Обретение неба

Шестой дивизион

Матиуш нервно закусил губу. Руки подрагивали от волнения. «Бово» шел на последних каплях. Алименты опустели. Капитан понимал, что принять машину он теперь сможет только в порту. Но посадка там требовала уплаты большего сбора.

Может быть они дошли бы без приключений, однако, примерно посредине пути переменился ветер. Выведя РУДы сначала на сорок, а затем и на пятьдесят два процента мощности, Матиуш сжег запасённую магию.

В памяти мелькнул подвиг лейтенанта Томонаги. Впрочем, Матиуш не желал гибели во славу республики. Хло тихонечко сидела рядом. С советами не лезла. Гномка понимала, что корабль тащится на честном слове. Если бы не большая площадь крыла и не устойчивое сползание с горизонта, полёт бы уже прекратился. «Бово» снижался всё ниже и ниже. Несмотря на попытки выжать хоть что-то из воздушных потоков.

Возможно, капитан и потерял бы надежду, но Кувер был ясно виден впереди. А значит, оставался и смысл бороться за каждую сотню метров.

Дау слегка подрагивал, несущие плоскости поскрипывали. Обострённые чувства сейчас особенно резко передавали картину сражения со стихией. Наступил и для Матиуша миг сурового испытания. Как ни прятался он от ответственности, судьба призвала на строгое судилище.

Золотая императорская корона уже не казалась такой непосильной. Участь марионетки больше не грезилась столь безрадостной.

Отбросив сомнения, Мэтти улыбнулся.

- Хло, вызови приказчика авиапорта. Попроси фарватер. Обязательно используй протокол «Срочно».

- Матик, нам нечем платить за порт.

- Да, моя девочка. Но прыжковый мотор не включится. А без него приёмка только с раскрытыми крыльями.

- В городейнике не сесть...

- Да. Но порт нас устроит.

Гномка тотчас связалась с приказчиком. Он ответил с каким-то игривым удивлением, не часто видел на своих фарватерах такие мелкие кораблишки.

Матиуш с облегчением вздохнул. Порт подтвердил приёмку. Ювелирно лавируя на последних сотнях метров, капитан прижал птичку к фарватеру. Грубовато отпружинили шасси, силовой набор протестующе взвыл, раскрылись тормозные щитки, протяжно затрубили колёса.

Пьяно раскачиваясь, дау пробежал почти всю взлётку и замедлился лишь у другого края. Обычно для остановки используют прыжковый мотор, развернув дюзы на девять часов. Но в алиментах не было магии. Вся моторная группа смолкла еще до того, как шасси коснулись земной тверди.

- Матик, мы не сможем управляться на рулёжной дорожке!

- Да, вызывай приказчика, закажи буксир.

- Господи! Это же овер-дофига бабла!!! Блокировка фарватера, буксировка, это такие деньжищи...

- Знаю, но у нас нету выбора. Вызывай, Хло, вызывай.

Гномка кинула новый запрос. Поднялся крик. Приказчик рвал и метал. Как и предсказывала Хло, последствия лётного происшествия было трудно переоценить.

Но Матиуш уже откинулся в кресле и не думал об этом. Партия сделана. И она проиграна. «Бово» потерян навсегда. Единственный шанс что-то сделать был в том, чтобы попытаться достичь Согахова. Но даже Кувер оказался непреодолимым препятствием.

Адреналин больше не действовал, то ясное обострение чувств, что помогало капитану дотянуть машину, исчезло и уступило место тягучему отупению.

Появилась экстренная команда порта. Дюжие молодцы зацепили корабль и поволокли по рулёжке в сторону высоких сараев. Хлойка с надеждой поглядывала на Матиуша. Но он был не в силах посмотреть ей в глаза. Не в силах сообщить о сокрушительном фиаско.

Спустя два часа капитана увезли в королевский суд. Дау «Божия воля» арестовали. Груз его предполагалось пустить с молотка. Что же до выполнения патентных обязательств, это будет решать другой суд. Прибыл представитель Золотого банкума. Это был низенький, плотный гном в очках золотой оправы. Банковского представителя заботила лишь судьба корабля.

Хлойку, по счастью, никто не трогал. Закон налагал всю ответственность на капитана. Сопилотка сидела на гостевой скамье и не знала куда себя девать. Её страстная натура требовала немедленного действия, жертвенности, но что можно было сделать в этой ситуации?

Матиуш выслушал королевского обвинителя с угрюмой покорностью. Очень хотелось спать. Силы оставили небохода.

- Вы признаете себя виновным, капитан Конагинский?

- Да, ваша честь, признаю.

- Суд удовлетворяет прошение королевского обвинителя и назначает вам срок каторжных работ. Корабль определяется в сомнительный фонд. Ежели по истечению трех дней никто не явится его вытребовать, он будет принят в казну королевского авиафлота.

Судебные приставы подняли под руки сломленного горем Матиуша и потащили в камеру. Хлойке хотелось кричать от ужаса, от страшной несправедливости. Но кричать было бесполезно. И она лишь сжимала и разжимала кулачки.

По окончанию заседания её попросили выйти вон. Теперь слушалось другое дело. Не зная куда податься, гномка грустно брела по куверским проспекциям. Обезумев от горя, Хло даже не замечала, что очень голодна. Она просто шла и шла, не разбирая дороги.

Постепенно стемнело. Не придумав, что делать, девушка опустилась на скамью и обхватила голову руками. Внезапно рядом с ней возник толстый гном.

- Милая барышня, насилу вас разыскал. Ну, куда вы так убежали?

- Кто вы, а, из банкума?

- Да, позвольте отрекомендоваться, менажир депарции долговых тяжб Самуэрс Качвы.

- Меня зовут Хло Меджувазру, я сопилотка «Бово».

- Да, да, нам это известно. Милая барышня, у вашего друга возникли некоторые затруднения.

- Каторга!

- Да, злоключения его, по всей видимости, только начинаются.

- Вы говорите об этом с такой лёгкостью!

- Барышня, я напомню вам, моя работа - судебные тяжбы. Каждый божий день я вижу, как рушится чья-то жизнь. Простите великодушно, если я кажусь вам немного циничным.

- Что уж тут сказать.

- А и ничего не надо говорить. Я нашел вас по делу, стало быть внимательно меня слушайте, со всем уважением к вашей персоне, конечно.

- Говорите, что вам надо, товарищ Качвы.

- Дело обстоит таким невеселым образом, что судебные стряпчие так повернули, что кораблик наш тю-тю, уплывёт прямо им в ручки. Я, конечно, могу вызвать капитана, он отведет машину в республику.

- Но трех дней на это может не хватить?

- Именно так. Трех дней очень мало. А хороший небоход обойдется банкуму в кругленькую сумму.

