Обретение неба

Третий дивизион

Дежурный оракул в штабе Четвертого тактического отряда заметил возмущение эфириума. Многочисленные источники ощущались им как боевые корабли. Оракул с уверенностью назвал сигнатуры обнаруженных кораблей. Альмаиканская боевая эскадра, дюжина вымпелов, шесть батарейторов и шесть мультидекеров.

Бригадный генерал Соритов немедленно снесся с провинциатором. Таден ответил в приподнятом и очень воинственном настроении.

- Соритов, генерал, вы должны защитить наше небо.

- Ваше превосходительство, мои силы многократно уступают врагу.

- Когда это останавливало доблестный авиафлот?

- Но эта атака будет самоубийственной.

- Вы военный гном, и вы обязаны исполнить долг.

- Мой долг командовать флотом, а не уничтожать его в бесполезной атаке!

- Не надо паниковать, генерал. Я свяжусь с лидерами конфедерации, по дипломатическим каналам мы запросим поддержку. Уверен, конфликт мы уладим. Нужно только проявить хладнокровие.

- Мне начинать атаку?

- Нет, Соритов, но будьте готовы поднять корабли.

После этого командир отряда отправился к машинам.

Адмирал Дан Беренович получил сообщение от военных о приближающихся кораблях. Он немедленно приказал закрыть два последних уцелевших фарватера.

Через двадцать минут в порту началась жуткая паника. Жандармский корпус стянул сюда все резервные части. Гномы давились, кричали и требовали, но жандармы размахивали пулятелями, приказ открыть огонь они уже получили.

Данилео не выходил из башни, сюда же прибыл генерал Соритов. Ему предстояло отдать последний приказ на подъем эрайзеров. Однако, чтобы отправить машины в бой, нужно было получить разрешение провинциатора.

Дан подумал об Эльзе. Он исполнил её просьбу. Сейчас в укромном сарае имелся готовый к взлету дау. Если госпожа распорядится, Беренович даст зеленый свет эвакуации четы Таден.

О своём спасении он и не помышлял. Куда было бежать? Если попытаться, ничего не получится. Без денег, без связей, опорочившему свою честь гному не на что было рассчитывать. И Беренович ждал. Ждал, как повернуться события.

Эльза спокойно и даже весело закончила сборы. Все было готово. Минимум вещей, только самые верные слуги. Миальд сидел в рабочем кабинете. Чиновники правительства продолжали крысиную возню. Но правитель знал, что дело уже кончено.

Как и следовало ожидать, никто не откликнулся на зов. Никто не высказал реальных идей о том, как спасти гномий анклав. Постепенно на провинциатора навалилась апатия. Он молча вышел на балкон и увидел, что вся площадь перед дворцом запружена гномами.

Невероятно, но секретная информация просочилась в народ! Страшная мысль обожгла сознание, кто-то сознательно раскачивал лодку, кто-то готовил это, кто-то успел привести к дворцу разъяренную чернь...

Самуэрс Неррона стоял в дозоре на перекрестке у городского рынка. Здешним укреплениям должна была выпасть незавидная доля. По всему выходило, враг кинет сюда основные силы. Однако, трехзвездочный генерал не собирался покидать свой пост. Он, как и все ждал.

И все-таки Неррону назначили командовать гномами. Тот самый мальчишка-булочник, его первый ляйтер. После ночного убийства жандарма он очень проникся к старику и уважительно величал его теперь гефрайтор Самэ. Когда баррикад стало больше и они объединились в некую систему укреплений, ляйторы айнзацкоманд стали во главе нескольких. А Самуэрс в чине гефрайтора ополчения руководил гномами у базарного перекрестка.

Вдруг донесся какой-то шум. Неррона обернулся, колченогий лавочник тащил за волосы юного орчонка. Что еще такое?

- Кто?

- Элек.

- Что ты сделал, орк? Почему тебя схватили?

- Я только хотел покинуть Рорар.

- Ты соглядатай?

- Нет, я просто...

- Вижу, кто ты.

Самуэрс приказал отпустить орчонка. Не было никакой нужды удерживать его тут. Но колченогий лавочник настойчиво мычал, дескать, эта продажная гнида может напакостить в любую минуту. Чтобы успокоить людей Неррона приказал связать мальчишку. Элек жалобно смотрел на него своими чистыми голубыми глазами. Генерал понимал, что его взгляд не игра, но он не мог пойти против своих людей. Только не сейчас, когда всё висело на волоске.

Президент Слатин получил экстренную депешу, что альмаиканский флот атаковал Рорар.

- Они, черт возьми, решились?! Боже, что делать?

Адъютант замер подле него, боясь поднять взгляд. Академик же тяжело дышал. Вмиг он понял, что затянул решение проблемы. Надеясь на чудо...

Но чудо не произошло, орден объявил о проведении гуманитарной операции. Что за бред? Какая операция?

Говоритель разрывался зуммером. Наверняка это были представители парламента, может быть и министерств. Но что им ответить? Что сказать?

Если послать авиафлот прямо сейчас, он достигнет анклав через четыре дня. И это при том, что каганат предоставит свои порты для промежуточной посадки и дозаправки. А силы из Моча и Гонаца не станут этому препятствовать. Да и где взять этот самый флот? Сколько мультидекеров мы сможем отправить сию минуту?

Президент подозвал адъютанта.

- Соррел, кажется, это конец для конфедерации?

- Никак нет, господин президент.

- Почему, майор, вы так решили?

- Со всем уважением, но Рорар - это только одна провинция.

- Но самая богатая!

- Но не самая значимая.

- Это серьезно ударит по нашему престижу. Мне придется подать в отставку.

- Со всем уважением, господин президент, но это не будет означать конец для республики.

- Наглец. Пшел вон отсюда!

Маршал Радко покосился на флаг-капитана. Полковник вел батарейтор, сверяясь с надписями на свитке. По приказу комэска корабли собрались в три колонны. В центре шли шесть батарейторов. На траверзах держались тройки мультидекеров.

