Оборотень

ОЛЕГ

Весь субботний день Олег ловил себя на мысли о том, что Серёжа и в самом дела отличный мальчишка, и хорошо бы было с ним просто дружить, по-мужски. И даже вспомнил почему-то, как давным-давно был влюблён в девочку Дашу из своего подъезда. И что мачеха Инга ему тоже по-началу очень нравилась… как женщина. Три года после смерти матери отец очень тосковал, а потом вдруг женился на молодой красивой женщине…

Странные такие мысли давно не приходили Олегу в голову. Он отгонял их, заставлял себя смотреть на Серёжу по-особенному, и вскоре начинал ощущать растущее возбуждение. А потом вновь забывался!

Поэтому Олег даже был рад, что Серёжа не остался ночевать, и что в субботу ещё ничего не произошло. Всё к лучшему! За этот день мальчик по-настоящему привязался к нему и даже влюбился. Да-да! Он не раз ловил на себе восторженный взгляд мальчишки. Серёже теперь уже трудно представить, что они могут быть врозь. Полностью доверяя ему, Олегу, мальчик согласится на всё. Ну… может, не сразу. Но Олег убедит его, докажет, что вот так, вместе, вдвоём, они будут неразлучны. И что любовь двух мужчин — высшая форма дружбы. Это естественно, прекрасно. И ведь не только физическая близость — между ними уже есть нежность, духовная связь!

Всё это Олег говорил себе, полулёжа в своём откидном кресле, под тихую музыку из плеера. Было уже поздно, пора спать, но он всё думал, убеждал себя. И почти убедил. Но назойливо, сквозь все стройные логические построения пробивалась мысль: «А вдруг Серёжа не согласиться. Испугается, упрётся — и ни в какую! Он ведь мальчик с характером…» И, рассердившись сам на себя и на ещё ничего не подозревающего Серёжу, Олег жёстко решил: тогда придётся взять мальчика силой! Отступать он не будет! Много чего пришлось ему преодолеть, добиваясь намеченных целей. Если теперь смалодушничает — перестанет себя уважать. Как для кого, а для него это самое страшное — лишиться самоуважения. А Серёжа, когда уже некуда будет деваться, смирится и, в конце концов, поймёт, что Олег его любит. И всё будет хорошо!

Тревожное томление не давало заснуть. Тогда Олег заставил себя быстро проделать все вечерние процедуры, лечь, закрыть глаза и отключиться — он умел этого добиваться усилием воли. И проснулся утром в отличном настроении, предчувствуя, что сегодняшний день станет необычным, переломным в его жизни.

Нельзя было откладывать главное дело надолго. Поплавав на яхте, они, в отличном настроении, слегка утомлённые, пойдут в дом — перекусить, отдохнуть. Вот тогда… А после, до вечера, у Серёжи ещё будет много времени, чтобы прийти в себя, осознать происшедшую в его жизни перемену, привыкнуть… Олег поможет ему — с нежностью и любовью самого близкого и лучшего друга.

Так Олег рассчитывал. Но когда мальчик побежал в дом за куртками и надолго задержался, холодок тревоги кольнул в сердце. Он покричал снизу, но ясно было, что его голос вверх почти не долетает. Подождал ещё и нехотя пошёл, а потом побежал на пригорок. Двор был пуст, веранда тоже.

— Серёжа! — крикнул Олег, но никто не отозвался. «Ерунда какая-то», — подумал парень, отгоняя смутную тень предчувствия. Серёжа так забавно махал ему руками сверху, а вот теперь дом казался пустым. Нет, наверное мальчишка тормознул на минутку у компьютера, заигрался, забылся… Другого объяснения Олег просто не мог придумать, хотя сам себе верил с трудом: Серёжа просто бредил яхтой! Ладно, сейчас он всё узнает.

