Оборотень

ОЛЕГ

Когда Серёжа позвонил и отказался от сегодняшней поездки, голос у него был такой разочарованный! Олега это обрадовало — не то, конечно, что поездка откладывается, а расстроенный голос мальчика. Значит, Серёжа дорожит их сближением, мечтает быть рядом. Отлично! Пусть они сегодня не поехали. Обидно, конечно. Ведь он сам уже так настроился — сладко и больно ныло в груди. Но всё же… может, так даже лучше. Промается Серёжа сегодня со своим родственником, и завтра будет совершенно готов — открыт для Олега и душой, и телом…

Олег вспомнил, что видел этого родственника: шёл через двор вместе с мальчиком. Какой-то невзрачный белобрысый мужичок. Вздохнул: «Ох уж эти родственники!» Хочешь не хочешь, а внимание им уделяй. Даже если родственник тебе неприятен. Как, например, его собственный двоюродный брат Костя.

Кузен был на семь лет старше, окончил платный бизнес-институт, крутился брокером на бирже. Отец Олега сказал:

— Наберёшься опыта, потом будем двигаться дальше.

Он вообще любил племянника, хотя Олег отлично видел, что Коська подлиза, лицемер и интриган. И вообще мерзавец. Ведь явно обхаживает Ингу, мачеху. Да, у отца молодая жена, так что с того? Мама Олега умерла пять лет назад, отец очень тосковал, долго ни на кого не глядел. А потом познакомился с Ингой и, конечно, влюбился. Но, по мнению Олега, она тоже отца любит. А вот Коська вьётся вокруг неё ужом. Но отцу ничего не докажешь. Впрочем, может быть современный деловой «мэн» и должен быть таким? Время нынче такое. И если интриги и подлость направлены не во внутрь семьи, а во вне — может, даже и хорошо…

Олег решил съездить на дачу. В отсутствие хозяев за домом и садом присматривал один человек, нанятый в ближайшем посёлке. Нужно было дать ему на выходные отбой, но перед этим наказать доставить и уложить в холодильник разные натуральные деревенские продукты: масло, творог, сметану, молоко, сыр, хлеб. Да, и пусть сходит в санаторий — там недалеко есть такой, военного ведомства, — скажет директору, что для Барковых, и возьмёт в столовой сервелат, ветчины, чего-нибудь сладкого. Он уже делал так, знает. Фрукты и ягоды — в саду. А разных баночных упаковок, в основном импортных, с едой и питьём, в доме всегда хватало.

Олег оседлал «Харлея» и уверенно повёл его к выезду из города, к трассе, ведущей на водохранилище. Он мчал и вспоминал, как ехал пару часов назад с Серёжей, как тот сидел сзади и обнимал его за талию, и как ему ужасно хотелось, чтоб руки мальчика опустились немного ниже, на живот…

Руки сами крутанули руль влево, и Олег погнал совсем в другую сторону, в лесопарковой зоне, к реке. По телефону Серёжа сказал, что поведёт родственника к реке.

— В гидропарк? — спросил Олег.

— В тут сторону, но дальше, — ответил мальчик. — Если пройти лодочную станцию и старую плотину, там есть хорошее местечко у самой воды. Его почти никто не знает, все на пляже толкутся…

Он вновь пересёк центр города, обычно оживлённый, людный, но теперь полупустой. Ночью, где-то вдалеке за городом прокатывалось громовое эхо, неся надежду на вернувшуюся, наконец, прохладу. Но сейчас, близко к полудню, небо вновь стало высоким, белесым и неподвижным, а душная пыль выедала лёгкие. Даже машины, казалось, попрятались от жары. Олег вновь вырулил к границе города, но уже в другом его конце. Начинался лесопарковый массив.

У лодочной станции, щедро заплатив бородатому молодому сторожу, он оставил свой мотоцикл.

— На часик, — сказал. — Поплаваю, освежусь.

Но направился в другую сторону, к разрушенной старой плотине. Там он спустился к воде и пошёл очень тихо, осторожно. И вскоре услышал звонкий Серёжин голос, и другой, тихий, какой-то дребезжащий. Теперь движения Олега стали совершенно бесшумны. Он умел ступать так невесомо и неслышно, как, наверное, ходил когда-то по лесам Америки любимый Серёжин Чингачгук. Вообще Олег умел многое. Деньги и папино положение открывали парню двери в самые престижные секции, где учили его настоящие мастера и специалисты. Учили сурово и серьёзно разным восточным единоборствам, совершенной маскировке, меткой стрельбе, верховой езде, виртуозному вождению. А страстное желание быть неуязвимым утраивало усердие и терпение Олега.

Олег подошёл совсем близко, мог хорошо видеть Серёжу и его спутника. Они, видимо, только что искупались, лежали на песочке, обсыхали. Серёжа — смуглый, крепкий и гибкий, его родственник — невысокий, ещё молодой, но какой-то аморфный и неприлично бледный.

— Ты хорошо плаваешь, — говорил он Серёже. — А я вот не умею.

— Видел, барахтаетесь у самого берега. Хотите, поучу? В вашей жизни пригодится!

— Нет, Серёженька, что ты! — махнул тот рукой. — Спасибо, ты добрый мальчик. Но я воды боюсь, как-нибудь так…

— Ваше дело, — Серёжа перевернулся с живота на спину, заложил руки за голову. Разочарования в его голосе не было.

Олег, невидимый, смотрел из густого кустарника на мальчика, любовался им. И вдруг почуял, уловил боковым зрением ещё один взгляд. Родственник тоже глядел на Серёжу. В эти несколько мгновений, не зная, что за ним наблюдают, он не притворялся, не играл роль. Его глаза сошли в щёлочку, верхняя губа вздернулась, обнажив ряд зубов, ноздри раздулись… Серёжа ничего не видел, его глаза неотрывно следили за парящей высоко в небе птицей… Но вот родственник мигнул, мускулы его лица расслабились.

— Ты купайся, Серёжа. — Голос его был такой же мягкий, дребезжащий. — Не обращай на меня внимание. Я просто посижу на берегу.

— Успею ещё. — Серёжа потянулся и сел. — Мы сейчас костерок разожжём, шашлыки делать будем.

— Это хорошо! Костерок разжечь — это я могу, это я умелец! — Родственник тихо захихикал. — Ты не беспокойся, я всё сделаю сам.

Олег стал потихоньку отступать. Не хватало, чтоб на него наткнулись, собирая хворост! Вновь огибая старую плотину, он был в недоумении и растерянности. Странный человек, этот родственник. Тот его взгляд — жуткий, звериный. Не причудился ли он Олегу? Одно какое-то мгновение… Ничего, он завтра расспросит Серёжу — что за родственник, откуда взялся, что ему надо. Он, Олег, никому не даст в обиду этого славного мальчика, станет ему лучшим другом, самым близким, ближе, чем отец! Он и в дальнейшем может для Серёжи сделать многое — с помощью своего отца. Собственно — любую дверь откроет…

«Харлей Девидсон» мчал по трассе к водохранилищу, к даче. «Завтра, — повторял про себя Олег. — Завтра!..»