Обезьяны

ОРАНГ-СПАСИТЕЛЬ

Берег, у которого стояла «Красная Звезда», имел удивительно неприятный, негостеприимный вид: черная, грязная полоса прибрежья, а за нею густая стена леса, который тоже казался каким-то грязным. Капитан получил распоряжение остановиться в устье Змеиной реки, чтобы забрать нескольких пассажиров. Вот уже довольно долго «Красная Звезда» стоит на назначенном месте, а на берегу не появилось еще ни одного живого существа, не видно никаких признаков человеческого жилья. Много видов видал на своем веку капитан «Красной Звезды», но такого неуютного берега еще не встречал.

— Что-то не видно ваших новых пассажиров, капитан, — сказал, подходя к нему, старший механик. — Кого вы, собственно говоря, ждете?

— Две каюты заказаны на имя Мак-Лина. Он — плантатор, добывает каучук. Говорят, он проработал без передышки около четырнадцати лет, а теперь продал свои плантации и едет отдыхать домой.

К ним подошел помощник капитана, Фразер.

— Капитан, появилась лодка, — в ней три белых и один туземец.

Все трое стали всматриваться в приближающуюся лодку. Трое белых сидели сзади, греб только туземец.

— Ну, и молодчина же, как он гребет, как настоящий матрос! А ведь лодка нелегонькая! — воскликнул старший механик.

— Я не знал, что здесь есть краснокожие, а этот молодец именно красный, а не коричневый, какого-то странного цвета — как ржавчина.

Фразер, помощник капитана, внимательно рассматривал в бинокль пассажиров вельбота.

— Капитан, — обратился он к своему начальнику, — ведь мы с вами давно плаваем вместе, вы можете засвидетельствовать, что я не пью, но сейчас мне кажется, что я пьян…

Он не докончил фразы — ни капитан, ни механик его не слушали. Широко открыв рты и вытаращив глаза, смотрели они на вельбот.

— А, так и вы видите это, — сказал Фразер со вздохом облегчения. — А то я уже испугался, что со мной творится что-то неладное, когда я увидел, что в вельботе сидит оранг-утанг и гребет, как настоящий матрос.

Капитан молчал, вытирая платком выступивший на лбу холодный пот.

В лодке действительно сидел рослый, сильный оранг-утанг[1], одетый в красный шелковый малайский халат, и как бы шутя вел по волнам тяжелый вельбот.

— Алло, «Красная Звезда»! — крикнул один из сидевших в лодке. — Я — Мак-Лин!

— Добро пожаловать, — ответил капитан, но все его внимание было обращено на обезьяну, а не на людей.

Когда лодка подошла к трапу, по команде Мак-Лина оранг-утанг осторожно сложил весла, пробрался к носу, привязал и закрепил фалинь. Пока люди поднимались наверх, он все время держал лодку в равновесии; когда же они взошли на палубу, он схватил большой, обвязанный веревкой жестяной ящик и старый чемодан, одной рукой взвалил их на спину и без всякого напряжения, как будто ноша не весила и фунта, стал подниматься по лестнице.

Мак-Дин поздоровался с капитаном. Он был еще молод и, несмотря на долгое пребывание в нездоровом климате, выглядел сильным и крепким человеком. По его потертому и нескладно скроенному платью нельзя было предположить, что он — зажиточный плантатор.

— Не могу сказать вам, капитан, как я счастлив, что наконец еду домой! А вот все мои друзья — мистер Смит и мистер Эдмунд. Они провожают меня.

— Очень рад познакомиться, — сказал капитан. — А кто же поедет с вами? Ведь вы заказали две койки, мистер Мак-Лин.

Мак-Лин кивнул в сторону оранг-утанга, который, притащив еще два больших свертка, смирно сидел на жестяном ящике в сторонке.

— Но я никогда раньше не возил таких пассажиров — только в клетке, а так я, право, не знаю, мистер Мак-Лин…

— Я, конечно, должен был вас предупредить, капитан, что вторым пассажиром будет оранг-утанг, но я так к нему привык, что мне и в голову не пришло. Он никогда не находился в клетке. Я его воспитал, как человека, он всегда жил со мной и был здесь моим единственным товарищем. Он вполне благовоспитанное существо.

