Обвенчанные утром (ЛП)

Глава 31

— Я пройду по карнизу, — предложил Гарри. — Высоты я не боюсь.

Выражение лица Лео не предвещало ничего хорошего:

— Я тоже. Но вряд ли он двоих выдержит — слишком большая нагрузка на стропила. Те, что над нами, совсем сгнили, а это значит, они везде такие.

— Есть другой способ добраться до неё? С крыши третьего этажа?

— Так будет слишком долго. Займи её разговором, пока я поищу какую-нибудь верёвку.

Лео исчез, а Гарри высунулся подальше из окна.

— Кэт, это я, — произнёс он, — Гарри. Ты ведь узнаёшь меня?

— Конечно.

Голова Кэт опустилась на согнутые колени, и девушка затряслась.

— Я так устала.

— Кэт, погоди. Сейчас не время спать. Подними голову и взгляни на меня.

Гарри продолжал говорить, стараясь, не встревожив Кэт, не дать ей уснуть, но та едва отвечала. Несколько раз она меняла положение, и тогда сердце Гарри проваливалось куда-то вниз от страха, что она сверзится с крылатого фронтона.

К его облегчению через минуту вернулся Лео с прочной длинной верёвкой. Лицо его покрылось испариной, а сам он глубоко, во всю силу лёгких втягивал в себя воздух.

— Быстро обернулся, — заметил Гарри, забирая у Лео верёвку.

— Мы по соседству с печально известной комнатой для битья, — пояснил тот. — Там полно верёвок.

Гарри отмерил две пяди рукой и начал вязать узел.

— Если ты собираешься убедить её вернуться через окно, — произнёс он, — то это не сработает. Она не откликается ни на что, что бы я ни говорил.

— Вяжи узел. Говорить буду я.

Такого страха в своей жизни Лео никогда не чувствовал, даже когда умирала Лора. Та потеря для него была медленной: жизнь вытекала из Лоры постепенно, словно песок, отмеряющий время в солнечных часах. А сейчас было гораздо хуже. Будто последние круги ада.

Высунувшись из окна, Лео пристально смотрел на сжавшуюся в жалкий комочек Кэтрин. Он помнил, как действует опиум, путаницу в мыслях и головокружение, а то вдруг ощущаешь, что какая-то конечность слишком тяжела, чтобы ею двигать, и в то же время возникает чувство необыкновенной лёгкости, словно ты можешь взлететь. А вдобавок к этому, Кэтрин не могла даже видеть.

Если ему удастся её спасти, он никогда больше не выпустит её из своих объятий.

— Ну, Маркс, — произнёс Лео, насколько ему удалось, обыденным тоном, — из всех нелепейших ситуаций, в которых нам довелось побывать, эта уж совершенно немыслимая.

Кэт отняла от колен голову и, слепо сощурившись, взглянула в его сторону:

— Милорд?

— Да, я тут собираюсь помочь тебе. Сиди спокойно. Иначе ты будешь мешать моим героическим усилиям по твоему спасению.

— Я не хотела ничего такого. — Голос девушки звучал невнятно, но со знакомыми — и желанными — нотками негодования. — Просто пыталась выйти.

— Я знаю. И через минуту я втащу тебя обратно, и мы сможем поспорить, как следует. На данный момент…

— Не хочу.

— Не хочешь возвращаться? — спросил озадаченный Лео.

— Нет, не хочу спорить.

Кэт снова опустила голову на колени, и издала приглушённый всхлип.

— Боже, — произнёс Лео, ему сразу стало лучше. — Милая душечка, как тебе будет угодно, мы не будем спорить. Обещаю. Не плачь.

Он судорожно вздохнул, когда Гарри подал ему верёвку с идеально повязанным беседочным узлом [47]:

— Кэт, послушай… подними голову и опусти колени немного вниз. Я собираюсь кинуть тебе верёвку, но очень важно, чтобы ты за ней не тянулась, понимаешь? Просто сиди смирно и позволь ей упасть тебе на колени.

