели на меня и разразились смехом.

А я спрашивала себя, могут ли ангела сослать в Лимб.

Во вторник во время ланча я сидела с Молли и другими девицами на залитой солнцем лужайке. На ветвях деревьев зеленели почки. За нашими спинами высился главный корпус школы «Брюс Гамильтон». Здание отбрасывало тень на скамейки. Мы расположились неподалеку от огромного древнего дуба, увитого плющом. На западе до самого горизонта простирался океан, над нами лениво проплывали облака. Девчонки лежали на траве и пытались загорать. Я набралась храбрости, подтянула юбку и обнажила колени.

— Молодец, беби!

Отмечая мой прогресс, девушки хлопали в ладоши, восклицали, что я стала «одной из них». Вскоре они переключились на излюбленные темы: принялись обсуждать учителей и отсутствующих подруг.

— Мисс Лукас жуткая дура, — пожаловалась Меган. — Заставляет меня переписывать «Русскую революцию», потому что работа слишком небрежная.

— Ты же потратила на нее полчаса, — хмыкнула Хейли. — А что ты хотела — получить А[12] с плюсом?

— Думаю, она просто мне завидует, потому что у нее волосы как у йети, — заявила Меган.

— Напиши жалобу, — посоветовала девушка по имени Тара. — Она пристрастна к тебе.

— Согласна, она придирается к тебе… — начала Молли и внезапно смолкла, устремив взгляд куда-то мне за спину.

Я повернулась и увидела Габриеля, шагающего к музыкальному корпусу. За его плечом висел футляр с гитарой. Не так давно он отказался от принятого в школе дресс-кода и сейчас щеголял в своих любимых рваных джинсах, белой тенниске и жилете в тонкую полоску. Никто не осмеливался сделать ему замечание. Да и зачем? Он пользовался популярностью, и среди учеников начались бы волнения, если бы его уволили. У него была легкая походка и плавные грациозные движения. Молли подтянулась и пригладила непослушные кудри. Он, однако, внезапно свернул в сторону, углубившись в свои мысли и явно не замечая нас. Молли сразу приуныла.

— А мистер Черч? — беспечно поинтересовалась Тейла.

Я помалкивала, погрузившись в новую фантазию. В моих мечтах меня выбросило на пустынный остров в Карибском море или я оказалась в плену на пиратском корабле и пребывала в ожидании Ксавье. Наверно, поэтому девушки и забыли обо мне, иначе не стали бы болтать о Габриеле в моем присутствии.

— Он — легенда, — выдохнула Молли.

Я почти видела вращающиеся в ее голове колесики. Ее увлечение Габриелем росло день ото дня, подхлестываемое его отстраненностью. Жаль, что Молли получит отпор. Габриель фактически высечен из камня и не способен ответить на ее чувства. Он так же далек от человеческой жизни, как небо от Земли. Глядя на людей, он видит лишь души, которым угрожает опасность. Не уверена, что он вообще отличает мужчин от женщин. А Молли предавалась иллюзиям, что он не сможет противиться женскому очарованию, если девушка ловко разыграет свои карты. Однако она понятия не имела, кто он в действительности. А в Царстве Божьем он известен как Ангел Справедливости.

— Он зажатый, — заметила Тара.

— Нет! — воскликнула Молли. — Ты его совсем не знаешь!

— А ты?

— Хотелось бы.

— Ну-ну…

— Он — учитель, — вмешалась Меган, — и ему за двадцать.

— Музыка — не особо серьезный предмет, — возразила Молли.

— Ну и что? — усмехнулась Тейла. — Подружка, он не нашей лиги.

Молли сощурилась.

— По-моему, он сам по себе.

Тут барышни уставились на меня. Воцарилось неловкое молчание.

— А насчет выпускного бала… — оживленно заговорила Меган.

Когда Ксавье высадил меня около дома, Айви покрывала глазурью кексы. Переносица у нее была измазана мукой, глаза сияли: похоже, процесс захватил ее. Все ингредиенты в мерных чашах она выстроила в ряд. Сейчас сестра посыпала свои изделия карамельной крошкой, образовывая идеальные и совершенно одинаковые узоры. Прямо миниатюрные произведения искусства! Когда я вошла, Айви преподнесла мне один.