На веранда, на столе, лежала записка. Белый клочок бумаги в клеточку, придавленный камнем. Странно… Кто-то приходил? Садовник? На листке, явно детским почерком было написано: «Я уезжаю домой. Я понял, что ты хочешь со мной сделать. Я тебя боюсь». Подписи не было, да и зачем? Сердце и дыхание у Олега на мгновение остановились. Нет, не может быть! Он ведь ничем не обидел мальчика! Но в мозгу, заливая его жаром, подымались досада и стыд: да, он мог себя выдать! И, видимо, сделал это, раз мальчишка догадался и испугался.

Олег бросился в дом, хотя и понимал, что Серёжи там не будет. Но, на всякий случай… Потом, быстро приняв решение, он вывел из гаража мотоцикл, вскочил в седло. Нужно догнать Серёжу! Догнать, остановить, успокоить. И, если не вернуть на дачу, то, хотя бы, мирно и благополучно привезти мальчишку домой, разуверить его…

Сначала он свернул к автовокзалу, пробежался по базарчику, заглядывая под прилавки: Серёжа мог увидеть его и спрятаться. Забежал в само здание вокзала — там был всего один маленький зал и туалет. Везде пусто. Заглянул в салоны двух стоящих автобусов — тоже нет.

Тогда Олег развернул мотоцикл к трассе. Если не автобусом, значит Серёжа поехал в город машиной, автостопом. Он перехватит мальчика или голосующим на трассе, или уже в машине. Будет догонять идущие в город автомобили, заглядывать на ходу в салоны. Его «Харлей» способен догнать любую машину!

Олегу всегда хорошо размышлялось на ходу, на больших скоростях. Глаза сами фиксировали препятствия и повороты, руки сами выполняли нужные действия. А он думал. Странно всё получилось. Серёжа мог бы вообще отказаться сегодня ехать. А он с утра был весел, словоохотлив, совершенно беспечен. Притворялся? Зачем? Нет, скорее всего, он догадался не вчера, а уже сегодня. Но когда? Они и успели только приехать, позавтракать… Во время завтрака? Олег быстро прокрутил в памяти свои слова, движения… Да, конечно, что-то могло быть, какие-то намёки. Но не явные, такие, чтоб испугать мальчишку до панического бегства. И на берегу, перед самым исчезновением, он был так искренен. А как размахивал руками, стоя на пригорке!

Олег словно наяву увидел: вот он смотрит, запрокинув голову, вверх, а там — стройная фигурка Серёжи. Мальчик поворачивается к нему боком, трогает рукой голову… ухо… как-будто отбрасывает прочь…

Стоп! Олег резко, с визгом, тормознул мотоцикл, круто вывернув руль и съехав на обочину. Шлем сдавливал голову, мешал соображать. Он сдёрнул его! Оторвать ухо и бросить его собакам — вот что они делали вчера, хохоча до коликов. Вот какое движение повторил для него Серёжа. И исчез…

Круги поплыли у Олега перед глазами — он понял свою ошибку. Поднявшись наверх, Серёжа увидел что-то, и подал ему, Олегу, знак. Не что-то, а кого-то. Того самого лжеродственника, Гриню, у которого нет уха! А он знака не понял, по крайней мере — не сразу. Но, может быть, ещё не поздно? Ясно ведь, что мальчик не исчез, не сбежал. С ним случилась беда! Он сам видел, каким взглядом смотрел на Серёжу этот Гриня у реки, за дамбой!

Тихо взвыв, мотоцикл снова вылетел на трассу. Всадник не просто сидел в седле — он был одним целым с машиной. Рассекая ветер, обгоняя авто, он мчался так, что казалось: вот-вот взлетит!

Не доезжая посёлка, Олег свернул на боковую тропу. Он знал, что так будет быстрее. Почему Серёжа не побежал вниз, к нему? Наверное, почему-то не мог. Или не думал, что ему угрожает нечто серьёзное. Но Олег уже понял, что опасность и в самом деле велика. Иначе зачем было подкладывать эту записку, явно заранее приготовленную? Ясно: чтобы он, Олег, сделал то, что сделал — умчался прочь!

