Обещай мне

10 глава.

Кира не была полным бедствием на кухне. Просто никто её ничему не научил в готовке пищи, кроме того как заваривать её кипятком. И, хочешь — не хочешь, эти ингредиенты не заменяются по собственной прихоти. Кроме того, температурный режим имел немалое значение.

— Коричневый сахар, — я нахмурилась, глядя на рецепт имбирного печенья, к которому она так привязалась. — Если у тебя нет баночки темной патоки, ты можешь использовать коричневый сахар. В конце концов, он сделан из белого сахара и патоки, так будет ближе по вкусу.

Кира торжественно достала пакетик коричневого сахара, который был когда-то вскрыт, и всё содержимое превратилось в твердые булыжники. Я повернула регулятор температуры духовки вниз и положила целый кусок на фольгу. Я позволила Кире поставить его в духовку, так как наклоны все еще мне давались тяжело.

— На сколько? — Спросила она, морща нос.

— Около пяти минут, — сказал я.

Она, молча, оценивала меня, пока играла со своими золотыми волосами. — Как ты всему этому научилась?

Я хрипло рассмеялась. — Ты шутишь? У нас искусство домоводства закладывалось в нас с пеленок. Предполагалось, что это сделает из нас подходящих невест.

— Ох, — невнятно сказала Кира.

Она посмотрела в окно, нахмурившись. — Моей мамы не стало, когда мне было пять лет, и мой папа на самом деле не был предназначен обучать кого-либо «искусству домоводства». — Она улыбнулась. — Он говорил мне, что мужчины поступают по-свински, если мы будем требовать от них иного. Он также сказал мне, чтобы смотрела каждому гребаному мужчине в глаза, не дрогнув, потому что себя всегда надо ставить на первое место.

— Ты везунчик, — сказал я, качая головой, думая, что меня всегда учили совершенно противоположному.

Ее лицо потемнело. — Была, — тихо сказала она. Она увидела недоумение на моем лице, поэтому она пояснила: — Моего отца убили три месяца назад.

Я коснулась ее плеча. — Кира. Мне так жаль.

Она улыбнулась сквозь слезы в ее красивых глазах. — Он был хорошим отцом. Обычные люди так не сказали бы, глядя на него, но он был лучшим. Ты знаешь, он вырос с Орионом. Они были лучшими друзьями, своего рода братьями, на протяжении очень долгого времени.

— И что случилось?

Она пожала плечами. — Я, честно говоря, не знаю. Знаю лишь, что это было плохо и болезненно для них обоих, Орион никогда не говорил со мной об этом, — и тогда она рассмеялась. — Я беру свои слова обратно. Там полные ушаты дерьма, Орион не будет говорить со мной об этом. Но я считаю, что я в любом случае не хочу знать всего, что там произошло.

Через несколько минут Кира вынула коричневый сахар из духовки и обнаружила, что он расплавился, как я и говорила. Я смотрела, как она тщательно отмерила ингредиенты и показала ей, как использовать сито, которое, на удивление, нашлось глубоко в закоулках кухонного шкафа.

— Что это за дерьмо? — Прорычал голос, и я обернулась.

Он маячил в дверях, большой, неуклюжий с бутылкой Jim Beam в кулаке. (Прим. Jim Beam разновидность бурбона). Его взгляд казался не особо дружелюбным, пока его острые голубые глаза смотрели на меня.

Но Кира отмахнулась. — О, уйди, Орион. Мы здесь делаем женскую работу, правда, Промиз?

— Уйти? — Рявкнул он с особой угрозой в голосе. Он настиг Киру в два длинных шага и схватил ее за талию. Она завизжала, когда он поднял ее на стойку и расположился между её ног. Я слегка расслабилась, когда поняла, что Кира улыбается.

Орион поставил бутылку на столешницу. — Я помнится, просил не будить меня сегодня, в это чертово утро, — он коснулся верхней пуговицы на вырезе её рубашки, и она прижалась к нему.

— Но, у кое-какой девочки были свои чертовы мысли.

— Я думаю, что твой член со мной согласен, — она быстро ответила, опустившись рукой вниз. Я покраснела, не зная, куда смотреть.

— Ты почти закончила? — Хрипло спросил Орион, угроза в его голосе исчезла. Кира сверилась с ее рецептом в одной руке, держа другую руку между ног Ориона.

— Думаю да. — Она улыбнулась мне. — Промиз учит меня готовить.