- Что вы хотите от меня?

- Ежели я выпишу вам временное капитанское удостоверное письмо, вы поклянетесь перегнать корабль на родину?

- Что? Не понимаю вас.

- Барышня моя, барышня. Ваши приключения окончены. Кувер - это далеко не то дружелюбное место, где бы я хотел видеть ваши страдания. Отведите машину обратно. Золотой банкум заплатит вам за перегон. И начинайте новую, сытую жизнь. Давайте поможем друг другу. По рукам, госпожа Меджувазру?

- Всё это звучит дико. А как же Матик? Как мы его тут бросим?

- Барышня, очнитесь! С вашим другом покончено. Королевская каторга - это билет в один кон.

- Но я просто не могу.

- Хватит ныть. У меня дорого время. Я ей деньги предлагаю, много денег, а она кочевряжится. Не советую!

- Ну... хорошо. Я согласна.

Толстенький банкумный менажир просиял от удовольствия. Он тотчас пригласил Хлойку в ближайший герберг, накормил ужином и оплатил постой.

Они договорились с утра поехать в авиапорт и заявить права на «Бово». Когда он уехал, девушка рухнула на кровать, зарылась лицом в подушку и полночи проплакала.

Свадьбу Гса запомнил, как в тумане. Во-первых, неожиданно быстро сдалась матушка. Товарищ Релена Соррел уступила настойчивости дочери. Она не скрывала, что считает такую партию недостойной. Но соединенные атаки с двух фронтов, со стороны мужа и дочери, все-таки сломили её уверенность.

Во-вторых, после памятного представления жизнь Гсы переменилась самым волшебным образом. Его ещё раз вызвали в военный комиссариат и нежно пожурили за то, что он не проявил большей настойчивости. Так, военком как-бы намекал, мол, если бы тогда, по приезду в городейник, Гса проявил большую настойчивость, то получил бы направление в части военного авиафлота.

И уже буквально на следующий день гнома привели к присяге на верность родной милиции, направляющей и указующей!

Вместе с новенькой корочкой, Гса получил гефрайторский шеврон с двумя звездочками и одной золотой лычкой над ними. В боевом авиафлоте этому званию соответствовало бы звание второго лейтенанта.

Новый шеврон был, конечно, следствием получения и должности при штабе вице-командующего. Порученец председателя комитета народной милиции - это было вообще что-то зубодробительное. Сразу за этим событием Гсу вызвали в жилищную комиссию нармила. Пожилой генерал-комиссар, расплывшись в улыбке, вручил ордер на большую куартуру с тремя спальнями.

К изумленному взору вчерашнего вспомогальца предстали роскошные, меблированные апартаменты в престижном районце. Дом, в котором он поселился, имел особое ведомственное подчинение. Это означало, что и уборка, и питание было заботой не жильцов, а особого комбината.

Комендант, остролицый эльф, выдал новому жильцу книжку с отрывными талончиками. По ним Гса мог три раза в день столоваться в кулинарии лекарственного питания. Несмотря на медицинское название, заведение было больше похоже на приличную ресторацию. Здесь стояли уютные столики, хорошенькие гномки прислуживали гостям. Однако, если не было желания столоваться с другими, по талончику снедь можно было взять с собой. Для этого повара выдавали керамические бидончики с удобными рукоятями. В обеденное время на небольшом присценке играл духовой оркестр.

Нечего и говорить, что дом хорошо охранялся. Причем, не силами ДНМ. Для охраны периметра особого дома использовали бойцов государственной гвардии. Госгвардейцы - лучшие из лучших.

Как только Гса обжился на новом месте, в гости к нему пожаловала любимая Данилея. Девушка, словно ураган, пронеслась по всем помещениям, ревниво осмотрела каждый закуток и осталась довольна.

- Ты так заботливо изучаешь куартуру, становится не по себе.

- Милый дружок, конечно! Мне тут жить, на минуточку.

- Э-э.

- Не тормози. После свадьбы, конечно.

- Но я даже боялся думать об этом.

- И зря. Я считаю, что ты, как честный гном, обязан на мне жениться.

- Да, с радостью! Но что скажет твоя мама?

- Би фрутфул энд мультиплай, как говорят орки.

- Дан, я серьезно.

- И я серьезно. Назвался груздем, полезай в кузов. Милый, тебе не показалось большеватой куартура о трех спальнях в таком-то доме для гефрайтора пусть и народной милиции, нет?

- Я уже ничего не понимаю.

- Гсаха, делай мне предложение, и всё будет гудово. Я обещаю.

- О, Дан, будь...

-...я согласна.

Пока шли приготовления к свадьбе, как и обещал генерал Соррел, новый шеврон упал на плечо молодому порученцу. Капнармил, капитан народной милиции. Обалдевший юный гном не мог наглядеться на себя в зеркало. Две золотые звёздочки с двумя лычками над ними. Мог ли когда-то он мечтать об этом? Сердце заходилось от восторга. Было жгучее желание заявиться в свою старую казарму и поболтать с ребятами. Но, Гса ни в коем случае не мог так поступить. Он знал, что такое жгучая зависть. Поэтому помалкивал в тряпочку, пьяный от своего нового положения.

Дел у порученца было не много. Потому что, кроме него в этой должности, в аппарате комитета служили ещё четыре полковника и два генерала. Ни одно серьезное распоряжение ему, конечно, не давали. А если и направляли куда-то, всегда посылали с другим, более опытным товарищем.

Отношения с коллегами здесь были проще. Все прекрасно знали, кто он таков, поэтому старались говорить ласково, даже немного заискивающе. Но надо сказать, что и сам Гса как-то быстро привык к этому приятному обхождению, к раболепной услужливости во всех присутственных местах.

Он продолжал приезжать раз в неделю на семейный обед во дворец вождя. Генерал совершенно по-дружески тащил его в свою курительную комнату и хвастался какими-нибудь новыми игрушками. К примеру, мог показать усыпанный бриллиантами стиль, подарок хороших эльфов или брас, или какую-нибудь безделушку. Гса обратил внимание, вице-командующий любит ювелирные украшения. Но, заметив это, благоразумно держал язык за зубами. И восторгался, хвалил работу мастеров.

В такие минуты, когда дядя Роб протягивал ему изумительную аноцламскую шигару, контрабандный конфискат, или бокал редчайшего и дорогущего красного сшонского вина, Гса ощущал волнующую радость быть так близко к этому доброму и щедрому гному. Ему казалось, что если бы отец был жив, то обязательно был таким же весельчаком и жизнелюбом.

С тётушкой Реленой они нашли общий язык гораздо сложнее. Всё-таки она не упускала случая его подначить. Но несмотря на всю внешнюю язвительность, на самом деле, и она видела, как сильно преобразилась Данилея. Из несносного сорванца, из вечной родительской головной боли она вдруг превратилась в серьезную и добродетельную дочь.