Она покорно застыла, щурясь и моргая.

Лео несколько раз взмахнул петлёй, проверяя вес, оценивая, насколько хватит длины. Он осторожно и медленно бросил её, но петля не долетела до цели, стукнув по кровле рядом с ногами Кэтрин.

— Тебе нужно швырять сильнее, — заметила она.

Несмотря на отчаянье и пробиравший до костей страх, Лео счёл нужным изобразить ухмылку:

— Ты когда-нибудь прекратишь указывать мне, что делать, Маркс?

— Думаю, никогда, — спустя мгновение откликнулась она.

Он подобрал верёвку и бросил снова, и на этот раз верёвка точно приземлилась ей на колени.

— Я поймала её.

— Хорошая девочка, — похвалил Лео. Он с трудом заставлял свой голос звучать спокойно. — Сейчас продень руки в петлю и протащи её через голову. Я хочу, чтобы верёвка обвилась вокруг твоей груди. Не спеши, сохраняй равновесие…

Его дыхание участилось, когда она стала возиться с петлёй.

— Да, вот так. Да. Боже, я люблю тебя.

Он облегчённо перевел дух, увидев, что верёвка оказалась на месте, обвившись поверх её груди подмышками. Лео передал конец Гарри.

— Не выпускай.

— Ни за что.

Гарри быстро обвязал свой конец вокруг пояса.

Внимание Лео снова переключилось на Кэтрин, которая что-то ему говорила, причём лицо её хмурилось.

— Что такое, Маркс?

— Ты не обязан это говорить.

— Не обязан говорить, что?

— Что любишь меня.

— Но я ведь люблю.

— Нет, не любишь. Я слышала, как ты говорил Уин, что… — Кэтрин помолчала, пытаясь собраться с мыслями, — что женишься только на женщине, которую совершенно точно не будешь любить.

— Я часто говорю идиотские вещи, — возразил Лео. — И мне в голову не приходило, что кто-то по-настоящему меня слушает.

Отворилось соседнее окно борделя, и оттуда высунулась раздражённая шлюха:

— Тут девочки, между прочим, спать пытаются, а вы так орёте, что мертвяка поднимите.

— Мы скоро закончим, — сердитым голосом проорал ей в ответ Лео. — Ступай в кровать.

Проститутка продолжала торчать в окне:

— Что это ты там вытворяешь, девчонку, что ли, обхаживаешь на проклятой крыше?

— Не твоё дело, — грубо оборвал её Лео.

Открылось ещё несколько окон, откуда высунулись ещё головы и раздались недоверчивые восклицания.

— Глянь, чево это он?

— Она что там, прыгать собралась, чё ли?

— Боженьки мои, вот же будет поганая мерзость.

Кэтрин, казалось, не замечала, что они привлекли публику, её взгляд, щурясь, сосредоточился на Лео.

— Ты это имел в виду? — спросила она. — То, что ты сказал?

— Поговорим об этом позже, — предупредил Лео, ступая на подоконник и держась за раму. — Сейчас я хочу, чтобы ты прислонила руку к стене и ступила на карниз. Осторожно.

— Ты это имел в виду? — повторила, не двигаясь с места, Кэтрин.

Лео послал ей недоверчивый взгляд:

— Боже милостивый, Маркс, тебе, что, сейчас обязательно нужно упрямиться? Ты хочешь, чтобы я объяснялся перед хором проституток?

Она решительно закивала.

Одна из шлюх выкрикнула:

— Давай, скажи-ка ей, дорогуша!

Другие восторженно подхватили:

— Давай, милок!

— Пускай-ка услышит это, красавчик!

Гарри, маячивший за спиной Лео, медленно покачал головой:

— Если это заставит её слезть с окаянной крыши, просто скажи, чёрт тебя подери.

