Новый мир

Глава 7

Кирилл осторожно прикоснулся к броне. Матовые темно-зеленые чешуйки под пальцами отозвались приятной прохладой. При этом материал смялся словно ткань, а тактильные ощущения передались в полном объеме. Желая проверить защитные свойства обновки, Кирилл резко стукнул себя в грудь. Участок брони мгновенно уплотнилась, приобретая жесткость стали. Большая часть силы удара при этом отразилась обратно, а в районе груди парень ощутил лишь легкое прикосновение.

— Вещь, — одобрительно цокнул Кирилл.

Броня создателей башни нравилась ему все больше и больше. Даже несмотря на ее некоторую своенравность. Взгляд подростка невольно скользнул к рядам коробок: если ему с первой попытки удалось найти такое сокровище, то что же тогда ждало его в остальных?

Реальность несколько разочаровала. Большую часть полок занимала все та же чешуйчатая броня. Друг от друга она отличалась разве что цветом: встречались зеленые, серые, черные и золотые варианты. Какой-либо другой разницы Кирилл между ними не заметил, но на всякий случай решил в будущем обязательно прихватить с собой минимум пару экземпляров каждой.

На одной из полок обнаружились зеленые пластины. Точь-в-точь такие, что закрывали ядро.

“Пригодится” — отметил Кирилл и пошел дальше.

В его руках начала таять очередная коробка. Насколько Кирилл мог судить, такая необычная упаковка в первую очередь консервировала свое содержимое. На это указывала как ее одноразовость, так и совершенно нетронутый временем вид вещей. Исчезнувшая обертка открыла вид на черный прямоугольный ящик, внутри которого ровными рядами лежали прижатые тонкими скобами серые цилиндры.

“Удобно будет взять в руку” — прикинул их размеры Кирилл.

Первая ассоциация, которая пришла ему на ум при осмотре добычи — граната. Затем — батарейка. При этом Кирилл ощущал, что в глубине каждого цилиндра находилось несколько узоров, которые никоим образом не контактировали друг с другом. К сожалению, определить функционал устройств увиденное ему совершенно не помогло.

В отличие от брони, активировать цилиндры Кирилл не рискнул. Кто знает, для чего они служили? Произойти при их активации могло практически все, что угодно. Вплоть до призыва грудастого гарема. Все же технологии неизвестной расы, а не праздничная хлопушка. Любопытство заставило Кирилла едва ли не обнюхать устройства и служивший им хранилищем черный ящик, но подсказки или инструкции из разряда “выдерни чеку и брось в сторону враждебного элемента” ему найти так и не удалось.

Со вздохом, парень отложил ящик в сторону. Само собой, бросать такую интересную находку Лисицкий не собирался: как минимум пару коробок этого добра он собирался обязательно захватить с собой в капсулу — но сейчас, к сожалению, они ничем не могли ему послужить.

Следующая полка вновь оставила в его руках черный ящик. И следующая. Практически все помещение оказалось заполнено серыми цилиндрами. Лишь в самом конце Кириллу повезло наткнуться на кое-что новенькое.

Очередная золотая коробка расплавилась в его руках и оставила после себя холодный, словно кусок льда, гладкий золотой шар размером с кулак. Немного повертев находку в руках, Кирилл попытался проникнуть в нее с помощью восприятия.

Однако, как и в случае со стенами башни, наткнулся лишь на пустоту. Правда, не абсолютную: с одной ее стороны присутствовало небольшое темное пятно, которое напоминало максимально сжатую дымку в его собственном исполнении. По крайней мере, именно так расшифровал свои ощущения Кирилл. Его так и подмывало направить туда собственную силу. Сделать этого не позволял пока еще не до конца атрофировавшийся инстинкт самосохранения.

Золотой шар отправился в гору коробок, которую Кирилл собирался прихватить с собой в капсулу. К ней же присоединились и остальные шесть золотых упаковок с полки.