На этих семейных обедах часто гостили первые лица государства. Они деликатно присматривались к жениху главной наследницы республики. Гса научился держать скромный, но прямой взгляд. Его речь сильно изменилась. Постоянные замечания Даны сделали свое дело. Кронский говорок остался лишь милым налётом. Эдакой изюминкой. Политики и банкиры, директора государственных магазинов, генералы и артисты, словом, вся знать рорарщины, с удовольствием принимала в свои ряды юного героя.

И вот наступил тот благодатный день, когда очень скромная процессия, только самые-самые, какие-то сто или сто пятьдесят гномов, направились в регист-депарцию. Началось действо у парадной генеральского дворца.

Всего за день до свадьбы молодого жениха приняли в ряды госгвардии. По этому случаю ему полагался особый, торжественный и очень красивый мундир.

Короткая суконная куртка с высоким, расшитым золотом воротником-стоечкой - доломан, поверх которой был накинут меховой ментик. Узкие чикчиры, рейтузы, и низкие ботики с серебряно-черной кисточкой. Вокруг пояса алый кушак - сетка из шнуров с перехватами. Высокий золотой кивер украшенный султаном и этишкетами, а также репейком. В плоской ташке, сумке, крепившейся к портупее, лежал новенький кипенно-белый свиток с личным ключом-печаткой.

- Капитан государственной гвардии Гсалькион Любогохович, имею честь просить руки дочери генерала Соррела, волею божьей вице-командующего республиканской народной милиции.

- Похвально, молодой человек, похвально. Но готов ли ты к испытаниям во имя любви?

- Так точно, товарищ генерал-полковник.

- Сейчас мы узнаем. Слушай вопрос. Ты обогнал бегуна, бежавшего самым последним среди всех в забеге. Какую теперь позицию ты занимаешь, а?

- Виноват, товарищ генерал, но условия задачи указывают на то, что бегун был самым последним, значит, я не участвую в гонке.

- Любо. Слушай следующий вопрос. Лучше, чем Бог, хуже, чем Дьявол, есть и у бедных, нет - у богатых, сами не знаем точно про то, что же такое?

- Это НИЧТО.

- Любо, голубчик, ай, да гуардия! Слушай последнюю загадку. В далекие времена было два рекордных корабля, которые совершали рейсы между Рораром и Потетом. И никак они не могли определить, кто же из них быстрее. Тогда альмаиканский император решил положить конец этому спору. Вызвал к себе в порт, поставил корабли на соседние фарватеры и приказал, отправляться в славный Рорар.

Но помните, тот экипаж, чей дау достигнет гномьей провинции последним, получит мой особый приз. Озадачено посмотрели друг на друга задиры-капитаны. Но не прошло и минуты, ринулись они к небесным кораблям и помчались, что есть мочи. Что они придумали, хитрые пройдохи?

- Мой генерал, альмаиканского императора обманули без труда. И судя по всему, рискну предположить, это были славные гномы. Сообразительные командиры воздушных судов просто поменялись машинами.

- Браво. По душе мне твоя удаль молодецкая, стать и ловкость. Отдаю тебе, гвардеец, своё ненаглядное сокровище. Цени и береги, как зеницу ока.

И вице-командующий отдал честь гвардейскому капитану. Гсалькион козырнул в ответ. Из-за спины отца вышла ослепительно красивая Данилея. Она подошла к жениху, оперлась на его протянутую руку и последовала за ним в роскошный правительственный тарантас. Гости расселись по машинам, и свадебный поезд тронулся в регист-депарцию.

- Умничка мой Гсашик. Я так боялась, что ты что-нибудь напутаешь.

- Ну, спасибо, милая. Я эту речь полночи учил на боевом дежурстве.

- Бедненький. Так измучился. Извилинки не болят, не?

- Барышня любезная, с огнём играете.

- Боюсь-боюсь. Помогите, спасите, принцессу насильничают! Вот сейчас выйдет прекрасный заступник и спасёт от чудовищной монстры.

- Ох, такие большие, а всё в сказки верите, стыдно!

- Тоже верно.

Но самый большой сюрприз молодоженам, да и всем собравшимся, преподнес скромный самокат, неприметно припаркованный у депарции. В самый разгар церемонии, когда молодые в лучах своего счастья величественно шествовали к парадной, дверца самоката открылась, и из машины выбрался Он.

Маршал тотчас расплылся в улыбке. Процессия замерла. У генеральши глаза на лоб полезли, а вице-командующий нервно расстегнул, ставшую внезапно тугую, верхнюю пуговичку рубашки.

- Простите меня, добрые друзья. Я пришел к вам без приглашения и совершенно неожиданно. Как снег на голову.

- Товарищ маршал, это такая честь!

- Да, да, милые мои дети, я тоже очень рад. Позвольте по-стариковски побыть сегодня с вами. Я свалился без пригласа, но зато с подарками, а это не мало.

- Конечно, товарищ командующий! Будьте нашим самым дорогим, самым почетным гостем!

- Ну, пусть самым почетным будут все-таки маменька и папенька, а я и впрямь буду самым дорогим. А что, имею право.

Маршал рассмеялся своим глухим, немного скрипучим смехом. Он примкнул к процессии, молодые двинулись дальше. Грузный орк энергично пожал руку своему верному соратнику генералу Соррелу. Поклонился его супруге, сделал приятный, чувственный комплимент. Релена едва пришла в себя после внезапного появления правителя. Несмотря на то, что её муж занимал виднейший пост главы комитета народной милиции, фактическое руководство осуществлял абсолютный лидер маршал Гульхен.

Чиновник регист-депарции побледнел, когда узрел перед собой все руководство республики. Трясущимися губами он зачитал положенный текст. Молодые принесли друг другу клятвы верности, затем поклялись верности Рорару, пообещав нарожать кучу детишек. Товарищ Гульхен вновь расплылся в улыбке.

Когда церемония бракосочетания была окончена, возникла заминка. Нужно было определить машины, на которых поедут гости. Не мог же, в самом деле, маршал снова сесть в свой казуальный самокат!

Но Элькион поспешил успокоить гостей.

- Право слово, друзья, я был бы рад поехать с вами. Но, увы, дела государственной важности. Служба. Однако, я счастлив и тем, что мне довелось засвидетельствовать рождение такой прекрасной новой семьи. Настоящей опоры нашего народного отечества. Ведь, что такое семья - это маленькая страна в великом союзе счастливой республики. Как и обещал, я хочу преподнести молодоженам скромные дары. Надеюсь они придутся по вкусу.

