Ну, погодите! или Двое на одного

Глава четырнадцатая
ПРИГОВОР ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ, ОБЖАЛОВАНИЮ НЕ ПОДЛЕЖИТ

А в лесу тем временем, в заброшенной медвежьей берлоге, ждали выкупа.

Берлогу нашли случайно. Волк наступил на корень и провалился. Берлога, конечно, не квартира со всеми удобствами, но лучше в берлоге, чем под открытым небом.

Сутки прошли, вторые, а выкупа всё не было.

Вот и третьи настали.

Этим третьим утром Кузьма проснулся чуть свет. Всю ночь его мучили кошмары, снились Три поросёнка, Коза. Погибший за границей папа. Вдобавок ко всем его снам ещё и Волк храпел. Чего только Кузьма не делал! И дёргал его за ногу, и клал на грудь булыжник — ничего не помогало.

Лиса тоже не выспалась, хотя спала на свежем воздухе. Голову она высунула из берлоги наружу, остальное ночевало дома.

И совсем не спал Зайчик. Связанный по рукам и ногам, у холодной стенки. Ни повернуться, ни шевельнуться.

— Подъём! — крикнул Кузьма и выполз наружу.

Ночью были заморозки. Трава, кустики — всё в белом инее. Почти как зимой.

— Ну и мороз, — сказала Лиса. — Бррр! Терпеть не могу эту природу!

— А по мне, — сказал Волк, — хоть бы её вообще не было.

— А по мне, — сказал Кузьма, — лучше бы вас не было, друзья мои распрекрасные…

Он потянулся до хруста, выпрямился:

— Схожу к коряге… Авось деньжат подбросили.

— Сходи, сходи, — сказала Лиса. — Давно пора.

— Пора — не пора, а иди со двора! — пошутил Волк.

Кузьма не улыбнулся.

Он бежал рысью по твёрдой холодной тропинке и думал про свою волчью долю.

«Хорошо было раньше, — думал Кузьма. — Баба-Яга хоть и жадная, но справедливая. Всё делила поровну. То телёночка поймают. То за ягодой-малиной кто пойдёт да заблудится. Ох, этот Заяц! Если б не Заяц!»

И вдруг Кузьма остановился.

Прямо перед ним висели флажки. Красные. И справа, и слева. Флажки окружали его, казалось, они опоясывали весь лес.

Кузьма попробовал перешагнуть — не получается. Разбежался, чтоб перепрыгнуть, — страшно. Умом понимает — ерунда, это лишь тряпки красные. А поделать ничего не может.

«Ах вы распроклятые!»

И во весь дух Кузьма помчался обратно.

— Что случилось? — спросила Лиса.

— Флажки! — крикнул Кузьма.

— Какие флажки?

— Крррасные!

— И что? — спросила Лиса.

— Как что? Везде флажки! Со всех сторон!

— Но можно перешагнуть, — сказала Лиса.

— Или перепрыгнуть, — добавил Волк.

— Пробовал. Не получается!

— Вот они, герои, — сказала Лиса. — Хищники. Гроза телят и деревенских кур. А как до дела… Красных тряпок испугался.

— Кто испугался?! Я?!

— Ты, ты. Деревенщина.

Кузьма схватил её за шкирку:

— Это я деревенщина? Я тебе покажу деревенщину! Разводи костёр!

— Постой, братец. Не горячись, — попытался успокоить его Волк.

Но Кузьма никого сейчас не слышал.

Он нырнул в берлогу. И тут же вынырнул обратно, с острым ножом. Воткнул его с размаху в берёзовый ствол. Снова скрылся. Выволок из берлоги Зайца. Подтащил его к этой же берёзке, прислонил спиной.

— Здесь его освежуем! А костерок там, на пригорочке. Там посуше. Прикоптим маленько. А что не съедим — с собой. Дня на три хватит. Ночи холодные, не испортится. Как про всё думаете?

И Лиса и Волк не осмелились возразить. Уж больно страшен был в гневе Кузьма.

— Думаю, как ты, Кузьма, — сказал Волк.

— И я так думаю, — сказала Лиса. — Как все думают, так и я. Пойду дровишек насобираю. Сухих. Тут недалеко приметила. Сухие-сухие.

И пошла. Волк понял, куда она пошла. Она пошла от греха подальше. И правильно сделала.

— А ты, братец, — сказал Кузьма Волку, — снег растопи и мешок подготовь. Для мяса.

Кузьма подошёл к Зайчику, пощупал.

— Молоденький. Мясо у таких нежное. Печёночка сладкая. Не хуже куриной.

Он проглотил слюнки.

— Пойду облегчусь. Перед принятием пищи.

И пошёл в сторону молодого ельничка.

Волк посмотрел на Зайчика. Вид у него был жалкий.

«Вот сидит он сейчас, — подумал Волк, — живой. А через полчаса будет не Заяц, а заячья колбаса. Жуть».

— Волк, а Волк, — вдруг сказал Зайчик. — Вытри мне нос.

