Обретение неба

Седьмой дивизион

Хло потеряла счет дням. Она брела в густой чаще, постоянно петляя и сбиваясь с пути. Её мучили жажда и голод. К тому же, зима едва не прикончила гномку. Если бы не комплект для выживания, надежда бы иссякла. Мешок с отопителем помогал хоть как-то ещё держаться. Он едва успевал набрать запас магии, чтобы отработать весь следующий день.

Но мало-помалу гномка шла в сторону далекого городейника. Если бы можно было вызвать подмогу! Впрочем, никакая связь здесь не работала. Мощный транслятор был разбит, а ручные говорилки не давали нужной дальности.

Оставалось одно, идти наугад. Хло двигалась днём, пока хищники оставались в спокойной дреме. Ночью она вила салашик. Пригодился опыт лесной жизни. Хло не раскисала.

Она шла уже много дней. И казалось, что вот-вот наступит просвет. Но, увы, впереди открывались новый лес, новая глухая чаща, непролазная тайга. И море опасностей. Она несколько раз сильно ушибла ногу, расцарапала ладони. Раны саднили, но на это нельзя было обращать внимание. Девушка продолжала упорно брести по лесу.

Сегодня Хло проснулась от того, что где-то рядом улюлюкал рикки. Это был дурной знак. Саблезубые кошки славились коварным нравом и были очень ловкими, чтобы одолеть их без оружия.

Девушка старалась идти медленнее, постоянно оглядываясь. Небольшая, но крепкая палка - всё что она имела для защиты. И тут появились сразу две самочки. Как будто шаровые молнии, они перетекали по воздуху.

Большие и быстрые саблезубые кошки с двух сторон атаковали Хло. Никакая палка, конечно, не помогла. Оставался лишь один выход. Гномка включила мешок-отопитель в режим защиты. Одна из рикк постаралась лапой достать девушку. Сверкнула вспышка, подпаленная кошка волчком завертелась по земле. Запахло жженой шерстью. Кошка страшно выла от боли. Вторая рикки приостановила атаку и посторонилась.

Хлойка медленно уползала прочь. Через десять минут магический алимент полностью выдохся. Защитный кокон перестал работать. Хло с ужасом поняла, что, поврежденная от перегрузки, батка расплавилась. И это было смертельным приговором!

Девушка торопливо оглаживала поломанную алименту. Как же её восстановить? Стало очень холодно.

Скоро наступит ночь. Рикки вернуться за своей законной добычей...

Хло угрюмо тащилась вперед. Когда лучик последней надежды угас, она решила, что будет ползти до конца. Не сдаст просто так. В глазах стояли слёзы, картинка двоилась, а то и троилась.

Вдруг в какой-то миг она заметила маленький навес, тент. Это было так глупо, так невозможно, что верить своим глазам Хло решительно отказывалась. И всё-таки, подойдя ближе, гномка разглядела небольшую бревенчатую хижинку. Она была ловко спрятана от посторонних глаз. И было совершенно непонятно как девушка на неё наткнулась. Никаких тропинок вокруг избушки не наблюдалось.

Из последних сил гномка ринулась к страшному домику. Остановившись за один шаг до маленькой дверцы, Хло вдруг чего-то испугалась. Но тут же, отбросив внезапное чувство, она постучала. Никто не отозвался на стук, и девушка потянула дверь.

Оказалось, что хижина не только не заперта, но и сама дверца сорвана с петель. Внутри жилища было темно. Какие-то вонючие тряпки лежали прямо на грязном полу. В углу избушки виднелся камелёк. Вокруг лежали миски с незамысловатой снедью. Чуть было не подавившись слюной, Хлойка бросилась к еде. Гномка не стала закрывать дверь, чтобы свет падал внутрь.

- Неужели я спасена? Какое чудо!

- Еще би.

Мерзкий, скрипучий голос старика вырвался из угла. То, что девушка приняла за ворох тряпья оказалось живым. Паника захлестнула гномку, она медленно отстранилась.

- Никуды ты, дифка, не дынишьси.

- Кто вы?! Дяденька, я просто искала помощь, у меня разбился корабль!

- Не бойси, я твой друх.

Ноги Хло подкосились, она сползла, потеряв сознание.

Когда пришла в себя спустя какое-то время, в избе горел камелёк, уже было натоплено, тусклые магические кристаллики освещали стенки. Хлойка обнаружила себя связанной на полу. Вокруг была обрисована какая-то хитрая магическая петля. Руны сложных заклинаний то разгорались, то пропадали. Девушка почувствовала боль. Внутри разгорался сильный жар. Она не могла повернуть голову, чтобы понять, что происходит.

Старик подошел медленной, подволакивающей походкой.

- Ну, вот, дитятьки, вот и хорошохонько.

- Отпустите меня!

- Кудой это ты собралась-то, дурошка? В такой лютый морозяку, пожалуй, что сгинешь за просто так.

- Дяденька, я ничего не хотела у вас красть, только обогреться и немного поесть.

- Добре, дифка. Добре. Помощь уже тутово.

- Что вы от меня хотите, я уверена, смогу вам и так дать.

- Ко-неч-но. Обязытельно, душоночка мя.

Хло собиралась снова о чем-то спросить, но тот внезапно приблизился. В его блеклых, старческих глазах сиял магический огонь. В руках очутился длинный, кривой кинжал с большим альтовым камнем. Красный альт вспыхнул, словно кровь. И старик почти запел какую-то дикую мантру.

- Ты получишь лучший подарок. Я дарую тебе вечную смерть. Я избавлю тя от страданий и бед призрачных. Слишком долго я ждал спасения. Слишком долго ты шла ко мне. Но теперь пробил час. Пора впустить трухлявый дух в молодую плоть.

Хлойка с ужасом замерла. Магический кинжал медленно приближался к её лицу. Острый клинок вспорол юную кожу. Кровь проступила под лезвием.

