Нити судьбы

Глава 31

Мы пошли вниз, по лестнице, ведущей в подвал. За столько лет бесхозного состояния, ступеньки прогнили и я, обязательно, упала бы вниз, если бы Анхель меня не поддержал. Под его ногами, против всех законов физики, ни одна ступенька не сломалась. Хотя, он и был раза в два тяжелее меня.

Затем, мы оказались в большом пыльном помещении.

— И что здесь могло начаться? — скептически поинтересовалась я, оглядываясь вокруг. — Подвал, как подвал. Пыльный, грязный…

— Нам нужен не сам подвал, — ответил Анхель, потом подошёл к стене, стукнул по какому-то кирпичу, и в стене открылась новая дверь. — Нам сюда.

— Не знала, что здесь есть какие-то потаённые двери, — пробормотала я, идя вслед за спутником.

— Да нет. Ты знала об этой двери. Просто забыла, — откликнулся мужчина. — Но, перед тем как мы зайдём туда, я хотел бы узнать. На что ты готова пойти ради своих друзей?

— К чему этот вопрос?

— Просто ответь мне на него.

— На многое. И, совсем недавно выяснилось, что ради них я готова убить.

— Даже так? Ну, что ж… Идём.

Помещение, куда мы попали было… лабораторией. Да, самая настоящая исследовательская лаборатория. Операционные столы, колбы, пробирки, какие-то химические составы, скальпели и прочие колюще-режущие инструменты; препарированные животные, забальзамированные в банках; пустые клетки для лабораторных животных…

«Наверное, это о ней говорил Лекс, когда рассказывал о том, что моего отца хотели судить за эксперименты над людьми. Значит, эксперименты проводили именно здесь? Но, что мы здесь делаем?» — не могла я понять.

— Анхель, зачем ты сюда меня привёл? Я не думаю, что это место имеет отношение к моему прошлому.

— Ошибаешься. Это место имеет самое прямое отношение, — сказал он.

— Интересно, какое?

— Смотри, — Анхель, как какой-то фокусник, взмахнул рукой и всё вокруг преобразилось.

Как и тогда, когда появился тот блондин, всё вновь стало таким, как пять-семь лет назад. Всюду теперь ходили люди в белых халатах, которые нас с Анхелем не видели. Но, вопреки моим ожиданиям, в клетках были не лабораторные животные, а… маленькие дети! Дети, самому старшему из которых было не больше двенадцати лет! Кто-то из них плакал, кто-то просто забился в угол клетки и смотрел оттуда дикими, загнанными, как у зверя, глазами!.. Приглядевшись, я увидела ещё кое-что. У всех детей что-то было не так — у одного вертикальные зрачки, у другого неестественный цвет глаз (от чего мне сразу вспомнился бирюзовый цвет глаз Рейфа), у кого-то когти, а у некоторых почти всё тело было покрыто чешуёй!

— Боже, что за чудовищные эксперименты ставил здесь мой отец! — с ужасом прошептала я. — Что они сотворили с этими детьми?!

— Детям пытались вживить клетки нечеловеческих существ, — ответил падший. — Драконов, демонов, эльфов… Немногие выживали после этого. Человеческий организм слишком слаб.

— Но почему они не использовали в экспериментах взрослых?! Почему дети?! Да, в конце концов, нельзя было просто… заставить, например, эльфов спать с людьми? Родится от такого союза ребёнок — вот вам и человек с клетками других существ!

— Они в начале пытались, но… Дети от таких союзов не рождаются. Вот эти учёные и решили сделать это искусственным образом. А использовали детей потому, что у взрослых чужие клети вообще не приживались. С детьми хоть какой-то результат был, — объяснил Анхель.

— Ты сказал, что немногие дети выживали. А те, кто выживал… Кем они становились?

— Чаще всего, они быстро сходили с ума. Те, кому вживляли клетки драконов и они выживали после этого, становились монстрами. Во всех смыслах этого слова. Они полностью теряли человеческий облик — чешуя по всему телу, деформированные ноги; вытянутая морда, которая когда-то была лицом… Кроме того, они забывали, что когда-то были людьми. У них оставались только инстинкты — спать, есть, убивать и слушаться приказов своих хозяев — учёных. Этакие машины для убийства.