Начну я, пожалуй, с очаровательной девушки. Здесь одна, очень дорогая мне вещь. Но я готов с радостью с нею расстаться. Видит бог, время летит, и нам нужно помнить об этом. Нужно успеть передать всё самое ценное молодому, бесшабашному поколению любимых детей, которые приходят, к счастью, нам на смену. Подойди ко мне, Данилея.

Маршал достал из кармана бархатную коробочку и вытащил оттуда маленькое голубоватое кольцо. Это был совсем простенький амулетик. Но две гномки поняли глубинный смысл подарка.

- Посмотри на мои сосисоны-пальчики. Не налезает колечко. Думаю, на твоих руках, дитя, оно будет в пору. Скажу по секрету, дороже этого колечка у меня никогда ничего не было.

- Спасибо вам, товарищ Гульхен. Я глубоко тронута подарком. Я знаю, что это за амулет.

- Отлично, дитя. Очень рад, что ты оценила мой дар. А теперь позволь, я порадую и твоего дражайшего супруга. Юноша, вы очень большой молодец. Так и запомните. Я имел честь знать вашего отца. Он погиб, исполняя долг, как и подобает настоящему гражданину республики.

Я знаю, что вы грезите небом. Это очень похвально. Мой добрый друг, генерал Самуэрс Неррона мне часто рассказывал, как пленительно летать в облаках. Но я скромный, приземленный служака, куда мне до этих высоких эмпирей? Однако, я считаю своим, если хотите, государственным долгом пойти вам навстречу в этом вопросе.

Думаю, что получить под команду первую линейную бригаду мультидекеров в составе четырех вымпелов будет не только высокой наградой, но и огромным авансом. Послужите любимой Родине там, где вы так страстно этого желаете. Послужите, мой дорогой мальчик. И помните, республика бывает жестокой со своими забывчивыми сыновьями, но она может быть и невероятно щедра с теми, кто чтит и оберегает её устои.

Согласно устава военного авиафлота командиру воздушного соединения в четыре вымпела полагается генеральский шеврон. Примите же его из моих рук в знак любви и глубочайшей признательности.

В толпе пробежал удивленный ропот. Маршал Гульхен самолично снял с плеча гвардейский капитанский шеврон и закрепил мальчику новый, с одинокой звездой бригадного генерала авиации.

Если Гса и думал, что переживет всё без труда, то последний жест ошеломил его. Перед глазами плыло. Маршал Гульхен отдал честь новоиспеченному генералу и пожал руку.

- А теперь, друзья, позвольте откланяться. Как я уже говорил, дела-дела. Генерал Любогохович, вы не откажете мне в просьбе, умыкнуть на время ваш тарантас? Обещаю, через час он вернется в ваше распоряжение.

- Так точно, товарищ маршал!

- Вы очень добры, не проводите ли меня до машины? Простите, юная принцесса, хочу переброситься парой слов накоротке с вашим мужем.

- Конечно, товарищ командующий.

- Благодарю и еще раз поздравляю. Товарищи, прошу меня простить, хорошенько погуляйте на свадебке! Идем, мой юный друг.

И они пошли к тарантасу. На ватных негнущихся ногах Гса словно плыл за правителем Рорара. Гульхен приветливо улыбался, но покамест молчал. Пока они ещё оставались в зоне слышимости. А когда, наконец, отошли к тарантасу, улыбка исчезла с лица.

- Любогохович, у меня мало времени, буду краток.

- Я вас слушаю, товарищ маршал.

- Вы сунулись в такую клоаку! В такой неподходящий момент!

- Я не...

-...не перебивать! Соррел помешан на бронзулетках, как полоумная девица. Цацки, цацки, цацки. Вы заметили, сколь губительна эта его страсть?

- Так точно.

- Хорошо. Но Соррел болван, целиком руководимый крикливой бабёнкой. Это очень и очень плохо. Не думаю, что государственный муж может позволить себе такое.

- Э-э.

- Не может, генерал, не может. И народная милиция такие вещи весьма подмечает. Обязана подмечать.

- Так точно.

- Посему вам приказ, собирайте информацию, внимательно за всем следите, доложите, если вам что-то покажется опасным.

- Я...

-...враги республики будут наказаны, жестоко наказаны. Вы можете помочь благому делу, а можете с легкостью разделить их участь. Не стоит прыгать на разъяренного архонтозавтра подобно вашему покойному папеньке.

- Понятно.

- Всё. Ступайте к гостям, бедные измучились от ожидания. Помните, Любогохович, нужно вычистить врагов из всех закоулков нашей государственной системы. Сколь могущественными бы они не казались. Трудовому народу всё равно сколько звезд на генеральском шевроне предателя...

Сдвинув брови, маршал Гульхен сел в тарантас. Гса завороженно захлопнул дверцу, командующий кивнул и опустил шторку. Машина резко сорвалась с места.

Маленький хищный дау легко набрал высоту и занял эшелон. И пусть алименты были не до конца наполнены, нужды в этом не было. Корабль шел порожняком, без груза. Хлойка потной рукой подравнивала сайдстик, немного играя машиной. Безумие, чистое безумие. Зачем она согласилась на уговоры банковского гада? Что же теперь будет с Матиком? Ну, почему всё так вышло? Почему они полетели в чертов Кувер с Нилоса, а не с Рорара? Почему Матиуш отказался от промежуточной приёмки для дозаправки?

Вопросы мучали девушку. Огромное, тягчайшее чувство вины давило на Хло. Вместе с мерзким чувством предательства она испытывала и величайший восторг. Боже мой, как в это поверить? Она сама ведет «Бово»! С капитанской грамоткой в кармане. Да разве ъэто возможно? Сон или явь?

Явь, которая была страшнее любого сна. Это право, распоряжаться дау в последнем рейсе, пока банк не пустит его с молотка. Явь, в которой Матик сидит в каменном мешке, а пустоголовая соплячка развалилась в его кресле и дергает сайдстик, что твой символ мужества!

Машина покачивалась на редких всполохах бокового ветра. Но порывы эти были не слишком сильными, метров пять-семь в секунду. Так, лёгкие толчки.

Нужно проверить насос, мелькнуло в голове, но тут же улетело вон. А зря. Старикан вот-вот подвернёт свою прохудившуюся манжету. Но ведь рядом нет капитана, настоящего капитана, который напомнит об опасности.

Хлойка сосредоточено сверялась с координатами. Ветер немного снёс корабль на запад. Нужно было посчитать компенсирующий курс. Внезапно паника охватила её. Справится ли она?! Никогда этого не делала толком! Матик всё зудел, зудел, мол, учи, дура, а она отшучивалась... Дура! Что же делать???

В ужасе Хло стала судорожно перебирать в уме все способы проверить навигационную привязку.

