Новые приключения Алексея Сотникова

ГЛАВА 8

Ночью к пану Лисовскому прибыл герцог Барбаросса с десятью тысячами наемного войска. Пан оказался буквально высечен грубым навалом оскорблений, которым подверг его немецкий сановник. Далее последовало предложение еще до рассвета повторить штурм.

Лисовский не осмелился возражать. И солдат опять погнали в атаку. Тех, кто не хотел двигаться, лупили бичами, словно баранов, которых гонят на бойню.

Часовые крепости оказались начеку. Они заметили движение войска польского и подняли тревогу. Стрельцы, у которых еще оставался солидный запас пороха и патронов, опять открыли стрельбу. Поскольку еще не рассвело, стрелять оказалось сложение. Но противник шел лавиной, некоторые пули достигали цели.

Варвара с девушками приготовили луки и множество стрел. Вот-вот начнется рассвет, можно будет прицельно стрелять.

Снова полилась на противника смола, мужики взялись за вилы и топоры, были готовы ринуться врукопашную. Относительно небольшие размеры Белоцерковска позволяли его защитникам надежно прикрыть стены. Орда шла волнами, словно прибой. Противник напирал. Но ему оказывали достойное сопротивление. Сражение разрасталось. Оно напоминало шторм, в котором крепость хочет затопить иноземная волна. Потери ляхов и их наемников росли. Но штурм не прекращался.

Герцог Барбаросса приказал своей правой руке графу Болевинтура попробовать прорваться в крепость через ее желтые ворота. Однако у иноземцев не оказалось хороших таранов, пришлось по-прежнему использовать лестницы. Некоторые наемники бросали кошки и пытались взобраться по веревкам. Им не давали подняться.

Проворные русские ополченцы перерезали веревки, заставляли захватчиков падать. Вслед им летели стрелы, стреляли девушки и подростки, благо уже становилось светло. Некоторые из стрел были вымазаны в навозе. Из-за этого даже не слишком глубокие раны в условиях средневековья были опасны для жизни. Кто-то мазал острие стрел мышьяком, чтобы нанести врагу больший урон. Раненые нападавшие падали со стен. Но прочие лезли снова, натыкаясь на рогатины и косы.

У защитников крепости было подобие огнемета, изобретенного Алексеем Сотниковым. Такое оружие отличалось хорошей эффективностью. Получив из огнемета, ляхи подавались назад, но сталкивались со своими же бойцами, лезшими за ними, и давили друг друга.

Русская оборона оказалась тяжелейшим препятствием на пути наемного войска. Даже девушки упирались босыми ногами и рогатинами сталкивали лестницы с идущими на штурм солдатами, которые с воплем попадали.

Граф Боливентура с горстью отборных воинов все же сумел оседлать одну из небольших башен. Наемники с Европы стали скапливаться на ней. Выбить их никак не удавалось. Защитники города тоже были измотаны и держались из последних сил.

Неожиданно мелькнули грязные пятки белобрысого мальчика, не старше двенадцати лет. Ребенок с факелом чудом проскочил между копьями и мечами врагов, прорвался к бочке с порохом, находившейся на занятой башне.

Оглушительно рвануло. Лучших европейских воинов разбросало во все стороны. Храбрый мальчишка погиб, но предотвратил возможный прорыв.

Окончательно рассвело, поредевшие отряды наемников подались назад. Им крепко дали по носу, они еще долго будут вспоминать этот штурм. А ведь рассчитывали, что до Смоленска дойдут без проблем. Но жесткое сопротивление встретили еще до подхода к легендарной цитадели.

Герцог Барбаросса был вне себя от ярости. Штурм отбит, при этом погиб его любимчик Боливентура. И еще столько бойцов…

Немецкий сановник пообещал:

— Никого в городе в живых не оставлю! Всех ожидает костер!

Увы, слава этого знатного бандита не расходятся с делом. Для начала его наемники вошли в ближайшее село. И там устроили резню. Набрасывались на женщин, насиловали, вырывали из их рук младенцев, швыряли в огонь. Мужчинам вспарывали животы. Некоторых привязывали веревками к лошадям и разрывали на части.

Казнили и местного попа. Его вместе с женой и четырьмя малыми детьми посадили на бочку пороха и подожгли.

Село оказалось полностью сожжено. Барбаросса и в Европе печально прославился своей жестокостью.

Впрочем, эта деревня оказалась не единственной, на которой завоеватели вымещали злобу. Они свирепствовали по всем окрестностям на подходе к Смоленску.

А через три дня после неудавшегося штурма к Белоцерковску подогнали тяжелые осадные орудия. И начался массированный артобстрел. Рвались ядра и бомбы. Город решили сравнять с землей.

