Ночь большой луны

Солнечный луч сверкающей рапирой пронзал раму огромного овального окна, пылинки танцевали на нем, как феи на радуге. Тюбик чихнул еще раз.

― Развели пылищу! ― сказал он недовольно. И спросил: ― Что мы ищем?

― Кафедру российской истории, ― ответил Егор, рассматривая таблички на дверях.

Тюбик быстренько убежал вперед. Остановился возле крайней у поворота двери и деликатно гавкнул.

«Так и есть. Этот паршивец еще и читать умеет», ― подумал Егор обреченно.

Дошел до поворота, остановился напротив двери, на которую указывал Тюбик. Все правильно. Кафедра российской истории.

― Спасибо, ― сказал Егор.

Поднял руку и стукнул в дверь. Как сказал охранник? Ника Аркадьевна?

Бородатого дяденьку придется поменять на полную пожилую тетеньку. Она, наверняка, носит огромные очки, закрывающие половину лица, и скручивает волосы на затылке в неаппетитную фигу. На ней белая кофточка…

― Да входите же, открыто! ― сказал нетерпеливый женский голос.

Егор приоткрыл дверь и сунул голову в кабинет.

Сначала он не увидел ничего, потому что прямо напротив него было огромное окно, из которого изливался океан солнечного света. Егор растерянно заморгал и произнес:

― Ника Аркадьевна?

― Это я, ― сказала невидимая собеседница. Егор видел только темный силуэт женщины, стоявшей спиной к окну.

― Можно войти?

― Входите, ― повторила женщина.

Голос был удивительно молодой. Наверное, аспирантка. Подрабатывает в институте на должности…

― Слушаю вас, ― прервала женщина поток его мыслей.

Егор вошел в кабинет, решительным шагом направился к окну и дернул вправо тяжелую бархатную штору. На него обрушился пыльный водопад, и он с проклятьем отскочил назад.

― Да уж, ― насмешливо прокомментировала собеседница. ― Не стоит чувствовать себя в гостях, как дома.

― Извините, ― сказал Егор. ― У меня от солнечного света глаза болят. И я вас почти не вижу.

― Теперь видите?

Егор прищурился.

Ему удалось наполовину задернуть штору и зрения, наконец, обрело резкость.

Первое, что бросилось ему в глаза, ― необыкновенная молодость собеседницы. Нике Аркадьевне, как назвал ее охранник, Егор, встреть он ее на улице, не дал бы больше двадцати. Она была невысокой, очень стройной, и волосы ее не были скрючены в фигу на затылке. Ника Аркадьевна предпочитала короткую стрижку, напоминающую о прическах комсомолок тридцатых годов. Еще бы гребень на макушке ― и иллюзия была бы полной.

Второе, что бросилось в глаза Егору, ― непривычно темный для столичной жительницы загар. Лицо Ники Аркадьевны казалось настолько смуглым, что почти сливалось с темно-каштановыми волосами. И только ярко-зеленые глаза, словно небольшие, но очень мощные прожекторы, подсвечивали бронзовый индейский оттенок кожи.

Вообще-то Егору не нравился такой густой, почти черный, загар на женском лице. Он считал его грубым. Но при взгляде на новую знакомую усомнился в правильности своего давнего убеждения.

― Так чем могу служить? ― напомнила Ника Аркадьевна во второй раз.

― Меня зовут Егор, ― начал он.

― Егор?..

Собеседница обозначила тоном длинное многоточие. Ясно. Приятельское обращение по имени исключено.

― Егор Ильич, ― договорил он неохотно.

― Ой!

Егор не сразу сориентировался, почему его имя вызвало столь бурную реакцию. Но секундой позже сообразил, что восклицание относится вовсе не к нему, а Тюбику.

Тюбик, до этого скромно прятавшийся за дверью, изучал хозяйку кабинета. Изучал, изучал и решил, что пора знакомиться лично.

― Какой славный! ― воскликнула Ника Аркадьевна, разом превращаясь в девочку.

Присела на корточки и двумя руками взялась за мордочку Тюбика.

― Мы помесь, ― сказала она, поворачивая голову пса то влево, то вправо. ― Вижу фокстерьера и…

Она помедлила.

― И двортерьера, ― подсказал Егор.

Тюбик, добросовестно прикидывавшийся обыкновенным домашним песиком, укоризненно взглянул на него.

― Вот именно, ― подтвердила Ника Аркадьевна. Погладила Тюбика по голове и сказала: ― Такие помеси бывают на редкость умными. Иногда даже умнее некоторых людей.

Тюбик пришел в восторг и выразил новой знакомой свою искреннюю благодарность.

― Будь осторожен, ― попросила его Ника, как человека. ― Не трогай здесь ничего. Хорошо?

― И так понятно, ― ответил Тюбик и прошелся по кабинету, с любопытством оглядывая незнакомую обстановку.

Ника встала, отряхнула подол юбки и пригласила:

― Садитесь.

Егор сильно подозревал, что и этим приглашением он был обязан протекции своего пса, но обижаться не стал. Что делать? Тюбик умеет нравиться незнакомым людям, а Егор не всегда. Вернее умеет, но исключительно женщинам. Вот только в случае с Никой Аркадьевной его обаяние почему-то не сработало.

Он уселся на стул, стоявший у стола. Ника села напротив.

― Итак, Егор Ильич?

Он молча извлек из кармана статуэтку воина и поставил на стол.

Ника бросила на нее короткий нелюбопытный взгляд, снова посмотрела на Егора.

― Я купил это на аукционе в Манеже, ― начал Егор. ― Там было сказано, что оригинал находится в вашем музее.

― Все правильно, ― подтвердила Ника. ― Оригинал у нас.

― А можно мне на него взглянуть? ― спросил Егор с невольным любопытством.

― Сейчас, к сожалению, не получится. Музей закрыт и опечатан на все лето. Откроется только с началом учебного года.

― Понятно.

Минуту они молчали.

― Это все? ― осведомилась Ника.

― Не все, ― поспешно ответил Егор. ― Расскажите мне о них. О скифах.

Она пристально разглядывала его странными зелеными глазами, ярко светившимися на смуглом загорелом лице. Глаза обладали магической способностью менять свой оттенок. В самом начале их разговора зрачки были похожи на чистейшую океанскую лагуну, разлитую среди мелкого белого песка. Но постепенно цвет менялся, темнел, наполнялся опасной глубиной.

«Ей что-то не нравится, ― понял Егор. ― Но что?»

― Простите, а откуда такой вопрос? ― спросила Ника, прерывая затянувшееся молчание.

Егор внутренне подобрался.

― Я сотрудничаю с одним изданием…

― Каким?

Он быстро прокрутил в голове кучу названий. Это не пойдет, это тоже… Ага!

― Я работаю внештатным в альманахе «Вокруг света», ― соврал Егор. ― И специализируюсь как раз по скифской тематике…

― Давно?

Она ставила вопросы жестко, коротко и точно. Отвечать нужно было, не задумываясь, и Егор даже взмок от напряжения.

― Что вы имеете в виду? Давно работаю или давно специализируюсь?

― Последнее.

Он достал платок и вытер лоб.

― Пять лет.

― Ого!

Почему-то ему почудилась ирония в ее голосе. Егор насторожился, внимательно посмотрел на собеседницу. Но изумрудные зрачки превратились в бронзовые щиты, покрытые прозеленью, и пробиться сквозь них у него не получилось.

― Пять лет, ― задумчиво повторила Ника. ― Это срок! За такое время можно самому стать специалистом в данной области.

― Я не занимаюсь этим постоянно, ― угрюмо ответил Егор. ― Говорю же, я внештатник! Пишу от случая к случаю…

― Ясно.

Она серьезно покачала головой. Прядь коротких темных волос упала на бронзовую скулу, и Ника аккуратно заправила ее назад, за ухо.

― Итак, скифы…

Она помедлила.

― Если вы специализируетесь по этому вопросу, то вам, конечно, известно, что так Геродот называл кочевые племена, обитавшие в основном на юге России.

― Да, конечно, ― небрежно подтвердил Егор, стесняясь спросить, кто такой Геродот.

― Мы знаем о них не так уж много. В основном, исторически ориентируются на захоронения, которые называются…

― Курганами, ― быстро проявил эрудицию Егор. Это было единственное слово, которым он мог блеснуть, говоря о скифах. Вот и блеснул.

― Курганами, ― медленно повторила Ника. И посмотрела на него прищуренными недобрыми глазами.

Егор отчего-то почувствовал себя неловко.

― И эта статуэтка была найдена в кургане? ― спросил он, указывая на бронзового воина.

― Да, ― ответила Ника.

― А почему она оказалась в вашем музее, а не в Эрмитаже, например?

― Потому что в большие музеи, вроде Эрмитажа, попадают только самые лучшие произведения искусства, ― спокойно ответила Ника. ― Курган, о котором идет речь, был раскопан экспедицией Педагогического института в 1958 году. Лучшие экспонаты передали в крупные музеи, а некоторые, не столь ценные, нам разрешили оставить у себя. Раньше, видите ли, все принадлежало государству, поэтому на такие вещи смотрели спокойно. Все карманы в одном костюме, какая разница, куда переложить?

― Ну да, ― пробормотал Егор. ― В одном костюме… Как в случае с Крымом…

У него до сих пор болело сердце от такой исторической несправедливости. Одним росчерком пера Хрущев перебросил Украине Крым, словно шубу с барского плеча. Конечно, он тоже считал, что перекладывает общее достояние из одного кармана в другой. А получилось вон как…

Она никак не прокомментировала его реплику. Сидела за столом напротив и смотрела на Егора прищуренными глазами, зелеными, как лист кувшинки в пруду.

― А что еще было найдено в том кургане? ― спросил Егор, когда молчание стало тягостным.

― Еще?

Она немного подумала.

― Еще были найдены записи на каменной кладке. Да вы, наверное, помните! Эти камни передали в Эрмитаж!

― А-а-а!.. Да-да-да, ― зачастил Егор, сделав умное лицо.

― Скифский язык оказался очень трудным для расшифровки, но в 1965 году ученым удалось прочесть надписи.

― Да-да-да!..

― Припоминаете. Да?

― Да, помню, ― уверенно подтвердил Егор.

Ника откинулась на спинку стула. Теперь она рассматривала Егора не просто недоверчиво. Она смотрела на него брезгливо, как смотрят на неаппетитное насекомое, ползущее по обеденному столу.

Вопрос ударил его прямо в лоб, как мухобойка.

― Кто вы такой?

Он чуть не подскочил на стуле.

― То есть как это? ― спросил он глупо. ― Я же представился!

― Я спрашиваю, кто вы такой на самом деле, ― повторила она, чуть повысив голос. В глазах полыхнуло зеленое пламя, кулачки твердо сжались.

Егор против воли ею залюбовался.

― Отвечайте!

Он вздрогнул и торопливо начал:

― Внештатный корреспондент…

― …пять лет специализирующийся по скифской тематике, ― насмешливо договорила Ника. ― Прекрасно!

Она встала со стула и подошла к окну. Выглянула на улицу, потом развернулась лицом к Егору, сложила руки на груди.

― Даже последний идиот, который пять лет пишет о скифах, должен знать, что письменности у них не было! ― отрубила она жестко. ― И никаких записей в курганниках никто не находил! Оружие ― да, золота ― навалом, записей не было! Никаких и никогда!

Егор молчал, подавленный своей оплошностью.

― И потом, я видела, как вы приехали, ― продолжала Ника все тем же безжалостно-насмешливым тоном. ― Таких машин у журналистов не бывает. Тем более у внештатников. Тем более, у специалистов по скифской тематике. И такие игрушки, купленные на аукционе в Манеже…

Она указала взглядом на бронзового воина.

― …журналистам не по карману.

Ника вернулась на место, придвинула к себе какие-то бумаги и сказала, не глядя:

― Всего доброго.

Егор всполошился.

― Слушайте, разве эти сведения составляют государственную тайну? ― пошел он в атаку. ― Да, я не внештатник и не специалист…

Она бросила на него короткий насмешливый взгляд исподлобья. В зеленых глазах бушевал шторм.

― И что из этого? ― продолжал Егор, справившись с первым чувством неловкости. ― Неужели вы не можете дать мне консультацию? Тем более…

Он хотел добавить, что готов ее оплатить, но посмотрел в злые зеленые глаза напротив и не добавил.

Ника бросила на стол ручку. Откинулась на спинку стула и стала смотреть на Егора с прежним брезгливым выражением.

― В чем дело? ― спросил он, начиная сердиться.

― Я не стану давать вам никаких консультаций, ― холодно заявила она.

― Почему?

― Потому, что я подозреваю в вас одного из тех гробокопателей, благодаря которым девяносто процентов скифских курганников оказались разграбленными. Еще до того, как до них добрались ученые. Что ж, судя по всему, деньги на подобные хобби у вас есть. А у нашего государства нет. И помогать вам я не намерена.

Она снова уткнулась в бумаги. Егор видел краешек ярко-красного от гнева ухе и темно-каштановую макушку.

Как ни странно, он не обиделся. Сейчас, когда она объяснила ему причину своей враждебности, Егор был готов уважать ее за этот гнев. Наверное, это позиция любого порядочного археолога.

― Вы не правы, ― сказал он мягко.

― Не люблю, когда мне врут, ― ответила Ника, не отрываясь от бумаг. ― Выход найдете?

Егор вздохнул и поднялся со стула.

― Жаль, ― сказал он искренне. ― Я хотел рассказать вам кое-то… интересное.

Она не отреагировала на предложенную взятку. Перевернула страницу, уставилась на оборот с преувеличенным фальшивым вниманием.

Егор медленно направился к выходу, волоча ноги так, словно на них были навешаны чугунные ядра.

И уже дошел до двери, когда в спину ударил нервный возглас:

― Стойте!

Он быстро обернулся.

― Вещичку свою заберите, ― сказала Ника, одним пальцем подтолкнул бронзового воина к краю стола.

Егор вернулся, забрал статуэтку. Его одолевали злость и обида.

― До свидания, ― сказал он сухо.

― Прощайте, ― безжалостно поправила неумолимая барышня.

Егор выскочил из кабинета, чуть не прищемив дверью Тюбика. Широко зашагал к лестнице. Его щеки пылали гневным румянцем.

Охранник на входе встретил его радостно, как старого знакомого.

― Поговорили? ― спросил он.

― Да уж, ― сквозь зубы ответил разгневанный Егор. ― Поговорили.

И направился к двери.

― А песенку? ― вслед ему разочарованно спросил охранник. ― Обещали же, что Тюбик споет!