“Хотя, чего это я? Зачем вообще что-то оставлять, когда можно вынести все?” — от избытка эмоций подросток даже хлопнул себя по лбу.

По какой-то причине у него сложилось впечатление, что если он покинет башню, то уже не сможет в нее вернуться. За ее стенами словно простирался совсем другой мир: дикий, необузданный, полный дождя и ветра. В то время как сама башня представала из себя кусочек технологически развитой цивилизации. Этот контраст четко разделял их два совершенно разных мира. Но если посмотреть объективно, что могло ему помешать вернуться за оставшимися артефактами? В капсуле как раз много пустых ящиков, которые совсем не помешает заполнить.

“Но первую ходку стоит все же сделать так, словно она последняя” — принял окончательное решение Кирилл и принялся перетаскивать отобранную часть коробок на платформу. Закончив, он активировал следующий пункт меню.

Платформа мягко отлипла от склада и заскользила вверх. На этот раз ее движение заняло не больше десяти секунд. Почти сразу она оторвалась от стены и пристыковался к относительно небольшому золотому кубу.

— Любопытненько, — пробормотал Кирилл, когда за открывшейся дверью показались… еще одни каменные створки.

При этом даже ядро не озаботились защитить подобным образом. Невольно возникал вопрос: что же такое важное там спрятали, если попытались сделать это настолько тщательно? Но кроме любопытства появились и закономерные опасения. Если Кирилл с трудом обнаружил сигнальные нити в зале ядра, то что произойдет, столкнись он с более продвинутой системой?

Напрягая все доступное восприятие, подросток принялся прощупывать пространство перед собою. Результат это принесло двойственный. С одной стороны, коридор, вроде бы, не таил в себе никаких сюрпризов. С другой же, какое угодно их количество могло таиться в двери, так как ее материал, как и стены башни, не поддавался восприятию. Вишенкой на торте служил полностью запитанный узор в стенах коридора, к которым примыкали створки. И это в условиях тотального отсутствия энергии на большинстве механизмов! Вывод напрашивался сам собой.

Если с сигнальными нитями Кирилл еще готов был рискнуть, то в сторону этой двери даже дышать не собирался. Мериться количеством энергии с расой, которая способна обуздать нечто вроде ядра? Или соревноваться с ними в мастерстве? Какой параметр ни возьми, навыки человека во всем уступали создателям Ковчега. Ломиться на созданную ими и до сих пор функционирующую защитную систему? Самоубийство. Всегда нужно адекватно оценивать собственные возможности. И Кирилл прекрасно понимал, что дверь перед ним пока совершенно не на его уровне. А потому лишь молча развернулся и активировал следующий пункт меню управления платформой.

“Интересно, если извлечь ядро, защита этой комнаты отключится?” — задумался Кирилл. Уж больно его манило содержимое таинственного помещения.

Платформа между тем стремительно заскользила куда-то вниз. На этот раз целью путешествия оказалась золотая пирамида в несколько десятков человеческих ростов с широким основанием, поверхность которой опоясывало несколько широких белоснежных колец. Ее поверхность пульсировала множеством синих узоров. Выглядело это потрясающе. Стоило признать, что Ковчег производил подавляющее впечатление. Его монументальность, обилие золота, белоснежный камень, подсвеченный изнутри сиянием таинственных узоров, превращали строение в настоящее произведения искусства. Пусть и необычное, но безусловно задевающее струны души.

Перед Кириллом бесшумно раскрылась очередная арка, и он шагнул вперед. Свет внутри пирамиды приобрел голубоватый оттенок.

Неожиданно из стены коридора вырвался тонкий поток дымки. Словно змея, он стремительно обвил человека несколькими кольцами. Кирилл едва успел сформировать на его пути преграду. В момент столкновений энергий защитная сфера содрогнулась. По ее поверхности побежала рябь и в монолитной стене начали возникать более светлые прорехи, в которые тут же устремлялась агрессивная дымка. Кирилл немедленно дернул сферу назад, уменьшая ее радиус и таким образом латая образовавшиеся дыры. Его лицо исказил озлобленный оскал: он с трудом сдержал чудовищный напор вражеской силы. Шаг назад.

