Нити судьбы

Глава 26

Я плохо помню дни после смерти Дорея. На душе была одна тоска. Помимо тоски я не ощущала никаких эмоций. Мысли текли вяло, и сводились, лишь, к вопросам: «Что сделать, чтобы стало легче?», «Куда бежать?», «Что делать? Что?». Я чувствовала себя беспомощной…

«Мне одиноко. Одиноко без тебя, Дорей… без твоих нравоучений, без твоего голоса… Я жду тебя, осознавая, что ты больше никогда не придёшь. Как же мало я ценила тебя, когда ты был рядом! Мне так больно, так одиноко. Пусто…».

Я целыми днями и ночами проводила на подоконнике и смотрела в окно. В этой же комнате спал Кай. Всего лишь в метре от меня, а мне казалось, будто на другом конце Земли. Будто я далеко от «Шисуны», от этой комнаты…

Мне было всё равно, что Кай чувствует мои эмоции и что он может меня понять. Мне было всё равно, что он беспокоится, волнуется… А он не подпускал ко мне никого, кроме Блэка, с которым я почти не расставалась. Ни Винсента, ни Лави, ни Николь… А Николь, в особенности. Почему? Ведь способность этой девушки — повышение настроения и что было бы плохого, если бы она воздействовала на меня? Проблема была в том, что у меня была настолько глубокая депрессия, что добавление эндорфина привело бы только к тому, что у меня бы началась истерика — со смехом и слезами. А так я просто сидела на кровати (или на подоконнике), обхватив руками колени и ни на что, практически, не реагировала. Я не отвечала на вопросы, не обращала внимания, если кто-то появлялся в комнате. Я даже не помню, как и когда ела в эти дни. Знаю только то, что есть меня заставлял Кай. Ещё, кажется, я слышала, как Кай ругался на то, что Лекс Мейснер почти не отходит от двери нашей комнаты. Зачем киллеру это было надо? Беспокоился за меня? Вряд ли. Скорее всего, он беспокоился за то, что та, которая его развлекает в этой школе, не выходит из своей комнаты.

Разумеется, ни о каких факультативах не могло быть и речи. Я не ходила никуда. Как я слышала, Кай и Дэм объяснили смерть Дорея тем, что на него напал кто-то неизвестный. Кто и зачем — непонятно. Парни и словом не обмолвились преподавателям, что я в этом как-то замешана или о возможной причастности к этой истории моего отца. Потому, никто из преподавателей меня не беспокоил. Все они считали, что я переживаю жуткий стресс, да и были, в общем-то, правы.

Не знаю, сколько бы я ещё прожила в таком состоянии, если бы Кай не выдержал, не подошёл бы ко мне, не присел рядом и не сказал:

— Котёнок, так больше продолжаться не может. Может ты и не заметила, но ты в таком состоянии уже вторую неделю. Так нельзя. Ты должна продолжать жить дальше. Нормально жить, а не существовать. Дорея уже не вернёшь, но ты-то, всё ещё жива. Думаешь, твой демон был бы доволен тем, как ты себя сейчас ведёшь?

— Дорею уже всё равно, как я себя веду, — заговорила я впервые за долгое время. — Ты не понимаешь, Кай… Не понимаешь, как он был важен для меня. Да я этого и сама не понимала, вплоть до того момента, как он погиб!

— Может, я этого и не понимаю, — спокойно ответил парень. — Но, не забывай, что я, всё ещё, остаюсь твоим кукловодом. В конце концов, я приказываю тебе вновь зажить нормально!

— Ах, ты мне ещё и приказывать будешь?! — разозлилась я, так же, впервые за долгое время. — Ты не можешь мне приказать такое!

— Ещё как могу. Котёнок, ну в самом-то деле! Ты долго ещё будешь хандрить?! Мир не рухнул из-за смерти одного единственного демона! Ладно, я уйду ненадолго, — встал он. — Пока меня не будет, обдумай всё, и если ты к моему возвращению не придёшь к правильному решению — продолжать жить дальше, то я сам найду способ вывести тебя из депрессии. Но… тебе этот способ, вряд ли, понравится, — закончил он и вышел.