Старик отпрянул от гномки. Он с безумной радостью любовался клинком по которому змеились капли крови.

- Как жиж виновны соклятые тывари! Настяло порушко злыга богу. Харэ доброму вамы справлять!

Глаза Хлойки округлились, безумец вспорол свой живот. Рука его не дрогнула, до конца довела огненную руну. Эта печать силы вырвала из жалкой плоти могущественный дух и навсегда освободила...

Но во святом месте не бысть пустоши. Чертог Решателя распознал капли молодой горячей крови. Свершился акт Замены. Новый Бог взошел на тризну. Слава тебе Боже!

Хло почувствовала, как путы, которыми она была связана, исчезают. Внезапно, во всем теле образовалась диковинная пустота. И девушка поняла, что за подарок преподнёс мерзкий старикашка.

Он убил её. Отныне в гномке не оставалось ничего живого. Не было больше соблазна, не было чувств. Само тело перестало существовать в качестве константы.

Одним движением мысли Хло могла менять свою ипостась. И она без удивления перешагнула через все расы. Сменив их друг за другом. После, она поменяла пол, обратившись высоким и могучим воином, сменила возраст. За пять минут она прожила жизнь до глубокой старости.

И снова стала собой. Не потому, что эта личина для неё значила больше, чем остальные. Решатель владел всеми телами мира. Но никакое тело для него не имело теперь значения. А было чем-то вроде настроения. И пока метаморфоза обожествления только-только случилась, Хлойка ещё помнила своё прежнее настроение.

А потом... он-а прошлась по своему Чертогу. Снаружи, это была маленькая избёнка, затерянная в лесной чаще. Но внутри, прятался бесконечный конструктор. И Злагобог широкими мазками накидал-а огромный сказочный храм.

Прошло не более часа, но место, где когда-то жил Добрабог полностью переродилось. Чертог Злагобога был гораздо помпезнее и красочнее.

Окинув взглядом богатое убранство вечной своей обители, вечной крепости и тюрьмы, Хлойка рассмеялась. Она знала, почему Добрабог выбрал её. Много столетий тому назад заступил он на высокую вахту. Но добрые дела не пошли на пользу миру. Войны и унижения, болезни и страхи пышным цветом расцвели там, где предтеча сеял разумное, доброе, вечное.

И он понял, что пора смениться. И заботливо выпестовал свою преемницу. Каждым подарком приближая день и час, когда она взойдет на трон.

И пришел миру Злагобог. Почему он-а была так зла? Внезапно, одномоментно, сию секунду девочка узнала все тайны мироздания. Узнала сколько лжи и предательства таилось в мире вокруг.

И Матюшик туда же. С упрёком покачала она головой, узрев императорский венок на его челе. А рядом и живого отца.

Для Бога не существовало времени. Она сама могла сколь угодно играть с суперадминской панелькой. Меняя время в любой черёд, меняя имена и города, меня страны и континенты.

Но Бог всегда выше любых игр. И Хло бросила пустую забаву. Теперь у неё был долг. Долг перед тем, кто подарил ей вечную смерть.

Он-а внимательно зависла над миром. Ойкумена, весь разумный, обитаемый континент сжался перед ней в маленький платочек.

И Бог зло смотрел-а на этот платочек. Настал час опрокинуть тлетворный покой, вскрыть трухлявую плоть, подвергнуть вивисекции внутренние механизмы прокаженного бытия.

Решатель дотронулся до Рорара. Маленькая республика приняла его первый дар. Гномы стали скальпелем, который вспорет сытое брюхо алчного, грешного мира.

Генерал Гсалькион явился к тестю без доклада. Вчера его снова вызвали в особый отдел госгвардии, и попросили вспомнить об обещании данном маршалу.

Полночи Гса размышлял над жизнью. Судьба высоко вознесла над простыми смертными. Но она же грозила уничтожить за любое неповиновение. Генерал запутался, кому он служит. Все эти красивые слова, мол, Родине, народу, милиции, он воспринимал теперь, как затертую монету. Оказавшись на вершине олимпа, Гса увидел, как здесь тоскливо и одиноко. Непрерывная борьба за должности, звания и влияние никогда не стихала.

Жена его даже слушать не захотела, когда он попробовал деликатно поговорить об этом. Данилея запретила даже думать об этом.

Но как было не думать? На кону сейчас стояли и карьера, и достаток, и сама жизнь. Гса осторожно прикидывал как поступить.

Его новое назначение, красивая должность и прочее было только видимостью. Настоящая сила скрывалась в другом.

Или в том, чтобы предать Соррелов. Или в том, чтобы попытаться свалить маршала Гульхена. Выбор был таким неочевидным!

В конце концов, не выдержав напряжения, генерал Любогохович вызвал тарантас и отправился во дворец тестя.

Правда, дома он его не застал. Тёща встретила генерала прохладно. Ей не понравилось, что Гса приехал без звонка. Когда он попытался объяснить, что ему срочно нужно поговорить с товарищем Соррелом, Релена взвилась. Срочно, срочно. У всех срочно. Какие деловые, что же наша бедная республика живёт всё хуже от ваших дел?

Гса не нашелся, что ответить. Так и сидел едва ли не на краешке стула. Наконец, вернулся генерал-полковник. Он подошел к жене и крепко обнял. После этого генерал протянул руку зятю. Релена спросила насчет ужина. Но тот Соррел только отмахнулся.

- Я заехал на пять минут.

Гса, чуть ли не заикаясь от волнения, осведомился, не могут ли они поехать вместе. Соррел с удивлением спросил, в чём такая спешка. Но зять поспешил уклониться от ответа.

Они выпили по чашке чая и отправились в гараж. Когда сели в тарантас, Гса жестом показал, мол, есть ли здесь прослушка? Тесть утвердительно кивнул.