“Главное выбраться из коридора” — пульсировала в его голове мысль.

Между тем поток дымки словно осознал, что такими темпами жертва может и ускользнуть. Ее кольца расплылись, плотно облегая защитную сферу и засветилась изнутри мертвенно-бледным светом. Зрачки человека удивленно расширились в момент, когда удерживаемый им, пусть и с большим трудом, щит беспомощно лопнул, а самого его захлестнул поток чужой силы.

Повеяло легким ветерком. Пришло ощущение чистоты и свежести. Чужая сила ласково прошлась по телу человека и втянулась обратно в стену, оставив его стоять соляной статуей самому себе.

Спустя некоторое время воцарившуюся тишину разорвал нервный смех.

— Дезинфекция! Я сражался с чертовой дезинфекцией! Хорошо хоть не с уборщиком, — выдавил Кирилл сквозь слезы. Напряжение схватки требовало выхода.

Прошло около минуты, прежде чем он сумел достаточно успокоиться.

— Фу-у-ух, — выдохнул Лисицкий и повернулся ко входу в пирамиду.

Произошедшее серьезно поколебало его уверенность в необходимости изучения башни. Изначально Кириллу показалось, что она полностью обесточена и по большому счету практически не опасна. Позже выяснилось, что некоторые из систем все же функционируют, но он вполне может определять опасные зоны с помощью восприятия. Как оказалось, далеко не все.

“Быть или не быть?” — любопытство и осторожность столкнулись внутри подростка, и первое, несмотря на все произошедшее, постепенно начало брать верх. Какой смысл вешать какие-то защитные системы уже после дезинфекции? Совершенно нелогично. Кирилл бы скорее поверил, что элементы башни обесточены в каком-то случайном порядке, чем в такую глупость.

Логика она ведь одна на всех, как давно доказали экзотики. Другое дело, что различные расы могут исходить из отличающихся предпосылок. Например, если бы создатели башни исповедовали культ чистоты и считали, что умирать грязным грех, такой порядок выглядел бы для них вполне логично. Но тогда Кирилл бы встретил и другие признаки их веры.

После некоторых размышлений он все же решил продолжить путь.

“Это… гробы?” — ошарашенно подумал Лисицкий, когда оказался внутри пирамиды.

Впрочем, такого приземленного названия выставленные по три в ряд у каждой грани пирамиды массивные саркофаги из белоснежного камня явно не заслуживали. Под поверхностью каждого из них горела невероятно сложная и тонкая вязь искр. А внутри — Кирилл сделал несколько шагов по направлению к одному из саркофагов — стояла темная рубиново-красная жидкость. Кровь?

Кирилл воспользовался всей мощью восприятия, пытаясь разобраться в происходящем. Угрозой от саркофагов и жидкости в них не веяло. Скорее — бодростью. Грозовыми колючими разрядами. Ветром в спину. Рискнув, он прикоснулся к поверхности кончиками пальцев. В тело хлынул поток освежающей и бодрящей энергии. Немедленно захотелось куда-то бежать и что-то делать. А загрубевшие кончики пальцев — подросток немедленно одернул руку — приобрели былую мягкость и чувствительность.

Поддавшись импульсу, Кирилл создал из дымки скальпель, резанул им себя по ладони и опустил раненую руку в темно-красную жидкость. Повреждение затянулось мгновенно, не оставив даже намека на рубец.

— Регенератор, — восхищенно прошептал парень.

Однако в процессе изучения исцеленной конечности его внимание царапнула какая-то неправильность. Его раны и мозоли не просто исцелились. Сама структура кожного покрова на левой кисти серьезно изменилась: стала в разы плотней и прочней. Усложнились сосудистая и нервная сети. При этом нельзя сказать, что кожа стала грубее, ее прежняя упругость сохранилась в полном объеме.

