Обитель душ 2. Эфемерность величия

Глава 9. Кан-кан, недорого

Двухэтажное здание в квартале от Центральной площади Наркисса, привлекающее внимание, главным образом, витиеватыми рамами на окнах, которые удивляли взор в дневное время молочным оттенком, а по ночам в свете переливающихся огней соседних увеселительных заведений вспыхивающими нездоровым лиловым цветом и навевающими странноватые мысли, а не сплошняком ли они вырезаны из лунного камня, и известное ныне как кабаре «Ожье-Рашель», по праву можно было считать старейшим сооружением в городе. Поставка светоч-камней морскими путями еще была в перспективе разработки, а каменных стен вокруг Наркисса даже не планировалось, — сказать по правде, самого города тоже не наблюдалось; лишь парочка осевших в землю домишек, составляющих в своей жалкой массе слегка недостающую до полноценного населенного пункта деревушку, — а строение будущего кабаре уже мозолило глаза.

Утопающее в девственной зелени массивное сооружение служило пристанищем путников, держащих путь к границам Королевств Близнецов или Весов, смотря какое направление они избрали своей целью, или паломников, совершающих малопонятное большинству жителей Утопии сезонное путешествие к мертвым водам Костяного моря. (Хотя некоторые персоналии, острые на язык, но туповатые на содержимое головной черепушки, утверждали, что любопытствующих сюда влечет желание увидеть живую гарпию, ведь как-никак где-то в море располагался Закрытый остров — знаменитое пристанище знаменитых чудищ, — а потом вернуться домой и рассказывать всем готовым слушать любой бред о том, что они едва-едва остались живы после встречи с кровожадным монстром).

Но как ни крути, слухи, ураганом гуляющие по всей Утопии и наполненные нелепыми сведениями, порожденными умами страдающих от горячки личностей, о том, что небо над береговой линией Костяного моря и на всем горизонте легче воспроизвести по памяти на полотнах художников-любителей, чем увидеть собственными глазами из-за плотных стай гарпий, день и нощно облепляющих небесный свод плотным синеватым слоем, шли на пользу бизнесу «Ожье-Рашель». Хотя в то время здание не представляло собой кабаре да и названия своего не имело. (Зато у него существовало прозвище «Точка Ушиба», данное ему не в меру беспокойными и любящими совать нос в чужие дела путешественниками из других Королевств за то, что оно находилось на земле, «ушибленной» гарпиями, другими словами, часто страдавшей от нашествий этих существ). Но для усталого путника всегда были гостеприимно открыты двери тогдашней таверны. Здесь же располагалась гостиница на семь с половиной номеров. «Половина» относилась к полуоткрытому помещению в задней части здания. Если попадался постоялец не столь притязательный и готовый к тому, что его будет слегка поддувать северными ветрами из открытых проемов в стене, то это помещение становилось весьма полноценной восьмой комнатой. К тому же вид из этих проемов был отменный — манящая стальная гладь Костяного моря вдали. А что еще нужно непривередливому поклоннику прогулок к неизведанным чудовищам?

Первым владельцем этой гостиницы без названия был Пьер Бонне, получивший ее в дар от своего отца Йоханана Бонне, большого любителя выпить некачественного вина и мастера нецензурного отправления неугодных ему людишек к проклятым Первосоздателям или к Дьяволу (к Дьяволу он отправлял регулярно, к Первосоздателям — по мере опрокидывания бокалов с пойлом в припухлую от непрекращающейся простуды глотку). В один из таких несуразных встреч бутылки (все бокалы уже были расколоты, ибо нет лучшего подтверждения своей правоты при отсылке человека к Дьяволу, чем хорошенько шандарахнуть стеклянным боком по твердой поверхности или черепушке отсылаемого человека) и подросших до раздражающей длины усов, мешающих четкому попаданию игристого напитка в рот, Йоханан вдруг решил, что жить в погребенном в земле полуразвалившемся домишке — несуразность почти что вселенского масштаба. Мало того что приходится вслушиваться в бьющиеся о берег волны, в страхе оценивая, а не является ли этот вызывающе бурлящий звук на самом деле хлопаньем гарпийского крыла, борющегося с порывами ветра, или это просто-напросто страдающий несварением желудок напоминает своему хозяину, что в следующий раз лучше сразу издохнуть, чем лопать всякую дрянь, — так еще и за выпивкой приходится шастать на юг в соседний поселок или на запад чуть ли не до границ Королевства Близнецов. Ужасть, одним словом. С выпивкой проблему решить было невозможно, поэтому вместо этого страдающий от неразделенной любви к некачественному пойлу Йоханан отстроил на вершине холма двухэтажное сооружение, впоследствии подаренное им его сыну Пьеру. Кто знает, откуда Бонне взял столько денег, но кредиторов, требующих вернуть долги, рядом с ним замечено не было (что ж, божественные создания стихий и благословенный Святой Воздух ему судьи).

Умница Пьер, никогда не разделявший пристрастия отца к выпивке, сделал из «Точки Ушиба» настоящую конфетку. Гостиница процветала и популяризовалась столь же стремительно, как становились популярными ежегодные путешествия любителей отлынивать от повседневных забот к Костяному морю. Гостиница стала семейным достоянием и передавалась от отца к сыну (долгое время в семье Бонне рождались одни мальчики), из поколения в поколение, пока вокруг росли стены, мостились улицы, строились дома крепче и выразительнее — происходило рождение Наркисса. Никто уже в семье Бонне не смог бы сказать, кто именно дал заведению название «Ожье-Рашель», но уже ближе к настоящему времени скромная гостиница исчерпала себя, а лучше сказать, переросла себя и дала в источнике своем новый виток развития, преобразившись в знаменитейшее во всем Наркиссе кабаре.

Нынешняя владелица «Ожье-Рашель» представляла собой личность тоже на свой лад весьма уникальную, ведь именно она была первой девочкой, родившейся в семье Бонне. Моник Бонне, разменявшая уже сороковник с хвостиком, с детства отличалась энергичностью и самостоятельностью. В восемнадцать она наотрез отказалась переезжать с отцом и братом в Королевство Скорпиона, которое в те времена славилось своей отличной социальной и экономической инфраструктурой, а также возможностью предоставить рабочие места на шахтах по добыче порошка, который, по слухам, мог служить источником некой весьма полезной энергии, и на только-только открытых предприятиях, связанных с железными диковинками, конструкции которых, поговаривали, были заимствованы аж с самой Земли. А возглавлял все это таинственный Изобретатель — самая таинственная личность Королевства Скорпиона.

Переезд требовал срочной продажи «Ожье-Рашель», а ведь заведение было детищем отца Моник — именно он сделал из второсортной гостиницы наичудеснейшее кабаре разряда «все лучшее за ваши деньги». Девушку такое разбазаривание семейных ценностей решительно не устроило. Надавив как следует на папашу, Моник получила свою триаду прав на кабаре (право владения, пользования и распоряжения) и распрощалась с семейкой под лозунгом «в ссоре по гроб жизни». Оставшись единственной Бонне в Королевстве Водолея, девушка отнюдь не страдала от одиночества. «Ожье-Рашель» набирало обороты, а прелесть во всех отношениях Моник купалась в мужской любви, как кусочки сардинки в масле.

Но ровно тринадцать лет назад счастливой и не знающей забот женщине пришло послание из Королевства Скорпиона, из которого она узнала, что ее брат и его супруга погибли в результате несчастного случая на предприятии того загадочного Изобретателя, а их маленькие детки остались сиротами. Отца Моник в тот момент уже не было в живых, и детей собирались отправлять в приют. Честно говоря, к своему огромному стыду Моник после смерти отца не интересовалась, как идут дела у ее брата, и знать-не знала, что в Королевстве Скорпиона у нее растут племянник и племянница. Прочитав послание, женщина почувствовала нечто, похожее на укол совести, но не придала этому особое значение, так как совестью в сущности пользовалась не часто.

Промаявшись дня три (неизведанное чувство не давало ей спать по ночам), Моник собрала небольшую дорожную сумку и, (оставив кабаре на одного из служащих, которому доверяла чуть больше остальных, а точнее сказать, единственному, кому хотя бы чуть-чуть доверяла, — так как тот был выходцем из Королевства Рыб, родиной совестливых мастеров и умельцев, в чьих жилах вместо крови текла чистая совесть, — предварительно проплевавшись пару раз и выразительно заметив, что если он «угробит ее детку», она его самого загонит в гроб), с неспокойной душой отправилась в Королевство Скорпиона.

Две с половиной недели пути через земли Королевств Весов и Льва и наградой Моник послужили две пары лупоглазых светло-карих глаз, с любопытством таращившихся на нее сквозь щель между досками самодельной скамейки, расположенной в скудном садике домика, где жила семья брата Моник. Пятилетний Лоис Бонне и пятилетняя Кармель Бонне. Двое сироток, с которыми в первое мгновение Моник не знала что делать.

Вдруг как по команде эти двое улыбнулись широкими детскими улыбками, и дальше в разуме Моник все смешалось: обратный путь, занявший почти на пять дней меньше, потому что она решила не пересекать вновь земли Королевства Весов, а сесть на корабль в портовом городке в Королевстве Льва и вернуться в Водолей через Внутреннее море; еще пару дней в пути и утомительный вздох, которое издало ее горло, когда она бросила сумку в прихожей скромного жилища в том же здании, где находилось кабаре, и без сил опустилась на пол.

Моник привыкла к одиночеству, витавшему в воздухе каждый раз, когда она заходила в свои жилые комнаты, но сейчас воздух нес в себе иное содержание. Она была не одна. Теперь рядом с ней стояли еще двое...

Зарина не знала, какие испытания пришлось пережить хозяйке «Ожье-Рашель» тринадцать лет назад. Да и захоти кто ей сейчас об этом поведать, она бы отмахнулась, а то и в глаз кулаком бы зафинтилила. В данный момент ее интересовали иные проблемы. Например, как избавиться от навязчивого преследования.

— Малец, стой! — Солдаты лихо лавировали сквозь толпу, словно любители слалома сквозь снежную лавину.

«Мне тут постоять? — пробормотала себе под нос Зарина. — А может, вам еще самостоятельно в цепи запрыгнуть и самовольно за решетку отправиться? Ловите меня, дармоеды, зарабатывайте себе пенсию».

Переговариваясь, из дверей кабаре вышла пожилая пара. Зарина отступила с их пути и огляделась. Между кабаре и соседним зданием был проулок. Возможно, через него тоже можно было вернуться на какую-нибудь трехликую улицу, а там уж действовать по обстоятельствам. Поимка Ловэля Шакуилла на время была вычеркнута из списка срочных дел на сегодня.

— Малец!

Больше Зарина ждать не собиралась. Перемахнув через ажурные перила, украшающие центральный вход в кабаре «Ожье-Рашель», девочка нырнула в темноту проулка. Адреналин хлестал через край, воодушевление зашкаливало. Господа офицеры, спасибо за партию, но сегодня выигрыш не на вашей стороне.

