Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Среда, 29 октября 1986 года

Я возвращался в Соединенные Штаты. От иорданцев я получил десять тысяч наличными в канадских долларах. Я задекларировал деньги в США и даже заполнил особый формуляр, так как хотел остаться на ночь в Нью-Йорке. Но после телефонного разговора с Беллой я решил улететь в Канаду в тот же день. Я не задекларировал мои деньги при выезде, а только при въезде в Канаду.

Несколько дней спустя в дверь моей квартиры в Оттаве постучали. Сотрудник RCMP (Королевской Канадской Конной Полиции) сопровождал таможенного чиновника из американского посольства, который хотел задать мне несколько вопросов. Канадец сказал мне, что я не обязан отвечать на вопросы американского таможенника, но они ожидают моего содействия. Я увидел, как мое прикрытие тает прямо на глазах. Если этот американец напишет отчет, который попадет в руки Моссад, только потому, что ему нужно какое-то доказательство, и будет отмечено, что я был в Иордании, тогда моя оставшаяся жизнь быстро сократится до нескольких недель. С другой стороны, у меня не было другого выхода, кроме как сотрудничать с ними и надеяться, что документы не попадут в руки израильтянам. Я был советником по вопросам безопасности, который только что помог иорданцам улучшить их систему безопасности (что было правдой) и который обучал их новейшим приемам защиты высокопоставленных лиц (что тоже соответствовало действительности).

Оба, казалось, вполне приняли мою историю и объяснили мне, что пришли из-за моего краткого пребывания в США, когда я ввез в Америку довольно большую сумму наличными и, судя по документам, не вывез ее. Они опасались, что я связан с торговлей наркотиками или чем-то подобным. Теперь я знаю, что они мне поверили, потому что я больше их никогда не видел и не слышал.

Эфраим был очень взволнован, когда узнал об этой истории и посчитал, что мне стоит некоторое время не перебарщивать в работе. У нас была регулярная связь с иорданцами, и в этой ситуации не было необходимости перенапрягаться.

Кроме того, Эфраим в этот раз еще возмущенно (и при этом я даже по телефону мог представить себе его сердитое выражение лица) рассказывал мне:

– Шамир как раз дал поручение отделу офицеров связи «Liaison» установить контакты с КГБ. Он действительно хочет сотрудничать с ними. Он говорил, что это очень поможет вытаскивать оттуда советских евреев, потому что румыны не могут помочь. Но мы знаем, что он хотел этого уже давно.

– Из-за этого тебе не стоит особо напрягаться, – сказал я. – У него уже есть человек КГБ в бюро. Ему только нужно поговорить с Левинсоном[39]. Или это и есть идея Левинсона?

Но Эфраиму это вовсе не казалось таким смешным. – Не лезь туда, – сказал он. – Здесь будет слишком жарко, и я не смогу управиться, если все происходит одновременно. Ты мне будешь нужен, чтобы проинформировать англичан об одной операции, которая начинается в Лондоне... Но я еще не собрал все данные и я не хочу, чтобы при этом провалился один из наших людей.

– Кто ее проводит? – спросил я.

– Барда, – ответил он кратко, считая, что этим сказано все, а именно, что операция точно провалится. Бывший шофер такси, превратившийся в шпиона, был экзотичным оппортунистом, делавшим все только ради своей выгоды. Его уже не раз ловили на горячем, но благодаря своим связям он всегда отделывался лишь мягким порицанием.

– Но теперь Моссад не много сможет сделать, не будучи разоблаченным, – сказал я, имея в виду, что англичане после нашей встречи в Вашингтоне имели достаточно времени, чтобы поставить под наблюдение почти все конспиративные квартиры Моссад.

– Они заметили, что их конспиративные квартиры находятся под наблюдением. Поэтому они сейчас стараются обойтись малым силами, и, кроме Барды, в операции примут участие только двое атакующих оперативных офицеров[40] из Брюсселя.

– Что мне при этом делать?