«Продолжать жить нормальной жизнью дальше, да? — с горькой усмешкой подумала я. — Легко сказать! Я уже не представляю, как это — жить нормально. Хотя… Кай, конечно, прав. Пора взять себя в руки. Сколько уже длится моя депрессия? Кай сказал, что вторую неделю. Помню, я также переживала смерть матери. Но, тогда мне некогда было впадать в отчаяние по той простой причине, что, как только она умерла, отец сразу сбагрил меня в интернат. Там уж было не до слёз. Так… о чём это я? Ведь, как сказал Лекс, моя мама умерла, когда мне было десять. Почему же отец ждал целых два года, чтобы от меня избавиться? По крайней мере, голова уже начинает работать. Это хорошо. Значит, вхожу в норму».

— Ну, как самочувствие? — спросил Кай, войдя в комнату.

— Ну-у… как сказать… Мне лучше, но не настолько, чтобы сразу же жить так, как жила до смерти Дорея.

— По крайней мере, уже хоть что-то, — с облегчением вздохнул Макфей. — Кстати, тебе сейчас идти в гости к Загиру, — «обрадовал» он меня.

— Зачем?! — опешила я. — И вообще, ты думаешь, что это нормально, так быстро, после того, что произошло, отправлять меня к Загиру?!

— Ничего не поделаешь. Альвару плевать на то, что у тебя кто-то умер. Он поставил мне условие на твоё посещение его дома, и я на это согласился. Если ты сегодня к нему не придёшь, то он разорвёт со мной все отношения. А мне этого очень не надо.

— Так вот почему ты именно сегодня решил вернуть меня «в реальность»! — возмутилась я. — Для тебя имели значения только деловые отношения с Загиром! Ты, как всегда, думаешь только о себе! И почему я этому уже не удивляюсь?!

— Дело не только в Альваре, — вдруг тихо сказал Кай. — Я просто больше не мог видеть тебя такой. Недвижимой, тихой, без эмоциональной…

— Извини. Я погорячилась, — почувствовала я, что Кай говорит правду. — Но… мне на самом деле идти к Загиру прямо сейчас?

— Не обязательно сейчас, но сегодня. Ещё, заодно, передашь ему это, — вручил он мне несколько документов.

— Я тогда пойду, прогуляюсь, — встала я с кровати. — Кстати, тот монстр, который убил Дорея… Он появлялся?

— Нет, — покачал головой кукловод. — Ни разу.

— Дорей перед смертью сказал, что ранил его. Может, лечится где-нибудь?

— Возможно. В любом случае, одна ты к Альвару не пойдёшь.

— А с кем мне прикажешь идти? С тобой или Дэмом?

— Нет. Ни у него, ни у меня нет на это времени. С тобой пойдёт Лекс Мейснер.

— Лекс? Ты хочешь, чтобы моим «провожатым» был наёмный убийца? Только не говори мне, что ты ещё и заплатил ему за это!

— Я ничего Мейснеру не платил. Он сам вызвался сопровождать тебя. Сказал, что хочет загладить свою вину за поведение Стефана Крауса.

— И ты ему веришь?

— В то, что он хочет загладить свою вину — нет. Но я знаю, что он испытывает к тебе нечто вроде симпатии.

— Насчёт совести — кто бы говорил, — буркнула я. — А насчёт симпатии Лекса ко мне… Я не думаю, что это так. Я ему просто кое-кого напоминаю внешне.

— Мне всё равно, почему Мейснер так к тебе относится. В любом случае, к Загиру ты идёшь с ним, — решительно закончил Кай.

— Ладно, — не стала я спорить. — С Лексом, так с Лексом. А сейчас, как я и сказала, я пойду, пройдусь. Ты со мной?

— Нет, у меня дела.

