Обвинение предъявлено

ОПЕРАЦИЯ «МАЛАХИТ»

С некоторых пор Мария Михайловна Бархатова повела жизнь скромную и незаметную. Порой наблюдательные соседи спрашивали ее с тревогой:

— Да вы сегодня и на кухне не появлялись, голубушка. Что же вы, и не готовите ничего? Так же нельзя.

На что Мария Михайловна отвечала со вздохом:

— Да вот с зарплатой немного не рассчитала.

И сердобольные соседки охотно ссуживали ей кто трешницу, а кто пятерку:

— Получите — отдадите. Всякое ведь бывает.

Мария Михайловна с благодарностью принимала эту помощь, но возвращать долг, как правило, забывала.

— Значит, еще не получила, — вздыхали соседки.

Новая перемена в ее жизни наступила неожиданная и разительная. Однажды Мария Михайловна оказалась весьма состоятельным человеком: в ее квартире появились холодильник последней марки, телевизор с самым большим экраном, ковер, полированная мебель.

— Откуда это у вас? — спрашивали Марию Михайловну любопытные соседки.

— Наследство получила, — доверительно сообщала счастливая Мария Михайловна, — был у меня поклонник. Добивался моей руки. Мы с ним придерживались диаметрально противоположных взглядов. И я ему, разумеется, отказала. Он — из семьи старого царского генерала. Но вот недавно он умер и оставил завещание. Фамильные драгоценности на крупную сумму. И все — мне.

— Ну что ж, — говорили соседки, — вам повезло.

В доме у Марии Михайловны очень часто стали бывать гости. Причем, как она поясняла соседкам, люди все именитые — актеры, генералы, профессора, писатели. Таким гостям подобало и соответствующее угощение. И Мария Михайловна не скупилась. Валерия Никитична, старая ее знакомая, которая теперь исполняла роль домработницы, с утра отправлялась по магазинам за всяческой снедью, за коньяком и марочными винами, за самыми ранними фруктами и овощами.

— Денег не жалей, но чтобы на столе было все, что нужно, — напутствовала ее гостеприимная хозяйка.

Когда доходами Марии Михайловны интересовался кто-нибудь из бестактных гостей, она небрежно говорила:

— Господи, да мне недавно за последний сценарий заплатили кучу денег. Да еще от Государственной премии кое-что осталось.

— Вы написали сценарий?

— Да у меня их уже полдюжины. Последний принят одной прибалтийской студией. Называется «Так это было». Ищут актрису на главную роль.

В другой раз в другой компании она гордо представляла свою дочь:

— Вот подите ж вы! Такая она у меня талантливая! Фильм «Что с тобой, Марина?» видели? Главную роль сыграла. Кучу денег огребла и за режиссера замуж выходит. Сейчас он ее собирается снимать во второй серии «Со мной все в порядке».

Как-то ей позвонила старая приятельница, и Мария Михайловна не преминула похвастаться привалившим богатством:

— По завещанию получила. Устрой дочке очередь на кооперативную квартиру.

Слово за слово, выяснилось, что старая приятельница прекрасно знала того самого «поклонника» из «семьи царского генерала».

— Да что ты, бог с тобой, какое у него богатство! Гол он как сокол был. Это уж я точно знаю.

— Я пошутила, нашлась Мария Михайловна, — работу подыскала денежную.

— Что ж это за работа?

— Зоопарк дает мне на дом тигрят на воспитание. За каждого тигренка девяносто рублей в месяц платят.

— Так на квартире их и держишь? — удивилась приятельница.

— Так и держу. Вот послушай, как рычат.

И Мария Михайловна, прикрыв рукой телефонную трубку, очень похоже изобразила рык тигра...

Если же в гостях у Марии Михайловны были люди, близкие к искусству, она уже не связывала ни себя, ни дочь с кинематографом.

— Как председателю дачно-строительного кооператива, — говорила она, — мне установили персональную ставку. Кроме того, за успешное выполнение графика строительства я регулярно получаю очень солидные премии...

Так бы и процветала Мария Михайловна Бархатова и дальше, если бы в ее счастливую обеспеченную жизнь — также неожиданно — не вмешалась милиция.

Сначала появился вот такой документ для служебного пользования.

В справке был указан целый ряд лиц, пожелавших вступить в кооператив, где председателем является М. М. Бархатова.