Радко понимал, что в Рораре уже знают о его приближении. Нужно было продемонстрировать врагу серьезность намерений.

- Полковник, приказываю мультидекерам бригады Кодева начать бомбить окраины. Цель - демонстрация наших намерений. Не стремитесь нанести разрушений.

Флаг-капитан передал приказ комэска. Правое плечо эскадры устремилось вперед. Было видно, что сейчас их двигатели перешли в форсажный режим. Три машины подошли к гномьему городейнику, и сбросили бомбы на предместья.

Закончив демонстрацию, мультидекеры вернулись в эскадренный строй.

Генерал Соритов сжимал и разжимал кулаки. Господи! Что происходит? Враг беззаботно нас бомбит. Генерал продолжал вызывать по говорителю главу правительства, но Таден оставался недоступен.

И в этот момент на всех свитках появилось экстренное обращение провинциатора.

Это сообщение многократно повторялось. В провинции началась паника.

В этот-то момент Соритов получил долгожданный приказ. Немедля ни секунды, бригадный генерал бросился к боевым машинам.

Пять эрайзеров и один мультидекер удалось собрать в порту. Комбриг лично возглавил атаку.

Взвыли моторы, прыжковые дюзы отклонились на четыре часа. Легко сорвавшись с места, эрайзеры помчались в свой последний полёт.

Эльза вышла из каретона лекарской помощи, что доставил чету Таден. Беренович ждал её у оговорённого сарая. Адмирал порта преданно посмотрел в глаза госпоже. Она подошла к нему и погладила по волосам.

- Мой дружок, спасибо за вашу службу.

- Я сделал, как вы просили.

- Это очень хорошо.

Эльза протянула малышу пакет с деньгами. Тут были очень крупные купюры, большая сумма. Беренович растерянно и смущенно взял пакет.

- Не тушуйтесь, деньги всегда деньги. Постарайтесь всё-таки спрятаться.

- Да, миледи. Благодарю вас.

В то время, когда боевые эрайзеры закончили уходить в небо, маленький дау начал руление на взлётный фарватер.

Провинциатор Рорара, призывавший подданных защищать родной дом, был готов покинуть место, ставшее столь опасным.

Маршал Радко довольно потер руки. А теперь, когда мы заявили со всей серьезностью о намерениях, пора предложить ультиматум. Он быстро накидал стилем требование и отправил в мировой мыслиум.

Адмирал Беренович прочел в свитке ультиматум. После того, как дау с семьей Таден покинул Рорар, никто больше не мог распоряжаться портом, кроме самого Данилео. Но, принимать или не принимать ультиматум, Беренович уже не мог. Айнзацкоманды ополчения смяли жандармский заслон и прорвались на взлётки. Теперь у анклава больше не было воздушного сообщения с внешним миром. Все фарватеры были уничтожены.

Беренович услышал шум позади себя. Что за черт? Адмирал обернулся.

Окровавленный жандармский сержант тяжело дышал.

- Господин, там ополченцы...

Он не успел договорить. Раздался выпуль, сраженный жандарм упал. Гномы с перекошенными лицами ворвались в башню и потащили Данилео на улицу.

Маршал Радко увидел, что на горизонте появились многочисленные мультидекеры.

- Прекрасно! Полковник, сообщите союзникам, что мы готовы начать бомбардировку.

- Господин маршал, орки передают, что готовы поддержать нашу атаку.

- Ну, в добрый час.

Маленькие эрайзеры увидели, что к альмаиканским силам подтягивается подкрепление. Генерал Соритов осознал, что это ещё одно предательство. Приближающиеся мультидекеры несли флаги королевства Ларта. Проклятые орки решились помочь людишкам!

Соритов понимал, что при таком колоссальном превосходстве, люди имеют все шансы отбить атаку. Но все-таки он повел свои корабли на врага. Ощетинившиеся пулятелями и неуправляемыми ракетками пять эрайзеров, лидируемые мультидекером, устремились вперед.

Маршал Радко заметил движение противника. Но он прекрасно понимал, что защитники слишком малочисленны, чтобы оказать сопротивление.

Альмаиканские корабли сопровождения изменили ордер, закрывая строй батарейторов. Они были многократно лучше вооружены, чем эрайзеры. Да, они уступали в маневренности, но сейчас в этом не было нужды.

Маленькие, юркие машины открыли огонь с предельной дистанции. Первые магические пули забарабанили по защитным экранам мультидекеров. Шесть мультидекеров окутались плотным заградительным огнём.

Дистанция сокращалась, и та, и другая сторона применила ракеты. Неуправляемые ракеты плотным строем неслись друг на друга. Появились первые попадания.

Были тяжело повреждены две альмаиканские машины. Однако, ураганный огонь человеческой эскадры распылил легкие кораблики. Чадя и кувыркаясь, они пошли на снижение в разные стороны.

И только единственный мультидекер сумел прорваться к строю оккупантов. Машина генерала Соритова близко подобралась к вражеской эскадре. В пробитых плоскостях свистел воздух, моторы ревели в форсажном режиме, кабина чудовищно дребезжала. Соритов крикнул своему флаг-капитану.

- Будем таранить головной батарейтор, прорывайся сквозь строй!

Но этому плану не суждено было исполниться. Случайная ракета попала в нижнюю плоскость гномьей машины. Здесь располагалась двигательная группа. Ракета буквально поднырнула под юбку.

Раздался мощнейший взрыв. В воздухе закувыркались обломки.

Маршал Радко вытер проступившую испарину.

- Полковник, приказ на перестроение. Мультидекерам отойти в сторону, батарейторам начать бомбардировку. Мы должны расчистить плацдарм для десанта.

Флаг-капитан передал приказ комэска. Альмаиканские машины послушно меняли перестроение. Прямо позади приближались еще десять лартианских мультидекеров.

Самуэрс Неррона с болью смотрел на то, как падали обломки последнего гномьего корабля. В душе клокотала жгучая ненависть. Четвертый тактический отряд прекратил свое существование. Военный авиафлот Рорара остался лишь в воспоминаниях.