Лео высунулся дальше из окна.

— Я люблю тебя, — коротко сказал он. Тут он пристально посмотрел на маленькую дрожащую фигурку Кэтрин и ощутил, как всё в нём поднялось, а душа распахнулась навстречу чувству более глубокому, чем он когда-либо себе представлял, что такое способно поселиться в нём.

— Я люблю тебя Маркс. Сердце моё полностью и безоговорочно принадлежит тебе. И, к несчастью для тебя, всё остальное тоже прилагается.

Лео замолчал, с трудом подбирая слова, хотя они всегда так легко ему давались. Но сейчас требовались правильные слова. Они ведь так много значили.

— Знаю, что я не подарок. Но умоляю, прими меня, каков я есть. Потому что я хочу, чтобы у меня был шанс сделать тебя счастливой, как ты сделала счастливым меня. Я хочу прожить с тобой всю жизнь.

Голос его не слушался.

— Пожалуйста, приди ко мне, Кэт, потому что без тебя мне не жить. Ты даже не обязана любить меня. И не должна быть моей. Просто позволь мне быть твоим.

— О-о-ох, — вздохнула одна из проституток.

Другая промокнула глаза.

— Если она его не прикарманит, — захлюпала она. — Я его заберу.

И прежде, чем Лео успел закончить свою речь, Кэтрин поднялась во весь рост и стала медленно ступать по карнизу.

— Я иду, — предупредила она.

— Потихонечку, — напоминал Лео, крепко ухватившись за верёвку и внимательно следя, как ступает её маленькая босая ножка. — Иди в точности тем же путем, как шла туда.

Она дюйм за дюймом двигалась к нему, прижавшись спиной к стене.

— Я не помню, чтобы делала это прежде, — затаив дыхание, пожаловалась Кэт.

— Не смотри вниз.

— Я вообще ничего не вижу.

— Оно и к лучшему. Продолжай двигаться.

Мало-помалу Лео сматывал лишнюю верёвку, словно подтягивал к себе Кэт. Она подходила всё ближе и ближе, пока, наконец, не оказалась на расстоянии вытянутой руки. Лео протянул руку как можно дальше, пальцы его дрожали от усилий. Ещё шажок, другой, и вот он, наконец, схватил её в объятия и втянул внутрь.

Обитательницы борделя разразились аплодисментами, и окна стали закрываться.

Лео без сил опустился на пол, расставив колени, и зарылся лицом в волосы Кэтрин. Тело его сотрясла дрожь облегчения, а наружу вырвался судорожный вздох.

— Ты здесь, со мной. Я тебя держу. Ох, Маркс. Ты доставила мне пару самых худших в моей жизни минут. И за это тебе придётся потратить годы, чтобы искупить их.

— Это было всего лишь пару минут, — запротестовала она, а Лео задохнулся от смеха.

Похлопав по карману, он вытянул оттуда её очки и осторожно водрузил ей на нос. Мир вокруг прояснился.

Гарри опустился рядом с ними на колени и прикоснулся к плечу Кэтрин. Она повернулась, обхватила его руками и крепко стиснула.

— Мой старший братец, — прошептала она. — Ты снова пришел за мной.

Кэт почувствовала, как Гарри улыбается ей в макушку.

— Так будет всегда. Когда бы я тебе ни понадобился.

Подняв голову, он с сочувствием взглянул на Лео и продолжил:

— Тебе лучше выйти за него, Кэт. Любого мужчину, готового пройти через такое, наверно, стоит сохранить при себе.

* * *

С величайшей неохотой Лео передал Кэтрин заботам Поппи и миссис Пеннивистл, когда они добрались до гостиницы. Женщины отвели Кэт в её комнату, помогли принять ванну и вымыть голову. Она была измучена и немного не в себе, и безгранично благодарна за успокоительное внимание. Облачённая в ночную сорочку и халат, Кэт сидела перед камином, пока Поппи расчесывала ей волосы.