— Хорошо, — он кивнул, — любой мужчина устанет от макарон с сыром.

— Иногда я делаю спагетти. Так что пошел в п*зду.

Орион застонал. — Сейчас, — быстро сказал он, вжимаясь в нее.

— Еще пятнадцать минут, — она улыбнулась.

— Сейчас же, — настоял он, и перебросил ее через плечо.

Кира посмотрела на меня, смеясь, волосы упали ей на ее лицо и Орион унес её. — Промиз, не позволяй моему печенью сгореть. Обещай мне, ладно?

— Обещаю, — я улыбнулась, дав ей возможность уйти с шуткой, которую я слышала десятки тысяч раз в моей жизни. (Прим. Промиз—Promise имя главной героини, созвучно со словом promise—обещать, обещаю).

Я открыла кухонный кран, чтобы заглушить звуки Киры и Ориона, наслаждавшихся обществом друг друга в коридоре. Большинство воплей издавала Кира. Я не могла слушать, но была удивлена, что секс мог быть настолько приятным.

Но тогда, я напомнила себе, что у меня не было секса. То, что Уинстон делал со мной, было совсем другое.

Большой волосатый мужчина, помниться, его звали Брэндон, зашел на кухню и принюхался.

— Снова ты, как тебя зовут? — Спросил он вместо приветствия.

— Промиз, — ответила я, уворачиваясь, когда он направился прямиком к миске с оставшимся тестом для печенья.

— Ничего, если я съем это, Промиз?

Увидев его ближе, я поняла, что он был моложе, чем казалось на первый взгляд. Я посмотрела в миску с сомнением. — Нет. Там есть сырые яйца. Плюс Кира будет недовольна.

В это время Кира издала дикий вопль удовлетворения.

За ним последовал глубокий голос Ориона. — О да, тебе так нравится детка?

— Нравится! — Закричала она. — Я чертовски люблю это!

Брэндон зачерпнул пальцем в миске и засунул немного теста для печенья рот. — Я думаю, что Кира сейчас очень даже довольна, — сказал он весело.

Затем он взял миску с тестом и вместе с ней вышел из комнаты, бросив за плечо. — Спасибо за закуску.

Я покачала головой, но улыбнулась. Люди здесь очень отличались от тех, кто меня окружал, но все они имели определенно неповторимый шарм. И их жизнь казалась такой живой и активной. Я позавидовала им.

Кира, пятясь, зашла на кухню в то время, когда я пытался выяснить, как извлечь противень из духовки с наименьшей болью. Она вынула готовое печенье из духовки, удивляясь его безупречному внешнему виду. Потом она огляделась с хмурым взглядом. — Где оставшаяся часть моего теста?

Я виновато пожала плечами. — Брэндон был голоден.

— Гребанный Брэндон.

Орион проскользнул на кухню и взял два теплых имбирных печенья, прикончив их одним махом. Из всех мужчин, он заставлял меня нервничать больше всего. Возможно, это потому, что он был главным тут. Или, возможно, потому, что он смотрел на всех и вся (кроме Киры) с острой яростью, которая, казалась непредсказуема. Потом он прислонился к стойке и казался почти милым.

— Ты видишь тот старый трейлер? — Он указал в окно на дрянную конструкцию, которая, по рассказу Рэйчел, была заброшена.

— Да, — медленно сказала я.

— Прибери весь тот хлам и можешь остаться там на время.

— Она хорошо готовит, — сказала услужливо Кира. — Кроме того, поскольку Талия уволилась, и Адель уехала, нам не помешает небольшая помощь в баре.

— Хм, — Орион посмотрел на Киру. — Да, Адель съехала. Хорошо, что у неё была куча денег, чтобы сделать это.

Кира мило улыбнулась. — Любимый, ты сказал мне, что они мои. Так что я сделала с ними то, что хотела.

— Я помню, — сказал он тихо, затем, целуя, нежно привлек ее к себе.

Я неловко замялась. То что было между этими двумя, было настолько сильным, что трудно находиться в одной комнате с ними и не чувствовать себя практически невидимым.

Кира поболтала ключом от трейлера и предложила помочь мне пройти через это. Орион не был похож на тот тип людей, которые ценят льстивую женскую благодарность, так что я только коротко кивнула ему прежде, чем Кира вышла за дверь.

Он закинул несколько печенюшек в рот и улыбнулся. — Хороши, — сказал он. Затем он взял бутылку и ушел.