Тише, тише, ещё есть время, еще полно магии в алиментах, можно будет тысячу раз развернуть корабль и взять новый курс. Можно, в конце концов, послать сигнал бедствия. И тогда её отыщут, помогут попутные или встречные корабли.

Мысли метались по кругу. Что же делать, черт возьми?!

А дау пока продолжал удаляться на запад. Если бы Хлойка обладала волшебным зрением и могла отдалить себя от маленького кораблика, она бы поняла, что слишком отклонилась от нужного курса. «Божия воля» на раскрытых крыльях продолжал удаляться от родного терруара.

Матиуш проснулся от тряски. В тусклом свете маленькой свечки он увидел перед собой коренастые тени. Вставай-вставай!

Его и ещё нескольких арестантов, прибывших сегодня потащили в угол располаги. До отправки на каторжные работы нужно было сначала три дня провести в холерном ублиете. Но среди тех, кому выпало коротать дни в застенках, были и те, кого стража оставляла надолго. Им предписывалось следить за внутренним порядком. Ежели смотрители слишком усердствовали, часто забивали до смерти или, допустим, мало делились наваром со стражниками, их тоже отправляли на следующий левел.

Новеньких узников было семеро. Арбитров только трое. Но несмотря на двукратный перевес никто из новичков не пытался спорить со старшими. А те делово построили их в ряд и для острастки выписали зуботычины. После этого заговорил самый маленький из арбитров, но, очевидно, самый злой.

- Слушайте, жалкие отбросы, мне на вас глубоко наплевать. Три денька пролетят в холерке легко и беззаботно. Но только если вы, по доброй воле, отдадите мне отрезики. Ясно-понятно?

Новички угрюмо смотрели на бугаев, поигрывающих мускулами. Никто не достал денег. Тогда арбитры выхватили из строя первого же эльфа и начали жестоко охаживать по бокам. Матиуша мутило от вида крови, от бессмысленной жестокости.

Он подумал, что пора достать деньги. Конечно, у него был маленький загашничек. Одна купюра, свернутая в трубочку была спрятана в мешочке среди мыльно-рыльных принадлежностей.

Громилы продолжали избивать эльфа, тот безропотно всё сносил. Вдруг сосед Матиуша выступил вперед и заявил, что заплатит деньги. Довольные арбитры тотчас бросили бедолагу и поспешили стрясти заначку.

Матик помог подняться побитому эльфа и они заковыляли к гамакам. Наутро арестантов направили на работы по уборке большого сада холерного ублиета. Когда они вернулись, от них потребовали перед обедом вымыть руки. Матиуш с досадой обнаружил, что собственная денежка пропала. Берег он её берег, а кто-то взял и умыкнул.

Теперь расчитывать уж точно было не на что. Арестанты постоянно спорили между собой. Но рык грозных арбитров быстро успокаивал самых страстных.

Стараясь не думать о том, что случилось, Матиуш искал ответы на глобальные вопросы. Он понял, что подсознательно даже хотел, чтобы поскорее закончилось трепыхание над бездной. Дело в том, что никакая сила во вселенной не была способна сладить с исторической инерцией. Рорарская республика подминала под себя частную инициативу. Значит, у Матиуша просто не было шанса не потерять корабль. И как ни досадно было об этом думать, но изменить судьбу император оказался не в силах.

Теперь он думал о своём долге с улыбкой. Всегда оставаясь лишь марионеткой в чужих руках, Матиуш доказал, что истинная природа свободы - это лёгкость. Лёгкость, с которой каждый может свободно пролететь мимо кассы!

Всесильный лартианский король, который подарил Матиушу счастье полётов, счастье жить собственной волей, давно уже покоился в сырой земле. А те, другие марионетки, которые ещё не устали от дерганья за веревочки, продолжают исполнять замысловатый танец. Но и Матик, предоставленный сам себе, не смог преодолеть движения маятника. И пусть он теперь был на яблоке и мог выписывать огромные дуги, сами эти дуги были легко предсказуемы. Долговая кабала у банкума, а теперь каторгон на Кувере.

Но на сердце не было грусти. Напротив, Матиуш веселился открывшимся обстоятельствам. В конце концов, что такое он потерял? Что имел прежде? Что утратил, что не сберег бы в любом случае?

Три дня в холерке пролетели. Арестантская команда отправилась на следующий левел. Каторжане жили под городейником. Они занимались тем, что рыли новые углубления. Чтобы впоследствии в этих кавернах могли построить новые районцы.

В управлении королевских расправных дел герцогства Кувер состояло три каторгона. Каждым каторгоном командовал начальственный голова. Матиуш, по распределению арестантсткой команды, попал в Третий каторгон. Головным начальником здесь была лютая орочья бабища Литисия Марке. Все новоприбывшие были построены у огромного шатра из рептиловой кожи. Здесь и жили каторжане.

Погонщики с длинными кнутами криком и бранью согнали новое мясо в некое подобие строя.

Головная Марке раскрыла свою беззубую пасть. Голос её больше напоминал лай, от частого ора, прокуренный и пропитой. Красная, лоснящаяся рожа была совершенно омерзительна.

- Мрази арестантские, забудьте свой старый уклад. Здесь, в моём катаргоне, всё подчинено его величеству кнуту. И я могу пообещать лишь одно, этого угощения вы хлебнёте сполна. Кто замыслит побег, умрёт люто и кроваво. Кроме того, всех своих дружков тоже на тот свет утянет. Жить и работать будете в троицах.

Работы много, вам хватит до самой смерти. Но не переживайте, как только сдохните, нам сюда новых уродов пришлют.

И действительно, всю прибывшую команду распределили в уже существующие троицы. Матиуш попал к Саблезубому Рику и Малышке Ми. Саблезубый Рик, очень старый эльф, в прежней жизни работал зубодёром. Вот и получил такое погоняло. Он сразу не понравился Матиушу. Несмотря на кажущуюся хрупкость и даже дряхлость, эльф был очень ловким, опасным бойцом. В первый обед Матиуш в этом убедился. Один из новичков хотел отогнать деда от общего котла. Тогда хилый эльф достал изо рта какую-то железку и ударил ей в глаз обидчика.

Да, и Матиуша Рик не взлюбил. Каждая тройка должна была делать определенный объем работы каждый день. Эльф сразу объяснил новичку, что эта работа будет вся на нём. Когда Матик попытался возразить, Рик больно ударил его по голени. Человек сложился от боли, эльф тут же добавил удар в подбородок.

Третим товарищем был слабоумный гном Мипо. Когда-то наверное это был большой и добродушный здоровяк. Однако, жизнь в каторгоне сотворила из него злого и обидчивого урода. Малышка Ми получал наслаждение, предаваясь изощренному садизму. Предшественника Матиуша просто забили.

