Обидеть каждый норовит

Часть 13

— Тринадцатая, а Тринадцатая! — позвала Яга, немного разобравшись в том, что наблюдала.

— Я тут, — улыбнулась маленькая девочка в сияющем платье, появляясь перед представительницей славянской мифологии.

— Смотри, какая у меня мысль, — кудрявая девочка усадила ребенка себе на колени. — Берем малышей и возвращаем в наши тела, не прямо сейчас, а после Велесовой ночи. Нас с Добрыней — в рыжую и оленя, будут у пацана мама и папа, а девочку, если что, к себе заберем. Этого… разорванного, я соберу, в этого вот, — она показала на голого мужика. — Воткнем и пусть идет детей учить, раз так хотел. А пока поищем всех тех, кому вон тот, привязанный, память стер. Как тебе идея?

— Тогда Гарри и Гермиона будут жить… — задумчиво произнесла Тринадцатая. — И в тепле… А вы… вам… ну…

— Не бросим мы их, не бросим, — погладила малышку Яга. — В конце концов, вернуться нам никогда не поздно… Добрыня, ты как?

— А я что? — спросил богатырь. — Я согласен! Только надо на каникулах, наверное. Пацану смелости добавить, девчонке — мозгов.

— Можно им знания мои оставить… — задумчиво проговорила кудрявая девочка. — И твои, кстати…

— Хорошо, — кивнула Тринадцатая, исчезая, а перед проекцией мира плакали в объятиях друг друга две души. Гарри не мог поверить, что он будет опять жить, и у него появится… Мама. Он просто плакал, а Смерть гладила детей попеременно, вздыхая. — Не надо плакать, — с опаской взглянув на Тринадцатую, произнесла женщина в черном. — Я не возражаю, может, и чего приличное получится. — Давай смотреть! — обрадовалась маленькая девочка в сияющем платье.

Получив принципиальное согласие, Яга принялась паковать бездушные тушки. Уменьшая и фиксируя их, она повернулась к оставшемуся. Именно к тому, кто это все придумал. Очень по-доброму улыбнувшись, девочка принялась допрашивать басурманина, сотворив большие железные клещи.

— Яга, а клещи тебе зачем? — поинтересовался Добрыня, рассматривая повисшее в воздухе тело.

— А… по привычке, не обращай внимания, — отмахнулась самая великая в окрестности ведьма. — В голову к нему лезть противно, пусть поговорит напоследок.

— Я все скажу! Я скажу! Только жить! Жить хочу! — заорал висящий, уже понявший, что жалости не будет, пусть даже поймавшие его и выглядели детьми, хотя Гарри Поттера он, несомненно, узнал.

— Ну чисто басурманин, — хмыкнул засучивавший рукава Добрыня. — Те похоже орут, и даже по-нашенски говорить начинают.

— Ну, а что ты хотел, — хмыкнула Яга и щелкнула щипцами, отчего висевший обмочился. — Ну-ка, рассказывай, все рассказывай!

— Джеймс хотел себе грязнокровку забрать, — начал свой рассказ неприятный тип. — Любовь, говорил, а с друзьями поделиться не захотел!

— Это с тобой, что ли? — с интересом спросил богатырь, сжимая руку в кулак. — И что?

— Я украл у Дамблдора книгу, узнав, как память стирать и личины накладывать, — признался мужчина. — А потом не помню… Лунатик, гад, побил, а потом я и подумал… Лорда заманил в ловушку, чтобы не мешал, и решил, что большая война — это прикольно!

— Тебя Лунатик не по голове бил? — поинтересовался Добрыня, представляя, что он с этим басурманином сделает.

— Кажется, да… — висевший явно попытался что-то вспомнить. — Не помню… А убивать нельзя, чтобы душу не расколоть! Зато было здорово: Лили на глазах Нюниуса, а потом его на ее глазах, потому что Джейми с ума сошел, я только и успел наложить личину! Гад — Джейми! С ним бы веселее было! Да! Я великий! Я могучий!

