Обратный отсчет: Тлакантский синдром

Часть 8 21.11.08−05.05.07. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо — ИЭС «Эстагол» — гетто «Эль Сокорро» — убежище «Ксолат» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити

21 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо

— Buenos dias, сеньорес!

Гедимин приподнял руку в приветственном жесте — в операторскую цепочкой заходила утренняя смена.

— Buenos dias!

Командир ночных операторов обнялся со сменщиком и шагнул в сторону от щита управления.

— Как прошла ночь, сеньорес?

— Тихо-тихо, хвала святой деве! Сеньор Джедмин подтвердит — ничего даже не мигнуло!

Утренние операторы занимали места, ночные, пряча зевки под респираторами, выбирались наружу. Гедимин одобрительно кивнул новым «атомщикам», проверяющим показания, и вышел. Смен всего было три, утренняя пришла в девять, — сармат давно был на ногах, но особой работы для него не находилось. Он в задумчивости подождал операторов у санпропускника и за ними поднялся по лестнице. Эта смена была с верхнего яруса и «домой» поехала на транспортёре, — сарматы немного доработали его для «пассажирских перевозок», так что в пути кто-то даже задремал. Гедимин проследил, чтобы его разбудили на нужном этаже.

— До встречи, сеньор Джедмин! — попрощался с сарматом самый бодрый «атомщик». Гедимин знал, что их жилые отсеки устроены по-особому — у тех, кто работает в ночную смену, отдельные комнаты со звукоизоляцией, и вход в них с другой стороны, чтоб остальные жители отсека их не тревожили. Сармат уже видел кучу фотографий чужих жён и мужей, детей, родителей и даже внуков, — «атомщики» в убежище заехали с семьями. Наверх они выбирались каждый день — в свои районы, через гермоворота; иногда Гедимин заходил проверить, закрывают ли их на «сиесту» и на дождливые ночи. Пару раз пришлось обругать ответственных; руки распускать сармат опасался — люди казались ему неестественно хрупкими. На третий раз про ворота он объяснил «правителю» — и больше открытыми нараспашку их не видел, а ответственные сменились. «Надеюсь, их не расстреляли,» — подумал Гедимин — и тут же забыл о дальних шахтах: из ближнего туннеля донёсся рёв сирены, а за ним — крики на непонятном языке.

— Сеньор Джедмин! — его схватил за плечо охранник. Внутри шлема экзоскелета что-то часто мигало.

— Что наверху? Обстрел? — сармат отступил за взрывозащитный изгиб. Было тихо — извивы шахты поглощали внешние звуки, только сигма-сигнал проходил свободно.

— Эти сучьи дети на западе… — охранник перешёл на непонятный язык. В шлеме снова мигнуло, и он растерянно завертел головой, глядя то на сармата, то на транспортёр.

— Мне… приказ идти наверх, сеньор Джедмин, — пробормотал он.

— Беги, — кивнул сармат и взялся за сигма-сканер. Тот показывал защитное поле над парком — пока оно было цело — цепочку охранников среди зарослей и более плотный отряд с оружием наизготовку — у западных ворот. «Много помех,» — Гедимин посмотрел на серую рябь, заслонившую обзор. «Пойду наверх, пока никто не мешает.» Он забросил сфалт на плечо и быстро пошёл по лестнице.

Наверху слышно было лучше — на западе кто-то орал в рупор, надсадно гудели глайдеры, и о чём-то переругивались Хавьер и Маккензи. Гедимин накрыл шахту защитным полем и ускорил шаг.

Его не заметил никто, хотя спрятаться было особо негде, — все смотрели на многоярусные баррикады, перекрывшие два «рукава» западной улицы. Утренние глайдеры обползали их по проулкам ближайших районов и — от злости или в отместку — гудели что было сил. Из-за баррикад, утыканных флагами, несколько человек орали в рупоры. Гедимин различил слово «теск»; всё остальное было на непонятном языке, но охранники, судя по гримасам и скрипу «клешней», понимали всё отлично.

— Нельзя их трогать, сеньор! — крикнул Хавьер, обращаясь к Маккензи; оба были очень недовольны, но, похоже, не друг другом. — Там половина этих… сукиных студентов! И им разрешили мирную демонстрацию! Что за идиоты сидят у нас в совете⁈

— Это… — Маккензи с гримасой боли схватился за наушники. — Это считается мирной демонстрацией⁈ По-моему, это акустическая атака! И они явно мешают проезду, — это нормально⁈

Хавьер грохнул «клешнёй» о «клешню».

— Вы меня спросили, сеньор⁈ Я бы давно лупил изо всех стволов! Но разгребаться потом с советом…

— Они там точно мирные? — спросил Гедимин у ближайшего охранника. Чем дольше он смотрел на баррикады и окружающие строения, тем меньше они ему нравились. Может, там, где торчали флаги, и не было ничего опаснее куска арматуры, — но вот сверху угадывалась засада с гранатомётами. «Самовары,» — мелькнуло в голове у Гедимина — так подобные штуки называл когда-то Константин. «И развернуть их к парку — дело считанных секунд…»

— Наверху гранатомётчики! — крикнул он Хавьеру. — Вон тот угол, вон там, там ещё… видите?

— De puta madre! — выдохнули охранники.

— Ваш прибор их засёк? — быстро спросил Хавьер; по его жесту охрана перестроилась, прикрываясь отдельными защитными куполами.

— Джед сам себе прибор, — отозвался Маккензи. — Команданте! Совет им и на это разрешение выдал⁈

Хавьер молча взялся за передатчик.

— Que fuerte… - пробормотал он через пару секунд. — Чёрный отряд уже в пути. С гранатомётами ублюдки перестарались.

Внизу продолжались крики и гудение глайдеров — похоже, в проулках выстроились многоярусные «пробки». Гедимин щурился на этажи с засадой. «Не знаю, что там за отряд… но если стрельба пойдёт всерьёз — и дома, и машины, и эту ерунду внизу перемелет в щебень. Если внизу студенты — совсем дураками быть не должны. Неужели не понимают?»

— Хавьер! С ними говорили мирно? — крикнул он командиру. — Будет стрельба — всё снесёт, уйти не успеют! Они сами знают про гранатомёты, про чёрный отряд?

— Сеньор Джедмин⁈ — «команданте» развернулся к нему всем телом. — В шахту, живо! Наружу — ни шагу! Сеньор Маккензи — за ним! Бегом, бегом!

Двое охранников, жестами подгоняя сарматов, двинулись следом. Маккензи обогнал Гедимина, но и тот ускорился, надеясь, что «бабуины» у шахты отстанут. Так и вышло — едва сармат перекрыл вход плотным защитным полем, вокруг стало тихо.

— Вернутся на пост, — выдохнул Маккензи. — Ну ты посмотри! И тебе ещё Силверспринг не нравился⁈

«Первое испытание для убежища,» — внизу Гедимину вдруг стало спокойно. «Если там не ядерными зарядами будут лупить — слабенькое такое испытание. Внизу даже не заметят.»

— Сеньор Маккензи! — донеслось из шахты. — Что там происходит? У нас вызов, но глайдеру не выехать!

— Западную улицу перекрыли, — отозвался Маккензи. — И — там засада. Если вышлете глайдер — самым дальним крюком, хоть по берегу залива!

— De puta madre! – раздалось внизу сразу несколько голосов. — Студенты?..

Ворота с шипением закрылись. Маккензи развёл руками.

— Иди-ка ты… в генераторную! Сам видишь — снаружи нас не ждут. И ворот, как назло, у шахты нет…

«Даже если что-то бросят прямо внутрь — первые изгибы погасят волну. Может, транспортёр зацепит…» — Гедимин покосился на рельсы вдоль стены и, обесточив агрегат, растянул вниз, насколько достал, защитное поле. «А верх жёлоба, облицовка — это всё восстановимо. Ничего важного не пострадает. Но… не нравится мне всё это. Может, попробовать мирно…»

Он огляделся по сторонам. Маккензи уже закрывал за собой ворота второго яруса, ни сарматов, ни людей вокруг не было — видимо, их давно оповестили. Гедимин прикрыл глаза, вспоминая, где расположена и как устроена баррикада. «Люди прячутся вон там. Ипрон и сфалт придётся оставить, — досадно…»

Он покосился на трубку телепорта. Какой-никакой генератор защитного поля внутри был, — не остановить снаряд, но сбить с траектории вполне мог, хватило бы реакции. «Что ж, попробуем. Прогнать дураков снизу, расчистить путь машинам, — с гранатомётчиками пусть делают что хотят. Может, у них те, нижние, и под прицелом…»

…В баррикаду он всё-таки не врезался. От людей тоже увернулся — уже в последний момент кто-то из них хаотично сместился вправо, и сармат едва не впечатал его в стену.

— Al tezco! — заорал кто-то сбоку — кажется, тот, кого Гедимин вовремя успел обогнуть.

— Al enemigo! — с этим воплем с другого боку свистнула арматурина. В ту же секунду её владелец лёг под баррикаду, вяло подёргиваясь, а прут оказался в руке Гедимина, сложенный вдвое.

— Тихо! Я вам не враг! — он вскинул над баррикадой защитное поле, быстро огляделся. Тут было десятка три людей, молодые самцы и самки, кто с арматурой, кто с обломками паршивого местного известняка.

— Я один могу передавить вас всех, — предупредил сармат, угрюмо щурясь. — Тихо! Убирайтесь, если хотите жить. Чёрный отряд уже в пути.

Люди быстро переглянулись.

— Чёрный отряд? Ты из них⁈

Гедимин постарался ударить в четверть силы, но кучку людей отбросило, как ураганом. Со всех сторон заорали, но сквозь вопли, не имеющие значения, сармат расслышал сверху тихий щелчок — и, развернувшись, метнул арматурный прут. Кто-то захрипел, с грохотом упал «самовар», снаряд вырвал кусок из соседней стены и взорвался над крышами. В полной тишине где-то сверху монотонно завыла сирена.

— Al tropa negro! — взвизгнул кто-то, ныряя в узенький проём. Сверху громыхнуло. Гедимин вскинул над улицей защитное поле, взглянул вверх — этажи, где он видел засаду, срезало, как ножом. В домах кто-то истошно верещал. Побелевшие «протестанты» вжались в баррикаду, пытаясь всей толпой уместиться за спиной Гедимина.

— Сармат⁈

Лицо того, кто шагнул на мостовую в трёх десятках метров от Гедимина, было скрыто ликвидаторским шлемом и тёмным щитком. Трое сарматов, ещё двое — над крышами, — «чёрный отряд» был невелик, но Гедимин кожей чувствовал ужас тех, кто сбился за его спиной в плотную кучу.

— Стой! — он поднял руки, показывая, что оружия у него нет. — Здесь дураки с палками. Вооружённых вы убрали. Этих, внизу, убивать не за что…

Его отшвырнули в сторону — вернее, попытались, — чужак-«ликвидатор» и сам не заметил, как оказался с завёрнутой за спину рукой.

— Я сказал — не трогать их! Здесь есть полиция!

Из-за спины Гедимина кто-то взвизгнул. Сармат обернулся — и увидел, как обогнувшие его «ликвидаторы» лупят шокерами направо и налево. Подёргивающуюся кучку людей сгребли в защитное поле, как в мешок. Из соседнего переулка пинком выкатили второй, тоже набитый трясущимися «протестантами». Кто-то рядом выразительно кашлянул, Гедимин отвёл взгляд от оглушённых людей — и обнаружил, что стоит под прицелом трёх ракетомётов.

— Ты кто? — резко спросил командир — и его голос показался сармату неуловимо знакомым.

— Гедимин Кет. Строитель. Хотел договориться миром, — честно признался он, высматривая на броне «ликвидатора» знаки отличия. Какие-то значки там были — звезда, ядерный взрыв, череп с костями — но ни одной «профессиональной» полоски, никаких меток гетто.

— Гедимин⁈ — «ликвидатор» встряхнул головой и уставился сармату в глаза. — Точно ты. Как был психом, так и остался.

— Что с этим делать? — вмешался один из бойцов; люди уже были «упакованы», воздуха им пустили в обрез, только чтоб «не сдохли», и явно никто не заботился, что они себе в «мешках» поломают. — Пособник? Заложник?

— Дурак, — отозвался командир. — В участок! А ты слушай: дёрнешься — поедешь в мешке!

— Сам пойду, — буркнул Гедимин, подозрительно щурясь на сарматов — вдруг надумают содрать с него скафандр, надеть наручники или электроошейник?.. Его, по-прежнему держа под прицелом, проводили к спецглайдеру — сильно доработанному ликвидаторскому бронеходу; часть фургона переделали под автозак, часть — под помещение для бойцов. Туда же втиснулся и Гедимин. Он хотел о чём-то ещё спросить, но командир резким жестом велел заткнуться.

…Командир и дальше не отпускал его ни на шаг — ни когда в полиции выгружали пойманных мятежников, ни когда самого Гедимина расспрашивал «коп» в экзоскелете. Говорили с ним на удивление вежливо — может, потому, что «ликвидатор» стоял рядом.

— Огромное спасибо, команданте Хепри, — экзоскелетчик потряс бронированную перчатку. — Мы-то оказались дураками куда хуже, чем этот строитель-переговорщик! Он хотя бы засёк гранатомёты…

— И отвлёк мятежников, чтоб не драпанули раньше времени, — дополнил «команданте Хепри». — Что сообщает Альварадо? Сила взрыва? Ядерные установки пострадали?

— Пока неизвестно, сеньор Хепри, — без фырканья и недовольных гримас отчитался полицейский. — Шахту так крепко построили, что ни на одном жилом ярусе ничего не услышали. Установки сейчас отключены, под защитным полем. Команданте Альварадо очень просит вернуть этого… сеньора Кета. Он — ядерщик, должен всё проверить.

«Ликвидатор» протяжно вздохнул.

— Что ж, вернём. Мои бойцы заглянут в университет. Предупредите своих людей.

«Копа» отчетливо передёрнуло.

— Д-да… увы, но это необходимая мера. Ещё раз спасибо, команданте Хепри.

— Всегда пожалуйста, — холодно ответил командир и, крепко взяв Гедимина за локоть, вытащил на улицу, к стоянке бронехода.

Они снова молчали, пока транспорт высаживал весь отряд, кроме командира, у университета.

— Спиной повернись, — буркнул «команданте Хепри», едва глайдер тронулся. Гедимин подчинился. Через секунду ему под респиратор сунули экран смарта с чёткой фотографией его брони. На ней виднелись криво намалёванные надписи, перечёркнутая четырёхпалая ладонь и следы засохших плевков.

— Понял, защитник? Надо ж было додуматься… — Хепри брезгливо скривился. Передатчик Гедимина пискнул, принимая файл.

— Тебе на память. Пока бегал заступаться за «макак», вам в шахту забросили бомбу. Строить умеешь — все выжили. Реакторы проверишь сам. Если что — Альварадо с нами на связи. Обычно мы ликвидируем всякую шваль…

Хепри криво ухмыльнулся. Гедимин всё пытался вспомнить, где видел его лицо, — а ведь видел, и не раз…

— Но радиацию чистить тоже умеем. Хотя — тут ты спец. Ещё с тех времён. Реактор под свалкой, — надо ж было додуматься!

Гедимин ошалело мигнул.

— Ты кто⁈

Командир «чёрного отряда» отщёлкнул нагрудную пластину. Под ней, впаянная в броню, лежала миниатюрная модель планера — одного из тех, что Гедимин делал когда-то для Летних полётов…

— Маф Хепри, — сармат протянул руку. — Когда-то звали «Мафдет».

Гедимин резко выдохнул, хотел прижать его к груди, но «ликвидатор» отстранился.

— Лишнее. Пути у нас разные. Один ты не меняешься. Всё дружишь с «макаками»? После пыток, после тюрьмы?

— Я хотел обойтись без крови, — пробормотал Гедимин. В мозгу пульсировало: «Бомба в шахте. ЛИЭГи… что с ЛИЭГами⁈»

Маф горько усмехнулся.

— Повезло, что свою не пролил. Альварадо ваш — кретин. Развели, как шипучку. Дебилы орали с запада — трое подрывников прилетели с востока. «Думали — курьеры, облетают пробку…», — передразнил кого-то сармат. — Минус два купола, двое контуженных… а шахта ничего, выдержала. Что покоцало — сам починишь. Если только реакторы целы…

— Там ЛИЭГи, — буркнул Гедимин. — Кто сюда реактор потащит⁈ А ты тут… давно? Со станции вас вызвали? «Эстагол», так?

Маф презрительно фыркнул.

— Никаких станций. Хватило мне ирренция в войну! У меня свой отряд и своя база.

— Убежище на твоей базе есть? — спросил Гедимин. — На станциях строят, даже «макаки» взялись. Все ждут войны. А потом будет очень скверно. На станции тебя с бойцами примут?

— Сказал — хватит с меня ирренция! — Маф недобро оскалился. — Война, война, всё время война! Если бы не эта твоя дрянь, ничего бы не было!

Глайдер резко развернулся, снизился, распахнул люк. Гедимин увидел помятые заросли парка, ошалевших охранников и защитный купол над входом в убежище. Вокруг разметало землю и битый известняк. «Проверить водоотводы,» — мелькнуло в голове. «Но сначала — ЛИЭГи.»

— Иди, строитель, — Маф с неожиданной силой толкнул его в бок. — И… ехал бы ты отсюда!

Глайдер крутнулся на месте, стремительно набрал скорость и умчался. Гедимин успел увидеть высотки без верхних ярусов, защитные купола и чёрно-желтые ленты, свисающие со стен. Баррикад уже не было, и машины проезжали свободно.

— Джед!

— Сеньор Джедмин!

Два возгласа раздались за спиной одновременно. Гедимин обернулся, судорожно вспоминая, где оставил сфалт, приборы и ипроновые щитки.

— Скорее вниз, — быстро, не давая никому вставить слова, заговорил Маккензи. — Генераторная… Гребаная встряска! Додумались же — сидеть с открытым люком! Мало того, что шахта без ворот…

— Да, идите скорее, — обычно смуглое лицо Хавьера заметно побледнело. — Не хватало ядерной аварии!

Он закрыл шахту защитным полем, едва Маккензи втащил Гедимина внутрь. Сармат изумлённо мигнул.

— Болван! — Маккензи с размаху хлопнул себя по лбу так, что шлем загудел. — Ай! С тобой последних мозгов лишишься… Лезь живо в свой ипрон, мыться будешь, как внизу закончишь.

— Что с ЛИЭГами? — спросил Гедимин, заталкивая золотистые пластины под чёрные и вставляя вынутые приборы в наручи. Сфалт он хотел повесить на спину, но вспомнил о грязи, оставленной повстанцами, и понёс в руках.

— Второй справа, — Маккензи сощурил один глаз, внимательно глядя на Гедимина. — При запуске взорвётся. Остальные проверишь. За пультом Ис и Кео, местные наверху, в безопасности. Меи не жалей.

Гедимин мигнул.

«Опять твои штучки?» — жестами спросил он. «На самом деле всё цело?»

«Да, разумеется,» — Маккензи раздражённо сощурился. «Меи не жалей! Плескай, будто там „Гельт“ шарахнул!»

…Когда мея была разлита (без малейшего на то основания — дозиметр не видел ни единого омикрон-кванта, не говоря уже о частицах), а залитый её толстым слоем ЛИЭГ — отключён от всего и обмотан защитным полем, к генераторной подтянулись «местные» во главе с Хавьером. Из-за спин охранников выглядывали оробевшие «атомщики» — в этот раз их шлемы и респираторы были пристёгнуты намертво.

— Из клиники сигналят — энергии достаточно, — выдохнул «правитель». — Хороший знак, сеньорес?

— Четыре из пяти совершенно исправны, — довольно ухмыльнулся Маккензи. — Более чем достаточно для вашей цитадели. Вентиляция, водопровод, системы очистки, свет, тепло, — где-нибудь есть проблемы?

— Теперь — никаких, — Хавьер всё ещё тяжело дышал — не мог унять волнение. — Здесь… можно находиться? Эта ваша пятая штуковина… она не взорвётся?

— Ни в коем случае, — ответил Маккензи, выразительно посмотрев на Гедимина. — Она сейчас безопасна… и бесполезна. Ваши специалисты могут спокойно работать. Но вот пятый генератор… мы всё же надеемся восстановить его. «Налвэн Лимитед» заботится о своей репутации, наши генераторы…

— Вы ни в чём не виноваты, сеньор Маккензи, — перебил его Хавьер; «атомщики» уже вереницей заходили в операторскую, и Кеола, выгнав из-за пульта Иджеса, что-то им объяснял. — И… что значит «восстановить»?

— Гедимин попробует разобрать его и поработать с ирренциевыми элементами, возможно, они… — договорить Маккензи не успел — «правителя» передёрнуло.

— Вы, я надеюсь, не собираетесь с ними работать прямо тут? Тут люди живут! Это не ядерный полигон! Если эту вещь так уж надо разбирать — отвезите её туда, где это умеют. Завтра же, с утра, Фончо со своей машиной…

Хавьер неожиданно ухмыльнулся.

— Фончо ещё ни разу не возил аварийные реакторы. Не говорите ему, ладно? Я тоже не стану.

22 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо — ИЭС «Эстагол» — гетто «Эль Сокорро»

Вчерашнее мытьё не помогло — хотя спинные пластины снова стали иссиня-чёрными, Гедимин кожей чувствовал каждую линию стёртых граффити и каждый присохший плевок. Сейчас он смотрел, как в «тигле» из защитного поля плавятся содранные щитки, и чувствовал, как омерзение отступает.

— Видел Мафдет, — сказал он Иджесу; тот задержался в душевой, увидев, что Гедимин занялся переплавкой фрила. — Жива, наёмничает.

— И вытащила тебя с баррикады? — сармат криво ухмыльнулся. — Псих ты всё-таки, хоть и ядерщик! Маккензи тут так орал и метался… А Мафдет — ей хорошо, наверное. Стреляй себе «мартышек»… Вот мы бы шмальнули по тем «студентам» — и с востока никто не сунулся бы!

Гедимин нехотя кивнул. «Надо было. Хоть газовой гранатой. Прогнать их, взорвать гранатомётчиков, снести всю эту дрянь… Да и по „курьерам“ мы не промазали бы. Иджес — точно. Если бы не сидели в шахте, положившись на „макак“!»

— Хорошо, хоть кому-то из сарматов можно защищаться, — продолжал Иджес. — А мы тут жди, пока они вплотную подойдут и бомбами закидают! Думаешь, я не сбил бы тех уродов? Я за зениткой не один месяц сидел!

…По транспортёру на средний ярус затаскивали части очередного модуля; Гедимин особо не присматривался, но отметил, что везут много броневых пластин, голопроекторы и мешок мелких шарообразных дронов.

— По мне, так настоящие мишени лучше, — рассуждал на ходу охранник, сопровождающий груз. — Что там эти голограммы⁈ Картинки — и только. Что попал, что промазал…

— Джед! — раздался в наушниках раздражённый голос Маккензи. — Куда пропал? Опять ускакал к мар… студентам⁈ ЛИЭГ внизу, машина сверху, — иди и совмести их!

…Генераторная снова была обёрнута защитными полями; Маккензи маячил внутри, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Шахту тебе сейчас освободят. Хавьеру стрельбище привезли, ему весь день ни до чего… а может, и до января. Так что декабрь у тебя свободен. Здесь ты своё отработал. Помощь нужна на нефтекачке. Там гетто, как на Севере… — Маккензи слегка сощурился. — Не докапывайся до них, понял? Установишь им ЛИЭГ, обучишь операторов, дашь пару дельных советов по сейсмостойкости — и назад, в Маракайбо. Нечем им экранироваться, понимаешь? Рады бы, да нечем. И я им не помогу. Сейчас — точно нет. Вся добыча ипрона и кеззия расписана на годы вперёд, каждый атом рвут из рук. Вот если бы у вас с Айзеком тогда выгорело с синтезом…

Гедимин молча стиснул зубы, и Маккензи примирительно замахал руками.

— Ты, в общем, слушай. Местным я сказал — везти тебя в «Эстагол». Это местная ИЭС, снабжает весь штат. Там уже в курсе. Принесёшь своё добро в ремонтный ангар, пару часов посидишь над ним, — и мне придёт сигнал, что ты повёз обломки в могильник. Дальше уже моё дело — ты всё равно до конца декабря будешь в «Эль Сокорро»…

— Где⁈ — вскинулся Гедимин; он и сам не заметил, как выдрал сфалт из заплечных креплений, заставив Маккензи шарахнуться. Тот приложился спиной и локтями и сердито зашипел, но Гедимину было не до него. «Сокорро…» — мертвенно шелестело в мозгу. «Сокорро…»

— Heta! Hetatza! — вскрикнул Маккензи; Гедимин наконец сообразил, что сопло сфалта направлено на Кенена, и медленно отвёл оружие в сторону. «Всё равно на предохранителе…»

— Джед, мать твоя колба! «Эль Сокорро», я сказал! Гетто! Нефтекачка! Называется оно так — «Эль Сокорро»! Ты знаешь, сколько этих Сокорро по Южному Атлантису⁈

— Да чтоб тебя и с ними вместе, — пробормотал Гедимин, убирая сфалт за спину. — Дали же название…

— Ну, кто знал, что тебя от него будет всю жизнь дёргать⁈ — Маккензи чуть приободрился и выбрался из угла. — Короче, из «Эстагола» довезут, куда надо. Обычное гетто, чуть почище «Йыгевы». Координатором там Кристобаль Марци, он тебя встретит, а дальше разберётесь. Название гетто повторяй про себя по дороге — может, как доедешь, дёргать будет меньше…

…ЛИЭГ вместе с защитным полем затолкали в бронированный ящик; Гедимин боялся, что с таким грузом в багажнике глайдер Альфонсо встанет на дыбы, но машина даже не качнулась.

— На атомную станцию? Почему нет, сеньорес? — человек широко, хоть и несколько нервно, улыбнулся. — Прекрасное место! Будь у нас везде, как там, мне бы этот броневик не понадобился в жизни!

Он покосился на поворотную турель на крыше машины и кивнул Гедимину на открытую дверцу.

— Вперёд, сеньор Джедмин! Мне сказали вас там не ждать — видно, работа долгая…

…Глайдер на полной скорости мчался по верхнему ярусу многополосного шоссе; Гедимин только и успевал подмечать блеск воды на горизонте и цепи автоматических турелей на вышках. Меж вышками топорщились заборы из криво врытых балок, обмотанные колючей проволокой. По другую сторону от шоссе поднимались мачты энергопередачи, также опоясанные заграждениями с колючей проволокой; над ними кружили рои боевых дронов. Цепь энергомачт упиралась в городскую стену с генераторами Сивертсена — и дронами, и вышками, и неизменной «колючкой». Где-то рядом был завод по её производству — может, Гедимин и увидел бы его, если бы машина не промчалась мимо на полной скорости, на лету издавая протяжные гудки. С блокпостов, цепью растянутых вдоль дороги, ей отвечали короткими свистками — кажется, из Маракайбо горожан предупредили о срочном рейсе. Ещё десяток секунд, промелькнувшие мимо ангары, силуэт гигантского химзавода, — и на горизонте поднялась мачта энергопередачи со сложенными «ветвями». Станция приближалась быстро — вот среди цепочки энергомачт проступили ослепительно ярко разукрашенные купола, заводские корпуса, красно-жёлтые бараки с очертаниями странных зверей на стенах, — и глайдер резко затормозил, почти падая на пустую двухполосную дорогу. Пара секунд — и он упёрся бампером в плотное защитное поле. Сверху противно задребезжало.

