Обещание Серебряной Крови - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Джеймс Логан (ч. 8)

— Ты... ты хочешь быть одной из моих лилий? — Мужчина фыркнул от смеха. — Ты что, с ума сошла?

— Приготовь все, — ответила Ашра, поднимаясь со стула. — Пусть экипаж будет готов к отъезду через полчаса.

— Нет, — ответил Росарио, тоже вставая и выпрямляясь в полный рост, что было совсем немного. — Ни в коем случае. Это нелепо. — Его глаза сузились, когда он уставился на нее. — В какие игры ты играешь?

— Это не игры.

— Нет. — Он покачал головой. — Я не буду этого делать. Понтифик — один из моих самых ценных клиентов, и я не стану рисковать репутацией своего бизнеса, соглашаясь с... с... — Он развел руками. — Чем бы ни была твоя чепуха.

— У нас было соглашение, — ответила Ашра с неожиданной резкостью в голосе. — Ты пообещал мне услугу после того, как я украла для тебя то лекарство. Лекарство, которое спасло жизнь твоей племяннице.

У Розарио хватило порядочности выглядеть смущенным. «Я не забыл», — глухо произнес он.

— Значит, ты отказываешься от своего слова?

— Конечно нет, я просто... послушай, может быть, я могу сделать что-то другое.

— Нет. Приготовь экипаж.

— Нет. Не буду.

— Да, — ответила Ашра, доставая стилет, — будешь.

Взгляд Росарио метнулся к лезвию и снова к Ашре:

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю, — солгала она.

— Я позову охрану.

— И умрешь прежде, чем они войдут в дверь.

— Ты не такая быстрая.

— Готов рискнуть?

Розарио уставился на нее и открыл рот, который формировал какие-то беззвучные слова, потому что у него сдали нервы.

— Очень хорошо, — сказал он, снова опускаясь в кресло. — Я приготовлю экипаж. Но... — Он поднял палец. — Если ты собираешься изображать одну из моих лилий, то я настаиваю, чтобы ты хотя бы выглядела соответственно. Дамская комната находится дальше по коридору. Мадам Эстрелла поможет тебе подготовиться. Не сомневаюсь, она будет в восторге от такой перспективы.

Ашра направилась к двери.

— Подожди, — сказала Розарио, поспешая за ней. — Я пойду первым и все подготовлю. Нельзя, чтобы тебя кто-нибудь узнал. Я скажу мадам, что ты новая лилия, только что с корабля, прибывшего Леди-знает-откуда. — Он открыл дверь и оглянулся на нее. — Оставайся здесь. Ничего не трогай.

— За кого ты меня принимаешь? — спросила Ашра. — За воровку?

— Тебя? — Мадам Эстрелла бросила на Ашру презрительный взгляд. — Мастер Росарио хочет отправить тебя к понтифику?

— Нет, не хочет. Но я все равно пойду.

— Я не понимаю.

— Тебе и не надо.

— Но ты такая... худая, — сказала женщина, обходя Ашру кругом, словно осматривая лошадь. — На тебе нет ни щепотки жира — ты вся такая острая. Понтифику нравятся девушки с округлыми формами...

— Мне все равно, что нравится Его Святейшеству.

— Такая жесткая линия подбородка, — неодобрительно сказала мадам, — и острый, как клинок, нос... хотя у тебя прекрасные скулы, моя дорогая, должна сказать. — Она протянула руку. — Но твои волосы просто не...

Ашра схватила ее за запястье:

— Хватит. Убирайся.

Мадам Эстрелла заморгала своими длинными ресницами:

— Но мастер Росарио сказал, чтобы я помогла тебе...

— Я могу сделать это сама.

— Ты? — Женщина зашипела от смеха. — Твои глаза никогда не видели тени для век... — Она ахнула, когда Ашра крепко сжала ее руку.

— Я больше не буду просить.

Мадам поморщилась, когда Ашра ее отпустила.

— Вульгарно, — пробормотала она, массируя запястье. — Крайне вульгарно. Без сомнения, понтифик будет тобой крайне недоволен.

— Я уверена, что так оно и будет.

Мадам Эстрелла фыркнула и удалилась, шурша шелком, а тяжелый аромат ее духов еще долго витал в воздухе после того, как она, уходя, хлопнула дверью. Ашра накинула серебристый шелковый халат — прохладный и мягкий на ощупь — и села за туалетный столик. Взглянув на свое отражение в зеркале, она не смогла опровергнуть слова мадам — она была очень худой, вся в углах и гранях. Она унаследовала большую часть своего телосложения от матери, а тяжелое детство, проведенное в Щепках, сделало все остальное. Детство в таком месте закаляло тебя, как сталь в кузнице, выбивая из тебя мягкость, прежде чем сделать жестким то, что осталось. Однако мадам была неправа насчет туши для ресниц — Ашра много раз видела, как мать красит лицо перед выступлениями со своей танцевальной труппой и иногда, уступая просьбам дочери, немного подкрашивала глаза ей. Ашра отогнала воспоминания, подавила знакомый приступ печали, потянулась за деревянной палочкой для туши для ресниц — и замерла, услышав слабый звук шагов. Она повернулась и оглядела пустую комнату. Ее взгляд остановился на диване у открытого окна.

— Ты можешь выходить, Блоха, — сказала она.

Девочка с удрученным видом поднялась из-за дивана:

— Не думала, что ты меня заметишь.

— Я и не заметила. Я услышала шарканье твоих туфель по полу. — Она улыбнулась. — В следующий раз ходи босиком. — Блоха улыбнулась в ответ, и ее лицо просветлело. Ашра кивнула на ближайший стул, сидение которого, как и все остальное в комнате, было обтянуто красным бархатом. — Присядь рядом со мной.

Когда девочка поспешила подчиниться, Ашра вспомнила, насколько она еще молода — примерно в том же возрасте была и сама Ашра, когда весь ее мир перевернулся с ног на голову, вырвав ее из спокойной и обеспеченной жизни и заставив вступить в отчаянную борьбу за выживание в Щепках. Она могла сказать, что Блоха тоже была родом из печально известных трущоб Сафроны: она слышала это в речи девочки, в обрезанных гласных и выданном ею стакатто, она видела это в ее движениях и позе — напряженной, настороженной, готовой к неприятностям — и чувствовала это по тяжести взгляда, что намекало на глубоко запрятанный опыт. Ашра знала об этом все.

— Маркетта назначен лордом-протектором, — сказала Блоха, присаживаясь на краешек стула. — Я только что услышала это от помойной крысы.

— Быстро.

— И Лукан так сказал.

— Как продвигается его план?

— Он ругается и ходит взад-вперед.

— Значит не очень хорошо.

Девочка пожала плечами:

— Я думаю, он больше беспокоится о твоем плане. Как ты думаешь, он сработает?

— Четырнадцатое правило воровства, — сказала Ашра, макая палочку в маленький флакончик с тушью для ресниц, — всегда ожидай, что твой план провалится. Но, да, я думаю, что он сработает.

— Есть правила? Кто их придумал?

— Я.

— Почему?

— Потому что у всех профессий должны быть правила. Лукан сказал, что ты карманница. Ты работаешь на площади? Скажи мне, какие правила у торговцев.

Девочка на мгновение задумалась.

— Они всегда выставляют свои самые ценные товары на видном месте, — наконец сказала она. — Где все могут их увидеть.

— Что еще?

— Они всегда Всегда задирают цену выше, чем готовы продать.

— Видишь? У них есть правила, которым они следуют, чтобы добиться успеха. Почему мы, воры, должны отличаться от них?

— Я думала, мы должны нарушать все правила.

— Мы нарушаем. Но не свои собственные.

— Ты научишь меня твоим правилам?

— Возможно. Мы же не хотим, чтобы ты потеряла руку, а?

Блоха напряглась и прикрыла обрубок отсутствующего пальца.

— Не стыдись своих ошибок, — продолжала Ашра, нанося краску на нижнее веко. — Учись на них. Именно так я и поступала.

— Ты... ты совершала ошибки?

— Конечно.

— Но ты же...

— Леди Полночь, мастер-воровка, которая никогда не ошибается? Это всего лишь миф. — Увидев разочарование девушки, она добавила: — Я мастер-воровка. Это правда. Но мне потребовалось много лет, чтобы достичь этого. И много ошибок.

— Я слышала, что ты...

— Продолжай.

— Я слышала, что ты родилась не в Щепках. Что ты была... — Блоха снова замялась, словно не зная, какое слово подобрать.

— Респектабельной? — предложила Ашра, и в ее тоне послышался намек на веселье.

— Ага. Типа, не буржуйка или чего-то в этом роде, я не имею в виду, что...

— Все в порядке. И да, я полагаю, мы были респектабельными людьми, что бы это ни значило. Мы жили в доме с красной дверью в Семи Арках. Мой отец был начальником порта, а мать артисткой. Танцовщицей.

— Танцовщицей? Она была хороша?

— Лучшая. — Ашра прервала свою работу, почувствовав новый приступ горя. Прошло десять лет, но это чувство так и не исчезло. — Одни из моих самых счастливых воспоминаний связаны с тем, как я наблюдала за ее танцем. Такая уравновешенность. Такая грация.

— Что случилось? — тихо спросила Блоха.

— Ты мне скажи, — попросила Ашра, снова вытирая глаза. — Лукан сказал, что ты знаешь обо мне все.

— Только то, что я слышала.

— И это?

— Ну... — девочка поерзала на стуле. — Твой отец был убит в драке, а вскоре после этого с твоей матерью произошел несчастный случай и... и она больше не могла ходить. Ты оказалась в Щепках, и тебе пришлось воровать хлеб, чтобы выжить.

— Достаточно близко. Это более достоверная история, чем большинство других историй обо мне. Но мой отец погиб не в драке, его убили в нашем доме. Я сидела у него на коленях, когда они пришли. Трое незнакомцев в масках. Мой отец оттолкнул меня в безопасное место, и я видела, как они его зарезали. Уходя, они закрыли входную дверь. — По какой-то причине эта деталь навсегда запечатлелась в памяти Ашры: дверь тихо закрылась, а ее отец, задыхаясь, лежал на полу, на его губах пузырилась кровь. — Я так и не узнала, кто это сделал и почему. Однажды я узнаю.

Блоха смотрела на нее широко раскрытыми глазами:

— Прости...

— Не стоит. Эмоции — плохие союзники, особенно если ты переживаешь за кого-то другого.

— Это еще одно правило?

— Так и есть. Четвертое.

— Отца Лукана тоже убили, — сказала Блоха с ноткой неуверенности в голосе. — Но Лукана там не было, когда это произошло.

— Я так и слышала. Ему повезло.

— Не думаю, что он бы согласился.

— Скорее всего, нет. Твой друг, похоже, ни с кем и ни в чем не согласен.

— Он не мой... — начала было девочка, но тут же замолчала, нахмурив брови. — А как же твоя мать? — спросила она в конце концов. — С ней действительно произошел несчастный случай?

— Да, — ответила Ашра, заметив перемену темы. — Всего через несколько месяцев после смерти моего отца ее сбила проезжавшая мимо повозка и сломала ей бедро. Она не могла ходить, не говоря уже о танцах. Мы потеряли все и оказались в Щепках. Там для меня все и началось. Там я начала воровать, чтобы выжить. У меня не было выбора.

— Как и у меня.

— Конечно, и у тебя не было выбора. Мы никогда его не имели. Никто не выбирает быть вором — нам это навязывают. Мы просто должны извлечь из этого максимум пользы.

— Хотела бы я быть такой же хорошей воровкой, как ты.

— Кто сказал, что ты уже не хороша?

— Потому что тебя никогда не ловили. Меня уже поймали, однажды. — Блоха подняла левую руку, показывая отсутствующий палец, — а потом Лукан снова поймал меня, когда я пыталась у него что-то украсть. Так что это уже дважды.

— Наказанием за повторное нарушение является лишение руки. У тебя все еще есть обе.

— Только потому, что Лукан не донес на меня констеблям.

— Тогда это не считается.

— Но Лукан меня поймал.

— И в итоге он тебе заплатил, чтобы ты была его глазами и ушами в городе. Ты обернула ситуацию в свою пользу. Это истинный признак хорошего вора.

Девочка просияла:

— Правда?

— Правда. — Ашра в последний раз подкрасила веки, затем осмотрела в зеркале свою работу. Не идеальная — конечно, не такая хорошей, как работа ее матери, — но сойдет. — Я закончила, — сказала она, вставая из-за туалетного столика. — Как я выгляжу? Сойду ли я за одну из лучших в Золотой Лилии?

— Определенно.

— Лгунья, — добродушно ответила Ашра. — Мадам Эстрелла была права — у меня слишком короткие волосы, нет округлостей, а это, — она указала на свою грудь, — определенно недостаточно велико.

Блоха хихикнула и поднялась со стула:

— Мне сказать Лукану, что ты готова?

— Да. И скажи ему, чтобы он получше продумал последнюю часть своего плана.

Девочка кивнула и направилась к окну, но остановилась:

— Что, если понтифик не даст тебе код?

— Даст. Двенадцатое правило воровства.

— И это?

Ашра улыбнулась:

— Люди скажут тебе все, что угодно, когда ты приставишь клинок к их горлу.

Уже сгущались сумерки, когда экипаж с грохотом покатил по широким проспектам района Подъема Артуро, то въезжая, то выезжая из густых теней, отбрасываемых семью башнями. Ашра никогда не была так близко к ним — она вообще никогда не бывала в этой престижной части города. В основном она нападала на процветающих торговцев и жителей Шелка, в то время как жители Возвышения Артуро — торговые принцы и другие известные личности — были защищены королевской Полуночной хартией. И хотя Ашра все больше и больше возмущалась тайными законами, которые связывали всех Сородичей, она всегда была осторожна и не нарушала их.

Впрочем, сейчас это не имело значения. Король решил, что она все равно их нарушила. В одно мгновение она из почитаемой личности превратилась в... как там выразился Лукан? Парию. Изгнанница среди своего народа, миф о Леди Полночь навсегда запятнан. Теперь никто из Сородичей не желал общаться с ней; то, как Розарио отреагировал на ее присутствие, было достаточным доказательством. Она стиснула зубы, вспомнив ухмылку на лице Деластро, но предводительница наемников была не более чем марионеткой. Маркетта приказал похитить Клинок Сандино — он стал причиной падения Ашры, даже если и не осознавал этого. И теперь она сделает все возможное, чтобы ему отомстить.

Но сейчас на карту было поставлено гораздо больше, чем ее жажда мести.