Чернота впереди сгустилась. Зарина по наитию замедлилась, и это спасло ее от столкновения со стеной. Тупик! Ладони яростно захлестали по каменной поверхности. Дома слишком близко прилегали друг другу. Прижавшись спиной к проклятой стене и до боли сжав зубы, Зарина напряженно наблюдала, как солдаты медленно приближаются. Да, они не торопились. Гадкие законники знали, что она в ловушке, и от души этим наслаждались.

«Забавная ситуация, — угрюмо подумала Зарина. — Сейчас я буду лупить солдат собственного воинства. Хотя мне не впервой».

Вспышка света озарила темноту проулка, и солдаты, отвлекшись, бросились прикрывать глаза. Зарина наклонила голову, сквозь вылезшие из-под шапки и упавшие на лицо волосы, она настороженно разглядывала силуэт, очерченный четкой линией в проеме открытой двери на фоне света. Силуэт обладал тонкой талией и широкой воздушной юбкой.

— Кармель Бонне, — вырвалось у одного солдата. Он осекся и смущенно произнес: — Я хотел сказать, госпожа Бонне.

Яркий свет больно резал глаза, но Зарина упрямо следила за девушкой, которая изящной поступью сопровождаемая чуть слышным шелестом платья начала спускаться по ступеням. Позади нее на дверной раме висел колокольчик. Видимо, это был черный ход кабаре «Ожье-Рашель».

Кармель Бонне ступила на мощенную поверхность. Белое платье с длинными рукавами и воздушно-пышными воланами на плечах, переливающееся серебристыми блестками, превращало ее в скользящего по воздуху лебедя. Высокая прическа с начесом из пышных каштановых волос делала ее старше, чем она была, хотя Зарина готова была поклясться, что этой девице лет семнадцать—восемнадцать, не больше.

Взгляд светло-карих глаз, в глубине которых на миг вспыхнула искорка, отразившаяся от пьянящих огней двуликой улицы, покинутой Зариной в слишком спешном порядке, пробежался по солдатам и остановился примерно в районе переносицы Эштель. А потом Кармель подмигнула ей. У Зарины вытянулось лицо. С чего бы незнакомой девице ей подмигивать?

— Офицеры, — приласкал слух приятный голос.

Уши у солдат мечтательно заалели.

— Госпожа Бонне! — Высокий офицер отвесил Кармель поклон. Его коллега не стал утруждать себя таким глубоким поклоном и лишь приветственно кивнул. При этом оба восхищенно глазели на девушку.

— Что делают благочестивые господа на улице в столь поздний час? — Госпожа Бонне наградила обоих приятной улыбкой. — День полон был трудовых подвигов. Неужели воля храбрых офицеров настолько сильна, что не позволяет даже мечтать об отдыхе?

Мужчины взволнованно зарделись. Внимание юной девы льстило им. Зарину подмывало ляпнуть что-нибудь колкое, но она стойко держалась во имя прекрасной актерской игры Бонне.

— Нам не в радость патрулировать, но мы стараемся ради безопасности города, — пояснил высокий офицер, широко улыбаясь.

Выражение лица Кармель стало еще более доброжелательным. Она скользнула к Зарине.

— О, как приятно знать, что мы под защитой сих господ. — Она легонько поклонилась офицерам, отчего те засияли как новенькие лампочки. Одновременно Зарина почувствовала, как ее запястье обхватывают тонкие пальчики. Девочка повернула голову и встретила предупреждающий взгляд Кармель. Движение не укрылось от солдат.

— Э... Госпожа Бонне. Вынужден просить вас отойти в сторону.

— Почему же? — Голос девушки был наполнен искренним удивлением.

Высокий офицер было направился к ним, но на полпути остановился, смущенно улыбаясь. Его товарищ с места не сдвинулся. Он поглядывал на них и нерешительно переминался с ноги на ногу.

— Мальчишка нарушил комендантский час. В это время запрещено переходить на трехликие улицы, — пояснил Высокий. Он выглядел сконфуженным. Лицо слишком явно отражало чувство вины. За его спиной офицер прятал глаза, будто стараясь не замечать открытое и честное лицо госпожи Бонне. На Зарину накатило любопытство.

«Чего это они мнутся перед этой фифой, как какие-то нашкодившие детки? Во дела!»

— Вы совершите большую ошибку, если заберете этого мальчика, — спокойно сообщила Кармель.

Высокий офицер нахмурил брови.

— Отчего же, госпожа?

— Будет жаль, если мой помощник незаслуженно понесет наказание всего лишь за то, что подзадержался у черного хода, выбрасывая мусор.

Три пары глаз уставились на нее. Солдаты с недоверием, Зарина с неприкрытым удивлением. Госпожа Бонне лучезарно улыбнулась, умудряясь при этом всех присутствующих одаривать вниманием в равном количестве.

— Он — ваш помощник? — Солдат дернул подбородком, указывая на Зарину. Эштель подавила в себе порыв в ответ показать ему средний палец.

— Да, господин офицер.

— И выходил выбрасывать мусор аж до первого перехода на трехликую улицу?

— Любопытство крайне сильный противник в борьбе с разумом, а особенно если битва происходит в голове незрелого дитя.

Юная Бонне так и источала благожелательность. Зарина хмыкнула про себя. Вот собака! Умеет же расположить к себе!

— Тогда просим прощения за нашу ошибку. — Солдат поспешил отвесить вежливый поклон. Его товарищ на этот раз тоже не поленился последовать этикету. Зарине даже показалось, что тот от усердия едва не поприветствовал лбом направленные ввысь мыски своих блестящих сапог.

— Ни я, ни мой помощник не в обиде, — ласково осадила их Кармель. — Счастье знать, что воинство Королевства Водолея настороже и покою жителей Наркисса ничего не грозит.

— Главное не выходите ночью на трехликие улицы. И тогда мы сумеем вас защитить, госпожа Бонне, — радостно пообещал низенький солдат. Девушка послала ему отдельную улыбку, и тот растаял.

— Нам пора идти, госпожа Бонне. — Высокий хлопнул товарища по спине и через плечо отсалютовал девушке. Та в ответ помахала правой рукой, пальцы же левой руки переплелись с пальцами Зарины.

— Удачи вам в подвигах, храбрые воины, — от души пожелала Бонне. — Не забывайте об отдыхе. С нетерпением ждем вас в нашем варьете!

Последнее, что увидела Зарина, это блаженные физиономии солдат, скрывшихся за углом. А потом на глаза натянули ее же собственную шапку. Тонкие пальцы шутливо потрепали девчачий нос, и рядом с ухом раздался голос Кармель:

— И как же ты оказался на трехликой улице в комендантский час?

Зарина резко дернула за козырек, водружая шапку на место, и хмуро уставилась на девушку. На языке вертелось большое количество насмешливых комментариев, но девочка не спешила их озвучивать. Все-таки эта леди вытащила ее из передряги. Нет, скорее, она сорвала потенциально офигительную драку. Жалость какая. Но, елки-палки, сделала это так изящно, слов нет. И злоба у Зарины как-то совсем не просыпалась. Интересненько.

— Лопухнулся, — кратко сообщила девочка.

Госпожа Бонне задумчиво кивнула, словно одно-единственное слово нового знакомого полностью удовлетворило ее любопытство. Она потянула Зарину за собой. Девочка особо не сопротивлялась, но и подчиняться не спешила. С главной улицы раздались голоса. В просвете мелькнуло еще двое солдат, но это уже были не те благовоспитанные поклонники прекрасной Бонне.

Кармель оглянулась через плечо и, подобрав юбки, ловко взбежала по ступенькам.

— Мальчик, поторопись. Лучше уйти с улицы, чтобы не мозолить глаза королевскому воинству, — позвала Бонне. — Никому, конечно, нет дела до комендантского часа, но глупо лишний раз нарываться на неприятности.

Брови Зарины взметнулись к самой макушке. Опачки! А эта Бонне и правда думает, что она — мальчишка. Занятно. Даже Зарина иногда удивлялась своей способности перевоплощения. Алле-оп и она уже строит из себя мальчишку — внешностью, слегка женственной, но все же мальчишеской, голосом, непонятно как вдруг выдающим хрипотцу, повадками. Да ей это как дышать!

— Мальчик! — На лице Кармель отразилось волнение. Зарина отвлеклась от себялюбивых размышлений и покосилась на зовущую. Та, придерживая тяжелую на вид дверь, покачивалась с пятки на носок, выражая нетерпение. В проем лился яркий свет, приглушенным фоном звучала музыка. Бонне поманила Зарину, и девчонка, заслышав новые голоса со стороны улицы, в мгновение ока взлетела по ступенькам и вцепилась в руку девушки. Обе нырнули в проем, и Кармель щелкнула громоздким замком, запирая дверь. До Зарины донесся ее облегченный вздох.

— Милостивые Первосоздатели, — усмехнулась она, прижимаясь спиной к запертой двери. — Ты явно нездешний, раз так бесстрашно разгуливаешь по трехликим улицам.

— Есть такое, — охотно согласилась Зарина, щурясь от яркого света, слепящего глаза. — Это из-за маньяка все такие нервные?

Кармель заправила выбившийся из прически локон за ухо и грустно улыбнулась.

— И из-за него тоже. Но не стоит искать причину в жестоких убийствах. Комендантский час у нас практиковался задолго до того, как они начались. Хотя называли его по-другому. Что-то вроде «приобщение людей к организованности», другими словами, занимайся делами в дневное время, а ночью спи в своей кроватке.

— И с какого перепугу надо было устанавливать эти нелепые ограничения?

Кармель засмеялась, отчего ее лицо стало еще приятнее. Доброе такое, почти ангельское.

— Ты и правда не из этих мест.

Зарина развела руками, мол, с эти уж ничего не поделаешь. Кармель перестала улыбаться. В глазах появилась серьезность. Но, даже скрыв легкомысленную веселость, она оставалась донельзя обаятельной.

— Мэр Кромски любит держать все под контролем. Чудесно знать, что ночью по улицам не будет шастать добрая половина города, замышляя всякие пакости, — уверена, именно такие мысли крутятся в его лысоватой голове.

Зарина фыркнула, дав наконец волю своей язвительности.

— О, да я гляжу, вы тут все как один горазды на пакости — прямо революционеры в душе. Греете втихаря мыслишки содержания типа «и как же нам нагадить властям в этот раз».

У Кармель брови поползли вверх.

— Да Первосоздатели упаси! И в мыслях не было! — Девушка начала было защищаться, но, заметив застывшую на губах Зарины ухмылку, расслабилась и улыбнулась в ответ. — По моему мнению, наш мэр просто параноик.

— Параноидальный параноик, — поддакнула Зарина.

— Не гиперболизируй обстоятельства, — притворно укорила ее девушка.

— А я факты не гиперболизирую. — Эштель осклабилась, скорчив уморительную рожицу.

Кармель прыснула, а потом, давясь смехом, сползла на пол.

Успокоившись, она уселась на полу поудобнее и протянула Зарине руку.

— Кармель Бонне, певица в кабаре «Ожье-Рашель».

Зарина пожала предложенную руку и, на мгновение задумавшись, выдала:

— Ри. Временно бомжую.

— Прости?

