Нимфа по имени Ди

Глава 7

Бедная (в материальном плане) девушка Тина сомневалась, стоит ли открывать своё сердце бедному (в плане обделённости мозгами) юноше Николасу, разрывающемуся между вышеупомянутой и бедной (ну, вообще-то очень даже богатой, зато уже не такой любимой как до встречи с Тиной) девушкой Риориной. Согласно телепрограмме, недетские страсти и страдания продолжались уже сто девяносто третью серию, и заканчиваться, судя по не определившимся героям, пока не собирались.

Энид и Сэл сидели на диване, Майко в кресле, закинув ноги на кофейный столик. Девушка внимательно следила за происходящим на экране, Сэл лениво потягивал пиво, изредка комментируя Энид неясные для неё моменты, Майко откровенно скучал, мучаясь одновременно трудным вопросом: не сорвётся ли? Ведь наметили-то именно на сегодняшний вечер… А теперь, с этим Несущим Смерть, бывшим сатиром, рыцарями какими-то, ещё неизвестно, что будет… Нет, ну позвонил бы хоть, предупредил, что отменяется. Кому из них двоих это надо? Конечно, Майко это дело тоже нужно – за работу, как-никак, клыкастый платил наличными.

– Нервничаешь? – внезапно подала голос Энид, не отрываясь от душераздирающих переживаний Тины.

Майко аж вздрогнул. Она что, к нему обращается?

– Ты мне? – на всякий случай уточнил парень.

– Да, тебе, – спокойно подтвердила девушка.

– С чего ты взяла?

– Я вижу.

Майко покосился на стеклянные двери серванта, пытаясь поймать в них своё отражение. Вполне себе обычная, донельзя постная физиономия (неудивительно – Тина нашла жилетку и уже минут пять горестно рыдала в терпеливое материнское плечо, – а не один нормальный мужчина не выдержит такого количества слёз-соплей, щедро размазанных по экранному времени).

– Тебе показалось, – отмахнулся парень.

– Кажется только смертным, а я либо знаю, либо не знаю, – возразила Энид.

Что за упрямая девица? А ведь поначалу Майко, пропускавшем очередную юбку-мини (вернее, то, что в оную обычно пакуют) исключительно в силу профессиональной необходимости (не портить же почтенной тётушке Майе репутацию!), белокурая красавица с роскошными формами даже нравилась. Примерно до тех пор, пока не обронила пару-тройку таких вот замечаний. Её безапелляционный тон и убийственная уверенность в собственной правоте сразили парня наповал, причём не в лучшем смысле этого выражения. И Майко потерял к новой подружке Ди всякий интерес. Даже бездонные синие глаза единорога, способные, по словам Элоди, в мгновение ока зачаровывать человека, не произвели на него впечатления. Он несколько раз смотрел в глаза Энид, но видел в их глубине лишь черноту ночи.

В кармане джинсов завибрировал «его» телефон, и парень торопливо извлёк мобильник на свет божий. Ну наконец-то!

– Это меня, – ответил Майко на вопросительный взгляд Энид. – Извиняюсь. – И поскорее выскочил в коридор.

– – –

Ну наконец-то! Сэл поставил бутылку с ощутимо выдохшимся пивом на столик и пододвинулся поближе к Энид. Старым-престарым, но оттого не менее актуальным приёмом закинул на спинку дивана правую руку, позволяя ей словно невзначай перебраться на девичье плечо. Энид не возражала ровно до того момента, пока его пальцы, миновав узкую бретельку красного платья, не коснулись открытой кожи. Тогда девушка дёрнула плечом, стряхивая незваную конечность, и повернула голову к Сэлу.

– Что ты делаешь? – удивлённо спросила она.

Под прямым взглядом Энид светлая затея как-то засмущалась и поспешила удалиться от греха подальше. Сэл убрал руку и взял пиво.

– Потягиваюсь, – нашёлся он.

Девушка моргнула.

– Ты хотел меня поцеловать?

Вслед за идеей смутился и сам Сэл. В голосе Энид не прозвучало ни возмущения, ни недоумения, ни восторга по сему поводу. Будто его жест её чуть-чуть изумил, но не более.

– Э-э… ну… – Сэл решил не врать – всё равно она увидит, если он начнёт отпираться. – Да.

– Зачем? – последовал ожидаемый вопрос.

– Ну… ты мне нравишься.

Нежная улыбка тронула губы девушки.

– Ты мне тоже нравишься. – И с обезоруживающей откровенностью добавила: – Но целовать тебя я не хочу.

– Может, потому, что ты раньше этого не делала? – вкрадчиво предположил Сэл.

Юные и неиспорченные боярышни в подобной ситуации обычно краснели и стыдливо опускали очи долу. Единороги, как выяснилось, не краснели и взгляд не отводили. Только моргали.

– Нет, не поэтому, – после недолгого раздумья ответила Энид. – Помнишь, в лесу ты спросил, расстроюсь ли я, если ты во сне нечаянно меня коснёшься?

– Помню, – кивнул Сэл. – Ты сказала, что не расстроишься.

– Конечно. Было холодно, ты мог замёрзнуть, и я понимаю, что во сне трудно контролировать своё физическое тело. И вчера, когда ты взял меня за руку, я не стала возражать, потому что в такой ситуации не до мелочей. Но сейчас… сейчас я говорю «нет». Не потому, что ты мне не нравишься, а потому, что не вижу причин выражать свою симпатию посредством поцелуев.

– Многие целуются, – заметил Сэл, не осмелившись признаться, что поцелуем он собирался выражать вовсе не симпатию, а вернее, не только её.

– Я не человек.

– Только наполовину.

– Моя человеческая половина, – девушка указала на себя, – это человеческое тело. Физическая оболочка, внешние и внутренние органы, обеспечивающие нормальное функционирование этого тела. Мой дух, моя истинная сущность остаются неизменными. Я – единорог, и наличие груди и попы не меняет этого факта.

Сэл глотнул пива и позволил себе косой взгляд в сторону первой вышеупомянутой части великолепного тела, видной, по вполне понятной причине, значительно лучше последней.