Нерроне казалось страшной та несправедливость, что он не был вместе с ребятами. Все они дрались прекрасно, но погибли бесславно, ничего не добившись. На двух альмаиканских кораблях были заметны дымы, но ни один батарейтор не пострадал. А враг перегруппирует силы и начнет утюжить городейник.

Значит, нужно приготовиться к этому. Самуэрс заранее выбрал убежище, куда отведет гномов во время бомбежки.

- Сынки, давай за мной, пошли дружно!

И Неррона повел всех в укрытия.

Когда Береновича вывели на площадь здесь творилось чудовищное столпотворение. Разъяренные гномы выкрикивали обвинения. Многие начали кидаться грязью, кто-то первый плюнул. И вот он с ног до головы был покрыт плевками. Народ был готов разорвать предателя. Так они кричали. Предатель! Предатель!

Но что он такого сделал?

- Подождите...

Никто его не слушал. Адмирала подняли на какой-то помост, накинули на шею петлю и быстро рванули вверх.

Шейные позвонки хрустнули, глаза закатились. Какой-то шутник сорвал с него штаны. Под хохот и улюлюканье толпы все увидели у подрагивающего в конвульсиях Данилео эрекцию.

После расправы труп адмирала бросили на обочину. Айнзацкоманды двинулись дальше.

Первые бомбы начали рваться на верхних уровнях. Маршал Радко деловито оглядывал в бинокль результаты. Батарейторы методично утюжили городейник, нужно было расчистить место для посадки.

К огневой работе подключились и орки. Пакеты неуправляемых ракет перепахивали землю, уничтожая постройки и мечущихся гномов.

Кроме того, мультидекеры из станковых пулятелей били по площадям. Чем сильнее они смогут напугать гномов, тем меньше будут потери у панзергренадёров десанта.

Через полчаса методичной бомбежки, когда в погребах не осталось бомб, маршал Радко приказал машинам начинать посадку. Ввиду того, что защитники Рорара уничтожили все приемные фарватеры пришлось бомбами и ракетами расчищать место на верхних уровнях. Да, оно всё было в ямах и рытвинах, но кое где можно было притулить корабли. Какие-то куски проспекций и тому подобное. Здесь требовалась ювелирная работа, но Радко знал, что у флаг-капитана просто не хватит опыта для такой посадки.

Поэтому маршал приказал мальчишке уступить ему место. И сам взял в руки сайдстик. Батарейторы, шипя подъемными дюзами, осторожно, словно наощупь, садились среди руин. Десантники уже ждали во чреве кораблей начала атаки.

Когда все шесть машин благополучно принялись, десант высыпал на улицу и бросился врассыпную. За батарейторами и мультидекеры, как альмаиканские, так и орочьи, принимались прямо на развороченный городейник.

Наконец, десантные команды смогли поддержать первую волну панзергренадеров. А в эту минуту уже во всю шел бой. Ополченцы смогли окружить первых высадившихся десантников и пока теснили их. Но как только те отступали к кораблям, станковые пулятели выкашивали ополченцев десятками.

Постепенно начало темнеть. Маршал Радко был недоволен тем, как долго панзергренадеры топчутся на месте. Он всерьез опасался, что с наступлением темноты ополченцы смогут подобраться к кораблям и уничтожить их.

- Давайте, трусливые черти! Гоните мразоту!

Радко не зря злился на десантников. Несмотря на великолепную экипировку и подготовку, у местного ополчения появились шансы удержать городейник.

Приближалась ночь, и Самуэрс Неррона видел, что силы вторжения явно забоксовали на верхних уровнях. На его баррикаду несколько раз нарывались какие-то силы десанта. Но организованный ответный огонь заставлял их отступить.

Хотя силы защитников таяли буквально на глазах. Все-таки ополченцы не имели военной подготовки, плохо пуляли, плохо уворачивались от огня.

В какой-то момент что-то пискнуло под ногами. Неррона заметил, что связанный орк что-то кричит. Из-за грохота и стрельбы слов было не разобрать. Самуэрс наклонился.

- Господин, развяжите меня.

- Сиди смирно, малёк.

- Господин, господин, я хочу драться.

- Но ты же орк?

- Да, но моя родина здесь.

Неррона задумался. Впрочем, свободных рук было мало. И он развязал паренька.

Когда Элека отпустили, он благодарно закивал своему спасителю. Взял из резерва пулятель и прильнул к амбразуре.

В этот момент как раз началась очередная атака. Неррону позвали на другой край баррикады. Здесь панзергренадеры подобрались опасно близко.

Грохотали гранатницы, визжали пулятели. Смерть не щадила никого.

В какой-то миг Неррона с удивлением заметил как ловко действует орчонок. Пользуясь своими невеликими размерами, мальчишка выполз вперед за баррикаду и начал косить десантников с открытого фланга. Не ожидая подставы, панзергренадеры были вынуждены повернуть фронт. В этот момент Неррона собрал своих бойцов и выскочил с левого фланга в тыл к наступающим штурмовикам.

Оказавшись неготовыми к такой атаке, десантники ретировались, очевидно, понеся большие потери. Вернувшись за баррикаду, довольный Неррона хотел поблагодарить орчонка. Но тот сидел обхватив руками колени. В темноте Самуэрс заметил, что мальчик ранен.

- Где тебя прихватило? Крикнул с досадой Неррона. Орчонок указал на живот.

Перевяжите его! Помогите остановить кровь.

Элек чувствовал, что сознание уплывает. Его качало на волнах. Где-то вдалеке шла беспорядочная пальба, в воздухе пахло дымом и кровью. Ах, это же была его собственная кровь. Почему так больно. Почему так больно умирать? Маленький орк не желал встречи со смертью.

Маршалу Радко доложили о том, что десантники встретили сильное сопротивление и понесли огромные потери. Они вынуждены отступить обратно в месту высадки.

- Что значить огромные? Доложите мне цифры, полковник. Вы же не барышня кисейная, надеюсь, в обморок тут не хлопнитесь! Хватит драматизировать. Это война, я лишь прошу, чтобы меня информировали, а оценочные суждения и свою прелестную эмоциональность оставьте для светских салонов.

