Оборотень

Глава 36

Хаген оказался рядом настолько быстро, что Давид не успевал следить за его движениями. Его схватили за горло и приподняли в воздух, так что пола он касался только носками ботинок. Тело пронзила парализующая боль, и Давид, пытаясь вырваться, инстинктивно ухватился за руку Хагена, хотя знал, что противостоять этой хватке невозможно. Однако воздух настолько быстро уходил из легких, что он ничего не мог с собой поделать.

Хаген выжидающе смотрел на него и, когда Давид перестал сопротивляться, отпустил руки. Молодой человек рухнул на пол, пытаясь отдышаться.

— Это еще что такое? — голос Хагена звучал хриплым шепотом. — Позови же на помощь своего чертова волка!

Кровь шумела в голове Давида громче всякого прибоя, но ему казалось, что он слышит молчание, воцарившееся на арене. Все ждали боя, даже он сам. На губах его появилась улыбка, тут же вызвавшая приступ кашля. Он снова позвал волка — и снова демон отказался последовать зову своего господина. Казалось, для него не важны ни собственный хранитель, ни возможность бросить вызов вожаку.

В следующее мгновение сапог с такой силой обрушился на плечо Давида, что он опрокинулся на спину. Перед глазами плясали черные круги. Он на миг закрыл их, а когда открыл снова, над ним по-прежнему, широко расставив ноги, стоял Хаген. Выражение лица выдавало гнев, пожиравший вожака. Его терпение, похоже, грозило вот-вот лопнуть. Хаген поставил на грудь Давида свой черный сапог и угрожающе надавил.

— Зови его!

Хотя Давид и опасался, что грудная клетка в любую секунду треснет, но все-таки хрипло ответил:

— Мне очень жаль, но, похоже, сегодня с двойным убийством ничего не выйдет.

Хаген зарычал как безумный, а Давид воспользовался моментом, чтобы откатиться в сторону. Его движение оказалось настолько неожиданным, что Хаген едва не потерял равновесие и отступил на несколько шагов. Сила, только что окружавшая его, растворилась. Прежде чем он снова взял себя в руки, Давид был уже на ногах. Но еще одну атаку без помощи демона ему не пережить, это было ясно.

Хаген приготовился к прыжку, но вдруг замер и недоуменно посмотрел на собаку, впившуюся зубами в его лодыжку. Это Бурек собрал все свое мужество и атаковал его. Хаген потянулся к нему, но пес уже отскочил и оскалился — впрочем, поджав хвост от страха.

— Смотри-ка! — непривычно веселым тоном произнес Хаген. — Похоже, твоя тень превратилась в дворняжку. Или это тайное подкрепление? Вшивый клубок меха, специализирующийся на том, чтобы прокусывать нападающим сухожилия, пока ты умоляешь своего волка прийти на помощь?

Поскольку Давид, который был занят тем, что пытался отдышаться, никак не отреагировал на эти слова, Хаген запрокинул голову назад и то ли заревел, то ли захохотал.

— Ты не хочешь позвать своего волка? Или не можешь? — Он медленно приближался к Давиду, и черты его лица уже снова были закрыты тенью. — Он убежал от тебя, да?

В несколько шагов Хаген оказался рядом с Давидом и обхватил его руками. Молодой человек попытался сопротивляться, но Хаген крепко прижал его к себе. Его окутанное тенью тело излучало жар, грозивший опалить Давида, но еще сильнее действовала на него пульсация крови под кожей. Он слышал стук сердца Хагена… Он никогда не думал, что окажется так близко от него! В нос ударил едкий запах с ноткой аромата роз. Давид захрипел.

— Да, это та самая пахнущая розами дрянь, причинившая нам столько хлопот… — сказал Хаген, без усилий сдерживая Давида. — Должно быть, твой волк у нее. Значит, Амелия была права.

Давид уперся изо всех сил, пытаясь оттолкнуть его от себя, и потерпел поражение. В отчаянии он взревел, но его крик утонул в окутанной тенью коже Хагена, словно Давид кричал в вакуум.

— Значит, Амелия была права, — почти с нежностью повторил Хаген. — Тогда можно несколько изменить наши планы: я убью тебя, но сначала немножко погоняю, причем своим, особым способом.

Он говорил, а его рука уже пробралась под рубашку Давида, прошлась по напряженным мышцам спины, словно решая, что делать: причинить боль или приласкать. В отчаянии Давид попытался наступить Хагену на ногу, но защита тени отбросила его, словно гранитная стена.

Хаген снова рассмеялся.

— В эту игру я сегодня играл уже с твоей любимой, пока она все не испортила. Начнем с того, где мы с ней остановились?

В следующий миг Хаген разжал объятия и нанес Давиду удар, от которого тот врезался в стену бассейна. Этого не должно было быть! — кричало все в Давиде, но Хаген уже снова протянул к нему руки.

— На эту мысль меня натолкнула твоя маленькая дрянь. Она думала, что ты не будешь моим. Сейчас я докажу, что ты мой.