— Конечно… если вы так хотите, хотя мне это и не нравится… Но что же это, посмотрите да него! — воскликнул капитан, указывая в сторону обезьяны.

Все оглянулись. Оранг-утанг вытащил из висевшего у него за спиной мешка портсигар, выбрал сигару, портсигар положил обратно, вынул коробку спичек, зажег спичку, подождал, пока сгорит сера, взял сигару в рот и — закурил.

Мак-Лин засмеялся.

— Да ваша обезьяна — почти человек, — вступился в разговор механик. — Ведь все ученые говорят, что пользоваться огнем могут только люди. Видали вы такого зверя?

— Прямо чудеса, — согласился капитан — обезьяна с портсигаром и спичками! Как зовут ее?

— Лаллу! — позвал Мак-Лин.

Оранг-утанг поднял голову и, видя, что Мак-Лин показывает ему на капитана, встал, подошел к моряку и неуклюже протянул ему свою огромную мохнатую лапу.

— Он хочет поздороваться с вами, — сказал Мак-Лин. — Не бойтесь, он не сделает вам больно. Лаллу — капитан Рэльтон, — медленно произнес он, как бы представляя их друг другу.

С некоторой опаской капитан протянул свою руку, которую оранг-утанг с видимым удовольствием потряс. То же самое он проделал с механиком и с помощником капитана.

— Может быть, мистер Лаллу хочет что-нибудь выпить? — спросил капитан.

— Очень даже хочет, — ответил за него Мак-Лин, — только он не пьет ничего кроме лимонада, чая и кофе и любит, чтобы питье было послаще.

Лаллу очень обрадовался лимонаду — после гребли ему сильно хотелось пить, и он быстро проглотил два больших стакана прохладительного напитка. Выпив, он стал оглядываться, куда бы поставить стакан.

— Он знает, что стакан нельзя ставить на пол, и ищет стол. Он ведь ест всегда за столом вместе со мной и отлично владеет ножом, вилкой и ложкой, не хуже любого человека. Ест все, что едим мы, и очень любит фрукты.

— А где же он будет спать? У вас в каюте?

— Нет, в узле есть гамак, он сам его прикрепит где-нибудь на палубе, где вы разрешите. Покажите ему только, где можно, и он сам все устроит.

— Жаль, что у нас нет рояля, он, наверное, и на рояле играет, — пошутил капитан.

— Нет, он может бить в барабан, но не советую пробовать. Вряд ли это вам доставит удовольствие, а для барабана дело может кончиться печально, — смеясь ответил Мак-Лин. — Но право же, капитан, он не причинит вам никаких неприятностей. Правда, он обойдет и обследует все судно, но, будьте уверены, он ничего не сломает, ничего не утащит, разве только сигару или какие-нибудь фрукты. Но эти вещи всегда лежали дома на виду, и ему было разрешено брать сколько он хотел. За четырнадцать лет, которые он провел у меня, — ему было около года, когда его принесли ко мне, — он ни разу не сердился по-настоящему. Раньше он шалил, как настоящий школьник. Он очень много мне помогал, а в лодке он прямо незаменим, как вы сами только что видели.

— Да, если бы я сам не видал все это воочию, я ни за что не поверил бы, — отозвался Рэльтон.

— Говорят, что нельзя верить людям, когда они рассказывают о своих любимцах-животных. Но нет правил без исключений. Вы были правы, мистер Мак-Лин, когда говорили, что Лаллу любит фрукты. Посмотрите, что он тащит!

Мак-Лин находился с механиком на палубе. «Красная Звезда» шла к северо-востоку, по направлению к Сингапуру. Было невыносимо душно и жарко. Из дверей буфета появилась фигура Лаллу — он тащил огромную гроздь бананов.

— Наверное, Джонс забыл запереть дверь или Лаллу сломал ее? — спросил механик.

— Нет, — спокойно ответил Мак-Лин, — Лаллу просто отпер ее. Лаллу, дай мне один банан, — и он поднял кверху один палец.

Оранг-утанг подошел к ним и, отломив банан, подал его своему хозяину. Посмотрев на механика, он отломил второй для него. В это время прибежал рассерженный буфетчик и стал жаловаться на Лаллу и просить, чтобы ему вернули бананы.