Добрыня подумал и высказал на басурманском наречии все, что думал о величии и уме вот этого вот. Богатырь вспоминал всех виденных в жизни сирот, а затем — и Хогвартских…. Хотелось просто задавить гниду. Так, чтобы никаких следов не осталось.

— Юродивый какой-то… — с ноткой брезгливости протянул Добрыня. — Ты что с ним сделаешь?

— Ну как что… Он жить хотел? Будет жить, — хмыкнула Яга, испытывая те же желания, что и богатырь. Задумавшись, девочка щелкнула пальцами, и на пол упал крот. — Света солнца тебе вовек не увидеть, а человеком ты станешь лишь тогда, когда тебя простят все, кому ты причинил зло!

— Сурово, но по Правде, — кивнул богатырь, беря крота за тушку с тем, чтобы зашвырнуть подальше. — Домой?

— Да, — кивнула девочка, вздохнув. — Пошли домой, только на рынок местный надо, ты ж сожрал все. А там до Велесовой ночи хоть кого соберем, чтобы детей порадовать.

Взяв Добрыню за руку, Яга шагнула к порогу дома, у которого обнаружился отец девочки. Ничего сказать он, правда, не успел, влетев в дом от легкого жеста выглядевшей его дочерью девочки. Яга сильно притомилась, потому к разговорам была не склонна, что мистер Грейнджер, впрочем, довольно быстро понял.

— Доченька? — удивилась миссис Грейнджер. — Почему ты не в школе?

— Каникулы у нас, — лаконично ответила девочка. — Учителя закончились, слабенькие оказались, то один в обморок, то другая рот потеряет… Так что я пока дома. И Гарри со мной, это не обсуждается.

— Надо было тебя в приют сдать, пока тихая была, прав был отец, — вздохнула женщина. — Теперь-то, наверное, и не выйдет уже…

— Значит, хочешь от меня избавиться… — волосы Яги встали дыбом, Добрыня сделал три шага назад, но прятаться не стал, богатырь, все-таки. — Предать желаешь тебе доверившегося ребенка? — в комнате значительно потемнело. — Значит…

Прикинув возможный радиус поражения, Добрыня решился на безумный поступок. Он шагнул к девочке и обнял ее. От неожиданности Яга успокоилась, придя в свое обычное состояние, а вот миссис Грейнджер почувствовала желание посетить уборную и сделать это очень быстро. Поэтому она убежала.

— Не нервничай, если что, я их просто удавлю и все, — прокомментировал Добрыня. — А то ж после твоего гнева нам жить негде будет.

— И то верно… — кивнула Яга, расслабившись в руках богатыря, ибо его объятия оказались неожиданно приятными. — Ладно, пусть у нее цветок выходит. Каменный.

— Надо тебя, Ягуся, покормить, пока ты ее яйцо драконье рожать не заставила, — направился богатырь в сторону кухни.

— А это мысль… — проговорила девочка. Откуда-то сверху донесся мучительный стон.

Парамедики копролиту[4] удивились. Даже очень, поэтому увезли миссис Грейнджер, как-то добравшуюся до телефона, очень быстро. Ее крики на тему того, что дочь виновата, ибо ведьма, были медицинскими работниками проигнорированы, а девочка удостоилась сочувствующих взглядов. Яга старалась при этом не смеяться, а вот Добрыня ржал, но тихо и в подушку, чтобы не развалить дом.

Отец семейства был счастлив и пьян просто в дымину, чем сильно удивил девочку, немедленно его протрезвившую. После этого мистер Грейнджер выглядел жалко, смотрел глазами побитой собаки и вообще старался дочь не провоцировать, но Яга слишком сильно устала, поэтому просто приклеила отца тела к потолку до утра и отправилась почивать.