— Постой-ка! Ты сказал — покрыты чешуёй и с деформированным ногами… Только не говори мне, что за мной охотится один из этих детей!

— В точку. Именно поэтому, я в начале спросил, на что ты готова ради своих друзей. Ты сказала, что ради них готова убить, но… готова ли ты убить друга ради него самого?

— Что ты имеешь в виду?!

— Ты знала того монстра, который сейчас за тобой охотится. Ты знала его, когда он был человеком. Вы очень дружили, но в один прекрасный день ты исчезла, оставив его здесь — в лаборатории — одного. А через какое-то время он превратился в того, кто убил твоего демона Дорея.

— Этого… не может быть!

— Не может быть, да? — с усмешкой переспросил Анхель. — Почему? В принципе, те два года, что ты не помнишь, перекроили и переделали так, что там может быть всё, что угодно. Нет ничего невозможного. Кстати, вот, смотри — доказательство твоей дружбы с тем ребёнком, — Анхель показал на маленькую меня.

Я была здесь младше, чем там, с маньяком, который убил кучу народа. Лет десять, наверное. В отличие от других детей, я была на свободе. А в тот момент я пыталась открыть дверь клетки, где был заперт мальчик — мой ровесник. Я содрала кожу на руках, пытаясь сорвать замок, но ничего не получалось.

— Милена? — увидел прошлую меня один из учёных. — Ты? А ну, стой!

Я бросилась бежать, а все эти люди, в белых халатах, за мной. Я петляла между столами и шкафами, пробираясь к выходу. Смотря на себя прошлую и всю эту свору, так называемых, учёных, у меня создавалось неприятное впечатление, что я вижу сцену охоты, где собаки загоняют зайца!

— Милена, не оставляй меня здесь одного! — кричал мальчик. — Я больше не могу здесь оставаться! Нет! Пожалуйста, Милена!

— Я обязательно вернусь за тобой, Мишель! — крикнула я из прошлого, наконец, добравшись до двери. — Дождись меня!

— Но, ты за ним так и не вернулась, — произнёс Анхель, наблюдавший всю эту сцену вместе со мной. — Он всё ждал тебя, ждал, ждал… Ждал до тех пор, пока из-за постоянных экспериментов не сошёл с ума и пока его не превратили в чудовище. Последней же его здравой мыслью было: «Милена, где же ты? Почему не приходишь? Ты обещала!». Вот такая жизненная драма.

— Почему я не вернулась за ним?! Почему бросила его?!

— В этом нет твоей вины, — ответил мне мужчина. — В тот же день тебя эти учёные-экспериментаторы поймали, а затем… Впрочем, лучше показать. Идём.

— Я не понимаю, почему ты помогаешь мне вернуть воспоминания, Анхель. Я совершенно тебя не знаю. Чем я могла заинтересовать падшего ангела, по чьей милости я теперь вынуждена подчиняться одному жуткому собственнику? И откуда ты, вообще, знаешь моё прошлое? Только лишь из этих миражей?

— Ну, предположим, что помогаю я тебе лишь потому, что таким образом я разгоняю свою скуку.

— Ещё один туда же! — вздохнула я. — Как будто одного Загира мало, который за мой счёт развлекается!

— А твоё прошлое я узнавал различными способами, — вновь заговорил мужчина, не обращая внимания на моё последнее высказывание. — Или ты думаешь, что эти миражи, витающие в особняке, являются единственным источником? Остались ещё и живые свидетели этих событий. Те же учёные, например. Проходи, — он приглашающим жестом первой пустил меня в следующее помещение.

И там я снова увидела себя. Цепи, наручники на худеньких детских ручках, кровь, стекающая по всему телу … Вот то, что я там увидела!

— Кто-нибудь… выпустите меня отсюда! Кто-нибудь… спасите… — шептала десятилетняя я потрескавшимися губами. — Я ведь ни в чём не виновата! Я… больше не могу!