— Выглядит аппетитно, — произнесла я. — Могу я обсудить с тобой кое-что?

— Конечно.

— Габриель разрешит мне пойти на школьный бал?

Айви замерла.

— Ксавье пригласил тебя, да?

— Допустим. И что? — спросила я.

— Успокойся, Бетани. Смокинг ему к лицу.

— И ты не видишь здесь проблемы?

— Нет. Вы будете прекрасной парой.

— Если я доберусь вовремя.

— Бетани, к чему пессимизм? — произнесла Айви. — Разумеется, мы спросим Габриеля, но школьное мероприятие не стоит пропускать.

Мне не терпелось услышать мнение брата. Он гулял по пляжу, и я потащила с собой Айви. На гребнях волн скользили смельчаки, имитируя движения опытных серфингистов, а под пальмами продавали мороженое. В другом направлении темнели зазубренные утесы берега Кораблекрушений. Это была опасная зона — океанская зыбь, сильные ветра и яростные буруны. Иногда туда заплывали ныряльщики, ища особо ценные обломки, но, как правило, на воде покачивались лишь чайки.

Брат присел на валун, торчащий из песка. Солнце, отражаясь от белой тенниски, создавало вокруг него ауру света. Я предположила, что Габриель охвачен печалью. Наверно, на него давит бремя знания, которым он ни с кем не может поделиться. Он восприимчивее к человеческим страданиям, чем Айви и я, а нести подобную ношу в одиночку нелегко. Думаю, он видит трагедии и катастрофы будущего. Неудивительно, что он мрачен. А служение непосредственно Создателю обрекает его на изоляцию. Именно этим объясняется свойственная ему суровость. Молодняк восхищается им, но у взрослых всегда возникает неловкое чувство, будто их осуждают.

Почувствовав, что за ним наблюдают, Габриель поднялся. Я попятилась. Мне показалось, что я вторглась в его личное пространство, но брат приветливо помахал нам рукой и подозвал к себе.

Он помог нам забраться на соседние камни, и мы сели.

— Неужели я в засаде? — пошутил он.

— Можно мне пойти на школьный бал? — выпалила я.

Габриель изумленно покачал головой.

— Не думал, что тебе это интересно.

— Все уже несколько месяцев только о нем и говорят и разочаруются, если я пропущу его. — Я легко похлопала его по плечу. — Ты-то сам ведь будешь там.

— Я должен следить за порядком, — вымолвил Габриель. Перспектива буйного школьного вечера его явно не радовала. — По мне, это просто пустая трата денег и времени.

— Всего лишь часть школьной жизни, — заметила Айви. — Чем не способ приобрести новые впечатления?

— Точно, — подтвердила я. — Мы будем в гуще событий. Если бы нашей целью являлось наблюдение издалека, не надо было и покидать Царство Божье.

— А разве тебе не нужно специально наряжаться? — уточнил Габриель.

— Совсем чуть-чуть, — соврала я.

— Насколько я понимаю, речь идет об одной ночи.

— И ты будешь рядом, — добавила я.

— Айви, надеюсь, ты составишь мне компанию? — спросил Габриель.

— Конечно. — И сестра захлопала в ладоши, радуясь тому, что мы пришли к согласию.

Субботним вечером стояла тихая, ясная погода — лучше не придумаешь для костра на берегу. Небо приобрело бархатистый оттенок. Легкий южный ветерок покачивал деревья, и они как будто кланялись друг другу. Я даже перестала нервничать. Сегодня я скреплю отношения с Ксавье, сведя вместе два наших несовместимых мира.

Я уделила особое внимание своему наряду и выбрала платье из мягкого белого крепа. Габриель и Айви сидели в гостиной, когда я спустилась. Брат с помощью увеличительного стекла читал крошечную книжечку — какой-то религиозный текст. Это так противоречило его внешнему облику, что я с трудом сдержала смешок. Айви безуспешно пыталась научить Призрака выполнять хотя бы основные команды.

