Обещание Серебряной Крови

— Прошу прощения, капитан, — сказал Лукан, поднимаясь со стула, — но мне действительно пора идти, если вы не возражаете? — Он указал на письмо. Давай, подпиши эту чертову бумагу и покончим с этим.

— Да, — ответил капитан, явно неуверенно. — Да, конечно. — Он облизал губы, глядя на письмо. Сглотнул. Затем он начал писать имя, царапая пером по бумаге.

Лукан с облегчением отвел взгляд. Кровь леди, это было слишком близко...

Перо капитана застыло на месте.

Лукан перевел взгляд на стол.

Капитан Варга встретился с ним взглядом, прежде чем посмотреть в угол комнаты, где с потолка свисала веревка из красного бархата.

Шнурок звонка, понял Лукан, и сердце его упало. О, черт...

Капитан Варга двигался на удивление быстро для человека, который целыми днями сидел за столом и ел пирожные, но Лукан был быстрее. Он выхватил кинжал и перепрыгнул через стол, разбросав бумаги и принадлежности, и схватил Варгу за воротник как раз в тот момент, когда тот потянулся к веревке. Капитан жалобно взвизгнул, когда Лукан оттащил его назад и прижал к столу.

— Это, — прошипел Лукан, поднимая клинок, — было ошибкой.

— Пожалуйста, — простонал Варга, его нижняя губа затрепетала. — Пожалуйста... — Он задрожал, уставившись на кончик лезвия, как будто никогда раньше не видел ножа. Готов поспорить, что никто и никогда не подносил клинок так близко к его лицу. Лукан не испытывал ничего, кроме презрения к этому человеку, который в этот момент показал, кем он был на самом деле: самодовольным трусом, который добился своего положения не благодаря заслугам, а благодаря тому, что смазал правильные ладони золотом. Этот человек, вероятно, ни разу в жизни не патрулировал городские улицы и никогда не обнажал меча — если он у него вообще был — в гневе. Жалкий. Неудивительно, что полиция упрятала его сюда.

— Ч-чего вы хотите? — Варга запнулся.

— Чего я хочу? — ответил Лукан, прижимая кончик лезвия к щеке мужчины, заставляя его резко вдохнуть. — Я просто хотел покинуть эту чертову башню, что я и делал, пока ты не настоял на своем маленьком подкупе — и посмотри, к чему это привело.

— Пожалуйста! Не убивай меня — я сделаю все, что ты попросишь...

— Я уверен, что сделаешь... сомневаюсь, что у тебя хватит яиц на что-то еще. А теперь послушай, вот как все будет происходить...

Слабый стук в дверь, старческие костяшки пальцев заскрежетали по металлу Фаэрона. Черт, подумал Лукан, поднимая взгляд. Я забыл о...

Дверь бесшумно открылась, и на пороге появился Гаспар с серебряным подносом в руке. «Чай, милорд, — сказал слуга, входя в комнату, — и лимонные пирожные...» — Он застыл, глядя на открывшуюся перед ним сцену, переводя взгляд с Лукана на капитана, затем на кинжал между ними. Поднос задребезжал, когда его руки начали трястись.

— Гаспар, — позвал Лукан, улыбаясь и опуская клинок. — Мы с капитаном просто по-дружески беседовали...

Поднос с грохотом упал на пол.

Лукан поморщился:

— Не стоит беспокоиться, Гаспар, это...

Старик повернулся и убежал.

— ...почти в точности то, как это выглядит. — Дерьмо.

— Ты дурак, — прохрипел Варга, наконец-то обретя позвоночник теперь, когда его спасение, казалось, было уже близко — и кинжал Лукана не был приставлен к его горлу. — Ты действительно думал, что тебе это сойдет с рук? — Его смех прозвучал как напряженное, пронзительное хихиканье. — Немедленно отпусти меня.

— Конечно, — ответил Лукан, отпуская воротник капитана. — Как скажешь. — Он ударил Варгу рукоятью клинка по черепу, и тот повалился набок, рухнув на пол. Лукан подбежал к дверному проему и, заглянув внутрь, сразу же заметил Гаспара, спускавшегося так быстро, как только позволяли его старые кости — слуга был всего на несколько ступенек ниже, но его крики о помощи уже эхом разносились по лестничной клетке. Слишком поздно. Столовая и дормитории охранников находились на третьем и четвертом уровнях — двери на оба этажа были приоткрыты, когда Лукан поднимался наверх, и он заметил в каждом из них множество охранников, наслаждавшихся отдыхом. Я ни за что не пройду мимо них, а они будут здесь через несколько мгновений. Он вернулся в комнату и дотронулся до края двери, которая закрылась. Как, черт возьми, запирается эта штука?

К сожалению, единственный человек, который мог бы сказать ему об этом, лежал без сознания в углу комнаты.

Лукан отступил на шаг и, с бешено колотящимся сердцем, уставился на дверь. Там. Панель с углублением, на котором был изображен символ Фаэрона. Он инстинктивно прижал палец к панели и был вознагражден тем, что символ засиял золотым светом — раз, другой, третий.

Потом свет растаял.

Надеюсь, это оно, подумал он, отступая назад. Если это не так, что ж... я скоро узнаю.

Раздались отдаленные крики, сопровождаемые эхом шагов по ступенькам.

Лукан повернулся и оглядел комнату, борясь с нарастающей паникой. Что теперь? Он подбежал к арочным окнам за столом капитана, как будто далекие сверкающие огни Сафроны были для него своего рода убежищем. Одно из окон было закрыто на задвижку, и он распахнул его, ночной ветерок взъерошил его волосы, когда он посмотрел на причал далеко внизу. Слишком высоко, чтобы прыгать. Он прищурился, вглядываясь в неясные очертания своей лодки, и ему показалось, что он видит маленькую тень, сидящую в ней. Юноша все еще там. Не то чтобы мне сейчас от этого было много толку.

Черт возьми. Лукан стукнул кулаком по подоконнику и повернулся обратно к комнате. Думай, приказал он себе, обводя взглядом стулья, полки, гобелены. Должен же быть какой-то выход из этого положения.

— Откройте, — проревел приглушенный голос, после чего что-то с грохотом ударилось о дверь.

Лукан схватил свечу со стола Варги и бросился в неосвещенную глубину комнаты, слабый свет которой высвечивал кровать с балдахином и шелковыми простынями, медную ванну... и еще одно окно. Оно было меньше, чем окно в соседней комнате, но все же достаточно большое для нужд Лукана. Он распахнул его и уставился на просторы темного неба и еще более темного океана. Было почти невозможно сказать, где заканчивается одно и начинается другое. Он посмотрел вниз, на чернильную черноту воды, и ему показалось, что она смотрит на него в ответ, ожидая, когда заключит его в свои холодные, сокрушительные объятия. Кровь Леди, подумал он, падать, должно быть, футов пятьдесят. А может, и больше.

Страх скрутил его внутренности. Я не могу этого сделать.

Еще один удар в дверь сказал, что у него нет выбора.

Лукан вскарабкался на узкий подоконник, его сердце бешено колотилось, как будто он только сейчас осознал то, с чем уже смирился разум. Он прижался к раме, мысли, темные, как море внизу, проносились в его голове: ноги подламываются от удара, холодная вода проникает в легкие, львиные акулы утаскивают его изувеченное тело в полуночные глубины... Хватит. Какой бы ужасающей ни была перспектива, это все же было лучше, чем альтернатива: допросы и пытки, затем тюремное заключение с последующим посещением Костяной ямы, пока он в конце концов не окажется между челюстями Гаргантюа. Кроме того, из этого получится хорошая история. Если я выживу.

— Открой эту чертову дверь, во имя герцога!

Лукан сел так, что его ноги свисали из окна, и только задница удерживала его на месте. Никогда не думал, что доживу до этого дня. Чтобы полететь вниз, в темноту, достаточно малейшего толчка. Где, черт возьми, Блоха, когда она так нужна? Мысль об уличной девчонке заставила его улыбнуться. Держу пари, она бы не раздумывая дала мне пинка. Он глубоко вздохнул. Похоже, мне придется сделать это самому.

— Три, — прошептал он, стараясь не обращать внимания на бешеный стук своего сердца.

Раздался металлический скрежет, когда что-то тяжелое ударило в дверь, и изобретательность Фаэрона начала поддаваться под грубой силой.

— Два. — Он пошевелился, медленно продвигаясь вперед, всеми фибрами души умоляя себя не прыгать.

Он втянул воздух и задержал его.

Позади него взвизгнул металл.

Закричали голоса.

Кровь шумела у него в ушах.

— Один.

Он оттолкнулся от подоконника.

Глава

18

НЕ ЧУЖД РОСКОШИ

— И вы прыгнули?

— Прыгнул.

— Вы прыгнули в море с пятого этажа Эбеновой Длани. — Писец посмотрела на Лукана поверх своей чашки с дымящимся чаем. — Вы, что, совсем спятили?

Лукан пожал плечами:

— Половина стражников в башне ломилась в дверь. Что я должен был делать?

— Вы должны были проникнуть в Длань, вступить в контакт с Зандрусой, передать ей горшочек и получить необходимую информацию.

— Что я и сделал, — вставил Лукан. — Просто... так получилось, что я ушел более драматичным образом, чем намеревался.

— Я уже предупреждала вас, чтобы вы меня не перебивали. — Писец отпила глоток чая, не отводя взгляда. — В любом случае, да, драматичный — это, безусловно, подходящее слово. Другим может быть идиотский.

— Да ладно... Не притворяйтесь, что вы не впечатлены.

— Впечатлена? — Женщина приподняла бровь, ставя чашку на стол. — Я действительно впечатлена, что вам не удалось покончить с собой.

Милосердие Леди, это все равно что пойти на чай к своей самой нелюбимой тете. Возможно, именно так они выглядели для других посетителей маленькой чайной. Или, может быть, они думают, что это моя бабушка, которая наслаждается беседой со своим любимым внуком. Писец выглядела достаточно взрослой, чтобы играть эту роль, хотя в выражении ее лица определенно не было ничего нежного. Впрочем, никто из других посетителей не обращал на них ни малейшего внимания.

— Что произошло после того, как вы прыгнули в море?

— Ну... — Лукан помолчал, вспоминая ледяную воду, ее сокрушительные объятия. Свою панику в темноте. — Я поплыл обратно к лодке и крикнул парню, чтобы тот греб изо всех сил.

— За вами никто не гнался?

— К тому времени, когда они поняли, что произошло, мы были уже далеко. Растаяли в темноте.

— Они допросят мальчишку.

— Парень был одурачен моей маскировкой, как и стражники в Длани. Вряд ли они могут поставить ему это в вину. В любом случае, я дал ему несколько серебряных монет за беспокойство. Если у него есть хоть капля здравого смысла, он затаится на какое-то время. В любом случае, он ничего не знает.

— В отличие от Зандрусы, — ответила Писец, поджав губы. — Она знает все — и кто вы такой, и что я вам помогла.

— Они ничего от нее не добьются. Вы это знаете не хуже меня. Даже лучше.

— Если они найдут у нее этот горшочек, все наши усилия будут напрасны.

— Если Зандруса была хотя бы наполовину такая контрабандистка, как вы утверждаете, они этого не сделают.

— Полагаю, это чистая правда. — Женщина сделала еще глоток чая. — Я ценю ваш ум и смелость, мастер Гардова, но не вашу искусность.

— В ваших устах это высшая оценка.

— Да, — ответила она без тени иронии. — Итак, вы встретились с Зандрусой и выслушали то, что она сказала. Что вы собираетесь делать теперь?

— Я найду способ доказать ее невиновность, как я ей и обещал.

— Это очень благородно с вашей стороны. Или на самом деле вам нужна шкатулка вашего отца?

— А это имеет значение?

— Нет, я полагаю, что не имеет. — Писец задумчиво наморщила лоб, потягивая чай. — Как странно, что ваш отец отдал такой предмет на хранение Зандрусе. У вас есть какие-нибудь предположения о том, что там может содержаться?

— Абсолютно никаких.

— Тогда вы сильно рискуете ради неопределенного вознаграждения. Мурильо — один из самых влиятельных людей в городе. Если в этой пьесе он действительно злодей, ему не понравится, что вы суете нос не в свое дело.

— У меня нет выбора, — пожал плечами Лукан. — Если Зандруса умрет, я никогда не получу шкатулку.

— Итак, каков ваш следующий ход?

— Я сделаю, как сказала Зандруса, и поговорю с ее управляющим, Магеллисом. — Лукан достал из кармана золотое кольцо с рубином торговой принцессы и положил его на стол. — Надеюсь, он сможет как-нибудь помочь. И я попытаюсь разыскать этого врача, доктора Вассилиса. Посмотрим, что он скажет.

— Да, мне было бы очень интересно услышать, что он может знать об этом инее на теле лорда Савиолы. — Писец нахмурилась, глядя в свою чашку. — Очень загадочно.

— Я тоже так подумал. Как вы думаете, что могло это вызвать?

— Ничего хорошего, мастер Гардова. Ничего хорошего. — Женщина поставила чашку и сцепила тонкие пальцы. — Нам нужно действовать быстро. Зандрусе снова придется столкнуться с Костяной ямой примерно через неделю, а может, и раньше, если они найдут у нее горшочек. Я предлагаю...

— Погодите, что вы имеете в виду, говоря нам?

— Перебейте меня еще раз, и я выплесну остатки чая вам в лицо.

— Учитывая, что в прошлый раз вы угрожали оставить меня привязанным к стулу в темном подвале, я бы сказал, что это знаменует улучшение наших отношений.

— У нас нет никаких отношений, мастер Гардова. Я терплю вас и ваш дерзкий язык только потому, что до сих пор вы приносили мне пользу. Я надеюсь, что так будет продолжаться и дальше.

— Вот как? — Лукан поднял свою чашку, из которой так и не пил, заметил, что на краях дна появился осадок, и поставил ее обратно.

— Чай вам не по вкусу?

— Я бы предпочел бокал вина.

— О? Бутылки, которую вы выпили прошлой ночью в Апельсиновом Дереве, оказалось недостаточно?

Как, ко всем чертям... «Вы за мной следите?»

— Я уделяю пристальное внимание всем своим инвестициям, мастер Гардова. Особенно самым непредсказуемым.

— Таким, как я.

— Таким, как вы.

Лукан вздохнул и потер глаза в тщетной попытке прогнать головную боль, которая, как он чувствовал, угнездилась за ними. Очевидно, нескольких часов сна было недостаточно, чтобы компенсировать усилия предыдущей ночи:

— Что вы предлагаете?