Вслед за этой справкой на свет появился другой официальный документ, который был уже доведен до сведения М. М. Бархатовой:

Итак, следователь по особо важным делам МВД СССР подполковник милиции Савинов постановил: возбудить по материалам в отношении Бархатовой Марии Михайловны уголовное дело по признакам части III статьи 147 Уголовного кодекса РСФСР.

Далее все произошло так, как предписывает уголовно-процессуальный кодекс: прокурор санкционировал арест М. М. Бархатовой и ряд обысков тех мест, где могли находиться различные документы, имеющие отношение к организации дачно-строительного кооператива «Малахит».

Когда об аресте Марии Михайловны узнали ее друзья, клиенты, гости, многие из них искренне удивились:

— Не может быть! Здесь какая-то ошибка.

Однако следователь, которому было поручено это дело, придерживался другого мнения. В его распоряжении имелись документы, которые говорили о том, что история с дачно-строительным кооперативом не ошибка и не случайность. К этому делу М. М. Бархатова готовилась давно.

За свою жизнь Мария Михайловна перепробовала много профессий. Она работала старшим садоводом, занималась рекламой и снабжением, возглавляла детский клуб и была надомницей-ткачихой на фабрике «Промтрикотаж».

Одно время Бархатова трудилась на студии телевидения на посту снабженца в отделе рекламы. По долгу службы ей приходилось бывать в самых разных организациях города, в том числе в торговых точках и в учебных заведениях, и, естественно, знакомиться с людьми.

Деятельная и изворотливая по натуре, Мария Михайловна быстро прикинула, какие дополнительные доходы можно извлечь из ее должности. Однажды секретарь директора комбината питания в университете А. Чудакова пожаловалась Марии Михайловне:

— Никак не могу найти подходящий ковер.

— Господи, да у меня в магазине ковров все продавцы знакомые. Почти родня.

Чудакова тут же выложила 85 рублей и горячо поблагодарила Бархатову:

— Вот спасибо тебе. Купи, пожалуйста.

На Выставке достижений народного хозяйства у трех работниц — Антоновой, Сухаревой и Шиловой — она с такой же благодарностью приняла 63 рубля.

— Возьми, будь добра, — сказали эти работницы, — только кофточки нам достань.

Таким же путем Бархатова организовала себе дополнительную «зарплату» в городском радиоклубе, среди сослуживцев в телестудии, у знакомых и малознакомых граждан:

— Я могу все достать. Давайте деньги.

Время шло, а доверчивые граждане не получали ни обещанных дефицитных ковров, ни импортных кофт, ни своих кровных денег. При встречах с «клиентами» Мария Михайловна с ходу сочиняла очередную байку:

— В магазине ревизия. Надо подождать...

— Знакомый продавец уехал в командировку. Вот уж когда вернется...

— Кофты были, но мне они не понравились. Скоро подвезут еще партию...

И так далее, без конца, «Клиенты» со временем стали догадываться, что их, попросту говоря, обманывали, и они начали более активно атаковать Марию Михайловну, жаловались в местком по месту ее работы, грозили пойти в милицию. Бархатова понимала, что в милицию этим гражданам тоже не очень-то ловко обращаться. Их же там наверняка спросят: а расписки у вас есть? Нет. А почему вы решили приобретать нужные вещи не в магазине, а с помощью мало знакомой вам женщины, не имеющей к торговле никакого отношения? Что на это ответишь?

Очевидно, понимали щекотливость своего положения и «клиенты». Тем не менее они продолжали все более настойчиво осаждать обманщицу. Они приходили к ней на работу, звонили домой, поджидали ее на улице.

И вот тогда-то Бархатова обратилась в психиатрическую больницу имени Кащенко.

— Доктор, — взволнованно сказала Мария Михайловна, — вы знаете, у меня такое состояние... такое впечатление, что меня повсюду преследуют... они...

— Кто это «они»?

— Ну, эти, злые, неблагодарные люди... за каждым углом.

И Мария Михайловна осмотрела все углы кабинета психиатра, заглянула даже под стол и под кушетку, чтобы убедиться, что они, эти злые люди, не проникли и сюда.

— Успокойтесь, — сказал доктор. — Сюда никто не придет.

Однако это было только на первых порах. Кредиторы, узнав новый адрес Марии Михайловны, пришли в больницу:

— Отдай наши деньги.

Мария Михайловна бегала от них, пряталась в больничных коридорах, искала защиты у врача:

— Вот видите, они опять пришли. Доктор, помогите, оставьте меня здесь.