— Сядь, — говорила она ласковым голосом, каким взрослые обычно обращаются к малышам. — Ради мамочки.

Я знала: пес не послушается ее, пока она не сменит тон. Он терпеть не мог снисходительного обращения. Уверена, его морда выражала презрение.

— Только не слишком долго, — предостерег меня Габриель.

Он знал, что я собираюсь прогуляться с друзьями, среди которых будет и Ксавье. Возражений с его стороны не было. Похоже, теперь он занимал более мягкую позицию. Неудивительно, ведь иногда каждому из нас требовалось немного отвлечься. Никто не возражал, когда он совершал пробежки или когда Айви уединялась на пляже, прихватив с собой альбом для набросков.

Оба доверяли мне, что только усиливало чувство отвращения к самой себе. Значит, скоро я предам их! Однако пути назад не было — я жаждала близости с Ксавье и хотела ввести его в свой тайный мир. Сквозь мою отвагу прорывался страх перед возможным наказанием. Чтобы выкинуть из головы тревоги, я принялась думать о Ксавье.

«Сообщу ему все, как есть», — решила я. А что мне предстоит потом? В конце концов, я сократила число вариантов до трех: он будет очарован, шокирован или испуган. А вдруг он скажет, что я музейный экспонат или искусно его мистифицирую?

— Бетани в состоянии позаботиться о себе, — заметила Айви.

— Мир неспокоен, — заявил Габриель. — Столько нелепых случаев происходит вокруг! Просто будь настороже!

— Слушаюсь!

Я по-военному отсалютовала ему. Ох, Габриель не простит меня, нет!

— Сядь, Призрак, — проворковала Айви.

— Ради Бога! — Габриель отложил книгу, направил длинный палец в сторону собаки и приказал: — Сидеть!

Призрак бросил на него робкий взгляд и плюхнулся на пол.

Айви огорченно нахмурилась.

— Я целый день добивалась этого от него! Почему собаки подчиняются мужчинам?

Я помчалась по ступенькам к узкой тропинке, ведущей на побережье. На песке вились следы змей. Ящерицы перебегали мне дорогу. Под ногами крошились мелкие веточки, деревья росли настолько плотно, что листва превратилась в густой зеленый полог. Тишину нарушал только оркестр цикад и рев океана. Здесь не заблудишься — нужно просто идти на шум моря.

Шелковистый белый песок еле слышно скрипел. Я брела по пляжу, размышляя о том, что ночью ландшафт будет гораздо более суровым. Мне попался лишь одинокий рыбак. Он сматывал леску, снимал с крючка добычу и бросал леску обратно. Океан отливал аквамарином и синевой. На вершине уступа высился белоснежный маяк.

Стемнело. Впереди послышались голоса. Вскоре я увидела группу подростков. Они стаскивали в большую кучу бумажные пакеты, экзаменационные тесты, черновики и другие легковоспламеняющиеся вещи, чтобы разжечь костер. Не было ни громкой музыки, ни разгоряченной толпы, как в доме Молли. Несколько человек потягивали из бутылок пиво и передавали друг дружке мятые сигареты. Молли и ее подруги еще не появились.

Ксавье устроился на упавшем стволе — в джинсах и в светлой рубашке, с серебряным крестиком на шее. Он смеялся, наблюдая, как один из парней пародирует преподавателя. Отблески пламени плясали на его лице, придавая ему очарование.

— Привет, Бет! — окликнул кто-то, и остальные приветствовали меня.

Может, мы перестали быть сенсацией, и нас естественным образом воспринимали вместе? Я застенчиво улыбнулась и села возле Ксавье.

— Ты изумительно пахнешь.

Ксавье наклонился и поцеловал меня в макушку. Друзья засвистели, принялись подталкивать его локтями и закатывать глаза. Он помог мне встать.

— Давай пройдемся.

— Уже? — шутливо спросил кто-то.

— Мы прогуляемся, если вы не возражаете, — благодушно ответил Ксавье.

Мы удалились от костра, и голоса слились в смутный гул.

— Ксавье, я не могу здесь задержаться.

— Я так и предполагал.