— Маракайбо, код два! — крикнул, высунувшись под прикрытием защитного поля, Альфонсо. Судя по голосу, ему было не по себе. На дорогу шагнул филк в рыже-серой пехотной броне, подозрительно зыркнул на машину.

— Кто привёз объект? Выходи!

Гедимин выбрался из машины, чувствуя кожей прицелы — его держали на мушке с двух сторон. Над блокпостом повис боевой дрон. Два «разведчика» поднялись на полсотни метров над ним и прикрылись защитным полем.

— Где погрузчик? — резко спросил филк. — На чём повезёшь?

— Донесу, — буркнул Гедимин, вскрывая багажник. Альфонсо уже плотно закрыл переднюю дверь и не подавал признаков жизни, — что ж, сармат и без него знал, как устроены глайдеры. Он аккуратно повесил ЛИЭГ, как рюкзак, за спину, и кивнул ошалевшему часовому.

— Под дозрамку, — буркнул тот, наконец промигавшись. — А на глайдер уговора не было. Уезжайте!

— С огромным удовольствием, сеньорес, — донеслось из машины. Глайдер дёрнулся назад, набирая высоту, и развернулся «носом» к шоссе уже высоко в воздухе. Боевой дрон проводил его перемигиванием светодиодов.

— Лоб! — коротко скомандовал уже другой филк, со считывателем; рамку дозконтроля Гедимин прошёл с одного захода, и теперь его обступили — на почтительном расстоянии — местные патрульные. Считыватель пискнул.

— К ликвидаторам, — буркнул командир патруля. — Руки на виду!

Гедимин ждал, что его отведут на окраину, но улица упиралась прямо в красно-жёлтые ворота ИЭС, и двое патрульных по бокам не давали свернуть. Один из них всё время вполглаза смотрел на дозиметр, другой подозрительно щурился на сфалт и «рюкзак»-ЛИЭГ.

— И что, не тяжело? — не выдержал он уже у проходной.

— Там всего один ЛИЭГ, — отозвался Гедимин. — Ты тоже поднял бы.

Патрульный хмыкнул, но промолчал — и Гедимин отвлёкся на прохожих. Солнце поднялось уже высоко, но сарматы по улицам ходили без комбинезонов — в светлых футболках и широких штанах с местным орнаментом. Кожа у всех — и филков, и случайно встреченного Старшего — была светло-рыжей, ещё не «венерианского окраса», но близко к тому. Сарматы косились на чужака сквозь тёмные очки — здесь их, кажется, носили все, у кого не было комбинезона со встроенным затемнённым щитком, и Гедимин после «общения» с местным солнцем их понимал.

— Не опасно тут с голой кожей? — тихо спросил он у патрульного, пока на станции решали, открывать ли им ворота. — Пыль, излучение…

— Тут чисто, — отозвался филк. — Время нерабочее — как хотят, так и ходят. А ты что, всегда в скафандре?

Гедимин молча кивнул. Ворота уже открывались.

…В санпропускнике его с ЛИЭГом, но уже без конвоя, продержали долго; когда шлюз наконец открылся, он увидел ликвидаторов в чёрной тяжёлой броне и направленные на него дозиметры.

— Тьфу ты! — один из сарматов повернулся к другому, с командирским значком на груди. — Исправный ЛИЭГ! Сразу сказать не мог⁈

— Ничего-ничего, вам тренироваться полезно, — усмехнулся командир, сдвигая тёмный щиток с глаз, и протянул Гедимину руку. — Да поставь ты эту тяжесть — вон платформа!

Платформу тут же прикрыли защитным полем, и самый подозрительный из ликвидаторов встал над ней с сигма-сканером. Впрочем, и он стоял недолго — вскоре фыркнул и, ворча, побрёл в выгородку со стапелем.

— В скафандры не запихнёшь! — посетовал командир Гедимину; сам он остался в тяжёлой броне и в ней же сел на скамью из толстенных рилкаровых балок. — Так бы и бегали голышом. Эй! Разделись? Теперь повторяйте инструкцию — что там сказано про радиационно опасные объекты и надлежащее снаряжение?

Недовольные ликвидаторы, уже в лёгких радиозащитных костюмах белого цвета, собрались вокруг распечатки инструкции. Из скафандров, и правда, все выскочили бодро, будто лишь этого и ждали. Гедимин покосился на сарматов, стараясь не привлекать их внимания, — тут было поровну филков и Старших, и у всех кожа была рыжеватой. Он перевёл взгляд на командира и удивлённо хмыкнул — тот был белокожим, даже чуть синеватым.

— Я с Марса, — ухмыльнулся ликвидатор. — Да и голым не бегаю. А эти… видел, в чём тут по улицам ходят?

— Жарко же, — буркнул кто-то из читающих инструкцию.

— Ну, хоть с твоим ЛИЭГом был случай загнать их в броню, — с довольной усмешкой сказал командир. — Из Ураниума? И как у вас там?

Гедимин незаметно оглядывался по сторонам. Ангар ликвидаторам выделили длинный, на мею тоже не поскупились — рядом с полной цистерной в углу стояла ещё пара канистр.

— Ирренций просочился в битум, было много шума, — ответил он ликвидатору.

— А, слышал, — закивал тот. — Тогда и у нас, и в «Эль Сокорро» были проверки. Правда, что всю «Сарму» расстреляли?

Гедимин мигнул.

— Даже не пытались… вроде бы. Сидят в тюрьме в гетто. А у вас что-нибудь нашли?

— Не, за ирренцием — это не к нам, — качнул головой ликвидатор. — И за ураном тоже. Это всё — там, на юге… Парагвай, Аргентина… У нас тут чистый битум. Разве что серу лишнюю могут найти. Уран с ирренцием — все сверху, и там худо-бедно почищено. А вот то, что в воде плавает…

Он выразительно поморщился.

— Я видел вышки вокруг озера, — сказал Гедимин. — Ксенофауна?

На атомную станцию, похоже, не разрешали приносить трофеи, — только в углу, под стеклом, сармат обнаружил чей-то ажурный, но крайне зубастый череп. От избытка зубов нижнюю челюсть завернуло винтом, и как это существо питалось, Гедимин понять не мог, — просверливало эдаким «буром» бок какой-то живой громадины и всасывало ошмётки мяса?..

— Ага, — ликвидатор снова поморщился. — Прямо кишит. Когда-то, говорят, «макаки» жили прямо на воде, на сваях. Теперь там минные заграждения.

— А залив надо было перекрывать, — влез в разговор кто-то из сарматов; инструкцию они «дочитали» и распределились по ангару, неприязненно глядя на ЛИЭГ. — У «макак» что, мин было мало⁈ Вовремя надо было перекрывать, пока из моря всякое не налезло. А теперь пусть сами возятся, мы это чистить не будем.

— Мы по-любому не будем, — ухмыльнулся командир. — Разве что попрёт прямо на станцию. Мы же станционные ликвидаторы… А тебя как из ликвидаторов занесло в строители?

Гедимин пожал плечами.

— Я вообще атомщик. Был. Теперь посылают… монтировать всякое, — он покосился на ЛИЭГ. — Далеко отсюда до «Эль Сокорро»?

— Семь часов глайдером, — ответили ему. — Напрямик через озеро было бы ближе, но таких полоумных ни тут, ни там не найдёшь. Так что сиди спокойно. Из брони можешь вылезти, чего зря париться? Через пару часов проспится сокоррский пилот, с ним и поедешь.

«Семь часов… Стемнеет уже, наверное,» — подумал Гедимин, прикидывая, удастся ли поспать в дороге. «Хотя — какая разница, сарматы и ночью работают. Тем более — в тайном убежище.»

— Семь часов — неблизкий путь, — заметил он. — Там, наверное, свой ликвидаторский отряд? Отсюда не налетаешься.

Командир махнул рукой.

— Да там «чисто». Тихо и «чисто». Некого ликвидировать. Водоёмы далеко, а от рапторид и ограждения хватает. Они тоже не тупые. У сарматов пахнет нефтью, у «макак» — зверьём на фермах, — куда ящеры пойдут?..

Ближайшие ликвидаторы усмехнулись.

— А «Чёрный отряд» — он не в «Эль Сокорро»? — спросил Гедимин. — Тоже ликвидаторы… в каком они вообще гетто?

Сарматы дружно пожали плечами.

— Не у нас, это точно. В Мачикес, слышал, вызывали. А мы тут так обходились, когда бывало шумно. Своими силами. А в «Эль Сокорро» им делать нечего — там точно работы никакой. Местные «мартышки» — тихие. Жульё то ещё, но мирные. Это по большим городам вечно пострелушки…

— А мы с утра читали, что у вас в Маракайбо было, — вмешался другой ликвидатор. — Ты что, правда на баррикады полез⁈ И по тебе не жахнули⁈ «Чёрные» — они обычно не разбираются…

Командир смерил его долгим взглядом, и сармат смутился и подался назад.

— Давно ты сам рвался в «чёрные»? Хорошо, хватило ума не лезть! Нечего с «макаками» связываться. Мы на них сколько на Марсе работали — и что получили? И эти пострелушники то же получат. Верно говорю? — он перевёл взгляд на Гедимина. — Ты откуда будешь? Юпитер? Сатурн? Хорошо за работу наградили? Воевать за них пойдёшь — так же кинут через… отросток!

Разговор оборвался — командир ликвидаторов, поняв, что слишком разошёлся, решил чуть помолчать. Он поднялся со скамьи и обошёл ЛИЭГ по кругу.

— Кристобалю, значит, везёшь… Что ж, они там молодцы. Хорошую нору вырыли, на все двести метров. Но с их битумной пропиткой по всей площади иначе никак. Зато субстрат прямо с потолка будет капать, только собирай.

— Ты был в их убежище? — встрепенулся Гедимин. — Что там с верхним экраном?

Сарматы переглянулись.

— Нет его, — неохотно ответил командир. — И чем ставить, не знают. Но всё-таки двести метров — может, прикроет…

Гедимин резко качнул головой.

— Не от «омикрона». Тем более — не от «сигмы». А она тоже может… — он прижал ладонь к заэкранированному виску. Тянуло убрать пластины и поздороваться с местным хранителем — но вокруг были посторонние сарматы, явно о хранителях никогда не слышавшие.

Ликвидатор пожал плечами.

— Ну а от нас ты чего хочешь? Нам на свою нору еле-еле хватает. Один разговор, что атомная станция, — а всего в обрез, что ирренция, что ипрона. А ты про нефтедобытчиков…

«Ясно. Ещё один „Илгвен“,» — Гедимин покосился на карманы. Между перелётами и этапами строек синтезом сивертсенита заниматься было некогда. Ирренций ещё оставался, но тоже немного. «Пересечёмся в декабре с Вепуатом — надо взять руды. Не реактор же разбирать на „проекты“ Маккензи…»

…Пилот грузовика из «Эль Сокорро» проспался к одиннадцати, когда солнце жгло даже сквозь скафандр. Ликвидаторы, выходя из тени ангара, как по команде прикрывали глаза тёмными щитками. Пилот, кажется, даже спал в световой защите, — а вот руки и лицо у него, филка, были медно-красными, как у венерианца.

— А! Это тебя я ждал? — он протянул Гедимину голую ладонь. — А я думал — чего держат, погрузка закончилась…

— Ещё кое-что, — хмыкнул ликвидатор, указывая на «рюкзак» Гедимина, обёрнутый защитным полем. — Лети потише — такие штуки не любят тряски!

— Да? — сармат покосился на символ радиационной опасности, налепленный на контейнер. — Вы его тут проверили? Я-то без дозиметра…

— И без комбинезона, — ликвидатор неодобрительно покачал головой. — Ультрафиолет — тоже радиация, слышал?

Пилот фыркнул.

— Это у вас экзоскелеты с охлаждением! А я напяль комбинезон, так только зря перегреюсь.

— ЛИ… груз чистый, — вмешался в вялые пререкания Гедимин. — Куда ставить?

Пилот кивнул на открытый люк фургона. Грузовик был незнакомой Гедимину модели — явно не «Кенворт», что-то очень старое и сильно переделанное, но на вид надёжное.

— Раз тряски не любит — зарывай в матрасы. И сам бери любой и ложись. До места ехать и ехать, а смотреть всё равно не на что.

— Блокпосты в дороге будут? — деловито спросил Гедимин, закапывая ЛИЭГ в штабель матрасов. Самый большой внутренний отсек фургона был набит ими; по другим, судя по наклеенным меткам, лежало тряпьё, мыло и пищевые добавки. Гедимин достал матрас «сарматского» размера, принайтовал в проходе и растянулся, примеряясь к длине. Люк закрылся.

— Не, после станции не проверяют, — донеслось из динамика. — Да ты не бойся, поедем кружной дорогой. Даже в Тукупидо заезжать не буду. Мне они самому не сдались.

…Летел глайдер, и правда, плавно; Гедимин сквозь дрёму чувствовал разворот к югу, а затем — снова к северу. Что-то обогнув, пилот прибавил высоты и скорости, и полёт, уже не привязанный к неровностям рельефа, совсем выровнялся. Гедимин хотел было «посветить» наружу сигма-сканером, но решил не нарываться — местности он не знал, мог случайно попасть в какого-нибудь «бабуина» с дозиметром. «Ладно, спим,» — он снова растянулся на матрасе. «На месте разберёмся. „Эль Сокорро“… интересно, у них и убежище так же называется?»

…Сквозь сон Гедимин почувствовал слабый толчок. Потом загудел, открываясь, люк.

— Спишь? Выйди, разомни ноги, — пробубнил пилот с набитым ртом. В кулаке он держал какие-то пятнистые стручки длиной с пол-локтя. Гедимин высунулся из фургона, — солнце уже садилось, дождя не было, но стало заметно прохладнее.

— Видишь, садится в облака? Завтра, небось, польёт, — пробубнил пилот, дожёвывая стручок, и протянул горсть Гедимину. — Будешь?

Сармат мигнул.

— Что это?

— Так, индейские бобы, — пилот вдруг смутился и широким жестом обвёл округу; Гедимин увидел серо-зелёные холмы, поросшие колючими кустарниками и чем-то вроде равнинных «деревьев-обелисков», только мельче и с отростками. — Тут их много. Вкус забавный. «Мартышки», говорят, травятся — а нам нормально.

«Значит, это не „мартышечья“ еда…» — решил Гедимин и осторожно куснул. Вкусовые рецепторы будто огнём обдало. Сармат встряхнул головой и принялся жевать. Вкус, и правда, присутствовал, а с непривычки казался очень резким.

— Не налегай, — посоветовал пилот, набивая карманы стручками. — Мне-то не жалко. Но с непривычки выделительная сработает.

Гедимин, мигнув, убрал надкушенный стручок под броню. «Ещё выделительной системы мне тут не хватало! Где я в гетто найду туалет⁈»

— При начальстве не жуй, — предупредил пилот, дожидаясь, пока сармат залезет в люк. — Кристобаль всё отнимет. Говорит, с них дуреют. Не знаю, не замечал. Сам он «мартышечье» пойло хлебает — и то не одурел, а к бобам придирается…

…Когда грузовик остановился окончательно, и Гедимин спустился на скудно освещённую площадку, на горизонте уже догорала красно-лиловая полоса. Небо на востоке почернело, в рыжеватом промежутке между чёрным и красным темнели пятна туч. Транспортный ангар стоял на холме, у ограды из колючей проволоки; впереди горели ряды огней — подсветка бараков, внизу огни лежали плотными скоплениями — Гедимин насчитал три десятка, прежде чем надоело. Одни скопления распластались на земле, другие «проросли» светящимися мачтами. «Битумокачки, заводы и энергоприёмники,» — определил сармат, прежде чем из сумерек к нему приблизился кто-то в «мартышечьей» одежде. За его спиной болтался шлем с пристёгнутым респиратором.

— Куда⁈ — прикрикнул рослый сармат на пилота, шмыгнувшего было на улицу. — Привёз что-нибудь?

— Да, зови учётчиков — пусть считают, — филк сунул ему сложенный ввосьмеро листок. — Там в матрасах — ещё что-то со станции, от «чёрных». Вот, один приехал…

Сармат со шлемом резко развернулся к Гедимину, скользнул взглядом по «нашивкам» и зажёг фонарь на рукаве.

— Что в матрасах?

— ЛИЭГ, — отозвался Гедимин, глядя в чёрное с серыми пятнами лицо. — И его надо монтировать. Где тут генераторная?

— Доставай, — велел сармат, направляясь к грузовику. Оттуда уже выгружали контейнеры с мылом и «пищевыми добавками» — присадками для субстрата. Гедимин услышал тихий гул транспортёра — электрокран стаскивал всё к открытому люку, наискось вмонтированному в торец посадочной платформы. Груз исчезал под землёй.

ЛИЭГ Гедимин вынес сам, отмахнувшись от крановщика и его агрегата; поставил контейнер посреди ангара и вскрыл, не обратив внимания на недовольные возгласы со всех сторон.

— Не фонит. Только отмыть от меи, а так он исправный, — Гедимин содрал плёнку с табло и аккуратно ткнул кулаком в нижнюю часть ЛИЭГа. Замелькали цифры.

— Стоп машина! — опомнился сармат в шлеме; его он под шумок успел надеть, и даже респиратор пристегнул правильно — только голые пятнистые руки так и торчали из-под нелепых коротеньких рукавов. — Так оно всё-таки существует? И не только в россказнях вашего Маккензи? Вот же тянул он с поставкой! Кристобаль, смотри, — реактор!

Сармат в потёртом изжелта-зелёном комбинезоне подошёл к контейнеру. Под лицевым щитком Гедимин увидел полоску светло-голубой, почти белой кожи.

— Ургуланий, не позорься, — недовольно сощурился он на сармата в шлеме. — Во-первых — РИТЭГ. Во-вторых — здороваться надо…

Он протянул Гедимину руку в жёсткой перчатке.

— Кристобаль Марци. А это Ургуланий Тарс. Пласты видит на полкилометра без сканера. А для чего нужна спецодежда, так и не запомнил. Без комбинезона вниз не пущу!

— Наносился я на Ио твоей спецодежды, — проворчал Ургуланий, отходя к грузовику. Кристобаль развёл руками.

— По крайней мере, вам, атомщикам, про спецодежду объяснять не надо. РИТЭГ сейчас же спускаем вниз и по возможности… Ты что, его на спине понесёшь?

— Они не тяжёлые, — отозвался Гедимин, глядя на круто уходящую вниз шахту. Лестница там всё-таки была — и протянутый над ней трос для быстрого спуска. Транспортёр проложили отдельно. «С такими ступенями…» — сармат вслед за Кристобалем поставил кончики пальцев на глубоко прорезанные уступы. «Тут, правда, трос безопаснее. Ещё бы к нему привод, чтобы наверх возил, а то транспортёр занят…»

Известняк тут был плотнее, чем у озера; шахту укрепили, но полную обшивку собирать не стали. Началась она за вторыми воротами, сейчас, для провоза грузов, открытыми настежь. Здесь была горизонтальная площадка, и на ней поставили шлюзовую камеру — уже «по-серьёзному», со слоем забутовки, со стенами из рыжеватого рилкара. Гедимин покосился на них, на пол с глубокими канавками и одобрительно хмыкнул — материал был явно из «Эстагола», той марки, которую легко дезактивировать. За камерой был последний из череды противовзрывных изгибов — и ещё десяток метров лестницы, уже с широкими рилкаровыми ступенями. «Двести метров,» — Гедимин взглянул на сигма-сканер, проверяя состав воздуха. Вентиляция работала хорошо — даже очень хорошо, учитывая, что запитали её «на остатки» от энергопотребления посёлка.

— Не следят, куда энергия уходит? — вполголоса спросил он у Кристобаля — хотя тут, в двух сотнях метров под землёй, можно было уже и не скрываться. Мимо транспортёр провозил связки матрасов, где-то ярусом ниже их встречали довольными возгласами. Подсветка в коридорах была скудной, но внизу, где шли монтажные работы, горел свет, — на него энергии тоже хватало.

— Следить? — сармат озадаченно мигнул. — Да не, у нас всё прикрыто…

— А твой реактор — он точно потянет? — вмешался, нагнав их, Ургуланий. Он успел влезть в комбинезон, только перчатки болтались у пояса.

— Потянет всё, что тут? Воздух, воду, температуру? К мелким станкам можно педальный привод сделать, а вот кислород педалями не накрутишь!

— Всё потянет, — отозвался Гедимин, за Кристобалем спускаясь с яруса на ярус. Тут уже «дикий» камень ниоткуда не торчал — всё было заделано заподлицо. Одноцветного рилкара, не говоря уже о фриле, не хватило, — убежище было пятнистым сверху донизу, Гедимин насчитал восемь цветов, и чередовались они без видимого смысла. «Что удалось вывезти из „Эстагола“, тем и обшивали,» — решил сармат. Внизу ставили последние перегородки в жилых модулях. Гедимин следил, поднимая голову, за проходящими поверху кабелями; их зашили в «рукава», но в стену прятать не стали. Трубы — хорошие, из надлежащей марки металлофрила, хоть и сваренные из небольших и не всегда одноцветных фрагментов — тоже тянулись на виду; вода по ним уже шла, наполняя цистерны душевых.

— Что с фильтрами? — спросил Гедимин; оттуда, где сарматы спускались, фильтрационные модули не просматривались. Ургуланий фыркнул.

— Куда тут без фильтров⁈ Без фильтров тут будешь пить нефтяную эмульсию! А мы ещё не дошли до питания нефтью.

Судя по близкому гулу насосов, внизу было водохранилище, но туда Кристобаль спускаться не стал — свернул раньше. Гедимин увидел мощные пучки кабелей, распределительные щитки, — электрики, похоже, только и дожидались основного генератора.

— Ты подключить эту штуку успеешь? — забеспокоился Кристобаль, взглянув на часы. Впереди был люк, ведущий в генераторную, рядом, по традиции — операторская, закрытая наглухо. Кнопку «звонка» упрятали под сдвижной щиток из рилкара. Генераторная открывалась только из операторской… хотя Гедимин справился бы с запирающим механизмом, но решил, что пока ни к чему.

— Чего… Ликвидатор? Из «Эстагола»⁈ — удивились внутри.

— Вам реактор привезли, — буркнул Ургуланий. — Открывайте отсек, а то подключим прямо тут!

Пневмозатворы на входе в генераторную зашипели. Гедимин уже успел пройти шлюз — всё честь по чести, даже с рамкой дозиметрического контроля — когда следом втиснулись трое операторов. Они все были из Старших и даже в лёгких радиозащитных костюмах занимали много места — а вот «реакторный отсек» в убежище был невелик. С «подстанцией», где стояли трансформаторы, его соединял узкий проём в расходящейся стене. Гедимин оценил толщину кабелей, одобрительно хмыкнул и снял со спины «рюкзак». За ним хлопнуло, разворачиваясь, защитное поле — у кого-то из операторов был и наручный «арктус».

… — Ага, — сказал Кристобаль, глядя на табло в отсеке управления. ЛИЭГ работал уже пятнадцать минут, и не то чтобы впустую, — заряжал аккумуляторы в генераторной, — вот только к общей сети убежища его до сих пор не подключили и непохоже было, чтобы собирались.

— Тянет? Не тянет? — маялся Ургуланий; ему хотелось ходить от стены к стене, но в тесной операторской негде было разбежаться, да и сами операторы недовольно шипели.

— Тянет, и с хорошим запасом, — не без удивления отметил Кристобаль. — Хотя сначала и мне не верилось. Больно мелкий этот ре… РИТЭГ. Но ирренций — штука мощная, это я с войны помню. Тянет. Обойдёмся без педальных приводов. Все свои игрушки подключишь, и ещё останется.

Ургуланий с размаху хлопнул Гедимина по плечу. Не ожидавший того сармат едва удержал замах — ещё доля секунды, и местный получил бы кулаком в респиратор. Отдышавшись, Гедимин взглянул на табло и недоумённо хмыкнул.

— В общую сеть когда? Надо верх отключить сначала…

— Погоди, — качнул головой Кристобаль. — Ты пока эту штуку выруби. Пусть до утра отдохнёт. Пока у нас некому ей рулить, энергию будем качать сверху.

Он развернулся к операторам.

— Всё, РИТЭГ остановлен. Не взорвётся. Ничего до приказа не трогать, работать, как работали!

— Да не полезем мы к этой штуке… — пробормотал кто-то из сарматов, возвращаясь за пульт. Кристобаль снова повернулся к Гедимину.

— У нас тут атомщиков нет, все на «Эстаголе». Так что сначала натаскай местных. Завтра с утра пригоню тебе две смены. Ночную учить придётся ночью — надо ж им когда-то спать! А ты поспишь в промежутке между утренними занятиями и ночными. Только… — он на секунду задумался. Тут же слово вставил Ургуланий.

— А куда его? Да ещё в такой броне? У нас тут таких нет. И его… ну, вроде как нет. Тут, поверху, дроны всякие… раз в сто лет, но ведь не угадаешь — может, как раз над ним пролетит. Объясняй потом, что он тут забыл…

— Гедимин, ты ночевать будешь внизу, — определился наконец Кристобаль. — В «Ксолате» места полно. И матрасы как раз привезли. Жилые отсеки чуть выше, спуститься к генераторной — секундное дело. А если захочешь между сменами наверх — мы тебе принесём местное. Чтобы дрон тебя принял за нашего. Они тут без считывателей, но этакий скафандр по-любому заметят. И твой атомщицкий комбинезон тоже.

Гедимин мигнул.

— Местное? Это… — он провёл ладонью по плечу, показывая длину рукава. Кристобаль ухмыльнулся.

— Будет, конечно, в обтяг — таких амбалов даже тут немного. Но зато не запалишься. Идём, покажу, где душевая. Ургуланий, ты работай — до утра ничего интересного не будет.

— Как же, поработаешь, когда неуправляемый реактор под боком… — сармат поправил респиратор и подозрительно зыркнул на генераторную. — Кристобаль, я всех подниму прямо с утра. Быстрее выучатся — всем спокойнее.

…Вода в душевой была тёплая, почти горячая. Мыло только что привезли — и, похоже, этого давно ждали — старой, закончившейся ёмкости Гедимин не нашёл, да и сканер не видел следов моющего состава. В водосток убегала серая пена — незаметно на броню насело немало тёмной пыли. «Битум и известняк. Камень, пропитанный по самым мелким порам,» — определил состав сармат. «Когда я в этом извозился? Когда стручки жевал? Или уже тут, в „Эль Сокорро“?»

