Обвенчанные утром (ЛП)

Глава 25

Кэтрин застыла, её рука сжалась в кулак, однако ей не удалось освободиться от хватки лорда Латимера. Он удерживал её запястье, скрытое перчаткой, вынуждая приподнять руку на пару дюймов вверх. При этом Латимер продолжал вкрадчиво к ней обращаться.

Ошеломлённая и неподвижная, Кэтрин сначала не могла разобрать ни слова, слыша только бешеное биение своего сердца. Казалось, время ускорило свой бег, потом остановилось, а затем снова помчалось вскачь.

— … о тебе задают столько вопросов…— говорил он голосом, полным презрения. — Все хотят узнать побольше о таинственной сестре Ратледжа… Какая она— красивая или страшненькая? Благовоспитанная или вульгарная? Обеспеченная или бедная? Возможно, мне следует дать несколько ответов… Я скажу моим любопытным приятелям: «Она настоящая красавица, вышколенная сутенёршей, пользующейся дурной репутацией. Она мошенница. А кроме того, она шлюха…»

Кэтрин молчала, её ноздри раздувались от едва сдерживаемого гнева. Она просто не могла устроить сцену во время своего первого выхода в свет в качестве сестры Гарри. Любое открытое столкновение с лордом Латимером укажет на их знакомство в прошлом и ускорит её последующее падение в глазах высшего общества.

— Почему бы вам также не объяснить, — прошептала она, — что вы грязный распутник, который пытался изнасиловать пятнадцатилетнюю девочку.

— Тсс…Кому, как ни тебе, лучше всех известно, Кэтрин, что люди никогда не винят мужчин за их прегрешения, при этом никого не волнует, насколько развратные поступки они совершают. Люди всегда обвиняют женщину в том, что это она искушала мужчину. Тебе не удастся достучаться до их сердец. Общество презирает мучениц, особенно привлекательных.

— Лорд Рэмси…

— Рэмси попользуется тобой, а потом бросит, как и многих других женщин. В самом деле, ты же не настолько тщеславна или глупа, чтобы вообразить, будто ты чем-то отличаешься от них.

— Чего вы добиваетесь? — спросила она, стиснув зубы.

— Я хочу получить то, за что заплатил много лет тому назад, — прошептал он. — И я получу. Это твоя единственная перспектива, моя дорогая. Ты никогда не была предназначена для жизни в приличном обществе. Когда злые языки закончат с тобой, у тебя не останется никакой надежды спасти свою репутацию, ты превратишься в парию.

Её руки обрели наконец свободу, и мучитель исчез.

Кэтрин стояла как громом поражённая. Спотыкаясь, она добралась до своего места и буквально рухнула в кресло, стараясь взять себя в руки. Она сидела и смотрела вперёд, не видя ничего вокруг себя, оглушённая шумом театра, который давил на девушку со всех сторон. Кэтрин старалась понять свои ощущения, возвести барьер между собой и страхом. На самом деле, это был вовсе не страх. Она презирала Латимера, но он уже не представлял для неё ту неотвратимую угрозу, какой являлся много лет назад. У неё было достаточно денег, чтобы жить так, как она пожелает. У неё были Гарри и Поппи, и семья Хатауэй.

Её оглоушило то, что Латимер с предельной точностью показал (выразил) всё то, что подсознательно её и так уже беспокоило. Можно бороться с людьми, но не со слухами. Можно солгать о своём прошлом, но правда всплывёт так или иначе. Можно пообещать быть верным и заботливым, но люди часто забывают о таких обещаниях.

Кэтрин впала в уныние. Она чувствовала себя так, будто вывалилась в грязи.

Поппи села рядом, беззаботно улыбаясь.

— Второй акт уже скоро начнётся, — проговорила она, — как вы думаете, крестьянину удастся отомстить барину?

— Без сомнения, — отозвалась Кэтрин, стараясь выглядеть так, словно ничего не произошло, но её голос звучал напряжённо.

Поппи перестала улыбаться и пристально посмотрела на Кэтрин.

— С вами всё в порядке, дорогая? Вы побледнели. Что-то случилось?

Прежде чем Кэтрин ответила, Лео пробился обратно в ложу в сопровождении официанта, который нёс поднос с шампанским. Негромкий звон колокольчика со стороны оркестровой ямы прозвучал сигналом окончания антракта. К облегчению Кэтрин, гости начали покидать их ложу, а толпа зрителей в коридоре разошлась по своим местам.

— А вот и мы, — произнёс Лео, протягивая бокалы с шампанским Поппи и Кэтрин. — Наверное, вам захочется побыстрее его выпить.