— Голодаю, скитаюсь, скучаю. Ну ладно, про «голодаю» было слегка преувеличено.

— Приятно познакомиться, Ри. — Поднявшись на ноги и одернув юбку, Кармель юркнула в конец длинного коридора. Глаза Зарины уже настолько привыкли к яркому свету, что она четко разглядела, как Кармель машет ей рукой, приглашая куда-то. — Давай тогда развеем твою скуку и проследим, чтобы голод так и не появился!

Дважды девчонку упрашивать не пришлось. Стоять у черного хода без дела — не дело для Зарины Эштель, уж простите за каламбур.

Едва она прошла через арочный проход, увенчанный тяжелыми темно-лиловыми портьерами, как на ее слух обрушилась музыка, смешанная с шумом толпы. Громадное трехуровневое помещение от края до края было выполнено в темнолиловых тонах. Круглые столики на четыре персоны, украшенные скатертями с символикой Королевства Водолея, и стулья, обитые бархатом, располагались тут и там на каждом уровне. К ним вели ступени с посеребренными углами, а на самых крутых подъемах на помощь гостям приходили блестящие перила, увитые растениями с тонкими завитками, отдаленно напоминающими виноградные лозы. Но большее впечатление производила сцена, освещенная неизвестным источником (сколько же им светоч-камней нужно было туда засунуть, чтобы получить эффект софитов?). Громадные размеры сцены и само ее положение открывали хороший обзор с любого гостевого места. Декорации, находящиеся за спиной выступающих, изображали ночной город: очертания домов, башен, фонарей, мостов, но самое главное — идеально круглая луна с непонятным силуэтом. Зарина прищурила один глаз. То ли действовал остаточный эффект от работы второго уровня обонятельного восприятия, то ли силуэт и правда походил на знак, который с помощью прожектора воспроизводили в небе жители Готэм-сити, чтобы позвать на помощь Бэтмена. Хотя... Зарина прищурила другой глаз. Наверное, так бы выглядела крылатая Ланиэль, если бы на полной скорости врезалась в этот маленький лунный макет.

Словно прочитав мысли Зарины, Кармель подтвердила:

— Да, это действительно силуэт гарпии. — Поймав вопросительный взгляд собеседницы, девушка поведала: — Конечно, не секрет, что гарпии — ужас всей Утопии и тому подобное, но моя тетя, владелица этого кабаре, говорит, что играть на пошаливающих нервишках людей — хороший маркетинговый ход.

— Мне уже нравится твоя тетя, — хмыкнула Зарина.

— Она всем нравится. — Кармель сложила губы «уточкой» и, приплюснув пальцами щеки, смешно просюсюкала: — Особенно, мужскому населению а-ля «ты моя сладкая рыбонька» с букетами из целого цветника в блестящей нарядной упаковке в придачу.

Зарина издала кашляющий смешок, Кармель прикрыла ладошкой рот — урок хороших манер номер раз: в общественном месте не ржите в голос, как перевозбужденная лошадь. Неприлично, ей-богу.

Упитанный господин с манишкой, теряющейся где-то в складках шеи, протиснулся между перилами и Зариной, таща за собой похожую на затянутый в тряпье скелет даму. Не стоило долго топтаться на одном месте. Публика, почему-то активировавшаяся с наступлением ночи, жаждала общения, а потому сновала туда-сюда, заприметив в толпе одного-другого знакомого. Что ни говори, а в «Ожье-Рашель» было практически не протолкнуться. Наглядный образец спонтанной общественной популярности или следствие хорошей рекламы.

«Так вот где любят отдохнуть от работы рубежные торговцы. — Зарина вертела головой с такой стремительностью, что будь она шарнирной куклой, шее бы пришлось несладко. — А еще, помнится, это любимое заведение мэра Кромски».

— Кармель. — Зарина быстро глянула на девушку, проверяя, возмущена ли та тем, что мальчишка позвал ее просто по имени. Та продолжала улыбаться. Чудно, фамильярность не была встречена в штыки. — Почему ты меня спасла?

Брови Кармель изумленно подпрыгнули вверх.

— Ты же был в опасности, шустрик. — Девушка кивнула, отвечая на приветствие господина, чинно прошествовавшего мимо них. — Разве это не логично, помогать тем, кто находится в затруднительном положении?

Слова девушки не произвели на Зарину особого впечатления.

— Самоотверженность оставь тушителям пожаров. — Эштель протянула руку, чтобы дотронуться до растения, обвивающего перила лестницы. Растение оказалось настоящим. — Бескорыстная помощь в наше время столь редка, что оказывающих ее следует заносить в особую книгу.

Кармель с интересом оглядела Зарину.

— Ты ошибаешься, шустрик. Многие люди готовы оказать помощь, если ты в ней нуждаешься. Ты не веришь в людей, но, может, ты просто слишком мал, чтобы оценивать их поступки объективно?

Теперь уже Зарина глянула на Кармель с особым вниманием. Светло-карие глаза девушки горели тем чистым светом, каким обладают люди, искренне верящие в совершенство мира. Большей частью они наивны, но чаще просто-напросто не сталкивались с вещами, способными полностью изменить их мировоззрение. С по-настоящему плохими вещами. Кармель была таким чистеньким, незапятнанным грязью жизни человеком. Она была похожа на Эни Каели. Возможно ли сохранить подобную чистоту?

Зарина незаметно прикусила губу и с явной неохотой отозвалась:

— Да, наверное, я еще мал для таких глубоких пониманий.

Кармель улыбнулась шире. Шагнув к девочке, она погладила ее по щеке:

— Не волнуйся, шустрик. У тебя все впереди.

«Или для меня уже поздно что-то менять», — едва слышно пробормотала Зарина.

— Что? — Кармель, двинувшаяся было в центр зала, вновь повернулась к ней.

— Шумно, говорю, тут у вас, — повысила голос Зарина.

— Это еще что. Ты бы видел «Ожье-Рашель» накануне. Тогда рубежных торговцев было целый скоп, и обычным завсегдатаям сюда было просто не попасть. Однако сейчас я не вижу ни одного торговца.

— КАРМЕЛЬ!

К ним стремительно неслось что-то ослепительно белое. Лишь через мгновение Зарина поняла, что это «что-то» было человеком. Парень чуть старше Кармель со смуглой кожей и внешностью холеного испанца — легкой небритостью и черными курчавыми волосами, собранными в небрежный хвостик, мотающийся по плечам при беге. Белая рубашка, белый жакет, белые брюки — все такое ослепительное, что хотелось в срочном порядке зажмуриться.

— Кармель! — Смуглый парень звал госпожу Бонне, но подскочил почему-то к Зарине. — Что за чудный пацаненок?

— Да вот, встретила его у черного хода, — с горделивым выражением поведала Кармель. — Зовут Ри. Гуляет по трехликим улицам, нарушая комендантский час, и играет в салки с солдатами Кромски. Думаю взять его в помощники.

Смуглый парень слушал Кармель вполуха. Его внимание было поглощено новым знакомым.

— Доброй ночки, пацаненок. — Парень схватил руку Зарины и начал трясти. — Я Нарсисо Ортенсио Лорка Фернандес де Сан-Гвидо.

Зарина вытаращила глаза. Сказать по правде, новое знакомство ее не очень обрадовало. Слишком энергичный попался парниша да еще с имечком таким, что язык в спиральку сворачивался.

— Из Испании, что ли? — буркнула девочка, попытавшись придать высказыванию вопросительную интонацию. Она надеялась, что вопрос отвлечет этого Нарсисо Ортенсио и тот перестанет трясти ее как куклу. Не помогло.

— Испания? Где это? Где-нибудь в западных землях Королевства Рака? — искренне удивился парень.

— Ну, типа того, — уклончиво ответила Зарина, вновь попытавшись вытянуть свою руку из замка цепких пальцев Нарсисо.

Тот заулыбался и сжал ее руку крепче. Через секунду на Зарину обрушился шквал нескончаемых слов.

— Нет, нет, нет. Я не из Испании Королевства Рака. Я из маленького городка Сан-Гвидо, что в Королевстве Рыб. Я старший сын в семье, поэтому «Нарсисо» меня назвали в честь отца, а «Ортенсио» в честь дедули по отцу. Отцовская фамилия Лорка, а по матери я Фернандес. Моя бабуля хотела, чтобы папуля с мамулей добавили еще и имя «Адан» — ее любимое — но они наотрез отказались вписать его в карточку-паутинку. Но она все равно звала меня Адан. Адансильо, поди сюда, Адансильо, поди туда, Адансильо, чмокни бабулю в лобик! А вот мой дедуля...

— Ой, мужик, слишком много информации!!! — Зарина вырвала свою руку и отпрыгнула назад, приземлившись в объятия Кармель.

— Прости, шустрик.— Она легко подхватила Зарину под локти и виновато улыбнулась ей. — Он и правда весьма болтлив. Непривычного человека так вообще может заговорить вусмерть.

— Страшный человек, — проворчала Зарина, позволяя Кармель поставить себя на ноги.

Кто-то позвал Нарсисо, и тот, игриво помахав им пальчиками, удалился. Зарину передернуло.

— Этот Нарсисо Ортенсио Лора что-то-там-скажи-мне-уже, а-то-язык-в-рулетик-превратился.

— Мы все зовем его просто Чичо.

Зарина кивнула.

— Вот, это пойдет. Так этот Чичо, он тут кто? Танцор?

Кармель на секунду задумалась.

— Можно и так сказать. В первую очередь он официант. А вообще-то Чичо на все горазд.

— Универсальная развлекательная машина?

Кармель усмехнулась.

— Хорошо сказано. И к слову, если ты знаешь о машинах, значит, ты поклонник Изобретателя?

— Кого?

— Того, что конструирует механизмы.

Зарина уставилась на нее как на ненормальную.

— А почему мне не должно быть известно о всяких там механизмах и машинах?

Теперь настала очередь Бонне глядеть на Зарину недоуменно.

— Ну, потому что в Утопии не распространены механизмы, как, например, в мире, носящем название «Земля». Неплохой толчок в развитии в этом направлении наблюдается в Королевстве Козерога, но, говорят, там одно сплошное баловство. Вот у нас вообще нет механизмов. Поэтому мало кто знает, что единственный, кто занимается ими всерьез — Изобретатель.

— А этот Изобретатель, — Зарина пожевала губу, размышляя, какой степенью важности обладает информация, которую она могла вот-вот получить, — он тут у вас крутая шишка?

— Он живет в Королевстве Скорпиона. О нем мало что известно, кроме того, что им были открыты шахты по добыче лилового порошка и предприятия по производству сложных механизмов. Честно говоря, не думаю, что Утопия от этого выиграет. Будучи оснащенными механизмами мы отстранимся от природы. Вряд ли Первосоздатели желали нам такого будущего. Кроме того, ходят слухи, что идеи Изобретатель черпал из опыта жителей Земли, а его конструкции носят отнюдь не мирный характер. Но это только слухи!