Но врач, уже поставивший свой диагноз: «симуляция на почве спекуляции», выписал мнимобольную:

— Вы здоровы. Поезжайте домой и постарайтесь сами урегулировать отношения с этими людьми. Здесь медицина бессильна.

После этого Мария Михайловна решила уйти на время в «подполье». Она уволилась из телестудии и устроилась работать надомницей-ткачихой на фабрику «Промтрикотаж». И целыми днями сидела дома, опасаясь нежелательных встреч.

Однако работать честно, как работают другие ткачихи этой фабрики, Бархатовой не хотелось. За год надомница заработала... 26 рублей 78 копеек. Не хотела трудиться и ее совершеннолетняя дочь. Мария Михайловна принимала подачки от соседей, о чем было рассказано выше, и... готовилась осуществить новый, более грандиозный план.

Опыт, приобретенный Бархатовой в мелких операциях с «доставанием» дефицитных товаров, натолкнул ее на другую идею. Она поняла, что действовала слишком примитивно, работала явно не с той клиентурой. К этому времени и ее кредиторы, поняв всю тщетность попыток вернуть свои деньги, оставили мелкую мошенницу в покое.

Выйдя из своего добровольного уединения, Мария Михайловна стала искать новых знакомств. Она появлялась то в хозяйственном отделе киностудии, то в секретариате групкома литераторов, то за кулисами театра, прислушивалась к разговорам, нащупывала почву для приложения своих способностей.

Спрос рождает предложение, говорят деловые люди. Среди новых знакомых Марии Михайловны остро чувствовался спрос на дачные участки и на соответствующие постройки на этих участках.

— Я попробую узнать, — скромно сказала Мария Михайловна, — есть у меня знакомые, которые к этому имеют отношение.

Этого оказалось уже достаточно. Одна как бы невзначай оброненная фраза положила начало всему делу. Клавдия Семеновна сказала об этом жене Николая Константиновича, а Нина Георгиевна при удобном случае доложила самому Виктору Евстигнеевичу.

Всякое дачное строительство в Подмосковье, в зоне пятидесяти километров, вообще запрещено, а далее — крайне ограничено. Это продиктовано интересами сохранения государственных земельных и лесных угодий, колхозных пашен и мест организованного отдыха горожан. Совершенно закономерно, что при организации нового дачно-строительного кооператива к вопросу о его целесообразности, об отводе земельного участка и т. д. подходят очень и очень строго, многие авторитетные инстанции обсуждают его со всех сторон.

И Николай Константинович, и Виктор Евстигнеевич — люди чрезвычайно занятые. У них нет времени сколачивать кооперативы и ходить по инстанциям. А тут, как им докладывают, есть надежный человек — Мария Михайловна Бархатова, — который добровольно берет на себя всю эту неблагодарную работу. Нужно только внести вступительный и паевой взносы. А всего — пятьсот двадцать рублей.

Бухгалтер-секретарь Клавдия Семеновна и технический секретарь Галина Григорьевна оказались людьми для Бархатовой чрезвычайно ценными. Они не только помогали ей находить нужную клиентуру, но они служили связующим звеном между нигде не работающей М. М. Бархатовой и теми авторитетными учреждениями, в которых состояли на службе все ее будущие клиенты.

Чем руководствовались эти гражданки, когда добивались в своих учреждениях доверенностей на ведение всех дачно-строительных дел М. М. Бархатовой, о которой сами они знали только с ее слов? Очевидно, им искренне хотелось помочь своим сослуживцам, товарищам по работе получить желанный дачный участок и без хлопот воздвигнуть там скромные деревянные сооружения, куда можно вывозить на жаркое лето своих домочадцев.

Разумеется, Галине Григорьевне льстило и то, что такую помощь она сможет оказать своему непосредственному начальнику Николаю Семеновичу.

Короче говоря, следствие, проведенное весьма и весьма тщательно, не нашло в их действиях уголовного преступления. Уголовного — да, а как быть с моральной стороной дела? Те же самые Нина Георгиевна Самарина, Клавдия Семеновна Бормотова — они не только подбирали для Бархатовой клиентов, они собирали с клиентов и деньги. И, как говорили классики, на блюдечке с голубой каемочкой подносили их «председателю кооператива» Бархатовой.

Порой «председатель» тут же писала расписку, а иногда обходилась и без такой «формальности».

