Обходной контроль

Глава VII

Полиции была рассказана простая история. После того как в одном техническом журнале напечатали статью о последних разработках Клода Бостера, трижды пытались взломать его дом. В этот раз были предприняты более крутые меры. Пуля, которую удалось обнаружить, оказалась 38-го калибра и была направлена в Вашингтон на баллистическую экспертизу. Был выделен полицейский офицер для охраны Бостера до тех пор, пока полиция не прояснит ситуацию. Я фигурировал просто как приятель, зашедший навестить его как раз во время происшествия.

После ухода полиции я сел в автомобиль и, делая вид, что не беспокоюсь о слежке, поехал по городу. Если эти выстрелы предназначались мне, то стрелявший поймет, что промахнулся, и постарается предпринять новую попытку. Я всего лишь старался облегчить его задачу.

О-Галли был не настолько большим городом, чтобы в нем можно было спрятаться. Но и не так велик, чтобы можно было следить и оставаться незамеченным. Если эта пуля метила в Бостера, никто не станет интересоваться мной. Знай они мое имя, то убийца ожидал бы меня в другом месте и в другое время.

Я хотел удостовериться, поэтому позвонил в Ньюарк из хорошо освещенной телефонной будки возле заправочной станции. При этом я поставил свою машину так, чтобы она защищала меня со стороны неосвещенного места позади здания. Убийца непременно должен будет показаться с обозримой для меня стороны, а мой пистолет всегда готов заговорить первым.

Верджил Адамс полностью записал наш разговор, затем сказал, что, по указанию Мартина Грейди, посылает мне в поддержку Дейва Элроя. Дейв должен остановиться в определенном месте и быть готовым в случае необходимости подключиться к работе.

— В этом нет необходимости. Я могу управиться здесь сам. Слишком много народа может только осложнить работу. Дейв, к тому же, участвовал в операции по наркотикам в Гонконге, и русские его хорошо знают.

— Не имеет значения, — сказал Верджил. — Грейди хочет, чтобы ты был подстрахован.

— Ну пусть тогда приезжает. Есть что-нибудь новое из Лондона о Найдже Хопесе?

— Любопытный материал о нем, не столь важный, правда. Джонсон всюду пытался собрать о нем любую новую информацию и выяснил, что он страдает хроническим насморком.

— Чем?

— Когда Хопес возбуждается, то у него закладывает нос, и он вынужден вдыхать лекарство. Есть такой ингалятор, который очищает полость носа. Соединение бензендрина.

— Послушай, приятель, по-твоему, я должен проверить все аптеки и супермаркеты в Штатах, чтобы узнать, кто этот ингалятор покупает? Ты знаешь, сколько его продается ежедневно?

— Уже проверил, — засмеялся он, — около пятидесяти тысяч.

— Спасибо, — сказал я саркастически.

— Не надо благодарностей, — ответил он и положил трубку.

Я вышел из будки, закурил сигарету, специально открываясь и делая из себя мишень, но готовый отреагировать в одно мгновенье, если что-нибудь покажется подозрительным. Кроме нескольких машин, идущих по шоссе в разных направлениях, и парочки, гуляющей взявшись за руки, никого больше не было. Рабочие с мыса Кеннеди уже завершили вторую смену, сезонное перемещение отдыхающих закончилось, так что движение машин на магистрали не было интенсивным. Я спокойно сел в машину, завел двигатель и поехал вверх по улице. Найдя открытое кафе, выпил кофе, все время наблюдая за улицей через окно. Убедившись, что никто не сел мне на хвост, заплатил по счету и направился в мотель.

Я оставил машину напротив офиса, затем вошел и позвонил в звонок на столе. Тот же человек, который оформлял мне мою комнату, сказал:

— Что угодно, сэр? Чем могу быть полезен?

— Будьте любезны, я хотел бы снять комнату.

— Но…

— Да, я хочу еще одну, другую.

— О, я понимаю… Вы ждете посетителей?

— Ну, не совсем так. Я бы хотел использовать ее для конференции, чуть позже. Лучше, если бы это происходило не в моем номере.

— Да-да, конечно, — быстро согласился он. — У нас редко останавливаются бизнесмены, и я почти забыл их привычки.

Он передал мне бланк и попросил подписать. Я зарегистрировался так же, как и в первом случае, и заплатил за день вперед. Когда я возвращал ему ручку, то сказал:

— Пожалуйста, все телефонные звонки переключайте на мою личную комнату, но если кто-нибудь спросит, где я остановился, давайте им новый номер. Я поставлю свою машину как раз рядом со вторым номером, хорошо?

— Конечно, сэр. Рад услужить.

— Прекрасно. Спокойной ночи.

Я оставил автомобиль на дорожке сбоку от вновь снятого номера, вошел в него, включил свет, подержал его горящим в течение нескольких минут, затем погасил, вышел, стараясь быть незамеченным, и пробрался в свою комнату. В темноте я разделся и лег в постель, положив сбоку под рукой пистолет. Выстрел мог прогреметь отовсюду, это не было простым совпадением.