В комнате было чисто, постельное бельё сменили на свежее. Экономка покинула их с охапкой влажных полотенец, оставив Кэтрин и Поппи наедине.

Нигде не было никакого признака Доджера. У Кэтрин от горя сжималось горло, как только она вспоминала, что с ним случилось. Завтра она спросит об отважном маленьком зверьке, но сейчас у неё просто не хватало духу.

Услышав, что Кэт хлюпает носом, Поппи протянула ей платок. Расчёска бережно скользила по прядям.

— Гарри приказал не беспокоить тебя сегодня вечером, дорогая, но на твоём месте я бы захотела кое-что узнать. После того, как ты уехала с Лео, Гарри задержался, пока в дом твоей тёти не пришла полиция. Они поднялись наверх, чтобы найти тётю, но она была мертва. У неё во рту обнаружили сырую опиумную пасту.

— Бедняжка Алтея, — прошептала Кэтрин, прижав платок к заплаканным глазам.

— Ты очень добра, с таким сочувствием относясь к ней. Я бы точно не стала.

— А что с Уильямом?

— Он сбежал прежде, чем его успели арестовать. Я слышала, как Гарри и Лео обсуждали это, они собираются поручить какому-то полицейскому найти его.

— Я не хочу этого, — запротестовала Кэтрин. — Пусть они позволят ему уйти.

— Не сомневаюсь, что Лео согласится со всем, что бы ты не попросила, — сказала Поппи. — Но зачем? После всего того, что этот ужасный человек тебе сделал…

— Уильям жертва, так же как и я, — серьёзно пояснила Кэтрин. — Он только пытался выжить. Жизнь была к нему ужасно несправедлива.

— И к тебе, дорогая. Но ты же с ней справилась лучше, в отличие от него.

— Но у меня был Гарри. И ты, и твоя семья.

— И Лео, — с улыбкой в голосе добавила Поппи. — Я бы сказала, ты, бесспорно, его получила. Для человека, который намеревался шагать по жизни, лишь созерцая её, он определенно снова окунулся с головой в её бурное течение. Благодаря тебе.

— Ты не возражала бы, если бы я вышла за него замуж, Поппи? — чуть стесняясь, спросила Кэт.

Поппи крепко обняла её сзади, и на короткое мгновение прислонила свою голову к головке Кэтрин.

— Уверена, что скажу от лица всех Хатуэйев: мы вечно будем тебе благодарны, если ты выйдешь за Лео замуж. Не могу представить никого, кто осмелится взвалить на себя такую ношу, как он.

После лёгкого ужина, состоявшего из тоста и супа, Кэтрин отправилась в постель и какое-то время дремала, то и дело просыпаясь от приступов ужаса. Каждый раз её успокаивал вид Поппи, читающей в кресле у кровати. Каштановые волосы Поппи отливали красным в свете лампы.

— Тебе нужно вернуться в апартаменты, — наконец, пробормотала Кэтрин, не желая казаться ребёнком, боящимся темноты.

— Я останусь еще на немножечко, — последовал тихий ответ.

В следующий раз, когда проснулась Кэтрин, в кресле сидел Лео. Её сонный взгляд скользнул по нему, охватив черты красивого лица, глядящие серьёзно голубые глаза. Рубашка у него была наполовину расстёгнута, открывая поросль волос на груди. Вдруг в отчаянном желании прижаться и спрятаться на этой твёрдой и сильной груди она, ни слова ни говоря, потянулась к нему.

Лео тут же подошёл к ней. Обхватив её руками, он лёг рядом с ней на подушки. Кэтрин наслаждалась его близостью, вдыхая его запах.

— Только я, — прошептала она, — могу чувствовать себя в безопасности в руках самого грешного мужчины в Лондоне.

Он насмешливо фыркнул.