Егор вздохнул. Вернулся к столу, положил на него десять долларов и сказал:

― Не до песен нам сейчас, отец. В другой раз, ладно?

― Экзамен, что ли, перездавал? ― проявил смекалку охранник.

― Точно, ― мрачно ответил Егор.

― Не пересдал, небось?

― Не пересдал.

― Она такая, ― подтвердил охранник. ― Строгая.

Его хотел что-то сказать, но удержал себя. Открыл тяжелую дубовую дверь и вышел на солнечную улицу. Тюбик семенил рядом, сохраняя благоразумное молчание.

Егор плюхнулся на сиденье, забыв открыть дверь для Тюбика. Тому пришлось забираться на место через хозяйские колени. В другое время Тюбик не преминул бы выразить возмущение, но сейчас молчал, как египетская гробница.

― Как тебе это понравилось?! ― спросил Его.

Тюбик безмолвствовал. Обычно Егор ловил его мысли так же легко, как волну популярной радиостанции, но иногда Тюбик умел мастерски ставить блокировку.

― Мегера!

Молчание.

― Принципиальная какая!

Тюбик снял блокаду со своего мозга и робко просил:

― Может, сами обойдемся?

― Конечно, обойдемся! ― горячо подхватил Егор. Но тут же запнулся и тоскливо спросил: ― Как?

― Зайдем в книжный, ― предложил Тюбик. ― Наберешь книг, покопаешься…

― Вот спасибо, ― уныло сказал Егор. ― Я думал, мы на природу поедем…

Чего-чего, а притворства Тюбик не выносил.

― Не ври! ― уличил он. ― Тебя же сейчас интересует только одно: видел ты тот самый курганник или нет?

― Интересует, ― признался Егор. ― Только я думал, что ты хочешь на природу.

― Переживу, ― великодушно объявил Тюбик. ― Поехали в книжный.

Егор поднял его на руки и благодарно чмокнул в мохнатую морду.

― Ты настоящий друг! ― сказал он с чувством.

― Чтоб ты провалился! ― ответил Тюбик, отряхиваясь. ― Знаешь же, что ненавижу эти сантименты!

До ближайшего книжного магазина они добрались за пятнадцать минут. Тюбик выскочил из двери машины, не забыв прихватить поводок, который Егор на него почти никогда не цеплял.

Они подошли в стеклянной двери и остановились. Перед глазами сияла и переливалась разноцветная табличка: «Вход в магазин с собаками строго воспрещен».

Егор виновато посмотрел на Тюбика. Каждый раз, сталкиваясь с подобными объявлениями, он испытывал такой стыд, словно его уличили в расовой нетерпимости.

― Прости, ― сказал он неловко.

― Может, попробуем? ― предложил Тюбик.

― Давай.

Но не успели они показаться на пороге, как им наперерез тут же метнулась пожилая продавщица.

― Молодой человек! Вы читать умеете?!

― Разрешите ему посидеть возле дверей! ― взмолился Егор. ― В машине жарко, поджариться можно… А на улице он боится один оставаться. Видите, какой он маленький…

― А он не кусается? ― недоверчиво спросила продавщица.

― Да что вы! ― замахал руками Егор. ― Ни за что! Он добрый! Лапку подавать умеет. И еще вальс танцует.

― Правда?

Продавщица уставилась на Тюбика уже с другим выражением. С нетерпеливым любопытством.

― Станцуй, ― попросила она.

Тюбик вздохнул.

Он не понимал, почему люди постоянно требуют от него каких-то примитивных неандертальских фокусов, но давно уже смирился с их ограниченностью. Поэтому поднялся на задние лапы и сделал несколько кругов вокруг своей оси.

― Ой! Девочки! ― взвизгнула от восторга продавщица. ― Смотрите!

Егор понял, что лед сломан, и отправился вглубь магазина.

Историческая литература была представлена отдельным стендом, да вот беда: Егор понятия не имел, какие книги ему нужны. Он надеялся, что слово «скифы» будет фигурировать в названии, но оно на обложках не значилось.

Егор выбрал наугад несколько книг по древней истории, рассудив, что люди, не имеющие письменности, должны быть древними.

Вышел к кассе и обнаружил, что весь персонал магазина, включая уборщицу, сгрудился вокруг Тюбика. Судя по восторженным взвизгиваниям, представление было в самом разгаре.

Егор с трудом вырвал из рядов зрителей кассиршу, вернул ее на рабочее место и рассчитался.

После этого поблагодарил всех за любезность и кликнул Тюбика.

― Уже уходите? ― с сожалением сказала та самая пожилая продавщица, которая не пускала их в магазин.

― Нам пора, ― дипломатично ответил Егор.

― Приходите еще.

― Непременно.

Распрощавшись таким образом с новыми друзьями, они вернулись в машину и поехали домой.

Дома Егор обложился приобретенными книжками и приступил к процессу самообразования.

Процесс занял у него весь остаток дня.

Он прервался один-единственный раз, вечером. Прогулял пса, накормил его и снова уселся за книжку. Голова давно превратилась в вечевой колокол, и каждое прочитанное слово отзывалось внутри гулким ударом.

Боже ты мой! До чего же запутанный предмет ― история!

Главное, что Егор совершенно не представлял себе, где и как искать интересующую его информацию. Он не знал, в какой исторический промежуток существовали племена кочевников, которых Геродот называл скифами. Попробовал зацепиться за непонятную фамилию «Геродот» и наткнулся на нее, но уже в связи с описанием Вавилона. Уяснил, что Геродот был ученым, историком, путешественником, возможно, немножко географом. Но от Вавилона до скифов было очень далеко, и он замучился, листая страницы с огромным ворохом информации, названий, имен и дат.

Когда Егор опомнился и оторвался от очередной книги, на часах было далеко за полночь. Тюбик сладко спал на своей подстилке, которую в знак солидарности с Егором перетащил в кабинет. Егор запустил пальцы в волосы и отчаянно помассировал макушку.

А чего он хотел?

Он прекрасно знал, что в вузах учат вовсе не самой науке. Не датам, не формулам, не названиям городов и местностей… То есть учат, конечно, и этому. Но самое главное ― учат системе. Учат, как и где нужно находить интересующие данные, потому что удержать в голове абсолютно все попросту невозможно. Учат, как нужно оценивать труды тех или иных авторов. Учат, как нужно информацию в конечном итоге систематизировать.

И чтобы все это освоить, нужно посещать лекции в течение пяти лет.

Егор отодвинул он себя книгу.

― Мы так не договаривались, ― сказал он вслух.

Тюбик недовольно завозился на подстилке.

Егор поднялся со стула, погасил в кабинете свет и отправился спать. Голова была полна каких-то смутных исторических обрывков, но ничего конкретного он из нее извлечь не мог.

Значит, нужно подождать до завтра. Утро вечера мудренее.

С этой спасительной мыслью он и заснул.

●●●

Утро неожиданно принесло с собой хорошее настроение.

Егор несколько минут повалялся в постели, пытаясь понять причину, по которой душу грела радость. Как ни странно, это приятное ощущение было связано у него с именем «Ника».

Вот глупость!

Она ему вчера нахамила, назвала гробокопателем, уличила в невежестве, выставила за дверь…

А он расплывается, как пластилин на солнце, при одном воспоминании о ее имени!

― Знаешь, мне кажется, я вчера зря так на нее ополчился, ― сообщил Егор Тюбику на утренней прогулке. ― В конце концов, она профессионал. И если она так подозрительно себя так повела, значит, у нее есть причины для беспокойства! Разве нам с тобой известны проблемы археологов?

― Вот-вот, ― обрадовался Тюбик. ― Я тоже так думаю!

― Может, попытаться возобновить знакомство? ― робко предположил Егор.

― Я бы на твоем месте рискнул, ― одобрил Тюбик. ― Мне эта барышня понравилась.

Егор удивился.

Ревность не была визитной карточкой его пса, но Амину Тюбик мгновенно воспринял в штыки. Он не позволял себе никаких провокационных или демонстративных действий, но в ее компании всегда как-то странно съеживался и пригибал голову, точно боялся, что его ударят.

Удивительно, но это ощущение возможного удара в спину никогда не покидало и Егора. Так что можно сказать, что их мнение об Амине совпадало целиком и полностью.

Приятно было то, что у них совпадали не только негативные, но и позитивные оценки.

― Сегодня идти в институт глупо, ― объяснил Егор. ― Воскресенье. Поеду завтра. Попытаюсь навести мосты.

― Что скажешь? ― поинтересовался Тюбик.

― Правду! ― ответил Егор очень решительно. И добавил упавшим голосом: ― Если, конечно, она соблаговолит меня выслушать.

― А ты постарайся, ― посоветовал Тюбик. ― Пусти в ход свое мужское обаяние!

Егор промолчал. Его мужское обаяние ударилось в зеленые бронзовые щиты ее глаз и рассыпалось, как песочный куличик. Ничего у него не получилось.

― Нет, с ней нужно как-то по-другому, ― сказал он наконец.

― Как? ― удивился Тюбик.

― Если б я знал, ― ответил Егор.

На этом обсуждение темы завершили. Остаток дня провели на лоне природе, выехав из раскаленного города вверх по течению Москвы-реки. Там и просидели до самой ночи.

Утро понедельника помимо хорошего настроения принесло с собой приятное волнение. Егор оделся и побрился с особой тщательностью.

― Как тебе? ― спросил он, поворачиваясь к Тюбику.

― Высокий класс! ― одобрил тот. ― Ты неотразим. Главное, держись попроще. Не намекай на социальный статус, понял? Уверен, что у этой барышни аллергия на словосочетание «новый русский».

― Понял, ― послушно ответил Егор.

― Ни пуха, ― пожелал ему Тюбик.

― К черту.

Егор приехал в институт рано, в начале десятого. Еще перед входом он заметил группу из нескольких молодых людей студенческого возраста. Егор предположил, что это и есть те самые двоечники, явившиеся на пересдачу, с которыми его перепутал охранник.

― Вы к Нике Аркадьевне? ― спросил он у одного из них.

― К ней, ― охотно ответил юноша.

― На экзамен?

― Ага.

― И во сколько она обещала…

Тут Егор замолчал, потому что увидел ее сам.

Ника шла по дорожке, ведущей к выходу. Легкая широкая юбка развевалась в такт движению, делая ее фигуру похожей на скульптуру другой, знаменитой Ники, названной богиней победы.

― Вы?! ― сказала она, едва увидев Егора. Ее губы брезгливо скривились.

Начало было мало обнадеживающим, но Егор не смутился.

― Ника Аркадьевна, прошу вас, уделите мне полчаса вашего времени, ― сказал он очень твердо.

Эту фразу он заучил наизусть еще со вчерашнего вечера.

― Мы с вами, кажется, уже попрощались? ― сказала она сухо.

― Так давайте поздороваемся, ― ответил Егор фразой Анатолия Ефремовича, героя «Служебного романа». И умоляюще добавил: ― Поверьте, это очень важный разговор. И никакой я не гробокопатель.

Последняя фраза вырвалась у него случайно. Он был по-настоящему обижен на Нику за этот некрасивый ярлык. И даже сам не подозревал насколько.

Минуту она рассматривала его через черные непроницаемые стекла очков.

― У меня сейчас задолжники, ― ответила Ника, наконец. ― Если хотите, ждите.

― Я подожду, ― ответил он поспешно.

― Ждать придется долго! ― предупредила Ника.

― Ничего, я пока газету почитаю.

― Как угодно, ― завершила она разговор и окликнула: ― Друзья мои! Прошу за мной!

Цепочка студентов потянулась за ней вверх по ступенькам. Ему казалось, что это должность людей солидных, умудренных жизненным опытом и отягощенных хотя бы одной диссертацией.

Впрочем, возможно Ника Аркадьевна была вундеркиндом и сумела защитить кандидатскую на последнем курсе. От нее можно ожидать всего.

«Только не удара в спину», ― неожиданно шепнул тихий внутренний голосок.

Егор удивился. Не настолько хорошо он знал Нику Аркадьевну, чтобы делать какие-то выводы. Но интуиция упрямо твердила ему, что поворачиваться спиной к новой знакомой можно безбоязненно. Если он и станет нападать, то только лицом к лицу. Как хороший фехтовальщик.

«Ничего, поживем ― проверим», ― философски обобщил Егор и приготовился к ожиданию.

Ждать пришлось, действительно, долго.

Егор успел съесть две порции мороженного, посидеть в кафе, расположенном напротив входа в институт, изучить все свежие газеты.

По прошествии двух часов он решил, что будет уже вполне прилично показаться барышне на глаза. Знакомый охранник отреагировал на появление Егора радостно, осведомился о здоровье Тюбика и пожелал Егору ни пуха ни пера.

Егор поднялся на второй этаж. Прошелся по коридору, прислушиваясь к каждой закрытой двери. Нашел нужную аудиторию и заглянул в глазок, процарапанный в краске стеклянной двери.

В аудитории оставался последний студент. Ника сидела за преподавательским столом и просматривала какой-то журнал. Обложки Егор не видел, но отчего-то был уверен, что это не «Космополитен» и не «Караван историй».

Как-то не вязались с ней эти глупые глянцевые издания.

Наконец студент поднялся из-за стола, бегло просмотрел написанное на листочке и спросил:

― Можно?

― Готовы? ― осведомилась Ника. ― Прошу!

Студент подошел к ее столу, уселся напротив, негромко начал свое повествование. Ника перегнулась через стол, внимательно слушая его робкий голос, и они тут же стали похожи на заговорщиков.

Отвечал студент долго. Ника терзала его какими-то уточнениями, дополнениями, гоняла по датам… В общем, вела себя, как распоследняя зараза.

Хотя…

«Наверное, так и нужно вести себя с людьми, которым добра желаешь», ― подумал Егор.

И чуть не получил дверью в лоб.

― Ой!

Студент испуганно пялился на него, не переступая порога аудитории.

― Извините!

― Ничего, ― ответил Егор, чувствуя, что тоже краснеет. ― Вы закончили?

― Ага, ― радостно ответил студент. Егор посторонился, и тот бегом устремился прочь по коридору.

Егор проводил его понимающим снисходительным взглядом.

Дождался, когда бодрый топот затихнет внизу, услышал тяжелый стук дубовой закрывшейся двери и только после этого робко сунулся в аудиторию.

― Можно? ― спросил он.

― Входите.

Он вошел, чувствуя себя хроническим двоечником. Ника смотрела на него снизу вверх, и он не мог определить выражение ее глаз.

