Няня Боссов Братвы

ГЛАВА 3: МЕСТО ДЛЯ ОШИБКИ

ЭММА

Грейс показывает мне все вокруг. Ее короткие рыжие волосы идеально уложены. Она — воплощение корпоративного шика, вплоть до ее ледяного поведения. Должно быть, она их помощница или что-то в этом роде. Каким бы… бизнесом они ни занимались.

— Это главная гостиная, — говорит она, пренебрежительно махнув рукой в сторону роскошного помещения, украшенного хрустальными люстрами и богатыми тканями. — Ты не будешь проводить здесь много времени.

Да, без шуток.

— Наверху находятся приватные комнаты. Ты никогда туда не ходишь. Я подумаю, какую комнату тебе выделить. Кухня находится вон там, — равнодушно указывает она, — но тебе не придется готовить. Для этого у нас есть персонал.

Я поднимаю бровь.

— Так что же я буду делать на самом деле?

— Заботится об Алине. Это твоя единственная задача.

— Понятно, — отвечаю я, хотя и не уверена, что полностью понимаю. — А как насчет других людей в доме? Николай, Александр и Дмитрий. Буду ли я с ними общаться?

Грейс хихикает звуком, лишенным теплоты.

— Взаимодействовать с ними? Поверь мне, ты не готова справиться с этими тремя. Они не общаются, если это не идет им на пользу.

— О, — говорю я, и на один слог накладываются невысказанные мысли. — То есть, по сути, не мешать им?

— Умная девочка, — говорит она, ее глаза сужаются, словно бросая мне вызов, чтобы я ей возразила. — Придерживайся своих обязанностей, держи Алину в безопасности и развлекай ее, и все будет хорошо. Попробуй ввязаться в дела, которые тебя не касаются, и ты быстро поймешь, что это место не для тебя.

Затем Грейс добавляет, сардоническая ухмылка кривит ее губы:

— Хотя, если честно, я все еще не уверена, что у тебя хватит навыков даже для этого.

Ее слова — резкий укол, явная попытка пошатнуть мою уверенность.

— Уверяю тебя, я вполне способна выполнять свою работу.

— Посмотрим, — пренебрежительно говорит она, уже поворачиваясь на пятках, чтобы уйти. — Помни, тебя легко заменить. — Она оценивает меня с ног до головы, ее взгляд холоден как лед. — Алина в своей комнате. Иди, найди ее и будь полезна, — заканчивает она.

Я сжимаю кулаки. Боже, как же мне хочется ударить ее по лицу.

Затем она уходит, ее шаги эхом разносятся по роскошному коридору, и я остаюсь одна в этой огромной комнате. Напряжение в воздухе постепенно рассеивается, но ее слова остаются, напоминая о том, что я нахожусь здесь на острие бритвы.

Заменима, да? Я крепче сжимаю папку. Это мы еще посмотрим.

Я беру себя в руки. Заменима я или нет, но у меня есть работа. Глубоко вздохнув, я отправляюсь по коридору, на который ранее указала Грейс, в поисках комнаты Алины. Я осторожно стучу в деревянную дверь. Дверь со скрипом открывается, и в ней появляется она. Маленькая крошка с большими любопытными глазами.

— Привет, Алина. Я Эмма. Я буду о тебе заботиться.

Она настороженно изучает меня, потом наконец кивает и приглашает войти. Я принимаю это как сигнал и вхожу в ее мир. Я сразу же замечаю удручающую природу комнаты. Она просторная и в то же время… пустая. Ни игрушек, ни рисунков, только кровать и комод. Алина завернута в одеяло, как в кокон, и только глаза выглядывают наружу.

— Где твои игрушки, милая? — Спрашиваю я, надеясь растопить лед.

Она смотрит на меня с недоумением. Верно, она может не понимать по-английски.

Я закатываю глаза, внутренне раздражаясь, что Грейс не предупредила меня о том, как общаться с Алиной.

Отлично, просто отлично.