— Я так же, как и вы, хочу, чтобы Зандруса вышла на свободу, поэтому предлагаю продолжить сотрудничество. Если вы готовы поделиться со мной любыми сведениями, которые вы найдете, я помогу вам всем, чем смогу, и предоставлю все материалы, которые могут вам понадобиться в дальнейшем. Мои области компетенции простираются далеко за пределы простых подделок. — Писец щелкнула пальцами, и, словно ниоткуда, появился официант, снова наполнил ее чашку и так же быстро исчез. — Итак, — продолжила она, выжимая ломтик лимона поверх дымящейся жидкости. — Что вы на это скажете?

Лукан был вынужден признать, что предложение было заманчивым. Женщина явно знала свое дело; его небольшое приключение прошлой ночью доказало, что она была таким хорошим фальсификатором, как ему и говорили. Без ее помощи он бы никогда не попал в Эбеновую Длань, хотя и не признался бы ей в этом:

— Вы предлагаете партнерство?

— Можете это так назвать, если хотите.

— Партнерство, — продолжил Лукан, выдерживая пристальный взгляд Писца, — в котором риск распределяется неравномерно. Если за всем этим действительно стоит лорд Мурильо, то он уже убил одного торгового принца и заключил в тюрьму другого — кто может сказать, что я не буду следующим? Даже если мы работаем вместе, это я подвергаю себя опасности, пока вы... делаете то, что вы обычно делаете в тени. Похоже, весь риск лежит на мне.

— Мы играем те роли, для которых подходим лучше всего, — ответила женщина, помешивая ложечкой чай. — Я хорошо умею обманывать и дергать за определенные ниточки из... ну, из тени, как вы выразились. Вы, мастер Гардова, — она приподняла бровь, — по-видимому, хорошо умеете доставлять себе неприятности. И все же, я полагаю, вы правы. — Женщина медленно отпила из своей чашки. — Очень хорошо, — пробормотала она, словно приходя к соглашению сама с собой. — У меня есть дом в районе Семь Арок, в тени акведука. Это всего лишь скромное поместье, но оно гораздо лучше, чем та лачуга, в которой вы сейчас живете. Я предоставлю вам его в полное пользование и обеспечу круглосуточную охрану дома. Вы можете использовать его в качестве своей базы для операций на время нашего сотрудничества. Как вам это нравится?

— Там есть винный погреб?

— К счастью, нет, — ответила Писец, и выражение ее лица стало суровым. — Вам понадобится все ваши мозги, если мы хотим докопаться до правды и помочь Зандрусе.

— Жаль. Ничто так не успокаивает нервы, как бокал хорошего красного, когда ввязываешься в дерьмо, из-за которого можешь погибнуть...

— Если это так важно для вас, — прервала его Писец, и по ее тону стало ясно, что ее терпение на исходе, — я позабочусь, чтобы в доме было немного вина. И если мы каким-то образом добьемся успеха в этом нашем маленьком начинании, я дам вам столько вина, что вы сможете в нем утонуть. — Выражение ее лица говорило о том, что она не была бы недовольна таким исходом.

— Сделайте его красным парваном, и мы заключим сделку.

— Договорились. Наконец-то. — Она бросила на него уничтожающий взгляд и сделала еще один глоток чая. — Сегодня вечером я отправлю Джуро в Апельсиновое Дерево. Он проводит вас в мое имение, к которому, я надеюсь, вы будете относиться с величайшим уважением.

— Я буду присматривать за ним, как за своим собственным.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, потому что иначе, без сомнения, через несколько дней все превратится в горящие развалины. — Женщина отпустила его, щелкнув пальцами. — А теперь убирайтесь и дай мне спокойно выпить чаю.

С удовольствием. «Я пойду поговорю с управляющим Зандрусы, — ответил Лукан, поднимаясь из-за стола. — Я буду держать вас в курсе».

— Сделайте это. О, и лучше всего, чтобы вы сохранили наше маленькое соглашение в тайне. Раскрывайте только то, что необходимо. В этом городе никому нельзя доверять.

— Могу ли я доверять вам?

— До свидания, мастер Гардова.

Лукан был не чужд роскоши. Не то чтобы речь шла о его собственной семье; алкоголизм и пристрастие к азартным играм его деда способствовали этому. То, что осталось от их состояния, еще больше уменьшилось из-за несчастного случая на дуэли — или, по словам отца, того дня, когда он втоптал доброе имя своей семьи в грязь, а затем поджег его. Старик всегда мощно высказывался. И все же он побывал в большинстве старинных особняков Парвы, курил дорогие сигары в их отделанных деревянными панелями комнатах, танцевал под сверкающими люстрами в их бальных залах. Короче говоря, он думал, что знает, как выглядят богатство и влияние.

Как же я ошибался.

По сравнению с особняками элиты Сафроны загородные резиденции аристократии Парвы казались лачугами. Воплощенные в мраморе и побеленном камне, они раскинулись среди лимонных деревьев и тополей, которые усеивали Подъем Артуро — эксклюзивный анклав, расположенный в предгорьях над Сафроной. Лукан видел их лишь мельком, когда карета проезжала мимо — безукоризненные сады, портики с колоннами и арочные балконы, — но этого было достаточно, чтобы он по-новому оценил, как выглядит настоящее богатство.

Но какими бы впечатляющими ни были эти виллы, все они находились в тени семи огромных башен, венчавших самые высокие участки Подъема. Строгие и внушительные, они были домом для семи богатейших семей Сафроны — Шелкового септета, как назвал их Грабулли, — и служили физическим напоминанием о том, в чьих руках на самом деле находится истинная власть в городе. И человек, против которого я, предположительно, собираюсь идти, живет в одном из них. Интересно, который из них дом Мурильо?

— Посмотри на этот дом! — ахнула Блоха. Ее свежевымытое лицо было прижато к окну кареты, нос вжался в стекло. — Там есть большой фонтан...

— Эй, — вмешался Лукан, радуясь, что можно отвлечься. — Что я тебе только что говорил?

— Не пялиться.

— Вот именно.

Девочка продолжала пялиться. Лукан не мог ее винить. Он находил проплывающие мимо особняки впечатляющими, несмотря на то, что вырос среди атрибутов богатства, поэтому не мог даже представить, какими они должны были казаться девочке, выросшей на улице. Возможно, чем-то вроде сна.

Тем не менее, им нужно поддерживать видимость. «Блоха», — повторил он, на этот раз более резко.

Она преувеличенно тяжело вздохнула:

— Никто даже не смотрит.

— Всегда кто-то смотрит, ребенок. Особенно когда дело касается аристократии. — Я, черт возьми, это слишком хорошо знаю. — И, готов поспорить на свой последний медяк, что тот, кто подставил Зандрусу, присматривает за ее виллой, так что нам важно не выделяться...

— Ага, ты мне уже говорил.

— Тогда перестань пялиться в окно.

Блоха закатила глаза, но сделала, как ей было сказано, откинувшись на спинку мягкого сиденья. «Эта штука чешется, — пожаловалась она, одергивая пе́ред своего нового платья. — И я выгляжу в нем глупо».

— Ты выглядишь респектабельно, — сказал Лукан с ухмылкой. — Настоящая маленькая леди.

Блоха сердито посмотрела на него:

— Ага, а ты выглядишь как человек, у которого я бы украла. Как буржуй.

— Хорошо, потому что в этом-то все и дело. В любом случае, ты думаешь, те охранники у ворот пропустили бы нас, если бы ты была в своих лохмотьях?

— Это не лохмотья. — Она сердито посмотрела на него. — И они пропустили нас только потому, что ты их подкупил.

— У меня не было особого выбора.

— Они бы взяли и половину того, что ты им дал.

— Я бы предположил, что меньше.

— Тогда почему ты дал им так много?

— Я уверен, ты сама сможешь в этом разобраться.

Девочка задумчиво нахмурилась, и какое-то время Лукан наслаждался молчанием, которое длилось совсем недолго. «Потому что, вступая с ними в спор, ты только привлекаешь к себе больше внимания, — сказала она в конце концов. — Они, скорее всего, запомнили бы нас и то, как мы выглядели».

— Вот именно, и чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше — вот почему я одет как один из твоих буржуев, — Лукан указал на свою новую рубашку с экстравагантными манжетами, — а ты одета как маленькая богатая девочка, которая собирается... я не знаю. Покататься на пони или сделать еще что-нибудь такое.

— Пони?

Лукан пожал плечами.

— Я все равно считаю, что это платье выглядит глупо, — пробормотала Блоха, теребя пуговицу.

— Я рад, что оно тебе нравится.

— И ты выглядишь глупо.

— Спасибо.

— И ты...

— ...тоже глупый — да, я понимаю.

Блоха усмехнулась и снова принялась теребить ткань своего платья. Лукан улыбнулся про себя; ощущение новизны от того, что девочка выглядела чистой и респектабельной, еще не прошло. Ему стоило большого труда уговорить ее принять ванну в Апельсиновом Дереве, а еще большего — надеть платье и босоножки, которые он купил для нее. И все же, несмотря на все жалобы девочки, он подозревал, что втайне она довольна своими новыми приобретениями, хотя никогда этого не покажет. Для этого в ней слишком много упрямой гордости. Думаю, в этом мы похожи.

— Сколько тебе лет, ребенок? — спросил он, внезапно сообразив, что не знает.

— Тринадцать.

— Черт меня побери, если тебе тринадцать.

Блоха скорчила ему рожицу:

— Одиннадцать. Я думаю.

— А какая у тебя история?

Глаза Блохи сузились, когда она встретилась с ним взглядом:

— Моя история?

— Да. Ты уже знаешь мою, но мне только что пришло в голову, что я мало что знаю о тебе. — Он напустил на себя задумчивый вид. — На самом деле, это не совсем так — я знаю, что ты раздражаешь и слишком много болтаешь.

— Почему тебя это волнует?

Лукан замолчал, пораженный внезапной пристальностью взгляда девушки, в котором на этот раз полностью отсутствовал озорной юмор. «Меня...» Не волнует, собирался он сказать. Но это было неправдой, и, в любом случае, он полагал, что девушка слышала это слишком много раз раньше. И все же я сомневаюсь, что она хорошо отреагирует на что-то слишком агрессивное. «Когда работаешь в тесном контакте с кем-то, — ответил он, тщательно подбирая слова, — просто полезно знать о нем немного. — Блоха изучала его темными глазами, полными недоверия. — Неважно, — сказал он, отмахиваясь от темы, — это не имеет значения...»

— Мы выросли в Щепках, — неожиданно начала Блоха, и в ее голосе не было обычной импульсивности. — Маттео и я. Наша мать умерла от оспы. На самом деле я ее не помню, но иногда мне кажется, что я слышу ее голос у себя в голове... — Девочка моргнула, словно удивляясь собственным словам. — Мы не знали нашего отца. Маттео всегда утверждал, что отец был моряком, но я не знаю, почему. — Она сжала челюсти. — Он много чего говорил.

— Значит, вы обчищали карманы, чтобы выжить?

— Ага. Мы присоединились к банде под названием Кровавые Крысы, но это были всего лишь мальчишки чуть старше Маттео. Какое-то время мы бегали с ними. В основном мы обчищали карманы на Площади, но иногда мы работали в Склонах и в Семи арках. Сначала они разрешили мне быть только реквизитом, но...

— Реквизитом?

— Ага, типа... — У девочки сделалось скорбное выражение лица, нижняя губа задрожала. — Пожалуйста, сэр, — сказала она голосом испуганной девочки, — я так проголодалась... — Она улыбнулась. — А потом, пока буржуи отвлекались, кто-нибудь из мальчишек срезал у них кошелек.

— Старый трюк — замани наживкой и резко дергай. — Блоха непонимающе уставился на него. Лукан отмахнулся от собственных слов. — Неважно. Ты говорила...

— Со временем они позволили мне стать бегуньей, потому что я доказала, что я самая быстрая из них. — Видя его замешательство, девушка закатила глаза. — Резак режет кошелек и бросает его бегуну, который...

— Убегает, я понял. И ты была самой быстрой?

— Никто никогда не ловил меня, — гордо сказала девочка.

— Никто? — спросил Лукан, указывая на ее отсутствующий палец.

Блоха нахмурилась:

— Это случилось позже.

— Как?

— Мы выяснили, что наш главарь, Каска, присваивал себе наши доходы. — Ее глаза сузились от гнева, вызванного воспоминаниями. — Он сообщал Наблюдателю о меньших цифрах, а разницу оставлял себе.

— Ах, извини, тебе придется...

— Наблюдатели работают на Дважды-Коронованного короля, правителя Сородичей. Они собирают десятину со всех банд.

— Даже с тех, которые состоят из детей-грабителей?

— Мы платили нашу долю, как и все Сородичи, — защищаясь, сказала Блоха. — Так это работает. Король получает свою долю от всего.

— Значит, даже Леди Полночь платит десятину?

Девочка пожала плечами:

— Наверное.

— Значит, этот Каска манипулировал с доходами...

— Да, и Маттео узнал об этом. Он разозлился не только потому, что Каска оставлял часть денег себе, но и потому, что, если бы Наблюдатель это узнал, у нас у всех были бы большие неприятности. — Выражение ее лица стало задумчивым. — Но, я думаю, дело было не только в этом. Маттео подумал, что, если мы сможем произвести впечатление на Наблюдателя своими доходами, то сможем привлечь внимание короля или кого-то из его приближенных. Он подумал, что, возможно, это будет для нас выходом.

— Итак, Маттео бросил вызов с Каске.

Блоха кивнула.

— Да, и они поссорились. Каска был крупнее и сильнее. Маттео получил травму. Нам пришлось потратить сэкономленные деньги на его лечение, но после этого он уже никогда не был прежним. Его рука так и не срослась должным образом. Поэтому, когда мы ушли из банды, мне пришлось стать резчицей. — Она выдавила из себя страдальческую улыбку. — У меня это тоже хорошо получалось, но... — Она покачала обрубком отсутствующего пальца. — Меня поймали, когда я пыталась стащить апельсины с прилавка. Мужчина даже не потрудился позвать констебля, он просто прижал меня к земле и...

Лукан поморщился:

— Извини.

Девочка пожала плечами:

— Я усвоила урок. Больше я никогда не попадалась.

— Ну, это не совсем так.

— Я не была наказана, когда ты меня поймал, так что это не считается.

— Я заставляю тебя носить это платье. — Лукан ухмыльнулся, указывая на ее одежду. — Разве это не наказание?

— По крайней мере, мне платят. — Девочка снова обратила свое внимание на проплывающие мимо особняки.