― Садитесь.

Она указала ему на стул напротив.

Егор плюхнулся на предложенное место и оглядел разложенные на столе билеты. Давненько сдавал он свой последний экзамен, ох, давненько… Уже успел забыть это славное волнующее чувство…

Смуглая рука ловко собрала бумажные квадратики в стопку. Колец на пальцах не было. В том числе, и обручального.

Отчего-то Егора это обрадовало.

― Слушаю вас, ― напомнила Ника.

Егор незаметно вздохнул, собирая силы. Не женщина, а робот какой-то.

― Я занимаюсь строительством, ― начал он и тут же смолк. Тюбик велел не выдавать свой социальный статус. Значит, лучше умолчать о том, что компания принадлежит ему.

― Вот как?

Возможно, в этих словах не содержалось никакого ехидного подтекста, но Егор отчего-то взъерошился. И забыл о своих благих намерениях.

― Вот! ― сказал он сердито, доставая из кармана свою визитку. ― Паспорт показать или на слово поверите?

Ника небрежно подхватила упавший кусочек картона, быстро пробежала глазами несколько печатных строчек. Усмехнулась, обронила визитку на стол, посмотрела на Егора насмешливым взглядом.

― Ну, и что вы хотите от меня, мистер президент? Откуда у президента строительной компании такой интерес к скифским захоронениям?

― Мне кажется, что я видел одно из них, ― ответил Егор исчерпывающе прямо.

Улыбка с ее лица немедленно исчезла, зеленые глаза изумленно расширились. Черная точка в глубине зрачков пульсировала и сокращалась, как дышащее живое существо.

― Видели… что?

― Я точно не знаю, ― ответил Егор. ― Мне тогда было всего восемь лет.

Он потер ладонью лоб.

― Понимаете, дети обладают потрясающей способностью быстро забывать все неприятное… Вот и я забыл. Надолго забыл. Иногда снился тот коридор, но не часто. А недавно я вдруг увидел этого воина на коне. Понимаете, у него такая же шляпа…

Он защелкал пальцами.

― Ну, как у тех, которые были там, в стене…

― Стоп! ― рассудительно сказала Ника и подняла ладонь. Он успел мельком отметить, что тоже любит делать этот жест.

― Так мы ничего не выясним. Давайте по порядку. С самого начала. Только не волнуйтесь. Хорошо?

Училка, что еще скажешь?

Егор проглотил слюну и посмотрел на нее. Зеленые щиты в глазах Ники раздвинулись и обнажили часть океанской лагуны на белом рассыпчатом песке.

«За такие глаза ее раньше запросто могли бы сжечь», ― мельком подумал Егор.

И начал рассказывать.

Он рассказал ей про лето ушедшего года, оканчивающегося на две семерки. Многие считают эту цифру счастливой. Егор пока не определился со своим отношением к ней. Все зависело от финала истории, которая началась очень-очень давно.

Почти тридцать лет назад.

Егор рассказал о бабушке, о каникулах, проведенных в казачьей станице Заречная на берегу Дона. И, конечно, рассказал самое главное.

Рассказал про пещеру, скрытую в густом кустарнике, под самой вершиной высокого холма. Про огромный камень, каким-то образом оказавшийся там. Про нору, в которую ему удалось втиснуться. Про запах сырости и гниения, которым дышали скелеты, впаянные в стену. Про истлевшие остатки треугольных шляп, украшенных тусклыми металлическими звездочками. Про мечи, угрожающе поднятые вертикально вверх.

Отчего-то вспомнился фонарик, потерянный в том самом длинном коридоре, пол которого медленно уходил вниз, в бездонную глубину холма.

Он не скрыл даже свое трусливое бегство.

Егору тогда здорово досталось. Сломанная нога и разорванная кожа на лице, от скулы до уха, были не самым большим наказанием за любопытство. Хуже было то, что мертвые всадники на мертвых лошадях долго преследовали его во сне, и Егор часто просыпался ночью от собственного протяжного крика.

А потом мозг справился с шоком, отсек ненужную ячейку памяти и заблокировал неприятные воспоминания.

― Значит, до конца коридора вы так и не дошли? ― спросила Ника дрожащим голосом.

Он покачал головой, достал из кармана носовой платок и вытер мокрый лоб

― Я перепугался, ― сказал он. ― Так перепугался, что рванул обратно, не разбирая дороги. Вылетел из пещеры, прокатился по всему склону, потерял сознание…

― Это оттуда? ― спросила Ника, дотрагиваясь пальцем до своей щеки.

― Да, ― ответил он. ― Мне повезло. Мог бы и без глаза остаться.

― А как вас нашли?

― Конь, ― ответил он с улыбкой. ― Меня Карат спас. Он так отчаянно ржал, что его издалека услышали. Какой-то водитель в станицу ехал. Сначала не хотел сворачивать с дороги – в ту ночь начался проливной дождь, ― но потом решил посмотреть, что случилось. Вот так меня и нашли.

Он снова улыбнулся своим воспоминаниям. Старый добрый Карат, не бросивший глупого мальчишку в беде… Верный друг.

― Вы никому не рассказывали о том, что видели? ― спросила Ника, понизив голос.

Егор покачал головой.

― Никому, ― ответил он.

― Почему?

Он нехотя пожал плечами.

― Не знаю… Сначала я долго валялся без сознания, потом некоторое время лежал в больнице, вокруг было полно посторонних людей… Потом, наверное, просто боялся, что мне не поверят. Решат, что я придумал байку, чтобы избежать наказания…

― У вас были строгие родители?

Егора удивил этот вопрос. Он совершенно не вязался с образом безупречного и бездушного автомата, по имени Ника.

― Да нет… Не очень…

Он задумался.

В детстве его никогда не унижали. Да, бывало, что наказывали. Но наказание большей частью было справедливым и носило характер исправительных работ на благо обществу. К тому же, Егору всегда четко объясняли, чем плох совершенный им проступок. Поэтому он боялся не самого наказания. Он боялся потерять уважение родителей.

Особенно уважение отца.

― Извините, ― сказала Ника вдруг.

Он поразился.

― За что?

― За этот вопрос, ― ответила она и пояснила: ― Он был… ненужным.

― Я не обиделся.

Ника встала со стула и прошлась по аудитории. Вернулась к столу и с усилием договорила:

― За вчерашнее тоже… извините…

― Не стоит, ― запротестовал Егор, совершенно обалдевший от такого великодушия.

― Стоит, ― сказала она твердо. ― Я совершенно напрасно вас заподозрила. Но вы знаете, сейчас развелось столько черных археологов…

― Я понимаю, ― поспешно заверил Егор.

― И все они тащат, что плохо лежит, ― закончила Ника с тихой яростью. Вздохнула и заправила прядь волос за ухо.

― То, что вы рассказали, так необычно…

Егор навострил уши.

― Необычно?

― Да, ― подтвердила Ника. ― Кстати, как вы думаете, этот холм был природным образованием или…

Она сделал паузу.

― Или творением человека? ― договорил Егор. Немного подумал и сознался: ― Не знаю. Мне показалось, что он был очень высоким. Но мне тогда было всего восемь лет!

― Да, ― задумчиво сказала Ника. ― Вам было восемь лет, и вы не могли оценивать происходящее с точки зрения взрослого человека.

Она посмотрела на Егора. Бронзовые щиты были окончательно отложены в сторону, в ее глазах плескалась мирная зеленая заводь.

― Что вы намерены делать? – спросила Ника.

― Я намерен туда вернуться, ― ответил Егор, не задумываясь.

― Может, лучше сообщить о вашем открытии в соответствующие инстанции?

― Нет! ― жестко отрубил он. Спохватился и добавил тоном пониже: ― Сначала я должен убедиться в том, что все это мне не примерещилось, что я это не придумал от страха, понимаете?

― Понимаю, ― ответила Ника.

― И еще…

Егор поколебался.

― Я хочу дойти до конца коридора и посмотреть, что там внизу…

Он посмотрел на Нику и умоляюще спросил:

― Понимаете?

― Понимаю, ― подтвердила она, не задумываясь. И настойчиво повторила: ― А потом?

Вот достала!

― Суп с котом! ― ответил Егор сердито. ― Потом видно будет! Вы мне вот что скажите: похоже то, что я вам описал, на скифские курганники?

― И да, и нет, ― ответила Ника. Поискала слова и развела руками. ― Трудно объяснить. Музей закрыт, библиотека тоже… Знаете что?

Она вдруг оживилась.

― Что?

― Приходите вечером ко мне домой. Я вам кое-что покажу. А вы мне скажете, это то, что вы видели, или нет. Ладно?

― Домой? К вам? ― переспросил Егор ошеломленно. Он мог ожидать чего угодно, но только не этого.

Ника спохватилась:

― Ну, если у вас есть время, конечно…

― Время есть, ― ответил обалдевший Егор. ― Времени навалом. Я с сегодняшнего дня в отпуске.

― Хорошо быть президентом? ― спросила Ника с ехидцей.

― Кому как, ― ответил Егор. Подумал и честно добавил: ― Мне нравится.

― Что ж, рада за вас.

Ника встала из-за стола. Протянула Егору руку, сказала:

― Мир?

― Мир! ― ответил он радостно.

Рука у нее была прохладной и твердой. Егору доставляло удовольствие держаться за нее, поэтому он выпустил небольшую ладонь с неохотой.

Ника улыбнулась. Егор в первый раз увидел, как она улыбается, и улыбка ему тоже понравилась. Это была улыбка, лишенная кокетства. Улыбка открытая, искренняя и дружеская.

― Давайте договоримся часов на восемь, ― сказала она. ― Не поздно?

― Нет, ― ответил он поспешно.

― Очень хорошо. Значит, до встречи.

Егор немного помедлил.

― Может быть, вас отвезти домой?

― Нет, ― сказала Ника. ― У меня сегодня масса дел, и домой я попаду нескоро. Кстати, если я немного запоздаю, дождитесь меня, пожалуйста.

― Дождусь, ― твердо пообещал Егор.

― Игнатий вас развлечет, ― сказала Ника небрежно. Сердце Егора ухнуло в пропасть.

― Игнатий? ― спросил он, с трудом шевеля разом пересохшими губами.

― Игнатий, ― повторила Ника. ― Обращаться к нему следует только так.

― Это ваш муж? ― вырвалось у Егора против воли.

Ника подняла брови и несколько секунд смотрела ему прямо в глаза. Егор смутился и отвел взгляд.

― Извините, ― пробормотал он смущенно. Настроение резко испортилось.

Ника смягчилась.

― Ничего, ― сказала она. И милостиво пояснила. ― Это мой дед. Я не замужем.

«Ура!» ― завопил кто-то внутри Егора.

― Только не дайте ему вас заговорить! ― озабоченно продолжала Ника. ― Это он умеет.

― Не дам… То есть, я с удовольствием с ним пообщаюсь, если вы задержитесь.

― Но я постараюсь не задержаться, ― договорила Ника и кивнула головой.

Аудиенция окончена.

Егор двинулся к выходу на негнущихся от радости ногах.

― Постойте! А адрес?

Он хлопнул себя по лбу досадливым жестом. Совсем мозги отшибло!

― Пишите, ― велела Ника.

Егор поискал в кармане блокнот, но ничего не нашел. Ника придвинула ему квадратный прямоугольник билета. Егор покрутил его в пальцах, перевернул на чистую сторону и записал продиктованный адрес.

― Ника Стелецкая, ― договорила Ника. Он покорно записал ее фамилию. Ника посмотрела на неровные строчки, выходившие из-под его руки.

― Да нет, ― сказала она. ― С двумя «эл». Стел-лецкая. Запомнили?

― Запомнил, ― сказал он.

Исправил написанное, еще раз попрощался и двинулся к двери. А по дороге думал, что мадмуазель Стеллецкая относится к породе барышень, которых трудно забыть.

Хорошо это или плохо?

Жизнь покажет!

●●●

Время до вечера тянулось долго. Очень долго. Словно ждать ему пришлось не каких-то несколько часов, а целую рабочую неделю.

― Переодеться или нет? ― просил Егор у Тюбика.

― Конечно, переодеться! ― высказался Тюбик недвусмысленно.

― Да, но не будет ли это слишком… Ну, не знаю… Похожим на кокетство, что ли…

― Посмотри на термометр! ― призвал Тюбик.

― А что такое?

― Тридцать градусов на улице!

― Это я и без термометра заметил, ― недовольно огрызнулся Егор.

― Вот именно! И ты собираешься идти в гости в несвежей рубашке?

― А-а-а, ― сориентировался Егор. ― Точно!

― Переоденься, ― коротко велел Тюбик и скрылся на кухне.

Егор поискал и нашел в гардеробе рубашку, цветом похожую на ту, которая была на нем утром. Влез под душ, долго и с наслаждением отдраивал себя перед предстоящим свиданием.

Именно свиданием! Пускай даже оно носило деловой характер!

Думать о свидании с Никой было чрезвычайно лестно. Черт его знает почему. Можно подумать, мало у него в жизни было свиданий. В том числе, далеко не деловых. Но так сильно он волновался впервые.

― Ты ведешь себя как мальчишка, ― сердито сказал Егор своему отражению.

― А может ты уже влюбился? ― спросил Тюбик, неслышно возникая у его ног.

Егор насмешливо фыркнул:

― Вот еще!

― Не зарекайся, ― предупредил Тюбик.

И Егор поехал по указанному адресу.

Ника жила в одном из тех московских переулков, которые напоминали о добрых старых купеческих временах. Егор загнал машину в большой уютный двор, спрятанный огромными деревьями от июльского зноя. Вышел наружу, окинул взглядом двухэтажный особняк, стоявший прямо перед ним.

Именно такие дома им придется реконструировать, если они получат заказ от мэрии. Впрочем, заказ они, скорее всего, не получат, и нечего об этом думать.

Мысль на мгновение омрачила сознание, но Егор не позволил ей задержаться надолго. Сейчас его гораздо больше волновал другой вопрос: должен он принести даме букет цветов или лучше не надо?

Конечно, эта встреча носила деловой характер. В глазах Ники, точнее говоря. Сам Егор относился к происходящему иначе, но не собирался об этом сообщать раньше времени. Поэтому и не мог решить, как приличней поступить.

Букет он все-таки купил. И сейчас в нерешительности осматривал великолепный розовый куст, упакованный в целлофан.

Тащить его в дом или нет?

«Была, не была, ― решился он наконец. ― В конце концов, неудобно первый раз являться в дом с пустыми руками. Конфеты приносить некрасиво, получится так, будто я на чай напрашиваюсь. А цветы ― в самый раз. Они никого ни к чему не обязывают».