Я сижу, скрестив ноги, на полу этой величественной комнаты, все еще пытаясь осознать всю огромность этого особняка. Это совсем другой мир, не похожий на ту тесную квартирку, в которой я выросла.

Я лезу в сумку и достаю маленького плюшевого медведя, которого взяла с собой, надеясь, что он послужит ледоколом, и протягиваю его Алине.

— Это мистер Медведь. Он дружелюбный, видишь? — Я заставляю медведя немного потанцевать в воздухе.

Глаза Алины расширяются, и она медленно выбирается из своего кокона одеяла, чтобы взять медведя из моих рук. Она крепко обнимает его, и на ее лице появляется маленькая улыбка.

— Видишь? Друзья. — Говорю я, имитируя это слово, соединяя свои пальцы вместе.

Она смотрит на свои пальцы, а затем подражает мне, соединяя свои крошечные пальчики вместе.

Чувствуя себя воодушевленной, я пробую еще немного.

— Какой твой любимый цвет, Алина? — Я показываю на свою рубашку, затем на разные предметы в комнате, пытаясь проиллюстрировать свой вопрос.

На мгновение она выглядит озадаченной, но затем указывает на маленькую синюю безделушку на своем комоде.

— Синий, да? Красивый цвет, — киваю я и улыбаюсь, радуясь, что удалось продвинуться вперед. Даже если у нас нет общего языка, все равно есть способы общения.

И вот так невидимая стена между нами начинает понемногу разрушаться. Я уже могу сказать, что мы прекрасно поладим.

Я снова расстегиваю молнию на сумке и роюсь в ней, пока не нахожу небольшой набор разноцветных кубиков, которые я взяла с собой.

— Смотри, Алина, еще игрушки. — Я достаю их и рассыпаю на полу между нами.

Ее глаза перебегают на кубики, потом на меня, в ее взгляде появляется неуверенность.

— Все в порядке, они для игры. Смотри. — Я кладу несколько кубиков друг на друга, создавая крошечную башню.

Она колеблется, ее взгляд мечется между кубиками и моим лицом. Я могу сказать, что она не привыкла к такому: к игре, к игрушкам или, возможно, к тому, что кто-то пытается до нее дотянуться.

— Видишь? Вот так. — Я осторожно опрокидываю башню и тихонько смеюсь, желая показать ей, что бояться нечего.

Медленно она протягивает руку и складывает несколько кубиков вместе, ее маленькие пальчики слегка подрагивают, когда она ставит один на другой.

Вот так. Еще один маленький шаг к тому, чтобы разрушить стену между нами.

— Так, милая, ты знаешь, что это такое? — Я протягиваю ей разноцветный кубик, молясь, чтобы она узнала его.

Ее глаза мерцают, но она качает головой, заправляя прядь каштановых волос за ухо. Болезненно очевидно, что она плохо понимает по-английски.

— Просто скажи "кубик", легко и просто. — Я улыбаюсь, пытаясь превратить это в игру.

Она корчит рожицы, потом наконец бормочет что-то, почти похожее на "кубик", и я не могу удержаться от смеха.

Я слышу отчетливый звук приближающихся шагов. Тяжелая, размеренная походка отличается от почти неслышного шага Грейс.

В этот момент входит Дмитрий, и мое сердце делает странное сальто. В отличие от своих более грубых и пугающих друзей, Дмитрий излучает спокойную доброту. Я не знаю его хорошо, но в его голубых глазах есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать себя… спокойнее. Его короткие волосы и татуировки придают ему жесткий вид, но он уравновешен сильной линией челюсти, которая смягчается, когда он улыбается. А сейчас он этого не делает.

— Привет, — пробормотал он, на мгновение поймав мой взгляд. — Я просто хотел узнать, не нужно ли тебе что-нибудь, — говорит он.

— Нет, спасибо. — Я улыбаюсь.

— Хорошо, — кивает Дмитрий, его глаза задерживаются на мне еще на мгновение, а затем переходят на Алину. — Если тебе что-то понадобится, просто скажи.