“Эволюция” — осенило Кирилла. “Это не регенератор. Скорее эволюционная камера!”

Восхищения в его взгляде стало еще больше: устройство перед ним, судя по всему, обладало просто фантастическими возможностями. Одна только функция регенерации поднимала саркофаг на недостижимый уровень. Когда Кирилл отправлялся на экскурсию, в сети только-только появились первые упоминая о рабочих образцах подобной технологии.

И все же повторно воспользоваться камерой он бы не рискнул. Кто знает, к какому виду его приведет длительное воздействие красной жидкости? На данный момент оно затронуло исключительно поверхностные ткани, но Кирилл сомневался, что этим ее возможности и исчерпываются. Тут скорее сыграло свою роль короткое время контакта.

Несмотря на это, в список того, что стоит обязательно забрать с собой, саркофаг попал под первым номер. Кирилл бы с удовольствием прихватил их все, но, к сожалению, места в капсуле не хватило бы даже для второго.

На прощанье проведя пальцами по каменному краю, Кирилл вернулся на подвижную платформу. Выбрав следующую точку назначения, он принялся с интересом наблюдать за проносящимися мимо золотыми конструкциями. Сперва его несколько смутило, что их на центральной оси здания существовало несколько больше, чем строчек в меню. Но с помощью восприятия он понял, что большая часть из них представляли собою переполненные узорами болванки. Скорее всего, они выполняли функции каких-то механизмов, доступ к которым практически не требовался.

В следующем помещении Кирилл обнаружил пустой, занимавший практически всю его площадь, каменный бассейн. Однако все усилия по оживлению устройства — а в белоснежном камне присутствовало огромное количество узоров — из видимого результата принесли разве что открывшийся створ трубы. Куда она ведет Кирилл проверить так и не рискнул, хотя размер позволял.

Последнее же помещение и вовсе оказалось пустой каменной коробкой.

На такой печальной ноте экскурсия Кирилла по чудесам Ковчега и закончилась. Началась жизнь. Покидать башню он решил не торопиться. Как Керне и говорил, в ней его организм не испытывал никаких физических потребностей. Невероятно насыщенная энергетика этого места полностью заменяла ему питание. Что касается сна, то его мозг в нем попросту не нуждался: все шлаки почти мгновенно разлагались, а сам он работал с такой эффективностью, что структурировал накопленную информацию прямо “на ходу”.

Главной причиной, из-за которой Кирилл не торопился во внешний мир, являлся сам Керне. Ядро хоть и могло многое дать в перспективе, но прямо здесь и сейчас разговоры с ресу приносили куда больше пользы. Сработал ли прием с демонстративным уходом или Керне и сам был не прочь поболтать, но информацией он делился охотно.

Например, именно от него Кирилл узнал правила, по которым происходит рост дымки. К его удивлению, Керне очень неплохо ориентировался в счислении. Когда ресу вдруг повел разговор в точных значениях, для подростка это стало неожиданностью. В который раз Кириллу пришлось напомнить себе, что считать ресу тупоголовыми мясниками — чудовищная ошибка, которая вполне может стоить ему жизни.

Итак, если принять всю дымку в теле за единицу, то убивая кого-то в разы слабее, получаешь прирост примерно на одну сотую процента от его силы. Совершенно мизерное и практически неощутимое количество. Таким образом, охотиться на мелочь бесполезно. Сильнее если и станешь, то на жалкие крохи.

Что же касается более-менее равных противников, то для них эта цифра колебалась в диапазоне от одного до пяти процентов в зависимости от соотношения сил. Вот тут вырасти уже можно. Возможно, не так быстро, как хотелось бы, но именно этим путем и идет подавляющее большинство.