— Если ты не перестанешь пялиться, я вычту несколько монет, как это делал Каска.

Грубый жест Блохи ясно дал понять, что она думает по этому поводу.

— Твой брат Маттео, — сказал Лукан, сохраняя нейтральный тон. — Что с ним случилось?

Блоха промолчала.

— Я понимаю, каково это, — продолжил Лукан, внезапно почувствовав неловкость. — Я потерял свою мать, когда мне было примерно столько же, сколько тебе. Я знаю, как тяжело терять близкого человека. И я пойму, если ты не захочешь...

— Я не знаю, что случилось, — перебила его Блоха, и нотка печали в ее голосе выдала уязвимость, которую она до сих пор скрывала. — Иногда я думаю, что это самое трудное. Не то, что Маттео исчез, а то, что я не знаю, что с ним случилось. — Она все еще смотрела в окно, но Лукан мог сказать, что она не видела особняков и садов, проплывавших за окном. — После того, как Каска нас выгнал, мы в основном работали в одиночку, но иногда объединялись с другой бандой, которая называлась Ночные Ястребы. Однажды вечером они заглянули к нам и сказали, что у них есть работа, что-то насчет склада в Солях.

— Солях?

— Ага, там находятся все верфи, недалеко от того места, где мы жили в Щепках. Мы не часто там бывали, но они сказали, что там есть большой куш, и они хотят, чтобы Маттео пошел с ними.

— Но не ты?

— Они хотели, чтобы я тоже пошла, но я плохо себя чувствовала. Кажется, я выпила какой-то тухлой воды или что-то в этом роде.

— Но Маттео пошел с ними....

— И больше я никого из них не видела. — Блоха сжала челюсти. — Я... я поспрашивала вокруг, но никто ничего не знал. Они просто исчезли. Кто-то сказал, что их, вроде как, забрали Безликие.

— Маловероятно, — ответил Лукан, вспомнив миф о Безликих. В детских сказках говорилось о демонах, которые носили маски и путешествовали по небу на летающем корабле с черными парусами, приземляясь только для того, чтобы забрать непослушных детей — по крайней мере, так утверждали родители по всей Старой империи. Лукан знал лучше, поскольку Безликие были еще одной навязчивой идеей его отца, о которой он много раз говорил. Хотя у их существования была историческая основа — Безликие упоминались в нескольких исторических документах на протяжении нескольких столетий, — последнему упоминанию о них было более трехсот лет. Впоследствии они исчезли со страниц истории, в результате чего большинство ученых пришли к выводу, что их, вероятно, вообще никогда не существовало. Не то чтобы отец переставал верить в их реальность.

— Безликие — это просто сказка, ребенок.

— Я знаю, — возразила Блоха, закатывая глаза. — Я не дура.

— Так ты обыскала склад?

— Ага, я пробралась туда следующей ночью, но там не было ничего, кроме кучи веревок и деревянных досок. Всяких штучек, из которых делают корабли.

— Значит, ты вообще ничего не нашла? Ничего, что указывало бы на то, что с ними могло случиться?

— Да. За исключением того, что... был странный запах. Это, ну... как будто что-то горело...

— Если склад находится рядом с верфями, то, вероятно, просто деготь, горящая смола или что-то в этом роде.

— Дай мне закончить! — возразила она, бросив на него сердитый взгляд. — Пахло горелым, но в то же время сладким, как, ну, не знаю, цветами или чем-то еще.

— Цветами?

— И было что-то еще. Я почувствовала... мне стало не по себе. Как будто случилось что-то действительно плохое, и это все еще витало в воздухе. Оно казалось неправильным. Как будто оно не принадлежало этому месту. И, что бы это ни было... — Она заколебалась, словно боясь продолжать.

— Говори.

— Я почувствовала... оно знает, что я здесь. — Выражение ее лица стало твердым, как будто она ожидала, что Лукан посмеется над ней. Когда он промолчал, она продолжила: — Вот тогда я и убежала. И не вернулась.

— Я тебя не виню. Ты рассказала об этом Обассе?

— Да, но он не знал, что это за запах, и сказал, что я просто расстроилась из-за того, что Маттео ушел. Что у меня тру...ма или что-то в этом роде.

— Травма.

— Как ты думаешь, он прав?

— Я не уверен, ребенок. Возможно. — И все же во всем этом есть что-то странное. — Несмотря ни на что, мне жаль Маттео.

— Спасибо. — Блоха снова уставилась в окно, хотя твердость на ее лице сменилась удивлением.

— Похоже, ты много знаешь о Сородичах, — сказал Лукан, пытаясь поднять настроение девочки и сменить тему. — Расскажи мне больше о Дважды-Коронованном короле. Почему его так зовут?

— Их, — поправила Блоха, глядя на него. — Их двое. Они оба носят короны, но есть только один король, дважды-коронованный.

— Я не понимаю.

— Я никогда их не видела, поэтому мало что знаю. Люди говорят, что они близнецы, что они не разлей вода. На самом деле я не знаю, что это значит...

— Это значит, что они близки. Что они все делают вместе.

— Думаю, в этом есть смысл. — Девочка снова пожала плечами. — Одного из них зовут Змей, другого — Скорпион. Змей всегда сидит на левом троне, а Скорпион — на правом. Их двор находится в катакомбах под городом. Больше я ничего не знаю.

Два брата, но только один король. Любопытно...

Карета резко остановилась, отвлекая его от размышлений, прежде чем он успел подумать об этом дальше.

— Резиденция леди Джеласси, — донесся приглушенный крик кучера.

— Что я тебе говорил раньше? — спросил Лукан у Блохи, потянувшись к дверце кареты.

— Что нам нужно слиться с толпой?

— И еще кое-что.

— Держать глаза открытыми, рот закрытым, руки при себе?

— Вот именно. — Он толкнул дверь. — Постарайся, чтобы так оно и было.

Лукан, не обращая внимания на хмурый взгляд девочки, вышел из экипажа на полуденную жару. Если не считать пожилого мужчины, подстригавшего чуть дальше впечатляющую бугенвиллею, улица была пуста — совсем не похоже на шум и хаос Северной костяной дороги, по которой они проезжали раньше. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь свежим воздухом, смешанным с ароматами жасмина и жимолости, — долгожданная передышка от запахов пота, соли и дерьма в нижнем городе. Он услышал, как Блоха выходит из кареты у него за спиной, но решил не протягивать руку помощи боясь, что получит пинка. Вместо этого он шагнул к вычурным кованым воротам поместья Зандрусы. За ними виднелся ухоженный сад с искусно подстриженными живыми изгородями и мощеными дорожками. Сама вилла была частично скрыта за тополями, но то, что Лукан мог разглядеть, говорило о ее великолепии, не уступающем всему, что он уже видел. Неплохо для бывшей контрабандистки.

— Мы пойдем туда? — прошептала Блоха, подходя к нему, ее широко раскрытые глаза смотрели на ландшафтный сад за воротами, словно это был какой-то лихорадочный сон.

— Надеюсь, — тихо ответил Лукан. — Я, конечно, одевался так не для забавы.

— Здесь странно пахнет. По-другому, как... я не знаю. Как духи одной леди, которые я однажды нюхала.

— Когда ты у нее воровала?

Блоха застенчиво улыбнулась:

— Может быть.

Позади них раздалось вежливое покашливание.

— Подожди здесь, — сказал Лукан девочке. Вернувшись к экипажу, где кучер выжидающе наблюдал за ним со своего места, он открыл кошелек с монетами. — Четыре медяка, — сказал он, отсчитывая их на ладонь. — Мы ведь так договорились, верно?

Водитель кивнул головой:

— Сэр.

— Я задержусь не больше чем на час, — сказал Лукан, передавая монеты мужчине. — Если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, я дам тебе еще четыре. А потом еще четыре, чтобы отвезти нас обратно в нижний город.

— Очень хорошо, сэр.

— Всего двенадцать медяков. Что, если я добавлю еще два, получится одна серебряная монета, и ты забудешь, что когда-либо видел меня или эту девочку?

Кучер улыбнулся:

— Всем известно, что у меня время от времени случаются провалы в памяти, сэр.

— Договорились.

— Наслаждайтесь визитом, сэр.

— Обязательно. — Если это того стоит.

Лукан вернулся к воротам, где Блоха все еще пялилась сквозь решетку. И тут он задумался — уже не в первый раз — справедливо ли было привести ее сюда, дать ей возможность взглянуть на жизнь, столь далекую от ее собственной. В глубине души он понимал, что должен был отказать ей в желании сопровождать его, не в последнюю очередь потому, что это делало его более заметным. Но девочке нельзя было отказать; она умно дождалась, пока они сядут за стол, и — когда он допивал второй бокал вина — обратилась к нему с просьбой, которая, по правде говоря, была больше похожа на требование. Лукан не стал спорить. Он быстро понял, что позволить Блохе поступать по-своему — самый быстрый способ заставить ее замолчать. Все будет хорошо, уверил он себя, хотя и не был до конца уверен. Пока она держит руки при себе.

В отличие от всех других вилл, мимо которых они проезжали по пути через Подъем Артуро, перед воротами поместья Зандрусы не стояли охранники в ливреях — без сомнения, признак ее недавнего падения. Лукан схватил бархатную веревку, свисавшую с ворот, и резко ее дернул. Где-то с другой стороны ворот зазвенел колокольчик.

— У твоего дома есть такой же сад? — спросила Блоха, пока они ждали, не отрывая глаз от зелени за воротами. Лукан подумал о старом полуразрушенном доме своего отца — теперь его доме — и заросшем саде.

— Не такой.

— Но у тебя он есть?

— Да, в некотором роде.

— Я бы хотела, чтобы у меня был сад.

— Я бы хотел, чтобы кто-нибудь открыл эти чертовы ворота. — Лукан снова дернул за веревку, и звон невидимого колокольчика эхом разнесся над аккуратными живыми изгородями и лимонными деревьями в горшках. Когда звуки стихли, снова воцарилась тишина, нарушаемая только стрекотанием цикад и отдаленным стуком ножниц садовника. Милосердие Леди, только не говорите мне, что я проделал весь этот путь зря...

Он снова потянулся к веревке, когда из-за изгороди внезапно появилась фигура — седовласая женщина в свободной одежде, покрытой пятнами от травы. Она подошла к калитке, слегка прихрамывая, ее спина была сутулой — вероятно, из-за многолетнего ухода за клумбами. «Помочь вам, сэр?» — спросила она прищурившись, глядя сквозь решетку.

— Да, — с облегчением ответил Лукан. — Мне нужно поговорить с управляющим леди Джеласси, Магеллисом. Так что, если вас не затруднит, позовите дворецкого или кого там еще главного...

— Здесь нет дворецкого, — ответила женщина, потирая подбородок перепачканными грязью пальцами. — И охраны. После того, как леди заперли, всем им дали от ворот поворот. Остались только я и повар. И, конечно, Магеллис. Так что, как видите, я должна быть осторожна с теми, кого впускаю в дом.

— Я уверен, Магеллису будет очень интересно то, что я скажу.

— Неужели? — Женщина окинула его оценивающим взглядом. — Он не говорил, что ждет посетителей.

— Он не знает, что я приеду, хотя я не сомневаюсь, что он захочет меня увидеть. — Лукан указал на ворота. — Так что, если вы не возражаете?

— Магеллис терпеть не может, когда его беспокоят, — ответила она, оглядываясь на виллу. — Кто вы, кстати, такой?

— Мое имя не имеет значения, — сказал Лукан, постепенно теряя терпение. — Имеет значение только одно — у меня есть важная информация, и мне нужно немедленно поговорить с Магеллисом. Пожалуйста.

Женщина не пошевелилась.

— Чем скорее ты впустишь нас, — внезапно сказала Блоха, — тем скорее сможешь вернуться к своим растениям.

Кровь леди... Лукан бросил на нее предупреждающий взгляд, но девочка проигнорировала его и продолжила:

— Твой сад очень красив.

Женщина улыбнулась.

— Это не мой сад, малышка, — ответила она, — но мне приятно, что ты так думаешь. — Если она и подумала что-то о хорошо одетой девочке, говорящей с акцентом уличной крысы из нижнего города, то оставила это при себе. Она снова взглянула на Лукана и вздохнула. — Ну и черт с ним, — сказала она, доставая из кармана ключ. — Я садовница, а не охранница. Это место все равно сейчас разваливается, так что, думаю, это не имеет значения. — Она отперла ворота и распахнула их настежь.

— Спасибо, — сказал Лукан, переступая порог, Блоха последовала за ним.

— Не за что, — ответила садовница, закрывая калитку на ключ. — Но если вы повредите хоть одно из моих растений, то вылетите вон, не успеете и глазом моргнуть.

— Даже и не мечтал об этом, — с улыбкой ответил Лукан.

Садовница с сомнением посмотрела на него, затем повернулась и захромала к вилле:

— Сюда.

Они последовали за ней через сад, мимо аккуратно подстриженных живых изгородей и цветущих — несмотря на позднее время года — клумб, мимо журчащего фонтана и сверкающих бронзовых солнечных часов. Блоха заколебалась, увидев бабочку, порхающую над кустом лаванды, и Лукану пришлось легонько подтолкнуть ее, чтобы она продолжала двигаться, почувствовав при этом укол вины. Вилла полностью открылась взору, когда они обогнули рощу тополей, и оказалась именно такой впечатляющей, как и предполагал Лукан, — экстравагантные колонны и арки, такие же, как и другие, которые он видел, но с добавлением цветной плитки на стенах, что говорило о зар-гхосском происхождении Зандрусы.

— Хорошенькое у вас тут местечко, — сказал Лукан, когда они ступили в тень украшенного портиком входа.

— Пожалуй, да, — ответила женщина, берясь за бронзовый дверной молоток. — Если вам нравятся камень и мрамор. Я предпочитаю растения. — Она постучала три раза.

— Мне тоже больше нравится сад, — сказала Блоха.

— Я рада, что он тебе нравится, малышка. — Женщина что-то пробормотала себе под нос и постучала еще три раза. Из-за двери донеслись приглушенные крики. — О, он, как всегда, в хорошем настроении, — добавила она, перекрывая звук отодвигаемых засовов.

Дверь распахнулась.

— Милосердие Леди, женщина! — рявкнул мужчина, стоявший в дверном проеме. — Я же сказал тебе пользоваться чертовым черным ходом... — Он замолчал, глядя на Лукана и Блоху. — Если только у нас нет гостей, — добавил он, и его гнев плавно сменился приветливой улыбкой. — Приношу свои искренние извинения, я не ждал посетителей...