Приняв, наконец, соломоново решение, Егор посмотрел на часы. Пора.

Он достал с заднего сиденья букет роз с длинными крепкими стеблями и захлопнул дверцу. Включил сигнализацию и направился к подъезду. Набрал номер квартиры на домофоне и замер. Послышались длинные басовые гудки.

Наконец в динамике что-то щелкнуло, и мужской голос любезно проговорил:

― Слушаю вас…

― Добрый вечер, ― начал Егор торопливо. Надо понимать, что это и есть Игнатий, но назвать так человека, которого ни разу в глаза не видел, не поворачивался язык.

― Добрый, ― согласился невидимый собеседник.

― Меня зовут Егор. Мы договорились о встрече с Никой…

Он подумал и добавил:

― Аркадьевной.

― Да, она меня предупредила, ― все так же любезно подтвердил Игнатий. ― Прошу вас, входите.

Замок щелкнул и дверь открылась.

― Второй этаж, дверь налево.

― Спасибо, ― поблагодарил Егор и шагнул в прохладный полумрак. Выходит, Ника все-таки задерживается. Интересно, где ее черти носят?

Егор поднялся по широким каменным ступенькам. Перила представляли собой волшебное зрелище старинного чугунного кружева. Краска на деревянных перекладинах чуть потускнела, но все еще держалась назло прошедшему времени.

Дверь в квартиру Стеллецких тоже была деревянной. Но ручка на ней, чудная латунная ручка в виде львиной головы, была так хороша, что Егор присел на корточки, изучая ее.

Дверь распахнулась. Из полутемного коридора на него благожелательно смотрел моложавый человек с роскошной седой шевелюрой.

Егор поспешно поднялся на ноги.

― Простите, ― сказал он. ― Я хотел рассмотреть ручку.

― Вам нравится? ― оживился Игнатий.

― Очень! ― искренне ответил Егор.

Игнатий вышел на лестничную площадку, встал рядом с Егором и в свою очередь критически осмотрел львиную голову.

― Ручная работа! ― сказал он горестно. ― Девятнадцатый век! И все это валялось на помойке, молодой человек! Да-да, валялось на помойке! А какие чудные шпингалеты! А оконные решетки! А орнаментальные вентиляционные отдушки! Все выбрасывали, поголовно все!

Он печально нахохлился.

«Наверное, тоже историк», ― подумал Егор с уважением.

― Вы знаете, что покупают сейчас? ― угрожающе начал вдруг Игнатий.

― Что? ― испугался Егор.

― Китайскую фигню, сделанную под эти самые дивные образцы!

Игнатий схватился рукой за львиную голову.

― Фигню с фальшивой прозеленью, которой завалены прилавки!

Тут Игнатий оборвал себя и сменил тон.

― Боже мой, мы стоим на лестнице… Прошу вас, входите!

Егор шагнул в просторную прихожую и быстро осмотрелся.

Да. Только в старых домах бывают такие широкие уютные холлы. Даже в новостройках с обещанной новой планировкой они почему-то выглядят не так заманчиво. Черт знает почему. Наверное потому, что новые стены еще не впитали запах времени.

― Ника просила ее извинить и передать, что она задержится совсем ненадолго, ― доложил Игнатий. ― Вы не торопитесь?

― Нет, не тороплюсь, ― смущенно ответил Егор. Букет в руках страшно мешал ему освоиться в новом пространстве. Поэтому он не нашел ничего лучше, как протянуть розы Игнатию. Без слов.

― Это мне? ― восхитился Игнатий.

Егор глупо кивнул.

― Дивные розы!

Игнатий обнюхал букет так, как это обычно делал Тюбик.

― Да вы разувайтесь, молодой человек! Сейчас мы с вами будет пить чай. Я пеку чудные булочки с корицей. Вы любите булочки?

Егор представил себе Игнатия в цветастом женском переднике и с трудом сдержал смех.

― Да, да! ― удрученно закивал головой Игнатий, обладающий неприятным свойством читать чужие мысли. ― Понимаю, это не мужское дело! Но что делать? Если я пущу хозяйство на самотек, то мы в скором времени умрем от голода!

Егор нагнулся и принялся расшнуровывать кроссовки, которые и так отлично снимались. А нагнулся он для того, чтобы скрыть улыбку.

Итак, Ника Аркадьевна, выясняется порочащая вас подробность! Хозяйка вы, оказывается, нулевая!

Игнатий убежал вглубь просторной квартиры и вернулся назад с огромной напольной вазой.

― Ломать такие розы ― это варварство, ― объявил он.

Ловко развернул букет, сунул цветы в широкое горлышко и отнес вазу в ванную.

Послышался шум льющейся воды.

Через несколько минут Игнатий вынес вазу с цветами и двинулся в комнату. Вазу он тащил с трудом, было заметно, что ему тяжело.

― Давайте я вам помогу, ― засуетился Егор, ― тяжело ведь…

― Ничего, ― отдуваясь, ответил Игнатий. ― Пришли уже.

Он осторожно опустил вазу на потертый, но все еще красивый ковер.

Отошел в сторону, склонил голову к плечу и полюбовался.

― Вам нравится? ― спросил он.

Егор быстрым взглядом обвел комнату. В глаза бросились массивные книжные шкафы, занимающие почти все пространство. У единственной свободной стены стоял потертый кожаный диван, а над ним висел большой портрет молодой женщины с длинными каштановыми волосами.

Егор, словно притягиваемый магнитом, подошел к нему ближе.

― Ника? ― спросил он удивленно.

Женщина была похожа на его новую знакомую и одновременно не похожа на нее. В женщине на портрете чувствовалась некая болезненная меланхолия, которой Ника была напрочь лишена.

― Это моя дочь, ― ответил Игнатий, неслышно возникая за плечом Егора. ― Мать Ники. Она умерла очень давно. Восемнадцать лет назад.

― Простите.

― Не стоит извиняться.

Они помолчали еще немного. Неожиданно Игнатий хлопнул в ладоши и объявил:

― Чай! Остынет же! Идемте, молодой человек. Посидим на кухне. Вы не против?

― Не против, ― ответил Егор с благодарностью.

Он очень не любил парадные обеды за столом, накрытым скатертью и уставленным дорогим фарфором. Такие парадные мероприятия ассоциировались у него с Аминой. Вот уж кого невозможно представить на кухне!

Игнатий повел его за собой.

― Кстати, ― заговорил он по дороге. ― Я все трещу и трещу, а вы еще даже не представились.

― Егор. Называйте меня Егор.

― А меня называйте Игнатием, ― объявил собеседник. ― Терпеть не могу всякие имена-отчества…

― А вот ваша внучка их очень любит, ― не удержался Егор.

― Ника?

В голосе Игнатия послышались нежность и гордость.

― Молодая еще, ― сказал он с фальшивой небрежностью. ― Ей кажется, что так она выглядит авторитетней.

Он опасливо посмотрел на Егора и спросил:

― Вы давно знакомы?

― Мы познакомились два дня назад, ― ответил Егор.

Игнатий почему-то сразу успокоился.

― Прекрасно. Прошу вас, присаживайтесь!

«Боится, что внучку уведут, ― понял Егор, усаживаясь за угловой столик. ― Интересно, а где ее отец? Спрашивать как-то неудобно…»

― Прошу вас, угощайтесь, ― приговаривал Игнатий, накладывая ему на тарелку аппетитные румяные булочки.

― С удовольствием, ― пробормотал Егор. Взял одну, надкусил, задумчиво прожевал под внимательным взглядом замершего на месте Игнатия.

― Божественно! ― объявил он наконец вполне искренне.

Игнатий расцвел.

― Мой фирменный рецепт, ― объяснил он и подвинул к Егору чашку с горячим крепким чаем. ― Не слишком крепко?

― В самый раз.

― Лимончик?

― Да, спасибо…

Минуту они сидели молча, помешивая сахар. Кухню ласкали неяркие предзакатные лучи, делали ее неотразимо уютной.

― Егор, у вас есть профессия? ― спросил вдруг Игнатий.

― Да, конечно, ― ответил Егор и сделал осторожный пробный глоток. ― Ох, горячо… Я строитель.

Брови Игнатия изумленно поползли вверх.

― Строитель? Вы строите дома?

И он недоверчиво оглядел гостя с головы до ног. Егору стало смешно.

― Не сам, конечно, ― объяснил он. ― Просто работаю в строительной компании.

― Работаете в ней… кем?

― Я менеджер, ― коротко ответил Егор, избегая слова «президент».

― А реставрацией домов ваша компания случайно не занимается?

― Случайно занимается.

Игнатий откинулся на спинку стула и всплеснул руками:

― Слушайте, да это же просто замечательно!

― Что замечательно? ― не понял Егор.

― Нет-нет, ничего, ― спохватился Игнатий. ― Я это так, к слову…

Тем не менее, чашка чая была отставлена в сторону, а сам Игнатий начал смотреть на Егора, как мальчишка на рождественскую елку.

Егор смутился.

― Нет, мы вообще-то, еще ни разу ничего не реставрировали, ― счел нужным объясниться он. ― Совсем недавно подали конкурсную заявку на реставрацию части исторического центра Москвы.

― И каковы ваши шансы?

Егор помрачнел.

― Честно говоря, не слишком большие, ― ответил он откровенно.

У Игнатия разочарованно опустились уголки рта.

― Жаль, ― сказал он грустно.

― И мне жаль, ― поддержал Егор. И спросил в свою очередь: ― А почему вас это так заинтересовало?

Игнатий взял со стола чайную ложку, задумчиво постучал ею по краю чашки.

― Видите ли, Егор, ― сказал он рассудительно. ― Если бы вы знали, какой интерес представляет для кладоискателей этот самый «исторический центр Москвы», вы бы подобных вопросов не задавали.

― Резонно, ― согласился Егор. Тут до него дошел смысл фразы, и он слегка подскочил на диванчике.

― Центр Москвы? ― переспросил он ошеломленно. ― Для кладоискателей?!

Согласитесь, уважаемый читатель, что на месте моего героя вы бы тоже немного удивились. Искать клады в центре огромного города! Такая идея не приходила в голову ни одному писателю! Для поиска кладов существуют острова сокровищ, таинственные потерянные города в горах или джунглях, пещеры, на худой конец!

Но клады, спрятанные в центре мегаполиса!..

Это было что-то из области фантастики. Так Егор и сказал.

― Фантастика какая-то!

Игнатий рассмеялся.

― Вы просто далекий от истории человек, ― ответил он снисходительно.

― Далекий, ― согласился Егор. ― Но это ничего не меняет. Какой нормальный человек станет зарывать клад в густонаселенном городе?

― А вы? ― спросил Игнатий. ― Где стали бы прятать ценности вы?

Егор ненадолго задумался.

― В банке! ― ответил он наконец. ― В персональном сейфе!

― Превосходно! ― с энтузиазмом поддержал Игнатий.― А теперь представьте, что вы по каким-то причинам банкам не доверяете. Кстати говоря, персональные сейфы – это достижение нынешних демократических времен. А если бы их не было? Как в советское время?

Егор задумался.

― Вот! ― сказал Игнатий, поднимая вверх указательный палец. ― О чем я вам и толкую! В мире нет другой такой страны, где происходило бы столько войн, вражеских нашествий, смут, внутренних неурядиц и бунтов, как в России. И каждый раз люди пытались как-нибудь понадежней спрятать то, что у них могли отнять, конфисковать или просто украсть. Люди, жившие в городах, в этом смысле ничем не отличались от деревенских обитателей. К тому же, многие ценности не только прятались, а просто терялись: проваливались в щели между половицами, в зазоры между стенами и подоконником, например… Понимаете?

― Понимаю, ― ответил Егор. Разговор начал его по-настоящему интересовать. – И много ценных находок сделано в старых домах?

Игнатий всплеснул руками.

― Голубчик мой! Не меряно! Не ме-ря-но!

― И что, есть такая профессия: кладоискатель?

Игнатий удивился.

― Конечно, есть! Неужели вы этого не знали?

― Нет, ― ответил Егор со стыдом. ― Не знал. Даже не подозревал, что такое бывает…

Игнатий снисходительно пожал плечами.

― Там, где есть спрятанные ценности, всегда будут люди, желающие эти ценности найти. А в России, повторюсь, таких ценностей гораздо больше, чем в любой другой спокойной европейской стране. Да вы вспомните русскую классику! Вспомните хотя бы «Двенадцать стульев»! Или «Кортик»! Тема поиска сокровищ, спрятанных «буржуями», была очень популярна у литераторов. И строили они свои сюжеты, к слову сказать, на совершенно реальных фактах. Вот так!

― Расскажите мне о них, ― попросил заинтригованный Егор. ― О кладоискателях. Много их в Москве?

― Персональных ― немного, ― ответил Игнатий. ― Понимаете, кладоискательство ― это даже не профессия. Это…

Он задумался.

― Состояние души, ― подсказал Егор.

― Не совсем.

Игнатий пощелкал пальцами.

― Это… болезнь.

― Болезнь? ― удивился Егор.

― Ну да! Многие заболевают кладоискательством после того, как случайно наткнуться на какую-то ценную вещь. На заначку николаевских червонцев где-нибудь за притолокой, на кольцо, провалившееся в щель между половицами… Один мой знакомый кладоискатель нашел в старом доме, предназначенном на снос, золотой перстень с восьмикаратным изумрудом.

― Да что вы! ― ахнул Егор.

― А вы говорите, «старые дома»… Да это просто Клондайк! Причем побогаче того, американского!

― А как они ищут? ― жадно заинтересовался Егор. ― Приборами всякими, да? Металлоискателями, например? И где? На чердаках, в подполе?

― Металлоискатель в городе ни к чему, ― рассудительно ответил Игнатий. ― И называются они, кстати, «металлодетекторы». Город завален всяческим железом, поэтому приборы, включенные где-нибудь на чердаке старого доходного дома, начинают немедленно свистеть, «фонить», звонить на все голоса… А начинают поиск, как правило, с чердаков. Именно большие просторные чердаки доходных домов 19 века дали восемьдесят процентов всех кладов, найденных в Москве за последние два десятка лет.

― Почему?

― Ценности прятали на чердаках затем, чтобы нельзя было определить владельца, ― объяснил Игнатий. ― Ведь за хранение, скажем, золотых монет в иные времена можно было угодить в тюрьму, а хранение оружия всегда было противозаконным… Но тайники делали не только на чердаках. Сейфы замуровывали прямо в стену. Был один очень смешной случай, кажется, в шестидесятых годах…

Игнатий откашлялся в кулак и рассмеялся тихим дребезжащим смехом.