Я еще и еще~раз продумывал каждую деталь моего отъезда из Нью-Йорка и все больше убеждался, что здесь не могла быть допущена ошибка или утечка информации. Никто, кроме нашей группы, не знал о моем отъезде и никто, кроме меня, не знал, где я остановился. Следовательно… кто бы ни стрелял в дверь мастерской Клода Бо- стера, он хотел попасть в него. Но почему? Что он знал? Или что, по их мнению, мог знать? Или это было предупреждением? Я раздавил окурок и бросил в пепельницу позади кровати.

В этом случае надо исходить из предположения, что местонахождение Луи Агронски пока не известно Советам. Они так же стремятся найти его разными путями. Изменение в его поведений произошло здесь, и они тоже пытаются подойти к этому с разных концов.

Глаза мои начали слипаться, я бездумно смотрел в темную стену на небольшие щелки. Вдруг от неожиданно пришедшей на ум мысли я широко раскрыл глаза. «Черт», — сказал я и потряс головой, удивляясь своей тупости.

Каким образом они узнали об обходном контроле Агронски? Либо он сказал им сам, либо они вместе с ним работали над этим. Или… они могли подозревать о его затее и, изучив его исследования, подтвердили свое предположение. Известно, что все наши сверхсекретные и особо важные проекты наводнены вражескими агентами. Мы всегда используем собственные изобретения. И практически всегда можно купить их за деньги. Возможно, что Востер и Винсент Смолл совершенно бессознательно допустили утечку информации о деятельности Агронски, и она стала доступна тому, кто в этом разбирается, а он, в свою очередь, передал ее дальше. Черт!

Я заснул, пытаясь привести свои мысли в порядок, и«, когда проснулся, в голове по-прежнему не было ясности.! Я встал около семи, побрился, принял душ, оделся и вышел проверить снятый накануне номер.

Ничего не было тронуто. Натянутая поперек двери тонкая проволока, которую я оставил, была на месте. Я пожал плечами, подумав, что напрасно беспокоился и доставил себе так много хлопот, затем открыл дверцу автомашины и уселся на сиденье. В жизни все делается во многом автоматически. Вы имеете дело с повседневными вещами, они становятся для вас настолько знакомыми, что вы перестаете о них задумываться. Вы беретесь за вилку и нож совершенно отвлеченно, дергаете спусковую ручку в туалете… это как раз те самые вещи, при помощи которых вас могут убить.

Как только я вставил ключ в замок зажигания, я вспомнил Кэсвела, который погиб в Торонто только потому, что не удосужился проверить автомобиль. Чувствуя себя немного глуповато, я вылез из автомобиля и поднял крышку капота. И был счастлив, что не допустил трагической оплошности, не изменил своей привычке. Удача помогла мне и в этот раз, ведя меня своими тонкими золотыми пальцами и заставив вспомнить об осторожности.

Сверток был небольшим, но достаточно весомым, чтобы разнести и автомобиль, и пассажиров на куски, как только ключ зажигания будет повернут в замке. Лентой были связаны динамитные шашки размером в шесть дюймов, которые очень искусно запрятали под корпус сцепления, где и после тщательной проверки можно было их не заметить. Но я увидел подводящие провода и обрезал центральный. Умные, черти, они сделали все аккуратно. Но почему? Кто-то оказался хитрее, чем я предполагал. Никто не следил за мной, не висел на хвосте, так как же… Был только один путь, и я был почти уверен, что знаю его. Не прошло и пяти минут, как я обнаружил миниатюрный передатчик, дающий постоянный сигнал. Он был приклеен липкой лентой к днищу топливного бака. Они всегда могли найти меня по передаваемым сигналам, в любое время, когда я чувствовал себя в полной безопасности, и имели возможность подстроить мне ловушку.

Следующий вопрос. Было ли это двойным предостережением? Если они хотели нажать на Бостера, то должны были промахнуться. Но любой, кто интересуется Босте- ром, также представляет для них интерес, и не важно, кто он такой, они и его захотят убрать с дороги. Итак… на кого же все-таки ведется охота?

Я ухмыльнулся, сознавая, что в каком-то месте кто-то прильнул к приемнику, внимательно вслушиваясь в сигналы датчика и ожидая момента, когда прекратятся сигналы, и это будет означать, что динамит сработал. Я положил устройство на землю, где оно продолжало работать, посылая обычные сигналы, подал автомобиль задним ходом со стоянки и поехал в клинику доктора Джорджа Карлсона, находившуюся примерно в миле от мотеля.

Здание было одноэтажным, построенным в виде буквы Т из белого кирпича, с красной черепичной крышей. Когда я вошел, в приемной была только молодая девушка с усталой улыбкой, заканчивавшая ставить печати на большой кипе бумаг.

— Да?

— Я хотел бы видеть доктора Карлсона.

— Вы пациент?

— Нет, я по личному делу, но не по поводу распродаж.

— Можете назвать мне ваше имя?