Флаг-капитан смущенно принялся царапать стилем свиток.

Погибших около сорока десантников, раненых примерно в два раза больше.

- Так, это плохо. С такими раскладами мы не продержимся здесь эту ночку. Значит так. Приказываю панзергренадерам вернуться на корабли, будем взлетать.

- Господин маршал, но сейчас очень темно, в таких условиях взлёт...

- ...взлетать, полковник!

Через двадцать минут Радко сообщили, что десантники начали погрузку.

И какое же это было чудо, когда, сквозь изрытые бомбежкой проспекции, корабли поднялись в ночное небо.

Неррона услышал форсажный рев импеллеров. Ополченцы закричали ура. Но старый генерал не спешил радоваться. Он искренне надеялся застать оккупантов со спущенными штанами и взорвать к черту их корабли. Но эти трусливые твари предпочти убраться восвояси.

Что теперь, победа? Как бы ни так. Они наполнят погреба новыми бомбами и будут утюжить Рорар пока тут живого места не останется. Чертовы уроды...

Когда последняя машина поднялась в воздух, маршал с замиранием сердца посмотрел на свиток. Три мультидекера во время взлета упали на землю. Или зацепились крыльями за обломки, или не разглядели ям, или что-то ещё.

Причем, один из этих трех был альмаиканским, а два орочьими. Орки, как узнали, что люди уходят, побросали десант и навострили лыжи на взлет ...

Флаг-капитан дрожащими губами обратился к командующему.

- Господин маршал, пришла шифрограмма из штаба флота.

- Что там, сынок, что пишут штабные кривляки?

- Господин маршал, вам приказано следовать на Поботлам и сдать командование вице-маршалу Рахалу.

- Что-нибудь еще?

- Кроме того, вам приказано срочно направиться в империю Гонац.

- Ясно.

В эту ночь Неррона так и не заснул. Его пригласили на совет ляйтеров. Оказалось, что на его участке шли самые кровопролитные бои. Однако, врагу так и не удалось отбить рыночную площадь и продвинуться вглубь городейника. Кроме того, Неррона узнал, что захвачено в плен много лартианских десантников. Когда орочьи мультидекеры взлетали, они не стали дожидаться своих ребят. Но это многим спасло жизнь, потому что стало известно, что во время взлета разбилось три корабля.

И все-таки Самуэрса Неррону не покидало чувство печали. Как много хороших ребят погибло сегодня, и как мало надежды оставалось пережить следующие бомбёжки.

Неррону назначили ляйтером. Того булочника убило. Место оказалось вакантным. Самуэрс выслушал эту новость без эмоций.

К концу подъехал руководитель ополчения. Это был невысокий, морщинистый гном. Неррона удивился. Потому что никогда до этого его не встречал.

Организовать такое дело, фактически спасти провинцию от оккупации. И кто же это мог быть?

Говорил лидер очень тихим голосом. Но это тем более заставляло вслушиваться в каждое его слово.

- Друзья, дело сделано. Айнзацкоманды исполнили свой долг. Городейник спасен. По крайней мере на ближайшее время. Завтра мы будет чистить город от швали, которая продавала его все эти годы. Но. Но вы должны знать и другое. В военном смысле Рорар никогда не выстоит против алчного ордена Альмаики и коврулевства Ларты.

А посему есть только один выход, друзья. И это не война. Это переговоры. Теперь, когда нам есть, чем подкрепить свою позицию, я считаю, мы должны обратиться к миру.

Неррона удивленно смотрел на говорившего гнома. Не может быть! Какие точные, какие нужные слова!

- Друзья, я хочу потребовать от мирового сообщества признать наше право на независимое от гномьей конфедерации существование. Не буду скрывать, нам придется многим поступиться, чтобы купить себе такое право. Но. Но это единственный выход.

Повисла тяжелая пауза. Ляйтеры сурово смотрели на морщинистого гнома. Но он не отводил взгляда.

Первым нарушил молчание Неррона.

- Я поддерживаю вас, лидер.

Морщинистый гном кивнул ему, посмотрев с прищуром.

Ляйтеры неохотно согласились с этим решением.

В то самое время, когда потрепанная эскадра Радко принималась в Поботлам, из шахства Боцль вылетел маленький дау. Кораблик совершил здесь промежуточную приёмку для дозаправки. Власти каганата разрешили ему пополнить топливные алименты.

Весь полет, пока экс-провинциатор следил в мировом мыслиуме за событиями, его супруга вела жесточайшую торговлю с правительством каганата. И если от созерцания новостей господина Тадена дела никак не улучшались, торг супруги явно дал результат. Шахство Боцль предоставило транзит.

Следующей целью небесного корабля стал Нивес, столица конфедерации.

Таденов встречали сдержано. Широкой общественности стало известно о катастрофе на Рораре. Но, поскольку тон прессы был очень благожелателен к роли бывшего провинциатора, мнения разделилось.

А вот президент Слатин сразу же подал в отставку. Высший совет конфедерации принял её. После страшных прений в парламенте было объявлено чрезвычайное положение.

Которое отменили через день, потому что парламент так и не смог договориться о наделении диктаторских полномочий премьер-министра.

Конфедеративная республика Колария потеряла богатейшую провинцию. Но глубокий внутренний кризис не позволил ей адекватно на это ответить.

Единственным следствием роковых событий стало упразднение президентской должности.

Чета Таден разместилась в скромном особнячке в хорошем районе Нивеса. Миальд сразу же засел за написание книги, в которой клеймил разобщенные политические силы Рорара. Эльза занялась бизнесом. Вложила семейные средства в поля для гольфа и вела привычную светскую жизнь. Она вновь завела молодого любовника и была вполне счастлива.

Первый месяц нового года принес огромный ворох плохих новостей. Его императорское величество Матфей с угрюмым видом читал депеши. Как и предсказал Жилина, военные посмели напасть на коларийскую провинцию.