— Угу, но они у тебя есть, нравится тебе это или нет, — ответила женщина, скривив губы. — Если ты хочешь, чтобы я прогоняла людей, то можешь, черт возьми, платить мне жалованье охранника. — Она повернулась и присела на корточки перед Блохой. — Как насчет того, чтобы я показала тебе сад, малышка? Оставь мужчин с их скучными делами.

— Э-э... — Блоха искоса взглянула на Лукана.

Какой от этого может быть вред? Он не видел никакой опасности, пока девочка молчит о цели их визита. И это значит, что я могу поговорить с Магеллисом, не опасаясь, что меня прервут. «Очень хорошо, — сказал он, многозначительно посмотрев на Блоху. — Просто веди себя хорошо». Девочка кивнула, поняв, что он имеет в виду.

— Тогда сюда, малышка, — сказал садовница, уводя Блоху обратно в сад. — Давай начнем с пруда.

Лукан повернулся к мужчине, который недоуменно смотрел на него:

— Я так понимаю, вы Магеллис? Управляющий леди Джеласси?

— Да. — Мужчина отвесил небрежный поклон. — И к кому я могу иметь удовольствие обращаться?

— Меня зовут... — Лукан заколебался, имя его поддельной личности вертелось у него на языке. Нет, хватит тумана и зеркал. Мне нужно завоевать доверие этого человека. — Я Лукан Гардова. И у меня есть история, которую вам нужно услышать.

— Понимаю, — ответил Магеллис, хотя было ясно, что он не понял, и об этом говорило его настороженное выражение лица. — И что бы это могло быть, могу я спросить?

— Это касается леди Джеласси, — сказал Лукан, понизив голос, хотя в пределах слышимости больше никого не было. — И будет лучше, если мы поговорим внутри.

Что-то промелькнуло на лице мужчины при упоминании имени его работодателя — возможно, подозрение, а возможно, и что-то еще. В любом случае, он не сдвинулся с места.

— Извините, сэр, но я уже рассказал властям все, что мне известно о...

— Леди Джеласси передает вам привет, — прервал его Лукан, протягивая золотое кольцо, которое она ему подарила.

Магеллис нахмурился, когда взял кольцо и повертел его в руках, разглядывая рубин:

— Откуда оно у вас?

— Как я уже сказал, нам лучше поговорить внутри.

— Да, — ответил Магеллис, отступая в сторону. — Я думаю, так оно и есть.

— Вы прыгнули в море с пятого этажа Эбеновой Длани?

— Да.

— Это... ну. — Магеллис выдавил из себя смешок и отхлебнул из своего бокала. — Вот это действительно история.

— Я подумал, что не хватало некоторого напряжения.

— Прошу прощения?

— Неважно.

Они сидели в атриуме виллы Зандрусы и — к большому разочарованию Лукана — пили какой-то мятный чай, который выглядел отвратительно, а на вкус был еще хуже. В то время как внешний вид виллы нес в себе намеки на наследие Зар-Гхосы, ее атриум демонстрировал их более снисходительно — замысловатые арабески покрывали окружающие колонны, а стены за ними были покрыты яркими фресками. В фонтане журчала вода, а маленькие разноцветные птички порхали среди разнообразных растений, которые давали тень от солнца.

— Должен признаться, — продолжал Магеллис, — мне очень любопытно узнать об этом таинственном союзнике, который, по вашим словам, помог вам с маскировкой...

— Как я уже сказал, — твердо ответил Лукан, — чем меньше вы знаете, тем в большей безопасности вы будете. Если то, что сказала мне леди Джеласси, правда, если за всем этим действительно стоит лорд Мурильо, то я не только разворошу осиное гнездо, но и сделаю это топором. Я бы не хотел, чтобы вас, так сказать, ужалили.

— Да, конечно. Я это ценю. — Магеллис поставил чашку на стол, его запястье слегка дрожало. Пальцы его правой руки нервно отбивали ритм по подлокотнику плетеного кресла.

— Вы обеспокоены, — рискнул предположить Лукан. По правде говоря, мужчина все это время казался на взводе. Отвлекался. Что, честно говоря, было неудивительно. Его работодателя приговорили к смертной казни, и он, вероятно, спрашивает себя, что, черт возьми, с ним будет дальше. Я бы тоже волновался, хотя и топил бы свои печали чем-нибудь покрепче этого травяного дерьма. Он все равно сделал глоток, надеясь, что вкус, возможно, каким-то образом улучшился. Этого не произошло.

— Да, — признался мужчина с болезненной улыбкой. — Мои извинения. Просто... Ну, это было трудное время.

— Конечно.

— Я старался продолжать вести хозяйство, но, поскольку инквизиция заморозила активы леди Джеласси... — Он беспомощно пожал плечами. — Мне пришлось уволить многих из прислуги. Горничных, охранников...

— Но не садовницу.

— Да, только не Кларену. Мне следовало попросить ее уйти вместе с остальными, но я никак не мог найти на это мужество. Леди Джеласси всегда питала к ней слабость, и Кларена так любит свой сад. Мне показалось, что это было бы… ну, не знаю... пятном на ее памяти.

— Она еще не умерла.

— Да, конечно.

— И, если я добьюсь своего, она умрет не скоро.

— Значит, вы серьезно? — Магеллис взял кольцо со стола и повертел его в руках. — Вы действительно собираетесь попытаться доказать невиновность Леди?

— В вашем голосе звучат сомнения.

— Нет, нет, простите меня. Просто... — Мужчина вздохнул и положил кольцо обратно на стол. — Больше всего на свете я хочу, чтобы леди Джеласси была оправдана. Конечно, я этого хочу. Я знаю, что она невиновна, я знаю, что она не убивала лорда Савиолу. Но то, что вы предлагаете, то, что вы собираетесь сделать... Лорд Мурильо — один из Шелкового септета. Он очень влиятельный человек.

— Так мне и сказали.

— Но вы готовы выступить против него? Почему? Что это вам даст?

— Как я уже говорил, чем меньше вы будете знать, тем в большей безопасности будете, когда появятся клинки. — И они появятся, можешь не сомневаться. — Давайте просто скажем, что я полон решимости добиться торжества справедливости.

— Что ж, это благородная причина. Я могу только выразить вам свою сердечную благодарность.

— Я бы также приветствовал любую помощь, которую вы можете предложить. Леди Джеласси сказала, что вы окажете любую посильную помощь.

— И миледи, как всегда, права. — Магеллис поерзал на стуле. — Хотя, должен признаться, я не совсем уверен, что могу для вас сделать.

— Что вы можете мне рассказать об этом враче, докторе Вассилисе? О том, который занимался телом лорда Савиолы?

— Ну, рассказывать особо нечего. Говорят, что он лучший врач в городе, и среди его пациентов, несомненно, немало торговых принцев. — Магеллис нахмурился. — Я слышал, что некоторое время его не было в городе. Я спросил, не зайдет ли он ко мне по поводу моего... ну, это не имеет значения. Но его секретарь сказал мне, что он уехал. Казалось, он не был уверен, когда вернется доктор или даже где он находится.

— Это интересно. — Не говоря уже о том, что это расстраивает, поскольку он — моя единственная зацепка во всем этом деле. Странное совпадение.

— Однако, — продолжил Магеллис, задумчиво наморщив лоб, — возможно... Хм. Я спрашиваю себя. Да, я думаю, стоит попробовать.

— У вас есть идея?

— Только смутная, но...

— Давайте послушаем.

— Ну, мне только что пришло в голову, что леди Вальдезар устраивает сегодня бал в честь предстоящих торжеств.

— Леди Вальдезар? Еще одна торговая принцесса?

— Да, одна из Шелкового септета. — Голос Магеллиса звучал озадаченно. — Простите, вы, очевидно, новичок в этом городе, если вам незнакомо ее имя.

— Не обращайте внимания. В чем важность этого бала?

— Что ж, вполне вероятно, что доктор Вассилис будет там. Если он, конечно, вернулся в город.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Леди Вальдезар является покровительницей Коллегиума и регулярно делает пожертвования. Покровительство торгового принца — вещь непостоянная, и, однажды утраченная, очень трудно возвращаемая. — Мужчина слегка улыбнулся. — Неявка на бал будет расценена как оскорбление и может иметь негативные социальные и финансовые последствия. Я предполагаю, что там будет доктор Вассилис, а также многие другие торговые принцы, в том числе лорд Мурильо. Для вас это может стать хорошей возможностью поговорить с врачом, а также взглянуть на человека, против которого вы собираетесь выступить. — Магеллис пожал плечами. — Вам, конечно, понадобится какая-нибудь история для прикрытия.

— С этим проблем не будет.

— Учитывая ваши недавние подвиги, я и не думаю, что будут. Если позволите, я отойду на минутку... — Магеллис встал и вышел из атриума, исчезнув в одном из арочных дверных проемов. Лукан воспользовался возможностью, чтобы налить свой чай в цветочный горшок. Мгновение спустя управляющий вернулся. — Вот, пожалуйста, — сказал он, протягивая Лукану конверт кремового цвета с уже сломанной красной печатью. — Приглашение для леди Джеласси пришло незадолго до... э-э... трагедии с лордом Савиолой. При сложившихся обстоятельствах, я уверен, миледи была бы только рада, если бы вы присутствовали вместо нее.

Лукан вынул приглашение из конверта. Изящная карточка слегка пахла фиалками. Не пожалели денег, подумал он, разглядывая витиеватый текст, тисненый золотом. И оно не персонализировано. Идеально. Судя по приглашению, вечер у леди Вальдезар обещал стать настоящим событием. Жаль, что мне снова приходится ставить дело превыше удовольствия.

— Я даже не знаю, как вас отблагодарить, — сказал он, поднимаясь на ноги и протягивая руку. — Вы мне очень помогли.

— Все, что угодно, лишь бы помочь леди Джеласси, — ответил Магеллис, улыбаясь и пожимая руку Лукана. — Все, что угодно.

Глава

19

КАК В СТАРЫЕ ДОБРЫЕ ВРЕМЕНА

Отдаленный звон колоколов в Доме Леди возвестил о девятом часу вечера, когда карета Лукана подъехала к башне леди Вальдезар. На два часа позже, чем я планировал. И все же, по крайней мере, он был ни в чем не виноват. Он ничего не мог поделать с тем, что на нем сказалось ночное приключение, и усталость превратила его послеобеденную сиесту в глубокий четырехчасовой сон. Он также не мог нести ответственность за нелепые выходки шеф-повара Писца, которая, к вящему удивлению Лукана, появилась в доме незадолго до шестого колокола и сообщила ему, что она будет его личным поваром. Женщина — которая, насколько мог судить Лукан, была родом из одного из портов Моря Скорби — возможно, плохо понимала общий язык Старой империи, но ей не нужны были слова, чтобы выразить свое отвращение к просьбе Лукана о холодном мясе и сыре. Плотно сжатых губ было более чем достаточно.

Час спустя Лукан и Блоха уже сидели за великолепным ужином из трех блюд, каждое из которых было вкуснее предыдущего. Пока Блоха жадно поглощала еду, Лукан ел более сдержанно, обдумывая вечернее задание. Понимая, что время идет, он велел шеф-повару не возиться с десертом, отчего Блоха взвыла в знак протеста. Шеф-повар лишь поджала губы и исчезла на кухне, вернувшись с огромным лимонным пирогом. «Ты есть», — твердо сказала она. Увидев, как женщина орудует своим разделочным ножом, Лукан решил, что лучше не спорить.

Вот почему он по-модному опаздывал на званый вечер к леди Вальдезар, чувствуя, как большой кусок лимонного пирога неприятно отягощает его желудок, а в животе скручивается комок тревоги. Расслабься, сказал он себе, когда карета резко остановилась. Ты был на дюжинах таких вечеринок. Ты знаешь, что к чему. Это была правда, не считая одной незначительной детали: он никогда не посещал подобные светские приемы, притворяясь кем-то другим. Но, подумал он, выходя из катеты и бросая монетку кучеру, все когда-нибудь бывает в первый раз.

Внезапное движение над головой привлекло его внимание. Он взглянул на темное небо и замер, когда огромная тень закрыла звезды. Что за чертовщина...

— Всего лишь одна из летучих мышей, милорд, — крикнул хорошо одетый лакей от ворот.

Ну конечно, подумал Лукан, вспомнив упоминание о гигантских существах в буклете Веллераса Гелламе. Семь теней, до чего же огромная тварь. Он наблюдал, как существо покружило над башней леди Вальдезар и направилось обратно к горам, лениво взмахивая крыльями.

— Потрясающее зрелище, — сказал он, подходя к лакею. — Неудивительно, что они являются символом вашего города. — По крайней мере, это лучше, чем гигантский червь.

— Совершенно верно, милорд, — ответил мужчина, склонив голову. — Могу ли я взглянуть на ваше приглашение?

— Конечно. — Лукан показал ему карточку с тиснением.

— Очень хорошо, милорд, — ответил мужчина, хотя его лоб наморщился, когда он снова перевел взгляд на Лукана. — Вы должны простить меня, но я не думаю, что имел удовольствие...

— Лорд Бастьен Дюбуа из Парвы, — ответил Лукан, слегка выпятив грудь, как будто это имя было чем-то особенным, а не придуманным им пару дней назад.

— Конечно, — сказал лакей, с хорошо отработанной непринужденностью делая вид, что узнал его. — Очень приятно, милорд — Он кашлянул в кулак, затянутый в белую перчатку. — Лорд Дюбуа из Парвы, — объявил он звонким голосом.

Мало кто из гостей, находившихся в пределах слышимости, обратили внимание на Лукана, когда он прошел через ворота. Те, кто заметил, одарили его пренебрежительным взглядом, прежде чем вернуться к своим напиткам и сплетням. Идеально. Сегодня вечером он стремился к тому, чтобы его никто не запомнил, и соответственно выбрал свой наряд: черные брюки, шелковая рубашка и бархатный камзол, расшитый золотом — достаточно дорогой, чтобы сойти за приличный, но, как заверил его портной, не настолько модный, чтобы привлекать к себе внимание. Одежда была дорогой, но Джуро безропотно оплатил расходы, и первоначальная реакция на его появление свидетельствовала о том, что он правильно ее выбрал.