— Почему? — спросила Кэтрин, заставляя себя улыбаться.

— В таких фужерах шампанское очень быстро выдыхается.

Кэтрин осушила свой бокал слишком быстро для леди, закрыв глаза и чувствуя, как каждый глоток щекочет ей горло.

— Я не имел в виду — так быстро — заметил Лео, тревожно посмотрев на Кэтрин и слегка ей улыбнувшись.

Огни стали гаснуть, зрители заняли свои места.

Кэтрин бросила взгляд на серебряное ведерко с охлаждённым шампанским. На горлышке бутылки была аккуратно повязана белоснежная салфетка.

— Можно мне ещё бокал? — прошептала она.

— Нет, ты опьянеешь, если будешь и дальше пить с такой скоростью.

Лео взял пустой бокал Кэтрин, отставил его в сторону и сжал её ладонь в перчатке.

— Расскажи мне,— нежно попросил он. — О чём ты думаешь?

— Позже, — отозвалась она, освобождая свою руку. — Пожалуйста.

Она не хотела портить этот вечер и не собиралась давать Лео ни малейшей возможности броситься на поиски Латимера и спровоцировать драку прямо в театре. Она бы ничего не добилась, рассказав Лео всё прямо сейчас.

В зале стало темно, и пьеса возобновилась, но мелодрама потеряла для Кэтрин всё своё очарование. Она словно заледенела в сковавшем ее отчаянии, не отводя от сцены застывшего взгляда, вслушиваясь в диалог актёров, как будто они говорили на другом языке. Все её мысли были заняты поиском выхода из положения, в котором она очутилась.

Казалось, то, что она уже знала ответы на все вопросы, потеряло всякий смысл. Не по своей вине она попала в ту ужасную ситуацию. Ответственность за это лежала на Латимере, Алтее и её бабушке. Кэтрин могла бы убеждать себя в этом до конца жизни, и всё же чувство вины, боль, смятение не покидали её. Как ей избавиться от этого груза? Как обрести свободу?

В течение последующих десяти минут Лео то и дело бросал на Кэтрин тревожные взгляды, чувствуя, что что-то не так. Кэт очень старалась сосредоточиться на пьесе, однако Лео видел, что её ум занят решением какой-то серьёзной проблемы. Она была отстранённой, недосягаемой, как будто заледенела. Стараясь успокоить, он снова взял её за руку и попытался пробраться под перчатку. Её кожа была удивительно холодной.

Нахмурившись, Лео склонился к Поппи.

— Что, чёрт побери, случилось с Маркс? — прошептал он.

— Понятия не имею, — беспомощно отозвалась она. — Мы с Гарри разговаривали с лордом и леди Деспенсер, а Кэтрин отошла в сторонку. Затем мы обе заняли свои места, и я заметила, что с ней что-то не так.

— Я провожу её обратно в гостиницу, — сказал Лео.

Гарри, который услышал его последнюю фразу, нахмурился и пробормотал:

— Мы уедем все вместе.

— В этом нет никакой необходимости, — запротестовала Кэтрин.

Игнорируя её замечание, Лео пристально посмотрел на Гарри:

— Будет лучше, если вы останетесь и досмотрите пьесу. А если кто-нибудь спросит о Маркс, скажите, что у неё мигрень.

— Никому не говорите, что у меня мигрень, — зашипела Кэтрин.

— Тогда скажите, что это у меня мигрень, — сказал Лео, обращаясь к Гарри.

Казалось, его последняя фраза вывела Кэтрин из оцепенения. Лео с облегчением увидел вспышку её обычного темперамента, когда она произнесла:

— У мужчин не бывает мигрени, только у женщин.

— И тем не менее у меня она есть, — отозвался Лео, — я даже могу упасть в обморок.

Он помог ей подняться.

Гарри тоже встал, его взгляд, брошенный на Кэтрин, был полон участия:

— Это действительно то, чего ты хочешь, Кэт?

— Да, — рассерженно заявила она, — в противном случае он сейчас попросит нюхательной соли.

Лео вывел Кэтрин на улицу и вызвал наёмный экипаж. Им оказалась двухколесная, полуоткрытая повозка, место кучера располагалось сверху и позади пассажиров. С кучером можно было общаться при помощи специального люка на крыше.