Но что было еще более трагичным. Их атака не принесла ничего, кроме чудовищного количества смертей и полного провала. Военные оправдывались, что проведение таких операций должно было потребовать больше сил. Но об этом никто не желал слушать. Всех собак повесили на исполнителей. Под влиянием общественного мнения партия Аффирматоров провела ряд перестановок. Если так пойдут дела, они вообще имеют все шансы утратить контроль над парламентом. Партия Негативистов ликует. Они всегда были против военных действий.

Козлом отпущения был избран вице-генерал Радко. Его не только не утвердили в маршальском звании, но и вообще отправили под трибунал. Суд был на удивление скор. И напоминал больше расправу.

Лишенного звания и наград Радко отправили отбывать наказание в империю Бов.

Все корабли Альмаики были отозваны на свои базы из Поботлама. Однако война не завершилась. Орки взяли Рорар в плотное кольцо воздушной блокады. Лартианские боевые корабли патрулировали небо над медленно умирающей провинцией.

Жилина вновь прислал письмо, где просил Матфея выступить посредником на переговорах с королем Ларты. Нужно было попытаться прекратить эту ужасную бойню. У Лорда-командующего даже появилась идея о том, чтобы Матфей слетал на Рорар с грузом гуманитарной помощи.

Эту мысль Жилина передал по официальным каналам. Она очень понравилась в правительстве ордена. Сейчас дипломаты согласовывали детали.

Император не хотел лететь на Рорар. Он очень боялся этой поездки. Боялся увидеть кровавые результаты альмаиканской политики. Но в то же время Матфей понимал, что лететь необходимо.

И кроме того, был страх за собственную жизнь. В мире, где ничья жизнь больше не стоила ни гроша, могла ли цениться жизнь императора? Матфей думал об этом задании. Отношения с Лордом-командующим, пожалуй, единственным его другом, стоили того, чтобы полететь в пасть к архонтозавру. Но оставались и сомнения.

Однажды императору приснился сон. Странный, не похожий ни на что. Матфей брел сквозь кисельную пургу. Он не мог делать больших шагов, глаза, рот, уши забивались хлопьями непонятной субстанции.

И вдруг возник медленный, колотящийся в висках такт. Он отбивал что-то гипнотически, завораживающе. Словно кровь, осторожно покидающая смертельную рану.

И этот рваный сон как-то сразу врезался в память. Матфей будет думать о нём всю жизнь. Невидимый речитатив, словно мантру, кидал в воздух непонятные строки. И они сворачивались в магические руны, включая сокрытые моторы судьбоносной тяги.

...за далью призрачных забот: твой край растоптан сном крылатым, твой долг велит - иди вперед! но шепчут чувства, виноват ты... отринь их ропот и укор, беги туда, где нужен подвиг; забудь помпезности фурор, ищи товарищеский локоть - и в небе лысом или здесь, среди опасной, хмурой чащи; забудь о том, что счастье есть: живи в тягчайшем настоящем; тогда возможно, как узнать? мелькнет на миг твоя отрада, и в Высшем смысле - благодать - и в горькой участи награда.

Наутро император поднялся с постели с жуткой головной болью. Ему хотелось отменить все протокольные мероприятия. Но обермаршал свиты потребовал дать аудиенцию министру иностранных дел. Матфей знал о чем будет просить сановник. Но противиться больше не было сил.

Сразу после обеда во дворец прибыла министр. Дородная Аделаида Гигрон. Всесильная лидерша потетских негативиствов. Это была очень язвительная, энергичная женщина. Опытный и ловкий политик. Когда она вошла в кабинет императора, Матфей сразу понял, что не сможет противостоять никаким её требованиям.

Эта встреча проходила тет-а-тет. Слишком деликатен был обсуждаемый вопрос. Так что, разговор только наедине.

- Ваше величество, позвольте мне опустить парадные обращения и светскую болтовню. Ситуация требует скорейшего решения.

- Да, госпожа министр. Будьте откровенны, прошу вас.

- Благодарю. Как вы знаете, мои коллеги в правительстве решились на рискованную авантюру.

- Нам известно и то, чем она обернулась.

- Да, уж. Аффирматоры вляпались по полной.

- Но ведь не о них вы пришли просить?

- Конечно, нет. Судьба этих людей меня не волнует. Но задеты интересы государства.

- Вы говорите о нашей империи или обо всем ордене?

- Альмаика, ваше величество. На кону судьба всего человечества.

- А не сгущаете ли вы краски?

- Нет, увы, нет. Рискованный маневр правительства аффирматоров дал нашим противникам хорошие козыри. Сейчас МИД пытается уменьшить ущерб, но, боюсь, теорема уже доказана.

- Да, мы вскрыли свои намерения.

- И поэтому необходим другой сильный ход.

- Рискну предположить, что правительство видит во мне проводника новой политики?

- Совершенно верно, ваше величество. Мы нижайше просим вас отправится туда. Только это и способно разрядить сейчас обстановку.

- А почему бы кому-нибудь из правительства не полететь вместо меня?

- Вы прекрасно знаете, почему.

Возникла пауза. Матфей встал и прошелся по кабинету. Министр спокойно наблюдала за его метаниями. А потом она осторожно, но невероятно действенно начала давить на императора. В её словах не было прямых угроз, но намеки и так были слишком прозрачны.

Самуэрс Неррона последние дни почти не спал. На долю старого гнома выпало чудовищное количество работы. Его собственный дом давно превратился в госпиталь. Но все-таки Неррона приходил сюда ночевать. Если, конечно, на такие глупости оставалось время. Находясь в страшной блокаде, городейник переживал ужасы связанные с этим положением. К счастью, ни орки, ни люди больше не бомбили и не высаживали десант.

Лидер ополчения объявил о переходе на новый формат управления. Айнзацкоманды были распущены. Но вместо них появились силы народной милиции. Это были полувоенные формирования, которые контролировали все сферы жизни Рорара.

