Новый Мир ( № 8 2013)

Ход в натуру

Козлов Владимир Иванович родился в 1980 году

Козлов Владимир Иванович родился в 1980 году. Поэт, критик, литературовед. Окончил филологический факультет Ростовского государственного университета, кандидат филологических наук. Автор книг стихов «Городу и лесу» (Ростов-на-Дону, 2005) и «Самостояние» (Москва, 2012). Стихи, эссе и статьи публиковались в журналах «Арион», «Вопросы литературы», «Знамя», «Новая Юность». Наш журнал опубликовал статью В. Козлова «Внутренние пейзажи Олега Чухонцева» (2008, № 3). o:p/

Живет в Ростове-на-Дону. Со стихами в «Новом мире» выступает впервые. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Человек-пейзаж o:p/

o:p /o:p

Сначала что-то ты подозреваешь, o:p/

а однажды открываешь в себе нечто, o:p/

что, похоже, зародилось в пору, o:p/

когда мир внутренний, приняв очередное o:p/

повышение налогов на o:p/

в целом незапятнанную совесть, o:p/

невольно вдруг прикинулся пейзажем, — o:p/

o:p /o:p

закон один в нем — сосуществованье o:p/

как бы несвязанных предметов — o:p/

собачьего дерьма и тротуара, o:p/

и не поспоришь с данностью пейзажа, o:p/

пока не ощутишь ее внутри — o:p/

в пейзаже настоящего, того, o:p/

что — как подушка для набоковских булавок: o:p/

ничто из ничего не вытекает, o:p/

в нем женщины, предметы склонны раздеваться o:p/

при первом взгляде, и предательство тут также o:p/

искренно и обязательно, как и любовь, o:p/

причем к тому же человеку и одновременно; o:p/

o:p /o:p

пейзаж, хватаясь за предметность, оглушает, o:p/

высвобождая органичную способность человека o:p/

смердеть кошачьим трупом, o:p/

радовать людей закатом — через запятую o:p/

можно перебрать многообразье мира, o:p/

которое, что станет скоро ясно, o:p/

внутри нисколько не многообразно, — o:p/

o:p /o:p

теперь представь, что кто-то o:p/

тебя когда-нибудь полюбит, o:p/

какой-нибудь потомок Левитана, — o:p/

он должен будет начинать в тебе сначала — o:p/

камень обтесать, добыть огонь, o:p/

карябать на пещерных сводах сцены жизни, o:p/

не скоро нарисуется Джоконда, o:p/

но он наглядно постепенно убеждает, o:p/

что все-таки вам есть за что бороться — o:p/

за уголовный и гражданский кодекс, o:p/

связывающий «а» твое и «б» o:p/

в целую, но непростую личность, o:p/

способную уже не к продолжению пейзажа, o:p/

а к продолженью рода. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Я в предгорье o:p/

o:p /o:p

Даже в лучшем гостиничном номере запах гнилой картошки. o:p/

А за окном, неподалеку, предъявлены для ленивых, o:p/

чтобы величием их раскатать в лепешку, o:p/

вставшие дыбом леса и нивы. o:p/

o:p /o:p

Но импортный новый станок борется в одиночку o:p/

с жижей, оставшейся от земли, и с либидо, o:p/

которое подло в своих обладателях мочит o:p/

зарождающегося индивида. o:p/

o:p /o:p

И маникюр не спасает тут облика человека. o:p/

С предгорной равнины он видит хребет Кавказа. o:p/

В лузу он будет шары загонять до рассвета, o:p/

пытаясь выморгать цементную пыль из глаза. o:p/

o:p /o:p

А наверху — хрустальный лес Архыза. o:p/

А наверху лежат во льду солдаты Эдельвейса. o:p/

А он ведь никогда, он не терпел быть снизу. o:p/

Он хмуро сплевывает я в родную гниль Черкесска. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Схватка o:p/

o:p /o:p

Внутри летит далекий стук копыт, o:p/

там сердце от себя кочевье гонит, o:p/

и тишина вскипает и кипит, o:p/

и двор, в котором до сих пор витает спирт, o:p/

стоит, как лунная поверхность, незнакомый; o:p/

o:p /o:p

а ежели пейзаж и правда незнаком, o:p/

то сразу хочется вернуться в дом, o:p/

чтоб всадник, не умеющий ни в ком o:p/

узнать себя, трофея не увез из дома, o:p/

из смерти направляясь в смерть, — o:p/

o:p /o:p

но нет, мой друг, уж я тебя заставлю o:p/

услышать, как на стук в земную твердь o:p/

небесные в ответ поскрипывают ставни. o:p/

o:p /o:p

Грех пустоты o:p/

o:p /o:p

…Но земля-то — гола. o:p/

И ты ей за это должен. o:p/

А ты уже слаб. o:p/

Ты, в общем, заложник: o:p/

o:p /o:p

график жизнь твою ест, o:p/

переставляет ноги, o:p/

не выпускает из мест, o:p/

где всего и всегда много. o:p/

o:p /o:p

Но мест тех всего три — o:p/

три основных маршрута, o:p/

а ты — ты живешь внутри, o:p/

потому что снаружи — трудно. o:p/

o:p /o:p

А пустота — зовет. o:p/

Ее грех — не замолен. o:p/

И на тебе он — вот. o:p/

На тебе — довольном. o:p/

o:p /o:p

А там без тебя — никак, o:p/

там, что ни возьми, — не готово. o:p/

И нигде не впитают так o:p/

твое стертое до дыр слово. o:p/

o:p /o:p

Порядок ты сам ваял — o:p/

разметил места, фигуры, o:p/

но он — виновато мал, o:p/

и ты делаешь ход в натуру. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Потерянный язык o:p/