— Почему… почему они ставили эксперименты надо мной?! Я ведь… была дочерью их работодателя! Пусть и не любимой, но, всё равно, дочерью! Отвечай, Анхель! — буквально вцепилась я в бывшего светлого ангела. — Они и мне вживляли клетки нечеловеческих рас?!

— Нет, тебе ничего не вживляли. Тебе это было не нужно.

— А сейчас, Милена, сделаем тебе небольшой укольчик, — к девочке, то есть, ко мне, стал подходить мужчина, со шприцом в руке. — Не бойся, больно не будет.

— Ты мне только что сказал, что мне ничего не вживляли! Тогда, что у него в шприце?! — пусть это и было, всего лишь, миражом но… мне стало, до жути, страшно.

— Что-то вроде катализатора, который активирует деятельность некоторых клеток в организме. А что он активирует… сейчас сама увидишь.

Мужчина в медицинском халате подошёл к ребёнку и вколол содержимое шприца ему в руку. Какое-то время ничего не происходило, а потом… Девочка закричала! Закричала так, как будто с неё живьём сдирали кожу!

— Довольно неприятные ощущения, — абсолютное спокойствие Анхеля при наблюдении за происходящим выглядело жутко. — Кажется, что тебе в вены залили жидкий огонь. Очень сильная боль. Многие сходили с ума именно от этого.

Тем временем, крик прервался, сменившись тихими всхлипами. У ребёнка просто не было уже сил кричать — только всхлипывать от боли, которая буквально выжигала его изнутри. А затем на спине девочки, как будто, образовались два горба! Они увеличивались, росли… пока не разорвалась одежда на спине, и пока кожа не лопнула, высвобождая два крыла! Одно белое, как у лебедя, а второе — чёрное крыло летучей мыши или дракона! Я видела, как в фильмах изображают появление крыльев у кого-то — красиво, волшебно, чисто… Здесь же ничего красивого или волшебного не было. Только боль, крик, остатки лопнувшей кожи на крыльях и кровь… кровь повсюду!

— Что… это?! — я не узнавала свой голос — он дрожал, готовый вот-вот сорваться на крик. — Что со мной было?! Если со мной не делали того, что делали с теми детьми в клетках, то… откуда эти крылья?!

— Кто знает, — равнодушно пожал плечами Анхель и после этого мираж исчез. — Думаю, на сегодня тебе хватит твоего прошлого.

— Нет, не хватит! Я хочу знать, что здесь происходило! Я хочу знать, что за эксперименты здесь ставили по приказу моего отца и что эти ублюдки сотворили со мной! Анхель, пожалуйста!

— Давай договоримся так, Милена. Если по прошествии двух недель ты ещё будешь жива, то тогда я лично снова привезу тебя в Зельтир и покажу всё.

— Если ещё буду жива? — переспросила я. — Как «оптимистично»! Но, зачем ждать какие-то две недели?!

— Считай, что у меня сейчас нет времени оставаться здесь дольше. Да и скажи — в чём интерес узнавать всё сразу? Лучше растянуть, так сказать, удовольствие. А тебе лучше сейчас вернуться к своей подруге. Она сейчас должна уже очнуться. И демон твой, наверняка, нервничает. А мне пора. Скоро увидимся, Милена, — и падший ангел исчез так же, как когда-то делал Дорей — буквально растворяясь в воздухе.

Я невольно снова затосковала по Дорею, но быстро взяла себя в руки. У меня не было времени хандрить. Нужно было возвращаться к Лави, а потом уже думать, что делать дальше. Однозначно одно — без Анхеля мне в Зельтире делать нечего, так что, можно уже возвращаться в Гарэн.

«Только вот что мне теперь делать с тем, что я узнала? Я, конечно, всегда догадывалась, что мой отец — сволочь, но…. я никогда не думала, что он может дойти до того, чтобы мучить маленьких детей! Я была бы всеми руками и ногами „за“ за то, чтобы моего папашу расстреляли за это к чёртовой матери! Держать детей в клетках, экспериментировать над ними, сводить с ума, превращать в монстров… Я даже не знаю, кем надо быть, чтобы творить такие вещи! И ещё, Мишель… тот мальчик… Неужели это, действительно, он сейчас охотится за мной? И как мне его теперь… убивать?! А может, возможно, его как-нибудь вернуть в человеческий облик?».