Убийство в разы более сильных противников — это уже совсем другой разговор. В таком случае рост дымки происходит не на проценты от возможностей врага, а полностью их перенимает. Противник в два раза сильнее, но ты победил? Станешь втрое сильней. Противник в десять раз тебя превосходит, но каким-то чудом тебе удалось взять верх? Вся его сила станет твоей. Чисто теоретически можно даже найти сильнейшего ресу на планете, убить его, и таким образом самому за один шаг превратиться в сильнейшего.

Вот только убить хотя бы в два раза более сильного противника уже сравни подвигу. Для этого требуется или серьезное превосходство в мастерстве, или невероятная удача. Прекрасным примером последней мог послужить высоковольтный кабель и расслабившийся противник. Или же использование оружия, которое до этого не смогло нанести ни малейшего вреда, со спины.

В случае же с Ликком сыграли сразу оба фактора. Превосходство в мастерстве появилась из-за того, что насекомоподобный ресу почти все свои силы направлял на увеличение скорости и силы. Он не владел практически ничем из настоящих возможностей дымки. Даже простейшие лезвия в его исполнении при такой разнице в силе с легкостью нашинковали бы человека в фарш. Кирилл никогда бы не смог выдержать его удар или пробить защиту, если бы не подсмотрел у более высокоразвитого ресу прием со сжатием дымки. Но даже при такой разнице в мастерстве потребовалось ловушка из сломанной турели и немалая удача, чтобы закончить схватку в свою пользу.

Самым же эффективным способом увеличения собственной силы оказалось убийство пришельца извне. “Мягкотеленького”, как уже привычно выразился Керне. Все дети Рруа отчетливо ощущали тот зов, которым она награждала любой чужеродный элемент. В случае успеха можно было вырасти в силе процентов, примерно, на двадцать.

При этом, не смотря на всю важность, информация о принципах роста дымки так и осталась лишь малой частью того, чем ресу поделился с Кириллом. Доверять всем его словам, конечно, не следовало, но и здравый смысл ведь никто не отменял. Пропуская полученную информацию через призму уже известных фактов, тщательно ее осмысливая, даже обычному человеку вполне по силам отделить зерна от плевел. Что тогда говорить о Кирилле, организм которого в Ковчеге начал работать с какой-то пугающей эффективностью, включая и процессы, ответственные за мышление?

К чести Керне, Кириллу так и не удалось поймать его на прямой лжи. А вот умалчивать ресу любил. В основном, такие моменты приходились на техники работы с дымкой. Сильно давить Кирилл не решался, но в памяти откладывал. Зная, где собака порылась, можно попробовать разобраться и самому. Это всяко лучше, чем полагаться на вытащенные шантажом сведения.

Кроме Керне, много внимания забирала и комната с ядром. Кирилл имел вполне определенные причины считать, что с удалением ключевого элемента, все системы башни лишаться питания. Включая и те, что отвечают за безопасность. Особенно его привлекало помещение, которое пряталось сразу за двумя дверьми.

“Это либо центр управления, либо оружейная” — со временем пришел к выводу Кирилл. И то, и другое невероятно его привлекало. Настолько, что заставило окончательно отступить инстинкт самосохранения.

— Итак, мы имеем некоторое количество структурированных потоков хаш, — за время проведенное в Ковчеге привычка разговаривать с самим собой прочно вошла в жизнь Кирилла. — Они исполняют роль сигнальной сети. Скорее всего, реакция идет либо на разрыв, либо на изменение характера потока: разницы давления в начале и конце или колебания плотности.

Хаш называли дымку сами ресу. Из-за того, что единственным собеседником Кирилла на долгое время стал Керне, все чаще в его мыслях проскальзывали свойственные именно ресу понятия. Мысленная связь вообще работала довольно интересно: общение шло образами, ощущениями, из которых уже подсознание формировало знакомые слова. “Голос” же обуславливался характером мышления. Именно поэтому ресу в основном “звучали” мощно и подавляюще.