Когда экипаж отъехал от Золотой Лилии, Ашра увидела толпы, собравшиеся на улицах, и почувствовала, как в воздухе нарастает напряжение. Она услышала крики, осуждающие Зар-Гхосу, требующие правосудия за смерть Великого герцога, и поняла, что надвигается буря — именно то, что и предполагал Маркетта. Именно то, что он хотел. Торговый принц подставил посла Зар-Гхосы не только для того, чтобы захватить власть, но и для того, чтобы возродить многовековые предрассудки. Теперь десятилетия мира и прогресса рухнут в одночасье, и зар-гхосцы — жители Сафроны, народ ее матери — будут изгнаны из города, который они называли своим домом. И снова Сафрона и Зар-Гхоса начнут войну. И погибнут десятки тысяч людей.

Будь я проклята, если позволю этому случиться.

Она просто жалела, что ей пришлось вовлечь двух куртизанок — Клару и Пашу — в свой план по получению кода от шкатулки Маркетты. Обе женщины понятия не имели, кто она такая на самом деле — Росарио позаботился о том, чтобы они ее не узнали, точно так же, как он позаботился о том, чтобы незаметно провести Ашру в экипаж. Тем не менее, отказ их работодателя объяснить, кто такая Ашра и почему она присоединилась к ним, вывел обеих женщин из себя, и они всю дорогу разговаривали шепотом, прерываясь только для того, чтобы бросить на нее подозрительные взгляды. Ашра не могла их винить; на их месте она чувствовала бы то же самое. В идеале она бы сделала это одна, но Розарио и мадам Эстрелла были правы — она не могла сойти за одну из Золотых Лилий, и ей нужно было прикрытие, которое предлагали ей Клара и Паша. Когда все закончится, она позаботится о том, чтобы им хорошо заплатили за беспокойство — месячного жалованья должно хватить. Возможно, двухмесячного...

Резкий толчок оторвал ее от своих мыслей — экипаж резко остановился.

— Мы на месте, — решительно заявила Клара, бросив на Ашру многозначительный взгляд. Паша поплотнее запахнула платье и откинулась назад, словно надеясь, что подушка поглотит ее. Первым воровским правилом Ашры было то, что спокойствие — ключ к успеху, но в данный момент ее беспокоило не ее собственное душевное состояние.

— Просто сохраняйте спокойствие, — прошептала она, наблюдая, как охранник, стоявший у ворот, неторопливо направился к экипажу. — Занимайтесь обычным делом. Я буду вместе с вами. Это не займет много времени. Мы вернемся в экипаж раньше, чем вы успеете оглянуться.

— Что не займет много времени? — прошипела Клара. — Что ты...

— Что это? — крикнул охранник, взглянув на кучера, который сидел вне поля зрения Ашры. — Его Святейшество не ожидает посетителей.

— Мастер Розарио подумал, что Его Святейшеству, возможно, нужно отдохнуть после трудного дня, — ответил кучер, повторив фразу, которую ему сказал Розарио.

Охранник усмехнулся.

— Как и всем нам. Я все еще не могу поверить в то, что случилось с герцогом.... — Он заглянул в окно кареты. Ашра изобразила, как она надеялась, застенчивую улыбку. Клара послала мужчине воздушный поцелуй, вызвав у него улыбку на лице. — Откройте ворота, — крикнул он, отступая в сторону.

— Расскажи нам, зачем ты здесь, — потребовала Клара, когда экипаж въехал на ухоженную территорию виллы понтифика. — Кто ты? Почему Розарио отправил тебя с нами?

— Скорее вопрос в том, почему он отправил вас со мной.

— Что это значит, черт возьми?

— Вам нужно знать только одно, — твердо сказала Ашра, выдерживая взгляд женщины. — У меня есть дело к понтифику. И от вас мне нужно только одно: вы занимаетесь своими делами. Позвольте мне позаботиться об остальном. Вам хорошо заплатят за ваши хлопоты.

Глаза Клары сверкнули, но заговорила Паша:

— Сколько?

— Зарплата за три месяца, — ответила Ашра, увеличив сумму, которую она назвала ранее. Все, что угодно, лишь бы успокоить эту парочку и заставить их замолчать. — Вас это устраивает?

Их ошеломленные лица сказали ей, что так оно и было.

Ашра выглянула в окно, оставив их наедине с очередным разговором шепотом, и пересчитала охранников, патрулирующих территорию. Пятнадцатое правило вора: никогда не пренебрегай своим маршрутом отступления. Она намеревалась уйти тем же способом, что и пришла, но ни один план не был надежным. На территории было восемь охранников, то есть в общей сложности десять, если учесть пару у ворот. Понтифик, как и многие богатые и влиятельные люди, допустил ошибку, предположив, что безопасность заключается в количестве. Но один бдительный охранник стоит пятерых ленивых. Эти охранники прогуливались по усыпанным гравием дорожкам, их сигариллы светились в полумраке, как светлячки, они смеялись и болтали — все это говорило о том, что они были ленивыми. Приятно знать.

Несколько мгновений спустя карета остановилась у входа на виллу. Свет, лившийся из открытой двери, осветил хорошо одетого мужчину с взволнованным выражением лица.

— Кто это? — спросила Ашра.

— Армандо, — ответила Клара с ухмылкой. — Управляющий Барбозы. Он неравнодушен к Паше.

— Нет, — возразила Паша.

— Конечно да. Ты же видела, как он смотрит на тебя. Как он ходит, пытаясь скрыть свой твердый член...

— Помните, что я сказала, — прошептала Ашра. — Все как обычно.

— Это и есть обычно. — Клара открыла дверцу экипажа. — Позволь мне говорить.

— Вас не должно было здесь быть! — сказал Армандо, когда женщины вышли из экипажа. — Его Святейшество... — Он замолчал, увидев Пашу.

— Я же тебе говорила, — пробормотала Клара.

— Его Святейшество отдыхает, — продолжил мужчина. — Ему нужно расслабиться...

— Ты идиот, Армандо, — устало ответила куртизанка, уперев руку в бедро. — Мы поможем ему расслабиться. Просто отведи нас к нему.

— Пожалуйста, — добавила Паша, мило улыбаясь.

Армандо сглотнул:

— Да, что ж... Возможно, ты права. Очень хорошо, следуйте за мной.

— Видишь? — прошептала Клара, кивая управляющему. Ашра улыбнулась. Было что-то странное в его неестественной походке. Паша закатила глаза.

Управляющий провел их в вестибюль виллы и, как только они все оказались внутри, закрыл дверь. Ашра ожидала чего-то грандиозного, но все равно ее удивила роскошь интерьера. В центре зала возвышалась изящно выполненная мраморная статуя Леди под Вуалью — единственная уступка статусу Барбозы как служителю церкви. Остальная обстановка зала скорее подходила торговому принцу. С потолка свисала впечатляющая хрустальная люстра, а стены были украшены изысканными гобеленами из Лян-Ти. Ашра уже крала один такой гобелен и знала, насколько они ценны. Конечно, такая обстановка была не по карману священнику Старой империи, даже самому высокопоставленному. Несмотря на все проповеди понтифика о вреде алчности, казалось, что он не следовал своим собственным учениям. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Монета, как говорится, была единственным истинным богом в Сафроне.

— Сюда, — сказал Армандо, ведя их вверх по одной из широких витых лестниц. — Его Святейшество в своих покоях. Это был очень тяжелый день. — Мужчина не смотрел на них, пока говорил. Он едва взглянул на них с тех пор, как они вошли на виллу. Ашра спросила себя, была ли его неловкость вызвана присутствием Паши, или же это было смущение от служения понтифику, который, несмотря на свой предполагаемый обет безбрачия, наслаждался регулярными посещениями куртизанок Золотой Лилии. Похоть, несомненно, была еще одним грехом, который Его Святейшество осуждал со своей кафедры, но которому с удовольствием предавался сам.

Они последовали за управляющим по верхней галерее в широкий коридор, украшенный еще бо́льшим количеством гобеленов. Только один из них мог кормить семью из пяти человек в Щепках в течение года или более, однако понтифик регулярно призывал свою паству делать благотворительные пожертвования. Сколько монет из его чаши для сбора пожертвований вообще доставалось нуждающимся? Ашра почувствовала вспышку гнева, но подавила ее. Четвертое правило воровства: эмоции — плохие союзники.

Управляющий остановился перед дверью и постучал. Услышав приглушенный ответ изнутри, он открыл дверь:

— Ваше Святейшество, мастер Розарио счел нужным...

— Я видел экипаж, Армандо, я не слепой. Пригласи их войти.

Управляющий отступил назад и указал на дверь, снова избегая встречаться с ними взглядом. Ашра сделала шаг вперед, но заколебалась, почувствовав прикосновение к своей руке. Клара нежно сжала руку, а ее глаза словно говорили: позволь мне. Ашра кивнула, отступая в сторону, чтобы пропустить двух женщин, затем, сделав глубокий вдох, последовала за ними. Армандо закрыл за ней дверь.

Покои понтифика были даже величественнее, чем вестибюль, но, в то время как последний был обставлен со вкусом, каким бы ложным он ни был, спальня этого человека была роскошной до кричащего блеска, с бархатными подушками и позолоченной мебелью. Она больше походила на спальню элитного борделя, что, по мнению Ашры, было вполне уместно. Сам Барбоза стоял в центре комнаты, одетый в одеяние из золотистого шелка, которое заставило бы устыдиться императоров древности.

— Ах, — воскликнул понтифик, раскинув руки, когда увидел, что они приближаются, — приветствую вас, мои красотки! Какой приятный сюрприз. Ваш хозяин так хорошо разбирается в моих настроениях. Клара, ты всегда радуешь меня... И Паша, ты замечательная... — Его глаза, сияющие от предвкушения, сузились, когда он посмотрел на Ашру. — А ты, моя дорогая, не думаю, что я имел такое удовольствие. Тебя зовут...

— Крисса, милорд, — ответила Ашра, скромно склонив голову.

— О, я не лорд, — хихикнул в ответ мужчина. — Пока, по крайней мере... — Его взгляд на мгновение стал отсутствующим, прежде чем он взял себя в руки. — Пожалуйста, — сказал он, оглядывая Ашру с головы до ног, — Ваше Святейшество прекрасно подходит.

— Как пожелаете, Ваше Святейшество, — сказала она, снова кивая, но Барбоза уже отворачивался. Ашру не удивило, что интерес мужчины к ней не распространился дальше мимолетного взгляда. Мадам Эстрелла была права: я не в его вкусе. Час, проведенный в карете напротив Клары и Паши, с их полными губами, большими грудями и мягкими изгибами, уже дал ей представление о вкусах понтифика. Она наблюдала, изо всех сил стараясь скрыть отвращение на лице, как он устраивается на кровати. И этот человек участвовал в заговоре с целью убийства Великого герцога, этот человек помогал Маркетте захватить власть — и его единственной заботой, казалось, было взбить подушки. Клара и Паша разделись, шурша шелком, и улеглись по обе стороны от него, Паша хихикала, когда мужчина лапал ее грудь.

— Давай, Крисса, — позвал Барбоза, взглянув на нее. — Не стесняйся.

— Да, присоединяйся к нам, — сказала Клара, и ее напевный тон никак не вязался с настороженностью в глазах. Ашра выдавила из себя улыбку и целеустремленно направилась к кровати, забравшись на матрас и оказавшись прямо над Барбозой.

— Так-то лучше, — пробормотал мужчина, когда Ашра оседлала его живот. — Теперь нам просто нужно снять с тебя платье и... — Ашра оттолкнула его руку. Клара и Паша уставились на нее, широко раскрыв глаза. — О, замечательно, — хихикнул Барбоза. — Должен признаться, я не был уверен, почему Розарио выбрал тебя, но он знает, что я люблю, когда под шелком скрывается немного стали.

— И я, — ответила Ашра, доставая из рукава стилет.

— О, — воскликнул понтифик, моргая, когда свет свечи упал на острие клинка. Он снова рассмеялся, хотя смех показался натянутым. — Я не совсем понимаю, что это за игра, но...

— Это не игра.

— Я не понимаю...

— Все просто, — сказала Ашра, заставив мужчину ахнуть, когда она приставила острие стилета к его горлу. — Я собираюсь задать тебе несколько вопросов. Ты ответишь. Если ты мне солжешь, ты умрешь. Если ты позовешь охрану, то умрешь. Понимаешь?

Мужчина ошеломленно уставился на нее.

— Ты понимаешь? — повторила Ашра, чуть сильнее надавив на лезвие.

— Нет, — пролепетал мужчина, покраснев. — Это... Ты... ты не можешь этого сделать. Я понтифик...

— Титул, — усмехнулась она. — Слово. Ложь. — Резким движением запястья она полоснула его по правой щеке.

Барбоза ахнул, поднес руку к ране и моргнул, увидев кровь на кончиках пальцев:

— Ты... ты меня порезала.

— Это за всех детей, которые голодают, пока ты набиваешь карманы монетами с тарелки для сбора пожертвований.

Мужчина сглотнул, и в его глазах, казалось, наконец-то забрезжило осознание:

— Ты не одна из девушек Росарио...

— Да, — согласилась Ашра, снова прижимая стилет к его горлу.

— Тогда... кто ты такая?

— Вопросы буду задавать я.

— Но я же понтифик, — снова взвизгнул он.

— Нет. Ты лжец. — Она повернула стилет, вызвав еще один вздох. — Ты мошенник.

— Я... Избранный Леди.

— Ты убийца.

Барбоза замер, его глаза расширились:

— Нет, это ложь.

— Ты отрицаешь, что был в заговоре с Маркеттой? Ты отрицаешь, что участвовал в заговоре с целью убийства Великого герцога?

Губы мужчины задрожали:

— Как ты... Нет, я... я никогда не имел в виду...

— Прибереги мольбы для своей Леди. Я уверена, у нее найдется что сказать. Я могу отправить тебя к ней прямо сейчас, если хочешь. Всегда лучше признать свою вину, чем скрывать ее.

— Нет! — взвизгнул понтифик. — Пожалуйста...

— Скажи мне код к фаэронской шкатулке лорда Маркетты.

— Шкатулке? — Мужчина растерянно заморгал. — Зачем это тебе?

— Скажи мне.

— Нет, я... я не могу. Маркетта убьет меня, если я это сделаю.

— Я убью тебя, если ты этого не сделаешь.

— Пожалуйста! Пожалуйста, я...

— Нет. Только невинные могут умолять. Делай свой выбор. — Ашра снова крутанула стилет. — Будешь говорить со мной или со своей богиней?

Понтифик глубоко вздохнул, смахивая слезы.

И начал говорить.