Жилые отсеки были расставлены аккуратными рядами, сверху вниз тянулись лестницы; Гедимин слышал сонные голоса, чьё-то громкое сопение, — вместо дверей «для лучшей вентилируемости» повесили тряпки. Сарматы из дневной смены — или, по крайней мере, часть их — спали тут, под землёй. Гедимину выделили отсек у самой лестницы. Там уже лежал матрас, чехол для него, на пустом ящике для одежды валялся свёрток светлого скирлина. Гедимин развернул его и сдержанно хмыкнул. «Вот и „мартышечья“ одежда. Почти моего размера. С какими-то волнами и зигзагами… Ладно, я тут ненадолго, — могу и под землёй посидеть.»

Он сел на матрас, засунутый в чехол, и потянулся за флягами — в горле пересохло, да и есть уже хотелось. Следом выпали пятнистые стручки длиной с пол-локтя. Гедимин подобрал их и снова хмыкнул. «А ведь это не „мартышечья“ еда. И меня от них не тошнило. Их, как чистую Би-плазму, едят одни сарматы…»

Со второго раза рецепторы не так бурно реагировали — но вкус у «индейских бобов», несомненно, был. «Специя. Как горчица,» — Гедимин встряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания. «Может, на них настойку можно делать. Надо будет сказать Маккензи…»

23 ноября 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

Утро началось с клёкота и бульканья — как показалось спросонья Гедимину, заклекотало прямо над ухом. «Гражданская сирена⁈» — он вскочил, на ходу подхватив сфалт, попытался открыть глаза… и не смог. Веки намертво склеила какая-то вязкая слизь. Она ещё сочилась из слёзных желёз; сармат затряс головой, сунул сфалт за спину, сдвинул лицевой щиток и едва в запале не вытерся бронированной перчаткой. Освободить глаза удалось не с первого раза — и, что хуже всего, слизь продолжала сочиться, мешая обзору. В ту же секунду сармат обнаружил и потёки слюны — тоже какой-то неестественно вязкой. Во рту её было много; Гедимин сглотнул и закашлялся — обожгло горло.

— Buenos dias! — ухмыльнулся, заглянув в отсек, кто-то из местных — судя по голосу, Ургуланий. — Я там собрал две смены и ещё вспомога… Hasu! Кристобаль, бегом сюда! Этот атомщик бобов нажрался!

Перед носом у Гедимина оказался пустой контейнер без крышки.

— Плюй!

Следом сунули большую флягу с водой.

— Пей, сколько влезет… вот так… куда глотать⁈

Гедимин сделал пару больших глотков из фляги — и едва не захлебнулся жгучей слюной — она хлынула с новой силой, уже не такая вязкая, но ещё более едкая. Он сплюнул раз, другой, из глаз брызнула слизь — её, видимо, тоже размыло изнутри поступившей порцией воды.

— Ну мать твоя колба, — выдохнул — почти простонал — Кристобаль; он, придерживая Гедимина за плечо, уже куда-то вёл его, а сармат даже оглядеться не мог — только держался за контейнер для плевков и иногда хлебал из подсунутой под нос фляги. — Когда успел⁈

— Так его Раск вёз, — отозвался Ургуланий; вдвоём сарматы втолкнули Гедимина в душевую и усадили над водостоком, дав в руки шланг. — Пей и плюй, понял? Глаза не трогай! Закрой вообще, я тебе аккуратно протру…

Запахло спиртом. Края век чуть прижгло, но корка засохшей слизи наконец пропала. То, что продолжало течь, было жидким и смывалось водой. Гедимин едва успевал отхлёбывать прямо из шланга — странный токсин будто только и ждал, когда же его растворят и выведут вон.

— Атомщик, тоже мне… — пробормотал над головой Ургуланий. — Зря я только сарматов поднимал. Как он работать-то будет⁈

— Как стручки выйдут, так и будет, — отозвался Кристобаль. — Раск вёз… Надо же было новичка с ним отпустить!

— А с кем ещё? — насупился Ургуланий. — Все, кто вылезает из гетто, жрут бобы! Ни одного пилота не знаю, чтобы эту дрянь не ел. Да тут, на месте, кто-то найти умудряется…

Горечь во рту пропала. Гедимин смигнул — кажется, слёзные железы тоже успокоились. Он выключил воду и шумно выдохнул.

— Сиди! — с двух сторон его придержали за плечи. — Что, полегче?

— Да, вроде промылся, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. — Раск… он говорил про выделительную систему. Но что через глаза потечёт…

Над головой хмыкнули.

— Тебе повезло — видно, мало съел. Некоторых в медотсеке откачивали.

Гедимин хотел ещё что-то сказать, но рот снова наполнился горечью, и он быстро включил воду. Из глаз потекло.

…Отлипнуть от источника воды, вытереть лицо и подняться на ноги удалось только после третьего приступа.

— Ещё бобы остались? — мрачно спросил Кристобаль, взглянув на часы. Гедимин мотнул головой.

— Ещё раз нажрёшься — к душевой сам поползешь, на ощупь! — Ургуланий хотел сплюнуть в водосток, но удержался. — Так что мне сарматам сказать?

— Идём в отсек управления, — буркнул Гедимин, надевая шлем. — А как Раск и другие — каждый раз вот так же?

Кристобаль скривился, как от сильной боли.

— Привыкание! Их уже не берёт. Но ты-то вроде работать приехал, а не воду хлебать? Так что с бобами? Обыскать, или сам отдашь?

Гедимин молча вскрыл карманы. От стручков осталось немного отслоившейся шелухи. Вечером он съел всё — там и была-то горстка.

— Днём пей, сколько влезет, — Ургуланий сунул ему вторую флягу. — До вечера остатки выйдут через кожу… сам, в общем, заметишь. Мыться пойдёшь, когда про реактор объяснишь! Вот атомщик — а мозгов, как у Раска!

— Там не реактор, а ЛИЭГ, — буркнул Гедимин, выходя из душевой. «Надо ж было так нарваться… Представляю, что эта дрянь делает с „макаками“!»

… — Это не реактор, а лучевой электрогенератор, — в который раз уже объяснял Гедимин, стоя у щита управления. — Он не взрывается. Не пихай в него взрывчатку и не бей кувалдой — и всё будет тихо!

Видимо, объяснял он как-то неубедительно, — рука сармата, занесённая над рычажком, затряслась ещё сильнее. Остальные операторы молча смотрели на монитор, но Гедимин расслышал почти беззвучное недоверчивое хмыканье. Хмыкнули не только у пульта, но и за спиной — в углу, где тихо, стараясь не привлекать к себе внимания, устроился Ургуланий.

— Tza, — Гедимин, взяв оператора за руку, сам нажал его ладонью на рычажок, поднимая мощность ЛИЭГа до оптимальной рабочей. — Теперь он заряжает аккумуляторы. А вы все сидите и смотрите. Надо вам к нему привыкнуть. И вы подойдите ближе. Кресел больше нет, так что привыкать придётся стоя.

Он протиснулся мимо операторов к насторожившемуся Ургуланию.

— Я как-то не так объясняю, — буркнул он, щурясь сармату в глаза и не давая отвести взгляд. — Тебя они бы лучше послушали. Если у них за пультом руки станут трястись, работы не будет.

Ургуланий неопределённо хмыкнул.

— Оно конечно… Ладно. Ты их пока не трогай. Пусть, и правда, привыкнут. Мы-то ирренций видели только в бомбах.

Минуту Гедимин тихо наблюдал за операторами, а те — за монитором и несколькими табло. Кажется, близость ЛИЭГа заставила их оцепенеть — кто-то хотел открыть рот, но только молча выдохнул. Ещё через минуту он всё-таки заговорил — шёпотом удивился чему-то на табло. Гедимин насторожился было, но ЛИЭГ работал штатно.

— Небольшое тут убежище, — заговорил он с Ургуланием; тишину уже хотелось хоть чем-то нарушить. — Глубже копать не будете?

— Ни к чему, — ответил сармат, кое-как отведя взгляд от монитора. — Всё гетто сюда влезает, и даже есть, где размяться. Для кого ещё копать — для «мартышек», что ли?

Он коротко хохотнул. Операторы покосились на него, будто ждали, что резкий звук как-то повлияет на «реактор» за толстой стеной и плотным защитным полем. «Один „арктус“ у них есть,» — подумал Гедимин. «И, похоже, это единственный. Был бы стационарный, специально для генераторной, их бы так не трясло…»

— Я видел убежище, куда и людей, и сарматов брали, — сказал он. — Там люди помогали со строительством. Ваши — нет?

— Какие они «наши»⁈ — Ургуланий презрительно фыркнул. — Нет. Сами себе пусть строят. Помогал нам «Эстагол», а у них своя нора вырыта. Получше нашей.

— Ваша тоже ничего, — сказал Гедимин и даже почти не приврал. — И хорошо, что есть где размяться… А что за станки ты хотел подключить? Можно сейчас это сделать — всё равно ЛИЭГ работает, энергия идёт…

Сармат ошалело мигнул и тут же мотнул головой.

— Стоп машина! Вы, атомщики, слишком быстрые… Да простые станки — пара фрезерно-токарных, пара паяльно-сварочных. Чинить всякое по мелочи, делать цацки, кому охота.

— Это всё? — Гедимин недоверчиво посмотрел на него. — Литейной станции у вас нет? Хотя бы плавильни с кузнечным модулем? Если какая-то деталь раскрошится или сплющится, её не запаяешь…

— Раскрошится? — Ургуланий хмыкнул. — Не успеет. У нас тут всё прочное — пятнадцать-двадцать лет как-нибудь протянет.

Гедимин мигнул.

— Какие двадцать лет⁈ Вам тут сидеть все триста-четыреста. Нужна плавильная печь, нужно будет лить и ковать. Энергии хватит, надо только оборудование…

Все операторы, забыв о пугающем ЛИЭГе, дружно к нему развернулись.

— Четыреста⁈ — раздалось сразу с трёх сторон. — Хм… Это вы там с перебором насчитали. Что за война такая должна быть⁈

— Скорее уж планету сразу расколет, — проворчал Ургуланий. — Вон сколько воевали, сколько дряни взорвали, — а через двадцать лет всё обратно отстроено. А ты говоришь — четыреста только под землёй сидеть. Это что такое вы изобрели?

Кто-то хихикнул и тут же замолчал. Гедимин поморщился.

— Литейня всё равно понадобится. И… Убежище сверху чем-нибудь прикрыто от излучения? Защитным полем хотя бы? Есть генераторы?

— Два на весь «Эль-Сокорро», — ответил Ургуланий. — Один тут, в «Ксолате», один наверху. Генераторы… Это ж не индейские стручки, на деревьях не растут!

— Понятно, — пробормотал Гедимин. — Если у вас тут что-то бахнет, «макаки» услышат?

Сарматы переглянулись.

— Могут, — нехотя признал Ургуланий. — Если сильно бахнет… А что будет бахать?

— Синтез сивертсенита, — быстро ответил Гедимин, пока никто не вспомнил про «взрывоопасный» ЛИЭГ. — Нужен прочный бак и… в общем, я список напишу. У вас тут со снабжением хорошо, в «Эстаголе» всё должны найти. Главное — не запалиться. «Макаки»…

Он выразительно поморщился и невольно тронул висок.

— Хм. Ну, если ты такое умеешь… — протянул Ургуланий. — Пиши список. В середине декабря Раску ехать на станцию. Если всё так просто — погрузит и привезёт.

«Середина декабря… Ладно, до конца года успею,» — подумал Гедимин и повёл плечом — подмышка неприятно зудела. Едва он шевельнулся, зачесалась и другая. Кожа бурно выбрасывала лишнюю жидкость — и явно выносила что-то ещё, вызывающее жжение на «нежных» участках.

— Стручки пошли на выход? — криво ухмыльнулся Ургуланий, внимательно глядя на сармата. Тот дёрнул другим плечом и шагнул к пульту — срочно надо было отвлечься.

— Хорошо. Теперь снизь мощность вдвое.

Оператор беспокойно шевельнулся, но руку, протянутую к пульту, больше не трясло. Гедимин сдержал облегчённый вздох. «Кажется, процесс пошёл. Аварийные ситуации будем отрабатывать через неделю-две. Сейчас — нельзя, их опять затрясёт. А список для сивертсенита надо написать. И печь начертить. Глина у них тут, надеюсь, есть, а то известняк плох для литейных форм…»

…Вещество, вытекшее сквозь кожу, успело оставить слабые ожоги. Гедимин трижды пропустил сквозь скафандр воду, чередуя тёплую с холодной, — тёплая быстрее смывала, холодная унимала зуд и жжение. Он ещё пять минут стоял, уже обсохнув, и ждал, не потечёт ли из пор едкая испарина, — но нет, весь токсин вышел. Глаза тоже не слезились, пропала и горечь во рту, — за полдня организм сармата всё-таки «переварил» отраву. «К этой дряни, наверное, можно привыкнуть,» — думал Гедимин, вспоминая довольное лицо Раска, жующего стручки. «Но я сюда, и правда, не за этим приехал.»

Он зашёл в спальный отсек и достал ежедневник. «Сначала — список. Потом — печка. Всё равно её не подключат, пока весь „Ксолат“ не запитают от ЛИЭГа. А с этим придётся подождать…»

… — На склады? — удивился Кристобаль, отловленный в коридорах «Ксолата». — Сейчас? Через час ночная смена… ты вообще спал?

— Спал достаточно, — ответил Гедимин, не отводя взгляд; Кристобаль что-то высматривал в его зрачках, потом махнул рукой.

— Ладно, ройся на складах. Только стручки не ешь!

…Со снабжением у «Ксолата», и правда, проблем не было — не считая отсутствия экранирующих материалов, сивертсенита и некоторых его составляющих (но они сейчас Гедимину были и не нужны). Закончив с чертежом, он подбирал детали для будущей электропечи — плавильни с отдельной камерой обжига для керамических изделий. «Рилкар, керамофрил… нужно ещё нагнетать воздух — всё-таки не рэссену плавим… чистой глины не видно, но в округе быть должна. Или где-то ближе к заливу. Найдётся…»

Мельком глянув на станки Ургулания (мастерская для мелкого ремонта и «занятия рук делом», и правда, была хорошо обустроена, и Гедимин не сомневался, что приделали бы и приводы с аккумуляторами, будь в них нужда), сармат выбрал небольшой пустой отсек с вентиляционной решёткой под потолком и прикрепил на стену листок с крупной надписью «Литейня». О наковальне и кузнечном инструменте он пока не думал, хотя в ежедневнике уже была куча наметок — что можно попробовать купить (у сарматов попадались явно покупные, «мартышечьи» вещи — значит, не должно быть проблем и с молотками, клещами и щипцами), а что собирать самому — например, гидравлический молот для крупных заготовок из стали и сталефрила. «Пора идти на смену,» — сармат покосился на часы. «С этим добром разберусь потом.»

…Видимо, те, кто «общался» с ЛИЭГом днём, успели рассказать, что он не взрывается — ночную смену уже не трясло, хотя на стену генераторной они смотрели с опаской.

— Кузница? — недоверчиво переспросил Ургуланий, когда Гедимин, оставив операторов привыкать к «реактору», сунулся с проектами. — Это как на Ио в первую войну? Купить? Хм… под мелкую руку — допустим. А своё придётся делать самим. Не доверяю я «мартышкам» в таких вещах!

Его глаза слегка затуманились от воспоминаний, и он потёр руки.

— Сделаем. Что уж там. Было бы из чего. Для печи, говоришь, всё собрал?..

01 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

На второй день операторов уже не трясло от ЛИЭГа под боком, они даже рискнули зайти в генераторную на него посмотреть — и обрадованный Гедимин убедился, что штатную «программу» управления освоили обе смены, и на третий день начал разбор аварийных ситуаций… и пожалел об этом тут же, но сдавать назад было поздно. Пять минут у пульта, две — в генераторной — и полчаса отсидки с дрожащими руками и побелевшим лицом, — с настолько мощной радиофобией Гедимин сталкивался, но чтобы массово, у двух операторских смен… За попытками разъяснить и успокоить (особенно тяжело было, когда рядом не дежурил Ургуланий или Кристобаль) неделя промелькнула незаметно. Сармат не то что наверх не поднимался — он даже не заходил туда, где лежали заготовки для электропечи, а на стене висел чертёж. Вот и сейчас, между двумя сменами, он беспокойно дремал в спальном отсеке — и ему снилось, что нервный оператор таки отломал рычажок, и в самый неподходящий момент.

«Тихо!» — Гедимин шумно выдохнул, садясь на матрасе и доставая флягу. «Это дурацкий сон. Все они уже освоились. А с ЛИЭГом ничего не будет. Он уже три землетрясения пережил.»

Пол под ступнями слабо шелохнулся. Гедимин прижал ладонь к стене. Её чуть покачивало на сейсмических «волнах», но снаружи даже свет не мигнул.

— Buenos dias! — в отсек, откинув занавеску, заглянул Кристобаль. — Уже собираешься? Похвально! Я зашёл в генераторную, проверил, как там сарматы… думаю, пора запитывать «Ксолат» от твоего РИТЭГа. Они уже и сами рвутся в бой. Приходи, как будешь готов, — без тебя не начнём!

— Землетрясение не помешает? — спросил Гедимин; занавеска ещё покачивалась — то ли от прикосновения сармата, то ли от едва заметных подземных толчков. Кристобаль отмахнулся.

— Это? Его и на пять минут не хватит. Серьёзная тряска начинается не так!

Гедимин недоверчиво покачал головой, но встал и по слегка шевелящемуся полу пошёл в душевую. Вода текла исправно, только горячая была чуть тёплой — впрочем, как всегда по утрам в «Ксолате».

— А что вода с утра не греется? — спросил он Кристобаля, глядя на дверь душевой. «А тут нормальная перегородка, даже со шлюзом для просушки. Не так уж сложно добыть тонкослойный лёгкий фрил. Чего у них тряпки-то в дверях?»

— Солнце не нагрело, — ухмыльнулся координатор. — Чего мигаешь? Пока нет РИТЭГа — экономим энергию. А солнце тут бесплатное.

— А-а… — протянул Гедимин, вспомнив раскалённое небо над Маракайбо. Вряд ли в «Эль Сокорро» было холоднее, разве что удаление от озера и залива уменьшало влажность…

… — Верх отключен! — донеслось по громкой связи. Сейчас всё убежище было запитано от аккумуляторов, и Кристобаль настороженно следил за табло. Операторы держались спокойнее — ЛИЭГ всю неделю качал энергию только в аккумуляторы, этого запаса на месяц хватило бы.

— Переключение на основной генератор, — скомандовал Гедимин. — Первая очередь — вентиляция!

Он видел, как гаснут одни огоньки и тут же вспыхивают другие. Вентиляция, насосы водохранилища, система терморегуляции… хватило и на аккумуляторы — зарядка продолжалась, только гораздо медленнее.

— Верхние кабеля пока трогать не будем, — сказал Кристобаль, шумно втягивая воздух через респиратор. — Но… похоже, энергии хватает. Мы теперь, считай, автономны. И вода с утра тоже будет горячая. Подключили нагреватели?

Оператор указал на одну из строк на мониторе. Чуть ниже вспыхнула другая, и ещё на одном табло проступили цифры. Гедимин мигнул. К генератору подключили ещё что-то… судя по надписи — мастерскую, но мелкие станки Ургулания, даже если за ними всеми сейчас работали, столько сожрать не могли.

— Что запитали? — спросил он. Кристобаль потыкал в передатчик.

— Ургуланий! Твои игрушки на табло? А-а, печка… Ну она у тебя и жрёт! Ладно, испытывай-испытывай. Отбой!

«Печка⁈ Испытания⁈» — Гедимин ошеломлённо мигнул. «Они что, её уже собрали? Без меня?»

…Когда сармат добрался до литейни, испытания, как видно, уже закончились — табло на управляющем модуле самой печи показывало, что греется она в четверть силы. Один из местных, в шлеме с тёмным щитком, сидел рядом на табуретке и тянул из тигля узкую ленту легкоплавкого фрила. Вещество даже не светилось — просто нитью наматывалось на металлические штыри. Намотав пять сантиметров спирали, сармат подрезал раскалённые концы, закрепил их и опустил заготовки в воду. Ведро догадались поставить под вытяжкой — пар высвистел наружу, не оседая на стенах. Рядом другой сармат уже вертел в руках остывшие спиральные колечки из фрила другого цвета.

— Давай теперь вдвоём. Я скатаю шарики, а ты сделаешь орбиты, как у планет. Сначала две, а там — посмотрим, — предложил он, примерив кольцо. Гедимин вспомнил, что видел когда-то такие цацки; работать они мешали, но некоторые сарматы заматывали так себе все пальцы, от кисти до ногтя.

— Как там реактор? Не перегрелся? — к Гедимину повернулся и Ургуланий. Он разглядывал чертёж гидромолота и что-то напряжённо вспоминал, но тут ненадолго отвлёкся.

— Значит, плавильню уже собрали? — Гедимин присматривался к печи. Собирали по его чертежам и, в принципе, аккуратно; то, что могло сломаться, не уничтожило бы агрегат и никого не убило бы — а значит, можно было не доделывать. «Не нарываться на „кипящее облако“,» — сармат криво ухмыльнулся. В примитивной плавильно-литейной установке не было ни атома ирренция, но в убежище он был — а значит, и «кипящее облако» создать мог… если они в принципе зависели от наличия ирренция поблизости. В последнем Гедимин уже не был уверен.

— А чего тянуть? Ты даже детали принёс, — ухмыльнулся Ургуланий. — У нас были не такие… но эта лучше, лишний раз не обожжёшься. Инструмент кое-какой купили. С наковальней сложнее — маленькую уже везут, а вот нормальную… ладно, найдём. В Тукупидо болтать не будут. А то и мы кое-что расскажем. Как они своё «чистое» мясо на продажу «макакам» на Би-плазме откармливают…

Он громко фыркнул. Гедимин, выяснив, что с кузнечным инструментом проблем не будет, в сложные отношения с Тукупидо уже не вникал — больше следил за попытками сделать из легкоплавкого фрила модель атома.

— Сталефрил ещё не плавили? — спросил он. — Надо бы попробовать сделать что-то из некрупных деталей. Одну — литьём, одну — ковкой. Чтоб потом проблем не было.

— Сталефрил? — Ургуланий насторожился. — Это форму надо резать. И Кристобаль просил пока годный рилкар не переводить на цацки. А негодный поплавится.

Гедимин качнул головой.

— Не надо ничего переводить. Вы с керамическими опоками не работали?

Сарматы переглянулись.

…«Примитивные технологии,» — думал Гедимин, стараясь не морщиться. Геологов тут и без него хватало — Ургуланий отправил кого-то под законным предлогом «в холмы» за глиной и песком, а сармат вспоминал точный состав смеси. «Погоди мозг жечь, ты ещё местную глину не видел,» — оборвал он цепочку мыслей. «Уехал с Равнины — а она меня тут догнала…»

04 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

Гул и свист за перегородкой затихли. Минуту спустя в литейню вошёл запыхавшийся филк. На ладони он держал две гайки — образец и совсем новую, с только что нанесённой резьбой. Ургуланий, хмыкнув, отложил образцы и примерил гайку к нарезному болту — тоже сегодняшнего изготовления, из вчерашней отливки. Потом поменял местами новую деталь и образец, примерил и сдержанно ухмыльнулся.

— Глина! Будь у нас на Ио глина, всё было бы проще. Говоришь, древние «макаки» так делали? Всё-таки когда-то у них был мозг. У некоторых. Наверное, их, как нас, держали по гетто и драли три шкуры…

Гедимин с трудом его слышал — в литейне стоял грохот и лязг: филки вчетвером возились с заготовкой из сталистого фрила, пытаясь расковать её в ровный лист.

— Прокатный стан! — крикнул Гедимин, морщась от боли в ушах — филки впервые дорвались до сталефрила и через раз лупили по остывшей заготовке, громко, но без малейшего толку. — И протяжный — для проволоки! Элементарно же сделать, у вас тут энергии на целый завод хватит!

— Сделаем, — ухмыльнулся Старший; его постоянно уносило куда-то на Ио, и вряд ли он вообще слышал шум кузницы. — Всё сделаем. Пока пусть поиграют. У них ведь не было такого — собери себе экзоскелет на свалке…

Гедимин открыл было рот, но призадумался — и согласно кивнул. Филки, сообразившие, что от холодного листа добьются только звона (или, если увлекутся, — трещин), схватились за горелку. Ещё пара секунд — и один из них, вскрикнув, отдёрнул руку от листа. На рукаве комбинезона проступило пятно оплавления.

— Назад! — крикнул ему Ургуланий. — Сиди, пока не зарастёт!.. Удобно всё-таки, что скирлин срастается. А Кристобаль сейчас послал бы его за наручами…

— А ты чего не пошлёшь? Руку же можно так до кости прожечь, — нахмурился Гедимин. Координатор только ухмыльнулся.

— Ничего. Будет внимательнее.

Филки выправили неровность и принялись разглядывать остывающую заготовку, споря о её толщине. Ургуланий задумчиво ухмылялся — и, кажется, окончательно «переехал» на Ио. Гедимин смотрел, как постепенно зарастает «рана» в скирлиновом рукаве, и думал о прокатном стане. «Тут-то можно сделать два валка, и ни один не взорвётся…»

— А ведь скирлин — он хлипкий, — внезапно заметил Ургуланий, «вернувшись с Ио». Гедимин мигнул.

— Любой фрил прочнее. Особенно — с металлом. А мы деталь из металла сделать можем. А если одежда рассыпется? Четыреста лет — это много. Десятилетний комбинезон уже дырки плохо заращивает. Даже если его не трогать. Значит, запасы… ну, только как сырьё. Тоже переплавлять придётся… а в какие опоки потом его лить? По форме сармата?

— Растягивать в плёнки, резать на детали, запаивать швы, — пробормотал Гедимин, едва заметно щурясь. «Синтез скирлина я им тут не налажу. Переплавка — максимум. Если только выменяют где-то готовое оборудование — и выроют под него убежище…»

— Переплавленный скирлин — дрянь, в общем-то, — Ургуланий поморщился. — То в нём холодно, то жарко, и вечно преешь. И не срастается. Совсем. Значит, на вторую переплавку уйдёт быстрее. Изотрётся за десяток лет в хлам…

— Можно делать скирлиновую ткань, — задумчиво сказал Гедимин, вспоминая Равнину и возню с «асбестом» и цветными волокнами. — Он легко тянется в нити. Только аккуратно смотать — и на ткацкий станок…

— Чего? — Ургуланий уставился на него расширенными глазами. Вокруг уже собралась группа филков — даже «кузнецы» отстали от заготовки и подошли к сарматам поближе.