— Сколько тебе лет-то? — Спросила меня Кира, когда мы были на улице.

— Мне только что исполнился двадцать один.

— О, так ты только на год старше меня. Рэйчел сказала мне, что ты училась в колледже?

— Да, у меня есть степень бакалавра в области акушерства. (Прим. Бакала́вр — академическая степень или квалификация, присуждаемая лицам, освоившим соответствующие образовательные программы высшего образования.)

— Акушерство. Ничего себе, я и не представляла, кто находится рядом со мной.

Она замолчала и, казалось, как будто она хотела задать мне больше вопросов, но передумала. Я полагала, что я выглядела в ее глазах необычной.

Трейлер действительно выглядел довольно грубо. Кое-где обивка облупилась и тот цвет, который был ранее, проступил сквозь тускло-серый цвет. Кондиционер ненадежно возвышался на крыше вместе с древней телевизионной антенной.

— Внутри получше, — извиняющимся тоном сказала Кира и открыла дверь.

Я кивнула, думая, что это меня реально не волнует, будь это даже заплесневелым курятником. Это было местом временного пребывания. Тем не менее, я никогда не жила где-то одна. Если уж на то пошло. Еще в колледже у меня всегда было несколько соседей. Я не знаю, признательна или нет новому уединению, но больше я не могла занимать кровать Рэйчел каждую ночь. Когда я вошла за Кирой внутрь, я посмотрела вокруг и увидела трейлер Грейсона, стоящий менее чем в тридцати метрах. То, что он будет рядом, заставило меня почувствовать себя немного лучше.

— Ну, — весело сказала Кира, включив кондиционер, облегчая духоту. — Как-то так.

Ковер был подран, на шкафчике крохотной кухни не хватало дверцы. Это займет несколько дней генеральной уборки, чтобы оттереть грязь и вытряхнуть пыль.

— Вот и хорошо, — сказала я тихо.

Рэйчел нашла нас тут несколько минут спустя. Она была в восторге, что Орион позволил мне остановиться в старом трейлере.

— Твое влияние? — Спросила она у Киры.

Кира усмехнулась и вытерла пот со лба. — Может быть.

— Спасибо, детка, — искренне сказала Рэйчел.

Кира предложила пойти позаботиться о баре, чтобы Рейчел могла помочь мне начать уборку трейлера. Моя двоюродная сестра хмурилась, смотря на меня, когда я периодически морщилась от боли, пытаясь оттереть и выбить пыль.

— Почему бы тебе не вернуться ко мне и отдохнуть немного?

Я покачала головой. — Нет. Я должна двигаться, — это было правдой, когда я была в постоянном движении, моему телу не хватало времени, чтобы окрепнуть, но я имела в виду другое. Будучи занятой, я была в состоянии вытеснить все те ужасные вещи, о которых не хотела думать. Я также была обеспокоена неумолимым чувством изнасилования, которое пропитало меня насквозь. Неприятие таких мыслей давало мне больше сил, но этот порыв был мне чужд, мне он не нравился.

Кондиционер не мог гонять теплый воздух без передышки, чтобы комфортно провести там день, так что я согласилась вернуться в бар с Рэйчел. Она сказала, что Каспер притащит мне надувной матрас для сна, пока мы не подыщем чего-то более подходящее.

«На дне реки» был маленьким, тусклым и сильно пропах лакированным деревом и дымом. Я никогда не была в баре до этого, но это была просто комната со столами, стульями и длинной деревянной барной стойкой.

Каспер, Грейсон и Мэддокс обернулись, когда мы вошли, и я знала, что они говорили обо мне. Рэйчел обняла Каспера и поцеловала его в шею, он рассеянно погладил ее по руке.

Кира материализовалась и протянула мне бутылку воды. — Воображаю, что это тебе больше поспособствует, — посмеиваясь, сказала она.

Мэддокс, казалось, забавлялся, глядя на меня. Или, возможно, это было просто выражение его молчаливого лица.

— Знаешь, сантехника в этом месте дерьмо, — сказал он мне.

— О, — я моргнула. Я вообще не думала о сантехнике.

— Это значит, что Мэд, — вмешался Грейсон, — квалифицированный водопроводчик и будет рад угодить.

Мэддокс не был уверен в этом. — Работа подвалила? — Пожаловался он.

— Я заплачу тебе, — Грейсон тихо сказал и глотнул пива из бутылки.