— Менн, я из Нью-Йорка. Он занят?

— Нет, я уверена, доктор сможет принять вас. Она улыбнулась и набрала нужный номер по селекторной связи. Переговоры заняли совсем мало времени, и прежде чем положить трубку, она сказала:

— Доктор Карлсон сейчас выйдет.

— Благодарю.

Доктор Джордж Карлсон оказался высоким, стройным мужчиной чуть старше тридцати лет, одетым в типичную для медика одежду, с профессиональным взглядом врача, осматривающего пациента. Он вышел, приветствовал меня кивком головы и предложил пройти в дверь с надписью «Ординаторская». Войдя, он сел за свой стол, устало потер лицо руками.

— Длинная ночь. Два срочных вызова. Чертовы лихачи. — Он взглянул на меня и, наклонившись вперед, сказал — Я вас слушаю.

— Доктор, я бы хотел опустить детали, чтобы сэкономить время. Я разыскиваю Луи Агронски, который ранее работал над космическим проектом…

— Я знаю его, — прервал он меня.

— Он исчез, но обязательно должен быть найден.

Карлсон сделал недовольное лицо.

— Он был моим пациентом. Это все, что я могу сказать.

— Хорошо, давайте сделаем так. Вы можете оставить в стороне этическую сторону отношений между врачом и пациентом?

— Нет, мистер Менн, не могу.

— Тогда послушайте меня. — Я дал ему те же объяснения, что и Клоду Бостеру, и подождал, пока он проделает те же действия. Потом он положил трубку и медленно покачал головой.

— Все в порядке, — сказал он. — Спрашивайте.

— Первое… его авария.

— Ничего серьезного… как и для большинства людей. Нормальный период выздоровления был бы довольно коротким, но с Агронски все иначе.

— Почему?

— Вы что-нибудь знаете об уровне болевой чувствительности?

— Слишком многое, — сказал я.

— У Агронски он очень низкий. Этот человек мог выдержать разные умственные нагрузки, — большие, чем любой из нас, — но его способность переносить физическую боль была ниже, чем у большинства.

— Повреждения были серьезными?

— Я бы не сказал. Вы или я могли бы легко перенести их и были бы отпущены домой через несколько дней. Но его восприятие боли не такое, как наше.

— Поэтому он и оставался здесь так долго?

— Не из-за лечения, а для исцеления от зла. Его физическое состояние было прекрасным, но когда мы лечили его, то применяли морфий для обезболивания. Редчайший случай, он стал наркоманом почти немедленно. Большую часть времени, которое он находился здесь, мы потратили на то, чтобы вылечить его от склонности к наркотикам.

После этих слов я почувствовал, что все становится на свои места.

— Он когда-нибудь говорил с вами о своей работе?

— Никогда, если вы это имеете в виду. Он не говорил о космическом проекте вообще.

— Я не это имел в виду.

Карлсон развел руками.

— О, иногда он сбивчиво и путанно говорил о вещах, о которых мне приходилось слышать и раньше. Посмотрите, как много ученых, принимавших участие в Манхэттенском проекте, вдруг сделались гуманитарщи- ками после того, как они увидели разрушения, произведенные в Нагасаки и Хиросиме. Вы не можете быть заняты в таком деле и не заполучить комплекса вины на каком-то из этапов работы.

— И что же было у него?

— Беспокойство о мире. Он боялся, что мир разрушит сам себя, а он один из тех, кто способствует этому. Чепуха. Я пытался увести его разговорами от этих мыслей, и, кажется, мне это удалось.

— Нет. не удалось. — сказал я ему.

Он поджал губы в тонкую линию.

— Агронски готов сам сделать всю работу. — сказал я.

Несколько секунд он смотрел на меня, потом пробормотал: «Сукин сын».

— Он был способен на это, вы знаете.

Карлсон утвердительно кивнул.

— Да, я знаю. Он был одним из великих. Что произошло?

— Я не знаю, но вы можете подсказать правильный путь. Его тяга к наркотикам… насколько это было серьезно?

— Мы заметили вовремя. Он находился под контролем, и его лечение было обычным для таких случаев.

— Ну, а когда он ушел от вас… был он окончательно вылечен?

Карлсон снова поджал губы н, подбирая слова, произнес:

— Я был уверен в этом.

— Не может быть рецидива?

— Знаете, такая возможность всегда есть. Это как с трезвенником, который пробует виски, не понимая, что он начинающий алкоголик. Всегда присутствует память вкуса. Я никогда не думал…

— Это не ваша вина.

— Нет, моя. Я должен был настоять на дальнейших проверках.

— Послушайте… вы — доктор… вы кое-что знаете и слышите. Что вы можете сказать о положении с рынком наркотиков в этом районе?

— О, черт, такое случается в любом городе мира.

— Но я говорю об этом городе.

— Я лечил нескольких, — сказал он.

— Подростков… до двадцати лет?

— Нет. Только взрослых. Они попали ко мне через полицию.

— Где они брали наркотики?