Глава

САМО ЛЕЗВИЕ

Квартал Зар-Гхосан горел.

Огонь извивался по крышам, освещая узкие улочки адским заревом. Столбы дыма поднимались в ночное небо, унося тлеющие угли к равнодушным звездам. Время от времени вспыхивало какое-то колдовство — ярко-изумрудное на фоне пламени; грохот взрывов походил на раскаты далекого грома, только гораздо более зловещий.

Лукан мог видеть все это со своего наблюдательного пункта, расположенного на полпути вверх по широкой наклонной улице, известной как Аллея Любителей Перьев, которая вилась вокруг Утеса Борха и вела к герцогскому дворцу на его вершине. Он слышал крики, доносимые ветром, и хотел бы их не слышать.

Великий герцог и его сыновья, возможно, и стали первыми жертвами борьбы Маркетты за власть, но истинными жертвами стали жители Сафроны — как те, кто прибыл в город после войны, так и те, кто родился в городе позже. Сорок лет мира сгорают в огне, подумал Лукан, когда очередная вспышка колдовства озарила ночь. Дважды-Коронованный король утверждал, что в городе было шесть пар мерцателей, и Лукан предположил, что по крайней мере половина из них сейчас была там, насаждая волю Маркетты своим смертоносным колдовством. Какая бессмысленная глупость. Не то чтобы насилие удивило его; после кровавой бойни в тени Дома Леди все неизбежно должно было обернуться плохо. Пока Ашра готовилась к визиту на виллу понтифика, Лукан обошел таверны Шелков и Семи Арок. В каждом заведении ходили одни и те же разговоры — обвинения в предательстве, слухи о войне, гневные обличения Зар-Гхосы. Большая часть разговоров исходила от мужчин и женщин, достаточно взрослых, чтобы помнить последнюю войну, изуродованных ветеранов этого конфликта, чьи предрассудки — никогда полностью неискорененные — теперь выплеснулись на поверхность. Их аудитория, состоявшая из молодых людей, которые никогда не знали войны и никогда не питали враждебности к жителям Зар-Гхосы, с энтузиазмом кивала в такт. И молодые, и старые поднимали тосты за справедливость и возмездие, запивая их алкоголем, хотя эмоции, которые ими руководили, были гораздо сильнее.

Нарастающая ярость, наконец, переросла в насилие на закате. Толпа ворвалась в посольство Зар-Гхосы в Шелках и убила находившихся там чиновников, а затем начала бесчинствовать по всему городу, нападая на известные зар-гхосанские предприятия. К тому времени, когда бунтовщики достигли границы квартала Зар-Гхосан, их численность составляла несколько сотен человек. Вскоре после этого появились первые языки пламени, ярко-оранжевые на фоне индиго сумерек. Затем послышались крики. Лукан наблюдал за всем этим со своего наблюдательного пункта, и ярость иного рода охватила его, когда он беспомощно стоял, не в силах им помешать. Блоха стояла рядом с ним, потрясенная до молчания, во второй раз за этот день.

К тому времени, когда появились констебли, поддерживаемые, по крайней мере, двумя парами мерцателей, было уже слишком поздно. В этом, вероятно, и был весь смысл. Лукан почти не сомневался, что Маркетта оттягивал свой ответ как можно дольше. Даже сейчас, наблюдая за вспышками колдовства среди пламени, он подозревал, что оно направлено скорее против невинных граждан, чем против самих бунтовщиков. И это только начало. Сколько еще людей погибнет в ближайшие дни и месяцы, пока Маркетта будет пользоваться своей новообретенной властью? Мы должны его остановить. В тот момент Лукан был далек от мысли освободить Зандрусу и заполучить шкатулку своего отца. Наблюдая за разрушением квартала Зар-Гхосан, он мог думать только о том, как остановить Маркетту и спасти город, который был в шаге от того, чтобы разорвать сам себя. Он мог только надеяться, что отчаянный план, который они придумали вместе в тот день, сработает.

До сих пор удача была на их стороне. Топаз, к большому облегчению Лукана, был все еще жив, и Писец согласилась передать его на попечение Лукана. «Небольшая цена, — сказала она, — если это означает, что я больше никогда не увижу вас, мастер Гардова». Лукан придержал язык и не сказал ей, что это чувство было более чем взаимным. В любом случае, теперь он мог выполнить свою часть сделки. Теперь ему было нужно, чтобы Деластро выполнила свою и передала Клинок Сандино. Но даже это будет бессмысленно, если Ашра не сможет получить код. Он подошел к арке, обозначавшей вход во внутренний двор, и украдкой взглянул на улицу за ней. Куда, черт возьми, она запропастилась?

Большие колокола на Доме Леди пробили некоторое время назад, отмечая десятый час вечера, и их мирный звон резко контрастировал с хаосом, охватившим квартал Зар-Гхосан. Она опаздывает. И что-то подсказывало ему, что воровка никогда не опаздывает; она казалась человеком, который считает точность достоинством, что, несомненно, было свойственно ее роду деятельности. А это значит, что она попала в беду, а то и похуже. Он оглядел маленький дворик, гадая, не ошибся ли он местом, но нет — маленький фонтан в центре был именно таким, как она описывала, с полуразрушенной статуей мужчины в старомодных доспехах. Лукан был именно там, где и должен был быть, но если Ашра не присоединится к нему до прибытия экипажа, то все будет напрасно. А что, если что-то случится с экипажем? Расстояние от счетного дома Три Луны до герцогского дворца составляло немногим более мили, и путь пролегал далеко от хаоса, царившего в западной части города. Тем не менее, множество воров и мелких бандитов использовали беспорядки как прикрытие для грабежей и других преступлений — он был вынужден прятаться от нескольких небольших групп, когда пробирался к месту встречи. Деластро и ее команда, конечно, могли бы справиться с несколькими вооруженными головорезами, но как насчет двадцати? Или тридцати?

Лукан негромко выругался, когда план, казалось, развалился у него в голове. Было слишком много переменных, слишком много того, что легко могло пойти не так. Можем ли мы вообще доверять Деластро? Что, если все это — часть какой-то уловки? Он даже не был уверен, что может полностью доверять Ашре — в конце концов, он едва ее знал. А как же Блоха? О ней он беспокоился больше всего. Не в том, что касалось ее надежности — напротив, она была единственным человеком во всем городе, на которого он мог положиться. Осознание этого вызвало слабую улыбку на его губах. Мы прошли долгий путь с тех пор, как эта маленькая чертовка пыталась залезть мне в карман. Но не потребовал ли он от нее слишком многого? Девочка бросила на него свой знакомый испепеляющий взгляд, когда он задал ей этот вопрос, и все же ему показалось, что он уловил в ее глазах проблеск неуверенности. И правильно, ведь это могло легко привести к ее гибели. Он никогда бы себе не простил, если бы она погибла. Меньше всего он хотел, чтобы на его совести была еще одна смерть. Особенно ее.

Лукан вздохнул и снова принялся расхаживать по дворику. Даже если все пойдет по плану — даже если ему удастся заполучить Клинок Сандино, — самое трудное будет впереди. И это было то, чего он не мог спланировать, не в последнюю очередь из-за природы того, кому он противостоял — чему он противостоял. Мысленно он увидел, как открывается портал и появляются три фигуры в доспехах, дымящихся от холода, они двигаются в унисон... Достаточно. Сначала — самое важное. Нам даже не нужно беспокоиться о Безликих, если мы не сможем завладеть Клинком.

Отдаленный топот копыт отвлек его от размышлений. Один всадник, направлявшийся в эту сторону. Он вернулся к арке и заглянул внутрь как раз в тот момент, когда из-за поворота Аллеи — ниже по склону холма — показался всадник. Деластро, понял он, когда уличные фонари осветили резкие черты наемницы. Но где же остальная часть ее команды? Он почувствовал легкое беспокойство, когда вышел на улицу и поднял руку в знак приветствия. «Экипаж?» — спросил он, когда Деластро спрыгнула с седла и легко приземлилась перед ним.

— Следует за мной, — ответила женщина, оглядывая высокие здания, выстроившиеся по обе стороны улицы. В основном их окна были темными, но кое-где за стеклами горели свечи — писцы или нотариусы работали допоздна, несмотря на то, что город горел. Взгляд Деластро отыскал Лукана. — Где воровка?

— Не знаю. Она пока не появилась.

— Пока? Почему ты думаешь, что она вообще появится?

— Она будет здесь.

— Что ж, надеюсь, она не задержится надолго. Этот город разваливается на части.

— Я знаю, — ответил Лукан с обвиняющими нотками в голосе. — Я видел пожары. — Пожары, которые устроил твой работодатель. Деластро пристально посмотрел на него, словно читая его мысли и провоцируя высказать их вслух. Он решил не доставлять ей такого удовольствия. Кроме того, сейчас вряд ли подходящее время. — У вас были какие-нибудь проблемы по дороге сюда?

— Ничего такого, с чем мы не смогли бы справиться, — ответила она, пренебрежительно пожав плечами. — Больше всего проблем на западе, но мои разведчики доложили, что несколько банд движутся к Шелкам. Кажется, сегодня вечером все подонки вышли на улицу, чтобы устроить какие-нибудь неприятности. Это только вопрос времени, когда кто-то из них отправится сюда, и я не планирую быть здесь, когда они это сделают — понимаете?

— Нам просто нужно дать Ашре немного времени...

— Я уже выполнила свою часть, Гардова. Вы хотели, чтобы я принесла вам клинок Сандино, и именно это я и сделала.

Словно по сигналу, раздался стук копыт по булыжной мостовой, сопровождаемый грохотом колес. Лукан увидел, как из-за поворота появились два всадника с арбалетами наготове, вглядываясь в тени. Экипаж, запряженный двумя лошадьми, следовал за ними, кучер уверенно держал поводья. Еще один всадник замыкал шествие. Деластро явно не хотела рисковать.

— Клинок внутри, — сказала наемница, указывая на приближающийся экипаж. — Я выполнила свою часть сделки. Теперь вам пора выполнить свою. Где мой племянник?

— Сначала мне нужно увидеть Клинок.

— Вы мне не доверяете?

— Да.

— Вы раните меня, Гардова. — Деластро резко повернулась. — Следуйте за мной.

При их приближении экипаж резко остановился, лошади зафыркали и забили копытами. Деластро тихо присвистнула, сопровождая это несколькими резкими жестами. Один из всадников развернул коня и поскакал обратно тем же путем, каким они приехали, в то время как другая пришпорила своего скакуна и помчалась по улице — бросила на Лукана сердитый взгляд, когда проезжала мимо него. Аметист, понял он, мельком взглянув на ее черты. Он не спешил снова скрестить с ней мечи. Остальная команда Деластро заняла позиции вокруг кареты, их глаза постоянно всматривались в тени в поисках каких-либо признаков угрозы.

— Давайте сделаем это быстро, — сказала Деластро, открывая дверцу экипажа.

— Нам понадобится свет... — начал было Лукан, но замолчал, когда на булыжную мостовую пролилось мягкое сияние. Он удивленно уставился на интерьер кареты, освещенный маленьким алхимическим шаром, свисавшим с потолка.

— Этот вас устраивает? — с иронией спросила Деластро. — Счетный дом Три Луны не жалеет средств.

— Вижу. — Лукан обратил внимание на предмет, лежавший на полу экипажа. Шкатулка оказалась меньше, чем он себе представлял, и оставляла достаточно места, чтобы забраться внутрь и устроиться на одном из мягких сидений. Она была выкована из металла золотистого оттенка, который создавал едва уловимое впечатление движения, когда свет играл на его гранях, словно легкая рябь на поверхности озера. Несомненно, это был Фаэрон. Он осмотрел пять маленьких стеклянных панелей на крышке. Когда он неуверенно протянул руку, панели засветились, каждая своим цветом. Они мягко пульсировали, словно призывая его прижать к ним кончик пальца. Ну уж нет, черт меня побери. Он убрал руку, и панели снова потемнели.

— Удовлетворены? — спросила Деластро.

— Нет, пока я не получу в руки Клинок. — Черт возьми, Ашра, где ты?

— Сделаете вы это или нет, меня не волнует. — Наемница шагнула в сторону, когда Лукан вышел из кареты. — А теперь скажите мне, где мой племянник.

— Откуда я вообще знаю, что Клинок в...

Деластро двигалась быстро; Лукан даже не успел закончить фразу, как она прижала его к стенке кареты, приставив нож к его горлу.

— Больше никаких игр, Гардова, — прошипела она, и яркий алхимический свет высветил все шрамы и царапины на ее лице. — Я рискнула своей репутацией ради вашего жалкого маленького плана. Клинок в шкатулке — сможете ли вы его вытащить, это ваша проблема, а не моя. А теперь скажите мне, где мой племянник.

— Подождите несколько минут. Это все, о чем я прошу.

— Вы не в том положении, чтобы... — Деластро замолчала, когда по улице разнесся стук копыт. Всадник, которого она послала вниз по склону, выскочил из тени с мрачным выражением лица. — Толпа, — крикнул он, с силой натягивая поводья своего коня. — Сюда идут тридцать человек.

— Время вышло, — сказала Деластро, поворачивая нож. — Выкладывайте.

Лукан поморщился, когда сталь царапнула его кожу:

— Топаз находится в Саже и Звездах, таверне на краю Дымов.

Деластро отвернулась и направилась к своей лошади.

— Наше дело окончено, — бросила она через плечо. — Надеюсь, ради вашего же блага, наши пути больше не пересекутся.

— Сколько монет вы хотите? — спросил Лукан.

Деластро остановилась, поставив ногу в стремя:

— Для чего?

— Чтобы остаться здесь, пока не придет Ашра.

— Вы слышали Граната. Толпа приближается...

— Мне нужен Клинок. — Или все это было напрасно.

Деластро склонила голову набок, словно заново изучая его:

— Я не уверена, храбрый вы или глупый.

— Просто назовите свою цену.

— Я очень сомневаюсь, что вы можете себе ее позволить.

— Испытайте меня.

Ветер донес серию криков, за которыми последовал звон бьющегося стекла.

— Капитан, — настойчиво сказал Гранат, — нам нужно идти...

Деластро подняла руку, заставив его замолчать, и задумчиво нахмурил брови. «Пятьдесят дукатов», — сказала она, встретившись взглядом с Луканом.

— Тридцать.

— Пятьдесят. Я не вижу других наемников, готовых помочь, верно?

— Вы будете охранять карету, пока не приедет Ашра?

— Да.

— Согласен. Пятьдесят дукатов.

— Откуда мне знать, что у вас они есть?