― В одном доме кладоискатели обнаружили тяжелый чугунный сейф, замурованный в стену. Выломали его оттуда целиком и неделю пытались вскрыть. Не получается! Бились, бились… В итоге от нетерпения просто распилили его пополам автогеном. И что же?..

― Что? ― спросил Егор, подавшись вперед.

― Внутри лежали четыре советских паспорта 1930 года на разные фамилии, но все с одной и той же фотографией!

Минуту Игнатий смотрел на оцепеневшего Егора, затем они одновременно расхохотались.

― Но иногда…

Игнатий посерьезнел.

― О! Иногда в домах находятся удивительные, сказочные вещи! В начале семидесятых годов под паркетом дома в Потаповском переулке в вентиляционной отдушине бригада газовщиков обнаружила два шерстяных чулка, набитых бриллиантами, жемчугом, золотыми и серебряными украшениями.

Игнатий снова задрал вверх длинный сухой палец.

― Сто одиннадцать зерен крупного жемчуга! Вы представляете?

Егор восторженно безмолвствовал.

― Один из бриллиантов пришлось взвешивать на аптекарских весах, потому что стандартное приспособление оказалось для него слишком мелким!

Егор, не отрывая зачарованного взгляда от Игнатия, нашарил чашку с остывшим чаем и сделал большой глоток.

― А клад на Марксисткой улице? ― продолжал рассуждать Игнатий. ― Волшебный, изумительный клад! Знаете, кто его нашел? Школьники! Обыкновенные советские школьники! В траншее они обнаружили старую непрозрачную банку, а в ней ― колье со 131 бриллиантом, брошь с рубинами и алмазами, серьги и кольца из золота и платины. Вот так-то!

Игнатий перевел дыхание. Взял в руки свою чашку и отпил немного чая.

― Еще! ― попросил Егор робко, как мальчик. ― Еще расскажите!

― Еще?

Игнатий задумчиво потер пальцами гладкий подбородок.

― Да! Был один ужасно забавный случай! В 1957 году в коммунальной квартире на Тверском бульваре меняли полы. Нужно отметить, что до революции квартира принадлежала одному богатому банкиру. Так вот, под досками рабочие нашли три металлических тусклых бруска. Ну, как говорится, нашли и нашли. Находке не придали никакого значения. Сначала на них прямили гвозди, потом ими прижимали крышки кастрюль… В общем, валялись бруски безо всякого присмотра. Брали их только для того, чтобы гвоздь забить, если молоток найти не могли. И только через полгода кто-то обратил внимание на необычную тяжесть брусков. Бруски потерли шкуркой, и что?

― Что? ― шепнул Егор. ― Неужели золото?!

― Именно!

Торжествующий Игнатий со стуком впечатал пустую чашку в стол.

― Да вы ешьте булочки, Егор, ― напомнил он будничным тоном, резко контрастировавшим со восторженным тоном повествования. ― Ешьте! Остынут, ведь!

Егор покорно взял едва теплую булочку и откусил кусок. Зажевал, не отрывая от Игнатия восхищенного взгляда.

― Вот как бывает, ― поучительно заметил Игнатий. ― А вы говорите, «старые дома»!..

― А сокровища, оставленными «бывшими», действительно находили? ― спросил Егор, пережевывая нежную воздушную текстуру булочки.

― А как же! ― воскликнул Игнатий. ― И какие сокровища!

Он приложил щепотку пальцев к губам и причмокнул от восторга.

― Сказка! Мечта литератора! Сами посудите: в 1924 году в старинном дворце князей Юсуповых в Большом Харитоньевском переулке затеяли ремонт. Ну, не ремонт, а эту вашу… реставрацию. Начали простукивать каменную лестницу, ведущую к дверям, и вдруг ― какой пассаж! Камень падает куда-то вниз, а за ним проваливается рабочий инструмент! Ну, конечно, заинтересовались. Вскрыли нишу, замурованную под лестницей, а там…

Игнатий помедлил, нагнетая напряжение. Егор перестал дышать.

― А там целый сундучок с золотыми украшениями и драгоценными камнями!

Игнатий остановился, горделиво посмотрел на Егора, проверяя впечатление, произведенное рассказом. Удовлетворился результатом осмотра и хвастливо продолжал:

― Каково, а? Дюма отдыхает! А рядом с этим сундучком лежала скрипка старинной работы! Про мастера из Кремона слышали? Про Антонио Страдивари?

Егор быстро кивнул. Участившееся дыхание распирало тесную грудную клетку.

Игнатий подумал и пожал плечами.

― Меня всегда поражало, почему писатели не заинтересовались этой историей? ― спросил он рассудительно. ― Клад-то невероятный! Будит воображение, не правда ли? Уж о скрипке я и не говорю. Представьте, какая интереснейшая история была у этого инструмента! Хотя…

Игнатий помедлил.

― Вы знаете, ― сказал он после небольшой паузы. ― Очень часто клады бывают не столько ценными, сколько… не знаю… трогательными, что ли. Представьте: в тихом московском дворике, напротив музея имени Пушкина на Волхонке, лежал вросший в землю валун. Семьдесят лет никому не было до него дела, никому он не мешал: ни строителям, ни водопроводчикам, ни автомобилистам. Но в 1997 году кому-то пришло в голову валун перевернуть. Под ним оказалась яма, а в яме ― два нагана, завернутые в резину, россыпь патронов, две пары юнкерских погон и петлиц Александровского училища, разменная монета и серебряный портсигар. А еще там была записка, из которой явствовало, что тайник устроили два юнкера во время боев с большевиками осенью 1917 года. Их взвод разбили, поэтому они положили в тайник все, что нашлось в карманах, и написали, что вернуться обратно уже не надеются. И оставляют человеку, нашедшему тайник, все свое имущество, включая номер счета в английском банке и пароль для получения денег. Сейчас номером и паролем занялись юристы. Они утверждают, что сведения подлинные. Шансы на получение денег есть.

― Ничего себе! ― тихо сказал Егор.

― Вот именно, ― подтвердил Игнатий. ― Поэтому меня так заинтересовало ваше сообщение о реставрации исторического центра. Это удивительное, потрясающее событие для кладоискателей! Когда старый дом реставрируют, то из него, как правило, вынимают все внутренности. Оставляют только фасад. Одна ночь до прихода строителей ― ночь кладоискателей. Они простукивают стены, потолки, осматривают подоконники, просеивают строительный мусор… Знаете, сколько добра можно найти в щели между подоконником и стеной?

― Нет! ― ответил Егор, хотя вопрос был риторическим.

― То-то и оно, что много! В одной старой квартире нашли 74 монеты разного достоинства. Они падали за подоконник на протяжении всех семидесяти лет жизни дома!

― Вот это да! ― сказал Егор севшим голосом. Откашлялся и признался: ― Никогда в жизни не думал, что это так интересно. Жаль, что мы еще ни разу не реставрировали дома. Мы только новые строили.

― Вы думаете, это менее интересно? ― воскликнул Игнатий. ― Да знаете ли вы, молодой человек, что после чердаков старых домов самым заманчивым местом для кладоискателей являются подвалы?! И не только подвалы. Скорее то, что находится под ними.

― А что находится под ними? ― удивился Егор.

― Как что? Старинные колодцы, которые ныне завалены строительным мусором, бывшие выгребные ямы… Да-да, молодой человек, можете сколько угодно морщить нос! Профессия кладоискателя и брезгливость ― несовместимы! Между прочим, совсем недавно, при строительстве на Цветном бульваре роскошного здания под названием «Палаццо на Цветном» был обнаружен колодезный сруб, сделанный в семнадцатом веке на берегу Неглинки. Сама-то Неглинка сейчас течет под бульваром в бетонной трубе… Кладоискатели сняли несколько нижних венцов сруба и извлекли из колодца вещи, прямиком поступившие в лучшие антикварные магазины Москвы!

Игнатий мечтательно закатил глаза.

― Серебряный молочник! Бог мой, какая работа! Золотой эфес шпаги времен Николая первого! Позолоченный подсвечник! Это, не считая монет, пуговиц, фарфоровой посуды, мелочей и безделушек!

Он взволнованно перевел дыхание.

― А еще ниже под асфальтом и фундаментами домов проходят трубы ливневой канализации, откуда удачливые кладоискатели вынимают монеты всех времен целыми ведрами!

Егор поморщился.

― Из канализации?..

Игнатий рассердился.

― Говорю же вам, кладоискательство и брезгливость ― две вещи несовместимые!

― Неужели овчинка стоит такой выделки? ― не удержался Егор.

Игнатий минуту смотрел на него широко раскрытыми глазами, потом громко и нервно расхохотался.

― Бог мой, до чего же вы наивны, мой друг! ― сказал он, отсмеявшись. ― Это состояния! Понимаете? Целые состояния! На повороте канализационных труб или в карманах от раскрошившихся кирпичей скапливается все то, что люди годами, веками теряли на улицах! Кладоискатели специальными приспособлениями – нечто вроде проволочной корзинки на длинной ручке – вычищают эти карманы. И выгребают, между прочим, золотые изделия десятками граммов за один раз!

Егор недоверчиво поднял брови.

― Уверяю вас! ― убеждал Игнатий. ― Я знаю людей, которые в недавнем прошлом на эти брошки-колечки-цепочки построили себе недурные квартирки! Да и теперь им вполне хватает на безбедную жизнь. Вот так!

Они немного помолчали, допили холодный чай. Егор мысленно просеивал услышанное. Неужели правда? Нужно спросить у Ники. В конце концов, возможно, Игнатий привык рассказывать внучке сказки на сон грядущий. Хотя звучит все очень правдоподобно. Может потому, что ему хочется в это поверить?..

― А почему я ничего не слышал про городских кладоискателей? ― спросил Егор.

Игнатий пожал плечами, словно гость ляпнул редкую глупость.

― Да потому, что кладоискатели не любят афишировать ни себя, ни результаты своей работы! Причину, надеюсь, сами понимаете?

Он вздохнул.

― А вообще ― это люди упорные, грамотные, прекрасно знающие историю и архитектурный план Москвы… Вот только занятие их…

Игнатий поискал слова и добавил извиняющимся тоном:

― …не вполне законное. Видите ли, право на раскопки в Москве имеют лишь две организации: музей истории Москвы и Институт археологии. Кстати, кем-то из них при широко известных раскопках на Манежной площади был найден крупнейший клад серебряных монет.

Игнатий помедлил.

― Восемьдесят тысяч штук!

Егор подавился.

― Восемьдесят тысяч?!

― Да, ― подтвердил Игнатий. ― И это, кстати, только часть находок в историческом центре! Помню…

Тут в дверь позвонили, и Игнатий прервал свой рассказ.

― Это Ника, ― сказал он.

Егор торопливо проглотил остатки булочки во рту.

― У меня к вам просьба… Даже две, ― неожиданно сказал Игнатий.

Егор немного растерялся.

― Да, пожалуйста…

Лицо Игнатия приняло умоляющее выражение.

― Если вы все же получите разрешение на эти реставрационные работы…

― Я сообщу вам об этом обязательно, ― пообещал Егор.

Игнатий расцвел:

― Спасибо!

Звонок повторился.

― А вторая просьба?

Игнатий, уже вскочивший со стула, немного замялся.

― Не говорите об этом Нике, ― попросил он. ― Хорошо?

И не успел Егор ответить, как он уже убежал в коридор. Чавкнул отпирающийся замок, в коридор ворвался веселый голос:

― Давно ждете?

Игнатий что-то негромко пробубнил в ответ.

― Извините, раньше не получилось, ― ответила Ника.

Зашелестели какие-то пакеты, зашлепали, приближаясь, босые ноги. Егор напрягся.

Ника вышла из-за поворота коридора и подошла к столу. Егор поднялся ей навстречу.

― Извините, Егор Ильич, ― сказала она все так же весело. ― Тяжелый день.

― Ни… ничего.

― Я смотрю, вы чаевничаете? Да вы садитесь, садитесь, не нужно так официально…

Егор неловко уселся на краешек дивана. Он отчего-то ужасно робел в присутствии этой девчонки. Это ж надо! Она задавила его морально!

Фантастика…

― Да, я угостил молодого человека своими булочками, ― ответил из коридора голос Игнатия. Он вошел на кухню следом за внучкой и велел:

― Руки мой и садись с нами.

― Позже, ― ответила Ника лаконично.

Отщипнула кусочек аппетитной булочки и спросила, не глядя на мужчин:

― Вы тут не скучали?

― Да нет, ― ответил Егор. ― Мы очень даже интересно провели время. Во всяком случае, я.

― О чем говорили? ― продолжала допытываться Ника, отщипывая второй кусочек.

Егор взглянул на Игнатия и увидел умоляющее лицо с пальцем, прижатым к губам.

― О строительстве, ― сказал он хладнокровно. И даже сам поразился своей способности врать, не задумываясь.

― Да?

Ника подозрительно покосилась на Игнатия.

― А дед вас ни о чем не просил?

― Мы для этого недостаточно близко знакомы, ― ответил Игнатий с достоинством. ― За кого ты меня принимаешь?

― Да?

Ника еще раз обвела их подозрительным взглядом.

― Ну, ладно, ― решила она. ― Оставим это. Егор Ильич, если вы допили чай, займемся нашими делами.

Егор с готовностью поднялся с дивана и пошел следом за Никой в уже виденную комнату с портретом меланхоличной молодой женщиной на стене.

― Ой! ― вдруг воскликнула Ника.

Егор вздрогнул от неожиданности и заглянул через ее плечо.

― Какие розы!

Егор скромно потупился.

― Чудные, правда? ― спросил Игнатий, бесшумно возникая на пороге. ― Это Егор мне принес.

Ника спрятала лицо в розовых бутонах. Ее плечи подозрительно затряслись.

― Вы будете здесь разговаривать? ― продолжал Игнатий, не замечая беззвучного веселья внучки. ― Принести вам сюда чай?

― Нет, Игнатий, спасибо, ― ответила Ника наконец. Она подняла голову и посмотрела на деда веселыми зелеными глазами. ― Нам придется книжки полистать, а ты же знаешь, я не люблю, когда на них что-то проливают. Мы немножко поговорим, а потом вернемся на кухню. И ты нас ужином накормишь. Договорились?

Игнатий воодушевился.

― Прекрасно! Вы любите омлет по-марсельски? ― обратился он к Егору.

― Обожаю! ― ответил тот с энтузиазмом.