В дороге обсуждали общие вопросы. Любогохович рассказывал о том, как идёт дело на службе.

Когда они приехали, Гса с удивлением узнал дворец одного из милицейских вельмож. Соррел вылез из тарантаса, Гсалькион последовал его примеру.

Они поднялись на третий этаж. Расположились со всем комфортом в роскошном кабинете. Генерал Соррел попросил обслугу не беспокоить и плотно закрыл двери.

- Мой мальчик, здесь мы в абсолютной безопасности. Что ты хотел мне поведать?

- Дядя Роб, я не знаю с чего начать.

- Не волнуйся, я примерно представляю, что ты хочешь обсудить. Так что, давай, вперед, малыш, смелее.

- Дядя, дело в том, что в день свадьбы маршал Гульхен попросил об одном одолжении.

- Вот ты о чем. Надеюсь, ты согласился шпионить?

- Простите, мой генерал.

- Ты, главное, не волнуйся. Что тебя беспокоит?

- Я боюсь, что вы в огромной опасности. И вы, и ваша жена, и даже Данилея.

- Боишься Его?

- А разве не нужно?

- Нужно, Гсашик, нужно бояться.

- Я подумал, может быть нам ударить первыми?

- Ударить по позициям маршала Гульхена?

- Только ради спасения.

В эту минуту дверь открылась и вошел Командующий. На лице его играла неизменная улыбка.

- Всё, всё, хватит, Роб.

- Элек, ну, что ты испортил мне эндшпиль!

- Ладно, мальчик пришёл, плетет антигосударственный заговор, а он ему поддакивает сидит.

- Вот это-то я и хотел послушать.

- А что тут слушать? Всё предельно ясно.

Обалдевший от этих реплик, Гсалькион вжался в кресло. То бледный, то красный он с ужасом смотрел на перебранку правителей республики.

Маршал приблизился к нему и весело взъерошил волосы.

- Экий вы, голубчик, молодец! Значит, мы не ошиблись.

- Товарищ маршал, я, простите, не понимаю ничего.

- Ну, это дело поправимое. Главное, я понимаю. А этого, поверьте, достаточно.

- Генерал Соррел приветливо улыбнулся, подошел к зятю и поцеловал в лоб.

- Молодчина, Гсашка, это было редкое испытание.

- Дядя, я его прошел?

- Ну, конечно. Попытка государственного переворота с целью свержения маршала Гульхена.

- Я не...

- ...да, мы знаем. Но по факту, согласись, именно к такому решению ты пришел в своих мыслях.

Маршал снова рассмеялся, достал из ящика коробку маршмелата и принялся, чуть ли не чавкая, пожирать его. Соррел прошелся по кабинету и сел на длинный диван.

- Видишь ли, мой дорогой зять, политическое маневрирование штука очень и очень сложная. Порой, проще разыграть конфликт, чем бороться с реальными оппонентами. На протяжении многих лет мы с Элеком старательно выводим эту линию. Якобы внутри аппарата народной милиции существует оппозиция.

Это положение дает нам колоссальное преимущество. Общество поляризуется на нашем конфликте. Одни гномы волей-неволей стоят горой за грозного маршала, отца народа и верховного правителя. А другие. собираются вокруг меня, всячески усиливая мои позиции. В надежде, что когда-нибудь оппозиция изменит курс государства.

Ведь в головах реальных заговорщиков то и дело проскальзывают опасные мысли, которые они с радостью поверяют нам.

Эта игра требует ловкости и смекалки. Но она настолько хорошо работает, что в ближайшее время мы не намерены от неё отказываться.

Гса невольно присвистнул. Гульхен рассмеялся. Хотите маршмелату?

- Что касается тебя, мой дорогой Гсаша. Тут, дело гораздо тоньше. Слишком быстро ты взлетел, слишком многое увидел. Нужно было проверить, как сильно это на тебя повлияло. Проверка твоей лояльности. Но лояльности не режиму, а своим гномам, тем, кто дорог тебе, тем, кому ты всем обязан.

Элек придумал этот чертовски красивый план. Прости, но я тоже хотел посмотреть, что ты выберешь.

- И почему же тогда он верен, мой выбор? Ведь я предал маршала?

- Он верен не потому, что ты предал маршала, а потому, что маршал для тебя никто. Некая условная величина за скобками. Поверь, мы тут, конечно, всесильные товарищи, но ведь есть и другие соблазны.

Вдруг однажды какой-нибудь шутник захочет сыграть с тобой по-крупному. Запомни сегодняшний выбор. Он самый верный. Всегда держись своих, чего бы тебе это не стоило. И чего бы тебе не пообещали взамен. Понял?

- Так точно.

- Ну, ну. Никакого официоза. Теперь ты член семьи, член государственного совета. В этом кабинете решается судьба республики. Мы познакомим тебя и с другими участниками. Ты удивишься, некоторые из них будут в скромных чинах, другие, напротив. Но того, кого ты здесь не увидишь можешь никогда не воспринимать всерьез. Вся политика решается в этом кабинете.

- Я понял, товарищ Элькион.

- Просто Элек. Здесь мы опускаем формальности. И ты будешь таким же, как мы, равным среди первых.

- Но дядю-то я могу звать дядей?

- Стервец не утратил возможности шутить, а с него выйдет толк, Роби, выйдет.

Матиуш спал, когда его грубо потрясли за плечо. Коё-как разлепив веки, он увидел перед собой мерзкую рожу могучего орка. Тот жестом показывал, нужно идти. Матиуш собрал немудреный скарб и двинулся в ночь. Они прошли посты погонщиков.

За околицей каторгона их ждала Литисия Марке. Головная была спокойна, она жестом отпустила орка и повела Матиуша за собой. Света не зажигали, ни свечечки, ни кристаллика.