— К черту, — вздохнул Мэддокс. Он подошел ко мне и протянул руку. — Ключ?

— О, я не закрывалась.

Мэддокс хмыкнул, бросил взгляд на Грейсона, который улыбнулся ему, и ушел.

Каспер и Рэйчел были полностью увлечены друг другом, а Кира исчезла. Грейсон молча, смотрел на меня, пока я играла с крышкой на бутылке воды.

— Итак, — сказала я, наконец, — кажется, что мы будем соседями.

Он кивнул и встал. — Да, я буду рядом, так что кричи, если тебе что-нибудь понадобиться. — Он прошёл мимо меня и остановился, глядя мне прямо в глаза. – Я действительно это имею в виду.

— Хорошо, — сказала я ему, чувствуя странное волнение из-за того, как близко он был.

Грейсон казался удовлетворенным и сказал Касперу, что он собирается прокатиться в Паркер, чтобы взять квоту для покрасочных работ.

После того как он уехал, Рейчел объяснила мне. — Грей, Брэндон, а иногда и Мэддокс делают некоторые подрядные работы. Наружная покраска, укладки плитки, и так далее. Они объединяются с парой братьев, которые тоже являются членами клуба, но живут в городе.

Кира с гордостью принесла нам тарелки с ее знаменитыми макаронами с сыром. Я сидела в кресле в баре «На Дне реки» в Куартзсайте, в штате Аризона, и ела их с удовольствием.

Я не могла просто сидеть и ничего не делать, так что я помогала убирать внутри бара, пока снаружи жарил полдень. Через несколько часов Мэддокс вернулся, выглядя так, словно он только что искупался в ванне пота.

— Пекло, е*ать его в ж*пу, — пропыхтел он и сделал большой глоток пива. Он кивнул мне. — Ладно, сортир починен и работает. Душ еле течет, но на данный момент будет работать хорошо.

— Я действительно ценю это, — искренне сказала я.

Он сделал шаг ближе, со странной улыбкой на лице. — Как сильно ты ценишь это, Промиз? — Соблазнительно спросил он. — Знаешь, ты очень милая.

Я неловко отступила, в моей груди пробудилась тревога.

— Мэд, — сказал Каспер угрожающим тоном. — Нет.

Мэддокс закатил глаза и рассмеялся. — Нуу, я же не серьезно, бл*ть.

Каспер и Рэйчел вдвоем посмотрели на него.

— Иди, порыбачь где-нибудь еще, — сказала Рэйчел напряженным голосом.

— Хорошо, — сказал он, с притворной раздражительностью, подмигивая мне перед уходом.

Рэйчел посмотрела на меня. — Не переживай по поводу него.

— Я уверена, что он не имел в виду ничего такого, — проворчала я, но сомневающееся выражение лица Рэйчел говорило, что она считает иначе.

Приближалась ночь, и «На дне реки» был, видимо, точкой сбора в Куартзсайте. Мне стало слегка не по себе, когда клиенты начали массово прибывать. Несколько мужчин сурового вида ворвались через дверь. Джинсовые куртки без рукавов, надетые на них, были украшены словами «Мародеры Мохаве» под свирепым изображением черепа. Когда один из них, здоровенный бородатый мужик, посмотрел на меня сверху и вниз, открыто вожделея, я начала сжимать кулаки, желая избежать воспоминаний о грязных вещах в голове. Рэйчел заметила это и увела меня обратно к одинокому комфортному трейлеру, в котором я собиралась жить.

Мы недолго убирались там, и Каспер, собственной персоной, пришел с надувным матрасом, который он сразу накачал воздухом. Рэйчел накрыла его накрахмаленной простыней и дала мне те же шорты и футболку, которые я надевала накануне. Это до сих пор казалось невероятным, я была здесь, это мое место, где я живу.

Каспер смылся через несколько минут, но сначала страстно поцеловал Рэйчел. Она позволила ему прижать ее к стене, и они тяжело дышали друг с другом в течение целой минуты. Я виновато смотрела на них боковым зрением и к моему удивлению обнаружила, что мне стало любопытно, каково это быть в мужских объятиях и при этом чувствовать себя по-настоящему желанной, в безопасности. Тогда я сдержала чувство жалости к себе и взбила перьевые подушки.

Рэйчел замешкалась из-за меня.

— Ты уверена, что с тобой ночью все будет нормально?