Варвара вместе со своим женским отрядом помогала мужчинам в перерывах между обстрелами заделывать пробоины в стенах, восстанавливать башни. Все надеялись на удачу и Божий промысел. Может быть, хорошо вооруженное войско русского царя сможет подойти им на помощь.

Белоцерковск — главная цитадель на пути от границы к Смоленску. Сам Смоленск хорошо укреплен, он может оказаться войску ляхов тем более не по зубам. Но нужна была помощь свежих сил.

Пока же били осадные орудия. Впрочем, как-то бессистемно обстреливая город. В то время как более эффективным был бы огонь по какой-либо отдельной стене. Чтобы мог обвалиться защитный вал, что открыло бы путь в город. А так защитники успевали тушить пожары и заваливать проломы в стенах.

Сам король Сигизмунд уже был под городом. Его встретил Барбаросса. Вместе с Владиславом и иезуитом они осматривали разрушаемую русскую цитадель. Пока доблестные защитники Белоцерковска держались.

Король Польши с тревогой сказал иезуиту:

— Вот сравнительно небольшой город, а как огрызается. Впереди еще Смоленск нужно брать, только потом Москва.

Иезуит хладнокровно ответил:

— Этот город скоро падет. Его стены долго не смогут выдерживать наш обстрел. Вслед за ним ляжет и Смоленск. Насколько нам известно, о великом воеводе Скопине-Шуйском нет никаких вестей. Возможно, он уже умер. Ничего не слышно и о Сотникове. Так что у нас все шансы на победу.

Король Польши скептически развел руками. А наследник Владислав с молодецким задором произнес:

— Дозволь мне, тятька, самому возглавить штурм крепости. Я поведу войска и принесу нам победу!

Владиславу хотелось подвигов. Но Сигизмунд отрицательно покачал головой:

— Если тебя убьют, кто тогда будет сидеть на Московском престоле? Нет, пускай штурмом руководят другие воеводы.

Барбаросса рыкнул:

— Я поведу людей!

Иезуит тем временем негромко сказал:

— Шведы уже выступили. Молодой, но очень талантливый полководец Густав Адольф со своим войском спешит нам на помощь. Так что прибытие сил с севера обеспечено. И из Крыма нам подсобит хан. Он уже идет на Тулу. Русские окажутся в тройных клещах.

Сигизмунд хотел сказать, что он и сам с помощью Ватина и Господа Бога справится, но упорное сопротивление русских не настраивало на оптимистический лад.

Обстрел города продолжался всю ночь. А утром многотысячная армия ляхов вновь устремилась на штурм.

Защитники крепости встретили противника, мужественно стиснув зубы. Они были полны желания отстоять свой родной город. Но численный перевес врагов казался слишком большим.

Варвара и ее потрепанный, но не сломленный женский батальон был настроен драться и победить. Или умереть.

Девушки и юноши опять пускали стрелы, поредевший стрелецкий приказ осыпал противника пулями, а затем встретил его в штыки.

Лучше найти смерть в бою, чем погибнуть в плену. Любая смерть почетней жалкого подобия жизни под ярмом.

Девушка Варвара рубила вражеских рыцарей, пытавшихся перескочить через стену. Они все лезли и лезли без перерыва. Одну шеренгу порубили, за ней появлялась другая. Ее встречали ударами топоров и кос.

Но слишком много врагов. Сложно отбиться. Словно суденышко захлестнуло бурной волной, и оно, накренившись, начало тонуть в этом безбрежном и неистовом океане людской толпы завоевателей, где волны пенятся и вздымаются все выше и сильнее, захлестывая Белоцерковск.

Уже девушки и юноши рубятся наравне со взрослыми. А враги все прибывают…

Король Сигизмунд смотрит с холма через подзорную трубу и начинает улыбаться. Похоже, ранее неприступный град поддается напору. Еще немного и он будет взят. Потери, правда, опять большие. Многие видные воины сложили головы. Трупами завалены подступы к стенам. Но уже ворвались передовые силы в город. Кровь льется на его улицах.

Кузнец Ваула, израненный и обескровленный, падает со стены. Словно глыба. А вместе с ним упало и российское знамя. Но защитники не сдаются, они сражаются и не хотят уступать.

Варвара уже потеряла многих подруг. Ее возлюбленный Степан упал пробитый копьем. Героем закончил свою жизнь русский богатырь. И командир Александр погиб. Но сама девушка все еще сражается. Она забралась на крышу одного из домов и расположилась так, что к ней по наклонной нелегко подобраться. Босые женские ноги цепки, а наемники в сапогах скользят и при попытке приблизиться к девушке теряют головы.