— Ты любишь их грешных, Маркс. Обычный мужчина служил бы домашней игрушкой женщине, подобной тебе.

Она прижалась теснее, вытянув под простынями ноги.

— Я так измотана, — пожаловалась она, — но не могу спать.

— Обещаю, утром тебе станет лучше.

Его рука устроилась на бедре Кэт поверх покрывал:

— Закрой глаза, милая, дай мне тебя убаюкать.

Она попыталась послушаться. Но минуты текли, а она мучилась от возрастающего беспокойства и нервного возбуждения, чувства сухости, пронизывающего до костей. Кожу раздражали любого рода прикосновения, даже слабое трение простыней вызывало ощущение, словно с неё сдирали кожу.

Лео оставил кровать и вернулся со стаканом воды, который она с жадностью выпила. Её рот приятно пощипывало от прохладной влаги.

Отставив пустой стакан, Лео погасил лампу и вернулся к ней. Она вздрогнула от ощущения тяжести его тела, давящего на матрас, все её чувства сосредоточились в одном непреодолимом желании. В темноте нежный и мягкий рот Лео нашёл её губы, и она не смогла предотвратить собственный чересчур сильный ответный порыв. Его рука легла на её грудь и нашла вершину, уже затвердевшую под покровом муслина.

— Иногда во время курения опиума такое случается, — тихо промолвил Лео. — С привычкой это уменьшается.Но когда впервые пробуешь, то может вот так подействовать. По мере того, как влияние опиума на твоё тело ослабевает, нервы начинают визжать, требуя ещё, и в результате … неудовлетворённость.

Пока он говорил, ладонь его обхватила её грудь, а большой палец нежно выписывал круги вокруг напряжённого бутона. Кэт повсюду пронзали острые ощущения, потоки жара устремлялись во впадину внизу живота, расходились по рукам и ногам. Она задыхалась и изгибалась, слишком доведённая до отчаяния, чтобы стесняться своих невнятных вскриков, когда его рука скользнула под покрывала.

— Тише, любовь моя, — шептал Лео, лаская упругую поверхность живота. — Позволь мне помочь тебе.

Его пальцы ласкали её разбухшую плоть, поглаживая и проникая глубже, легко скользя во влажной сердцевине. Она подавалась вверх жаждущим, требовательным телом, каждым движением понуждая его ласкать глубже, сильнее.

Лео наклонил голову и поцеловал её в шею. Кончик большого пальца устроился как раз поверх маленького местечка, которое горело белым пламенем, и нежно надавливал, пока вторгавшиеся внутрь пальцы растягивали её. Это ввергло её в водоворот почти болезненного освобождения, вырвав из неё помимо воли стон, и Кэт так крепко вцепилась в рубашку Лео, что прочная льняная ткань затрещала по швам. Тяжело дыша, Кэт оставила рубашку в покое и поспешно пробормотала извинения. Лео скинул порванную рубашку и заглушил извинения поцелуем.

Потом тесно прижал ладонь, со всей тщательностью теребя её плоть, пока Кэт не захныкала и не стала выгибаться. Ещё один страстный взрыв, один за другим приступ сильной дрожи, и она развела бёдра, давая полную волю его пальцам скользить в ней. Когда стихли последние судороги, она тяжело обмякла в его объятиях, и на неё обрушилось опустошение.

В середине ночи Кэтрин украдкой прижалась к Лео, вновь почувствовав в нём необходимость. Он приподнялся над ней, шепча, что она должна расслабиться, а уж он ей поможет, он позаботится о ней, и она откровенно начала всхлипывать, чувствуя, как он покрывает её тело сверху донизу поцелуями. Он поднял её ноги себе на плечи и подхватил ладонями под ягодицы. Рот бережно отыскал, а язык стал глубоко ласкать нежный потир. Он не выдерживал какой-то ритм, взамен просто играя с ней, нежно теребя, облизывая, и прижимаясь ртом. Наслаждение волнами прокатывалось по ней, и она вновь задохнулась в освобождении.