— Ну, как хочешь, — сказала я и вышла.

«А ведь Кай меня даже не спросил о наших с ним отношениях, — подумала я, идя в первую попавшуюся сторону. — Не хочет меня сейчас дёргать? Возможно. Да и чтобы я ему сказала? Я об этом и не думала даже!».

— Неужели ты, наконец, вышла из своей комнаты, — с лёгким ехидством сказал кто-то.

Это был Лекс Мейснер собственной персоной.

— Как видишь, — ответила я. — Кай мне сказал, что ты пойдёшь со мной к Загиру. Это так?

— Да, — кивнул Лекс. — Имеешь что-то против?

— Мне всё равно, — равнодушно сказала я. — Мне сейчас на всё — всё равно.

— М-да, не думал я, что смерть демона так на тебе скажется. Он, на самом деле, так много для тебя значил? Дорей же просто использовал тебя, чтобы удержаться в мире людей.

— Не тебе его судить, Мейснер, — хмуро посмотрела я на него. — Ты сам, похоже, используешь меня, как замену этой… как её… Адалиссы!

— Милена, а если бы Дорей мог принимать человеческий облик, ты смогла бы в него влюбиться? — вдруг спросил Мейснер, как будто не услышав мою последнюю фразу.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом, после его смерти? — устало произнесла я. — Тем более что именно ты виноват в том, что Дорей больше не мог становиться человеком.

— А всё-таки? — не сдавался Лекс.

— Нет, я не смогла бы. Впервые я встретила Дорея в зверином облике и даже если бы он, после этого, превратился в человека… я не смогла бы воспринимать его по-другому. Он бы для меня так «волком» и остался.

— Тогда я, тем более, не понимаю, почему ты так горюешь по нему, — произнёс Лекс.

— Лекс, ты понимаешь такое слово, как «дружба»? — со вздохом спросила я.

— Нет, не понимаю. Особенно, по отношению к демону. Демоны, как и такие люди, как я, не знают, что такое — дружить с кем-то или любить кого-то.

— Ты не прав. Дорей знал, что такое «любовь», — вспомнила я историю с Оливией. — И ты же эту самую любовь и убил.

— Это Дорей тебе об этом рассказал? А ты уверена, что всё было так на самом деле? Уверена, что Дорей тебя даже здесь не обманул в этой истории с рыжеволосой женщиной?

— Чего ты хочешь добиться, Лекс? Чтобы я разочаровалась в Дорее? Это у тебя такой своеобразный способ вывести меня из депрессии? Смею тебя заверить — хреновый это способ! Дорея больше нет! Ты не понимаешь, что это значит для меня! Чтобы ты о нём не говорил — это ничего не изменит и, тем более, не изменит моего отношения к Дорею! Он умер, защищая меня! Пусть он это сделал из-за договора или из-за обещания, данного кому-то, но… Это не изменит того факта, что это моя вина в том, что он погиб! Если бы я не пошла посреди ночи в этот чёртов спортзал, то ничего бы не произошло! Дорей был бы жив и всё было бы хорошо! А что теперь? Я просто не знаю, что мне делать дальше! Эта тварь до сих пор жива и, скорее всего, она снова явится по мою душу! Мой родной отец хочет меня убить и я даже не знаю, за что! Ещё и Блэка кто-то ранил (он мне так и не сказал, кто)… Ах да, ещё меня чуть не прикончил твой сумасшедший наёмник!

— Краус больше тебя не тронет. Я об этом позабочусь.