Потянулись кровавые, тяжелейшие дни. И это наверное могло бы сломить кого угодно. Но только не альмаиканского императора. Матиуш Конагинский уже знал в жизни много страха и боли.

И теперь, коснувшись, самого дна, он спокойно смотрел на вещи. Матиуш выбросил из головы все пустые терзания и наполнил её только производственными задачами.

Поскольку работать приходилось за троих, человек сразу задумался об усовершенствовании орудий труда. Копать неподатливую земную твердь с помощью хиленькой лопатки было делом очень долгим. Матиуш несколько дней вынашивал в голове план, затем решился поделиться с эльфом.

- Маэстро Рик, могу ли я потревожить твое драгоценное уединение?

- Что еще, жалкое человечное ничтожество?

- Я подумал, что можно соорудить небольшую машинку для вспомоществовании в работе.

- Что еще за блажь, тупая зибиззана?

- Видите ли, маэстро, я далеко не всегда справляюсь с нормировкой для нашей троицы, если это станет заметно, у нас будут проблемы.

- Ошибка, тварь, проблемы будут исключительно у тебя.

- Хорошо, маэстро. Возможно меня даже убьют. Возможно даже вы.

- Мне нравится это развитие событий. У тебя всё?

- Но вдруг меня сменит еще более хилый каторжанин?

- Так ты думаешь, ты у нас первый?

- Нет, но не пора ли прекратить морить рабов?

- А смысл? Люблю я, знаешь, разнообразие. Пока новую скотину к жизни приучишь, времечко скоротается.

- Ну, маэстро, раз вы любите разнообразие, может быть вас заинтересует и моё изобретение?

- Не знаю. Ты, кстати, в курсе, что каторжане не могут работать ничем кроме лопаты?

- Да, маэстро, мне это известно. Но есть ведь и другой закон. Делай, что хочешь. Главное, не попадайся!

- Ладно, чудило, ты меня растревожил. Рассказывай.

- Да, там особенно нечего говорить. Хочу сделать небольшой магический бур.

- Ну, ты паря даешь. И как ты собрался его заряжать?

- Думаю, можно собрать зарядную базу. Магии звезд вполне хватит, чтобы зарядить небольшой алиментик.

- Допустим. Где взять запчасти?

- Я видел, когда нас водят с работ, обломки корабля.

- Ну ты, паря, даёшь! Там все свинчено, лет сто как.

- Можно покопаться. Нам ведь только ерунда потребуется.

- Дохлый номер. Забудь.

После этого разговора прошло четыре дня. Матиуш с надеждой наблюдал за Саблезубым. Было видно, дряхлая эльфятина не выпускает из головы идею новичка. На пятый день он всемилостиво дал добро. Однако, чтобы проникнуть в обломки, нужно было незаметно исчезнуть. Сделать это можно было только в тот момент, когда каторжан гнали на работы. Рик взвился.

- Чо ты совсем оборзел, мразота?! Работать? Мне???

Кое-как Матиуш уговорил эльфа дать ему шанс. Малышка Ми почти не вмешивался в спор. Громиле хватало чем заняться. Обычно, пока Матик работал, гном дрых весь день. Потому что по ночам он играл в карты с такими же привилегированными орками.

Попав на разбитый корабль, небоход поначалу очень приуныл. Действительно, машина была раздета подчистую. Даже сложно было сказать, что это был за тип судна. То ли баркалон, то ли какая-то особая разновидность дау.

Однако, время шло, и Матиуш внимательно исследовал остов. С огромным трудом, удалось найти кое-какие полезные детали.

Эльф встретил его хмуро.

- Первый раз, меня какой-то сопляк нагнул! Боком выйдет моё добросердечие, чую, ох, чую!

Еще четыре дня ушло на то, чтобы Матиуш почти при полном отсутствии струмента сумел собрать какое-то подобие магического бура. Далее две ночи ушло на зарядку почти дохлой ячейки алимента.

Наконец, машинка была готова. Старый эльф чуть ли не прыгал от нетерпения. Вот уж точно, бедолага маялся от безделия.

Бур-машина заурчала и принялась вгрызаться в землю. Оказалось, что производительность игрушки была даже выше, чем планировал Матиуш. За полчаса вся дневная норма была исполнена.

- Ну, салабон, ну, удивил ты мя.

- Я и сам, честно говоря, не ожидал.

- Ладно, хорошую штукенцию сделал. Мы её продадим.

- В смысле? Как продадим?

- Ну, за неё нормально дадут.

- А как же я? Я думал, что можно будет поменьше работать.

- Ты сдурел что ли? Нафига мне, чтобы ты меньше работал?

- Я не отдам машину.

- Не дури, паря, не дури.

Эльф быстрым движением ударил Матиуша в грудь. Человек отлетел неожиданно далеко. Пока он поднимался, Саблезубый схватил бур и понёс его с участка. Не помня себя от злости, Матиуш подскочил к нему и ударил по голове подвернувшейся лопатой. Удар был такой силы, что череп старого эльфа хрустнул. Оседая на землю, Рик выронил машинку.

Проснулся Малышка Ми. Не понимая спросонья, что здесь происходит, он таращился на истекающего кровью предводителя. Матиуш с остервенением наступил на мертвого эльфа и плюнул на землю.

Полуживого человека хватились нескоро. На вечерней поверке перед ужином выяснилось, что троица Саблезубого сильно поредела. Малышка Ми обливался горючими слезами, но так ничего толком не рассказал. Когда погонщики разыскали Матиуша, он был уже на грани. Нашли и магический бур. Не известно о чём думал Мипо, но неглубокая могилка эльфа тоже вскоре отыскалась.

Когда Матиуш пришел в себя, его поволокли к красномордой голове каторгона. Литисия Марке что-то царапала в свитке. Она приказала охране покинуть покои. Человек обессилено привалился к стене. Головная вскинула бровь, еще раз внимательно посмотрела на Матиуша.

- Садись, твоё величество, что уж ноги-то напрягать.

Человек удивленно уставился на орку. Марке хрустнула пальцами и еще раз усмехнулась.

- Что пялитесь, император, или может не узнаёте? Слышь, он не узнаёт.

- Простите, госпожа, но вы вероятно обознались.

- Да, вероятно. Я тоже сначала так подумала. Иш, смотри-ка, думаю, похож на того пройдоху императора человеков.

- Я простой рорарский капитан небесного корабля. Маленький торговец.

- Да, а я лартианская принцесса. Августейшая особа королевской крови.

- Я...

- ...Матфей Потетский. Да, твоё величество, и не надо отпираться. Странно, что ты не можешь меня припомнить. Я-то на тебя тогда загляделась. Смешно, на кошек охотились, так ты весь от страху дрожал, а тут такого ухватистого эльфа прибил, небось, и бровью не повел.