— Господи, да что вы меня не знаете, что ли! Потом оформим.

И Нина Георгиевна и Клавдия Семеновна знали, что Мария Михайловна — киносценарист, лауреат Государственной премии, что она недавно получила крупное наследство и сама состоит пайщиком кооператива.

Знали опять же с ее слов. И тем не менее это служило надежной гарантией фирмы: они ей доверяли.

Сама же Бархатова, имевшая к тому времени большой опыт мошенничества, понимала, сколь шатки эти гарантии. Росли списки «членов кооператива», росло и ее беспокойство. Чтобы на какое-то время обезопасить себя, отвести неминуемый удар, отсрочить разоблачение, запутать дело, она предприняла ряд маневров.

Мария Михайловна отправилась в контору «Кооплесстройторг», познакомилась с ее директором Петром Ивановичем Северовым, предъявила ему доверенность на ведение всех дел по кооперативу, пригласила и его в этот кооператив, а от него получила проект одноквартирного трехкомнатного дома типа ЗБ-40. Петр Иванович любезно сообщил посетительнице и адрес Пиндушской ремонтно-эксплуатационной базы, где изготавливаются дома брусчатой конструкции.

Зато потом М. М. Бархатова могла всем своим клиентам сообщить радостную весть:

— Деньги на сто дачных домиков переданы директору «Кооплесстройторга» Северову.

Кроме этого, Мария Михайловна спустя некоторое время подговорила подругу своей дочери Лену Кваснецову:

— Если тебя кто-нибудь из моих гостей спросит, правда ли, что ты ездила на пиндушскую базу, отвечай: правда. Отгрузила сто разобранных домов.

— А где же они, эти дома? — поинтересовалась Лена.

— Скажи, идут малой скоростью по железной дороге.

Знакомый чертежник (за определенную мзду, конечно) начертил план дачного участка «Малахит», привязав его к одному из красивейших мест в Подмосковье. План этот утвердил... один из членов кооператива, некто Сазанов.

Все это выглядело довольно внушительно. И в списках членов кооператива появлялись все новые и новые имена: известный литературовед, профессор, заместитель директора института, звукооператор, преподаватель университета, режиссер Мосфильма, завуч школы, заведующий лабораторией, ответственный сотрудник министерства, академик, генерал...

Очевидно, гипнотизировала и постоянная сумма взноса — 520 рублей. Не 500 и не 600, а именно 520. И ни больше и ни меньше. Это, так сказать, тоже своего рода психологический момент. А в такой крупной игре, которую повела М. М. Бархатова, эти моменты играют чрезвычайно важную роль.

Игра шла год, другой... Некоторые из партнеров начали проявлять нетерпение, нервозность. Бархатова и ее добровольные помощники успокаивали:

— Это не так просто. Потерпите. Речь идет не о покупке кофточки — это же строительство.

Тем, на кого такие уговоры перестали действовать, Мария Михайловна говорила:

— Ну хорошо. Мы вернем ваши деньги. Пожалуйста. Но потом вы к нам не приходите.

И действительно, деньги возвращали. Некоторым полностью, некоторым частично. Но взамен выбывших в «кооператив» вступали новые члены.

Всего с июля 1967 года по май 1969 года в так называемый кооператив «Малахит» вступило 159 человек. М. М. Бархатова получила с этих людей 83 тысячи 260 рублей. Присвоить их все мошеннице не удалось. Большую часть — почти 54 тысячи пришлось вернуть законным владельцам. Но кое-что досталось и Марии Михайловне за «хлопоты». Это «кое-что» — 29 тысяч 350 рублей.

Два года Бархатова жила на широкую ногу. Она устраивала званые вечера, часто бывала в ресторанах. У ее дома дежурило такси. За это время она заново обставила квартиру импортной мебелью, купила спальный и кухонный гарнитуры, телевизор «Чайка», холодильник «Юрюзань», ковер, кушетку, трюмо...

Добрая мама позаботилась и о своей бездельнице дочке: купила ей кооперативную двухкомнатную квартиру и всю мебель, телевизор, ковер, сервизы, одежду.

Афера под названием операция «Малахит» провалилась, как этого, собственно, и следовало ожидать. Следователи проделали огромную работу: по делу было проведено более 160 допросов свидетелей и потерпевших, много раз допрашивали Бархатову, состоялось шесть очных ставок. Достаточно сказать, что дело по обвинению Бархатовой М. М. состоит из семнадцати томов.