Начальником милиции и назначили Самуэрса Неррону. Теперь он был героем войны, кроме того, выяснилось и его военное прошлое. Были вновь введены офицерские воинские звания, их было шесть. Все они имели одно и то же окончание: «нармил» - народной милиции. Защнармил (защитник), гефнармил (гефрайтор) - звания младшего командного состава. Капнармил (капитан), полкнармил (полковник) - старшие офицерские звания. Геннармил (генерал) и генкапнармил (генерал-капитан) - два генеральских звания.

Неррона получил самое старшее из званий и шеврон двухзвездочного генерала. Самуэрса удивляло, как их реальный Лидер уклонился ото всех постов. Но, конечно, продолжал играть заметную роль.

Впрочем, работы для милиции хватало. Пришлось взять под контроль всю оставшуюся в городейнике провизию, воду и медикаменты. Все амулеты здоровья и тому подобное были реквизированы милицейскими отрядами. Гномы занимались тем, что разбирали завалы и даже восстанавливали кое-какие здания. Торговля в городейнике практически полностью исчезла. Вещи и продукты распределялись строго силами милиции. Конечно, появился торг из-под полы. Но с ним тоже жёстко боролись. Особые отряды милиции - ООМы выдвигались по каждому сигналу и проводили аресты.

Генерал Неррона больше всего боялся двух вещей: эпидемии и бунта. Милиции приходилось действовать порой очень жёстко, поэтому народ смотрел на серые куртки милицманов с нескрываемой злобой.

Однако, за всеми этими неотложными делами Самуэрс пару раз навестил раненного орка. Его тоже сразу после битвы нарекли одним из героев сопротивления. Лидеру ополчения очень понравилось, что таковым оказался орчонок. Кроме того, особой пощёчиной в пропаганде стал факт предыдущей работы Элека.

Так или иначе, Неррона, по указанию свыше, вручил орку медаль «За боевые геройства» и шеврон полковника народной милиции. Когда генерал пришел в госпиталь для торжественной церемонии, на Элека было страшно смотреть. Лицо его осунулось, было мертвенно-бледным. Но и здесь мальчонка не сплоховал.

Казалось, что он вот-вот отдаст богу душу, поэтому Неррона очень торопился с награждением. Ему хотелось думать, что перед смертью Элек испытает облегчение.

Орк взял в свою маленькую ручку медаль, подержал её и положил на прикроватную тумбочку. А полковничий шеврон рядом с подушкой. Самуэрс еще раз пожелал ему выздоровления, отдал честь и вышел из палаты...

Релена узнала о смерти Дана. Эта новость застала её врасплох. События, которые случились после её прибытия Нивес, заслонили прежнюю жизнь. Соррел! Милый майор был не только красив, но и очень умен. Их роман вспыхнул и разгорелся в считанные дни.

Через некоторые время гномка сообщила возлюбленному о тягости. Бывший президентский адъютант пришел в восторг. И хотя Релена предлагала ему не торопиться, и, может быть, подумать об аборте. Нет, майор Соррел не хотел об этом слышать. Он сделал предложение девушке и сообщил своим родителям о положительном ответе.

Свадьбу сыграли достаточно скоро, никто не хотел церемонии с пузатой невестой. Кроме того, ходили слухи, что майор вот-вот получит хорошее назначение.

И все-таки Релена узнала о смерти Данилео. Эта новость больно уколола гномиху. Как же так случилось? Вот, прямо здесь, на Нивесе преспокойно живет бывший провинциатор Рорара со своей супругой, а Дан, который один был в силах устроить их побег, остался там и был зверски убит.

Релене даже думала пойти к госпоже Таден. Но все-таки девушка удержалась. Не было никакой нужды связываться с влиятельной и мстительной стервой.

Этим утром гномка встала позже обычного. Позавтракав в общественной столовальной зале герберга, она отправилась в городейник. Если бы Релена до сих пор оставалась в Рораве и была всего лишь простой продавщицей в кондитерской лавке, то пошла бы на свою прогулку пешком. Ну, возможно ей пришло бы в голову взять в которму эгоистку.

Но теперь все поменялась. Она была супругой блистательного офицера из хорошего рода. К тому же была в положении, а, главное, теперь у Релены были деньги на мелкие приятные покупки. И она через брас подозвала к себе подвозчика на самокате. Рулевой был молодым, конопатым гномом. Он отвез девушку в большой городской парк. Релена взяла за правило гулять здесь до обеда. Она была уверена в пользе от этого для будущего дитя.

Гуляя по парку, она исподволь гладила свой слегка округлившийся животик. Бедный Дан, ты оставил нас. Но, страшная мысль, может быть так и лучше. Сейчас появился Роберто. Жизнь поменялась, она полетела стремительно в другую сторону. То, что казалось вчера абсолютной нормой, сегодня выглядело нелепо, по меньшей мере.

И Релена гуляла в парке, предаваясь размышлениям. И хотя на дворе был баазис, первый месяц года, здесь в Нивесе зима ощущалась гораздо мягче. Виной тому была близость великого океана с его теплым течением.

В центральном городском парке в эти часы было не многогномно. Еще бы, основное рабочее время! Только кумушки, как Релена, да величественного вида старухи одиноко прохаживались по тихим аллеям.

Почувствовав усталость, гномка решила перевести дух и вознаградить себя за отличную прогулку. Она знала одно маленькое, уютно кафе неподалеку. Роберто водил её туда. Релена плохо помнила дорогу, но, кажется, могла попытаться отыскать её.

И гномка пошла по кривым улочкам. Действительно, спустя три квартала она обнаружила знакомую вывеску.

Релена вошла в низенькое, но очень уютное помещение кафе. На стенах висели затейливые гобелены, красивые светильники с магическими кристаллами освещали пространство.

Девушка выбрала столик в самом конце трапезной залы, у маленького окна. Она заказала лепестковый чай и пирожное птифур.

Кондитер принес на подносике её лакомство и чашу чая. Релена достала свиток и принялась прочёсывать избранные говорильни по теме опыта материнства.

Она так зачиталась, что когда случайно подняла взгляд, то увидела в другом конце кафе своего мужа. Господин майор сидел за столиком в обществе угрюмого орка. Они были далеко и слова не долетали до Релены. Но даже без слов было понятно, что майор о чем-то просит собеседника. Угрюмый орк, напротив, отвечал с ленцой.