– Как я уже сказал: как только я соберу побольше информации, я дам ее тебе, чтобы ты мог передать ее английским друзьям. А пока занимайся иорданцами и жди.

Мне нужно было подождать несколько месяцев, и я радовался жизни. Я начал разрабатывать рисунки на футболках и печатать их. Все это дело я назвал «Sharlee Creation», по комбинации имен моих обеих дочек: Шарон и Леоры. Бизнес шел хорошо. Он не приносил мне больших прибылей, но мне нравилось заниматься тем, что приносило мне удовольствие. На деньги, которые поступили от иорданцев, мы могли жить вполне хорошо, а текущие мои расходы покрывал Эфраим. Все деньги поступали на счет предприятия. Белле я говорил, что это оплата моих рисунков на футболках и за деятельность советника для Заира и Шри-Ланки.

Но это время длилось не так долго, как мне бы хотелось. Эфраим снова освободился, и мы захотели пробить еще одну дыру в броне Моссад.

Понедельник, 5 января 1987 года

Несколько дней назад я позвонил в посольство Великобритании и оставил сообщение моим друзьям, что у меня есть новая, важная для них информация.

Эфраим передал мне документы об операции «Домино», которая должна была проводиться примерно в течение года в Англии. Результатом этой операции должно было стать убийство палестинского карикатуриста, который работал в одной кувейтской газете, группой Моссад. При этом ответственным за убийство должны были сделать ООП, вернее «Force 17» – преторианскую гвардию ООП.

Операция была долгосрочной и запутанной, в ней принимали участие многие подразделения Моссад. Для нас было несомненным, что британско-израильским отношениям будет нанесен удар, последствия которого будут ощутимы некоторое время. Но руководство Моссад не сможет пережить скандала, если англичанам удастся взять Моссад с поличным. Это стало бы той соломинкой, которая сломала спину верблюда.

Эфраим разместился в отеле «Вестин» в Оттаве, и я должен был пообещать ему найти его сразу же после моей встречи с англичанами.

В полдень ко мне пришел англичанин. Мы вместе спустились к бассейну. Сначала я хотел побеседовать с ним в каком-то нейтральном месте, перед тем как приглашать его к себе домой или в отель «Вестин», где Эфраим снял номер на мое имя.

Я не был с ним знаком. Он представился и сказал, что его коллеги очень благодарны мне за информацию, которая привела к конфискации паспортов в Западной Германии. Я хотел узнать, предпринимали ли они что-то в связи с информацией о Максвелле и со сведениями об огромных денежных суммах, которые он регулярно переводил резидентуре Моссад в Лондоне.

Хотя в целом он не был посвящен в предшествующие события, но заверил меня, что об этом позаботятся. Так как информация была очень щекотливой, я не хотел дальше говорить об этом тут. Я предложил ему пройти в гостиничный номер, который я обеспечил заранее. Меня удивило, как быстро он согласился пойти в отель, не предпринимая никаких предварительных страховочных мероприятий.

Мы поехали в моей машине, я поставил ее в подземном гараже и взял ключ от номера. Мы поднялись в угловой номер -»полулюкс», заказали кофе и сэндвичи и принялись за работу. Я передал ему документы от Эфраима, в которых освещались разные аспекты операции, которая только что стартовала в Англии.

Большинство действующих лиц операции были уже на месте. Возможно, в результате данных, которые я передал англичанам в Вашингтоне, им удалось установить слежку за курьерами – «боделями», выходящими из израильского посольства. Так они рассекретили очень многие конспиративные квартиры, за которыми теперь была установлена пристальная слежка. Это означало, что англичанам стали известны в своем большинстве рутинные действия резидентуры. Но за несколько недель один из «боделей» все-таки заметил за собой слежку и сообщил об этом шефу резидентуры. Резидент вызвал из Израиля группу «Йарид»[41], которая должна была проверить безопасность операции. Муса, возглавлявший все операции в Европе, прибыл из Брюсселя для руководства делом. Выяснилось, что многие конспиративные квартиры находятся под наблюдением и от них отказались. В качестве причины назвали, что один из оперативных офицеров был неосмотрителен и привел за собой целую кучу «хвостов». После того, как они навели порядок, они были уверены, что можно снова приниматься за работу. Но, чтобы обеспечить полную безопасность, они вызвали из Брюсселя троих атакующих оперативных офицеров, которые должны были работать вне посольства, что означало, что они не являются частью «посольского штаба», как остальные оперативные офицеры лондонской резидентуры. Через несколько дней после введения в действие группы «Йарид» англичанам снова удалось взять след, потому что они уже знали «боделей». Как долго бы резидентура не соблюдала свои меры предосторожности, англичане могли раскрывать ее действия.