- Запомни, мой возлюбленный царь. Всё, что ты здесь видел, как и прежняя жизнь должна исчезнуть из памяти.

- Я это понимаю, госпожа.

- Хорошо. Кроме того, ещё раз подчеркиваю, никаких монархических титулов. В жизни каждого из вас этот период закончился.

- Да, миледи, я не стану компроментировать ни вашего брата, ни господина Тинко. Они мне очень помогли. Надеюсь, теперь мой черед стать им полезным.

- Все правильно, Матик.

Они дошли до короткой площадки. Здесь, под сенью маскировки, стоял дау с погашенными габаритными огнями. Но моторы тихо урчали, машина была готова к взлету.

Матиуш напоследок повернулся к орочьей бабище и посмотрел с глубочайшей признательностью.

- Иди, мой Масик. Лети к мальчикам. А бедная Летка как всегда останется одна.

- Спасибо, миледи, спасибо за вашу доброту.

Врезала бы я тебе, сволочь человеческая. Да, жалко, ты ж рассыпешься.

Из кабины нетерпеливо махнули рукой. Матиуш подбежал к Летисии и поцеловал её в губы. Она недоверчиво отпрянула, но было уже поздно. Краткий миг наполнил сердце принцессы забытым, холодным счастьем.

А затем Матиуш, держась за поручень, забрался в корабль. Тут же маленький небесный чёртик сорвался с места и побежал на взлёт. Метров через семьдесят машинка плавно оторвалась от земли.

За капитанским, левым сайдстиком сидел невысокий человек. Он коротко кивнул Матиушу и сосредоточился на полёте. Бывший каторжанин с чувством облегчения наблюдал, как позади исчезает мерзкий, проклятый Кувер.

Император задумчиво рассматривал панораму весеннего, цветущего сада. Уже давно цветы и деревья не вызывали в его душе радости. Жилина прошелся по короткой алее и остановился у небольшого озерца. Сегодня был особый день. И эта мысль так случайно и так остро пронзила его величество, что остальные думы отошли на второй план.

Сегодня и впрямь был особый день. День рождения единственной дочери. Но, конечно, не наследницы. По всем правилам и канонам император даёт клятву безбрачия. У него просто физически не может быть детей. Но у Жилины была дочь.

Которой именно сегодня должно было исполниться двадцать два года. Если бы не близорукость и надменность императора.

Предстоятель тяжело опустил голову. Да, он заигрался в простую жизнь. Поверил, что сможет прожить ни одну, а две. Но древняя Традиция зорко следила за исполнением положений. И тогда безликие исполнители отняли у Жилины самое дорогое. Жену и дочь. Причем, если гражданская супруга была убита, то дочь императора отослали за тридевять земель. И никакая власть больше не могла помочь монарху разузнать о ней.

Возможно, что она была жива, возможно, нет. Но в любом случае, Жилина никогда не узнает об этом. К своим пятидесяти годам правитель Согахова так устал от изображения символа власти, что, кажется, вообще потерял интерес. И только жестокое настояние свиты, больше похожей на каторжную охрану, чем на благородных соратников, заставляло императора изображать из себя высшую власть.

Давно в прошлом остались те смелые поездки по городейнику, полёты в ночном небе на собственном корабле. Теперь только протокольные визиты.

Жилина с грустью вспоминал своих немногочисленных друзей. Все они оставили его. И Мэтти, смешной парнишка из Потета. Бедолаге не долго было суждено править. Нападение больного фанатика. Жилина оплакивал несчастного друга. Братья-императоры других монархий ныне не были так сплочены, как прежде. А может и прежде не были они сплочены. Все-таки почти все имели разный опыт и разный возраст. И пока еще в разной степени подчинялись собственным свитам.

Два раза Жилина становился Лордом-командующим ордена. Но это совершенно ничего не изменило в жизни. Еще одно бесполезное украшение. Еще один ненужный атрибут. Пустая приставка к имени.

Император продолжал думать о дочери. Как она живёт? Если всё-таки жива, если всё-таки нашла свою стезю. Пусть будет так, пусть у неё всё сложится!

Жилина опустился на колени, уперся лбом в холодную землю. Мир вертелся вокруг него, и только острая ось мира, проходящая прямо сквозь него, удерживала монарха.

Холодные звезды плыли в отражении озера, темные тени завораживающими складками ниспадали во все стороны.

Жалкий паяц, почему я был так слеп! Почему так слаб! Почему не сберег единственно важное!

Профессор Кроджер Ванке открыл дорожный несессер и убрал зубную палочку. Командировка в Бов подходила к концу. Сегодня вечером они поедут домой. В дверь постучали.

Вошла молодая помощница. На её красивом, живом личике была печать сомнения.

- Что случилось, Лауша?

- Господин профессор, боюсь, я к вам с плохими известиями.

-т Что-то с нашим транспортом?

- Да, ваш универсал не подтвердил оплату. Мы не смогли заказать билет. Простите.

- Что за чертовщина? Я сейчас же свяжусь с коллегами. Вы не подождёте меня, госпожа Сбазова?

- Да-да, не беспокойтесь, у меня есть время.

Профессор достал говоритель и попытался связаться с кем-нибудь из своего пентаната. Когда на седьмой попытке ему никто не ответил, он начал писать короткие записки в свиток.

- Вы извините меня, дорогая Лауша, но что-то происходит со связью. Мне никто не отвечает.

- Господин профессор, могу ли я предложить вам нелепый вариант?

- Простите, я не понимаю?

- Дело в том, что эта квартира была взята в которму до истечения сегодняшнего вечера. Мы были совершенно уверены, что сможем отправить вас домой. Но, видимо, произошла какая-то накладка.

- Да, я, конечно, готов оплатить из личных средств удлинение котормы.

- Нет-нет, что вы, господин профессор! Мы бы сделали это сами. Беда в том, что хозяин отказал академии, здесь уже продана следующая которма.