Я выглянула в окно на темное небо. Музыка и смех доносились из бара, но я решила, что это успокаивает, что вокруг меня жизнь кипит. Мне было немного больно, как от моих травм, так и от напряженной уборки трейлера, но я чувствовала себя утомленно-удовлетворенной.

— Да, — сказал я твердо. — Я буду в порядке, Рэйчел.

Она накрутила длинные темные волосы вокруг пальца и, казалось, задумалась.

Наконец-то, спросила. — Промиз? Они когда-нибудь говорили обо мне?

— Конечно. — Эмори Тайн будет сплетничать пока не придет его конец, независимо от того, что про тебя запретили упоминать.

Она грустно улыбнулась. — Нет, я имею в виду, они хоть раз упомянули обо мне? — Рэйчел, внезапно оказалась маленькой и наивной. Я поняла, о чем она спрашивала. Она хотела знать, ее мать и ее братья и сестры, всех, кого она любила еще ребенком, вспоминали ли ее. Помнили ли и говорили ли о ней с любовью и тоской.

Эта ложь была на кончике моего языка, но я колебалась слишком долго.

— Я так и думала, — кисло сказала она, положив руку на дверь. — Люблю тебя, девочка, — сказала она тихо, прежде чем ушла в ночь.

Мне было трудно удобно улечься на надувном матрасе, но, в конце концов, глаза закрылись и в уединенном умиротворении, я заснула. Я задремала ненадолго, когда я вскочила, словно складной нож, вскрикнув от боли вызванной резким движением. Где-то в подсознании всплыло жестокое лицо Уинстона, и я встрепенулась, всеми фибрами души желая избавиться от него.

Пока я пыталась успокоить свое дыхание и стянуть потную майку, слова Кэлли дошли до меня.

— Если у тебя не будет задержки...

Весь день я пыталась выгнать мысль из моего сознания. Но было невозможно начать двигаться вперед, пока я не узнаю. Тесты на беременность были удивительно точными в эти дни, определение уровня гормонов в абсурдно ранний срок. Через шесть дней, если месячные не пойдут, я возьму один. Я не хочу думать о том, что может последовать за этим.

Мое сердце билось слишком сильно, чтобы на данный момент пытаться заснуть, и я поняла, несколько минут свежего воздуха мне помогут успокоиться.

Я вытащила сандалии Рэйчел и аккуратно шагнула вниз неловкими шагами из трейлера.

— Ты выглядишь так, словно дерьмо угодило тебе в лицо, — голос был добродушным и знакомым.

Лунного света не было, и мои глаза с трудом ориентировались в темноте. Слабый свет от бара «На дне реки» не распространялся так далеко.

Я услышала шорох шагов и поняла, что кто-то шел ко мне.

— Что-то случилось, Промиз? — Это был Грейсон.

— Эй, спроси ее, у неё есть еще печенье.

Я узнала голос Брэндона, как и первый, кто говорил.

Они вдвоем развалились перед трейлером Грейсона на бобинах, пили пиво и разговаривали, бог знает о чем.

— У меня прямо сейчас нет никакого печенья. Прости. — Ответила я Брэндону.

— Ладно, обращайся если что. — Грейсон развернулся и направился назад, попросив следовать за ним.

Я почти споткнулась о большое тело Брэндона. — Прости, — пробормотала я. Он отрыгнул в ответ.

Вблизи горела противомоскитная свеча, и единственный свет был вокруг неё.

— Садись, — настаивал Грейсон.

— Нет, — я покачала головой.

— Не спится?

— Нет.

— Чертова сука, — вдруг сказал Брэндон. Он указал на бар зажженной сигаретой. — Тревога-гнусная сука.

Я услышала, шипевшего с отвращением Грейсона. — Какого х*я, она здесь делает?

Я посмотрела туда, куда уставились мужчины, и увидела молодую брюнетку, которая забиралась за спину затененному мужчине на заднее сиденье мотоцикла.

— Дерьмо, — прошептал Брэндон.

Грейсон испустил смешок. — Ну, я думаю, это означает, что теперь она чертова проблема Анджело. Он понятия не имеет, какой билет он только что вытащил.

Брэндон рассмеялся. — Слышь, кто бы говорил, друг. Тебя она тоже в своё время зацепила.

Грейсон потянулся. — Виноват, медленно учусь. Но я никогда не наступаю на одни и те же грабли дважды, — затем он, казалось, вспомнил, что я молча стояла там, без понятия о чем шла речь. — Так куда ты думала пойти?