Ты не знаешь. Как и я, если уж на то пошло. Он мог только надеяться, что, если они преуспеют в этой отчаянной авантюре, кто-нибудь — возможно, Зандруса — выплатит долг. А если мы этого не сделаем, у нас будут гораздо более серьезные проблемы, о которых стоит беспокоиться. Все равно что умереть. «Потому что я видел, что вы делаете с людьми, которые нарушают свои обещания, — ответил Лукан. — Я не хочу закончить, как доктор Вассилис».

— Только не сдержите свое слово, и вас постигнет участь похуже. — Деластро вскочила на лошадь и тихо свистнула. — Драгоценности, — позвала она, — у нас есть работа.

Лукан наблюдал, как Деластро приказала своей команде выстроиться в линию поперек проспекта, а сама заняла позицию в центре. Все они были верхом на лошадях, что кое-что значило, за исключением кучера экипажа, который занял позицию на левом фланге. Может, ей и не хватает морали, подумал Лукан, когда Деластро пролаяла приказы, но у нее нет недостатка в качествах лидера. Он поднял глаза, когда Аметист вернулась — на этот раз проигнорировав его, — проехала мимо и заняла свое место в линии. Все наемники внимательно слушали, как Деластро излагала план, который она придумала, как только приняла предложение Лукана. Возражений не последовало, только мрачные кивки в знак согласия. Если все они были сделаны из того же теста, что и Аметист, то Лукан не сомневался, что они выполнят приказы Деластро до конца. И все же, пятеро наемников против толпы численностью в тридцать человек, опьяненной насилием и жаждой крови... Даже с их потрясающими навыками и тем преимуществом, что они были верхом на лошадях, он сомневался, что этого будет достаточно.

Толпа, крича и смеясь, выплеснулась из-за поворота. В их движениях чувствовалась жажда насилия, которая наводила на мысль, что они уже видели насилие и теперь жаждут большего. Некоторые из них несли горящие факелы, многие потягивали украденный ликер из бутылок. Их смех свидетельствовал о том, что им было наплевать на убийство своего герцога, а вместо этого они хотели только воспользоваться нынешними беспорядками, чтобы немного пограбить и похулиганить. Бандиты всех сортов слетелись на хаос, как мотыльки на пламя. Констеблей, должно быть, очень не хватало, если хулиганы подобрались так близко к дворцу.

Толпа замедлила шаг, увидев наемников, и ее неуправляемые ряды сомкнулись за спиной женщины, которая выглядела неуместно в шляпе с пером и зеленом бархатном жакете — предметах одежды, которые, как решил Лукан, еще совсем недавно были выставлены в престижной мастерской портного. Воцарилось неловкое молчание, пока обе стороны рассматривали друг друга. Затем вперед выступила предводительница банды со стальным блеском в глазах.

— Добрый вечер всем, — сказала она, приподнимая шляпу в шутливом приветствии. — Отличная ночь, не так ли?

— Это достаточно близко, — предупредила Деластро.

Женщина остановилась и демонстративно оглядела наемников:

— Вы предводительница этого жалкого сброда?

— Да.

— Тогда скажите им, чтобы они отошли в сторону. У нас есть дело, которым нужно заняться. И я говорю не о пергаменте и перьях. — Предводительница обернулась и улыбнулась толпе позади нее, которая ответила нестройными одобрительными возгласами.

— Единственное, что я собираюсь им сказать, — холодно произнес Деластро, — когда нужно будет загнать болт тебе в глотку.

Предводительница нахмурилась:

— Это звучит как угроза.

— Это просто заявление. Угроза выглядела бы примерно так. — Деластро щелкнула пальцами, и тетива арбалета щелкнула в ответ; женщина отпрыгнула назад, когда болт ударил в булыжники у ее ног. Толпа ответила градом оскорблений и непристойных жестов. Предводительница расправила плечи, ее решимость укрепилась от гнева толпы за ее спиной.

— В тебе есть немного стали, бабуля, — сказала она, встретившись взглядом с Деластро. — Но вот в чем дело: вас всего пятеро, а нас, — она оглянулась через плечо, — гораздо больше. Так что, возможно, тебе стоит хорошенько подумать, прежде чем...

— Хватит! — рявкнула Деластро, и ее голос прозвучал как удар хлыста. — Давайте перейдем к делу: если ты и твой сброд сейчас уйдете, моя команда не убьет вас всех. Тебе решать.

Толпа ответила новым залпом оскорблений, но тут же затихла, когда предводительница жестом призвала к тишине. «Что в экипаже?» — спросила она.

— Не твое дело.

— Вот тут ты ошибаешься. — Улыбка женщины вернулась. — Потому что, насколько я могу судить, этот экипаж из счетного дома Три Луны. А это значит, что в ней, вероятно, перевозят что-то ценное. И это очень даже мое дело.

— Последний шанс. Уходите сейчас же, и никто не погибнет.

Женщина сплюнула:

— Я не подчиняюсь ничьим приказам, особенно какой-то старой суки, которая думает, что она...

Болт попал предводительнице банды прямо в правый глаз. Ее голова откинулась назад, челюсть дернулась, как будто она пыталась издать какое-то удивленное восклицание, прежде чем ее колени подогнулись, и она упала на булыжники. Она дернулась один раз, прежде чем затихнуть.

Казалось, сама ночь затаила дыхание.

— Я предупреждала ее, — холодно сказала Деластро, глядя на толпу и вставляя в арбалет еще один болт. — Она не послушалась. Вы?

На мгновение показалось, что они заколебались, поскольку бунтовщики обменялись неуверенными взглядами. Затем из задних рядов толпы донесся бессвязный крик, и, хотя слов было не разобрать, в нем безошибочно угадывался гнев. К первому голосу присоединились другие. Кто-то швырнул бутылку, которая разбилась о булыжники всего в ярде от лошади Деластро. Воздух наполнился яростью.

Лукан выхватил старую кавалерийскую саблю, которую нашел для него Альфонс.

Толпа с ревом ринулась вперед.

Гул арбалетов перекрыл крики. Пять тел упали на землю. Но мятежники продолжали наступать, перепрыгивая через своих павших товарищей. Сердце Лукана бешено колотилось, когда мятежники сокращали расстояние, их лица были искажены яростью. Наемники выхватили мечи, которые засверкали, когда две стороны столкнулись, их острые лезвия рассекали конечности, а острия пронзали горло. Лошадь встала на дыбы, ударив копытами по черепу человека. Крики ярости сменились воплями ужаса, и казалось, что наемники вот-вот отгонят толпу назад. Затем один из Драгоценностей свалился с лошади, исчезнув в давке тел, и в шеренге образовалась брешь, когда один из его товарищей поскакал ему на помощь. Двое бунтовщиков воспользовались возможностью и бросились в образовавшийся проем, но замедлили шаг, увидев стоящего перед ними Лукана. Взгляды мужчин метнулись к карете позади него. Решают, стоит ли риск награды, подумал он, когда мужчины переглянулись. Жадность победит. Так всегда бывает.

Его правота подтвердилась, когда мужчины бросились в атаку. Они набросились на него с двух сторон, но нападавший слева заколебался — Лукан мог бы принять это за преднамеренную уловку, если бы не блеск страха в глазах мужчины. Другой бунтовщик продолжил атаку, крича и размахивая дубинкой. Лукан увернулся и нанес удар по спине человека, который, шатаясь, пролетел мимо; крик перешел в хрип и мужчина упал на землю. Лукан двинулся на другого, но тут же понял, что это был вовсе не мужчина, а мальчик, едва достигший подросткового возраста. Юноша уронил свой зазубренный топор, который глухо звякнул о булыжники.

— П-пожалуйста, — заикаясь, пробормотал мальчик. — Я... я не собирался...

— Убирайся отсюда к чертовой матери.

Мальчик повернулся и скрылся в тени ближайшего переулка. Лукан опустил клинок и сделал глубокий вдох. Он вернулся к месту сражения, но обнаружил, что оно уже закончилось. Половина бунтовщиков лежала на земле, либо мертвая, либо близкая к этому, в то время как остальные бежали, спасая свои жизни. Никто из наемников — а все они выжили — не удосужился пуститься в погоню. Не могу сказать, что работа не стоила своих денег.

Он напрягся, услышав звук шагов. Дерьмо.

Лукан обернулся и увидел, что первый нападавший, пошатываясь, направляется к нему. Мужчина выплюнул оскорбление, занес дубинку... и споткнулся, тяжело упав на булыжники. Ашра стояла позади него, подняв бровь и глядя на Лукана.

— Ты не слишком торопилась, — сказал он, убирая меч в ножны.

Ашра ударила мужчину рукоятью кинжала по голове, и он потерял сознание. «Я задержалась», — ответила она, как будто это все объясняло. Впрочем, это вряд ли имело значение. Вопросы могли подождать.

— У тебя есть код?

— Конечно. Ты сомневался во мне?

— Нет, — признался он. Хотя я уже начал сомневаться. — А понтифик?

— Он цел и невредим и никому не скажет ни слова.

— Ты уверена? Потому что...

— Уверена.

Воровка направилась к экипажу, давая понять, что разговор окончен. Лукан забрался следом за ней и сел напротив.

Шкатулка лежала между ними.

— Готова? — спросил Лукан, наблюдая, как воровка изучает предмет Фаэрона, скользя зелеными глазами по стеклянным панелям. — Здесь нет права на ошибку.

— Я знаю.

— Итак, каков код?

— Дай мне сосредоточиться, — резко ответила Ашра, не отрывая взгляда от сундука. Панели засветились разными цветами, когда она протянула к нему руку, не дрогнув. — Синий, — пробормотала она, нажимая на соответствующую панель. Прозвучал сигнал, заставивший Лукана вспомнить о Салазаре, когда синий свет погас. Больше ничего не произошло.

— Один, — с облегчением сказал он.

Ашра не подала виду, что услышала его, и прижала палец к красной панели. Раздался еще один звуковой сигнал, и свет погас.

— Два. — Во рту у Лукана пересохло, сердце пыталось вырваться из груди. И я даже не прикасался к панелям. Он не мог не восхититься выдержкой Ашры — в ее глазах не было и намека на страх, а рука не дрожала ни на йоту. Она нажала на оранжевую панель. — Три, — сказал Лукан, когда свечение панели погасло. Милосердие Леди, мы действительно собираемся это провернуть.

— Зеленый, — выдохнула Ашра, указывая пальцем на панель того же цвета. Она заколебалась, прищурив глаза. — Черт.

— Что случилось?

— Зеленый — последний цвет в последовательности.

Лукан склонился над шкатулкой.

— По-моему, она выглядит зеленой, — сказал он, указывая на панель под указательным пальцем Ашры. — В чем проблема?

— Если она зеленая, то какого же цвета эта? — Воровка указала на другую панель.

— А... тоже зеленая. Более светлая, но...

— Все еще зеленая.

— Можно сказать, бирюзовая...

— Она светло-зеленая.

Черт возьми, она права. Лукан вздохнул и провел рукой по волосам:

— Ты уверена, что понтифик не был более конкретен?

— Он только сказал зеленая. — Ашра облизала зубы. — Нам придется угадать.

Кровь леди. «Если мы ошибемся...»

— Наказание. Я знаю.

Они молча уставились на шкатулку.

— Так какая же? — спросил Лукан. — Светло-зеленая или темная?

— Темная. — Она потянулась к панели.

— Подожди.

Воровка встретилась с ним взглядом:

— Для чего?

Лукан сглотнул:

— Хм... Возможно, мне следует...

— Нажать на нее для меня? Как по-рыцарски с твоей стороны.

Ашра снова обратила свое внимание на шкатулку и — без малейшего колебания — нажала на темно-зеленую панель. Лукан затаил дыхание, готовясь к тому, что рука воровки вспыхнет пламенем, или превратится в пыль, или к любому из дюжины ужасных сценариев, но вместо этого прозвучал сигнал — более низкий, чем остальные, — и темно-зеленый свет погас. Последовала серия щелчков, сопровождавшихся странным жужжащим звуком. Все пять стеклянных панелей начали мигать одновременно, а затем погасли.

— Она открыта? — спросил Лукан, едва дыша.

Словно в ответ, крышка шкатулки начала медленно подниматься, откидываясь назад, открывая внутренности, обшитые золотистым шелком. И кинжал, лежавший на бархатной подушечке.

Клинок Сандино.

Лукан не смог сдержать улыбки. «А вот это, — сказал он, встретившись взглядом с Ашрой, — было хорошим решением». Воровка ничего не ответила, хотя тень улыбки, возможно, промелькнула на ее губах, когда она потянулась к шкатулке и достала кинжал. Смотреть было не на что: само лезвие было покрыто пятнами ржавчины, серебряная рукоять и крестовина потускнели.

— Что могло понадобиться от него Безликим? — пробормотала Ашра. Когда она перевернула клинок, в навершии сверкнул драгоценный камень грубой огранки.

— Камень, — взволнованно произнес Лукан, — поднеси его к свету. — Воровка подчинилась, и они оба увидели, как драгоценный камень засиял пурпурно-черным светом.

— Пурпурный кристалл, — сказала Ашра, и ее глаза расширились, когда до нее дошло. — Вроде тех, за которые, по твоим словам, всегда торгуются Безликие.

— Вот именно, — ответил Лукан, не в силах сдержать волнение в голосе, когда недостающая часть плана Маркетты наконец-то встала на место. — Безликим нужен не клинок, а кристалл, вделанный в рукоять. — Он протянул руку. — Можно мне? — Ашра протянула ему клинок рукоятью вперед, и он взял его почти благоговейно, не в силах оторвать взгляда от драгоценного камня. Один из легендарных пурпурных кристаллов. Я не могу в это поверить. Он прижал большой палец к кристаллу, его поверхность была шероховатой и на удивление холодной для его кожи. Если бы только отец мог это видеть...

Он вздрогнул, когда его охватило странное чувство; ощущение присутствия — вневременного и необъятного — заполнило его разум. Что за чертовщина... Вкус меди на языке. В ушах зазвенело, словно тысячи кричащих голосов на самом пределе слышимости. И череда образов, перетекающих друг в друга: черная башня, поток белого света, бледные щупальца, извивающиеся на фоне серо-стального неба...

Затем присутствие исчезло так же быстро, как и появилось, оставив Лукана, дрожащего на сиденье экипажа, — и первобытный страх, скручивавший его внутренности.

— Лукан? — рискнула спросить Ашра. — Ты?..

— В порядке, — выдавил он, отмахнувшись от ее беспокойства. — Просто немного кружится голова. Не выспался.

Глаза воровки сузились, но она не стала давить на него дальше:

— Нам нужно двигаться.