- А нет ли другого варианта?

- Я боюсь, что ничего достойного мы сейчас не отыщем. Я потратила полчаса на поиски, но, как назло, всё занято.

- Что же делать, госпожа Сбазова?

- Вот в этом суть моего смелого предложения, господин профессор. Простите мою наглость, но не согласитесь ли вы переночевать одну ночь в моем скромном стюдио?

- О, мне, право, неловко вас так стеснять, Лауша.

- Господин Ванке, я действительно не смогу найти для вас ничего подходящего, простите.

- О, вам не следует извиняться, ну-ка прекратите. Я с радостью переночую у вас, раз вы так добры. Спасибо, Лауша.

- Ах, тогда мы можем поехать прямо сейчас.

- Да, я уже собран.

Профессор Ванке взял походную сумку, надел плащ и последовал за очаровательной молодой спутницей. Они взяли извозный самокат и поехали в высокий район. По дороге Кроджер еще раз попытался связаться со своими коллегами, но у него снова ничего не вышло.

В машине профессор разглядывал молодую девушку. Какая она была умница! Ей поручили организовать размещение столичного лектора, и Лауша прекрасно постаралась. А то, что планы были так нарушены, виновато какое-то недоразумение.

Они приехали в вольный дом, где жила магистр Сбазова. Это оказалось уютное местечко. Кроджер невольно загляделся на то, как красивая девушка хлопочет по хозяйству. Внутри зарождался знакомый огонь амурного приключения. Ванке слыл известным ловеласом, но на деле был скорее однолюб. Хотя и страстно обожал флиртовать с таким вот молоденькими красотками.

Лауша приготовила ужин, она даже достала бутылочку какого-то легкого белого вина. Еда была очень приятна, а вино не так чтобы и неуместно.

Они чудесно поболтали. Обсудив профессиональные темы, постепенно разговор перешел на личную жизнь.

- Какая вы молодец, моя дорогая, успеваете всё!

- Ну, что вы, Кроджер, я стараюсь, но получается не всегда.

- Не думаете пока о браке?

- Нет, это решительно невозможно.

- Почему же?

- Я сирота, Кроджер, возможность иметь свою семью меня очень пугает.

- Напрасно, Лауша. Я тоже воспитывался в монастире. Но потом не стал монахом.

- Вы очень успешный профессор. Думаю, это заслуга бесконечного труда.

- И да, и нет. Везение тоже оказалось не на последнем месте.

- Что вам нравится больше: преподавать ли писать научные труды?

- О, моя дорогая, это простой вопрос. И то, и другое. Без выбора. Для меня и в книгах, и в лекциях всегда интересен отклик. И я его хорошо чувствую.

- Даже когда выпускаете монографии?

- Да. Потому что всегда представляю читателя так же, как и в лекционной зале вижу перед собой не слушателей, а полноценных оппонентов. И мой рассказ всегда должен быть так красноречив, так убедителен, чтобы я смог провести по этому опасному фарватеру, в качестве лоцмана, каждого слушателя.

- А что в конце?

- В конце всегда простая цель, дать публике наслаждение от этого похода.

- Красивая, почти поэтичная мысль.

- Поэзия - это тоже одно из средств. Главное, всегда быть уместным в выборе. Не станешь скальпелем пилить дерево, а рубанком подрезать кутикулы на ногтях.

- А вы, профессор, вы женаты?

- Да.

- Простите, это наверное был очень личный вопрос.

- Ну, я в обществе красивой, благоразумной девушки, и я выпил вина и насладился прекрасным ужином. Наверное мы имеем право на немного большую откровенность.

- Судя по вашему ответу, по этому рубленную «да», вы чётко указываете возможную степень нашей близости.

- Воля ваша, моя дорогая Лауша. Я всего лишь хочу быть честным с вами.

- А если я приму такие условия.

- Не скрою, это меня очень обрадует.

Профессор Ванке подошел к девушке и наклонился к её лицу. Лауша закрыла глаза. Кроджер вдыхал её дивный аромат, её молодую, упругую кожу, её золотые, льющиеся волосы, её нежные розоватые щечки. И, наконец, нежнейший бархат алых губ. Профессор целовал юную девушку, его руки страстно обхватили её худенькое, дрожащее тело.

Одежды была больше неуместна. В ночном полумраке мелькнула слоновая кость жемчужных изгибов. Небольшая девичья грудь желанно восстала навстречу требовательным ласкам. Курчавый квадратик над лоном призывно темнел внизу живота.

Кроджер зарычал, зарылся в это юный, податливый корпус. И спорадическая пляска вскриков и локтей, колен и рук заполнила собой весь мир...

Когда они почти одновременно устали от этой страшной погони, то легли на невысокую софу, раскинув руки от удовольствия.

Лауша гладила профиль лица знаменитого лектора. А он просто продолжал падать в пустое блаженство, ни о чем не думая.

Вдруг эту интимную тишину разрезал вой далёкой сирены. Любовники даже не сразу поняли, что произошло. Затем земля начала содрогаться от грома и грохота. Кроджер вскочил на ноги и принялся надевать свои разбросанные вещи. Одевайся скорее!

Лауша словно проворная кошка натянула какую-то одежду, и они выскочили на улицу.

В ночном небе Бова проплывали черные тени военных кораблей. Огромные туши с раскрытыми бомболюками. И они извергали кувыркающиеся, начиненные смертью черные кусочки.

Так началась Великая война. Так она началась здесь. А Сшонев, Гонац, Атетраус и Потет подверглись ударам ещё раньше.

Из глубины ночного неба пришли боевые батарейторы под флагом эльфийского каганата. Альмаика и Ларта оказались под неожиданным ударом. В одночасье, внезапно, без объявления войны...