В целом же общение с помощью мысленной связи проходило практически без осечек. Проблемы начинались тогда, когда подсознание не находило соответствующего аналога поступающим образам. В таком случае механизм работы подсознания сбивался, а в голове начинали мелькать смутные, смазанные картины. Тогда Керне приходилось произносить понятие в слух, а затем пытаться его объяснить. Да, как оказалось, подавляющее большинство ресу способны говорить и даже имеют собственный язык. Он заложен в них с рождения, как и инстинкты выживания вместе с “Голосом Матери”.

Что касается сигнальной сети, то способов ее преодоления Кирилл придумал множество: от системы зеркал на основе дымки, которые начнут отражать лучи и освободят проход, до растягивания нитей и формирования узкого прохода. Но все они несли в себе один существенный недостаток: им приходилось воздействовать непосредственно на систему. И Кирилла, откровенно говоря, это пугало. Возможностей создателей Ковчега он не знал, но они явно превосходили его собственные. Так неужели никто не догадался до таких очевидных решений? Да вряд ли. Какой смысл ставить сигнальную сеть, которую так легко обойти? Может создатели башни сделали ставку на незаметность? Нет, это скорее попытка выдать желаемое за действительное. Определенно, положиться на легкие решения не стоит.

Вот и мучился Кирилл, пытаясь придумать, как обойти сигнальную сеть, с ней не взаимодействуя. Идея пришла довольно быстро, и пары дней не потребовалось. А вот ее осуществление заняло уже гораздо больше. Сколько? Кирилл и сам затруднялся ответить. Ощущение времени размывалось из-за того, что в башне постоянно царило одно и то же освещение, а тело не испытывало никаких потребностей. Пару раз подросток ловил себя на мысли, что, взглянув на дату в ТиЭй, не может поверить увиденному числу.

Башня затягивала, словно зыбучие пески. Казалось, что в твоем распоряжении все время мира. Можно набраться сил, медитируя рядом с ядром, тренировками поднять контроль до небес, создать множество техник и выйти во внешний мир уже в полной безопасности. Весьма опасное ощущение.

Ведь, в отличие от него, остальной мир не застыл. Его родные, друзья, знакомые продолжали жить и взрослеть. Но дело даже не в них. Кирилл хоть и мечтал выбраться с Рруа, но старался не думать об этом слишком много. Если на то пошло, он вообще сомневался, что ему удастся вернуться к прошлой жизни.

Куда больше его пугала деформация сознания. Спустя всего пару месяцев тренировок в одиночестве, разбавляемых периодическим общением с Керне, Кирилл начал замечать, что его посещают мысли, совершенно несвойственные человеку, пусть и попавшему в тяжелые обстоятельства. Добровольное затворничество ради бесконечного роста силы уже не вызвало у него отрицания. А ведь человек существо социальное, как ни крути, ему это совершенно не свойственно. Кирилл же ловил себя на мысли, что ради силы готов остаться здесь и на десятки, если не сотни, лет.

И даже больше. Сила перестала являться для него средством выживания и возможностью убраться с Рруа. Она превратилась в самоцель. Зачем вообще улетать, если во внешнем мире отсутствует возможность усилить собственную хаш?

Кирилла пугало, к чему могли привести такие мысли. Найти колонию выживших и вырезать ее, чтобы стать одним из сильнейших ресу на планете? Самое страшное, что эта идея его в чем-то даже привлекала. С такой силой он наверняка смог бы выбраться с Рруа и очень неплохо устроиться во внешнем мире. Жить в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая. И никакой опасности: вряд ли выжившие смогут ему хоть что-то противопоставить. Это тебе не с Владыкой сражаться.

Кирилл сначала подумал, что это Керне влияет на него во время общения, но даже насторожившись, не сумел обнаружить с его стороны никакого воздействия. Ресу же, когда подросток в порыве злости высказал ему свои претензии, ответил просто.

— Я предупреждал, — сказал он. — Все мы Дети Рруа.

С этого момента, кстати, он перестал называть Кирилла мягкотелым.