Давид ударил его по руке, но причинил боль только себе, потому что скользнул запястьем по защищенному тенью предплечью. Уверенный в своей победе Хаген рассмеялся. Его рука прошлась по животу Давида, и тому невольно вспомнились растерзанные трупы, оставленные Хагеном. Выпотрошенные — однако не клыками зверя. Хаген вторгался в тела своих жертв голыми руками.

— Нет! — произнес Давид, когда пальцы Хагена начали обжигать ему кожу.

Прежде чем Хаген успел погрузиться в безумие, стеклянный купол с оглушительным грохотом рассыпался на осколки. Прижав ладони к вискам, Хаген попятился с искаженным от боли лицом. Давид с удивлением наблюдал за тем, как вожак корчится в муках, а обе стаи едва сдерживаются. Потом он поднял взгляд к металлической арке, которая теперь, казалось, поддерживала звездное небо. Шел снег. Взгляд его упал на помост посредине бассейна. Над ним, готовый атаковать, не сводя взгляда с оглушенного Хагена, возвышался его волк-тень. Рядом с необычайно четко видимым демоном стояла Мета и, бледная от ярости и ужаса, смотрела на вожака стаи.

— Ты ошибаешься, — сказала она. — Давид тебе не принадлежит.

На губах Давида мелькнула улыбка — насколько бы невероятной она ни казалась в тот момент. Вид Меты моментально избавил его от страха, в сетях которого он оказался несколько часов назад. На лице ее были видны следы насилия, однако поза и решительное выражение лица говорили о том, что сломать ее Хагену не удалось. Их взгляды на мгновение пересеклись, и он увидел в ее глазах тоску, которую испытывал сам. Мета нерешительно улыбнулась ему и снова сосредоточилась на Хагене, только что оправившемся от демонстрации власти демона.

Ряды арены ожили. Осколки стекла сыпались сквозь дыру в стеклянном потолке вместе со снежными хлопьями, и обе стаи словно пробуждались ото сна. Давид, который только что лежал на полу в ожидании, что невероятное давление вот-вот разорвет его грудную клетку, теперь тянулся к своему волку, чтобы встретить внутри себя удивленного, но в то же время странно оживленного демона. Люди Мэгги собирались внизу лестницы, и вторая стая забеспокоилась. Фьялла, молодая женщина, особенно сильно страдавшая от Хагена, с горящими глазами проталкивалась к ним, однако прежде чем она успела оказаться у края бассейна, Лойг уложил ее ударом кулака.

— Всем не двигаться! — процедил он сквозь зубы. — Любому, который отважится спуститься по лестнице, я сломаю шею. Пока еще правила здесь устанавливает Хаген.

И словно сам до конца не верил собственным словам, Лойг украдкой посмотрел на Мету, не сводившую глаз с Хагена. А тот, выпрямившись во весь рост, переводил взгляд с Меты на Давида, а с него — на застывшего в ожидании возможности атаковать четко очерченного волка-призрака.

Когда Давид сделал несколько шагов к вожаку стаи, его волк изготовился к прыжку и мгновением позже слился со своим господином. Тяжело дыша, Давид опустился на колени и замер, опустив голову.

Глаза Хагена полыхнули жадным блеском, но в этот миг раздался голос Меты:

— Если ты собираешься напасть прежде, чем Давид будет готов сражаться, я натравлю на тебя твоего собственного волка, Хаген. И поверь, этим я окажу демону большую услугу. Он только и ждет того, чтобы вонзить когти в твою плоть, — после всех этих лет.

Давид не понимал, что происходит, однако его волк, должно быть, претерпел еще одно превращение. Слишком сильна была боль воссоединения, режущая и короткая. На какое-то время Давида окутала непроницаемая чернота, а затем все прошло. Когда он открыл глаза и запрокинул голову, то увидел окрашенное багрянцем ночное небо, на фоне которого плясали красные пятна. Он удивленно моргнул, но краснота не уходила. Волк зарычал, и впервые с детских лет Давид без колебаний позволил ему успокоить себя. Он даже разрешил волку изменить свое восприятие, опустив голову и наблюдая за Хагеном, выжидательно смотревшим на него. Тот стоял, сжав кулаки, но в его осанке чувствовалась нерешительность. Похоже было, что он вот-вот бросится бежать. А именно этого Давид не собирался допустить.

— Я готов, — сказал он, и порыв ветра швырнул его хриплый голос к самому куполу.

В этот миг где-то снаружи, в парке, раздался волчий вой, и все повернулись, глядя в окутанную снегом ночь. То был вызов, и это понял каждый.

— Сюда идет Саша.

Мэгги подошла к краю бассейна, словно собираясь спрыгнуть вниз, подбежать к Давиду и встать с ним рядом.

Хаген упрямо выпятил челюсть и сглотнул.

— Сюда идет Саша? Тем лучше. Уже только из-за того, что с тобой эта чертова баба, честной борьбы быть не может, Давид. Ты слышал, чем она мне угрожала: она будет манипулировать моим волком, вместо того чтобы позволить ему сражаться за свои права.