– Действительно, не меняет, – согласился он. – Сей факт меняет то, как окружающие, в частности мужчины, воспринимают тебя. А они воспринимают тебя как красивую девушку с грудью и попой, а не как утерянную связь. И реагировать они будут соответствующим образом. Однажды на твоём пути возникнет мужчина, который полюбит тебя, а ты его, и идея выражать симпатию, и не только, поцелуем перестанет казаться тебе глупой. Он захочет большего, и ты, возможно тоже… – «Правда, я вряд ли буду этим счастливчиком». – Конечно, при условии, что ты по-прежнему будешь наполовину человеком.

Энид покачала головой, явно не веря ему.

– Ты говоришь странные вещи…

– У твоего человеческого тела есть масса инстинктов, о существовании которых ты пока не подозреваешь. Однако рано или поздно они проявят себя, как ты ни делай вид, будто твои дух и физическая оболочка – две совершенно разные и абсолютно несовместимые вещи.

Девушка молча отвернулась к телевизору. Блондинистая Риорина как раз обдумывала план коварной мести более удачливой (на текущую серию) сопернице, в упор не замечая, какими восторженными глазами смотрит на неё молодой симпатичный садовник. Как ни банально, но Сэл ощутил определённое родство с несчастным другом розовых кустов – в конце концов, его тоже никто не воспринимал всерьёз.

– – –

– На живца?! – повторила явно потрясённая наставница. – Ты собираешься использовать сатира в качестве приманки?!

– Это лучше, чем сидеть и ждать новой затеи Несущего, – медленно, слегка растягивая слова, проговорила Нилла.

– Ага, а Несущий такой дурак и запросто купится на приманку, которая, вместо того, чтобы сидеть, извиняюсь, в сортире и кричать «Занято!», преспокойно выгуливается на светском рауте! Где, к слову сказать, и быть не должна! – Переполненная возмущением, Элоди помахала пригласительным перед носом катессы.

– Он не дурак, – не меняя интонации, согласилась та. – Однако он дезориентирован и знает, что теперь начнётся охота уже за ним. Он не станет вдаваться в детали, а использует любую возможность прикончить жертву и поскорее вернуться на родину.

– А если станет? – не сдавалась молодая женщина. – У него уже была далеко не одна возможность прикончить сатира, но наш гость почему-то все прошляпил!

– Прежде всего Несущие Смерть – существа стадные. Они связаны друг с другом ментально, эмоционально и физически, что позволяет их Госпоже контролировать своих детей практически в любой точке Эос. Но оказавшись на Аиде, Несущий уже не ощущает ни власти Госпожи, ни мыслей и чувств собратьев. Ввиду слишком большой удалённости он не принимает ограниченный набор сигналов от собрата и, в свою очередь, не отражает их другому Несущему. В его сознании образуется пустота, которую нечем занять, потому что на самом деле Несущие не умеют ни мыслить, ни чувствовать самостоятельно. Только принимать вложенный Госпожой необходимый для эффективной работы минимум и по цепочке передавать его друг другу. И так до бесконечности.

Я поёжилась. В энциклопедии не написано ничего подобного. Вот почему Несущие не озабочены людскими проблемами и страстями – они просто машины, как те роботы из фантастических фильмов. Только созданы из какой-то энергии с помощью магии.

Элоди скрестила руки на груди и одарила Ниллу крайне скептическим взглядом. Илиан стоял около двери и, подобно мне, благоразумно отмалчивался, предпочитая не лезть в споры специалистов.

– То есть на нас он кидался из-за вакуума в голове?

– Вполне вероятно. Если Несущий следил за вами ещё на Втором материке, то пробыл на Аиде достаточно времени, чтобы окончательно потерять связь с Госпожой и собратьями. Цепь разорвалась.

– Грубо говоря, он сбрендил? – с милой улыбкой уточнила наставница.

– Судя по его поведению, да, – серьёзно подтвердила катесса.

– Уверена?

– Я проходила практику на Эос и за три года по местному летоисчислению успела познакомиться с массой существ, о которых вы и не подозреваете. В том числе я плотно общалась с Несущими и, думаю, это даёт мне право быть уверенной в собственных же словах.

Голос Нилла не повысила. Чуть-чуть изменила интонацию, словно из пушистой лапки показался смертельно опасный коготок.

Молодая женщина и бровью не повела.

– А справедливые опасения за жизнь моего подопечного дают мне полное право сомневаться в эффективности твоего плана.

– Сатиру ничего не угрожает. Я буду рядом. И вы наверняка тоже. К тому же вас трое.

Мы с Илианом переглянулись. На настоящих боевых заданиях я никогда не была. В качестве профессиональной волшебницы, а не насмерть перепуганной жертвы, – тем более. История с Индией и подвалом не в счёт.

– Хочу заметить, мы не группа Странниц, а наставница с двумя ученицами, – поморщилась Элоди. – Чувствуешь разницу?

Катесса посмотрела на меня. Сначала строго, оценивающе, точно учитель перед экзаменом, потом снисходительно, с лёгкой горечью сожаления, будто покупатель, обнаруживший за яркой витриной магазин самых банальных повседневных товаров. Внутри шевельнулась обида: что же я, по общему мнению, вообще ни на что не способна?

– Чувствую, – спокойно ответила Нилла. – И всё же придётся рискнуть. Едва ли вы хотите, чтобы Несущий заявился к вам домой и устроил там резню. Тем более мэй Ларселла настаивает на скорейшем разрешении конфликта. Моё начальство тоже.

– Опасно недооценивать противника, – напомнила молодая женщина.

– Извините, – внезапно пробормотал вампир и тихо вышел из кабинета.

– Уж поверьте, нас не учат недооценивать. Нас учат оценивать независимо от посторонних мыслей и чувств. А у Несущего нет ни того, ни другого.

– Хорошо бы, если так…

Я встала и по примеру мужчины выскочила из кабинета. Спор грозил затянуться, а чёткая уверенность катессы в своей правоте вдруг напомнила мне Энид. Или это фамильное у всех выходцев с Эос? Или же только у тех, кто связан с силами иного, непривычного мне типа?

Прикрыв дверь и сделав один шаг, я услышала голос Илиана и замерла. Вампир стоял на пороге приёмной, спиной ко мне, и разговаривал по мобильнику.

– …Что ты нервничаешь? Дело-то плёвое, без меня обойдёшься. В первый раз, что ли?