o:p /o:p

Нет, одиночества не было, ведь o:p/

одиночество — это почти поступок, o:p/

притом неприличный, а тут o:p/

нечто врожденное, типа o:p/

отъединенности от других — o:p/

o:p /o:p

так вот, это нечто, o:p/

как говорят, «от противного» сильно o:p/

располагало к общенью, причем o:p/

даже в самых навязчивых и рукодельных формах, o:p/

которые изучают в Европе o:p/

на факультетах общественных коммуникаций — o:p/

o:p /o:p

в итоге, стараясь общаться всегда и везде, o:p/

вгрызаясь даже в причудливые языки, o:p/

работая в поте лица o:p/

на рядовых четырехчасовых обедах, чей o:p/

уровень определяется общим числом o:p/

блюд и персон, o:p/

мы как-то забросили свой o:p/

собственный, может быть, в чем-то личный язык, o:p/

o:p /o:p

забыли, зачем уважать молчунов, o:p/

решили счесть буками этих мыслителей в свитерах, o:p/

слишком подолгу подбирающих слова, o:p/

отвыкли пытаться распутывать o:p/

те очень сложные тонкие связи, o:p/

из необходимого колтуна которых o:p/

нужно выпутывать очень o:p/

простые и сильные чувства, o:p/

чтобы их не потерять. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Эффект объятий o:p/

o:p /o:p

Маленькая женщина o:p/

положила пределы, o:p/

и в них накопился я, o:p/

почувствовал свое тело. o:p/

o:p/

Маленькая женщина o:p/

охраняет мои границы, o:p/

чтобы они не выпустили воздух, o:p/

чтобы их не проклевали птицы. o:p/

o:p /o:p

Нечто из ничего бывает o:p/

только внутри объятий. o:p/

Снаружи летают обломки o:p/

империй и демократий. o:p/

o:p /o:p

И все же там можно было б o:p/

жить, вертоград раскинув, — o:p/

кому-то ж бывает стыдно o:p/

за дали, забитые тиной. o:p/

o:p /o:p

Каждый мой шаг за предел o:p/

пониманья, квартиры, мира o:p/

вынуждает объятья твои o:p/

становиться все шире. o:p/

o:p /o:p

Масляное пятно, o:p/

растекающееся по луже, o:p/

обязательно вознамерится o:p/

захватить и сушу. o:p/

o:p /o:p

Что ты выпустишь, то исчезнет, o:p/

а не выпустишь, так родится — o:p/

муж, становящийся в муках, o:p/

мир — в его новых границах. o:p/

o:p /o:p

Лишь в глубине твоих глаз o:p/

я вижу свой грех первородный, o:p/

грех заболоченной дали, o:p/

брошенных огородов. o:p/

o:p /o:p

Держи меня, грешного, крепче, o:p/

люби мое слабое дело — o:p/

надежда на наше прощенье o:p/

в стремлении за пределы. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Нить o:p/

o:p /o:p

Любая мысль, как говорят, o:p/

через одно рукопожатье o:p/

становится другою мыслью, o:p/

причем — любой другой, o:p/

и связи вещей устанавливал точно не я; o:p/

o:p /o:p

иду по узкому коридору, o:p/

а все двери открыты, o:p/

и за каждым порогом — следы безумия, o:p/

то есть мир, где я еще не бывал, o:p/

но который я предполагал обвить o:p/

вьющимся по лабиринту предложеньем — o:p/

o:p /o:p

где не пройдет оно, там никогда, o:p/

возможно, никогда не ступит человек — o:p/

ведь это вид, который держится все дальше o:p/

от темных мест, которые o:p/

обитаемы почти всегда — o:p/

o:p /o:p

синтаксис вьется за жизнь, o:p/

он обживает неиспользуемую инфраструктуру o:p/

и недевственные лесостепи, o:p/

он протаптывает дорожку на кухню, o:p/

где всегда есть разговор и точность фразы, o:p/

и долгота дыханья, без которой o:p/

мир распадается — o:p/

o:p /o:p

но ты же не всесилен: o:p/

ты набираешь воздуха, o:p/

случайно смотришь в небо — o:p/

и упускаешь нить. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Победа над пейзажем o:p/

o:p /o:p

Стало душно, ступай на Машук, чай возьми с чабрецом, o:p/

примерь корону Бештау, спускайся назад королем: o:p/

жизнь в низине в виду высоты, торчащей алмазным резцом, o:p/

со спиною, прикрытой самим Творцом, o:p/

все равно совершает полет. o:p/

o:p /o:p

Пейзаж убывающих городов в свою запирает тишь. o:p/

Даже здесь, наверху, можно корчиться от духоты, o:p/

ведь неважно, какого размера контейнер, в котором сидишь. o:p/

Только сколько путей — в музыку, речь и сигналы с крыш — o:p/

видеть целое этой простой красоты! o:p/

o:p /o:p

Я, Господи, чувствую, как Ты борешься за меня. o:p/

Сколько раз искушающий случай, перед которым я пас, o:p/

Твой план на меня извращал среди бела дня, o:p/

но на последней двери перед адом Ты лично замки менял — o:p/

Ты уже меня, Господи, спас. o:p/

o:p /o:p

Ну, куда полетим с Машука? — Обратно в газетный киоск, o:p/

где деревья обставшие что-то листают, шурша — o:p/

что-то про лондонский олимпийский кросс, o:p/

на биотопливо, пишут, снова растущий спрос — o:p/

и свободно парит душа.