Карлсон отрицательно покачал головой.

— Предположительно?

— Импортируют, — ответил он. — Ни одного случая похищения. Я интересовался несколько раз. Послушайте… вы сможете найти что-нибудь наверняка только там. где есть большие деньги.

— Я все это знаю.

— И вы знаете, что по некоторым причинам специалисты имеют тягу к наркотикам? Они принимают порцию, чтобы поддержать себя, компенсировать недосыпание, нехватку еды, душевное расстройство. Вы об этом знаете?..

— Да, это я тоже знаю, — сказал я и добавил: — Вы случайно не один из них?

— Нет. Я — нет.

— Как вы думаете, может Агронски остаться наркоманом?

— Шансы у него слишком большие. Если он не станет принимать наркотики после лечения, то все будет в порядке, если же вновь попробует, то станет прогрессирующим наркоманом. Я все же думаю, у него хватит ума не делать этого.

— Это болезнь, доктор, — сказал я с симпатией. — Еще не найдено радикальное средство от обычной простуды, так что не вините себя. Это не вы сделали. Он имел ее в себе все время, даже не зная о ней.

— Сложный человек.

— Я могу назвать вам несколько известных имен. Вы будете удивлены, но все эти люди колются.

— Не стоит.

— Спасибо за информацию, — сказал я.

Он ничего мне не ответил.

Полиция получила заключение по пистолету 38-го калибра, из которого стреляли прошлой ночъкх Баллистическая экспертиза ничего не дала, ничего не нашли и на земле вокруг мастерской. Предположительно, это был револьвер, поскольку не обнаружили гильз. Сообщение о случившемся было на первой странице местной газеты. Предполагалось, что предпринята еще одна попытка ограбления, прерванная в этот раз самим Бостером и его другом, появившимися в дверях и испугавшими грабителя. Короткое сообщение об этом происшествии попало также в прессу Майами, и о нем упомянули в теленовостях.

Я въехал на территорию мотеля, припарковал машину на ее прежнее место, как раз над передатчиком, лежавшим на земле, и прикрепил устройство на днище бензобака, затем закрепил взрывчатку и прошел в офис.

Управляющий встретил меня улыбкой.

— Были звонки?

— Нет, сэр.

— Кто-нибудь спрашивал меня?

— Нет, сэр, ни одна душа. Хороший был у вас день?

— Удачный, — ответил я.

— Оставите вторую комнату на сегодняшнюю ночь?

Я положил деньги на стол.

— Да, я бы хотел.

Он взял деньги, передав мне сдачу и квитанцию.

Я вышел на воздух и, стоя в сумерках, осмотрел машину. «Они должны бы уже начать интересоваться», — подумал я, пытаясь представить себе их мысли. Этот передатчик был прикреплен клейкой лентой и вполне мог отвалиться. Кроме того, всегда есть вероятность, что не сработала из-за плохого контакта взрывчатка. Я освободил передатчик и положил его на песчаный суглинок под автомобилем, затем поменял провода на взрывчатке так, как мне было нужно.

В это время в ворота въехал автомобиль с молодой парочкой, сидящей на первом сиденье, на боку автомобиля мелом было написано крупными буквами «Только что поженились». Я проверил места слева и справа от своей автомашины, затем пошел в офис и зарегистрировал их на свое имя, заплатив положенную сумму. Я становился самым выгодным клиентом для этого мотеля. Молодожены взяли комнату в дальнем конце, все время хихикая, и управляющий недвусмысленно подмигнул мне, рассмеявшись, когда я выходил.

Может быть, у них будет ночь, которую они запомнят По крайней мере, здесь не будет никого, кто бы мог причинить им вред. И только мир не был защищен от разрушения.

Телефон зазвонил в тот момент, когда я входил в свою комнату. Я узнал голос, но все равно спросил пароль, и Дейв Элрой дал мне верный отзыв.

— Прибыл час назад, Тайгер. Я в «Морском утесе», комната номер десять. Что-нибудь нужно сделать?

— Да, проверь этот город и посмотри, сможешь ли ты найти наркотики, в основном,' героин. Постарайся выяснить, был ли Агронски покупателем.

— Есть какие-то предпосылки к этому?

— И даже очень много, — сказал я ему, — он стал наркоманом в госпитале. Хотя он и прошел курс лечения, но находился в нервном напряжении и наверняка снова стал принимать наркотики. Он делал это достаточно регулярно, и может случиться, ты найдешь его поставщика. Я хочу быть уверенным. Проверь, делал ли он большие покупки.

— Прежде чем уехать?

— Правильно. Постарайся установить даты.

— Хорошо, я сделаю.

— У тебя есть информация по этому району? — спросил я.

— Нет еще, но я знаю, кто может мне помочь. Тайгер…

— Что?

— Становится жарковато. Хал Рэндольф выходит из себя в Нью-Йорке. Они хотят, чтобы ты отчитался перед ними.

— Да ну их к черту!