В общем, Лисицкому срочно требовалось нормальное человеческое общение. Не факт, что поможет, но попытаться стоит. Именно поэтому он и начал проводить как можно больше времени в помещении с ядром. Идея, как пройти сигнальную сеть, родилась у него уже давно. Если вся проблема заключается в том, что при пересечении сигнальной нити он нарушит поток дымки, то нужно просто сделать так, чтобы этого не произошло. Элементарно, не правда ли?

Дымка ведь сама по себе обладает свойством пропускать силу того же характера. Если задуматься, это становиться очевидно. В противном случае как вообще могут происходить манипуляции хаш? Атаки из-под щита? То-то же. Ключевой момент в данном утверждении: того же характера. В противном случае процесс начинался прямо противоположный.

Следовательно, если подстроить собственную силу под дымку сигнальной системы, то ее вполне можно было просто пройти. Жаль, что на практике данный прием был практически неосуществим, так как каждый источник дымки обладал внушительным набором уникальных характеристик, и копированию даже одна из них практически не поддавалась. Хотя перспективы это открывало бы фантастические. Кто бы отказался от универсального ключа к любому щиту? Но увы.

Вроде бы тупик. Но нет, не в данном случае. Кириллу и не требовалось подстраивать свою дымку под чужую, у него под руками уже имелся ее источник. А в нем кто-то даже услужливо пробил дырочку. Бери не хочу. Дело за малым: суметь.

И Кирилл решил попытаться. Первым делом он подогнал ко входу в помещение все платформы от основания башни. Конструкции без проблем слились воедино. Затем он полностью откачал из них энергию. С этим так же проблем не возникло.

Закончив подготовительный этап, Кирилл направил несколько потоков хаш к энергии ядра. Для них расстояния между сигнальными нитями хватило с запасом. Можно было бы ими снять ядро с постамента юноша уже попытался, если бы оно полностью не игнорировало воздействие дымки. Присосавшись к сердцу Ковчега, Кирилл принялся день за днем перекачивать утекающую энергию в узоры платформ.

Процесс шел тяжело, медленно и сопровождался постоянной болью. Грозовая энергия либо сжигала тело человека, либо жалкими каплями впитывалась в его энергетику. В накопители и вовсе удавалось переправить сущие крохи. Именно поэтому процесс и растянулся на месяцы. С перерывами, само собой.

Но вот наступил долгожданный день, когда узоры платформ полностью заполнились. Остался последний шаг: впустить грозовую энергию в собственное тело и выжить.

Кирилл глубоко вдохнул. Выдохнул. Накопленная сила полноводной рекой хлынула из платформ в его тело. Сцепив зубы, юноша с трудом удержал собственную силу от инстинктивной защитной реакции. Боль опалила внутренности огнем. Усилием воли он свернул собственную дымку в клубок в районе солнечного сплетения.

Словно раковая опухоль, боль начала стремительно расползаться по телу. На коже затлели многочисленные пятна, которые за считанные мгновения превратились в кровоточащие раны. Такой же процесс шел и во внутренних тканях. Все это сопровождалось просто ослепляющей болью.

По сути, от Кирилла требовалось сделать всего десять шагов. Но в таком состоянии каждый из них давался ему с невероятным трудом. Он даже не увидел, как первые сигнальные нити коснулись его тела и… беспрепятственно прошли насквозь. Вместо этого подросток считал шаги.

— Четыре… Пять, — хрипел он с кровавой пеной на губах.

Его тело между тем превращалось в настоящее анатомическое пособие: кожа почти полностью растворилась под воздействием грозовой энергии, обнажив мышцы. На полу за ним оставался широкий кровавый след. Навалилась слабость. На последних шагах он уже едва переставлял ноги, двигаясь скорее на автомате, чем осмысленно.

— Одиннадцать, — выдохнул Кирилл и рухнул вперед. Острая вспышка боли погасила его сознание.

Хаш же человека, избавленная от тисков воли, пришла в движение, вымывая из организма чужеродную энергию. В насыщенном силой пространстве башни его исцеление оставалось лишь вопросом времени.