Зарина призадумалась. Последнюю часть монолога Кармель, она практически не услышала. В Утопии нет машин, нет электричества. Да даже простейшего холодильника нет! Как жить? Хотя она могла бы заметить и раньше: единственный транспорт на улице — кони с телегами. Какой, к чертям, век спрашивается?! Девочка в раздражении начала скрести большими пальцами на ногах по внутренней поверхности кед. Несколько нервный жест, но Зарина не нервничала. Она злилась. И злилась прежде всего на Аселина со всем его подхалимским двором. Трындец ему придет, если он не отправит ее в нормальный мир с нормальными холодильниками, где она в любой момент может положить в свою лимонную воду лед!

Ворчливые размышления прервала Кармель.

— Ты уж прости.

Зарина в недоумении подняла на нее взгляд.

— Тебе-то за что извиняться?

— Вообще-то я подумывала подловить тебя.

Она примолкла. Зарина, не дождавшись продолжения, нетерпеливо дернула плечами.

— На чем ты там меня подловить собиралась?

Кармель вздрогнула и отвернулась. Но прежде Зарина заметила виноватое выражение на ее лице.

— Ты упомянул машины, и я решила, что ты поклонник Изобретателя. Ну, просто любитель всяких металлических штук. А потом мне вдруг пришло в голову, а, может, ты сам из Королевства Скорпиона! Ты же не местный.

Зарина внимательно глянула на слегка подрагивающую спину Бонне. Та явно нервничала. Похоже, Королевство Скорпиона ей чем-то не угодило.

— Эй, Кармель, я не из Королевства Скорпиона. Я из более глубокой и темной ямы. Так что вздохни свободнее и расслабься.

— А я и не напряжена, — вздернулась Кармель. Резко развернувшись, она напоролась на скептический взгляд Зарины.

— Да уж, а видок, будто дикобраз-высший класс почесал тебе иголками пятки.

Кармель не смогла сдержать улыбки.

— Ладно, Кармель Бонне, певица в кабаре «Ожье-Рашель», колись, что там у тебя за терки с целым Королевством. Я же вижу, ты точишь не него вилы войны.

— Да упасите Первосоздатели! — вскричала Кармель и тут же, испуганно оглянувшись, понизила голос до шепота. — Не объявляй всуе, что кто-то точит зуб на какое бы то ни было Королевство.

— А что? Тут везде «жучки»? — поинтересовалась Зарина. Она, в отличие от Кармель, голос не снизила. — Шпионская служба «Тут и там, фиг я инфу вам продам» не дремлет?

Кармель нахмурилась. Зарина закатила глаза. Иногда с местными просто беда, и отсутствие чувства юмора еще не самый большой их минус.

— Ри, не нужно создавать себе проблем с властями.

— Да я их самый большой фан, — с убедительным видом закивала Зарина. — Я с властью на «ты» — пьем чарку мира с боржоми и играем в покер по выходным.

Кармель недоверчиво прищурилась.

— А ты горазд похваляться.

Зарина пожала плечами.

— По крайней мере, я выпендриваюсь в открытую, а не изображаю молчаливую рыбину, любящую втихую тяпнуть властей за задницы, а потом снова скрыться в своих анемонах.

Юная госпожа Бонне потупила взор.

— Имеешь в виду, что я трусиха?

— Нет, я говорю, что твои колкости выстреливают вхолостую. Нет благодарной публики.

Девушка обиженно надулась.

— Ладно, шустрик, и что ты предлагаешь? — На лице Кармель застыло воинствующее выражение.

— Эй, эй, сбавь обороты. Я не предлагаю тебе свергать непонятно кого непонятно где. Скажи просто, почему ты так взъелась на Королевство Скорпиона? Поверь, на революционерку ты не тянешь, так что будь спок. Сейчас от тебя требуется лишь утолить любопытство маленького невинного ребенка, то есть меня.

Кармель прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Хорошо, полагаю, ты прав, щустрик.

— Быть правым — мое персональное внутреннее очарование.

— Опять хвалишься! — В голос Кармель вернулось веселье.

— И в этом тоже мое очарование.

— Дурашка. — Девушка нежно потрепала Зарину за щечку.

Народу в кабаре прибавилось. Новые гости наполняли помещение легкомысленным шумом, который перемешивался с гулом голосов уже засидевшихся посетителей, словно терпкое вино, по ошибке налитое в бокал с шампанским. Чтобы Зарина могла ее расслышать, Кармель пришлось наклониться к самому ее уху.

— Я не питаю ненависти к Королевству Скорпиона. Я там родилась. На самом деле это замечательное Королевство.

— Кто-то мог бы и поспорить, — хмыкнула Зарина, мельком разглядывая новых гостей. — Не насчет Королевства, а насчет твоего отношения.

— Понимаю. — Кармель кивнула. — К западным землям у меня нет претензий. Кстати, там-то и проживает Изобретатель. Вся проблема в восточных землях.

— И что за проблема с восточными землями? — В голосе Зарины угадывалось нетерпение. Раздражение вновь начало просыпаться. К чему промедление? Что за утаивание основной причины? Девочке не нравилось, что Кармель медлит с ответом. Вообще-то Зарина сама по себе отличалась терпением, но все это касалось только тех тем, которые были ей интересны или несли ей пользу в финансовом плане. Обсуждаемая тема не подходила ни под один из критериев. Так к чему бы ей быть терпеливой?

— В восточных землях Королевства Скорпиона пропадают дети, и ходят слухи, что их продают в рабство на нейтральные территории, — быстро пробормотала Кармель и отодвинулась, чтобы увидеть реакцию Зарины.

Та честно попыталась подавить зевок. Кто-то там где-то пропадает. Ей-то какое дело? Но Кармель Бонне спасла ее от неприятностей, так почему бы Зарине не порадовать дамочку, обсудив с ней интересующую ее тему?

— Ты веришь всем досужим сплетням?

— Да нет же! — Кармель возмущенно тряхнула головой.

— Просто все твои новостные репортажи начинаются со слов «ходят слухи...» и далее по сценарию.

— Но так рассказывают все! — Кармель уставилась на девочку, словно говоря «ну как тут не поверить?!»

— Кармель, по слухам обычно не составляют объективное мнение. — Зарина не задалась целью убедить девушку, она просто констатировала в таком формате, в каком обычно сообщают, что вечерком ожидается гроза.

— Я же сказала, что против всего Королевства Скорпиона ничего не имею, — в интонациях Кармель слышалась усталость. — Меня возмущает то, что происходит в восточных землях. Но еще больше меня расстраивает то, что я не могу с этим ничего поделать. И насчет слухов. Да, ты прав, что это не тот источник, на основе которого можно составить действительную картину, но все же слухи — это наш единственный источник информации. Фактически мы изолированы от других Королевств. А с тех пор, как на дорогах объявились шайки разбойников, из-за которых у нас перекрылась поставка шампанского из Королевства Близнецов, всюду рыщут охотники за головами, а на таможенном контроле властвует сама Святая Инквизиция, нас, можно сказать, совершенно отрезали от остального мира. И лишили прежних способов получения новостей с территорий других Королевств.

Мимо них пронесся Чичо, на такой скорости непонятно каким образом удерживая качающиеся стаканы на подносе, и свободной рукой на ходу погладил Зарину по шапке.

— Ты ему понравился, — заметила Кармель.

— Я польщен, — сообщила девочка, мрачно глядя на удаляющегося Чичо.

Комментариев по поводу высказанного Кармель у Зарины не имелось, поэтому она переключилась на разглядывание антуража кабаре. Шикарное помещение с дорогущей обстановкой, наполненной людьми в дорогущих шмотках. Тетя юной Бонне явно умела вести бизнес.

— Кармель, если ты не заметила, то сегодня у нас народу ничуть не меньше чем в другие дни. Так какого, спрашивается, черта я работаю один, пока вы с Чичо прохлаждаетесь?

Зарина уставилась на возмущенно размахивающего руками юношу, внезапно появившегося рядом с Кармель. Его одеяние полностью копировало набор одежды Чичо. Униформа кабаре «Ожье-Рашель»? Сам же юноша сильнейшим образом был похож на Кармель. Тот же каштановый цвет волос, те же светло-карие глаза, те же сильно выступающие скулы. Он обладал нездоровой худобой и узкими плечами. От таких обычно веет «голубизной», хотя на самом деле подобные личности даже и не думают увлекаться любовными отношениями с представителями того же пола.

— Ты несправедлив! — Чичо вынырнул из-за спины Зарины и по-хозяйски сложил руки на ее голове, а сверху прижал подбородком. — Я мотаюсь по всему залу как цирковой конь и жонглирую стаканами как заправский жонглер!

Тощий юноша смерил его подозрительным взглядом.

— Чичо, ты на похвалу нарываешься? Не думай, что я не знаю все твои приемчики. Я в курсе, как ловко ты умеешь отлынивать от работы.

Зарина закатила глаза до упора, рассматривая смуглые пальцы Чичо, выползшие на ее лоб и прижавшие к нему козырек ее шапки. Пока она занималась изучением пальцев, руки Чичо дернулись и наконец покинули ее голову, а сам парень прыгнул вперед, чтобы повиснуть на все еще возмущающемся юноше.

— Глянь, друг. — Чичо за шею притянул юношу к себе, отчего тот едва не упал, и указал на Зарину. — Твоя сеструха притащила занятного пацаненка. У нас будет новый помощничек.

«Я вообще-то ни на что не соглашалась», — мрачно подумала Зарина.

Юноша уставился на девочку. По его лицу невозможно было прочитать, какие эмоции она у него вызвала, но, когда он начал говорить, голос его звучал вполне благодушно:

— Я Лоис Бонне, брат Кармель.

Зарина осторожно пожала его руку.

— Ри.

— Приятно познакомиться. — Немного подумав, Лоис добавил: — Можешь звать меня просто Лулу.

— Ладно, Лулу.

Кармель за спиной брата просияла.

— Вот и познакомились! — Из Чичо так и хлестал энтузиазм. — Обожаю знакомиться с новыми людьми! Кстати, Кармель, что за сплетню ты рассказывала нашему малышу с таким постным выражением на лице?

Кармель поджала губы.

— Ри решил, что я не люблю Королевство Скорпиона, раз нелестно отзываюсь о восточных землях.

Лулу и Чичо переглянулись.

— Знаешь, Ри, щекотливая ситуация. — Чичо почесал затылок. — Родители Кармель и Лулу погибли, работая на Изобретателя. Несчастный случай на производстве. Мрак, что и говорить, но наша добросердечная Кармель, в отличие от Лулу, зла на Изобретателя не держит. Ее больше волнуют сиротки в Королевстве Скорпиона, которых якобы похищают в восточных землях и распродают как какой-то товар.

— Сиротки? — По телу Зарины пробежала дрожь. — Похищают детей-сирот?

Кармель пристально вгляделась в лицо Зарины.

— Тебя это задело, Ри? Может быть, — девушка смущенно опустила взгляд, — у тебя тоже нет родителей?

— Да. Я и мои бра... — Зарина осеклась. — Я и мой брат, считай, сироты. Хотя никогда не думала о нас в таком ключе.

— И не стоит об этом думать. — Кармель неожиданно обняла девочку. — Все будет хорошо. Правда.