— Да плевать я хотела, вообще, на этого Стефана! — вызверилась я. — Пусть делает, что хочет! Хочет меня убить? Пусть придёт и попробует! Только, похоже, что для этого ему уже надо становиться в очередь, так как желающих окончить мои дни становится всё больше! Школа «Шисуна»… Как же я её ненавижу! За то время, что я провела здесь, моя жизнь превратилась в кошмар! За мной постоянно кто-то охотится, меня постоянно пытаются подчинить (отдельное спасибо Макфею)!.. И в довесок ко всему этому, моя личная жизнь запуталась так, что ехать некуда! Хотя… проблемы в личной жизни — это пустяк по сравнению со всем остальным! И ещё, насчёт тебя. Я знаю, зачем нужен этот медальон-дракон, который ты мне дал и совершенно не понимаю, зачем тебе это. Зачем тебе делать так, чтобы никто не мог пить мою кровь? Кому это, вообще, может прийти в голову, кроме такого маньяка, как ты?!

— Мало ли — кому, — пожал плечами Мейснер. — Кстати, ты мне соврала.

— По поводу? — недоумённо посмотрела я на него.

— В начале нашего разговора ты сказала: «Мне сейчас на всё — всё равно». А сейчас ты мне высказываешь всё это. Это значит, что тебе далеко не «всё равно». Тебя мучают эти события, терзают… Безразличием это, вряд ли, можно назвать.

— Ладно, возможно, мне не безразлично, что происходит с моей жизнью и что творится вокруг. Доволен? Но ты мне так и не ответил на мой последний вопрос. Зачем? «Мало ли — кому» — это не ответ!

— А по-моему, вполне нормальный ответ. Большего я тебе говорить не собираюсь.

— А ведь у Дорея даже нет могилы, — внезапно, даже для самой себя, тихо сказала я. — Мне некуда идти, чтобы навестить его. Лекс, а ты не знаешь, куда уходят демоны после смерти? После того, как их материальные тела исчезают?

— Знаю — никуда, — спокойно ответил мужчина. — Что у демонов, что у ангелов — у них нет души. Как и у всех прочих бессмертных созданий. После смерти они просто исчезают. У них нет своего Рая или Ада. Они не становятся призраками, они не рождаются заново. Их ничего не ждёт после смерти. Как, в общем-то, и меня.

— А тебя-то почему?

— Я пью кровь демонов. Лишение бессмертной души — это расплата за бессмертие тела. Вообще, душа есть только у тех, у кого ограничен срок жизни — люди, животные. У тех же кто, по идее, является бессмертным — демоны, ангелы, эльфы, драконы… У них существование заканчивается с их смертью. То же самое относится и к таким, как я и к тем, кто заключил договор с демоном на свою душу.

— Дорей мне говорил, что заключение договора с демоном на душу — это, всего лишь, легенда. На самом деле, демоны забирают у человека жизненную энергию, а вовсе не душу.

— Не совсем так. Твой демон тебе кое-что не договорил. Такие, как он, действительно не могут забрать душу, но… На это способны Верховные и Высшие демоны. Договоры с этими демонами заключаются исключительно на душу. Жизненная энергия или что-то там ещё их совершенно не интересует.

— Честно говоря, меня это не волнует, — вздохнула я. — Души, бессмертие… у меня голова совсем другим занята. Хотя, то, что от бессмертных созданий ничего не остаётся после их смерти… это грустно. И от этого становится ещё тяжелее от смерти Дорея.

— Всё равно, я этого не понимаю. Ты и знала-то его пару дней.

— А тебе и не нужно понимать, — невесело усмехнулась я. — Тебе нужно только сопроводить меня к Загиру и всё. Но, перед этим, я ещё хочу сходить к Винсенту. Так что, подождёшь меня у выхода из школы.

— Зачем тебе сейчас к Винсенту? — удивился Лекс. — Ты не хотела видеть своего парня почти две недели, когда тебе было хреново. Почему именно сейчас ты захотела с ним встретиться?

— Хочу раз и навсегда решить, кто же мне, действительно, нужен, — сказала я и, не став ничего объяснять Мейснеру, пошла к своему парню.

Зачем я пошла к Винсенту? Я просто собиралась разобраться в своих чувствах. Решить, хотя бы, одну проблему из всех накопившихся за эти дни.