Как только Кэтрин вместе с Лео подошла к экипажу, у неё появилось чувство, будто за ней следят. Боясь, что Латимер последовал за ней, она посмотрела налево и увидела незнакомого мужчину рядом с одной из массивных колонн театральной галереи. Она с облегчением поняла, что это не Латимер, а другой человек, гораздо моложе лорда. Мужчина был высок, костляв, в обтрепанной шляпе и каких-то обносках, одним словом, настоящее чучело. Его бледность выдавала в нём типичного лондонца, из тех, кто проводит большую часть времени в помещении и никогда не видит солнца, не ослабленного загрязнённым городским воздухом. Густые чёрные брови рассекали его худое лицо, кожа была слишком морщинистой для его возраста.

Незнакомец пристально смотрел на Кэтрин.

Девушка в нерешительности замерла, смутно осознавая, что они знакомы. Неужели они уже встречались? Она не могла припомнить, при каких обстоятельствах это могло случиться.

— Пойдём, — позвал Лео, намереваясь помочь ей сесть в экипаж.

Но Кэтрин застыла, удерживаемая на месте чёрными, как уголь, глазами.

Лео проследил за направлением её взгляда.

— А это ещё кто?

Молодой человек вышел вперед, на ходу снимая шляпу и открывая копну нечесаных черных волос.

— Мисс Кэтрин? — грубовато проговорил он.

— Уильям, — выдохнула она в изумлении.

— Да, мисс.

Улыбка расцвела на его губах. Он сделал ещё один робкий шаг вперёд и неуклюже поклонился.

Лео встал между ними, желая защитить Кэтрин, и вопросительно посмотрел на девушку.

— Кто это?

— Думаю, тот мальчик, о котором я тебе рассказывала... он работал у бабушки.

— Мальчик на побегушках?

Кэтрин кивнула.

— Это он помог мне передать письмо Гарри… он отнёс его. Милорд, позвольте мне поговорить с ним.

Лео был непреклонен.

— Ты бы первая заявила мне, что леди никогда не будет стоять посреди улицы и разговаривать с мужчиной.

— Ты именно сейчас хочешь во всем следовать правилам приличия? — спросила она в негодовании. — Я собираюсь с ним поговорить.

Прочитав отказ у него на лице, Кэтрин слегка коснулась его руки и мягко произнесла:

— Пожалуйста.

Лео дрогнул.

— Две минуты, — пробормотал он с совершенно несчастным видом. Он остался стоять прямо позади Кэтрин, не отводя ледяного взгляда от Уильяма.

Кэтрин сделала знак подойти к ним, и Уильям подчинился, выглядя испуганным.

— Вы обратились в настоящую леди, мисс Кэтрин, — проговорил он с типичным для обитателя южной части Лондона акцентом. — Но я был уверен, што это вы, то же лицо, те же маленькие очки. Я всегда надеялся, што с вами все будет в порядке.

— Ты изменился больше, чем я, Уильям, — сказала она, вымученно улыбаясь. — Каким же ты стал высоким. Ты всё ещё работаешь… у моей бабушки?

Он покачал головой и печально улыбнулся.

— Она умерла два года назад, мисс. Дохтор сказал, ейное сердце отказало, но девчонки из борделя не поверили, сердца-то у ней как раз и не было.

— Боже, — прошептала Кэтрин, её лицо побледнело, застыв. Конечно, этого следовало ожидать. Её бабушка долгое время страдала от сердечной болезни. Казалось бы, Кэтрин должна, наконец, вздохнуть свободно, но вместо этого её стало знобить.

— А… моя тётя? Алтея всё ещё там?

Уильям огляделся по сторонам.

— Тепереча она мадам, — проговорил он, понизив голос, — я работаю на неё, ну, всякие поручения, те же, што я выполнял для вашей бабушки. Но теперь енто место сильно изменилось, мисс. Оно гораздо хуже.

Кэтрин стало его жаль. Как все несправедливо устроено, он оказался заложником такого образа жизни, без каких-либо навыков и образования, которые могли бы дать ему шанс пойти по другому пути. Мысленно она решила спросить у Гарри, не сможет ли он дать Уильяму какую-нибудь работу в гостинице, которая поможет ему стать достойным человеком.

— Как моя тётя? — поинтересовалась Кэтрин.

— Болеет, мисс. — Его лицо стало очень серьёзным. — Дохтор сказал, она подхватила какую-то дурную болезнь несколько лет назад, и енто проникло в её суставы и добралось до мозга. У вашей тёти не все в порядке с головой. И она почтись ничаво не видит.

— Очень жаль, — пробормотала Кэтрин, но вместо сожаления её охватил страх. Она постаралась отогнать его прочь, задать ещё несколько вопросов, но Лео резко её прервал.

— Достаточно, — проговорил он, — нас ждёт экипаж.