Мошенница петляла, давала противоречивые показания, требовала дополнительных экспертиз и проверок. Настаивала на допросе новых лиц. Она писала письма в прокуратуру, где то жаловалась на следователей, то обещала сделать сообщение чрезвычайной важности и требовала сфотографировать портрет цыганки в доме ее несостоявшегося поклонника; в раме этой картины якобы хранились бриллианты на пять миллионов рублей. Через день она требовала, чтобы бриллианты искали в ножке обеденного стола.

Бархатова всячески пыталась затянуть следствие, отдалить час возмездия. Знакомясь с каждым томом по нескольку дней, она не только делала выписки из каждого документа, а порой и просто снимала с них копии: она начала срисовывать с официальных бумаг... штампы и печати.

На все уговоры, на все просьбы следователей не отвлекаться, выписывать только то, что необходимо ей для защиты, она отвечала истериками и бесконечными жалобами и требованиями такого толка:

За период следствия Бархатова несколько раз меняла свои показания и, даже, будучи припертой к стенке многочисленными свидетельскими показаниями, документами, неопровержимыми данными, так и не признала себя виновной. То она говорила, что передала деньги Клавдии Семеновне, а потом, будто «вспомнив», сообщала, что они у Петра Ивановича, и так без конца.

Суд полностью установил вину М. М. Бархатовой в совершенном ею преступлении и приговорил ее к длительному сроку лишения свободы с конфискацией всего имущества, приобретенного нечестным путем.

Перед следователями за эти месяцы прошли почти полтораста человек потерпевших. В большинстве своем это весьма серьезные и уважаемые у нас люди. Каждый из них по долгу службы решает ежедневно массу самых сложных задач, связанных и с огромными материальными ценностями, с финансированием различных организаций, в том числе и строительных.

Казалось бы, ни одному из них совершенно ни к чему напоминать об элементарном чувстве бдительности: они прекрасно все знают, учат этому своих подчиненных.

И все-таки...

Показания многих из них похожи одно на другое как две капли воды:

— Понимаете, жена давно говорит: надо бы хоть какой-то свой уголок на природе иметь. Кое-какие сбережения у нас были. Самому этим заниматься просто нет никакой возможности. А тут сотрудница (секретарь, плановик, мой заместитель) приходит и говорит: «Вот есть возможность. Нужен взнос. Надежные люди. Кооператив». Знаете, людям ведь веришь...

Это правильно. Людям нужно верить. Без этого и жить нельзя.

Однако нужно и проверять. Ведь стоило любому из этих потерпевших снять трубку и позвонить в банк, в исполком городского или областного Совета, и в течение пяти минут все стало бы ясным: кооператив своего счета в банке не имеет, он нигде не зарегистрирован, земельный участок под строительство нигде и никем не отводился.

И все. И не было бы этой аферы, которая росла как снежный ком, не было бы семнадцати томов уголовного дела. И приказавших долго жить пятисот двадцати рублей. А ведь это деньги. Они заработаны честным трудом. Не то что у Бархатовой.

Больше того, даже и те, кто почуял в этой затее неладное и забрал назад свой «пай», и те не проявили последовательности и принципиальности до конца. Вы не доверяете этой гражданке, вы решаете с ней не связываться, вы потребовали свои деньги. Вы их получили — и на том успокоились? А как же другие? Или вам до чужих денег нет дела? Почему же опять-таки не снять трубку и не позвонить в органы ОБХСС:

— Товарищи, проверьте, пожалуйста, мне кажется, здесь что-то не то.

Нет, с получением своих денег их принципиальность иссякла.

Правда, из всех этих товарищей нашелся-таки один, который сказал:

— Собственно, никакой вины я за собой не вижу. Деньги мои. Куда я их дену это мое личное дело, и никого оно не касается.

— Нет, — ответили ему следователи, — касается. Да еще как! Вы даете свои личные деньги преступнице и тем самым, хотите этого или нет, поощряете ее, вольно или невольно способствуете преступлению.

Ведь именно около таких вот, мягко говоря, разинь и процветают мошенники и аферисты, ими они и кормятся. И, надо сказать, неплохо кормятся. До тех пор, пока не вмешаются милиция, прокуратура, суд.

Нет, подобное рассуждение «деньги мои, куда хочу — туда их и дену» в данном случае обходится слишком дорого.

И об этом пришлось напомнить доверчивым до ротозейства гражданам.