«Дорея уже не вернёшь, сколько бы я не плакала и не горевала — пора это признать, — думала я. — И пусть это тяжело, но… Пришло время браться за повседневные проблемы и одна из них — это и есть моя личная жизнь. Кто мне нужен — Кай или Винсент? Я не видела Винсента две недели, а Кай постоянно был рядом. Те чувства, тот жар, ту страсть, что я испытала, когда на вечере целовалась с Макфеем… Такого я никогда не испытывала с Винсентом. Но, с другой стороны, Винсент — добрый, нежный, романтичный, надёжный парень, а Кай в большинстве случаев — эгоистичный, наглый ублюдок, которому наплевать на чужое мнение и чувства и который в криминальном мире чувствует себя, как дома. А если разница так очевидна, то почему для меня всё так сложно? Нормальная разумная девушка обязательно выбрала бы Винсента, а я — нет. Я люблю Винсента? Нет. Он мне нравится и до недавнего времени я думала, что влюблена в него. Сейчас уверенности в этом нет. А Кая я люблю? Не знаю. Возможно, это просто страсть, которая очень быстро пройдёт. Но есть же разница между тем — „точно не люблю“ и „не знаю“! Я знаю, какие отношения ждут меня с Винсентом — сначала закончится конфетно-цветочный период, потом дойдёт до постели, потом помолвка, свадьба, дети и так далее. С таким парнем, как Винсент, других вариантов не представишь. Макфей же совсем другое дело. Я не знаю, что меня ждёт с ним. Выбирая между стандартным будущим и непредсказуемым… Чтобы вы выбрали? Вот я не знаю. Сейчас я хочу просто увидеть Винсента и понять, что точно чувствую к нему».

— Винсент, можно к тебе? — зашла я в его комнату.

— Милена?! — удивился (и это мягко сказано) моему появлению Винсент. — Конечно, можно! Я же столько времени тебя не видел! Ну, ты как? Я слышал о том, что случилось с господином Дореем. Мне очень жаль. Я хотел поговорить с тобой, но Макфей не пустил меня к тебе.

Что я чувствовала сейчас, когда видела своего парня? Я была рада, но… Знаете, это была такая радость, которую испытываешь при встрече со старым знакомым, другом. Но, не так, как при встрече с тем, с кем встречаешься и в кого влюблена. Я испытывала к Винсенту тёплые чувства, но совсем не такие, как недели три назад. Мне не хотелось броситься к нему на шею, обнять, поцеловать. Не хотелось того, что я обязательно бы сделала до того, как стала думать о Кае, как о парне, а не как о своём кукловоде.

«Неужели всего за две недели я так охладела к нему? — смотрела я в счастливые глаза Ванхама. — Не может быть, чтобы это было только следствием смерти Дорея. Похоже, я на самом деле не была так сильно влюблена в Винсента, как мне казалось в начале. Конечно, если бы на месте Винсента был Кай, я бы и его обнимать не стала. Я даже представить себе этого не могу — броситься на шею Макфею! По-моему, это то же самое, что начать обниматься со львом или тигром. Но, эмоции сейчас были бы совсем другие. С Каем я чувствую себя спокойно, защищённо. Кай меня видел такой, какой никогда не видел Винсент — плачущей, разбитой; он видел меня спящей, без косметики, сразу после сна… В конце концов, мы с Каем спим в одной кровати. Он видел меня такой, но на вечере, всё равно, сказал, что влюблён в меня и я не почувствовала лжи в его словах. Возможно, в будущем я пожалею об этом, но я решила, что буду делать».

— Прости за Макфея, — села я в предложенное кресло. — Я… я просто не могла никого видеть. Не только тебя, но и всех остальных.

— Я понимаю, — сказал Винсент. — И я ни в чём тебя не виню. Смерть господина Дорея стала для тебя сильным потрясением. Нет ничего удивительного в том, что ты хотела побыть одна. Но ты, наконец, хоть чуть-чуть оправилась, пришла ко мне… Ты не представляешь, как я счастлив тебя видеть.