Ой, как неудобно: и возвращаться неохота, и подслушивать, пусть даже невольно, некрасиво, а ещё менее симпатично получается, когда тебя за этим не благим занятием застают…

– Ну не могу я сегодня, а отменять, согласись, глупо… Да, из-за сатира… Что тебе сказать… Внеси в план пару небольших корректировок и приступай… – Тут мужчина обернулся, увидел меня и мгновенно свернул беседу. – Ладно, пока. До связи.

– Извини. Я вовсе не собиралась подслушивать… – начала я, но Илиан убрал телефон, приблизился и обнял меня за талию.

– Забудь. Это всё равно по работе, – заверил он, и я с радостью погрузилась в его тёплые успокаивающие объятия. – Они там до чего-то договорились? – вампир кивком указал на дверь кабинета.

– Думаю, Элоди вынуждена согласиться, поскольку других вариантов нет, но в душе она категорически против, – поделилась я наблюдениями. – За Ниллу говорить не могу – я плохо её знаю.

– Нилла сейчас предельно собрана и сосредоточена, – заметил мужчина. – Она готова идти на крайние меры и требование согласия твоей наставницы для неё лишь дань вежливости. Знаешь, почему рыцари работают редко, но метко? Потому что они целеустремлённые, бескомпромиссные и из двух зол выбирают то, что в данный момент позволит быстрее достичь поставленной цели.

– То есть если ради поимки Несущего придётся пожертвовать сатиром, Нилла без колебаний пойдёт на это? – с ужасом спросила я.

– Если и будет колебаться, то очень недолго.

Я содрогнулась. А ведь по виду и не скажешь, что эта немного печальная катесса способна идти по трупам едва ли не в прямом смысле слова!

Дверь в приёмную была открыта, и поэтому Рагнер вошёл стремительно и без стука. Увидел нас, стоящих в обнимку, и замер с растерянным выражением лица. В свою очередь мы настороженно уставились на гостя, однако, ещё когда мужчина переступил порог, я уже точно знала, что это действительно Рагнер, а не принявший его облик Несущий.

Илиан вопросительно глянул на меня, но я отрицательно мотнула головой и вампир заметно расслабился.

– Чего тебе, советник? – задумчиво поинтересовался он.

– Я ищу Ниллу, – сообщил слегка смешавшийся Рагнер. – В офисе какая-то суматоха…

Ну, раз «какая-то», значит, мужчина только что явился и все основные события пропустил.

Илиан отстранился от меня и заглянул в свой кабинет.

– Нилла, там ваш благоверный… ждёт, – сказал вампир, снова перейдя на «вы».

Катесса степенно выплыла в приёмную. Посмотрела на мужа, и на мгновение мне показалось, что за «какой-то суматохой» она о нём попросту забыла. Илиан коснулся моей руки и я, спохватившись, вслед за вампиром прошмыгнула обратно в офис главы.

– А я думала, рыцари соблюдают обет безбрачия, – понизив голос, заметила Элоди.

– Честно говоря, я тоже так думал, – признался Илиан. – Но судя по всему, они могут спокойно жениться либо выходить замуж.

– Угу. Волшебницы тоже могут, – поддакнула молодая женщина. – Да только в половине случаев семейная жизнь не ладится именно из-за ведьмовской сферы деятельности супруги.

– Им это уже не грозит, – хмыкнул вампир.

– Почему бал Лоуриджа? – резко сменила тему наставница.

Мужчина невозмутимо пожал плечами.

– На сегодняшний вечер это единственное большое мероприятие. Нет, конечно, будут и другие, но уже на следующей неделе.

– Это был твой или Ниллин выбор?

– Ниллы.

– Значит, чудесное совпадение.

– Бывает и такое. Во-первых, Элоди, фонд принадлежит Лоуриджу-старшему, соответственно, он и организует бал. Во-вторых, сей раут будет проходить в отеле «Звёздный свет», а тамошний банкетный зал в три раза больше, чем в «Лотосе». При ожидаемом скоплении народа ты можешь блуждать по нему весь вечер и ни разу не столкнуться ни с одним из Лоуриджей. В-третьих, ты же профессионал.

То есть безопасность подопечного и успешное разрешение конфликта важнее личных эмоций. Не на это ли намекала Нилла, говоря об оценках?

Молодая женщина бросила приглашение на стол Илиана и решительно взяла меня под руку.

– Вы куда? – осведомился вампир.

– В магазин. Я, знаешь ли, не рассчитывала на ежедневные тусовки и потому прихватить с собой шкаф не догадалась.

– Отлично, я с вами.

– Что?! – воскликнули мы с наставницей в один голос.

– Должен же кто-то проследить за вами и оценить обновки мужским глазом, – не смутился Илиан и указал на дверь, за которой приглушённо шептались, а иногда и шипели, Рагнер и катесса. – Идём?

– – –

– Он женился, – сообщил Илиан, так придирчиво изучая выбранное мною платье, словно собирался, подобно Майко, красоваться в нём сам.

– Кто? – не поняла я.

– Рэндалл.

– Рэндалл? Рэндалл Лоуридж? – повторила я, дабы убедиться, что мы говорим об одном и том же Рэндалле. Впрочем, других Рэндаллов я не знала. – Давно?

– В этом году – точнее сказать не могу. – Вампир решительно забраковал наряд, повесив его на место. – Листал я как-то «Вебстер», смотрю, знакомая физиономия в разделе светской хроники, а ниже подписано: «Рэндалл Лоуридж с женой». Я грешным делом решил, что это опечатка или ошибка, расспросил знающих людей и те подтвердили: да, женился, тихо, быстро, без шума и пыли.

Я приуныла. Вариант был уже четвёртый и что ещё можно выбрать из длинного ряда сверкающих и струящихся нарядов, получив при этом одобрение мужчины, я не знала. Поодаль скучала девушка-консультант, чья помощь была вежливо, но непреклонно отвергнута.

– Она красивая? – спросила я.

– Кто?

– Жена Рэндалла.

– С прошлого года Индия не подурнела.

– Индия? При чём здесь Индия?

– При том, Ди. Рэндалл женился на Индии.

– Что-о?! – опешила я. – На Индии?! Так она же его сестра!