— Возьми меня, — прошептала она, когда он снова прилёг рядом.

— Нет, — ласково отказался Лео, развернувшись и прижав её к матрасу. — Сегодня ночью не удастся. Подождём, пока туман в твоей голове развеется. К утру бόльшая часть опиума должна выветриться. Если тогда желание всё ещё не оставит тебя, я буду готов и с охотой пойду тебе навстречу.

— Хочу тебя сейчас, — капризничала она, но он удержал её и ещё раз доставил наслаждение ртом.

Кэтрин проснулась несколько часов спустя, когда на тёмно-фиолетовых небесах появились первые признаки рассвета. Рядом с ней уютно вытянулось тело Лео, одна его рука покоилась под её шеей, другая обхватила талию. Она обожала ощущать его рядом с собой, это живое тепло и сильное тело, эту кожу, гладкую, как атлас, в одних местах и покрытую жёсткой порослью в других. Хотя она старалась не двигаться, Лео заворочался и что-то пробормотал.

Тихонечко она подхватила его ладонь и опустила её на свою грудь. Ещё даже не проснувшись, Лео стал ласкать её. Губами он прижался к её затылку. Почувствовав, как он затвердел, она теснее прижалась к нему ягодицами. Он просунул ногу между её ножек, а рукой скользнул к светлым завиткам.

Кэтрин почувствовала его упругое давление, толчки у заветного входа, и, наконец, ввинчивание во влажную глубину. Он частично протолкнулся в неё и остановился, поскольку её распухшая от ночных излишеств плоть с трудом пыталась приспособиться к нему.

Его ласковый весёлый голос приятно щекотал ушко:

— Ммм.. постарайся получше, Маркс. Мы оба знаем, что ты способна на большее.

— Помоги мне, — задыхалась она.

Сочувственно шепча, Лео приподнял её ногу и поудобней устроил её. Глаза Кэт закрылись, лишь она ощутила, как он скользнул внутрь её.

— Вот, — прошептал он. — Ведь так ты хочешь?

— Сильнее… глубже…

— Вот уж нет, любимая… позволь мне помягче с тобой обойтись. Вот так.

Он двигался внутри неё медленными выверенными движениями, его ласкающая рука скользила между её бедер. Он не спешил, и ей ничего не оставалось, как подчиниться ему. Её наполняли тепло, ощущение, возникающее от того, как он бережно с ней обращался, поглаживал её. Настойчивые слова любви и поцелуи в шею, и вот он вошёл ещё глубже. Она выкрикнула его имя, достигнув вершины, и он мягко вознёс её ещё выше. Её трясущаяся рука нащупала его бедро и судорожно за него ухватилась.

— Не бросай меня. Пожалуйста, Лео.

Он понял. Когда её влажная плоть сомкнулась вокруг него, нежно запульсировав и сжав его твёрдость, он с силой толкнулся и отпустил себя. И, наконец, она познала это чувство его освобождения, как напрягся низ его живота, и дрожь мощного мужского тела не скрыла его беззащитность в этот завершающий момент.

Они оставались слитыми воедино как можно дольше, вместе переводя дух и наблюдая, как между штор пробивается рассвет.

— Я люблю тебя, — шептала она, — со всей силой на которую я только способна, милорд. Мой Лео.

Он улыбнулся и поцеловал её. Потом встал и натянул брюки.

Пока Лео умывался, Кэтрин потянулась за очками. На глаза ей случайно попалась пустая корзинка Доджера у двери, и её улыбка померкла.

— Бедный маленький проныра, — пробормотала она.

Лео вернулся к ней и сразу же забеспокоился, увидев её повлажневшие глаза.

— Что такое?

— Доджер, — всхлипнув, призналась Кэтрин. — Я уже по нему скучаю.

Лео сел и привлек её к себе.