— Ткань из скирлина. Переплетение нитей. Так делали раньше, — Гедимин полез в карман за ежедневником. «Равнина, мать моя пробирка! Вот как она меня здесь догнала⁈»

10 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат» — Центральный Атлантис, развалины «Шибальбы» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Странным вещам учат вас, атомщиков, — вполголоса заметил Кристобаль, наблюдая за прядильным агрегатом. По тонким трубкам из контейнера с расплавленным скирлином сочилась изжелта-зелёная жидкость. На воздухе она застывала тонкими нитями, агрегат подхватывал их, сплетая в тугую косу, и наматывал на шпульку. Шпулек было две, процесс шёл быстро. Гедимин смотрел на регуляторы толщины, на саму нить на выходе и довольно ухмылялся. Правильно работающие устройства всегда его радовали — даже если производили они что-то ну очень странное.

— Сегодня опробуем, да? — зашевелился «оператор» ткацкого станка. Станок простаивал, и питающий его кабель был отключен, — ещё не накопилось достаточно нитей, чтобы опробовать агрегат в деле. Вокруг, задумчиво хмыкая и рассматривая неподвижные узлы, бродил Ургуланий. Шпульки вращались, принимая на себя изжелта-зелёную нить. Скирлина в «тигле» было ещё много, и «дозревала» новая порция.

— Это переплетение, сетка, — защищает оно так себе. Но в нём хотя бы не сопреешь, — заметил Ургуланий, в очередной раз изучив листки Гедимина, повешенные на стену. Новую технологию сармат расписал для поселенцев, как мог, — с тканым скирлином они раньше не сталкивались, о тканях из переплетения нитей некоторые слышали, даже видели обрывки, но что это, и где оно делается…

— Да, для воздуха там пор хватит, — согласился Кристобаль и оглянулся на Гедимина. — Даже боюсь спрашивать, чему ещё тебя учили! Это вот…

Он кивнул на листки.

— Оно для чего-то нужно на атомной станции? А то нам на «Эстаголе» ничего такого не показывали!

Гедимин досадливо сощурился. Думать над ответом, впрочем, долго не пришлось — передатчик на запястье коротко прогудел и затих, и удивлённый сармат посмотрел на экран. «Чего бы связи не работать, если убежище открыто всем лучам…» — шевельнулась было досада, но Гедимин тут же о ней забыл. «Твои в полночь в Ураниуме,» — гласило сообщение от Кенена Маккензи.

…Он ушёл из мастерских тихо, не привлекая внимания, — да сарматам было и не до него. Пришла ночная смена, заглянула на шум, и дневная, оживлённо галдя и махая руками — совсем как местные «мартышки» — объясняла, что за штуки тут крутятся, что так щёлкает, и что за полоса — вроде скирлин, но странный — наматывается на вал. Полоску пока сделали узкую, полуметровую; расплав был уже на исходе, новое сырьё Гедимин попросил не класть — для образца уже достаточно, «для дела» пока не нужно. Сменщики ошалело мигали, глазели то на станки, то на листки с разъяснениями; несколько раз сармат уже за спиной услышал своё имя и слово «атомщик». Он тихо выбрался наружу, шумно выдохнул — и за поворотом едва не налетел на Ургулания.

— Как там, доткали? — нетерпеливо спросил он. — Пришёл глянуть…

Он прикрыл глаза и встряхнул головой, отгоняя дремоту.

— А ты спи. И так весь день у этих штуковин…

— Угу, — Гедимин повторил его движения и опёрся о стену, изображая усталость. — До утра меня не ищите, ладно?

— Только стручки не ешь, — буркнул Ургуланий, заходя в мастерские. Гедимин ускорил шаг.

С тех пор, как в убежище заработал ЛИЭГ, а в мастерских прибавилось «игрушек», к нему и так-то никто не лез — но на всякий случай он закрыл жилой отсек плотным защитным полем со всех сторон. «Из Маракайбо в Ураниум я уже телепортировался,» — напомнил он себе, подавляя тревогу. «Пролив особо не мешает. Но посреди пути нужна будет передышка. Где-нибудь подальше от „макак“…»

Стены комнаты исчезли. Гедимин — теперь уже сфера, по всей площади покрытая глазами — лежал посреди быстро мелькающих обрывков пейзажа. В темноте разобрать, что там пролетает мимо, было непросто, — кажется, городские огни, крыша высотки, снова темнота, луч дрона-разведчика на волнах, чёрная тень в воде… Видимо, последнее его и отвлекло — сфера дрогнула, скатываясь куда-то в непроницаемую тьму, Гедимин дёрнулся, уходя в противоположную сторону — и вывалился, ломая растения, по щиколотку в вязкую грязь. Мимо промелькнуло что-то длинное, змееподобное — только пальцы сармата зацепило маленькое раскрывающееся крыло. Он выхватил фонарь, в последнюю секунду сообразив зажечь его в четверть яркости, луч мазнул по густому подлеску, стволу дерева со свисающими лохмотьями белесой коры, выступающим из грязи корням… Сармат выдернул ногу из жижи, шагнул на корень, под хруст подлеска и шипение пролетевшей мимо пернатой змеи сделал ещё шаг… ступня погрузилась в ошмётки листьев и коры, но металлический «сапог» цокнул по фриловой выстилке.

«Куда-то меня занесло…» — Гедимин сделал ещё шаг, посветил вокруг фонарём. Тут поверхность была неестественно ровной… была бы, если бы фундамент и полы неопознанного, но, похоже, большого строения не разворотило корнями. Подлесок пророс развалины насквозь, и бетон, и фрил пошли трещинами, из которых неудержимо лезли побеги. Сармат оценил толщину некоторых стволов, посмотрел наверх, — кроны деревьев ещё не сомкнулись, у «молодого поколения», ломающего остатки фундамента, ещё был свет — и шансы на рост.

«Выстлано фрилом,» — Гедимин присел у дерева с белесой корой, разгрёб её ошмётки и ворох сброшенной листвы. «Значит, постройка не такая уж древняя. Однако — быстро её тут „переварило“…» Он покосился на дозиметр — гамма- и бета-излучение были на порядок выше ураниумской нормы, но «омикроном» не «фонило». «Что-то, разломанное во Вторую войну?» — он разворошил листья и вздрогнул, увидев впаянные полосы другого цвета — здесь была разметка с нумерацией. «А я… я, похоже, был здесь. Это ремонтная площадка для истребителя…»

Он выпрямился во весь рост. Наверху заорала потревоженная птица, свет фонаря спугнул ещё стайку пернатых змей. Обходя тонкие деревца, сармат прошёл десяток шагов. Купол и стены снесли, фундамент дробили корни — местным растениям не было разницы, что внизу, если сверху до них дотягивалось солнце. Но здание ещё можно было узнать — и Гедимин не удивился, найдя вторую площадку. «Сюда их выкатывали для ремонта. А вон там…»

«Вон там» зияла густо заросшая воронка, но ни она, ни торчащие повсюду деревья, ни напластования листьев, коры и мха Гедимину уже не мешали. «Там стояли „Циклопы“ и „Ицумадены“. А вон туда…» — он развернулся вместе с фонарём — луч дотянулся до провала, занавешенного корнями. «Туда нас водили на политинформацию…»

В провале блеснули чьи-то глаза — крупное животное наблюдало за сарматом, но на свет не выходило. Гедимин беззвучно хмыкнул и отвёл фонарь в сторону. По зарослям за его спиной что-то быстро пробежало, перемахнуло на уступ наклонившегося дерева и взлетело вверх по стволу, растопырив куцые чёрные крылья. Почему оно бегает, а не летает, Гедимин понял сразу же — по длинным ногам и зубастой пасти. «Древесная рапторида. Значит, сельва, — севернее они не прижились…»

Он сделал ещё несколько шагов, разгребая лесную подстилку. Она тоже кишела живностью, и чем дольше Гедимин копался, тем громче шуршало сверху — кто-то хотел поохотиться, но к сармату приблизиться боялся. «Сюда попал разряд бластера. Во фриле дыра узкая, а бетон разворотило…»

Стреляли на ремонтной площадке; Гедимин хотел поискать номер, но покосился на часы — время уже перевалило за полночь. «Пора,» — он неохотно выпрямился, хотел погасить фонарь, но луч наткнулся на синевато-зелёный отблеск. «Окись плутония⁈»

«Окисленный плутоний» бесшумно развернулся из клубка, оттолкнулся от земли, расправляя короткие сине-зелёные крылья, — и пернатая змея скрылась в зарослях. Сармат криво ухмыльнулся. «Перья, как окись плутония… Кецаль? Была такая птица. Сейчас, наверное, нет. Она и тогда уже вымирала… Надо же. Не думал, что вернусь в „Шибальбу“. Хорошо она заросла. Скоро и следов не останется…»

Второй «прыжок» был удачнее — сармат вывалился прямо на штабель пустых ящиков. «Ураниум!» — он выкатился из обломков, отряхнулся на ходу и быстро огляделся по сторонам. Его встретили вопли — в основном сердитые, но был среди них и радостный. Вепуат налетел на Гедимина, раскинув… крылья⁈ Тот пошатнулся от неожиданности, встряхнул головой, осторожно хлопнул «летуна» по плечам — там, к счастью, ничего «лишнего» не торчало.

— Это насадки, — смущённо пояснил Вепуат, показывая Гедимину руку. От предплечья отходило полутораметровое «крыло» — что-то складчатое, вроде как искусственное, но насаженное на естественную «опору». Такие же, но уже сложенные, были и на ногах, между ступнёй с парой отогнутых кверху когтей и коленом, «уехавшим» совсем уже неестественно вверх. «Зато есть место для крыла,» — Гедимин криво ухмыльнулся. На Вепуата он старался смотреть урывками, подмечая не более одной мутации за раз, — иначе трудно было сдержать дрожь.

— Эй! — из-за ящиков вышел сердитый Гварза. На него глядеть было легко — никаких мутаций, гладкая чёрная броня…

Вепуат фыркнул.

— В прошлый раз его не было, помнишь?

— Да валите оба хоть в Ук-кут, — махнул рукой Гварза. — Видно же — работы не будет. Ипрон отдай — и проваливай!

— А! — спохватился Вепуат и захлопал себя по золотистым карманам, вытряхивая столбчатые слитки. — Вот, все восемь. Пришлось тут слетать в Сердце Пламени…

Он развернулся к Гедимину, забыв о фыркающем Гварзе.

— Достали из нашей руды весь ипрон. И хорошо получилось! Жаль, тхелен тут не мутирует во флию, — флия вам, говорят, сейчас очень нужна…

— Флия всегда нужна, — пробормотал Гедимин, глядя на светящиеся «трилистники» на мешках. — Вепуат… А вес ирренция точно учтён? Тут уже знают до грамма, сколько приехало?

Вепуат мигнул — как показалось сармату, всеми четырьмя глазами.

— Откуда⁈ Мы там считаем мешками. А тут ещё не взвешивали. Что-то с погрузчиком, чинят…

Гедимин покосился на дальний конец ангара, прикрытый защитным полем, — там с машиной возились сарматы в радиозащитной броне. «Ремонтный рефлекс» шевельнулся было, но тут же был подавлен.

— Ничего, если я себе руды отсыплю? Ирренций кончился, — сказал он с кривой ухмылкой. Вепуат щёлкнул металлическим хохолком.

— Конечно! Сейчас, аккуратно мешок расшнурую… Только смотри — там ещё пустая порода и тхелен, во что мутируют — один Ку-унну знает!

За спиной тяжело вздохнул Гварза.

— Хоть ипрон ты своему дружку не отдал, и на том спасибо…

— Ипрон не телепортируется, — напомнил Гедимин, не оборачиваясь. Он уже успел подумать, что ипрон, раскатанный в сорокаатомный слой и всунутый меж пластами рилкара… или смешанный с рилкаром и раскатанный уже вместе с ним… да, это всё очень пригодилось бы «Ксолату» — вот только на «тихие тропы» не пролезло бы.

…Он набрал килограммов пять, пальцами чувствуя тепло — хороший процент ирренция, можно выделить, и хотя бы одна составляющая для генераторов защитного поля у него будет в руках… Гварза вздыхал, нетерпеливо поглядывая на погрузчик.

— Мыться пошли! — гаркнул он на сарматов, едва машина зашевелилась. Вепуат туго затянул шнуровку мешка и подсунул руки под «арктус».

— У тебя мея есть?

— У Маккензи тут запасы, — отозвался Гедимин, провожая замотанного в защитное поле сармата в душевую.

…Перепонки рывком расправились, подбросив Вепуата в воздух. Он оттолкнулся от потолка, сложил одно крыло, развернул другое, — и мягко приземлился на прежнее место.

— На открытом воздухе, конечно, выходит лучше, — вздохнул он, складывая перепонки. — Но тут, наверное, не поймут. Дроны всякие… да и патрули никто не отменял. А летать — хорошо. У меня уже второй слой перьев растёт. Скоро будут настоящие крылья. Гуальтари говорит — тренируйся, а то будешь скакать, как подбитый «трилобит»!

Гедимин усмехнулся.

— И высоко ты уже… взлетал?

— Метров двести делал, но это с земли, — смущённо потупился Вепуат. — Если со спины туун-шу, да в гравитационной аномалии…

Он вдруг ухмыльнулся и похлопал себя по запястью.

— Знаешь, чего Гварза такой злой?

Гедимин хмыкнул.

— Он всегда такой, разве нет?

— Ты просто не успел заметить. А я думал — он меня сожрёт, — Вепуат открыл передатчик и теперь искал какие-то снимки. — Хотя я там ни при делах совсем. Я только пару грамм тхелена ему дал… то есть — Младану. Кто же знал, что он его съест⁈

Гедимин ошалело мигнул.

— Чего⁈

— Смотри! — Вепуат щёлкнул когтем по экрану. Там был снимок четырёхпалой сарматской кисти… вот только пальцы от ногтя до врастания в ладонь покрывали кольчатые щитки с белесым отблеском. Ногти почернели — и это не выглядело болезненным, скорее казалось, что они переродились в минерал, подобный обсидиану.

— С тех пор, как с ним «Элидген» заобщался…

— Чего⁈ — перебил Гедимин. Вепуат недовольно хмыкнул.

— Слышал же. Он играл для станции на уккулане? Ей нравилось? Она заобщалась. А он тоже начал слышать и общаться. А издалека неудобно — сам знаешь. И он сказал — возьми меня в Ксалан. Ну, я и взял — в скафандре, конечно… я не заставлял его расстёгивать! А он там хватил дозу и ныкался по углам, чтобы флоний не дали. Я уже потом узнал… я же не хожу за ним с утра до ночи! Ну и вот…

Он кивнул на фотографию.

— Младан теперь весь такой… белесо-чешуйчатый. И глаза светятся. И устойчивость к радиации… ну, на порядок от моей — а моя ведь тоже подросла. Говорит, так общаться легче.

— Мать моя пробирка… — Гедимин покосился на свои руки. «Нет. Я бы просто сгорел. Тут не Равнина…»

— Ага, — кивнул Вепуат. — А потом, уже после Сердца Пламени, он ко мне приходит — дай тхелена. У нас как раз было, я ему чуть выделил. А он его расковал в фольгу и съел, представляешь? Ну и вот — отложилось.

Он указал на щитки на пальцах. Гедимин мигнул.

— У него кожа пропитана кеззием⁈

— Ага. Типа такая броня, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Как-то оно встроилось. Я проверял печень, почки, — там порядок. Прошло и встроилось. Я ему говорю — ты не увлекайся! Так и отравиться недолго…

Гедимин растерянно покачал головой. «А ко мне цеплялись, что корпус реактора глажу… Вот это вот им бы показать!»

— А Младан единственный, кого так… кто так мутировал? — осторожно спросил он. Вепуат, мотнув головой, принялся копаться в передатчике.

— У Эгнация ещё очень интересно…

— Эй, ассистент Ассар… «Тория»! — Гварза неожиданно вышел в коридор. — В Биоблок уже записался?

Вепуата передёрнуло.

— Я просто показывал… И я тебе говорил — я им ничего не советовал даже! Если Равнина — такое место…

— Значит, всем надо срочно щупальца отращивать⁈ — Гварза грубо схватил сармата за плечо, дёрнул было к выходу, но замер — его собственное запястье крепко сжали пальцы Гедимина.

— Heta! — вскрикнул Вепуат, отступая к опустевшему ангару. — Я тут заболтался. А нам, и правда, пора уже. И тебе, наверное, тоже. Ты не бойся! Ему не больно. И Эгнацию тоже. Я им давал травы от зуда, когда было нехорошо. А теперь…

— Идём уже, лекарь-самоучка, — буркнул Гварза, аккуратно подталкивая его к выходу.

Только теперь Гедимин заметил, как в ангаре прохладно, а по пальцам тянет холодным ветром — где-то не закрыли дверь. Вепуат, обернувшись у портала, помахал ему пернатой рукой. Гедимин вскинул ладонь в ответ. «Оказывается, кеззий откладывается в коже,» — думал он. «По крайней мере, на Равнине. Но там это и не кеззий… может, тому металлу так — нормально. А с кеззием лучше не пробовать. А удобно было бы…»

Он отступил к стене и достал трубку телепорта. «Надо держаться подальше от моря, когда перемещаешься. „Шибальбу“ я уже видел, одного раза хватит.»

15 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

Пять килограммов ирренциевой руды лежали под тройным защитным полем в самом дальнем углу «Ксолата» — в пустующем отстойнике; туда уж точно никто не заходил, и не могло попасть ничего ценного — это место Гедимину и выделили «для опытов». Никакие опыты он проводить не собирался — в пропитке руды меей и осаждении радионуклидов из красной жижи ничего экспериментального уж тридцать лет как не было. Руда лежала в контейнерах по полкило — каждый под своим защитным полем. Бак и промывочный лоток, только что сделанные и совершенно не радиоактивные, тоже заставили заэкранировать — Кристобаль и Ургуланий следили за «опытами» с ирренцием в четыре глаза. Вот и сейчас кто-то из них заглянул в отстойник. Гедимин проверял, нет ли в экранах пробоев, и не сразу заметил пришельца.

— Не фонит? — спросил тот; в этот раз пришёл Кристобаль. — А то у нас, знаешь, дозиметров нет. Но!

Он широко ухмыльнулся.

— К одиннадцати приедет Раск. Со станции приедет. Знаешь, к чему это?

Гедимин встрепенулся.

— Ему там всё дали? Или пока неизвестно?

Кристобаль развёл руками.

— Да мы тут даже не знаем, готова ли в Тукупидо наша наковальня! А ты про свои странные штуки. Небось, ещё и секретные. Знаю одно — обещали нам дать дозиметр. У них есть один под списание. Будет чем за тобой следить!

…Может, Гедимина и наверх бы не пустили — но связываться с его «секретными штуками» никому в «Эль Сокорро» не хотелось.

— Да так и иди, куда без скафандра⁈ — махнул рукой на маскировку Ургуланий. — Облучишься там ещё! В ангар дроны не полезут.

Подняться на поверхность ему разрешили, когда уже вовсю гудел транспортёр. Первой под радостные возгласы проехала наковальня. Следом сплошной цепью потянулись тюки, туго набитые обрезью скирлина. «Отходы на переплавку,» — решил Гедимин. «Что ж, ткачество они освоили. Надеюсь, натуральные волокна им осваивать не придётся. Где я тут возьму семена льна или хлопка⁈ Да и шерсти не настрижёшь…»

— Стой-стой! — Кристобаль сунул в лицо поднимающемуся Гедимину «счётчик Конара» — списанный, но вполне рабочий дозиметр. — Ага, «чисто». Забирай своё добро!

В открытом фургоне стояли две канистры со значками химической опасности и бак с толстыми стенками и герметично пригнанной крышкой. На него Гедимин «посветил» сигма-сканером — всё остальное, чего не хватало для синтеза сивертсенита, на станции сложили внутрь. Мимо прошёл Раск — он выносил из фургона белые бутылки. По пути он с ухмылкой щёлкнул Гедимина по плечу.

— Если надо, есть стручки, — прошептал он и подмигнул. Гедимин мотнул головой.

— Эй, Раск! Опять привёз свою дрянь? — крикнул снаружи Ургуланий. — Смотри, ведь выверну карманы!

— Тут только питьё! — громко ответил Раск, высоко поднимая бутылки. — Кому не надо — могу хоть сразу вылить!

— Питьё неси в администрацию, — буркнул Кристобаль. — Семнадцатого пригодится. Атомщик! Ты у него ничего не брал?..

…Руда, залитая раствором меи, мгновенно стала багровой и теперь быстро темнела, собираясь дойти до черноты. Гедимин смотрел на сигма-сканер и досадливо щурился. «Хорошо, что у местных сканеров нет…» В руде была ещё куча равнинных примесей, неопределимых для земных анализаторов, — и сармат понятия не имел, во что они превратятся через восемь дней. «Уран вижу. Выделится вместе с ирренцием. Стронций вижу. Тоже не помешает…»

Он хотел бросить почерневший ком меи в щёлочь, но остановился — наверху послышались шаги и голоса.

— Червяки! Этого нам ещё не хватало, — Ургуланий был чем-то очень недоволен. — Ты им передай — у нас тут биологов негусто. А радиоактивного добра — и того меньше. Всё-таки тут не атомная станция!

— Но флоний-то нужен, — отозвался Кристобаль, тоже не слишком радостный. — Если начнут кидаться «Гельтами»… Да что там — у нас уже в убежище два источника радиации! А ну как кто нахватается⁈

— А без червяков флоний никак не привезти? Только в них? Я слышал — ампулы всякие тоже в ходу…

Кристобаль тяжело вздохнул.

— Думаешь, мне охота здесь устраивать зверинец⁈ Они ведь фонят. И жрут то, что фонит. Но — флоний делают только они. А ампулы долго не пролежат. Вон, атомщик говорит про четыреста лет…

Ургуланий фыркнул.

— За четыреста лет они нас самих сожрут, хоть мы и не фоним! Биолога нам тоже станция пришлёт? Или, вон, атомщик вместо него… Э-эй! Как оно там?

Гедимин, прикрыв всё защитным полем, выглянул из отстойника.

— Сюда не лезть!.. Какие червяки? Зелёные Пожиратели? Им отдельный отсек нужен…

— Нужен кто-то, кто понимает в таких тварях, — Ургуланий угрюмо сощурился. — Иначе кто-то сдохнет. Или они, или мы.

Кристобаль поднял руку к шлему, будто внезапно что-то вспомнил, и жестом попросил тишины.

— Атомщик! Ты когда собираешься взрывать эту свою бочку… ну, с синими кристаллами которая?

Гедимин мигнул, не сразу сообразив, что речь о синтезе сивертсенита, — слишком резким было переключение темы.

— Хоть завтра, — ответил он, пожимая плечами. — Всё есть, тянуть некуда.

— Погоди, — Кристобаль качнул головой. — Погоди до семнадцатого. Мы тут подумали… не надо такое делать в «Ксолате». Для взрыва снаружи он прочный. А вот внутри — пёс его знает. Такое лучше сверху, на открытом воздухе.

Гедимин снова мигнул.

— Дроны, — напомнил он. Кристобаль поспешно закивал.

— Именно! Потому и говорю — вечер семнадцатого, как стемнеет. У «макак» будет праздник с салютом. Мы тут тоже кое-что запустим. У них бабахает, у нас, — твой взрыв никто не заметит. А дроны по праздникам не летают. В темноте — уж точно! Раньше пытались — мы их потом по кустам собирали…

Ургуланий усмехнулся — видно, вспомнил подробности собирания.

— В общем, ты готовься, — сказал Кристобаль. — Вечер семнадцатого, запомнил?

17 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро»

«Семнадцатое декабря. Какой сегодня праздник-то?» — Гедимин в недоумении рассматривал календарь. Прочный бак — «химический реактор» — был загружен ещё вчера вечером и ждал своей очереди; сейчас Гедимин дожидался, пока ирренций, выделенный из руды, спечётся в излучающую «керамику» — лучевые источники для генераторов защитного поля. Этот процесс торопить не следовало, и сармат, следя за ним вполглаза, изучал календарь. «Семнадцатое декабря… В Ураниуме, небось, уже минус тридцать. И если гетто не накрыли куполом — все улицы в снегу и роботах-уборщиках. В декабре они вечно не успевают — только уберут, тут же новый летит. Чего не ставить купола⁈ Энергии, что ли, мало — с пятью реакторами на гетто⁈»

— Buenos dias! — в отстойник заглянул Кристобаль. — У тебя там всё фонит?

— Да, под поле не лезь, — отозвался Гедимин. — Что там, уже празднуют?

— «Макаки»? — сармат ухмыльнулся. — Да они уже с утра начали. А я велел всем до вечера сидеть тихо. Ургуланий в мастерских, фейерверки готовит… Ты кокуй пьёшь? Оставлять на твою долю? Перед взрывом, конечно, нет, — а потом?

Гедимин качнул головой.

— Пейте. Я «мартышечье» не люблю.

— Понятно, — Кристобаль что-то про себя отметил. — Только стручки не ешь! А то у Раска целая охапка, другой ездил в Тукупидо — тоже привёз, и здесь они их где-то насобирали…

…Едва Гедимин поднялся в транспортный ангар, как услышал отдалённый треск фейерверков, отголоски музыки и несвязных попыток что-то спеть.

— Это не наши, — быстро сказал Кристобаль. — Слышимость по ночам хорошая…

Уже стемнело; Гедимин покосился на непривычно крупные звёзды — небо с вечера было ясным. «Дождя сегодня не было?» — слегка удивился он. Земля под ногами — даже там, где это была земля, а не фрил — высохла до звона.

В посёлке горели огни. На маленькой площади кучка сарматов возилась, готовясь к запуску салюта. Ещё толпа собралась вокруг. Гедимин пригляделся — и всё-таки обнаружил защитное поле, широкую «трубу» отверстием кверху прямо над местом пуска. «Прозрачное, конечно… Зря они встали так близко!»

— Вот, — Кристобаль, оглядевшись по сторонам, завёл сармата за бараки, к ограде. Там, куда дотягивался свет, мелькнула крупная хвостатая тень, за ней — пара мелких.

— Рапториды, — ухмыльнулся сармат. — Если «макаки» забыли, что за фермами нужен присмотр, — завтра много чего не досчитаются! Эти зверьки уже знают — если у людей шум, значит, скотина без охраны.

— Наблюдательные, — пробормотал Гедимин, глядя на мелькающие тени. Рапториды огибали сарматский посёлок по неосвещённой кромке, стягиваясь куда-то на север — кажется, там и стоял городок Тукупидо, окружённый фермами. «Крупные твари. С меня ростом. Что они едят, когда „макаки“ настороже?»

— Здесь и взрывай, — прошептал Кристобаль, указывая на едва освещённую площадку. Его слова частично заглушил треск далёкого фейерверка.

— Видишь, как сегодня шумно? Никому ни до чего нет дела.

На площадку у администрации уже вытащили длинный стол и разливали содержимое больших белых бутылей по стаканам. Кристобаль проследил за взглядом Гедимина и хмыкнул.

— Я тоже не очень одобряю. Но с соседями надо ладить. Даже если они «мартышки». Buenas noches!