— Согласен. — Он выбрался из экипажа и увидел, что Деластро стоит неподалеку и вытирает тряпкой свой меч. На правой щеке у нее были брызги крови.

— Итак, я вижу, Клинок у тебя, — заметила она. Ее взгляд метнулся к Ашре. — Похоже, ты действительно так хороша, как утверждают.

Ашра промолчала.

— Сражение, — сказал Лукан, глядя на мертвые тела и наемников, которые, присев на корточки рядом с трупами, шарили по карманам и снимали кольца. — С вашей командой все в порядке?

— Конечно, с ними все в порядке. Это была не более чем детская игра. Бойня, а не сражение. — Она отбросила тряпку в сторону и указала клинком на Лукана. — Вы должны мне пятьдесят дукатов.

— Вы их получите. Даю вам слово.

— Мне важны не ваши слова, а только монета. Я хочу, чтобы они были помещены в банковский дом Брандта и Балинора в Амберле́ — назовите мое имя, и они примут все необходимые меры. Если монеты не будет в их хранилище через месяц...

— Да, я знаю. Вы выследите меня и прижмете мои яйца к стене арбалетной стрелой.

— Что-то в этом роде. — Деластро вложила меч в ножны. — Итак, Клинок у вас. Что вы будете делать теперь?

— Это вас не касается.

— Да, но, должна признаться, я испытываю профессиональное любопытство по поводу ваших намерений и того, как вы планируете это сделать. Я так понимаю, вы все еще хотите, чтобы я доставила эту пустую шкатулку Маркетте? Было бы гораздо проще просто оставить экипаж здесь. Я могу сказать ему, что на мою команду напала большая толпа, и у нас не было другого выбора, кроме как его бросить здесь.

— Нет. Мне нужно, чтобы вы отвезли ему шкатулку. — Тогда у этого безумного плана будет хоть какой-то шанс сработать.

Деластро испытующе посмотрела на него.

— Хорошо, — ответила она, пожимая плечами. — Договорились. Я прослежу, чтобы это было сделано.

— И что потом? После этого вы, конечно, не сможете оставаться рядом с Маркеттой.

— Боитесь, что вам придется скрестить со мной шпаги, Гардова?

Да, черт возьми. Лукан пожал плечами и выдавил улыбку:

— Профессиональное любопытство.

Деластро одарила его своей собственной кривой улыбкой.

— Не лезьте не в свое дело. И постарайся не дать себя убить, пока не заплатите мне эти деньги. — Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. — Название таверны, которую вы мне назвали. Сажа и Звезды...

— Вот где Топаз. Обещаю.

Наемница бросила на него последний испытующий взгляд.

— Тогда, похоже, наши дела закончены, — наконец сказала она. — Это было, мягко говоря, интересно. — Она отрывисто кивнула ему и отвернулась. — Драгоценности, садитесь в седла. Давайте отправим этот экипаж во дворец.

Лукан закрыл дверцу экипажа и отошел в сторону, когда один из наемников забрался на место кучера и дернул поводья. Лошади фыркнули и перешли на рысь. Остальные наемники заняли те же позиции, что и раньше. Теперь все зависит от тебя, Блоха, подумал Лукан, наблюдая, как экипаж удаляется по поднимающейся в гору улице. Не подведи нас. Он почувствовал укол вины. Но самое главное, береги себя.

— Пошли, — сказала Ашра.

Воровка скрылась в тени ближайшего переулка. Лукан двинулся за ней, но остановился и посмотрел на дворец, возвышавшийся на вершине холма над ними, заслоняя звезды. «Мы идем за тобой, Маркетта», — прошептал он, поднимая Клинок Сандино.

Затем он последовал за Ашрой в темноту.

Глава

ПОДХОДЯЩИЙ МОМЕНТ

Перед глазами Блохи плавали цвета.

Ярко-оранжевый, с оттенками желтого, с проблесками зеленого. Она сморгнула слезы, и на мгновение все встало на свои места: хищное пламя, мерцающее колдовство. Квартал Зар-Гхосан, горящий под звездами. Потом снова навернулись слезы, и все снова расплылось. Как они могли так поступить? спросила она себя, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Она выросла на улице, а это означало, что дом был там, где она хотела положить голову, и квартал Зар-Гхосан оказался безопаснее других. Бесчисленное количество ночей она спала там, убаюканная звоном молитвенных колокольчиков священников в красных одеждах, совершавших свои ритуалы в сумерках. Она познакомилась с несколькими жителями квартала — пекарем Мишей, который часто угощал ее медовым пирогом из своей духовки, плотником Каламом, который однажды вырезал для нее лошадку, потому что, по его словам, она напоминала ему о дочери, которую он потерял. Но больше всего ей нравился Обасса, добрый нищий, который был явно кем-то большим, чем казался, у которого всегда была улыбка для нее — и, что более важно, пара монет в обмен на услугу.

Теперь они все исчезли, поглощенные пламенем.

Нет, с вызовом подумала она. Они выбрались. Они не умерли. Блоха цеплялась за надежду, даже когда та улетучивалась, подобно тлеющим уголькам, поднимающимся в небо в столбах дыма. Даже если они выжили, они остались ни с чем, их дома и средства к существованию превратились в пепел. Она стиснула зубы так сильно, что заболели челюсти. Они ни в чем не виноваты. Но с людьми, которые этого не заслуживали, часто случались плохие вещи — она поняла это в тот день, когда брат бросил ее и больше не вернулся. Это был факт жизни, такой же ощутимый, как постоянное чувство голода в животе. Она повернулась и посмотрела на дворец, возвышающийся на фоне ночного неба, на его сверкающие окна. Во всем виноват Маркетта. Он это сделал. Все это.

Лукан был прав, не то чтобы она когда-нибудь скажет ему об этом. Маркетту нужно остановить. Теперь она ясно это понимала, даже если не понимала раньше. До сегодняшнего дня он казался ей таким же, как все остальные торговые принцы, — почти мифической фигурой, живущей в мире, далеком от ее собственного. Даже после того, как она узнала о его заговоре, даже после того, как увидела, как заговор разворачивается, она не понимала значения всего этого. Как все это повлияет на нее, карманницу из трущоб? Ее жизнь будет такой же, как и раньше, независимо от того, кто будет править городом.

Теперь, глядя на пламя, она поняла, как сильно ошибалась.

— Я заставлю его заплатить за это, — прошептала она, думая о Мише, Каламе, Обассе и обо всех других жителях Зар-Гхосана, которые были добры к ней на протяжении многих лет. — Я обещаю. А когда я даю обещание, я его выполняю.

На краткий миг, пока она сидела на корточках на вершине арки, перекинутой через улицу, она почувствовала себя не просто карманницей, а скорее духом мести. Затем ее решимость угасла, когда мысли снова обратились к предстоящей задаче. Сможет ли она сделать то, о чем просил ее Лукан? Она сказала ему — со сдержанной насмешкой, с маской, которую оттачивала годами, — что, конечно, может. В то время она даже в это верила. Теперь, когда комок страха снова сжался у нее в животе, она уже не чувствовала себя такой уверенной.

Блоха сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, как она всегда делала перед тем, как запустить пальцы в чей-нибудь карман. Ее беспокоила не потенциальная опасность и даже не перспектива боли. Когда ты растешь на улице, ты сталкиваешься с ними каждый день своей жизни. Нет, ее нервировал страх, что она может потерпеть неудачу. Что надежды Лукана — ее надежды — на спасение города погибнут, и Маркетта сможет осуществить свои коварные планы... и все это будет по ее вине. Но еще хуже была мысль о том, что она может подвести Лукана.

Никто и никогда не доверял Блохе так, как Лукан. Ни ее брат Маттео, когда велел ей быть начеку во время их воровских вылазок, ни даже Обасса, когда старик поручал ей одно из своих маленьких заданий. И все же каким-то образом Лукан — человек со странными манерами, которого она знала совсем недолго и который поначалу был всего лишь мишенью для ее ловких пальцев, — доверял ей больше, чем кто-либо когда-либо. Ранее в тот вечер он посмотрел ей в глаза и сказал: «Я верю в тебя». В этот момент Блоха поняла, что доверие, оказанное добровольно, ценнее любой безделушки, которую она когда-либо украла. Это чувство почти физически ощущалось в ее груди, придавая ей уверенность и гордость, которых она никогда раньше не испытывала. Мысль о том, что она может потерять все это, увидеть разочарование в глазах Лукана, была невыносима для нее. Я не подведу тебя, подумала она, сжимая кулаки. И я не подведу город.

Отдаленный стук копыт по булыжной мостовой прервал ее мысли.

Всадники. Экипаж приближается.

Блоха повернулась к завернутому в муслин свертку, который лежал на каменной кладке рядом с ней, и лишь слегка дрожащими руками развязала слабый узел. Резкий запах защекотал ей ноздри, когда она развернула перчатки, лежавшие внутри, муслиновая ткань была покрыта пятнами от вещества, похожего на смолу. Пошевелив пальцами, Блоха скользнула правой рукой в первую перчатку. Та сидела свободнее, чем ей хотелось бы, но ничего не поделаешь. Она натянула вторую перчатку на другую руку, сморщив нос от запаха, напомнившего ей о дубильщиках кожи на окраине Дымов. «Я заплатила алхимику Коллегиума, чтобы он разработал для меня это вещество, — сказала ей Ашра. — На вид оно отвратительное. Пахнет еще хуже. Но намочи в нем перчатки, и они прилипнут к любой поверхности. — Мастер-воровка выдавила улыбку. — Даже если та движется».

Это должен был стать одним из лучших моментов в жизни Блохи. Леди Полночь, ее кумир, доверила ей секреты своего ремесла. Но Ашра не верила в нее — Блоха заметила в глазах женщины за улыбкой сомнение и поняла, что Ашра не разделяет уверенности Лукана в ней. Ее подозрения подтвердились позже, когда она подслушала их оживленный разговор о задании, которое дал ей Лукан. «Она всего лишь ребенок», — сказала тогда Ашра, и ее пренебрежительный тон поразил Блоху, как удар. Она не приняла эти слова близко к сердцу — она слишком уважала Ашру, — но не могла отрицать, что они причинили боль. Теперь ее желание доказать, что Леди Полночь неправа, было почти таким же сильным, как и отчаянная потребность доказать правоту Лукана.

Стук копыт стал громче, сопровождаемый грохотом экипажа. Надеюсь, это сработает, подумала она, разминая руки в перчатках. Она прижала палец к каменной кладке, с облегчением отметив, как крепко он прилип. Неплохо. С некоторым усилием ей удалось высвободить палец. Но хватит ли этого, чтобы удержать меня? Бабочки заплясали у нее в животе, когда первый всадник показался дальше по аллее, экипаж следовал за ним.

Блоха прокрался вверх по склону арки, надеясь, что четверо всадников, сопровождавших экипаж, не додумаются посмотреть вверх, а если и посмотрят, то не увидят ничего, кроме тени. Экипаж ехал быстрее, чем она ожидала, но она ничего не могла с этим поделать — нужно было правильно рассчитать время. Блоха повернулась спиной к приближающимся всадникам и перешла на другую сторону арки, ее сердце бешено колотилось, когда она посмотрела через край на булыжную мостовую примерно в пятнадцати футах внизу.

Внезапно ей показалось, что она будет лететь очень долго.

Это все равно что срезать кошелек на площади, сказала она себе. Нужно только выбрать подходящий момент. Эта мысль принесла ей некоторое утешение, даже если она знала, что это ложь. Если попытка ограбления окажется неудачной, можно просто повернуться и убежать. Но если она ошибется... Я не могу бегать со сломанными ногами.

— Прекрати, — прошипела она, злясь на себя. — Я справлюсь. Я должна. — Эти слова помогли ей собраться с мыслями, пламенная решимость, которая помогла ей выжить столько лет на улицах, вновь заявила о себе, отбросив страх и сомнения.

Эхо лошадиных копыт стало громче.

У Блохи перехватило дыхание, когда первый из всадников проехал под ней, не обращая внимания на ее присутствие над ними. Пора. Ее сердце готово было выскочить из груди, когда грохот экипажа наполнил мир, а зловещее присутствие давило на нее, лишая дыхания. Блоха стиснула зубы, не смея даже моргнуть. Вот-вот...

Лошади, тянувшие экипаж, показались под аркой.

Блоха прыгнула.

Падая, она увидела экипаж под собой. Он двигался быстро. Слишком быстро. Страх пронзил ее, и она открыла рот, чтобы закричать, уже представляя, как ее ноги ударятся о булыжники мостовой. Ее кости раздробятся. Вместо этого у нее перехватило дыхание, когда она ударилась о крышу экипажа, а шерстяные наколенники и мягкие туфли — еще один подарок Ашры — заглушили звук ее приземления. Блоха упала на живот, ударившись руками в перчатках о гладкую крышу. Она стиснула зубы, ожидая, что ее швырнет на землю; она уже чувствовала, как ее ноги разъезжаются в стороны.

Перчатки удержали.

Блоха ухмыльнулась, ее захлестнула пьянящая смесь облегчения и восторга. Она снова выпрямила ноги и легла на крышу, опираясь на руки. Я еще не в безопасности, подумала она, глядя на затылок кучера. Она ожидала, что он обернется и увидит ее — он должен был услышать, как она приземлилась, — но он продолжал смотреть вперед. И никто из других наемников не поднял тревоги. Она могла видеть ближайшего из них, женщину, ехавшую слева от экипажа, ее глаза осматривали окружающие здания в поисках потенциальных угроз. Блоха снова ухмыльнулась. Каким-то образом она умудрилась попасть в самую гущу одной из самых опасных компаний наемников Старой империи, а они даже не подозревают об этом. Это самая легкая часть работы, сказала она себе, пока карета с грохотом поднималась по склону. Самое трудное еще впереди.

Восторг Блохи быстро угас, когда весь ее мир превратился в крышу кареты, и ее единственной целью было не упасть с нее и стараться держать свое тело как можно ниже и прямее. Мимо мелькали высокие здания и боковые улочки — проблески той части города, о которой она слышала, но никогда не видела собственными глазами. Аллея Любителей Перьев —неофициальное название широкой улицы — вела к герцогскому дворцу на вершине Утеса Борха и была сердцем закона и правительства: здесь располагалась штаб-квартира инквизиции, а также помещения Позолоченного Совета, Уважаемого Суда Закона Леди, и десятков других юридических и муниципальных учреждений. Поэтому Аллея Любителей Перьев была самым охраняемым районом в городе, даже в большей степени, чем Возвышение Артуро. Служители закона и бюрократы, работавшие здесь, представляли собой привлекательные мишени, но Блоха никогда не осмеливалась бродить по мощеному проспекту длиной в милю. До нее, конечно, доходили слухи, что любого вора, пойманного здесь, передавали инквизиции, и больше его никто не видел. По крайней мере, сегодня вечером ей не стоило беспокоиться об этом. В городе царил переполох, квартал Зар-Гхосан пылал, и поблизости не было видно ни констебля, ни инквизитора.