— Ты хотела бы его увидеть?

— Да, но я не могу.

— Отчего же?

Не успела она ответить, как заметила странное шевеление под дверью… пушистое тощее тельце усердно протискивалось в смехотворно узкую щель. Кэтрин заморгала, боясь пошевелиться.

— Доджер?

Цокая и прищёлкивая, хорёк прыжками устремился к кровати. Он спешил к ней, и глазки его сияли.

— Доджер, ты жив!

— Конечно, он жив, — подтвердил Лео. — Прошлой ночью мы отправили его в апартаменты Поппи, чтобы дать тебе немного отдохнуть.

Лео заулыбался, когда хорёк запрыгнул на кровать.

— Непослушный маленький озорник. Как ты нашел сюда дорогу?

— Он искал меня.

Кэтрин вытянула руку, и Доджер вскарабкался на неё и устроился на груди. Она всё гладила его, ласково приговаривая:

— Доджер пытался защитить меня, знаешь ли. Он ужасно покусал Уильяму руку. — Она поводила подбородком из стороны в сторону перед Доджером и пропела вполголоса: — Ты замечательный маленький сторож.

— Хорошая работа, Доджер, — добавил Лео. Отлучившись на мгновение с кровати, он добрался до брошенного сюртука и пошарил в карманах.

— Полагаю, раз уж возник вопрос … о женитьбе, я и хорька получу впридачу?

— Ты думаешь, Беатрис позволит мне оставить его себе?

— Без всяких сомнений. — Лео вернулся к ней и сел рядом. — Она всегда утверждала, что он принадлежит тебе.

— Разве?

— Ну, это же так ясно в свете его пристрастия к твоим подвязкам. И со всей очевидностью его нельзя за это осуждать.

Лео взял Кэт за руку:

— Я должен кое-что тебя спросить, Маркс.

Она с готовностью села повыше, позволив Доджеру устроится на своей шее в роли мехового воротника.

— Не могу припомнить, пятое ли это или шестое предложение, — заметил Лео.

— Только четвёртое.

— Я тебя вчера просил. Ты его посчитала?

— Нет, это не было на самом деле «выйди за меня замуж», оно было больше похоже на «слезай с крыши»…

Лео выгнул бровь:

— В любом случае, пусть будет всё по правилам, — и надел ей кольцо на безымянный палец левой руки. Это было самое изумительное кольцо на свете: безупречный серебристый опал со всполохами голубого и зелёного пламени, глубоко спрятанного внутри. При каждом движении руки опал отливал неземным цветом. По ободку мерцали небольшие бриллианты.

— Это напомнило мне твои глаза, — произнёс Лео. — Только далеко не столь прекрасные.

Он помолчал, пристально вглядываясь в Кэт.

— Кэтрин Маркс, любовь моей жизни… ты выйдешь за меня?

— Сначала я хочу ответить на первый вопрос, — сказала она ему. — На тот, что ты мне задал прежде.

Лео улыбнулся и уперся в её голову лбом:

— О пастухе и овечке?

— Нет … о том, что случается, когда непреклонная сила встречает неподвижный объект.

Из его горла вырвался смех:

— Ну так ответь мне, любимая.

— Непреклонная сила исчезает. Неподвижный объект начинает двигаться.

— Ммм. Мне нравится, — он нежно провел по ней губами.

— Милорд, пожалуй, мне уже не удастся проснуться прежней Кэтрин Маркс. Я хочу стать твоей женой, как можно скорее.

— Завтра утром?

Кэтрин кивнула.

— Хотя… Я буду скучать по тому, как ты меня называл «Маркс». Пожалуй, мне это очень было по душе.

— Время от времени я всё ещё буду звать тебя «Маркс». В моменты самой пылкой страсти. Давай попробуем.

Его голос упал до обольстительного шёпота:

— Поцелуй меня, Маркс…

И она, улыбнувшись, подставила ему губы.