Релена благоразумно не стала вмешиваться в беседу. Она даже старалась смотреть в ту сторону поменьше. Закрылась свитком.

Что означают эти просьбы? Не хороший разговор.

Когда над императором раскрыли зонтик, он покинул теплый салон представительского тарантаса. Легкий снежок падал на землю. Рядом с машинами каравана стояли торжественно одетые люди. Гремела бравурная музыка, ораторы произносили речи и все ждали только одного человека. Его величество тепло улыбнулся своим подданным. Он помахал им рукой и отправился к украшенному трапу своего личного баркалона.

Политики исполнили замысел, уговорили Матфея отправиться на Рорар. Этот полет должен был стать жестом доброй воли, своего рода извинениями, которые собиралась принести Альмаика непокоренной гномьей провинции.

Поднявшись на борт корабля, Матфей первым делом прошел в кабину и поздоровался с капитаном. Эту привычку он завел сразу после того достопамятного полета с Жилиной. Капитан императорского корабля, дородный и опытный небоход подобострастно встретил монарха.

- Мой дорогой капитан, как вам условия предстоящего перехода?

- Ваше величество, уверен, мы преодолеем переход безо всяких проблем.

- Нужна ли нам дополнительная приёмка в Поботламе или Атетраусе?

- Никак нет, ваше величество, баркалоны без труда достигнут Рорара.

- А ежели там нас не смогут принять «добрые» гномы?

- Этот вопрос мы прорабатывали на полётном брифинге, в таком случае, ваше величество, мы всегда сможем вернуться к оркам.

- Хватит ли нам топлива?

- Так точно.

Матфею очень хотелось остаться на мостике, посмотреть самому за тем, как взлетит корабль. Но согласно протокола безопасности император во время взлета должен находиться в каюте. Оставалось лишь подчиниться еще одному дурацкому правилу.

Он отправился к себе и принялся разглядывать в круглое окно как корабль заканчивает подготовку к полету и начинает руление. Машины гуманитарного каравана последовали за ним.

Семь баркалонов с провизией, медицинскими амулетами и сотрудниками спасительной миссии направлялись на Рорар под флагом императора Потета.

Весь полет Матфей только и думал о том, какой приём ему окажут в Рораре, что он увидит своими глазами. Конечно, лейбгуардоны свиты были на его собственном баркалоне, но как же их было мало!

Верно, никто не верил, что Рорар посмеет укусить длань, милостиво протягивающую помощь. Но Матфей понимал, гномы слишком опечалены, чтобы делать разумно. К тому же он очень опасался провокаций фанатиков.

Генполкнармил Неррона, начальник народной милиции, не скрывая волнения, осматривал три восстановленных взлетно-приемочных фарватера. Свершилось чудо. Вместо батарейторов, наполненных бомбами и десантом, люди послали в Рорар продовольствие и медикаменты.

Очевидно, что усилия народной дипломатии достигли своей цели. Республику вот-вот должны признать на международной арене. Если это произойдет, орки снимут воздушную блокаду, и тогда торговля вновь позволит отстроить городейник, наладить сытую и безопасную жизнь.

Самуэрс понимал на каком волоске висят эти миролюбивые ожидания. На самом Рораре специальными командами ООМа была вычищена преступная скверна. Но генерал был реалистом, и понимал как много еще оставалось внутренних врагов у молодой республики.

На удивление, маленький герой-орчонок не умер от полученной раны, а быстро-быстро пошел на поправку. Безымянный лидер ополчения немало обрадовался этому факту. Но теперь он смотрел на молодого орка в ином ключе. И он объяснял всем, что именно орк-герой должен стать символом примирения между двумя народами, между двумя расами.

Так или иначе, Элек получил шеврон с одной генеральской звездочкой. А сам Неррона уже во второй раз в жизни получил шеврон с тремя звездами. Было утверждено новое высшее звание генерал-полковник народной милиции.

Орчонка назначили руководителем молодежных воинских формирований - корпусом дружины. Дружинники достаточно быстро вливались в общую работу. И это было немудрено. За заветный шеврон молодому гному полагалась вполне взрослая продуктовая пайка.

Генерал народной милиции Элек Гухен, несмотря на хромоту, довольно рьяно взялся за свои обязанности. Он и сейчас вместе с бригадами дружинников находился круглосуточно в порту, помогая разгребать завалы.

Удивительно, но с дядей Самом у них сложились короткие отношения. Начальник милиции всегда в шутку называл его своим крестником. А в памяти самого Элека то и дело всплывала картина, когда во время боя, Неррона приказал развязать орка.

Именно это и поменяло судьбу. Сам подвиг Элек помнил слабо. Может быть сказалось последующее ранение. Помнил больше по рассказу других. В послевоенное время все эти истории стали обрастать огромным количеством пафосных подробностей. Кто куда посмотрел, кто что подумал, кто что сделал. Сам Элек такого не помнил.

Но служба в милиции ему очень нравилась. Её даже нельзя было сравнить с тем непотребством, чем ему приходилось заниматься на пъегале. И хотя, конечно, прошлое самого Элека было для кого-то тайной, эту тему старались не муссировать.

Ещё бы! В органах народной милиции уже во всю работал департамент чистоты помыслов (ДЧП). И эти люди как раз собирали сплетни, чтобы предать тех, кто их распространял, народному суду чести. Обычный приговор в таком случае, как правило, сводился к изъятию продовольственных карточек. Что могло означать лишь одно. В условиях тотального голода - смерть.

Когда оракулы авиапорта доложили начальнику народной милиции, что гуманитарный караван уже на подходе, Самуэрс Неррона сжал кулаки. Сейчас все было поставлено на кон, ответственность момента была просто запредельная.

Геннармил Элек Гухен стоял рядом с начальником в большом зале башни главной управы, когда к ним, прорываясь сквозь офицеров, подбежал фельдъегерь. Его глаза были широко раскрыты от ужаса, сбившись после бега, курьер не мог говорить. Козырнув генералам, он протянул Нерроне пакет.