Он обнял меня за плечи. Мы медленно направлялись к зазубренным утесам — угольно-черным на фоне ночного неба. Прикосновение теплой руки Ксавье вызывало ощущение полной защищенности.

Внезапно я порезала ногу об острый край раковины, и он настоял, что понесет меня. Я порадовалась, что в темноте он не увидит, как ранка затянется. Через минуту боль утихла, но я продолжала льнуть к нему. Расслабилась, прижимаясь всем телом. И нечаянно ткнула его в глаз — неуклюже, как обычная девчонка, а ведь должна быть грациозна, как ангел. И принялась бурно извиняться.

— Ничего, у меня остался еще один, — усмехнулся он.

Когда мы добрались до подножья утеса, Ксавье поставил меня на песок — жемчужный от лунного света. Скалы формировали арку, похожую на портал в иное измерение. На вершину вели крутые ступеньки. Повсюду из воды торчали камни, настоящие древние монолиты. Жители Венус-Коува избегали этого участка, удовлетворяясь цивилизованным побережьем, где на каждом шагу встречались кафе и сувенирные лавочки. Место было уединенное. Только шепот волн, похожий на бормотание сотни негромких голосов.

Ксавье прислонился спиной к прохладной скале. Я молчала и воображала, будто Ксавье уже понял и принял мою ситуацию.

Во рту у меня пересохло. Наконец-то мой момент настал. Но я вела себя как актриса, забывшая свою роль, хотя во время репетиции все протекало безупречно. Вдобавок я не знала, какими жестами сопровождать свою заранее заготовленную речь! Расхаживала туда-сюда, ломая руки и спрашивая себя, с чего лучше начать. Меня стал бить озноб. Видя мои колебания, Ксавье забеспокоился:

— Бет, я справлюсь с чем угодно.

— Спасибо, но это не так просто.

— Но мое отношение к тебе не изменится.

— Почему?

— Может, ты не заметила, но я без ума от тебя.

— Да?

— Ты что, не заметила? Скверно — в будущем буду поубедительнее.

— Если ты захочешь, чтобы оно у нас было.

— Я никогда не отступаю. И я остаюсь предан человеку, что бы ни случилось.

— А если ты ошибаешься?

— Только не насчет тебя.

— Как ты можешь говорить такое? — пробормотала я.

Ксавье широко раскинул руки.

— Позволь мне доказать тебе.

— Нет, — горло у меня перехватило. — Я боюсь.

— Бет, но ты должна доверять мне.

Я заглянула в его бездонные глаза и поняла, что он прав.

— Сначала ответь на мой вопрос, — произнесла я. — Что было самым страшным в твоей жизни?

Ксавье задумался.

— Ну, стоять наверху стофутового обрыва, с которого предстояло спускаться по веревке. А однажды, когда я был в поездке с командой водного поло и нарушил правило, тренер Бенсон вывел меня наружу и буквально разорвал на клочки. И на следующий день отстранил меня от игры.

Человеческая невинность Ксавье поразила меня. Как же он выдержит сногсшибательную новость, которую я собираюсь на него обрушить?

— И все? — с невольной резкостью сказала я.

Он пытливо посмотрел на меня.

— Ну, еще та ночь, когда мне позвонили и сообщили, что моя девушка сгорела во время пожара. Но вообще-то я не хочу углубляться…

— Прости.

Я опустила голову. Почему я забыла об Эмили? Ксавье испытал страшную боль от потери.

— Не извиняйся. — Он взял меня за руку. — Просто выслушай меня. Я встречался с ее семьей. На мгновение я почему-то подумал, что все в порядке. Надеялся, что она с ними. Но потом взглянул на лицо ее мамы — и все понял. Эм не вернется. Никогда.

— Ужасно, — прошептала я и всхлипнула.

Ксавье вытер мои слезы.

— Зачем мне расстраивать тебя? — И он пожал плечами. — Знаешь, Бет, меня не напугаешь ничем.

Я сделала глубокий вдох.

— Ксавье, если после этой ночи ты все еще будешь желать меня, ничто не сделает меня счастливее.

Он улыбнулся и протянул мне руку, но я остановила его.

— Подожди. Я постараюсь объяснить получше.