— Они хотели… хотели меня… От меня избавиться? — Гермиона пораженно смотрела в проекцию, но не плакала, потому что ее обнимал Гарри. — Но почему? — Потому что ты родилась не потому, что тебя ждали, а потому что твой папа не знает, что такое пер… резе… преву… — Тринадцатая запнулась на сложном слове, заставив улыбнуться и Смерть, и Магию. — Презерватив, — помогла женщина в черном малышке. — Вот да! Вот это самое слово он не знал, — важно заявила девочка в сияющем платьице. — Поэтому ты родилась… А они хотели, чтобы ты не мешала… А разве может помешать ребенок? — малышка на пробу хныкнула. — Не может, не может, — ее немедленно погладили все, кто дотянулся, а Гермиона еще и обняла. — Тогда… пусть живут, как хотят, — душа девочки прижала Тринадцатую к себе.

Добрыня решил, что день прошел продуктивно. Самое важное они выяснили: родителей пацана нашли, тело для придурка тоже, нехорошего человека Яга в крота превратила, и если богатырь ее хоть немного знает, то перерождаться тот будет в крота же, если повезет. Жаль, конечно, что души мамы пацана да этого, зельевара, ушли, но тут ничего не поделаешь, а вот когда они с Ягой станут именно этими… родителями, да, вот тогда начнется самое смешное, в это Добрыня верил.

Поразмышляв, богатырь двинулся было в сторону спальни, но был отвлечен звонком в дверь. За дверью оказался Хагрид. Полувеликан был не сильно трезвым, поэтому цель визита угадывалась сама по себе.

— Гарри! Я выпить принес! — воскликнул Хагрид, доставая из кармана уменьшенную бочку, которую увеличил методом бросания на пол. С потолка донесся мучительный стон почувствовавшего запах алкоголя мужчины.

— Ого… — удивился полувеликан. — А чего это он?

— А его Яга… ну, Гермиона, наказала, — ответил Добрыня. — Давай, наливай, я закусь пока найду.

— Здорово! А девочка твоя возражать не будет? — поинтересовался Хагрид.

— Если не разбудим — не будет, — богатырь правила обращения с Ягой тоже знал неплохо, поэтому знал, что говорит. — Ну, вздрогнули!

Культурно отдыхать пошли на уже расчищенную после прошлого визита Косую Аллею. Примечательно то, что стоило только Хагриду с Поттером ступить в грязь Магического Квартала, так сразу же начали закрываться лавочки и банк. Гоблины забаррикадировались изнутри намертво, но в банк Добрыне сегодня было не надо, он просто гулял и культурно отдыхал. Правда, не все понимали в этом толк, поэтому к подвыпившему богатырю попытались пристать какие-то мужики в красном. А, может, это просто покраснело в глазах Добрыни, когда к нему пристал… мужик.

— И-эх, раззудись плечо, размахнись рука! — воскликнул герой Магического Мира, пытаясь снизить нагрузку на почву.

— Работает аврорат! Всем бросить палочки! — кричали эти мужчины. Правда, чуть погодя интонации и наполнение криков изменилось. — А-а-а! Не бей меня, Гарри! Это не я! Спаси-и-ите!

— Нет вам спасенья! — прогудел довольный Хагрид, которого эти самые авроры попытались в Азкабан посадить. Давно, правда, но было же?

Спустя некоторое время авроры собрались у себя на базе. Они делились впечатлениями от встречи с Героем, сплевывая при этом выбитые зубы. Их коллеги сильно радовались тому факту, что не отправились на вызов какого-то нехорошего человека, заманившего аврорат в ловушку.

— Так-то он хороший мальчик, добрый, отзывчивый, — задумчиво проговорил один из представителей закона. — Но вот как выпьет, то «смотришь не так», то «близко подошел», то «мантия недостаточно красная»… Нельзя детям пить, даже если они герои… — с этим утверждением доблестный аврорат был целиком и полностью согласен.