— Специалисты практически разобрали всю систему контроля и до сих пор ничего не нашли. Некоторые настаивают на том, что этого не могло быть сделано, и призывают прекратить поиски.

— Идиоты.

— Они, конечно, не прекратят искать, — сказал он. — Слишком большой риск.

— Что слышно о Найдже Хопесе?

— Ничего. Грейди обратился во все места и нажал все кнопки. Мы по-прежнему не знаем его в лицо. Джонсон передал из Лондона еще одну информацию о нем. Возможно, Хопес прихрамывает, но это только предположение. Пока держи в памяти, что у него хронический насморк и он шмыгает носом.

— Хорошо, буду помнить.

— Наконец, слушай последнее. Джонсон сказал, что он использует в качестве лекарства болатрин, который в Штатах не продается. У нас в продаже его аналоги, практически одно и то же. Я справился у Эрни Бентли, и он узнал, что только одна фирма выпускает баллончики с этим ингалятором под названием «Безекс».

— Ладно, хорошо. Позвони мне, если раскопаете что- нибудь еще.

— Будет сделано. Ну все, пока. '

Я положил трубку и включил телевизор. Лежа на кровати в темноте, я просмотрел окончание какого-то вестерна, затем переключил программу на новости, где сообщили, что стрелявший у мастерской Клода Бостера еще не найден. На этом я закрыл глаза и лежал, отдыхая, в темноте. Никто не беспокоил меня. Ночь покрыла все мертвой тишиной, она наступает, когда маленький городок отходит ко сну и замирает движение автомашин, и лишь изредка нарушается шумом проходящего по трассе грузовика.

Но я был неправ.

Кто-то ждал слишком долго и не мог понять, почему ожидаемое не произошло. Он не хотел краснеть за плохо выполненную работу и нести ответственность. Он решил проверить: нашел передатчик на земле и, думая, что тот отвалился от тепла и вибрации, поставил на место. Затем убедился, что динамитные шашки на месте, там, где они должны быть. После этого он проверил провода и покачал каждый, проверяя контакт. Он так аккуратно смонтировал их прошлой ночью, все провода показались ему надежно прикрепленными, пока он не дотронулся до последнего провода, который я прикрепил так, что от легкого прикосновения произойдет взрыв. Автомобиль и человек превратятся в месиво и опадут, покрыв собой то пространство, которое я зарезервировал по обеим сторонам от автомобиля.

Грохот взрыва был ужасен, мощный, рокочущий звук сразу охватил все пространство мотеля, разом вспыхнув ярким солнечным светом, затем замер, не оставив эха. Послышался звук падающих на землю предметов. Напряженную тишину разорвал женский крик, который все нарастал, пока у кричавшей не перехватило дыхание.

Я выскочил за дверь и подбежал к месту самым первым, осматривая дымящиеся обломки. Появился управляющий с выражением недоумения и растерянности на лице.

— Что… Что произошло?

— Идите и позвоните в полицию. Поторопите их. Затем возвращайтесь и никого не пускайте сюда.

Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, тяжело сглотнул, и поторопился назад, нервно оглядываясь на место взрыва. Но кто-то уже опередил его. С восточной стороны города раздался нарастающий вой сирен, потом и с другой стороны к нему присоединился такой же. Любопытные стали уже осторожно появляться с разных сторон, хотя в воздухе еще стояло небольшое облако пыли и дыма после взрыва

От автомобиля практически ничего не осталось, к очень мало от здания, которое приняло на себя удар взрывной волны и не дало распространиться взрыву дальше. Окровавленные куски блестели на металлических частях автомобиля, а большие части тела лежали с левой стороны на каменных обломках.

Одну часть тела можно было определить, это была кисть руки. Она лежала ладонью вверх и казалась еще живой. Рядом валялись осколки стекла. Я взял один из них, покрупней, вытер его тщательно носовым платком и, взяв руку; приложил пальцы к стеклу. Затем закинул ее подальше в кусты, а стекло положил в карман. Когда я вошел в офис, управляющий все еще был невменяем и никак не мог управиться с телефоном. Он даже не заметил, как я зашел за барьер и, порывшись в бумагах, нашел пакет с открытками видов мыса Кеннеди, вынул стекло, засунул его между открытками, запечатал пакет, написал адрес Эрни Бентли и поставил штамп для утренней почты из мотеля. Эрни должен понять, что это значит.

У меня оставалось несколько минут, чтобы сделать еще одно важное дело. Я быстро прошел в свою первую комнату, отстегнул пистолет, достал из чемодана коробку с патронами и засунул все это за решетку вентиляции кондиционера под потолком. Как бы ни сложилось, я не хотел, чтобы конфисковывали мое оружие.

Капитан Хардекер лично прибыл на место' на своей машине, за ним следовали две полицейские патрульные машины и две пожарные. Собралось не так уж много народа. чтобы возникли какие-либо трудности с контролем над толпой, и через несколько минут полиции удалось расчистить место, удалив всех, кто не имел к мотелю никакого отношения.