Лукан почувствовал, как его напряжение улетучивается, пока он пошел по мощеной дорожке, лавируя между группами гостей. После событий в Эбеновой Длани он был не в восторге от того, что снова будет работать под прикрытием, вооруженный только фальшивой личностью и своим умом, но, по крайней мере, опасности этой ночью были менее непосредственными, а цена провала — не такой суровой. Кроме того, он знал этих людей — не лично, конечно, — но он знал их тип, он знал, как они ведут себя и как ему следует вести себя в свою очередь. В конце концов, я был одним из них. У него не должно было возникнуть проблем с тем, чтобы вписаться в их среду. После этого мне останется только найти доктора и узнать все, что возможно, о смерти лорда Савиолы, прежде чем ускользнуть в ночь. И на этот раз мне даже не придется прыгать с пятидесяти футов в чертово море.

И все же он не мог позволить себе расслабляться — он побывал на достаточном количестве балов и торжеств, и знал, что неосторожное слово может привлечь нежелательное внимание любого рода. Однако, оглядевшись по сторонам, он понял, что, несмотря на все свое знакомство с подобными светскими приемами, никогда раньше не посещал ничего столь экстравагантного.

Сады леди Вальдезар были в три раза больше, чем у Зандрусы. Алхимические шары украшали центральную аллею, окрашивая клумбы и живые изгороди в мягкие оттенки розового и золотого. Эффективный способ поднять настроение, размышлял Лукан, продолжая идти по извилистой тропинке, но еще более эффективная демонстрация богатства. Такие шары стоили дорого, их изготавливали только знаменитые алхимики Корслакова, и использовать их для освещения своего дома считалось верхом роскоши в кругах, в которых он когда-то вращался. Использовать две дюжины из них просто для создания атмосферы на вечеринке — совсем другое дело. У леди Вальдезар явно денег куры не клюют. Вряд ли торговой принцессе требовались алхимические шары, чтобы это доказать — башня, возвышавшаяся в центре поместья, была достаточным доказательством высокого положения этой женщины. Не говоря уже о том, что это напоминание о силе, с которой я имею дело. Лукан почувствовал укол беспокойства, глядя на сооружение, которое было далеко не таким высоким и широким, как Эбеновая Длань, но все равно излучало силу и авторитет. Милосердие Леди, мне нужно выпить.

— Выпьете что-нибудь, сэр? — спросил слуга, появляясь словно из ниоткуда с подносом, уставленным стаканами и бокалами.

— Как ты догадался?

— Сэр?

— Не бери в голову. — Лукан выбрал высокий рифленый стакан, наполненный ярко-зеленой жидкостью. Даже эти чертовы напитки выглядят дорогими. Он сделал глоток, когда мужчина поклонился и удалился. Хотя на вкус это было дерьмо. Он провел языком по губам, пытаясь избавиться от стойкого привкуса аниса, и обдумал свой следующий шаг. Его первоочередной задачей было поговорить с доктором Вассилисом, но он не упустил бы возможности взглянуть на лорда Мурильо и получить представление о человеке, который был его заклятым врагом во всем этом деле. Но с чего начать поиски? Он оглядел территорию, и его взгляд остановился на лужайке слева от него, где около двадцати гостей общались под звуки струнного квартета. Думаю, здесь не хуже, чем где-либо еще…

— Клянусь замороженным членом Брандура!

Лукан посмотрел направо и увидел крупную фигуру, ковыляющую к нему по боковой дорожке.

— Подыши немного... свежим воздухом, — продолжил незнакомец, его слова были невнятными из-за алкоголя и сильного корслаковского акцента. — Кем, черт возьми, они себя возомнили?

Мужчина, пошатываясь, вышел на свет, и Лукан осознал, что, несмотря на теплый вечер, на нем был плащ, отороченный мехом. Неудивительно, что его лицо было таким же красным, как избитая задница. Мужчина рыгнул, едва не налетев на растение в горшке. Или, возможно, это из-за выпивки. Чертов дурак явно выпил достаточно, чтобы потопить военный корабль. Лукан отвернулся. Лучше сбежать, пока он...

— Вы!

О, приплыли.

Лукан повернулся и выдавил улыбку:

— Сэр.

— Это... для вас Генерал, — ответил мужчина, ударив себя в грудь. Его глубоко посаженные глаза вращались в глазницах над выпуклым носом и непослушной белой бородой, которая могла бы произвести впечатление, если бы не была пропитана алкоголем. Мужчина снова рыгнул, обдав Лукана волной алкогольных паров. — Подыши свежим воздухом, вот... что они сказали. — Он нахмурился и пригладил седой пушок волос, который парил над его головой, словно пародия на нимб. — Чертовы дураки, большинство из них. Больше интересуются сплетнями, чем хорошей военной историей. И я как раз добрался до самого интересного.

— Ну, они много потеряли.

— Чертовски верно! Я как раз собирался рассказать им, как северные кланы хлынули потоком из леса и напали на наш обоз. Клянусь Строителем, вы бы их видели! Раскрашенные лица, и выли, точь-в-точь как проклятые медведи, которые бежали рядом с ними. — Он тряхнул и икнул. — Это была настоящая бойня.

— Я уверен, что так оно и было, — быстро сказал Лукан, прежде чем мужчина успел углубиться в свой рассказ. — Вот, — добавил он, протягивая стакан с отвратительным зеленым свечением. — Похоже, вам не помешало бы еще выпить.

— О... очень любезно с вашей стороны. — Незнакомец взял стакан и понюхал его содержимое. — Пахнет лошадиным навозом.

— На вкус тоже похоже. Наслаждайтесь.

Лукан попытался уйти, но мужчина схватил его за руку.

— А вы кто такой? — спросил он, прищурившись, глядя на Лукана так, словно впервые видел его как следует. — Еще один из этих надушенных принцев, да?

Лукан выдавил из себя улыбку и осторожно убрал пальцы мужчины со своего локтя:

— Боюсь, я не настолько знатен. Лорд Бастьен Дюбуа из Парвы, к вашим услугам.

— Генерал Леопольд Разин к вашим, — величественно ответил мужчина, принимая предложенное Луканом рукопожатие — может, он и был пьян в стельку, но хватка у него была железная. — Вы, конечно, знаете мою историю, — продолжил мужчина, выпятив грудь. — Освободитель Ледяного форта, победитель Битвы на Черном льду. Эта змея, полковник Орлова, может претендовать на победу, но стратегия была полностью моей, уверяю вас.

— Да, конечно, — ответил Лукан, не имея ни малейшего представления, о чем говорит этот человек. — В любом случае, я действительно должен...

— И это мне сдался так называемый Король Скал! Величайший из северных предводителей кланов склонился к моим ногам, а не к ногам Орловой! Это был мой триумф, а не ее! Черт бы побрал ее глаза... — Разин сделал глоток своего напитка, поморщился и расплескал жидкость по брусчатке.

— Захватывающая история, — сказал Лукан, отступая назад, — но я действительно должен...

— С другой стороны, в катастрофе у Прохода Каулдрона виновата Орлова. Это была ошибка высшего порядка, но я обвинили меня, меня — героя Корслакова! Они отняли у меня титул, мою репутацию... но не мою гордость. — Разин предостерегающе взмахнул пальцем. — В этом городе, — продолжал он, заговорщицки оглядываясь по сторонам, — чертовски жарко, и хорошей водки нигде не найдешь, но... здесь есть деньги. Серьезные деньги. И это то, что мне нужно — деньги, чтобы собрать армию. Затем я отправлю ее маршем к воротам Корслакова и разрушу их. Тогда Орловой и тем трусам из Круга Ледяного огня будет не до смеха. Мне просто нужна монета. — Его раскрасневшееся лицо, казалось, поникло. — Много монет.

— Что ж, вы обратились по адресу.

— Вы так думаете, а? — Мужчина фыркнул и покачал головой. — Эти жадные до денег люди цепляются за свое богатство, как... как...

— Пьяница за бутылку?

— Да! В точности. Но однажды я получу деньги, которые мне нужны. А вместе с ними и сладкую месть! — Он поднял свой стакан, нахмурился, увидев в нем зеленый осадок, и швырнул его в ближайший куст.

— Что ж, я желаю вам всяческих успехов, — ответил Лукан со всей фальшивой искренностью, на какую был способен. — Прежде чем я покину вас в ваших благородных поисках, может быть, вы поможете с моими? Я ищу врача по имени Вассилис. Вы, случайно, не знакомы с ним?

— Конечно. — Разин нахмурился, как будто был раздосадован тем, что разговор больше не о нем. — Добрый доктор лечил меня от... — Он почесал седые бакенбарды. — Да, ну... Лучше держать это при себе.

— Действительно. — Я уверен, что это первое разумное решение, которое ты принял за вечер. — Вы случайно не знаете, здесь ли он?

— Хм? — Разин пристально смотрел на собравшихся на лужайке, без сомнения, ища другую цель для своих усилий по сбору средств. Или его раздутых военных историй.

— Доктор Вассилис, — настаивал Лукан. — Он сегодня здесь?

— Мне кажется, я видел его в башне. — Голос генерала звучал неуверенно, но, похоже, ему было все равно. — Приношу свои извинения, — продолжил он, отступая, — но мне нужно поговорить со многими людьми. Вы, конечно, понимаете.

— Конечно, — ответил Лукан, с облегчением увидев, что мужчина уходит. — Добрый вечер, генерал.

— И вам, лорд... — Разин изобразил кашель. — Э... Да. Хорошо. Удачи.

— Спасибо, — ответил Лукан, глядя, как пьяный генерал, пошатываясь, уходит прочь. Скорее всего, удача понадобится мне еще до конца этой ночи.

— Выпьете что-нибудь, сэр? — спросил лакей в вестибюле башни, когда Лукан переступил порог. Ну, это зависит. Он взглянул на серебряный поднос и с облегчением увидел, что в хрустальных бокалах, похоже, не было ничего опаснее красного вина. — Остальные гости наверху, на втором этаже, — продолжил мужчина, указывая на винтовую лестницу в конце роскошного коридора. Лукан кивнул в знак благодарности и направился к ней, достигнув подножия как раз в тот момент, когда две хорошо одетые женщины спускались по лестнице.

— ...абсолютная чушь! Я сказала ему, что рынок нестабилен...

— Не так нестабилен, как его душевное состояние. Этот человек всегда был дураком.

— Ну, я имею в виду, на самом деле. Как будто гильдия когда-нибудь согласится...

Лукан остановился, положив руку на изящную балюстраду и натянуто улыбаясь, но ни одна из дам даже не взглянула на него, пока они спускались и выходили в коридор. Будем надеяться, что остальные гости найдут лорда Бастьена Дюбуа столь же непримечательным. Он поднялся по лестнице, но на самом верху остановился — у него перехватило дыхание от открывшегося перед ним зрелища.

Казалось, что последние семь лет его жизни растаяли в воздухе.

Официанты в желтых туниках с отработанной элегантностью скользили между группами роскошно одетых мужчин и женщин, словно мелкая рыбешка, шныряющая вокруг акул. Гости, казалось, едва замечали их, занятые тем, что потягивали вино из своих бокалов и попыхивали модными толстыми сигарами, перешептываясь друг с другом за поднятыми руками, на которых поблескивали драгоценности. Они стояли отдельными группами, рассматривая посетителей вечеринок за пределами своего круга взглядами, которые в лучшем случае были пренебрежительными, а в худшем — презрительными. Еще один струнный квартет играл в дальнем конце комнаты, мягко наигрывая последние несколько тактов знаменитой мелодии — визитной карточки Альфрезо — и придавая зрелищу атмосферу цивилизованности, которую оно, вероятно, не заслуживало.

Как в старые добрые времена, подумал Лукан, наконец-то вспомнив, что нужно дышать. Сцена, открывшаяся перед ним сейчас, много лет спустя, казалась до боли знакомой. В конце концов, когда-то подобные вечеринки были его естественной средой обитания. Даже после того, как его семья потеряла большую часть своего состояния (но еще до его собственного впечатляющего падения), Гардова по-прежнему приглашали на самые эксклюзивные балы Парвы, и престиж их фамилии держался лучше, чем их финансы. После смерти матери Лукана его отец отказался от большинства светских приемов, но для Лукана они стали спасением от растущего между ними разлада. Он научился ориентироваться в коварных водах подобных мероприятий, где происхождение и репутация были валютой, а скандальные слухи о сопернике были просто бесценны.

Но это было много лет назад.

Теперь он был незнакомцем, наблюдавшим за проблесками своей прежней жизни, которые проплывали у него перед глазами.

Он оглядел роскошно обставленную комнату, только на этот раз он искал не какую-нибудь женщину, с которой можно было бы скоротать вечер, а мужчину, которого он даже никогда не встречал, — мужчину, который мог что-то знать об убийстве лорда Савиолы. Это может убить любое настроение. И все же, когда он оглядел присутствующих в комнате мужчин, вспоминая описание Василиса, которое Джуро дал ему днем, он не увидел никого, кто был бы похож на доктора. Похоже, генерал Разин ошибся. Какой сюрприз...

Мужчина-гость внезапно опустился на одно колено, пролив половину своего вина на роскошный ковер, и отпустил шутку своим хихикающим спутницам, открыв взору другого мужчину, сидевшего в кресле в дальнем конце комнаты. Мужчина с редеющими волосами, нафабренными усами и, что самое важное, моноклем.

Вассилис. Это должен быть он. Похоже, генерал все-таки был прав. Лукан отпил глоток вина, даже не почувствовав вкуса. Что ж, давайте послушаем, что скажет добрый доктор.

Он пересек комнату, лавируя между сплетничающими кружками, и до его слуха донеслась болтовня гостей.

— ...к концу следующего квартала цены вырастут вдвое.

— ...по последнему слову моды, хотя я не могу сказать, почему...

— ...о, вы этого не сделали...

— Я, безусловно, это сделал!

Смех.

Проходя мимо, он заметил один или два взгляда в его сторону, но старался не поднимать глаз, и, к счастью, никто из других гостей не счел его достаточно интересным, чтобы завязать разговор. Удивительно, что делает немодный камзол.

Сидящий мужчина даже не поднял глаз, когда Лукан подошел к нему; вместо этого он уставился в пространство, по-видимому, глубоко задумавшись, а сигарилла между его пальцами медленно превращалась в пепел.

— Доктор Вассилис?

Нет ответа.

Лукан прочистил горло. «Доктор Вассилис», — повторил он, на этот раз чуть громче.

Мужчина вздрогнул, сигарилла выпала у него из пальцев. Он тихо выругался и схватил ее, уставившись на Лукана сквозь монокль.

— Мы знакомы? — сухо спросил он.

— Мы не встречались, — ответил Лукан, понизив голос. — Мое имя не имеет значения. Я надеялся задать вам несколько вопросов...