Он ушёл к столу. Гедимин взялся за плазморез, рассекая шипящий и лопающийся известняк, — химический реактор перед запуском надо было заглубить.

…Земля дрогнула, покрываясь трещинами. Бак подпрыгнул на полметра, но выскочить из «колодца» не смог. Звук взрыва — всё, что вышло из-под плотного защитного поля — утонул в треске фейерверков. Гедимин встал, убрал поле, «посветил» сигма-сканером и довольно ухмыльнулся. «До утра остынет — и начну сборку „арктусов“. Хватит на всё убежище. И если сходящиеся поля не пробьёт совсем уж близким взрывом — у местных будет шанс выжить. Не у многих, без клонария-то… Но, с другой стороны, у них и промышленности нет — негде калечиться. Если не облучатся до эа-мутации — четыреста лет протянут. Хм… интересно, я сам-то проживу четыреста лет? Ургуланию — если он с Ио и там и клонирован — уже сто двадцать. И он не разваливается, как дряхлая „макака“. Вообще ни разу не видел старого сармата. Больных, раненых, облучённых — видел. А старых… Может, четыреста лет для нас — это ничто? Надо будет спросить Эркенгера…»

20 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро», убежище «Ксолат»

Гедимин с досадой смотрел на пустой проём в броне. Ещё один ипроновый щиток пошёл «на нужды сарматской расы» — на экранирование лучевых источников. Сарматы под присмотром Ургулания и Кристобаля монтировали последний генератор защитного поля. Двое филков выглядывали со склада — там поставили новую стену и соорудили отсек управления.

— Tza tatzqa qendekudu den una! — громко скомандовал Гедимин, едва услышал оттуда, где шёл монтаж, протяжный свист. Филки, ошалело мигнув, кинулись к пульту — команды на сарматском языке неизменно всех бодрили.

— Ну, посмотрим, — с ухмылкой сказал Ургуланий, глядя на сигма-сканер в руках Гедимина. Сейчас плотность защитного поля мог проверить только этот прибор — и только он давал полный обзор, от края до края убежища, через все ярусы и перегородки.

— Ter, du, un… Attahanqa! — скомандовал Гедимин, разворачивая сканирующие лучи широким веером. Доля секунды — и вместо двухсот метров слоистого камня на экране появилась тёмно-серая, почти чёрная стена.

— Hasulu! — выдохнул Ургуланий. — Эта штука и есть экран⁈ Это она сканирующий луч не пропускает⁈

— Мда-а, — протянул Кристобаль, глядя на Гедимина с уважением. — Не зря вас, атомщиков, учат всякому странному. Если оно сканер держит — излучение от бомбы на излёте точно перехватит. А прямо в нас прилетит — тут не до излучения будет. Спасибо, атомщик.

Сарматы по очереди обняли Гедимина. Тот растерянно мигнул, едва не выронив сканер.

— Heta! — скомандовал он филкам-операторам. Серая стена растаяла.

— Можете купол вообще не убирать, — сказал Гедимин координаторам. — Я сделал автономные «сивертсены», им всё равно, работать или нет — что так, что так ирренций распадается. На четыреста лет его хватит.

— Странная штука этот ваш ирренций, — покачал головой Ургуланий и заглянул Гедимину в глаза. — А ты чего такой смурной? Всё же работает!

— Не по себе чего-то, — неохотно признался Гедимин. — Будто что-то не доделал… или не учёл.

Сармат, не дослушав, хлопнул его по спине и пошёл в отсек управления. Кристобаль уже высматривал что-то на передатчике.

— Атомщик, тут твои из Маракайбо пишут. Нам тебя завтра надо им вернуть. У них там со дня на день отлёт.

Гедимин мигнул — про Маккензи, застрявшего в Маракайбо, он уже и забыл. «Они ещё не улетели? Долгая же была стройка…»

— Иди спать, атомщик, — сказал Кристобаль. — Может, в ночь поедете. Поговорю с пилотами. Не хотелось в ближайшие дни их гонять — под станцией, в Ла Крусе, опять какая-то возня…

«Возня?» — Гедимин покосился на сфалт. «У Раска я оружия не видел. У него даже скафандра нет. Если там опасно — придётся мне сидеть на крыше, изображая турель…»

21 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, гетто «Эль Сокорро» — ИЭС «Эстагол» — город Маракайбо

— Сразу от восточного берега — нигде не останавливаться, никуда не сворачивать, «макак» объезжать десятой дорогой! — давал последние указания Кристобаль, и Раск, уже без привычной ухмылки, молча кивал. Ему явно было не по себе — глаза чуть потемнели и сузились, он вертел в руках шлем и оглядывался на машину.

— Гедимин, накроешь грузовик защитным полем, — распорядился Кристобаль. — От восточного берега… а можешь и сразу — на постах про Ла Крусе все уже знают.

«Посты?» — теперь не по себе стало и Гедимину. «Вроде волнения у „макак“ — но к нам всегда прикапываются. По поводу и без повода. Не застрять бы на этих грёбаных постах, как под Елгавой…»

…Машина, уже накрытая плотным защитным полем, резко затормозила. Гедимин застыл. «Сканеры есть? Меня им видно?» — мелькнуло в голове.

— El tezco? — донеслось снаружи. — Vaz a la planta? Vamos, vamos!

Грузовик рванул с места, набирая скорость, пару раз подпрыгнул на ухабах — и лёг на «подушку» защитного поля, и дальше покатил вместе с ней.

— Блокпост? — спросил Гедимин.

— Да! — крикнул из кабины Раск. — Хорошо, им не до нас!

— Хочешь, я на крышу залезу? У меня есть оружие! — крикнул ему Гедимин. В кабине странно булькнуло.

— Сиди тихо! Тебя утащат к своим, а нам тут разгребаться! Мы же не со станции, чтоб нам всё с рук сходило! Мы даже не… А-а, s— sa has— sulu!

Машина отрикошетила от чего-то плотного, трижды провернулась на «подушке» защитного поля, и по фургону кто-то врезал прикладом.

— Все на выход! Кто внутри? На выход, руки за голову! — заорали снаружи. Гедимин изумлённо мигнул — кричал сармат.

— Мы на стан… — начал было Раск, но охнул и замолчал. Гедимин выпрыгнул из фургона, прикрываясь защитным полем.

— Вы там в себе⁈ — крикнул он в лицо ошалевшему сармату в чёрной броне; на его груди пестрели значки — взрывы, черепа, звёзды, ни одной «профессиональной» метки. Раск сидел у машины, глотая ртом воздух. Доля секунды — и защитное поле накрыло его, а Гедимин раскрутил сфалт за сопло и шагнул вперёд. «Ликвидатор», согнувшись пополам, полетел в придорожные кусты.

— Heta! — кто-то спикировал на дорогу. — Не стрелять! Кет, опять ты⁈

Приземлившийся «ликвидатор» хлопнул себя по лицевому щитку. Гедимин хотел поздороваться — Мафа он узнал — но передумал и шагнул к Раску.

— Как ты? Ранен?

— В фургоне пусто! — доложил другой наёмник, как-то незаметно обошедший Гедимина и заглянувший в машину. Раск, держась за живот, поднялся на ноги. Дышал он по-прежнему тяжело, но крови сармат не увидел.

— Только ударил, не стрелял, — быстро пробормотал кто-то из наёмников, обращаясь к Мафу. — Он сам не…

— Раск Марци, в кабину с глаз долой! — рявкнул Маф, развернувшись к водителю. — Кет, мать твоя колба! Нашёл время путаться под ногами!

Гедимин пристально следил за наёмником, ударившим Раска, и тот, заметив его взгляд, шумно сглотнул и шагнул назад.

— У нас работа! Команданте Маф…

— Ваша работа — с «мартышками»! Чего вы к сарматам полезли⁈ — Гедимин недобро сощурился. Маф снова хлопнул себя по лицевому щитку.

— Кет! Вали в свой Ураниум — и чтоб больше тут не мельтешил!

— Сейчас, — хмуро сказал Гедимин, переступая с ноги на ногу. Маф отпрыгнул в сторону, вскидывая над головой защитный купол. Наёмник, ударивший Раска, отскочить не успел — удар приклада отшвырнул его в кусты. Маф тяжело вздохнул.

— Вернёмся с зачистки — три шкуры с каждого спущу! — он чуть придержал ступнёй огнемёт наёмника — тот, ещё не встав, уже рвался отомстить. — Ядерщик без подготовки валяет их, как кегли! Все в строй — и работать! Кет, вали уже отсюда, а? Чтоб мне ещё тридцать лет тебя не видеть!

— Есть убежище не на станции, — быстро сказал Гедимин, глядя Мафу в глаза. — Без реакторов. Держитесь к нему ближе. Может, успеете, как начнётся. Оно в «Эль Со…»

— Езжай! — Маф с неожиданной силой толкнул его в грудь и взлетел на «лучевых крыльях», догоняя свой отряд. Машина уже ревела и подпрыгивала, готовясь рвануть прямо с места. Гедимин не успел захлопнуть люк, как она уже летела над дорогой. Внутри кабины приглушённо ругались на трёх языках попеременно.

… — До темноты никуда не поеду, — заявил Раск, потирая живот. Под футболку ему засунули охлаждающий компресс.

— И правильно, — сказал медик, убирая переносной микросканер. — Как раз гематомы рассосутся. А тебе, Гедимин, помощь не нужна?

— Я в броне, — отозвался сармат. Его больше волновал сфалт с повреждённой обшивкой. «Бронёй обошью. Пусть из фрила — но чтоб удар держала.»

Откуда-то с юга доносился приглушённый расстоянием грохот взрывов и треск разрядов, перемежаемый воплями. Медик прислушался и покачал головой.

— Чёрный отряд работает без церемоний. Полезная штука — разрешение на отстрел.

— У вас тут есть? — спросил Гедимин, кивнув на ближайшее здание станции. — Вы-то можете защищаться?

— Само собой, — ухмыльнулся командир местных ликвидаторов; он вышел встречать машину чуть ли не к воротам — из «Эль Сокорро» его предупредили. — Не так, как «чёрные», конечно, — «макак» до их города не проводим, если что. Но вокруг станции — полная свобода действий.

— Не то что у нас, — завистливо вздохнул Раск, прижимая компресс к животу. — Повезло, что в Тукупидо «мартышки» тихие. А то было бы, как в Австралии…

…За Гедимином приехали через полтора часа, когда грохот на юге утих. Машину Альфонсо дальше станционного блокпоста не пустили, и он выглядывал из кабины, нервно моргая и оглядываясь налево.

— В Ла Крусе веселье уже закончилось? Ну, может, «чёрные» и к нам успеют. А то нам, сеньор сармат, придётся нарезать круги по районам! Сунулись было в Сьерра Маэстра, да куда там… Садитесь быстрее, нам ещё добираться! Скорее бы «чёрные» на юге освободились, а то Треугольник как в осаде!

…Машина летела в верхнем ряду, перемигиваясь с охраняющей что-то полицией. Гедимин слышал сердитые крики и странный стук — кто-то колотил арматуриной об арматурину. На подлёте к парку да Косты машина перемигнулась с парой бронеходов. Разглядеть их Гедимин не успел — глайдер уже снижался, плавно вкатываясь на широкую мощёную аллею.

Парк, ещё месяц назад развороченный в кашу, сармат не сразу узнал — от ворот к входу в убежище протянулась новая проезжая «улица», с двух сторон окружённая рядами деревьев. За ними виднелись пешеходные тропки, тоже замощённые фрилом. На каждом свободном пятачке что-то росло и местами цвело, в ветвях орали пёстрые птицы. Глайдер подкатил к люку и протяжно загудел.

— Выбирайтесь, сеньор сармат! Вас уже…

— Джед, мать твоя колба! — из убежища выскочил Маккензи. — Я же просил их — дайте транспорт с утра…

— Везде волнения, дон Маккензи! — вмешался Альфонсо. — От станции до парка, — я уж думал, не доедем!

Маккензи протяжно вздохнул, глядя на прикрытое облачками небо. Жара и влажность к декабрю ничуть не уменьшились — кажется, тут они не уменьшались никогда.

— А послезавтра нам в Ла Чиниту… Идём, Джед. С дороги тебе нужен отдых!

— Ничего, сеньорес, чёрный отряд разберётся! — крикнул им вслед Альфонсо. Люк уже закрывался.

— На жёлоб не смотри, — буркнул Маккензи. — Нам идти до первой площадки. В душ надо?

— На станции мылся, — отказался Гедимин. — Что тут за стрельба на каждом углу? Из-за нас? Из-за убежища?

Маккензи махнул рукой.

— Не бери в голову, тут по жизни так. В дороге ни с кем не дрался?

— Только с отрядом Мафдет… Мафа, — признался Гедимин. — Но я к ним первый не лез. Кидаются на всех подряд!

Маккензи сдавленно булькнул, хотел что-то сказать, но только вздохнул и ускорил шаг.

— Гедимин! — Иджес радостно ухмыльнулся навстречу. — Знаешь, что завтра тут официальное…

— Чего «официальное»⁈ — перебил его Маккензи. — Местные заселяются и празднуют. А мы ждём рейса на Кларк. Тески! И ты, Джед, особенно. Завтра утром — и послезавтра, тоже рано утром, пока все спят — я проведу вас в душевую. До тех пор — сидеть тут, и как можно тише! Особенно тебе, Джед. Хавьеру на глаза не лезть!

Гедимин изумлённо мигнул.

— С ним-то что⁈ Меня тут месяц не было!

— Забыл, как прыгал на баррикадах? — Маккензи брезгливо поморщился. — А вот он помнит. Хорошо помнит. И ты с того дня в списке неблагонадёжных. Короче — сидите тут, отдыхайте. Работа закончена, осталось вернуться на базу.

Гедимин заметил свёрнутый матрас, положил его рядом с другими — на них уже сидели Иджес, Эркенгер и Кеола. Последний лежал, закрыв локтём ухо, и, похоже, спал.

— Ага, — выдохнул Иджес. — Мы тут всё закончили. Все уже улетели, только мы сидим. Пока в городе стрельба, наружу лучше не лезть. А завтра у местных праздник, не до нас. Напьются всем убежищем. Тут уже куча народу, ты знаешь? Целые выводки по десятку, по два. Наверх ходят те, кто там работает, остальных по неделе не выгонишь. Так что в душевую позже пяти утра чёрта с два попадёшь!

— Угу, — отозвался Гедимин и растянулся на матрасе, положив рядом с собой сфалт. «Там стрельба, тут гуляния. И я ещё неблагонадёжный. Да их самих на пять минут не оставишь! Разумный вид, мать моя пробирка…»

22 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо, убежище «Хавьер Альварадо»

В пять утра кто-то наступил Гедимину на руку. Когда сармат привстал на матрасе, пытаясь проморгаться, единственный, кто стоял рядом — Кенен Маккензи — предусмотрительно держался за его спиной. Остальные ворочались, с полуоткрытыми глазами разыскивая фляжки.

— Кто хочет в душ — вставайте! — Маккензи выразительно пощёлкал ногтем по корпусу передатчика. — С семи тут начнётся возня, а с восьми внизу будет очень шумно!

Гедимин убрал флягу с недопитой Би-плазмой и поднялся на ноги.

— У местных гуляния? И ты с ними?

Маккензи поморщился.

— В этот раз нет. Слишком много народу… разного народу. Хавьер просил не соваться. Что, все готовы? Идём!

Спускались недалеко — до приоткрытых гермоворот на верхний ярус. Внутри, несмотря на ранний час, уже были слышны тяжёлые шаги экзоскелетчиков и шарканье и плеск уборочной техники. Звучала она не так, как привычные Гедимину роботы-уборщики, хотя он много их повидал.

— Buenos dias, сеньорес! — радостно осклабился навстречу сарматам первый же охранник. Гедимин уставился на его оружие. Тут не хватало только ракетомётов — все малые калибры на броню были нацеплены, древний экзоскелет заново покрашен, местами приварены новые пластины брони. Вдоль стены за его спиной, придерживая за ручки моечный агрегат, медленно прошёл человек в сером комбинезоне. Гедимин успел разглядеть крупную надпись серебристой вязью на одежде — «Хавьер Альварадо», название убежища.

— Вы в душ, сеньорес? — охранник, несмотря на ранний час, выглядел бодро и явно чего-то уже хлебнул. — Давайте во-он в ту сторону, тут ещё не домыто! Эй, там, шевелитесь, тараканы травленые!

Уборщики в сером покосились на него и зашаркали чуть быстрее. Экзоскелетчик, вставший посреди душевой, между разделяющимися отсеками, приветливо помахал сарматам.

— Вон туда, сеньорес! Там всё, что нужно, есть, уже меняли!

— Опять менять? — остановился один из уборщиков. Им явно не налили — вид у них был сонный и не слишком-то радостный.

— Тебя не спросили, что делать! — рявкнул на него экзоскелетчик. — Работай!

Пока Маккензи открывал нужный отсек душевой, Гедимин быстро огляделся. Тут работали шестеро уборщиков — и их всех легко заменил бы один робот. «И ему не нужен был бы этот бабуин в экзоскелете,» — сармат неприязненно покосился на охранника. Тот угрожающе надвинулся на кого-то из уборщиков и тыкал «клешнёй» в дальний угол — возможно, недостаточно чистый.

— Одного робота тут хватило бы, — пробормотал Гедимин. — Зачем люди?

Маккензи недовольно сощурился, но ответить не успел — в разговор вмешался охранник.

— Люди уже есть, сеньор сармат! И что они у нас будут делать? Пить-есть да устраивать беспорядки⁈ Эй, там! Работать! — он двинулся к уборщику, вычищающему водосток. Откуда-то на решётке взялись комки намотанных волос; Гедимин не сразу вспомнил, насколько «шерстисты» обычные люди, особенно — их самки.

— Иди уже! — прошипел Маккензи, заталкивая сармата в душевую. — Ещё агитацию мне тут устрой!

Уже из отсека, сквозь шум воды, Гедимин прислушивался — продолжает ли охранник всех шпынять. Но ему без сарматов не перед кем было оправдывать своё присутствие — уборщики работали, экзоскелетчик топтался на месте и наконец ушёл с чистого пола к выходу. Покидая душевую, Гедимин не увидел уже ни его, ни уборочного отряда — их вместе с оборудованием перегнали за поворот, теперь шарканье и плеск доносились оттуда.

— Ну вот, — Маккензи довольно хмыкнул, выходя за ворота яруса. — И до пяти утра вам, парни, придётся потерпеть без купания. Наверху — сразу скажу — делать нечего. Там охрана с бронеходами. Будут ходить за вами хвостом. А смотреть там всё равно не на что. Да и насмотрелись вы…

— Стрельба ещё идёт? — хмуро спросил Гедимин, садясь на матрас. Заняться, и правда, было нечем, да и в голову ничего не приходило.

Маккензи пожал плечами.

— До рассвета будет тихо. А там, если не всех вывезли в участок, начнут с новой силой. Чтоб найти всех, кто делает самопал, надо районы сносить — а город на это пока не пойдёт.

Гедимин потянулся было к смарту, но верхний люк был закрыт, экран сомкнут, — связи не было. «Ладно, посплю ещё. Пока по лестнице не начали ломиться.»

…Лестницу никто не трогал, хотя уже в начале восьмого внизу начался шум — шаги, голоса, радостные возгласы и плеск разливаемого по стаканам питья. Через несколько секунд нижние гермоворота закрылись — все, по самый муниципальный ярус. Гедимин вспомнил проект и повернулся к дремлющему Маккензи.

— А что, проходы на верхние ярусы не замуровали? Собирались же заткнуть их намертво, оставить только спуск на муниципальный.

— Передумали, — пробормотал Маккензи, уткнувшись в матрас. — С людьми бывает.

— Так удобнее уборщиков водить, — пояснил Эркенгер — он уже не спал, читал что-то скачанное на смарт. — И прочую обслугу. Такой себе чёрный ход.

Гедимин мигнул.

— Эти люди внизу… Им такое нравится?

Маккензи, разбуженный разговором, громко хмыкнул.

— А выбор? В Маракайбо одно убежище! Был бы их десяток… Нет, Джед, тут я не понимаю — к чему ты цепляешься? Что плохого, что «мартышки» делом заняты? Их же туда не на пытки вытаскивают!

Гедимин поморщился.

— Дело для роботов, не для людей. Им могли бы получше найти.

Маккензи пожал плечами.

— Ну, будь тут пара заводов… Джед! Ты, главное, сиди тихо. С тебя станется опять спороть чушь. А Хавьер и так на тебя косится. И полез же ты на те баррикады…

— Я хотел решить без крови, — буркнул Гедимин. Маккензи только отмахнулся.

…После полудня внизу зашипело — открывались гермоворота. Гедимин насторожился было, но услышал гул механизмов на нижней площадке и наверху. По транспортёру ползли крепко принайтованные бутылки и стопки одноразовых стаканов. Когда первая добралась до верхнего шлюза, снаружи радостно завопили.

— А вот и питьё для охраны, — пробормотал Маккензи, внимательно приглядываясь к бутылям. Они были полупрозрачными, и содержимое просвечивало, — тёмно-коричневая «зерновая настойка», белесый кокуй, ярко-оранжевый синтетический сок…

— На Севере принято закусывать, а тут — запивать, — отметил Маккензи, что-то высматривая среди бутылок. Наконец он, хмыкнув, отцепил одну от транспортёра и добавил к ней упаковку стаканов. Гедимин открыл было рот, но увидел листок, которым было обёрнуто горло бутыли. «Para las tezcas» — прочитал он.

— Что ж, — ухмыльнулся Маккензи. — Отметим окончание работ.

Он перевернул листок другой стороной и прочитал вслух:

— «Завтра в семь, сеньорес. В городе тихо.»

— Мне полстакана, — сказал Кеола. — И лучше бы прислали зерновую. Этот осадок весь рот облепит.

— Потому его и запивают, — усмехнулся Маккензи, доставая флягу с водой. — Джед, тебе налить?

…У Кеолы отобрали стакан, едва его глаза чуть помутнели. Через пару минут сармат уже спал. Иджес, Эркенгер и Маккензи допили остатки. Их взгляды слегка «плыли», но пустой раскладной контейнер — у медика он был наготове — никому не понадобился.

— Завтра к вечеру будем в Ураниуме, — пробормотал Кенен, откидываясь на матрас. — Если тут опять война не начнётся. Ис, ты доволен?

Иджес фыркнул.

— Опять все призы будут у южан! Как мне подготовиться, если я весь год строю убежища⁈

«А. Гонки,» — Гедимин покосился на календарь. «Двадцать пятое на подходе. И год уже кончается. Ну что ж… кое-что путное мы построили,» — он вспомнил гусеничный паровоз Шайенна и биологический модуль Саскатуна и с едва заметной ухмылкой растянулся на матрасе. «Интересно, куда поедем после праздников. Наверняка у Маккензи вагон заказов…»

23 декабря 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо — Луна, кратер Пири, город Кларк — Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— На выход, на выход, сеньорес! — поторапливал сарматов Хавьер Альварадо. Как он встал после вчерашнего, Гедимин не знал — но сейчас он маячил посреди верхней шлюзовой камеры и выглядел вполне бодрым. Прямо к люку по парковой аллее подогнали две бронированные машины. Из одной, прикрываясь защитным полем, выглядывал неизменный Альфонсо.

— Слушай, Фончо, mi alegria, — обратился к нему Хавьер; во второй машине сопровождающего не было, только водитель. — Когда прилетишь, барк будет там. Пока не наберёт высоту, вы ждёте у космодрома. С каждым будут два летучих бойца. В городе после чёрного отряда тихо, буйные в участке — но все районы туда не сгребёшь. Так что — осторожно!

— Нет проблем, команданте Альварадо! — Альфонсо попытался изобразить воинский «салют». — Маккензи, Джедмин, сеньорес, — влезайте на хвост!

Гедимин мигнул было, но Кенен подтолкнул его к машине. Трое сарматов поместились во вторую.

— Смотреть в оба! — предупредил Хавьер экзоскелетчиков в «Лантернах». Этим экзоскелетам тоже досталось новой краски — кажется, весь декабрь охрана только и делала, что накрашивала броню… или это поручили жителям муниципального яруса?

— Думаете, после работы чёрного отряда остались буяны? — спросил Маккензи сквозь приоткрытую дверь. Хавьер щёлкнул «клешнёй» о «клешню».

— Кабы чёрный отряд всех пострелял — не осталось бы. А их как сгребут в участок, так и обратно выкинут. Мало у нас расстреливают, преступно мало, сеньорес…

…После таких сборов настороженный Гедимин ждал засады за каждым углом — но в городе, и правда, было тихо. Маккензи до космодрома сидел молча — и уже заходя в барк, широко ухмыльнулся и щёлкнул Гедимина по наплечнику.

— Вот ничего не делается без сарматов! Маф поработал — и тихо, как в гробу. Может, и нам — вам с Исом особенно — надо было поменьше стесняться. «Без крови решить» он хотел… пернатым змеям на смех!

Гедимин угрюмо сузил глаза, но промолчал. Ему ещё предстояло втиснуться в пассажирскую ячейку барка и как-то пристегнуться перед невесомостью.

…Стены космопорта и прилегающих строений пестрели рождественскими наклейками. На городской купол спроектировали голограмму — падающий снег. «Снежинки» размером с ладонь сармата скользили по зданиям, по скамейкам у космодрома, по сарматской броне. Гедимин поискал на посадочных площадках инопланетные корабли, ничего не нашёл и разочарованно хмыкнул. До барка на Ураниум оставалось три часа, и надо было их как-то скоротать.

— Куда мы летим после праздников? — спросил он у Маккензи; сармат от вида снежинок пришёл в расслабленное настроение и даже насвистывал что-то в респиратор. — У тебя, наверное, уже куча заказов? Север или снова юг?

Маккензи, разом помрачнев, смерил его хмурым взглядом.

— Что мне не нравится, Джед, так это слово «мы». Особенно — если оно включает тебя.

Гедимин мигнул.

— Спору нет, как спец ты хорош, — быстро продолжил Маккензи, отодвигаясь на другой конец лавки. — Но… был хоть один выезд, где ты бы ни во что не вляпался⁈ От «Силвермайна» до «Илгвена» — каждый раз одно и то же! Никак нельзя держать руки при себе, а рот — на замке⁈

«Верещит, как жители Маракайбо,» — отметил Гедимин, морщась от рези в ушах. «Теперь ему что, ещё полгода отвыкать?»

— Я при чём, если у «макак» идиотские порядки⁈ — огрызнулся он, стараясь не сильно повышать голос — как выяснилось, сармат всё-таки может визжать, и самому срываться на визг не хотелось. — И что я такого сделал в Шайенне и «Эль Сокорро»? За паровоз нам вообще премии дали!

— А за драку с чёрным отрядом? — Маккензи недобро сощурился. — У тебя понятий о субординации нет, тут все привыкли. Но чувство самосохранения быть должно⁈

Гедимин фыркнул.