Он кивнул.

— Звучит, конечно, безумно, но, пожалуйста, посмотри на мою походку.

— Хорошо.

— Обрати внимание на песок.

Я медленно обошла вокруг него и осведомилась:

— Ну, как?

— Ты не оставляешь следов, — ответил он спокойно. — Крутой трюк, но, наверно, тебе надо больше есть.

Я мрачно улыбнулась, села рядом с ним и продемонстрировала свою зажившую пятку.

— Я недавно порезалась…

— Странно, — Ксавье недоуменно свел брови. — Как…

Я опередила его и приложила его ладонь к своему животу.

— Чувствуешь разницу?

Его пальцы мягко заскользили по моей плоти в поисках пупка.

— Его вообще нет.

— Что с тобой стряслось?

Очевидно, Ксавье решил, что я стала жертвой несчастного случая, от которого я до сих пор не оправилась.

— Ничего. Я такая с рождения.

— Кто ты? — прошептал он.

— Закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу.

Убедившись, что он плотно зажмурился, я взбежала по ступенькам на утес, перепрыгивая через три зараз, и приблизилась к самому краю. Ксавье находился прямо подо мной. Я сохраняла равновесие. Высота составляла футов тридцать. Сердце бешено колотилось в груди, а в сознании спорили два голоса.

«Что ты творишь? — вопил один. — Ты свихнулась? Спускайся вниз, возвращайся домой!»

Второй голос имел другое мнение.

«Ты перешла границу, — твердил он. — Пути назад нет. Ты очень хочешь быть с ним. Прекрасно, тогда не проявляй трусость. Или отступи, позволь ему уйти и забыть о тебе. Надеюсь, вечное одиночество доставит тебе удовольствие».

Я зажала ладонью рот, чтобы не закричать. Хватит терзать себя.

— Ксавье, теперь можно! — позвала я его.

Он удивленно принялся озираться по сторонам и потом поднял взгляд.

— Бет, не шути! — закричал он.

— Не беспокойся! — парировала я.

Я сделала шаг вперед и закачалась. Неровная почва царапала кожу, но я ничего не замечала. Казалось, я уже лечу: мне хотелось снова почувствовать, как ветер раздувает волосы!

— Прекрати, Бет! Не двигайся! Я сейчас поднимусь! — заорал Ксавье.

Но я распростерла руки и кинулась вниз. Сердце воспарило, тело трепетало от радостного возбуждения, воздух обжигал щеки. Ксавье вскрикнул и ринулся подхватить меня, но в этом не было нужды. На пол пути к земле со мной произошла трансформация. Ослепительный свет вырвался из каждой поры, кожа замерцала, как раскаленный добела металл. Ксавье отпрянул. Крылья прорвали легкую ткань платья и полностью развернулись. Моя тень на песке напоминала очертания гигантской птицы.

Ксавье вновь зажмурился, сияние ослепляло его. Я чувствовала себя обнаженной, но испытывала прилив необыкновенной бодрости. Мои крылья столько дней провели в бездействии под одеждой! Однако я подавила желание подняться ввысь и нырнуть в облака. Позволила себе парить еще пару мгновений, спикировала вниз и плавно опустилась на песок. Когда ноги коснулись тверди, свечение немного померкло.

Ксавье протер глаза и замигал. Зрение вернулось к нему, и он ошеломленно застыл, безвольно свесив руки вдоль тела. Я молчала. Остатки разорванного платья свисали, шевелясь, будто щупальца, а крылья вздымались в такт моему дыханию. Волосы струились за спиной, и я знала — нимб над моей головой все еще сверкает.

— Черт побери! — выпалил Ксавье.

— Постарайся не богохульствовать, — попросила я. — Не спорю, такого ты не ожидал. Но ты свободен.

Он не шевелился, словно окаменел, но потом осторожно прикоснулся к моим крыльям. На самом деле они тонкие, как пергамент, и практически невесомые. В его глазах мелькнуло восхищение при виде хрупких перьев и крошечных мембран под просвечивающей кожей.

— Это же…

— Неестественно?

— Невероятно. Но кто ты? Ты ведь не…

— Ангел? В точку.