Мак-Лин позвал Лаллу, который спокойно, с наслаждением уплетал один банан за другим; но когда он услышал зов, сейчас же подошел, держа фрукты в руках.

— Лаллу, нельзя есть все бананы. Джонс просит отдать их ему. Отломи половину себе, а остальное отдай, — сказал Мак-Лин, сопровождая свои слова жестами. Понял ли Лаллу слова или одни только жесты, но во всяком случае он беспрекословно, не поморщившись даже, отломил добрую половину бананов и отдал их Джонсу. А Джонс все еще ворчал, хотя и был несколько умилен послушанием четвероногого пассажира. Лаллу посмотрел ему вслед, потом вынул сигару и, догнав Джонса, протянул ее. Джонс колебался — брать ли у Лаллу сигару.

— Возьмите, Джонс! — крикнул ему Мак-Лин. — Лаллу видел, что вы на него сердитесь, и хочет помириться с вами, вот он и дарит вам сигару вместо трубки мира.

С испуганным видом Джонс взглянул на Лаллу, взял сигару и быстро скрылся.

— Джонс побаивается Лаллу, да и Фразер тоже, — заметил механик. — Действительно, немного жутко, когда обезьяна поступает как человек.

— Это-то пустяки, — сказал Мак-Лин, — лишь бы они не показывали ему вида, что не любят его, а Лаллу со своей стороны сделает все, чтобы быть со всеми в самых дружеских отношениях, — он добрый малый.

— Однако мне надо пойти вниз, посмотреть на свои машины, — заявил механик.

— Разрешите и мне пойти с вами, — попросил Мак-Лин. — Я еще ни разу не был в машинном отделении.

— Пожалуйста. Возьмите-ка и Лаллу с собой. Интересно, как ему понравятся машины.

Но машины совсем не понравились Лаллу: на середине лестницы он остановился, сразу потерял свой обычный спокойный вид, сильно заволновался, стал кричать и в первый раз не послушался зова своего хозяина.

Мак-Лин ходил и осматривал машины и забыл о Лаллу. Но Лаллу не спускал с него глаз. Но вот Мак-Лин слишком близко подошел к какой-то машине, и один из кочегаров крикнул ему: «Осторожней!» Он быстро отскочил, но в ту же минуту почувствовал, что огромная лохматая рука схватила его и потащила куда-то вверх. Лаллу вообразил, что Мак-Лину грозит опасность от страшных движущихся чудовищ, и, забыв свой страх, бросился вниз, на помощь своему хозяину. Это происшествие вызвало всеобщий смех.

— Ну, оставь меня, оставь, Лаллу, — уговаривал Мак-Лин обезьяну. — Ведь внизу нет крокодила, чего же ты, дурень, испугался?

Все заинтересовались, почему Мак-Лин упомянул о крокодиле, и Мак-Лин рассказал, как Лаллу однажды спас его от крокодила. Они ехали вместе в лодке, она перевернулась, крокодил погнался за ними. Тогда Лаллу схватил одной рукой своего хозяина, другой зацепился за ветку дерева, вскарабкался на его верхушку и спас таким образом жизнь Мак-Лину.

— Но разве он умеет плавать? Я думал, что обезьяны боятся воды, — спросил механик.

— Да, вы правы, обезьяны не любят воды, и Лаллу вначале тоже терпеть не мог купаться. Но у меня был отличный бассейн для плавания, и я всегда брал его с собой в воду. Теперь он привык и отлично плавает и даже любит плавать.

Лаллу быстро со всеми подружился, особенно с матросами. Он любил с ним играть, а он их угощал сигарами. Когда у него иссякал запас своих, он отправлялся за новыми, и если не находил их в каюте Мак-Лина, то брал их там, где только находил, чем попрежнему навлекал на себя гнев Джонса.

Несколько дней погода стояла прекрасная, но потом круто изменилась, и вместе с нею переменилось и настроение Лаллу. Он сильно страдал от морской болезни, сделался ворчливым и раздражительным, ни с кем не хотел иметь общения кроме Мак-Лина и ясно показывал свое нежелание сердитым ворчанием.