— Ну ладно. — Зарина ошеломленно кивнула, не понимая причины объятий. Суслик Эни тоже делала много эмоциональных жестов, которые были непонятны Зарине. Наверное, это особенность «чистых» людей — действовать спонтанно и эмоционально.

— Кармель создала особый фонд и откладывает деньги, чтобы отправить их в Королевство Скорпиона, — с улыбкой сообщил Лулу, небрежно похлопывая сестру по плечу. — По ее мнению, вся беда в том, что за сиротами не осуществляется должного ухода. Приютов чрезвычайно мало, а оттого, что таким детям негде жить, они бесцельно слоняются по Королевству, где их легко похищают и перевозят через границу.

— Значит, ты хочешь помочь сиротам? — Зарина исподлобья глянула на лицо Кармель, которое просветлело при упоминании ее стремлений.

— Да, хочу.

Руки Чичо сграбастали Кармель и Зарину. Потянувшись, он ухватился за воротник Лулу и тоже притянул его к ним, изобразив нечто вроде группового объятия.

— Все мы тут похожи, — с чувством возопил он. На них начали глазеть посетители. — Все мы тут сиротки!

— Но у тебя же есть отец! — удивленно заметил Лулу, пытаясь отодрать от своего плеча пальцы дурачившегося Чичо.

— Да у него потеря памяти в последней стадии, — отмахнулся парень. — Разговариваю с ним, все чудненько-пречудненько, а через час он уже и не помнит, что у него сынуля есть. Кстати, вон мой батя. — Чичо кивнул в сторону стойки. — Он на подхвате. Мигель Лорка.

Зарина, еле-еле вырвавшись из группового объятия, отдышалась, а затем посмотрела на указанного человека. Мужчина с посеребренной сединой шевелюрой и такой же, как у Чичо, смуглой кожей размахивал руками на другом конце зала, что-то рьяно кому-то доказывая.

— Все, конечно, очень здорово, но может, уже прекратим отлынивать от работы? — вздохнул Лулу, торжественно вручая Кармель поднос.

— Я слышу выражение «отлынивать от работы»? Детишки, кому-то явно не хватает розги.

Кармель, Лулу и Чичо одновременно подпрыгнули. Уж этот голос они бы узнали из тысячи.

— Тетя... — Кармель виновато закусила губу, наблюдая, как с третьего уровня к ним спускается женщина.

Грациозная поступь модели и фигура — дамы, кусайте от зависти локти. Лицо, слегка тронутое морщинами, что ничуть не портило общей картины, глаза на тон светлее глаз Кармель и Лулу, пухлые губки, длинная шея, увешенная громоздкими украшениями, густые до плеч волосы неестественно чистого светлого оттенка и ярко алое облегающее платье на точеной фигурке с вырезом «еще чуть-чуть и кое-что вывалится». Ну, и как же без каблуков? Да, такой высоты стоило бы остерегаться, но женщина спускалась со столь грациозной стремительностью, что, казалось, будто она не на каблуках в полнебоскреба, а в кроссовках на беговой дорожке. При этом дамочка оставалась настолько изящной, что мужчины, сидящие за столиком у самой лестницы, непроизвольно тянулись за ней всем телом, чуть не падая со своих стульев с роскошной обивкой.

— Это их тетя и владелица «Ожье-Рашель», Моник Бонне, — шепнул Зарине Чичо, успевая при этом изобразить утонченный приветственный поклон, сопровождаемый снятием невидимой шляпы.

— Тетя, мы уже собирались вернуться к работе, — поспешно начала оправдываться Кармель. — Но тут встретила мальчика и вспомнила, что ты заговаривала о новых работниках. Вот я и решила, что мы можем его нанять.

Зарина услышала, как за ее спиной Чичо и Лулу придвинулись друг к другу, стукнувшись плечами.

— Ставлю сотню, что Моник наймет его, — шепнул Чичо другу.

— Ставлю две сотни, что она наймет его, но с громадным испытательным сроком. — Лулу стукнул кулаком о кулак Чичо, и оба парня с довольными минами повернулись к Моник.

«И когда это я просила зачислить меня в штат?» — Зарина недовольно нахмурилась.

Владелица кабаре окинула девочку пытливым взглядом и, не найдя ничего, к чему можно было придраться, пожала плечами. Моник вообще сварливостью не страдала.

— Я подумаю над этим. И Кармель, солнышко, не называй меня «тетя». — Моник обратила лицо к Чичо. — Ребенок, ты плохо влияешь на остальных детишек. Кармель и Лулу все сильнее отбиваются от рук.

— Я?! — Возмущению Чичо не было предела, хотя, сказать по правде, большей частью оно было наигранным. — Да я их каждую свободную секундочку мотивирую на тяжелый, изнурительный труд!

— Например, в то время, пока шляешься по трехликим улицам? — Аккуратно подведенная бровь Моник дернулась вверх.

— Да всего один раз было! — заныл Чичо. — О, великолепнейшая, самая красивая утонченная статная грациозная божественная Моник!

— Льстивый мальчишка, — фыркнула женщина. — Кто-нибудь передайте мне меню вин, я огрею этого шалопая по его вертлявой заднице.

— Пожалейте! — Залихватски подмигнув Зарине, Чичо бухнулся на колени и прополз на них до самых ног Моник. Посетители с наивысшим интересом наблюдали все действо. Шокированным никто не выглядел, и Зарина решила, что Чичо довольно часто откалывает такие номера.

— Ладно, не меню, — смилостивилась Моник, стряхивая с себя руки Чичо. Он завывал, цепляясь за ее подол. — Веник. Побью веником.

— Хватит вам уже. — Лулу беспокойно смотрел по сторонам. — Ума не приложу, почему наше кабаре еще посещают. Вы тут такой цирк утраиваете — стыдоба одна.

— Да ладно тебе, Лулу, — засмеялась Кармель, возвращая ему поднос. — Жаждешь поработать? Вон леди Кармэн нам машет. Она тебя любит, так что иди и прими у нее заказ.

Что-то пробурчав, Лулу метнулся вверх по лестнице на второй уровень. Чичо же как ни в чем не бывало встал с колен и отряхнулся.

— Так о чем мы? — Юноша поправил воротник и к вещему недовольству Зарины оперся локтем на ее плечо. — О моем бате. Если спросите меня, я вам столько про него историй расскажу — у-у-у, уши устанут слушать.

Моник закатила глаза и сложила руки перед собой.

— Началась трескотня, — выдохнула она со скорбным видом.

— А как обычно мой папаня развлекается? — У Чичо, похоже, включился один из его убийственных режимов болтуна. — Он у меня мастер на все руки. Его просят отчебучить что-нибудь качественно незаконное, другими словами, качественную подделку. Ну, он же из Королевства Рыб, а там все уже с пеленок мастера-творцы. Так вот, он поартачится, поломается, все-таки не горазд он нарушать закон, делая всякую подделку, но потом соглашается, мол, в последний раз. — Чичо хихикнул. — А он у меня больной на голову и с памятью беда, так что при следующей похожей просьбе вначале как всегда отнекивается, но потом снова говорит «в последний раз», и так цикл начинается по новой.

— Старый болван. — Моник покачала головой. — Подумать только, когда я отправилась в Королевство Скорпиона за вами двумя, — женщина поочередно посмотрела на Кармель, а затем и на Лулу, который метался от столика к столику уже на третьем уровне, — я оставляла «Ожье-Рашель» на Мигеля. Боже правый! О чем я думала? У меня сейчас глаз задергается! Вот, вот! Смотрите! Уже дергается!

— Да ладно вам убиваться, раньше батя не так сильно хандрил. — Чичо со смешком глянул на бурно размахивающего руками отца. Похоже, состояние Мигеля он находил весьма забавным. — Так о чем я? О, мой старик по просьбе рубежных торговцев создавал за малое время такую диковинку, что у них глаза на лоб лезли. Они с ходу не могли сказать, подделку он сделал или все-таки дорогостоящие материалы использовал. Балбесы. А еще членами торговых гильдий себя называют!

— А что ты хотел? — Моник подошла к стойке, за которой на полке громоздились бутылки самых различных цветов и размеров, и, подхватив лежащий там веер, начала вальяжно им обмахиваться. — Они все — мелкая сошка. Шушера, посылаемая носиться от границы к границе, от Королевства к Королевству. Настоящие спецы торговли, умеющие за мгновение уловить даже мелкие незначительные детали, сидят в любимчиках у руководства — в уютненьких закромах за пазухой у начальства. Будут они бегать на посылках — жди. Причастность к гильдии еще не выделяет тебя из разряда мелких сошек. Да, ты тыкаешь таможенному контролю в лицо карточкой с красивой отметиной торговой гильдии с громким названием, но ты продолжаешь батрачить, как вол на полях, а основной барыш идет верхушке. — Моник ткнула аккуратным ноготком в потолок. — Кроме того, спецы торговли не будут заниматься мелким товаром. Да-да, даже высококачествен ные изделия мастеров Королевства Рыб в общем товарообороте считаются мелким дельцем. Спецы, которых ценят главы гильдий, такие, например, как Освальд Каменщик — глава «Триллиума», у руководителей под крылышком, чтоб не переманили ценную личность конкуренты из других гильдий. Уж им-то поручается куш отменный — редкие товары, при разговоре о которых у некоторых коллекционеров аж слюнки текут. А сошки пусть продолжают бегать туда-сюда.

— И откуда-то ты столько знаешь, тетя? — насмешливо поинтересовалась Кармель.

— Не называй меня «тетя»! — Моник дернула плечами, украшения на ее шее издали утробное бренчание. — Зови меня Моник, детка. Моник.

— Прости, Моник. — Кармель послушно кивнула.

— Откуда я столько знаю? — Женщина потянулась к своим губам, но, вспомнив, что они нещадно покрыты помадой, уперлась ладонью в собственную талию. — Ох, как же табака хочется... Глупые вопросы задаешь, солнышко. Во-первых, замечу, что я никогда ни о чем не спрашиваю наших посетителей и даже тех же рубежных торговцев, которые, к чему кривить душой, могут поведать кучу свежих сплетен. Они рассказывают мне все сами. Покушают, примут на грудь пару бокалов самого нашего убойного и пошло-поехало — трещат без умолку. Наш болтушка Чичо в эти моменты попросту меркнет.

— Посетители болтают, а Моник и уши греет, — добавил Чичо, каверзно улыбаясь. На возмущенный взгляд женщины парень быстренько отреагировал, выпалив: — Но мы тоже не отстаем. Слушаем сплетни всей компанией.

Внезапно Чичо оттеснила Кармель.

— Приятно, что мы ведем мирные беседы, но, может, как сказал Лулу, вернемся к делам? — Девушка невинно похлопала ресничками и заискивающе улыбнулась Моник. — Да и еще одно. Можно нам покормить Ри?

— Ри? — переспросила Моник.

Кармель молча указала на Зарину.

— Кормите сколько влезет. — Моник взбила и так уже идеальную прическу и, заметив кого-то в толпе, обворожительно улыбнулась. — Противные детишки. Вижу вас и обо всем забываю. Клиенты ждут, а вы меня разговорами отвлекаете. Работать, детишки, работать!