- Матиуш с волнением вспомнил сестру лартианского короля. Миниатюрную красавицу, принцессу Рю.

- Ваше высочество!

- Вспомнил, козлина. А я, знаешь сколько ночей из-за тебя не спала, всё думала, какой хрустальный мальчик, человеческий амператор!

- Простите, миледи.

- Да, годы нас не пощадили.

-Нет, вы прекрасны, моя госпожа!

- Как был вруном, так вруном и остался. Человек, одним словом.

- Нет, я совершенно серьёзен.

- Да, но у меня, голубчик, есть зеркало, чтобы определить кто из нас тут лжёт.

- Простите, государыня.

- Да, уже давно я никакая ни принцесса.

- После смерти вашего брата вас сослали сюда?

- Да, император, именно так.

- А как вы узнали, что я жив, ведь единственный орк, который знал о мое новой ипостаси унес тайну в могилу.

- Да, неужели!

- Не понимаю, миледи.

- Ни брат, ни барон Тинко не погибли. Возможно, наш августейший кузен хотел бы этого. Но, к счастью, не сбылось.

- Так король жив?

- Король, лапочка, всегда жив. На то он и король.

- Я имею в виду вашего родного брата.

- Да, Барль жив. И его верный кровник тоже. Когда стало ясно, что власть не удержать, они последовали твоему примеру, голубчик. В конце концов, лучше быть живым орком, чем мертвым орочьим королём.

- Боже, это так неожиданно.

- Да, вас трусливых монархов целый клуб наберётся!

- Что теперь будет?

- Что будет? Громилу твоего из троицы вздернут за убийство. А тебе, извини, больше не жить. Слишком много ты тут наслушался.

- Э-э. Ваше высоч...

- ...не трудись, милый. Сам все понимаешь.

- Я просто хотел сказать, что не намерен выдавать вашу тайну.

- Конечно-конечно. Поэтому я предлагаю тебе некую альтернативу.

- Слушаю вас, миледи.

- Мой брат отошел ото всех политических дел. Он занялся, как и ты воздушной торговлей. Но, конечно, поскольку орки чутка поумней малохольных людишек, брат поставил дело на широкую ногу.

Глубоко в лестной чаще он создал секретную базу. И занимается, по сути, контрабандой. Этот маленький бизнес позволяет ему жить вне городейника. Я отправлю тебя к нему. Там нужны и маги, и пилоты, и конструкторы.

- О, боже! Это прекрасно, я так счастлив!

- Рано ты, дурачок мой, радуешься. На моего брата ведут охоту за его незаконную деятельность. Я помогаю время от времени. Даю орков, эльфов, людей. Но жизнь в чаще, это жизнь в чаще.

- У меня все равно нет выбора.

- Это правда, твоё величество.

«Божия воля» продолжал терять высоту. Хло напряженно следила за стрелками приборов, но почему машина вдруг так повела себя, она не понимала. Давление в напорной магистрали почти не осталось.

Девушку подвело известное свойство мягкости воздухораспредельного прибора. Если утечка из напорки темпом ноль точка три литра в секунду, то распределитель не срабатывает, не выдаёт индикации о снижении давления. Именно такая утечка и возникла из-за заворота манжеты во втором насосе. Ни рули, ни другие сурфейс-поверхности не слушались сайдстика. Небесный корабль странно потряхивало и вело из стороны в сторону.

Мысли скакали в голове. Но прийти к какому-то одному решению Хло не могла. То дергала за один рычаг, то за другой, а машина только больше раскачивалась.

Единственное, что не сделала Хло, так это не подала сигнал бедствия. Потому что напрочь забыла. Закрученный глухим безвыводным штопором, старенький дау, как лист на осеннем ветру, помчался к земле.

Последнее, что сделала гномка перед ударом, отключила магию. И это было единственным правильным действием. Остановленные двигатели хотя бы не взорвались в тот момент, когда корабль, обламывая крылья, повалился сквозь густую крону...

Хло пришла в себя. Вокруг было дымно. Но открытого огня, к счастью, не было. Гномка выбралась из кабины и ахнула. Корабль перестал существовать. Тулово грузового отсека переломилось, кабина и моторная группа лежали в стороне. Бедный «Бово»!

Хлойка села на толстую ветку и горько зарыдала. Ей было бесконечно жаль корабль, себя и даже Матика. Если бы только он узнал, что дура гномка натворила!

Ах, не сберегла! Не сберегла!

И она убивалась еще долго. Пока, наконец, не стало темнеть. В лесу темнеет быстро. А Хло было хорошо известно, как опасен дикий лес ночью. Все хищники - ночные звери.

Генерал Любогохович вальяжно выбрался из тарантаса. Гсалькион прибыл в порт для того, чтобы принять свою линейную бригаду. Четыре новеньких мультидекера - основа военного авиафлота республики.

Комбриг Нонугал встречал его у капониров, где хранились боевые корабли. Это был сорокалетний гном, он пришел в боевую авиацию из торгового флота. Опытный и спокойный командир безо всяких эмоций воспринял новость о своем смещении.

- Здравия желаю, товарищ генерал!

- Здравия желаю, товарищ комбриг.

- Прошу вас к машинам. Я представлю вам экипажи.

- Да, генерал, одну минуту.

- Слушаю?

- Я хочу сказать, что это назначение было для меня очень большой неожиданностью. Я, честно сказать, не очень-то готов к нему.

- Ну, тут вы не правы, товарищ генерал, народная милиция никогда не ошибается в своем выборе. И кадровая политика одно из сильнейших её сторон. Благодаря тому, что трудовой народ взял в руки собственную судьбу, отвечать за важнейшие отрасли жизни, науки, образования, военного дела стали молодые, талантливые специалисты.

- Не ожидал от вас этого услышать, генерал.

- Но, сказать по правде, я ведь и сам передаю дела и должность, и принимаю очень ответственное назначение.

- Да? Если не секрет, не расскажите?

- Признаться, информация закрытая. Но, учитывая ваш особый статус и допуск ко многим государственным секретам, могу намекнуть, что я снова возвращаюсь на гражданку.

- На руководящую работу?

- Конечно. Будем создавать народный трест торгового авиафлота.

- О, это прекрасная новость!

- Да, сейчас вовсю у куркулей реквизируют машины для организации. Республика сама встает на крыло.

- Отлично! Очень рад за вас, генерал.

- Ну, формально уже генерал запаса.

И они вместе с бывшим комбригом отправились в капониры. Мультидекеры поразили Гсалькиона. Большие и грозные - это были настоящие воздушные монстры. Броня и щетина пулятелей, неуправляемые ракеты и десантный отсек. Боевые корабли производили впечатление. К тому же они обладали довольно большой автономностью и могли ходить на приличные расстояния.