Пожарная команда была оперативна в своих действиях, она моментально разобралась в ситуации, проверила местность, ища на всякий случай, возможно, неразо- рвавшийся динамит, готовая в любую минуту принять необходимые меры. Но как всегда при таком сильном взрыве, все сгорело, и обломки металла, дымящиеся куски дерева и обивки, части тела были разбросаны в разные стороны. Пожарники все собрали, стараясь при этом отделить части человеческого тела.

Мы сидели в офисе с Хардекером, удалив по этому случаю управляющего и дав ему для успокоения бокал виски. Хардекер развалился в кресле и сквозь синий сигарный дым внимательно рассматривал меня, пока я рассказывал ему, что снял две комнаты и места по обеим сторонам моего автомобиля, так как кто-то за мной охотился, но я не знаю, почему они хотят избавиться от меня. Когда я закончил говорить, он сказал:

— Хорошо, эта история звучит более или менее правдоподобно, но, между нами говоря, она не имеет смысла. Знаете, как она выглядит с моей точки зрения?

— Скажите.

— Примерно так. Вы лично запарковали свой автомобиль и дополнительно взяли еще два места по его сторонам, чтобы никто больше не пострадал, когда автомобиль взорвется.

Я согласился с его высказыванием, но заметил:

— Это так, но есть одно соображение.

— Да? Какое же?

— Когда кто-нибудь ставит мину в автомобиль, он рассчитывает, что она сработает, когда включат зажигание. Я не поворачивал ключ, следовательно, возможно, одно из двух. Автомобиль был заминирован, а его хотели угнать, либо тот, кто ставил взрывчатку, подорвал себя во время установки.

— Я могу придумать еще вариант, — произнес Хардекер.

Теперь уже я сказал:

— Да?!

— Вы заминировали автомобиль и ждали, пока кто- то не сядет в него.

— Это было бы слишком ловко, не так ли? Посмотрите на меня.

.— Да, всеми этими вещами занимаются как правило не очень находчивые ребята. Нет, не нравится мне ваша история. Кроме того, есть кое-что еще.

— И что же?

— Вы не выглядите испуганным. Вас должно было бы всего трясти, а вы даже не вспотели. Вы действуете так, будто это случается вокруг вас каждый день.

— Просто у меня крепкие нервы.

Он ухмыльнулся и посмотрел на входящего почтальона, который забрал несколько писем, в том числе и мой пакет, и положил их в свою сумку. Я почувствовал себя легче.

— Опять что-то произошло? — спросил почтальон Хардекера.

— Да, каждый день, — сказал капитан, — не одно, так другое.

При выходе почтальон столкнулся у двери с полицейским, разговаривавшим с пожарником и рассматривавшим содержимое целлофанового пакета, который тот держал в руках. Полицейский вошел со словами:

— Капитан, здесь есть несколько частей, которые можно идентифицировать, по крайней мере, зубы… Еще не найдены остатки одежды или какие-либо документы.

Хардекер молча кивнул, попыхивая сигарой.

— Направьте зубы в лабораторию, пусть их посмотрят. Мы выясним, кто был этот парень. — Он взглянул на меня, затушил сигару и окурок положил в нагрудный карман. — Что касается вас, то мы возьмем отпечатки ваших пальцев и постараемся выяснить все, не возражаете?

— Вовсе нет.

— Конечно, если вы не выложите нам все начистоту.

— Мне нечего добавить, капитан.

— Тогда пойдемте. — Он встал, направился к двери и повернулся, ожидая меня.

Прежде чем я успел усесться на заднее сиденье в машину капитана, к нам подошел водитель одной из патрульных машин, нагнулся к капитану и похлопал меня по плечу.

— Мистер, это вы были вместе с Бостером, когда в него стреляли, не так ли? Я узнал вас.

Не было никакого смысла отрицать это.

— Да, верно.

Хардекер повернулся и уставился на меня.

— Это правда, мистер?

— Да, я был там.

— В таком случае нам есть о чем поговорить, вам не кажется?

— Да не особенно.

Капитан посмотрел на меня и приказал полицейскому:

— Следуйте за нами, Пит, затем поезжайте за Бостером. Может быть, вместе они что-нибудь нам и скажут. Что вы нашли в его комнате?

— Ничего. Только одежда. Он чист.

Хардекер одарил меня одной из своих ехидных улыбок.

— У вас нет оружия при себе, не так ли?

— Самое время спросить об этом. Нет, у меня нет оружия.

Он немного замешкался, закашлял и произнес:

— Не беспокойтесь, я бы сразу догадался, если бы вы имели его. У меня просто нюх на оружие.

Поскольку мне показалось, что он не совсем уверенно чувствовал себя, я тоже откашлялся и сказал:

— Я в общем-то и не нуждаюсь в нем.

— Хо-хо! — Хардекер посмотрел на меня с любопытством, словно впервые увидел, и улыбка исчезла с его лица. Он включил зажигание, скорость, и автомобиль рванулся вперед.