Однажды он заворчал и на помощника капитана, когда тот хотел, чтобы он подвинулся с нужного Фразеру места. Фразер не любил Лаллу и ждал только случая, чтобы потребовать от Мак-Лина посадить Лаллу в клетку. Он побежал в каюту Мак-Лина и стал требовать, чтобы обезьяну посадили в клетку, не дожидаясь, пока она станет бросаться на людей. Она и без того мешает матросам, а теперь стала прямо опасной для их жизни. Если Мак-Лин не посадил ее в клетку, то он, Фразер, принужден будет ее пристрелить. Фразер кричал и грозил, а Лаллу стоял рядом с Мак-Лином, оскалив зубы, готовый броситься на кричавшего. Поэтому Мак-Лин самым спокойным тоном, каким только мог, ответил Фразеру, что если тот посмеет выполнить свою угрозу, то в ту же минуту он, Мак-Лин, выкинет за борт Фразера.

Слова эти были сказаны твердым тоном, и Фразер почувствовал, что они произнесены не впустую. Он решил пока что оставить Лаллу в покое. Что же касается Мак-Лина, то он приютил Лаллу у себя в каюте, пока обезьяна не оправится от морской болезни.

С каждым часом погода ухудшалась, и ветер все крепчал. Судно бросало из стороны в сторону, как щепку. И однажды случилось то, чего капитан давно боялся: от сильного крена груз в трюме съехал к одному борту, и все судно стало сваливаться на бок. Вся команда дружно работала над водворением груза на место, но крен был так велик, что то-и-дело тюки сваливались опять вниз, и работу приходилось начинать снова.

Фразер работал со всеми, и внезапно тяжелый ящик свалился прямо на него. Бледный, как полотно, вбежал он в каюту, где сидели Мак-Лин и механик; его рука висела, как плеть, — кость оказалась вывихнутой.

— Скорей давайте сюда бинты и каких-нибудь тонких дощечек для лубка! — закричал Мак-Лин.

Он за время своего пребывания в колониях привык заменять хирурга и вообще лекаря. Мак-Лин быстро вправил вывихнутый сустав руки и наложил лубок. Когда все было готово, он спросил Фразера:

— Ну, старина, а как обстоит дело с грузом? Как будто мы все еще лежим на боку. Ощущение не очень приятное, да это и небезопасно для всех нас. Ведь судно так не в состоянии будет бороться с бурей. Не помочь ли команде? Ведь нас можно было бы считать за семерых добрых матросов. Лаллу сойдет за шестерых — да я.

Фразер вспылил.

— Недоставало еще того, чтобы помогала обезьяна!

Но капитан обозвал Фразера невежей и попросил Мак-Лина спуститься с Лаллу в трюм.

Сперва Лаллу с негодованием покосился на черную зияющую дыру трюма, но потом спустился вместе с хозяином вниз и, когда понял, чего от него хотят, быстро стал хватать ящик за ящиком, тюк за тюком. Несколько больших ящиков застряли между перегородками трюма и мешали вытащить остальные. Матросы долго уже бились над ними, но безрезультатно — они не шелохнулись. Мак-Лин руководил работой Лаллу, показывал, как и что надо делать, а Лаллу напрягал свои стальные мускулы, и то, что было невыполнимым для людей, в несколько минут проделала огромная обезьяна.

Самую тяжелую работу выполнял Лаллу — он подымал груз, а матросы только укладывали ящики и тюки так, чтобы они не свалились обратно. После нескольких часов работы Лаллу корпус судна выравнялся, и крена как не бывало.

Буря не стихала. Штурвал был сломан, все мачты снесены кроме одной фок-мачты[2]. Пробовали поднять на ней парус, однако большой пользы он принести не мог. Однажды ночью при сильнейшем ветре «Красная Звезда» наскочила на мель, глубоко врезалась килем в пески и осталась неподвижной, в то время, как волны с бешенством разбивались о ее бока и перекатывались через палубу.

Как только судно остановилось и качка прекратилась, Лаллу прямо ожил и забыл о своей морской болезни. Утром они с хозяином прекрасно позавтракали, — несмотря на критическое положение, аппетит их не покинул, — и отправились прогуляться на палубу. Их встретил капитан.