— Лави ещё не пришла в себя? — спросила я Блэка, когда пришла к ним.

— Нет, — покачал головой тот. — А Милена узнала то, что хотела? Рада ли она теперь?

— Ты злишься? — удивлённо посмотрела я на салера.

Демон ничего на это не ответил. Только фыркнул рассерженно, превратился в настоящего себя и забрался в сумку Лави, напрочь игнорируя мои попытки позвать его или вытащить оттуда.

— Ну, и сиди там! — сама рассердилась я.

В этот момент Лави пришла в себя:

— Милена? Что… случилось? Я потеряла сознание?

— Да. Ты помнишь — из-за чего?

— Нет, — ответила девушка. — Последнее, что я помню, это то, что я пыталась вызвать миражи этого дома и… и всё. Дальше — темнота. Так, что произошло?

— Ты просто, ни с того ни с сего, упала. И пролежала без сознания где-то полчаса.

— Никогда не замечала за собой склонность падать в обмороки, — пробормотала Лави. — Ничего за это время не случилось?

— Да нет, — пожав плечами, ответила я. — Ничего.

— Точно?

— Точно. А теперь, пошли отсюда. Нечего здесь больше делать.

— А как же те видения, что мы здесь видели? Это… твои воспоминания?

— Нет, — отрицательно покачала я головой. — Я этого не помню. Вообще, ты сама сказала, что неизвестно, когда это происходило, так что вполне может быть, что это события вековой давности. А девочка… может, моя родственница с таким же именем. Всё логично.

— М-да? Ну, ладно. Тогда, действительно, пошли отсюда. К тому же, наши спутники нас уже заждались.

«Не стоит Лави знать о моих воспоминаниях, — рассуждала я, идя рядом с девушкой, к выходу. — У неё своих проблем хватает, а я ещё свои на неё буду скидывать. А вот Каю рассказать надо. Во-первых, от него, по любому, ничего скрыть не получится, а во-вторых, я не могу держать всё это в себе. Мне чисто психологически необходимо хоть кому-то выговориться! К тому же… я скучаю по своему кукловоду. Бывает же такое в жизни — столько времени буквально ненавидела парня, а теперь… теперь стала наглядным примером фразы: „От ненависти до любви один шаг“».

— Ну, наконец-то! — произнёс Дэм, когда мы с Лави вышли из особняка. — Я уже начал думать, что вы там навечно застряли!

— Не так уж долго мы там пробыли! — откликнулась я.

— Это тебе так кажется. Кстати, если мы хотим сегодня попасть на поезд в Гарэн, то нам нужно поспешить — поезд отбывает через два часа, — сказал Доберман.

Этим же днём, мы покинули Зельтир.

«А без Милены в „Шисуне“ стало довольно скучно, — подумал Винсент Ванхам, сидящий в общественной столовой. — И долго она ещё будет торчать в этом захолустном городишке?».

— Винсент, — к парню подошла Николь Барстоу. — Привет. Ты Лави, случайно, не видел?

— Лави? Нет, не видел. А что?

— Да вот… Я сегодня вернулась от родителей (они у меня в отпуск за границу смотали, поэтому дома мне делать нечего) и пошла к Лави. В её комнате её не оказалось, а потом мне сказали, что Лави никто не видел уже несколько дней. Вот я и подумала, что ты можешь что-то знать. Ты ведь тоже её друг.

— Я тоже давно её не видел, — ответил Винсент. — Но слышал, что она куда-то уехала вместе с Миленой.

— Куда? — удивилась Николь.

— Не знаю. Они мне не сказали.

— Почему? Ведь Милена твоя девушка.

— Уже нет. Мы расстались с ней несколько дней назад.

— Да ладно? Но вы выглядели такой счастливой парочкой! Я вам даже завидовала немного, — призналась девушка. — Какая кошка пробежала между вами?