— В принципе, ты не заслужил честного боя, — сказал Давид. — Но если тебя это успокоит, я скажу: мы сразимся вдвоем, ты и я.

Давид посмотрел наверх, на Мету, которая заметно колебалась. В зале для аудиенций Хаген причинил ей немало страданий, и она жаждала мести. Кроме того, она опасалась, что измученный Давид, несмотря на помощь своего демона, не выстоит в битве. И тут ей вспомнились слова Рахель, что волк должен жить в стае. Что бы ни происходило на арене между Давидом и Хагеном, это касается только их двоих. Она не поможет Давиду, если вмешается. Кроме того, она едва владела недавно открытыми способностями, поэтому неохотно кивнула:

— Это дело стаи. Я не стану вмешиваться.

Словно желая потянуть время, Хаген поднял руку.

— Если я правильно понимаю, женщина, которая стоит там, наверху, позаботилась о том, чтобы твой проклятый волк завалил Амелию. Это ее сила только что перешла к тебе… — Хаген внезапно умолк, а потом издал жалобный вой, перешедший в смех. — Просто чудесно! Когда твой разорванный труп наконец-то будет подо мной, Давид, Амелия снова будет моей.

Давид только молча покачал головой. Он не собирался тратить время на то, чтобы выслушивать бредни Хагена, в то время как Саша, привлеченный властью демона, переходит границы территории Мэгги. Что бы ни означала для демона смерть Амелии, она не нужна ему для того, чтобы победить этого человека.

И прежде чем тень успела растечься под его кожей, Давид рванулся с места. Но Хаген уже проскочил через разбитое стекло. Выругавшись, Давид бросился в погоню. А за спиной его воцарился хаос, поскольку стая Хагена окончательно раскололась на две партии. Началась драка, во время которой предводительствуемые Лойгом пытались силой доказать свою правоту, — и каждый, кто хотел помешать им, почувствовал это. Очевидно, даже самые преданные сторонники Хагена исходили из того, что ему не выиграть эту битву, по крайней мере честным путем, и согласны были любой ценой отправиться следом, чтобы помочь ему остаться их вожаком.

Мета с ужасом наблюдала за происходящим. На рядах, едва различимые в дыму жаровен, люди дрались, швыряли друг друга на пол, рычали и отбивались. Некоторым удавалось выбраться из свалки и спрыгнуть в бассейн, где на них тут же набрасывались другие.

Только одному удалось наконец освободиться, и когда он в разорванной, покрытой пятнами крови одежде бросился вдогонку за Хагеном и Давидом, Мета узнала человека, помогавшего Хагену похитить ее. Кто-то сорвал с его переносицы темные очки, и его глаза оказались молочно-голубыми. Он незрячий, поняла Мета. Вероятно, он видит только глазами демона. Но слепота не помешает ему броситься на помощь своему вожаку, хотя это и означает пойти против всяких правил. Если ему представится шанс, он нападет на Давида сзади. Не колеблясь ни минуты, Мета принялась открывать пространство внутри себя, чтобы предоставить убежище демону этого человека. Однако в тот же миг кто-то схватил ее за плечо и потащил прочь. Высокая женщина с рыжими волосами, торчавшими во все стороны, словно огненный венец, заставила ее обратить на себя внимание.

— Забудь про Лойга, Давид с ним справится. Ты должна сделать кое-что прямо сейчас, прежде чем стая Хагена порвет друг друга на клочки. Успокой их! — потребовала она, перекрикивая шум драки.

Мета уставилась на нее. Как объяснить этой женщине, что она практически не понимает, что делает? Дать убежище волку — это у нее получается. Но сразу добрым трем дюжинам? Она слышала, как некоторые волки принялись жалобно выть, из-за чего их хранители приходили в ярость и начинали рвать на себе волосы. Мете с трудом удалось подавить желание закрыть уши руками в надежде на то, что ей удастся уменьшить давление, возникавшее от распадающейся стаи.

— Проклятье! — Недолго думая, женщина встряхнула Мету. — Просто делай то же, что сделала до этого. Когда разнесла этот чертов купол!

— Я не знаю, как это вышло, — жалобно сказала Мета.

Пальцы женщины больно впились ей в плечо. Потом черты ее словно расплылись, и в следующий миг образовалась тень в виде оскалившей клыки волчьей головы. Мета отпрянула и, распахивая врата в свое внутреннее пространство, от испуга позвала волка незнакомки. Когда секундой позже демон пронесся там, Мета заглянула женщине в глаза, и ей почудилось в них что-то знакомое. Что бы это ни было, оно заставило ее принять решение не закрываться. Вместо этого она позвала оставшуюся без вожака стаю Хагена и сразу же получила ответ. Натиск волков, последовавших ее зову, был невероятным. Мета пыталась устоять, но потерялась в водовороте чувств и эмоций, не принадлежавших ей.