— Я не даю бесплатных консультаций, особенно на светских приемах. Я предлагаю вам договориться о встрече с моим секретарем.

— Мне не нужен медицинский совет.

— О. Понятно. — Мужчина затянулся сигариллой, выдохнул дым фиолетового оттенка. — Тогда что я могу для вас сделать?

— Возможно, мы могли бы провести этот разговор в более уединенном месте.

Доктор напрягся.

— Мне вполне комфортно здесь, — ответил он, обводя взглядом комнату, прежде чем снова взглянуть на Лукана. — Так что, пожалуйста, высказывайтесь или оставьте меня наедине с моими мыслями.

И что это за мысли? Какими бы они ни были, они выводили его из себя — это было очевидно. Этот человек на взводе, но почему?

— Как пожелаете, — сказал Лукан, убедившись, что никто из других гостей не находится в пределах слышимости. Удовлетворенный, он продолжил: — Я хотел бы спросить вас о смерти лорда Савиолы.

— Вы можете спросить, но мне нечего сказать по этому поводу.

— Я так понимаю, вы там были.

— Был.

— И вы позаботились о теле лорда Савиолы.

— Когда я приехал, он был уже мертв, так что особо заботиться было не о чем.

— Как он умер?

Доктор бросил на него испепеляющий взгляд.

— Я не хочу проявить неуважение, — сказал он, и по его тону можно было понять, что, напротив, он имел в виду очень много неуважения, — но последние несколько недель об этом буквально говорит весь город. Я не могу себе представить, чтобы даже какой-нибудь крысолов не знает, как умер лорд Савиола.

— О, я знаю, что у него было перерезано горло. Меня интересует иней на его одежде.

Доктор сглотнул и стряхнул пепел на серебряный поднос.

— Я понятия не имею, о чем вы говорите, — быстро сказал он. Слишком быстро. — Никакого инея не было — совершенно абсурдная идея.

— Именно поэтому меня это и интересует.

— Леди Джеласси перерезала горло лорду Савиоле лезвием ножа, — резко ответил доктор. — Ее застали стоящей над телом, все еще с ножом в руке. Вот и все, что можно сказать.

— Я слышал другое.

— Мне все равно, что вы слышали. Я был там и могу сказать вам, что это все, что нужно знать.

— Тогда почему леди Джеласси утверждала, что на теле лорда Савиолы был иней?

Доктор пожал плечами:

— Безрассудные люди будут говорить безрассудные слова. Вам лучше спросить у нее самой.

— Я так и сделал.

— Я... я понимаю... — Мужчина попытался скрыть свое беспокойство, еще раз затянувшись сигариллой. — Значит, вы из инквизиции? — Он задал этот вопрос непринужденно, вскользь, но его левая рука так вцепилась в подлокотник кресла, что костяшки пальцев побелели.

— Возможно. — Давайте просто посмотрим, к чему это приведет.

Доктор на мгновение встретился взглядом с Луканом — взглядом, в котором было поровну страха и отчаяния — и открыл рот, но слова застряли у него в горле. Он вздрогнул и отвел взгляд. Ему есть что сказать, подумал Лукан. И я бы даже предположил, что он хочет это сказать. Он просто не может набраться смелости.

— Извините, — сказал доктор, втыкая свою сигариллу в серебряный поднос с чуть большей силой, чем это было необходимо. — Это конфиденциальная информация. — Казалось, к нему вернулось самообладание, как будто эти слова были щитом, за которым он мог спрятаться. — Мне больше нечего вам сказать, сэр. — Он поднялся со стула, заставив Лукана отступить на шаг. — Добрый вечер.

— Доктор, подождите...

Но мужчина уже двигался, протискиваясь между группами гостей, направляясь к лестнице. Лукан направился было за ним, но остановился, заметив, что несколько гостей прервали свои разговоры и с любопытством посмотрели на него поверх своих бокалов. Черт возьми. Он беспомощно наблюдал, как Вассилис исчезает на лестничной клетке. Что вы скрываете, доктор? Чего вы так боитесь? Теперь казалось маловероятным, что он когда-нибудь узнает. Доктор исчез, а с ним и единственная возможная зацепка, которая была у Лукана. Что теперь? Он вспомнил о бокале с вином в своей руке и сделал глоток. Нотки аромата расцвели у него на языке, как поцелуй давней возлюбленной. Милосердие Леди, подумал он, глядя на свой бокал и вино в нем. Красный парван, 31-го или 32-го года...

— Должен сказать, вы выглядите прекрасно, на мой взгляд.

Лукан вздрогнул, едва не расплескав вино. Он даже не слышал, как подошел старик, хотя, приглядевшись к нему, понял, что слово старик было не совсем подходящим: волосы и борода в виде утиного хвоста у этого человека, возможно, и были совершенно седыми — причем на лице виднелись все морщины, свидетельствующие о хорошо прожитой жизни, — но во взгляде его темных глаз был молодой блеск.

— Прошу прощения? — сказал Лукан.

— Я видел, как доктор Вассилис поспешно ретировался, словно спасался бегством. — Губы мужчины скривились в усмешке. — Но не похоже, что вы передадите мне какие-либо смертельные болезни.

— Только опасную любовь к красному парвану, — ответил Лукан, поднимая свой бокал.

— Ха! Я выпью за это. — Мужчина чокнулся своим бокалом с бокалом Лукана. — Меня зовут Маркетта — лорд Маркетта, должен я добавить, — хотя мой титул мало что значит на вечеринке, где половина гостей — торговые принцы.

О, я ничего об этом не знаю. Лорд Маркетта, по словам Джуро, был не просто одним из так называемого Шелкового септета, но и главой Позолоченного совета, что, насколько понимал Лукан, было в значительной степени почетным титулом; но, учитывая, что Совет был истинной политической силой в Сафроне, это делало Маркетту человеком огромной важности. Он, безусловно, был одет в соответствии с его статусом; даже в комнате, полной хорошо одетых гостей, лорд Маркетта выделялся — зеленый бархатной камзол, отделанный золотой парчой, изумруд, украшавший набалдашник его трости, сверкает каждый раз, когда на него падал свет.

— Лорд Бастьен Дюбуа из Парвы, — ответил Лукан, склонив голову. — Хотя, должен сказать, мой титул тоже мало что значит в зале, полном таких уважаемых гостей.

— Тогда нас двое. — Маркетта усмехнулся. — Парва, хмм? Я примерно так и думал — вы похожи на жителя Центральных земель. Красивая часть мира. Хорошее вино. Что привело вас в наш прекрасный город?

— Бизнес, на самом деле.

— О, вот человек, который мне по сердцу! — Торговый принц обвел рукой комнату. — Не говоря уже о многих других, кто находится здесь сегодня вечером. Каковы ваши интересы?

— Драгоценные камни, изысканные украшения и тому подобное. — Лукан пожал плечами, как молодой дворянин, у которого много денег, но он понятия не имеет, что с ними делать. — Я слышал много замечательного о здешних серебряных рудниках, вот и решил наведаться, навести кое-какие справки, пожать пару рук...

— И поцеловать пару задниц, — вмешался Маркетта, заговорщицки подмигнув Лукану. — О, я знаю эту мелодию. Я танцевал под нее много раз за эти годы. — На его лице появилась насмешливая гримаса. — Хотя в последнее время мне кажется, что целуют в задницу меня.

Они оба рассмеялись. Лукан почувствовал, что начинает испытывать симпатию к пожилому мужчине; он встречал множество людей с гораздо меньшим состоянием и гораздо большим самомнением, и явное отсутствие высокомерия в Маркетте показалось ему освежающим.

— Что ж, — продолжил торговый принц, — вы, безусловно, выбрали интересное время для своего визита, учитывая, что через несколько дней начнется Великое возобновление и все связанные с этим торжества. — Он отхлебнул вина и поморщился, как будто оно было кислым на вкус. — И, конечно, есть недавнее дело об убийстве лорда Савиолы.

— Действительно, — сказал Лукан, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. — Я слышал много разговоров об этом. Ужасное дело. Вы хорошо его знали?

— Не особенно, нет. Он, конечно, тоже был принцем, но наши пути редко пересекались за пределами зала совета. Наши деловые интересы были совершенно разными.

— А леди Джеласси?

— Прекрасная женщина, — сказал Маркетта, качая головой. — Сообразительная, щедрая, принципиальная... По крайней мере, так мне казалось. Думаю, я ошибался. Мы все ошибались. — Он просиял. — Тем не менее, жизнь продолжается, верно? Особенно когда есть деньги, которые можно заработать. О, говоря о деньгах — вы знакомы с лордом Мурильо?

Сердце Лукана ёкнуло в груди:

— Нет, я не имел такого удовольствия.

— Тогда с удовольствием вас представлю. Лорд Мурильо владеет несколькими серебряными рудниками, так что, я бы сказал, его задница достойна поцелуя. Следуйте за мной.

Маркетта повернулся и зашагал прочь, постукивая украшенной изумрудом тростью по полированному полу. Лукан, не обращая внимания на любопытные взгляды других гостей, последовал за торговым принцем через зал. Он понимал, что привлекает к себе немного больше внимания, чем ему хотелось бы. Тем не менее, у него не было времени беспокоиться об этом — не тогда, когда он собирался встретиться лицом к лицу с человеком, который стоял за убийством лорда Савиолы и обвинением Зандрусы в этом преступлении. Главный злодей всей пьесы. Его сердце забилось быстрее, когда Маркетта подвел его к трем мужчинам, стоявшим перед большим мраморным камином, двое из которых с напряженным вниманием слушали, как третий рассказывает им что-то вроде анекдота. Это, должно быть, Мурильо, подумал Лукан, изучая говорившего. Если бы экстравагантный наряд мужчины и не выдавал его статуса (а красный бархат, кружевные манжеты и абсурдно большая оборка, безусловно, выдавали), то принужденный хохот двух других других мужчин был достаточным доказательством его высокого социального положения. Лукан провел достаточно времени среди аристократов, чтобы с первого взгляда распознать парочку сикофантов. Он всегда относился к таким подхалимам с презрением, и сейчас — наблюдая, как эта парочка хихикает над бокалами с вином, — он почувствовал, как в нем просыпается прежняя неприязнь. Это странным образом успокаивало. Даже если теперь мне самому придется притворяться одним из них.

— Чудесная шутка, лорд Мурильо, — сказал один из них, поднимая бокал. — Возможно, я мог бы поделиться одной из...

— Добрый вечер, джентльмены, — величественно произнес Маркетта, дважды стукнув тростью по полу, как бы объявляя о себе.

Говоривший бросил на него мрачный взгляд, но его раскрасневшееся от вина лицо побледнело, когда он понял, кто его перебил. Он пробормотал извинения и быстро удалился, его коллега-сикофант последовал его примеру. Маркетта их проигнорировал.

— Кровь Леди, — выругался Мурильо, и его поросячьи глазки сузились, когда он хмуро посмотрел на Маркетту. — Эти два дурака ели у меня из рук. Зачем тебе понадобилось все портить?

— Если бы эти молодые люди провели в твоем обществе еще хоть минуту, — парировал Маркетта, и на его губах заиграла кривая улыбка, — их языки были бы так глубоко у тебя в заднице, что ты бы никогда их не вытащил.

Мурильо махнул рукой, и его пальцы, унизанные драгоценностями, блеснули на свету:

— Какого черта тебе нужно, Маркетта?

— Так уж случилось, что у меня есть кое-кто, кто хочет с тобой познакомиться. — Он поманил Лукана вперед. — Позволь представить тебе лорда Бастьена Дюбуа из Парвы.

— Для меня большая честь, милорд, — сказал Лукан, отвешивая мужчине глубокий поклон.

— Взаимно, — ответил Мурильо с холодным безразличием в голосе.

— Лорд Дюбуа недавно в городе, — продолжил Маркетта, — и ему не терпится обсудить бизнес. — Он повернулся к Лукану и протянул ему руку. — Я оставлю вас, милорд. Желаю вам удачи.

— Спасибо, — ответил Лукан, пожимая руку торгового принца. — Вы были слишком добры. — И более полезен, чем ты можешь себе представить. — Я надеюсь, мы еще встретимся.

— О, я уверен, что встретимся. — Маркетта улыбнулся. — Я с нетерпением этого жду.

С этими словами он ушел, оставив Лукана наедине с человеком, который, как подозревал Лукан, не задумываясь заказал бы его убийство, узнай он об истинной личности Лукана и его целях на вечеринке. Тогда никакого давления.

— Итак, — сказал Мурильо, отхлебывая из своего бокала. — Вы хотите обсудить бизнес.

— Как вам будет угодно, милорд, — ответил Лукан, борясь с желанием сморщить нос, когда запах этого человека — резкий цитрусовый аромат духов, перебиваемый слабой струей застарелого пота, — коснулся его ноздрей.

— И что же это за бизнес? — Мурильо даже не взглянул на Лукана, когда задавал этот вопрос; вместо этого он обвел взглядом комнату, словно в поисках более интересной темы для разговора. Или кого-нибудь еще, кого можно было бы утомить своими анекдотами. Самомнение торгового принца было ясно Лукану даже издалека — оно отражалось в каждом изгибе его губ, в каждом движении унизанных кольцами пальцев, — но теперь он видел, что тщеславие этого человека распространялось и на его внешность, о чем свидетельствовал поддельный знак отличия на его левой щеке и то, что впечатляющие темные кудри на его голове явно были париком.

— Один из моих интересов — ювелирные украшения, — сказал Лукан, излагая план, который он разработал с помощью Джуро. — Я надеялся обсудить покупку партии серебра...

— Вы из Парвы. — Мурильо произнес это слово так, словно у него во рту был привкус пепла.

— Да, милорд.

— Какая торговая компания?

— О, ну... Мы новое предприятие, только начинаем, так что вы, наверное, о нас не слышали...

— Об этом мне судить.

— Конечно. Торговый Центр Серебряной Совы.

— О, да, название мне смутно знакомо. — Лорд Мурильо ухмыльнулся и взболтал вино в бокале. — Я горжусь тем, что знаю названия всех торговых предприятий, которые имеют дело с серебром в Старой империи, независимо от того, насколько недавно они были основаны.

В том числе и тех, которые не существуют. «Мы польщены вашим признанием, милорд».

— Да, да. — Торговый принц взмахом руки заставил Лукана замолчать. — Я не обсуждаю деловые вопросы в такой обстановке, но, если вы хотите записаться на прием к моему секретарю в зале совета, я, возможно, смогу уделить вам несколько минут своего времени.

— Вы очень добры.