Муса, знавший, что англичане бдительны, предложил «двойную ослепляющую»[42] операцию под названием «Домино». Конечно, ее официальным оперативным названием было какое-то придуманное компьютером сокращение, которое было во всех документах, но все звали ее «Домино».

На арене появилось новое лицо. Это был офицер ООП, завербованный Моссад во время ливанской войны в 1982 году, когда у него не оставалось другого выбора. Этот человек в конце семидесятых годов был лейтенантом и членом «Аль Са' ига»[43], затем окончил военную Академию «Аль Фатах» и служил в танковых частях сирийской армии. В 1978 году его часть перевели в Ливан, где его позднее завербовал Моссад. По его требованию он перевелся в «Force 17». Его звали Мухаммад Мустафа Абд-аль-Рахаман, личный номер 13952.

Единственным контактом этого человека в Лондоне был палестинец по имени Саван, который уже некоторое время работал на Моссад.

Муса правильно предположил, что за Саваном установлено наблюдение в какой-либо форме, потому что он был на связи с Бардой, своим оператором, который в свою очередь, использовал конспиративную квартиру, которая была под наблюдением. С этого момента Абд-аль-Рахамана стали представлять как злодея и того, кто напрямую связан с ООП и «Force 17».

Он якобы поставлял контрабандно в Англию оружие, которое Саван должен был хранить в своей квартире для него. Целью было создать у англичан ложное чувство безопасности. Они не действовали бы, веря, что знают, что происходит, а ждали бы, пока, возможно, в их сеть не попадется крупная рыба. Кроме того, они были бы убеждены, что о том, что они делают, Моссад не знает. Моссад планировал, что как Саван, так и Абд-аль-Рахаман покинут в нужное время страну. Затем должна была приехать группа «Кидон», совершить убийство и свалить ответственность за него на Абд-аль-Рахамана. Но к этому моменту он должен был уже покоиться в безымянной могиле где-то в секторе Газа. Как и положено между добрыми друзьями, Моссад потом предоставил бы англичанам все сведения, которые нужны были последним для расследования. Моссад выдал бы им и хранилище оружия, и Савана, агента, ставшего на скользкую дорожку, который должен был поставлять информацию, но не делал этого.

Англичанин записывал все это, а, кроме того, включил свой диктофон. Он задал мне бесконечно много вопросов и, прежде всего, хотел узнать, откуда я получил такие сведения. На его технические вопросы я охотно отвечал, но по поводу источников сказал, что это его не должно касаться.

Вместо этого, я сказал ему, что у меня есть новый образец галстука. Я дал ему фотографию из паспорта, на которой было вырезано лицо.

– Для чего это? – спросил он, разглядывая фотографию.

– Дайте это людям, с которыми я встречался в Вашингтоне. Скажите им, что это новый образец, они знают, о чем речь.

– Нет ли у Вас желания приехать на пару дней в Лондон? Человек улыбнулся, будто он при этом передавал мне какой-то приз. – Мы все оплачиваем, естественно...

– Зачем? Чтобы меня постигла участь Вануну?

– О чем Вы говорите? К этому мы вообще не имели отношения. Его голос звучал почти обиженно.