— Дело плохо, мистер Мак-Лин, — сказал он, — как бы не пропал ваш багаж.

— Не беда, очень плакать не буду, капитан: уже три месяца тому назад я отослал самое ценное, со мной только старое тряпье… Но в чем дело? Разве уж так плохо? Где мы?

— У берегов острова Суматры, недалеко от Палембанга. Но хотя берег и в двухстах ярдах, мы очень крепко сидим на мели, лодки все смыты волнами. Я надеялся, что прилив подымет нас, а вышло наоборот — мы опустились еще на полтора метра глубже. Ребята строят плот, но это только самообман, — волны сейчас же разобьют его. Единственным спасением было бы, если бы кто-нибудь проплыл расстояние до берега и протащил с собой канат. Но никто из команды не берется отправиться вплавь в такую непогоду. Один Фразер мог бы это сделать — он хороший пловец, но и тот выбыл из строя из-за своей вывихнутой руки. Прямо не знаю, что и делать.

Мак-Лин посмотрел на своего Лаллу, прошептал ему что-то на ухо, и тот радостно забормотал в ответ.

— Капитан, мы с Лаллу беремся переправить канат на берег, — решительно заявил Мак-Лин.

— Разве Лаллу может так долго держаться в воде?

— Он плавает как морж. Во всяком случае мы попытаемся, а там увидим.

Через несколько минут Мак-Лин и Лаллу стояли уже у борта в пробковых поясах и ждали попутной волны. Волна подкатилась, и оба прыгнули прямо с борта в море.

Оранг плыл на животе и работал руками и ногами, как собака. Рыжая голова обезьяны и черная голова человека то пропадали под водой, то появлялись над волнами.

Мак-Лин был хороший и сильный пловец, но все-таки без помощи Лаллу он не осилил бы прибоя.

И Лаллу без поощрения Мак-Лина не вынес бы борьбы, а вместе им было легче. Но подвигаться вперед было трудно, и дело шло медленно. Волны все чаще и чаще покрывали пловцов, и Мак-Лину казалось уже, что они не достигнут берега, как вдруг он почувствовал под ногами дно. Правда, волна опять отнесла их назад, но чувство близости земли окрылило Мак-Лина, и он напряг остатки сил, чтобы удержаться на гребне волны. Это удалось ему, и волна выбросила их на берег, сильно ударив о мелкие камни. Первым очнулся Лаллу. Он взглянул на белые гребни волн и сердито заворчал на них. Когда он заметил, что хозяин лежит неподвижно рядом с ним, он схватил Мак-Лина и потащил его подальше от линии прибоя.

Люди, наблюдавшие с «Красной Звезды» за Лаллу, облегченно вздохнули, когда увидели, что он и его хозяин в безопасности.

Через несколько минут пришел в себя и Мак-Лин..

— Ну, они теперь найдут, к чему привязать канат. Готовьте спасательную люльку! — скомандовал капитан.

Вскоре все было готово, и один за другим все кроме капитана и механика стали переправляться на берег. Но с каждым разом канат все больше и больше ослабевал, и переправлявшиеся последними уже не раз глотали соленую воду. Когда переправлялся механик, то на полдороге вдруг раздался треск, судно сразу осело, канат ослабел еще больше, и механик исчез под водой.

— Тяните же, черти, тяните, тяните канат! — кричал Фразер.

Все тянули что было силы, но люлька долго не появлялась, а когда появилась — механик был уже без сознания и не мог помочь ничем. А канат запутался и зацепился за какой-то камень. До берега оставалось еще шагов пятьдесят.

— Лаллу, — крикнул Мак-Лин, — принеси его сюда!

Оранг немного помялся, поворчал, но потом бросился в воду, поплыл к люльке, перегрыз канат, как нитку, и со следующей же волной вернулся обратно, волоча с собой беспомощное тело механика.

— А где же капитан?

Капитан еле держался на самой верхушке фок-мачты, которая каждую минуту могла обрушиться.

Немедленно спасшиеся стали снова натягивать канат, но он оказался порванным и с другого конца.

— Мак-Лин, единственное средство спасти капитана — добраться к нему по канату, — заявил Фразер. — Я не могу из-за проклятой руки. Где ваш рыжий друг?

