Новый Мир ( № 9 2013)

За трудную дорогу

Ранчин Андрей Михайлович родился в Москве в 1964 году

Ранчин Андрей Михайлович родился в Москве в 1964 году. Доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы филологического факультета МГУ. Автор научных книг «Статьи о древнерусской литературе» (М., 1999), «Вертоград златословный. Древнерусская книжность в интерпретациях, разборах и комментариях» (М., 2007). Стихи публиковались в «Новом литературном обозрении» (2010, № 103) и в книге «Верхоград златословный...» Живет в Москве. Постоянный автор «Нового мира». Стихи публикует в нашем журнале впервые.

sub * * /sub

sub * /sub

настала зима улетел далеко за моря позолоченный ангел

и шпиль словно шприц исколол заболевшее серое небо

и кружится ветер по невскому и по дворцовой

и воду морщинит и в прятки играть с пустотою

зовет где тот дом где мы счастливы были с тобою

наверное встретив себя мы б теперь обознались

лишь бьется листок запоздалый на ветке кленовой

развит твой венок мост разведен и хладного Бельта

бесцветная кровь заполняет разбухшую вену

осталось лишь время стоять да шептать на ветру твое имя

не слыша себя и не в силах разжать губ замерзших

и память стереть и забыть все что было

и видеть как волны морские накроют петрополь/некрополь

sub * * /sub

sub * /sub

Когда своей младенческой рукою

Ты ягоду кладешь в мои ладони,

Ты знаешь то, что недоступно взрослым:

Что жизнь есть дар и доброта — даренье

Себя другому. Каждый дар бесценен,

И бусинка смородины помятой

Дороже всех жемчужин океанских

И всех алмазов, в недрах погребенных.

Ты улыбаешься, и улыбаюсь я.

Но ты не знаешь, что моя улыбка

Есть род гримасы, порожденной болью.

И ты не ведаешь, что мы сейчас творим.

Ты выше слов, их чище и свободней.

Не властвует тобой ложь нашей речи.

И слово для тебя — лишь языка

Дрожание, невнятный вздох молекул.

Твой лепет — шелестение листвы

И пенье птиц, и музыка дождя.

«Убитая любовь» или «подмена»,

«Разлука» и «обида» и «жестокость» —

Что эти метки черные тебе?

Тобою я рожден и есмь, доколе

Ты существуешь. Год лишь минул только,

Как ты живешь. И мы должны расстаться.

Виновна ли она иль я повинен —

Неважно: пред тобой виновен я.

Но этот грех и есть мне наказанье:

Отныне навсегда один пребуду

Я. Только я. Как ветер листья,

Безжалостное время вдаль уносит

Меня, во тьму. И ты не отзовешься

На этот жалкий крик — так плачут дети:

«Прощай — прости — прощай — прости — прощай!»

sub * * /sub

sub * /sub

И я бы мог, как труп, лежать

На нарах, в холоде и вони,

Или, раздавленный, стонать,

Трясясь в столыпинском вагоне.

И я бы мог — о, благодать —

По-фраерски, ломая ваньку,

Блатных на зоне ублажать

И тискать романы за пайку.

И я бы мог у следака

Сдавать знакомых и не очень,

И зубы сплюнуть в снег, зэка,

Чей рот конвойным раскурочен.

И я бы мог, став фитилем,

Лизать до дыр пустую миску,

Лечь в магаданский мерзлозем

И вычеркнутым быть из списков.

Или — возьмем иной расклад —

Кропать тщедушные доносы,

В надежде славы и добра

Писать про партию и розы.

И я бы мог. Но мне не стать.

С судьбой мне явно подфартило:

И мой отец, и моя мать

Не в те года меня родили.

Ведь это, право, дар небес:

Не быть испытанным на прочность,

Не быть проверенным на вес

И веровать: я непорочный.

Какая, братцы, благодать

Пить кофе с тостом, кушать зразы

И на десерт перелистать

Еще «Колымские рассказы».

2010 — 2011

sub * * /sub

sub * /sub

Спасибо за мороз,

За Новый год на даче,

За хрупкий очерк роз

На стеклах, за удачу

Покинуть суету

И оказаться в сказке,

За зимний рай в саду

И за гирлянды краски,

За сладкий ватный снег,

За треск поленьев в печке,

За кров и за ночлег

И за цветные свечки,

За счастье, за жену,

За двух детей у елки,

За день и ночь одну,

За лед в колодце колкий,

За то, что день один

Прожит — и слава Богу,

За сад, за дом, за дым,

За трудную дорогу.

sub * * /sub

sub * /sub

Ты еси вода

ты еси чистота

там где ночная орда

я пройду без вреда

смагу смягчив на губах

я не развеюсь в прах

словно орел в горах

гнездо совью на ветрах

ты еси вода

ты еси беда

тонкая как слюда

мертвая без следа

мертвой водой живой

меня умертви умой

душу вложи слюной

в рот пересохший мой

сердце пробила стрела

кровь уползла ушла

роза в эдеме цвела

буря ее унесла

в тмуторокани тишь

плачешь или молчишь

на иггдрасиле мышь

стонешь или кричишь

дом это семь досок

черен земной песок

боль покидает висок

дерево точит сок

горы прорыла вода

тучи прорвала звезда

если ты будешь всегда

я не умру никогда