Изящная и обворожительная хозяйка «Ожье-Рашель» отбыла столь же стремительно, как и появилась. Всем бы так летать на каблуках.

— Присаживайся. — Кармель отодвинула ближайший стул, а Чичо, оторвав ноги Зарины от пола, перетащил ее на предложенный стул. Стол был почти у самой сцены. Странно, что при таком ажиотаже он был свободен.

— Это наш стол, — объяснил Чичо, поняв замешательство Зарины. — Мы тут приземляемся, когда ноги уже совсем не держат.

— Что будешь кушать? — Кармель выхватила из рук Чичо меню — то самое, которое чуть не встретилось с его пятой точкой, — и протянула его Зарине.

Девочка меню приняла, но тут же положила его на противоположный край стола. Раз уж предлагают, то скромничать не к месту.

— Есть у вас что-нибудь лимонное?

— Лимонный пирог, лимонад, — перечислил Чичо. — Нести?

— Тащи. — Зарине начинало здесь нравиться. — Только не лимонад, а лимонную воду.

Пару минут спустя перед Зариной выросла тарелка с огромным куском пирога, желтеющим дольками лимона, и графин с лимонной водой.

— Ри, нам пора на сцену. — Кармель махнула рукой в сторону освещенной площадки с декорациями ночного города. — Как только закончим, вернемся к тебе.

— Вы выступаете всей толпой? — удивилась Зарина, жуя пирог. — Я думал, только ты певица, а остальные официанты.

— Мы на все горазды, я же говорила. — Кармель подмигнула девочке и, подобрав подол платья, умчалась за стойку.

Прожевав еще один кусочек, Зарина, почесав зубчиками десертной вилки подбородок, подумала: «Так, а что я, собственно, тут делаю?».

Вдруг свет во всем кабаре погас, и раздались восхищенные вскрики. Лишь на сцене оставался тусклый светящийся круг. В глубине промелькнула тень, еще одна. Что-то белое пробежало по самому краю сцены, и Зарина чуть не подавилась лимонной водой, решив, что человек, оступившись, свалится прямиком на ее стол. Светоч-камни под потолком вспыхнули ярче, и белое платье Кармель, стоящей посередине сцены, на миг ослепило зрителей своим блестящим великолепием. Двое парней в белом, Чичо и Лулу соответственно, заняли места за ее спиной. Вместе они образовали равносторонний треугольник. В руках Чичо была гитара, а Лулу держал у самых губ трубу. Все трое одновременно вдохнули, и тут началось волшебство. Музыка, сначала тихая в такой мере, что казалась безумной галлюцинацией, пронеслась по коже, будто обладая материальностью, и постепенно набрала силу и глубину. Она могла бы подавлять, но если только вы воспротивились бы ей, а не пропустили через себя, словно фантом. Звуки трубы пронзали тело, а гитарный аккомпанемент ласкал глубинные струны души. Но самое прекрасное чудо явил голос, что наполнил «Ожье-Рашель» живительной нежностью. Пела Кармель.

Пауза. Чичо резко ударил по струнам, и к голосу Кармель неожиданно добавился мягкий тенор. Лулу, прижимая к груди трубу, вдохновенно выводил:

Юноши и девушка выдохнули одновременно. Секунда тишины, и помещение взорвалось аплодисментами. Улыбаясь, все трое махали руками и без остановки кланялись. Их глаза пылали диким восторгом. Люди, живущие сценой. Они прекрасны в своей искренности. Зарина оглянулась через плечо и успела заметить, как Моник, прислонившись спиной к стене на втором ярусе, одобрительно кивнула.

— Как тебе? — Запыхавшаяся и раскрасневшаяся Кармель рухнула на стул рядом с Зариной. Кто-то кинул ей букет гортензий со второго или третьего яруса, и девушка, ловко поймав его, отвесила глубокий поклон.

— Разве леди не реверанс делают? — спросила Зарина, засовывая в рот остатки пирога. Она вспомнила, как Ленард Джонасон поставил данное обстоятельство в укор Имбер.

— Она артист, а не леди. — С другой стороны, едва не промахнувшись мимо стула, шлепнулся Чичо. Он чуть не расплескал воду из стакана, который нес в руке. — Артисты не делают реверанс.

Зарина с полным ртом что-то промычала.

— Что? — На последний свободный стул с грохотом водрузился Лулу. С собой он принес еще два стакана воды. — Что этот набивший по самое не хочу щеки хомяк пытается сказать?

— Отменное выступление, — проглотив пирог, выдохнула Зарина. Она была вполне искренна, говоря это.

— Спасибо. — Кармель зарделась от удовольствия.

— На сцене я ощущаю себя в своей стихии. — Чичо демонстративно потряс кулаками. — Таким сильным, аж дрожь берет. Я прям как... Как стихийник в своей стихии! Я стихийник сцены!

— Что? Мы опять будем говорить о стихийниках? — Кармель досадливо поморщилась

— А у тебя какие-то проблемы? — Чичо провел пальцем по стакану, воспроизводя раздражающий скрип. — Стихийники — это же снова горячая тема. Просто грохот и треск молний! Рубежные торговцы только о них и говорят.

— Не совсем так. — Лулу покачал головой. — Чаще речь заходит о Святой Инквизиции и чрезмерной вездесущности ее членов, а уж к разговорам о стихийниках все переходят спонтанно.

— Но ты признай, что о стихийниках болтать куда интереснее, чем о всяких святошах-трудоголиках, — ухмыльнулся Чичо. Его палец вновь скользнул по поверхности стакана, и Кармель, которой надоел «скрипучий концерт», отобрала у парня его напиток.

— Но ведь их уже давно не существует, — заметил Лулу. Зарина, попивающая лимонную водичку, издала булькающий звук, похожий на смешок. — Зачем снова и снова возвращаться к этой теме?

— Потому что ИНТЕРЕСНО. — Чичо, лишившись стакана, начал барабанить пальцами по столу. — Это ж здорово, я имею в виду, увидеть настоящего стихийника. Вы бы хотели встретить такого?

«Уже», — мелькнуло в голове Зарины.

— Не, я пас. — Лулу передернуло от отвращения.

— А я даже не знаю. — Кармель уперлась локтями в стол и водрузила на сложенные руки подбородок. — Немного страшновато.

— А если бы я встретил огненного стихийника, — вдохновенно начал Чичо, — я бы ему сказал.

Парень сделал эффектную паузу.

— Что? Что бы ты сказал? — не на шутку заинтересовался Лулу. — Что-то вроде «Не подходи ко мне! Держись от меня подальше!»?

— Или, может быть, — подхватила Кармель, — «Покажите свою силу, о великий стихийник»?

— Нет. — Чичо цокнул языком и с ухмылкой покачал головой. — Я бы ему сказал: «Эй ты, дай прикурить».

Воцарилось молчание. Сцена пустовала, но мелодичная музыка лилась будто сразу отовсюду из стен.

— Тьфу ты. — Кармель резко откинулась на спинку стула. — Скажешь тоже. Тебе бы только пошутить.

— Ну, правда ведь любопытно когда-нибудь встретить стихийника, — Чичо возбужденно подпрыгнул на стуле. — Это такой адреналин.

— Твоя мечта не осуществима. — Лулу скептически смотрел на друга. — Они все исчезли. Давно. Точка.

— Хорошо, с вами, занудами, спорить бесполезно. — Чичо ударил ладонью по столу.

— А как насчет гарпий?

Зарина встрепенулась.

— Что там насчет гарпий? — не поняла Кармель.

— На рынке слушки ходят, — Чичо наклонился к самой поверхности стола и коснулся подбородком символа Королевства Водолея на скатерти, — что вчера примерно в два часа по полудню над береговой линией видели гарпию, летящую к замку Водолея.

Чичо резко отстранился и с победоносным видом уставился на остальных.

— Брешешь, — не поверил Лулу.

— Да чушь полная. — Кармель поджала губы. — Гарпии не суются на материк. Здесь им не особо рады. Любят же рыночные сплетники слухи распускать! Рекламу, что ли, себе пытаются сделать?

— А мне бы хотелось верить. — Чичо схватился за кончик собственного носа и слегка потянул. — Скука смертная вокруг, а гарпия в городе была бы весьма кстати. Такая бы шумиха поднялась — мама не горюй.

— Типун тебе на язык. — Кармель дала парню подзатыльник. Для этого ей пришлось привстать со стула. — Думаешь, беспорядки — это весело?

— А сидеть тихо-мирно — это, по-твоему, веселье? — обиженно пробубнил Чичо. — Хочу шума. Шума хочу!

Над головой Чичо сверкнула блестящая обертка, и в следующее мгновение парень получил букетом по своей кучерявой голове.

— Ай-ай-ай! Святая Вода! — Чичо схватился обеими руками за голову и, пригнувшись, возмущенно уставился на обидчика.

Моник Бонне, перекинув пышный букет с розами в другую руку, погрозила парнишке пальцем. Кармель и Лулу одновременно отодвинулись от стола, видимо, чтобы мимоходом не получить кусочка чужой головомойки, если вдруг хозяйка кабаре решит возобновить нападение.

— Какого шума ты жаждешь, ребенок? — грозно спросила Моник. — От тебя шума больше, чем от толпы малышни! Мало тебе себя любимого?

— Мало! — нагло заявил Чичо и снова получил букетом по кучерявому кочану. — Ай, тетя, там же шипы!

— Я тебе не «тетя»!

— Моник, не жалко тебе букетик портить? — мило улыбнувшись, спросила Кармель, поглаживая бутоны цветов собственного подаренного поклонником букета. Букет Кармель значительно уступал по размеру букету ее тети.

— Не жалко, — буркнула Моник. — У меня еще семь таких же за стойкой.

«Я же говорила, — одними губами сообщила Кармель Зарине. — У нее миллион воздыхателей».

— Секретничаешь? — Моник с подозрением поглядела на племянницу. — Не учи младшее поколение плохому. Оно и без тебя этому научится.

— Тетя, в тебе снова проснулся неудержимый критик? — полюбопытствовал Чичо. — Набрасываешься на всех подряд. Кризис среднего возраста?

Женщина выпучила на него глаза.

— Что ты там мяукаешь, котик? — Моник вцепилась в ухо нагло хихикающего парня и начала дергать. — У кого там кризис?

— А она ему ухо не оторвет? — Зарина заинтригованно следила, как стремительно краснеет ухо Чичо.

— До сих пор же не оторвала, — пожал плечами донельзя спокойный Лулу. Драматичная сцена его ничуть не впечатлила. — Не беспокойся за этого оболтуса, Ри. Это его хобби — выводить Моник из себя.

— А вообще Моник часто сердитая ходит, — поделился Чичо. Его ухо было отпущено на свободу, но выглядело оно так, словно побывало в трех кровопролитных войнах.

— Точно говорю вам, это кризис среднего возраста. Не может себе жениха найти.

— Поговори у меня тут. — Моник повертела в руках многострадальный букетик, мечтательно понюхала один из готовых вот-вот отвалиться бутонов и кинула его через плечо. Дамский визг и звук бьющегося стекла оповестил, что букетик закончил свой полет на чьем-то столе. — Да, жениха хочу. А что? Женщина я хоть куда, просто загляденье, а характер — мечта!

