О классовой сущности сионизма

1.1. Литература о сионизме в дореволюционное время

Литература о сионизме дооктябрьского периода имеет характерные черты. Следует отметить, во-первых, непримиримость борьбы, которая велась между марксистско-ленинским и враждебным ему направлениями. Во-вторых, налицо подавляющее преимущество в числе сионистских произведений над антисионистскими. Дело в том, что сионисты в те времена не испытывали затруднений в публикации книг, брошюр, статей. Беспрепятственно выходили в свет и многочисленные сочинения тех авторов, которые выражали интересы нееврейской буржуазии. Партия же большевиков подвергалась ожесточенным преследованиям со стороны всех реакционных сил и испытывала постоянные трудности в пропаганде своих подлинно научных, революционных идей. Потому в легальной литературе и доминировали публикации сионистов, а также авторов, выражавших интересы буржуазных конкурентов сионизма. И те, и другие конфликтовали между собой, но все они находились «по ту сторону пролетарских баррикад» и вели ожесточенную борьбу против марксистско-ленинской критики сионизма. Таким образом, классовая борьба между буржуазией и пролетариатом находила отражение в историографии. И потому нас не интересует накипь поверхностных, шумных, скандальных, далеких от науки дискуссий между двумя многочисленными отрядами буржуазных авторов—сионистов и представителей так называемого «антисемитского движения» (кавычки к этому термину ставил Ф. Энгельс[1].— Авт.). Нас интересует идейно-теоретическая борьба марксистов-ленинцев против духовных оруженосцев еврейской буржуазии.

Важнейшую роль в научной критике сионизма как в дооктябрьский период, так и после победы пролетарской революции в нашей стране сыграли труды К. Маркса и Ф. Энгельса.

В статье «К еврейскому вопросу» [2] (подчеркнем, что все содержание статьи говорит о том, что К. Маркс рассматривает «еврейский вопрос» не как национальный, а как вопрос социальный), которую В. И. Ленин отно­сит к особенно замечательным произведениям[3] великого мыслителя, содержатся положения, имеющие исключительную ценность. Общее содержание работы К. Маркса обязывает нас и ныне не ставить знак равенства между понятиями «еврейская буржуазия» и «евреи-трудящие­ся», «евреи» и «сионисты».

Указав на ошибочный подход Бруно Бауэра[4] к еврейскому вопросу в опубликованных им двух произведениях[5] как вопросу «чисто религиозному», К. Маркс подчеркнул:

«Попытаемся разбить теологическую формулировку вопроса. Вопрос о способности еврея к эмансипации превращается для нас в вопрос: какой особый общественный элемент надо преодолеть, чтобы упразднить ев­рейство? Ибо способность к эмансипации современных евреев есть отношение еврейства к эмансипации современного мира. (К. Маркс имеет в виду, разумеется, тот «современный мир», который существовал во время написания статьи «К еврейскому вопросу».— Авт.) Это отношение с необходимостью вытекает из особого положения еврейства в современном порабощенном мире.

Постараемся вглядеться в действительного еврея-мирянина, не в еврея субботы, как это делает Бауэр, а в еврея будней.

Поищем тайны еврея не в его религии,— поищем тайны религии в действительном еврее.

Какова мирская основа еврейства? Практическая по­требность, своекорыстие.

Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги.

Но в таком случае эмансипация от торгашества и денег — следовательно, от практического, реального еврейства — была бы самоэмансипацией нашего времени.

Организация общества, которая упразднила бы предпосылки торгашества, а следовательно и возможность торгашества,— такая организация общества сделала бы еврея невозможным...

Итак, мы обнаруживаем в еврействе проявление общего современного антисоциального элемента, доведенного до нынешней своей ступени историческим развитием, в котором евреи приняли, в этом дурном направлении, ревностное участие; этот элемент достиг той высокой ступени развития, на которой он необходимо должен распасться.

Эмансипация евреев в ее конечном значении есть эмансипация человечества от еврейства»[6].