― Решено!

И Игнатий растворился в полумраке коридора.

― Кстати, ― шепотом спросил Егор у Ники. ― Чем отличается омлет по-марсельски от обыкновенного омлета?

― Названием! ― ответила она.

― А-а-а, ― протянул Егор понимающе.

Обвел взглядом книжные шкафы, вольготно расположившиеся вдоль стены.

Да. Этот дом ему нравится.

А его обитатели нравятся еще больше.

●●●

Ника прошлась вдоль огромных книжных шкафов, просмотрела выставленные книги задумчивым хозяйским взглядом.

― Вы мне не поможете? ― обратилась она к Егору.

Тот с готовностью вскочил с дивана.

― Во-он там, на последней полке здоровенный том, видите?

Он подошел к Нике, проследил за движением смуглой руки.

― «Золото Скифии»? ― спросил он, прочитав на корешке название.

― Точно!

Он потянулся за огромным тяжелым фолиантом. Ника опасливо предупредила:

― Не уроните!

Егор только молча усмехнулся. Достал нужный том, положил его на журнальный стол перед диваном.

― Что-то еще?

― Пока довольно, ― ответила Ника.

Уселась на диван, раскрыла книгу и рассеянно похлопала ладонью рядом с собой.

― Присядьте. Я вам сейчас кое-что покажу…

Егор осторожно присел не диван рядом с ней. Ника нетерпеливо листала глянцевые страницы, а он украдкой разглядывал ее профиль с чуть вздернутым носом и четко очерченной линией подбородка. Упрямая…

Прядь волос снова выбилась из-за уха, Ника нетерпеливо поправила ее. А потом повернула голову и в упор взглянула на Егора.

Тот быстро отвел глаза, чувствуя, как начинают краснеть уши. Это просто неприлично в его возрасте. Так смущаться от женского присутствия можно только в пятнадцать лет. Хотя он, кажется, и тогда смущался гораздо меньше.

― Что вы знаете о скифах? ― спросила Ника.

Егор усмехнулся, не поворачивая головы.

― Ах, ну да! ― спохватилась она. ― Простите меня, педагогический рефлекс… Так вот, Геродот представлял Скифию как четырехугольник. На юге ― побережье Черного моря. На востоке ― берега Азовского моря, на Западе ― Дунай, а на севере ― неведомые страны.

― Большой получается четырехугольник, ― заметил Егор.

― Большой, ― согласилась Ника. ― Но что поделаешь? Географические познания древних о нашей стране не отличались ни точностью, ни полнотой. Греки колонизировали северное побережье Черного моря, но не проникали вглубь страны. Они довольствовались теми сведениями, которые сообщали им варвары, прибывшие в греческие города-колонии для товарного обмена.

― В том числе и скифы? ― уточнил Егор.

― И скифы, ― согласилась Ника. ― В те времена разные народы сообщались между собой гораздо лучше, чем сейчас. Несмотря на отсутствие средств коммуникации.

― А откуда это название: скифы?

― Из легенды, ― ответила Ника. ― Геродот передает нам греческую легенду. Согласно ей, Геракл в одном из путешествий прибыл в неведомую страну. Там в пещере он встретил женщину-змею, которая его обольстила, уж не знаю чем. Но, так или иначе, он прожил с ней какое-то время, и от этого странного союза родилось трое сыновей. Мать назвала их Агафирсом, Гелоном, а младшего ― Скифом. От этого Скифа, сына Геракла, и произошли все скифские цари.

― Значит, скифы были потомками греков?

― Трудно сказать определенно. Но и греческая кровь в скифах, несомненно, была.

― Почему же у них не было письменности? ― удивился Егор.

Ника задумчиво почесала уголок рта.

― Видите ли, ― сказала она медленно, ― все цивилизации развивались по-разному. Археолог Сильванус Морли насчитал пять ступеней, ведущих от дикости к цивилизации. Это овладение огнем, земледелие, приручение животных, создание металлических орудий и изобретение колеса. Последовательность этих ступеней у разных народов была разной: кто-то сначала приручал животных, а уж потом осваивал земледелие, и так далее… Но были народы, создавшие великие цивилизации и, тем не менее, не прошедшие «мини-программу» из перечисленных пяти пунктов. Например, майя. Они не знали колеса. Представляете? Создали архитектурные шедевры, разработали собственную религию и философию, на основе которых возник самый точный в истории человечества календарь… и при этом лепили детскую игрушку: бизона на колесиках. Иного применения колесу они не нашли.

― Вы хотите сказать, что можно создать цивилизацию и без письменности? ― усомнился Егор.

― Скифы доказали, что можно, ― просто ответила Ника. ― К тому же, они начали играть такую заметную роль на исторической территории, что их упоминают и в клинописи Передней Азии, и в сочинениях греков, и в истории Египта.

― То есть мы знаем о них с чужих слов?

― Не только. Мы знаем о них и от них самих.

― Но как же? ― не понял Егор. ― У скифов не было письменности!

― Археология умеет читать и без письма, ― напомнила Ника.

― А-а-а! Захоронения!

― Точно, ― согласилась она. ― Но, увы! Почти полтора века курганы раскапывались не учеными, а грабителями! И нам достались уже полностью разграбленными.

― Но что-то все же уцелело!

― Что-то уцелело, ― подтвердила Ника. ― И тому немногому, что уцелело, цены нет как в переносном, так и в прямом смысле. Золото скифов из коллекции Эрмитажа ― это настолько высокохудожественные произведения искусства, что многие ученые поначалу отказывались признавать авторство «варваров»! Посмотрите…

Она подвинула книгу к Егору, раскрыв ее на нужной странице. Яркая иллюстрация демонстрировала золотую фигурку оленя с запрокинутой головой и огромными витыми рогами. Егор склонился над страницей, чтобы рассмотреть получше.

Мастеру удалось каким-то колдовским образом удержать в маленьком золотом звере ощущение жизни, движения, полета. Ничего подобного Егор в своей жизни еще не видел.

― Это… красиво, ― сказал он тихо.

― Это одухотворенно, ― добавила Ника. ― Типичный скифский «звериный» стиль. Ни с чем не сравнимый почерк.

― Пожалуй…

― Понимаете теперь, как важны эти находки? ― взволнованно спросила Ника. ― Только благодаря им мы знаем, что наши предки не были тупыми варварами, не умеющими ни читать, ни писать! А ведь именно так представляют их до сих пор многие историки! А вот это…

Она указала глазами на раскрытую страницу.

― …это говорит об обратном. Эти золотые звери говорят о том, что у них было понимание прекрасного. Было умение, которое даже в наши дни кажется почти недосягаемым. Было искусство. То есть…

Она вздохнула и поправила волосы.

― …то есть, говорит о том, что они были людьми. В самом лучшем смысле этого слова.

― А то, что рассказал я? ― спросил Егор. ― Это как-то вписывается в известную систему захоронений?

― Как-то вписывается, ― ответила Ника. ― Но со странными поправками. Скифы хоронили своих вождей в курганах, это правда. Но курганы создавались искусственно и были они каменными, а не земляными! К тому же, вы говорите, что холм был довольно высоким…

― Я не могу, ― начал Егор…

― Да-да, ― перебила она нетерпеливо. ― Я помню. Вам было только восемь лет, поэтому курган мог показаться вам высоким. Но вы скатились с него вниз и получили серьезную травму…

― Да.

― Значит, он все же не был низким. И потом, вход в курган… Странно, что он так высоко, скифы никогда не устраивали вход у самой вершины. Дромос располагался…

― Дромос? ― перебил Егор.

― Вход в склеп, ― пояснила Ника. ― Он так назывался. Так вот, дромос обычно находился на земле. Хотя…

Она немного подумала.

― Я почему-то вспомнила микенские гробницы. Их прорубали в скалах, и вход находился наверху. Ну, был похож на крышку люка, ― пояснила она.

― Но это было в Микенах, ― возразил Егор. ― В Греции!

Ника выразительно посмотрела на него. Егор остановился на полуслове.

― В Греции, ― повторил он медленно. Его глаза расширились. ― В Греции! А греки колонизировали побережье Черного моря! И тесно общались с «варварами»!..

― Вот!

Ника просияла.

― Понимаете, да?

― То есть скифы могли «позаимствовать» греческий ритуал похорон?

― Или перемешать его со своим, ― договорила Ника. ― А может быть, там похоронен не скиф, а греческий правитель… Кто знает? Вы же не дошли до конца.

Егор поднялся с дивана и в волнении прошелся по комнате.

― А эти скелеты, наполовину замурованные в стену? ― спросил он, останавливаясь. ― Это характерно для скифов?

― Жертвоприношение ― да, ― ответила Ника. ― Но такой странный способ их размещения… Нет, ничего подобного археологи пока не находили.

― Да, но…

Егор замялся.

― Там не может быть похоронен грек, ― сказал он.

― Почему? ― удивилась Ника.

― Разве греки приносили человеческие жертвы?

― Приносили, ― подтвердила Ника. ― Как и большинство известных нам народов. Так что воины, охраняющие вход в могилу ― это знак того, что в ней похоронен не рядовой человек. Это либо скифский вождь, либо греческий вождь, либо греческий царь. В общем, богатый и знатный человек.

― Шляпы! ― напомнил Егор. ― На них были треугольные матерчатые шляпы!

― Шишаки, ― поправила Ника. ― Это типичный скифский головной убор из войлока. Его украшали металлическими или золотыми бляшками. В зависимости от достатка владельца.

― Значит, скелеты принадлежали скифским воинам? ― подвел итог Егор.

― Если вы ничего не напутали, то, вероятно, да. Но вот кого они сопровождали по дороге в царство мертвых, греческого правителя или своего начальника? Это вопрос открытый.

Ника медленно закрыла книгу. Перевела взгляд на угасающее солнце за окном и задумчиво сказала:

― Я даже поверить в это боюсь… Нетронутое захоронение! Да еще такое странное, со смешанными чертами!..

Она посмотрела на Егора.

― Вы понимаете, что такая удача иногда выпадает раз в тысячу лет?! Если там действительно захоронение…

Она на мгновение задохнулась, но справилась с собой.

― …то это открытие мирового уровня! Сопоставимое, возможно, только с открытием гробницы Тутанхамона!

― Вы поедете со мной? ― в упор спросил Егор.

― Да! ― ответила она тут же, без заминки. ― А вы как думали? Я поеду, даже если вы меня не позовете! Я же историк!

Сказать, что он обрадовался, значило ничего не сказать. Минуту Егор молчал, пытаясь собраться с мыслями, затем потихоньку взял себя в руки и начал рассуждать:

― Значит, так. Нужны будут определенные затраты, я их возьму на себя.

― Согласна, ― ответила Ника. И, смеясь, добавила: ― Вот для чего нужны новые русские!

Егор даже не обиделся, он был счастлив.

― Вы составьте список, ― попросил он. ― Я не знаю, каким должно быть снаряжение.

― Завтра же все сделаю, ― пообещала Ника с энтузиазмом.

― Отлично, ― ответил Егор. ― Теперь второй вопрос: Игнатий едет с нами?

Отчего-то этот вопрос поверг Нику в ужас.

― Ни за что! ― сказала она свистящим шепотом. И покосилась на полуотворенную дверь.

― Почему? ― не понял Егор. ― Разве он не историк?

― Нет, ― коротко ответила Ника. Еще раз покосилась на дверь и подозрительно спросила: ― Признавайтесь: беседовали о кладах?

― С чего вы взяли? ― фальшиво удивился Егор.

Ника вздохнула.

― С того, что Игнатий кладоискатель, ― ответила она угрюмо.

У Егора зашевелились волосы на затылке.

― Профессиональный?! ― спросил он восторженно.

― Профессиональный, ― все так же хмуро подтвердила Ника. Еще раз бросила на дверь короткий опасливый взгляд и договорила: ― И я всю жизнь боюсь того, что он отыщет что-то по-настоящему ценное.

― Почему? ― не понял Егор.

― Потому что ни один профессиональный кладоискатель никогда не отдаст государству такую находку, ― ответила Ника.

Егор промолчал. Он понял, что она имеет в виду. Она опасается конфликта между родственными чувствами и профессиональным долгом. Что ж, можно только посочувствовать. Ника ― барышня упертая, с твердыми принципами, если подобный конфликт будет иметь место…

Да. Даже представить трудно, чем он закончится.

Теперь Егор понял, почему Игнатий просил его ничего не сообщать Нике. По тем же этическим соображениям.

Интересно, как они уживаются вдвоем? А ведь как-то уживаются! И, судя по всему, не плохо! Наверное потому, что просто любят друг друга.

― Игнатий ничего не должен знать, ― внушительно продолжала Ника вполголоса.

― Но если он спросит меня…

― Отошлите его ко мне, ― быстро прервала его Ника. ― Я сама разберусь.

― Понял, ― ответил он покладисто.

Ника несколько секунд смотрела на него, не отрываясь. Затем ее твердо сжатые губы тронула слабая улыбка.

― А у вас хороший характер, ― сказала она одобрительно.

― Да? ― удивился Егор.

― Да. Я бы после нашего последнего разговора на вашем месте никогда бы не вернулась.

Она тяжело вздохнула:

― Я меня отвратительный характер.

― Вы еще очень молоды, ― снисходительно ответил Егор. ― Иногда самолюбие нужно ломать. Для пользы дела.

Совесть говорила ему, что свое самолюбие он переломил вовсе не для пользы дела. Он просто хотел увидеть Нику еще раз, вот и все. Но сообщать ей об этом пока не собирался.

― Вы правы, ― призналась она. ― Нужно уметь себя ломать. Я постараюсь научиться.

Ника посмотрела на него прозрачными зелеными глазами.

― Вы не обижайтесь на меня, ― попросила она доверчиво, как девочка. ― Я знаю, что иногда становлюсь невыносимой. Но я постараюсь исправиться.

― Договорились, ― ответил Егор. ― Начнем прямо сейчас.

Ника немедленно насторожилась и ощетинилась:

― Что вы имеете в виду?

― Давайте обойдемся без отчества, ― попросил Егор. ― Это же просто неудобно! Представляете, проползаем мы с вами какой-нибудь узкий ход, и я осведомляюсь: «Ника Аркадьевна, вам не жмет?» А вы отвечаете: «Нет, Егор Ильич, все в порядке. Только тут, кажется, гнездо ядовитых змей…»

Ника расхохоталась громко, искренне. Даже по коленям себя хлопнула.

― В лицах представила, ― сказала она наконец, отсмеявшись. Вытерла глаза и покачала головой. ― Умора!