Я позволил им провести меня через все обычные процедуры: занесение моих данных в картотеку, отпечатки пальцев и прочее. Затем меня провели в комнату, где проводились допросы, предложили сигарету и усадили за стол напротив Хардекера. Тот самый полицейский, Пит, вошел в комнату и доложил, что Клода Бостера не оказалось дома и он никому не сказал, куда поехал и когда вернется. Хардекер попросил его периодически проверять, не появится ли Бостер, и доставить его в участок.

Удобно усевшись и положив руки на колени, он посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

— Теперь я знаю, что здесь все не так просто, мистер э…

— Менн — мое настоящее имя, — улыбнулся я.

— Знаете, в большинстве случаев люди начинают кричать, что им нужен адвокат, или пытаются позвонить кое- кому и обвинить нас, что мы нарушаем их права. Ну, всякое такое, вы знаете?

— Я знаю.

— Тогда почему вы не делаете этого?

— Зачем?

— Вы, может, что-нибудь скрываете?

— А может, и нет.

— Я думаю, что все гораздо серьезней.

— Возможно.

— Знаете, — сказал он, — если бы вы возражали, мы не имели бы права снимать у вас отпечатки пальцев. — Он облокотился, подперев подбородок ладонями. — Это несколько странно, вам не кажется?

— У меня и раньше брали отпечатки пальцев.

— Без сомнения. Итак, вы тянете время. Я бы хотел знать — почему?

— Проще вести себя так, чем пускаться в пространные объяснения.

— А проще будет, если я запру вас до выяснения всех обстоятельств случившегося?

— Не имеет значения, — сказал я легко, — делайте что хотите.

— Тогда давайте попробуем, — предложил он.

Тюрьма была чистой и современной. Окно опрятной камеры выходило на юг, и лучи солнца яркими полосами рассекали ее.

— В любое время, если вы захотите говорить, — напомнил мне Хардекер, — я буду наверху. Я предчувствую очень интересный разговор, мистер Менн. Репортеры также. В нашем городе давно не было ничего подобного. Уже поползли слухи и разные предположения.

— Я дам вам знать, — сказал я, сел на скамью и зажег окурок.

Дверь захлопнулась, они ушли. Я должен был ждать. Это все, что я мог сделать. Хорошо, что им не удалось отыскать Клода Бостера. Если бы его доставили в участок и он рассказал о Луи Агронски, все бы полетело сразу к черту. Я посмотрел на часы. Было около двух часов, я был голоден.

Может быть, Агронски тоже испытывал голод, но не из-за отсутствия пищи, а чего-то более важного для него, что он должен вводить в свои вены, дабы получить то, в чем он так сильно нуждался. Все события стали сейчас приобретать смысл. Доктор Карлсон обнаружил это, не зная причины, отнеся случившееся насчет особенности натуры Агронски. На самом деле Агронски уже давно был наркоманом. Он не мог обходиться без доз, даже после лечения, и нашел себе источник приобретения наркотиков.

Да, все было именно так. Под влиянием больших доз героина все его страхи, крушение надежд вышли наружу, но он полагал, что у него хватит сил избавиться от них самому. Видимо, он обмолвился кому-то о своем недуге, или кто-то угадал в нем наркомана, этот факт был зафиксирован в делах Советской разведки, и дожидался своего часа. Агронски полностью исчерпал свои финансы, чтобы покупать наркотики, все продал и дошел до того, что ничего не осталось для продажи… кроме одного. И Советы предложили ему цену. Одного килограмма тщательно изготовленного. героина ему могло хватить на долгое время, очень долгое. Это было весьма соблазнительным предложением. Но возникает вопрос — было это спланировано или возникло спонтанно?

Вместе с ужином мне принесли вечерние газеты, и я получил возможность увидеть фотографии разрушений в мотеле и имя мистера Т. Марвина, имя, под которым я там зарегистрировался. Я посмеялся над этим, потому что Хардекер оказался слишком осторожным с тем, в чем не был уверен. Всегда можно в дальнейшем исправить ошибку, подобную этой… если только какой-нибудь дотошный репортер не поверит и захочет лично заглянуть' в полицейский отчет. Сообщение носило больше описательный, чем информационный характер, и давало только несколько относящихся к делу деталей. Личность убитого взрывом еще не была установлена, также не были указаны мотивы, а я был упомянут в качестве задержанного для допроса.

В десять часов вечера полицейский спустился вниз и открыл дверь.

— К вам посетитель, мистер Менн.

— Кто?

— Говорит, что он ваш друг, Дейв Элрой.

— Хорошо. — Я встал и последовал за полицейским по коридору, а затем вверх, в главное здание.

Меня ввели в комнату, где сидел Дейв с'широкой улыбкой на лице. Полицейский оставил дверь открытой и остался стоять с рассеянным видом, но стараясь все расслышать и понять.

— Привет, Дейв.

— Подожди, пока ребята на заводе услышат об этом. Как твои дела?