Затем, почти так же бесшумно, как и появился, он покидает комнату. Дверь за ним тихонько щелкает, и его как будто и не было.

Я оглядываюсь на ребенка, а затем мой взгляд перемещается на просторы этого особняка. Высокие потолки, просторные комнаты, заставленные мебелью, которая, вероятно, стоит больше, чем моя плата за обучение в колледже. Эти люди, эта семья… все это загадка, окутанная тайной, и я нахожусь в самом ее центре.

Я обдумываю свое решение согласиться на эту работу. Безопасно ли здесь? Наверное, безопаснее, чем пытаться платить за квартиру в неблагополучном районе, рассуждаю я. Кроме того, здесь есть и другие сотрудники, а не только эти трое.

И Дмитрий… он кажется самым близким союзником в этой запутанной ситуации. Может быть, он поможет мне преодолеть языковой разрыв с Алиной или расскажет о ее прошлом. Потому что, судя по тому, как все ходят вокруг нее на цыпочках, в этой истории явно есть что-то большее.

Дмитрий кажется более… человечным. Может быть, даже доступным.

Я решаю поговорить с ним позже. Чтобы выяснить, во что именно я ввязалась. Но сейчас я переключила внимание на девочку, стоящую передо мной.

— Хорошо, Алина, давай попробуем другое слово. Как насчет "чашки"? — Я указываю на чашку с соской на низком столике между нами.

Мой телефон, лежащий на журнальном столике, пикает, отвлекая мое внимание от Алины. Я наклоняюсь, чтобы взять его, и вижу, что это сообщение от моей сестры Кейт.

Как тебе новая работа, сестренка?

Я на мгновение замираю, пальцы зависают над клавиатурой. Как выразить это словами?

Это… сложно, но интересно, — наконец печатаю я.

Ты уже познакомилась с парнями? И что ты думаешь? — отвечает Кейт.

Они… эм… напряженные. Как ты вообще нашла этих людей? — Спрашиваю я, чувствуя себя так, будто хожу на цыпочках вокруг мин.

Они горячие или как? — Кейт не отстает.

Прекрати, Кейт.

Признайся, Эмма.

Я испускаю крошечный вздох. Она этого так не оставит.

Ладно, они вроде как… горячие. Но это не отменяет того факта, что они меня немного пугают.

Немного страха может быть захватывающим, сестренка, — отвечает она, в ее тексте сквозит неприкрытое озорство.

Я закатываю глаза, хотя она меня не видит.

Только ты могла так сказать. В любом случае, с одним из них разговаривать немного проще. Его зовут Дмитрий.

Ах, уже есть фаворит?

Я бы не стала заходить так далеко. Просто… он кажется добрее остальных. Более доступный, наверное.

Не позволяй этой внешности обмануть тебя. Не отвлекайся, Эм. Ты там ради работы.

Я знаю, знаю, — отвечаю я, кладу телефон и делаю глубокий вдох. Но это легче сказать, чем сделать. Я не могу забыть, зачем я здесь — заботиться об Алине. Какое бы странное напряжение или искры я ни чувствовала рядом с ее дядями, это второстепенно. Может быть, даже неважно. Но, оглядываясь на Алину, я не могу отделаться от ощущения, что понимание мужчин в ее жизни может стать ключом к пониманию ее самой. И, возможно, понять себя в этой новой, загадочной роли, которую я взяла на себя.

— Итак, Алина, — я снова переключаю внимание на маленькую девочку, отгоняя мысли о Дмитрии и его пристальном взгляде. Давай попробуем сказать "чашка" еще раз, хорошо?

Затем еще одно сообщение, и я закатываю глаза.

Как ребенок? Текст Кейт загорается на экране.

Она осваивается. Я пытаюсь научить ее основным английским словам, — отвечаю я.

Звучит как план. Поговорим позже, сестренка.