На секунду Самуэрс Неррона впал в ступор, затем пришел в себя, протянул депешу Элеку.

- Нужно сыграть до конца. Мы не можем сейчас об этом объявить.

- Дядя Сам, я все понимаю. Сделаем, как надо.

- А я ничего не понимаю. Как такое могло случиться?

- Это сейчас не важно. Формально, глава народной милиции ты - у тебя есть все полномочия для ведения переговоров о мире.

- Но это в голове не умещается! Как? Как такое могло произойти?

- Будем держаться.

- Да. Спасибо, Эл.

Матфей видел в окно, что полет подходит к концу. Корабли каравана благополучно принялись на три заново отстроенных фарватера. Уже почти стемнело, но снег здесь не шел. Когда импеллеры остановились, император двинулся к трапу. Внизу его встречали сановники самопровозглашенного государства. Старый, совсем седой гном с шевроном трех генеральских звезд. Рядом с ним, словно для дикого контраста, стоял однозвездочный генерал мальчишка-орк. За этой удивительной парой громоздились офицеры народной милиции, нового военного и политического руководства провинции.

Генералы отдали честь императору. Остальные присутствующие стояли по стойке «смирно». Оркестр заиграл гимн Альмаики. Матфей достаточно низко кивнул в ответ. Он пожал старому гному протянутую руку.

- Ваше величество, меня зовут Самуэрс Неррона, я начальник народной милиции и глава государства. А это мой заместитель, начальник корпуса дружины, молодежного крыла милицейской организации Элек Гухен.

- Очень рад нашему знакомству, господа генералы. Мы пришли к вам протянуть руку помощи.

- При всем уважении к вашему величеству, но здесь уже побывали альмаиканские корабли.

- Да, генерал, и теперь настало время исправить содеянное ими.

- Спасибо вам.

- Это мой долг.

После этих слов, Неррона представил монарху остальных помощников и они, наконец, поехали во дворец.

Конечно, на улицах было безгномно. ООМы и наряды дружины позаботились о том, чтобы улицы были пусты. Но все-таки из окна тарантаса Матфей увидел в сколь плачевном состоянии пребывает Рорар. Многие дома были разрушены, повсюду виднелась грязь и обломки.

- Как плохо дело обстоит с продовольствием?

- Плохо, ваше величество. Военные корабли Ларты практически не дают дам возобновить торговое сообщение с миром. Есть договоренность о трех дау в сутки. Мы эту квоту исполняем с особым тщанием. Это последний ручеёк товаров для нашего государства.

- Простите, генерал, почему вы всегда говорите о провинции в таком статусе?

- После того, ваше величество, что метрополия не пожелала оказать нам действенной помощи, народ Рорара избрал новый путь.

- И этот выбор был определен путем плебисцита, генерал?

- Нет, не совсем так, ваше величество. Но сама ситуация требует от нас сложных и ужасных мер.

- И, полагаю, кровавых?

- Кровавых, ваше величество? Да, и таких тоже.

- До нас доходят слухи о массовых казнях, арестах, объясните мне это, генерал Неррона.

- Ваше величество, могу лишь повторить, народная милиция - это горькое лекарство для моей израненной родины.

- Понимаю, генерал. Вы простите мне мое любопытство. Как вы прекрасно знаете ни монарх ордена, ни даже его предстоятель Лорд-командующий не наделен политической властью. На самом деле, позиция альмаиканской дипломатии в вопросе суверенитета вашего народа уже определена и вам известна. Моя миссия в другом. Я лишь символ начала новых отношений между нашими народами, нашими... государствами.

- Ваше величество, я понимаю. Но мне было важно знать, что вы искренне разделяете позицию вашего политического руководства.

- Простите, генерал, но монархия всегда выше текущего момента. Мы правим империями. Управляет - правительство.

Вечером когда мероприятия наконец-то подошли к концу, и Матфей оказался наедине в своих покоях, он написал небольшое письмо Жилине. Это было, конечно, зашифрованное послание. Но сам шифр имелся у свитских гофмаршалов. Поэтому содержание послания было секретом лишь отчасти.

Отправив письмо по официальным каналам свиты, император вышел на балкон подышать свежем воздухом.

Здесь было холодно и грязновато. Видимо, уборкой озаботились в последний момент и сделали это не очень хорошо. Вдали мелькали одинокие огоньки. Матфей смотрел задумчиво на лежащий вокруг городейник. Подумать только, целая провинция откололась от своего государства. Да, Колария - конфедеративная республика, но так или иначе они смогли допустить этот раскол.

Изумлял факт, что Рорар собирается впредь в одиночку выгребать против волны. Как же он сможет противостоять влиянию могучих союзов?

Это не укладывалось в голове. Внезапно Матфей подумал о том, что может быть ситуация с независимостью Рорара не более чем очередная декорация.

Это заставило его улыбнуться. Он хорошо привык к декоративным общественным институтам. А вдруг, это пробный шар? Вдруг, это прообраз будущей децентрализованной системы государств? Государств вне союзов?

Его мысли прервал появившийся с другого входа дружинник.

- Простите, ваше величество, но не могли бы вы вернуться в покои. Здесь опасно находиться.

- Хорошо, мой друг, я так и сделаю.

Дружинник смущенно кивнул.

Уже в постели Матфей хотел было вернуться к прерванным мыслям, как вдруг прогремел страшный взрыв. Всё заволокло гарью и дымом. Матфей вскочил с кровати и бросился к одежде. Не хватало еще спасаться в панталонах!

Дверь в императорские покои распахнулась, и на пороге оказался юный орк-генерал.

- Ваше величество, вы в порядке?!

- Да, все хорошо. Что случилось?

- Диверсия. Кто-то подложил во дворец бомбу. Мы обязаны немедленно уехать отсюда.

- Как скажете, что там с моими свитскими?

- Они тоже эвакуируются. Дворец оцеплен войсками ООМ.

Матфей отправился вслед за худеньким орком. В голове царил кавардак. Какого черта здесь происходит?!