Она снова тихо хихикнула. Посмотрела на Егора и весело сказала:

― Уговорили. Обойдемся именами. Но только, чур, на «вы»!

― Само собой!

― Договорились.

Ника встала с дивана и сказала:

― Ну, что? Идемте есть омлет по-марсельски?

― С превеликим удовольствием, ― ответил Егор.

●●●

Вечер закончился поздно: почти в десять часов.

Омлет оказался вкусным, булочки восхитительными, чай крепким и свежим, а разговор ― интересным.

Уходить не хотелось.

Но Егор сделал над собой усилие.

― Что ж, ― сказал он, вставая. ― Спасибо за чудесный вечер.

― Вы уже уходите? ― огорчился Игнатий.

Егор рассмеялся.

― Спасибо, что не надоел, ― сказал он, покосившись на Нику.

Но она промолчала.

― Мы будем ждать вас в гости, ― объявил Игнатий. ― Приходите, когда вам захочется пообщаться. Ника у меня девушка подвижная, а я почти все время дома.

― Я приду, ― неловко пообещал Егор.

Ника никак не поддержала этот пир родственных душ. Поднялась со стула и сказала очень коротко:

― Созвонимся.

― Ах, да!

Егор торопливо достал из кармана заранее приготовленную визитку с рабочими и домашними телефонами.

― Это вам, ― сказал он.

Ника взяла визитку.

― Ну, я пошел, ― повторил Егор, стараясь говорить небрежно.

― Всего доброго, ― вежливо ответила Ника.

Они с Игнатием проводили его в прихожую. Егор быстро влез в кроссовки, завязал шнурки и открыл дверь. Ему очень хотелось еще раз посмотреть на Нику, но он не позволил себе столько слабостей за один вечер и не оглянулся.

Молча вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь.

Июльский вечер встретил его теплыми запахами цветущего, пышнотелого лета. Он остановился в дверях подъезда, с наслаждением вздохнул воздух.

До чего же иногда бывает хорошо жить на свете!

Сел в машину и поехал домой.

― Ну? ― нетерпеливо спросил Тюбик, встречавший Егора у двери. ― Как все прошло?

― Лучше не бывает, ― ответил Егор. ― Мы едем в экспедицию. Все вместе: ты, я и Ника.

― Заманчиво, ― сдержанно порадовался Тюбик.

Егор содрал с себя кроссовки, пошел в кабинет и свалился на диван.

― О чем говорили? ― потребовал отчета Тюбик, следуя за Егором.

― Да так, ― рассеянно ответил Егор. ― О кладах…

― Я смотрю, тебе не очень хочется общаться, ― проницательно заметил Тюбик.

Егор потянулся и засмеялся. Ему действительно не хотелось ничего говорить. Хотелось побыть одному, посмаковать удивительные ощущения этого вечера.

― Ты обижаешься? ― спросил Егор.

― Вот еще! ― ответил Тюбик пренебрежительно. ― Это глупая, типично человеческая привычка. Мне она не свойственна.

― Тогда я пойду спать, ― сказал Егор.

― Иди, ― согласился Тюбик.

― Утром пообщаемся. Ладно?

Тюбик широко зевнул и отправился в гостиную. Его коврик лежал перед телевизором.

Утро вторника началось непривычно.

Егор вскочил рано, взглянул на часы, пригладил растрепанные волосы и… вспомнил, что он в отпуске.

Минуту он сидел на краю постели. Привыкал к тому, что не нужно никуда торопиться. Несколько раз бросался на телефонную трубку, чтобы позвонить на работу и выяснить, все ли в порядке. Но после короткого раздумья откладывал звонок.

Пускай приучаются к самостоятельности. Он им не нянька. Если бы нужна была срочная консультация, Руслан уже висел бы на проводе.

Тюбик деликатно гавкнул с порога.

― Привет, привет, ― ответил Егор. ― Сейчас идем.

Он неторопливо застелил кровать и пошел в ванную. Привел себя в порядок, кликнул Тюбика, и они отправились совершать утренний моцион.

Вернувшись, позавтракали.

― Ну? ― спросил Егор после того, как завтрак был с аппетитом умят, а посуда вымыта. ― Что делать будем?

― Вот именно! ― злорадно подчеркнул Тюбик. ― Этот вопрос я задаю себе каждый день, после того как остаюсь один.

― И как ты его решаешь? ― заинтересовался Егор, не обратив внимания на упрек.

― По-разному, ― ответил Тюбик несколько туманно. Вздохнул и договорил: ― Чаще всего я думаю.

― О чем? ― поразился Егор.

― Да так…

― Поделись!

Егору стало ужасно интересно. О чем мог думать полуторагодовалый пес, живущий в тепличных условиях? Но Тюбик укоризненно посмотрел на него и заметил:

― Я не могу тебе этого рассказать.

― Почему? ― удивился Егор.

― Не поймешь. У людей своя логика, а у собак ― своя.

― Резонно, ― согласился Егор. Вздохнул, обвел взглядом идеально убранную кухню и спросил: ― Поедем за город?

Тюбик уселся на пол и задумчиво почесал ногой за ухом.

― Недавно ездили, ― напомнил он.

― Предложи что-нибудь другое!

Тюбик промолчал.

В этот момент раздался телефонный звонок. Егор метнулся было к городскому аппарату, но тут же сообразил, что звонит мобильник, который находится в кармане брюк.

«Началось! ― подумал он со странным чувством облегчения и недовольства. ― Сами справиться не могут».

Он не сомневался, что звонят ему с работы. Поэтому сильно удивился, когда увидел на определителе номер, который меньше всего желал увидеть.

Егор включил аппарат, поднес его к уху и вежливо сказал:

― Игорь Юрьевич, добрый день!

― Привет, Егор, ― отозвался отец Амины. ― Как поживаешь?

― Спасибо, неплохо. Как ваши дела?

― Пока не определился, ― ответил отец Амины, сразу беря быка за рога. ― Мне хотелось бы с тобой встретиться. Позвонил тебе на работу, мне сказали, что ты в отпуске.

Егор беззвучно вздохнул. Вот оно. Начались неприятности, организовать которые Амина была большая мастерица!

― Со вчерашнего дня, ― ответил он покорно.

― Собираешься куда-то ехать? ― поинтересовался Игорь Юрьевич.

«Нет, собираюсь дать подписку о невыезде!» ― мысленно огрызнулся Егор. А вслух ответил:

― Пока не решил.

― В таком случае, ты позволишь мне подъехать? ― мягко, но настойчиво стоял на своем собеседник.

Егор быстро перебрал в голове варианты ответов и еще раз беззвучно вздохнул. Нет, повода для того, чтобы отговориться, не существует.

― Приезжайте.

― Буду минут через двадцать, ― бодро пообещал отец Амины, и разъединился.

Егор положил телефон на стол.

― Плохие новости, ― сообщил он Тюбику. ― Сейчас тут будет административный папа. Думаю, у меня мизерные шансы получить заказ от мэрии.

― Женись тогда! ― философски откликнулся Тюбик.

― С ума сошел?! ― всполошился Егор. ― Да ни за что!

― Ну, вот ты и выбрал меньшее из двух зол, ― оборвал Тюбик его причитания. ― А раз выбрал, значит, держись, как полагается! И не хнычь!

Егору стало стыдно.

― Ты прав, ― согласился он. ― За удовольствие надо платить. А удовольствие не жениться на Амине дорого стоит.

― Держись твердо, ― посоветовал Тюбик. ― Не давай старому хрычу возможность тебя запугать. В конце концов, именно твой отец тащил его по службе до самой своей смерти! Не станет же он мстить сыну своего благодетеля!

― Не будь наивным, ― ответил Егор. ― Если бы мой отец был жив, то Игорь Юрьевич ничего такого себе бы не позволил. А сейчас…

Он махнул рукой. Была не была, двум смертям не бывать, одной не миновать…

Отец Амины явился точно вовремя. Егор открыл ему дверь, даже не удивившись тому, как беспрепятственно гость миновал въедливого подъездного консьержа. От Игоря Юрьевича прямо таки исходили снисходительные начальственные флюиды, которые прекрасно улавливали носы нижестоящих.

― Привет, ― сказал он демократично и протянул Егору руку.

Егор молча пожал ее.

― Куда позволишь?

― Прошу…

Егор указал рукой на открытую дверь кабинета.

Гость вошел, окинул помещение снисходительным взглядом.

― Симпатично, ― сказал он. ― Давно ремонт делал?

― Чуть меньше двух лет.

― Да, симпатично, ― повторил Игорь Юрьевич.

Не дожидаясь приглашения, уселся в кожаное кресло и сказал:

― Даже вспомнить страшно, как давно я тут был в последний раз…

― Четыре года назад, ― напомнил Егор. ― На годовщине отца.

Игорь Юрьевич скорбно покивал крупной тяжелой головой.

― Точно, точно. На годовщине.

Он издал приличный теме вздох.

― Мы с твоим отцом долго дружили.

Егор вежливо промолчал. Он прекрасно помнил, что в бытность отца начальником Игоря Юрьевича, их отношения не выходили за рамки деловых. Но после смерти отца этот рубеж как-то потускнел, начал стираться, а теперь вот выясняется, что отношения были дружеские.

Интересно, что же будет дальше? Очевидно, выяснится, что Игорь Юрьевич дарил родителя Егора своей искренней симпатией.

Гость, как показалось Егору, уловил его крамольные мысли. Беспокойно задвигался в кресле и сменил тему:

― Как мать поживает?

― Хорошо, спасибо.

― Пишет?

― Нет, ― ответил Егор с улыбкой. ― Мать терпеть не может писем. Звонит.

― И как у нее дела?

― Хорошо.

― По дому не скучает?

Егор неопределенно пожал плечами.

Три года назад мать вышла замуж за российского атташе по культурным вопросам, работающего в Австрии. Жили они с мужем в Вене и, насколько Егор знал, этот город матери нравился.

― В Москву не собирается?

― Может быть, ― ответил Егор.

Гость оживился.

― Когда?

― В обозримом будущем.

― А-а-а…

Игорь Юрьевич скис.

― Жаль, что не знаешь точно. Я бы с удовольствием с ней поговорил. Мы же старые друзья, должны держаться друг за друга. Сам видишь, какая сложная сейчас жизнь. Нужно дорожить хорошими отношениями.

Егор снова промолчал.

Он прекрасно понимал, отчего собеседник так настойчиво подталкивает его к мысли о близости их семей. Но в ловушку не попался.

― У вас ко мне какое-то дело? ― спросил Егор.

Гость немного поерзал в кресле.

― Ну, в общем, можно и так сказать…

― Относительно нашей конкурсной заявки? ― продолжал притворяться Егор.

Игорь Юрьевич бросил на него короткий проницательный взгляд исподлобья.

― Ну, в каком-то смысле…

― Слушаю вас.

Гость наконец нашел удобную позицию и замер. Его маленькие глазки уверенно буравили Егора, отыскивали в нем уязвимые места.

«Из него бы вышел прекрасный фехтовальщик, ― вдруг подумал Егор. ― А что? Сохраняет хладнокровие в любых ситуациях, мгновенно подмечает незащищенные места противника… Да, дуэлянт из него мог получиться первоклассный. Родись он двумя веками раньше».

― Заявка у тебя сильная, ― сказал гость благожелательно.

Егор слегка поклонился, прекрасно понимая, что это не конец, а только начало.

― Серьезных заявок две, ― продолжал Игорь Юрьевич. ― У тебя и у Романа. Но…

Он помедлил.

― Помимо деловых параметров, существую еще параметры… как бы сказать…

Он замялся.

― Личные, ― подсказал Егор.

― Внешние, ― ушел гость от лобовой атаки. ― Я имею в виду личность руководителя фирмы. Кто такой Роман? Мальчик из низов, выбившийся наверх собственными силами… Это замечательно! ― успокоил он Егора, сделавшего движение. ― Это очень хорошо! Но!..

Гость снова замолчал, подбирая слова.

― Есть одно неприятное обстоятельство. Чиновники народ консервативный, и разведенный молодой человек, ведущий разнузданный образ жизни, внушает им не слишком большое доверие.

― Роман ведет разнузданный образ жизни? ― удивился Егор.

― А ты не знал? ― в свою очередь удивился гость. ― У него появилась любовница, какая-то смазливая экзальтированная дамочка, которая прыгает с парашютом, занимается дайвингом, гоняет на мотоцикле… В общем, приметная барышня. Такую не спрячешь.

― Насколько я знаю, Ромка свободный человек.

― Разведенный! ― подчеркнул Игорь Юрьевич.

― Да, но жена ушла от него по собственной воле…

Глаза гостя хищно блеснули, и Егор понял, что он попался.

― Вот именно! ― мягко, по-кошачьи начал подбираться гость для прыжка. ― Амина ушла от него сама. И это обстоятельство, как ни прискорбно, бросает тень уже не на Романа, а на тебя.

Егор молчал. Он понял, что угодил в ловушку, и не хотел увязать в ней еще больше. Поэтому не раскрывал рта.

― Ушла-то она из-за тебя!

Егор молчал.

― Ушла давно, полгода назад, а воз и ныне там!

Егор молчал.

― Нет, я все понимаю, ― проявил лояльность Игорь Юрьевич. ― Вы молодые, горячие головы, встретились, полюбили… Дошло до того, что жена ушла от мужа… Но, согласись, у этой истории должен быть определенный конец!

Егор молчал. Гость начал сердиться:

― Раз уж ты увел жену у собственного друга, будь добр, не компрометируй ее окончательно!

― Это вам Амина сказала? ― спросил Егор, впервые за последние пять минут разомкнув губы.

― Амина, не Амина, какая разница? Я же отец! Вижу, что происходит!

― Она вам сказала, что я ухаживал за ней тогда, когда она была Ромкиной женой? ― настаивал Егор.

Игорь Юрьевич рассердился окончательно:

― А что? Это и так непонятно? Просто так женщина от мужа не уходит!

― Значит, это ваши собственные выводы, ― не обращая внимания на повышенный тон собеседника, подвел черту Егор. Вздохнул с облегчением и сказал: ― Тогда все не так плохо. Я уж думал, что…

― Что?!

Игорь Юрьевич наклонился к нему. Глаза гостя сузились и неприятно поблескивали:

― Расскажи мне, пожалуйста, о чем ты думал? Может, все обстоит не так плохо, как мне кажется? Может, я чего-то не знаю? Может, вы с Аминой уже обо всем договорились?

― Мы договорились, ― ответил Егор.