Снова положив телефон, я не могу не задуматься об обстоятельствах, которые привели меня сюда. Я была настроена скептически, когда Кейт вчера впервые упомянула о работе няни. Кейт настаивала, говоря, что это отличная возможность. Возможность заработать хорошие деньги и помочь нуждающемуся ребенку. В последнем она не ошиблась.

Алина смотрит на чашку на столе, потом на меня, ее глаза полны юношеской неуверенности, но в них есть и искра желания учиться. Именно эта крошечная искорка воспламеняет мою решимость. Прежде всего, я здесь ради нее. И никакие сложные мужчины и запутанные эмоции не собьют меня с курса.

Николай входит в комнату, и воздух словно сгущается. Он, конечно, бесспорно красив, но в то же время пугает. Высокий, мускулистый, с сильной линией челюсти, его глаза такого пронзительно-голубого цвета, что кажутся почти нереальными.

Шрам, проходящий по щеке, добавляет элемент опасности к его и без того напряженному поведению. В отличие от Дмитрия, в этих глазах нет мягкости, но они и не такие ледяные, как у Александра.

Он занимает место рядом со мной, небрежно откинувшись на спинку стула, и выглядит так, будто вторжение в мое личное пространство — самая естественная вещь в мире.

— Привет, Эмма. Как дела у малышки?

— Она быстро учится. Мы разучили несколько простых английских слов. — Я чувствую себя немного неловко, находясь так близко к нему, но отгоняю это чувство в сторону.

— Хорошо, — говорит он, а затем смотрит на Алину. — Говоришь она быстро учится?

Я киваю, желая отвлечь внимание от себя.

— Да, кажется, она хочет учиться, несмотря на языковой барьер.

Николай снова обращает свой напряженный взгляд на меня.

— А как ты адаптируешься? Все в норме?

— Да, все хорошо. Ваш дом прекрасен, и персонал был любезен. — Я не могу отделаться от ощущения, что меня оценивают. Я хотела сказать об отсутствии игрушек. Но сейчас я слишком напугана им.

— Приятно слышать, — говорит он, но его глаза не теплеют. — Послушай, Эмма. Не обращай внимания на сегодняшнее поведение Александра. Он… настороженно относится к новым людям, — добавляет он почти как бы между прочим, но чувствуется, что он оправдывает своего друга.

Я киваю, благодарная за такую проницательность. В этот момент его взгляд переключается на мой багаж в углу комнаты. На его лице появляется выражение понимания.

— Они не сказали тебе, где ты остановилась?

— Нет, — отвечаю я, на щеках проступает румянец. — Не сказали.

Он задерживает на мне взгляд, словно пытаясь прочесть мои мысли. Интенсивность его взгляда раскаляет мои щеки.

— Пойдем, — говорит он, его голос становится на октаву ниже, — тогда я провожу тебя в твою комнату.

Это простое предложение пронзает меня насквозь, как провод под напряжением. Мое сердцебиение учащается, когда я торопливо собираю разноцветные кубики и убираю их в коробку.

— Я сейчас вернусь, милая, — улыбаюсь я Алине. Затем я поднимаюсь на ноги, внезапно почувствовав себя неловко, и выхожу за ним из комнаты.

Он ведет меня по длинному коридору, украшенному картинами и роскошным декором.

— Твоя комната находится рядом с комнатой Александра. У нас есть и другие комнаты, но они сейчас ремонтируются и не будут использоваться пару дней. А пока… ты будешь жить здесь.

Я киваю, принимая информацию. Итак, со мной соседствует самый пугающий из троих. Отлично.

— По ночам ты можете слышать… эм… шумы. Постарайся не обращать на них внимания, — добавляет он, останавливаясь у резной двери, прежде чем открыть ее для меня.

— Что за шумы? — Не могу не спросить я.

Его глаза сужаются, а ухмылка превращается в настоящую дьявольскую ухмылку. Он наклоняется ко мне, так близко, что я чувствую тепло его дыхания на своей коже.

— О, ты обязательно узнаешь, — говорит он, его голос понижается до низкого, почти хищного тембра. Он удерживает мой взгляд на мгновение, которое кажется вечностью, но в то же время недостаточно долго.