Лорд Мурильо хмыкнул в знак явного согласия, его взгляд снова блуждал по комнате:

— В любом случае, если это все...

— На самом деле, есть еще кое-что.

— Давайте побыстрее.

— Конечно. Простите меня, милорд, но... — Лукан изобразил на лице извиняющееся выражение. — До меня дошли слухи о предстоящем обсуждении в совете законопроекта, касающегося прав и привилегий городских рабочих...

— Привилегий, — усмехнулся торговый принц, делая глоток вина, словно желая смыть с губ привкус этого слова. — Я и мои коллеги предлагаем им стабильную работу и справедливую — нет, щедрую — оплату, а у них хватает наглости требовать большего. Все они неблагодарные свиньи. Все это просто позор.

— Действительно, — сказал Лукан, кивая в притворном согласии, — но, должен признаться, мне любопытно, какое влияние этот законопроект может оказать на цену серебра…

— Этого не произойдет. Законопроект не будет принят.

— Вы уверены? Простите, но у меня сложилось впечатление, что этот законопроект получил одобрение некоторых ваших коллег — членов совета...

— Дураки и шарлатаны, большинство из них. Они позволили этой выскочке Джеласси проникнуть в их головы и отравить их умы этой... этой чепухой о гражданских правах. — Мурильо практически выплюнул последние два слова. — Она убедила их посмотреть пренебрежительно на то, что сделало этот город великим. Но они забывают. Они забывают, что Сафрона была построена кровью, потом и изнурительным трудом.

— Конечно. — Но не твоим.

— И они также забывают, что именно мои серебряные рудники изначально принесли процветание этому городу. — Затем он расслабился, скривив губы в ухмылке. — Впрочем, сейчас это вряд ли имеет значение. Только не когда Джеласси в цепях.

— Да, я слышал об этом прискорбном событии.

— В этом нет ничего прискорбного, — отрезал Мурильо, бросив на Лукана острый взгляд. — Джеласси получила именно то, что заслужила, проклятая убийца. Тот самый законопроект, за который она так упорно боролась, сгорит в огне, и это полностью ее вина. — Он фыркнул от смеха. — Я никогда не слышал о настолько милой иронии судьбы.

— Действительно... Хотя, должен сказать, мне кажется очень странным, что она убила своего ближайшего союзника. — Лукан сделал глоток вина, внимательно наблюдая за мужчиной поверх бокала. Вот — не вспышка ли беспокойства?

— Да, что ж... — Мурильо дернул себя за пышный воротник, словно внезапно смутился. — Лорд Савиола был порядочным человеком, — продолжил он, поморщившись, словно это признание причинило ему боль. — И хорошим бизнесменом, хотя я и не разделял его политических взглядов. — Он пренебрежительно махнул рукой, сверкнув кольцами. — В любом случае, дело Джеласси мало что меняет в общей схеме вещей. Ее законопроект провалился бы в любом случае. У меня было более чем достаточно поддержки, чтобы это обеспечить.

Так почему же ты убил ее союзника и обвинил в этом Зандрусу? Вопрос вертелся на кончике языка Лукана, где и должен был остаться. Тем не менее, то короткое время, которое он провел в компании Мурильо, подтвердило его подозрения: этот человек был законченным ублюдком и, скорее всего, именно он стоял за затруднительным положением Зандрусы.

— Ваши слова очень ободрили меня, милорд, — сказал он, отвешивая мужчине еще один поклон. — Я искренне благодарю вас за то, что уделили мне время. Это было очень познавательно.

— Пожалуйста, — пробормотал Мурильо, снова обводя взглядом комнату. — А теперь, вы действительно должны меня извинить...

— Да, конечно. — Лукан снова поклонился и отвернулся. Пора убираться отсюда к чертовой матери. Он узнал все, что мог, и не осмеливался испытывать судьбу дальше — все, чего он хотел сейчас, это избавиться от своей дорогой одежды и обдумать увиденное и услышанное. Желательно с бокалом вина. Опустив глаза, он направился к лестнице и спустился так быстро, как только осмелился, болтовня и смех элиты Сафроны постепенно затихли позади него.

Лукан шел по усыпанной гравием дорожке, с соседней лужайки доносились слабые звуки музыки и голосов, когда из-за живой изгороди вышла фигура и преградила ему путь.

— Сэр, — произнесла фигура приглушенным голосом, черты ее лица были скрыты тенью. — Минутку, пожалуйста.

Лукан замер, рука инстинктивно потянулась к рукояти меча, которого там не было. Он оглянулся через плечо, почти ожидая увидеть еще одну фигуру, преграждающую ему путь к отступлению, но тропинка позади него была пуста. «Кто там?» — спросил он.

— Это я, — ответила фигура, совершенно бесполезно.

Лукан нахмурился:

— Доктор Вассилис?

— Ш-ш-ш! Не так громко. — Доктор шагнул вперед, и свет алхимического шара осветил его лицо розовым сиянием, которое, казалось, противоречило выражению страха на его лице. Еще одна сигарилла превратилась в пепел между его пальцами.

Милосердие Леди, подумал Лукан, переводя дыхание, этот человек напуган. Но почему? «Доктор? Все ли в по...?»

— Тихо! — прошипел мужчина, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что тени вот-вот оживут и задушат его. Когда они этого не сделали, он сглотнул и придвинулся ближе. — Вы хотите знать, что на самом деле случилось с лордом Савиолой? — спросил он, понизив голос почти до шепота. — Потому что... — Он запнулся, словно пытаясь найти в себе силы продолжить. — Потому что я вам расскажу.

Что ж, это интересно. «Продолжайте».

— Не здесь. — Мужчина нервно облизал губы. — Встретимся в моем кабинете в Коллегиуме, в полночь. Это в западном крыле на втором этаже. Главный вход будет заперт, но в задней части здания есть дверь, которую я оставлю открытой. — Он поднес сигариллу к губам, увидел, что она почти полностью превратилась в пепел, и бросил ее на землю. — Полночь, — повторил он, растирая каблуком тлеющие огоньки. Затем он повернулся и зашагал в сторону лужайки.

Лукан проводил его взглядом, а затем направился к воротам. Похоже, с бокалом вина придется подождать.

Глава

20

КАБИНЕТ ДИКОВИНОК

Можно было справедливо сказать, что, когда дело касалось тайных полуночных встреч, Лукан был кем-то вроде эксперта. За годы учебы в Академии он, безусловно, наслаждался ими больше чем достаточно, в основном с Амисией. Однако ему никогда не приходилось прятаться в кустах посреди ночи в надежде поговорить с человеком с сомнительным моноклем о загадочной смерти торгового принца.

— Так что, мы идем внутрь? — спросила Блоха, зашуршав листьями, когда она пошевелилась рядом с ним.

— Через минуту.

— Ты говорил это несколько минут назад.

— Мне просто нужно немного времени.

— Для чего?

— Попытаться подумать, — ответил он, бросив на нее взгляд, который потерялся в темноте, — без того, чтобы меня постоянно прерывали.

Девочка что-то пробормотала себе под нос; Лукану показалось, что он расслышал слово глупый, но не был уверен, и снова спросил себя, не следовало ли ему оставить Блоху в доме Писца. Однако, пропустив бал у леди Вальдезар, Блоха ясно дала понять, что не намерена оставаться в стороне во второй раз, а Лукан был слишком поглощен своими мыслями, чтобы спорить. В любом случае, лишняя пара глаз не помешает. Он отодвинул ветку в сторону и всмотрелся сквозь листву. Особенно если что-то пойдет не так.

Коллегиум Сафроны возвышался примерно в двадцати ярдах от них, колонны и арки его фасада были освещены лунным светом. Впечатляющее здание венчало холм в престижном торговом районе города, известном как Шелка, и было окружено полуразрушенной стеной, взобраться на которую оказалось несложно; виноградные лозы, покрывавшие ее поверхность, давали множество опор для рук. На территории было темно, аккуратные лужайки и дорожки были окутаны тишиной, нарушаемой только стрекотанием цикад — и Блохой, которая, как обычно, не могла держать рот на замке.

— Ты знаешь, что это может быть ловушка? — прошептала девочка.

— Это приходило мне в голову, — раздраженно ответил Лукан. По правде говоря, эта мысль не давала ему покоя с тех пор, как он покинул поместье леди Вальдезар, и его оптимизм по поводу новой зацепки вскоре сменился дурным предчувствием. Последующие пару часов он провел, размышляя о своей последней встрече с доктором, выискивая хоть какие-то признаки обмана, но не находя ни одного. Этот человек, насколько он мог судить, был до смерти напуган, и его обещание раскрыть тайну смерти лорда Савиолы было совершенно искренним. И все же... Лукан не мог избавиться от страха, что все это было инсценировкой, что Вассилис мог каким-то образом быть в сговоре с лордом Мурильо, а его приглашение на тайную встречу на самом деле было приглашением к чему-то гораздо более зловещему. Ему удалось отогнать эту мысль, но теперь — когда Коллегиум маячил перед ним, — игнорировать страх было гораздо труднее.

— Ну, сидеть здесь нет смысла, — настойчиво сказала Блоха, срывая лист с куста рядом с собой. — Мы не узнаем, ловушка это или нет, пока не окажемся внутри...

— Тише, мышонок, — раздался голос слева от Лукана, мягкие слова не вязались с хриплым рычанием, с которым они были произнесены. — Дай человеку спокойно подумать. — Он не мог видеть Гектора в темноте, но мог представить себе кривую ухмылку на лице охранника — выражение лица этого мужчины, казалось, редко менялось, и Лукан представил, что на нем всегда была эта улыбка, независимо от того, курил ли он сигариллу или проламывал кому-нибудь череп. Гектор был одним из охранников, приставленных к ним Писцом, и Блоха — к удивлению Лукана — сразу же прониклась симпатией к этому грубоватому человеку. Еще более удивительной была способность охранника заставить девочку замолчать, и теперь он снова ее продемонстрировал, когда Блоха безропотно замолчала. Это была одна из причин, по которой Лукан пригласил Гектора на эту небольшую полуночную прогулку, а другая заключалась в том, что этот человек был сложен как бык и у него были руки, способные раздавить грейпфрут. Или череп. Будем надеяться, что до этого не дойдет.

— Пошли, — прошептал Лукан. — Мы ничего не узнаем, сидя здесь.

— Именно это я только что и сказала, — прошипела Блоха.

— Ты уверен в этом? — прогрохотал Гектор.

— Нет, — признался Лукан. — Но у нас нет особого выбора.

— Хозяйке это не понравится.

— Да, думаю, что не понравится.

У него не было времени обсудить свои планы с Писцом и получить ее одобрение. Лучшее, что он мог сделать, вернувшись в дом, — быстро набросать сообщение о том, что произошло на приеме у леди Вальдезар и о своем намерении встретиться с Вассилисом. Он попросил коллегу Гектора, охранника по имени Веч, передать сообщение Джуро. Затем он переоделся в более подходящую одежду и снова вышел на улицы, сопровождаемый Гектором и Блохой. Писец, как заметил Гектор, вряд ли обрадуется, и то, что он взял с собой ее охранника, только разозлит ее еще больше. Тем не менее, сейчас он мало что мог с этим поделать. В любом случае, если Вассилис сдержит свое слово, информация, которую он может узнать сегодня вечером, может оказаться жизненно важным в их борьбе за доказательство невиновности Зандрусы. А если вместо этого он попадет в ловушку... Что ж, она сможет накричать на мой труп.

— Хорошо, — сказал он с убежденностью, которая предназначалась как для него самого, так и для всех остальных. — Давайте пойдем и посмотрим, что скажет в свое оправдание доктор Вассилис.

— Наконец-то, — пробормотала Блоха.

— И если это не закончится ножами, прижатыми к нашим горлам, возможно, я спрошу доброго доктора, не пропишет ли он лекарство.

— Лекарство? — эхом отозвалась девочка. — От чего?

— От твоего болтливого языка.

Лукан отодвинулся прежде, чем Блоха успела его ударить, в ушах у него звучал тихий смех Гектора.

Они прокрались по залитому лунным светом двору, миновали запертые парадные ворота и, держась в тени увитой виноградом стены, обогнули западное крыло Коллегиума.

— Лукан, — прошептала Блоха, когда они подошли к задней части здания.

— Вижу.

В комнате на втором этаже горел свет, яркий на фоне темноты.

— Гектор, ты со мной, — прошептал Лукан, когда они присели за высоким тополем. — Блоха, мне нужно, чтобы ты осталась здесь и...

— Не-а, — перебила девочка, качая головой. — Я здесь не останусь.

Благословение Леди, приплыли. «Кто-то должен остаться здесь и сторожить».

— Так заставь Гектора это делать.

— Гектор пойдет со мной. Он нужен мне на случай, если... э...

— Если кто-нибудь попытается воткнуть нож тебе в спину, — сказал охранник.

— Верно. — Лукан сжал плечо Блохи. — Ты меньше, — он почувствовал, как девушка напряглась под его рукой, — и быстрее, чем кто-либо из нас, — добавил он прежде, чем она успела высказать протест, который уже готов был сорваться с ее губ. — Ты нужна мне здесь — будешь наблюдать за теми, кто следит за нами, на случай, если это ловушка.

— Если это ловушка, — ответила девочка, стряхивая его руку, — то они уже внутри и ждут нас.

— Здесь тебе будет безопаснее.

— Я могу сама о себе позаботиться.

Лукан покосился на Гектора, надеясь, что охранник поддержит его, но тот лишь пожал плечами.

— Хорошо, — неохотно согласился Лукан, — но держись поближе к нам. И ни...

— Ничего не трогай, — сказала Блоха, закатывая глаза. — Да, я поняла.

Лукан снова перевел взгляд на темное здание, на втором этаже которого все еще горел свет. Судя по мягкому свечению, это была свеча. Пока он смотрел, она мерцала, словно маня его к себе — приглашая. Но к чему именно?

— Вассилис сказал, что там должна быть дверь...

— Вон там, — указала Блоха.

Лукану потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть вход. Он в очередной раз был поражен тем, какие острые у Блохи глаза.

— Гектор, — сказал он, взглянув на здоровяка. — Ты готов?

— Все готово, — ответил стражник, поднимая незажженный деревянный факел, который он нес в одной руке.

— Блоха?

— Готова.

— Тогда пошли.

Лукан выскочил из-за дерева и побежал через лужайку к входу, Блоха и Гектор следовали за ним по пятам. Они перегруппировались в тени арочного проема, Гектор наблюдал за происходящим, а Лукан взялся за дверную ручку и легонько ее толкнул. К его облегчению, дверь открылась, и скрип старых петель прозвучал слишком громко в ночной тишине. Василис оказался верен своему слову. Пока, по крайней мере. Он заглянул в дверной проем. Темнота, казалось, уставилась на него в ответ.