Волк посмотрел в сторону ельничка: не видит ли Кузьма? Оторвал низ рубахи.

— Сморкайся сюда. Сильней!

— Спасибо, Волк.

Зайчик совсем сник.

— Простудился?

— Ага.

— Пивка бы тебе, тёплого. С малиной.

— Я пива не пью.

— Напрасно. Пиво — от всех болезней! Пил бы пиво… Не сидел бы сейчас здесь. А то — капуста, морковка… Учебники разные. Вот и допрыгался.

— При чём здесь учебники?

— А при том. Строите из себя! И ты, и папочка твой, очкастый… Все вы. Зай-цы! Видеть вас не могу!

Зайчик промолчал.

— Прощай, Волк.

— Пока!

— Маме привет передай. И папе. Очень их жалко. Мама плакать будет. Ей нельзя. У неё сердце больное.

— Что ж она не лечится?

— Некогда. У неё малышей — три группы.

— Здоровье важней! — сказал Волк.

И замолчал. Понял, что сказал глупость.

— А лучше, — сказал Зайчик, — ничего не говори. Пусть думают, что я найдусь.

— Как же, найдёшься! Найдутся только твои рожки да ножки…

Волк снова представил жуткую картину.

— Знаешь что, Заяц…

— Что?

Волк взглянул в сторону ельничка. Выдернул из берёзы нож.

Зайчик вздрогнул.

— Не боись!

Он оттянул верёвки… Рраз! Два! И нет верёвок.

— Беги!

Зайчик не понял.

— Куда?

— Куда глаза глядят!

— А ты?.. Кузьма этого не простит.

— Простит. Куда денется!

Волк ткнул Зайчика в сторону леса.

— Беги!

— Нет, — сказал Зайчик. — Я не могу.

— Беги!!

— Нет.

— И правильно! И молодец! — вдруг раздался голос Кузьмы. — От меня далеко не убежишь.

Кузьма давно вернулся. Незаметно обогнув полянку, он спрятался в кустах и оттуда с удовольствием наблюдал за происходящей сценой.

— Значит, братец, вот ты каков! С Зайцами заодно! С кем, с кем? С Зай-ца-ми!!!

Волк упал на колени.

— Прости, Кузьма!

— Нет тебе моего прощения!

Кузьма сломал ёлку. Острым ножом стал срубать с неё ветки.

— Придётся, братец, с тебя начать! Щас тебя на эту ёлочку насадим. Подкоптим на весёлом огоньке. Подрумяним… Заяц! А как у вас с предателями поступают?

Заяц промолчал.

Кузьма обмотал Волка верёвками.

— Если друг тебя предал… Даже не друг, а брат… Ты ему верил, а он тебя предал. Заслуживает он смерти? Как думаешь? Ну? Говори!

— Не знаю.

— Говори!!

— Если настоящий друг… И предал… Я бы… я бы не простил.

— Молодец! — обрадовался Кузьма. — Может, я тебя и помилую. Собирай дровишки!

Зайчик нехотя встал, подобрал пару сухих веток.

— Правильно делаешь, что жизнью дорожишь, — сказал Кузьма. — Жизнь она одна, а предателей много.

— Да, — сказал Зайчик. — И мама одна.

— Хороший сыночек.

Кузьма обернулся к Волку:

— Слыхал? Вот как у Зайцев! Как родителей любят! Не то, что у нас. Учись, пока жив.

— Не буду! — зло сказал Волк. — Век не учился и перед смертью не буду!

Он теперь с ненавистью смотрел на Зайчика.

— Извини, — сказал Зайчик. — Маму жалко. Очень. И папу. У мамы сердце больное.

— А меня? Меня тебе не жалко?

— А что тебя жалеть? Только «Ну, погоди!» от тебя и слышал! Всю жизнь. «Ну, погоди!» да «Ну, погоди!».

— Верно! — сказал Кузьма. — Жалеть можно друга. А ты ему кто? Не друг, а враг! И ему, и мне. Ты — предатель!

Зайчик подошёл к молодой берёзке.

— Эй, Кузьма! Давай эту берёзку сломаем.

— Зачем?

— От берёзки самый душистый дымок. Бабушка говорила.

Зайчик потянул за нижнюю ветку. Пригнул берёзку к земле. Но она не поддавалась, пружинила.

Зайчик повис на ветке. Верхушка прогнулась. Почти до земли.

— Помоги, Кузьма!

Кузьма подошёл. Подпрыгнул. Ухватился лапами за верхушку.

Берёзка под его тяжестью прогнулась аж до самой земли. Берёзовый ствол изогнулся, как лук. И тут Зайчик отпустил ветку.

Берёза, избавившись от излишней тяжести, со свистом распрямилась, Кузьма взлетел вверх, не удержался…

И полетел над лесом, как стрела из лука!

Зайчик взмахнул ножом — верёвки на Волке лопнули.

— А теперь — бежим!

— За-яц, — только и сказал Волк.

— А ты что подумал?

И они кинулись прочь из леса.