– Двоюродная, – спокойно напомнил Илиан. – Что скажешь…

– Предложишь красное – пришибу на месте, – пригрозила я. Я не против красного, однако платье цвета крови привлечёт ко мне много лишнего и нежелательного внимания, а главное правило здравомыслящей нимфы – гармонично сливаться с окружающей средой.

– Понял, – покладисто откликнулся вампир.

Я вдохнула.

– Только не говори, что ты своей сестре и платье выбирал на выпускной.

– Ну, Лис со мной советовалась.

– Я начинаю опасаться.

– Чего?

– Кого. Тебя.

Элоди, в отличие от меня не обременённая строгим критиком, прошелестела мимо нас в примерочную. Охапка разноцветных платьев в её руках блестела и мерцала сотнями ярких звёзд. Проводив наставницу завистливым взглядом, я повернулась к мужчине.

– Как думаешь, Элоди знает?

– О женитьбе Лоуриджа? Похоже, что да.

Бедная Элоди! Едва ли Рэндалл рассказал ей о свежеиспечённой супруге перед тем как.. ну, понятно. Разумеется, молодая женщина ни о чём таком не говорила, однако я сама догадалась, что, транспортировав раненого Лоуриджа домой, Элоди осталась там на всю ночь отнюдь не из-за волнений по поводу здоровья пациента. К тому же я знала, что отец Колина был женат, и сомневалась, что наставницу вдохновляет перспектива спустя две тысячи лет наступить на те же грабли.

– Вот видишь, ты совсем как Лисса, – неожиданно возмутился Илиан, возвращая меня в реальность. – Приходишь в магазин и мгновенно выпадаешь в астрал, причём вовсе не из-за тряпок.

– Прости, – смутилась я, – я задумалась.

– Ты платье выбираешь, а не медитируешь, – отрезал вампир и сунул мне в руки два шуршащих наряда. – Сходи примерь.

Я покорно прижала к груди нежную ткань.

– Деспот, – буркнула обиженно.

– Нимфа, – парировал мужчина.

Ну что поделаешь, если в магазинах одежды (любой) я начинаю либо размышлять о своём, либо откровенно зевать? Не понимаю я девушек, готовых часами торчать на распродажах, меряя чуть ли не всё подряд, гоняться за моделями из последней коллекции какого-то там дизайнера и пачками скупать толстые модные журналы, чтобы не приведи боги пропустить жизненно важный момент, когда зелёное (или остроносые туфли, или прозрачные блузки, или ещё что-нибудь) выйдет из моды. Зачем это нужно? Почему в одном сезоне можно носить клетку, а в следующем нельзя? Зачем вообще люди позволяют диктовать себе, что, как и с чем одевать? Разве это так важно?

Руководствуясь вышеозначенными мыслями, я выбрала чёрное, отделанное гипюром платье с закрытыми плечами, категорически отвергнув тёмно-синее шёлковое. Хоть чем-то буду выделяться из общей массы!

Элоди предпочла открытое золотое, а для Энид мы приобрели сплошь расшитое пайетками красное. Я подумала, что подруге оно однозначно будет к лицу. Ей вообще удивительно шло алое.

– – –

«Если мне суждено умереть сегодня, то к духам я отправлюсь самым счастливым сатиром в обоих мирах», – решил Сэл.

Она была уже не дивой, а богиней, ослепительно-прекрасной и величественной. Блестящее алое платье идеально обтекало её фигуру, кокетливо обнажая в высоком разрезе стройную ножку. Причудливое переплетение широких бретелек только притягивало взгляд к манящей белизне груди. Крупные золотистые кудри обрамляли сияющее самой прелестной улыбкой на свете лицо. И не один из двух бриллиантовых браслетов, контрастирующих с красными перчатками выше локтей, не мог сравниться с всепоглощающей синевой её счастливых глаз. Она знала, что великолепна, но несла это волшебное ощущение не стыдливо потупившись, не в тисках смущения и неловкости, не с чувством превосходства над менее удачливыми соперницами, а с детской радостью и непосредственностью. Она видела его восхищение и принимала восторженный взгляд без самодовольства и ненужного румянца. Она просто и безыскусно радовалась, ведь всё это было для неё впервые.

Разумеется, светлая идея неведомой пока храмовницы, озвученная Элоди, не понравилась Сэлу от начала и до конца. Конечно, кому охота уподобляться червяку, насаженному на крючок и заброшенному подальше в озеро в надежде, что предположительный сом клюнет на невесть откуда свалившуюся приманку? Однако когда Сэл увидел «крючок», все возражения отпали сами собой. С Энид он был готов идти куда угодно: хоть к сторожевым псам подземелья, хоть к Триаде, хоть к Госпоже Несущих.

– Ты просто богиня, – честно признался он.

– Я никогда не видела живых богинь, – ответила она. – Только изображения.

– Тогда посмотри в зеркало, – предложил Сэл. Вот бы любоваться ею всю оставшуюся жизнь!

Энид посмотрела.

– Красиво, правда? Элоди сказала, что я буду выглядеть королевой.

– Нет, Эни, – покачал головой Сэл. – Ты – лучше.

Девушка обернулась к нему. Высокие шпильки заметно прибавляли ей роста, но сейчас рядом с ней Сэл почему-то не чувствовал себя ничтожным коротышкой.

– Ты действительно богиня, самая прекрасная из всех, кого я когда-либо встречал. И я бы очень хотел быть… ну, более достойным тебя.

– Сэл, ты вовсе не… – начала она, но он поднял руку, останавливая поток её возражений.

– Пожалуйста, не перебивай. У сатиров есть традиция: если они идут туда, откуда могут не вернуться, они обязательно высказывают своим коре… друзьям и недругам всё, что они о них думают. Я вот, когда собирался на Аиду, довольно многих просветил на сей счет…

– Но ты же не…

– Эни. – Сэл строго глянул на девушку, и она поджала губы. – В общем, я хочу сказать, что ты самое лучшее и ценное, что случилось в моей не обременённой умом, смыслом и целями жизни. И я благодарен духам, что они даровали мне встречу с тобой. – Он задумчиво посмотрел себе под ноги. Привезённые волшебницей (вместе с достойным большого мероприятия костюмом) ботинки были начищены до неприличного блеска и с непривычки немного жали. – А, вот ещё. – Сэл протянул растерянной Энид ключ. – Это от нашей драндулетины. Помнишь Рекса? Разыщи его и отдай ключ, если вдруг… ну, сама знаешь. Она за сквером припаркована.