Блоха чуть не вскрикнула, когда экипаж резко повернул, и ее тело отбросило в противоположную сторону. Она стиснула зубы, когда ее правая нога соскользнула с края крыши, мышцы на руках и животе горели, когда она возвращалась в исходное положение. Она ахнула, когда что-то кольнуло ее в поясницу, и попыталась не обращать внимания на тупую боль, ожидая, что скажут всадники. Должно быть, кто-то из них заметил меня.

Крика тревоги не последовало.

Блохе пришлось пережить еще несколько страхов, пока карета поднималась ко дворцу. Каждое мгновение казалось ей вечностью; ее руки онемели от усилий держать тело прямо, а щуплые мышцы напряглись до предела. Она хрипло и учащенно дышала, но, к счастью, все заглушал стук лошадиных копыт и грохот колес экипажа. Я не могу этого сделать, подумала она в один отчаянный момент, когда ее левая рука чуть не выскользнула из перчатки. Я не могу держаться.

Но она держалась.

Наконец экипаж достиг вершины холма и замедлила ход, остановившись перед огромными воротами из кованого железа. Две каменные летучие мыши сердито уставились на нее с обеих сторон, но Блоха смотрела только на огромное здание, возвышавшееся за ними. Дворец Великого герцога. Она видела его только издалека, его купола и башенки казались какими-то нереальными, словно были всего лишь плодом ее воображения. Теперь дворец возвышался перед ней, несомненно настоящий и гораздо бо́льший, чем она могла себе представить — его бесчисленные окна светились в ночи. Блоха была так поражена, что едва обратила внимание на крик охранника, брошенный из-за ворот, и на отрывистый ответ Деластро. Если бы только Обасса мог видеть меня сейчас, подумала она, и гордость пронзила ее грудь. Бьюсь об заклад, никто из Щепок никогда не подбирался так близко...

Скрип железных петель вернул ее к действительности; экипаж, подпрыгнув, снова тронулся вперед, въезжая через ворота на территорию дворца. Искусные живые изгороди, мраморные статуи и мощеные дорожки, освещенные мягким светом алхимических шаров, проплывали перед глазами Блохи, но трепет сменился благоговением, когда дворец приблизился. Как я собираюсь попасть внутрь? Она так и не приблизилась к ответу, когда карета, наконец, с грохотом остановилась перед впечатляющим входом, обрамленным колоннами. Свет упал на мраморные ступени, когда богато украшенные двери открылись, и из них вошел высокий широкоплечий мужчина. На нем была черная с серебром униформа инквизиции, но именно его лицо — напряженное, с резкими чертами под серым мысом вдовы — заставило Блоху содрогнуться. Главный инквизитор Фиерро. Мальчик, одетый в красивую одежду, стоял позади мужчины, нервно сжимая руки.

— Вы опоздали, — растягивая слова, произнес Фиерро своим скрипучим голосом, не выпуская изо рта сигариллу. — Лорд Маркетта — или, лучше сказать, лорд-протектор — ожидал вас более получаса назад. — Он начал спускаться по ступенькам, его движения были медленными и размеренными. — Я всегда говорил ему, что он слишком в вас верит.

— Избавьте меня от своей болтовни, Фиерро, — огрызнулась Деластро. — Половина чертова города в огне, а вы беспокоитесь из-за небольшой задержки. Скажите спасибо, что мы вообще добрались сюда, несмотря на все эти беспорядки на улицах. — Она склонила голову набок. — Кстати, разве вам не следует что-то предпринять в связи с этим?

— Все под контролем.

— Что-то не похоже.

Глаза Фиерро сузились, сигарилла вспыхнула красным. Деластро невозмутимо смотрела на него в ответ. Блоха почувствовала внезапное напряжение в рядах других наемников, шуршание одежды, когда они готовили оружие. Главный инквизитор, казалось, тоже это почувствовал.

— Она у вас? — спросил он, выпустив облако дыма. — Шкатулка лорда-протектора?

— Она в экипаже.

— Хорошо. Пусть ваша команда немедленно доставит ее в большой зал.

— Моя команда — наемники, а не вьючные лошади.

— Ваша команда такая, какой хочет ее видеть Маркетта.

— Больше нет.

— Что?

— Мы закончили. Финишировали.

— Я так и знал. — Фиерро уронил сигариллу и раздавил ее ботинком. — Я говорил Маркетте, что у вас не хватит духу на это.

— Похоже, вы много чего ему говорите. Интересно, почему он никогда вас не слушает?

— Хватит, — прорычал Фиерро, гнев отразился на его лице, когда он указал на экипаж. — Отнесите эту проклятую шкатулку во дворец. Сейчас же.

— Забудьте об этом. Мы убираемся из этого города, пока он не пожрал сам себя.

— Ты, чертова трусиха...

— Прибереги свои оскорбления, Фиерро. Надеюсь, ты ими подавишься. Леди знает, что это меньшее, чего ты заслуживаешь.

— Говорит женщина, которая зарабатывает на жизнь убийством.

— По крайней мере, я честна в своей профессии. — Деластро развернула лошадь. — Драгоценности, за мной. Мы уезжаем.

Блоха напряглась, когда кучер соскользнул со своего места, но мужчина не заметил ее, выпрыгнув из экипажа. Один из его товарищей предложил ему руку, и кучер сел на лошадь позади него.

— Ты пожалеешь об этом, — рявкнул Фиерро. — Я позабочусь о том, чтобы твоя репутация была разорвана в клочья.

Единственным ответом, который он получил, был стук копыт, эхом разносившийся по территории дворца, когда наемники пришпорили своих лошадей, направляясь обратно к воротам. Главный инквизитор смотрел им вслед, сжимая и разжимая кулаки в бессильной ярости. Он тихо выругался и повернулся ко входу во дворец. «Мальчик», — позвал он, щелкнув пальцами. Мальчик поспешил вниз по ступенькам, его юное лицо выражало нервозность.

— С-сэр? — мелодичным голосом сказал он, теребя пуговицу на тунике.

— Никогда не доверяй наемникам, парень, — сказал Фиерро, открывая серебряную коробочку и доставая еще одну сигариллу. — Они всегда будут больше озабочены спасением своей шкуры, чем твоей.

— Э-э... да, сэр.

Мужчина зажег сигариллу и глубоко затянулся. «Еще раз, как тебя зовут?» — спросил он, выпуская облако дыма прямо в лицо мальчику.

Мальчик закашлялся:

— Э-э... Падран, сэр.

— Тогда слушай внимательно, Э-э Падран. Пойди, найди капитана Джериму и скажи ей, чтобы она привела сюда шестерых своих охранников. В этой карете находится шкатулка, которую нужно немедленно доставить в большой зал.

Большой зал, подумала Блоха. Должно быть, именно там Маркетта встретится с Безликими.

— Э-э... сэр? — Падран нервно сглотнул. — Капитан Джерима не дежурит сегодня вечером. Она, наверное, играет в карты в офицерской столовой... — Мальчик умолк, когда Главный инквизитор навис над ним, и от гнева жесткие черты его лица стали еще суровее.

— Мне все равно, играет Джерима в карты или сидит в уборной, — прорычал он, стряхивая пепел в мальчика. — Найди ее и приведи сюда вместе с ее людьми. Немедленно.

— К... конечно, — заикаясь, пробормотал Падран, поднимаясь обратно по ступенькам. — Сию минуту. Сэр.

— И Падран?

Мальчик остановился и оглянулся.

— Если ты вернешься без них, я перережу тебе горло.

Мальчик побледнел, кивнул и убежал во дворец.

Блоха наблюдала за Фиерро, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что угроза была шуткой. Но не нашла: ни подавленного смешка, ни того, что он расслабился. Вместо этого мужчина расхаживал перед экипажем, его движения были напряжены от едва сдерживаемой ярости, которая, как подозревала Блоха, всегда присутствовала в нем, кипя где-то под поверхностью. За то время, что она росла в Щепках, она повидала немало мужчин, подобных Главному инквизитору, — мужчин, которым нравилось запугивать других, которые использовали свой гнев как оружие и способ скрыть свой страх. В основном их ждал кровавый конец. Как, надеюсь, и Фиерро.

Ее взгляд переместился на открытую дверь дворца и приветливое сияние за ней. Мне нужно попасть внутрь до того, как дверь закроется. Но Фиерро преграждал ей путь, и скоро Падран вернется со стражниками. Она огляделась, отчаянно ища решение. Ничего. Страх сдавил ей грудь.

Ее внимание снова переключилось на Фиерро, который внезапно приблизился к экипажу. Она напряглась, думая, что он ее заметил, но вместо этого мужчина распахнул дверцу экипажа и забрался внутрь. Сейчас, поняла Блоха. Я должна идти сейчас. Она высвободила руки из перчаток, которые все еще крепко держались за поверхность, как можно тише скользнула к краю крыши и соскользнула вниз. Она опустилась рядом с окном, с тихим хрустом ударившись о гравий, и прижалась к одному из передних колес. Ее сердце бешено заколотилось, когда она заглянула между ног лошадей и увидела вход во дворец. Внезапно он показался ей очень далеким.

Блоха глубоко вздохнула. Сейчас или никогда.

Она бросилась к двери.

Глава

ВСЕ ЕЩЕ ДЫШИШЬ

Сколько времени прошло? спросил себя Лукан, расхаживая взад-вперед по аллее. Час? Больше? Она, должно быть, уже во дворце. Он остановился. Если, конечно, она нашла способ проникнуть внутрь. Он покачал головой. Конечно, она это сделала. Этот ребенок очень находчивый. Он снова принялся расхаживать. Но что, если у нее не получилось — что, если она упала с экипажа? В его голове промелькнули образы Блохи, лежащей на улице с раскинутыми конечностями и переломанными костями. Или, еще хуже, что, если ее схватили во дворце? Ему даже думать не хотелось, что Маркетта с ней сделает...

— Перестань ходить взад-вперед, — сказала Ашра.

— Что? — Лукан прищурился, с трудом различая фигуру воровки, которая прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

— Я сказала, перестань ходить взад-вперед. Ты как маленький мальчик, которому нужно отлить.

— Извини. Я просто...

— Нервничаю.

Лукан тихо выругался. Он не хотел снова заводить этот разговор.

— Ты нервничаешь из-за Блохи, — настойчиво сказала Ашра.

— А ты? — ответил он с бо́льшим ядом, чем намеревался.

— Конечно. Но не я просила ее об этом.

— Ты не пыталась отговорить ее от этого.

— Возможно, мне следовало это сделать.

Лукан фыркнул:

— Ты думаешь, она бы послушалась? Смотри, Блоха согласилась это сделать. Я ее не заставлял.

— Возможно, она чувствовала, что у нее не было выбора.

— Конечно был. Если бы она отказалась, мы бы нашли другой способ.

— Например?

— Я, черт возьми, не знаю... — Лукан глубоко вздохнул, давая остыть своему гневу. — С ней все будет в порядке, — продолжил он, пытаясь успокоить не столько Ашру, сколько себя. — Блоха сильная, она умеет выживать...

— Ей одиннадцать лет. Она еще ребенок.

— Попробуй ей это сказать.

— Но если с ней что-то случится...

— Тогда я буду сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — отрезал Лукан. — Поверь мне, меньше всего я хочу, чтобы смерть Блохи была на моей совести. Но если мы хотим остановить Маркетту, нам придется рискнуть. Всем нам. — И мне в первую очередь. Он снова принялся расхаживать по комнате, и на этот раз Ашра не протестовала. Прошло мгновение. Затем еще одно.

— Надеюсь, ты прав насчет этого, — наконец сказала воровка.

— Насчет Блохи?

— Блохи, Клинка Сандино, Маркетты, Безликих... всех.

— Если у тебя есть план получше, я весь внимание.

— Нет. И я не подвергаю сомнению твою логику или суждения. Этот план — лучшее, что у нас есть.

— Я чувствую, что последует «но»...

— Просто послушай, ладно? — требовательно сказала Ашра, ее тон стал жестче. — В моей профессии я имею дело с абсолютной определенностью. Романтический миф о ворах, который ты видишь в пьесах или слышишь в рассказах, — чушь собачья. Мы не упиваемся опасностью и не наслаждаемся шансами на неизвестность. Вместо этого мы изучаем все повороты и возможности. Мы планируем свои действия до мельчайших деталей. Случай и неопределенность — наши заклятые враги. И в твоем плане я вижу их гораздо больше, чем мне бы хотелось.

— Ага, и я. — Лукан вздохнул. — Ашра, послушай... Я рад, что ты со мной, и Леди знает, что без тебя мы бы не зашли так далеко, но ты и так сделала достаточно. Тебе больше не нужно рисковать своей жизнью. Я могу справиться с этим сам.

— Забудь об этом. Я не собираюсь уходить. Это моя борьба в такой же степени, как и твоя. Даже больше. И я доведу дело до конца.

Лукан улыбнулся:

— Страсть выше разума.

— Что?

— Разве ты не помнишь? Так сказала мне сегодня утром Писец. Очевидно, это всегда было моей слабостью. Возможно, и твоей.

— Но на самом деле все наоборот, — ответила Ашра. — Меня сюда привел разум. А не страсть.

— Разум? — повторил Лукан. — Этот план... ну, назвать его неубедительным было бы слишком великодушно. Ты хочешь сказать, что выслушала его и подумала: «Да, у этого плана есть большие шансы на успех, можешь на меня рассчитывать?»

— Не будьте дураком. Конечно, нет. План плохой, а шансы еще хуже.

— Тогда почему...

— Я здесь? Потому что разум говорит мне, что Маркетта должен быть остановлен, и что ты — мы — лучший шанс, который есть у города. Возможно, единственный. И рисковать своими жизнями, чтобы спасти тысячи других, кажется мне стоящей авантюрой. Кроме того, у меня не будет лучшего шанса свести счеты с Маркеттой.

— Разум выше страсти, — заметил Лукан с кривой улыбкой, которая затерялась в темноте. — Звучит не так хорошо, а?

Ашра ничего не ответила.

Лукан снова принялся расхаживать по комнате, его мысли вернулись к Блохе.