— Винсент, мне жаль тебя расстраивать, но я хотела с тобой серьёзно поговорить, — произнесла я, жестом останавливая парня, который хотел обнять меня. — Этот разговор касается наших с тобой отношений.

— И чем этот разговор может меня расстроить?

— Понимаешь… Я знаю, что это жестоко — говорить такое после того, как я две недели избегала встречи с тобой, но… Нам нужно расстаться.

— Что? О чём ты говоришь, Милена?! Нет, ты не можешь всерьёз говорить об этом! Ты просто сильно расстроена смертью своего демона! Пожалуйста, подумай…

— Не о чем здесь думать! — более резко, чем хотела бы, сказала я. — Я не могу… не могу обманывать тебя! Я… я влюбилась в другого.

— Этот другой… это Кайома Макфей? — неожиданно тихо спросил Ванхам.

— Да, это Кай. Я не знаю почему, но… Незадолго до смерти Дорея я стала испытывать какие-то чувства к своему кукловоду, которых сама не понимала. Я решила их проверить… поцеловав Кая. Конечно, в тот момент я была немного выпившей, но это не меняет того, что я сделала. Не оправдывает. И это не меняет того, что я тогда испытала. В общем, после этого Кай признался мне, что давно влюблён в меня.

— А он не мог тебе соврать?

— Нет. Кукловод может закрыть свои эмоции от марионетки, но, когда они открыты — не может. Кай, действительно, не лгал или, по крайней мере, он верил в свои собственные слова. Ну, дальше наши отношения не пошли по той простой причине, что Дорей погиб и мне стало совсем не до этого. А теперь… теперь я решила расставить все точки над «и». Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я… я просто лицемерка! Всё время говорила тебе о своих чувствах, а в результате… предала тебя!

— Милена, я вовсе не считаю тебя предательницей…

— Винсент, пожалуйста! Я, правда, не стою такого хорошего отношения к себе с твоей стороны! Ну, вот! Я опять расклеилась! — грустно усмехнулась я, вытирая слёзы, появившиеся на глазах. — Знаешь, я столько раз уже плакала, с тех пор, как оказалась в «Шисуне». Я за все пять лет в интернате столько не плакала! Чувствую себя настоящей размазнёй.

— Ох, Милена, ты так предвзято к себе относишься, — вздохнул Винсент, нежно касаясь моей щеки и стирая слезинки. — Винишь себя в том, в чём нет твоей вины. Слышала такие слова как: «Сердцу не прикажешь»? К тому же… Возможно, я бы сейчас кричал и злился, если бы не видел Кайому в эти недели. Я спросил тебя, не мог бы он тебе соврать, но… Я просто надеялся, что ты засомневаешься в нём, хотя и до твоего ответа знал, что Макфей тебе не соврал. Видела бы ты его в то время, когда ты горевала о смерти господина Дорея. Он охранял тебя от всех, как волк, защищая свою семью. Близко никого не подпускал. А один раз я смог зайти в вашу комнату. Кайома не сразу меня заметил, поэтому я успел увидеть… увидеть, как он смотрит на тебя. С такой болью и отчаянием!.. Я не видел его таким за все четыре года, что его знаю! Правда, через минуту он меня заметил и, честно говоря, мне пришлось быстро убраться, чтобы не превратиться в горстку пепла. В общем… я уверен, что Макфей к тебе неравнодушен. Если бы это было не так, я бы всё, что угодно сделал, лишь бы не отдать тебя ему (как будто мало того, что ты и так его марионетка). Так что, Милена, не переживай за меня или за то, что ты стала инициатором нашего расставания. Просто делай то, что хочешь и ни о чём не жалей.

— Винсент… Я… спасибо тебе! — выпалила я. — Я… даже не знаю, что сказать!

— Можешь ничего не говорить. Правда, я совру, если скажу, что легко отпускаю тебя. Мне… тяжело. Я до сих пор влюблён в тебя, и это чувство пройдёт ещё не скоро. Но… Я ничего не могу сделать, раз ты полюбила другого. Хотя, я и не скрою, что твой выбор меня, мягко говоря, поражает.