Девушка взяла ключ. Долго, с отсутствующим видом изучала, потом сжала пальцы.

Из второй спальни вышла нимфа в слабо мерцающем чёрном кружеве, перчатках и с напряжённым лицом.

– Волнуешься? – спросила.

– Ни капли, – качнул головой Сэл. – Чему быть, того не миновать.

– – –

«Вот это выдержка!» – восхитилась я хладнокровием сатира. У меня-то разве что руки не дрожали да зубы не стучали, зато нервы и прочие внутренние органы высказывали своё несогласие с Ниллиной затеей кто как мог. Живот, например, тоскливо заурчал, так что я смущённо покосилась на Селевка и ретировалась в район кухни.

– Привет, – кивнул мне сидевший за столом Майко. – Сногсшибательно выглядишь.

– Спасибо. – Я внимательно изучила местность, приметила позабытую на разделочном столе вазочку с шоколадным печеньем и умыкнула штучку.

– О боги! – досадливо скривился парень. – Да у тебя же сейчас всё декольте в крошках будет!

Я посмотрела вниз и, разумеется, один кусочек не замедлил прогуляться по вышеупомянутому адресу.

– Майко, не говори под руку… тьфу, под рот!

– А ты не говори с набитым ртом!

Я сунула остатки печенья в несчастный рот и попыталась выудить беглеца. Парень деликатно отвернулся. Кто придумал такие узкие платья? Ничего в них не найдёшь!

С улицы посигналила машина. Парень встал, подошёл к окну и аккуратно раздвинул пальцами две белые полоски жалюзи.

– Вампир приехал.

Значит, пора. Я глубоко вздохнула, призывая себя к спокойствию.

– Не дрейфь, – обернулся ко мне парень и ободряюще улыбнулся. – Всё будет пучком.

– Пучком? – повторила я. – А почему не связкой или охапкой?

– Не знаю, – пожал плечами Майко. – Просто так говорят.

– Ладно, пусть будет пучок. – Я улыбнулась в ответ и, прихватив вторую печенюшку, вернулась в коридор.

Первыми вышли Энид и Элоди и только когда подруга заверила, что не чувствует поблизости Несущего, выпустили меня и Селевка. Как выяснилось несколько секунд спустя, Илиан бессовестно пренебрёг страшной штукой под названием «дресс-код».

– А где твой смокинг? – удивилась я, заныривая на переднее сиденье. Остальные разместились на заднем.

– В химчистке забыл, – хмыкнул вампир.

– А Нилла где? – продолжала я, обозрев чёрный деловой костюм и белую рубашку.

– Ждёт нас на месте, – ответил мужчина, бросив быстрый взгляд на окна кухни Майко. – Она утром так спешила, что оставила свою машину возле моего дома. Пришлось после магазинов возвращаться в офис и везти Ниллу к её автомобилю. Заодно обсудили детали.

Я мрачно захрумкала печеньем. Почему у меня возникает мерзкое ощущение, что Нилла посвящена во что-то, чего не знаю я?

– Вы с ней хорошо ладите, – заметила я. – Муж не ревнует?

– Пока дело не касается профессиональных навыков Ниллы, мы поддерживаем сугубо рабочие отношения – я шеф, она мой секретарь, – спокойно поведал Илиан.

На заднем сиденье изумлённо присвистнул Селевк.

– И часто дело касалось… хм, её профессиональных навыков? – поинтересовалась я.

Позади кашлянула Элоди.

– Было пару раз, – легко признался вампир.

– Мило, – откликнулась я и пожалела, что не взяла вазочку с собой.

Наставница кашлянула во второй раз, причём погромче. Мужчина глянул в зеркало заднего вида.

– Надеюсь, Нилла позаботилась о распространении информации, где нас можно найти этим чудесным вечером? – заговорила молодая женщина.

Илиан кивнул.

Элоди предполагала, что, восстановившись после зелья катессы, Несущий направится к Небесной башне, ведь там Остров, офис вампира – в общем, места, где мы бываем, а уж в сложившейся ситуации две из нас точно помчатся именно туда. Поскольку Несущий мог прикинуться кем угодно, хоть девушкой с ресепшена, выяснить, куда понесло нашу разномастную компанию на этот раз, ему не составит большого труда. На худой конец через одну он мог выследить остальных.

Происходящее живо напомнило мне промозглую осеннюю ночь, когда я, не чуя ног и слыша позади тяжёлые шаги моего преследователя, бежала прочь из родного леса в слабой, безумной надежде, что смогу увести охотника от оставшихся в живых сестёр…

А сейчас над городом, охваченным лихорадкой последнего рабочего дня недели, возможно, кружил куда более опасный охотник. И едва ли он собирался сменить классификацию на беспомощное «дичь».

– – –

Он сидел рядом, только руку протяни – и коснёшься его плеча. Но Индии казалось, что их разделяет не узкая полоса свободного пространства, а огромная пропасть. И её уже не преодолеть.

«Это ошибка, – размышляла девушка, глядя на проплывающие за окном лимузина освещённые улицы. – Моя очередная ошибка, которой могло бы и не быть, если бы я просто сказала «нет». Твёрдое, решительное «нет». Одно-единственное слово. Я бы могла отказать Сэну, могла сразу сдаться правоохранительным органам, могла не соглашаться на предложение Рэнда… О Создательница, да я могла своевременно обратиться в магический круг и ничего этого не произошло бы! Сэн был бы жив и наши с Рэндом отношения были бы прежними. Я бы не знала того, что знаю сейчас, не помнила массы событий и чувств. Но я боюсь и всякий раз, когда необходимо повернуться к трудностям лицом, убегаю под защиту своего иллюзорного мирка. Я ищу того, кто позаботится обо мне, потому что не умею заботиться о себе сама. Родители холили и лелеяли меня с рождения, и даже после их смерти нашёлся тот, кто стал оберегать меня. И мне так не хотелось что-то менять…»

Но в конечном итоге она всё равно осталась одна. Рэнд отдалился от неё и теперь не более доступен, чем луна в ночном небе. Мама, папа… сможет ли она, когда придёт час сойти в обитель мёртвых, посмотреть родителям в глаза? У неё нет настоящей семьи, друзей, любимых. У неё нет работы, в которой многие ищут спасение, или хотя бы хобби. Она просто кукла, безвольная тряпка, марионетка, только вместо кукловода за нитки дёргает её же собственная глупость. Неудивительно, что Рэнд охладел к ней – кому понравится глупая игрушка? И ведь некого винить, кроме себя.