Сионисты ожесточенно клевещут на К. Маркса в связи с тем, что он в своей работе занял столь точную, глубоко научную, классовую позицию. Апологеты сионизма всех оттенков и направлений силятся предъявить К. Марксу их излюбленное обвинение в «антисемитизме». Но совершенно очевидно, что никакого «антисемитизма» в тщательно обоснованных оценках К. Маркса, безусловно, нет. В то время, когда вышла в свет статья «К еврейскому вопросу» (1844 год), еврейство пребывало под многосторонним влиянием эксплуататорской верхушки еврейских общин, иудейского духовенства.

Существуют признанные наукой многочисленные факты, которые свидетельствуют, что еврейские кагалы (общие собрания общины), «корнями своими уходящие в глубь истории еврейства»[7], имели в своих руках сильнейшие средства экономического воздействия на членов общин[8], то есть на всех евреев, принуждаемых непременно состоять в общинах. «Вся экономическая и законодательная деятельность кагалов во главе с ваадом (верхушкой еврейской общины, ее руководящим орга­ном.—Авт.) выявляет значение еврейской общинной организации как орудия классового господства социальной верхушки еврейского общества над всей массой еврейского населения»[9]. Главарям кагалов подчинялась «вся масса еврейского населения» [10].

Методологическое общеисторическое значение произведения К. Маркса «К еврейскому вопросу» для историографии научной критики сионизма многосторонне. Так, К. Маркс указывает на одну из наиболее существенных особенностей еврейства того времени: на его значительное влияние в мире. В статье приводится цитата из книги Б. Бауэра «Еврейский вопрос»: «Еврей, который, например, в Вене только терпим, определяет своей денежной властью судьбы всей империи. Еврей, кото­рый может быть бесправным в самом мелком из германских государств, решает судьбы Европы. В то время как корпорации и цехи закрыты для еврея или еще продолжают относиться к нему недоброжелательно, промышленность дерзко потешается над упрямством средневековых учреждений». «И это не единичный факт,— указывает К. Маркс.— Еврей эмансипировал себя еврейским способом, он эмансипировал себя не только тем, что присвоил себе денежную власть, но и тем, что через него и помимо него деньги стали мировой властью, а практический дух еврейства стал практическим духом христианских народов» [11].

Задолго до наших дней К. Маркс указал на «практическое господство еврейства над христианским миром» в Северной Америке [12].

К. Маркс высказал, в частности, мысли о трансформации иудаизма в идеологию и практику еврейской буржуазии: «Еврейство не могло дальше развиваться как религия, развиваться теоретически, потому что мировоззрение практической потребности по своей природе ограничено и исчерпывается немногими штрихами»[13]. К. Маркс вскрывает сущность иудаизма в диалектической связи с его важнейшей линией развития в идеологию и практику еврейской буржуазии: «Что являлось, само по себе, основой еврейской религии? Практическая потребность, эгоизм»[14]. «Деньги — это ревнивый бог Израиля, пред лицом которого не должно быть никакого другого бога», — пишет К. Маркс, совмещая политический полемизм с глубокой научностью. «Вексель — это действительный бог еврея. Его бог — только иллюзорный вексель»[15]

История неопровержимо подтвердила, как реакционные идеи иудаизма в полном соответствии с оценками К. Маркса воплощались в практике еврейской буржуазии в прошлом и настоящем: «То, что в еврейской рели­гии содержится в абстрактном виде — презрение к теории, искусству, истории, презрение к человеку, как самоцели, — это является действительной, сознательной точкой зрения денежного человека...» [16]

Перечитывая статью К. Маркса, глубоко вдумываясь в ее содержание, историограф и просто читатель открывают для себя в каждом тезисе магистральное направление в исследовании идеологии и политики еврейской буржуазии и вместе с этим — указание к научному подходу в таком исследовании. Подтверждение — мысль К. Маркса: «Химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека» [17]. Другой аналогичной по богатству содержания и краткости идеей является объяснение причины многовекового существования еврейства: «Мы объясняем живучесть еврея не его религией, а, напротив, человеческой основой его религии, практической потребностью, эгоизмом»[18]. К. Маркс указывает точный путь к исследованию этой важной проблемы, почти не раскрытой в научной литературе: иудаизм всегда жаловал своим приверженцам вечный вексель, постоянное «право» на эгоистичное отношение к неевреям, «богом освященные» полномочия на особое положение в мире, на эксплуатацию «гоев». Практическая выгода быть иудеем и объясняет «живучесть», длительность существования этой религии.