Кэтрин озадаченно посмотрела на Уильяма.

— Могу я как-то помочь тебе, Уильям? Может, тебе нужны деньги?

Она тут же пожалела о своем вопросе, так как увидела на его лице стыд и оскорблённую гордость. Если бы у неё было больше времени, если бы они встретились при других обстоятельствах, она задала вопрос по-другому.

Уильям едва заметно встряхнул головой:

— Мне ничаво не нужно, мисс.

— Я сейчас живу в отеле «Ратледж». Если захочешь со мной встретиться, если тебе что-нибудь понадобится, я смогу…

— Да я, это, да я никогда, мисс Кэтти. Вы ведь всегда были ласковы со мной. Принесли лекарство, когда я однажды приболел, помните? Пришли на кухню, подошли к соломенному тюфяку, где я притулился, и накрыли одеялом со своей кровати. Вы сели прямо на пол и ухаживали за мной.

— Мы уезжаем, — проговорил Лео, бросая Уильяму монетку.

Уильям поймал её на лету. Когда его сжатый кулак опустился, в глазах, обращённых к Лео, читались жадность и обида, его лицо стало непроницаемым. Он заговорил, специально коверкая слова:

— Блахадарствуйте, бла-хародный хаспадин.

Лео потащил Кэтрин прочь, словно клещами вцепившись в её локоть, и помог сесть в экипаж. К тому времени, когда она устроилась на узком сидении и выглянула в окно, Уильям уже исчез.

Пассажирское сидение было настолько узким, что шёлковые юбки Кэтрин, собранные в форме розовых лепестков, накрыли одну из ног Лео. Он смотрел на её профиль и думал, что Кэтрин выглядит суровой и раздражённой, как Маркс из прошлого.

— Не нужно было оттаскивать меня от него таким образом, — проговорила она. — Ты был груб по отношению к Уильяму.

Он не выразил ни малейшего раскаяния:

— Без сомнения, вспоминая об этом, я буду очень сожалеть.

— Я хотела задать ему ещё пару вопросов.

— О, конечно, тебе следовало и дальше слушать о дурных болезнях публичного дома. Прошу простить меня за то, что оторвал тебя от столь содержательной беседы. Я должен был позволить вам предаваться воспоминаниям о чудесном времени, проведённом в борделе, прямо ну улице у всех на виду.

— Уильям был таким славным мальчиком, — тихо сказала Кэтрин. — Он заслуживал лучшей доли. Но ему пришлось зарабатывать себе на жизнь, как только он научился ходить: чистить обувь, таскать тяжелые вёдра с водой вверх-вниз по лестнице. Без семьи, без малейшей возможности получить образование. У тебя совсем нет никакого сочувствия к людям, которые попали в такое бедственное положение?

— На улицах полно таких ребятишек. Я делаю для них всё, что могу, в Парламенте, кроме того, я жертвую на благотворительность. Но в данный момент меня больше всего интересует твоё бедственное положение. И в связи с этим у меня есть к тебе несколько вопросов, а для начала: что произошло во время антракта?

Когда Кэтрин не ответила, он нежно, но решительно взял её за подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза.

— Давай, выкладывай.

В её глазах читалась тревога.

— Лорд Латимер подходил ко мне.

Глаза Лео превратились в узкие щёлки, он убрал руку с её подбородка:

— Это случилось в театральной ложе?

— Да. Гарри и Поппи ничего не видели. Латимер разговаривал со мной через занавес у входа в ложу.

Лео закипел от ярости. Некоторое время он молчал, так как не мог за себя поручиться. Ему хотелось вернуться и убить мерзавца.

— Что он тебе сказал? — спросил он отрывисто.

— Сообщил, что я проститутка. И мошенница.

Лео не осознавал, что слишком сильно сжал ей руку, пока она не вздрогнула. Он тут же ослабил захват.

— Мне очень жаль, что тебе пришлось через это пройти, — удалось ему произнести. — Мне не следовало уходить из ложи. Но я даже подумать не мог, что он осмелится подойти к тебе после моего предупреждения.

— Думаю, он хотел показать, что тебе не удалось его запугать, — сказала Кэтрин и тяжело вздохнула.

— Наверное, его гордость сильно пострадала из-за того, что он оплатил товар, но так и не смог его получить. Может быть, мне стоит вернуть ему деньги из содержания, которое назначил мне Гарри, тогда Латимер оставит меня в покое. И будет хранить молчание.