— Знал бы ты, как меня саму поражает мой собственный выбор, — пробормотала я. — А сейчас, извини, но мне нужно идти. Спасибо ещё раз за то, что понял меня и не стал устраивать скандал.

— Ты за последние дни и так много пережила, чтобы я ещё тут возникал, — усмехнулся Винсент.

Я ушла, оставив, теперь уже своего бывшего парня, одного.

— А ситуация становиться всё интереснее и интереснее! — рассмеялся Винсент после того, как Милена ушла.

В его глазах не было и намёка о том, что он переживает или грустит.

— Хотя, то, что Милена решила порвать со мной — это… досадно. Кто бы мог подумать, что она, внезапно, влюбится в Макфея. Но, моим планам это ничуть не помешает. Жаль только, что я не смог поиграть с Миленой во влюблённую парочку чуть дольше.

— «Я не видел его таким за все четыре года, что его знаю»? Тебя не было здесь эти четыре года, если ты, вдруг, забыл, — раздался чей-то голос.

В комнате появился второй мужчина. Довольно привлекательный на вид. Высокого роста, крепкого телосложения. Волосы длинные, темные, прямые. Глаза серые, холодные, цепкие, прищуренные, словно подмечают что-то.

— Давно не виделись, Анхель, — произнёс Ванхам. — Давно ты здесь? Успел полюбоваться на школу? Она, можно сказать, появилась благодаря тебе. Все те, кто здесь учатся или те, кто здесь учит… все они прокляты тобой. Все, до единого. Это, на самом деле, очень весело, не находишь?

— Меня это не волнует, — равнодушно пожал плечами Анхель. — И ты мне не ответил на вопрос.

— Так твои слова означали вопрос? Если так, то… — Винсент коснулся виска пальцем. — Память. Я помню всё то, что знал и помнил этот парень. Я знал, что Кайома Макфей, действительно, вёл себя необычно, по отношению к Милене.

— И зачем тебе понадобилось говорить ей, что он точно к ней неравнодушен? Мог бы, запросто, солгать или сказать что-то другое.

— Мог бы. Но, зачем? Так куда забавнее.

— У тебя странные понятия о забавах и веселье. Но, может, скажешь, зачем я здесь?

— Я тебе это уже говорил — охранять Милену Бэлоу.

— Я надеялся, что это была шутка, — вздохнул мужчина. — Ты ведь знаешь, что я не могу тебе отказать — я в долгу перед тобой, но… Ты вытащил меня из мира демонов за тем, чтобы я охранял какую-то девчонку?!

— Вообще-то, ты должен быть мне благодарен.

— Интересно, за что? — с раздражением посмотрел на него падший ангел.

— За то, что я, наконец, вытащил тебя из добровольного многовекового заточения в Аду, — усмехнулся парень. — Ты бы там совсем скоро от скуки сдох бы.

— Кстати говоря, почему ты выбрал такой облик? — поинтересовался Анхель. — Насколько я тебя знаю, двадцатилетние мальчишки — не твой стиль.

— Думаешь?

— Думаю. Или это у тебя такой новый способ обманывать людей? Кто из них догадается, что под смазливой внешностью доброго паренька скрывается такая мразь, как ты?

— А давай не будем переходить на личности, Анхель, — поморщился Винсент. — В конце концов, не тебе меня судить. Ты превратил женщину в свою рабыню из-за любви к ней, хотя, по идее, ты должен был оберегать людей. А в результате, сам чуть не погиб от рук возлюбленной, да ещё и падшим стал. Может, ты преступишь к своим прямым обязанностям — будешь защищать Бэлоу? И не делай такое лицо! В конце концов, это всего на две недели, пока Милене не исполнится восемнадцать.

— А что будет после этого?

— А это уже не твоё дело — что будет потом.