Ну, погодите! или Двое на одного

Глава седьмая
ЛУЧШЕ БЫТЬ БОГАТЫМ И ЗДОРОВЫМ!

Грязные, мокрые Волк и Кузьма вышли из парка. Очень хотелось есть. Но, видно, их судьба такова: ночевать сегодня голодными.

Огромный блестящий автомобиль взвизгнул тормозами. Потоки воды из-под колёс окатили их с головы до ног.

Кузьма аж взревел от злости.

Но из машины выпрыгнул такой здоровенный Лев, что выяснять отношения не было смысла.

Он был весь в чёрной коже. И ещё подстрижен под «ёжика», как все львы в этом городе.

Лев наклонился и почесал Кузьму за ухом:

— Почём собачка?

— Какая собачка? — не понял Волк.

— Вот эта, братан. В ошейнике.

— Не продаётся! — грубо отрезал Волк.

— Продай, братан. Не обижу.

— Нет!

— Домик у меня. Два раза грабили… А с такой собачкой…

И он снова почесал Кузьму за ухом.

— Сказано — нет! — снова отрезал Волк.

— Тысячу даю. Зелёными.

— Хоть две! Думаешь, всё купить можно?

Волк ненавидел этих «новых Львов». Всё им дозволено. Раскатывают на новеньких машинах. Обливают водой из-под колёс… Нет! Не будет сегодня по-вашему!

Но тут Кузьма встал на задние лапы и зашептал ему в ухо:

— Продай! Я всё равно сбегу. А денежки поделим. Понял?

«Новый Лев» был в восторге, увидев Кузьму во весь его могучий рост.

— Полторы даю!.. Так и быть — две!

— Ладно, — сказал Волк. — Нравишься ты мне. Бери.

— Спасибо, братан.

Лев полез в карман. Вытащил бумажник.

— Вот. Две тысячи. Как договаривались.

Волк спрятал деньги в карман.

Протянул Льву поводок:

— Носите на здоровье!

— Чем кормить-то его? — спросил Лев.

— Кашами, — сказал Волк. — Манной. Или овсяной. И овощей побольше. Лук, чеснок. Морковка, капуста.

— Отлично! У меня овощей — два гектара!

И он потащил Кузьму в машину.

Волк подошёл к фонарю. Пересчитал деньги.

Всё точно, как в аптеке. Никогда у Волка не было столько денег.

«И что мне этот Заяц? — подумал Волк. — Всю жизнь — Заяц да Заяц… Что, кроме Зайца, ничего на свете нет?.. С такими-то деньгами. Пёс с ним, с этим Зайцем!»

И Волк быстро зашагал по улице.

«Перво-наперво костюм куплю. Самый дорогой. Потом… А потом будет потом!»

Он остановил проезжавшую мимо машину.

— В магазин! Самый дорогой!

За каких-то десять — пятнадцать минут машина примчала его в центр города.

Волк вошёл в новый, сверкающий огнями, ночной магазин.

Там он купил малинового цвета пиджак. Очень дорогой. Яркие, цвета яичного желтка, брюки. Очень дорогие. Галстук-бабочку, сигару, французские духи, шляпу — всё очень, очень дорогое!

Затем он переоделся, здесь же, в специальной кабинке. Старые вещи оставил продавцам:

— Отдайте бедным. Барсучкам всяким, енотам. Кто в земле ковыряется.

И походкой очень богатого джентльмена вышел из магазина.

«Теперь, — решил Волк, — надо подкрепиться!»

Через дорогу был ресторан. Очень дорогой. Ежу ясно. У входа дежурил негр — Жираф.

Когда он открыл Волку дверь в ресторан и его там увидели, к нему кинулись как к родному сыну, который только что вернулся из армии.

Сам директор выбежал из своего кабинета.

— Американо? Итальяно?!

— Русано! — гордо ответил Волк.

Его посадили за самый уютный столик. В углу, под пальмой. На пальме росли кокосовые орехи. Но это были не настоящие орехи. Внутри светились лампочки.

«Лишь бы на голову не свалились, — подумал Волк. — Будет тогда… на орехи!»

— Что желаете? — спросил официант, склонившись над ним чуть ли не вдвое.

— Зайчатину желаю! — сказал Волк.

— Зайцев не бывает. Хотите кролика? В соусе «а ля шампиньон»?

— Хочу! — сказал Волк. — Но самого дорогого! И ещё — пива хочу.

— Какого?

— Самого дорогого! Кружек десять. И воблу. Самую дорогую.

— Воблы нет. Хотите осетринку? В соусе «а ля фиш дэ килька»?

— А она дорогая?

— Очень.

— Тогда хочу. И сигареты ещё!

— Самые дорогие? — спросил официант.

— Да. Самые!

Через несколько минут к его столику подкатили ещё столик, на колёсиках. А вместо одного официанта его стали обслуживать целых три. Один наливал пиво. Другой перекладывал еду с тарелки на тарелочку. Третий давал прикурить. Стоял как истукан и ждал, когда Волк возьмёт сигаретку. Тут же ему — огонёчек. А стоило пепел стряхнуть — пепельницу свежую!

«Эх, хорошо быть богатым! — подумал Волк. — Богатым и здоровым. Чтоб сил хватило всё, что заказал, съесть».

Он глубоко задумался.

«Был бы я богатым… Я бы каждый день здесь ел. И утром, и днём, и вечером… И ещё с собой брал. Вдруг ночью захочется».

Пришло время расплачиваться. Официант подал счёт. На серебряной тарелочке. Ослепительно белый листочек.

— Здесь не написано ничего, — сказал Волк.

— А вы листочек переверните.

Волк перевернул листочек и ахнул. Счёт был такой, что еле-еле хватило расплатиться. Волк отдал всё, что было.

— Сдачи не надо! — милостиво сказал он, хотя сдачи ему и не полагалось.

Официант поклонился.

Пока он кланялся, Волк незаметно спрятал серебряную тарелочку в карман.

И гордо зашагал к выходу.

Но тут другой официант его остановил:

— Вас какая-то собака спрашивает. Говорящая… Очень, очень большая. Говорит, ваша хорошая знакомая.

Волк сразу понял, что это за собака.

— Нет, не знакомая! — закричал он. — Не пускайте… А выход у вас есть? Запасной?

Но не спас Волка запасной выход. Как только он выскочил наружу, Кузьма преградил ему дорогу:

— Здор-рово, братец!

Кузьма встал на задние лапы. С шеи его свисал кусок оборванной цепи.

— Я тут жизнью рискую… А товарищ мой верный в ресторациях общинные деньги прогуливает.

— Что ты, Кузьма? Что ты?

— А где моя доля, братец?

Волк вытащил из одного кармана последние жалкие монетки. А из другого — серебряную тарелочку. Положил монетки на тарелочку и протянул Кузьме.

Кузьма ударил по тарелочке снизу. Монетки фонтанчиком взлетели вверх.

— Если долю мою не вернёшь — не жить тебе на белом свете. Три дня сроку даю! И ни грамма больше!