За один месяц до этих бомбардировок молодая жена Данилея Любогохович прилежно сидела над конспектами учебных материалов. Ей очень нравилось, как поменялась её жизнь. Наконец-то она вырвалась из-под родительской опеки. Очень нравился Гса. Он был такой деловой и одновременно простоватый. История с генеральским шевроном если и вскружила ему голову, то не настолько, чтобы он стал задаваться. Сама Дана насела на учёбу. Долой девичьи глупости, теперь она была Женой. И Данилея решила, что будет самой лучшей женой на свете.

Однажды ей приснился сон. Если можно было вообразить, что есть на свете такое место, где вечный лес отступил, где обнаженная земля убегает за горизонт подобно морскому простору, в таком месте сейчас брела Данилея. Легким бегом преодолевала она расстояния в этой безмерной пустоши.

Наверное, здесь и не нужны наши летающие корабли? Наверное, здесь можно мчаться на самокате или даже эгоистке. А города здесь могли бы перестать напоминать многоуровневые муравейники. Здесь они могли бы раскинуться вширь и вдаль.

Данилея бежала над диковинной пустошью и восторг переполнял её сердце.

Но затем, как это бывает во сне, всё исчезло. Так случается, если ты пристально вглядываешься во что-то. Нет, только боковое зрение. Силуэты, а не четкий рисунок. Призрачный абрис, а не твердая плоть. Иначе взгляд разъедает тонкий субстрат сновидения.

И Данилея почувствовала, что это сон. Это бывало и раньше. И как во всяком сне, она знал точную последовательность предстоящих событий.

И Дана не стал противиться этой сверхидее.

Картины сменяли одна другую. Вот девушка восседает в кабине батарейтора - самого мощного военного корабля. И створки бомболюков уже готовы вот-вот разъять себя. И тогда с коротких пилонов сорвутся кувыркающиеся бомбы и помчатся вниз, на разворошенный городейник.

А потом ей вдруг снился лес, бесконечный, убегающий во все стороны, сколько можно попытаться увидеть, или хотя бы представить. И внутри этого леса, в самом его сердце, сейчас сгущалось что-то могучее, непередаваемое и грозное.

Данилея встала лицом к лицу с молодой девушкой. На ней не было одежды. Девушка была очень красива. И это была не девушка. Это был старик. Это был эльф. Это был орк. Это был мальчик. Да, маленький мальчик. Это был мужчина, который раскачивался на виселице, умирая в корчах. И его сорванные штаны больше не прикрывали посмертной эрекции.

Дана проснулась в холодном поту. Рядом сопел Гса. Она обняла его, поцеловала затылок. Сон теперь никак не шел. Девушка встала с постели и поплелась на кухню. На маленькой магической комфорочке она вскипятила воду и заварила чай. Добавив немного молока, Данилея подошла к окну и стала всматриваться в ночное небо. Черный морок постепенно разжимал объятия.

Маршал Гульхен сегодня не лакомился маршмелатом. Он перекатывал в своих толстых пальцах крупные ликовые чётки. Грузный орк угрюмо рассматривал карту. Всё его внутреннее чутье кричало о том, что события слишком ускоряются. Но даже понимая это, маршал не мог ни притормозить, ни отменить принятых решений.

Полковник Ита Шовина сидела перед маршалом спокойно. Но её красивое лицо сейчас больше напоминало изваяние. Она ждала вопросов.

- Хорошо, Иточка, хорошо. Спасибо, твоя миссия исполнена, по поводу комбината особого дома мы, конечно, примем все необходимые решения. Вот удивительно, чем эти гномы думают!

- Элек, эта мразь самая обыкновенная зарвавшаяся шваль. Но политики тут нет, только уголовщина.

- Ита, мне не важно дурак этот капитан или предатель. Отвечать ему придется, как предателю.

- Ну, все материалы есть в отчете.

- Да, ты славно поработала, я в курсе. Мне очень жаль, что пришлось заниматься в таких сложных условиях. Нам надо было проверить обстановку. Ты знаешь, Гсалькиону тоже требовался догляд.

- Да, Элек, я понимаю.

- Ты настоящий товарищ! Следующая миссия, надеюсь, будет другого рода.

- Я готова исполнить приказ.

- Тут не придется ни ловчить, ни перевоплощаться. Но все-таки без твоего таланта не обойтись. Хочу, чтобы ты поехала в составе дипломатической миссии на Алаглим.

- Я понимаю, что ты имеешь ввиду.

- Да, душа моя, именно так. Нужно, чтобы ты прощупала, прочувствовала наших союзничков. Время остаётся мало. Когда мы ударим, я хочу знать, что в спину не прилетит эльфийский нож.

- Элек, я всё сделаю. Когда вылетать?

- Спасибо, Ита, сегодня.

- Я готова, что-то ещё?

- Ты очень много для меня значишь, прошу, не рискуй понапрасну.

- Благодарю, Элек. Наверное, именно эти слова дают мне бесконечную уверенность в собственной правоте. Я сделаю для тебя этот пул.

- Знаю, ступай, помогай тебе Бог.

Полковник Шовина покинула секретную виллу. На самом деле у неё не было никакого звания. Вернее сказать, звание было, но в нем не было смысла. Личное участие в тайном государственном совете ставило любого выше званий и должностей. Занималась Ита, в основном, разведкой и контр-разведкой. Но делала это ювелирно точно и всегда в одиночку. Она была супершпионом маршала Гульхена.

В качестве члена тайного госсовета она знала о готовящейся войне. Рорар заключил с каганатом секретное соглашение о военной экспансии. Каганат и республика приготовились обрушить старый мир.

Но маршал Гульхен справедливо не доверял своим эльфийским друзьям. Поэтому для товарища Шовиной нашлась новая работка.