Ксавье помотал головой.

— Нет, — заявил он. — Я не понимаю.

— Верно. Наши миры бесконечно далеки друг от друга.

— Это безумие! — воскликнул он.

— Что конкретно?

— В жизни ничего такого не бывает!

— Я реальна.

— Да. И меня пугает именно то, что я верю тебе. Мне нужно немного времени…

Он опустился на песок с искаженным лицом. Наверное, в его душе сейчас — полный хаос. И скорее всего его одолевает множество вопросов.

— Ты сердишься? — спросила я.

— Сержусь? — повторил он. — С какой стати?

— Потому я и молчала…

— Нет, я лишь пытаюсь увязать всю информацию воедино и не спятить.

— Понимаю, тебе нелегко.

Он умолк. Несомненно, внутри него происходила борьба. Наконец он встал и описал вокруг моей головы полукруг. Я знала, пальцы Ксавье ощущают тепло моего нимба.

— Значит, ты ангел, — тихо проговорил он. — Но что ты делаешь на Земле?

— В данный момент нас тысячи, и мы разбросаны по всему земному шару. Мы участвуем в осуществлении некоей миссии.

— С целью достижения чего?

— Трудно объяснить. Мы помогаем людям восстановить связи, любить друг друга. Здесь скопилось много злобы. Ненависть пробуждает тьму. А им только дай волю, и тогда укротить их почти невозможно. Наша задача — противодействовать накоплению негативных эмоций, не допускать самых ужасных бедствий. Венус-Коув, например, оказался под особенно плохим воздействием.

— То есть за кошмарами, которые случаются здесь, стоят темные силы?

— Да.

— И ты подразумеваешь дьявола?

— По крайней мере, его представителей.

Ксавье едва не рассмеялся, но мысленно одернул себя.

— И кто же тебя послал к нам?

— По-моему, это очевидно.

Ксавье уставился на меня.

— Я имею в виду…

— Да.

Ксавье выглядел ошеломленным, как будто его подхватил смерч, а затем швырнул юношу на землю. Он взъерошил свою шевелюру.

— Бог существует?

— Мне не разрешается говорить об этом, — быстро объяснила я. — Некоторые вещи лежат за пределами человеческого понимания. У меня будут неприятности. Даже Его имени мы не должны произносить.

— А загробная жизнь есть? — спросил Ксавье. — Небеса?

— Без сомнения.

— Да… — Он задумчиво потер подбородок. — Но тогда должен быть и…

— Конечно, — подтвердила я. — Но, пожалуй, покончим с вопросами.

Ксавье поежился.

— Мне жаль, — добавила я.

Его, однако, по-прежнему занимали детали.

— Вас, ангелов, послали на Землю с определенной миссией, и конкретно вам был определен Венус-Коув.

— Вообще-то Габриель — архангел, но ты не ошибся.

— Ясно, почему на него так трудно произвести впечатление, — произнес Ксавье.

— Ты — единственный человек, кто знает о нас. Смотри, не проболтайся.

— А кто мне поверит?

— Точно подмечено.

Он расхохотался.

— Моя девушка — ангел, — заявил он и повторил, делая ударение на каждом слоге: — Моя… девушка… ангел!

— Ксавье, потише, — улыбнулась я.

Для любого постороннего это слово в устах Ксавье воспринималось бы как признание в любви своей подружке. Только мы двое понимали разницу, что сближало нас еще больше. У меня даже появилось четкое ощущение, что наша связь узаконена, а разделяющая нас брешь закрыта.

— Я волновалась, что ты не захочешь встречаться со мной.

— Ладно тебе! — Ксавье намотал на палец локон моих волос. — Напротив, я самый везучий парень на свете.

— Почему?

— У меня есть свой собственный, крошечный кусочек Рая!

Он обнял меня и притянул к себе. Я уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая знакомый запах.

— Надо полагать, мы с тобой совершили нечто недозволенное? — шепнул он и прищелкнул языком.

Я порадовалась, что его шок прошел.

— Угадал.

— Не беспокойся, Бет. Вызов я люблю больше всего на свете.