В работе «Святое семейство, или Критика критической критики» [19], вышедшей в свет год спустя после названной статьи К. Маркса (1845 г.), К. Маркс и Ф. Энгельс уделяют еврейскому вопросу значительное место, посвящают ему специальные разделы [20].

Они подчеркивают, что еврейский вопрос является также и религиозным вопросом. И указывают, как это было сделано К. Марксом и в 1844 году, что надо видеть «действительного еврея» не в «ханжеском еврее субботы», а в «деятельном еврее будней»[21], что внимание необходимо сосредоточивать на «торговой и промышленной практике» еврейства[22].

Вслед за первыми произведениями по еврейскому вопросу К. Маркс и Ф. Энгельс в последующем во многих трудах высказывают принципиально важные положения. Ф. Энгельс подчеркивает, что в Польше евреи составляли основное ядро горожан, занимающихся промыслами и торговлей. Евреи пытались использовать положение в тот момент, чтобы добиться господствующей роли[23].

Нередко даже в кратких замечаниях классиков марксизма содержатся основополагающие идеи. Так, К. Маркс указывает, что евреи «со времени эмансипации своей секты повсюду стали, по крайней мере в лице своих верхов, во главе контрреволюции»[24].

Важны для историографии выводы К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что уже в XIX веке существовали ключевые позиции еврейской буржуазии в капиталистических странах. Сионистские идеологи в прошлом долгое время стремились дезориентировать международную общественность, утверждали в умах непосвященных людей ложную идею, будто еврейская буржуазия не обладает крупными финансовыми средствами и не представляет значительной силы. Но основоположники научного ком­мунизма в середине XIX века точно оценивали роль еврейской буржуазии. «Судьбы Франции решаются не в кабинетах Тюильри, не под сводами палаты пэров, даже не под сводами палаты депутатов, а на парижской бирже. Подлинные министры — это не гг. Гизо и Дюшатель, а гг. Ротшильд, Фульд и прочие крупные парижские банкиры, чьи громадные состояния делают их наиболее видными представителями остальной части их класса. Они управляют министерством, и министерство заботится о том, чтобы на выборах проходили лишь та­кие люди, которые преданы существующему режиму и тем, кто извлекает из него выгоду»[25]. Речь идет о представителях еврейской финансовой аристократии Джемсе Ротшильде (1792—1868)—главе банкирского дома Ротшильдов в Париже в то время — и Ашиле Фульде (1800—1867)—крупном французском банкире и политическом деятеле. Мысль Ф. Энгельса о влиянии финансовых дельцов на формирование органов государственной власти очень важна. «Власть принадлежит Ротшильду,— констатирует он.— Власть денег».[26] Далее следует его утверждение о безраздельном господстве Ротшильда и К°[27], он именует олигарха главой режима Франции, «королем Ротшильдом»[28].

