Новый Мир ( № 3 2008)

Клейкие листочки

Кабыш Инна Александровна родилась и живет в Москве. Окончила Московский государственный педагогический институт. Автор пяти поэтических книг, лауреат нескольких литературных премий.

Воспоминание об Алексее Дидурове

Я говорила — дурочка, коза:

“Как жалко, что в стихах у вас нет Бога…”

И округлялись у него глаза,

а я, не видя, продолжала строго,

что, мол, стихи его — сплошная плоть…

Не ведая, а может, забывая,

что во плоти явился нам Господь

и тем она бессмертна, что живая.

5 августа 2007.

* *

*

…над вымыслом слезами обольюсь.

А. Пушкин.

И видела я, как снимают кино.

Да что там “я видела” — я в нем снималась,

я кем-то была, и не все ли равно,

что этой меня была самая малость.

Была у героя жена на сносях,

в другой сериал героиня спешила…

А всё же работали все не за страх

и жизнь, а не шило меняли на мыло.

Колодец потемкинским был там — и дом,

и дети, которые льнули к окошку

(но правда, она заключается в том,

что все умирают всегда понарошку).

Искусства едва ли там было на треть

(и те, кто снимал, это видели сами),

но кто-то кино это будет смотреть

и (в том его смысл!)

обольется слезами.

21 августа 2007, Сочи.

* *

*

И помню я не мамин гроб,

не чей-то черный шелк

и не ее холодный лоб,

а то, что дождь пошел.

И то, что гроб стоял в траве —

забыли табурет.

И бабочек. Их было две.

…А гроб не помню, нет.

5 августа 2007.

* *

*

Мы с моим четырнадцатилетним сыном пришли на Троицу в храм.

Пол в храме был посыпан травой, а вдоль стен стояли березки.

“Благодать!” — подумала я, вдыхая запах свежей зелени.

“Бедные! — вдруг сказал мой сын,

кивая головой на березки. —

Такие молодые, им бы еще жить и жить…”

Я вспыхнула: “И что хорошего?

В конце концов, их изрезали бы ножами любители березового сока,

порубили на дрова любители шашлыков

или они засохли бы сами,

а так они попали в рай, —

я перевела дыхание, —

потому что ведь это только нас, людей, ждет Царствие Небесное,

а растения исчезнут без следа,

а вот эти, —

я обвела рукой храм, —

сподобились…” —

“Все равно, — упрямо сказал сын, —

они здесь совсем завяли

(я пригляделась: листья на березах действительно подсохли),

а у тех, что растут у нас во дворе,

такие клейкие листочки… ”

“Ты что… читал „Братьев Карамазовых”?” — опешила я.

“Карамазовых? — переспросил мой сын. —

Не-е… Стругацких — читал…”

И я усмехнулась,

ох уж эти мне русские мальчики,

потому что видела,

что мой сын не согласен заплатить листком березы за рай,

и подумала, что это здорово, хоть он и не прав.

30 мая 2007.

* *

*

Свора-

чива-

ется,

сорвавшись с губ,

сегодня стих:

так самый воздух груб,

как будто в нем повсюду разлита

смертельная для слова кислота.

Стих не жилец, и дело его швах,

и потому он стынет на губах

поэта,

где не сохнет молоко,

мед — пиво,

гоголь-моголь

и Клико.

22 октября 2006.

На смерть бабочки

Я думала, что бабочка на свет

всегда летит, чтобы сгореть, — ан нет.

Летела эта в омут с головой —

при свете солнца — в тазик бельевой.

Я не успела прядь убрать со лба —

так вот что называется “судьба”! —

на миг она вгляделась в водоем

и рухнула,

чтоб быть с собой вдвоем.

2003.

* *

*

Великим, Господи, постом

Тебя прошу я о простом,

но страшно трудном почему-то:

мое унынье превозмочь.

Чтобы и день любить, и ночь,

и утро, Господи,

и утро!..

27 февраля 2007.