А ещё вчера, после приёма, у Индии родилось ощущение, что появилась другая. Весь вечер взгляд Рэнда блуждал по залу, словно разыскивая кого-то. И едва они отошли от Ди и её спутника, как молодой человек, сославшись на некоего делового партнёра, оставил девушку среди собравшихся. Неужели Рэнд считает, что она настолько наивна и поверит в сказку об обсуждении контракта прямо на светском рауте? Индия покосилась на сидящего рядом молодого человека. Наверное, всё-таки считает.

Кто она, эта женщина? И важно ли это вообще? Как ни странно, думая об измене супруга, девушка не чувствовала ревности или ненависти к предполагаемой сопернице. Лишь горечь и обиду на себя. Потому что сама выбрала тупиковый путь и упёрлась носом в глухую стену.

«Одно-единственное слово…

И мир изменился бы».

Машина остановилась. Рэнд глянул на Индию, улыбнулся своей обычной улыбкой – только уголками губ. За тонированным стеклом сиял огнями похожий на сказочный дворец отель и вспышки фотокамер.

За красивую картинку, которую на следующей неделе увидят читатели светских журналов, надо платить. Ей не нужна такая жизнь, не нужны глянцевые обложки и жадный интерес фотографов, не нужны модное чёрное платье в пол и роскошные бриллиантовые серьги, не нужны лимузин и этот бал. Ей нужна любовь в его глазах: искренняя, трепетная и надёжная. Но сейчас она вновь ударилась о лёд, прячущийся за сдержанной доброжелательностью. Однако когда дверца распахнулась и Рэндалл, выбравшись из салона на традиционную красную ковровую дорожку, подал Индии руку, девушка покорно вложила в его ладонь свои похолодевшие пальцы и широко, ослепительно улыбнулась.

И мир не изменился.

– – –

Мир вокруг Рагнера неумолимо изменялся. Сегодня вдруг он чётко это осознал. Его милая, терпеливая Нилла неожиданно заявила, что у неё есть дела, не касающиеся работы и супруга. Что она должна ехать на какой-то бал в «Звёздном свете» и что ему с ней категорически нельзя. Мужчина смотрел, как катесса быстро, отточенными движениями, прихорашивается, и понимал, что никогда раньше не видел жену такой: красивой, даже вызывающе яркой в декольтированном малиново-золотом платье с откровенным разрезом и одновременно собранной, сосредоточенной, словно ей предстояло идти не на светский раут, а в бой. Рагнер помнил очаровательно застенчивую Ниллу, неловко улыбающуюся на человеческий манер на их первом свидании; помнил немногословного, прекрасно знающего свои обязанности работника в офисе Дома; помнил молчаливую супругу, встречающую вдрызг пьяного мужа укоризненным взглядом. Но этой сверкающей незнакомки он не помнил.

Едва машина Ниллы отъехала от дома, как мужчина торопливо переоделся и выскочил следом. Мир изменялся, и Рагнеру срочно надо было предпринять нечто, способное вернуть всё на круги своя. Найти жену и подарить ей то, о чём она так мечтает. О чём мечтает он. Не дать ей уйти, превратиться в эту чужую, холодную даму. Остановить её, пока не стало слишком поздно… И если ради призрачной надежды спасти любимую ему придётся сделать шаг в бездну, он его сделает.

Рагнер резко вывернул руль, сворачивая на нужную улицу. Впереди мелькнули огни отеля.

– – –

Нет, мир не изменился. Он точно такой же, как и в его первый день на Аиде. Это он, тот, кого некогда называли Несущий Смерть, медленно, но неумолимо изменяется. И едва ли кто-то или что-то способно остановить процесс.

Вернуться домой… А есть ли куда возвращаться? И можно ли назвать это домом? Несущие не спят, не устают, им не нужно то, что большинство именуют крышей над головой. Они вечные странники, безликими тенями блуждающие по Эос. И получится ли, если вдруг удастся вернуться, стать прежним послушным воле Матери созданием? Или эта треклятая Аида корёжит подобных ему, ломает в мелкую щепу, превращая в сомневающийся, мечущийся отброс, на который собратья будут смотреть с ледяным презрением? Какой смысл в дальнейшем существовании, если ему некуда возвращаться и негде остаться? Если его не примет Эос, Мать, собратья? Ведь теперь он отличается от них, он был всем, а стал ничем. Здесь же, на Аиде, ему тоже некуда податься – в конце концов, куда может пойти ничто, пустое и бессмысленное? Без любви и поддержки Матери? Впрочем, он и умереть не может, только постепенно, день за днём, сходить с ума от раздирающих сознание мыслей, от резких, непривычных ощущений, от воспоминаний о том, чего не вернуть, как ни старайся.

Н-да, не удивительно, что Мама так не любит Аиду.

Он глянул вниз, на мерное волнующееся людское море. С высоты огромного купола они были похожи на россыпь разноцветных камней, мало чем отличающихся друг от друга. В них причудливо смешивались низменные мелочные страсти и наивная вера в возвышенные волшебные чувства, одинаково презираемые Несущими. Они странные, эти смертные с их мимолётными жизнями.

Почуять в переполненном зале одного обращённого в человека сатира весьма затруднительно – слишком уж его аура похожа на все прочие. А вот одного единорога (в кого бы его ни превратили) – проще простого.

Он выпрямился. Он знал, что это ловушка – своими ушами слышал, как храмовница делилась гениальным планом с Ларселлой. Знал – и всё-таки пришёл. Ведь, в сущности, недомерок-сатир был его единственной конкретной целью, тонкой нитью связи с прошлой жизнью, тем самым смыслом, ради которого он прилетел в отель. Убьёшь коротышку – и не будет уже ничего. Никогда. И лишь эта мысль заставляла тянуть время, присматриваться, следить, прощупывать. Жалкая отсрочка. Всё равно она ничего не дала кроме очередных проблем, которые Несущие вообще-то должны быстро разрешать, а не создавать дополнительные.