Гость откинулся на спинку кресла и озадаченно заморгал.

― Договорились? ― переспросил он недоверчиво. ― Когда?

― Буквально несколько дней назад.

― А-а-а!

В голосе гостя послышались облегчение и удовольствие. Егор внутренне напрягся.

― Ну, слава богу! ― продолжал Егор Юрьевич, не чуя худого. ― А то мне уж казалось, что ты… того… Манкировать собираешься…

― Мы с Аминой договорились расстаться, ― спокойно договорил Егор. Впрочем, спокойствие было напускным.

Воцарилось тяжелое молчание, и продолжалось оно так долго, что Егор успел вспотеть.

― Вот как! ― сказал гость деревянным голосом. И откашлялся. Подождал продолжения, но Егор молчал, поэтому инициативу пришлось брать в свои руки.

― Так решила Амина?

― Так решил я, ― ответил Егор.

Гость кивнул. Его губы превратились в тонкую узенькую полоску, бледную от напряжения.

― И чем вызвано твое… необдуманное решение?

Егор на секунду прикусил губу.

― Я не люблю вашу дочь, ― ответил он просто.

― Не любишь…

Пауза. Воздух в комнате сгустился от предгрозового напряжения.

― Но об этом, как я полагаю, нужно было думать раньше… До того, как ты вынудил жену уйти от мужа…

― Игорь Юрьевич, ― оборвал Егор. ― Я не случайно спросил вас, кто вам это сказал. Дело в том, что я никогда не вынуждал Амину уходить от Ромки. Я вам больше скажу…

Он поколебался, но только одно мгновение.

― Скажу вам потому, что никому другому сказать этого не могу… Я никогда не ухаживал за Аминой. Ни тогда, когда она была замужем, ни после того, как она ушла от Ромки. Меня ее решение, мягко говоря, удивило. Еще больше удивило то, что она решила поставить меня в известность о своих семейных планах. Мы не были такими близкими друзьями. Я видел в ней жену моего школьного приятеля и только.

― Вот как! ― сказал Игорь Юрьевич. Его лицо как-то странно обвисло и потеряло четкий контур.

― Именно так, ― твердо ответил Егор. ― Вы можете спросить у Амины.

― Непременно, ― пообещал гость. ― Ты говори, говори, раз начал…

Егор продолжал:

― После развода мы несколько месяцев встречались. Но ничего серьезного между нами не было.

― Ты имеешь в виду…

― Да, ― оборвал Егор. ― Именно это я имею в виду. Я понял, что Амина не та женщина, которую я хочу видеть на месте своей жены. Поэтому ничего лишнего себе не позволил.

Гость посмотрел на него исподлобья.

― Не та женщина, ― повторил он задумчиво. И почтительно осведомился: ― И чем же, скажи пожалуйста, тебя не утраивает моя дочь? Почему это она недостойна высокого звания твоей супруги?

― Она достойна большего, ― ответил Егор. ― Дело не в ней. Дело во мне.

Он собрался с духом и еще раз объявил:

― Я не люблю Амину.

Игорь Юрьевич опустил глаза в пол. Несколько минут в комнате стояла гробовая тишина.

― Вы должны меня понять, ― сказал Егор, когда пауза стала невыносимой. ― Вы же женились на любимой женщине!

― Да, ― подтвердил гость. ― На любимой. Но существует маленькая деталь: ни у меня, ни у матери Амины тогда ничего не было. Мы были пролетариями! Понимаешь? Нам нечего было терять, кроме своих цепей! Вы с Аминой совсем в другом положении. Мы, ваши родители, потрудились, чтобы вам не пришлось жить так же трудно, как жили мы. Вы отвечаете за наследство, которое вы вам оставим! И вы должны ответственно подходить к этому вопросу!

Он перевел дыхание.

― Я всегда был против ее брака с Романом. Не потому, что он мне не нравился, нет! Потому, что он человек другого круга! Не лучшего, не худшего, просто другого, понимаешь? Он не был обременен ответственностью за отцовское наследство! Но я помог ему встать на ноги. И он оправдал мои ожидания.

Игорь Юрьевич снова перевел дыхание.

― Он тянулся к лучшему! Поэтому, когда Амина собралась уходить от него, я снова был против! Но она дала мне понять, что любит тебя…

Тут гость быстро посмотрел на Егора.

― …и я сдался. Ты ― часть нашей жизни. Твой отец и я долгие годы были друзьями. У нас масса общих интересов. Кроме того, я давно тебя знаю и хорошо к тебе отношусь. Поэтому я сказал: ладно. Мне не хотелось, чтобы моя дочь порхала по жизни, как мотылек, но ты мне казался серьезным человеком. И вот проходит полгода, Амина все еще в свободном полете, я прихожу к тебе, а ты мне говоришь, что вы решили расстаться! Вернее, ты решил!

Гость задохнулся от возмущения.

― И ты считаешь, что я спокойно пожму тебе руку и уйду восвояси? Или, может, я должен сначала извиниться за беспокойство? Какой реакции ты ждешь?

Егор молчал. Гость несколько минут разглядывал его в упор, потом неожиданно смягчился:

― Егор, я не старый людоед. Ну, может, и старый, но не людоед. Ладно: пошалили, порезвились, наделали ошибок, на то вы и молодые. Кто-то должен помогать вам их исправлять. Кто, как не родители? Я уверен, если бы твоя мать была здесь, она бы меня поддержала!

Егор задумчиво качнул головой. Да. Это было вполне вероятно.

― Вот видишь!

Игорь Юрьевич немного успокоился.

― Подумай, ― продолжал он дружелюбно. ― Не руби с плеча! Брак ― дело ответственное. Могу сказать тебе по секрету: браки, заключенные под влиянием рассудка, гораздо более прочные, чем браки, заключенные в помрачении ума. Подумай сам: чем плоха моя дочь? Может, я и пристрастен, но мне много раз приходилось слышать от других людей, что Амина ― красивая девушка.

― Очень красивая, ― согласился Егор.

― Она не дура.

― Она очень умная.

― Честолюбивая.

― Даже очень.

― И стыдиться ее не приходится, ― закончил Игорь Юрьевич. Посмотрел на Егора и спросил: ― Я прав?

― Целиком и полностью!

Гость насторожился. Такой ответ мог означать все что угодно.

― Это значит…

― Это ничего не значит, ― ответил Егор. ― Все, что вы сказали, правда. Но она ничего не меняет.

― Подумай! ― попросил Егор Юрьевич. ― Не руби с плеча! Скажи хотя бы, что ответишь позже!

― Я не женюсь на Амине, ― сказал Егор. ― И точка.

Помолчали еще немного. На душе Егора царило опустошение.

― Ну, что ж…

Игорь Юрьевич поднялся с кресла.

― Всего хорошего, ― сказал он, не глядя на собеседника.

Егор проводил его до выхода. Гость открыл дверь, шагнул через порог и только тогда обернулся.

― Мне жаль, ― сказал он грустно. ― Мне очень жаль. Видит бог, я хотел быть тебе полезным.

Он покачал головой и пошел вниз по лестнице. Егор постоял на пороге прихожей, слушая, как затихают неторопливые шаги.

Закрыл дверь, пошел на кухню и сказал Тюбику:

― Вот и все. Судьба моей заявки решена.

― Зато не решена твоя собственная судьба, ― напомнил Тюбик.

― Думаешь? ― уныло спросил Егор.

― Если ты жалеешь, то еще не поздно все исправить, ― подсказал Тюбик. ― Позвони, извинись… А еще лучше побеги за ним! Еще успеешь догнать!

Егор посмотрел на пса.

― Издеваешься? ― спросил он мрачно.

― Издеваюсь, ― согласился Тюбик. И добавил: ― Нечего хандрить. Собирайся, поедем на природу. Проживешь ты и без этого заказа. Раньше как-то жил? Вот и сейчас проживешь.

― Точно, ― ответил Егор.

Поднялся со стула и пошел собирать вещи. Но на душе было кисло.

Ожидание неприятностей нависло над головой, как огромная грозовая туча.

●●●

― И кто она такая? ― спросила Амина.

Детектив пожал плечами.

― Преподаватель.

― Что преподает?

― Историю.

Все это было написано в отчете, но клиентка платила настолько хорошо, что не грех было озвучить вслух.

Амина бегло просмотрела бумаги.

― Двадцать шесть лет, ― пробормотала она сквозь зубы.

― Что? ― не понял детектив.

― Ничего, ― ответила она чуть громче.

Сложила бумаги и запихала их в сумочку. Детектив незаметно наблюдал за нервными движениями клиентки.

Клиентка была молода и хороша собой. Еще она явно была девушкой не бедной и не скупилась на оплату. Все это говорило только в ее пользу, но детективу она отчего-то не нравилась. Он сам не понимал, откуда взялась эта смутная, ничем не обоснованная неприязнь. Инстинкт, что ли…

Точнее, интуиция. Интуиция человека, много лет потратившего на изучение тайных язв человеческой души.

Детектив незаметно усмехнулся. Красиво сказал.

Нет, кроме шуток. Интуиция говорила ему, что где-то очень глубоко, под безукоризненной внешностью клиентки прячется вечная мерзлота, в которой нет жизни.

Снежная королева, не иначе.

― Значит, так, ― начала клиентка, и детектив очнулся от своих мыслей. ― Продолжайте работу. Это…

Она достала из сумочки длинный конверт.

― …задаток. Я не знаю, сколько времени еще буду пользоваться вашими услугами. Когда эти деньги кончатся, мы поговорим.

Детектив приоткрыл треугольную крышку конверта, быстро поворошил содержимое указательным пальцем.

― Достаточно?

Вопрос прозвучал высокомерно. Что ж, женщина, которая платит такие деньги, имеет право на некоторое чувство превосходства.

― Вполне, ― почтительно ответил детектив.

― Прекрасно. Я вам позвоню. Или вы мне, если будет что-то срочное.

Амина развернулась и, не прощаясь, пошла к машине. Детектив проводил ее долгим взглядом.

Клиентка открыла дверцу, узкой змейкой скользнула в салон.

Машина фыркнула и попятилась назад.

«Да, ― подумал детектив философски. ― И что еще мужику нужно? Такая женщина чуть не силой навязывается! Не зря же она за ним тотальную слежку установила! А впрочем…»

Детектив почесал затылок.

Интуиция говорила ему, что на месте того мужика, за которым приходилось следить, он бы тоже постарался держаться от снежной королевы подальше.

Есть в ней что-то… Обескураживающее.

Амина бездумно вела машину прямо по дороге. Куда ехать, она не знала, мысли в ее голове метались яростные и больные.

Выходит, у Егора есть женщина.

Очень интересно. Ничего подобного Амина еще неделей раньше и предположить не могла! Да, он тщательно сохранял дистанцию между собой и ею. Но при этом сидел на работе допоздна, всегда отвечал по городскому телефону, когда Амина звонила поздним вечером, и не пытался в разговоре замаскировать ее имя.

Нет, по вечерам он бывал дома один, Амина мола голову дать на отсечение…

Тогда откуда взялась эта барышня-преподавательница?

Она не спросила у детектива, хороша ли собой эта… как ее… Ника. Вот тоже имечко родители придумали! Ника! Нашлась, тоже, богиня победы из Пединститута! Ничего, Амина ей покажет, кто будет победительницей в этой игре!

На что мог купиться Егор? На двадцать шесть лет? Глупости! Амина старше на два года, но такая разница даже разницей не называется!

Интеллект?

Амина усмехнулась, не разжимая губ. Ее собственный «ай кью» был таким высоким, что оставлял позади интеллектуальные показатели многих преподавателей! Уж если Егору этого не хватало…

Сомнительно. Вряд ли эта барышня взяла его на извилины.

Что тогда? Постель?

Амина крепко стиснула руль. Это был больной вопрос. Что только она не сделала, чтобы соблазнить Егора! Только что в приемной у него не разделась! Даже говорила об этом практически прямым текстом!

Он ее отодвигал. Вежливо, не обидно, очень тактично, отшучивался, выкручивался, иронизировал над собой… Именно над собой, над ней ― никогда! Но всегда уходил от ломки последнего барьера в их отношениях. Всегда.

Почему? Она ему не нравится?

Амина остановила машину возле какого-то кафе. Вышла из салона, побрела в прохладный полумрак за дверями. Ей было необходимо все хорошенько обдумать.

В кафе было уютно. Негромко играла музыка, за двумя столиками сидели парочки и шептались, наклонившись друг к другу. Амина выбрала самый отдаленный уголок от входа и уселась на стул. Подошла официантка. Амина, не глядя в меню, заказала кофе без сахара.

― И все? ― спросила официантка.

― Все, ― ответила Амина и поглядела ей в глаза прямым негнущимся взглядом.

Официантка спасовала. За обманчиво хрупких фасадом в клиентке чувствовался железобетонный костяк. Такую ничем не прошибешь.

― Одну минуту, ― пробормотала официантка и отошла от столика.

Амина положила сумочку на соседний стул, стоявший у стены, подальше от прохода. Она всегда четко контролировала все свои действия во избежание осложнений. Плевать, что в сумочке всего пятьсот рублей наличными. Есть, конечно, кредитные карты, их можно заблокировать, если сумочку украдут. Но зачем совершать лишние телодвижения? Не проще ли положить свою вещь так, чтобы вор просто не смог до нее дотянуться?

«Итак, ― призвала Амина свои мысли к порядку. ― Вернемся назад!»

Мысли, как дисциплинированные солдаты, немедленно выстроились в слаженное безукоризненное каре.

О чем она думала до этого? О чем-то неприятном… Ах, да! Она думала о том, почему Егор ее отвергает. Выходит, что Амина ему не нравится.

Интересное кино.

Амина задумчиво подперла подбородок кулачком.

В своей жизни она еще не встречала мужчины, который не обернулся бы ей вслед. До сих она считала, что это несомненный признак того, что она мужчинам нравится. Выходит, не всегда.

Что она сделала не так? Почему он не принимает ее? Ее, умницу, красавицу, дочь хороших родителей?

«Странно, что мы никогда не встречались в детстве, ― подумала Амина. ― Хотя поводов для этого была масса. Общая новогодняя елка в мэрии для детей сотрудников, общая спецшкола с углубленным английским, общий санаторий… Егор, конечно, старше на восемь лет, но мы ни разу с ним даже не пересекались!»

Да. Первый раз они увиделись на свадьбе. И нужно сказать, что тогда Егор не произвел на нее почти никакого впечатления. Так, отметила симпатичного, хорошо воспитанного мужчину, и все.