Портрет отца

Гришаев Андрей Робертович родился в Ленинграде в 1978 году. Окончил Ленинградский электротехнический институт. Автор поэтической книги “Шмель” (2006). Лауреат премии “Нового мира” (2007). Живет в Москве.

Это окно

Мама моя, благословляю твой ненадежный и долгий покой.

Ты стоишь у окна и машешь мне вслед рукой.

Вся наша жизнь скучна, длинна, надеждой озарена,

И бесполезнее, и милосерднее, чем это “яблоко на”.

Усатый водитель, прими меня и отвези на вокзал.

Ночные улицы прячут огни, усталые видя глаза.

И мир, полный людей и машин, следствий и их причин,

Так бережен к человеку, когда тот остается один.

Ни слова о прошлом. Мы полетим. Он сядет. Она вздохнет.

И будущий сын, обернувшись, скажет: ничего, и это пройдет.

И это окно, где не гаснет свет, где вечный твой силуэт, —

Надежда, которой, в сущности, нет, и время, которого нет.

В детской

Итак, я не жалею ни о чем.

И, дверь высаживая плечом,

Я возвращаюсь в темноту уюта.

Потертый заяц, уши набекрень,

Олень безногий… Нет, скорей тюлень.

Замри, минута.

Здесь ангелы, в количестве двух штук,

Без помощи приборов или рук

Обедали и засыпали.

Один из них вернулся. Это я.

Я видел необжитые края.

Уютно там? Едва ли.

Родители, хотите ли взглянуть

В мои глаза, тяжелые как ртуть,

Своими невесомыми глазами?

В фотоальбоме ли, в дыму, во сне

Вы явитесь, воскресшие, ко мне.

И я останусь с вами.

Лесная прогулка

Ну вот. Чернеющей дорогой

Уходишь ты в прозрачный лес.

Ты исчезаешь. Ради Бога

Постой, пока ты не исчез.

Присядь на камень. Снова чудо.

Природа говорит.

Слетает лист из ниоткуда,

И капелька горит.

Отец, ты помнишь, было раньше:

Мы шли с тобой вдвоем

По берегу осенней чащи

Бессмертным октябрем.

И я тебя ругал когда-то,

За плечи тряс

За твой алкоголизм проклятый,

За то, что любишь нас.

Я тряс тебя из сил последних.

И ты как будто знал,

Что этот страшный лист осенний

Встал ото сна,

Что эта капля ледяная

Уже горит.

А ты идешь, идешь по краю,

И сердце не болит.

Как будто говоришь ты: “…Паспорт,

Носки, тетрадь,

И не забудь зубную пасту…

Я буду ждать”.

Почтальон

Почтальон седлает велосипед.

Почтальона нету давно на свете.

Но в одном письме запечатан слепящий свет,

А в другом письме запечатан соленый ветер.

Обгоняя ветер, в какую-то едет глушь.

Он такой невзрачный, стершийся и прозрачный.

Там живет жена, у которой разбился муж,

Там живет отец, у которого сын внебрачный.

Вы сочли почтальона за ангела, за гонца?

Вы поверили мне? Посмотрите-ка, что в конверте:

Там лежит анонимка на адрес того отца.

И свидетельство о скоропостижной смерти.

И зовут почтальона Семен, ему 40 лет.

И он будет жить еще 44 года.

Что ты смотришь в глаза, дорогой равнодушный свет?

Что ты вертишь хвостом, моя дорогая свобода?

Портрет отца

Портрет отца без сходства

Я в детстве рисовал.

Мне все казалось просто:

Вот нос, лица овал.

Все так и было просто:

Рисунок оживал.

И плакала в прихожей,

Мне помнится, сестра.

Рисунок непохожий

Смотрел на нас с листа.

Родной и непохожий.

Живой глядел с листа.

Без Тебя

Играет на трубе мальчишка звонкий,

И память распрямляется, тонка.

Я помню, как звенели перепонки

От папиного звонкого звонка.

Он приходил с работы неуставший

И руки мыл, и улыбался мне.

И руки не похожи были наши

В следах смешных на ледяном окне.

Прошло сто лет. Но руки не похожи.

Их память злого времени прочней.

И сын идет к отцу и молвит: Боже,

Я без Тебя воистину ничей.

На записи

Поэт садится за стол и пишет.

Крупным планом: рука, свеча.

Шум дождя. Он его не слышит.

Близкий ракурс из-за плеча.

Перечеркивает. Неподвижен.

Наклоняется, как рыбак.

Фрагментарно: тарелка вишен,

Пепельница, пиджак.

Застрочил. Белый лист чернеет,

Убывает. Слова, слова.

Камера проскальзывает под дверью:

Доски крыльца, трава.

Камера набирает скорость.

Внизу промелькивает река.

На записи слышится чей-то голос,

Не разобрать наверняка.

Шорох разрядов. Треск. “Остановите съемку”.

Горизонт запрокидывается вбок.

Затемнение. Знакомый голос негромкий:

“Что ты смог? Повторяю: что ты смог?”

Загрузка...