Болело сердце и не хватало дыхания. Не от жгучего, бьющего в лицо ветра, бросающего порывами в лицо пылью. От страха. Что этот мерзавец хочет сделать с мальчиком? То же, что и ты сам собирался — изнасиловать? От этой мысли стало тошно. И Олег понял — впервые, по-настоящему, до конца: никогда бы он не совершил над Серёжей насилия! Никогда бы не превратил свои измышления и планы в действия. Ни сегодня, ни завтра…

Он подъехал к даче не со стороны входа, а по лесной тропе, к дальнему краю ограды. Привычно и легко перемахнул её. Замер на мгновение, цепко оглядывая двор: где, где же они? И увидел, как вдоль стены ангара для яхты стелется непонятный дымок.

Первым желанием было — прокрасться незаметно, заглянуть в окно… Но тут же злость, неконтролируемая, словно распрямившаяся пружина, рывком послала его тело вперёд, напролом, через кусты розария и открытую лужайку. Почему он должен таиться? Бред! Он у себя дома! И каждая минута на счету!

Несколькими прыжками Олег преодолел расстояние, рванул на себя дверь ангара. Она распахнулась… Он-то знал, что дверь не захлопывается автоматически, хотя и издаёт похожий щелчок. Гриня этого не знал… В потоке света, хлынувшего от двери, Олег увидел сразу всё: обнажённое тело полусидящего Серёжи, его наполненные ужасом глаза, склонившегося над ним человека, мерцающее пламя костра. Вот этот человек, не распрямляясь, а словно ещё больше сжавшись, резко повернул голову. Бледное его лицо было страшным, перекошенным, в приподнятой руке блеснул длинный тонкий нож…

Всё, что дальше делал Олег, его тело совершало инстинктивно, отработанно, опережая разум. Потому что умом он не успел ещё понять, что же он видит. Но, в высоком прыжке, одна его нога ударила в руку с ножом, вторая — в плечо. Зазвенела о каменные плиты ангара выбитая сталь. Однако звука падения тела не последовало. Неуловимой тенью, нечеловеческим движением жуткое существо метнулось сквозь пространство. Олег, на секунду опешив, — этого не может быть! — рванулся было за ним. Но тихий шорох от стены, почти неслышный стон остановил его. И он бросился не к двери, а к лежащему мальчику.

— Олежа… — губы Серёжи, бледные, припухшие, еле шевелились. — Я знал, что ты придешь… Он… хотел меня съесть!

Только теперь, глядя в беспомощно-изумлённые глаза мальчика, Олег всё понял. Нож, блещущий на полу, и два других, разложенных на тряпочке… Костёр… Господи, что пережил Серёжа! Да он же совсем раздет, дрожит.

— Сейчас, сейчас…

Олег рывком стянул с себя футболку, осторожно, поддерживая голову, надел на мальчика, не просовывая его руки в рукава.

— Пойдём в дом, — сказал. — Я тебе помогу.

Серёжа покачал головой:

— Не могу. Он что-то со мной сделал. Я почти не двигаюсь.

— Что?

— Не знаю. Ещё раньше… А недавно, почти когда ты пришёл, укол уколол.

— Так, Серёжа! — Олег решительно присел рядом, подсунул одну руку мальчику под колено, вторую — под плечи. — Потерпи. Я сейчас тебя отнесу в дом, вызовем «Скорую помощь».

— Да… — Серёжа уронил голову Олегу на плечо. — А здорово ты его… Как в кино!

Олег улыбнулся и собрался было приподнять мальчика. Но вдруг услышал со двора шум, голоса. Мгновенно выпрямившись и подхватив с полки железный ломик, он бросился к двери. Уже на ходу сообразил, что это не может быть сбежавший убийца. Скорее, наоборот — подмога. Распахнув дверь, увидел спешащих к дому двоих мужчин с пистолетами в руках, отца Серёжи и девушку.

— Сюда! — крикнул он, и все тут же остановились, обернулись. — Серёжа здесь!

И добавил:

— Он в безопасности.

Посторонился, пропуская в ангар двух вооружённых мужчин — явно офицеров, Лунёва и Дашу Елисееву. Он сразу узнал её — девочку, в которую был влюблён много-много лет назад.