– Не рассказывайте мне сказок. В то время Вы уже наблюдали за лондонской резидентурой и за многими конспиративными квартирами. Вам просто должно было быть ясно, что девушка, эта знаменитая Синди, с которой он встретился, не та, за кого она себя выдавала. Это Вы должны были знать. Я дал Вашим коллегам достаточно информации, чтобы узнать, что она после договоренности с Вануну встречалась с людьми из лондонской резидентуры. Ее опросили и проинструктировали на конспиративной квартире, и Вы могли бы хотя бы охранять Вануну. Итак, не говорите мне о том, что Вы не имели к этому никакого отношения. Это Вы можете рассказывать Вашим парламентариям.

Англичанин сохранил выдержку, но по его виду я все же заметил, что он чувствует себя очень неловко. Он передал мне конверт. – Наши друзья хотели бы дать Вам это. Я знаю, что это немного, но они хотели бы, по крайней мере, сказать Вам «спасибо». В конверте было восемьсот долларов. Я проводил его к выходу, но он сказал, что сам найдет дорогу. Я знал, что он спешит в посольство, чтобы скорее написать отчет. Перед прощанием я сообщил ему имя жертвы, чтобы они хотя бы смогли защитить художника, если все остальное не получится.

Я прошел к Байворд Маркт, красивой маленькой площади в Оттаве и провел маленькую проверку, чтобы удостовериться, нет ли за мной слежки. «Хвоста» не было. Я вернулся в отель и поднялся в номер Эфраима. Я дал ему подробный отчет и сказал, что надеюсь, что они смогут остановить операцию «Домино». Я спросил, не думает ли он, что стоит позвонить в «Скотланд-Ярд» и рассказать им об операции.

–Это, мой мальчик, разрушит весь наш план. Они остановят операцию еще до ее начала, и Моссад снова выйдет сухим из воды. Не переживай, англичане сделают все правильно. Ты дал им больше информации, чем им, собственно, было нужно. Я, однако, не доволен тем, что ты так сильно развыступался из-за дела Вануну.

На следующий день Эфраим уехал. О продолжении истории я узнал много позже. 22 июля Али Аль Ахмед, карикатурист одной кувейтской газеты, критически настроенной к ООП, был убит якобы Абд-аль-Рахаманом и большой группой «палестинских убийц». В палестинской общине это вызвало огромное возмущение. Англичане проснулись, наконец, из своего глубокого сна, и вышвырнули из Лондона весь персонал резидентуры Моссад. Я всегда потом спрашивал себя, устроили ли бы они такое же большое шоу, если бы в ходе открытого судебного процесса над Саваном в июне 1988 года общественности не стало бы известно, что он был агентом Моссад. В любом случае известно одно: британская спецслужба так же ответственна за смерть этого карикатуриста, как и израильский Моссад, потому что она могла предотвратить это убийство. Это еще раз подтвердило то, что я уже знал: любая организация, вступившая в контакт с Моссад, «заражается» от него так, что это не идет на пользу ее стране.

После встречи с англичанами ко мне вкралось чувство, что, сотрудничая с ними, точно не удастся избавиться от тени Моссад. Это задание надо было передать тем, кто действительно был этим обеспокоен, отдельным людям, имевшим четкую позицию, какую подсказывал их долг, состоявшую в том, что монстра нужно разоблачать, причем открыто. Я решил, как бы самоуверенно это не звучало, обратиться к общественности. Сначала я думал, что самым быстрым путем, чтобы добиться этого, был бы фильм. Общественность должна узнать правду о Моссад, а как можно охватить наибольшее количество людей, если не с помощью кино?

Я провел несколько попыток изучения вопроса, не говоря ничего Эфраиму. В конце концов, я добился встречи в Монреале с неким Робертом Спраем. Господин Спрай был владельцем небольшой киностудии под названием «Telecine». Когда я проверил историю его карьеры, то узнал, что он достаточно далеко отстоит как от Голливуда, так и от еврейской общины, чтобы быть безопасным.