Осмотрев машины, генерал отправился в штаб. Нужно было представиться командиру, трехзвездочному генералу Раулито Дешихману.

Комотр был маленьким толстеньким гномом. Его уже оповестили, какая честь выпала отряду. И он встретил высокого гостя самым любезным и приветливым образом.

Генералы выпили чаю, обсудили новости правительственных перестановок, а затем командир отряда предложил Гсалькиону поехать домой.

- Прекрасно понимаю, что молодому супругу не стоит надолго покидать свою очаровательную жену. Поезжайте, мой милый, домой. Не томите жену. Ежели что-то срочное, мы немедленно вас известим.

- Вы очень добры, товарищ генерал.

- Пустяки, мой юный друг, пустяки. Ничего, что я так фамильярно с вами, а?

- Товарищ генерал, обращайтесь ко мне со всей строгостью устава!

- Ну, это вы хватанули, мой дорогой, нет уж. Чтобы я обидел такого замечательного гнома? Нет!

- Мне нисколечко это не обидно. Кстати, могу ли я пригласить вас с супругой к нам на обед, скажем в эту субботу?

- О, мой генерал, такая честь для меня! К великому сожалению, я вдов. Но ежели вы разрешите прийти с любимой дочерью, она как раз ваша ровесница, я буду очень польщен.

- Товарищ командир, сделайте нам с женой удовольствие, приходите с вашей дочерью, мы будем очень рады.

- Ну, и отлично. А насчет ваших кораблей не беспокойтесь. Есть толковый флаг-капитан, ему приказано за всем проследить. Не стоит вам тратить время на эти пустяки. Конечно, мы подготовим какую-нибудь учебную операцию. И вы самолично сможете присутствовать в походе.

- Хорошо бы поскорее куда-нибудь слетать!

- Вы очень молоды, мой друг. Я радуюсь вашему энтузиазму. Но в реальности крылышки нам подрезают в экономической депарции. Ежели не отпустят на маневры средств, сидим на жёрдочке, как канарейки.

- Если нужно, я поговорю с дядей Робом.

- Не деликатно, товарищ генерал. Что мы такого человека будем отрывать на наши мелкие делишки. Впрочем, это ваше семейное дело, смотрите сами. Конечно, скажу вам, как командир, машинки засиделись.

- Тогда решено, приезжайте на обед в субботу, а на следующей неделе сделаем выход моей бригады.

- Всей бригады???

- Ну, конечно, товарищ генерал. Хочу полюбоваться, что у меня теперь под рукой.

- Экий вы прыткий, юноша. Мне вас Бог послал!

Довольный Гсалькион поехал домой. Данилея ничуть не удивилась, когда он вернулся. Она начала тут же заваливать его историями о том, как воевала с непослушной прислугой.

- Эти чертовы болваны с утра действуют на нервы. Скажи, я что не по-гномьему с ними разговариваю? Тогда почему они не понимают?

Гса выслушал жену. Пошел сам разбираться. Испуганная насмерть маленькая гномка трясущимися губами пыталась объяснить, что все делала, как просила госпожа.

Это противное блеяние обозлило генерала.

- Госпожа? У нас господ нет! Запомни, дура, здесь проживают товарищи, то-вар-ищи! Ответственные работники народной милиции и члены их семей.

- Я поняла, товарищ господин.

- Снова-здорово. Ты откуда такая неграмотная взялась?

- Кронские мы.

- Да, а какое поселение?

- Пятое.

- Запомни, идиотка. Если ты не будешь слушать мою жену, тебя вышибут из комбината. Этот дом, работа в нём - большая удача для таких как ты. Ты поняла?

- Да, товарищ. Можно мне уйти?

- Ступай. И подумай над тем, что я сказал.

Когда едва живая обслужка вышла из куартыры, генерал обнял жену и принялся успокаивать. Не понимаю, кто такую дуру в наш дом пустил.

А тот, кто пустил дуру в дом, сейчас принимал её доклад. И Гса, пожалуй, удивился бы, как из речи кронской девицы выпали все простоватые обороты.

- Товарищ капитан, как вы и приказали, я попыталась спровоцировать субъекта на скандал. Оказалось, она легковозбудимая натура.

- Молодец, товарищ гефрайтор. Вы хорошо поработали. Напишите-ка мне всё это рапорточком, приложим к делу.

- Мне продолжать оказывать давление на подозреваемых?

- Пока не нужно. Давай мы тебя вообще сменим. Поработай в других квартирах. Пусть эти пока успокоятся, мы подождем.

- Есть, товарищ капитан.

Гефрайтор Шовина служила в госгвардии шесть лет. Она никогда не жила на кроне, а, напротив, была самой что ни наесть жительницей городейника. Правда, мать её была простой портнихой, а отца Шовина никогда не видела.

Мать билась, чтобы дать дочери хорошее образование. Её успехи не пропали даром. Ита Шовина поступила в институтское училище на курс изящного говорения. Мать полагала, что с такой специальностью дочь обязательно будет хорошо устроена в жизни. Ей грезилось, что Ита станет артисткой или кем-нибудь в таком роде.

Ита действительно стала своего рода артисткой. По крайней мере, драматические навыки ей явно пригодились. Еще в институтском училище она кинула заявку на перевод в органы народной милиции.

Потом была другая учеба, уже а милицейской академии, а впоследствии и вожделенная служба в госгвардии.

У Иты не было мужа. С её-то графиком работы! Мать умерла от рака легких три года назад. Курила много. Это внезапное сиротство стало для Иты тяжелым ударом. Но она только лучше стала исполнять свою работу. Всем сердцем ненавидя врагов любимого государства, врагов родной народной милиции и её авангарда - государственной гуардии.

Капитан Стинов, её прямой начальник, считался заместителем коменданта дома. Это был хитрый и опытный гном. Он тонко чувствовал своих девочек, семь горничных, что работали в комбинате особого дома, подчинялись ему напрямую. Ита Шовина была, пожалуй, даже лучшей из них.

Не желая сегодня отпускать её, он приказал гефрайтору пойти с ним. Сам капитан жил далеко не здесь. Небольшой герберг «Свободный мир» на верхнем уровне служил ему тем местом, которое он называл домом.

Иногда он брал с собой одну из девочке. Очень редко брал сразу двух. Гефрайтор Шовина уже ездила с капитаном. Она знала, что так нужно по работе и не думала об этом никак иначе. Служба ради государственных интересов порой требовала от бойцов невидимого фронта жертв. Но именно подобная практика позволяла лучше подготовиться к встрече с настоящим врагом и в нужный момент не спасовать.