Обезьяну едва нашли. Лаллу сидел, склонив голову на колени, облокотившись спиной о дерево. Он совершенно выбился из сил. Слишком много испытаний выпало на его долю в один день. Обезьяна значительно сильнее человека, но зато менее вынослива, чем он, и ей не приходится в обычное время переносить долгое напряжение.

— Лаллу устал, он не может больше плыть, — сказал, взглянув на него, Мак-Лин.

Но его стали умолять. Ведь капитан погибнет, если Мак-Лин не пошлет Лаллу. Мак-Лин в конце концов сдался и подошел к Лаллу.

Когда Мак-Лин его окликнул, Лаллу только умоляюще посмотрел на своего хозяина.

Но Мак-Лин настаивал. Лаллу встал, держась за ствол дерева.

— Лаллу, вон капитан Рэльтон — принеси его.

И Мак-Лин показал на мачту и на канат.

Лаллу понял, но застонал и снова с мольбой в глазах посмотрел на хозяина.

Лаллу повиновался. Ему надели пояс, к поясу прикрепили веревку, и он снова поплыл, медленно двигаясь вдоль каната, к судну, опускавшемуся с каждой минутой все глубже и глубже. Лаллу благополучно добрался до капитана, обхватил его одной рукой и поплыл обратно к берегу, держась остальными тремя оконечностями за канат. Но не добрался он еще и до середины пути, как судно заскрипело и окончательно опустилось в воду. Канат упал в воду, и Лаллу вместе с капитаном исчезли в волнах.

— Лаллу, Лаллу, где ты?! — кричал Мак-Лин. — Тяните за канат от пояса! — и он хотел сам броситься в море.

Его с трудом остановили. Веревку легко вытащили на берег — она оборвалась. Но вот в пятидесяти шагах от суши, немного дальше вверх по берегу вынырнула рыжая голова обезьяны. Видно было, как она отчаянно боролась с волнами, но силы оставляли ее. Тут нельзя было больше удержать ни Мак-Лина, ни Фразера. Несмотря на сильную боль в руке, Фразер кинулся вместе с Мак-Лином в воду навстречу Лаллу, который судорожно прижимал к себе капитана.

Волна повалила Фразера, но он, стиснув зубы, поднялся и в одно время с Мак-Лином добрался до Лаллу. Фразер схватил Лаллу за пояс своей здоровой рукой, а Мак-Лин взял капитана, и оба благополучно добрались до берега.

Все были измучены и обессилены. Дальше итти никуда не хотелось, и все, благо было тепло, растянулись тут же, на берегу, и крепко заснули.

Их разбудили голоса. Из дома одного голландского плантатора, расположенного на горе, в нескольких милях от берега, заметили утром кораблекрушение и поспешили на помощь.

На носилках перенесли в дом наиболее пострадавших, в том числе и Лаллу. Вряд ли когда-нибудь с какой-либо обезьяной обращались так внимательно, как с Лаллу: матросы несли его на носилках, так как он не в состоянии был от слабости двигаться сам, и, принеся в поселок, положили в постель.

Лаллу спал мертвым сном.

Вечером за обедом Фразер обратился к Мак-Лину со словами:

— Мистер Мак-Лин, я беру все свои дурные слова и мысли о Лаллу обратно. Только благодаря вам двоим мы сидим здесь живыми и здоровыми. Простите меня.

Они пожали друг другу руку.

— Но где же наш герой и спаситель Лаллу? Неужели он еще спит?

Хозяева — голландские плантаторы и гости — спасшаяся команда с «Красной Звезды» сидели на веранде, куда выходила дверь комнаты, в которой с утра беспробудно спал Лаллу.

— Я тоже хочу поближе познакомиться с вашим орангом, — заявил хозяин бунгало.

Все встали из-за стола и прошли в комнату, погруженную в полумрак, так как жалюзи на окнах были спущены.

— Лаллу! — позвал Мак-Лин. — Лаллу! — повторил он громче, когда оранг не проснулся от оклика.

Наконец он вплотную подошел к постели и ласково потрепал Лаллу. Оранг оставался неподвижным. Он умер от истощения сил.