Мы встретились в его бюро в обновленном старом доме в Монреале. Он был очень вежлив и воодушевлен, но сказал мне с самого начала, что он хотел бы сделать по этой теме именно художественный фильм, «fiction», так как он вряд ли устоит перед смерчем, который сможет вызвать подобная тема. Я попросил его сделать мне коммерческое предложение и решил, что вернусь к нему, если у меня не получится ничего другого.

Моей следующей попыткой стал один издатель в Торонто. Я встретился с ним и двумя представителями его издательства в тамошнем отеле «Prince Hotel».

Так как я внезапно струсил, то решил в последний момент представить книгу в качестве романа, основанного на реальных событиях. Это была плохая идея, и издатели отказались.

«Так как мы еще не видели ничего, написанного Вами, мы сначала хотим получить на руки полную рукопись, « – сказали они и были правы. Я решил на первый раз оставить этот план и предложить идею Эфраиму, чтобы воспользоваться его глубокими знаниями и хорошими связями.

Эфраим воспринял мою идею книги без восторга и вначале попытался всеми силами отговорить меня. Он сказал, что Моссад в этом случае не будет безучастно наблюдать. Еще никому не удавалось успешно сыграть с Моссад штуку такого масштаба.

Он показал мне список людей, которые попытались перешибить моссадовский обух плетью. Большинство из них уже покоилось в земле на глубине почти двух метров, другие лежали, разорванные на куски, где-то в Богом забытой пустыне. Единственный человек, который написал книгу о Моссад и до сих пор жив – это бывший шеф Моссад, Исер Харель, которого, правда, весь мир уже воспринимал как безобидного старичка. И единственная причина, по которой он смог это, заключалась в том, что он настолько стерилизовал историю, что из нее получился чистый гимн, восхваляющий Моссад. Эфраим объяснил, что то, что я намереваюсь сделать, совершенно неслыханно, и никто в Израиле не признает эту книгу тем, чем она будет: попыткой спасти страну от чумы.

– Они назовут тебя предателем, – сказал Эфраим.

– А что будет, если они из-за какого-то ляпсуса с твоей стороны или со стороны кого-то другого как-то узнают, что я делал последние два года?

– Но этого не случится. Для тебя вообще не существует никакого риска. В данный момент все проходит отлично.

Я знал, что он заметил мое раздражение. – Так ли уж отлично на самом деле? Мы потратили два года, занимаясь играми под твоим руководством, и мы ничего не добились. Я думаю, пришла пора заняться чем-то конкретным. Что бы ты ни решил, я всегда признаю это. Я только хочу, чтобы ты знал: что бы ты ни сказал, я все равно отважусь на эту попытку. Если ты хочешь сотрудничать, я смогу тебя спрашивать, о чем можно писать в книге, а о чем нет, потому что у нас, в конечном счете, одна цель.

Он некоторое время сидел молча, пока его сигарета медленно догорала в пепельнице. Затем он посмотрел на меня и ухмыльнулся: «Черт побери, давай дадим им под зад!»

Уже давно я не чувствовал себя так хорошо. Я знал – я снова на верном пути. Теперь тайны будут раскрыты. Еще нерешенные проблемы казались мне незначительными.

Так думали мы, по крайней мере, вначале. Но чем больше мы прорабатывали план, тем больше становилось проблем. Кто возьмет на себя само писание? Я чувствовал себя для этого не в состоянии, я не верил в свои способности. Я хотел найти кого-то, кто мог бы рассказать эту историю как можно проще, но с как можно большей пробивной силой. Из соображений безопасности он не должен был быть евреем, и у него должно было хватить мужества. Затем нужно было найти издателя, который был бы готов заняться темой Моссад, и это все нужно было хранить в тайне. Нельзя было разболтать ничего о содержании книги. Следующий вопрос был, как мы можем сделать так, чтобы люди нам вообще поверили. У нас не было ни малейшего сомнения, что официальной реакцией Моссад будет: « Виктор Островский? Никогда не слышали о таком, но Вы можете попробовать навести справки о нем в управлении психиатрии министерства здравоохранения».

Как нам предугадать, что нас ожидает?