— Отряд Мафа силён против «макак». За такую подготовку Гуальтари бы…

— Цыц! — рявкнул Маккензи, да так, что Гедимин от неожиданности заткнулся. — Джед, мне надоело за тобой разгребать. Спец по ЛИЭГам? Сиди в «Налвэне», проверяй ЛИЭГи. На выезд больше не возьму.

…Иджес куда-то испарился, едва сарматы доехали до гетто. Гедимин не ждал увидеть его до самых гонок — но поздно вечером в дверь жилого отсека осторожно постучали.

— Не спишь ещё? — Иджес присел на краешек матраса. — Дурак этот Маккензи…

Он тяжело вздохнул. Гедимин пожал плечами.

— Да дались мне его «макаки»! Вот только… ЛИЭГи теперь монтировать вам с Кеолой. Ты проверяй свои индикаторы вовремя…

Иджес отмахнулся.

— Да не так уж меня и клинит. Видел радиофобию похуже. С ЛИЭГами сладим, ты их, главное, тут проверь! Мало ли что на заводе накосячили…

— Куда летите? — спросил Гедимин, вспомнив, что от Маккензи этого так и не добился.

— Мы — в Финикс, — ответил Иджес. — Южнее Шайенна, севернее Маракайбо… твой Альбукерке, кстати, недалеко.

Гедимин сдержанно хмыкнул.

— «Моего» там давно ничего нет. Гражданское строите — или опять возня с випами?

Иджес ухмыльнулся.

— Вип, слышал, в Ураниуме делать собираются. Хотя — может, ещё и не соберутся. А Финикс — место не «виповое». Гражданское, двадцать пять тысяч… Тебе Маккензи проект ещё не приносил? Вроде собирался.

Гедимин пожал плечами.

— Я и ЛИЭГи ещё не проверял. Неделя впереди — успеет принести.

25 декабря 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Стоило высунуться из барака на улицу, как пальцы прижгло холодом. «-37С» — показывал термометр у двери; Гедимин машинально сверился со своим и мрачно кивнул, сжимая пальцы в кулак. Обшивка скафандра дышала теплом — и на глазах покрывалась инеем. По улице ползали роботы-уборщики, сгребая снег, насыпавшийся с вечера; к утру прояснилось, и звёзды стали яркими.

— Идём-идём! — поторопил его Иджес; голос сармата звенел от волнения. К груди он прижимал свёртки с дронами. Стены уже тихонько дрожали от проезжающих мимо ликвидаторских глайдеров — на гонки съезжались участники и зрители.

Едва Гедимин вошёл на верхний ярус, как увидел внизу полосатую бело-чёрную шубу и нахлобученную на шлем шапку — Кенен Маккензи пришёл «при полном параде». Сармат, беззвучно хмыкнув, огляделся по сторонам. Иджес уже ушёл в «подземелья» готовиться к первому старту. На скамьях тут и там виднелись комбинезоны в расцветке «Ольторна» — бывшие южане уже заметно побелели от ураниумской прохлады, влезли в тёплую одежду, но ещё опознавались. «И у кого-то из них с собой дудка,» — вспомнил Гедимин. «Та, что ревёт, как турбогенератор на предельных оборотах. И вот зачем оно мне надо⁈» Он осторожно втиснулся на верхнюю скамью, «заселённую» сарматами из «Налвэна». «Здесь южан вроде нет…»

…Первый раунд — полёты на скорость — прошёл мирно, лишь пара дронов вылетела с круга и теперь лежала на полу, дожидаясь расстроенных пилотов. Едва первые машины миновали финиш, с дальнего края стадиона донёсся рёв трубогенератора, переходящий в истошный вой. Рядом с Гедимином зашевелился «северянин» из «Налвэна» — и сармат, ошалело мигнув, обнаружил в его руках южанскую дудку. Наушники он прикрыть всё-таки успел…

Дудки ревели после каждого раунда, пока снизу не давали отмашку прекратить — и северянин не отставал от южанина и «приветствовал» всех, и победивших, и проигравших. Маккензи на нижней скамье, видно, тоже озаботился наушниками, а не только шапкой, — он благодушно махал гонщикам и за уши не хватался.

… — Опять четвёртое! — Иджес тяжело вздохнул. Свёртки с дронами он держал на отлёте — они ещё дымились.

— И то — еле удержался. А чего ждать⁈ Вместо тренировок копаюсь в «мартышечьих» норах…

Маккензи, поравнявшись с сарматами, весело хмыкнул.

— Увы, Ис, — профессию «гонщик» для нас, тесков, ещё не зарегистрировали! Не хочешь в Финикс — езжай в Медфорд или Масатан, спецы нам везде нужны! Джед, ты ведь сейчас не спать пойдёшь, а в ангар?

Гедимин мигнул — он сам ещё не знал, куда пойдёт.

— Давай провожу, — Маккензи ухватил его за локоть. — Ис, ты туда же — дроны чинить? Ну, чуть поможешь нашему спецу советом. А там и Эрк подтянется — кто-то же должен за вами присматривать.

…По дороге Маккензи махнул оператору роботов-уборщиков — и одну из машин прямо перед приходом сарматов затолкали в ангар. Видно, без Гедимина туда не заходил никто — повсюду лежала пыль.

— Закрыто же, — развёл руками филк-оператор. — Я и не трогаю. Мало ли, что у вас там.

— Правильно не трогаешь, — ухмыльнулся Маккензи. — Ага, стол чистый… Держи, Джед, тебе на изучение.

Он выложил на стол шесть тубусов. Гедимин мигнул.

— Это что, на год вперёд?

— По два на город — гражданское и «вип». Разве много?.. К январю позову — проверишь ЛИЭГи и прочее добро. Финиксу, вон, тоже банк семян понадобился, — ухмыльнулся Кенен. — Хорошо, у нас с профессором Маасом всё налажено, — все бумаги в лучшем виде. Лучшие банки семян в Северном Атлантисе!

— Банк семян? — сармат оживился. — Как в Саскатуне? И лаборатория?

Маккензи с явной досадой покачал головой.

— Увы. За лабораторию заплатили бы больше… Нет, только хранилище. Профессор Маас оставил инструкции — почитаешь их перед проверкой. Финикс тут решил отличиться — геологический музей под землю затащить. Будто камням ирренций вреден! — он хихикнул. — Ну да их дело…

«Коллекция минералов? А пригодится, если всё расписано — свойства, состав, где искать, на что годны…» — Гедимин пропустил смешки Маккензи мимо ушей. Он уже изучал вип-убежище Финикса и досадливо щурился.

— Опять в два слоя с блокпостом?

Маккензи развёл руками.

— Смысл быть випом, чтоб жить вперемешку с чернью⁈ Я их еле уговорил внизу поставить медблок…

Гедимин стиснул зубы. «Хорошо, что мне больше никуда не ездить. Если им „нижние“ устроят диверсию и саботаж — я буду не при делах.»

31 декабря 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Да выберемся мы к лету, — успокаивал Эркенгер недовольного Иджеса. Тот пытался устроить сражение между дронами, но в отсеке было не развернуться — и Гедимин поймал один из аппаратов в сантиметре от развёрнутой карты убежища и едва не вколотил Иджесу в шлем. Механик намерение понял, дроны сунул под верстак, сам сел сверху и протяжно вздохнул.

— К лету по-любому выберемся, — пообещал ему Эркенгер. — Апрель — крайний срок, в мае будем в Ураниуме. Летом там плюс пятьдесят, а иногда и под шестьдесят — малость не до строек.

Иджес поморщился.

— Одно достроим — в другое через неделю отправят. Маккензи не уймётся, пока все заказы из «макак» не вытрясет. А городов у них много, и денег — тоже.

Под потолком загудело. В приоткрывшийся люк заглянул Маккензи.

— Уран и торий! — он приподнял руку в приветственном жесте. — Ага, вижу, у Джеда всё готово. Давай диски — а бумагу Ис и Эрк аккуратно сложат, пока мы на заводе болтаемся. Пойдём, Джед, ЛИЭГи не ждут!

…Четыре генератора на гражданское убежище, два — на «вип», — Маккензи всё так же придерживался завышенных нормативов; шесть на город, три грузовые платформы, отдельно — аккумуляторные батареи и трансформаторы… Проверяли вдвоём — Гедимин и Кеола; филк уже давно не спорил, что сармат заходит под купол первым и почти не пользуется сканером, только изредка вздыхал, когда видел деталь, добавленную «для люфта».

— Ну ладно, у строителей такое тоже есть, — нехотя признал он, когда с проверкой «фонящего» было покончено. — Там этих люфтов — замаешься считать.

— Не расслабляйтесь, парни! — Маккензи, когда платформы с «радиационно опасным» отъехали на склад, пересёк тройную черту и влез под купол. — Ещё банк семян! Джед, ты инструкцию помнишь?

Инструкцию-то сармат помнил, только их было несколько — на разную ёмкость хранилища и набор хранимого. Увидев гигантский «банк» Финикса, он ошалело мигнул и полез в список.

— И что, люди всё это выращивают? И… едят⁈

— Да не, там диких растений две трети, — ответил Маккензи. — На кой — не знаю… платят — наше дело поставить. Может, правда, выведут что-то съедобное. Потом, лет через четыреста.

…За упаковкой банка семян Гедимин проследил сам, отправив к ЛИЭГам Кеолу. Маккензи топтался рядом, что-то про себя прикидывая.

— Оставлять тебя тут одного… тут не знаешь, что хуже, — сказал он, когда контейнер повезли на склад. — Ты же опять без присмотра начнёшь…

Гедимин молча двинулся к Кенену, и тот проворно выскочил из-под купола.

— Heta! Вот же нервный сармат… — Маккензи изобразил обиду. — Я тут вместо праздников переговоры веду, а он… Короче, я столковался с доктором Фоксом. К марту готовься — сделаем тебе нормальное лицо. А то от твоей рожи рапториды — и те шарахаются!

Гедимин досадливо хмыкнул.

— Я думал, ты что дельное скажешь. Что ты прикопался к моей роже⁈ Ещё и Фокса зачем-то дёрнул…

— Начал работу — так пусть доделывает, — отмахнулся Маккензи. — В начале марта ляжешь в клинику. Тебе чинить-то осталось всего ничего. Может, лет через пятьсот само рассосётся — но мне так уже надоело. А насчёт дельного… Дело тебе до марта будет. У нас тут пять блоков. В «Ольторне» четвёртый достраивают. В январе пущу по ним инспекцию — ядерное ведомство давно требует. Без «макак», одни сарматы. И ты с ними — посмотришь на реакторы изнутри. Мало ли, чего нам снаружи не видно…

Гедимин изумлённо мигнул.

— И… с хранителем говорить можно? Никто не полезет?

— Больше часа не трынди, — буркнул Маккензи. — По крайней мере, в одном реакторе. А то оно уже подозрительно. В отчёте результат беседы не пиши — и хватит с тебя. А в марте, может, уже я загляну. Посмотрю на тебя, как станешь на сармата похож.

02 января 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иджес разжал объятия.

— Ты смотри, не опоздай, — он кивнул на часы. Утренний «хелед» на юг уходил сегодня в восемь, инспекция на проходной «Налвэна» собиралась к семи; сарматы уже поднялись, и Гедимин зашёл попрощаться.

— В мае вернёмся, — пообещал Эркенгер, с тревогой глядя на сармата. — Не в начале, так к середине. Ну да не от меня зависит — я не геолог и не строитель. Моё дело — чтоб никто лишнего не сожрал. А вот ты… ты явно собираешься это и сделать.

Гедимин мигнул.

— По реакторам полезешь? Живая точка, всё такое? — Эркенгер выразительно сощурился и достал из кармана горсть ампул. — Флоний. Полдозы после каждого… открывания шлема где не надо. Будь я тут, я бы насильно вколол, — ты ж нахватаешься. Но местные медики… им всё до орбиты Сатурна, пока кости не торчат, или слизь не хлещет. Так что следи сам. Открыл шлем в реакторе — на выходе полдозы флония. «Сигма» там, не «сигма», действует — не действует… Потом за целые мозги сам «спасибо» скажешь!

— Спасибо, — пробормотал Гедимин, высыпая ампулы в карман. Что-то его цепляло — и уже на полпути к ИЭС он понял, что. «Кто ему рассказал про открывание шлема в реакторах? Иджес? Маккензи? При нём-то я даже на станции не работал…»

…На проходной, сразу за турникетами, уже стояли шестеро в лёгкой радиозащитной броне; среди «профессиональных» «нашивок» Гедимин заметил новые полоски с красной надписью «Инспекция».

— Гедимин Кет? — седьмой, ожидающий перед турникетами, смерил сармата подозрительным взглядом. — Прямо сразу в тяжёлой броне? Ну, не так у нас там всё плохо… Ладно, держи нашлёпку. Механик широкого профиля, допуск к ядерному оборудованию, работал в ремонтных бригадах… Раньше в инспекциях бывал?

07 января 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Чего их вообще вперёд пустили⁈ Они что, атомщики? Ликвидаторы?

— Вот без этого добра мы на станции точно обошлись бы! — поддержал кто-то с «нашивками» атомщика на гражданской одежде. — Особенно без вон того амбала…

Последний сармат из инспекции под недовольное ворчание очереди вышел из медчасти. Командир «отряда», разогнув ещё один палец, махнул рукой в сторону станции.

— Ну что, никто из нас не мутант? Тогда сегодня проверяем машзал первого блока.

Всех, кроме Гедимина, передёрнуло.

— В скафандры — и к первому блоку! — скомандовал главный инспектор. Всех снова передёрнуло. Гедимин в недоумении пожал плечами. «Они тут что, тяжёлую защиту впервые видят?»

…В машзале и вспомогательных помещениях говорить пришлось жестами — броню так закупорили, что оборвалась любая связь. Даже Гедимин решил височные пластины пока не трогать — командир и так нервничал, а вылететь из комиссии до первого захода в активную зону реактора было бы глупо. Так что замеченную неполадку обсуждали уже снаружи, за санпропускником, над голографической схемой сборки-энергоприёмника.

— «Если так будет дальше, через два года колонна даст крен…», — пробормотал, повторяя — не вполне точно — слова Гедимина, один из инспекторов. — Это что, как с теми гермоворотами? Всё в порядке, но когда-нибудь… после землетрясения в Ураниум-Сити…

Гедимин сердито фыркнул.

— Тебе что, не просчитать, что куда движется? Видишь? Тут зубцы уже истёрлись…

— На полмикрона, — вполголоса заметил другой инспектор.

— А ты заметишь, когда их вовсе стешет? — Гедимин недобро сощурился. — Через два года сборка накренится, и её начнёт заклинивать. Тогда посрезает и остальные зубцы — и она встанет намертво. Ну? Неужели не видно?

Главный инспектор что-то пробормотал себе в респиратор и сделал на голограмме размашистую пометку.

— Это к дежурным ремонтникам. Если администрация захочет обоснований — к тебе пришлю. А теперь следующий вопрос. Кто идёт в активную зону?

Вокруг загромыхали тяжёлые скафандры — сарматов передёрнуло вместе с ними. Гедимин мигнул. «Нас же тут всего кучка. Можно было набрать без радиофобии?»

— Я пойду, — буркнул он. Инспектор, просветлев лицом, сделал в журнале пометку.

— Реактор не заглушен, учти. «Живая точка» пойдёт тебе в зачёт.

Гедимин, не дожидаясь, пока остальные сарматы «насладятся» радиофобией, двинулся назад к санпропускнику. «Чего мылись⁈ Только мею зря перевели…»

…Височные щитки он сдвинул ещё в санпропускнике — и сразу за гермоворотами почувствовал робкие волокна, сперва на лбу, потом на макушке.

— Давно не виделись, — прошептал он с кривой ухмылкой, чувствуя, как они нагреваются и расползаются от затылка вдоль хребта. — И Айзек уехал… Это я, Гедимин, — помнишь меня ещё?

«Уррхм?» — послышалось внутри черепа, и щупальца плотно обвили грудь сармата. Тот уже отодвигал линзы-«заслонки» в коридоре оттока; сейчас, когда из отсека управления никто не вмешивался, можно было поднять их полностью и пройти почти свободно. «Уррхми-ин?»

— Тихо, от меня вреда не будет, — сармат выпрямился по ту сторону коридора и остановился перед сияющими колоннами топливных сборок. Сердце забилось чаще. «Он пытался произнести имя! А ведь я с ним год не общался…»

Он обошёл активную зону по кругу, спиной к тёмно-синей выстилке-накопителю. Датчики ещё не успели выгореть, механизмы подъёма и спуска сборок были исправны — и в свечении твэлов сармат тоже не заметил ничего подозрительного. Щупальца как обвили его у входа в коридор оттока, так и не отпускали, но хранитель был спокоен — дрогнул и потеплел, лишь когда Гедимин дотронулся до твэлов.

— Тихо, операторов не пугай, — прошептал сармат, гладя сборки. Он старался, чтобы его пальцы не попали между ними и не «отразились» в расчёте реактивности. «Джуурхмииин,» — проурчало внутри черепа, и сармат мигнул. «Новые звуки! „Дж“ у него точно не было… и „урр“ — это „Вайтрок“ так говорил! У него научился? Они общаются⁈»

Перед открытыми глазами вместо активной зоны на секунду встал пятнистый туман, пронизанный серебристыми лучами. Ими обменивались четыре структуры, сияющие зеленью; узнать в них станции даже Гедимину удалось не сразу.

— Хорошо, что общаетесь, — прошептал он, гладя твэлы. — Как он там, с новыми сарматами?

Как объяснить, кто «он», Гедимин сразу не сообразил — да и не понадобилось, — мозг затопило теплом, вспышками и ровной чужой радостью. Сармат встряхнул головой — от эмоций хранителя уж слишком часто билось сердце, и внутри что-то заныло.

— Мы к нему тоже зайдём, — пообещал он. — А ты пока скажи… тебе вот это видно?

Он представил максимально подробно сборку-накопитель в машзале — ту, что медленно истирала зубцы вращающего механизма и через пару лет должна была дать крен. Гедимин старался показать хранителю, как назревает неисправность. Что существо поняло, он не знал — но волокнистые щупальца дрогнули.

— Есть тут ещё повреждённые места? На всей станции? Тебе, наверное, всё видно…

Вспышки пометались перед глазами, время от времени складываясь в картинки — но состояли они из пёстрых подвижных пятен, и разобрать сармат ничего не смог. «Зелёное свечение — ирренций… ирренция нигде нет. Реакторы в порядке?» — прикинул было он, но на этом дело и застопорилось.

— Ничего, мы всё найдём, — пообещал он. — А если нет — покажешь? Сделай там источник «сигмы», чтобы сразу было видно. А то мы-то смотрим в другом диапазоне…

Знает ли хранитель слово «диапазон», сармат не понял, но волокна зашевелились на рёбрах, часто меняя температуру, и утихли, когда он уже подходил к санпропускнику. «Надо же,» — думал Гедимин, отмываясь от «фонящей» пыли и наведённой радиации. «Вот интересно будет, если он, правда, найдёт — и покажет…»

12 января 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Твои ночью в городе,» — пришло на передатчик Гедимина короткое сообщение из Масатана. Кенен Маккензи, как видно, был там — пытался «разорваться» на три города сразу. «Когда мы сидели в Маракайбо, его никуда не уносило,» — подумал Гедимин. «Хотя… может, у него телепорт был в кармане? Он, небось, давно с ними освоился…»

Теперь, когда Гедимин засел в Ураниуме, телепорт ему был не нужен — за десять минут до полуночи он просто подошёл к нужному ангару и постучался.

— Назад, се… — начал было охранник, высунувшийся наружу, но заглянул сармату в глаза и шумно выдохнул. — А. Тебя ждут. Заходи.

— Гедимин! — уже радостно завопили внутри. Увернуться сармату не удалось — четырёхкрылое существо спикировало из-под потолка и повисло на его плечах, складывая перепончатые насадки.

— А быстро ты освоился, — выдохнул Гедимин; самому Вепуату, похоже, вес ипроновой брони уже не мешал, а вот когда она с ним внутри валилась с потолка на плечи… Гедимин с трудом устоял на ногах. Вепуат, сложив перепонки, спрыгнул с него и быстро оглянулся. Из-за ящиков на сарматов сердито щурился Кенен Гварза.

— Ну естественно, — буркнул он. — Куда ж денешься от твоего дружка. Странно, сегодня все ящики целы. Ты что, на улицу переместился? И как окрестные постройки?

— Я теперь в Ураниуме, — отозвался Гедимин, думая, что за прошедшие годы Гварза не перестал раздражать его — причём, как и раньше, с одной фразы. — Пришёл ногами. Мы с Вепуатом отойдём?

— Валите с глаз долой, — Гварза скривился. — Это чудо в перьях всё равно работать не будет.

Вепуат фыркнул.

— Хочешь за меня отработать в Ксалане? Тогда я тут тебя подменю — и с Гедимином мы слова друг другу не скажем!

Гварза фыркнул в ответ и скрылся за штабелем бутафорских ящиков. Вепуат развёл пернатыми руками.

— Гварза не меняется. Он, наверное, и в Ук-куте… Стой! Я тебе Младана показывал, да? Хотел показать Эгнация, да Гварза отвлёк. Идём в душевую!

В душевую никто не лез — можно было спокойно развернуть сигма-сканы и объёмные снимки. Вскоре Гедимин, стараясь не ёжиться, смотрел на кольчатую кеззиевую чешую Младана и толстые бугристые щитки-чешуи на мощных кистях Эгнация. Пальцы сармата удлинились, стали толще из-за роста костей — но, похоже, не потеряли в гибкости, — он на видео ловко наносил сквозную резьбу на тоненькую пластинку из камня. Резал тёмно-серым когтем — они отросли на центральных пальцах; на боковых остались короткие сарматские ногти, только того же тёмно-серого цвета.

— Знаешь, как он теперь минералы различает? — Вепуат с восхищением смотрел на снимки. — С пяти метров с завязанными глазами!

На один из снимков Эгнаций попал целиком, а с ним — часть ремесленного отсека, — и Гедимин невольно вздрогнул.

— Какой у него теперь рост⁈

Вепуат задумчиво посмотрел на сармата.

— С тебя точно будет. То есть… тридцать сантиметров на скафандр… В общем, у него — два восемьдесят. И процесс ещё не завершён. Там такие кости! Мы с его разрешения тут взяли кованый прут, пытались бить по голени… я сам пытался — отскакивает! А ведь там чешуя ещё тонкая… ну, я ему потом кровяной камень дал — всё-таки мы его поранили… Знаешь, а камень работает! И на него, и на Младана… и на меня тоже, — смущённо пробормотал сармат, глядя в пол. — Хотя я там, считай, мутант из мутантов. Но это всё ерунда! Смотри, Пожиратели!

На снимке Зелёные Пожиратели обступили Младана, сидящего на корточках. Скафандра на нём не было — только обычная одежда равнинных сарматов… и пропитанные кеззием чешуи, даже на полысевшей голове.

— На макушке будут шипы? — невесело пошутил Гедимин, глядя, как сплетаются усики многоножек. На снимке явно шло общение, вот только «снаружи» было не понять ни слова…

— Или так ровный панцирь и останется, — Вепуат пожал плечами. — У него после того облучения всё выпало. А потом стало зарастать чешуёй. Он говорит — это не больно. Я вот думаю, начнёт он фонить или нет. Если начнёт — надо же скафандр ему…

— А филки тоже мутируют? — спросил Гедимин. Ему было не по себе.

— Я думал, если начнётся, то с них — а мы, нормальные сарматы, более устойчивы…

Вепуат весело хмыкнул.

— Равнина думает иначе! «Торий» говорит — у филков, наоборот, более «вязкий» геном. Особенно у тех, кого делали официально. Из неофициальных он, конечно, лишние «заглушки» вытряхнул. А мы — вообще Eatesqa, повелители мутаций!

Гедимин его веселья не разделял. «С „Торием“ они, похоже, крепко общаются. Не записался бы, и правда, в Биоблок… Хотя — „Торий“ мутантов на работу не берёт…»

— Гуальтари тебя ещё тренирует? — спросил он, решив, что трёх мутантов за одну ночь ему хватит.

— Да, приезжает, — кивнул Вепуат. — Но мне уже чуть-чуть осталось. Перья дорастить — и накладки будут не нужны. Он теперь больше с Эгнацием и Младаном… ну, про стихийные штучки он не очень, тут надо спеца из местных искать — а вот как к новым телам приспособиться, это он знает…

— Эй, новое тело! — в душевую заглянул Гварза. — Ты обратно собираешься?

Вепуат тяжело вздохнул.

— Гвар… Кенен, а ты чего не мутируешь? — спросил Гедимин. — Там уже половина сарматов отрастила чешую. А ты? Может, в чешуе там легче?

Гварза гневно фыркнул и отступил на пару шагов.

— А он в контрольной группе, — ответил за него Вепуат. — Что за эксперимент без группы контроля⁈ Иду я, иду! Будешь на меня шипеть — опять туун-шу разволнуются и полезут кусаться. Оно тебе надо?

…Заснуть Гедимин долго не мог — всё мерещилась то ипроновая чешуя, вросшая в кожу, то пальцы, превращающиеся в пучок прозрачных волокнистых щупалец. «Может, оно так и удобнее,» — думал он, переворачиваясь на другой бок, — «но я лучше в скафандре. Без сверхустойчивости и нового зрения — и без лишних ненаправленных мутаций.»

23 января 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Передатчик главного инспектора протяжно загудел.

— Новые новости, — пробормотал сармат, глядя на экран. — Обходчики. Нашли ЭСТ-источник в «чистой» зоне.

— Мощный? Смещается? — спросили сразу с двух сторон. Гедимин вздрогнул.

— Стоит на месте. Но — полкьюгена в час…

Гедимин мигнул.

— А что под источником? Они посмотрели?

Инспектор смерил его выразительным взглядом.

— Не все тут в тяжёлой защите, чтоб в такое лезть! А сканер ничего не видит.

— Я посмотрю, — сказал Гедимин. Сердце сделало лишний удар. «Может, это и есть знак от хранителя? Как я его и просил? Чистая сигма, неподвижный источник… Если там ещё и неисправность — значит, станция поняла меня!»

…На дозиметре вспыхнул жёлтый светодиод. Гедимин поднял над собой и лючком в паре метров впереди защитное поле — на нём тут же застыли тонкие неподвижные красные разводы. «Не пульсирует,» — определил сармат, сверившись с дозиметром. «Посмотрим…»

Лючок открылся исправно. Под ним был ещё один — в толстостенной рилкаровой трубе, прикрывающей пучок разноцветных кабелей. Едва Гедимин увидел их, как в мозгу тихонько щёлкнуло. «Изоляция! Кто сюда засунул эту стяжку⁈»

Полоса металлофрила сжимала пяток кабелей в тугой пучок — и под ней на изоляции проступили малозаметные пятнышки. «Химическая коррозия…» — Гедимин неприязненно сощурился на стяжку, помечая её на схеме большим красным крестом и прописывая рядом, чем её нужно заменить. «Сочетаемость материалов! Вроде монтажников этому учат…»

— Спасибо, — прошептал он, сдвинув пластину на рукаве — это было менее заметно, чем поднятая к виску рука, но «доступ» сигма-лучам к мозгу давало точно так же. Руку обдало теплом, по лбу скользнуло невидимое волокно. Жёлтый светодиод погас.