В шумном людском море он мгновенно разыскал именно её. Красивое платье… яркое, издалека видно. Он позволил себе кривую, пропитанную горечью усмешку, и шагнул с узкого карниза под расписанным крылатыми существами куполом вниз, в пустоту. Что ж, пора закончить это шоу.

– – –

В глубине души Элоди знала, что Рэндалл найдёт её даже в огромном, заполненном людьми зале. Как? Вероятно, благодаря зачатку эмпатического Дара, по большей части доставшемуся Индии. Если молодой человек сосредоточится, то вполне сможет почувствовать определённый объект на некотором расстоянии и владеющие им эмоции. Волшебница и раньше подозревала, что за Рэндаллом водится кое-какой талант, а теперь убедилась в своих мыслях окончательно. Другое дело, что Дар этот был весьма и весьма слаб и довольно ограничен – в пределах поиска желаемого человека (или, проще говоря, субъекта, которому не повезло стать предметом вожделения Лоуриджа) и внезапных озарений (не очень, кстати, частых). Проявления такого Дара, среди магов называемого «мёртвым семенем», носили скорее интуитивный характер и для дальнейшего развития не годились. Встречался он крайне редко, все зарегистрированные случаи можно пересчитать по пальцам одной руки, поскольку за магический талант не принимался (большинство проживали с ним всю жизнь и ни о чём особенном не догадывались).

Подобно пресловутой мелкой нечисти Нижнего мира, Рэндалл материализовался среди беседующих групп гостей, словно из ниоткуда. Нет, конечно, на самом деле он просто неожиданно возник перед Элоди, заставив её остановиться. Что-то, возможно, выражение его глаз, возможно, собственные ощущения, рождающиеся в его присутствии, подсказали волшебнице, что это действительно Лоуридж.

– А где Индия? – в лоб спросила Элоди, дабы иметь представление, что и как говорить.

– Беседует с подругами, – ответил молодой человек. – Не беспокойся, она на другой стороне зала.

– Если я о ком-то и беспокоюсь, то однозначно не о твоей жене. К тому же мне казалось, что мы всё обсудили ещё днём.

– Что-то я не припоминаю, чтобы я обсуждал какую-то тему. Ты высказала своё мнение, я не стал возражать, вот и всё.

Волшебница вздохнула.

– Не вижу смысла без конца гонять туда-сюда оправдания. Ну женился – прекрасно. Устал от юной супруги через пару месяцев после свадьбы – бывает, особенно если не любил, а хотел получить новую игрушку в свою коллекцию. Жаждешь завести любовницу – дело твоё, но давай без меня.

Рэндалл оглядел шелестящих гостей, взял Элоди за локоть и повёл её к ближайшей стене.

– Поговорим там.

Волшебница обернулась, пытаясь глазами разыскать среди чёрно-белых смокингов и роскошных платьев хотя бы кусочек алого наряда Энид. Тщетно. Она потеряла Эни и Селевка из виду, как только отвлеклась на Лоуриджа. Оставалось надеяться, что Ди справится и почувствует Несущего, если тот приблизится к сатиру или пройдёт мимо нимфы.

«Первый признак непрофессионализма – уступки эмоциям в ущерб работе, – с досадой подумала молодая женщина. – Старею, наверное».

Они вышли к небольшой нише между белыми колоннами. Внутри дугой располагался бежевый диванчик, но садиться Элоди не стала, готовая по первому сигналу шарика азурита, спрятанного в декольте, броситься на помощь подругам. Глядя на волшебницу, Рэндалл тоже не сел.

– Пойми, Элоди, мне не нужна любовница.

– Ручную чародейку ты тоже не получишь, – фыркнула она. – Помнишь девочку Эллектру, пробудившую нас от очарованного сна? Уж если с молоденькой неопытной самоучкой ничего не вышло…

– И ручная ведьма мне не нужна, – перебил её молодой человек. – Мне нужна ты, Элоди.

– Зачем? – искренне удивилась волшебница. – Надеть вместо ошейника кольцо, посадить в золотую клетку и потерять всякий интерес, едва я отдамся без остатка подобно Индии? Но если ты успел хоть немного меня узнать, то понимаешь, что я никогда так не поступлю. У меня сын и как бы сильно я ни любила мужчину, я не собираюсь лишать Колина матери в угоду мужскому капризу. Тем более твоему.

Рэндалл смотрел на неё пристально, чуть восхищённо и одновременно раздражённо, словно ему и нравилось её упрямство, и отталкивало. Над залом текла мелодичная музыка, звенели бокалы с шампанским, шуршали осенней листвой приглушённые голоса. Азурит под тонкой золотистой тканью был тёплым, но сигналов не подавал. Энид и Илиан, лучше владеющие телепатией, обещали, если что, предупредить её первой.

– Я люблю тебя, – ровным тоном произнёс Рэндалл.

Ну вот и докатились до откровенных признаний. Дальше, верно, будут пылкие обещания.

– Давно? – деловито уточнила Элоди, словно он был клиентом с проблемами магического свойства.

– С прошлого года.

– Хм… Выходит, нежные чувства к Индии к тому моменту уже умерли и ты ей врал про большую и светлую любовь?

Видимо, её язвительная интонация разозлила молодого человека, потому что в следующую секунду он метнулся к ней и схватил за руки выше локтей.

– Да при чём здесь Индия, если я говорю о тебе и себе?! Я тебя люблю, и это не самое приятное чувство в моей жизни, – с болью сказал он.

– Это не любовь, – осторожно возразила волшебница. – Это инстинкт собственника, желание избалованного ребёнка во что бы то ни стало получить приглянувшуюся игрушку.

Пальцы сжались стальными браслетами, выражение лихорадочно блестевших глаз вдруг стало… безумным. О, Богиня, если Элли хоть раз видела Рэндалла таким, то нет ничего удивительного, что девушка предпочла уехать как можно дальше…

– Значит, вот каким ты меня считаешь? – не повышая голоса, процедил молодой человек. – Избалованным эгоистичным ребёнком? Ребёнком, не способным на настоящие чувства?!

Элоди поморщилась.

