О тех, кто сражался за Воронеж

7

Группа бойцов 1-го взвода во главе с комиссаром Куцыгиным переходила реку, когда уже брезжил рассвет.

Шли гуськом по скользким колеблющимся доскам. Было свежо и зябко. Хлюпала вода под ногами. Порой где-то в стороне с противным визгом рвались мины, но нащупать переправу немцам не удавалось.

По широкой пойме реки стлался густой предутренний туман.

Медсестра Таисия Елизаровна Соколова шла следом за комиссаром Куцыгиным. Она впервые участвовала в бою. Человек самой мирной профессии, она всего три месяца назад работала воспитательницей в детском саду, в том самом районе города, где сейчас, ни на минуту не смолкая, трещали выстрелы и тяжело ухали взрывы. Вчера, во время сборов в Сосновке, и позже, когда ехала на тряской грузовой машине, а справа, за рекой, грохотал бой и дымно клубились багровые сполохи пожаров, и потом ночью, томясь ожиданием в темном гараже, Соколова много думала о том, что предстоит ей впереди. Она не считала себя храброй и не мечтала о подвигах, но она хотела от начала до конца честно выполнить свой долг. Рисуя себе картины предстоящего боя, Соколова словно заранее стремилась пережить самое страшное, что могло ожидать ее впереди. Нет, она не думала о том, что сама подвергается опасности и может быть ранена и даже убита. Ее пугало другое: мысль, что когда она увидит убитых и умирающих бойцов, силы оставят ее, и она не сумеет справиться с собой, не сможет оказать товарищам ту помощь, которой они ждут от нее.

Т. Е. Соколова.

Но вот теперь, когда она шла сквозь туман по шатким доскам переправы и с каждым шагом явственней слышала звуки приближающегося боя, она почему-то не испытывала страха. Тело было наполнено ощущением какой- то непривычной успокаивающей легкости. И все вокруг, что она могла рассмотреть, — мерно покачивающиеся впереди сутулые плечи Куцыгина и проплывающие слева в белесой мгле темные силуэты бетонных устоев взорванного моста, — казалось таким же невесомым, как туман, точно это виделось ей во сне. Речная сырость забиралась под шинель, легким ознобом пробегала по коже, но во рту было сухо и хотелось пить…

Соколову радовало, что она находится сейчас возле Куцыгина, которого хорошо знала еще до войны по его работе в райкоме партии. Она любила и уважала этого человека. В нем чувствовалась большая, спокойная, уверенная сила. Само присутствие Куцыгина здесь, рядом, ободряло Соколову.

Ей вспомнилось, как вчера, после того как было объявлено, что женщины отстраняются от участия в бою, она пришла к Даниилу Максимовичу и со слезами на глазах стала просить сделать для нее исключение, как для медсестры, и не оставлять ее в тылу.

Он понимающе улыбнулся ей и сказал:

— Кого оставить, сестренку? Да никогда!..

И теперь Куцыгин порой оборачивался к ней, и она слышала его глуховатый, ободряющий голос:

— Не отставай, не отставай, сестренка!..

— Скользко, Даниил Максимович, — отвечала она виновато.

Потом они шли по обочине дамбы. Туман поредел, и сквозь него просвечивало голубое небо. Где-то впереди, казалось, теперь совсем близко, слышались разрывы, но это тоже не было страшно. И когда вверху, с визгом прорезая воздух, пронесся осколок, Соколова даже удивилась, что шедший позади нее ополченец, рослый здоровый парень, вдруг присел на корточки и втянул голову в плечи.

— Чего кланяешься? Тещу повстречал, что ли? — с беззлобной насмешкой сказал один из красноармейцев- проводников.

— Разве его спросишь, куда он летит? — смущенно ответил парень.

Кругом засмеялись. Соколова тоже невольно улыбнулась. Происшествие это выглядело забавным и никак не воспринималось всерьез…

Истребители уже подходили к плетням первых дворов Чижовки, когда Соколова увидела возле тропинки на траве бойца в красноармейской шинели. Он лежал на боку, чуть подогнув ногу, и было во всей его позе что-то очень спокойное и обычное, как если бы человек устал и прилег отдохнуть. Соколова опустилась на колени, чтобы попробовать у него пульс. Рука была холодная и неподатливая.

— Сестричка, зачем ты его трогаешь? Он же мертвый… — осуждающе сказал позади нее тот самый боец, который только что кланялся шальному осколку мины.

Соколова отдернула руку, разглядев на примятой траве возле головы лежавшего перед ней человека запекшуюся кровь.

Торопливо поднялась на ноги, испытывая тошноту и легкое головокружение. Она словно проснулась к только теперь почувствовала и тяжесть висевшей черев плечо сумки с медикаментами, и тупую усталость, проникающую в каждый мускул после проведенной без сна ночи.