— Гектор? — позвал он, но здоровяк уже доставал из кармана кремень.

— Подержи это, мышонок, — сказал стражник, передавая факел Блохе. Девочка подчинилась и держала его ровно, пока Гектор высекал ножом искры из кремня. Из пропитанной маслом ткани, обернутой вокруг головки факела, быстро вырвалось пламя.

— Хорошо, — сказал Лукан, забирая факел у Блохи, — пошли.

Он шагнул через порог, и свет факела осветил белые стены, увешанные картинами, написанными маслом, их богато украшенные рамы, и бронзовый бюст мужчины, который возмущенно взирал на них с ближайшего пьедестала. Полированный пол уходил перед ними в темноту. Блоха и Гектор последовали за ним, последний закрыл за собой дверь.

Тишина, нарушаемая только шипением факела.

— Будьте начеку, — прошептал Лукан, доставая свой кинжал. С оружием в руке он почувствовал себя более уверенно. Гектор вытащил из петли на поясе большую дубинку; ее поверхность была покрыта царапинами и ямками, что говорило о том, что она уже раскроила сотню черепов и сгодится еще для сотни. — Свет, который мы видели, исходит со второго этажа, — продолжил Лукан, — так что нам нужно найти лестницу. Подождите… а это еще что, во имя всех чертей?

— Что? — проворчал Гектор, напрягаясь и щурясь в темноту.

— Это, — повторил Лукан, указывая на нож, который только что вытащила Блоха.

— Это мое оружие, — небрежно ответила девочка.

— Я, черт возьми, это вижу. Откуда ты его взяла?

— Украла из твоей комнаты.

— Конечно, украла. Глупый вопрос.

— Ты хочешь, чтобы я пришла сюда безоружной?

Я бы предпочел, чтобы ты вообще сюда не приходила. Он оставил эту мысль при себе; сейчас было не время затевать спор, и ему не хотелось получать удар кинжала. Пощечин вполне достаточно. Но самое главное, он знал, что Блоха этого не поймет — она подумает, что он пытается исключить ее из-за ее возраста, ее неопытности. Правда была совсем в другом: он пытался ее защитить. Он не хотел, чтобы девочка пострадала из-за него. Но это не вся правда, не так ли? Признайся, она тебе все больше и больше нравится.

— На что ты уставился, черт возьми?

Лукан понял, что все это время пялился на Блоху, которая смотрела на него с вызовом.

— Ни на что. — Он отвернулся. — Давайте просто покончим с этим.

Лукан шел по коридору, Блоха тихо, как кошка, кралась рядом с ним, Гектор — за его спиной. Свет его факела проникал в дверные проемы по обеим сторонам, открывая взгляду отделанные деревом классы, доски, исписанные мелом диаграммами и формулами, ряды пустых парт и столов. Это напомнило Лукану о его учебе в Академии, хотя он и не проводил много времени на уроках. Таверны Парвы оказались куда более заманчивой альтернативой.

В конце коридора они нашли лестницу и цепочкой поднялись по истертым временем ступеням. На верхнем этаже было так же темно, как и на нижнем, только слева от них виднелся отблеск свечи — свет пробивался сквозь открытую дверь.

— Лукан, — прошептала Блоха.

— Вижу. — Он обменялся многозначительным взглядом с Гектором, а затем стал красться к свету с поднятым ножом и бешено колотящимся сердцем.

Дверь была приоткрыта. Ее деревянную поверхность украшала бронзовая табличка: Доктор Бенито Вассилис — медицинский факультет. Из-за двери не доносилось ни звука, а когда Лукан заглянул в узкую щель между дверью и ее рамой, то увидел лишь край письменного стола и книжный шкаф за ним. Он глубоко вздохнул.

— Доктор Вассилис? — тихо позвал он.

Ответа не последовало.

Лукан легонько постучал в дверь и попробовал еще раз:

— Доктор Вассилис?

Тишина.

— Не уверен, что мне это нравится, — пробормотал Гектор.

— И мне, — признался Лукан. — Будьте начеку.

Он осторожно открыл дверь и проскользнул в комнату.

Доктор Вассилис сидел за своим столом. На нем была все та же одежда, в которой он был на приеме у леди Вальдезар, хотя он потерял галстук-бабочку и жилет, и каким-то образом умудрился пролить красное вино на свою прекрасную рубашку.

Сердце Лукана ёкнуло. Не вино.

Василис пристально смотрел на него, но не здоровался. Без сомнения, глубокий порез на горле затруднял речь.

— Черт, — пробормотал Лукан, у которого внезапно пересохло во рту. — Черт, черт, черт...

— Кровь леди, — выругался Гектор. — Нам нужно убираться отсюда.

Лукан не слышал его, оглядывая комнату. В комнате царил беспорядок: книги были свалены в кучу на полу, бумаги разбросаны по всей поверхности, но это был скорее беспорядок отвлеченного ума, а не результат того, что кто-то перевернул здесь все вверх дном. Небольшие знаки — кружка остывшего кофе здесь, тарелка с остатками еды там — указывали на то, что Вассилис — просто еще один рассеянный ученый. Или был им до того, как кто-то перерезал ему горло. Он подошел к столу, склонился над ним и прижал пальцы к шее мужчины сбоку. Пульса не было — доктор, конечно, был совершенно мертв, — но под кожей все еще ощущалось тепло. Он умер совсем недавно. Вблизи рана выглядела не лучше: яркий красный порез, аккуратный, лучше не бывает. Работа профессионального убийцы. Который все еще может быть где-то рядом.

Эта мысль должна была бы встревожить его, но она едва ли проявилась на фоне более серьезного беспокойства: его единственная зацепка во всей этой тайне была уничтожена в буквальном смысле этого слова. Кого ты так боялся, доктор? подумал он, вглядываясь в пустые, остекленевшие глаза мужчины. Что ты знал? То, что этот человек что-то знал, не вызывало сомнений. Теперь Лукан был уверен, что это не было ловушкой; доктор был готов открыть ему какую-то правду, хотя и боялся, что это может стоить ему жизни. Что ж, в этом он был прав.

— Что за кровавый хаос, — пробормотал Гектор, присоединяясь к нему у стола. — Нам нужно уходить, Лукан. Здесь небезопасно.

— Просто дай мне минутку.

— Для чего? — Охранник ткнул дубинкой в труп. — Не хотелось бы тебя огорчать, но в ближайшее время он вряд ли заговорит. Признай это, парень. Какие бы секреты ни были у этого человека, они умерли вместе с ним.

— Возможно, — ответил Лукан, его взгляд скользнул по поверхности стола и задержался на стопках бумаг и гроссбухов. — Или, может быть, он их записал.

— Зачем ему это делать? — спросила Блоха, протискиваясь между ними. Вид трупа, похоже, ее не смутил. Без сомнения, она видела и похуже.

— Потому что он был ученым. И, готов поспорить, что, как и большинство ученых, он вел записи о своих мыслях и открытиях...

— Забудь об этом, — прервал его Гектор. — Посмотри, в каком состоянии это место; ты можешь потратить часы на поиски и все равно не найти то, что ищешь.

— Тогда нам лучше начать.

— Послушай меня, парень — тот, кто убил доктора, может вернуться в любой момент.

— Тем больше причин для тебя выйти из комнаты и продолжать сторожить.

— Нам пора идти. Сейчас. Вернуться в наш дом и обдумать варианты...

— Он — наш единственный вариант, — отрезал Лукан, указывая на Вассилиса. — Или, по крайней мере, был им. И я не уйду, пока не выясню, что он хотел сказать. Так или иначе.

Гектор сжал челюсти, на лбу у него запульсировала вена. Лукан выдержал взгляд мужчины, даже не моргнув. Так продолжалось несколько мгновений, пока Блоха не вздохнула.

— Вы оба идиоты.

Гектор хмыкнул и кивнул на Лукана.

— Это он идиот. Тогда приступай к делу, Гардова. — Он повернулся к двери. — Сейчас я досчитаю до ста и уйду, с тобой или без тебя.

— Так что мы ищем? — спросила Блоха, когда Гектор вышел из комнаты.

— Не знаю, — признался Лукан, роясь в ближайшей стопке бумаг. — Возможно, дневник или что-то в этом роде... — Он замолчал, увидев непонимающее выражение лица девушки. — Книгу, — пояснил он, — исписанную почерком доктора.

Девочка оглядела комнату:

— Но здесь, должно быть, сотни книг.

— Верно, но она будет непохожа на другие. Там будет написано от руки, а не печатным текстом.

— Но я даже не умею читать.

— Не важно, ты поймешь это, когда ее увидишь. И постарайся ничего не сломать.

Блоха бросила на него сердитый взгляд и направилась к полкам в дальнем конце комнаты. Лукан снова сосредоточился на столе и, пытаясь не обращать внимания на остекленевшие глаза трупа, продолжал рылся в кипах бумаг. Не найдя ничего интересного, он подошел к тому месту, где сидел доктор, и заглянул в оба ящика. Оба были набиты бумагами и разными безделушками, но ничего похожего на дневник не было. Черт возьми, должно же быть хоть что-то...

Он вздрогнул, когда грохот прервал его размышления, что-то разбилось об пол. Он резко обернулся и увидел Блоху, стоящую на табурете и одной рукой опиравшуюся на книжный шкаф. Зазубренные осколки того, что когда-то могло быть стеклянной скульптурой, лежало у ее ног.

— Черт возьми, — рявкнул он, — я же просил тебя быть осторожной.

— Что это была за чертовщина? — прошипел Гектор, просовывая голову в дверной проем.

— Просто Блоха была неосторожна.

Мужчина что-то пробормотал себе под нос и снова исчез.

Щелчок.

Лукан нахмурился:

— Что это был за звук?

— О, ничего, — небрежно ответила Блоха. — Просто эта фальшивая книга, которая, похоже, служит рычагом. — Она усмехнулась, когда весь ряд томов в кожаных переплетах по дуге выдвинулся из книжного шкафа, открывая затемненное отделение позади.

— Дай-ка я посмотрю, — сказал Лукан, подходя к ней.

— Э-э, — ответила девушка, протягивая руку в пространство. — Это моя находка, поэтому я первая поищу что-нибудь ценное.

— Хорошо. Просто скажи мне, что ты чувствуешь. Есть ли какой-нибудь...

— Дай мне шанс. — Блоха нахмурила брови, роясь внутри. — О, кое-что нашла. — Она вытащила руку, в которой был зажат обрывок карточки с загнутыми уголками. На ней было изображение женщины, нарисованное углем.

— Дай мне посмотреть.

Блоха была более чем счастлива расстаться с рисунком и немедленно сунула руку обратно в тайник. Лукан перевернул карточку, обнаружив надпись на обороте. Моему дорогому Бенито. Всегда твоя, Матильда. Он взглянул на мертвого доктора. Что ж, похоже, по крайней мере один человек будет оплакивать его кончину.

Резкий вздох подсказал ему, что Блоха нашла что-то еще. Лицо девочки просияло, когда она вытащила маленький кожаный мешочек, который звякнул, когда она его встряхнула. Ее улыбка стала шире, когда она развязала шнурки, открывая блеск серебряных монет внутри.

— Вот это мне больше нравится, — пробормотала она.

— Что-нибудь еще?

Блоха снова сунула руку в тайник.

— Ничего... Нет, подожди. Кажется, там что-то есть... Нашла. — Она достала блокнот в потертой кожаной обложке и открыла его, чтобы показать страницы, исписанные аккуратным почерком, состоящие из абзацев под подчеркнутыми датами.

— Он, — взволнованно сказал Лукан. — Это, должно быть, дневник доктора.

— Тогда давайте убираться отсюда к чертовой матери, — сказал Гектор, просовывая голову в дверь.

— Согласен, — ответил Лукан, засовывая книгу в карман. Позже у него будет достаточно времени, чтобы прочитать ее. — Давай, — сказал он, похлопав Блоху по плечу. — Пошли.

— Но здесь могут быть и другие вещи, — запротестовала девочка.

— Не имеет значения. У нас есть то, за чем мы пришли.

Лукан направился к двери, но остановился, осознав, что все еще держит портрет углем. Повинуясь внезапному порыву, он вернулся к трупу и сунул карточку под руку доктора, лежавшую у него на коленях. Не обращая внимания на вопросительный взгляд Блохи, он указал на дверь.

— Давайте убираться отсюда.

— Чертовски вовремя, — пробормотал Гектор.

Глава

21

УДАЧНЫЙ ОБОРОТ РЕЧИ

Еще один день, когда я поймал себя на том, что спрашиваю себя, почему я вообще решил делать карьеру в медицине. Я провел утро в Подъеме, ухаживая за больными богачами. Иными словами, снабдил лорда Фиренце еще одной баночкой крема для его геморроя и доставил понтифику Барбозе лосьон для устранения побочных эффектов его различных неблагоразумных поступков. Казалось бы, самому святому человеку в городе следовало бы знать об этом лучше, но, очевидно, безбрачие — это еще одна добродетель, которую он проповедует, но позволяет себе не практиковать. Затем мне пришлось объяснять лорду Вальдерамосу — в сотый раз, — что я больше ничего не могу поделать с его трижды проклятой подагрой. О, но главным событием утра было удаление гнилого зуба из нижней челюсти леди Таранзии. Старая карга, как обычно, подошла ко мне, хлопая остатками ресниц, как будто это могло убедить меня не обращать внимания на то, что она восьмидесятитрехлетняя вдова, изо рта у которой воняет, как из выгребной ямы.

Лукан рассмеялся, чуть не пролив вино на дневник. Он взглянул на Блоху, которая лежала, раскинувшись на диване, но девушка даже не пошевелилась во сне. Она отключилась вскоре после того, как они вернулись в их убежище, ночные приключения явно сказались на ней. Сон, однако, был последним, о чем думал Лукан. Его мысли метались вокруг событий этого вечера и надежды найти в дневнике доктора доказательство — если ему повезет — того, что лорд Мурильо стоял за убийством лорда Савиолы. Он надеялся, что такие доказательства также умерят гнев Писца. Вскоре после того, как они вернулись из Коллегиума, он поговорил с Вечом, и охранник подтвердил, что передал послание Лукана Джуро. Он сказал, что ответа пока не последовало, но у него не было особых сомнений в том, каким будет ответ его работодателя. Она съест твои яйца на завтрак, парень, весело сказал он.