– Нет, ты не ребёнок. Ты просто избалованный и эгоистичный человек, – предельно спокойно заметила она, хотя инстинкт самосохранения настойчиво напоминал, что с сумасшедшими лучше не спорить. И вообще, пора применить немного магии и сделать ноги. – Пусти, мне больно.

– Мне тоже, – усмехнулся Рэндалл. – Или ты думаешь, мне было приятно внезапно обнаружить, что я действительно готов относиться к Инди как к сестре? Причём именно тогда, когда она стала моей женой? Думаешь, легко было смотреть на неё и видеть, что в ней нет твоей красоты, твоего характера, твоей независимости? Знать, что она всегда будет преданно смотреть на меня и беспрекословно слушаться?

Молодая женщина дёрнулась, пытаясь освободиться, но пальцы в ответ лишь сжались сильней.

– Ты сам сделал её такой, – выдохнула она. – Ты видел Индию именно такой – тихой покорной мышкой, и предпринял всё необходимое, чтобы девушка ею стала.

– Разумеется, если где-то что-то не так – ищите Лоуриджей, – скривился Рэндалл. – На нас можно повесить любой грех.

– Пусти меня, – повторила Элоди.

– Не сегодня.

– Сказала же, пусти!

– По-моему, дама ясно выразила своё несогласие с вашими планами.

Они оба повернули головы на голос. У входа в интимно затенённую нишу, небрежно прислонившись плечом к колонне, стоял Джастин. На его губах играла вежливая улыбка, обнажающая, тем не менее, вампирские клыки.

А он-то откуда взялся?!

– А по-моему, это не ваше дело, – отрезал Лоуридж.

– Всё, что касается этой леди – моё дело, – парировал Джастин и улыбнулся шире. – Я всё равно двигаюсь быстрее вас, мэйр, так что не стоит и пытаться.

Рэндалл медленно, нехотя разжал пальцы и отстранился от волшебницы. Парень оттолкнулся от колонны, протянул руку.

– Элоди?

Она покосилась на молодого человека и без колебаний ухватилась за руку Джастина. Вцепившись в его конечность как в спасительную соломинку, Элоди позволила увести себя из тени ниши. Неожиданно волшебницу посетила шальная мыслишка: а ведь за всё это время никто так и не обратил на них внимания. Кроме Джастина.

– Ты в порядке? – спросил он.

Элоди кивнула.

– Если тебе неприятен этот человек, зачем ты с ним общаешься?

Молодая женщина глубоко вздохнула, призывая прочие мысли к ответу. Даже странно… она подумала о магии, но так ею и не воспользовалась.

– Не знаю, – отозвалась волшебница. – Может, потому, что мы, бабы, дуры?

– Забавно, – заметил Джастин. – Почему некоторые женщины унижают себя ради мужчин, а потом ещё и себя же обвиняют в мужской несостоятельности?

– Я удивлена. Ты настолько высокого мнения о прекрасном поле?

– Моя мать женщина и без неё меня бы просто не было. Я люблю её, почитаю и уважаю и не понимаю, почему другие женщины, творительницы и хранительницы этого мира, зацикливаются на каком-то откровенно недостойном их мужике?

– Может, это любовь? – в шутку предположила Элоди.

– Да, весьма красноречивая любовь, – хмыкнул парень. – Особенно её отпечатки на твоих руках.

Волшебница мгновенно остановилась. Действительно, выше перчаток на коже зловеще алели следы пальцев Рэндалла.

– Демоны! – выругалась Элоди.

– Если стремление причинить боль другому называется любовью, то я определённо чего-то не понимаю в мировоззрении аидян, – добавил Джастин.

– Едва ли это любовь, – пробормотала молодая женщина, возобновляя прерванное движение. – Кстати, не ожидала встретить тебя здесь, – сменила она тему.

– О-о, у меня на этот бал особое приглашение, можно сказать, специальное, – усмехнулся парень.

– Ты важная шишка?

– Ты даже не представляешь, насколько.

Волшебница улыбнулась.

– Спасибо.

– За что?

– За руку помощи, – пояснила Элоди.

– Разве вы, медеи, не можете справиться с настырным поклонником?

– Можем. И я могу. Только почему-то стояла и слушала его, слушала… Как в тех фильмах, где главный злодей берёт героев в плен и начинает мучить их детальным описанием плана по захвату мира. Вроде и понимаешь, что полный бред, но прекратить невозможно.

– Что ж, всегда пожалуйста, – кивнул Джастин. – Обращайся, если что.

– Буду иметь в виду.

Внезапно азурит ощутимо нагрелся, принимая сразу два сигнала – от Энид и вампира. Молодая женщина торопливо извлекла шарик из складок ткани, не сразу заметив, как расширились глаза у парня. Яркий сине-зелёный камень пульсировал резким, обжигающим изумлением и предупреждением об опасности, которую уже почувствовали, но ещё не увидели своими глазами.

«Быстро же он», – подумала волшебница.

– Элоди, – негромко позвал Джастин.

– Что?

Лицо у него было застывшее, словно он лучше неё понял значение сигналов. Затем он моргнул, и неподвижная маска разгладилась, точно мятая простынка под утюгом.

– Уходишь? – прежним тоном беззаботного весельчака спросил парень.

– Да, надо бежать. Извини. Ещё увидимся.

– Конечно.

Элоди улыбнулась на прощание и, сжав азурит в ладони, нырнула в гущу собравшихся. Усиливающееся тепло камня указывало верное направление.

Мир вокруг стремительно изменялся, однако обеспеченные гости Лоуриджей не имели о том ни малейшего понятия.

– – –

Похоже, кто-то начал вечеринку без него. Одна маленькая ошибка (которая по счёту?) и тебя опережает более умелый (или везучий) игрок. Хотя кому ещё мог понадобиться бывший сатир? Или дело вовсе не в коротышке?

Он прислушался к изменениям в течение энергетических токов. Ага, есть одно небольшое возмущение, порождаемое прибывающим в смятении единорогом. Бедняжка явно не ожидала такого поворота. Ну, он тоже, положим, много чего не ожидал. Как выяснилось, Аида та ещё проказница.

Он плавно погрузился в людское море. Шепчущие разноцветные воды окружили его со всех сторон, но он стремительным акульим плавником рассекал сверкающую гладь, направляясь к своей цели. Впрочем, он не особенно торопился. Спешить ему было совершенно некуда.