— Да тут не кошка. Тут, скорее, кот. А зовут кота Кайома Макфей. Влюбилась Милена в собственного кукловода, — рассказал Винсент.

— Не может быть, — недоверчиво посмотрела на парня Николь. — Милена мне говорила, что своего кукловода терпеть не может. Она ещё возмущалась, когда мы с Лави подшучивали над ней по поводу её отношений с Макфеем.

— Ну, от ненависти до любви и наоборот — один шаг, — пожал плечами Ванхам. — Похоже, здесь всё так и вышло. Кстати, о Кайоме. Можешь у него спросить, куда уехали Милена с Лави. Он наверняка в курсе местонахождения своей марионетки и, по совместительству, девушки.

— Нет, я не буду его спрашивать! — испуганно замотала головой Барстоу. — Макфей мне не нравится. А если быть совсем уж честной, то… я его боюсь. Его, вообще, многие боятся! — словно оправдываясь, сказала девушка.

«Глупая девчонка, — подумал про себя Винсент. — Если бы ты хоть что-то знала, то боялась бы меня в тысячу раз больше, чем Кайому. А так… сидишь со мной за одним столом и искренне считаешь, что я твой друг и что я тут тебе откровенно рассказываю о своих проблемах в жизни».

— Может, раз уж мы остались вдвоём, сходим, прогуляемся? — предложила Николь. — А то, торчать в здании школы сил уже нет!

— А что? Я не против, — согласился Винсент.

«Раз Милены пока нет, будем развлекаться по-другому, — пришёл к решению Ванхам. — И подружка Милены — наилучший способ развеять скуку. Что бы мне с ней такого сделать? Особенно, с учётом того, что эта девчонка жутко меня раздражает?».

— Куда пойдём? — тем временем спросила Николь, не подозревая, какие планы на счёт неё имеет её «друг».

— Да куда ноги понесут, туда и пойдём, — ответил Винсент, вставая из-за стола и направляясь к выходу.

Николь последовала за ним. А через десять минут эти двое гуляли по улицам города, без определённой цели и маршрута.

— Я давно хотел тебя спросить, Николь. Ты ведь из богатой семьи, верно? — спросил девушку Винсент. — Так почему ты живёшь в общежитии? Могла бы квартиру снимать в Гарэне.

— Ни за что! Тогда бы мне пришлось жить одной, а я не хочу. Мне нравится то, что рядом с моей комнатой живут такие же школьники, как и я. Мне нравится ходить в общественную столовую, битком набитую в учебное время и шумящую, как шмелиный рой.

— Значит, тебе нравится большое скопление народа?

— Да не то, чтобы. Просто у общежития есть своя атмосфера. Не знаю, как объяснить это словами, но… В общем, здесь просто классно жить!

«Она подруга Милены… Интересно, если я сделаю с ней что-то ужасное, Милена разозлится? Это будет прекрасно! Милена расстроится… Она будет страдать! А мне так хочется увидеть лицо Милены, искажённое страданиями!».

— Винсент, ты ведь сейчас перешёл на последний курс, — продолжала Барстоу. — Тебе не жаль расставаться с «Шисуной»?

«Николь… Какая же ты беспечная и легкомысленная! Наверное, это из-за твоей богатой и лёгкой жизни? Ты даже не представляешь, как раздражаешь меня!».

— Конечно, жаль, — вслух сказал парень. — Но, что поделаешь? Не могу же я быть учащимся всю свою жизнь.

— Да, ты прав, — рассмеялась его спутница. — Я прямо вижу эту картину — ты, восьмидесятилетний старик, сидишь за партой!

— Николь, расскажи мне о себе. Я хочу больше знать о том мире, что окружает тебя… Мы знакомы почти два года, но я мало о тебе знаю.

— Тебе, правда, это интересно? — удивлённо спросила Николь.

— Разумеется.

«Я сломаю тебя! Я уничтожу твой прекрасный и безопасный мирок! Разобью его на тысячи осколков и смешаю тебя с грязью! Да! Так я и сделаю!».

А Николь продолжала беспечно болтать, совершенно не думая о том, какая опасность ей может грозить от рук её «старого знакомого»….