— Никуда, — сказал я, скрестив руки на груди. — Я просто не могла уснуть.

— Эй, — Брэндон, зевая, встал. — Я собираюсь пойти посмотреть, какая ж*па там сегодня ночью.

Он хлопнул Грейсон по плечу и покачнулся, больше ничего не сказав мне.

Грейсон тяжело опустился обратно на бобину, и вернулся к своему пиву. Наконец, он спросил. — Мучают кошмары?

— Да, — тихо сказала я. — Во сне и наяву.

Я была шокирована, услышав свои собственные слова, из своих уст. — Я хочу, чтобы он умер.

Грейсон не удивился. — Ну, Промиз, когда-нибудь он умрет. Смотри, я не знаю, что произошло, но я чертовски хорошо знаю, что такое испытывать ярость до такой степени, что начинаешь задыхаться.

Он сделал паузу. — Они тебе много рассказали обо мне?

— То, что ты был в тюрьме, что ты спас жизнь Касперу, и что ты не делал того, за что тебя посадили.

— Да, все верно.

Он откинулся назад и положил одну ногу на другую. — Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

— Но не сегодня?

— Нет, не сегодня.

Я посмотрела на звезды — «блестящую дизайнерскую коллекцию». Казалось невозможным, что это были реальные места, недоступные на расстоянии. Я не понимала, почему я могла так свободно говорить с Грейсоном, чем с кем-то другим. Но причина не имела значения, именно это было мне необходимо сейчас

— Ты сегодня сказал мне, что не дашь этому поглотить меня заживо. Так что же ты сам делаешь? Для того чтобы справиться, я имею в виду.

— Я стреляю.

— Ты что…?

Я слышала, как он открывает еще одну банку пива.

— Когда шум в моей голове становится слишком громким, и я чувствую, как он собирается блокировать все остальное, я хватаю винтовку и стреляю далеко в пустыне.

Я чувствовала на себе его взгляд.

— Я научу тебя. Знаешь, тогда ты почувствуешь себя лучше.

— Думаю, что я не прочь пострелять.

— Таким образом, если он когда-либо всплывет снова, ты сможешь прострелить его яйца.

Я улыбнулась. В его словах и суровой интонацией его акцента, «яйца» звучали как «айца».

— Эй, я не могу, бл*ть, видеть тебя в темноте, ты улыбаешься?

Я рассмеялась. — Да.

— Ну, хорошо.

Я хотела услышать больше о нем. — Так ты не отсюда.

— Неа. Нью-Йорк.

— Так какой ветер тебя сюда занес?

Он ничего не говорил минуту. Наконец, он встал и взял бобину, на которой сидел. — Мы сохраним эту историю тоже на другой раз. А сейчас давай посмотрим, что мы можем сделать, чтобы ты немного отдохнула.

Он пошел к моему трейлеру, неся свой стул. — Пойдем.

Он бросил бобину перед моей дверью.

— Теперь, я собираюсь поболтаться здесь некоторое время. Заходи внутрь и немного поспи и знай, что если кто-то приблизится к твоей двери, им придется иметь дело со мной. Ох, и еще. Всегда держи дверь запертой. Вокруг полно безбашенных людей. Я не один из них, но они есть.

— Грейсон, — я вытерла слезу. Я не смогла бы сказать это даже Рэйчел. — Я не знаю, что я собираюсь делать, если я забеременею.

— Черт, — сказал он тихо. Я не оттолкнула, когда он мягко прижал меня к своей груди. Моя голова покоилась на его мускулистом плече, словно они для этого и предназначены. Он не говорил бессмысленных вещей, как все, что все будет хорошо. Он просто держал меня и дал мне выплакаться, пока я не успокоилась достаточно, чтобы попытаться заснуть.

— Спокойной ночи, Промиз, — сказал он, садясь и глядя в ночь.

— Спокойной ночи, Грейсон.

Вскоре после этого я заснула, но опять проснулась с пульсирующей внутренней тревогой, которая орала, что должно было случиться что-то ужасное. Я сидела на матрасе в течение долгого времени, пытаясь успокоить дыхание. Где-то рядом я услышала глубокие мужские проклятия, а затем звонкий вой койотов. Я подкралась к окну, открыв пальцем бумажную шторку.

Он все еще был там, где я его оставила, терпеливо вглядываясь в безлунную пустынную ночь, где он тихо нес вахту из-за моих демонов.