— Самореклама — признак отсутствия скромности, — невинно ухмыляясь, заметил Чичо.

— Ребенок. — Моник смерила парня сердитым взглядом. — Где там мой веник?

— Ну, веник — не шипы, — воодушевился Чичо.

— Я соберу все свои букеты с розами, сложу в кучу и кину тебя на нее, — серьезно пообещала Моник.

— Не, как-то не особо это ошеломляет мое воображение.

— Голым.

— Ой.

Кармель под столом легонько толкнула Зарину ногой.

«Не обращай на них внимания».

«Мне по фиг», — движение плечами вверх-вниз.

— Кстати, раз уж мы дошли до пикантных тем. — Лулу уперся локтем на стол и устроил на раскрытой ладони щеку. — Заявляю во всеуслышание: ни в жизнь больше не пойду с тобой закупаться продуктами, Моник.

Раскрасневшаяся, а оттого похорошевшая владелица кабаре оторвалась от созерцания Чичо, внезапно забеспокоившегося за сохранность своих телес, и обратила свой удивленный взор на племянника.

— А что не так, Лулу, детка? — простодушно спросила она.

Юноша кинул быстрый взгляд на Зарину, потом на Кармель и, глубоко вздохнув, выпалил:

— Днем мы ходили затариваться на Центральный рынок. Сначала все было нормально и беды ничего не предвещало, но внезапно Моник сорвало крышу, и в толпе она начала лапать... кхе-кхе... седалище впереди идущего парня.

— Задницу, — уточнила Зарина.

— Ох, дай лапу, пацаненок! — присвистнул Чичо, и Зарина хлопнула по подставленной ладони. — Наш человек! Тьфу на этих аристократов. Мы люди простецкие и говорим по-простецки.

— Моник, — Кармель с трудом сдерживала смех, — ты что, его за это самое и схватила?

Владелица кабаре совершенно не выглядела смущенной.

— А что? Когда я вижу молодую упругую попку, не могу удержаться. — Моник подняла руки и игриво пошевелила пальчиками.

Лулу страдальчески закатил глаза.

— А я-то почему должен страдать от твоих приступов вожделения? Подумать только, моя тетя лапает на глазах у общественности парня моего возраста! Он тебе в сыновья годится! Стыдоба!

— Теперь ты меня понимаешь. — Чичо, перегнувшись через стол, участливо похлопал друга по плечу. — Ты-то с ней лишь один раз в народ выбирался, а я на такие прогулки каждую неделю выхожу. И пунктик с приставанием к незнакомым юным особям мужского пола на повестке дня у нее числится с четким постоянством. Каково мне, думаешь?

Кармель опустила голову. Пара локонов упала на ее щеки. Зарина видела, что девушка еле-еле сдерживается, чтобы не захохотать в голос.

— Да и еще одно. — Лулу слегка покраснел. — В толпе немудрено было ошибиться, и тот парень... ну, в общем. он решил, что это я его.

— ТЫ?! — похоже, голос Чичо прозвучал громче музыки. Половина клиентов повернулась к их столику. — И что он сделал?

— Он сказал. — Лулу спрятал глаза. — Короче говоря, на свидание пригласил.

— ТУШЕ! — Чичо с хохотом повалился на стол, чуть не столкнув разом все стаканы. Кармель заливалась рядом. — Он что, из этих?

— Из этих, из этих, — передразнил Лулу. — Знаешь, как мне обидно.

— А знаете, как МНЕ обидно? — вмешалась Моник, поджимая пухлые вишневые губки. — Я такая вся роскошная, а горячие парни выбирают моего несовершеннолетнего племянника!

Тут уж и Зарина прыснула, в порыве чувств стукнув кулаком по столу.

— Нет, Лулу, тебе повезло, что парень оказался любителем таких дел. — Чичо вроде и утешить старался, но гаденькая улыбочка с его губ так и не сползла.

— Да, а то бы побили тебя, братец, так, что на теле живого места бы не осталось, — подхватила Кармель.

— Нет, Лулу бы отделался легким испугом. Он же у нас, как говорит леди Кармэн, господин «прелестное личико». — Чичо приподнял пальцами уголки собственных губ. — Стоит Лулу улыбнуться, и любое сердце растает. И даже холодное сердце какого-нибудь злобного громилы-вышибалы. Ставлю три сотни, что Лулу выжил бы, даже если бы тот облапанный парень оказался конченным натуралом.

— Ставлю четыре сотни, что в этом случае меня прихлопнули бы как букашку, — проворчал Лулу и залпом осушил свой стакан. — И вообще, давайте закроем дискуссию. Я не виноват, что у меня конструкция тела такая худосочная, а мускулы никак не появляются!

— Не переживай, детка. — Моник обошла стол и обняла Лулу. — Мой дед тоже был худеньким шпингалетом, но бабушка все равно находила его привлекательным.

— Вы слышали? — мрачно поинтересовался Лулу. — Она назвала меня «шпингалетом».

— Это называется качественной подначкой, — хрюкнул Чичо и, схватив свой стакан, стоящий рядом со стаканом Кармель, исполнил короткую резвую композицию скрипучих пальцев. — Это в честь несравненной зазнобы всех местных почтенных господ, которая за словом в карман не лезет, — Моник Бонне!

— Благодарю, конечно. — Моник оправила платье. Ее движение привлекло внимание с полдюжины посетителей-мужчин. — Я с уважением отношусь к их милым жестам в виде букетов и постоянных подарков, но, увы, мое предпочтение — юные прекрасные создания с упругими попками.

— Да, вряд ли присутствующие здесь почтенные господа могут похвастаться упругостью своих «изюмов», — со всей серьезностью закивал Чичо. Кармель молча поддакнула, попав в ритм кивания Чичо.

— Боже правый. — Лулу вытер лоб тыльной стороной ладони. — Какого черта я обязан дискутировать с вами на тему качественности чьих-то частей тела?

— Потому что твоей великолепнейшей тете нужен жених, глупое дитя. — Моник взмахнула волосами и послала кому-то на втором ярусе обворожительную улыбку. Сверху послышался грохот. Видимо, посетитель не удержался на стуле от такого счастья. Что ни говори, сногсшибательная женщина.

— А я при чем? — возмутился Лулу. — Разве я похож на сваху?

— От тебя я всего лишь ожидаю поддержки, а не постоянных стенаний, — спокойно сообщила Моник. — И не прошу искать мне жениха.

— Хотя если ты поднапряжешься и отыщешь парочку экземпляров, Моник будет только «за», — хихикнул Чичо.

Лулу смерил друга уничижительным взглядом.

Внезапно к Моник подскочил один из официантов. Встав на цыпочки, он быстро начал что-то говорить женщине вполголоса. Моник кивнула и, дождавшись, пока официант отбудет выполнять заказы, повернулась к столику ребят.

— Мэр Кромски просит тебя, Кармель, разделить с ним вечерний чай.

Кармель скорчила кислую мину.

— Он здесь? Я не видела, когда он пришел.

— Детка, он не пропускает ни один вечер. — Моник быстро глянула в сторону третьего яруса со столиками. — Хотя сегодня мэр Кромски слегка припозднился, но к вашему выступлению как раз подоспел.

Лулу и Чичо беспокойно переглянулись. Зарина, наморщив лоб, вцепилась пальцами в козырек своей шапки и натянула ее на самые глаза. Потом она еще и чуть-чуть съехала по спинке стула — столешница оказалась ровно на одном уровне с ее глазами. В голове роились мысли. Мэр Кромски прибыл в свое излюбленное место времяпровождения. Не факт, конечно, что, увидев ее, он сразу же узнает в ней ту безвольно лежащую на кушетке в тронном зале девочку, о которой он спрашивал у Аселина. Но лучше поостеречься и лишний раз не попадаться ему на глаза.

— Ребенок, неприлично пребывать в помещении в головном уборе. — Пальцы с длинными ногтями алого цвета схватили шапку Зарины. На секунду девочке показалось, что Моник вместе с головным убором оторвет ей голову.

— Ого, да ты рыж, как лис, — удивленно воскликнул Чичо, с восторгом пялясь на Эштель. Зарина порадовалась, что заплела волосы в косу и спрятала ее под одежду, прикрыв затылок воротником. — А глаза! Гляньте на его глаза!

— Надо же. — Кармель аккуратно взяла Зарину за подбородок и приподняла, внимательно рассматривая ее лицо. — Глаза разного цвета. Безумно красиво.

— Красиво-то красиво, но у пацаненка больно девчачьи черты лица, — сочувственно заметил Чичо. — Надеюсь, с возрастом что-нибудь изменится, а то будешь, как наш Лулу, бегать от любителей женственных мальчиков.

— Чичо, помолчи уже. — Лулу скривился и схватился за свой стакан, но тот уже был пуст. Кармель с сочувствующей улыбкой пододвинула ему свой.

— Дети, нельзя заставлять мэра Кромски ждать, — назидательно проговорила Моник, хватая племянницу за руку.

— Может, он как-нибудь без меня обойдется? — без особой надежды поинтересовалась Кармель.

— Исключено. Ради кого мэр приходит сюда каждый вечер?

— Разве он приходит не для того, чтобы послушать информативные россказни рубежных торговцев? — спросила Зарина, которая успела скатиться еще ниже по спинке стула. Без шапки чувство безопасности куда-то улетучилось.

— Рубежных торговцев он слушает как бы между прочим. — Чичо обвел взглядом ярусы, заполненные столиками. Ни одно место не пустовало. — Главное, для чего он посещает «Ожье-Рашель», это послушать пение Кармель. Кромски называет ее «сокровищем «Ожье-Рашель».

Зарина фыркнула и глянула на Кармель. Реакция девушки ее ничуть не удивила. Та сидела с постным лицом и игнорировала все попытки Моник сдернуть ее со стула.

— Мэр Кромски — горячий поклонник Кармель. — На лице Лулу отразилась жалость.

— Наверное, он — единственный мужчина, который ходит в кабаре не ради Моник. — Чичо осклабился.

— Данное обстоятельство отнюдь не заставляет меня пуститься в пляс от радости, — пробурчала Кармель, неохотно сдаваясь и медленно вставая со стула.

— У Моник корыстные мысли выдать Кармель замуж за обожающего ее мэра, — продолжал с довольным видом ябедничать Чичо.

Кармель поморщилась так, словно перед ней распространяла миазмы куча вонючих носков.

— Твой тон предполагает, что я делаю что-то непотребное, — раздосадовано вымолвила Моник.

— А ты подумай. — Кармель оправила платье и сделала шаг в сторону лестницы, ведущей на другие ярусы. — Хочешь заставить племянницу выйти замуж за человека, намного старше нее. Вслушайся, как это звучит. И да, к твоему сведению, он мне решительно не нравится!

— Солнышко, а взгляни на ситуацию с другой стороны. — Моник заискивающе улыбнулась. — Это такая перспектива: обеспеченная жизнь и статус первой леди Наркисса!

— Сама и выходи за него! — яростно вскричала Кармель, но тут же прикрыла рот ладошкой.