— Великолепно. Прекрасная комната с видом на море. — Я осмотрел помещение, без особого труда обнаружив два миниатюрных микрофона, и указал на них глазами. Дейв увидел их еще до меня, согласно кивнул и предложил мне сигарету. Я спросил:

— Зачем ты пришел?

— Зачем может прийти друг? Хочешь выйти отсюда?

— Нет. Я мог бы внести залог и сам.

— Ты, как всегда, несговорчив. Кто взорвал машину?

— Хотели покончить со мной. Какой-то псих.

— Все разговоры только об этом. Что-нибудь тебе нужно?

— Ничего.

— Тогда незачем быть рядом с тобой.

— Как твои дела, Дейв? — спросил я как бы между прочим.

— Прекрасно. Мои старые клиенты сохранились и завели новые связи, по ним хорошо платят. Это девственная территория для коммерсанта. Тебе даже не нужно беспокоиться о продаже, клиенты сами находят тебя, чтобы купить товар. Один парень был таким, хорошим клиентом, что спустил большую партию товара почти мгновенно. Но должен был уехать, так как не смог больше найти товар. Его поприжали. Одна большая компания начала давить на ребят, он оказался отрезанным и должен был иметь дело только с ней, а парням пришлось перерезать себе глотку. Бизнес бывает иногда жестоким. Несмотря на антитрестовские и антимонопольные законы они все еще продают товар.

Я кивнул.

Дейв поднялся и потянулся.

— Я буду поблизости, если тебе понадобится что- нибудь. Звони мне иногда. Я поговорю с капитаном на обратном пути. Он, кажется, хороший парень.

— Неплохой. Очень терпеливый.

— Он может себе это позволить, — сказал Дейв.

— Я тоже.

Когда Дейв ушел, полицейский отвел меня обратно в камеру, запер ее, а через десять минут автоматически зажегся свет.

Часом позже пара пьяниц была помещена в камеру правее моей, а перед рассветом посадили двух лохматых подростков, устроивших подобие демонстрации возле военного объекта. Их надо было бы послать на пару недель повоевать в джунглях.

Завтрак подали в шесть утра, а в восемь явился Хардекер. Он спустился один, сам открыл камеру и кивнул мне, чтобы я выходил. Я взял пальто и шляпу, потом получил свои личные вещи, лежавшие в большом конверте, и расписался в их получении.

Хардекер дал мне время все разложить по карманам и сказал:

— Пройдемте.

Он закрыл дверь и сел, лицо его было мрачным, а глаза смотрели настороженно.

— Вы могли бы и сказать, Менн.

— Сказать что?

— Кто вы есть на самом деле. Я мог бы просто проверить, вместо того, чтобы совать голову в эту чертову петлю.

— Так что?

— Была небольшая задержка с ответом на ваши отпечатки пальцев. Затем заработал телетайп, и меня пригласили переговорить по телефону с Вашингтоном. Люди толпились за моей спиной, пытаясь выяснить, что происходит, почему звонят из Вашингтона, поэтому я мог сообщить только детали событий, и этого было достаточно Я получил указание вас выпустить, держать язык за зубами и дать вам возможность действовать так, как вы сочтете нужным, независимо ни от каких обстоятельств. — Он сделал паузу и сжал губы. — Кто вы, черт возьми, такой?

— Просто человек, капитан.

— Большой человек?

— Да, именно.

— А подробнее? — спросил он серьезно

— Если я скажу вам, вы мне не поверите.

— А если предположить, что я поверю?

— Тогда вы будете жалеть о том, что я вам сказал. Вы уже не сможете спать Спокойно и не думать о конце.

— О каком конце?

Я посмотрел на солнечный свет, льющийся в комнату через окно, и сказал:

— О конце вот этого мира.

Он помолчал несколько секунд вокруг его глаз обозначились морщины.

— Безумие, — выдохнул он. — Я готов помогать вам во всем.

— Забудьте эту историю. Для прессы вы дадите информацию, что парень, который взорвался, был психически ненормален и раньше уже проделывал похожие штучки. Ему не нужны были мотивы… ну и что-нибудь вроде помешательства на огне.

Хардекер посмотрел вниз на свои руки.

— О’кей, это сойдет до тех пор, пока не установят личность погибшего и какой-нибудь репортер не узнает о результатах идентификации. Вы знаете, кто он был?

— Нет.

— Что еще?

— Забудьте про Клода Бостера. Не связывайте нас. Это были совершенно разные случаи.

— Лично для меня скажите, они были связаны между собой?

— Я не знаю. Полагаю, что да, но не уверен.

— Черт с ним, — бросил он. — Какую подоплеку имеет эта история?

— Международную, капитан. Мы не покушались на ваши полномочия, нам нужна помощь. Поэтому я предпочел провести ночь в камере, а не открыться. Как я сказал, это проще.

— Не для моих нервов, Менн. Где вы остановитесь?.. Пока вы здесь… я думаю, эти люди не оставят вас в покое. Я полагаю, вы у нас не задержитесь.

— Я останусь на прежнем месте, — ответил я ему, — оно ничем не хуже других.