… — Коррозия фрила — понятно, — главный инспектор смотрел на скопированную часть схемы с красным крестом и свежими пометками и угрюмо щурился. — Да, это под замену — вечером передам ремонтникам. Но ЭСТ-фон откуда взялся⁈

— И куда потом делся? — спросил другой инспектор, подозрительно глядя на Гедимина. — Там точно не лежало ничего… светящегося?

— Обыщи, — Гедимин расставил руки, думая, знают ли эти сарматы о «нештатных» карманах. Главный инспектор недовольно хмыкнул.

— Ладно, запишем как пробой на энергоблоке. Они там всё время, одним больше, одним меньше. Светящееся фонило бы не только ЭСТ-квантами. Пробой — это правдоподобнее.

«Спасибо,» — беззвучно прошептал Гедимин, оглядываясь на ближайший энергоблок. Хранитель точно его не слышал — все ипроновые пластины были плотно сомкнуты… «А вечером надо сказать, чтоб больше не показывал. Кто знал, что тут столько нервных сарматов⁈ Слишком много пробоев на реакторе — это подозрительно. Не надо бы станцию подставлять — закроют ещё, как „Вайтрок“…»

05 февраля 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Завтра собираемся у ворот, — предупредил главный инспектор. — Едем в «Ольторн». Живём по-прежнему тут, туда ездим на проверку.

— Могли бы они там и сами провериться, — проворчал кто-то из филков. — Не представляю, чего там наворотили необученные южане. Может, сразу всю станцию пометить красным крестом?

Гедимин вспоминал свою поездку в «Ольторн». Тогда «ремонтное чутьё» не орало на всю округу, хотя станцию он прошёл насквозь и даже добрался до активной зоны одного из реакторов. «С образованием тут у всех беда. Южане хотя бы осторожны… надеюсь. Давно там не был. Но если они знают о хранителе и его учитывают — он совсем уж дурных к себе не подпустит…»

Он сел на матрас в бараке и ненадолго задумался. Спать не хотелось — выспаться лучше было ночью, перед поездкой в «Ольторн». «В ремонтный ангар сходить? Сделаю какую-нибудь цацку. Всё равно в голове пусто…»

Передатчик издал серию коротких гудков. Следом вспыхнула строка сообщения, и Гедимин удивлённо мигнул. «Маккензи⁈»

«Джед! Если сигнал дойдёт, значит, ты уже не в реакторе. Посмотри, будь добр, на эти чертежи. Их тут пять, это вип-убежища для разных городов. Геология прилагается. Будут вопросы — пиши, я на связи. Привет из Медфорда!»

Гедимин, проверив, плотно ли закрыта дверь, развернул голограмму — на маленьком экране чертежи просматривать было неудобно. «Вип…» — он заранее недобро сощурился, и схема его «не подвела» — сразу же в глаза бросился разделяющий два уровня шлюз с блокпостом. «Ага, водохранилище, генераторная, система вентиляции… Два пищеблока, куда же без этого… На кой им наверху гоночная трасса⁈ Так, учебный модуль… маленький он какой-то. А тут медчасть. Медчасть верхнего яруса… Стоп! А где нижняя?»

«Где медчасть на нижнем ярусе?» — быстро напечатал он. Ответ себя ждать не заставил. «Как видишь, отсутствует,» — отозвался Маккензи из далёкого Медфорда. «Просмотри штатное расписание той, что вверху. Внизу будет приходящий фельдшер.»

Гедимин мигнул.

«А оборудование? Медкапсулу он с собой принесёт? Или охранники дотащат?» — спросил он, разглядывая складские помещения. «Одежда… ну, запас одежды при отсутствии полимерного комбината… рассыпется со временем, плавильню бы им с прядильно-ткацкими станками, но кому на ней работать… Что⁈ Запас субстрата… на десять лет⁈»

«С какого перепугу расчёт на десять лет⁈» — он уже забыл о медкапсуле и грузоподъёмности приходящего фельдшера. Маккензи, не собравшийся с ответом на первый вопрос, на второй отписался почти мгновенно.

«Джед, тебе-то что за беда⁈ Заказали на десять лет. На четыреста уговаривал — не вышло. Думаешь, мне деньги не нужны? Думаешь, я им нормальные склады не пихал? Или твою медчасть⁈ Ты проверь — десять лет в изоляции оно протянет? Если „да“ — пускаем в работу.»

«Сдохнут,» — напечатал Гедимин, угрюмо щурясь. «Рабочих жалко.»

«Джед, мать твоя колба! А мне упущенной прибыли не жалко⁈» — отозвался рассерженный Маккензи. «Говорю — базовый проект они отвергли. Переписали по-своему. От меня ты чего хочешь⁈»

«Предупреди рабочих — это западня,» — ответил Гедимин. «Тихо, законно, как умеешь. Ты не запалишься на агитации. Это я в таких делах дурак дураком. Предупреди по-умному. Подохнут же ни за атом урана…»

Он практически услышал в наушниках протяжный тоскливый вздох.

«Меня тут зовут, Джед. Отойду часа на три. Проверь чертежи, ладно? По их срокам жизни, ими рассчитанным. Выстоит или нет. И мне пришли, как будет готово.»

Гедимин тяжело вздохнул. Ещё пару секунд он щурился на чертёж. Мозг машинально высчитывал, продержится ли убежище десять лет. «Тот, кто это чертил — дебил-самоубийца или саботажник? Если второе — надеюсь, сам он поселится в гражданской „норе“. Там проекты принимают, как есть. Без дурацких переписываний. Не он, так его кло… потомки доживут до нормальной планеты.»

11 февраля 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Четвёртый блок! Интересно, он есть в плане проверки? Нас туда пустят?» — Гедимин, вместе с другими инспекторами зайдя за проходную, уже который день видел за вспомогательными строениями скопление техники и слышал гул, стук, лязг и отрывистые команды. Шёл монтаж «лепестков» купола для четвёртого энергоблока; реактором пока даже «не пахло». «А хранитель станции чует, что эта возня неспроста?» — уже которые сутки этот вопрос не оставлял сармата. Однако вскрывать скафандр в толпе инспекторов и сопровождающих он не решался.

— Сегодня — первый энергоблок, — предводитель «отряда» повернулся к Гедимину. — Готов?

Сармат молча кивнул. За вход в активную зону давали какие-то деньги — но, видимо, не такие, чтобы другие инспектора решились отбить их у Гедимина. Они и так морщились, неловко передвигаясь в тяжёлой броне — и облегчённо вздыхали, когда из машзала вырывались в санпропускник, подальше от плотных сияющих потоков и шторма рикошетящих квантов.

«Я мыться не пойду,» — жестами сказал Гедимин командиру. «Потом, после реактора.»

«Логично,» — отозвался тот. «Погоди, мы выйдем.»

Едва за ними закрылся гермозатвор, Гедимин поднял височные пластины и неловко ухмыльнулся.

— «Вай… Ольторн»! Давно не виделись…

«Уррррм⁈» — Гедимина едва не впечатало в стену потоком «сигмы». Это были уже не волокна, пусть и на какой-то широкой опоре, — хранитель навалился на него «массивным» «боком», так, что сармат не сразу смог вздохнуть.

— Ага, это я, — ухмыльнулся он, когда перевёл дух. — Погоди, зайду в активную зону. Как тебя тут, не обижают?

«Неееааа,» — прогудело внутри черепа, и сармат ошалело мигнул: «Слова! С ним общались!»

«Тру-у… урррм,» — Гедимин практически услышал расстроенный вздох. Перед глазами мелькнуло что-то светящееся и гаснущее. Он встряхнул головой и шагнул к коридору оттока.

— Трудно? У тебя уже хорошо получается, — прошептал он, пробираясь к активной зоне. — У меня до сих пор не выходит по-вашему, излучением.

Его легонько подтолкнула вполне ощутимая тёплая лапа, окутанная то ли шерстью, то ли короткими щупальцами. «Урррм. Го-о-у-уворрри-и. Я слу-у…хррм,»- прозвучало внутри черепа, то и дело сбиваясь на вспышки и смутные картинки. «А „хррм“,» — это он у «Налвэна» позаимствовал,' — криво ухмыльнулся Гедимин, заходя в активную зону. «Надо же, как обменялись…»

— У тебя тут всё хорошо работает, — с одобрением сказал он, обходя реактор по кругу. «Ремонтное чутьё» молчало. Один из датчиков через месяц можно было бы и поменять… сармат пометил его жёлтым на схеме — «не к спеху».

— Видно, что всё под присмотром. Часто сюда заходят?

В этот раз хранителю слов не хватило — он попытался что-то показать картинкой с движущимися чёрными тенями на светящемся фоне. «Заходят, но не общаются. В закрытой броне. Что ж, понимаю — кому охота колоть флоний… Но кто-то с ним всё-таки говорит.»

— А с кем ты говоришь? С ними? — он представил себе операторов за пультом, но дождался только растерянного урчания и подталкивания к твэлам — «гладь уже!». «Ему непонятно. Как они выглядят в сигма-диапазоне?..»

— Тебе новый реактор строят, — прошептал он, гладя топливные сборки. Две сотни градусов — недостаточно, чтобы оплавить чёрный фрил, — за температурным режимом альнкита следили неукоснительно. Гедимин представил себе четвёртый реактор рядом с тремя работающими и дождался радостного «Урррр!».

— Может, и пятый будет. У «Налвэна» их уже пять… — Гедимин подумал о гигантской ИЭС на Шпицбергене. «Давно нет новостей от Айзека… А чего я сам их не ищу? Вдруг да не всё засекречено…»

«Урррм?» — хранитель поймал какую-то тень мысли. Гедимин провёл ладонью по твэлам.

— Ладно, бывай. Меня обещали во все реакторы пустить. Ещё пообщаемся…

…Уже в бараке он включил передатчик и набрал в поисковике «тёплый север» — а затем, уже среди надписей по-северянски, слова «Шпицберген» и «Эданна». «Запуск мощнейшей энергостанции планируется на начало января…» — сармат не сразу сообразил, что речь идёт о следующем годе. «Почти достроили! Надо же, сколько ирренция вывезли с Равнины. На сорок альнкитов земного металла не хватило бы. Даже со всех рудников разом. Посмотреть бы, как такая махина выглядит…»

24 февраля 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Твои ночью в Ураниуме,» — пришло на передатчик, когда Гедимин, вернувшись из «Ольторна», подходил к бараку, и сармат радостно ухмыльнулся. «Вепуат! Надо будет спросить его про станцию, не только про мутантов. Ещё бы сосредоточиться, когда перед тобой это чудо в перьях…»

…Шагнув после полуночи в ангар, Гедимин услышал радостный вопль и расставил пальцы на ступнях — чтобы выдержать «налёт» Вепуата, требовалась устойчивость. Короткий сквозняк — и вопль оборвался грохотом под крышей. За ящиками коротко выругался Гварза. Водители погрузчиков, застопорив машины, уставились на потолок. Вепуат отрикошетил от крыши и теперь висел на балках, разглядывая смятые перья левого крыла.

— Гедимин! Можешь меня скатить по защитному полю?

…Вода вскипела быстро; теперь Гедимин лил её на подставленные перья и смотрел, как они распрямляются.

— Я уже думал — тут только резать…

Вепуат подставил вторую руку и усмехнулся.

— Лей, мне даже не тепло. Нервов там нет. Гуальтари верно говорил — главное не спешить и не дёргаться. Отрезанные — нерабочие с гарантией, жди следующей линьки. А я пока не знаю, как часто буду линять.

— Линять⁈ — Гедимин едва не пролил кипяток на пол. Вепуат смущённо хмыкнул.

— Ну, они ж не вечные. Обтреплются от полётов, от столкновений…

Он перевернул руку ладонью кверху, и Гедимин заметил, что из узкой щели в рукаве, кроме двух рядов крупных перьев, пробивается третий, короткий, слой. Судя по отсутствию трубок-чехлов, это были не проростки, — какая-то «подпорка» для пущей прочности крыла…

— Ага, третий слой отрос, — довольно ухмыльнулся Вепуат. — Теперь у меня с перьями полный порядок.

— Да? А чего с полётом… стало хуже? — Гедимин вспомнил недавний рикошет от крыши. Вепуат потупился.

— Мышцы! Это от тренировок, не иначе, — Гуальтари же меня гоняет по всем холмам. Вот они и растут. Теперь я крыльями бью сильнее. С каждым разом сильнее. Трудно рассчитать замах.

— Мышцы? — Гедимин посмотрел на руки сармата, вспоминая, как выглядит птичье крыло. «В скафандр ещё влезает. Но скоро пластины придётся раздвигать…»

— Без мышц далеко не улетишь, — отозвался Вепуат, расправляя подсыхающие крылья. От заминов и «надломов» и следа не осталось.

— Хорошо, грудина пока наружу не лезет, — он покосился на ипроновый нагрудник. — А то Ас… «Торий» уже предлагал приделать мне киль. Ну, по птичьему образцу, чтобы мышцы к нему крепились.

— Чего отказался? — Гедимин дёрнул углом рта, но уже сам не знал, шутит или говорит всерьёз.

— Да ну! — отмахнулся Вепуат. — Тогда меня сразу перевесит. К килю нужен хвост. Пока обойдусь крыльями. Всё равно похолодало — особо не полетаешь. И… знаешь, меня теперь долго не будет. Месяц Льда… Туун-шу и сейчас-то сонные, а что будет тогда…

— Возвращайся, как сможешь, — Гедимин положил руку ему на плечо. — Даже с килем и хвостом. Если уж без них летать никак…

Вепуат неловко усмехнулся.

— Вернусь! Знаешь… как-нибудь надо тебе к нам выбраться. На пару суток-то Маккензи тебя отпустит? Меня не послушает, так «Торий» его быстро уговорит! А то я не знаю, чем станции помочь.

— Помочь? — вскинулся Гедимин. — Что-то с альнкитами? С машзалом?

Вепуат мотнул головой.

— Не, там всё в норме… ну, так Гварза с Младаном говорят — а Младану я верю. «Элидген»… кажется, он наслушался моих мыслей. После тренировок и всего такого. И вот… теперь он, кажется, тоже… хочет летать.

Гедимин ошалело мигнул, но спросить ни о чём не успел — в душевую вошёл Гварза.

— Что, резать не пришлось? — он взглянул на крылья Вепуата. — Жаль! Хоть ненадолго занялся бы делом, а не дурью. Идём! Твоё зверьё засыпает на лету. Хоть в ангары-то их затолкай, не на границе же им зимовать!

Вепуат виновато мигнул.

— Спят? У-ух… просил же дать им тёплого! Я иду, Кенен. Гедимин, ты… в общем, Маккензи мы уговорим. Без тебя я не знаю, как это провернуть!

Гварза громко скрипнул зубами. Он пропустил Вепуата вперёд и на выходе обернулся, показывая Гедимину кулак. Сармат показал кулак в ответ. Драться не хотелось, слова не подбирались, в мозгу мелькали смутные картинки — станция-шар, по периметру обросшая глазами и пернатыми крыльями.

25 февраля 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Стой! — филк-санитар запечатал дверь защитным полем. Только оно и остановило сармата-ликвидатора — филка бы он смёл, не заметив.

— Да сколько ещё их будут пускать без очереди⁈ — раздалось снаружи. Главный инспектор жестом отогнал подчинённых от двери, пока санитар закрывал её.

— Могу выйти и… пообщаться, — Гедимин угрюмо сощурился. Ссоры у медчасти случались каждый понедельник — и накал от раза к разу возрастал. «Всё равно кончится дракой. Первым начну — быстрее управлюсь. Жаль, остальные без тяжёлой брони…»

— Тихо! — развернулся к нему филк-медик. — Нам работы и без тебя хватает. Руку!

Он прикрепил к запястью сармата кровезаборник. Инспектора устроились на матрасах, ожидая, пока устройства соберут достаточно крови.

— Гедимин Кет? — медик заглянул в лабораторный журнал. — Первого, прямо с утра, к шести, — сюда. На осмотр и анализы. Сейчас не до того, да и нужны будут свежие. Знаешь, что в воскресенье у тебя операция?

Сармат мигнул.

— Что с ним не то? — забеспокоился главный инспектор. — При нас не калечился. Не то чтобы не пытался, но…

Гедимин сердито на него сощурился, но промолчал.

— Лицо поправят, чтоб народ не пугал, — отозвался медик. — В городе. В людскую клинику повезём. Третьего воскресенье, должно быть спокойно. Маккензи с кем-то там договорился…

— А-а, дела Маккензи… — протянул инспектор, глядя на Гедимина почти с сочувствием. — Что у тебя с лицом-то?

Ремонтник молча сдвинул респиратор. Сармат присвистнул.

— «Макаки»?.. Да понятно, не отвечай, — кому ж ещё. Ну, сами поломали — сами пусть и чинят.

03 марта 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С хранителем «Ольторна» Гедимин попрощался, обняв часть активной зоны, ещё двадцать пятого, с инспекцией — двадцать восьмого, поздно вечером, когда «командир», наконец, посчитал, что все формы заполнены правильно. Отчитывались перед «макаками» — Ведомством по ядерной безопасности, поэтому дурацких форм было с избытком. Первого марта Гедимин, уже ничем не занятый, зашёл в медчасть и был просканирован от макушки до пяток — только что пункцию спинного мозга не сделали. И двое суток он сидел в ремонтном ангаре «Налвэна», оба раза удивляясь, что его туда пропускают. У Маккензи ещё были на него планы, хотя за эти дни его ни разу не вызвали на завод, — но где-то там наверняка делались ЛИЭГи и модули систем жизнеобеспечения.

В воскресенье сармат на станцию не пошёл — уже с утра сидел в медчасти, в дальнем закутке, и ждал, когда подгонят транспорт. За прозрачным щитком, вставленным в дверь, иногда проносился кто-то в белой медицинской униформе; к Гедимину не заглядывали, и он от нечего делать изучал виды Шпицбергена — плато с концентрическими кругами цветных куполов. Почти достроенную станцию снимали только с высоты и под такими углами, что видны были только готовые энергоблоки — и ни на одном снимке невозможно было пересчитать их все. «Кто-то старательно вертит дроном,» — думал Гедимин с кривой ухмылкой. «Северяне изображают секретность? Интересно, от спутников у них маскирующие поля? С Айзека, наверное, подписку какую-нибудь взяли…»

— Сидишь? — в отсек со сквозняком внесло филка-медика. — Скафандр снимай, клади в углу — вон там, на мат — и топай в машину! Вот тебе бахилы, это на ноги — чтоб от волнения не перепутал!

Гедимин недовольно хмыкнул, но дверь уже захлопнулась. «Скафандр снимай…» — сармат неприязненно сощурился, но лёг на расстеленный мат, чтоб броня не оцарапалась при падении. Сфалт лежал под матрасом в бараке — Гедимин успел соорудить там длинную нишу с крышкой и защёлками, без простукивания и не заметишь…

На улице было ещё зябко, но мёрзнуть долго не пришлось — трап-кишка упирался в двери медчасти, и только что по нему закатили здоровенную медкапсулу — как раз нормального сарматского размера. Внутри фургона, к удивлению Гедимина, были и сидения, и даже раскладные лежаки.

— Чего смотришь? — хмыкнул филк-медик, кивая на высокое крепкое кресло. — Не сломается!

Трап-кишка уже втягивался, люки закрывались.

— Думал, повезут в ликвидаторском, — буркнул Гедимин, косясь на капсулу. — А эта штука зачем?

Медики хихикнули.

— По-твоему, у людей есть капсула твоих размеров? Не, ну если бы в них ложились в экзоскелетах, кто-нибудь позаботился бы…

— И надолго меня туда засунут? — Гедимину стало не по себе. Не то чтобы у него было много интересных занятий с тех пор, как закончилась инспекция — но валяться неподвижно, да ещё и без сознания…

— Пару дней полежишь, — ухмыльнулся медик. — Тебе оно точно не во вред!

— Я бы и дольше продержал, — добавил другой филк. — Старшие! Много вас тут таких, ломаных-переломанных, — к врачу попадают, когда отбиться не могут!

— Если бы ваша капсула мне спину и рёбра починила… — Гедимин досадливо сощурился. Глайдер плавно повернул на другую улицу, но окон в фургоне, пусть бы и медицинском, всё равно не было — смотреть было не на что.

— Там не в спине и рёбрах дело, — помрачнел медик. — Ну… в основном не в них. Там мозг чинить надо. А таких спецов в наших краях…

Фургон мягко лёг на брюхо и издал протяжный гудок. Снаружи задребезжал какой-то сигнал.

— Сейчас развернёмся, — медик придержал Гедимина за руку; тот даже вздрогнул — нечасто кто-то дотрагивался до него не сквозь семь слоёв брони. — Сперва выходим мы с капсулой, ты — за нами. Не отставать! В воскресенье нет планового приёма, и полно скучающей охраны! А экзоскелеты у неё новые, пальцем их не вскроешь…

Гедимин мигнул. Чего у него точно не было в мыслях, так это вскрывания чужих экзоскелетов. «Чего прицепились? Я который год с охраной не связываюсь…»

…Потолки в человеческой клинике были высокие — как раз, чтобы охранники в новых «Хопперах» не царапали «горбами» блестящее покрытие. Увидев сарматов, они встрепенулись было, но деловитый человек в белой униформе (почему-то с открытыми кистями и мягким шлемом… хотя респиратор был хорош — будто снят с костюма полной биозащиты) обменялся парой слов с филками-медиками и направил их вдаль по коридору. Из-за двери по ходу движения высунулись ещё двое в белом, переглянулись и хмыкнули.

— Сармат?

— Ага, он первый в списке, — у второго то ли список был под рукой, то ли память лучше. — Шрамы на лице. Как сказал доктор Фокс — «для разминки перед остальными пятью».

— Хороша разминка! Ты это лицо видел⁈

Голоса затихли за поворотом. Сарматы заехали в бокс. Автоматические двери, пропустив их, закрылись.

— Бригада со станции «Налвэн»? Ждите доктора Фокса и готовьте капсулу, — донеслось по громкой связи. Медики, не дожидаясь команды, уже подключали питание, загружали недостающие контейнеры и катриджи и пересчитывали ампулы.

— А станнер где? — Гедимин осмотрел насосы (неисправностей не обнаружил) и перевёл взгляд на медиков. — Или пойдём без анестезии?

— Шутник, мать твоя колба, — поморщился филк. — Комбинезон спусти до пояса…

На плечах Гедимина оказались дозаторы, и медик принялся наполнять их ампулами, набивая плотно, как снаряды в укладку. Сармат мигнул.

— Нормальная анестезия? Откуда взяли?

Под потолком протяжно задребезжало. Двери открылись.

— Первый в очереди, сармат из «Налвэна», — договаривал на ходу человек, сопровождающий Фокса. Гедимин узнал Питера, хоть тот и был в шлеме, открывающем только глаза — изумрудно-зелёные, какого-то сарматского цвета.

— Гедимин? Рад увидеться, — слегка улыбнулся Фокс. — Хотя ждал вас гораздо раньше. Странное всё-таки у вас, сарматов, отношение к шрамам. Любой человек, имея средства и доступ к медицине, старался бы от них избавиться…

Он осторожно ощупал нижнюю часть лица Гедимина, коснулся краёв длинной багровой полосы на груди и слегка поморщился.

— Верх поправить будет легко — регенерация уже сделала своё дело, мышцы состыковались, очередь за кожей. А вот эту мою оплошность… попробую сделать его не таким заметным, но гарантий дать не могу.

— Да не мешает он мне, — буркнул Гедимин, с недоумением глядя на Фокса. «Он же помнит — тогда можно было только резаком, тянуть было некуда…»

— Устраивайтесь в капсуле, — слабо усмехнулся Фокс. — Когда я вернусь, вы уже будете спать. А проснётесь у себя на станции. Коллеги… даже глубоко спящий сармат почему-то их беспокоит. Я бы оставил вас ещё на пару дней для наблюдения…

Передатчик в его кармане громко загудел, и Фокс вместе с угрюмым сопровождающим вышел. Филк-медик, выдохнув, кивнул на капсулу.

— Чего ждёшь? Раздевайся и ложись. Твоё дело теперь — лежать, и тихо. Работать будут другие.

— Хорошо, что его быстро вернут, — услышал Гедимин, устраиваясь на дне капсулы. — Нечего одинокому сармату делать у ма… людей. А этому — тем более.

10 марта 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Свет ударил по глазам.

— Ага, очухался, — довольно хмыкнул кто-то над головой. Гедимин, всё ещё жмурясь, прислушался к ощущениям. Сколько бы он ни пролежал, валяться больше не хотелось — скорее, тянуло пробежаться по полосе препятствий. «Ох уж мне эти медики…» — он со вздохом выпрямился и полез наружу, стараясь не налегать на поручни. С ними всегда было что-то не так — в этот раз ненадёжным был слой, в котором держались крепления.

— Долго я тут валялся? — спросил сармат, надевая комбинезон. Воздух после ровной температуры в капсуле первое время казался обжигающе холодным.

Филк-медик хмыкнул.

— Ты на себя взглянуть не хочешь? Вон зеркало.

— Лучше скажи, где скафандр, — буркнул Гедимин, но к зеркалу повернулся. Кожа на нижней половине лица была бледно-бледно-серой и гладкой, как у свежего клона. Гедимин провёл пальцем по подбородку и хмыкнул. «И раньше не мешало, и так ничего не добавило. Из-за чего было столько шума? Без скафандра я всё равно ходить не буду. Не по этой планете.»

Уже в броне он вышел из медчасти и вдохнул полной грудью сквозь привычный респиратор. Пока он спал, видно, прошла оттепель, и снова вернулись холода, — термометр показывал минус пятнадцать. Солнце уже взошло; к проходной «Налвэна» Гедимин добрался к восьми, но охранники у турникетов даже глазом не повели.

…Из-за открывающихся ворот донёсся задумчивый переливчатый свист. Гедимин мигнул. Через секунду он стоял у своего стола рядом с Кененом Маккензи; тот, насвистывая в респиратор, разворачивал распечатанную трёхмерную схему убежища. Генераторная на ней была обведена тремя красными чертами; рядом тянулись строки — описание достоинств ЛИЭГов, изрядно преувеличенное.

— Реклама, — ухмыльнулся Маккензи, оглянувшись на Гедимина. — Реклама никогда не повредит! Не зайдёшь на завод? Отправляем заказ в Северный Союз. Восемь ЛИЭГов, один запасной…

Он сузил левый глаз, жестами показывая: «И неисправный…». Гедимин сдержанно хмыкнул.

— Ладно. Какой запасной, уже выбрал — или на моё усмотрение?

Маккензи тихо вздохнул.

— Там бы твоя помощь не повредила. Но… опасаюсь я уже тебя куда-то посылать. Вляпаешься же, не будь я Маккензи…

Гедимин пожал плечами.