— Но мэр Кромски приходит в «Ожье-Рашель» ради тебя, а не меня, — резонно заметила Моник.

— К тому же Моник обожает симпатичных юношей, а не пухлых дядек, упакованных в одежонку на размер меньше нужного, и младше нее по возрасту всего на несколько лет, — влез Чичо.

— Что ты там мяукнул про возраст? — Моник грозно нахмурилась и поискала глазами что-то по-настоящему тяжелое, что могло бы точно долететь до цели, а именно, до курчавой башки беспардонного парня. — Никогда не упоминай всуе возраст женщины!

Чичо поспешно втянул голову в плечи — мало ли, расторопная хозяйка кабаре и правда сумеет быстро отыскать что-нибудь травмоопасное.

— Моник, не заставляй Кармель подавать мэру ложные надежды, — попросил Лулу. Похоже, парень чувствовал, что должен как-то выручить сестренку.

— Я делаю это для ее же блага! — Моник отпустила Кармель и уперлась руками в бока.

— Так же, как ты пытаешься всучить меня леди Кармэн? Как какой-то презент? — Лулу не повышал голоса, но его пронзительный взгляд заставил тетю слегка поежиться. От этого женщина рассердилась еще больше.

— Как вы не понимаете, что я вам лучшей жизни желаю!

— У нас хорошая жизнь, — возразила Кармель.

— Да, нам не на что жаловаться, — поддержал ее Лулу.

Моник вздохнула и покачала головой.

— Нельзя оставаться долгое время на одном месте. Нужно стремиться к верхам. — В глазах Моник на секунду вспыхнул огонь. — Работая в «Ожье-Рашель», вы не достигнете вершин, которых заслуживаете.

— Мы прислуживаем в «Ожье-Рашель», чтобы отрабатывать плату за нашу учебу. — Кармель придвинулась поближе к тете, чтобы не приходилось слишком уж кричать, привлекая ненужное внимание посетителей. — Мы не хотим обременять тебя, Моник. Получение должного образования — это и есть путь к вершинам.

— Зачем учиться, если можно выйти замуж за денежный мешок? — Моник беспрестанно качала головой, словно говоря: «Ой, глупцы вы, племяши, глупцы».

— Для самореализации, — подала голос Зарина, которой уже слегка наскучила разыгрываемая драма. — Для получения новых сведений. Знания — сила.

— В десяточку. — Чичо поднял вверх большой палец. — Пацаненок дело говорит.

— У твоего пацаненка слишком мало жизненного опыта, чтобы давать объективные оценочные замечания, — отмахнулась Моник. — Идем, Кармель. Эти парни не дадут тебе дельного совета.

— А ты, значит, дашь? — Кармель скептически прищурилась.

— Безусловно. — Моник уверенно двинулась к лестнице, молча наказав племяннице следовать за собой. — После того, как мой отец, ваш дед, передал «Ожье-Рашель» мне, кабаре ни дня не находилось на грани упадка. Я сохранила его. Не это ли признак того, что я на что-то да гожусь? Так что и совет правильный я тоже в состоянии дать.

Кармель быстро оглянулась через плечо и состроила жалостливую рожицу.

— Народ, спасите меня, — вполголоса взмолилась она.

— Извиняй, Кармель. — Чичо развел руками. — С Моник связываться себе дороже.

— Потерпи еще разок, сестренка. — Лулу ободряюще улыбнулся ей.

Кармель покосилась на Зарину, но та молча пожала плечами.

— Идем, милая! — позвала девушку Моник. — Оставь этих оболтусов ошиваться в низах, а сама лети к вершинам!

— Что-то не по нраву мне эти вершины, — проворчала Кармель, плетясь за тетей.

— Ну что это такое? Спинку прямо, грудь вперед. Неси себя, словно роскошное блюдо к столу! — воскликнула Моник.

— Мне что, изображать гуся, начиненного яблоками? — со смешком уточнила Кармель.

— Прекращай перенимать манеру Чичо!

В это время упомянутый Чичо организовал весьма активное действо. Схватив за руку Зарину, которая преспокойно допивала свою лимонную воду, но от неожиданного рывка выплюнула все выпитое на скатерть, парень куда-то потащил ее.

— Лулу, не отставай! — кинул он через плечо.

За собой Зарина услышала топот. Лулу действительно бежал следом.

— Какого черта? — вырвалось у девочки, когда пробежав вдоль стены помещения, они оказались по другую сторону ярусов со столиками. Здесь обнаружилась небольшая лесенка, ведущая к площадке, скрытой плотной стеной виноградной лозы. Первая ступень была несколько высоковата. Она доходила почти до пояса парней. Зарина как раз прикидывала, как ей получше туда забраться, когда внезапно Чичо одним прыжком преодолел препятствие и, встав во весь рост, с победоносным видом воззрился на оставшихся внизу.

«И что теперь?» — хотела спросить Зарина, но не успела. Лулу крепко обхватил ее сзади за талию и подбросил вверх, как какой-то мячик. Из горла девочки вырвался хрип, который вообще-то был не совсем удачно воспроизведенным нецензурным ругательством, а затем Чичо ловко поймал ее за шиворот и поставил рядом с собой. Мгновением позже к ним присоединился Лулу.

— Скорее. — Чичо кинулся вверх по ступеням. Зарина, чертыхнувшись, последовала за ним. Последним бежал Лулу.

На площадке оказался еще один столик. Стена из виноградной лозы скрывала площадку, создавая отдельную тайную комнату.

— Зачем мы здесь? — раздраженно спросила Зарина, по примеру Чичо усаживаясь на один из стульев, разбросанных вокруг стола.

— Тсс. — Чичо прижал палец к губам, а затем этим же пальцем указал вверх.

Подняв взгляд, Зарина обнаружила, что стена из лозы не такая уж и плотная. Сквозь множественные бреши над их головами видна была оградка, за которой располагалась еще одна площадка. Судя по краешкам торчащего пушистого ковра, эта была весьма необычная площадка со столиком примерно на третьем ярусе. Место для VIP-персон?

Предположение Зарины тут же подтвердилась. За оградкой промелькнула лысая голова мэра Кромски.

— Так мы здесь подслушивать устроились? — Девочка восторженно хлопнула в ладоши.

— Кармель мы помочь не в состоянии, так что хотя бы послушаем, что наш благочестивый мэр будет ей плести в этот раз. — Лулу подпер ладонями подбородок и уставился вверх.

На площадке послышалось шуршание. Мэр Кромски поспешно вскочил на ноги.

— Добрый вечер, уважаемый господин мэр! — Голос Моник так и источал благожелательность. — До глубины души счастлива, что вы оказали нам честь лицезреть вас и в этот чудесный вечер!

— Он не был бы столь чудесен, если бы кое-кто не окрасил его сумрачность яркими красками. — Мэр Кромски чуть ли не мурлыкал от счастья. — Госпожа Бонне, приятно видеть вас и вашу прекрасную племянницу. Сокровище «Ожье-Рашель» сегодня великолепно как никогда!

«Святая вода! Да он мастер соблазнения», — хихикнул Чичо. Лулу шикнул на него.

— Моя радость столь же искренна, господин мэр, — сдержанно проговорила Кармель.

— Тогда я оставляю вас наедине. — Моник кивнула мэру Кромски, незаметно пихнула локтем Кармель и, элегантно поправив идеально уложенные локоны, спустилась по лестнице.

Лысая голова мэра Кромски замелькала за оградкой с удвоенной скоростью. Похоже, он отодвигал стул для Кармель.

— Наши каждодневные встречи доставляют мне несказанное удовольствие. — Мужчина звякнул крышечкой заварочного чайничка.

— Как и мне, — коротко ответила Кармель.

Уровнем ниже Чичо сложил руки пистолетиком и «стрельнул» себе в висок. Лулу и Зарина прикрыли руками рты, чтобы не дай Первосоздатели, не выдать себя громким смехом.

«Ставлю две сотни, что Кармель продержится в его компании не больше пяти минут», — прошептал Чичо, протягивая Лулу кулак.

«Ставлю три сотни, что она продержится хотя бы шесть. — Лулу стукнул по кулаку друга своим и, подумав, добавил: — Хотя ее личный рекорд — семь минут пятнадцать секунд».

«У нее сегодня не тот настрой. — Чичо провел ребром ладони по своей шее. — Если будет держаться дольше, сорвется и выльет на голову мэра весь заварочный чайник».

«А сверху сахарком присыплет», — подхватил Лулу, и оба сдавленно захихикали, нелицеприятно похрюкивая.

Разговор проходил в довольно скучной манере. Мэр Кромски воодушевленно перечислял результаты, которых он добился, пребывая в статусе мэра. Говорил, что поддержка Королевства Весов — чистая ширма, Аселин — бездарный юнец, а его Старший Советник — хамло. Что экономической стабильностью Водолей обязан ему, Кромски, а никак не генералу Морелю. Что прекрасная организованность в рядах воинства Королевства Водолея наступила только после того, как он повлиял на солдатские разумы, а нынешний капитан воинства, Таддеус Ротшильд, — просто чопорный мальчишка с большими амбициями. Короче, мэр всячески нахваливал себя любимого. Зарина не видела Кармель, но прекрасно представляла себе, как девушка сидит за столиком и покорно кивает на все, что говорит ей самовлюбленный собеседник. Бедняжечка.

У Лулу от скуки стали закрываться глаза, а Чичо протяжно зевнул.

— Мэр Кромски!

Компания, затаившаяся на скрытом ярусе, вздрогнула. Сонливость как ветром сдуло. Какой-то официант, дрожа всем телом, спешно сообщал:

— Мэр Кромски, с вами хотят увидеться.

— Кто? — Мэр не на шутку разозлился. — Кто посмел отрывать меня от отдыха?

— Сами поглядите. — Официант смущенно отступил в сторону.

Его место занял высокий человек, но из-за переплетенных лоз нельзя было четко рассмотреть лицо.

— Кармель, оставь нас, пожалуйста, — попросил мэр. Его голос дрогнул.

Кромски в ужасе? Что за человек просит его аудиенции? Отчего у мэра так быстро изменилось настроение? А еще Зарина заметила некую странность, какую-то напряженность в атмосфере кабаре. Суета, волнение. В «Ожье-Рашель» и так было довольно шумно, но теперь шум был каким-то неестественным.

— Вот тебе и шум, который ты хотел, Чичо. — Лулу прищурился. — Кто это? Что за паника?

— Сейчас к нам придет Кармель, и мы получим сведения из первых рук, — заверил друга Чичо.

— Чую неприятности, — пробормотал Лулу.

— Ты всегда чуешь неприятности. — Чичо не сводил глаз с полумрака, образовавшегося на лестнице, по которой они поднялись. — Ну где она там?

Наконец они увидели Кармель. Та была слегка бледновата, а в глазах сияло беспокойство.

— Что там? — жадно спросил Чичо, чуть не слетев со стула от возбуждения.

Кармель присела на свободный стул и только затем подняла на них взгляд.

— Видели его? Знаете, кто это? Это Гарольд Жженный, — едва слышно проговорила она. — Заместитель Игора, главы Святой Инквизиции!