Герцог Барбаросса уже въезжает в город через открытые ворота. Догорают последние очаги сопротивления. А Варвара на крыше не сдается. Барбаросса смотрит на нее через подзорную трубу и улыбается. Вот это баба! Двинула ногой рослого воина, тот кубарем слетел с крыши. Настоящая воительница. И красивая женщина.

Сопровождающий Барбароссу барон Мазель предложил:

— Давайте, ваше сиятельство, снимем ее из пищали.

Герцог Барбаросса отрицательно покачал головой:

— Нет! Ее нужно взять живой! Только живой!

Иезуит, подъехавший к герцогу на своем резвом коне, спросил:

— Зачем тебе русская девка? Пытками, что ли, решил потешиться?

Самый влиятельный из немецких герцогов надменно ответил:

— Я хочу пообщаться с этой женщиной.

Иезуит поглядел острым взглядом на Варвару, сбросившую очередного наемника, и сказал:

— Я тебя понимаю… Как она ловка! Так запросто не взять…

Барбаросса прищурился:

— Ее можно заарканить.

Иезуит ухмыльнулся и ответил:

— У меня есть кое-что получше.

И князь церкви извлек из кармана небольшой необычный пистолет. Герцог возмутился:

— Не смей ее убивать!

Иезуит усмехнулся и пообещал:

— Не буду! Она только уснет.

Барбаросса поверил этому воплощению коварства, соскочил с коня и направился к дому, на крыше которого сидела девушка. Та сражалась отчаянно. Наемники ползли к ней и старались взять живой, чтобы получить награду герцога. Но страдали от взмахов девичьей сабли.

Иезуит же приблизился к воительнице крайне осторожно. Оказавшись на необходимом расстоянии, князь церкви выстрел. Тоненькая иголка вырвалась из пистолетного дула и угодила в девушку. Попала в грудь. Варвара попыталась вытащить иголку, но ее пальцы стали словно ватные. И она, уже не контролируя своего тела, упала.

Наемник подхватил девушку, ее связали и отдали герцогу.

Барбаросса посмотрел на спящую красавицу и сказал:

— Какая она еще юная, но вместе с тем дородная, мускулистая.

Иезуит с улыбкой спросил:

— Хочешь посадить ее на дыбу? Или ты предпочитаешь испанский сапожок?

Герцог Барбаросса отрицательно покачал головой:

— Нет… Может быть, позже, если красавица мне не покорится. Пока попробую к ней метод убеждения.

Иезуит скептически заметил:

— Русские женщины крайне упрямы! А эта, думаю, вдвойне. Стоит ли терять на нее время?

— Она мне нравится, — ответил Барбаросса.

Иезуит понимающе кивнул:

— Что же! Пускай девушка станет твоей игрушкой. Не волнуйся, герцог, через несколько часов она придет в себя.

Немецкий сановник кивнул, Варвару унесли, а победители стали готовиться к пиру в захваченном городе. Отлавливали кур, свиней, уже разделывали убитую корову. В подвалах захваченного города нашли первоклассное вино. Было чем потешить свои желудки.

Сигизмунд восседал в самом центре празднично накрытого стола для знати, по правую руку от него сидел королевич Владислав, а по левую — герцог Барбаросса. Представитель иезуитов отказался присесть и стоял сзади между королем и Барбароссой, который как всегда пил неумеренно и ел с поражавшим воображение размахом.

Принц Владислав, уже хмелея, поднял тост:

— За нашу очередную победу!

И чуть не облился вином.

Король Сигизмунд отрицательно замотал головой:

— Я не думаю, что взятие второстепенной крепости ценой гибели стольких солдат хорошая победа.

— Но, главное, мы теперь можем спокойно идти к Смоленску! — ответил Владислав.

Герцог Барбаросса с хмельной улыбкой прошептал иезуиту:

— Прежде я хочу с пленной девушкой поразвлечься.

И вновь запихал большой кусок мяса себе в рот.

Иезуит осторожно ответил:

— С ней нужно быть очень осторожным, особенно наедине. Эта женщина способна придушить даже крупного мужчину.

Подобное показалось Барбароссе обидным:

— Вы что, сомневаетесь в моей силе?

И герцог согнул пальцами вилку. Он считал себя самым сильным человеком Германии.

Иезуит сказал:

— Гнуть вилки много ума не надо.

Барбаросса посмотрел на служителя культа леденящим взглядом: что, намекаешь на мои слабые умственные способности? Но, вспомнив острие клинка иезуита у себя на шее, ничего не ответил.