— Ни Денниса, ни Кристобаля я ничем не обидел.

Маккензи отмахнулся.

— Джед! Я тут собираю монтажников для трёх городов. Некогда мне обсуждать твои представления о должном и недолжном. Лучше сними респиратор! У Фокса получилось или нет?

Гедимин молча сдвинул респиратор на грудь. Маккензи округлил глаза, будто увидел нечто невероятное, щёлкнул языком и хлопнул себя по бедру.

— Пит! Не зря мы его столько лет прикармливали! Это ж надо — из того жуткого месива сделать такое! Тебя будто вчера клонировали! Дже-ед! Эй, Джед! Ты сам-то видел⁈ А то щуришься, будто три реактора кряду взорвал!

Гедимин щелчком загнал на место респиратор и показал Маккензи кулак. Тот ухмыльнулся ещё шире.

— Уже и не пошути с ним! Нет, всё-таки Пит — волшебник. В кои-то веки ты на сармата похож! Теперь тебе можно и шлем при людях снимать — не шарахнутся…

— Они ещё до шлема разбегаются, — буркнул Гедимин, озадаченно глядя на Кенена. «Ну, была шкура в бороздах. Стала гладкая. Работаю я не подбородком. И думаю не им. Зверькам на станциях — вообще без разницы. Чего верещать-то⁈ С Южным Атлантисом переобщался?»

— Знаешь что, Джед? Если не вламываться к ним в крейсерной броне и с пушкой наперевес — разбегаться будут куда как меньше! — Маккензи с ухмылкой двинулся к выходу. — Проводить тебя на завод? Заказ от Севера, Джед! А ведь у них всяких там протестующих — хоть бульдозером сгребай. Вот бы и здесь, в Атлантисе, так же всякую чушь мимо ушей пропускали…

Гедимин заранее последовал его совету — и почти всё, что сказал Маккензи, пропустил мимо ушей, отметив только слово «завод» и «протестующие». «Опять в сети пишут чушь про убежища и про нас в целом? Или уже до митингов дошло? Не люблю я эти сборища „мартышек“. Много времени и дури — сами бы себе копали бункеры. Без сарматов.»

15 марта 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В семь вечера, едва Гедимин вошёл в барак, навстречу высунулся помощник коменданта.

— Кет? Срочно в офис, приказ «Сармы»!

Вид у него был непривычно встревоженный, даже напуганный. Гедимин мигнул.

— Кто приказал? Маккензи?

— В офис! — повторил сармат и захлопнул дверь в комендантскую. Гедимин, пожав плечами, развернулся к выходу. «Определённо, Маккензи. Больше из местной „Сармы“ меня никто ещё не вызывал. Только Айзек… а он теперь и не в „Сарме“. Он строит сорок реакторов. Хорошо ему.»

… — Вниз, — буркнул охранник, едва сармат вошёл. — Третья дверь слева. Там… неисправность.

Гедимин озадаченно хмыкнул и на всякий случай передвинул сфалт ближе к руке. «Инструмент. Может… пригодиться.»

Внизу никого не было. Кнопки, открывающие массивные герметичные двери, были спрятаны под сдвижными пластинами. Когда створка отъехала в сторону, Гедимин упёрся в плотное защитное поле — и убрали его не сразу.

— Джед, не стой! — поторопил его Маккензи. Он сидел за столом в форме незамкнутого кольца с голопроектором по центру — таких «конструкций» Гедимин видел уже немало. За его спиной задвинулась створка, и сомкнулось защитное поле. Из соседнего отсека на тихий стук Маккензи по столу выглянул сармат в тёмно-синем скафандре.

— Уран и торий! — вскинул он руку в приветственном жесте. Первым, что заметил Гедимин, были пустоты, оставшиеся под обшивкой, — из неё вынули все ипроновые пластины. И лишь во вторую очередь он узнал голос и усмешку Айзека.

— У-ух! Гедимин, я тоже… очень… рад, — пропыхтел Айзек, сжатый в объятиях. — Нам тебя… очень… не хватает!

Гедимин, сообразив, что броня под его руками уже поскрипывает, поспешно отпустил Айзека и виновато хмыкнул.

— Я думал, у тебя скафандр жёсткий. Это без ипрона он, наверное… Стой! Ты только со Шпицбергена⁈ А как телепорт через океан…

— Добивает как-то, — Айзек пожал плечами. — Может, через Луну, как барки. Изнутри не видно. Гедимин, ты садись, — Кенен сказал, ты недавно из госпиталя…

— Ага, — кивнул Маккензи с довольной ухмылкой. — И наконец-то похож на сармата! Джед, покажи лицо!.. Давно мы его таким не видели…

Он шумно вздохнул.

— А чьими стараниями? — Гедимин недобро сощурился. — Напомнить?

Маккензи в один прыжок пересел от него на противоположный край стола и выставил перед собой пустые ладони.

— Джед! Я же тебе всё…

— Кенен, уймись, — буркнул Айзек. — Гедимин со смены не спал. Может, ещё и в душ зайти не успел. Да и у меня времени не вагон. Гедимин, ты нам с Исгельтом очень-очень нужен. Если кто его затеи и доведёт до ума, то это ты. Вот только — без ипроновой брони там делать нечего. Что сделать с телепортом, чтобы ипрон в него пролез⁈

Гедимин открыл было рот, но Маккензи с лязгом хлопнул по столу.

— Не бойся, они от тебя не этого хотят! Законы физики нарушать не надо… хотя — возможно, придётся. У Исгельта затеи те ещё.

— Что нужно-то? — не выдержал Гедимин. Сарматы переглянулись.

— Пока что — доставить тебя в «Эданну», — сказал Айзек. — Остальное — только на месте. Вот с доставкой-то и проблемы. Кенен! Он же у тебя пока без работы?

Маккензи поморщился.

— Без срочной работы, я бы так сказал, — сдержанно поправил он. — Проверка ЛИЭГов и новых проектов…

— Проекты прекрасно можно проверять в «Эданне», — перебил его Айзек. — А ЛИЭГ — не такая новинка, чтобы проверял их лично конструктор. Дефектоскописты прекрасно справятся. Мы до войны справлялись — и после не разучились.

Маккензи снова поморщился.

— Я ведь отвечаю за свои изделия, Айс. В моей работе важна репутация. А «ремонтное чутьё» Джеда есть только у Джеда. Сам «Торий» не нашёл, как это клонировать.

— Репутация… — Айзек покачал головой. — Я ведь тоже читаю, что про вас пишут в сети. Про ЛИЭГи там молчок — что у хвалящих, что у ругающих. А вот про пособничество преступным кланам, взятки и избиение мирных протестующих — много-много всего.

Гедимин мигнул.

— Маккензи! Вы кого там побили⁈ А ещё про меня говорил…

— Джед! — Маккензи скривился, как от острой боли. — Я сейчас выбиваю заказы на Чикаго и Миннеаполис. И если со вторым ещё ладно, то первый упускать… Айс, насколько у вас там всё срочно? До запуска терпит?

Айзек качнул головой.

— Как Гедимину легально попасть на «Эданну»? Какие бумаги тут нужны? Северяне его на официальную работу не возьмут — досье… сам знаешь, какое. И всякими путями-ходами вытаскивать его не хочется. Рискованно.

Гедимин вспомнил про крейсер в подвале «Налвэна» и про то, что через прожжённые порталы проходит любое химическое вещество. «Пузыри вакуума на входе и на выходе… какие риски? Под защитным полем оно даже фонить не будет.»

Маккензи задумчиво сощурился.

— Запуск у вас в январе? В декабре? За два месяца нужно будет прислать вам топливо?

— Ты это к чему? — насторожился Айзек. — У тебя же всё было готово…

Маккензи кивнул, досадливо морщась.

— И было, и осталось. Ликвидаторы-сопровождающие на корабле подозрения не вызовут?

— Ни малейшего, — отозвался Айзек и слегка ухмыльнулся. — Только… если он будет один — это как-то странновато.

— Здесь подумаем, — отмахнулся Маккензи. — Вписать его в бригаду — минутное дело. В общем, Джед, к октябрю готовься — полетишь на Шпицберген. А ты, Айс, готовься за ним присматривать. Ну да тебе это не в новинку…

Айзек насмешливо фыркнул.

— Я? Я мирный атомщик. Проект — Исгельта, он пусть и присматривает. А мы будем работать. Гедимин, ты-то сам не против? Там, может, работа на полгода, на год…

Гедимин медленно улыбнулся.

02 апреля 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Под потолком задребезжала оставшаяся после раздела ангара сигнализация. Следом загудел наручный передатчик. «Гедимин Кет, срочно на проходную!» — гласило короткое сообщение, с той же проходной и отправленное. Сармат, сдержанно хмыкнув, выключил лучевой резак и поднялся на ноги. «У них-то что „срочного“ могло сломаться? Ворота выпали?»

Когда он проходил мимо основного входа в ангар, из шлюзовой камеры выглянул сармат-ремонтник и щёлкнул себя согнутым пальцем по шлему.

— Это из-за тебя трезвон? — он показал передатчик с тем же сообщением. — Надо ж было додуматься! Ещё бы аварийной сиреной с энергоблока вызвали…

Гедимин угрюмо кивнул, вспомнив, что ветка сигнализации проходит по всему ангару. «Какая связь есть, такая и работает. Или у них, правда, выпали ворота.»

Ворота были на месте, как и турникеты, и рамка дозконтроля. За ней маячил хмурый и какой-то бледноватый Кеола Вистар.

— Гедимин, оторвись от цацек. Работа есть, — мрачно сказал он. Защитное поле уже растаяло, выпуская ремонтника со станции. Гедимин удивлённо покосился на молчаливую охрану. «Странно, что его на станцию не пустили. Маккензи тут ходит, как по своему офису. Кстати, где он?»

— Три банка семян готовят к отгрузке, — сообщил Кеола уже за воротами. — И две сольвентные колонны. Заказ от Севера.

— Убежища? — Гедимин навострил уши. Кеола угрюмо кивнул. Он по-прежнему был бледноват и смотрел себе под ноги. У проходной завода он остановился и хлебнул из фляжки.

— Чего Маккензи не приехал? Обычно он тут носится, — Гедимин озадаченно смотрел на сармата. — Тебя вот прислал… ты ранен?

Кеола мотнул головой — и сделал пару быстрых вдохов, разглядывая фрил под ногами.

— Сказал — езжай, чтоб на дурь времени не было, — пробормотал он, болезненно морщась. — Гедимин! Ты, говорят, «мартышечью» еду шесть лет ел. И долго тебя при этом полоскало с двух концов?

Гедимин мигнул.

— Было чуть-чуть, — неохотно признал он, вспомнив первые столкновения с человеческой едой и мучения после раны в почку. — Ты что, опять…

Кеола скривился.

— Говорят, «мартышки», чтоб нормально есть, по семь лет привыкают. И то потом всякие проблемы. Вот ты мне скажи — чего они на Би-плазму не переходят⁈

— Их еда — из Би-плазмы, — напомнил Гедимин. Кеола за разговорами всё-таки скинул ему инструкции к «банкам семян» — в каждый загружался немного другой набор, каждому виду нужна была своя температура и влажность… сармат одним глазом читал списки и молча удивлялся — «Они всё это… раньше ели? Едят сейчас? Наверное, филка от такой пищи наизнанку бы вывернуло…»

Кеола болезненно поморщился.

— Там гора присадок! Вот от них меня и… А если есть ту органику, что растёт или бегает, — наверное, будет ещё хуже? А нас вроде проектировали, чтобы мы могли любой дрянью питаться. Почему не выходит-то?

Гедимин растерянно мигнул. «Верно. Настройка выделительной системы не должна идти… так бурно и мучительно.»

— Может, после Первой войны нам в геном залезли, — без особой уверенности пробормотал он. — А у вас наверняка всё перекорёжено, чтоб подогнать под «марты…»… Hasu!

— Ага, — Кеола мрачно кивнул. — Криво как-то подогнали. Инструкции читаешь? Там треть пунктов — дикорастущие. Вот на кой они «макакам», кто-нибудь знает? Тоже… для присадок?

— Может, на волокно? — Гедимин вспомнил Равнину. — Или чтобы радионуклиды в себя собрать. Я про такое слышал. После очередной войны пригодится.

— Волокно? — Кеола смерил его угрюмым взглядом. — Что-то странное поручал тебе Маккензи, по всему видно… Ладно, идём работать!

…К концу проверки сольвентных колонн Кеола заметно взбодрился — видимо, «переварил» малосъедобные присадки и вывел через кожу.

— Ну, до станции тебя провожать не надо? — проворчал он, направляясь прямиком в санпропускник, и Гедимин беззвучно хмыкнул — «Точно, присадки пошли через кожу — теперь всё чешется. Как у меня после тех стручков Раска. А всё-таки — интересно, почему Ассархаддон не починил филкам геном…»

01 мая 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В коридоре раздался громкий топот — кто-то в тяжёлой броне быстро шёл, почти бежал, шагов второго, одетого более легко, было за этим шумом почти не слышно. Потом дверь в отсек Гедимина с силой толкнули в сторону. Иджес ввалился, едва не наступив на матрас. Гедимин сощурился от ударившего в глаза света. В коридоре сердито фыркнул Эркенгер.

— Ну видишь — спит, куда ты лезешь⁈

— Приехали? — Гедимин, промигавшись, поднялся с матраса.

— Ага, с попутной фурой, — Иджес ухмыльнулся и обхватил сармата за плечи. — Маккензи, чтоб сэкономить, наизнанку вывернется!

— Да, с одной стройкой покончено, — Эркенгер боком зашёл в отсек. — И даже никто не убился. Хотя многие пытались. Кеолу видел? Он тут пролетал в апреле…

Гедимин кивнул. С Эркенгером обниматься не стал, только пожал руку, — медик всё-таки был без тяжёлой защиты…

— Что он съел-то? Опять праздничные угощения?

Эркенгер фыркнул.

— Пасха, чтоб её! Местные что-то жрут — и этим надо. На территории не было, так они доставку заказали с чёрного хода. Конспираторы, мать их пробирка!

Иджес хмыкнул.

— Да не так уж там много и было…

— Это нормальному сармату немного, — буркнул Эркенгер. — Который взял на пробу пару штучек и ушёл! А кто сожрал ящик на четверых…

— Второй уже раз у Кеолы беда с «мартышечьей» едой, — задумчиво заметил Гедимин. — Он что, совсем сдержаться не может?

В коридоре хихикнули.

— Джед, уж не тебе упрекать Кеолу! — в отсек заглянул Маккензи — в человеческой шапке поверх шлема. — Он-то вредит только себе. А когда не сдерживаешься ты…

Гедимин сделал едва заметное движение к двери, и Маккензи тут же оказался у дальней стены и хрюкнул в респиратор.

— Потише! Через неделю мне везти эту банду в Чикаго! Не затем я выцарапывал этот заказ, чтобы пропустить его в медчасти!

— Через неделю? — Гедимин покосился на стремительно мрачнеющего Иджеса. Эркенгер остался спокоен, но на механика смотрел с сочувствием.

— Послезавтра подкину работы! — пообещал из коридора Маккензи, быстро удаляясь. Иджес тихо выругался.

— Гедимина он в Чикаго брать не хочет. А меня так надо за шкирку тащить… И ведь не выпустит на гонки, чёрта с два вырвешься!

— На втором месяце работы — определённо не выпустит, — кивнул Эркенгер. — Как раз у монтажников самая «жара». Ты уж как-нибудь продержись до декабря…

Иджес сердито фыркнул.

— А гонки миниглайдов⁈ Конец августа! Тут-то какая «жара»⁈

— Сдача объекта, — флегматично отозвался Эркенгер. — Не мне же за технику отвечать. Предупреди гонщиков, что в этот раз без тебя… не последний же ты механик в Ураниуме! Гедимина попроси…

Гедимин мигнул.

— Я проверю, если что. Ты мне только правила оставь. А то я не знаю, куда смотреть, — пробормотал он.

— Спасибо, — буркнул Иджес. — В следующем году меня уже туда не возьмут.

Эркенгер хмыкнул.

— Думаешь, к следующему году у Маккензи кончатся заказы? Как раз лучше было бы — ни гонщикам, ни тебе не дёргаться…

Иджес сверкнул на него глазами так, что Гедимин развернулся боком и вклинился между сарматами.

— Heta!.. Вы в душевой-то были после ночной фуры? Я вот с утра не был.

— Голос разума, — ухмыльнулся Эркенгер. — Пойдём в душевую, Иджес. И в ангар. Если совсем худо — возьмём по дрону, устроим свои гонки. Может, тебе полегчает.

03 мая 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На платформу под защитным полем поставили четыре ЛИЭГа; ещё шесть ожидали своей очереди на гусеничной тележке. Гедимин скользнул по ним взглядом — «ремонтное чутьё» молчало — и уставился на литейную станцию, привезённую на другой тележке. «Неужели кто-то додумался⁈ А сольвентные колонны у них тоже есть? А со скирлином как?»

— Мать моя колба! Это вы зачем притащили⁈ — крикнул Маккензи в передатчик, указывая на «литейку». — Сказано же — системы жизнеобеспечения! А это к ним каким боком⁈ Джед, ты не отвлекайся, это сейчас увезут. Ты смотри сюда. Тут четыре ЛИЭГа — это для гражданского убежища в Чикаго… видишь, тут даже гравировка — «Хувер». Это оно так называется…

Маккензи широко ухмыльнулся.

— Если Хувер пролетит на следующих выборах — наверное, позовут перегравировывать. Ну да это всё чепуха… — он развернулся к гусеничной тележке. Та, на которой стояла литейная станция, уже уползала на склад.

— А тут смотри внимательно. Эти две пары — для вип-убежищ в Чикаго. Одно… а, не буду засорять тебе мозги. Туда я тебя точно не повезу! А вот эта, третья, пара — для нашего, ураниумского «випа».

— Что⁈ — Гедимин изумлённо мигнул. — У нас тут тоже строят…

— Бригада «Лоривега», — Маккензи снова ухмыльнулся. — Думал я взять, но моим парням не разорваться — и так придётся помогать с монтажом этих игрушек! Строим-то их мы, в «Налвэне», от нас и монтажники… ну да не беспокойся, тебя туда не потащат!

— А гражданское уже построили? — Гедимин попытался вспомнить, видел ли он планы ураниумских убежищ. Что-то похожее на местную геологию вроде всплывало — но мало ли где напластования гранитов, а в воде много радионуклидов…

— Нет. И не будут, — сказал Маккензи, понизив голос и придвинувшись вплотную. — И ты, Джед… очень прошу — об этом не болтай. Мы, сарматы, о себе уже позаботились. А остальное — дело «макак».

— Saat hasesh, — выдохнул Гедимин сквозь сжатые зубы. — То есть — в городе вообще не знают? Что кучка уродов…

— Джед! — Маккензи, отступив на шаг, досадливо сощурился. — Чего ты дёргаешься-то, понять не могу⁈ У тебя полгорода лучших друзей, что ли? Когда только успел…

— Там твой «прикормленный» Фокс, между прочим, — угрюмо напомнил Гедимин. — Или его к «випам» возьмут — на нижний ярус?.. Хотя — в Саскатуне медиков наверху держали. В бараке, но наверху…

Маккензи с размаху хлопнул себя по лицевому щитку.

— Джед! Фокс твой — в городском совете! Договорятся наконец и построят убежище на весь Ураниум — позову тебя проверять ЛИЭГи. А пока там считают, что до нас ракеты не долетят — проверь уже те, что есть!

…Сигма-сканер подтвердил то, что Гедимин чуял и без него, — все ЛИЭГи были исправны и могли спокойно проработать четыреста лет. «А это убежище… я его вспомнил,» — думал сармат, отправляя генераторы на склад. «Там не было никакой дури, кроме двух уровней, вот оно и забылось. Запасы на четыреста лет. И… эти „макаки“ могут прожить четыреста лет. Плодиться там. Выйти в конце концов наружу. Когда то, что останется от города, перестанет фонить. А на кой метеороид они тогда тут нужны⁈»

— Не болтай, Джед, ладно? — Маккензи, глядя на странно спокойного сармата, сам начал дёргаться. — Проку не будет. Другие сарматы только порадуются — чем меньше «макак», тем лучше. А сольёшь информацию горожанам — кончится штрафом или тюрьмой. За подстрекательство к беспорядкам. Ты хочешь опять в тюрьму, Джед? В местную, не в лунный бардак? С такой статьёй я тебя не вытащу…

— Уймись, — буркнул Гедимин, глядя, как гусеничная тележка подвозит к платформе ещё не проверенные трансформаторы. — Я работаю.

В груди ворочалось что-то холодное и угловатое, и даже потереть рёбра сквозь броню не получалось. «Чем меньше „макак“, тем лучше? Те, кто свой город бросает под ракетами, точно не нужны. Что можно сделать, чтобы убежище схлопнулось? Не сейчас — потом, когда, и правда, полетят ракеты? Какой-то датчик излучения, от него — сигнал на срабатывание… чего? Цепной реакции в ЛИЭГах? Самосборный „Гельт“ я туда не протащу. Найдут — подставлю чужих сарматов. Цепная реакция… надо подумать в эту сторону. Хотя — кто меня потом к этим ЛИЭГам подпустит⁈»

…Он думал, что к вечеру забудет обо всех «мартышечьих» планах, но не тут-то было — когда он лёг на матрас, под рёбрами снова заныло. «Я ведь телепортом могу туда пройти. Хотя бы в водохранилище — его-то ипроном не покроют. Взрыв выбьет заслонки, излучение пройдёт насквозь — снизу ипрона тоже нет…»

Он выругался про себя и перевернулся на другой бок. «Может, и прав Маккензи, что никуда меня не берёт…»

05 мая 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

У комендантской стояли открытые ящики с «мартышечьей» едой — угощение на Синко де Майо. В другой раз Гедимин, увидев их, сузил бы глаза и ускорил шаг, но тут только криво ухмыльнулся — «Надеюсь, никто из филков не слопает пол-ящика. И Кеола в своём бараке тоже.» Сообщение от Кеолы — «Твои ночью в городе» — он стёр сразу, как прочитал, но в груди ещё чувствовалось тепло. «Маккензи теперь будет поручать это отправлять всем строителям по очереди? Ну да Седна с ним и его конспирацией! Интересно, высоко теперь взлетает Вепуат? И что он придумал со станцией?»

Незадолго до полуночи он вошёл в неприметный ангар, замер у порога, ожидая радостного крика и массивного груза, повисшего на плечах, — и десяток секунд спустя, растерянно мигнув, заглянул за ящики. Мешки с ирренцием были на месте, их быстро утаскивали на переработку; за этим, заложив руки за спину, наблюдал угрюмый Гварза. Больше никого за бутафорскими ящиками не было — ни за одним штабелем, ни за другим, ни у чёрной дыры портала.

— Чего надо? — спросил Гварза, неприязненно щурясь. — Куда ещё не заглянул? Под мешки? И там поройся.

— Где Вепуат? — спросил Гедимин, стараясь не давать воли раздражению — Гварзу уже хотелось сунуть в мешки респиратором. «Ему тяжело давались порталы сюда… в медчасть забрали? Не смогли откачать на месте?»

— В «Элидгене», — буркнул Гварза. — В медотсеке валяется. Долетался!

Рёбра Гедимина до неслышного хруста сдавил ледяной обруч. Он встряхнул головой, отгоняя красноватый туман, — что бы ни случилось с Вепуатом, Гварза, скорее всего, был ни при чём.

— Чего смотришь⁈ — пришелец раздражённо фыркнул. — Ты с ним о дырке в небе болтал? Знал, что он туда полезет? Чего теперь на меня-то пялиться⁈

— Проём урановой тучи⁈ — Гедимин двумя руками схватился за шлем. В голове не было ни единой связной мысли. «Так. Мёртвого в медотсек не положат. Он жив. Что бы ни было — выжил и вернулся. Там кровяной камень, там местные боги, он с ними ладит…»

— Не знаю, что там за дырка — но броню стесало, — буркнул Гварза. — И мясо до костей следом. А от кровяного камня вместо кожи растёт какая-то дрянь… Теск! Тебе что, заняться нечем⁈ Мне из-за ваших опытов пришлось лететь и в Ксалан, и сюда! А мне-то было чем заняться на посту командира!

«Выжил. Лечится,» — только и уловил Гедимин. «Но раны тяжёлые. И… может, облучение подхлестнуло его мутацию. Что там вместо кожи? Панцирь? Перья?..»

— Возьми меня в «Элидген», — прохрипел он — ледяной обруч незаметно «заполз» на горло. — Отвези к нему. Я… может, я придумаю, чем помочь.

Гварза смерил его угрюмым взглядом и выставил перед собой защитное поле.

— Стой, где стоишь! Ещё с тобой за порталом возиться… Там своих помогателей хватает, с палками и горелой травой. Задымили всю станцию! А ты чем лечить будешь — ирренцием⁈ Этого ему уже хватило!

Гедимин смахнул защитное поле, молча показал сармату кулак и развернулся к выходу. Уже когда поле схлопнулось за его спиной, чуть приглушив шипение и ругань Гварзы, ремонтник обернулся.

— Что говорят местные? Выживет?

Гварза скривился, как от боли.

— Да! Отделаешься от этого чуда в перьях… Иди уже! Работай или спи, — на «Элидгене» вот совсем не до тебя!

— Если моя помощь будет нужна — со скафандром или ещё чем — сообщи сразу, хоть… — Гедимин хотел сказать «хоть через Маккензи», но сообразил, что до Маккензи на другом краю континента «докричаться» будет сложнее, чем до него самого в городе у портала. — Хоть записку у портала брось. Я буду следить…

— Не надо слоняться у портала, — подал голос один из охранников, и Гедимин мигнул, только сейчас их заметив. — Будет что передать — найдём тебя, ты приметный.

Гварза снова скривился, но под общими взглядами нехотя кивнул.

— Будет нужна, и именно твоя — сообщим.

Он отвернулся, и Гедимин двинулся к выходу. В голове крутилось что-то про «стёсанную броню». «Такой лучевой поток, что даже ипрон испарился? Протуберанец? Если Вепуат вернулся, хоть и тяжело раненым, — он что-то должен был зафиксировать. Или его приборы. Гварза не проверил их? Или так зол, что пришлось лететь в Ксалан? Он-то узнал что-то о той дыре? Вепуату сейчас не до исследований, но Гварза-то здоров! Вернуться и… Нет, он же сказал — „не знаю“. Ждать Вепуата… Может, самому за портал сунуться? Вырубить сигнализацию, пройти в ангар… Меня ведь не хватятся… или хватятся? Охрана на проходной, комендант в бараке, — поймут они, что я пропал? Если заметят — будет много дурацкого шума…»

Сармат досадливо поморщился. «До тюрьмы меня такая ерунда не пугала. Хорошо, подожду Вепуата. Может, он и дышит-то с трудом. А тут я с дурацкими вопросами… Добрался и вернулся, надо же. Интересно всё-таки, что там…»