— Расскажи мне еще о Безликих, — внезапно сказала воровка, словно пытаясь отвлечь его. — Я помню, мой отец говорил, что они путешествовали на каком-то летающем корабле. Но это же наверняка...

— Невозможно? — продолжил Лукан. — Казалось бы. Но в самом подробном отчете, который у нас есть, четко описывается Безликий, спускающийся с неба на корабле, выкованном из металла, с черными парусами. В двух других источниках этот корабль тоже упоминается.

— Это кажется неправдоподобным.

— Поверь мне, когда ты увидишь, на что способны Безликие, летающий корабль вдруг перестанет казаться таким уж невероятным.

— Что еще мы о них знаем?

— Немного. Я уже рассказал тебе почти все.

— Значит, они появляются без предупреждения, торгуются за эти пурпурные кристаллы, а затем так же быстро уходят, — сказала воровка, вспомнив слова Лукана, сказанные ранее во время церемонии. — И они не применяют силу, если их не спровоцировать.

— Так свидетельствуют записи, — подтвердил Лукан. — О, и они никогда не разговаривают — вместо этого, как говорят, они общаются, проецируя изображения в голову собеседника, хотя, кажется, понимают разговорную речь. Я видел, как Маркетта общался с ними таким образом. Похоже, у него от этого немного разболелась голова.

— Но кто такие Безликие? Кто они такие?

— Понятия не имею. — Он вспомнил три фигуры в масках, от которых исходил ледяной пар, когда они двигались с пугающей синхронностью. — В записях упоминается пятеро, но их может быть больше. Они названы в честь животных, изображенных на их доспехах. Я видел только троих из них — Волка, Гадюку и Кракена. Кем бы они ни были — чем бы они ни были, — они невероятно могущественны, в этом нет сомнений. Ради всего святого, они путешествуют через порталы.

— Как и я.

— Верно, но ты вызываешь свои порталы с помощью колец Фаэрона. Безликие создают их сами. И этот проклятый волк — они вызвали его щелчком пальцев. Даже самым могущественным мерцателям было бы трудно совершить такое колдовство.

— Ты же не думаешь... — Ашра заколебалась. — Что, если... Нет, это невозможно.

— Я начинаю думать, что для Безликих нет ничего невозможного, — сухо заметил Лукан. — Давай, высказывай свое мнение.

— Хорошо. Что, если Безликие на самом деле фаэронцы, которые каким-то образом пережили крах своей цивилизации?

— Это было тысячу лет назад.

— Ты сам сказал, что в записях говорится о появлении Безликих на протяжении веков.

— Это правда. Последние выжившие представители исчезнувшей расы, которые то появлялись, то исчезали из истории. — Лукан пожал плечами. — Я имею в виду... да, думаю, это возможно. Но...

— Но что?

— Портал, который вызвал Безликий, отличается от твоего. Вызывая свой, ты получаешь светящийся символ Фаэрона, верно? С Безликими этого не произошло; их портал проявился по-другому. Эти маленькие светящиеся сферы, соединенные вместе...

— Другой вид колдовства, — сказала Ашра, быстро поняв, что он имеет в виду.

— Да, я так думаю.

Воцарилось недолгое молчание, каждый из них погрузился в свои мысли.

— Я все еще нахожу странным, — наконец сказала воровка, — что Безликие выторговывают эти кристаллы, вместо того чтобы забрать их силой. Они опустились до убийства от имени Маркетты, хотя могли просто раздавить его, как муху, и забрать Клинок себе.

— Да, это странно, — согласился Лукан, — но, как я уже сказал, мы мало что знаем о них — это и есть причина, по которой они превратились в миф и стали монстрами из детских сказок. Мы не знаем, насколько велика их сила и что ими движет. Может, у них есть, ну, не знаю, какой-то моральный кодекс...

— Моральный кодекс? — Ашра фыркнула. — Они натравили на тебя колдовского волка, они убили трех... нет, четырех человек, и ты думаешь, что у них есть мораль?

— Ну... может, и нет, — признал Лукан. — Но по какой-то причине торговля кажется им важной. Какими бы ни были их мотивы, они вращаются вокруг кристалла. А это значит, что тот, кто владеет кристаллом, занимает влиятельное положение. И прямо сейчас, — он похлопал по Клинку Сандино, висевшему у него на поясе, — это мы.

— Будем надеяться, что ты прав. — Воровка склонила голову набок, словно оценивая его. — Ты многое знаешь обо всем этом. Безликие, Фаэрон...

— Вот что бывает, когда твой отец — одержимый ученый, — сказал Лукан, не в силах скрыть горечь в голосе. — Он не мог насытиться историей Фаэрона и мифами о Безликих. И я не мог не впитать все это в себя. — Он вздохнул. — Я начал возмущаться этим после смерти матери. Отец проводил больше времени со своими книгами и свитками, чем со мной. Но, оглядываясь назад, я понимаю, что, возможно, именно так он справлялся со своим горем.

— Ты был близок со своим отцом?

— Нет. Я был ближе к матери. Отец... всегда казался рассеянным, как будто половину времени его мысли витали где-то далеко. Когда я был моложе, он всегда был добр ко мне. Заботливый. Щедрый. Все изменилось после смерти матери. Мне было всего одиннадцать, и я боролся с эмоциями от всего этого. Я не знал, как... ну, ты понимаешь, горевать. Я обратился к отцу за утешением, но он как будто изменился за одну ночь. Он замкнулся в себе, стал немногословным и вспыльчивым — совершенно другой человек. Шафия, управляющая отца, сказала мне, что это пройдет, но, по мере того, как недели превращались в месяцы, отец, казалось, становился все более отстраненным, запираясь в своем кабинете на целые дни. Я думаю, он винил себя в смерти моей матери, хотя я понятия не имею, почему — врач сказал, что у нее внезапно поднялась температура. Я был совсем маленьким, но чувствовал, как между нами растет пустота, и не знал, как это остановить. Думаю, то, что я похож на свою мать, делу не помогло — те же глаза, тот же цвет волос...

Лукан замолчал, удивленный тем, как много он рассказал. Он редко говорил о своем отце, даже с людьми, которых знал, но сейчас, стоя в темноте в компании только одной воровки, он обнаружил, что слова почти вылетают из его губ. Удивительно, но он почувствовал облегчение, произнеся их вслух.

— Расстояние между нами только увеличивалось по мере того, как я становился старше и попадал в неприятности. Вино, азартные игры, женщины... — Он пожал плечами. — Все это достигло апогея, когда меня выгнали из Академии за убийство Джорджио Кастори на дуэли. Его семья, Кастори, считается одной из самых влиятельных на Талассианских островах — Джорджио всегда хвастался их влиянием. Они потребовали компенсации. Я просил отца не выплачивать ее, но он уступил их требованиям. Они лишили нас того, что осталось от состояния нашей семьи, и сделали так, что я стал изгоем среди аристократии Парвы. Поэтому я ушел из дома и с тех пор скитаюсь, пытаясь найти хоть какой-то смысл в своей жизни. Пытаясь и постоянно терпя поражения.

— Но ты все еще дышишь.

— Но это не то же самое, что жить, так?

— Полагаю, ты прав.

— Я просто хотел бы... — Лукан покачал головой, почувствовав новый приступ горя. — Жаль, что мне не удалось уладить с ним все дела. Помириться перед его смертью.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — сказала Ашра с ноткой сочувствия в голосе. — Я потеряла отца, когда была маленькой.

— И ты?

— Да. И дня не проходит, чтобы мне не хотелось поговорить с ним еще раз.

Лукан ждал, что воровка продолжит, но, похоже, это было все, что она собиралась сказать.

— Итак, эти твои кольца, — сказал он, чувствуя необходимость сменить тему, — я полагаю, ты бы не хотела рассказать, как они к тебе попали?

— Что тебе сказал Фонс?

— Откуда ты знаешь, что я его спрашивал?

— А ты?

— Э-э... ну, да.

— И?

— Он велел мне не спрашивать, иначе ему пришлось бы всадить в меня болт.

— Вот твой ответ.

— У тебя нет арбалета.

— Я могу метать нож так же быстро. И у меня их много.

— Хорошо. Они могут нам понадобиться до конца ночи.

Они снова погрузились в молчание.

Когда он убедился — насколько это было возможно в темноте, — что Ашра не смотрит на него, Лукан вытащил из-за пояса Клинок Сандино и, затаив дыхание, прижал палец к пурпурному кристаллу. Ничего. Никакого ощущения колоссального древнего присутствия. Никаких странных образов, мелькающих в его голове, как в прошлый раз, когда он прикасался к кристаллу. Он облегченно выдохнул и убрал палец. В конце концов, это была просто усталость. Мой собственный разум сыграл со мной злую шутку. Это было неудивительно, учитывая все, что произошло, все, что он видел. Я почти не спал с тех пор, как приехал в этот город. И, возможно... возможно, Писец была права. Возможно, я немного переборщил с выпивкой. Не то чтобы я когда-нибудь признаюсь ей в этом...

— Это длится слишком долго, — сказала Ашра, прерывая размышления Лукана и возвращая его к более насущным проблемам. — Надеюсь, с Блохой все в порядке.

— Наверняка, — ответил он с уверенностью, которой не чувствовал. — С ней все в порядке.

Мяу.

— Заткнись, — прошипела Блоха на кошку. Животное замурлыкало в ответ и потерлось о ее ноги. Она вздохнула. — Глупый зверек, — прошептала она, быстро почесав ее за ушком. Она столкнулась с полосатой кошкой в коридоре после того, как взбежала по величественной спиральной лестнице, и кошка последовала за ней, когда Блоха пробиралась через ряд комнат. Сначала она терпела общество кошки, находя, что та успокаивает ее нервы, и назвала ее Вельматика в честь злодейки из своей любимой сказки. Но теперь проклятое животное не оставляло ее в покое. Хуже того, оно не желало молчать.

Мяу.

— Хватит! — прошипела она, поднимая палец. Кошка моргнула, глядя на нее своими большими зелеными глазами. Блоха повернулась к двери и посмотрела в коридор за ней. Кажется, все чисто... Но в какую сторону мне идти? Дворец представлял собой лабиринт богато обставленных комнат, коридоров и переходов, и от его роскоши — не говоря уже о запутанной планировке — у нее кружилась голова. Теперь, когда она осматривала этот новый коридор, у нее возникло смутное ощущение, что она уже видела его раньше.

Мяяяууу.

— Я сказала, хватит! — Блоха оттолкнула кошку, когда та попыталась потереться об ее ноги. Велматика заскользила задом по полированным плиткам пола, прежде чем повернуться и зашипеть, ее зеленые глаза засверкали яростью. — Прости, — прошептала Блоха, чувствуя себя до нелепости виноватой, — но ты не можешь пойти со мной. — Кошка смерила ее испепеляющим взглядом, который кошки приберегают для людей, которые их разочаровали, прежде чем направиться к вазе, стоявшей на столе в центре комнаты. Испытывая облегчение — и немного грусть от того, что Велматика уходит, — Блоха снова обратила свое внимание на коридор. Мне нужно найти какую-нибудь лестницу. Главный инквизитор велел Деластро отнести шкатулку в большой зал, поэтому Блоха предположила, что зал находится где-то наверху. Ее задачей было подобраться к нему как можно ближе, а затем найти безопасное место, чтобы активировать кольцо Ашры. Не будучи захваченной в плен, конечно.

Грохот.

Блоха развернулась, сердце у нее замерло. Ее взгляд упал сначала на вазу, которая теперь лежала на полу, а затем на Вельматику, стоявшую на столе. Когда их взгляды встретились, Блоха могла бы поклясться, что заметила в зеленых глазах кошки отблеск удовлетворения. Глупая кошка. Она повернулась к двери и внимательно прислушалась.

Тишина, нарушаемая только ее собственным дыханием.

— И для чего ты это сделала? — прошептала Блоха, хмуро глядя на Вельматику. — Ты, что, хочешь, чтобы меня поймали? — Кошка, не обращая на нее внимания, уселась на стол и принялась облизывать лапы. Затем она напряглась, навострив уши, спрыгнула со стола и бросилась к другой двери в дальнем конце комнаты. — Спасибо, — пробормотала Блоха, когда кошка исчезла, — что позволила мне прибраться за тобой... — Она замолчала, страх пронзил ее насквозь.

Голоса.

Инстинктивно Блоха хотела убежать, как это сделала Велматика, как она сама всегда делала, когда не удавалась украсть кошелек, — раствориться в хаосе рынка и затеряться среди знакомых прилавков. Но это не рынок. В этом странном мире деревянных панелей, зеркал в позолоте и бархатных штор не было ничего знакомого. И мест, где можно спрятаться, было гораздо меньше.

Голоса стали громче, шаги отдавались эхом прямо за дверью.

Сделай что-нибудь. Она оглядела комнату, и ее взгляд остановился на статуе в углу. Мраморное основание было достаточно широким, чтобы ее скрыть. Если они не будут приглядываться. Блоха начала двигаться раньше, чем эта мысль успела вылететь у нее из головы. Она протиснулась за статую как раз в тот момент, когда вошли два стражника с обнаженными короткими мечами. Они остановились, увидев разбитую вазу.

— Что за хрень... — начал было один из них, но его прервал знакомый звук.

Мяу.

Вельматика вернулась. Блоха не могла видеть кошку с того места, где притаилась, но она могла представить, как животное плавно проскользнуло в комнату.

— Опять эта чертова кошка, — сказала другая стражница, убирая меч в ножны. — Это уже третий раз за месяц, когда она что-то ломает.

— Вероятно, она делает это нарочно, — согласился ее спутник. — Маленькая чертовка.

— Может, тебе стоит написать рапорт.

Мужчина хмыкнул:

— Конечно. Как будто нового лорда-протектора будет волновать разбитая ваза, когда половина чертова города в огне.

— Я не уверена, что его вообще волнует пожар. Ему потребовалось достаточно много времени, чтобы отправить мерцателей разобраться с беспорядками. — Женщина подошла к окну рядом с местом, где пряталась Блоха. — Кровь Леди, пожар все еще разрастается. Он будет гореть всю ночь.

Блоха не осмеливалась дышать. Если бы женщина хотя бы взглянула налево, она бы сразу увидела ее, притаившуюся за постаментом статуи. Стражница была так близко, что девочка могла разглядеть рельефные детали на ее кожаных доспехах.

— Ага, и я чертовски рад, что мы здесь, а не там, — ответил мужчина.

— С этим не поспоришь.

— Говорят, что будет война. Кровь за кровь. Вот из-за чего все эти беспорядки. Говорят, смерть Великого герцога не может остаться безнаказанной.