Баркалон перенес её в столицу каганата. Дипломаты Рорара недовольно встретили новую сотрудницу. Она была представлена в качестве военного атташе. Полковник Шовина поспешила оказаться в самой гущи международной политики. Итак, рука республики теперь верно нащупывала пульс союзного каганата.

Иту в очередной раз поразили амбициозные планы эльфийского руководства. Столько лет каганат использовал миролюбивую риторику. Но в устах нового великого ферзира эти слова стали скорее эвфемизмами. Миротворец сиречь оккупант. Желание протянуть руку помощи было тем же самым, что желанием наложить лапу на чужое добро.

Каганат вёл свои военные приготовления под очень туманным предлогом. Но, как ни странно, личная дипломатия глав государств убедила международное сообщество в безопасности этих приготовлений.

На одной из протокольных встреч к атташе приблизился военный министр Эйл Ла Бедовски. Это был импозантный и очень могущественный эльф. Он слыл азартным игроком и повесой.

- Госпожа Шовина, вы совсем недавно поселились у нас, но уже завоевали признание моих генералов. Дипломаты и министры в восторге от вашего ума.

- Благодарю вас, министр.

- Эти комплименты заслужены вполне. Но я не могу понять другого. Гном столь блестяще исполняющий свои обязанности появился едва ли из неоткуда.

- Простите, министр, мой шеврон полковника народной милиции показался вам опереточным?

- О, не обижайтесь, госпожа Шовина. Я просто удивлен, как такой редкий талант оказался совершенно не в поле зрения моих специалистов.

- Министр, моя служба интересам республики никогда не имела международных масштабов.

- Думаю, вы лукавите, моя госпожа. Но раз ваш маршал настолько не верит в наш союз, что едва ли не кидает лучшего своего шпика рикки в пасть, то это больше говорит о нём, чем о каганате.

- Прошу вас, министр, прекратите грубить.

- Не забывайтесь, полковник, ваша сила ничтожна по сравнению с моей.

- В таком случае, может быть мой маршал не так уж и не прав?

- Полноте, я просто точу об вас зубы.

- И напрасно. Мы хотели бы работать в иной атмосфере. Республика не является слугой каганата. Был декларирован союз равных. Почему бы не вернуться к этим формулировкам?

- Мир, мир, полковник. Пойдемте лучше играть в карточки. Вы играете, госпожа Шовина?

- Боюсь, министр, что мой отказ слишком вас расстроит.

- Ха-ха! Меня обрадует, если я смогу показать вам настоящую игру.

- Игру на интерес?

- А вы готовы поставить больше, чем следует?

- Да, министр.

- Идемте к столу!

Они сели за карточный стол. Крупер принес две запечатанные колоды. Ита сняла первую колоду, Эйл Ла разбил вторую. Крупер установил стартовую часть и кивком показал начало партии.

Министр великодушно повел рукой, передавая право первого хода. Ита сняла карточку.

Они играли в классический стрендл двумя колодами. Шовина довольно дерзко провела расстановку. Но в ходе разменов была осторожна и нетороплива. Министр с видом бывалого игрока отдал небольшую фору, желая показать, насколько его превосходство ультимативно.

Однако, когда комбинации стали взаимно уничтожаться, Эйл Ла заметил, что превосходство тает на глазах. Медленно, но верно атташе приблизилась в счёте.

Ещё три смелые атаки сравняли результаты. Было заметно, что министр оставил браваду и начал играть более вдумчиво. Но баланс уже сместился. Медленно и осмотрительно гномка вытаскивала даблы и триплы комбайнов. Инициатива явно оказалась в её руках. Министр понял, что из-за того, что не брал в серьез своего визави, исход партии оказался под угрозой.

Однако, почти в эндшпиле Ита допустила нелепую ошибку. Просто смехотворно идиотскую. Сильнейший комбайн не сошелся и баланс сил в одночасье рухнул. Министр облегченно вздохнул и, довольный до слёз, раздавил оппонента.

Когда была положена последняя карточка, крупер подсчитал тарифу. Но игроки уже прикинули в уме, поэтому в этом не было нужды. С разницей в десять пунктов Ита уступила Эйл Ла.

- Вот видите, моя дорогая, разве можно сравнивать наши возможности?

- Увы, министр. Но это всего лишь игра. Частность. Что она доказывает?

- Только лишь то, что каганат это сила априори. И не нужно вставать на нашем пути.

- Я напомню вам, мой дорогой министр, наши государства верны союзной клятве, ведь так?

- Это не моё дело. Я солдат. Я отправляю в бой корабли. Остальное - политика.

- Да, да. Кстати, что я вам проиграла?

- О, самую малость, моя атташе. Романтическое свидание.

- Неприемлемое требование.

- Но карточный долг, как и долг союзнический, требует от вас уступить, миледи!

- Вы прибегаете к серьезным доводам, Эйл Ла!

У Бедовски взлетела бровь. Но Ита продолжила как ни в чем не бывало.

- Назначайте время удара. Я принимаю ваш вызов.

- Завтра же! В семь часов в ресторации «Баел Арн».

- Семь часов, ресторация «Защитник Юга», сообщение принято.

Министр подозвал официанта и взял с подноса два бокала игристого. Золотые пузырьки перляжа красиво струились со дна хрустального флюете. Бедовски произнес тост, и они выпили вино.

Матиуш копался в левом моторе своей новой птички. Этот баркалон был куда новее «Божией воли». Но здесь давно не проводили обслуживание. Честно сказать, состояние корабля скорее напугало.

Внезапно сзади подошел Никол Шаске.

- Что, Матик, совсем плохо. Да?

- Нет, Никол, но надо всё как следует переделать.

- А запасных частей, ремонтного комплекта, что нужно?

- Да, много не надо. Только время. Всё как следует перебрать.

- Это хорошо. Времени тоже особенно нету, но с запасом частей ещё хуже.

- На будущее, надо бы сделать запас.