Клану Ротшильдов в целом К. Маркс и Ф. Энгельс уделяют значительное внимание, нередко пишут об Альфонсе, Альфреде, Ансельме, Джемсе, Карле, Лайонеле, Соломоне, Шарле Ротшильдах — членах многочисленного семейства, захватившего крупные сферы эксплуатации во многих странах мира уже в то время[29]. Их замечания, даже будучи краткими, освещают значительные направления в исследовании этой транснациональной корпорации, объединенной родственными связями. Важны выводы о том, что «небольшая кучка банкиров» (Ротшильд, Фульд, Фюльширон[30] и К0) превращает народ в «покорных слуг», становится «королями парижской биржи»[31], «правящими денежными тузами»[32], что сама национальная буржуазия, например Австрии, попала в «долговую кабалу к Ротшильдам»[33]. В итоге военных приготовлений австрийская монархия оказалась в «мошне Шарля Ротшильда»[34] (1788—1855). Эти выводы помогают глубоко осмысливать столь характерную особенность еврейской буржуазии, как ее стремление грабить не только народные массы, но и нееврейскую буржуазию. Полное отождествление интересов буржуазии нееврейского происхождения и еврейской эксплуататорской верхушки неоправданно, ибо последняя пре­жде всего неизменно преследовала узкоэгоистические цели, а временные тактические союзы с другими отрядами буржуазии использовала лишь тогда, когда они служили ее интересам. Исключительно ценно и замечание о превращении народа еврейской буржуазией в покорного ее слугу.

Вывод К. Маркса в письме к Ф. Энгельсу от 22 мая 1857 года о том, что Ротшильд стоит во главе парижского синдиката банкиров[35] убедительно свидетельствует о существовании формирований, руководимых еврейской буржуазией, задолго до образования «Всемирной сионистской организации».

Классики научного коммунизма дали оценки позициям евреев — ростовщиков, трактирщиков, торговцев — в Петербурге и других городах Восточной Европы[36]. Они разоблачают вымысел сионистских идеологов о поголовной нищете евреев в дореволюционной России.

Исторические факты свидетельствуют о том, что еврейские финансовые тузы предоставляли займы самым деспотичным режимам и внесли непревзойденный вклад в подавление свобод[37]. Эта реальность обязывает точно оценивать характерные черты еврейской эксплуататор­ской верхушки, видеть причины ее веками формировавшихся воинствующей реакционности, человеконенавистнической сути.

Весьма важный и почти не затронутый в антисионистской литературе аспект: враждебность еврейской аристократии к России. Он отражен в ряде замечаний классиков марксизма: о предоставлении еврейскими общинами Константинополя и Смирны огромных денежных средств Турции в ходе ее подготовки к войне против России[38], о враждебном отношении евреев в самой России к русской армии в случае войны[39].

Историография научной критики сионизма невозможна без рассмотрения проблемы — сионизм и иудаизм, ибо иудаизм, как это постоянно подчеркивается в советской науке, трансформировался в сионизм, представляющий собой ополитизированные догмы иудаизма (Подробнее об этом см. в главе 4-й этой книги.) К. Маркс и Ф. Энгельс во многих своих трудах рассмотрели сущность иудаизма [40]. Наиболее обстоятельная оценка ему, как религии, служащей практическим потребностям еврейской буржуазии, дана в называвшейся здесь статье К. Маркса «К еврейскому вопросу».

В связи с общей проблематикой научной критики сионизма заслуживает внимания и тема — сионизм и масонство. К. Маркс и Ф. Энгельс обращали на масонство пристальное внимание[41]. Ф. Энгельс отмечал, что тайное общество «Иллюминатов», существовавшее в Баварии с 1776 по 1784 год и примыкавшее к масонам, использовало рабочих в качестве слепого орудия руководителей[42]. Он раскрыл важнейший прием масонской тактики: оставлять рядовых членов масонских организаций в политической слепоте, в полном неведении о подлинной сущности масонства. Классики марксизма дали оценку и основному содержанию идейного арсенала масонства — реакционной концепции обреченности эксплуатируемых на вечное рабство в силу будто бы «законов природы» [43],— концепции, совпадающей по содержанию и целям с идеями ницшеанства, неомальтузианства, нацизма, сионизма, апартеида и других разновидностей расизма.

Совершенно очевидно, что основополагающее значение для историографии научной критики сионизма имеет не только то, что в произведениях К. Маркса и Ф. Энгельса связано с понятиями «еврейская буржуазия», «иудаизм», «масонство», но, по сути, все учение марксизма.