Затем он подмигивает, делает шаг назад и, повернувшись на каблуке, уходит, оставляя меня стоять на месте с колотящимся сердцем и покрасневшим лицом, в чем я уверена.

О боже, разве он не сексуален? И такой же загадочный.

Я вхожу в комнату, все еще размышляя о том, что это могут быть за "шумы", но гоню от себя эти мысли, теперь у меня есть комната, и притом великолепная, пора обживаться.

Я впитываю в себя пространство, в которое только что вошла, и это не что иное, как роскошь. Эстетика кричит о старых деньгах, но с современным уклоном. Роскошные турецкие ковры расстилаются по темным деревянным полам, элегантно контрастируя с минималистичной мебелью.

Здесь царит атмосфера сдержанной роскоши, которая заставляет меня задаться вопросом: чем именно зарабатывают на жизнь эти ребята? Если Кейт направила меня к ним, они должны быть надежными, хотя бы в какой-то степени. Однако тайна всего этого продолжает грызть меня.

Я сажусь за изящный письменный стол и достаю блокнот, чтобы записать список занятий и рекомендации по уходу за Алиной. Обычно обеспеченные семьи передают мне исчерпывающее руководство для своих детей — страницы и страницы с описанием того, что делать и чего не делать, вплоть до мелочей. Но эти трое? Ни одного указания. Как будто они ожидают, что я справлюсь со всем сама, или, может быть, их просто не волнуют подробности.

Бедный маленький ребенок. Я размышляю над списком, решив заполнить пробелы, которые они оставили. Ясно, что ей понадобится не просто сиделка. Ей нужен человек, искренне заботящийся о ее благополучии. И нравится им это или нет, но этим человеком буду я.

Проводить день с Алиной удивительно полезно. Моя степень по детской психологии очень пригодилась, когда мы преодолевали языковой барьер и начинали налаживать контакт. Тем не менее, диплом по детской психологии, это одно, а реальный практический опыт работы няней — другое, и я опираюсь на оба этих опыта, чтобы все получилось. Пока мы играли и разговаривали, я составила несколько списков, и, когда она уснула, решила, что пришло время выполнить первый.

Зайдя на кухню, я обнаруживаю, что повара погружены в свой собственный мир и бездумно курят. Я подавляю хмурый взгляд. Курить на кухне? Серьезно? Я протягиваю им список блюд, составленный специально для Алины. Их лица едва скрывают раздражение, но, когда я упоминаю, что все претензии можно адресовать Александру, они мрачно молчат.

Я чувствую, что разыграла правильную карту. Приятно знать, что я не единственная, кто находит этого человека пугающим.

Ближе к вечеру я возвращаюсь в свою экстравагантную комнату. В доме тревожно тихо. Парни еще не вернулись, по крайней мере, я их не видела. И почему-то это тревожит меня больше, чем если бы они были здесь. Что они задумали?

Выскользнув из одежды, я решаю насладиться комфортом, который сулит эта роскошная кровать. Я всегда спала обнаженной, это мое чувство освобождения, естественности.

Дмитрий, с его мягкими словами и доброй улыбкой, и Николай, чьи пронзительные глаза заставляют мое сердце биться, и я мысленно переключаюсь между их разными личностями, оба излучают ощущение грубой силы, скрытой за разными фасадами. Я не могу не думать об их сильных руках, венах, которые выдают в них воинов, но затем мои мысли перемещаются к Александру — грозному, пугающему Александру. Он — мужчина-башня, рост которого легко превышает метр восемьдесят три. Он горяч, и это так же тревожит, как и притягивает. Я знаю, что должна сопротивляться его притяжению, но сомневаюсь, хочу ли я этого.

Но тут происходит немыслимое.

Дверь распахивается, и Александр входит без стука и предупреждения. Прежде чем я успеваю среагировать или собрать одежду, он уже в комнате. К своему ужасу, я понимаю, что полностью обнажена.