— Кто это сказал? — спросила женщина с презрительной ноткой в голосе. Она отвернулась от окна. — Твои собутыльники ни черта не знают.

Блоха вздохнула с облегчением, когда стражница отошла.

— Альмиро, — ответил мужчина, словно слегка оправдываясь. — Он должен знать, он сражался на прошлой войне.

— Альмиро — старый маразматик, и ты это знаешь. Великий герцог держал его при себе только из сентиментальности, а теперь, когда его нет, я думаю, Альмиро отправят на пенсию... эй, какого черта ты здесь делаешь, ребенок?

Сердце Блохи дрогнуло; на мгновение она подумала, что ее обнаружили. Затем раздался высокий, дрожащий голос.

— Я... я...

— Милосердие Леди, — выдохнул мужчина. — Я бы предпочел столкнуться с беспорядками и пожарами, а не с крадущимися кошками и заикающимися мальчишками. Выкладывай, мальчик.

— Э-э, конечно...

Блоха поняла, что это тот самый парень, которого она видела раньше — она узнала его голос. Что он здесь делает? Она подавила желание украдкой выглянуть из-за статуи.

— Простите, что прерываю, — продолжил мальчик.

— Ты уже это сделал, — парировала женщина, хотя в ее тоне слышались нотки веселья. — Падран, так? Чего ты хочешь?

— Я ищу капитана Джериму. — Блоха представила, как Падран тревожно заламывает руки, как он делал это раньше на ступенях дворца. — Я не могу ее найти...

— Она, наверное, в караулке, играет в карты.

— Я уже заглянул туда.

— Что ж, в таком случае она, вероятно, наслаждается уединением с той женщиной с кухни. Лучше оставь ее в покое. — Оба стражника рассмеялись.

— Но это... это срочно! — Падран взвизгнул, его голос стал еще громче.

— Семь теней, — вздохнул мужчина. — Что у тебя срочного?

— У входа стоит экипаж со шкатулкой, которую нужно отнести в большой зал...

— Неужели эта шкатулка полна ликера?

Стражники снова рассмеялись.

— Я... я не знаю! Но главный инквизитор где-то там, и он сказал, что это важно.

— Главный инквизитор? — пролепетал мужчина. — Черт возьми, парень, почему ты сразу не сказал...

— Я пытался, но...

— Пойдем, — сказала женщина своему спутнику. — Лучше не заставлять Фиерро ждать. Это может быть важно. — Двое стражников вышли из комнаты, и их шаги затихли в коридоре. Блоха позволила себе вздох облегчения, который замер у нее на губах, когда она поняла, что Падран не последовал за ними; она услышала, как его тихие шаги двинулись по комнате. Один из диванов скрипнул. Она поняла, что он садится, и ее охватило разочарование. Я в ловушке.

— Привет, кошечка, — сказал мальчик, прежде чем издать тот глупый целующийся звук, который, как много раз слышала Блоха, издают люди, пытаясь привлечь внимание кошки. Все ее надежды на то, что Вельматика отвергнет ухаживания Падрана, рухнули, когда она услышала громкое мурлыканье. Глупое животное. У меня важная миссия, которую нужно выполнить, и вот я здесь, застряла за статуей, пока мальчик гладит кошку... Мальчик, который работает здесь, во дворце, внезапно подумала она. Который, должно быть, знает, где находится большой зал.

Блоха украдкой выглянула из-за статуи.

Падран сидел к ней спиной и гладил кошку, которая запрыгнула к нему на колени.

Блоха выползла из своего укрытия, достала кинжал и на цыпочках направилась к мальчику. Падран, ничего не замечая, гладил Вельматику, и только когда животное зашипело на Блоху, мальчик понял, что что-то не так. Кошка спрыгнула с его колен, когда Блоха приставила лезвие к его шее. «Не двигайся», — прошептала она.

Падран застыл, только его нижняя губа задрожала:

— Я... пожалуйста...

— Заткнись, — перебила его Блоха, стараясь, чтобы ее голос звучал угрожающе, несмотря на бешено колотящееся сердце, и надеясь, что мальчик не заметил, как дернулся кинжал в ее дрожащей руке. Ей пришло в голову, что она напугана не меньше Падрана. Осознание этого причинило боль, укрепив ее решимость. — Послушай меня, — продолжила она, — мне нужно найти какую-нибудь тихую комнату. Комнату, куда никто не ходит. Где-нибудь рядом с большим залом. — Она нервно облизнула губы. — Ты знаешь такое место?

— Я...я... да, я знаю одно место...

— Оно далеко?

— Не... не далеко...

— Тогда отведи меня туда. Сейчас же.

— Но... но... — Дыхание мальчика было быстрым и прерывистым. — Хорошо... хорошо. Но... почему?

— Лучше тебе этого не знать. — Это была правда; каким бы раздражающим ни казался ей этот мальчик с его нервозными манерами и писклявым, аристократическим голосом, Блоха не хотела, чтобы у него были какие-то неприятности. — Ты доставишь меня туда кратчайшим путем, и если кто-нибудь будет нас спрашивать, ты скажешь им, что мы работаем по приказу Маркетты — я имею в виду лорда-протектора. Понял?

— Да, — пискнул мальчик, кроткий, как мышонок, и Блоха презрительно скривилась. В Щепках он долго не протянет. — Тогда пошли, — сказала она, опуская клинок.

Падран медленно повернулся, словно боясь того, что может увидеть. Он удивленно моргнул. «Ты... девочка...» — Он замолчал, когда Блоха снова подняла свой клинок.

— А ты идиот.

Он сглотнул:

— Я... я сожалею.

Блоха вздохнула и покачала головой.

— Просто... перестань извиняться за все. — Она указала ножом на дверь. — Показывай дорогу.

Что-то пошло не так. Блоха в беде. Лукан снова принялся расхаживать по комнате, не в силах сдержаться. На этот раз Ашра не пыталась его остановить, и он почувствовал, что воровка разделяет его беспокойство. Это все моя вина. О чем я только думал? Мне не следовало просить ее об этом...

— Лукан.

— Я ничего не могу с собой поделать, — раздраженно ответил он. — Я просто... я думаю, что с Блохой что-то случилось.

— Лукан, это не...

— Это моя вина. Я не должен был посылать ее туда.

— Может, ты перестанешь предаваться жалости к себе и посмотришь на меня?

Лукан повернулся к воровке. «Что это...» — Он умолк, и у него отвисла челюсть.

Ашра приподняла бровь, и золотое сияние кольца осветило черты ее лица:

— Ты что-то сказал?

— Она это сделала, — с облегчением выдохнул Лукан.

— Мы этого не знаем, — предупредила Ашра. — Кто-то мог забрать у нее мое кольцо. Есть все шансы, что мы выскочим с другой стороны и обнаружим множество нацеленных на нас арбалетов.

— Тогда это будет не в первый раз, — сухо ответил Лукан.

Ашра прижала большой палец к кольцу, потирая его поверхность круговыми движениями. Пульс Лукана участился, когда в воздухе перед ними появился знакомый символ, заливая удицу золотистым светом. Символ растворился так же, как и раньше, и искры образовали светящееся кольцо. Воздух внутри начал колебаться, покрываясь рябью, как поверхность озера.

— Готов? — спросила Ашра.

— Попытаться заключить сделку с Безликими, которые могут убить нас одним движением руки? — Он выдавил из себя улыбку. — Конечно. — Он шагнул к порталу, почувствовав, как волоски на его руках встают дыбом. Он заколебался, пытаясь подавить страх, который подступал к горлу, — ужасное осознание того, что должно было произойти. Чистый, цепкий холод...

— Хочешь, я возьму тебя за руку? — спросила Ашра.

— О, ты бы взяла?

Воровка фыркнула, протиснулась мимо него и направилась к порталу.

Лукан глубоко вздохнул и последовал за ней.

Глава

НЕЗАКРЕПЛЕННЫЕ НИТИ

Последнее, что подумал Лукан перед тем, как он шагнул в портал — возможно, на этот раз ему будет легче пережить это испытание, и он, возможно, вспомнит что-то о путешествии из одного места в другое.

Он оказался неправ по обоим пунктам.

Как и раньше, переход был резким и дезориентирующим — только что он последовал за Ашрой в колеблющийся воздух, а в следующее мгновение уже дрожал на твердом полу. И холод не был менее снисходительным; его неудержимо трясло, он задыхался, пытаясь набрать воздуха в легкие, которые, казалось, были скованы льдом. Кровь Леди... Он смутно почувствовал, как кто-то накинул что-то ему на плечи. Он попытался встать, но только для того, чтобы упасть обратно, закашлявшись от пыли, забившей ему горло.

— Сними... это — выдавил он, пытаясь отодвинуть ткань. Он почувствовал давление на свою руку и поднял глаза, моргая, чтобы прояснить зрение. Лицо Блохи выплыло на первый план, ее губы произносили слова, которые Лукан не мог расслышать из-за отдаленного рева в ушах. — Что? — прохрипел он.

Девочка приложила палец к губам. Тише.

И тут Лукан вспомнил все — где они были, зачем пришли сюда. О чем он просил Блоху. Осознание того, что ей это удалось, принесло облегчение, и холод покинул его тело. «С тобой все в порядке», — прошептал он, протягивая к ней дрожащую руку. Девочка закатила глаза и оттолкнула его руку, а затем набросила ему на голову старый гобелен, который держала в руках. Лукан снова закашлялся, отталкивая его, и невольно улыбнулся. Да, с ней определенно все в порядке. Все еще дрожа, он с трудом поднялся с пола и оглядел маленькую комнату. Ашра сидела рядом, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Она почти незаметно кивнула ему. Улыбка Лукана угасла, когда он заметил фигуру, стоящую в углу, — маленький мальчик с широко раскрытыми глазами и разинутым ртом, в одной руке фонарь. «А это еще кто, черт возьми?» — спросил он, подняв дрожащий палец.

Блоха взглянула на мальчика.

— Это Падран. — Мальчик никак не отреагировал на свое имя, просто продолжал смотреть, как будто не мог понять, что он только что увидел. Лукан едва ли мог его винить. — Он работает здесь, во дворце, — продолжила Блоха. — Он провел меня в эти комнаты.

— Очень мило с его стороны.

— Ну, я приставила клинок к его горлу.

— Держу пари, ты так и сделала.

— У меня не было выбора, — настойчиво сказала Блоха. — Вряд ли я смогла бы воспользоваться кольцом в комнате, где повсюду охрана, ага? — Она понизила голос до шепота. — Хотя мне и правда немного не по себе. Падран вполне себе буржуй.

— А шкатулка?

— Деластро отказалась нести ее во дворец. Она сказала Главному инквизитору, что они покидают город, и они ускакали.

— Драгоценности уехали? — спросил Лукан, переглянувшись с Ашрой.

Блоха кивнула:

— Фиерро велел Падрану позвать капитана стражи...

— Капитана Джериму, — выпалил Падран, внезапно обретя дар речи. Его глаза расширились от паники. — Она... она... нет, Главный инквизитор сказал мне, что есть шкатулка, которую нужно перенести. Он сказал, что если я не вернусь с капитаном как можно скорее, он перережет мне горло...

— Не беспокойся о Главном инквизиторе, — прервал его Лукан. — Если наш план сработает, тебе больше никогда не придется беспокоиться об этом ублюдке.

— План? — повторил Падран, оглядывая их. — Какой план? Кто... кто вы такие?

— Я уже говорила тебе, — прошипела Блоха, махая в сторону мальчика клинком. — Лучше тебе этого не знать.

— Нам нужно идти, — сказала Ашра, поднимаясь на ноги. — Скорее всего, шкатулка уже у Маркетты. Если он поймет, что Клинок пропал...

— Будем надеяться, что не поймет, — ответил Лукан.

— Даже если так, если он встретится с Безликими до того, как мы туда доберемся...

— Тогда мы упустим свой шанс. Я знаю. Можем ли мы перестать беспокоиться обо всем, что может пойти не так?

— Подготовка — секретное оружие вора, — холодно сказала Ашра.

— Ага, но я отбросил всю осторожность, — резко ответил Лукан. — Это именно то, что сейчас требуется.

— Вы, двое, закончили? — спросила Блоха с выражением отвращения на лице. — Я не для того рисковала своей шкурой, чтобы вы двое могли все испортить.

— Она права, — сказала Ашра, бросив на Лукана острый взгляд. — Мы теряем время.

— Согласен, — ответил он, игнорируя ее взгляд. — Блоха, где мы?

— В каких-то старых комнатах рядом с большим залом, — сказала девочка, и ее голос смягчился. — Маркетта сейчас в большом зале. Где-то здесь есть дверь, которая ведет туда. Верно, Падран?

Мальчик не ответил, вместо этого он просто изумленно глядел на Лукана широко раскрытыми глазами, слегка разинув рот.

— Эй, — сказала Блоха, щелкнув пальцами.

Падран удивленно уставился на нее.

— Она... она упомянула о Безликих, — пробормотал мальчик, заикаясь и глядя на Ашру. — Она сказала...

— Сколько раз тебе повторять? — прорычала Блоха, указывая на него кинжалом.

— Падран, — сказал Лукан, успокаивающе поднимая руку в сторону Блохи. — Просто скажи нам, как добраться до большого зала.

— Есть потайной ход, — ответил мальчик, нервно заламывая руки. — Я... я нашел его прошлой зимой. Я имею в виду, случайно. Туда. — Он указал на темный дверной проем в одной из стен комнаты.

— Ты можешь нам показать?

Мальчик кивнул.

Прошло мгновение.

— Тогда пошли, — рявкнула Блоха.

Мальчик подпрыгнул:

— Ой. Э-э, сюда. Пожалуйста.

— Идиот, — прошептала девочка.

— Отличная работа, — сказал ей Лукан, когда они втроем последовали за Падраном. — Я знал, что ты справишься с этим.

Девушка увернулась от его попытки похлопать ее по плечу.

— Лукан прав, — сухо сказала Ашра. — На этот раз.

— Ничего особенного, — ответила девочка, пожимая плечами и возвращая кольцо Ашры воровке, хотя Лукану показалось, что он заметил намек на улыбку под ее хмурым взглядом. — В любом случае, первая часть сделана.

— Давай не будем забегать вперед, — предостерегла Ашра. — Нам предстоит пройти долгий путь.

Дальше они шли молча.

— Я... я думаю, это та самая, — отважился сказать Падран, срывая незакрепленную нитку с одной из своих манжет.

— Ты говорил то же самое о последней комнате, — ответил Лукан.

— Да, но... Я уверен, что на этот раз...

— И это ты говорил, — заметила Ашра.

— Я знаю, но... у меня просто такое предчувствие...