- Надо, Матик! Но сперва ещё один корабль купим. Раз уж теперь есть лишний небоход.

- Хорошо, ты командор, ты и решай.

- Ничего, торговлюшка идёт, спрятаны мы изрядно, так что думаю, прорвемся!

Никол поднялся, отряхнул запылившиеся штанцы и пошел к амбарным сараям. Матиуш отложил струмент. Достал флягу с водой и сделал три больших глотка.

Пиратская база была устроена очень хитро. Вырыты подземные норы, сделаны основательные скрытые капониры и жилые постройки. Вместе с Николом Шаске в посёлке жили около двадцати разных работников. В основном, это были, конечно, орки. Но были и другие иноплеменники. Никол устроился основательно, умело. Матиуш думал о том, было ли в этой основательности больше подготовки или таланта организатора. Четыре дау и один баркалон составляли торговую гильдию низвергнутого короля. Никол имел очень много торговых контрактов с Кувером, сестра помогала проворачивать дела.

Прожив здесь несколько месяцев, Матиуш не сошелся близко ни с кем. Барон Т., как и сам Никол не проявили к нему особого интереса. Ну, работник и работник. Хотя, конечно, им было известно кто он таков.

Возможно, думал, Матиуш им не по душе пришлось то, что Летисия прислала его сюда. Так или иначе, но Матик благодарил судьбу за этот подарок. Куверская каторга вернее всего прикончила бы его.

Иногда Матиуш уходил гулять по лесу. Теперь, в весеннем цветении, он был дивно хорош. Конечно, забираться далеко в чащу не следовало, но все-таки эти прогулки много давали Мэтти.

Он снова чувствовал себя живым, снова надеялся на что-то. И страстно ждал того дня, когда поднимет машинку в полёт.

Как будут трепетать в восходящих потоках его крылья, как будет урчать под ногами двигательная группа. Как будет бить в лобовое остекление рубки яркое полуденное солнце.

Счастье снова вернуться в небо значило для Матиуша очень много.

Иногда мысли спотыкались о Хлойку. После освобождения он попытался связаться с ней. Новость о том, что «Бово» пропал без вести стала громом среди ясного неба. Банковский делец уговорил девчонку перегнать корабль. Но бедная моя Хло не сумела справиться с переходом. На всё Божия воля...

Корабль пропал, затерялся в бескрайнем лесу. И девочка моя, моя доченька скорее всего погибла.

Матиуш стоял под высоким пирамидальным лонгом. При новых мыслях о гномке сердце зашлось от тоски. Он склонил голову и тихонько заплакал. Вдруг огромная ветка упала на Матиуша. В последний миг он чудом успел отскочить в сторону.

Умирал провинциатор. Огромный, как кит, он лежал на смертном одре. У постели была только одна женщина. Эльза, сухопарая и почерневшая от горя, держала в руках его большую горячую ладонь. Тадены давно были всеми забыты. Но деньги попрежнему надёжно оберегали их комфорт. Впрочем, никакие деньги не помогли справиться со смертельной хворобой. Миальд тяжело дышал, испарина покрыла его чело.

Эльза целовала толстые пальцы умирающего мужа. Давно остались позади времена, когда она считала его недалеким болтуном. Напротив, они удивительно сдружились. Здесь, на чужбине, где их так и не приняли в высшее общество. Много лет назад прекратились измены. Всё стало не нужно для внезапно постаревшей и надломившейся экс-властительницы Рорара.

Все эти годы Эльза следила за провинцией. Её колотило от ненависти к мерзким политиканам узурпировавшим власть. Странно было видеть, как мировое сообщество, эти ряженные болваны проглотили страшное унижение, попустительствовали кровавому режиму.

Миальд что-то бормотал. Но ни слов было не разобрать, ни смысла. Он бредил с самого утра. Гном, в чьих руках находилась вся власть в далекой провинции теперь был не властен даже над своим огромным умирающим телом. Он уходил, но не понимал этого.

В воспаленном мозгу разворачивались иные картины.

Детство, жгучая юность, деятельная молодость. Впереди жизнь, полная побед и свершений. Впереди пик славы и богатства. Власть безграничная и безграничное упоение ею.

Он умирал, уходил гном, который нёс до последнего своего дня ответственность за потерю дарованной власти.

Миальд Таден уже не замечал никого, время спрессовалось для в один маленький кубик. И он крутил его в руках.

Внезапно девичий голос позвал.

- Собирайся, старик. Твой час пробил.

- Кто ты, девочка?

- Я с кроны. Мне до тебя, как до звезд! Ха-ха!!!

- Возьми, что хочешь, но дай мне остаться.

- Нет, дружок. Теперь тебе до меня, как до звезд. Идём.

- Я не хочу...

Провинциатор повёл тяжелой головой, прохрипел что-то. И испустил дух.

Эльза надела траур. После скромных похорон, на которые никто не пришел, она выгнала из дома всех слуг. И теперь долго бродила в грязных, пустых коридорах некогда блистательной виллы.

Ей так никто и не сказал о новом несчастье. Мир, каким она его помнила в миг стал иным. Словно пришпоренный острыми шильями, он понёс галопом своих обитателей.

В небе сейчас бились воздушные флотилии. Ракеты и бомбы, пули и тараны. Мир сцепился в новой схватке. Равной которой не было прежде.

Но Эльза ничего этого не знала. Со смертью мужа она перестала есть. По-старушечьи бродила в огромном пустом доме, пытаясь догнать какие-то призраки прошлого.

Но, конечно, никого догнать ей было уже не суждено.

Когда спустя неделю сюда явились мародёры, то отыскали закостенелое тело. Скрюченное в мёртвенной муке, оно лежало посреди большой гостиной залы.

Впрочем, никому уже не было дела до этих проблем. То, что творилось в мире, не поддавалось никакому описанию.

Дизайн обложки сделан автором.