— Нет, это станет только началом долгого шантажа. К тому же Латимер не из тех, кто держит язык за зубами. Послушай меня, Кэт… Мы с Гарри уже обсудили, как решить эту проблему. Достаточно сказать, что через несколько дней Латимер окажется в такой ситуации, что его либо посадят в тюрьму до конца жизни, либо заставят покинуть Англию.

— За какое преступление? — спросила Кэтрин. От удивления она широко раскрыла глаза.

— Да его преступлениям нет числа, — отозвался Лео. — Он попробовал практически всё, что запрещено законом. Я бы предпочёл не давать тебе точной формулировки его обвинения, так как это не для дамских ушей.

— Ты можешь заставить его уехать из Англии? В самом деле?

— В самом деле.

Он почувствовал, как она немного расслабилась, её плечи опустились.

— Какое это будет облегчение, — проговорила Кэтрин. — Однако…

— Да?

Она попыталась спрятать глаза от его настойчивого взгляда.

— На самом деле это не имеет значения. Потому что всё, что он сказал обо мне, правда. Я мошенница.

— Самобичевание тебе не к лицу. Ты обманывала только тогда, когда думала стать проституткой. Из тебя вышла самая настоящая благовоспитанная леди, которая пользуется особым успехом у хорьков.

— Не у всех хорьков. Только у Доджера.

— Что доказывает его хороший вкус.

— Не старайся очаровать меня, — пробормотала Кэтрин. — Поверь, ничто так не раздражает, как попытки улучшить настроение, когда ты упиваешься своими несчастьями.

Лео едва сумел сдержать усмешку.

— Извини, — произнёс он, сокрушаясь. — Продолжай упиваться. Ты в этом весьма преуспевала, пока я не вмешался.

— Спасибо, — она тяжело вздохнула и на секунду замолчала.

— Проклятье, — выпалила девушка в конце концов, — не могу я теперь упиваться горем, у меня больше не получается.

Её рука потянулась к Лео, он нежно погладил её пальчики.

— Хочу внести одну поправку, — заявила Кэтрин. — Я никогда не думала стать проституткой.

— А чего ты хотела?

— Жить в каком-нибудь тихом месте и чувствовать себя в безопасности.

— И это всё?

— Это всё. Но у меня до сих пор этого нет. Хотя… последние несколько лет я была очень близка к цели.

— Выходи за меня замуж, — сказал ей Лео, — и ты получишь и то, и другое. Ты будешь в безопасности, станешь жить в Гемпшире. А что самое замечательное, у тебя буду я!

Кэтрин с облегчением рассмеялась.

— По-моему, это даже слишком.

— Маркс, слишком много просто не бывает.

— Милорд, я не верю в вашу искренность, не верю, что ваше желание жениться на мне сильнее соблазна просто настоять на своем.

— Я хочу на тебе жениться. Раз и навсегда. Таким образом, у меня не получится каждый раз настоять на своем, — сказал он, и это была чистая правда. — Вредно, когда тебе во всем потакают. А ты говоришь мне «нет» достаточно часто.

Кэтрин хмыкнула.

— В последнее время я говорила тебе «нет» недостаточно часто.

— Тогда давай попрактикуемся в твоих апартаментах в отеле. Я постараюсь настоять на своем, а ты попытаешься мне отказать.

— Нет.

— Ну, вот видишь? Ты уже оттачиваешь свои навыки.

Лео велел кучеру повернуть в переулок, который шёл вдоль конюшен позади гостиницы. Таким образом они могли незаметно войти внутрь, минуя вестибюль. Кэтрин и Лео поднялись по чёрной лестнице, прошли по коридору прямо к её апартаментам. В гостинице в этот час было на удивление тихо. Постояльцы либо отправились на поиски ночных приключений, либо крепко спали в своих постелях.

Когда они оказались у дверей её номера, Лео подождал, пока Кэтрин найдет ключ в маленькой ажурной шёлковой сумочке, висевшей на запястье.

— Позволь мне, — сказал Лео, когда она нашла ключ, и открыл дверь.

— Спасибо, — Кэтрин взяла у него ключ и встала на пороге лицом к Лео.

Лео не мог отвести от неё взгляда, глаза Кэт выдали ему все её чувства: в них попеременно отражались отчаяние, страсть и нежелание подчиниться.

— Пригласи меня войти, — мягко произнес он.

Она покачала головой.

— Ты должен уйти. Тебе неприлично здесь находиться.

— Ещё рано. Что ты будешь здесь делать одна?

— Спать.

— Нет, ты не будешь спать ещё очень долго, насколько хватит сил, потому что боишься кошмаров.

Лео увидел, что почти выиграл этот раунд, и усилил напор:

— Позволь мне войти.